Памяти Леонида Чернецкого

Ветер ночи ходил вдоль балкона,
Снегом блестким крутился в окне,
Тень от кроны огромного клена
Сетью штопаной билась в огне

И гудело подземное пламя,
Зыбкий сполох над домом стоял,
И глядела в просвет между швами
Изнемогшая болью душа,

И царапал мне сердце крестами
Ветки ломкий узор…не зови
Не бывало, и нет между нами
Ничего, кроме звезд и любви!

• * *

Фантом любви - боль раны застарелой,
Сердечной жилы порванная нить,
Когда же перестанешь ты саднить:
Не месяц, а полжизни пролетело!

…Я - инвалид любви. Проходят годы,
Никак не установится погода,
Чтоб про увечье позабыла я:
Ведь непогода - вся судьба моя!




ПЕРЕКРЕСТОК

Где такой отыскать тайный грот,
Чтоб утишилось мертвой водою
То, болящее, слишком живое,
Что ни жить мне, ни спать не дает,
Где такой отыскать мне родник,
Чтоб омылось живою водою
То, что в песнях зовут – ретивое,
А на небе – любви материк.
Я бродила по травным лугам,
Я летала над морем и сушей,
Я к чужим снизошла берегам,
Чтоб свою успокоить мне душу.
И такой отыскался родник:
Под корягой с асфальтовой пылью,
Под дорогою автомобильной
Этот дивный источник возник.
Я стою над текущей водой,
А куда припаду, и не знаю:
Слева – жажда бурлит неживая,
Справа – крест над оливой седой.




НАД ОБРЫВОМ

Обмелевшая каменоломня:
Сердолика донная плотва,
Под осевшей кручей многотонной
Мой родник колотится едва,

Золотою солнечною сетью
Мелководье ловит стайки рыб,
Водяной все гонит зыбкой плетью
Тени волн под сень гранитных глыб.

На песке коряга заискрилась:
В волдырях гудроновых слюда,
И в просветах ряски засветилась
В пузырях радоновых вода…

Ничего-то здесь не изменилось:
Сосны справа, слева – лебеда…
Жизнь прошла, а сердце не смирилось,
Словно ничему не научилось,
Словно не страдало никогда.





СВЕТ ЛЮБВИ

Миг одиночества – как Божия гроза:
Озонной тишиной проймет все фибры
И остановит времени распад
Водой прозрения, прошедшей фильтры.
На фильтрах угольных сожженных жизнью лет
Умолкнут сожаленье и обида
И сгинут, но отвесный чистый свет
Пройдет сквозь все переплетенья фильтра.
Как весть из вещих снов – рокочущий запев!
От Божьих гроз сирени задымили,
И тесно в сердце, и просторно на Земле,
Как в городе, где все тебя забыли.




НА ПИКЕ ОДИНОЧЕСТВА ЗЕМНОГО


1

На пике одиночества земного
Поверь мне – не тоскуют по любви,
Уже не ищут ни руки, ни слова
Своей рукой свою гортань обвив,
Там не хватает воздуху – разрежен
И без обманов оптик окаем:
Там только облак белый безмятежен
И дивный отсвет вечности на нем.

2

На пике одиночества земного
Вдруг понимаешь – было так всегда,
Гляди же в прошлое свое, в свой омут,
Воронку, где свивается вода,
И не лукавь: ты видишь – совпадает
Ее придонный сузившийся круг
С диаметром того, что окружает
Тебя сейчас, за вычетом разлук;
Но распрямись и, взгляд переведя,
Ты различи мерцание основы
В Божественной изнанке бытия,
На пике одиночества земного…




ДАЧНЫЕ ВАЛЬСЫ


1

Букет белопенной сирени,
Щелчок соловьиной свирели
И плеск бахромы у скатерки старинной
Под ветром пустяшным, под небом невинным.

И книги раскрытой страницы
Порхают, как белые птицы,
Ленясь от меня улететь, от счастливой,
Запомнившей взлеты, забывшей обрывы.

