Борис Годунов

Зима 1987 года. Выставка Ильи Глазунов в Художественном музее Иркутска. Родители, старший брат и я в очереди жаждущих прикоснуться к прекрасному. Моя семья часто предпринимала такие культурные экспедиции. Музеи, театр, выставки – все это родители считали неотъемлемой частью развития личности. И вот, отстояв огромную очередь на бодром январском морозе, мы вчетвером, наконец, добрались до залов, хранящих бесценные произведения искусства, многие из которых после этой экспозиции покинут пределы России навсегда. Будут проданы в частные коллекции. Тогда никто из посетителей об этом не знал, в Советском Союзе не было модой посещать выставки, это было нормой.
Несколько залов музея заполненные людьми, с важным видом разглядывающие полотна. В шесть лет очень сложно оценить всю важность происходящего события, но я так же как взрослые вокруг меня, пыталась разглядывать картины. Может быть, если посмотреть вот под таким углом я увижу то же самое, что видит в этих угрожающих лицах вон та тетенька в очках и учительском пиджаке? Разные ракурсы не помогали и сейчас я вряд ли смогу назвать хотя бы десяток картин, которые тогда видела. Не судите строго, ребенку было сложно воспринять экспрессию красок и напряженность сюжетов этих гениальных полотен.
Но, собственно говоря, о чем я и хотела рассказать, я обнаружила несколько полотен, которые оставили в детской памяти неизгладимые впечатления! Сейчас, когда прошло почти двадцать три года, я помню их, как будто видела вчера.
Стоя перед картиной «Царевич Дмитрий», на которой был изображен мальчик с перерезанным горлом, я дернула мать за руку. Мне было не понятно, за что с ним так поступили?! Мои родители никогда не отделывались от моих вопросов фразами вроде: «Вот видишь, что стало с мальчиком, который плохо себя вел!?». Дети – это маленькие люди, они не слабоумные, и если объяснить, ребенок обязательно все поймет. Немного подумав, мать рассказала мне, что быть царевичем – это тяжелое бремя, что такое наследование и власть. Мне было жаль этого мальчика до слез, глядя в его огромные застывшие глаза, мне хотелось расплакаться: почему взрослый мир такой жестокий? И почему они не могли забрать власть другим способом? Не убивая этого белокурого мальчика?
Мои грустные мысли быстро развеяла красавица с лицом царевны из моих детских книжек. Сейчас я знаю, что эта картина была выполнена с использованием техники, которая называется инкрустация. На основу наносились драгоценные камни, ткани и меха, это создавало неповторимый реалистичный образ, объемный и живой. Тогда, мне это было неизвестно, и я открыт рот от восхищения, смотрела на портрет «Русская красавица». На девушке был кокошник, отделанный жемчугом и сарафан из настоящей парчи, затканный золотыми нитями. Это было фантастическое видение, как будто сказка на какое-то мгновение оказалась близка как никогда!
И апогеем моего восторга стал «Борис Годунов. Сцена с юродивым». Я прочитала название, но в тот момент имя этого великого человека мне не о чем не говорило. Его тяжелый взгляд, как будто вдавливал в пол. Мрачность композиции и блеск его одежд, диссонирующие друг с другом поразили мое воображение! И когда мой взгляд упал на его руку, на которой красовались два перстня с настоящими драгоценными камнями, я не удержалась и схватила царя за то кольцо, которое оказалось мне ближе.
Что тут началось!!! Шедевр, естественно был под охраной и, через мгновение на все залы заунывно выла сирена! Когда прибежала охрана и смотрители, оказалось, что похитителем была девочка шести лет с огромными испуганными глазами. Красть царское имущество у меня и в мыслях не было. Наверное, я все же смогла объяснить взрослым, как непреодолим был блеск этих колец, потому что среди смотрителей я заметила пару мимолетных улыбок. После этого я была вручена моим родителям, им же было высказано порицание, но досмотреть выставку нам все же позволили. Теперь я ни на шаг не отходила от матери.
Почти двадцать три года. Как же избирательна память…
Несчастного царевича и красавицу я помню превосходно до малейших деталей, а ту, самую важную картину, я смогла узнать с трудом. Может быть, потому что мне давно не шесть лет, а может быть, потому что вижу ее с экрана монитора своего компьютера, она не кажется мне такой зловещей и завораживающей.
Память избирательна…
И я предпочту запомнить ее такой, какой ее видела шестилетняя девочка, которой захотелось потрогать настоящий царский перстень.

23.05.2009