ВОЛНЕНИЕ ПЕРЕД ДОРОГОЙ

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга вторая
Глава 3/25. Волнения перед дорогой.

Сами большие тайны по не совсем понятным, или пока не до конца изученным законам – становятся явью! Хоть тресни! – Но то, что, кажется, было заковано в самые жёсткие рамки неразглашения, вдруг оказалось – что знает весь околоток! Весь город! Вся страна!..
Так и здесь! – Принятия решения об отъезде Наташи с детьми во Францию знало, как бы, толко три человека: Полковник Дончак, его жена – Наташа и Наташина мама. Но ... двор стал жить совсем другой жизнью. Даже лошади ... и те начали, совсем не по русски грести землю копытами, и аккуратнее обращаться с овсом. – Не разбрасывали его возле яслей по всей конюшне. Экономили. – Как-то вдруг ... они тоже оказались воспитанней! – Если их, паче чаяния, возьмут в далёкое путешествие, то готовились не посрамить Земли Русские! –
С одной стороны похвально! С другой стороны – караул! Но ... секрет, он для того и секрет, что должен быть когда то рассекреченным. Иначе – никогда не рассекреченный секрет – лишь не разгаданная пустота для современников, и предмет для громких открытий наших наследников! Как правило – такой секрет, прикрытый семью замками, почти всегда преступный. Но не для Великих Мира Сего, а для, всё таки, управляемых личностей! – Великие – любое преступление, хоть перед одним человеком, хоть перед всем народом, узаконивают и говорят, что в данном промежутке времени и в данных обстоятельствах, поступить нужно было именно так! А кто думает иначе – пусть назовёт свою фамилию! И, представляете … никто фамилию не называет! – Отсюда вывод – все думают именно так! –
Это для завязки сюжета – маленькое отвлечение. Просим прощения.
Когда полковник Дончак приехал следующий раз домой, то не успел он ещё переодеться в гражданское – его встретила вся из себя Аглая Петровна. Она, почти уже добираясь до сорока лет, так втягивала свою талию, что её бёдра и бюст оказывались на самом первом и видном месте, и выглядели весьма привлекательно. Добавьте сюда ещё откровенное декольте с маленьким, но очень рубиновым медальоном, повторяющим каждый удар её сердца мелким трепетанием.
Она вначале улыбнулась, потом в мгновение ока превратила свою улыбку в печальную мину с набежавшей слезой на каждой выразительной красивой реснице, и сказала: –
– Дорогой, Василий Иванович, я так привыкла к вашей красавице жене и вашим очень милым деткам, что не знаю как я переживу расставание с ними. – Полковник был удивлён и не сразу ответил. Аглая Петровна продолжала – Надеюсь они ещё побудут хоть месяц дома, чтоб как то привыкнуть к расставанию?
– Откуда вы взяли такую ересь, Аглая Петровна? – Они пока никуда не уезжают, во всяком случае до моего отпуска … а он ещё не скоро.
– Весь двор говорит об этом, Владимир Иванович! Старший конюх приказал всем лошадям помыть и почистить гривы, столяр ремонтирует и восстанавливает позолоту на карете, сиденье оббил новой верблюжей кожей. Кто как не вы приказали сделать такие приготовления? – Полковник немного отошёл от неожиданности и ответил –
– Всё в порядке, Аглая Петровна, если моя жена с детьми куда-то уедет, то вы поедете вместе с ними и будете видеться ежедневно …
– Ни в коем случае, Владимир Иванович, я не могу здесь оставит вас одного на произвол судьбы – за нашими поварами нужен глаз, да глаз. –
На это полковник ничего не ответил, прошёл мимо, оставив её в растерянности.
Сердце Аглаи Петровны защемило от невнимания и запрыгало от радости – жена его, все таки, уедет. Если раньше она это подслушала, то сейчас – она это прочувствовала. Угадала по начальному удивлению своего хозяина. – Изучила ведь его.
Полковник, переодеваясь думал: « Чёрт побери! Если ремонтируют карету и чистят лошадей, то такие действия подразумевают как чрезвычайные события! Распустил я значит дворовых работников, что они не делают положенной им работы в плановой очерёдности. Неужели и в моём полку так. Следует пересмотреть свой взгляд на обыкновенные вещи».
