Сборник "Сквозь хрустальный свод небес"

***
Б. А. Ахмадулиной
"Вы думаете политиков надо слушать?
Ее, ее надо слушать!"
Р. Быков
И вот: рожденная небесной синевой
и мраком —
Средь звезд и трав,
в белейшей наготе,
Как римлянка
времен честнейших Гракхов,
Ты вновь
и вновь,
и вновь
Являешься ко мне.
А я смотрю, — не ведая сомнений, —
Так, словно навека ты мне принадлежишь.
Но — я всего звено в сей цепи поколений,
А ты — сама основа,
Бытие,
и жизнь.
5.08.2000

***
Весь город мертв:
Так страшно и печально...
Брожу по опустелым улицам —
так тяжко и печально.
Который день уж небо хмурится:
и так, как будто изначально.
Который день... А дней ведь — просверком —
так мало дадено и выжито,
Что только — ах! — ах, если б, Господи,
всего лишь столько было прожито!

Но прожито и больше — просверком —
не так уж мало, право, Господи.
И министерским крупным росчерком
мерещится стальная роспись.
Все как всегда. Но только, Господи,
когда б не ночь плела за окнами
Узор беззвездный темной поступью,
и на плече смолкала сонною.
17.08.00
Комсомольск
Дарье
Подражание Д. Алигьери
И вот росток, подобный божеству,
Прорезался сквозь плоть земную,
Разъяв на части мира пустоту,
Он возвестил: я здесь! я — существую!
Я здесь: отныне — до исхода дней.
И, становясь незабвенной Еленой,
Я говорю: "Вся жизнь моя Вселенной
Становится — ведь это я; и в ней!"
Я говорю: "Пусть будет жизнь прекрасна, —
Поскольку этой жизнью рождена, —
Ведь я ее исчерпаю до дна
Даст Бог..."
Я говорю:
"Спасибо, Боже правый".
23.01.2001
(через 24 часа после рождения)


Дарья
Пробиться сквозь
хрустальный свод небес
И солнце сияло в морозе зеркал,
И стекла дробились под инеем.
А я, в первый раз, как звезда из Стожар,
Взглянула глубоко и сине:
Так пристально,
Близко —
Как будто в висок
Упершись строкой вороненою. —
Я сызмала горда.
Я сызмала — в срок.
Я сызмала — пеннорожденная.
23.01.01

***
Коль воздух нам один
отпущен на двоих.
Д.Донн

Река сверкала тусклым серебром.
Всей плоскостью — подсвеченного синью —
Готового растаять льда. И льдом
Отточена строка как явь и сон,
И слово намертво впечатано. Отныне —
Застывший блеск. Холодная вода —
Струей бурлящей под покровом стужи;
Глубокий взгляд, как сумрак и звезда;
Да горечь губ любимых иногда...
Пожалуй, это все, что в жизни нужно.
1.02.01

***
Посвящается Б. А.
Люблю тебя,
чистейший лист бумаги
Ты — словно звездный отблеск
в строчках,
Чернеющих на белой полосе.
И как звезда грядущая — воочью
Являешься, покорствуя судьбе.
Ты — словно белая страница,
Заполненная чернью глубины.
И проступают грозным взглядом лица —
Тобой рожденные средь яви сны.
Ты, право слово, неустанно
Всю жизнь живешь, покорствуя судьбе.
И для других — так призрачно и странно —
Являешь лик:
Столь близкий,
Близкий мне.
22.03.01
***
... Гляжу на звезды.
Но и краем слышу,
Как тонка поступь
В сонной полутьме.
И как печаль взбирается
Все выше.
Навстречу — бег.
Трава росой клубится.
И пятки — оземь,
Обжигая след.
Сливаются в туманном солнце
Лица.
Рассветный блеск,
К прыжку пригнувшись,
Ждёт.
А я, разламывая плечи сполусонья,
В стекло окон
Смотрю, как в зеркала.
И отступаю в вечность обреченно, —
Поднявшись словом
На исходе дня.
20.04.01

