«Происшествие в кафе»

В полдень в одно из кафе придорожных
гопников кучка забралась в обед.
Чай заказали, по паре пирожных,
кофе, коньяк, и на блюдцах щербет.

Жрут, выпивают, чирикают байки;
(больше про слабый податливый пол)
щёлкают - официантки, как лайки -
фрукты, салаты, вино им на стол.

Хамское вслед: «Поскорей шевелись-ка!»
Те, чуть поднос не роняя, спешат.
Скатерть уже неопрятна и склизка,
пролито разного целый ушат.

Этот бранится в эфир гарнитуры,
тот посетительниц метит в прицел,
третий орёт от избытка культуры,
чтобы «блатняк» из колонок запел.

Полон бычками бокал, а в салфетку
сопли сморкает один, как в платок.
Возле уборной зажал малолетку
с настежь разутой ширинкой шматок.

Администратор с охранником рядом:
(правда уже косолапым, седым)
«Просим покинуть вас…нас! - этим гадам -
мол, клиентура вон тает, как дым!»

Пятеро лбов опрометчивых пару
(как на погосте с могил вороньё,
с мест повскакавши) оттёрли до бара,
феней скулящее кроя нытьё.

В общем, накал и кипение страсти;
так бы и вылилось всё в мордобой.
Только с порога раздалося: «Здрасте!» -
громкое, словно б о скалы прибой.

Вздрогнув, лексических акупунктуры
и тумаков прерывая сеанс,
оборотились от стойки, фигуры
взглядом ища, что внесла резонанс.

Дядя там с тётей (отнюдь без фуражек,
не в униформе, без всяких погон).
Он - высоченный, но тощий типажик,
вроде таких, кто глистом заражён.

Спутница ж - словно с журнала обложки -
глянцевой библии юных дщерей:
формы роскошные, стройные ножки,
кожи атлас, завиточки кудрей…

Выбрав, которое место вакантно,
(собственно, зал-то почти опустел)
даму за столик устроив галантно,
просит сохатый меню. Словно мел,

бледный гарсон: «Добрый день, мы вам рады!»
Из-за спины ж его: «Эй, каланча! -
это исполненный пьяной бравады
гоп коренастый из шайки кричал -

- Где ты сыскал-то принцессу такую!
- Ты это мне - возмутился мужик.
-Да, подползай, я с тобой потолкую!» -
фраза неслась под соратников гик.

Дива на то изрекла громогласно:
«Муж, преподай неучтивым урок!»
Словно бы не было это опасно,
двинулся в их направленьи шнурок.

«Ну ты отважный! Ты, часом, не мусор?» -
дерзкий заржал, но немедля охрип,
затрепетал, как от кобры укуса,
зревшим его, мог бы вспомниться Бип.

Длинный сказал: «Эй, вы все под контролем! -
марионетки, а я кукловод;
и биоэнергетическим полем
правлю и токами внутренних вод.

Только за ту оскорблённую даму
мог бы устроить инсульт групповой.
Но пощажу ваших папу и маму,
спустим…и думайте впредь головой!

Ты, говорливый, ступай на крылечко,
встань за швейцара - распахивай дверь,
кланяйся вхожим и блей, как овечка -
часть искупи заведенья потерь».

Не прекословя, поплёлся послушно,
воле чужой подчиняясь, буян;
(скептик взъерошится - «Мол, это чушь!» - но
гипнотизёр тот встречал марсиан).

Четверо ж, вроде болванов, застыли,
не шевелясь, не моргая ничуть;
пойло слегка зашипело в бутыли,
заколебалась в термометре ртуть…

Неординарно подобное?! Так и
у наблюдавших внушенья кульбит
челюсти свисли, послышались кряки,
зенки набрякли, торча из орбит.

Лишь у одной на помаде усмешка
не исказила шедевра лица:
«Просто гроссмейстером сдвинута пешка.
Этих, пожалуй, заставит плясать!»