В кулуарах власти встретил я Ирину,
А Мишка, её парень, вдруг приревновал,
Эта встреча, говорит, словно скальпель в спину,
И где проклятый этот кулуар?
Мишка-врач, он дока, это каждый знает,
Он рентгеном светит тех, кто захворал,
Ничего не скроешь, он всех подозревает,
Но и он не помнит, что такое кулуар.
Я хотел, понятно, успокоить Мишку,
Объяснял, что пакости в этом слове нет,
Только он не верил, пролистал все книжки,
И всё больше злился, не найдя ответ.
Слово неприличное-словно в сердце льдинка,
Мучается Мишка и страдаю я,
Не скажу, что мне не нравится Иринка,
Но я твёрд морально, у меня семья.
Мы с Иринкой Мишке говорили речи,
Что работа наша-пороги обивать,
И надо-бы поверить в случайность нашей встречи,
Ведь в кулуарах часто приходится бывать.
Видя, что напрасны все мои заботы,
Я вспылил: ты, Мишка не бузи!
Слышал я, что ты под видом аппарата на работе,
Прячешь автомат израильский УЗИ!
И ещё: в бильярдной, что на это скажешь?
Кий согнуть пытался, когда не шла игра,
Разве не обидно, что ты теперь не мажешь
И забиваешь в лузу шары из-за угла.
Я его резонил долго и с надеждой,
Что меня поймёт он, ведь я не виноват,
Но с большой опаской: вдруг он под одеждой
Прячет кий согнутый или автомат?
Мы пивка хлебнули, согласился Мишка,
Что женщины нас губят, лечит лишь вино,
Если заболею геморроем иль одышкой,
К нему пойду лечиться, теперь уж всё равно.