Эта великолепная латинско-итальянско-русская симфония

- 1 -
- 1 -
Чегис И. Л.
ЭТА ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ЛАТИНСКО-ИТАЛЬЯНСКО-РУССКАЯ СИМФОНИЯ
I. КАК ВИДИТСЯ ЕЕ ПАРТИТУРА И ЧТО СЛЫШИСЯ В ЕЕ ЗВУЧАНИИ.
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора,
Весь день стоит как бы хрустальный
И лучезарны вечера.
Ф. И. Тютчев
Лишь о семи словах этого четверостишия
– в, осени, но, весь, как, бы, и –
можно сказать, что они, вероятно,
не родственны словам латинским.
Изучая итальянский язык, невозможно не поразиться сходству очень многих его элементов с элементами русского. Предлагаемое эссе – попытка описать этот феномен их поразительной близости в более или менее систематизированной форме. Это – не научная статья, скорее, это – приглашение всех, кто любит эти языки, к наслаждению, эмоциональному и интеллектуальному, прекрасными творениями рода человеческого, поэтому некоторые лингвистические термины здесь используются не со всей строгостью.
Думается, у вдумчивого читателя возникнут те же вопросы, которые волнуют и автора – где, когда, как сочинилась эта симфония, кто ее автор? Попытке ответа на них посвящена вторая часть работы, более основанная на исторических и филологических сведениях, чем на личных представлениях автора.
Обилие и разнообразие проявлений сродственности наших языков наводят на мысль о том, что латинский язык был основным источником не только для итальянского, но и (в дополнение к праславянскому) – для русского. В книге Джанни Пуччо «Италия ближе, чем вы думаете» приведены обширные систематизированные списки русско-итальянских лексических совпадений; в основном, это слова из лексики научно-технической, музыкальной, финансовой, медицинской, юридической и других сфер литературного языка. Здесь мы попытаемся взглянуть на феномен этой сродственности в некоторых деталях, и, избегая повторения списков Д. Пуччо, составленных из очевидных русско-итальянских семантико-морфологических кáлек (практически – копий), будем опираться на свои, более сущностные, примеры языкового родства, взятые, как правило, из обиходного лексикона и фразеологии. Это, думается, поможет лучше понять некоторые стороны рассматриваемого феномена.
ЛЕКСИКА.
Один из самых удивительных и впечатляющих фактов – совпадения именно в сфере обыденной (то есть самой древней, доисторической) русской и латинской лексики. Ввиду множественности таких совпадений, а также обширности их ассортимента, нам придется ограничиться лишь малым кругом примеров из разных частей речи:
dom-дом, mater-мать, luna-луна, sal-соль, tu-ты, novus-новый, est-есть (от быть), semen-семя, palatium-палата, vena-вена, oculo-око(глаз), papa-отец, nasus-нос, pollex-палец, nox-ночь, cattus-кот, tuba-труба, grabatus-кровать, proba-проба, obsidio-осада, sole-солнце, mare-море, hospis-гость, sella-седло, pastor-пастух, ventus-ветер, linum-лен, vetus-ветхий, suo/sua-свой/своя, musca-муха, crux-крест, vidua-вдова, vino-вино, echo-эхо, rosa-роза, agnus-ягненок, frater-брат, balnea-баня, grando-град, ovis-овца, barba-борода, cadus-кадка, scortum-шкура, cannabis-конопля, tepidus-теплый, nasale-носовой, linea-линия, visus-вид, gobba-горб, voluntas-воля, carpentum-карета, malleus-молоток, cunabula-колыбель, praesentia-присутствие, ostium-устье, medus-медовое вино, noctu-ночью, scamnum-скамья, vis-вес, mus-мышь, pistillum-пестик, rudis-грубый,
- 2 -
- 2 -
denarii-деньги, occasio-оказия, flammo-пламя, fiber-бобер, caldarium-котел, machina-машина, caballus-кобыла, bubalus-буйвол, vesper-вечер, arator-/оратай(пахарь).…
глаголы:
salire-солить, probare-пробовать, sedere-сидеть, stare-стоять, habitare-обитать, arare-óрать(пахать), cacare-какать(испражняться), seminare-сеять, dare-дать, pascere-пасти, edo/esse-есть, macerare-мочить, aprire-отпирать, plorare-плакать, trepido-трепетать, obsidere-осаждать, verto-вертеть, dissecare-рассекать, dormio-дремать/спать, sternere-стелить, struere-строить, judicio-судить, veho-ехать, pipio-пищать, scabere-скоблить,…
Еще более многочисленны в бытовой лексике итальянско-русские близнецы; при этом с переходом в итальянский язык «латиняне» иногда несколько отдаляются от соответствующих «русских» по написанию, но, обычно, приближаются по звучанию:
mamma-мама, mosca-мошка, vedova-вдова, assedio-осада, crosta-корка(короста), fratello-брательник, moneta-монета, chioccia-наседка (квочка), ruscello-ручей, chiabatta-чобот (башмак), breccia-брешь, cren-хрен, zizza-сиська, suocero/suocera-свояк/свояченица, comare-кума, scarso-скаредный, luce/luci-луч/лучи, grandine-град, cucu-кукушка, trattoria-трактир, gracchio-грач, bravata-бравада, dolina-долина, pizza-пища, forma-форма, figura-фигура, era-эра, natura-натура, plus-плюс, palizzata-палисадник, idolo-идол, corto-короткий, trillo-трель, balaustro-балясина, barsoi-борзая, botte-бочка, caloscia-калоша, picca-пика, supporto-подпорка/опора, piastrina-пластина, cline-клин, мертвый-morto, vero-верный, ovatta-вата, vieto-ветхий, gola-горло, notte-ночь, sonno-сонный, volontá-воля, sala-зал(а), carrozza-карета, occhio/occhi-око/очи, colle-холм, giallo-желтый, straccio-тряпка, veccia-вика, méno-меньше/менее, presenza-присутствие, dozzina-дюжина, scanno-скамья, zappa-тяпка, burrasca-буря, peso-вес, leggero-легкий, suino-свинья, mese-месяц, palla-пуля, stranezza-странность, cruccio-кручина…
глаголы:
salare-солить, borbottare-бормотать, esclamare-восклицать, laccare-лакать, secare-рассекать, pisciare-писять(мочиться), smorfiare-сморщиться, invidiare-завидовать, cucinare-кухарить, assediare-осаждать, protestare-протестовать, suonare-звонить, disprezzare/spregiare-презирать, morire-уморить, rischiare-рисковать, provare-пробовать, escludere-исключать, raccontare-рассказывать, pestare-толочь(пестиком), deglutire-проглотить, mescolare-мешать…
Здесь приведены только некоторые из примеров очевидного и явно слышимого родства слов, взятых из небольших словарей латинского и итальянского языков. Лингвисты доказывают факты совпадения слов из разных языков иногда по одному общему звуку, (а иногда им даже и этого не требуется). Если использовать весь лингвистический арсенал – фонетический, морфологический, семантический, этимологический и другие виды анализа, то случаи русско-латинских и русско-итальянских совпадений можно найти едва ли не на всех страницах этих словарей.
