-- : --
Зарегистрировано — 123 441Зрителей: 66 524
Авторов: 56 917
On-line — 22 120Зрителей: 4382
Авторов: 17738
Загружено работ — 2 123 448
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
БУДЬ СЧАСТЛИВ, САШЕНЬКА!
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
13 апреля ’2013 
23:33Добавлено в закладки: 4
Сегодня он никого не ждал к себе в гости, впрочем, как и ничего такого сверхъестественного и неожиданного – просто хотелось побыть одному. И поэтому почти целый день просидел, наглухо зашторив окна, в квартире, которая в последнее время стала не столько прибежищем, а некой своеобразной отдушиной от будничной, а то и праздничной в некотором роде суеты, - для кого-то периоды уикенда воистину праздник.
При тусклом освещении настольной лампы писалось хорошо и легко. Давненько у него не было такого творческого вдохновения. Иногда он всё же позволял себе маленький отдых, чтобы выпить кружечку-другую кофе, и снова садился за работу. Писал, как это ни странно выглядит, учитывая входящие теперь повсеместно в моду компьютеры, по старинке, используя пишущую машинку. Хотя раньше творил от руки, стандартной шариковой ручкой, изводя для этой цели массу бумаги – перечёркивал, рвал, и снова переписывал заново. Но как-то один хороший приятель от щедрот своих презентовал ему старенькую «Москву», которую он привёл в божеский вид, и с тех пор та ещё ни разу не подвела.
Телефон он отключил с утра, чтоб никто не беспокоил, и только уже под вечер, словно по наитию воткнул шнур в розетку. И сразу через секунду, где через секунду – через мгновение послышался мелодичный трезвон.
Неторопливо, словно размышляя, откликнуться или нет, он приложил снятую и прохладную от долгого бездействия трубку к уху. И не сразу осознал, кто это позвонил и о чём несколько минут вещал ему незримый собеседник, и только потом, словно очнувшись, сдавленно выдохнул:
-Это ты? Спасибо!
Ибо она (а это была Она!) после приветствия поспешила поздравить его с днём рождения. Стало приятно, что она не забыла о нём, что помнит, и от этого неожиданного внимания в нём вдруг что-то дрогнуло, вернуло к реальности, и неожиданно куда-то в сторону отошло всё то, о чём он думал, размышлял, безумствовал несколько часов напряжённой работы.
Действительно, сегодня был его день рождения, но он почему-то не считал этот день каким-то особенным, тем более праздником. Мог порой даже забыть про это. Только всегда находились те, кто иногда врасплох напоминал, что с него причитается. И вот тогда он начинал как-то реагировать, суетиться, точнее, был вынужден себе и своим друзьям, а так же друзьям друзей, которых те приводили вслед за собой, так сказать, на «халяву», делать небольшой праздник. Но впоследствии то, что планировалось быть чем-то небольшим и даже необременительным, плавно переходило в сумасшедшее неистовство, а попросту говоря – в пьяную оргию, иногда до потери рассудка, пульса и всего остального, что обычно соответствует столь обильным возлияниям.
После всего у него очень долго и, кстати, не один день болела голова, а организм просто выворачивало наизнанку, так как он никогда не умел и не любил пить, ибо каждая выпитая им рюмка плохо сказывалась на самочувствии. В подобном положении и, естественно, соответствуя обстановке он мог позволить себе лишь немного, как говорится, промочить горло, так сказать для смазки или «отмазки». Но почему-то всякий раз каждый старался набиться к нему в друзья, навязчиво предлагая чокнуться на брудершафт. И что странное: никак нельзя было отказать, ибо тогда на него могли смертельно обидеться – «Ты что, чувак, меня не уважаешь?». А ему, ой, как не хотелось обижать своих друзей и друзей своих друзей, которых, к слову, он видел впервые в жизни и, возможно, никогда уже больше не увидит. Впрочем, это был единственный праздник, где он напивался просто до бессознательного состояния.
Из телефонной трубки слышался её щебет, неудержимый, лёгкий, лез ласково и ненавязчиво в уши, а он только лишь поддерживал этот диалог коротенькими репликами типа «согласен», «так себе», «а как же» и другими словами, которые приходили ему на ум на простенькие вопросы. От этого щебетанья, как и когда-то, вновь сделалось тепло и уютно, и он уже было расслабился в уютном кресле, как вдруг отчётливо услышал:
-А к тебе, Сашенька, сейчас можно?
-Да, конечно, - едва сдерживая дыхание, произнёс он.
-Но я, миленький, не одна. А с подружкой.
-Приходите, чего уж.
-Ну, тогда мы сейчас. Жди, родненький.
Он вскочил, а затем принялся быстро и судорожно смахивать всё лишнее с письменного стола в раскрытый ящик. Не хотелось, чтобы слишком уж явно бросалась в глаза суета неоконченной работы, - отнюдь не каждый любит, когда кто-нибудь посторонний, а то и чуждый его творчеству пялится на его детище.
По тому же принципу убрал и низкий журнальный столик, правда, уже через несколько минут заставив тот нехитрой закусью, точнее, тем, что нашлось в холодильнике. Обычно в этом маленьком царстве холода хоть шаром покати, кроме какого-нибудь десятка яиц и куска сыра, но сегодня повезло – ещё вчера он нанёс незапланированный визит в ближайший супермаркет, который недавно открылся возле дома, достаточно было перейти дорогу.
Вскоре к закуси живописно вписалось три хрустальных и единственных бокала и бутылочка марочного, с каким-то замысловатым названием, сухого вина. Короче, смотрелось всё неплохо, есть чем порадовать глаз. Оставалось к сему антуражу добавить немного романтики, засветив свечи и включив проигрыватель, - из динамиков зазвучала приятная, грустная мелодия Энтони Вентуры, а воздух квартиры наполнился дивным ароматом каких-то экзотических трав.
Он присел в ожидании, - это лучше, чем беспокойно сновать по сжатому пространству помещения. Вот тогда и припомнилось, когда впервые он увидел её. О, это было так давно, может быть, даже в прошлой жизни.
Однажды случился небольшой «сабантуйчик» у одного его старинного приятеля, и он неожиданно, ранее до этого ничего не планируя, вдруг заглянул на огонёк. Кстати, раньше именно так он и поступал, вваливаясь без приглашения, и случалось – всегда в масть.
Тогда, немного приняв для храбрости и поддавшись уговорам, он стал читать свои стихи, и заметил, нет – не заметил, а скорее почувствовал, как за ним сквозь лёгкую завесу сигаретного дыма с особым вниманием следят красивые карие глаза, принадлежавшие изящной среднего возраста женщине с длинными стройными ногами. Женщина была одета не броско, но изысканно: в черную узкую кожаную юбчонку и светло-розовую блузку, на которой слева по груди изящной вышивкой расцветали ярко-желтые гвоздики. Если б он был хоть немного трезв, то никогда бы не отважился заговорить первым, а тут – неожиданно подсел, потом уговорил прелестницу выпить с ним на брудершафт – как же без этого, если надо поближе познакомиться, - а затем слово за слово, и они разговорились.
Так невольно и, можно сказать, спонтанно завязалось их знакомство, которое вскоре постепенно переросло в нечто большое, интимное. Спустя несколько часов они уже во всю резвились в его холостяцкой «полуторке», как молодые жеребята подчас брачного гона.
У неё было чудесное, на его взгляд, имя – Анна. Аннушка. Анечка. Анюта. Он мог повторять это имя до бесконечности, про себя и вслух.
Та случайная – случайная ли?! - встреча в один момент перевернула всю его жизнь, а все его ранее намеченные планы, бесчисленные идеи и чаяния отошли куда-то в сторону, ибо теперь в его мысли и думы вошла она, подчинив безвозвратно себе ум и тело.
Трудно поверить, но именно тогда он и полюбил сильно и безрассудно, - школьные, а впоследствии институтские интрижки были не в счёт. К тому моменту ему исполнилось двадцать семь лет, - не старик, но уже и не юноша. После института, немного проработав на заводе, он неожиданно получил предложение остаться на кафедре этого же института, и, разумеется, не смог отказаться от столь заманчивой перспективы, так как более тяготел к интеллектуальному труду. К тому же, работая на кафедре, он имел вполне реальную возможность обосновать свои способности.
Но в жизни за одной неожиданностью может последовать и другая, ещё более неожиданная. Как-то в состоянии нахлынувшей печали и отчаяния он сочинил несколько лирических стихотворений. Получилось на удивление здорово, даже понравилось самому. И вот, благодаря такой, как бы сказать, случайности, он с воодушевлением втянулся в ту самодеятельность творческого отдохновения.
Следует признаться, что ещё на заре туманной юности да и в армии он пытался что-то сочинять, рифмовать, но из того ничего не вышло. Зато вот сейчас, словно прорвало. Видимо, какая-то сила, сдерживаемая временем и обстоятельствами, вдруг взяла и выплеснулась наружу, и здесь, на воле, в пространстве ощутила свою естественную необходимость.
Вначале он боялся выносить своё, так сказать, творчество в люди, но затем неожиданно рискнул и отнёс парочку виршей в одну популярную в те времена газетёнку. Если бы его повернули, мол, нечего лезть со свинским рылом в калачный ряд, он больше бы и не пытался – знать, не судьба терзать стило. На удивление, не сказать, чтобы его приняли с распростёртыми руками, но и не охаяли. Так понемногу, но не так чтоб слишком, его стали печатать в различных газетах и журналах. Вскоре даже вышла и первая книжечка стихов. К тому времени он уже стал пописывать небольшие рассказики и очерки, даже появился замысел насчёт романа. В общем, идеи творчества били ручьём.
