«День вчерашний в беззвучии глаз продрог»

День вчерашний в беззвучии глаз продрог,
Эхо стигматов замерзших минут молчит.
Горек жар на каплях стекла дорог
В ранах, стянутых мглою вокруг свечи.
Времени хвост упруго пружинит век,
Мехом рыжим сметая стеклянные искры луж.
Дворников автооконный на месте бег
- дуги в полях золотых в пустоте из стуж.
Пьяным простором раздавлен эфирный гул,
Тих и торжествен лиственный строй минут.
В дебрях галактик ветви орбит тянул
К струнам сердечным энергий полночных жгут.

Нетерпеливость рождает разочарованность и жестокость.
В пУстыни сердца победные лавры лишь воля растит.
Храм наш словесный сшивается не из подмёток – из зеницы ока
Болью песчинки сгущаются жемчуг и пламенный стих.
Перья за воздух хватаются, руки же – за мирозданье.
Масло наполнит лампаду, а сердце – премудрости мёд.
Если закончились силы для духа восстаний,
В ней воцарятся однажды примат и Фагот.

Кровооранжево в зрачки сужая мир,
В осиновых прострациях дрожащих
Блуждает нерв, склероз слезы застыл,
Танцует осень менуэт изящный.
Утоплен в миг, хрип тишину пластал.
В наигранности чувств круг внешний тесен.
Растянута падением листа,
Чуть брезжит бликов и рефлексов песня.

Лимонны рощ кресала. Студенея,
Дышала в стёкла Осень адреса.
С лица полей, стернёю бронзовея,
Не пьют уж изумруды небеса.
Туман снижает мелкое, пустое
Как старый хлам, как ветхих дней завет,
На новый лад храм листьев перестроен,
Теплом душевным раскаляя цвет.
Ещё шуршит листва благих порывов
Ещё грустят ночные фонари
А ты в мерцанье тропосных извивов
Ушёл в портал, построенный внутри.

Седая грусть рекой впадала в детство,
Даль беломерной мудростью текла
Не к модному безверия кокетству,
А в огненных наитий зеркала.
Клевали ветви бисер звездопада,
Тянула ночь симфонию свою.
От бриза твоего родного взгляда
Проснулось памяти сердечной дежавю,
Лишь взмах ресниц и мир текущий замер,
Застыл водоворот из лиц и глаз.
Ты появилась в свете кинокамер
Как солнечной сонаты парафраз.
Разомкнуты все кольца годовые
И ты, касаясь плоскости едва,
Вошла как откровение Софии,
Как неприкаянности лет разрыв-трава.