***
Личное, Люсе
(август 1991)
И пироги. —
С треской!
Подернув коркой
Шипящей,
В выносе из жара.
Нож в руке.
Девчоночкой
Стоит на каблуке
Хрустальным сном
Прозрачно
Рюмка с водкой.
Дымится пыль
На ягодах брусники.
Дымится жар
На взрезе пирога.
И речь твоя — неспешна и строга —
Из гулкой бронзы севера
Отлита.
20–21.04.01
Продолжая Блока
Я прохожу
В который раз.
Сомкнувши
Глаза свои:
Желтеет лист, —
Как странник.
И я бегу,
Бегу, —
Не обернувшись.
Но сердце жадно
Взгляд твой серый рушит:
На сомкнутых губах,
Синеющею гранью.
Я прохожу.
Но ветер —
Срывом —
Платье
Взметает. —
И в глазах кружит,
Кружит.
А горечь губ,
Воспоминаньем,
Как прежде —
Всрез —
Притушенно горчит.
12–13.05.01

***
Э.П. Томашевской
Стояла ты — в том меркнущем безмолвье,
Что бьет насквозь в отточенной строке.
И я — ей Богу! — не нашедши слова
Лишь глянул вслед темнеющей заре.
Лишь глянул вслед… А ты, не обернувшись,
Шагнула — блеском дрогнувших ресниц —
Чуть дальше,
Чем любовь,
Соприкоснувшись,
С летящей бездной
Тающих страниц.
19.05.01 (утро)

До того как
Все — наяву.
И более, чем в яви...
Твой взгляд скользит
Печальной глубиной
В прозрачной тьме, объятой вечной тьмой, —
В безмерно отдаленном блике зарева
Так полыхнувшем в изначалье лет! —
Когда, быть может, только мысль бессонно
Сверкнула:
Перед тем, как мир был взорван,
Неистовой строкой
Явившись здесь.
В прозрачной тьме.
Да тьма ли это,
Боже! —
Столетьями пронизана насквозь.
Не умолкает шелест тусклых звезд.
И память распрямляется наощупь.
Но глубина, —
Как было изначально
Замыслено, —
Таится в блеске глаз
Лишь для того,
Чтоб светоч не погас
Любви,
Рожденной светом и печалью.
1–2.06.01
Осень
Э. П. Томашевской
И сомкнутые губы говорят
Закрытым заревом опущенных ресниц.
А ненависть пронизывает взгляд,
И обретает свой жестокий смысл.
Любви, ушедшей в давнее «вчера»,
Любви, ушедшей в ночь, как в пробужденье.
Сквозь стекла окон – в шесть утра – заря
Сквозит по стенам синеватой гжелью.
Квадраты стен, как миска изнутри…
Но роспись зарева ложится серой тенью
На первый вздох угаснувшей любви,
На первый взгляд, мятущийся смятеньем.
И сомкнутые губы говорят…
Рука вдоль тела изначально длится.
И камень оживает, словно «над»
Тобою ниц
Повергнутые лица.
09. 2001
Белле
Склонившись над листом
Ты думаешь…
О чем?
О ком?
О том
Что было?
А может о себе?
Ну что же так не мило
В ушедшем для тебя!
Пожалуй,
Ты забыла
Что солнце взблескивает
Как и прежде.
И синь окна
По—прежнему
С надеждой,
И с радостью
Распахивает
Лики дня.
Но ты,
Ну право же,
Забыла –
В клубок свернувшись,
Чувствуя плечом,
Тепло плеча, –
Что мир – не обречен…
Вот только лики –
Обретают сущность.
Ну что же,
Что же… —
В жаркой полутьме
Пусть этот мир
Строкою
Длится, длится,
И лист бумаги
Сонно на окне –
Рассветным заревом
Перед тобой
Клубится.
6.10.01
***
Я — серым утром…
Солнце — лишь туманом
Багрянит след
Морозного утра.
И замерзает
Бесподобно рано —
Твой поцелуй:
Вдогонку,
Вдаль, —
Вчера.
И где-то возглас на висках клубится —
Еще отнюдь же не седых…
Но только —
Ввысь:
«Ты любишь ли меня?» —
Ну да! —
Жар-птицей
Скользну… —
И перечеркнут
Белый лист
11– 12. 12. 01

