ПЯТОЕ ВРЕМЯ

***
Выдержанное вино чувств
Всегда слегка горьковато.
Не позабыть аромата
Солнцем обветренных уст.

Прошедшего времени хмель.
В памяти свет аромата.
Гляну на кромку заката –
Мускатная канитель.

Сладкой капели гроздь
Кипит на кустах винограда.
Все, что случилось когда-то,
С чувствами нашими врозь.

Бабьего лета патина;
Дымка, лоза, паутина.

ШТИЛЬ
В тюлевой шторе,
Рыбой в сетях…
Утихшее море
Иссякло в страстях:
По жаркому лету,
По теплому свету,
По легкому следу,
На влажном песке…
Что снится поэту,
Смотрящему в Лету,
Висящему на волоске…

Дитя Аполлона –
Ты смотришь влюбленно,
Твой взгляд, как вода, голубой
Туманит сетчатку…

Следов распечатку
Целует прибой:

Пять пальчиков, пятку
Пять пальчиков, пятку…

УСНУТЬ И ВСЁ ЗАБЫТЬ?
Последние яблоки ловит пожухлая грядка.
Последнее солнышко село на горький сучок.
О, как переспелое яблочко сладко!
Вкушает от плоти его золотой червячок.

Ему зимовать в этом домике под снегопадом.
И куколкой стать, и увидеть бессмертные сны,
И выпорхнуть в небо, и пьяно кружиться над садом,
И соки хмельные алкать из соцветий весны,

И стать мотыльком под сиреневым парусом пара,
Тычинки лаская спиральным своим хоботком,
Всему удивляясь... Особенно вкусу нектара,
Какой неизвестно с чего ему будет знаком.

ОНИ И МЫ
Опирается куст виноградный на прясло.
Тычет сочные гроздья в окно.
Я стаканами пью молодое вино
И макаю свой хлеб в виноградное масло.

Ничего нет приятней и слаще,
Чем вот этот напиток и закусь к нему.
И на их аромат подступают из чащи
Звери добрые к логовищу моему.

Мы поем с ними общие песни земные,
Тихо молимся вместе, читаем псалмы.
Кто сказал, что они не такие, как мы?
Ерунда! Лишь по виду немного иные?

Все они тоже были когда-то людьми.
Может, ими когда-нибудь станем и мы?!

ВСТРЕЧА
Голоском и косточками тонок –
Рыжий, рыжий, словно листопад,
Маленький беспомощный котенок
Приблудился в старый палисад.

Там, где куст сирени не обрезан,
Я котенка на ладонь беру.
Он прильнул к ней – беззащитно резвый –
Не пришелся, видно, ко двору.

Милый, милый! Ты, как я, бездомен, –
Не нужны мы больше никому.
Мы с тобою – каждый обездолен.
Прижимайся к сердцу моему.

Повезло тебе с приемным папой.
Ты отныне у меня в груди.
Только ты мне душу не царапай,
Прошлое мое не береди:

Мы весной уйдем в свои пространства.
Ты взлетишь на поиск светлых крыш,
Я спущусь на поиск постоянства.
Мы с тобою выживем, малыш!

***
Винограда и моря коктейль
Обещает мне мой Коктебель

Я опять налетаю на мель!
Коктебель, свой ли я тебе в доску?!
Нарисую тебя, Коктебель,
Подражая безумному Босху.

Попрощается птица с гнездом,
Раскричится над нами ненастно.
Повторяясь за певчим дроздом,
Голоса надорвем не напрасно.

Мы сквозь лазерный блеск паутины
Проберемся к началу путины.

МАТУШКА
Питаюсь медом. Жгу ночами воск
И в кипяток пыльцу цветов бросая,
По терниям стерни и гол, и бос
Опять бегу. И ты – за мной босая.

