Ничего не меняется.) Надел индивид тёмные очки и смело вторгается туда, куда ему нельзя, но очень хочется, потому как считает себя лучшим. Его все узнают, (а как не узнать, тот же прикид, походка, голос), но те, что поопытней, притворяются неузнавшими и восторгаются талантом «анонима», а те, кто по глупости своей узнал, становятся неугодными и подвергаются жесточайшим репрессиям. Эта «игра в кальмара» длится годами, но если вы новичок на этом празднике жизни, то я научу вас распознавать «хозяина». Итак: если вы читаете стих и видите, что
Здесь всё смешалось: расы, языки;
здесь корни неба мёртвый сок пустили.
Вповалку спят пророк Иезекиль
и персонажи греческой сатиры.
то вы на верном пути. Теперь надо просканировать его мировозрение, наш всегда недоволен окружением и всегда жалуется:
Здесь жизнь мою меняют на дукат;
как отбивную, память отшибают.
Здесь протекает времени река.
Невыносимо, кстати, голубая.
Насчёт голубизны утверждать не берусь, но душа его явно со сбитым вектором.
Она чиста, как первая лазурь
и перед смертью дряхлая сивилла.
Вот обронила омута слезу,
взметнулась, полыхая, над Сибирью...
А теперь контрольный тест! Посмотрим, как он относится к рациональной критике. Смотрите, смотрите, почуял! Ах, как он напрягся! Как жадно принюхивается:
Проснулись птиц глаза и голоса,
добычу дня отшельник-волк почуял.
Прочёл рескрипт имперский голова
и каторгу назначил вместо чуда.
Ну вот и всё, глупый узнавальщик безжалостно вышвырнут за борт. А что же наш герой? Он снова остался безнаказанным? Да куда же Бог то смотрит? Похоже они на одной, слышите:
Но я не влез ни в гроб (куда ж без гроба то…),
ни в кандалы (и без них никак) -
я о тебе подумал, грозный Отче,
и про твои напрасные дары,
как с языка немого переводчик.
А я вам так скажу – некоторых лучше не переводить, а вдруг окажется, что они вовсе не гении, ибо гений и злодейство несовместимы!