ПОЛЁТ... (стихи в прозе)

ПОЛЁТ (стихи в прозе)

Автоматически включилась защита и микроракета покинула борт самолёта. Пассажиры почувствовали лёгкий толчок. Через две секунды на экране дисплея появилась ослепительная вспышка. Это ракета достигла цели и обезвредила её. Ещё через две секунды динамики издали лёгкий щелчок.

Все были спокойны.

На главной полуцилиндрической панели проплывали облака, в их оазисах зеленели рощи, голубели морские прибои. Глаз панели беспорядочно вырывал картины земного шара. Вдруг он раздвоился вертикальной черной щелью, щель ярко осветилась и в её свете материализовался стюард.

Ослепительно белые зубы и чувственные, но жестковатые губы изобразили очаровательную улыбку. Улыбка добавила спокойствия. Потом он сказал -

--Мы пролетаем зону диких охотников. Редкому самолёту удаётся преодолеть её, но мы попробуем. У нас есть внутренняя защита — немного помолчал, потом добавил — я так думаю. - И его взгляд пробежал по головам пассажиров до самого хвоста самолёта.

Красивая, пышногрудая дама, с любвеобильными влажными глазами, в третьем ряду, прервала свои занятия. До этого она трудилась над правой косичкой, на вид, восьмилетней девочки, видимо, своей дочери. Девочка на замечание стюарда не среагировала. Она продолжала играть с хвостом обезьянки. Обезьянка заплетала её левую косичку и довольно успешно.

Откуда взялась обезьянка, ни дама, ни девочка понятия не имели. Им казалось, что она была всегда. И что они, с самого дня рождения, вместе с самолётом и третьим рядом, были всегда. А улыбка стюарда, была их родной улыбкой.

Опять почувствовался лёгкий толчок, следом за ним второй. Экраны дисплеев озарили две вспышки и гораздо позже послышались щелчки. Защита самолёта, на более раннем этапе. обнаружила угрозу.

Улыбка с лица стюарда исчезла. Он встряхнул головой. Его локоны пышными завитками перекинулись через плечо и закрыли левую грудь. Правая грудь через обтянутую светлую форменную блузку играла мышцами. На скулах выступили желваки. А чувственные, до этого, губы растянулись в узкую жёсткую полоску.

На том же третьем ряду, только слева по курсу самолёта, сидели два типа. - По другому их назвать язык не поворачивается.

Очень странные костюмы - то обтянутые, то свисающие тряпками, зависимо от их жестов, напоминали просто лохматую шкуру неизвестных природе животных. Но, как будто, предварительно снятых, побывавших в руках кутюрье и, потом уже, с блестящими пуговицами, со всевозможными застёжками, нашивками и замками, натянуты вновь на оголённое мясо.

Морды их, а иначе их назвать нельзя, покрытые густой более светлой шерстью, напоминали неизвестные до сей поры страшилища, с глубоко посаженными глазами. Нет, не глаза - то были раскалённые стрелы. И не дай Бог с ними встретиться! - На время ослепнешь. Однако, в какой-то момент, лица их засветятся, губы растянутся самой джентльменской улыбкой и приятней душеньки, чем они и не может быть.

Джентльмены, будем их так называть, сильно жестикулировали руками и что-то выкрикивали, доказывая друг-другу недоказуемое. Хотя их язык был похож, скорее, на кукареканье петуха, но почему-то понятный окружающим. Вроде за каждым словом следовал его перевод. Причём, не словесный перевод, а образный. Таким образом, понятный на всех языках. Ведь самолёт был набит самой пестрой языковой парадигмой.

Спинки впереди сидящих служили им экранами мониторов. На них появлялись разные прямые, ломаные и дугообразные линии. Возле линий появлялись и молниеносно сменялись тригонометрические и химические уравнения. Джентльмены тыкали в них пальцами. Причём, с новым прикосновением пальца, на мониторе появлялась совсем новая картина схематического и образного измерения.

И чем они громче кричали и живописней жестикулировали, тем быстрее сменялись картинки на мониторах, иногда переходя в какие-то сплошные царапины и кляксы. Потом вся эта словесная и графическая какофония, под эмоциональным напряжением, начала выскакивать в вокругмониторное пространство. И вскоре весь салон самолёта заполнился графиками, линиями, уравнениями, сплошной высшей математикой и теоретической механикой.