Но именно тогда, как это постоянно бывает в дешёвых бульварных романах, в его идеально налаженную жизнь, вдруг, словно беспечная птичка, впорхнула она, Аннушка. Достаточно было несколько взмахов её лёгких крылышек, весёлого нехитрого щебетанья, и уже можно было вить в его гордом и одиноком сердце теплое и уютное гнёздышко.
На первый взгляд, казалось, всё было хорошо, даже превосходно. Аннушка приходила к нему почти каждый день, и всегда под вечер, часам к десяти. Время любовники проводили, можно сказать, неплохо, и не удивительно, ведь они были молоды, красивы, и если уже говорить насчёт сил и жизненного задора, то этого хватало с лихвой на любое безрассудство.
Вот только на ночь Аня никогда не оставалась. Он узнал и что для него было фактически шоком – ещё в первую ночь после жарких объятий страсти Анна сообщила, что замужем и воспитывает двух доченек-красавиц.
Но не это его потрясло. Ну и что, что замужем! С кем не бывает. А совершенно иное: муж его любимой был военным лётчиком и в данное время исполнял свой интернациональный долг в Афганистане. Это была уже его вторая поездка в тот ад. Как не прискорбно, но «за речкой» побывал и он. Не позову души, а по принуждению – простым рядовым срочной службы.
Но это сути никак не меняло: он поступил подло по отношению к собрату по оружию, позволив непозволительные вольности с его женой. Правда, вначале непреднамеренно. Возможно, знай, что Аннушка замужем за братом-афганцем, который в данный момент несёт тяжёлую службу вдали от Родины, у них ничего бы и не было, дело не зашло бы дальше обычного флирта. Но после того, что случилось, поздно было уже махать кулаками, мол, это не я и похоть не моя. Впрочем, можно было и остановиться. Но он уже не мог – безумная страсть охватила с ног до головы. Как тут не покаяться.
По словам Аннушки, она, как только не умоляла, как слёзно не просила своего благоверного, чтоб он не уезжал снова туда. Но тот с несвойственной ему жестокостью ответил: «Мне там лучше и меня туда тянет». Каждое слово, сказанное мужем, щемящей болью отозвалось в её женской душе, прошло через всё сознание, засело в голове и не давало покоя – ему там лучше, ему там лучше. Лучше рядом не с ней, не с дочками, а там, где смерть и грязь, где страшная жара днём и лютый ночной холод, и где изменяется сущность каждого человека. Но обидно не это, а то, что он её чистую и бескорыстную любовь променял на ненужную никому и проклятую Богом войну.
-Ну и пусть он там себе воюет, убивает людей, которые ему ничего плохого не сделали, - сказала Аннушка после того, как они стали любовниками. – Может, назло ему я согрешила, а может, и нет, не знаю. Но я, Сашенька, не жалею, что встретила тебя, что изменила так красиво. И мне очень хорошо с тобой сейчас, как не было хорошо последнее время после того, как Вася уехал в свой проклятый Афганистан. Но я не люблю тебя, Сашенька. Не обижайся, не люблю пока, а там будет видно. А встречаться мы будем, если ты, конечно, согласен на это. И часто-часто. Ты не возражаешь, родненький?
Нет, он не возражал. Что ж, пусть будет так, как желает она, ведь он любит её и благодарен судьбе хоть за эту небольшую иллюзию внеземного счастья, и согласен ждать, сколько будет нужно. Возможно, когда-нибудь настанет момент истины, и неожиданно в один прекрасный день она придёт и останется у него навсегда. Мечты…
Что до творчества, то создавать что-то этакое эпохальное у него уже не получалось всерьёз, как он делал до этого. Оставалось только одно - скромно кропать бессмысленные легкие стишки о своей великой и святой любви, а затем преподносить их Аннушке в виде десерта после их сладких и греховных объятий. В принципе, в ту пору только она и была единственным и внимательным слушателем его опусов, и всегда, словно заигравшийся ребёнок, хлопала в ладошки на каждое его нежное и безрассудное признание. Что в принципе ему даже льстило. Приятно, когда твоя – твоя?! – любимая женщина считает тебя в неком роде гениальным.
Их домашний роман длился где-то меньше года. Препятствий никаких для этого не было. Своих отношений они не выносили в свет, и поэтому никто не догадывался об их близости. Только однажды в июле он достал две туристические путёвки, и они съездили в Крым, – Аннушка как-то обмолвилась, что никогда не видела моря. И он пошёл на всё, чтобы доставить любимой удовольствие, даже залез в долги, чтобы оплатить их романтическое путешествие. Потом зимой им часто вспоминались те летние и солнечные деньки, доставившие так много радости и удовольствий, и они даже стали подумывать о новой поездке куда-нибудь в Прибалтику. Но по весне в начале мая неожиданно из Афганистана возвратился Вася, её муж.
В тот день Аннушка не пришла, а только позвонила, сообщив, что сегодня её можно не ждать и им нужно какое-то время отдохнуть друг от друга, но как только случится свободная минутка - она обязательно придёт.
И только по прошествии недели она соизволила заглянуть, вбежала, словно куда-то торопилась, раскрасневшаяся и суетливая, но, выпив сваренный им наспех кофе, успокоилась, сбросила с себя всю одежду и, смеясь, потащила его в постель, и они долгое время любили друг друга, неистово, самозабвенно, как никогда.
А потом Аннушка, прижавшись к нему своим соблазнительным, гибким и смуглым телом, заговорила, словно исповедуясь:
-Прости меня, Сашенька, что я с тобой так поступаю. Но я ведь тебе, родненький, ничего и не обещала. Скажи, ты меня очень любишь? Знаю, любишь. Такой, какая я есть - изменщицу и мелочную стерву. И сейчас сделаешь для меня всё-всё, что я не попрошу. Так, миленький? Так, так. И я очень прошу: забудь меня! И как можно быстрее. Найди себе хорошую девушку, которая полюбит тебя. Ты, Сашенька, ещё молодой и тебе следует жениться, чтоб и детки у тебя были свои, и счастье своё, а не чужое, краденное. С тобой мне и хорошо, и уютно. Ведь ты, Сашенька, такой хороший, надежный, понимающий. Тебе можно, как хорошей подружке поплакаться на плече, и ты меня обязательно правильно утешишь. Но пойми, родненький, – ты не моё. Не моё! Ты ж ничего не знаешь про меня, какая я на самом деле. А я – сволочная и сварливая баба. Это здесь с тобой я вся такая – нежная, ласковая и пушистая. На самом же деле я хуже некуда. Так что как можно скорей забудь обо мне. У меня есть муж, и я его, между прочим, очень люблю. И сейчас я ему нужна, как никогда. Ты же не знаешь. Он, Вася, приехал из своего любимого Афганистана злой, как черт, обиженный на весь белый свет, израненный душой и телом. И – о, ужас! - без руки. Отрезали по самый локоть. Хорошо, что только левая. Господи, что я такое говорю! Я думаю, это мне такое наказание за мою измену, а может, и нет. Слышал бы ты, как он, Вася, проклинает за свою ущербность, свою беду, всех и вся. И, боже мой, каждый денёчек, словно не в себе, напивается вдрызг, а потом гоняет нас с мамой и девочками по всему дому. Но разве мы виноваты в том, что он стал инвалидом? Мы ведь не гнали его силком на эту проклятую войну. Вот ты же нисколечко не озлобился, хотя, я думаю, тебе тоже пришлось там не сладко. Ты скажешь – бросай его. Но я не могу. Не могу и не хочу, так как люблю его такого, каков он есть. Ведь он отец моим доченькам. Я ему нужна, как и он мне. А тебя, Сашенька, я буду помнить всю свою оставшуюся жизнь, как светлый и добрый лучик в этом сумрачном мире. И пускай наша последняя встреча не отдаёт горечью. Прости меня за всё. А сейчас возьми меня в последний раз, зацелуй до смерти, как только можешь, и ничего не говори. Всё и так уже сказано.
Он не нашёлся, что ответить и лишь прижал её к себе. Затем они любили, миловали друг друга до умопомрачения, обессилев полностью, иссякнув телом и душой, а после Аня ушла, и больше они не встречались.
Он очень тяжело переживал этот разрыв, но время шло, боль помалу угасала, как, возможно, и сама любовь. И чтоб быстрее забыться, он окунулся в творчество – взялся за написание ранее задуманного романа. На вечеринки ходил изредка, да и не тянуло его уже больше на подобные сборища – улетучился, куда-то делся авантюризм молодости. Он даже постоянной подружки, как таковой, не заимел. Видимо, не желал снова попасть в коварные лапы амура, а затем своё, теперь такое драгоценное время потратить на новую и бесполезную любовь. К тому, исходя из всего, он понял одну заумную вещь: творчество и любовь несовместимы. Никак. Он сам тому стал подобным примером, и больше ошибок совершать не хотелось. И теперь только в работе искал спасение.
Однажды друзья пригласили его в одно сообщество, где целью ставилось возрождение всего белорусского, и он с увлечением и несвойственным ему азартом вдруг втянулся в ту общественно-политическую деятельность. Про Аннушку время от времени если и вспоминал, да и то, когда оставался один на один в пустой квартире, когда не думалось и не приходило вдохновение.
