Боевая награда

Мой дедушка Николай, участник Великой Отечественной войны, носил боевые награды редко, только в День Победы одевал свой выходной костюм. И говорить об орденах и медалях тоже не любил. «Ни о каком героическом подвиге или об орденах не думали на войне. Воевал как все, многих награждали. Значит, все были героями».
Сначала дед в пехоте воевал, командовал взводом. Отступали в сорок первом, товарищей терял. Не любил вспоминать об этом: «Ребята все молодые, так тяжело было их хоронить».
Ранило его, вылечился и вернулся в свою часть. Определили деда Николая в разведку. Сколько раз ходили в тыл врага, сколько «языков» притащили на себе, не перечесть.
В разведку всегда ходили втроём: долговязый Андрейка, крепыш Дима, земляк его, и он, Николай, старший среди них, он же командир разведки. У них даже примета была: если идут втроём – значит удача, притащат «языка», если с кем-то другим – невезуха. Их так и прозвали – «святая троица». Никогда не подводили командование, всегда с «языком», и не каким-то «второсортным», а обязательно офицера брали в плен.
«Везет вам», – говорили в полку. Но они-то знали, что дело не в везении. Тщательно готовились они к разведке: когда переползали линию фронта, долго изучали обстановку, в луже, в грязи, зимой в сугробе, зарывшись, лежали иногда целую ночь, а иногда и сутки, прислушиваясь в чужую речь. Вот тут Андрею цены не было, он хорошо понимал немецкий язык. А замаскироваться так, чтобы немец постоял бы рядом, но не смог их обнаружить – это по части Николая. Этому ещё в детстве, до революции, отец обучал, когда брал с собой на охоту. «Не торопись, приглядывайся, изучай повадки зверя, всё примечай», – учил его отец.
Сколько раз наука отца спасала ему и его товарищам жизнь. А когда «языка» добывали, всех выручал Дмитрий - крепыш, большую часть дороги он тащил проклятого фрица на себе. Остановится, передохнет, покряхтит, бывало, и дальше тащит.
Хорошо запомнился один случай. Пошли они втроем, как всегда. Взяли в плен немецкого офицера, а он такой жирный и тяжелый попался, намучились с ним. Как назло началась перестрелка. Ранило Дмитрия. Они с Андреем вдвоем еле дотащили и своего друга - солдата, и этого жирного борова. Потом командир сказал, что пленный офицер этот оказался очень ценным языком, рассказал много полезного о предстоящем наступлении фашистов. Обещал за эту разведку представить их к награде. Но солдаты даже не думали о награде. Ведь самая главная награда на войне – врага победить и в живых остаться.
Наступил долгожданный перелом в войне. Повернули врагов назад, радостнее стало на душе.
Говорят, снаряд два раза в одну яму не попадает. Оказывается, попадает. Во время очередной разведки напоролись на немцев. Немцы открыли огонь. Долговязого Андрея убило сразу. Дедушку Николая опять ранило. Снаряд взорвался рядом, он не чувствовал своих ног. Не только идти, ползти не мог. Дима, его земляк, взмолился тогда: «Пропадешь, батя, или фашисты возьмут в плен, замучают и расстреляют, или умрешь от потери крови, или замерзнешь, погибнешь. Не оставлю тебя одного. Убью этого гада-фашиста, тебя дотащу до своих окопов».
Конечно, очень хотелось Николаю жить, дожить до Победы, вернуться бы домой – обнять семью.
Нет, нельзя! Нельзя шкурничать, спасать свою жизнь, когда идет святой бой за свободу родины.
Решение принял дедушка Николай сам, как старший в разведке: доставить пленного фашиста в штаб. Посадил его товарищ в снарядную яму, может, хоть третий раз не попадет снаряд. «Доставлю, останусь сам в живых, вернусь, товарищ командир, не сомневайся!»
В забытьи, теряя сознание, слушая лающую чужую речь, Николай лежал на дне ямы, старался не стонать, молясь только о том, чтобы не обнаружили его фашисты, не услышали его стоны.
Не обманул товарищ, нашли его спасатели под утро. Опять попал в госпиталь. Хирург тот же, что оперировал после первого ранения, узнал Николая.
– Ну, что, солдат, беспокоит осколок около сердца?
– Нет, товарищ военврач, иногда к непогоде только ноет, а воевать можно.
– А сейчас плохо, брат, твои дела. Ногу сильно ранило. Придется отрезать, иначе гангрена начнется.
– Нет, не дамся, не трогайте, доктор, ногу. Как же я без ноги, мне ведь воевать ещё, до Берлина дойти. Как я без ноги домой вернусь?
– Ладно, может, на твое счастье, обойдется. Выздоравливай.
Провалялся в госпиталях долго, ногу не отрезали, но наступить Коля на неё не мог. И воевать уже не мог, отправили деда домой.