И лица, родные до спазма,
В какой-то иной протоплазме
Проявятся, облик сменивши нежданно
И ветер нашепчет мотив долгожданный

В ограде, где сосны да ивы,
Где розов шиповник в разливе,
Мне нечего больше на свете на этом желать,
Мне нечего больше на свете на этом желать…

2

Да где ж вы, и сосны, и ивы,
Сирень и шиповник в разливе,
И в вазе на круглом столе?

Иные ветра налетели,
Сирень бахромой облетела
И круг превратился в каре…

3

А книга – она на ладони:
Еще не дописана мною
В соавторстве с властной судьбой…
Все так же сирень пахнет тонко
Сквозь чады бензоколонки,
Каре охватившими дом.

А все же я чую и чаю,
Что милых душе повстречаю
В ограде, где сосны да ивы,
И розов шиповник в разливе!
Сегодня? Иль завтра…Потом?




В ЧИСТОМ ПОЛЕ



В чистом поле ржавые ворота.
На засов с увесистым замком
Запирал их каждый вечер кто-то,
Ограждая жизнь свою и дом.

Чем не памятник опальному поэту:
Чистым полем шел да и уснул,
А замок железный и с секретом
До поры уста его замкнул.

В чистом поле, снегом белым выстлан,
Еле виден человечий след…
Есть простор для обретенья истин,
Только жизни не было и нет.




СОБАЧЬЯ РОЗА

Я окину невидящим взором
То, что прежде сводило с ума:
На росистом виске косогора
Бьется жилкой тропа сквозь туман.
За туманом – шиповник колючий
Всяк живой попадется в силки:
Там любовь, словно смерть, неминуча
И, как пес, гложет сердце с руки.

Сон мне был…Над живою оградой,
Над обрывом по плавной дуге,
Пронизав решето листопада,
Мы летим по лучистой реке...

Сорван ветром цвет розы собачьей,
Вспыхнул алым и канул в реке,
Сон мой сбылся, да сбылся иначе –
Я жива, легкокрыла и зряча,
Да одной мне лететь, налегке...



* * *


Мне нельзя расставаться с друзьями
И меня не забудут они:
Вижу я - над зияющей ямой
Возвращаемся мы в круг один,

Затаясь, я верна ожиданью:
Закурлычет звонок, охнет дверь,
И полцарства отдам за свиданье,
Только б видеть их снова, теперь

Седовласых и с крашеной гривой …
Ветер свищет над ржавым крестом,
А когда-то пылал клен шумливый
Над языческим нашим костром,

Улетела в бездонную прочернь
Тень от звезд по кружащей лыжне
И свой след световой мы затопчем
Над костром, по устам, на меже,

И все ищем и рыщем и хощем
Одного – чего нет на Земле,
Но на ветках заоблачной рощи…
Вы – за этим! – придёте ко мне.


ВДОВИЙ ВАЛЬС

Как надрывно гудит пароход вдалеке…
Напоследок косынки взлетели,
И проплыл не один ледоход по реке -
Для невест ледяные постели.

Всяк на берег придет, пока жданную весть
Донесут почтари-тихоходы:
Так от века велось, не изменится днесь,
Пока будут ходить пароходы.

На экране узнали окрестных парней:
Кто в плену, а кто весь перевязан…
И стоят у причалов и рек, и морей
Бабы русские, как по приказу!

Старый вальс в панасонике слух резанёт:
Не дойдя до ближайшей церквушки,
На причале молодка белугой взревет,
А двойняшки молчат, как старушки…

Ранним утром басит теплоход на реке,
Вдовий сон на клочки разрывая:
Вальс закружит венки... и в ином далеке
Свой венок каждый сам выбирает.




