В степи.

Ночь непроглядной пеленой,
Седые сани кутает ко сну.
Лишь колокольчик звонкий, злой,
С усердьем разрывает тишину.
Ему полозья скрипом вторят,
С кряхтеньем переходят в хрип.
Ямщик к плечу ушанку клонит,
И пассажир от страха сник.
А впереди пустынной далью,
Лежит заснеженная степь.
Тревожит белою печалью,
И хочется от грусти петь.
О жизни, о нелёгкой доле,
Что плечи трёт живым ярмом.
Как хочется немного воли,
Да чаще видеть родный дом.
Мороз, проказник босоногий,
Под полушубок норовит.
И взгляд с небес, немного строгий,
Жмёт сердце и внутри болит.
Вся степь пустынной безнадёгой,
Вдаль гонит тёмный горизонт.
Устав, трусцой, по горочке пологой,
Почуяв ослабленье конь.
Замёрз водила, крикнул громко,
Прогнал снежком остатки сна.
Рвануло эхо в поле звонко,
И снова скрип и тишина.
Даль километров сани метят,
Следы полозьев рвут назад.
И ни души, снега и ветер,
Вокруг, куда не бросишь взгляд.
Простор России не измерить,
Здесь нету, в мире мер, пороков.
А в бесконечность можно только верить,
Неистово, без ханжеских упрёков.
Просторов ширь гордыню давит,
Взяв очищенье на себя.
Ругает, бесит, тут же славит,
Баюкает тебя любя.
И вот, когда душа ознобом нервным скачет,
Ямщик, воспряв, кричит тебе –Ура..
Огнём надежды вдалеке маячит,
Свет в окнах постоялого двора.