В книге Воронкова А.И. (с соавторами) «Латинское наследие в русском языке» (2002г.) дан словарь-справочник – около 3500 латинских слов, в той или иной форме заимствованных русским языком. Авторы прослеживают появление латинской лексики в русском языке, начиная с древнейших текстов – славянско-византийских договоров (907-971гг.). Однако словарей славянского языка на начало 10-го века не существовало, механизмы формирования национальной лексики в точности не известны, так что считать то или иное слово латинским или исконно славянским – в значительной мере зависело от точки зрения авторов. Поэтому за пределами их словаря осталась почти вся обиходная славянско-латинская лексика из приведенных выше списков, которые можно еще и пополнить множеством слов с весьма заметным (возможно, спорным) латинским или итальянским происхождением: я-io, вы-voi, спина-supino, кухня-cucina, жена-genitore, няня-bambinaia, тетя-tata, бляха-placca, день-die(s), иго-jugum, кровь-kruor, ленивый-lento, кость-os(ossis), вещь-vestis, председатель-praesidens, насекомое- insectum, лак-lacca, нынче- nunc, огород-hortus, месяц-mensis, малый-malignus, скрип-strepitus(crepitus), соболь-sabella, слава-laus(laudis), огонь(огнь)-ignis, поганый-paganus, тропа-trames, полет-volatus, капелюха-cappello, душ-doccia, крик-grido, мáтерный-materno, осѐл-asino, пыль-polvere, репа-rapa, колыбель-culla, запретить-prohibere, первый-primo, клевета-calumnia, ковер-coopertorium, кончать-conficere, coppa-кубок, долина-dol, диво-divus, проворный-properis и т.д. и мн. др.
- 3 -
- 3 -
Отметим здесь, что очень многие слова, заимствованные русским языком из других (греческого, арабского, древнееврейского, тюркских, западноевропейских), пришли в русский язык через латынь и, как правило, не в своем родном обличии (и по буквенному составу, и по звучанию), а именно в итальянском:
sirena, epopea, panacea, farmacopea, blusa, viscosa, mimosa, pausa, posa, acrobatica, basilica, botanica, grammatica, grafica, diagnostica, informatica, calco, isterica, ceramica, clinica, cosmetica, critica, lirica, matematica, mimica, mistica, politica, stilistica, fisica, etica, avaria, antipatia, apatia, biografia, misantropia, periferia, poligamia, poesia, simpatia, telepatia, teoria, tragedia, utopia, fantasia, filosofia, fobia, fotografia, economia, enciclopedia, panorama, pantomima, poema, tema, teorema, zona, atmosfera, ionosfera, metafora, pantera, procedura, messia, cometa, carta, catapulta, cactus, polizia, macramè, califfo, pomata, cherubino, vampiro, eresìa, …
Пожалуй, более других итальянизировались в русском языке вторые по численности пришельцы –
греческие слова, так что в транслитерированном виде они неотличимы от итальянских да и звучат совсем по-итальянски. Отчасти это потому, что в италийские языки они приходили намного раньше, чем в русский – начиная со времен греческой колонизации Апеннинского полуострова.
Приведенные выше списки (читатель может пополнить их сам, просто внимательно приглядываясь к словам и прислушиваясь к их звучанию) иллюстрируют фундаментальный признак близости языков – поразительное сходство в написании (буквенном составе) и в звучании множества слов из лексики русских (вообще, славян) и итальянцев.
Конечно, глубинной основой такого сходства является то, что все эти персонажи принадлежат к одному и тому же семейству индоевропейских языков. Несколько десятков слов вроде дом, мама, брат, луна, соль, море, борода, стоять, сидеть, новый, короткий и т.д., несомненно, происходят из общего индоевропейского словаря, но множество понятий, связанных с бытом, войной, мыслительно-психическими процессами, развитием культуры, столь же несомненно, появились уже после разделения индоевропейской семьи народов на отдельные народности и присутствует в их языках как результат заимствований. По известным историческим обстоятельствам уникальной является здесь роль латинского языка – именно он стал обширным компонентом всех европейских языков, а вот обстоятельства, столь тесно сблизившие русский язык с итальянским, все еще ждут своих исследователей.
В словарях многих западноевропейских языков и санскрита имеется немало слов, несомненно, родственных латинским (а в польском их чуть ли не больше, чем собственно польско-славянской лексики). Однако в большинстве случаев там их еще нужно отыскать и опознать – настолько они отличаются от своих латинских собратьев (даже когда пишутся латиницей). И, за исключением испанского (и, отчасти, португальского), и включая сильно латинизированный польский, по звучанию они весьма далеки от итальянского. Таким образом, совокупное сходство (по написанию и звучанию) между русским языком и любым другим индоевропейским сородичем (кроме, разве что, наших однояйцовых близнецов – украинского и белорусского) – несравненно более отдаленное, чем с итальянским. Если рассматривать всю лексику, а не исключительно бытовую, то можно привести не одну тысячу итальянских слов, из которых получается русские только за счет переписывания их кириллицей. При этом в очень многих случаях совпадение абсолютное, столь же часто заменяется только итальянская морфема на подходящую русскую, в большинстве же – заменяется только одна буква и сравнительно редко – две-три. К тому же – ударение смещается очень редко, так что русское слово получается фонетическим и литеральным двойником итальянского (фактически – это уже не калькирование, а клонирование).