Ужиная со своей семьёй вместе с Наташиной мамой – Ольгой, (а он в последнее время просил Нашу, чтобы её мама трапезничала вместе), Владимир Иванович спросил, ни на кого не глядя –
– Как случилось, что не прошло и недели, а все уже знают об отъезде моей семьи? Я хотел для безопасности совершить отъезд втайне, теперь придётся менять тактику. – Ответила Ольга:
– А то вы не знаете, Владимир Иванович, что Аглая Петровна всё подслушивает. Красивые женщины тоже имеют свои недостатки, или достоинства – смотря кем и с какой стороны на это смотреть. – Наташа добавила:
– Красивые розы всегда с шипами, мой дорогой муж, будьте осторожны, когда останетесь один … без меня.
– Хорошо, я буду смотреть только на ромашки, а они быстро отцветают.
– Смотря какие! – Есть ромашки, что цветут с ранней весны, до глубокой осени … они самые опасные. – Ядовитые, в некотором понимании. – Для нас, для женщин оставляющих своих мужей даже на непродолжительное время … а я, если уеду, то неизвестно на сколько. Может оставим эту идею с отъездом, дорогой мой …
– Если всё будет хорошо, то вы вернётесь в нашу любимую Россию. Если плохо – то я приеду к вам. Оставлять всё на самотёк я не могу. Я обязан сохранить вас …
– А себя?
– И себя тоже … но как получиться. Есть долг перед Богом … какой то долг помещика перед страной, но самое главное – долг перед совестью.
– Володя, муж мой дорогой, не пугай меня!
– Не пугайся – это предварительные наброски простым карандашом по непрочной бумаге. Так что пугаться рано! Всё время в жизни происходят какие то разрушения для дальнейшего восстановления. Как показывает практика – для более совершенного восстановления. –
– Но бывают и провалы – возразила Ольга.
– Да … бывают, протяжно и тихо сказал Владимир Иванович, положил ложку и задумался.
Заканчивался май 1916 года. Май в Новочеркасске прекрасная пора. Всё в цвету!
Владимир Иванович предложил всей семье завтра, в воскресенье пойти в новый Патриарший Вознесенский Войсковой Всеказачий Собор и заказать молебен за здравия и благополучия всей семьи.
Собор строился больше ста лет. Во время строительства он само-разрушался до основания два раза, не считая более мелких переделок. Но вот стоит... уже ... больше пяти лет и радует новочеркассцев. Собор, при надобности, может поместить пять с лишним тысяч казаков. Полки, отправляющиеся на западный фронт, проходили там обязательную службу.
Наташа и Ольга приняли предложение полковника на ура. Ведь это первый раз они собрались посетить собор всей семьёй. Тем более, что погода была тёплая и приятная, и можно было, не прибегая к помощи кареты, пройти вместе почти весь город. – Так сказать, совершить маленький крестовый поход. Ольга сказала –
– Прийдётся взять Аглаю Петровну с коляской для детей. Пока мы будем слушать литургию – они посидят в тени акаций. – Наташа добавила –
– По моему она оказалась после всего … сверх преданной нашей семье … возможно из за любви к вам, дорогой полковник! – И засмеялась … «Дорогой полковник» ничего не ответил. В дверь постучали … и Аглая Петровна, как здесь дежурила, просунула голову и часть оголённого плеча в раскрытый приём двери. Наташа сказала: –
– Легка на помине … – Аглая Петровна, или не услышала, но скорей проигнорировала ... и глядя на полковника таинственно объявила: –
– Офицер из полиции … просит аудиенции …
– Пусть подождёт в приёмной – я пока обедаю – ответил полковник, Аглая Петровна закрыла дверь.
Ничего сверх ординарного не было, к полковнику часто обращались полицейские, удивляло лишь то, что пришли не на службу, а к нему домой.
Полковника ждал бывалый поручик. Полковник жестом руки пригласил его в кабинет.
– Я тебя слушаю, любезный, что случилось, что ты прибыл ко мне домой, а не на службу? Да ты садись … рассказывай.
