ОЛЬГЕ БЕРГГОЛЬЦ

Нет, я ничего не позабыла!
Но была б мертва, осуждена, –
встала бы на зов твой из могилы,
все бы встали, а не я одна.
Ольга Берггольц



Ты падала в снег – нечистый, рябой;
и сил больше нет, и жизнь на исходе, – но
по радио голос раздался твой –
священный для всех, как слово «Родина».

Да, Родина. Та – что полгода могла
в застенках мадонну гноить, королеву;
носком гэпэушного сапога
бить в твое материнское чрево…

«Вынули душу, валяли в крови,
плевали и мяли руками вонючими,
И, сунув обратно, – сказали: живи!..»
Вот так и живешь. Чего лучше-то?

Живешь – «в том году, в том бреду, в том чаду»
и рыцаря-друга теряешь в бессилии,
и падаешь в снег… И встаешь – потому,
что собственный голос раздался в аду
и вырвал обратно из братства могильного!

А Родина?…
Блокаде конец и войне,
но – слишком уж честно твоё наследие:
ведь победившей фашизм стране
совсем не нужны ни боль, ни трагедии;

и так несовместна со словом «честь»,
и лжива, и пафосна каждая весть
о нашем счастливом народе – но
ты – всё такая, какая есть
и болью исходишь за Родину.

Священна любовь – неизбывна обида:
«Никто не забыт, и ничто не забыто!»

Май 2010