Спешу по остриям твоих стеблей,
По колоскам неубранных полей.
И зерна хлебные, прилипшие к плюсне,
Словами пробуждаются во сне:

Куда ты, милая?! Зачем бежишь за мной?!
Я все равно к тебе вернусь, родная!
Пчелой рабочей накануне мая
Или другою сущностью земной…

Вернусь, как только за огонь схвачу
Моих стихов рассветную свечу.

***
Послушай, что шепчет природа:
Нет отдыха лучше ходьбы!
Пока позволяет погода,
Зовет меня друг по грибы.

Открылась на зайца охота.
И друг мой зовет на нее,
Пока позволяет погода…
А я не иду – не мое.

Открылась морская путина
И друг мой опять за свое.
(Такой неуемный детина!)
Но я не хочу – не мое.

Кончается осень. Полгода
Я новую книгу пишу,
Пока позволяет погода,
Пока я грешу и дышу…

НОЧАМИ СОГРЕВАТЬ СТИХИ
Исчадие степных кошар,
Взращенный под крылом Стожар –
Я сквозь ночную Феодосию
Шел в Коктебель на джимболосию.

Я шел сквозь тень её и сень
В долину под горой Тепсень –
Из ягод сорта каберне
Вино создать, чтоб в декабре
Ночами согревать стихи

В забытой Богом – той степи.

***
Золотыми тоннелями лета
Я лечу. Моя песенка спета.
Неприятность суровая эта –
Неприятна вдвойне для поэта.
Этот возраст еще не обуза.
Жизнь сладка, словно сердце арбуза.
Под звучанье сверчкового блюза
Я себя ощущаю Карузо.
И пьянею от крепкого слова.
Столбенею от взгляда шального.
И влюбляюсь. И снова, и снова…
..................................................
Золотыми тоннелями лета
Пролетаю со скоростью света.
Может быть, моя песенка спета.
Может быть, заблуждение это.

***
Сомлев от солнечного жара,
Раскинулась Алупка-Сара.
На гибких лозах сентября
Мерцают изабеллы бра.

Бесценней, чем китовый жир,
Роняет аромат инжир.

Вот-вот прибудет бабье лето.
Уже слышна его карета.

***
В окна льётся сентябрьский зной.
Скоро горы окрасятся хной.

В ароматно-осеннюю хну
По грибы и орехи махну.

Куст шиповника в рыжем огне,
Словно волосы, мытые в хне.

Недозрелый кизил цвета хны…
Только мне это всё хоть бы хны.

Над ручьём ветку вербы нагну.
Муравьи пьют закатную хну.

***
Паучок эту новость принес –
Почтальон параллельного мира.
Раскачался на пряди волос
Наподобие балансира.

Словно маятник спущен сюда –
В разноцветный хаос листопада.
Как летучая капелька пара,
Он исчезнет сейчас без следа.

Но останется этот намек.
Он слезой виноградной намок.

ОПЫТ
Ты грушу эту не спеши вкушать –
Рот вяжет твердый, терпкий бергамот.
Чтоб ощутить и аромат, и мед,
Дай этой жесткой груше полежать.

Со временем дозреет стойкий плод
И аромат медовый обретет.

***
Деревьев бронзовые бра.
Птиц перелетная игра.
Листвы последняя пора.
Прогорклый херес октября…

***
Проснись под утро и перекрестись,
Пока горит рассветная лампада.
Послушай, снова начали скрестись
Бесчисленные мыши листопада.

Земли не видно от его орав…
Дом обложили. Проникают в щели.
Испуганные птицы, поорав,
Куда-то постепенно улетели.

Я знаю, как мышей боишься ты,
И неотвязно думаю об этом
Листву ты собираешь, как цветы,
Лицо и сердце пряча за букетом.

***
Смотрю на Ялту ночью с теплохода,
Стоит на море тихая погода,
Плывет, качаясь, в огоньках земля
Иллюзией большого корабля.

