Вспоминается женщина в белом:
медсестра или продавщица.
Тихой кровью из пальца сочится,
трёхкопеечной булкой крошится
что-то в детстве моём несмелом.
Песня в памяти витает
капельным полусюжетом:
«На щеке снежинка тает,
вот она была – и нету».
Вспоминается женщина в белом:
то ль на свадьбе, а то ли на сцене.
Пышность платьев – пролог обнаженья.
Ярче рамп нутряное свеченье
нашей юности оголтелой.
И, какие б ни звучали песни,
на свободу выпорхнувши стаями,
«с ними – золотой орёл небесный,
чей так светел взор незабываемый».
Вспоминается женщина в белом:
то ль акация, то ли вершина.
Ароматом романсов старинных,
белоснежною песнью козлиной –
постаревшая наша зрелость.
Стала природа нам женщиной близкою,
листьями кружим осенний роман…
«Белой акации гроздья душистые
ночь напролёт нас сводили с ума!»