Приведем в систематизированном виде несколько характерных примеров такого клонирования (в книге Д. Пуччо таких примеров сотни, в словарях – тысячи):
Без изменения
Замена 1 буквы
Замена 2 букв
Замена морфемы
iniziativa - инициатива
prova-проба
avventura-авантюра
aviazione-авиация
cultura культура
trauma-травма
cascata-каскад
versione-версия
banda - банда
cavalcata-кавалькада
fattore-фактор
normale-нормальный
orgia – оргия
serenata-серенада
parata-парад
stabile-стабильный
mafia - мафия
vase-ваза
marinata-маринад
personaggio-персонаж
tempera- темпера
fontana-фонтан
baracca-барак
braccialetto-браслет
- 4 -
- 4 -
libretto - либретто
soldato-солдат
università-университет
сompetente-компетентный
veranda -веранда
spasmo-спазм(а)
intervallo-интервал
accurato-аккуратный
maestro - маэстро
salacca-салака
ordine-орден
aromatico-ароматный
opera - опера
pedale-педаль
finanze-финансы
scarso-скаредный
pausa - пауза
pizza-пища
marmo-мрамор
speculare-спекулировать
soprano - сопрано
premio-премия
ovatta-вата
montare-монтировать
valuta - валюта
melomane-меломан
balaustrata-балюстрада
metropolitana-метрополитен
Но…«лицом к лицу – лица не увидать» и, как следствие огромного количества случаев совершенно очевидной близости слов, картина русско-латинско-итальянского родства обычно воспринимается как нечто тривиальное – ведь греческие и латинские заимствования характерны для всех европейских языков. Однако, наряду с такой атомарной родственностью, в нашем случае имеет место столь же уникальная близость структур и форм русского и итальянского языков – фонетики, синтаксиса, морфологии и фразеологии. Если прислушаться к их музыке и заглянуть в их грамматическую структуру, то можно услышать и увидеть то, чего нет, быть может, ни у какой другой пары человеческих наречий, принадлежащих к разным языковым группам.
ФОНЕТИКА.
Во многих европейских языках (в том числе и некоторых славянских) для процесса говорения характерно очень напряженное состояние речевого аппарата человека – языка, губ, гортани, неба, зубов. Русскому же и итальянскому присуща удивительная свобода артикуляции – как при выпевании простой красивой мелодии. Отличается мелодика итальянского языка от мелодики русского в основном тем, что в ней больше стаккато (и от удвоения согласных, и от образования падежей за счет предлогов), а в русском больше легато (благодаря развитой системе падежных окончаний и свободного ударения). Даже такие близкие родственники русского языка, как белорусский, болгарский, сербский, польский, чешский звучат очень «не по-русски» сравнительно со звучанием итальянского. Музыкальная близость русского и итальянского универсальна: интонирование отдельных слов довольно близкó благодаря отмеченной выше свободе артикуляции, интонирование фразы почти идентично благодаря высокой степени свободы порядка слов в предложении.
Русская фонологическая система как будто активно способствует сохранению звучания итальянских слов в процессе их трансфонирования на русский лад. Можно даже подумать, что у русских и итальянцев одинаково устроены (или настроены) центры речи в мозгу и одинакова конструкция речевых аппаратов, а русский язык был когда-то итальянским, а потом почему-то деформировался. Возможно, с этим как-то связан тот замечательный факт, на который указывает Джанни Пуччо: «…изредка в итальянском языке и в его диалектах (!-И.Чегис) фонетические изменения слов происходят по тем же правилам, что и у вас» (то есть у русских).
По своей мелодичности очень близок к итальянскому украинский язык (клон древнерусского), потому что именно в Приднепровье закладывались основы самого древнего русского языка с его мощной латинской компонентой. Об этом прямо свидетельствует язык древнейших памятников русской литературы (летописи, жития, деяния, евангелия, «Слово о полку Игореве» и др.), созданных в Киевской Руси. Обиходная лексика латинского происхождения могла попасть в эти тексты только из живого русского языка, на котором изъяснялись и авторы, и переписчики этих произведений.
Но это – отдельная тема исторической лингвистики, к которой мы прикоснемся во второй части.
СИНТАКСИС.
Если из других языков русский заимствовал, главным образом, отдельные слова и словосочетания, некоторые образные приемы, тропы, то в случае с итальянским – все глубже и обширнее, так что здесь можно говорить об общности генезиса не только индоевропейского, но и более позднего, италийского, которая и реализуется через общность некоторых грамматических принципов и структур наших языков.
Вот несколько интереснейших совпадений в синтаксисе.
1. Отсутствие строгого порядка слов в предложении. Нередко одну и ту же фразу можно написать (произнести), почти произвольно переставляя входящие в нее слова – и смысл фразы сохранится.
2. Необязательность употребления личных местоимений в довольно многочисленных случаях (что является следствием сходства принципов построения видовременных форм глаголов).
- 5 -
- 5 -
3. Определение может находиться как перед определяемым словом (это более характерно для русского языка), так и после (что чаще – в итальянском), причем инверсия в обоих языках определяет не столько те или иные смысловые акценты, сколько эмоционально-образную или мелодическую структуру фразы. В обоих языках здесь нет жесткой регламентации, есть лишь следование традиции или какой-то конкретной мотивации автора фразы.
4. Обстоятельство (наречие) может стоять практически в любом месте предложения.
5. Огромное разнообразие неполных предложений – безличных и неопределенно-личных конструкций.
6. Тесная близость форм и функций инфинитива.
7. Широкое употребление настоящего времени в функции времен будущих.
8. Использование частицы -ся (в русском – слитно с глаголом) и местоименной частицы si (в итальянском – перед глаголом) для построения пассивной и неопределенно-личной форм глагола (при этом глагол и там, и там стоит, как правило, в 3-м лице ед. числа).
Il lavoro si fa velocimento. Работа выполняется быстро.