ПОГУЛЯЛИ!
Сперва был херес дубняка, за ним
Портвейн полудня и мускат заката,
Росу ложбин, полынью пьяных в дым,
Сок полнолуния, напиток для Сократа,
Коньяк всех звезд по имени Ай-Петри
И песню у костра. И камертон
Ключа, который по камням, звеня,
Опохмелил нас на рассвете дня…

И воздавая матушке Деметре –
Не Бахусу (он явится потом),
Мы пили и на каждом километре
Менялся аромат и дух напитков
И наш поход нам не казался пыткой,
Которую переживал Сизиф,
Несущий камень на свою вершину…

В сознанье, как навязчивый мотив,
Присутствовал не только этот миф!

Мы подбирали на тропе лещину,
Миндаль... И этот горький наш ликер
Уместен был и сладостен в коктейле,
Снимаемых на цифру Крымских гор.

Мы чувствовали, как гуляет в теле
Прекрасная волна адреналина…
Потом была Байдарская долина,
А за Форосом – Голубой залив,
Где мы глаза мадерою залив,
Гипноса с Бахусом смешали ненароком
И закусили придорожным дроком…

НЕВЕДОМЫЙ ПИЛОТ
Тихо. Только слышно еле-еле
Дятлы рубят голые стволы.
Дремлет осень в золотой постели –
Грустно ей, хоть и деньки теплы.

Ветра нет. И, как над свечкой пламя,
Перышко по воздуху плывет.
Может, это к нам на дельтаплане
Залетел неведомый пилот?

Тает в небе голубая дымка…
Эту гладь, и эту благодать
Подарил нам добрый невидимка,
Чтоб хоть как-то с нами совладать.

ШИПОВНИК И ВИНОГРАД
Не в каждой осени есть знойный привкус лета.
Настоянный на листьях бересклета –
Ее напиток малость розоват.

Он, словно бы раздавленный мускат –
На Красном Камне век плодоносящий.
Он выглядит непроходимой чащей:
С кустарником шиповника сплетясь,
Как бы его иная ипостась.

Хорошая защита от мальчишек.
Поскольку никаких дозорных вышек
Оград высоких и других преград
Не признают. И никакой холеры,
Не опасаясь, лезут на шпалеры:
Обносят недозрелый виноград.

В урочный час кустарник обкорнают,
Чтоб не поранить кисти на шипах.
И соками муската коронуют
К вину иному царственный купаж.

Ну а шиповник к середине лета
Поднимется и снова зацветет.
И тонким духом собственного цвета
В мускатные войдет и кровь, и плод.

БАБЬЕ ЛЕТО
Дом поскрипывал старыми ставнями,
Хрусталями звеня и слезя.
Нервных пальцев своих суставами,
Ты хрустела: «Но так ведь нельзя!»
Ты касалась лицом растения,
Что живет в этом доме давно.
День рождения, день рождения;
Одиночество и вино.
Нежно пахнул, кололся иголками
Белым цветом лимон расцветал.
И, дыша золотыми наколками,
Стыл шампанского жидкий кристалл.
Ты глядела принцессой из терема.
Ты бросала на скатерть кольцо.
Осыпалось лимонное дерево
И роняло плоды на крыльцо.

ПОГОДА В КРЫМУ
Днем будет солнечно, в ночи осадки… –
На фоне фото родной природы
Звучит на завтра прогноз погоды.

Приятны глазу и сердцу сладки
Твои картины, мой милый край.
Видна мне Кафа с Горы-Палатки.
А с Казантипа – Бахчисарай.

На сердце солнышко, в душе осадки…
Смеется чайка на Арабатке.

Какую прячут в себе красу
Долины Качи и Карасу!

От Кизилташа до Ак-Каи
Срастались корни, сплетались ветки…
Вином и хлебом делились предки
Роднились кровью и на крови.

Такие фотки,
Такие сводки.

***
Не просто разглядеть, где паутина,
Где растянулась нитью стая птиц.
Октябрь уж наступил. На степь легла патина.
Так ангел осени сады роняет ниц.

