ИНОКИНЯ

Как зажглись фонари белым светом,
Тут-то всё у меня и стряслось.
Я в то время уже был поэтом.
Мимо храма идти мне пришлось.

Шёл, стихи сочиняя для Бога,
А по небу закат отгулял.
И легка мне казалась дорога,
Но вдруг кто-то меня подозвал.

Вся как есть предо мной инокиня,
Вся в слезах, словно листик, дрожит.
Хороша! И глаза её сини,
И клобук превосходно сидит.

Говорит инокиня: - Товарищ!
Не пойдёте ли в келью со мной?
Я подумал: с ней кашу не сваришь,
Да и грех не люблю я срамной.

Но учтиво я с ней согласился,
Взял под ручку и в келью повёл.
По дороге в неё я влюбился…
Клял себя: вот дурак, вот осёл!

Тут над нами зависла тень птицы.
Птица эта мне знак подала:
Что нельзя в инокиню влюбиться,
Как бы девка была ни смела.

Как дитя целовал инокиню
Поцелуем учтивым своим.
Думал я: доведу и покину,
И уйду звёздным светом «палим».

Вот пришли мы в святые покои…
В келью, где инокиня жила.
Взгляд монашки был очень спокоен.
Вдруг она всю одежду сняла!

Я - непьющий, а тут будто выпил,
Неземную красу увидав.
И стоял я болотною выпью,
К небу очи смиренно задрав.

Боже! Боже! Прости дуру эту!
Умолял Вседержителя я…
Невзирая на душу поэта,
Плоть восстала спонтанно моя.

Убежал я из кельи, как кролик.
Я ж влюбился в монашку, как брат!
И бежал я, бежал я до колик.
Бог, наверно, во всём виноват…