ПАМЯТИ «АЛЬМАНАХА БИБЛИОФИЛА»

В заветной нише своего собранья книг
Среди красноречивого безмолвья
Томов разрозненных - побыть хоть миг
В родном кругу, живой увидеть блик
Минувшего: высокое сословье
Книг избранных откроет дивный лик…
Вздохнуть о чем-то, под ладонями держа
Резные створки шкафа-арсенала,
Но, мукою предгрозовой дрожа,
Как зов любви, которой не бывало,
Созвучьем вещих нот гудит на стеллажах
Подстанция вселенского накала!
Лишь тот войдет, кто хоть единожды приник
К высоковольтным проводам великих книг
Всей голою душой…Но дверь закрыта,
Песок течет и метроном стучит,
И под обвалом слов спасительно молчит
Божественный подстрочник алфавита.


* * *

Вспыхнул облака взрыв
На игле у заката:
Неизжитый мотив
Нашей встречи. За кадром

Запах сохлой душицы
И часовни остов
И невидимой птицы
Таинственный зов.

Тени прошлого прянут,
Словно мрак от огня
И никто не узнает,
Как я помню тебя…


* * *

"Зачем крутится ветр в овраге…"
А.С.Пушкин

Зачем крутится ветр в овраге
свивая палую листву
и чертит в осени цугцванге
воронки призрачной раструб
то опадает лист мерцая
то вдруг взмывает сам не свой
Земли вращенье отрицая
все против стрелки часовой?




ИЗ ПИСЬМА


Ты себе и представить не можешь,
Как тут все изменилось с тех пор:
Взяли речку в бетонное ложе,
Вдоль тропы встал бетонный забор,

За забором скрежещет бульдозер
И горелой солярой несёт:
Там наш холм, как развалину, сносят
И шиповник, цветущий ещё…


* * *


Одиночей земных одиночеств
Полыхает свеча на снегу
И стихами - слезами пророчеств
Капли строчкой текут и текут.

Одиночества нет одиночей:
Даже тени бегут от огня!
Но ещё нестерпимей – отточие…
Лишь бы Ты не оставил меня.




* * *

Жасмин роняет лепестки
В тисках хрустальной узкой вазы:
Кончается цветенья фазa
Стихами белыми тоски.

Но каждый год жасмин парит
Живым распахнутым соцветьем
В минувшем и грядущем лете
Неотменимый свет струит.

И в каждой клеточке древесной
Мерцает радости завет,
И за пугающей завесой
Нет ада, да и смерти – нет!





СКАЗКА О ДЕРЕВЕ

На дереве одном вечнозелёном
Есть несколько обугленных ветвей,
Но их скрывает молодая крона,
Как седину – наследная корона,
А зависть – славословия елей.

Под деревом одним вечнозелёным
Порой такая встанет тишина,
Что слышен вздох травы на дальнем склоне
И ветра океанского тромбоны,
И вой цунами, выросший со дна.

На дереве одном вечнозелёном
Не вянут листья, вечности листы
И свет звезды, пока что не зажжённой,
Водой живою засверкает в кроне,
Но обожжёт окрестные кусты…




ПЛАВАНЬЕ



На границе упругой воды и небесного света,
Если плыть на спине, на пологой озерной волне,
То небесный пейзаж отразит и земные приметы
И сердечную память любви, растворенной во мне.

Там плывут облаками посланья, не чая ответа:
Белый конь без поводьев – он помнит о ком?
Об одном шахматисте, зачем-то рожденном поэтом,
О поэте другом, что покинет земной окоём?

Взвился конь вороным, заслонив излучение света,
Потемнела вода, потянуло прохладой с глубин…
На небесных полянах пасутся на воле поэты,
Хомуты и уздечки забыв в общежитье Земли.




• * *



А любовь как душа - от миров сотворенья
Прилетает на свет – после света и то не умрёт,
На зеркальных очах опустелого тела
Отразится на миг - и опять ускользнёт,

Но помашет жасминовой веткой пахучей
И струною гитарной за сердце возьмёт,
Погорюет с тобой в час тоски неминучей
И с последним дыханьем на небо уйдёт.