L’Università si frequenta dagli studenti. Университет посещается студентами.
La merce si è venduta in due ore. Товар разошелся за два часа.
Allora si parlava molto di quel fatto. Тогда об этом много говорилось.
Il buon amico nel mal si conosce. Друзья познаются в беде.
Chi non muore si rivede. Не умрем, так встретимся.
Così si dice. Так говорится.
9. На фундаментальную историческую связь русского языка с латинским указывают и такие факты: а) русский (почти все славянские), в отличие от остальных европейских языков, построен на безартиклевой основе – по латинскому образцу; б) в русском, как и в латинском, имеются три грамматических рода и шесть падежей.
МОРФОЛОГИЯ.
Весьма содержательными и красноречивыми являются совпадения в морфологии; особенно интересной представляется здесь морфология глагола. Многие русские глаголы являются довольно точными морфологическим кальками глаголов латинских и итальянских; это хорошо видно из приведенных выше списков-словариков.
Посмотрим теперь на некоторые морфологические свойства глагола.
1. Общим является подход к образованию личных форм глагола: у правильных обычно сохраняется основа и добавляются личные окончания; неправильные (обычно) имеют индивидуальные личные формы, причем в обоих языках имеется сходство принципов «искажения» правильности.
Вот простое настоящее время некоторых глаголов.
STARE
DARE
VEDERE
sto стою
stiamo стоим
do даю
diamo даем
vedo вижу
vediamo видим
stai стоишь
state стоите
dai даешь
date даете
vedi видишь
vedete видите
sta стоит
stanno стоят
da дает
danno дают
veda видит
vedono видят
ABITARE
MACERARE
SALARE
abito обитаю
abitiamo обитаем
macero мочу
maceriamo мочим
salo солю
saliamo солим
abiti обитаешь
abitate обитаете
maceri мочишь
macerato мочите
sali солишь
salate солите
abita обитает
abitano обитают
macera мочит
maceranno мочат
sala солит
salanno солят
Как видно, все формы весьма сходны, а в 1-м и 2-м лицах множественного числа они следуют единому для обоих языков шаблону. Важнейший же русский глагол быть в своем спряжении в настоящем времени причудливо соединил формы латинского esse и итальянского essere:
русский
латинский
итальянский
Я(аз) есмь
sum
sono
Ты еси
es
sei
Он есть
est
è
Мы есмы
sumus
siamo
Вы есте
estis
siete
Они суть/соуть
sunt
sono
- 6 -
- 6 -
Заметим, попутно, что в украинском языке – 1-е лицо множественного числа еще ближе стоит к итальянскому шаблону: говоримо (parliamo) – говорим; пьемо (beviamo) – пьем; шукаемо (cerchiamo) – ищем (кстати, это тоже – славянско-латинская парочка: шукать – cercare).
Удивительны и совпадения в повелительном наклонении итальянского и русского (а также украинского) языков:
2-е лицо ед. число
2-е лицо множ. число
1-е лицо множ. число
2-е лицо множ. число
da’ - дай
date-дайте
apriamo -
(давайте) откроем
aprite - отоприте
sta - стой
state-стойте
assistiamo -
(давайте) поможем
assistete - помогите
siedi - сиди
sedete-сидите
discutiamo -
(давайте) обсудим
discutete- обсудите
suona - звони
suonate-звоните
dormiamo -
(давайте) поспим
dormite- спите
garanti - гарантируй
garantite-гарантируйте
risolviamo -
(давайте) разрешим
risolvete - разрешите
caca - кáкай
cacate - кáкайте
proviamo-
(давайте) попробуем
provate-(по)пробуйте
pasci - пашú
pascete - пашите
citiamo-
(давайте) процитируем
citate- цитируйте
2. Возвратные глаголы образуются добавлением к инфинитивной основе одной и той же возвратной частицы -si в итальянском и -ся в русском: confidarsi-доверяться, divertirsi-развлекаться, accomodarsi-устраиваться, salutarsi-здороваться,…
3. Широкое использование префикса s- (с-) для придания глаголу нового смысла: в итальянском языке – смыслов отделения, удаления, противоположения; в русском – тех же (и некоторых других) смысловых оттенков:
дуть-сдуть
battonare - sbattonare
мотать-смотать
calare- scalare
бить-сбить
сarcerare - scarcerare
махнуть-смахнуть
сaricare - scaricare
гнать-согнать
battere-sbattere
лить-слить
completare-scompletare
тащить-стащить
gonfiare-sgonfiare
НЕМНОГО О МОРФОЛОГИИ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ РЕЧИ.
(Немного – потому, что и здесь общего столь много,
что обо всем рассказать в статье невозможно.).
Большинство существительных мужского рода во множественном числе имеют один и тот же звук – i (и) (или ы, созвучное и в русском языке). Многие существительных женского рода в обоих языках оканчиваются в единственном числе на звук а, а во множественном – на i (и/ы).
Прилагательное согласуется с существительным в роде и числе.
Прилагательные (определения) могут образовываться с помощью предлогов из, на, у….(di, da, in):
дом из дерева, девушка на выданье, дом у моря, шелковое платье…… casa di legno, ragazza da marito, casa di mare, vestito in seta,…
Степени сравнения прилагательных (и наречий) образуются по одинаковым схемам и списки «неправильных» прилагательных (наречий) почти совпадают
Превосходная степень может образовываться путем повторения слова: facile facile (легкий-легкий).
Местоимения я, ты, твой(твои), свой(свои), мой, вы очевидно родственны итальянским.
Числительные ставятся (обычно) перед существительным.
Имеются такие семантически-фонетические двойники: десяток – una decina, сотня – un centinaio, дюжина – dozzina, пара – paio.
В шестой, седьмой отчетливо слышатся sesto, settimo
- 7 -
- 7 -
Простые дроби построены по общей схеме: в числителе – количественное, в знаменателе – порядковое числительное в единственном или множественном числе: due terzi =2/3, un quarto =1/4, sei sesti =6/7, un sesto =1/6, cinque ventesimi =5/20.
