Поэма - Лжепугачёва

ЛЖЕПУГАЧЁВА

Десять лет прожив в Брюсселе,
К другу в гости завалил.
Как ведётся выпить сели,
Рад той встрече каждый был.

Друга детства звали Костей.
Он, разведённый холостяк,
С пролетарской злостью
Привезённый пил коньяк.

Рассказал о скучной жизни
Зарубежной я своей,
О тоске к родной Отчизне,
Книге вышедшей моей…

- Говоришь, что за границей
В одиночестве живёшь?
Надоели сытых лица?
Ну, писака, ты даёшь!

Я летел туда бы птицей…
Почему? Сейчас поймёшь.

Как случилось, я не знаю,
Только третий год подряд,
Когда трубку поднимаю
«Здравствуй, Алла!» - говорят.

Удивлён? Вон как брови
Вскинул, брат, ты высоко.
Будь спокоен, я здоровый.
Объяснить вот нелегко.

Началось то в поздний час.
Позвонил мне незнакомый,
Прошептал: «Люблю я вас…», -
Голос подростковый.

Бросил я со злости трубку,
Повторился вновь звонок:
«Не сердись, моя голубка», -
Издевался тенорок.

Хулиган ли телефонный
Или кто-то из друзей
Злой идеей вдохновлённый
Вводить в бешенство людей.

Потерплю, звонить устанет,
Хромой на голову балда.
Раз, другой, и сам отстанет,
Мне подумалось тогда.

Но я сильно ошибался,
Не силён был как стратег.
Каждой ночью домогался
Телефонный тот субъект.

«Безраздельно я влюблён
И готов дарить цветы
Каждый день на миллион,
Если дверь откроешь ты.

Укажи свой точный адрес
Зайчик рыжий, дорогой,
И перед скважиной замочной
Вмиг предстану пред тобой».

- Объясняю бестолковой,
Голове твоей пустой,
Я не Алла Пугачёва,
Так зачем же адрес мой?…

До меня он не добравшись,
Раззвонил на белый свет:
С примадонною обнявшись
Якобы встречал рассвет.

Мол, доступная, простая,
Хоть на вид совсем не та.
И не такая, чтоб сякая -
Всё ж не те уже лета.

Этот тип, что перепутал
Телефонный номерок,
Он других втянул и впутал
В мой затворника мирок.

С этих пор кошмар начался,
Дней бредовых полоса.
Телефон мой раскалялся -
Сплошь мужские голоса.

Поначалу я взрывался,
Объяснял, потом утих.
Сам уж позже издевался,
Говорил: люблю таких.

Адрес мой когда узнали,
Посходили все с ума.
Мне прохода не давали,
Ночью стало не до сна.

В жёлтой прессе написали,
Будто Алла всё же я.
Чтоб её не узнавали,
Изменила пол она.

Голос сел, охрип заметно
Оттого, что много пьёт.
И в хрущобе неприметно
Пару лет уже живёт.

Имидж новый - это вид
Пожилого мужика.
И намеренно лоснит
Воротник у пиджака.

Что особо интересно,
Народ поверил в эту чушь.
Ну, а сам признаюсь честно,
Бранной славы не стыжусь.

Интервью пошли и съёмки,
И богемный кавардак.
Коньячок, балык из сёмги
На презентациях за так.

Не сидел, как было прежде
На безденежной мели,
Ведь теперь в моей одежде
Хрустели левые рубли.

Меня всюду доставали -
Аллу знала вся страна.
Но у жизненной медали
Есть другая сторона:

Слали мне стихи и песни,
Чтоб озвучивал я их.
В день, пожалуй, писем двести,
Фотографии при них.

С намерением серьёзным
Во мне спонсора найти,
Все хотели сразу в звёзды
Через «фабрику» пройти.

Поднаторев в литературе,
Чтиво выслал - дребедень
Гуманоид от культуры,
Прощелыга, старый пень.

За основу взял рассказ
Про Герасима с Муму.
И, осовременив этот сказ,
Их отправил на Луну.

Всё потому, что в реках там
Воды не может быть:
Немой на радость малышам
Не смог собачку утопить.

В итоге полный хэппи-энд:
Герасим счастлив, жива Муму.
А гуманный этот бренд
Повысил в рейтинге Луну…

Чтоб поднять Россию в гору,
Проходимцы всех мастей
Во мне увидели опору
В воплощении идей.

Так, один такой «новатор»
Для яиц от Фаберже
Сверхсекретный инкубатор
Вздумал строить в гараже.

Новоиспеченный этот гений
Меня преследовал везде.
Всё просил из сбережений
Отстегнуть тысчонки две.

Он звонил ещё потом:
Есть, мол, выводок уже.
Но проблема вот с зерном -
Для цыплят от Фаберже.

И божился, всё отдаст.
Только, Алла, помоги.
А когда цыплят продаст,
Перекроет все долги.

Был ещё мужик - Федот…
Тоже требовал деньжат.
Он хотел построить флот
Для «мазаевских» зайчат.

Не монетой, а в бумажках
Слать просил в палату шесть.
Банк на улице Семашко,
Там и счёт открытый есть.

А какой-то секс-маньяк
Молодой и, видно, ловкий
Нанёс убыток на трояк:
Трусы, стянув с верёвки.

И, говорят, удачно где-то
Их такому же всучил.
А потом в Маями лето
Распальцованно кутил.

Предполагаю, что из лести
Не в Санкт-Петербург, не в Петроград
Новый год отметить вместе
Звал Боярский в Ленинград.

С Пресняковым младшим и не раз
Вместе водочку хлебали.
Жаль, поссорились сейчас -
Дружбу разорвали.