Но сегодня он явно не ожидал подобного поворота. Прошло четыре года, как они расстались, и что принесёт через несколько минут эта неожиданная встреча, было загадкой за семью печатями, как для него, так, возможно, и для Ани, если только, конечно, та обстоятельно всё не продумала. Но тогда, какого чёрта, здесь подружка?
За воспоминаниями под хорошую легкую музыку время в ожидании пролетело как-то незаметно, что он не сразу услышал, как голосистым попугайчиком зачирикал дверной звонок.
Не посмотрев в глазок, он решительно распахнул настежь двери.
На лестничной площадке стояла Аннушка, и рядом с ней какая-то женщина. На женщину он даже не обратил внимания, ибо глазами пожирал только Аню и не мог поверить, что именно она, а никто другой, стоит перед ним, стоит только дотронуться. Но и страшно было прикоснуться - вдруг она исчезнет, как легкое дуновение ветерка.
И все-таки это была она, недосягаемая в своей красоте – время нисколько Аннушку не изменило. Только черные, как вороново крыло, волосы отросли немного и струились изящным водопадом по плечам. Из-под голубой курточки кокетливо смотрелась все та же светло-розовая блузка с гвоздиками, которая ему так нравилась. Но вместо чёрной коротенькой юбчонки вниз широкими складками ниспадала тёмно-синяя, широкая юбка, теперь уже, видимо, вполне сознательно прячущая от нескромных взоров милые прелестные коленки.
-Так и будешь, Сашенька, держать нас тут? – спросила ласково и нежно Аннушка, заулыбалась светло и радостно, наверное, его растерянность в данный момент ей пришлась по душе. – Ну, здравствуй!
-Здравствуй, - пролепетал он, переступив с ноги на ногу и сжав дрожащие руки в один кулак, но это смятение длилось не более секунды. – Проходите, пожалуйста. – И, когда женщины легко и грациозно впорхнули в помещение, он прикрыл двери.
Аня уже успела скинуть курточку и повесить её по-хозяйски на вешалку, и поэтому ему пришлось поухаживать за её подружкой.
-Знакомься, Сашенька, это наша Галя. Галя – это Саша.
-Очень приятно, - он лишь мимолётно окинул взглядом Анину подружку и таким же мимолетным движением прикоснулся губами к протянутой ему удивительно тёплой ладошке. Но зато надолго припал к руке Анны, удерживая узкую в запястье прохладную ладонь и, согрев ту горячим поцелуем, а потом как бы по наитию прижал женщину к себе.
Аня весело засмеялась, деликатно высвободившись из его объятий, и протянула небольшой свёрточек.
-Это тебе, Сашенька, от нас. Поздравляем с днём рождения, - поздравила она и, слегка качнувшись в его сторону стройным, гибким телом, а затем поцеловала яркими от помады устами несколько раз сдержано в его небритые щёки.
«Вот черт, побриться забыл», - подумал он спонтанно, потирая озабоченно ладонью двухдневную, колкую щетину на подбородке. А от невинных женских поцелуев его и вовсе бросило в жар, всё тело охватила противная мелкая дрожь, он даже не осознавал, что бормотал в ответ.
Но Аннушка уже не слышала его лепет, с прихожей направившись прямо в зал, втягивая туда за руку и подружку.
-А у тебя, Сашенька, я смотрю, тут ничего так и не изменилось.
-Что поделаешь. Ты же знаешь, я не раб бытовых условностей. Мне и так нравится. И того что есть – вполне хватает.
-Так, так,– Аня ходила по залу легко, упруго, ставя ноги красиво и изящно, зная себе цену, потом внезапно остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. – Нужно женить тебя срочно, Сашенька.
-На ком? Да и нет у меня никого, – и он, смеясь, развел руки в стороны.
-Ну, это, родненький, не проблема. Между прочим, и далеко ходить не нужно. Галя, ты согласна выйти замуж за известного писателя? – спросила Аня у своей подружки, и в её глазах чёртики заплясали нежно и дерзко.
Галя словно ждала этого предложения, закивав белокурой головкой:
-Согласна. Ещё как согласна! - и засмеялась как-то тихо, искренне, и, как ему показалось, излишне стыдливо. Видимо, та ещё зануда!
На эти женские прибаутки он тактично смолчал, а только красноречивым жестом руки в сторону стола пригласил гостий:
-Прошу садиться, пожалуйста. Сейчас мы этой бутылочке сделаем приятный сюрприз – выпьем. И с преогромным удовольствием.
И он, торопясь, стал вынимать пробку. Сегодня ему это удалось удивительно легко, словно он всю жизнь только и занимался тем, что распечатывал бутылки. И когда бархатистая жидкость была разлита, Аня легким движением приподняла бокал:
-За тебя, Сашенька! Чтобы исполнились все твои мечты и желания.
Вино Аннушка пила медленно, смакуя; так никто не умел пить, как пила она – с наслаждением, изяществом, словно растворяя в этом божественном напитке свою красоту и затем впитывая её без остатка. Ему это всегда приносило удовольствие. Вот и сейчас он, как заворожённый, смотрел, как женщина пьёт, сам же вылакавший своё вино в один момент.
-Сашенька, а у тебя не заболят глазки так смотреть? Родненький, ну не смотри ты на меня, так и подавиться недолго. Ты этого для меня желаешь? Лучше поухаживай за Галиной. А то, видишь, загрустила девушка.
-Мне не скучно, - подала голос та. – Мне сейчас хорошо и уютно.
Галя сидела на краешке дивана, по-женски плотно сжав коленки, стянутые голубеньким платьицем, двумя пальчиками удерживая опустевший бокал и покручивая им.
Бросив взгляд на женщину, он лишь только сейчас смог рассмотреть её. В чём-то та была даже похожа на Аню – и фигурой, и овалом лица, и лишь белые волосы, тонкие губы и какая-то медлительность в движениях делали Галю полной противоположностью подруге. Но, если внимательнее присмотреться, то в Гале было что-то такое своё, женское, непередаваемое, что невольно зачаровывало и притягивало к себе. А может, это ему так показалось, и только лёгкий полумрак от освещения и милая музыка придавали особый смысл рождавшимся движениям и звукам.
Он вновь взялся за бутылку и принялся разливать вино.
-Ты, видимо, Сашенька, решил нас споить. А что тогда будет, когда ты нас доведёшь до нужной кондиции, а? – Аннушка засмеялась, красиво, легко, и, взявши его внезапно за руку, вытащила из-за стола прямо на середину залы. – Давай лучше потанцуем. Музыка такая приятная. А я тебе что-то интересненькое скажу. Галька, я думаю, скучать не станет. Пусть она журнальчики полистает.
Аня прильнула к нему, и они какое-то время танцевали молча. Вот он долгожданный миг, который он ждал все эти годы! Он чувствовал, как в груди трепетно бьётся её ретивое сердечко, будто птичка в клетке – ещё немного и вырвется из тесного плена, пробивши тоненькую оболочку плоти, и вспорхнёт над ними, ликуя и оглашая простор вольной трелью. О, как ему вдруг захотелось узнать, о чём думает сейчас Аннушка! Да вот жалко не имел на то подобных способностей. Впрочем, наверное, оно и хорошо, что человеку разумному не дана подобная возможность быть выше таинств матушки-природы.
Галя же, словно домашняя кошечка, уютно устроилась на диванчике, листала медленно какой-то журнал, лишь изредка бросая заинтересованный взгляд в бок танцующей парочки давних друзей.
Первой заговорила Аня, и так тихо, что он стал вслушиваться, чтоб услышать сказанное.
-Прости меня, Сашенька!
-Это за что? – поинтересовался он.
-Что столь внезапно нарушила твой покой. Но мне так хотелось тебя увидеть. Я собиралась давно, а вот случилось на твой день рождения. Я не помешала твоему творчеству и твоим думам?
-Нет, не помешала. Я всегда ждал тебя. Всё это время. Каждый день.
-Неужели? - со смехом выдохнула она. – А хотя это возможно, ты не умеешь лгать. И вижу – ты меня до сих пор любишь. Так и не сумел позабыть? Да, Сашенька?
-Конечно, Аннушка. Я…
-Не говори мне ничего, - и она ладошкой прикрыла ему уста. – Слушай только, что буду говорить я. И не перебивай. Согласен?