Количественные и порядковые числительные составляются простым (бессоюзным) добавлением нужного числа (и суффикса – для порядкового числительного), интонационно здесь полная аналогия, хотя на письме в русском языке одни группы чисел отделяются от других; порядковые числительные согласуются в роде (а в русском – и в падеже) с существительным.
Русский язык, калькируя итальянские формы, получает вполне оригинальные конструкции:
вдвоем, втроем, вовремя, вмиг, внаем, вниз, вверх, вперѐд, во сне … – in due, in tre, in tempo, in un attimo, in affitto, in giù ,in su, in avanti ,in sonno,...
друг- amico, недруг- nemico.
ЧАСТИЦЫ, МЕЖДОМЕТИЯ, ЗВУКОПОДРАЖАНИЕ…
Ecco – Экий ты смешной стал! (Вот какой ты смешной стал!) Эка невидаль! (Вот невидаль!)
Ah! – ах! Hurra! – Ура! Zitt(o)(i)! - Цыц! По-украински – цытьтэ!- (за)молчите! в точности соответствуют форме множественного числа этого междометия – zitti!
Opla! – (Г)Оп-ля!
Miao – мяу.
Еh! – эх! Uff-Уф!
Русское ироничное выражение ахи и охи в итальянском пишется точно так же – ahi e ohi и имеет тот же иронический смысл.
Глагол tintinnare-звенеть отчетливо звенит нашим русским колокольчиком – динь-динь-динь! Имеется и соответствующее итальянское междометие – din din.
Детское ласковое мамуля, несомненно, происходит от латинского mammula-мама, а русский глагол улюлюкать от латинского ululo- вопить.
ФРАЗЕОЛОГИЯ.
До сих пор мы видели сходство кирпичиков, правил их обтесывания перед укладыванием в постройку и самих правил укладывания, а теперь подивимся одинаковости (иногда только семантической, а иногда и литерально-фонетической) некоторых строительных блоков, конструкций и целых построек.
Datemi…
Дайте мне…
È naturale che…
Это естественно, что…
È strano…
Это странно…
Il fatto è che tu…
Факт тот, что ты…
Nè morto nè vivo...
Ни жив, ни мертв
Nè caldo nè freddo...
Ни холодно, ни жарко
Sano come un bue
Здоров как буйвол
Occhio per occhio
Око за око
Mescolare le carte
Смешать карты (Спутать планы)
Alle luce del sole
При лучах солнца (При свете дня)
Morire come le mosche
Мрут как мошки (мухи)
Non c’è nulla di nuovo sotto il sole
Ничто не ново под этим солнцем
Non dire nè a nè bè
Не говорить (не понимать) ни бе, ни ме
Il rombo dei motori
Рокот моторов
C’è notizie interessanti?
Есть интересные новости?
Non è excluso, che…
Не исключено, что…
Prodotti da esportazione
Продукция на экспорт
Musica leggera
Легкая музыка
Chi semina vento, raccoglie burrasca
Кто сеет ветер, пожинает бурю
Имеется множество очень близких просторечных и сленговых слов и выражений.
Capo dura. Дурья башка.
Senza sapere. Без понятия.
Baldoria. Балдѐж (пьянка).
- 8 -
- 8 -
Dotto (ученый, знающий человек). Дока.
Uscire. Ушиться (уйти без спроса).
Casa. Хаза (воровское жилище).
Scippo. Щип (мелкое воровство; отсюда щипач - карманный вор)
Среди всех мотивов и тем величественной симфонии нашего языка, иногда диссонансом, а иногда со всем своим скабрезным блеском, звучит наше замечательное лингвистическое достижение – русская матерщина. Слова матерщина и скабрезный имеют индоевропейское и латинское происхождение соответственно, и, как показывают этимологические исследования ненормативной лексики, многие лексемы из этого специфического языкового закоулка также восходят к латинским корням.
Однако в завершение нашего исследования мы предлагаем читателю прочесть (и при этом, возможно, услышать) две прекрасные пьесы из самой высокой музыки языка – из поэзии.
А. Ахматова
Нам свежесть слов и чувства простоту
Терять не то ль, что живописцу – зренье,
Или актеру – голос и движенье,
А женщине прекрасной – красоту?
Но не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены – и это знаем сами –
Мы расточать, а не копить.
Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.
Per noi
perdere la freschezza delle parole
e il moto puro dei sentimenti
è ciò che rende l’arte al pittore
o la bellezza per la donna bella?
Ora non tentare di serbare per te
ciò che il cielo ti ha dato:
siamo destinati – e bien lo sappiamo –
a elargire, non ad accumulare.
Va’, quarisci i ciechi,
conoscerai nel dubbio oscuro
la maligna risata degli emuli
e l’indifferenza della moltitudine.
Traduzione di Gene Immediato
Eugenio Montale
Portami il girasole ch’io lo trapianti
nel mio terreno bruciato dal salino,
i mostri tutto il giorno agli azzurri specchianti
del cielo l’ansietà del suo volto giallino.
Tendono alla chiarità le cose oscure,
si esauriscono i corpi in un fluire
di tinte: questo in musiche. Svanire
è dunque la ventura delle venture.
Portami tu la pianta che conduce
dove sorgono bionde trasparenze
e vapora la vita quale essenza;
portami il girasole impazzito di luce.
Принеси мне подсолнух, навеянный далью,
посажу его в почву, сожженную солью,
чтобы он к небесам, голубому зеркалью
желтый лик обращал – свою жажду и волю.
Все неясное к ясности смутно стремится,
Тают абрисы тел в акварельных размывах,
Краски – в нотах. Итак, раствориться –
это самый счастливый удел из счастливых.
Принеси мне частицу палящего лета,
Где прозрачны белесые очерки мира
И где жизнь испарилась до капли эфира, –
Принеси мне подсолнух, безумный от света.
Перевод. Е. Солоновича
- 9 -
- 9 -
II. РУССКИЙ И ИТАЛЬЯНСКИЙ ЯЗЫКИ – КРОВНЫЕ РОДСТВЕННИКИ
ИЛИ УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ?
