Могила неизвестного художника

«Он верил в свой череп.
Верил.
Ему кричали:
"Нелепо!"»
И. А. Бродский

«…и этим, что малюет Божью Матерь,
убогим богомазом проживу».
Б. А. Ахмадулина.

«Пусть подсолнухи свои он продать не сумел,
Но и семечками тоже не стал торговать…»
В. Н. Серафимов


Он квол был. Питался литрами.
Любил рок-н-ролл и запахи.
Чем ближе он был с палитрами,
тем реже бывали завтраки.

Но это было здорово –
всё менее осторожненько,
высоко задрав голову,
смотреть на великих художников.

Он верил, что станут факелом
вечери, суды, Божьи Матери.
Он маслом писал ангелов,
даря их случайным приятелям.

И каждый за рюмкой спрашивал,
зачем ему это надобно,
твердя, что для времени нашего
творить – это муки адовы.

Он знал: это так. Но полотнами
он пел сам себе колыбельные,
питаясь тонами холодными,
сны видя тонами пастельными.

Был поиск. Петля опасная.
И взлёты несли до небес его.
Чем ближе был запах масляный –
тем дальше мирское месиво.

Под эти страданья рьяные,
мазки капилляров алые,
его прожирали пираньями
до самых костей реалии.

И это было здорово –
жить зеброй, контраста волнами.
Он сам клал на плаху голову,
согласную и добровольную.

Его призывали, смени, мол, на
труд, окупаемый деньгами.
Он боль, что никто по имени
не звал – описал оттенками.

И это было здорово –
блаженным быть, частью прекрасного.
Он, словно портной, для голого
одежду шил кистью с красками;

когда не хватало, кровью
своею писал разноцветною.
Он умер. Его надгробие
грачам над могилой поведало:

"Он дорожил всеми взглядами,
но никому не был проданным.
Он не был никем разгаданным.
Но был человечества подданным.

Не стал он светилом, факелом,
но не был от них зависимым.
Писал он с натуры ангелов,
а, значит, был ими написанным".