Стихи поэтов Астрахани, посвящённые Великой Отечественной

Михаил Луконин

КОЛЕ ОТРАДЕ

Я жалею девушку Полю.
Жалею
За любовь осторожную:
«Чтоб не в плену б!»

За:
«Мы мало знакомы,
не надо,
не смею...»
За ладонь,
отделившую губы от губ.
Вам казался он:
летом — слишком двадцатилетним,
Осенью —
рыжим, как листва на опушке,
Зимой, на морозе,
является в летнем,
А весною — были веснушки.
А когда он поднял автомат,—
вы слышите? —
Когда он вышел,
дерзкий,
такой, как в школе.
Вы на фронт
прислали ему платок вышитый,
Вышив:
«Моему Коле!»
У нас у всех
были платки поименные,
Но ведь мы не могли узнать
двадцатью зимами,
Что когда на войну уходят
безнадежно влюбленные,
Назад
приходят
любимыми.

Это все пустяки, Николай,
если б не плакали.
Но живые
никак представить не могут:
Как это, когда пулеметы такали,
Не жить?
Не слышать тревогу?
Белым пятном
на снегу
выделяться,
Руки не перележать и встать не силиться,
Не видеть,
как чернильные пятна
повыступили на пальцах,
Не обрадоваться,
что веснушки сошли с лица?!

Я бы всем запретил охать.
Губы сжав — живи!
Плакать нельзя!
Не позволю в своем присутствии
плохо
Отзываться о жизни,
за которую гибли друзья.
Николай!
С каждым годом
он будет моложе меня,
заметней,
Постараются годы
мою беспечность стереть.
Он
останется
слишком двадцатилетним,
Слишком юным
для того, чтоб стареть.
И хотя я сам видел,
как вьюжный ветер, воя,
Волосы рыжие
на кулаки наматывал,
Невозможно отвыкнуть
выискивать виноватого,
Как нельзя отказаться
от движения вместе с Землею.

Мы суровеем,
Друзьям улыбаемся сжатыми ртами,
Мы не пишем записок девочкам,
не поджидаем ответа...
А если бы в марте,
тогда,
мы поменялись местами.
Он
сейчас
обо мне написал бы
вот это.

1945 год

Борис Шаховский

СЕРДЦУ

Не спеши,
Моё больное сердце,
И на отдых тоже не зови.
Мы с тобой бойцы-единоверцы
В ненависти,
в дружбе
и в любви.
Мне давно сказал знакомый медик,
Что нужны покой и тишина.
Знаю я и сам,
Что не из меди
В сердце человечьем клапана.
Но моё литое поколенье
Обучали Павка и Чапай:
-Сшиблен с ног -
Сражайся на коленях!
Встать не можешь -
Лёжа наступай!
Что ж, придётся -
будем биться лёжа.
Сердце, трудно?
Подтяни ремень!
Чтобы был не проведён,
а прожит,
Нет, не прожит -
Завоёван день!

Юрий Кочетков

КУМИРЫ

Сегодня кумиры мои не поэты
Новейших
И даже античных времён.
Секите меня и казните за это,
Я буду стоять всё равно на своём.
Кумиры мои нынче –
Жуков и Тёркин,
Кто в общем строю и велик был и мал,
Кто после Победы ходил в гимнастёрке
И долго сапог фронтовых не снимал.

Владимир Филин

НА ПОВАЛЕ

А. Жигулину

А вы бывали на повале,
Когда мороз за сорок гнёт?
И всё же зэки выжимали
Горячий пот, горячий пот.
Стучал топор в морозном звоне,
Визжала узкая пила –
Кипело всё, в запретной зоне
Работа шла, работа шла.
Начальник обходил делянки,
Отменно грозен и суров.
И зэков, наводя порядки,
Гнал от костров, гнал от костров.
Мечтал начальник о награде,
О пайке думал всякий зэк,
Катая брёвна к эстакаде
Под белый снег, под белый снег.
И для страны, в войне спасённой,
На корабли и на гробы
Над эстакадой занесённой
Росли кубы, росли кубы.

