ЕМЕЛЯ.

Емеля.

Мимо сосен, мимо елей
едет заспанный Емеля.
Лошадь тянет еле-еле,
Совы ночь уже пропели,

Волки когти заточили,
лешие в кустах заныли,
а Емеле по балде,
едет в гости он к Балде!

У Балды сегодня праздник,
Он родился, безобразник!
Там уж хлещут самогон!
...Тут Емеля слышит стон,

Глядь, с дорогой прямо рядом
в темноте горит лампада,
Перед ней сидит фигура...
У Емели шевелюра
шевельнулась на балде
и мурашки кое-где...

Стон фигура издаёт,
Емельяна жуть берёт.
"Эй! Ты кто? И чё случилось?..
Отвечай уж, сделай милость!.."

Отпахнулось покрывало,
И Емелю аж прижало,
Снежной белизны лицо,
как некрашено яйцо,

А глаза-что бирюза,
изумрудная слеза,
В общем, страшной красоты
объявляются черты.

Женский голос:
"Друг мой славный!
Заблудилась я недавно,
Уж отчаялась, смирилась,
Вот сидела и молилась.
Тут спасенье - ты, Емеля!
А то сил уж нету в теле!
Помоги подняться мне,
ломота одна в спине..."

Взял на руки Емельян
ту девицу, словно пьян
от шального аромата...
"Подвезти тебя куда-то?"

"А... Куда ты сам-то ехал?
Не хотела б быть помехой."
"Я к Балде. На Тыртов Луг."
"Мне туда же, милый друг!"

Обалдевший Емельян
вперил взор в девичий стан,
на таковскую изящность
он попался, как в капкан.

Сели ехать. Лошадь в дрожь.
"Ты чего?! Персидска вошь!
Накормлю сейчас вожжами,
ежли с ходу не поймёшь!"

А девица:"Ну, зачем!.."
В ухо лошади: "Не съем."
И лошадка побежала,
Как молодочка заржала.

Через несколько минут-
у Балды,где пьют и жрут.

"О! Емель! А это кто?.."
"Кто, да что! Гусак в манто!
Чё, ты девок не видал?"
"Где ж такую ты споймал?
То ж прынцесса, аль царица!?.."
"Я - обычная девица.
А Емеля - мой жених."
Тут народец и притих.

Ведь Емеля средь друзей
значился как ротозей.
Тут же просто нету слов!
"Да!. У нас вот с ним любовь!"

Сам Емеля рот раскрыл,
Но при виде ентих рыл
Промолчал благоразумно
И с достоинством застыл.

"Можно нам у вас остаться?
Чтобы завтра повенчаться?
Ляжем мы на сеновале,
Долго ехали, устали..."

Вот уж им и постелили,
Дверь плотнёхонько закрыли,
"Ты чего это? К чему?
Я чегой-то не пойму."

"Ты, Емеля, супротив?
Груш объелся, али слив?
Я ль тебе не по душе?
У тебя своё клише?"

"Не! Ты девка зашибись!"
"Ну, тогда молчком женись.
А пока что дай поспать,
Завтра рано нам вставать."

И адью. Задула свет.
Странный склеелся сюжет.

Утро. Встряли петухи
для похмелия глухи,
Известили весь народ,
Что грядущий день зовёт.

И Емеля глаз продрал,
Страх беднягу обуял,
Вспомнил он вчерашний вечер,
Рядом светят чьи-то плечи.

Повернулись. "Что, не спится?
Ну, тогда пошли жениться."

Вот уже у алтаря
свечи брызгают, горя.

"Божью как зовут рабу?
...Ой, бледна же! Как в гробу!.."
"Ефросиньей величать."

"Я и не успел узнать...
А меня она-то знала,
Раз Емелей называла!"

Разбираться недосуг,
О-опс-с!..Емелька уж супруг.
Стол накрыт. Собрались гости.
Многие темны от злости.