***
Е. В. Бондаревской
Как восхитительно,
И как же, право, странно
Смотреть на Вас за письменным столом:
Лицо и губы — чётким очертаньем.
И мысль живет под тоненьким пером.
И Вы, Евгения,
А было просто: Женя.
Ведь было же! —
Прошу меня простить,
Чуть ироничным тонким отраженьем
Себя самой
Стремитесь снова быть
И так, как прежде,
Но и так, как должно. —
Для этого ведь память и дана!
И в каждом дне таится невозможность
Однажды виденного утром ранним сна…
Но только невозможное возможно!
И бьется мысль под тоненьким пером.
Ведь кажется — не может быть… И все же —
С улыбкой Вы
За письменным столом.
23.06–14.08.02
***
И осень снова за стеклом… —
Я рад, как прежде.
А вслед — застынут лужи льдом,
Как и тогда —
В печали первой, нежной.
В печали первой —
Словно бы любви.
В такой тоске,
Что будь не отдаленна —
Ей Богу, я б сказал:
«Да я ль любил?
Любил ли я?..» —
Не знаю.
Я не помню.
Ах, эта осень, осень за окном —
Да разве же сентябрь уже?!
Ну нет же.
Всего лишь солнце
Сонно за стеклом
Очерчивает круг свой.
Как и прежде.
21.08 – 14.09.02
О простом
Говорят,
Что поэт —
Не от мира сего человек.
Что живет в запределье, —
Не ведая сном и духом
О небесах,
Тянущихся снизу вверх.
Слыша и слушая все
Своим изощренным слухом.
Но небеса —
Падают сверху вниз.
И не рождая тела, —
Рождают душу.
В этом-то все отличье! —
Пред ними ниц
Гордо склонен
Поэт
В любви
Безымянно сущной.
5.07.02–14.09.02






***
Ах, эта осень, осень за окном. —
Да разве же сентябрь уже?!
Ну нет же.
– 1 –
Никогда я не видел журавлей,
Летящих по осени.
По осени?..
Ведь только люди ходят по улицам,
Автомобили ездят по дорогам,
И звери бесшумно стелются узкой тропой.
А журавли, летящие по осени… —
Nonsense!
И все-таки —
Никогда я не видел журавлей,
Летящих по осени.
Как жаль!
– 2 –
Если сказать, что утро темнее, чем прежде.
Если сказать, что листья желтеют сквозь зелень,
Сквозь зелень ушедшей весны.
Если сказать, что печаль проступает
Все более неотвязно в сердце. —
Ну разве же не сентябрь!..
14. 09. 02
Осень
Вокруг…
«В окружности» –– сказал бы математик.
И физик иронично б пояснил:
«В несуществующей». –– Но, может быть, и кстати.
А я, бездумно черкая, чертил
Круги, окружности, квадраты,
Листья, лица…
И все хотелось мне сказать:
«Вокруг, вокруг».
И все хотелось мне сказать:
«Мой милый друг,
Ну вспомни же ––
Покой нам только снится!»
Вокруг…
Вокруг неярко осень ходит.
Смолкают листья.
И стоит едва
Давно увядшей желтизной трава.
И чуткость пальцев — снова на исходе.
15.09.02
Еще раз об осени
Вокруг…
Вокруг неярко осень ходит.
Смолкают листья.
И стоит едва
Давно увядшей желтизной трава.
И чуткость пальцев снова на исходе.
Но на сей раз я рассказать хочу себе
О том, как тучи хмурят утром небо,
Как тонко сыплется октавою свирельной
Тончайший дождик в теплом сентябре.
Да, на сей раз… Но нет, поэт не может
Поднять перо лишь только для себя,
Ведь — звук, любовь и светлая звезда
В руке его, как счастье — невозможны.
Но дождик серым сыплется плащом.
Проглядывает солнца луч сквозь прорезь
Разорванной строки. И снова осень. —
Я снова этой осенью сожжен.
15.09.02
***
Любе
(семь лет спустя)
Давно, давно
Не говорил я о тебе.
Давно любовь
Как будто бы пропала.
Но это только кажется —
Ведь мне
Твой взгляд —
Чуть искоса —
В полуночной строке
Скользнёт
И скажет:
Это — очень мало.
Твой взгляд…
Да право же —
Лишь прикоснись слегка,
Лишь тронь
Улыбкой сонно губы прежде. —
И до конца, а значит — навека,
Как старый год — войду я в свой декабрь,
И именно поэтому —
С надеждой.
И до конца…
Но это лишь — начало:
Начало жизни начинается с конца.
Вот только жаль,
Что очень, очень мало
В декабрьской стуже времени осталось
Читать страницы твоего лица.
13–15.11.2002