Множественность изумительных совпадений в современных русском и итальянском языках, как разговорных, так и литературных, их ассортимент, близость в фонетическом отношении – все это свидетельства их очень близкого родства (о котором существует немало полуфантастических легенд) или о тесном переплетении исторических судеб (чему имеются весьма правдоподобные свидетельства).
Несомненно, что усвоение одним языком многочисленных элементов другого (и, особенно, обиходной лексики) происходит обычно в условиях длительного совместного бытования носителей этих языков на достаточно обширной территории. И, тем более, если говорить не только о словарном составе, но и о таких компонентах языка, как морфология, синтаксис, фразеология, интонирование слова и фразы. В этом отношении очень показательным является пример Дакии, провинции Западной Римской Империи. Там к концу 3-го столетия н.э., менее чем за два века римского господства, сформировался новый народный язык, очень сильно латинизированный (теперь это – румынский, относящийся к романской группе).
В языке древнейших памятников русской письменности присутствует столь много слов однокоренных с латинскими, и корпус их таков, что едва ли это можно объяснить одним лишь общим индоевропейским происхождением этих языков.
Прежде чем продолжить нашу основную тему, бросим взгляд на еще один родственный феномен – чрезвычайную насыщенность польского языка латинской лексикой. Это тоже нельзя объяснить его индоевропейской принадлежностью или фактом крещения Польши по латинскому обряду: католичество лишь довершило уже имевшуюся языковую картину. Едва ли такая густая латынь в польском проистекает только из католического богослужения, церковной литературы и латинского компонента в сфере образования; это было бы так же невозможно, как не состоялось насыщение русского народного языка греческим элементом. Замечательный русский филолог И.И. Срезневский (1812-1888гг.) указывал, что народный славянский язык, по существу, противился этому элементу, и церковнославянский язык так и не стал основой для дальнейшего развития языка русского. Иначе и быть не могло: вчерашние язычники, не желающие (будучи просто не в состоянии) забыть своих богов, естественно, и к чужому языку долго были настроены враждебно. И в языческой Польше должно были бы идти те же процессы, однако польский народный язык если и сопротивлялся латинизации, то совсем не так, как русский – грецизации, ведь он пополнялся лексикой, какая уже присутствовала в нем даже в большей мере, чем у славян Поднепровья.
Вот, вкратце, историческая картина, быть может, не имеющая пока высокой научной достоверности, но замечательно объясняющая «латинский феномен» польского языка.
По одному из подходов к описанию древней народности венетов (венедов), это – племена, занимавшие большие территории в Европе (главным образом, в Повиселье) и поселившиеся на Апеннинском полуострове еще во 11-12-м веках до н.э. Для части историков (и древних, и современных) это были славяне, для других – племена иного происхождения (возможно, кельтского), подвергнувшиеся впоследствии славянизации. Вот что говорит об этом БСЭ (1970-е годы издания).
«Венеты были союзниками римлян в их борьбе с кельтскими племенами (4 в. до н. э.), во время 2-й Пунической войны (218-201 до н. э.) поддерживали Рим против карфагенского полководца Ганнибала. В начале 2 в. до н. э. началась римская колонизация области расселения венетов. С 183 до н. э. территория расселения венетов входила в состав римской провинции Цизальпинская Галлия (в 89 до н. э. венеты получили права латинского гражданства, в 49 - римского гражданства). О языке венетов позволяют судить около 200 посвятительных и надгробных надписей, выполненных алфавитом греческого происхождения (5-1 вв. до н. э.) и найденных в основном в Атесте (современный Эсте – итальянская область Падуя, соседняя с Венето). Язык венетов считается в современной науке самостоятельной ветвью индоевропейских языков, имеющей ряд общих черт с германскими и италийскими языками».
Имеются многочисленные описания быта этого народа, событий, с ним связанных и следов, им оставленных на Апеннинах. Читая их и зная, что польский язык – самый латинонасыщенный из всех восточнославянских, трудно отделаться от мысли, что современные поляки – это прямые этнические наследники венетов (об этом свидетельствует и одно из древних названий Балтийского моря – Венедское море). Отметим также, что мелодика польского языка (сравнительно с другими славянскими) довольно жесткая, что, вероятно, обусловлено именно длительным соседством венедов с германскими народностями.
- 10 -
- 10 -
История славянства отличается от истории других великих европейских народов тем, что до сих пор не существует систематических, научно достоверных и непротиворечивых данных о славянстве в период до конца 7-го века нашей эры. Но для нас важна языковая картина тех времен и мест, где обитали древние славяне, поэтому мы будем говорить, в основном, о тех событиях и процессах, которые имеют отношение к ее формированию. Здесь нам достаточно знания того, на чем сходятся практически все модели ранней истории славянства, начинающие эту историю не с формирования Киевской Руси, а с более ранних периодов.
Большинство современных историков придерживаются «Дунайской» версии нашей истории, и практически все соглашаются с тем, что бóльшая часть славян в 6-7 веках ушла с Подунавья на север и северо-восток, что и было началом формирования Руси и Польши.
Различные славянские племена (племенные союзы или уже народности) в течение долгого времени (по меньшей мере, в течение 3-7 веков) обитали в Подунавье и на Балканском полуострове на постоянной основе. Имеются довольно многочисленные исторические сведения об участии славян (в основном, венетов, антов и склавенов) в исторических процессах, протекавших в 4-6 веках на тех территориях (верховья Эльбы на западе, Карпаты на востоке, остров Крит на юге, побережье Балтики на севере). Эти области граничили и переплетались с владениями Западной Римской (до 476 г.) и Восточной Римской империй, причем значительную часть территории Византии занимали славяне. Это были века жестокой борьбы обеих Римских Империй: одной – за выживание, другой – за господство. И славяне играли во всех этих процессах очень заметную роль. По некоторым сведениям они селились и в Северной Италии, а их отряды участвовали в готских завоеваниях на Апеннинах. В 488г. они впервые вступают в самостоятельные контакты с Византией; 493 г., 499 г. – нападения на Византийские земли, в 517 г. – набег на Македонию и Иллирию; 550-551 гг. – славянско-византийская война.