Действительно, левая нога деда как согнулась в колене, так и не может разогнуться. Он утром надевает деревянную культю, привязывает ремнями к телу. Вечером снимает, и, прыгая на одной ножке, добирается до кровати. Культю сам мастерит из липы, говорит, что легкое, теплое дерево. Меняет каждые полгода. Приловчился жить одной ногой, даже на лошади верхом ездит, только вот садиться на коня тяжело. Ну, он и тут придумал хитрость: подводит лошадь к возвышенности, здоровую ногу ставит на стремя и ловко перекидывает тело на круп лошади – любо-дорого смотреть. Кажется мне, что нет никакой работы и занятия, что не сумеет сделать дедушка. И косит, и плотничает, и землю пашет – и все так ладно, хорошо получается. Все дела по хозяйству на нем, в колхозе тоже не на последнем счету. А если есть свободная минута, то с нами, внуками, возится. Из простого дерева такие свистульки делает, что нам все ребята завидуют. А песню затянет, что твой оперный певец поет, заслушаешься. Только вот плясать не может. Очень любит, когда мы, внуки пляшем. Накупит конфет, пряников кулек. Устраивает соревнования между ними – кто кого перепляшет. Затем награждает нас – и нет вкуснее тех гостинцев!
Каждый его приезд к нам в гости – целый праздник! Приезжает он, правда очень редко, по большим праздникам, или по делам своим пенсионным, или в поликлинику на очередной медосмотр. А медосмотр нужно проходить каждый год, чтобы получать пенсию по инвалидности. Дедушка смеется: «Хотят удостовериться, что нет ноги, может она у меня за год вдруг выросла».
А тут пришла я из школы, и, о чудо: дед у нас в гостях. Какой-то особенный, сияет как блин масленый. Стол накрыт, как на праздник большой. Мать, принарядившись в новое платье, в новом фартуке, подает на стол угощение. И что удивительно, мать, не любительница спиртного, сама принесла из погреба запечатанную бутылку водки, обтерла чистой тряпкой, поставила на стол. Что-то такое необычное, из ряда вон выходящее должно было случиться, если сама мама предлагает выпить в будний день! Действительно, случилось. Дедушке сегодня в военкомате орден вручили! После того, как отец распечатал бутылку, налил из запотевшей бутылки в стопки, выпили со словами «За твое здоровье», закусили. Моя мать попросила рассказать дедушку о награде.
Оказывается, получил дед повестку в военкомат. Бабушка всполошилась, заохала: «Ох, не к беде ли, может, ты дед, натворил, что в войну, может арестовать хотят»? К сожалению, крестьяне от властей не привыкли в те годы далекие ждать хороших вестей. Дед, хотя пошумел для острастки на бабушку, тоже призадумался, но виду не подал.
Поехал с утра пораньше в райцентр, а там его ожидала радостная встреча: крепыш-Дима – теперь уже Дмитрий Савельич, боевой друг, тот, что не бросил его раненого, пришел с подмогой, с санитарами, вытащил из-под носа фашистов своего боевого командира, отправил в госпиталь – сидел у военкома. Обнялись фронтовики, прослезились. Николай знал, что он тоже с этих краев, только не знал, дожил ли друг до Победы.
Дожил, вернулся, окончил десятилетку, учится теперь в институте заочно, женился, работает:
– Все у меня в жизни хорошо, батя!
Опять прослезился Николай – «батей» величает, помнит, помнит, чертяка!
Главная новость, оказывается, была ещё впереди. Военком подождал, пока пообщались фронтовики, потом встал, принял торжественный вид и прочитал Указ о награждении. Выходило, что они были представлены к награде – ордену Славы за особые боевые заслуги, но вовремя не смогли им вручить награду. Военком так хорошо, задушевно сказал:
– Награда нашла героев, ничто не забыто, никто не забыт. Поздравляю вас, фронтовики дорогие, живите долго, будьте здоровы.
Потом в кабинете военкома долго пили чай с лимоном, рассказывая о военных действиях, вспоминая товарищей. Военком расспрашивал дедушку о жизни, о том, как живется инвалиду. А после подозвал к себе водителя, велел отвезти дедушку домой. А дедушка к нам заехал.
– И правильно сделал, что приехал к нам, переночуешь, а завтра я сам тебя отвезу, – сказал мой отец.
– А за что, все-таки, наградили тебя, дедушка? – допытывались мы.
– А я и не знаю, за что, никаких подвигов не совершал, воевал да в разведку ходил, – искренне удивлялся дед. – Командир, конечно, тогда, в сорок третьем году, говорил, что представил к награде, но мы и не ждали никаких орденов, и медали бы хватило. Ведь была война, а там все – герои.
После награждения дед прожил ещё восемь лет. Умер он очень рано, ему было всего шестьдесят пять лет.
«Перед смертью, – рассказывала бабушка потом, – открылись свищи и стали выходить из его тела кусочки железа, осколки снаряда, только один не вышел, что было вблизи его сердца. Вот ведь, не приняла сыра - земля чужеродное тело, – многозначительно добавляла бабушка». А один осколок, что около сердца находился, тревожил его, тоже, видать, искал выхода. Нашел! Дошел до сердца, дедушка и ахнуть не успел, умер.
На похоронах люди, пришедшие деда провожать в последний путь, ещё больше удивились. Гроб ему сделали глубокий – нога ведь у него не сгибалась – а она, эта нога, за ночь выпрямилась. Отпустила война моего деда!
После смерти дедушки Николая бабушка в День Победы доставала из красивой деревянной самодельной шкатулки, вырезанной дедом, завернутые в тряпку ордена и медали. Вечером, надев самый нарядный пиджак боевыми наградами мужа, «пинжак, говорила она», шла в деревенский клуб на торжественное собрание.
После её смерти орден хранится в семье младшей дочери, уже родившейся после войны.
В День Победы Анна Николаевна достает ту заветную шкатулку, достает ордена и медали дедушки Николая. Начинает неторопливый рассказ о войне своим внукам, рассказ об их прадедушке, ветеране Великой Отечественной войны.