Славно умер, поздно ожил, не донёс до пепелища,
по-собачьи грустным взглядом в небо плакали глазища,
у него букет болезней, и одна из них смертельна,
что же может быть чудесней – умереть на понедельник…
Шёл трамвай без остановок и не спорил с тем, что свято,
переливами обновок всех дразнили дошколята;
ближе к ночи в парке тёмном молодёжь плевала кровью,
а потом в окне огромном занималися любовью…
Пели птицы у подъезда и срывали все аншлаги,
запивая сухость зёрен мутным сном вонючей влаги;
но никак не становились ни чудовищем, ни бесом,
и лишь только матерились: - «Шла бы жизнь такая лесом!»
Объяви, дружок, тревогу, пистолет заждался пальца,
мы пойдём с тобою к Богу, будем вместе изгаляться
над красивым и прекрасным, тем, что в ночь дарило тело,
да за сексом безопасным прочь из койки улетело…
Что вы, доктор, всем доволен в вашей маленькой больничке,
лишь пожалуюсь немного, не дают медсёстры спички;
а так хочется под вечер закурить и надышаться
дымом едким, чтобы больше никогда не целоваться…
Поздно ожил, славно умер, не донёс до пепелища,
по-кошачьи очень грустно в небо плакали глазища;
был диагноз не смертелен, но скосило, вот так штука,
умереть на понедельник – это тонкая наука…