Сонет
Когда твой взгляд проснётся от печали,
Когда, разбуженный рассветной синевой,
Прозревшим встанет и пойдёт слепой;
И петь захочется, и плакать от отчаянья;
И видеть мир до самой глуби звёзд
В блистающей основе первозданья
Ещё рождающихся только лишь желаний,
И слов — в тумане брезжащих сквозь сон.
Когда растает снег, и не придёт декабрь
Последнею строкой ко мне — впервые
За время Бытия,
За время Сущего всего,
Что в этом мире
Рождалось для того,
Что б вознестись,
Отдаться
И отдать:
Тогда оглянешься, рукой лаская травы,
На дальний горизонт, — с ушедшею печалью.
23.11.2002

***
Хочешь больше, чем можешь,—
Значит сможешь, больше, чем хочешь
Но на рассвете сонно и светло
Проснутся губы —
Вспыхнут чёрной тенью.
И свет померкнет: выпало зеро —
Я проиграл. —
Но шелест,
Шелест,
Шелест

Встающих губ
Над чернью глубины,
Как будто
Улетающих в неведенье,
Истаивающей
Первозданной тьмы:
Меня засыплет
Жаром гулким снега.
И снег —
То бел,
То чёрен,
То
Из темноты,
Встающей стужей шелестящей слышен.
Но губы поцелуем сожжены:
А ты — как жизнь…
Без всяких «как» —
Дороже жизни.
1–15 .02.2003
Angustia*
Чем ближе ночь — тем чаще: «никогда».
И — Боже мой! — ведь это так печально,
Особенно, когда ты лишь в начале
Пути — и жизнь замыслена тобою на века.
Но век как день — для тополя и кедра.
А для горы — и вовсе только миг.
Но сколь живу — я так и не привык
К тому, что утро кончится с рассветом.
*Печаль
22.05.03

