ЭСКАДРОН .

Снежные вихри сменяли нарастающий гул.
За полоску чёрного шлейфа шли эскадроны.
Подавляя боль ран,
народ стране присягнул.
Собирая дорогие осколки,
пред ликом чтимой иконы.
Она воспарила, над златоглавой Москвой.
По Матерински отдав свою силу.
И окрылённая конница ринулась в бой.
В багрянец снега окропив,
по немецкому тылу.
Рубили наотмашь,
оставляя ужас на лицах.
Ошмётки летели, кровью заливая эфес.
Подорван был дух,
"героев" с лентой в петлицах.
И повернув вороных,
кубанцы как призрак,
исчезали в темнеющий лес.
До сумерек,
промёрзшие дряби взрывали снаряды.
Немчура наугад лупила по нам.
Привал, сказал генерал,
вдохнём немного прохлады.
И снова на марш, бить по вражьим войскам.
Эскадрон безмерно уставший,
оказался меж раем и адом.
Дроблённые кости,
на роздыхе ныли от боли.
Но умереть не давал, кисет с самосадом.
Чай у костра и корка хлеба без соли.
И так до зари,
без сигнальных ракет и команды по коням.
Разошёлся по жилам,
завывающий гул в морозной ночи.
На опушке "Казбек"
тянул морду к ещё неостывшим ладоням.
И фыркал,
словно видел пламя, скорбной свечи.
Он видел,
как близок тот гибельный миг.
Как на ломанный склон,
железная поступь смерти взошла.
И только глухой скрежет затвора,
в душу проник.
Как пулемётная очередь,
сердца казаков обожгла.
И пронеслась пред взором,
череда ратных сражений.
Эскадронные кони и бурки,
от рубки в багровых тонах.
До Победного Дня,
генерал был как знамя всех наступлений.
Поднимая в атаку солдат,
на Советских фронтах.

ПОСВЯЩАЕТСЯ СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ,
ЛЕГЕНДАРНОГО ГЕНЕРАЛА
Доватора Льва Михайловича
И ВСЕМ ЗАЩИТНИКАМ МОСКВЫ.