Шизофрения.

Утро сочилось светом, сквозь стёкла больничных окон в решётках из гнутой стали, в утробы палат суровых. Все твои мысли снова сплетались в нелепый кокон, что было вчера с тобою давно для тебя не ново.

Руки пурпурным следом, от цепко держащих вязок и тело знакомой болью напомнили о кошмаре. Вновь ты сражался - «воин», с виденьями своих «сказок», да только «бои» не любят бездушные санитары.

В «сказках» сменялись лица, как звенья в порочном круге. Галдели в мозгу болящем недобрыми голосами. В немощной твоей плоти душа забивалась в угол, и тело в припадке билось с неистовостью цунами.

Словно маяк средь шторма, вновь вывел тебя из буйства знакомый мамулин голос, ласкающий и зовущий. Мама – родная гавань, убежище от безумства. –«Не верю я брату, мама, что нет тебя средь живущих!

Мама, мой мир закован в периметр больничных комнат. Я будто бы странник, мама, в пугающем зазеркалье. А всё, чем я жил раньше, как фантик болезнью скомкан. Ремиссия - как спасенье из рук моих ускользает.

Мама, ты, что ж не ходишь? Не носишь конфет и яблок? Лишь голос твой всё витает в застенках моей палаты. Мне бы домой на сутки, но док говорит, что слаб я. Мам, я дойду, я знаю, я буду держаться за брата.»

Дверь, простонав протяжно, впустила тебя в квартиру. Пахнуло в лицо из комнат зловещею тишиною. С траурной лентой фото, сказало, что стал ты сирым. –«Не верю я мама, слышишь(!),зачем же ты так со мною»?

Вмиг онемели звуки, лишь ор в голове злых мыслей: -«Кому ты теперь-то нужен, болезнею одержимый?! Психушка, пилюлей ворох – жизнь, что давно без смысла.
Так вырвись несчастный узник, с острога, ты яви мнимой!!!»

С воем неслась неотложка, кромсая тумана ризу. У кучки зевак случайных, морозом -испуг по коже. Ты мук разорвал узы, на волю шагнув с карниза. И вымолвил тихо кто-то: -«Сгубила клятая шиза».

Старушка, крестясь молила:-« Прости его, СвЯтый Боже.»