– Так, Владимир Иванович, с чего бы начать?
– С самого начала … да ты не волнуйся …
– Вчера ночью в пивной полиция задержала два человека, в том числе старшину вашего полка – Петра Войцеховского.
– Подрались?
– Хуже, господин полковник …
– Вот как!
– Напились до пьяна и компаньон вашего казака, гораздо старше его, выкрикивал революционные лозунги. К ним подсел наш человек – спросил как они намерен совершить революцию в Новочеркасске? – «Если за деньги – то я тоже буду с вами» – сказал он. Тот ответил, что есть план. Они выкрадут отпрыска у местного магната, фамилию магната не назвали, получат в качестве откупных миллион, и за этот миллион. будут совершать революцию. На вопрос – как выкрадут? – Ответили. – Хозяин их оправляет во Францию … дорога длинная … где нибудь и дадут маху. Их задержали. Сидят в каталажке. Начальника полиции нет – он в Ростове на совещании у генерал-губернатора. Я решил сам провести допрос. У вашего казака нашли в кармане листовку крамольного содержания при задержании, второго личность устанавливаем. Он назвал себя Виктором Сидоровым. Я решил, не дожидаясь начальника, доложить вам Владимир Иванович. Явно, что речь идёт о вашей семье. Так это, или нет, но предупредить нужно –
В полковника защемило под ложечкой, но он не подал виду и ответил.
– Спасибо за предупреждение. Вознаграждение за это ты получишь.
– Служу царю и отечеству! – ответил тот. – Что прикажете делать с вашим казаком? – Второй будет сидеть до прибытия полковника.
– Старшину приведи завтра под конвоем в первой половине дня ко мне на службу. Я разберусь с ним сам. Со вторым поступай по протоколу, по уставу вашей службы. За услугу спасибо, через пятнадцать минут тебе выдадут мзду и ты свободен. –
Полицейский ушёл, а полковник остался в глубокой задумчивости. – «Какой дырявый и паскудный мир! Прошла неделя и наш разговор, наши семейные намерения, уже знает даже мой полк! Неужели кто-то и возле моей постели поставил соглядатаев?» Нужно разобраться.
Разбираться он начал с Аглаи Петровны, не откладывая в далёкий ящик. – Этим же вечером. Аглая Петровна расплакалась, клялась, готова была даже землю есть, что она ничего никому не рассказывала, хоть через дверь, проходя мимо, она и слышала отрывки об отъезде. А сама, потом, уже с уточнением слышала от старшего конюха. Поэтому он и лошадей прихорашивает ... Позвали старшего конюха. Тот на вопрос ответил так: –
– Василий Иванович, это и ослу понятно. Вы приказали привести лошадей и карету в порядок, а каретник сказал, что ваша жена с детьми уезжает во францию. –
Позвали каретника. Он ответил: –
– Всё рассказала Ваша жена ... но рассказала не прямо, а косвенно …
– Это как?!
– Она во первых попросила, чтоб я сиденья оббил верблюжей кожей – значит для неё. Во вторых она спросила – не треснет ли рессора, как в прошлом году, если далеко ехать? А в третих подошёл учитель француз и поведал мне, что ваша жена много расспрашивала о Франции и подробно о провинции Арли. Здесь не нужно быть сыщиком, чтоб сделать вывод. А вечером на конюшне, играя в карты, я и рассказал, что, предположительно, ваша жена собирается во францию. Что здесь такого? – И уже через два дня я на той же конюшне узнал, что ваша жена точно собирается во Францию. Слова – «предположительно» исчезли … Я тут же поделился этой новостью с Аглаей Петровной. Она сначала заплакала, а потом порадовалась. –
Вдадимир Иванович всё это слушал и его душило зло. Потом он расхохотался.
– Ладно, иди – я это спрашивал на всякий случай. Да, мы с женой едем отдохнуть во Францию, но не в этом году. – А сам подумал: «Вот и скрой что нибудь от русского народа!.. И тот же русский народ готов выкрасть детей, чтоб получить выкуп … И тот же русский народ предупреждает об опасности … Впрочем, как и все народы мира – смотри в оба!». Все рассказы трансформируются от рассказчика до рассказчика, и приобретают вполне узнаваемую и осязаемую форму. Иногда – похожую на карикатуру, но чаще – не в бровь, а в глаз!