Сам он парень ничего,
А вот голосом писклявый.
Я спросил при всех его
В шутку для забавы:

Здоров, Володя, ты как бык,
Но любопытство не в покое:
Ты прищемил себе язык
Или что-нибудь другое?

На что обиделся - не знаю,
Не всерьёз я, лишь шутил.
И ещё больше уважаю
За то, что петь не прекратил.

Ну, а в твиттере Садальский
Байки пишет про меня.
Будто принц я беглый тайский -
Сын внебрачный короля.

А недавно Максим Галкин
В ночь с гастролей позвонил.
И на правах, что муж он Алкин,
Озабоченно спросил:

«Неужели, правда, Алла,
Изменила свой ты род?
Коли так, то для скандала
Изменюсь наоборот».

Соблазнить меня пытался
Моисеев голубой.
Он как дамочка кривлялся,
Тенью следовал за мной.

Осмелел и навестить
Вздумал как-то вечерком.
Пришлось силу применить
Ниже копчика пинком.

Позже Боря извинялся:
«Не сменила ты бы пол,
И если я бы не надрался,
Не допустил бы тот прокол».

И мадам Брошкина звонила,
Стерва жуткая, скажу.
Девять месяцев травила
И сейчас ещё дрожу.

На меня она запала
Тем, что сдачу не просил,
Когда в пивную у вокзала
Пить к ней пиво заходил.

Эта бабонька хотела
Выйти замуж за меня.
Заявила: залетела,
Что беременна она.

Не дурак я сознаваться
В том, в чём не был виноват.
И пришлось мне защищаться,
Применив отборный мат.

Но не слово победило,
А наука, чёрт возьми!
Судью справка убедила:
В крови гены не мои.

Оказалось, что полковник
Малыша её отец.
Был у Брошкиной любовник,
Да слинял в Чечню хитрец…

Сам я к Бабкиной старался
Подвязаться,
Но хитрый Гор
Меня шустрее оказался -
В фаворитах до сих пор.

Всё ж надежду не теряю,
Вдруг как Женю отошьёт,
А как свадьбу с ней сыграю,
Жизнь по-новому пойдёт.

Квартира, дача, люкс-машина,
Полный денежек карман,
Жена - поклонница Шекспира
И казачий атаман.

Лишь одно меня смущает:
Что не так - она прибьёт.
Огонь-баба! Не прощает
Даже маленький залёт.

Веришь мне, Бриджит Бардо
Заявилась как приятель.
Чуть поблёкшая, пардон!
Здесь сидела на кровати.

Диво-дева из Парижа
Статуэтку привезла
И ради дружбы и престижа
Её в подарок поднесла.

Меня ощупала как скульптор,
Виски рюмочку приняв.
И вошла бедняжка в ступор,
Всё в мгновение поняв.

Оклемалась, отошла,
Стопку новую налив.
Робко ближе подошла
Будто я её халиф.

«О, мой мильий Хлестакофф!», -
Изрекла на нашем русском
И не жалела дальше слов
В комплиментах на французском…

Клуб любителей животных
Вслед направил ходоков.
Притащили псин мне потных:
Кошек, свинок, хомяков.

Как Бриджит Бардо просили
Под опёку живность взять.
Прекратили, чтоб в России
Дамы в шубах щеголять.

Чтоб носили шляпки, куртки
На искусственном меху,
Приучали, чтоб желудки
Переваривать траву.

Дипломатично отказался
Слово крепкое найдя.
Проводил их - не прощался:
На три буквы от себя.

Ну, а Бриджит - сатана
Всё же наколола:
Ту статуэтку не она -
Бриджида ваяла Лолла…

Вызывали как-то сверху
Ранним утром из Кремля.
Мне устроили проверку:
Кто на самом деле я?

Убедились, что не Алла
И не бен Ладен бритый я,
Отмахнулись: «Будь не ладен,
Безопасна муть твоя».

Вроде как благославленье
От власть имущих получил:
Быть народу развлеченье,
Лишь бы хлеба не просил.

Звонила даже Алла.
Пугачёва раза три.
Объяснился. Посмеялась.
Утвердила: «Подури».

«Ал Борисыч, друг,
Не истрать известность зря», -
Подловил Зюганов вдруг
В день седьмого ноября.

«Возроди Пугачёвский бунт.
За тобой в борьбу пойдут.
А коммунисты тут как тут -
Вмиг порядок наведут».

Ответил кратко: «Ген,
Страна и так в могилу прёт.
И без вооружённых перемен
Народ не множится, а мрёт.

«Ходарковскому - свободу!
Ваше место - в СПС!»
С такой агиткою полгода
За мной гоняется балбес.

Толи хиппи, толи скаут
Уж в годах, не молодой -
Он меня введёт в нокаут
Болтологией такой…

Слышишь, вон опять звоночек.
Дай отвечу при тебе.
Кто-то, видно, очень хочет
Дунуть в мыло на воде.

Подтвержденье будет, кстати,
Мой язык не помело.
Костя сел на край кровати,
Буркнул в трубочку: «Алло!»

Был настырным этот кто-то,
Не один задал вопрос.
Вот что слышать обормоту
От другана привелось:

«Изменила я свой голос?
Он с рождения такой!
И не рыжий я, мой волос
Уж десяток лет седой.

И Кристина мне не дочка -
Я налево не ходок.
И к тому ж курнос носочком.
Да и возрастом - дедок.

Не пою с эстрады песен,
Я талантами не дюж.
Не сумею, хоть тут тресни!
И Киркоров мне не муж».

Трубку бросил друг на этом,
С грустью в голосе просил:
«Что же делать, посоветуй!
Так вот жить не хватит сил.

Но, по правде, привыкаю,
Под фанеру уж пою.
И с получки покупаю
Балахоны, мать твою!».