-Согласен. Но…
-Нет, нет, помолчи, а то мне не хватит сил, и я ещё скажу что-то не то, что не нужно. А затем буду очень жалеть. Да и ты так же. Слушай, и всё. Ты, Сашенька, молодец, не потерял себя, держишься, особенно в такое неспокойное время. И я рада за тебя. Мне кажется, останься я тогда с тобой, ничего бы путного у нас бы не получилось, и жизнь наша, возможно, не была бы такой идеальной, как нам мечталось. Быт постепенно уничтожил бы нас. И мы б возненавидели друг друга. Я – женщина, и почувствовала это сразу. Вот поэтому и поставила на наших отношениях крест. И не жалею. Я, Сашенька, тогда очень сильно любила своего мужа, а что изменила ему с тобой – мне и ответ держать перед Богом. Твой стишок про измену я вспоминаю часто-часто. Как ты сказал тогда просто и ясно: «Ты изменила нежно, осторожно, с такой любовью, с детским откровеньем, чтоб доказать себе, что это сможешь, при этом получая наслажденье». Ну, и так далее. Ты неплохой поэт, Сашенька, и человек хороший. Замечательный даже. Но я тебя не люблю и никогда не сумела бы полюбить, потому что у меня есть мой Вася, моя единственная любовь – и другой мне не нужно. Жалко, что вы не знакомы. Вася – интересный человек. Но, может, оно и хорошо, что вы не знаете друг друга, так как вы совершенно разные люди, как по духу, так и по характеру. Только благодаря мне, Вася перестал пить, сейчас весь в делах, и своей ущербности вообще не замечает. И у нас очень хорошая семья, во всех отношениях. Мне хорошо, Сашенька. А что больше нужно женщине? И в этом моё счастье. Ты сейчас в удивлении: и зачем тогда притащилась сюда со своим счастьем? По глазам вижу – интересно. А всё просто, Сашенька. Видишь Гальку. Как она тебе? Понравилась? Ты не злись, родненький, не сердись. А лучше послушай меня, дурочку. Думаешь – сватья нашлась доморощенная. Пускай буду сватья – понимай, как хочешь. Я же тебя знаю. Ты с женщинами труслив не в меру, боишься нас, хотя и ведёшь себя иногда, как молодой петушок, а самого - в дрожь бросает. Так, или нет? Знаю, что так. До сих пор удивляюсь, как это ты со мной решился на знакомство и всё остальное. Вот я решила тебе помочь. Жалко, что такой мужик и, кстати, замечательный любовник ни за грош пропадает. Прости мне это. Сейчас тебе нужна женщина, которая б тебя любила и холила, и стала б для тебя всем, всем. А моя подружка такая самоотверженная. Я чувствую – ты её полюбишь. Ведь ты, Сашенька, очень влюбчивый до ужаса. На себе убедилась. А Гале ты очень нравишься – не сомневайся. Между прочим, вы даже встречались на разных литературных встречах. Но ты, наверное, её и не замечал. Она ведь тоже пишет стишки и рассказики. Так что будете читать их один одному. Баба она хорошая, хозяйственная. И я уверена – вы подходите друг другу. Только один недостаток у неё – доченька, уже десять лет, щебетунья. Галочка, глупышка, замуж выскочила - лишь бы замуж, и года не прожила в любви и согласии, как развелась. И Алесю растила одна, помощи ниоткуда не ждала, а вот переборола все невзгоды – и живёт. Посмотри, Сашенька, какая красавица. Совсем, как я, а может, и лучше. А меня прости. Я и тогда тебе говорила, что ты не моё, и сейчас говорю – не моё, и тому забудь обо мне, пожалуйста. Вот сейчас выпьем немножко, и ты пригласи Галю на танец. Поверь, не пожалеешь, потом мне ещё спасибо скажешь. А меня не поминай лихом, и будь счастлив, Сашенька.
То, что он услышал, было довольно неожиданно, даже немного оскорбило и возмутило. Хотелось взять и в корне пресечь весь этот фарс, навеянный дешёвой мелодрамой типа «Санты-Барбары», наговорить Аннушке много чего неприятного. Но возникла такая лень искать слова, что он смолчал. Впрочём, всё встало на свои места, и призрачные иллюзии насчёт того, что Аннушкин визит был неким поводом восстановить их отношения, исчезли окончательно…
И пока он ставил на проигрыватель новую порцию винила – внезапно захотелось встряхнуться под ритмы зарубежной эстрады прошлых лет, - женщины мирно устроились на диванчике, защебетав между собой тихо о чём-то своём, женском. Вот интриганки! Ну, ничего скоро он им устроит смотрины по полной программе. Мало не покажется…
Галя просто и доверчиво прижалась к нему, положив свои руки ему на грудь, а он потихоньку обхватил её гибкий стан, чувствуя лёгкую дрожь податливого тела. Обнимая эту чужую ему женщину, он нисколько не был взволнован, как до этого волновался несколько минут назад, когда танцевал с Аней, но почему-то именно в этот момент ему стало не только легко, но и уютно, словно так и должно было быть. Скорей всего, выпитое вино только сейчас стукнуло в голову, чем и вызвало подобную реакцию. К тому, по телу расплылось невероятное блаженство, и куда-то пропала, отошла вся суета, что господствовала над ним всю эту неделю.
Он не заметил, как исчезла Аня, словно её здесь и не было. Так же внезапно исчез её запах, витавший какое-то время по квартире и навязчиво лезший в потайные места его подсознания. Но зато он мгновенно уловил другой запах, новый, незнакомый, и, принюхавшись, понял: так пахнут полевые ромашки, тонко и нежно. Так пахла Галя. И этот дивный запах исходил от белой копны её густых волнистых волос.
И то, что он затем сделал, было неожиданно в первую очередь для него самого. Всё произошло так, как и должно было произойти: его сухие губы вначале тронули пахучую прядку белой челки, потом пробежались по лицу лёгкими чувственными прикосновениями, и, в конце концов, испробовали на вкус влажный аромат трепетных и нерешительных женских губ.
«Что ж, если это моя судьба, пусть так оно и будет. Зачем тратить время, ждать или искать чего-то большего, если сейчас есть то, чего мне может хватить надолго. И может, это именно то, от чего нельзя убежать, ибо оно все равно меня когда-нибудь настигнет».
Мысль возникла, но так же быстро и пропала, потому что ему не хотелось сейчас думать о чем-то постороннем, просто хотелось забыть про всё, и не сожалеть о прошлом. Прошлое исчезло, растворилось в суете, и никогда уже не возвратится, разве только в воспоминаниях. Да, эти воспоминания остаются только на бумаге и в памяти, но даже память не в состоянии всё принять: время сотрёт ненужное, ненадёжное, вздорное, - и это к лучшему. Нужно жить днём сегодняшним, и с надеждой смотреть в будущее. А будущее вот оно – рядом. Неужели эта податливая женщина с милым симпатичным личиком сможет стать ему и другом, и любимой?
Но ведь он знает её всего ничего – пару часов, не больше. За такой короткий срок нельзя узнать человека. Но как чудесно пахнут её волосы, как приятны на вкус её сладкие уста, и как всё-таки хорошо чувствовать сильными крепкими руками стройное женское тело, от которого уже невозможно будет отказаться.
Что ж, пусть так оно и будет.
Только внезапно вспомнилась Аннушка, её грустные, ласковые глаза и тихие слова напоследок:
«Будь счастлив, Сашенька»…
Картинка из инета.
Композиция: Помни меня (гитара, флейта, скрипка).
При тусклом освещении настольной лампы писалось хорошо и легко. Давненько у него не было такого творческого вдохновения. Иногда он всё же позволял себе маленький отдых, чтобы выпить кружечку-другую кофе, и снова садился за работу. Писал, как это ни странно выглядит, учитывая входящие теперь повсеместно в моду компьютеры, по старинке, используя пишущую машинку. Хотя раньше творил от руки, стандартной шариковой ручкой, изводя для этой цели массу бумаги – перечёркивал, рвал, и снова переписывал заново. Но как-то один хороший приятель от щедрот своих презентовал ему старенькую «Москву», которую он привёл в божеский вид, и с тех пор та ещё ни разу не подвела.
Телефон он отключил с утра, чтоб никто не беспокоил, и только уже под вечер, словно по наитию воткнул шнур в розетку. И сразу через секунду, где через секунду – через мгновение послышался мелодичный трезвон.
Неторопливо, словно размышляя, откликнуться или нет, он приложил снятую и прохладную от долгого бездействия трубку к уху. И не сразу осознал, кто это позвонил и о чём несколько минут вещал ему незримый собеседник, и только потом, словно очнувшись, сдавленно выдохнул:
-Это ты? Спасибо!
Ибо она (а это была Она!) после приветствия поспешила поздравить его с днём рождения. Стало приятно, что она не забыла о нём, что помнит, и от этого неожиданного внимания в нём вдруг что-то дрогнуло, вернуло к реальности, и неожиданно куда-то в сторону отошло всё то, о чём он думал, размышлял, безумствовал несколько часов напряжённой работы.
Действительно, сегодня был его день рождения, но он почему-то не считал этот день каким-то особенным, тем более праздником. Мог порой даже забыть про это. Только всегда находились те, кто иногда врасплох напоминал, что с него причитается. И вот тогда он начинал как-то реагировать, суетиться, точнее, был вынужден себе и своим друзьям, а так же друзьям друзей, которых те приводили вслед за собой, так сказать, на «халяву», делать небольшой праздник. Но впоследствии то, что планировалось быть чем-то небольшим и даже необременительным, плавно переходило в сумасшедшее неистовство, а попросту говоря – в пьяную оргию, иногда до потери рассудка, пульса и всего остального, что обычно соответствует столь обильным возлияниям.
После всего у него очень долго и, кстати, не один день болела голова, а организм просто выворачивало наизнанку, так как он никогда не умел и не любил пить, ибо каждая выпитая им рюмка плохо сказывалась на самочувствии. В подобном положении и, естественно, соответствуя обстановке он мог позволить себе лишь немного, как говорится, промочить горло, так сказать для смазки или «отмазки». Но почему-то всякий раз каждый старался набиться к нему в друзья, навязчиво предлагая чокнуться на брудершафт. И что странное: никак нельзя было отказать, ибо тогда на него могли смертельно обидеться – «Ты что, чувак, меня не уважаешь?». А ему, ой, как не хотелось обижать своих друзей и друзей своих друзей, которых, к слову, он видел впервые в жизни и, возможно, никогда уже больше не увидит. Впрочем, это был единственный праздник, где он напивался просто до бессознательного состояния.