Значит отправку семьи во Францию нужно возложить только на собственные плечи и хорошо продумать, чтоб объявить в самый последний момент! Вот чем отличается богат и знаменит от простого народа. Не проще ли быть простым?
На следующий день два полицейские привели Старшину Петра Войцеховского в расположение полка полковника Дончака в его кабинет. Старшина был в наручниках.
– Снимите наручники и оставьте нас одних – сказал полковник.
– Хорошо, мы будем ждать в приёмной. Приказано привести на допрос и забрать обратно.
– Это как получится – сказал Дончак. – Полицейские вышли.
– Петро, ты садись. – Петро сел на против за тем же столом. Полковник помолчал, посмотрел в глаза, потом отвёл их и продолжил. – Ты знаешь … я тоже в своём роде революционер. Я совершаю революции ежедневно в том деле, чем я занимаюсь. Если бы я не совершал революции в любом начинании, я бы так не разбогател, топтался бы на месте, жил бы в застое ... в эволюции. И ты не был бы в моём подчинении. Так что мы с тобой где-то коллеги. А раз мы коллеги в революционном деле, сидим как равные, в этом революционном случае, за одним столом, то может ты мне что-то расскажешь по твоему вчерашнему поступку. – Петро опустил глаза и молчал. Полковник продолжил – Революции бывают разные. Разбираться нужно. – Хорошо, ты решил отмолчаться – тогда на прочитай. – И полковник подал ему подробно описанную записку, оставленную после вчерашнего посещения офицера полиции. Петро прочитал и побледнел. Полковник спросил  : –
– Ты хотел одного моего ребёнка похитить, или обоих?
– Господин полковник, это не доказуемо.
– Верно! Поэтому я доказывать не собираюсь. Для верности я их локализую от тебя, скорее тебя от них. На всякий случай ... Тебя я повышаю в звании и направляю на Западный фронт. Будешь командовать такими как ты … революционерами … там где рвутся снаряды. Может будет полезно. Сейчас ты сядешь на гауптвахту не за то, что хотел совершить революцию, и не за то, что хотел похитить моих детей, а за то что напился пьяным и опозорил мундир казацкого офицера. – Через три четыре дня вас отправят на фронт. За Россию! Ещё вот что я тебе хочу сказать … – половник обернулся, открыл небольшой бар, достал неполную бутылку с коньяком, вылил её в фужер и поставил Петру. – Поправь здоровье, у тебя пост-алкогольный синдром – руки трясутся. – Петро глотнул два глотка, остальное поставил рядом и кивком головы поблагодарил полковника. – Так вот, продолжал полковник … знаешь какая между нами революционерами разница? – Я тебя за нарушение устава могу посадить на гауптвахту – ты меня не можешь, если я даже бы что-то нарушил. – Петро молчал. Полковник продолжал. – И ещё – ты бросил беременную девушку Наташу – я её взял, беременную тобой, себе в жёны и торжественно из роддома, в свои руки, принял фактически твоего ребёнка, его усыновил, и дал ему свою фамилию. Он получит прекрасное образование. Когда он достигнет совершеннолетия, то узнает кто его биологический отец. Наверно захочет с тобой встретится … что ты ему скажешь? – Петро взял недопитый фужер с коньяком, покрутил в руках, и выплеснул содержимое в полковника – тот успел отвернуться и с улыбкой сказал: –
– Я ждал такой реакции и не обижаюсь … в подобных обстоятельствах, я наверно, сделал бы тоже самое ...
Полковник нажал на кнопку. Вошли два казака и увели старшину, предупредив, что если пойдёт без эксцессов – принуждающие меры не будут приняты. – Без наручников. Петро кивнул головой – соглашаясь. Он шёл подавленный … Для него было бы лучше, если бы полковник на него кричал, ещё лучше, чтоб ударил ...
Потом полковник позвонил в полицию и сказал, что с арестованным старшиной будет разбираться сам. Были протесты, но путём пятиминутных переговоров – он их уладил ...