Леонид Чашечников

ПАМЯТЬ

Мне казалось, прошло, поросло-заросло повиликой,
Взорвалось и осело дорожною пылью у ног.
Есть у каждого в прошлом такое, что лучше не кликать,
Только разве на память навесишь амбарный замок?..
Как закрою глаза — вижу дальний покос, клеверище
И духмяные запахи низко присевших стогов,
Смолокурню в тайге, неказистое наше жилище,
Где в углу, вместо вешалки, ветви лосиных рогов.
У меня эта память — глубокая старая рана:
Чем я старше годами — тем чаще тревожит она.
Словно детство сиротское сходит с большого экрана
Кинофильмом, где в титрах зловещее слово «Война!”
Что мне фильм про войну! Мне в достатке пришлось наглядеться
На голодных сирот и на вдов измождённых, в слезах.
Что мне фильм про войну, если сына беспечное детство
Превращается в юность сейчас у меня на глазах.
Мой взрослеющий сын, хорошо, что твой мозг не отмечен
Тяжкой памятью слов и навязчивых снов о войне.
Только мне неприятны твои бесшабашные речи,
Что, мол, сны про войну оставляешь досматривать мне.
Что не видел воочью — во сне никогда не приснится.
Пусть тяжёлая память со мною уйдет навсегда.
Пусть на бранных полях колосятся ячмень и пшеница,
Пусть растут на могилах чебрец и степная трава-лебеда —
Пусть всё с нами уйдет! Мы на наших детей не в обиде.
Грех завидовать счастью и ставить потомкам в вину
То, чего не успел, не узнал, не увидел.
Об одном вас прошу: берегите родную страну!
Будет всякой она: часом — доброй, порою — немилой,
Справедливою будет, как исстари было, всегда.
Берегите Россию! В ней тесно солдатским могилам,
На которых цветы и степная трава-лебеда.
Ну, а если придётся однажды в шинели одеться
И уйти, как когда-то отцы, от любви, от весны,
Оплатите наш счёт за сиротское трудное детство,
За погибших солдат. и за вдовьи тревожные сны!

Клавдия Холодова

БАБА ФРОСЯ

Она прежде меня кормила,
Вытирала клеенчатый стол
Да льняную скатерть стелила,
Не спеша подметала пол.

А потом суетливо и робко
Так, что ныло сердечко мое,
Торопилась она к гардеробу,
Чтоб сокровище вынуть свое.

- Мне читали, да вдруг неверно?
Ты – ребенок…
Святая душа…
Словно листья, ложились конверты
По-осеннему зашуршав.

Не с экранов,
Не с книжек занятных –
С этих писем открылась война,
С похоронки (куда ее спрятать?) –
Так враждебно чернела она….

Мать солдатская – боль России,
Через годы, жалея, любя,
Я целую тебя, как сына,
И за сына, и за себя.

И за дочь свою, что, неверно,
Семенит уже вслед за мной.
Сохрани для нее конверты,
Те, написанные войной.
Пусть однажды она прочитает
Те солдатские письмена.
Пусть она твою боль узнает
Да почует, как рана больна.

Потрясенная, пусть заплачет,
Пусть поймет у твоих дверей,
Что за счастье ее заплачено
Одиночеством матерей.

Павел Морозов

* * *

Не хотел казаться маловером,
Верил в недалёкую мечту,
Только танки в девяносто первом
Раздавили веру в доброту.
Думал, поживу ещё на свете
Без глупцов и без кавардака,
Только танки в девяносто третьем
Отрезвили мысли чудака.
Жить мечтал спокойно и богато,
О стране поэмы сочинять,
Только танки в девяносто пятом
О себе напомнили опять.
Не дают пожить в любви и мире,
Тихо тает в часиках песок,
Всем дадут, в итоге, по квартире
Из сосновых струганных досок.
Сколько, интересно, там осталось?
На кого обиду возложить
В том, что нам с тобою не досталось
Жизнь по-человечески прожить?!

