Частный случай Великой войны.

Частный случай великой войны
Сергей Стахеев
МАТЕРИ МОЕЙ - ЗИНАИДЕ ВАСИЛЬЕВНЕ! - ПОСВЯЩАЮ...

Человек изначально верит в свою счастливую звезду и, уверовав один раз, тащит эту веру через всю свою жизнь, надрываясь и мучаясь порою, сколько бы на роду ему не было написано. Это если верит…А если не верит? Не верит тоже до конца. Правда, своё неверие он несёт легче и менее грустно. И Василий Васильевич Антипов, уроженец посёлка Мятлево Калужской области, не был исключением. Его тощезадая мадам Фортуна беспристанно преподносила ему сотню-другую якобы случайностей, которые к сорок первому году выстроились в петлястую и загогулистую закономерность, и он верил ей беспредельно и безрассудно.

- Коля… Валя… Вася... Витя… А в январе родился их с Леной пятый!!! сынок Толечка. Так и старшей дочери Зине скоро четырнадцать! – радовался Василий и дразнил свою жену-крошечку. – Лен а Лен! Может еще дочечку попробуем состругнуть. Уж больно процесс увлекательный да и ночка сегодня дивная. Ле-ен! Спишь что ль? Слышь, соловей любимую свою баюкает?

Лена не спала и всё слышала. А еще она знала. На этом знании была замешана вся её и её семьи жизнь последние два десятка лет. Она знала, что к несчастью, кстати, как и к счастью, нет никакакой возможности приготовиться или привыкнуть. Не припасёшь амбара, который при случае можно помести, а в амбаре не изладишь сусека, который при случае можно поскрести. А уж горе-беда какая придёт, тогда и ворота не запирай – навалится всё и разом.

Крутанула жизнь Антиповых на пять счастливых жизней и на…165 несчастных! Эх, крутанула! Они вернулись! Они вернулись из Америки – страны чьих-то сбывшихся фантастических грёз в страну их собственных, которым не суждено было сбыться. После многих попыток подняться, пробиться они вернулись в Россию. Вернулись туда, где родились, возмужали, где встретились и полюбили друг друга.

Василий умел всё, и всё у него всегда получалось да ладилось. Потомственный оброчный крестьянин он СООРУДИЛ и ОБУСТРОИЛ новый крепкий дом. Именно соорудил, потому что каждое брёвнышко было у места, каждая дощечка прибита с великой любовью и тщанием. И именно обустроил, потому что все надворные постройки были так же крепки, как дом. Потом посадил дивный Сад, а Елена развела славный Огород. А уж какие дети у Василия с Еленой получались – светлоликие да чистоглазые – залюбуешься!

Яблони в саду, которые он посадил своими руками семь лет назад, обрезанные и ухоженные, белели стволами. Он любил любую садово-огородную даже самую мелкую работу!

Политикой Василий не интересовался, но сердцем чуял – войны не миновать. Она, ВОЙНА, стояла за воротами с тысячью жал наперевес, готовая убивать его соотечественников и уничтожать сёла и города, в которых они жили. Слова договора с немцами казались е Василию насквозь лживыми, а их победное шествие по странам Европы делало их намерения слишком очевидными. Не знал Василий, что в Германии в берлинском университете профессор-аграрий Конрад Майер уже посадил, дождался всходов и теперь лелеет план «Ост», по которому ему Василию и его детям нет места на родной земле. Антипов родился в марте «девятисотого», умел думать и сопоставлять, а главное понимал – от лишней грядки, посаженной и ухоженной, ни одна соседка не откажется.

Василий вошел в дом, тихо-тихо прокрался в детскую. Их Толечка – Толяночка пускал розовые пузыри и улыбался во сне. Василий невольно залюбовался губошлёпым курносым мальчишкой.

Толяночка был его шестой победой.

2.
Человек, где бы ни родился и какой национальности не был верит в свою счастливую звезду и, уверовав, проносит через всю жизнь эту веру хоть в России, хоть в Германии.

БОррис Карл – уроженец местечка Хайнсдорф не был исключением. Сегодня его отозвали из центра, где испытывали новенькие «Мессеры - 190», вручили карту и приказ, из которого следовало, что он лейтенант Люфтваффе должен выполнить задание особой важности. « Глупо сейчас размышлять! Надо-не надо, смогу – не смогу! Мир и Германия несутся по не зависящей от людей и его – Борриса - кривой, всё подчинено одной мысли и одной воле. Пока судьба, как его Марта, улыбается ему, надо идти за ней! И он БОррис пойдёт до конца, чего бы то ни стоило и каков бы этот конец ни был. Хайль, Гитлер!». А с Мартой они в Аммерсбеке учились в одной школе.

Всё у Борриса складывалось… Мяч - Der Ball – sieht – видел в нём БОррисе - den guten Spieler - превосходного игрока. Уроженец Австрии он знал не только немецкие самолёты, с любым из которых он управлялся легко, даже виртуозно будь то «Юнкерс», « Мессер» или старичок «Хейнкель». Машины он знал, свой Ю-88 серии А-4, как свои пять пальцев, а вот людей знал хуже. Практически не знал совсем. Политика его не интересовала, но задачу, которую ему поставило командование, было ПОЛИТИКОЙ с большой буквы. Его пикирующий бомбардировщик должен был доставить полторы тонны смерти в самое сердце грозного противника: « Хайль, Гитлер!»