Школа
На семи ветрах,
где лежала степь,
где сверкал ковыль
серебром своим,
там поднялся дом —
во всех окнах — свет,
свет невиданный…
А вослед за ним
побежала вглубь,
побежала ввысь
легкой поступью
светлая мечта,
и вошла — любовь,
и вошло — добро,
и вошла, конечно же, —
красота.
И стоит тот дом
на семи ветрах,
и стоять ему — нескончаемо.
Ты придешь к нему
неумел и мал.
А прощаться с ним —
ох, печально!
5.11.04
***
Любе
Прозрачен день.
Хоть небо хмурой мглою
(по-пушкински) висит над головой.
Позавчера солдатским строгим строем
Прошествовали тучи надо мной.
И будущий январь во тьме клубился, —
Но что январь на южном берегу!
Сосредоточенно пред зеркалом крутилась,
Оглядывая сонно поутру
Внимательным, чуть недовольным взглядом
Блеск отражения, и отражение само:
А тучи серым, низким, скучным рядом
Ложились тенью на твое лицо.
Но в этом сером блеске
Я случайно
Увидел отблеск
(но не отраженье)
Твоей суровой,
Нежной,
Жуткой тайны:
«Ну разве жизнь достойна сожаленья?»
Достойна — да!
Ведь я — жена.
Я — женщина:
И потому — одна.
И вам ли знать о нежной, жгучей тайне
Меня пленяя!
Вы,
Сударь, вы —
Достойны состраданья.
Что ведаете вы
О нашей женской тайне!
Что знаете о сердце вы? —
Ромео, вы знакомы ли с Джульеттой?
Вы знаете, что иногда, и где-то
Она вам скажет: «Я — люблю, а ты?

Ромео, я люблю —-
Ведь я — Джульетта:
Ведь я люблю.
Ты знаешь ли об этом!»
6.11.03
***
Январь растаял — даже не начавшись.
Синеет стынь небес над головой.
Ты изумленно мне в глаза глядишь, и даже
Земля качается. — Ведь я перед тобой
Как был, так и остался звуком странным.
А может — странной призрачной судьбой.
А может быть, наоборот, — и даже
Наперекор судьбе я встал перед тобой.
Наперекор судьбе…
Но только ночью
Мне кажется, — решается вопрос
О том, как медленно, как медленно я рос,
Чтоб пониманье — завершить любовью.
29.12.04

Новый год — 2005-й
В такое утро — в январе —
Проснулся я впервые
Так рано. — И заря в окне
Мне улыбнулась си´не.
Да-да — синеющий рассвет, —
Хоть и зарёю создан,
Завис над головой, как снег,
Безумною порошей.
Весь город спит, а я — сижу…
И у окна — впервые,
Так пристально, как в снег, гляжусь
В тебя — багряно-сине.
Ты спишь… И гаснет под рукой
Рассвет багряно-синий…
И год — как день — встаёт судьбой —
Мой год…
И твой…
А иней,
Упавший на ладонь
И вдруг —
Проснувшись и растаяв
Мне шепчет: «Что ж, мой милый друг,
Ведь жизнь — всегда печальна.
Всегда печальна эта жизнь…
Всегда печально счастье.
И будь ты трижды с ней «на ты» —
Ты будешь только частью
Её самой —
Да и себя…
Вот только блеск печали
В твоих отчаянных глазах
Блеснёт строкой отчаянно».
1.01.05

***
Когда твой шаг в полшаге вдруг замрет
Над ландышем — и в шаге не свершится,
Тогда, быть может, ты действительно поймешь,
Как переменчивы и неизменны лица.
Тогда, быть может, в шаге только лишь
Взметнется все — все, что не состоялось
И что могло бы состояться, если б ты
Не встретилась со мной — какая жалость!
Но мы с тобой
Сейчас и здесь —
Одни.
И так заведено с началья лет.
Прошу тебя —
Меня благослови
На то, в чем был я изначально слеп.
Ведь все, в чем был я слеп, все состоялось —
Уже!
Какое счастье — это не вернуть.
И ты со мной,
Со мной
Моя любовь и жалость.
Со мной —
И я продолжу этот путь.
До той поры, когда твой шаг, в полшаге,
Над ландышем серебряным замрет
И ты увидишь,
Я — с тобою рядом.
И Божья милость нас с тобою ждет.
Дай Бог, когда бы полуобернувшись
Рука к руке, касаньем наших губ.
Мы глянули б, и обратили в сущность
Свою любовь —-
Наш воплощенный труд.
3.02.3005