Из телефонной трубки слышался её щебет, неудержимый, лёгкий, лез ласково и ненавязчиво в уши, а он только лишь поддерживал этот диалог коротенькими репликами типа «согласен», «так себе», «а как же» и другими словами, которые приходили ему на ум на простенькие вопросы. От этого щебетанья, как и когда-то, вновь сделалось тепло и уютно, и он уже было расслабился в уютном кресле, как вдруг отчётливо услышал:
-А к тебе, Сашенька, сейчас можно?
-Да, конечно, - едва сдерживая дыхание, произнёс он.
-Но я, миленький, не одна. А с подружкой.
-Приходите, чего уж.
-Ну, тогда мы сейчас. Жди, родненький.
Он вскочил, а затем принялся быстро и судорожно смахивать всё лишнее с письменного стола в раскрытый ящик. Не хотелось, чтобы слишком уж явно бросалась в глаза суета неоконченной работы, - отнюдь не каждый любит, когда кто-нибудь посторонний, а то и чуждый его творчеству пялится на его детище.
По тому же принципу убрал и низкий журнальный столик, правда, уже через несколько минут заставив тот нехитрой закусью, точнее, тем, что нашлось в холодильнике. Обычно в этом маленьком царстве холода хоть шаром покати, кроме какого-нибудь десятка яиц и куска сыра, но сегодня повезло – ещё вчера он нанёс незапланированный визит в ближайший супермаркет, который недавно открылся возле дома, достаточно было перейти дорогу.
Вскоре к закуси живописно вписалось три хрустальных и единственных бокала и бутылочка марочного, с каким-то замысловатым названием, сухого вина. Короче, смотрелось всё неплохо, есть чем порадовать глаз. Оставалось к сему антуражу добавить немного романтики, засветив свечи и включив проигрыватель, - из динамиков зазвучала приятная, грустная мелодия Энтони Вентуры, а воздух квартиры наполнился дивным ароматом каких-то экзотических трав.
Он присел в ожидании, - это лучше, чем беспокойно сновать по сжатому пространству помещения. Вот тогда и припомнилось, когда впервые он увидел её. О, это было так давно, может быть, даже в прошлой жизни.
Однажды случился небольшой «сабантуйчик» у одного его старинного приятеля, и он неожиданно, ранее до этого ничего не планируя, вдруг заглянул на огонёк. Кстати, раньше именно так он и поступал, вваливаясь без приглашения, и случалось – всегда в масть.
Тогда, немного приняв для храбрости и поддавшись уговорам, он стал читать свои стихи, и заметил, нет – не заметил, а скорее почувствовал, как за ним сквозь лёгкую завесу сигаретного дыма с особым вниманием следят красивые карие глаза, принадлежавшие изящной среднего возраста женщине с длинными стройными ногами. Женщина была одета не броско, но изысканно: в черную узкую кожаную юбчонку и светло-розовую блузку, на которой слева по груди изящной вышивкой расцветали ярко-желтые гвоздики. Если б он был хоть немного трезв, то никогда бы не отважился заговорить первым, а тут – неожиданно подсел, потом уговорил прелестницу выпить с ним на брудершафт – как же без этого, если надо поближе познакомиться, - а затем слово за слово, и они разговорились.
Так невольно и, можно сказать, спонтанно завязалось их знакомство, которое вскоре постепенно переросло в нечто большое, интимное. Спустя несколько часов они уже во всю резвились в его холостяцкой «полуторке», как молодые жеребята подчас брачного гона.
У неё было чудесное, на его взгляд, имя – Анна. Аннушка. Анечка. Анюта. Он мог повторять это имя до бесконечности, про себя и вслух.
Та случайная – случайная ли?! - встреча в один момент перевернула всю его жизнь, а все его ранее намеченные планы, бесчисленные идеи и чаяния отошли куда-то в сторону, ибо теперь в его мысли и думы вошла она, подчинив безвозвратно себе ум и тело.
Трудно поверить, но именно тогда он и полюбил сильно и безрассудно, - школьные, а впоследствии институтские интрижки были не в счёт. К тому моменту ему исполнилось двадцать семь лет, - не старик, но уже и не юноша. После института, немного проработав на заводе, он неожиданно получил предложение остаться на кафедре этого же института, и, разумеется, не смог отказаться от столь заманчивой перспективы, так как более тяготел к интеллектуальному труду. К тому же, работая на кафедре, он имел вполне реальную возможность обосновать свои способности.
Но в жизни за одной неожиданностью может последовать и другая, ещё более неожиданная. Как-то в состоянии нахлынувшей печали и отчаяния он сочинил несколько лирических стихотворений. Получилось на удивление здорово, даже понравилось самому. И вот, благодаря такой, как бы сказать, случайности, он с воодушевлением втянулся в ту самодеятельность творческого отдохновения.
Следует признаться, что ещё на заре туманной юности да и в армии он пытался что-то сочинять, рифмовать, но из того ничего не вышло. Зато вот сейчас, словно прорвало. Видимо, какая-то сила, сдерживаемая временем и обстоятельствами, вдруг взяла и выплеснулась наружу, и здесь, на воле, в пространстве ощутила свою естественную необходимость.
Вначале он боялся выносить своё, так сказать, творчество в люди, но затем неожиданно рискнул и отнёс парочку виршей в одну популярную в те времена газетёнку. Если бы его повернули, мол, нечего лезть со свинским рылом в калачный ряд, он больше бы и не пытался – знать, не судьба терзать стило. На удивление, не сказать, чтобы его приняли с распростёртыми руками, но и не охаяли. Так понемногу, но не так чтоб слишком, его стали печатать в различных газетах и журналах. Вскоре даже вышла и первая книжечка стихов. К тому времени он уже стал пописывать небольшие рассказики и очерки, даже появился замысел насчёт романа. В общем, идеи творчества били ручьём.
Но именно тогда, как это постоянно бывает в дешёвых бульварных романах, в его идеально налаженную жизнь, вдруг, словно беспечная птичка, впорхнула она, Аннушка. Достаточно было несколько взмахов её лёгких крылышек, весёлого нехитрого щебетанья, и уже можно было вить в его гордом и одиноком сердце теплое и уютное гнёздышко.
На первый взгляд, казалось, всё было хорошо, даже превосходно. Аннушка приходила к нему почти каждый день, и всегда под вечер, часам к десяти. Время любовники проводили, можно сказать, неплохо, и не удивительно, ведь они были молоды, красивы, и если уже говорить насчёт сил и жизненного задора, то этого хватало с лихвой на любое безрассудство.
Вот только на ночь Аня никогда не оставалась. Он узнал и что для него было фактически шоком – ещё в первую ночь после жарких объятий страсти Анна сообщила, что замужем и воспитывает двух доченек-красавиц.
Но не это его потрясло. Ну и что, что замужем! С кем не бывает. А совершенно иное: муж его любимой был военным лётчиком и в данное время исполнял свой интернациональный долг в Афганистане. Это была уже его вторая поездка в тот ад. Как не прискорбно, но «за речкой» побывал и он. Не позову души, а по принуждению – простым рядовым срочной службы.
Но это сути никак не меняло: он поступил подло по отношению к собрату по оружию, позволив непозволительные вольности с его женой. Правда, вначале непреднамеренно. Возможно, знай, что Аннушка замужем за братом-афганцем, который в данный момент несёт тяжёлую службу вдали от Родины, у них ничего бы и не было, дело не зашло бы дальше обычного флирта. Но после того, что случилось, поздно было уже махать кулаками, мол, это не я и похоть не моя. Впрочем, можно было и остановиться. Но он уже не мог – безумная страсть охватила с ног до головы. Как тут не покаяться.
По словам Аннушки, она, как только не умоляла, как слёзно не просила своего благоверного, чтоб он не уезжал снова туда. Но тот с несвойственной ему жестокостью ответил: «Мне там лучше и меня туда тянет». Каждое слово, сказанное мужем, щемящей болью отозвалось в её женской душе, прошло через всё сознание, засело в голове и не давало покоя – ему там лучше, ему там лучше. Лучше рядом не с ней, не с дочками, а там, где смерть и грязь, где страшная жара днём и лютый ночной холод, и где изменяется сущность каждого человека. Но обидно не это, а то, что он её чистую и бескорыстную любовь променял на ненужную никому и проклятую Богом войну.
-Ну и пусть он там себе воюет, убивает людей, которые ему ничего плохого не сделали, - сказала Аннушка после того, как они стали любовниками. – Может, назло ему я согрешила, а может, и нет, не знаю. Но я, Сашенька, не жалею, что встретила тебя, что изменила так красиво. И мне очень хорошо с тобой сейчас, как не было хорошо последнее время после того, как Вася уехал в свой проклятый Афганистан. Но я не люблю тебя, Сашенька. Не обижайся, не люблю пока, а там будет видно. А встречаться мы будем, если ты, конечно, согласен на это. И часто-часто. Ты не возражаешь, родненький?