Нинель Мордовина

ХАРАКТЕР

Меня шатало после смены:
Всю ночь заказ для фронта шел…
А дома не было полена,
И ноги жег холодный пол.
Закутав младших в одеяло
Вся в горькой росписи морщин,
Сурово бабушка ворчала:
«Вот так-то в доме без мужчин…»
Меня шатало после смены,
Но, отыскав в сенях топор,
Я распахнула двери гневно
В пустой с одной колодой двор.
Ах, вяза вязаные жилы!
А мне всего пятнадцать лет…
Лежит колода камнем стылым,
Топор звенит, а толку нет.
Уже ревела я от злости,
Уже рубила вкривь и вкось,
Уже в руках ломило кости,
А щепок было только с горсть.
Мне отвязаться бы от вяза…
Но неспроста затеян спор:
Еще один размах - и сразу
По обушок увяз топор.
…Внося дрова, кивнула братьям:
«Вот, мужички, тепло для вас…»
Завязывался мой характер
В суровый тот военный час.

Сергей Бендт

ВЕТЕРАН

Что я видел хорошего, кроме войны?
Униженья, поборы, да страх ежечасный.
Лишь «сучка» наглотавшись, мы были вольны
Обо всём, что придётся, натачивать лясы.
Маялка у ворот, керосиновый чад,
Крики: «Стёкла вставлять!» и галдящие бабы
Выясняют, кто слямзил с верёвки наряд,
Не сказать, чтобы новый, отсохла рука бы.
Пустыри, жизнь в бараках, да лагерный мат,
Роды при переездах, рубли до зарплаты,
И не жду я повестки в райвоенкомат,
Собираюсь, мать ставит на брюках заплаты.
Ох, царица небесная, матушка – мать!
Была крепкой броня, были быстрыми танки
И столицы нежданных гостей принимать
Как убийцы умели и как куртизанки.
Что увидел вернувшись? Обманутых жён,
Недождавшихся близких и нищих в медалях,
И людей, не привыкших переть на рожон,
Тех, кто сдал и кого почему-то не сдали.
Будьте здравы, любившие в гиблом огне,
Без войны не сумевшие б стать человеком.
Славься, смертью оплаченный праведный гнев,
Майский праздник, как гордость живым и калекам.

Ольга Касимова

***

…Чтоб страшную тайну не выдать при ней,
Когда её не было дома,
Ревели с запасом на множество дней
Взахлеб в этом горе огромном.
Не вышло на фронт – воевать за отца –
Детишкам война не по росту!
Но местью горели ребячьи сердца,
Зажжённые праведной злостью.
В том не было толики нашей вины –
Войну поджигали не дети.
Что выдумать можно глупее войны
На самой разумной планете?

Александр Сахнов

* * *

Что ж, война – она окончится
когда-нибудь,
это вроде эпидемии чумы.
Знают души, отправляемые на небо,
что бессмертием они одарены.

Что бациллам пулевым или осколочным
Не удастся искру Божью загасить,
Что ответы все разложены по полочкам,
на вопросы вроде «быть или не быть?»

Ну а нам, кого чума не заграбастает,
восстанавливать и строить предстоит
и стремиться к идеалу Божья Царствия,
где не будет ни один из нас убит.

Где не будет ни болезней, ни страдания,
где достанет всем и каждому любви…
Что ж, война – она закончится
когда-нибудь,
нас ли смертью запугать и удивить?

Закир Дакенов

ЗЕЛЁНЫЙ КОНТУР

Услышать сто раз – маловато,
Я видел, солгать не могу.
Хорошие наши ребята
Границу страны стерегут.
Совсем они не из гранита,
Закалку прошли не в печах,
Но эту (поклон им!) границу
На собственных держат плечах.
Страна наша очень большая,
Дела, словно дети, растут.
Ну только бы нам не мешали.
Не лезли, кого не зовут!
Пока ещёлюди не братья,
Пока ещё есть рубежи.
Как жить и за что умирать нам,
Мы как-нибудь сами решим.
Ведь все мы – солдаты.
Неважно,
В цехах ли, в стихах –
это бой.
Ребята в зелёных фуражках!
Вы - Родины контур живой.

Юрий Щербаков

***

Одинокая старуха умерла
Незаметно, тихо – как жила.
Стало пусто в маленькой избе –
Все соседи унесли к себе.
Фотографии остались на стене
Сыновей, убитых на войне.

Борис Свердлов

***

Отец дошёл до Кенигсберга.
Пал Кенигсберг.
Была жестокой перестрелка
И колок снег.
И санитар из медсанбата
Кричал: «Держись!»
Жизнь не оставила солдата –
Осталась жизнь…
И лишь никак не переплавить
Того свинца,
Который вжился, словно память,
Навек в отца.