Все подунайское и балканское славянское население, естественно, было вовлечено не только в батальные события, но имело обширные торговые, производственные, культурные и, вероятно, семейные связи с окружающими народами. Общей языковой доминантой в этом конгломерате народностей была народная латынь, поскольку латинский был тогда государственным языком обеих метрополий. При этом, как указывают историки, и после перехода Византии (в 6-м веке) на греческий народная латынь на окраинах Византийской Империи доминировала до крушения Византии в 15-м веке. Особая роль в отношении формирования славянских говоров принадлежит здесь Дакии. Известно, что славяне то дружили, то враждовали с населением Дакии, а в 5-6 вв. проживали на ее территории. Несторовская летопись прямо указывает на притеснения со стороны волохов (то есть валахов, жителей Дакии) как на причину ухода оттуда славян на северо-восток.
О волохах (валахах, влахах) имеются противоречивые данные. По одним, эта народность образовалась во 2-3 вв. н.э. на основе древнего дакийского населения, подвергшегося сильному влиянию римлян и позднее смешавшегося со славянами Дунайского бассейна. По другим, волохи – это романо-язычное войско Франкского королевства (в польском языке итальянец – Włach, как когда-то в русском было – фрязин). То, что волохами называли потомков римлян, по крайней мере, людей латинской культуры, прослеживается на ряде средневековых памятников. Возможно, волохи были одним из факторов натиска империи Меровингов и Каролингов на Восток, что и запустило процесс расселения славян по всей Восточной Европе.
Сам факт наличия в языках всех современных славянских стран обширной латинской компоненты на уровне обиходного языка свидетельствует о том, что все славяне когда-то очень долго варились в латинском языковом котле.
Несторовская модель славянской истории, будучи одной из самых древних, и десять веков спустя не опровергается с достаточно убедительно ни одной из современных моделей. И это есть наилучшее свидетельство ее большей адекватности по сравнению с конкурирующими, возможно, потому, что она – плод многолетнего коллективного и добросовестного труда.
Согласно Нестору, на рубеже 7-го и 8-го веков часть славян, в то время «сидевших» на Дунае, совершила свое собственное «великое переселение народов». Нестор подробно описывает, какие славяне и в каких местах обосновались.
Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи - лутичи, иные - мазовшане, иные - поморяне.
- 11 -
- 11 -
Так же и эти славяне (то есть часть из тех, что ушли на Вислу) пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие - древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем - славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской.
Заметим одну деталь: название своего главного города славяне составили из слов с явно латинскими корнями nove-новый и hortis-огород (что этимологически означает город).
Из этой картины совершенно ясно, откуда в языках народов всех нынешних славянских стран такое обилие латыни: все они в течение нескольких веков обитали (а многие и теперь обитают) в Подунавье, огромном регионе, где языком межнационального общения была народная латынь. Так же, как и в отношении большинства других европейских языков, латынь является второй (после праславянской) основой славянских языков, и только вследствие того, что праславянский был уже тогда высокоразвитым языковым образованием огромного этноса, он остался доминирующим элементом даже в языке будущего государства Польша (в отличие от ситуации в Дакии).
Нестор, возможно, ошибался в трактовке варяжского пришествия в Новгород (тому свидетельство, в частности, отсутствие «варяжского» вклада в русский язык). Похоже на то, что он несколько заблуждался и в своем распределении славян по новым территориям. Наверное, на Вислу ушли в меньшей мере «валахские» славяне, а в основном (судя по особенностям польского языка) – венеты; поляне же – это, действительно, те, кто ушел от валахов. Во-первых, оттуда Поднепровье намного ближе. Во-вторых, у И.И. Срезневского есть указание на то, что вместе со славянами уходили от валахов на Днепр румунские жители Дакии и их колонии были недалеко от Киева. Видимо, украинский язык (прямой потомок языка полян), самый певучий из всех славянских (включая и русский), обретал эту певучесть от дакской латыни. На Ильмень и Волхов, похоже, ушли славяне с языком, заметно отличным и от «полянского» и «повисельского», отчего язык древнего Новгорода считается самостоятельным диалектом древнего русского языка. Есть многочисленные свидетельства того, что именно он лег в основу языка Московской Руси и, впоследствии – языка великорусского, наиболее близкого среди языков всех славянских стран (кроме, может быть, Македонии и Хорватии) к современному итальянскому.
Ясна и картина самосоздания украинского языка как такового.
Почти через 100 лет после сожжения Киева татаро-монголами (при этом он почти полностью обезлюдел) он начал оживать (под властью Литвы, около 1340 г.). Ясно, что, как и всегда, основной рабочей силой были жители окрестных селений, которые сохранили свой природный («дунайский») язык (тот, который близок к «румунскому»). К тому времени влияние Новгорода уже почти не ощущалось, а влияния Москвы еще и не было. Литовский же язык и культура не были достаточно развитыми, чтобы стать определяющими в языковой картине новой Киевщины. Туда могли вернуться из новгородского и других прибежищ и потомки прежних киевлян со своим культурным и языковым багажом, получившим развитие в новых исторических условиях.
СТАНОВЛЕНИЕ ВЕЛИКОРУССКОГО ЯЗЫКА.
С окончательным укреплением славян на новых местах закончилась важнейшая эпоха в процессе формирования русского языка – эпоха непосредственного влияния на него разговорной народной латыни. В течение следующих трех веков (8-10 вв.) русский язык развивался самостоятельного, при сохранении контактов с языками славян, оставшихся на юго-западе, а также и прибалтийских славян на северо-западе. Довольно длительная зависимость Руси от Хазарского каганата не оставила в языке славян практически никаких следов.
С приходом на Русь христианства начинается «греческий» этап, в течение которого русский язык в своей официальной, литературной и богослужебной части испытывает сильное влияние культуры и языка Византии, где греческий уже давно являлся государственным. Однако на разговорную обиходную и даже на литературную лексику русского языка (кроме его религиозно-церковной части) греческий на начальном этапе своего присутствия повлиял очень незначительно.
В начальный период этого этапа были написаны литературные произведения, относимые к древнейшей памятникам русской письменности (летописи, евангелия, жития, «Слово о полку Игореве» и другие), созданные в Киевской Руси, и новгородские берестяные грамоты. Их тексты свидетельствуют об интереснейшей языковой ситуации на тогдашней Руси.