Нет, он не возражал. Что ж, пусть будет так, как желает она, ведь он любит её и благодарен судьбе хоть за эту небольшую иллюзию внеземного счастья, и согласен ждать, сколько будет нужно. Возможно, когда-нибудь настанет момент истины, и неожиданно в один прекрасный день она придёт и останется у него навсегда. Мечты…
Что до творчества, то создавать что-то этакое эпохальное у него уже не получалось всерьёз, как он делал до этого. Оставалось только одно - скромно кропать бессмысленные легкие стишки о своей великой и святой любви, а затем преподносить их Аннушке в виде десерта после их сладких и греховных объятий. В принципе, в ту пору только она и была единственным и внимательным слушателем его опусов, и всегда, словно заигравшийся ребёнок, хлопала в ладошки на каждое его нежное и безрассудное признание. Что в принципе ему даже льстило. Приятно, когда твоя – твоя?! – любимая женщина считает тебя в неком роде гениальным.
Их домашний роман длился где-то меньше года. Препятствий никаких для этого не было. Своих отношений они не выносили в свет, и поэтому никто не догадывался об их близости. Только однажды в июле он достал две туристические путёвки, и они съездили в Крым, – Аннушка как-то обмолвилась, что никогда не видела моря. И он пошёл на всё, чтобы доставить любимой удовольствие, даже залез в долги, чтобы оплатить их романтическое путешествие. Потом зимой им часто вспоминались те летние и солнечные деньки, доставившие так много радости и удовольствий, и они даже стали подумывать о новой поездке куда-нибудь в Прибалтику. Но по весне в начале мая неожиданно из Афганистана возвратился Вася, её муж.
В тот день Аннушка не пришла, а только позвонила, сообщив, что сегодня её можно не ждать и им нужно какое-то время отдохнуть друг от друга, но как только случится свободная минутка - она обязательно придёт.
И только по прошествии недели она соизволила заглянуть, вбежала, словно куда-то торопилась, раскрасневшаяся и суетливая, но, выпив сваренный им наспех кофе, успокоилась, сбросила с себя всю одежду и, смеясь, потащила его в постель, и они долгое время любили друг друга, неистово, самозабвенно, как никогда.
А потом Аннушка, прижавшись к нему своим соблазнительным, гибким и смуглым телом, заговорила, словно исповедуясь:
-Прости меня, Сашенька, что я с тобой так поступаю. Но я ведь тебе, родненький, ничего и не обещала. Скажи, ты меня очень любишь? Знаю, любишь. Такой, какая я есть - изменщицу и мелочную стерву. И сейчас сделаешь для меня всё-всё, что я не попрошу. Так, миленький? Так, так. И я очень прошу: забудь меня! И как можно быстрее. Найди себе хорошую девушку, которая полюбит тебя. Ты, Сашенька, ещё молодой и тебе следует жениться, чтоб и детки у тебя были свои, и счастье своё, а не чужое, краденное. С тобой мне и хорошо, и уютно. Ведь ты, Сашенька, такой хороший, надежный, понимающий. Тебе можно, как хорошей подружке поплакаться на плече, и ты меня обязательно правильно утешишь. Но пойми, родненький, – ты не моё. Не моё! Ты ж ничего не знаешь про меня, какая я на самом деле. А я – сволочная и сварливая баба. Это здесь с тобой я вся такая – нежная, ласковая и пушистая. На самом же деле я хуже некуда. Так что как можно скорей забудь обо мне. У меня есть муж, и я его, между прочим, очень люблю. И сейчас я ему нужна, как никогда. Ты же не знаешь. Он, Вася, приехал из своего любимого Афганистана злой, как черт, обиженный на весь белый свет, израненный душой и телом. И – о, ужас! - без руки. Отрезали по самый локоть. Хорошо, что только левая. Господи, что я такое говорю! Я думаю, это мне такое наказание за мою измену, а может, и нет. Слышал бы ты, как он, Вася, проклинает за свою ущербность, свою беду, всех и вся. И, боже мой, каждый денёчек, словно не в себе, напивается вдрызг, а потом гоняет нас с мамой и девочками по всему дому. Но разве мы виноваты в том, что он стал инвалидом? Мы ведь не гнали его силком на эту проклятую войну. Вот ты же нисколечко не озлобился, хотя, я думаю, тебе тоже пришлось там не сладко. Ты скажешь – бросай его. Но я не могу. Не могу и не хочу, так как люблю его такого, каков он есть. Ведь он отец моим доченькам. Я ему нужна, как и он мне. А тебя, Сашенька, я буду помнить всю свою оставшуюся жизнь, как светлый и добрый лучик в этом сумрачном мире. И пускай наша последняя встреча не отдаёт горечью. Прости меня за всё. А сейчас возьми меня в последний раз, зацелуй до смерти, как только можешь, и ничего не говори. Всё и так уже сказано.
Он не нашёлся, что ответить и лишь прижал её к себе. Затем они любили, миловали друг друга до умопомрачения, обессилев полностью, иссякнув телом и душой, а после Аня ушла, и больше они не встречались.
Он очень тяжело переживал этот разрыв, но время шло, боль помалу угасала, как, возможно, и сама любовь. И чтоб быстрее забыться, он окунулся в творчество – взялся за написание ранее задуманного романа. На вечеринки ходил изредка, да и не тянуло его уже больше на подобные сборища – улетучился, куда-то делся авантюризм молодости. Он даже постоянной подружки, как таковой, не заимел. Видимо, не желал снова попасть в коварные лапы амура, а затем своё, теперь такое драгоценное время потратить на новую и бесполезную любовь. К тому, исходя из всего, он понял одну заумную вещь: творчество и любовь несовместимы. Никак. Он сам тому стал подобным примером, и больше ошибок совершать не хотелось. И теперь только в работе искал спасение.
Однажды друзья пригласили его в одно сообщество, где целью ставилось возрождение всего белорусского, и он с увлечением и несвойственным ему азартом вдруг втянулся в ту общественно-политическую деятельность. Про Аннушку время от времени если и вспоминал, да и то, когда оставался один на один в пустой квартире, когда не думалось и не приходило вдохновение.
Но сегодня он явно не ожидал подобного поворота. Прошло четыре года, как они расстались, и что принесёт через несколько минут эта неожиданная встреча, было загадкой за семью печатями, как для него, так, возможно, и для Ани, если только, конечно, та обстоятельно всё не продумала. Но тогда, какого чёрта, здесь подружка?
За воспоминаниями под хорошую легкую музыку время в ожидании пролетело как-то незаметно, что он не сразу услышал, как голосистым попугайчиком зачирикал дверной звонок.
Не посмотрев в глазок, он решительно распахнул настежь двери.
На лестничной площадке стояла Аннушка, и рядом с ней какая-то женщина. На женщину он даже не обратил внимания, ибо глазами пожирал только Аню и не мог поверить, что именно она, а никто другой, стоит перед ним, стоит только дотронуться. Но и страшно было прикоснуться - вдруг она исчезнет, как легкое дуновение ветерка.
И все-таки это была она, недосягаемая в своей красоте – время нисколько Аннушку не изменило. Только черные, как вороново крыло, волосы отросли немного и струились изящным водопадом по плечам. Из-под голубой курточки кокетливо смотрелась все та же светло-розовая блузка с гвоздиками, которая ему так нравилась. Но вместо чёрной коротенькой юбчонки вниз широкими складками ниспадала тёмно-синяя, широкая юбка, теперь уже, видимо, вполне сознательно прячущая от нескромных взоров милые прелестные коленки.
-Так и будешь, Сашенька, держать нас тут? – спросила ласково и нежно Аннушка, заулыбалась светло и радостно, наверное, его растерянность в данный момент ей пришлась по душе. – Ну, здравствуй!
-Здравствуй, - пролепетал он, переступив с ноги на ногу и сжав дрожащие руки в один кулак, но это смятение длилось не более секунды. – Проходите, пожалуйста. – И, когда женщины легко и грациозно впорхнули в помещение, он прикрыл двери.
Аня уже успела скинуть курточку и повесить её по-хозяйски на вешалку, и поэтому ему пришлось поухаживать за её подружкой.
-Знакомься, Сашенька, это наша Галя. Галя – это Саша.
-Очень приятно, - он лишь мимолётно окинул взглядом Анину подружку и таким же мимолетным движением прикоснулся губами к протянутой ему удивительно тёплой ладошке. Но зато надолго припал к руке Анны, удерживая узкую в запястье прохладную ладонь и, согрев ту горячим поцелуем, а потом как бы по наитию прижал женщину к себе.
Аня весело засмеялась, деликатно высвободившись из его объятий, и протянула небольшой свёрточек.
-Это тебе, Сашенька, от нас. Поздравляем с днём рождения, - поздравила она и, слегка качнувшись в его сторону стройным, гибким телом, а затем поцеловала яркими от помады устами несколько раз сдержано в его небритые щёки.
«Вот черт, побриться забыл», - подумал он спонтанно, потирая озабоченно ладонью двухдневную, колкую щетину на подбородке. А от невинных женских поцелуев его и вовсе бросило в жар, всё тело охватила противная мелкая дрожь, он даже не осознавал, что бормотал в ответ.
Но Аннушка уже не слышала его лепет, с прихожей направившись прямо в зал, втягивая туда за руку и подружку.
-А у тебя, Сашенька, я смотрю, тут ничего так и не изменилось.
-Что поделаешь. Ты же знаешь, я не раб бытовых условностей. Мне и так нравится. И того что есть – вполне хватает.
-Так, так,– Аня ходила по залу легко, упруго, ставя ноги красиво и изящно, зная себе цену, потом внезапно остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. – Нужно женить тебя срочно, Сашенька.