Лариса Качинская

***

Мнe нравится видеть мужчину с бидончиком, –
Добытчик! Три литра несёт молока.
Неужто с войной в этом мире покончено? –
Весна, белой стайкой плывут облака.
Лошадка в лугах не тоскует о стремени,
В музее колчан позабыл о стреле…
Мужчина с бидончиком – мира знамение,
Мужчина с винтовкой – беда на земле.

Дмитрий Казарин

***

Оттолкнув затвор и раму,
под давлением бойка
норовила пуля замуж,
выбирала жениха.
Был жених беспечен, молод,
он не думал, не гадал,
что в открытом чистом поле
ждёт его такой удар.
А вокруг природа пела
и весной дышал простор.
Только пуля не хотела
оставаться холостой.
Пуля замуж выходила,
от волненья горяча,
и любовь свою дарила
ниже левого плеча.

Лилия Вереина

***

Положу цветы у обелиска
На речном высоком берегу,
Поклонюсь солдату низко – низко,
А иначе просто не могу.
Это он, не думая о славе,
Умирал под вражеским огнем,
Это он в наследство мир оставил,
Мир, в котором мы с тобой живем.
…Над селом рассветы и закаты,
Словно знамя красное, горят.
И стоит все так же, как когда - то
Грудью за страну свою солдат.

Геннадий Ростовский

БЕССМЕРТНЫЙ ФРОНТ

Победы праздник с радостью безмерной
И со слезами в чьём-нибудь окне…
Бессмертный полк? Скорее, фронт бессмертный
Девятого пройдёт по всей стране.

От Дальнего Востока и до Бреста
Пройдёт тот фронт без огненных боёв,
Но с внуками и правнуками вместе
Российских деревень и городов.

И в тех колоннах внучка-невеличка
Поднимет транспарант над головой,
Где фото моей мамы-фронтовички,
Военврача, медички молодой.

А в дальнем, да и в ближнем зарубежье
Историю корёжат и кроят
Совсем не дураки и не невежды –
Пройдохи знают, что они творят.

Но правду не запачкать, не изгадить.
Всем бредням будет в будущем капут.
И марши наших завтрашних парадов
В столицах мира эхом громыхнут.

В любой возможной мрачной круговерти
Не подведут Отечества сыны.
Ведь он для нас действительно не смертен -
Бессмертный фронт героев той войны!

Дина Немировская

22 ИЮНЯ

Внезапно небо громом взорвало.
Расплакался навзрыд июньский вечер.
Так смутно стало вдруг, так тяжело,
Как будто небо рушилось на плечи.

Гром горло драл спросонок докрасна.
Бросались с крыш крутые водопады.
А много лет назад была война
И зычно рокотала канонада.

Дождь за окном своё отгрохотал.
Июньский вечер улыбнулся снова.
А много лет назад бил наповал
По людям – не по крышам – дождь свинцовый.

И над землёй вставал кровавый след,
Даль затмевая смертной пеленою.
Так страшно – даже через столько лет!
А кто-то бредит новою войною…

Максим Жуков

ВЕТЕРАНЫ

На русской плоскости экрана
Давно уже прошла война.
Там пьют тоску два ветерана
И им сочувствует весна.
Они прошли фашизм и голод,
Отдав здоровье и покой.
Не уцелел любимый город,
Но дарит им привычный зной.
Прошли лишения, осталась
Тупая боль в седой груди.
Подкралась незаметно старость,
Идёт в печали позади,
Но ветераны с чувством долга
Идут с улыбкой на парад,
И омывает берег Волга,
И грудь блестит их от наград.
И лишь в глазах застыла ночь,
И вместе с ней − воспоминания.
Отцы, мы рады вам помочь,
Ведь вы спасли нас от заклания.

Владимир Сокольский

КАРАУЛ БЕССМЕННЫЙ

Слезит больного старика
марш доносящийся военный,
ведь в Небе - караул бессменный
мальчишек из его полка...

И это, братцы, на века -
стезя защитника такая,
не ведая конца и края,
она уходит в облака...

И пусть дрожит его рука,
но столько воинской в нём чести!
...И скоро будут снова вместе
все пацаны его полка...