Неприбранные во дворе дрова;
Пора сложить их, но хозяин ленится.
В деревню соберусь на Покрова –
Попить вина; сложить дрова в поленницу.

Пускай согреется зимою младший брат,
Который и без этого мне рад.

ТАШЛИЯР
Здесь в море занимается пожар,
Но это сотворяет не синица.
Вода морская ночью фосфорится –
Зеленым светом озаряет яр.

И он зовется испокон Ташла,
Что в переводе значит каменистый.
Весной туманный. В межсезонье мглистый,
А летом, как горячая зола.

Я приезжаю в тихий Ташлияр,
Когда он после дикого курорта
Случайный дождик превращает в пар,
Пульсируя, как вскрытая аорта.

Кипит в ней кровь дремучая моя –
Камней шлифует острые края,
Чтоб мог косноязычный ветер Фен
Их применить, как мудрый Демосфен.

МОСТЫ
Лето ушло, но остались приметы:
Теплые ветры и волны воды,
Полные солнца и соков плоды…
Прочие милые сердцу предметы.

Признаки прочие. Так, например,
Толпы бредущих по небу химер.
На горизонте озера мадеры,
Прочие милые нам бельведеры.

Гроздья, забытые в лесопосадке,
Светят, как плоть, из прорех.
Пальцы окрашены, словно во взятке,
Нас уличает орех.

Древо акации, полно стручков,
Ночь в гипнотическом звоне сверчков.
Море, горящее синим огнем,
Неодинаковым ночью и днем.

Хохот безумно рыдающих чаек,
Новой зари остывающий чайник.
Лето ушло, а на сердце тепло –
Лето мосты за собою сожгло.

ОЖИДАНИЕ
Избегаю общенья. Мне хочется
Листопада и одиночества.
Тяжело мне среди людей.
Хорошо мне среди дождей.

Ничего мне от жизни не надо.
Мне бы только сосредоточиться.
Я повсюду ищу одиночества.
С нетерпением жду листопада.

Хорошо мне в лесу. Тут не надо
Листья жечь и травить древоточца.
…Чудны заросли одиночества
В ожидании листопада.

НОНИУС
Словно античная смальта,
Ночью мерцает Ялта.
Хвойные капают смолы,
Дремлют причалы и молы.

Словно бы на берег пали
Вечных созвездий эмали,
Словно мозаика храма
Ялты ночной панорама.

Словно ибн Сины шкала –
Нониус гор и ущелий.
Под листопадом яйла
Пахнет дождем мускателей.

Кончилось лето. А море тепло.
Строгое солнце его распекло.

ТЕПЛАЯ ОСЕНЬ
Мы делом заняты пустым –
Колечками пускаем дым.
И он плывет. И мы глядим…

А можно и наоборот.

Сидим, полощем пивом рот.
И паутина, словно дым.
По воздуху плывет.

МИР ОПУТАН ПАУТИНОЙ
1.
Тлеет небо на заре.
Лес пылает на горе.
И со страху молится
Пряслами околица.

Вертят пряжу солнца
Сосен веретенца.
В облаках оконца,
Словно телескопы.

Потянулись тропы
В сторону Европы.
Стали расторопны,
Наши мизантропы.

В чистом поле копны
Золотой соломы.
У моей кулемы
Формы не стройны.

И на огороде
Много бузины.
Говорят в народе:
«Не было б войны!»

2.
Паучки порвали сети,
Отправляясь зимовать.
Как легки обрывки эти,
Душам праведным под стать!

Мир опутан паутиной
Некогда коварных пут,
Что плели над Украиной
Много лет и там, и тут.

Холода пройдут и снова
Паучки и там, и тут
На путях всего живого
Сети новые сплетут.

А пока и тут, и там,
Пробивая темень светом
Между Светом тем и этим,
Льется радуги фонтан.