-На ком? Да и нет у меня никого, – и он, смеясь, развел руки в стороны.
-Ну, это, родненький, не проблема. Между прочим, и далеко ходить не нужно. Галя, ты согласна выйти замуж за известного писателя? – спросила Аня у своей подружки, и в её глазах чёртики заплясали нежно и дерзко.
Галя словно ждала этого предложения, закивав белокурой головкой:
-Согласна. Ещё как согласна! - и засмеялась как-то тихо, искренне, и, как ему показалось, излишне стыдливо. Видимо, та ещё зануда!
На эти женские прибаутки он тактично смолчал, а только красноречивым жестом руки в сторону стола пригласил гостий:
-Прошу садиться, пожалуйста. Сейчас мы этой бутылочке сделаем приятный сюрприз – выпьем. И с преогромным удовольствием.
И он, торопясь, стал вынимать пробку. Сегодня ему это удалось удивительно легко, словно он всю жизнь только и занимался тем, что распечатывал бутылки. И когда бархатистая жидкость была разлита, Аня легким движением приподняла бокал:
-За тебя, Сашенька! Чтобы исполнились все твои мечты и желания.
Вино Аннушка пила медленно, смакуя; так никто не умел пить, как пила она – с наслаждением, изяществом, словно растворяя в этом божественном напитке свою красоту и затем впитывая её без остатка. Ему это всегда приносило удовольствие. Вот и сейчас он, как заворожённый, смотрел, как женщина пьёт, сам же вылакавший своё вино в один момент.
-Сашенька, а у тебя не заболят глазки так смотреть? Родненький, ну не смотри ты на меня, так и подавиться недолго. Ты этого для меня желаешь? Лучше поухаживай за Галиной. А то, видишь, загрустила девушка.
-Мне не скучно, - подала голос та. – Мне сейчас хорошо и уютно.
Галя сидела на краешке дивана, по-женски плотно сжав коленки, стянутые голубеньким платьицем, двумя пальчиками удерживая опустевший бокал и покручивая им.
Бросив взгляд на женщину, он лишь только сейчас смог рассмотреть её. В чём-то та была даже похожа на Аню – и фигурой, и овалом лица, и лишь белые волосы, тонкие губы и какая-то медлительность в движениях делали Галю полной противоположностью подруге. Но, если внимательнее присмотреться, то в Гале было что-то такое своё, женское, непередаваемое, что невольно зачаровывало и притягивало к себе. А может, это ему так показалось, и только лёгкий полумрак от освещения и милая музыка придавали особый смысл рождавшимся движениям и звукам.
Он вновь взялся за бутылку и принялся разливать вино.
-Ты, видимо, Сашенька, решил нас споить. А что тогда будет, когда ты нас доведёшь до нужной кондиции, а? – Аннушка засмеялась, красиво, легко, и, взявши его внезапно за руку, вытащила из-за стола прямо на середину залы. – Давай лучше потанцуем. Музыка такая приятная. А я тебе что-то интересненькое скажу. Галька, я думаю, скучать не станет. Пусть она журнальчики полистает.
Аня прильнула к нему, и они какое-то время танцевали молча. Вот он долгожданный миг, который он ждал все эти годы! Он чувствовал, как в груди трепетно бьётся её ретивое сердечко, будто птичка в клетке – ещё немного и вырвется из тесного плена, пробивши тоненькую оболочку плоти, и вспорхнёт над ними, ликуя и оглашая простор вольной трелью. О, как ему вдруг захотелось узнать, о чём думает сейчас Аннушка! Да вот жалко не имел на то подобных способностей. Впрочем, наверное, оно и хорошо, что человеку разумному не дана подобная возможность быть выше таинств матушки-природы.
Галя же, словно домашняя кошечка, уютно устроилась на диванчике, листала медленно какой-то журнал, лишь изредка бросая заинтересованный взгляд в бок танцующей парочки давних друзей.
Первой заговорила Аня, и так тихо, что он стал вслушиваться, чтоб услышать сказанное.
-Прости меня, Сашенька!
-Это за что? – поинтересовался он.
-Что столь внезапно нарушила твой покой. Но мне так хотелось тебя увидеть. Я собиралась давно, а вот случилось на твой день рождения. Я не помешала твоему творчеству и твоим думам?
-Нет, не помешала. Я всегда ждал тебя. Всё это время. Каждый день.
-Неужели? - со смехом выдохнула она. – А хотя это возможно, ты не умеешь лгать. И вижу – ты меня до сих пор любишь. Так и не сумел позабыть? Да, Сашенька?
-Конечно, Аннушка. Я…
-Не говори мне ничего, - и она ладошкой прикрыла ему уста. – Слушай только, что буду говорить я. И не перебивай. Согласен?
-Согласен. Но…
-Нет, нет, помолчи, а то мне не хватит сил, и я ещё скажу что-то не то, что не нужно. А затем буду очень жалеть. Да и ты так же. Слушай, и всё. Ты, Сашенька, молодец, не потерял себя, держишься, особенно в такое неспокойное время. И я рада за тебя. Мне кажется, останься я тогда с тобой, ничего бы путного у нас бы не получилось, и жизнь наша, возможно, не была бы такой идеальной, как нам мечталось. Быт постепенно уничтожил бы нас. И мы б возненавидели друг друга. Я – женщина, и почувствовала это сразу. Вот поэтому и поставила на наших отношениях крест. И не жалею. Я, Сашенька, тогда очень сильно любила своего мужа, а что изменила ему с тобой – мне и ответ держать перед Богом. Твой стишок про измену я вспоминаю часто-часто. Как ты сказал тогда просто и ясно: «Ты изменила нежно, осторожно, с такой любовью, с детским откровеньем, чтоб доказать себе, что это сможешь, при этом получая наслажденье». Ну, и так далее. Ты неплохой поэт, Сашенька, и человек хороший. Замечательный даже. Но я тебя не люблю и никогда не сумела бы полюбить, потому что у меня есть мой Вася, моя единственная любовь – и другой мне не нужно. Жалко, что вы не знакомы. Вася – интересный человек. Но, может, оно и хорошо, что вы не знаете друг друга, так как вы совершенно разные люди, как по духу, так и по характеру. Только благодаря мне, Вася перестал пить, сейчас весь в делах, и своей ущербности вообще не замечает. И у нас очень хорошая семья, во всех отношениях. Мне хорошо, Сашенька. А что больше нужно женщине? И в этом моё счастье. Ты сейчас в удивлении: и зачем тогда притащилась сюда со своим счастьем? По глазам вижу – интересно. А всё просто, Сашенька. Видишь Гальку. Как она тебе? Понравилась? Ты не злись, родненький, не сердись. А лучше послушай меня, дурочку. Думаешь – сватья нашлась доморощенная. Пускай буду сватья – понимай, как хочешь. Я же тебя знаю. Ты с женщинами труслив не в меру, боишься нас, хотя и ведёшь себя иногда, как молодой петушок, а самого - в дрожь бросает. Так, или нет? Знаю, что так. До сих пор удивляюсь, как это ты со мной решился на знакомство и всё остальное. Вот я решила тебе помочь. Жалко, что такой мужик и, кстати, замечательный любовник ни за грош пропадает. Прости мне это. Сейчас тебе нужна женщина, которая б тебя любила и холила, и стала б для тебя всем, всем. А моя подружка такая самоотверженная. Я чувствую – ты её полюбишь. Ведь ты, Сашенька, очень влюбчивый до ужаса. На себе убедилась. А Гале ты очень нравишься – не сомневайся. Между прочим, вы даже встречались на разных литературных встречах. Но ты, наверное, её и не замечал. Она ведь тоже пишет стишки и рассказики. Так что будете читать их один одному. Баба она хорошая, хозяйственная. И я уверена – вы подходите друг другу. Только один недостаток у неё – доченька, уже десять лет, щебетунья. Галочка, глупышка, замуж выскочила - лишь бы замуж, и года не прожила в любви и согласии, как развелась. И Алесю растила одна, помощи ниоткуда не ждала, а вот переборола все невзгоды – и живёт. Посмотри, Сашенька, какая красавица. Совсем, как я, а может, и лучше. А меня прости. Я и тогда тебе говорила, что ты не моё, и сейчас говорю – не моё, и тому забудь обо мне, пожалуйста. Вот сейчас выпьем немножко, и ты пригласи Галю на танец. Поверь, не пожалеешь, потом мне ещё спасибо скажешь. А меня не поминай лихом, и будь счастлив, Сашенька.
То, что он услышал, было довольно неожиданно, даже немного оскорбило и возмутило. Хотелось взять и в корне пресечь весь этот фарс, навеянный дешёвой мелодрамой типа «Санты-Барбары», наговорить Аннушке много чего неприятного. Но возникла такая лень искать слова, что он смолчал. Впрочём, всё встало на свои места, и призрачные иллюзии насчёт того, что Аннушкин визит был неким поводом восстановить их отношения, исчезли окончательно…
И пока он ставил на проигрыватель новую порцию винила – внезапно захотелось встряхнуться под ритмы зарубежной эстрады прошлых лет, - женщины мирно устроились на диванчике, защебетав между собой тихо о чём-то своём, женском. Вот интриганки! Ну, ничего скоро он им устроит смотрины по полной программе. Мало не покажется…
Галя просто и доверчиво прижалась к нему, положив свои руки ему на грудь, а он потихоньку обхватил её гибкий стан, чувствуя лёгкую дрожь податливого тела. Обнимая эту чужую ему женщину, он нисколько не был взволнован, как до этого волновался несколько минут назад, когда танцевал с Аней, но почему-то именно в этот момент ему стало не только легко, но и уютно, словно так и должно было быть. Скорей всего, выпитое вино только сейчас стукнуло в голову, чем и вызвало подобную реакцию. К тому, по телу расплылось невероятное блаженство, и куда-то пропала, отошла вся суета, что господствовала над ним всю эту неделю.
