«Аншлаг по-итальянски»

До вершин древнейших легенд апачей – алой крóпью, в неге, цветёт ковыль
в срок предзимья, странников озадачив: «Это ж нонсенс, нéвидаль, нет, не быль!»
Но цветёт он, в тон, тем багровéй и зримей, чем в низинах – толще, грубее плед
белоснежно-хладного палантина. Дно ущелий ущербно пронзает свет.
И уже до марта, а, может, и до апреля – эти склоны – пустошью, ни души.
И едва ль во благо, в путах – в "кирпичных" кельях городского спрута, жилой межи,
созерцая, спящие в празднества "алеуты", сны сменяя важностью холодов,
чтим «Лонг блэк», «Джин», смузи.
Живцом, минуты подтекают кранами в омут-грот:
три, четыре, пять* – произвольно, синхронно-быстро!
Тех, кто в сложном прошлом – мне не пронять
средь лощёных схронов, углом ребристых.
Три, не важно, пять* – скажем, века пядь
проходя уверенно: в точь – не встречу в переулках памяти явственных "двойников".
Так, какая разница – утро, потухший вечер?
Здесь же – каждый шорох почти знаком,
лишь в моём мирке, идеально-личном. Но с судьбой – не танго, не тет-а-тет.
Если злая данность войдёт в привычку – то на вынос вóрох, труху газет,
вес которых ране: щитом приметы, гороскопы, новости «Икс». Талмуд!
Коль родимы зимы, под ноль – бесцветны, оттого споро метится – в Пикабу.
Белогривы в саване сны; ну, как дóлжно, после мне не прочь – хоть в кедах до Аппалач.
Истуканы-горы есть здесь, и возле – только ярус ниже, «fall out of touch»*...

Я сижу в пропитанном смогом баре и, согрев сип, "простуженность", рвусь в покой.
Странный, в серо-будничном, хмурый субтильный парень...
Видно, чей-то – хóленый, но не мой,
в сумрак – без речей, упоённых цветом, дабы не нарушить сквозной эфир,
тихо: «Мол, не веришь давно в приметы? Как насчёт – фатальностью тесен мир?»

Миг не выждан – что там ещё осталось в потаённых кодах и сметах "inside" табу?..
Отвечаю мысленно: «Обознались!»
Прочно чую запах, цвет глаз, вкус губ.
Призрачна полярность. Ни буйств, ни плача. И ни вдоха терпкого сигарет.
«Помнится, тебе – мой лихой команчи, – я, в отборном прошлом, "false"* – отрывной билет.
И, допустим, предскажем, что факт: ни-че-го не значу».
Но... на совесть, бáрмену – куш без сдачи!
Мне бы ми́нуть, кануть, подальше от этих мест, закупорив напрочь "стихийный" ящик.

(Если спросишь – жизнь как?
– Not happy end...)


...
Нерест устриц, отвесом – дамба, аншлаг в «Ла Скала».
В третье – "свято действо" мы не вплелись.
Но бесстыже, дерзко, почти сакрально, острым когтем Йети тираня жизнь:
шутки - сцен потехи. Каясь, и улыбаясь: «Досчитай до ста». "Дзинь!" – скользит с моста,
прозвенев мечта, коей ввек не сталось: для тебя Единственной – не блистать!
Да, уже не те, и уже не там,
небом где фрегаты, где ночь – мой франт.

– Говори не сбивчиво, говори мне!..

В горе-сводках – холод и стынь зари. Оттого ли лоском не к месту фрак?
Я – последний, светом – живой варяг.
Сколь же полуночники-фонари – нас теснят.


...
Век спешу домой! День, как счёт, валéнтен.
Вот, едва рефлекс, всё ж сорвусь на бег.
Слышен сердца стук ледяной планеты. Ты – был кем-то, тем, для кого секрет:
с неких пор коплю, не читав, газеты иль журналы.
Время – крутой абсент, если, проще, чётче – меж-сигаретно!
Каждых выдох – брошенный в бездну цент.
«Есть "скелет". Да, гладный, в шкафу "скелет":
я его, в запал, называю "Йорик". Друг – не лицемерен и молчалив».
Мне порой бывает смешно до кóлик: «Говори со мной языком кали́к...»
Друг сердечный, в крайности, деловит! Ну, а сутью – порченый меланхолик.
С драм долой – домой, вызываю лифт...

Здесь уют, не ждут ни беды, ни сходней.
Здесь сонлива спесь, не щадит костей не с того, что давность – мосты разводит.
Над столицей солнце не рьяно всходит, по-индейски, кóльем касаясь стен.

И теперь едва ль вещий смысл – заглавно: Мачу-Пикчу, Конго в песках, Мадрид?
(Для Него, возможно, пришлась забавной – наша встреча в баре; вязь попурри
и, резонно, классики ста трагедий.
Вот, лови – момент верный, точный самый! Медный цент – на дне, но отчётлив блик:
«Не терять, не выменять, не ронять!!!»
Есть герои вечно-случайной драмы: роль, мечты – дублёрны, как ты и я.
Есть герои просто...
Но... Grazie, bravo!

Жаль, был золочЁн "амулет" в оправе.
Посему пеняй.
Звон в ребре, – саднит?


* см. "прошедших лет"
* "вне поля зрения" (пер.)
* "ложность" (пер.)

© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2023 /