Пять пальцев-кинжалов вонзились в священное древо,
Тишина по углам завозилась и бросилась прочь-
Ведь уже понеслась мелодия душевного бреда
И на город спустилась старая – старая ночь.
Неистово по грифу гитары плясали кинжалы,
И глухой контрабас подвывал совсем не спеша.
Еще чьи то руки клавиши рояля прижали.
Это музыка боли, приветствую тебя, Госпожа!
Под скрипичное соло и бой неуемных литавр,
Госпожа подошла величаво, заглянула в глаза.
Что увидела там интересно, кроме метафор
Да нот, что сегодня звучат, порой, как гроза.
А ну, Госпожа, пропусти же рюмашку-другую.
Она для тебя, ну а ты же сейчас для меня.
Видишь, я умираю душой! Хочешь, я нарисую…
Свою горечь внутри, там словно ростет полынья.
Но опять же не хочешь. Тебе все звучали б мотивы
Ты же снова исчезнешь, если я перестану играть
И не к кому будет прижаться. Я ведь говорлива!
Так многое хочется тебе успеть рассказать!
Но кинжалы не вечны в крови гитарного звука.
Они бросили древо. Постучавшись, вошла тишина.
Я закрыла глаза. Господи, какая же мука!
За годы напилась тишиной я сполна.
Но постойте! Куда все пропало и стремительно делось?
Где скрипка, рояль? Ну а где же большой контрабас?
Друзья, ну скажите, разве плохо нам пелось?
Вы ушли! А были? Так ведь не было вас!
Я одна, тишина, да гитара - ненужная щепка…
А тебе чего, дура, а ну не смотри на меня!
Всмотрелась. А с дурою вышло то метко.
В зеркале я не сразу узнала себя.