Две жизни

города мелькают, как неоновые вывески мелькают
как прохожие по тротуарам вышагивают, мелькают
как тёмные типы воркуют у парка, мелькают
пристают, отрабатывают, отпускают

и плетёшься, как главный герой, с разбитой губой
тьма обволакивает, поезд проносится под тобой
деревья молчат, как присяжные заседатели, ведут тебя на убой
в дом с ржавой крышей, слепенькими окнами, дымоходной трубой

где пахнет бабушкиным потом, папиными сигаретами, носками
где есть тёмный чулан с выкрученной лампочкой и пауками
а мама сидит, проверяет тетрадки, и, когда отворачиваюсь, плачет

а то и ещё дальше, в утробу, начиная с фразы «у вас будет мальчик»
начиная с перестроечной ночи, неумелых толчков, поцелуев, слов
фильма «Челюсти», лампового советского телевизора, настенных часов
с маятником, вот и бедность пришла, заходи, заходи, не церемонься
раскрой свою пасть с гнилыми зубами, присаживайся, знакомься

это объедки, а вот моя набожная слепнущая мама, а жена, как всегда
на работе, придёт после восьми, уставшая и спокойная, как вода
чувствуй себя как дома, трогай порванные обои, облизывай провода
я не сопротивляюсь, что ты, что ты, теперь, что ни говори, твоя череда

насмехаться надо мной, ночи и дни напролёт проводить со мной
потрогай меня, щетину, выпирающие рёбра, сочащийся гной
морщины, морщины, рытвины, шрамы, веки, дождь проливной
я пью беспробудно, мочусь на кровать, представляю, будто я Ной

ковбой, космонавт, лично товарищ Сталин, Раскольников, вечный жид
тише, прислушайся, знаешь, что это? это душа дрожит