***
Прости меня. —
Но только,
Только в полночь
Любовь рождается
Меж двух,
Ушедших в небо —
Так одиноко,
Что как-будто не был
Последний шаг
«Средь прочих одиночеств».
Прости меня.
Но даже в единенье:
Глаза — напротив глаз,
Рука — в руке,
И губы —
Напротив губ! —
Две нити наших судеб
Сплетаясь,
Тотчас разделяются мгновенно.
А Парки
Ткут и ткут и ткут извечно
Затейливый узор. —
Его услышав,
Я все равно взбираюсь
Выше,
Выше. —
Но не один,
А за руку с тобой.
2004–24.06.2005



***
Под серым небом осени бездонной
С багрянцем кленов, с желтизною крон
Дерев, вступающих в очередную осень –
В который раз же я в тебя влюблен!
А дерева отчетливо и сонно
Молчат, как и всегда, над головой. –
Ах, если б только ты была б влюбленной!
А я – ты знаешь! – Я навек влюблен.
И в эту осень, осень – напоследок
Тебе скажу, что дерева со мной
Стоят безмолвно, и безмолвно же беседуют
О том, как я, как я в тебя влюблен.
2.11.05
Поэт
В.Рюмину
Что делаешь, поэт, когда ты спишь?
Что делаешь, поэт, когда все спят?
Ты точно так же, как они, молчишь.
Но не молчишь, когда они молчат.
И даже если только о любви
(Что значит «только»? ¬– Лишь о ней одной!)
Смятенно, сердцем вспыхнув, говоришь –
О том, что жизнь бессмертна, как любовь.
За всех молчащих – не молчишь, поэт,
Хотя, так редко, — только раз, другой
Твоя строка спасет чью-то любовь –
А ты лишь молча обернешься вслед.
17.12.05



