ПИАНИСТ.

Он сел устало к пианино
и тронул клавиши слегка.
Седой, в годах уже мужчина,
да одинок наверняка.
В помятом клетчатом жакете,
в потёртых джинсах с бахромой,
и незатейливом берете.
А взгляд потухший - никакой.

Но только первые аккорды
взметнулись вдруг средь суеты –
глаза ожили, профиль гордый
как бы возник из пустоты.
Пришли в движенье даже плечи.
Усмешкой озарился рот.
И так случалось каждый вечер –
из года в год, из года в год.

И гам утих. Прошлась по зале
походкой быстрой тишина.
И только ноты те звучали…
И только ноты те звучали…
И была музыка слышна
в сердцах и душах
тех, кто слушал,
кто волшебству тому внимал,
кто есть и спорить перестал…
В сердцах и душах…
В сердцах и душах…

Как будто тихий благовест
вдруг пробудил светло, невинно.
Привстали где-то даже с мест
увидеть кто за пианино.
Но свет софитов ослеплял.
Лишь только контур силуэта
в такт дивной музыке дрожал.
Но даже это, даже это
держало в напряженьи зал:
за инструментом - сам Маэстро.
Один, без всякого оркестра
такие звуки возрождал!..

Но вот руки последний взмах, –
и нотой «фа» умолкли звуки.
Улыбка меркла на устах.
А на колени пали руки…
И вновь возникла суета,
Гам, смех, и лёгкий звон бокалов.
Но в душах жила красота…
Но в душах жила красота…
И никогда б не исчезала…

Картинка Интернет.
Свидетельство о публикации.
http://neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/texti/641933.html?action=viewSvid