Поток

Перегрызая связи с Богом,
Мы остаёмся сами,
Гоняя в венах его крови,
А в жилах назидания.
И малой семечкой живой
Несёт нас прочь поток,
Мимо теней ночей и дней,
Сухим пером меж строк.
Поток без устья, без истока,
Без форм образования,
И ограниченный в своём
Сознании мироздания.
Баюкал нас и усыплял
И оставался истин,
И кривизна его зеркал
Ровняла наши мысли,
Но вот ,в один, из скучных дней,
Мы встретили его-
Листом, назвался он, с дерев,
Растущих далеко.
Поведал нам, что видел мир,
Он с высоты небес,
И что вокруг сего ручья
Стоит безкрайний лес,
Что наша жизнь- всего лишь дождь,
Собравшийся в канаве,
И что, мол он, большой знаток
На ветре колебаний.
Его мы подняли на смех-
Ручей теперь твой дом,
И колебания теперь
Даёт тебе поток,
Но что-то в нас оборвалось,
От слёз в его глазах,
Не знали мы, что жизнь его,
Давно оборвалась,
И озарило нас внутри-
А в чём же смерти смысл,
Не в том ли, чтобы донести
Живущим, эту мысль,
И обративши взор наверх,
Мы увидали кроны,
А приглядевшись вглубь ручья,
Услышали мы корни.
Их сказ о том был, что мы есть,
Их перевоплощение,
Что суждено сейчас и здесь
Принять своё решение,
Иль продолжать плыть вникуда,
Гния и разлагаясь,
Или возринуть к небесам,
Богов, листвой касаясь,
Чтоб стать единством с теми, кто
Очнулся от дремоты,
И вырос тут- среди столпов,
А не пропал в болоте,
Из лета в лето процветать
Стремясь, приумножая,
Чтоб каждой семечке отдать
Дух жизни, умирая.
Нам стало страшно и темно,
Ведь зеркала не лгут,
Но верить плоскости – опять
Тенями мерить путь,
И в чём же смысл наших лет
И времени вне нас,
И чем же станем мы во тьме,
Живя не в этот раз.


Труд из обезьяны сделал дарвина,
Получив же, признание и звания от таких же полуобезьян,
дарвины трудиться перестали. Что же касается самих человеков, то их эволюция- это извечное совершенствование творчества.