***
Любе,
Двадцать лет спустя.
Нетороплив декабрь в своем движенье.
Стремительно к концу прошедший год
Отчетливо блеснувшим отраженьем
Моей любви к тебе — тобой живет.
И каждый день — в рассветный серый сумрак
Выныриваю я из-под воды
Дня завершенного, едва не захлебнувшись
В незавершенной тьме, где совершенна ты.
Декабрь медлителен. А год — короче года
Прошедшего…
Но, сжата в кулаке,
Вся наша жизнь с тобой — на небосводе
Сверкнет и вспыхнет в тающей строке.
17.12.05
***
Б.Ш.Окуджаве
Я верил в жизнь свою,
Но более я верил,
Что никогда в строю
Не превращусь я в зверя.
И я прошёл всю жизнь
Судьбой своей отмерив.
Не знаю, как – но ввысь.
Не превратившись в зверя.
Я знал, что жизнь моя
Мне так же недоступна,
Как и любовь твоя
Прошедшим этим утром.
Но я тебе всё пел.
И даже после смерти,
Лишь для тебя взлетел –
Любимая, поверь мне.
Я верил: жизнь моя
С тобой на перепутье
Сказала мне не зря:
«Её ты не забудь же.
Её ты не забудь!..
Забыть? – Да я лишь вместе
Прошёл с тобой свой путь
К сияющей надежде».
Конец 2005-30.04.06.
Час быка
И.А.Ефремову
Прочно нависший над головою
Хрустальный свод небес —
Жёлтым заревом под Луною
Чернотою своей завис.
И, проколот тысячекратно
Тонким взблёстком далёких звёзд,
Над судьбою моею краткой —
Миг и вечность, — как меч занёс.
И под хрустальным этим сводом
Всё равно я — на миг, с тобой.
Миг, как вечность, станет годом —
Годом жизни, моя любовь.
Ты не заметишь, как и протает
Чёрный, хрустальный свод небес.
Ты не заметишь… Но звёздная стая
Крылья свои распахнёт окрест
Ты и не смотришь. А в поднебесье —
Там рождается новый мир.
Жизнь как была, так и стала песней
На небесах совсем иных.
Но небеса, тысячекратно,
Проколоты взблёстком звёзд…
Ты и была, ведь, дорогой краткой
К тем небесам, если уж всерьёз.
И под хрустальным этим сводом
Всё равно я — на миг, с тобой.
Миг, как вечность, станет годом —
Годом жизни, моя любовь.
Ты не заметишь, как и протает
Чёрный, хрустальный свод небес.
Ты не заметишь… Но звёздная стая
Крылья свои распахнёт окрест.
24-25.04.06
***
…рядом с великой любовью
всегда тянется чёрная бездна
(И.А.Ефремов)
Звезда, упавшая за горизонт,
У стен взыскующего града,
На миг остановившись, меня ждёт,
За той чертою невозвратной.
И вслед за вспыхнувшей звездой,
Но так же неостановимо,
Как, шаг за шагом, — следует любовь,
Пронизывая насквозь нас — единых. —
Единых, в сумрачном пути,
И в светлой той дороге дальней,
Что мы обречены с тобой пройти
С рожденья света были — изначально.
И знаю я — пройдём мы этот путь
По лезвию тончайшему над бездной.
И чередой столетий вспыхнет вдруг
Звезда, сияющей надеждой.
Но только в сумрачном пути,
И в светлой той дороге дальней,
Нам друг от друга — не уйти,
Что может быть счастливей, и печальней!
Сквозь тьму прорвётся возглас твой-
Печальной Анупамсундартой* —
И ты поймёшь, что ты, моя любовь -
У стен взыскующего града.
* Краса Ненаглядная
22.12.06
***
Мужикам, поющим
Да, не зная меры, не зная меры
Я шёл навстречу солнцу поутру.
И каждый шаг казался мне безмерным —
Последним шагом, тронувшим струну.
И было всё, всё то, что трижды клято
Нам дадено с тобою наугад —
Последнее и первое заклятье,
Последняя и первая звезда.
Но меры я не знал, не знал я меры. —
И солнце — чёрным следом на закат.
Лишь тронь струну — и для неё ты будешь первым.
Лишь тронь струну — всё будет в первый раз.
И было всё, всё то, что трижды клято
Нам дадено с тобою наугад —
Последнее и первое заклятье,
Последняя и первая звезда.
16.07.07

***
Наташе
Кто б знал, что из Архангельской губернии
В две тысячи каком-то там году
Явится ль, явится девицей женщина,
Девчонкой обернувшись, — на беду
Тому, кто глянет, и кому покажется,
Что дай лишь только — снова б начал вновь!
Девчоночка — ничто не возвращается.
Но не печалься — не уйдёт любовь.
Как было дадено — тобой так и замыслится.
Да только ты — ни сном, ни духом ввечеру.
Ты не печалуйся, девчоночка, воистину —
Не знаешь, где проснёшься поутру.
Быть может, в той же, в той Архангельской губернии,
Где гриб под ёлкой топорщит иглой.
А может там, где, никому неведомо,
Твоя улыбка шелестит листвой.
26–27.09.07







***
Б. А. Ахмадулиной
О, где же, где же, где же —
безрассудно
Тебя искал, не помня о себе?
И в этот день, — мой роковой и судный —
Так грянуло с сияющих небес:
«Остановись!»
Но разве же возможно?..
Наверно, да. —
Сомкнувшись без следа,
Как тихая
полночная вода
В ручье туманном мигом грезит полночь.
Я всё забыл.
Но полночь — это рядом.
И рядом —
чёткий, звонкий, светлый путь. —
Вот так и будет всё — моя отрада, —
Ты только, только это не забудь.
Ты не забудь, —
ведь грезит, грезит полночь,
Сомкнувши явь, сомкнувшись без следа,
Как тихая полночная вода… —
И будет всё до невозможности возможно.
11–12.11.08