И такое впечатление, что они не спорили, а вдалбливали в дурные головы пассажиров упущенные ими знания. Как будто красивой пышногрудой даме с третьего ряда, которая всю жизнь тем и занималась, что только сидела перед зеркалом, понадобится знание закона сохранения энергии, или теория нарастающих чисел.

Кстати, один из джентльменов, при очередном броске цифр и линий, обратно в монитор, поглядывали, подмигивая, на красивую даму, как бы ища её одобрения. Красивая дама при его взгляде ежилась.

В третий раз самолет дёрнулся. Мониторы ослепила вспышка, и уже секунд через тридцать раздался щелчок. Все теоретические изыски из салона исчезли. Джентльмены одобрительно поглядели друг на друга. А в их улыбках появилось что-то похожее на: «Это и нужно было доказать»!

Однако, улыбались они не больше двадцати секунд. Опять появились крики, похожие на кукареканье и гавканье, и салон заполнился ещё плотнее цифрами и графиками.

За такими событиями не заметили как у стюарда в руках появился поднос. На подносе в прозрачном блюде, как бы живые блестящие шарики, микроскопические рюмочки, и в позолоченном, но прозрачном, бокале тёмно-малиновая жидкость. А возле бокала пипетка. Шарики распространяли сладость, а малиновая жидкость дышала и наполняла салон свежестью.

Стюард двинулся в путь по салону. Он пробирался как через заросли в джунглях. Приходилось раздвигать формулы и графики. При этом он, очень непослушные цифры, что категорически норовили стать обратно на своё место, хватал рукой и забрасывал в бокал, чтоб утопить в малиновой жидкости. Кое-какие цифры там и оставались, шипя и меняя на время цвет бокала. Другие, уже обновлённые, выскакивали назад и шныряли по салону, как будто сам Дьявол им приделал мотор. Но они вдобавок и меняли общую теоретическую картину! Всё менялось как в химической пробирке при добавлении нового реагента. Плюсы менялись на минусы, уравнения на неравенства. Исчезала теоретическая гравитация, искривлялось теоретическое пространство, бесконечность превращалась в конечный продукт, а скорость исчезала вообще и любая точка пространства и времени, при желании появлялась тут-как тут!

При любом изменении оба джентльмена вскакивали и радостно кричали: «Эврика»! Обнимали друг-друга, визжали по поросячьи, топали ногами, бились головами о полки с мелким пассажирским багажом, сбивали оттуда сумки, и не обращали на это внимания.

К этому времени стюард поравнялся с третьим рядом и повернулся к красивой даме и обезьянке. В такой суматохе обезьянка потеряла бдительность и разоблачила саму себя.- О ужас! Она улыбнулась! Не только стюард, но и каждый порядочный джентльмен знает, что обезьяны не улыбаются. Эта, пусть и хорошая привычка, принадлежит только человеку! А тут тебе на! Улыбка!

Делать нечего - пришлось действовать по обстоятельствам. Обезьянка встала, и как бы сразу выросла. Превратилась в огромный символ. И символ сказал -

--Господа! - после этого большая пауза и опять -

--Господа! Наш самолёт летит без пилотов! -
Все графики и формулы из салона исчезли! Стюард, от удивления открыл рот и чуть не выронил поднос с атрибутами, но символ его подхватил и крикнул -

--Слава Богу- крикнул символ - это ваше спасение! — и поднял на руках поднос.

Все застыли в ужасе! Продлилась пауза! Сколько времени неизвестно - ведь время сжалось в искривлённом пространстве! И салон вновь слушает символ. -
--Господа! Наш самолёт летит без пилотов! - Вы слышали четыре выстрела. Каждый выстрел поражал пилотов. Вот их имена: «Прорыв в физику», «Прорыв в биологию», «Прорыв в космос» и, наконец, командир корабля: «Прорыв к Богу»! Мы остались без пилотов! И наш самолёт не летит он стоит на месте. К нам, наоборот, прилетело Время. Полёт закончился! Вот оно Время! Трап подан! Покиньте салон! -

Наступило недоумение. Обшивка салона исчезла, сидения исчезли. - Все стоят на небольшом возвышенном плато, а вниз ведёт подобие ступенек из валунов и гальки.

На небольшом расстоянии собралась кучка встречающих. Описать их полностью невозможно. - Нужно, чтоб появился тот язык, что охарактеризует новый, а может быть старый забытый мир. Все встречающие были огромными, с чешуёй и ползучими хвостами. Какое-то время длилась немая сцена ... Потом, один самый огромный, из аборигенов, показал подобием руки на красивую грудастую даму и сделал первый шаг вперёд ...