Но халява всем приятна,
Что во все века понятно.
"Горько!"-крикнули привычно
И считать собрались зычно,

Но невеста жениха
заморочила в меха,
Закружила по избе,
смяв все ноги голытьбе,

И на улицу, и в поле,
И уже не видно боле!..

Емельян в лесу очнулся.
Нет жены. Аж поперхнулся!
И вокруг сплошные ели
усмехаются Емеле.

Наш парниша чуть не плачет!
Что ж такая незадача!
Тут ворона подлетела,
хриплым голосом запела:
"Ох, Емеля ты Емеля!
Срок тебе - одна неделя.
Если девку не найдёшь,
На осьмой день и помрёшь!"

"Как?! С чего?!" А нету птицы.
И на поиски девицы
Наш отправился герой.
Был за речкой, за горой,

За холмами, за полями,
5-ый день,6-й, 7-й,
Емельян уж сам не свой,
Вдруг и вправду помирать,
не успев и мужем стать,

дом построить, ребятёнков
на лужайку выпускать.

"Ефросинья!! Коль не врёшь,
Я не бог весть как хорош,
Но за что ж меня казнить?
Мы ж могли б с тобой пожить.

Если чем тебя обидел,
Ты прости, я зла не видел,
Я готов с тобой до гроба,
Но вдвоём, так чтобы оба!

Полюбить тебя хотел,
А, выходит, не успел.
Будь хоть кто - колдунья, зверь,
Я могу с тобой, поверь,

хоть куда и хоть откуда!.."
И вот тут случилось чудо:
Расступились дерева,
Непроглядные сперва,
И вплывает на поляну
в облаках душисто-пряных
Ефросинья. "Вот и я!
Я- супружница твоя!

Мне погибель обещали
и саму околдовали.
Если б ты не отозвался
Труп бы мой уже валялся.

Лишь любовью человека
Мы спасались век от века.
Но теперь я бабой буду!
Жать хлеба и бить посуду.

Ой, прости! Посуду мыть!
Ну, по-человечьи жить!
Всё. Пошли. Детей рожать,
Водку пить, друзей пужать,

Что ещё? Ругаться матом,
поджигать родную хату,

Испоганить всё кругом,
Превратить весь мир в дурдом!
Это то, что прям по мне!
Обостренье по весне,
Человеческий Ваш мир
Вурдалакам просто пир!
И тебя я научу,
Вам всё это по плечу,
Если сдуру уж влюбился,
Да ещё ведь и женился,
Значит, всё! О чём вопрос!
Всё теперь уже всерьёз!

Я тя выведу в цари,
И ничё не говори,
Будешь управлять планетой,
А потом всем белым светом
от зари и до зари.
Мы заставим всех людей
Уважать нас, упырей!»

Ты чего?! Сдурела что ли?
Не видать мне боле воли,
А в таковскую напасть
Я не дам себе попасть.

Да, у нас, людей, негладко,
А порою даже гадко,
Но ведь это не причина
Всех клеймить тут без остатка!

Я и сам бывал хорош,
Пропивал последний грош,
Но для друга и страны
Сдам последние штаны!

Да, ругнуться мы могём,
Не со зла ж, а так живём.
И бывает, подерёмся,
Тут же смирившись споём.

Так что ты не мельтеши
И к своим, давай, чеши!
Лучше я помру геройски,
Чем продамся без души!

Тут вокруг всё задрожало,
Задымилось, завизжало,
Заискрилось, поплыло
И пургою замело!...



Что, Емеля, ты затих?
Не годится этот стих?"

"Не... Короче, с той лампады
дале продолжать не надо.
Я заснул, наверно, там.
Мне, пожалуйста, 100 грамм
и к Балде на день рожденья,
Лучше там ещё поддам,

И не надо мне невесты,
Управленческого места,
Лучше буду бобылём.
Не маните журавлём!

Я вампиров так боюсь,
Лучше до смерти упьюсь,
Их и так полно в округе,
Я в себе с ними борюсь.

Так что всё перепишите
И тогда я подпишусь.