Как и кому в голову пришёл этот изуверский план – подвергнуть жесточайшей бомбардировке столицу СССР - город Москву. Как и кому могло прийти в голову нанести бомбовый удар по центру Столицы, по Красной площади, а, если повезёт, разнести по камешкам и сам Кремль. Для осуществления этой чудовищной акции было всё готово! В моравском пригороде Бланско свили уютное гнёздышко две сотни бомбардировщиков Ю-88, готовых без дозаправки долететь до… Москвы. По расчётам самого Геринга в 7.00 по их же московскому времени центр Москвы превратится в симпатичные руины: «Хайль, Гитлер!»

Но ему было двадцать пять, и он видел победное настроение нации, наблюдал победоносное шествие их армии по Европе. Лётчик самозабвенно любил Германию, обожал самолёты и немножко Генриха Гейне, но больше всего на свете он любил весной возиться в саду с яблонями. Потомственный бауер, он любил обрезать сухие сучья, замазывать чёрной тягучей смолой сочащиеся спилы, собирать сухие ветки в небольшие кучи и поджигать их. Горьковатый дым щекотал ноздри. Боррис воевал третий месяц и уже знал вкус войны: она пахла кровью и сгоревшей обшивкой чужого самолёта.

А еще в его голове сидела заноза. Он толком не понял полученного приказа… Подробным образом был расшифрован маршрут его полёта, до последнего патрона продумано вооружение, но ни одного слова в приказе не было сказано о том, как и когда он должен вернуться назад на аэродром дозаправки, а после вернуться в Моравию на аэродром приписки.

«Пора бы и остановиться!»- думал Боррис, заходя в хвост британскому «Спитфайру». В перекрестье мелькали круглые клёпки самолёта.. Лётчик нажал на гашетку, и небо перевернулось в глазах англичанина.

Это была шестая победа Борриса.

3.



На рассвете 22 июня 1941 года фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Более трёх тысяч самолётов нанесли удар такой силы, от которого страна не скоро оправится. Этот удар пришёлся по аэродромам, железнодорожным узлам, военно-морским базам, местам расквартирования военных частей и многим большим и малым городам на глубину до двухсот – трёхсот километров от государственной границы.

По карте БОррис пролетел уже больше тысячи …На борту у него в цилиндрических кожухах две авиабомбы ухмылялись во весь свой полуметровый диаметр и двухметровую длину.. Уже два раза борт-стрелок и стрелок-радист отсекали от него пару стареньких «пешек», два раза они напоролись на редкий, но прицельный огонь зениток. Второй стрелок пока тщетно пытался взвести особым тросиком обе бомботуши, начинённые смертью.

А Антипов Василий из своего сада видел красные огоньки самолёта, слышал его тяжкий гул и думал  : «С запада летит, полнёхонек…Значит, кому-то мало не покажется!»

Пролетали над каким-то небольшим городком. Внизу пятью огнями светилась деревенька. «К Москве подлетаем с запада, - подумал Боррис.- Значит, это Кондрово!» Он тщательно изучил маршрут и неплохо ориентировался.

И в это время самолёт тряхнуло. Несильно так. Он толчок едва почувствовал и немного отстал, однако другие группы, прикрываясь плотным огнем бортового оружия, продолжали полет к городу. В ожидаемую зону огня зениток они входили небольшими группами с разных направлений, эшелонировано по высотам.

При заградительном огне стреляют, создавая сплошную завесу на пути движения бомбардировщиков в ту часть пространства, где ожидают появление самолетов противника. Такой огонь не может быть прицельным – снарядов
расходуется много, а толку от этого - ноль! Но расчет делается на то, что далеко не каждый экипаж немецкого бомбардировщика решится следовать по боевому курсу, если он видит на своем пути зону сплошного огня из разрывов снарядов. Воздействие на экипажи вражеских самолетов было ошеломляющи. Это воздействие подавляло их морально. Оно заставляло многих уходить с боевого курса.

Многих, но не Борриса…Он понимал, что его сбили, видел, что не работают оба двигателя и что перво-наперво ему следует освободиться от бомб. Через десять секунд они полетели к земле. В это же время самолёт Борриса швырнуло влево – прямое попадание в бензобак. Он резко клюнул носом и как-то боком повалился вниз. А еще через десять секунд взрыв потряс окрестности Мятлева, Кондрова, Фурманова, Юхнова, Малоярославца и еще десятков и сотен городов.

Первая бомба упала недалеко от кузницы и не взорвалась. Второй пилот так и не смог её взвести. Зато вторая рванула в саду Антиповых так, что «антоновку»-трехлетку закинуло далеко в поле, туда , где догорал "Юнкерс" Борриса. А рядом кровоточила кисть левой руки. Ее-то и похоронили Антиповы: больше ничего не смогли найти.

Антипов Василий Васильевич – русский крестьянин и немецкий лётчик Боррис Карл погибли 22 июня 1941 года.

Василий – отец моей матери.

21 ноября 2014 г.
Г.Тайшет.


© Copyright: Сергей Стахеев, 2014