Он не заметил, как исчезла Аня, словно её здесь и не было. Так же внезапно исчез её запах, витавший какое-то время по квартире и навязчиво лезший в потайные места его подсознания. Но зато он мгновенно уловил другой запах, новый, незнакомый, и, принюхавшись, понял: так пахнут полевые ромашки, тонко и нежно. Так пахла Галя. И этот дивный запах исходил от белой копны её густых волнистых волос.
И то, что он затем сделал, было неожиданно в первую очередь для него самого. Всё произошло так, как и должно было произойти: его сухие губы вначале тронули пахучую прядку белой челки, потом пробежались по лицу лёгкими чувственными прикосновениями, и, в конце концов, испробовали на вкус влажный аромат трепетных и нерешительных женских губ.
«Что ж, если это моя судьба, пусть так оно и будет. Зачем тратить время, ждать или искать чего-то большего, если сейчас есть то, чего мне может хватить надолго. И может, это именно то, от чего нельзя убежать, ибо оно все равно меня когда-нибудь настигнет».
Мысль возникла, но так же быстро и пропала, потому что ему не хотелось сейчас думать о чем-то постороннем, просто хотелось забыть про всё, и не сожалеть о прошлом. Прошлое исчезло, растворилось в суете, и никогда уже не возвратится, разве только в воспоминаниях. Да, эти воспоминания остаются только на бумаге и в памяти, но даже память не в состоянии всё принять: время сотрёт ненужное, ненадёжное, вздорное, - и это к лучшему. Нужно жить днём сегодняшним, и с надеждой смотреть в будущее. А будущее вот оно – рядом. Неужели эта податливая женщина с милым симпатичным личиком сможет стать ему и другом, и любимой?
Но ведь он знает её всего ничего – пару часов, не больше. За такой короткий срок нельзя узнать человека. Но как чудесно пахнут её волосы, как приятны на вкус её сладкие уста, и как всё-таки хорошо чувствовать сильными крепкими руками стройное женское тело, от которого уже невозможно будет отказаться.
Что ж, пусть так оно и будет.
Только внезапно вспомнилась Аннушка, её грустные, ласковые глаза и тихие слова напоследок:
«Будь счастлив, Сашенька»…
Картинка из инета.
Композиция: Помни меня (гитара, флейта, скрипка).
Голосование:
Суммарный балл: 290
Проголосовало пользователей: 29
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 29
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Вниз ↓
|
Оставлен:
13 апреля ’2013 23:47какая жизненная история,трагическая по своей сути и очень трогательная...а написано так,что читаешь взахлеб!
|
Prepodavatel_Ludmilo4ka50
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 00:06СЕРЕЖА!!!!!ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ!!!!!!!С интересом прочитала....жизненная история
 |
Lata4
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 00:12Серёжа, с превеликим удовольствием прочитала эту обычно-необычную историю. Подумалось, что в жизни всякое случается. В общем, я под впечатлением.
|
shkanat108
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 00:18Точь-точь как в жизни!Интересная история,хотя и распространенная в наше время.МОЛОДЕЦ,СЕРЕЖА,с удовольствием прочитала твой рассказ!
  |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 00:21СЕРЁЖ, НЕ УСПЕВАЮ ЧИТАТЬ ТАКИЕ ТЕКСТЫ, Я В ЗАКЛАДКИ ПОЛОЖИЛА, ОК? ПРОЧИТАЮ ОБЯЗАТЕЛЬНО, ЗНАЮ ЧТО ИНТЕРЕСНО. УДАЧИ ТЕБЕ.
  |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 00:41Серенький,днем постараюсь прочитать.Сегодня работала,работы не успеваю смотреть..Не обижайся!Ты-солнышко!
Напишу отзыв обязательно! |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 02:55Сережа, у тебя очень хорошая проза, очень легко читаемая, прекрасный слог....
|
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 10:14Живая, неподдельная образность. Спасибо Сергей. Взял в закладки - поучиться....
|
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 12:13Спасибо, Леонид! Этому рассказу уже сто лет в обед. Вначале я написал его на белорусском языке. Вот где образность, так образность. Каждое слово поётся. Отнёс в кучу журналов белорусскоязычных, его взяли, но так нигде и не напечатали. Лишь только недавно я его перевёл на русский язык. Правда, немножко дополнив образно. Нужно по-новой пересмотреть белорусскоязычный вариант.
 |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 12:09Спасибо, Галь! А чё нас понимать. Просто любить. Ведь многие из нас хорошие.
 |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 13:54всех любить силов не будет ))) да и надо ли такое?)))
лучше любить одного .а от того и понимать не хочу остальных. |
fkmaf11
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 12:19Цитата: SergeyKalita, 14.04.2013 - 12:13 Спасибо, Леонид! Этому рассказу уже сто лет в обед. Вначале я написал его на белорусском языке. Вот где образность, так образность. Каждое слово поётся. Отнёс в кучу журналов белорусскоязычных, его взяли, но так нигде и не напечатали. Лишь только недавно я его перевёл на русский язык. Правда, немножко дополнив образно. Нужно по-новой пересмотреть белорусскоязычный вариант. Как не пересматривай - тесно нам в Беларуси....  |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 12:38Глупость не вечна, так что будет и на нашей улице когда-нибудь праздник.
К тому , многие старые тексты всё равно требуют определённой корректировки и переосмысления. Ведь я, думаю, всё же хоть немного вырос в творческом развитии. Вон Маркес свои "Сто лет после одиночества" переписывал более ста раз, хотя до этого роман выдержал несколько переизданий. |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 12:50Цитата: SergeyKalita, 14.04.2013 - 12:38 Глупость не вечна, так что будет и на нашей улице когда-нибудь праздник. Я по этому не ПАРЮСЬ. Важно то, что пишем и пишем ИСТОРИЮ.....К тому , многие старые тексты всё равно требуют определённой корректировки и переосмысления. Ведь я, думаю, всё же хоть немного вырос в творческом развитии. Вон Маркес свои "Сто лет после одиночества" переписывал более ста раз, хотя до этого роман выдержал несколько переизданий. |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 13:11Цитата: SergeyKalita, 14.04.2013 - 13:05 Вот именно ИСТОРИЮ. А то кое-кто стал уже переписывать её под себя. Да под себя ещё ладно. Из нашего солдата америкашки сделали Рэмбу а молодёжь смотрит и восхищается. |
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 13:39Серёжа,ты вернул меня в далёкое прошлое,где счастье всегда было одето в цветные и неудержимые желания,в минуты и часы страстных ожиданий...СПАСИБО ЗА ВОСПОМИНАНИЯ!!!С уважением Виктор.
|
|
|
Оставлен:
14 апреля ’2013 14:13Серенький,я знаю множество таких историй,они из жизни..Как знать,может,Сашенька твой и будет счастлив!Здесь любовь к недоступной женщине,а это как правило и возбуждает его и усиливает чувства..Кому как не мне это знать..
 Пусть с Галей строит счастье свое.. |
|
|
Оставлен:
15 апреля ’2013 03:49Замечательный рассказ, Сережа! Прочла на одном дыхании! Думаю, что Ваш ЛГ будет, наконец, счастлив! Бурная страсть с годами уходит, а остаются теплые и добрые отношения, создающие уют в доме и делающие его той крепостью, за стенами которой хочется надежно укрыться и в горе и в радости.
    |
|
|
Оставлен:
15 апреля ’2013 04:43ОТЛИЧНО НАПИСАЛ, СЕРЁЖА. ПРОЧИТАЛА С ИНТЕРЕСОМ. МОЛОДЕЦ, СПАСИБО. НАДЕЮСЬ, ЛГ ОБРЁЛ СВОЁ СЧАСТЬЕ.
|
|
|
Оставлен:
15 апреля ’2013 11:58Спасибо, Леночка! История что ни на есть самая реальная. И на данный момент у Саши с Галей всё хорошо. Как и у Аннушки с её мужем.
|
|
|
Оставлен:
15 апреля ’2013 12:08САМЫЕ ЛУЧШИЕ СЮЖЕТЫ ВСЕГДА ИЗ ЖИЗНИ, ВОТ ДАСТ БОГ, НАКАЛЯКАЮ МЕМУАРЫ.
 |
|
|
Оставлен:
15 апреля ’2013 10:33Сережа, спасибо за рассказ. Он написан с надрывом. До сих пор герой не может выкинуть с памяти Свою Аню. Так часто бывает в жизни. Мучается человек, переживает. Остается лишь пожелать ему счастье с Галиной. Теряя мы понимаем, что это и было истинное счастье.
С лучшими пожеланиями Екатерина   |
rafalcat42
|
|
Оставлен:
17 апреля ’2013 01:18Сережа, очень понравился рассказ, читается легко, с интересом...БРАВО!!!!!
 |
|
Вверх ↑
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