ПАДАЛИЦА
Благоуханны хлеб и сусло,
Смолы сосновой фимиам
И сад, роняющий огрузло
Кладь изобильную к ногам…

Душистой кожицей блестя,
Сочится в мир благоуханье.
Оно – покой, оно – дыханье
Новорожденного дитя.

Так чувствуешь с годами пуще,
Восторгом страха обуян;
Гадаешь на кофейной гуще,
Тщетою горькой осиян.

…Так падалица пахнет гуще,
Как будто знает свой изъян.

***
Хрустально светится роса на паутинке.
Качается корзинка на тростинке,
Похожая на брошенную люстрицу;

Я пью вино, живьем съедаю устрицу.
Она слегка напоминает мидию…

И, подражая древнему Овидию,
Пытаюсь сочинять метаморфозы.

Воруя у Декарта и Спинозы,
Смешаю атеизм и дуализм.

Со временем поверю в коммунизм,
И прочитаю сочиненья Маркса;

Потом побуду в эпигонах Маркеса.

Затем, пройдя хитросплетенья эти,
Я навсегда останусь в интернете.

***
Как странно, как чудно давнишнее помнится крепко!
А то, что вчера было, будто и не было вовсе.
Я божью коровку не раз находил на покосе;
Я с ней говорил: ты опять улетаешь на небко?

А я остаюсь – твоя детка, твоя полукровка –
Телец твой бескрылый, крылатая божья коровка.

Какой-то пустяк – а на памяти держится цепко.
А то, что случилось вчера, ты не помнишь сегодня.
Какая-то есть в этом тайна, быть может, господня?
Зачем же Ты, Боженька, вновь улетаешь на небко –

А я остаюсь – твоя детка, твоя полукровка –
Теленок бескрылый, крылатая божья коровка?

Меж мной и Тобой существует, конечно же, скрепка –
Я, красная капля крапленая, к солнышку лезу неловко.
Я – здесь остаюсь, Боже Мой, я – Твоя полукровка…
А Ты, Боже мой, улетаешь на небко;

А Ты, Боже мой,
Улетаешь домой.

КРЫМСКИЕ КАНУНЫ
Листопад ковровый.
Рухнул клен дворовый:
Изжелта - бордовый,
Бело - золотой.

Двор наш – всем дворам –
Был, как божий храм,
А теперь пустой.

Пуганы листвой,
Птицы не поют.

Рядом под церквушкой,
Словно нищий с кружкой,
Дремлет старый пруд.

Ходики с кукушкой
Годики куют.

ЖУРАВЛИ
Вот они улетают опять,
Клином клин вышибая небесный.
И своей несказанною песней
Заставляют меня вспоминать:

Те года, где в просторах полей,
Наблюдая их брачные танцы,
Сочинял я сонеты и стансы,
Воспевая любовь журавлей;

Как, над степью летя, журавли,
В струях ветреных парусили,
Словно парусные корабли...

Журавли непокорные силе
Притяженья земли.
Журавли.

***
По городу, легко одето,
Как беспризорное дитя,
Разгуливает бабье лето,
Листвой последней шелестя.

В лучах пронзительного света
Глаза, в которых – хоть бы хны.
Ребенок старого поэта
И вечно молодой весны.

Сверкают солнечные спицы,
Не ощутимые на вес,
И трепетно всплывают птицы
Из горькой глубины небес;

Им кажется, вернулось лето,
И что не нужно улетать.

Нам сладко заблужденье это –
И мы рыдаем им под стать.

***
При ясном свете и когда темно,
Вращается небес веретено.

Дорога, что взлетела над горой,
Как нитка между небом и землёй.
Но что же пряжа снова расплелась?
Летит, летает, растянувшись длинно –
Осенняя, седая паутина –
Непрочная и призрачная связь.

БАБЬЕ ЛЕТО
Словно в море, в дни путины,
Всюду сети паутины.
Но бесхитростней чем эти, –
Нет сетей на целом свете.
Всё отжившее отбрось,
Стань мудрее хоть на йоту.
Время года началось –
Время пятое по счёту.