Во всех древнейших литературных произведениях «чистые» грецизмы довольно редки. Более того, очень часто там, где по смыслу или стилю должно быть греческое понятие, оно либо заменяется известным
- 12 -
- 12 -
славянским словом (или словосочетанием), или конструируется новое славянское, передающее тот же смысл, или даже используется латинский синоним. В основном грецизмы присутствуют в текстах там, где цитируется что-то из Священного Писания или из другого важного греческого источника. Более того, даже в переводах греческих текстов «чистых» грецизмов непропорционально мало. В то же время, общая славянско-латинская лексика остается как будто неприкасаемой. Все это говорит о том, что греческая словесность с большим трудом приживалась у славян, недавних выходцев из латиноговорящей среды.
(Здесь следует отметить, что почти все эти произведения, написанные большей частью в киевской части Руси, известны в списках, как правило, новгородских, иногда – псковских или смоленских).
И.И. Срезневский, вероятно, по долгу примерного православного, говорит об этом очень осторожно: «Языком нашей веры принят у нас был церковнославянский (он нигде не говорит о его "греческости"), не наш по крайней мере по некоторым звукам и формам, но очень близкий к нашему, так как сначала они могли быть заменены нашими без перемены текста…Сам народ, чем более креп в вере и благочестии, тем более почитал этот язык и, сохраняя его особенности, сколько мог понимать их, несознательно нарушал их в пользу языка народного».
В то же время, писатели и переписчики, создававшие, по сути своего труда, тексты для чтения, должны были заботиться об их понятности не только высокообразованной части народа, но и более широкой его массе (можно предположить, что они заботились и о будущем своем читателе). В точности такая же ситуация наблюдалась и на рубеже 18-го и 19-го веков, когда Баратынский, Грибоедов, Вяземский, Пушкин, Лермонтов, Крылов,…писали уже на новом русском языке, который вскоре стал и общенародным.
Древняя русская литература насыщена множеством слов латинского происхождения (и их производных). Для иллюстрации этого факта достаточно проанализировать язык крупнейшего и одного из самых древних произведений – «Повести временных лет». Полный текст его (в Лаврентьевском списке) состоит из примерно 47000 слов, 4699 которых – это самостоятельные слова. Среди них имеется не менее 200 (не включая имен собственных), кальки которых (более или менее отчетливые) можно найти в любом словаре латинского языка. Несколько десятков из этих 200, несомненно, принадлежат общему индоевропейскому лексикону: два, три, шесть, семь, десять, брат, дать, ты, мне, новый, мать, дом, сидеть, стоять, есть (в значении питаться), плакать, пастух, овца, медведь, свой, твой, тебе, тебя, верить, мед, шкура, борода, огонь и ряд других.
Здесь нужно иметь в виду, что филологи обычно считают заимствованными лишь те слова, о вхождении которых в русский язык имеются какие-то свидетельства (чаще всего умозрительные, следующие из филологического аппарата). Поскольку словарей славянского языка на начало 10-го века не существовало, а механизмы формирования национальной лексики в точности не известны, то считать то или иное слово латинским или исконно славянским – в значительно мере зависит от подхода исследователя. Поэтому филологи обычно не включают в списки заимствований слова из древнейшей обиходной славянской лексики. Этой традиции придерживается и И.И. Срезневский, хотя сам же указывает: «…мы готовы теперь заимствование всех понятий, пришедших к нам с запада, относить к последнему времени, между тем как многие из них заняты нами еще в древности». Мы же, следуя духу (и смыслу) этого замечания, будем включать и такие слова, приобретение которых славянским языком можно связывать с периодом обитания славян в Подунавье.
Таковы, например, слова календарь, месяц и названия всех месяцев, минута, мучиться, мзда, мускул, мятеж, агнец, ангел, алтарь, ветхий, вера, воля, дарить, достоинство, дьявол, демон, завидовать, завет, иго, идол, клетка, крест, вера, монастырь, келья, лень, нрав, нечто, никак, ноль, нынче, поп, осада, палата, память, поганый, сатана, правило, предательство, проклинать, проповедовать, пророк, проявление, разум, свергнуть, синод, секира, скоморох, слава, сновидение, суббота, тайна, темный, обладать, трепетать, троица, труба, хвалить, хмель, церковь, ясти…
От этой лексики явно веет если и не литературой, то, во всяком случае, весьма сложным содержанием, которое могло сформироваться только во времена довольно развитой цивилизации, сложных общественных и культурных отношений.
Отметим, попутно, что даже церковно-религиозные понятия в древней русской литературе довольно часто выражаются не греческими, а латинскими словами.
Не меньший процент такая лексика составляет и в «Слове о полку Игореве», и в «Русской правде», и в некоторых других древнерусских текстах. Динамику вхождения латинских слов в русский язык можно проследить по результатам работы составителей словарей.
В азбуковниках 16-17 вв. перечислено около 180 слов латинского происхождения.
И.И. Срезневский исследовал более 2700 древних славянских текстов и составил «Материалы для словаря русского языка» (опубликованы в 1893-1912гг.), содержащие около 130 слов латинского
- 13 -
- 13 -
происхождения. Их тут меньше, чем в старых азбуковниках, по той причине, что Срезневский отбирал слова для словаря по строгим научным канонам. В те же годы немецкий классик славянской филологии М.Ф. Фасмер несколько расширили это множество.
Н.А. Смирнов в книге «Западное влияние на русский язык в эпоху Петра Великого» (1910г.) приводит более 800 слов с латинскими корнями; основными языками-посредниками он считает польский, немецкий, французский и итальянский. По его подсчетам, латинские дериваты составляют около 1/3 от всего множества иностранных слов, вошедших в русский язык в эту эпоху.
В книге А.И. Воронкова (с соавторами, 2002 г.) «Латинское наследие в русском языке» дан словарь, содержащий около 3500 латинских слов и их дериватов в современном русском языке, причем авторы отмечают: «…за 50 лет ХХ-го века число вошедших в русский язык латинских дериватов лишь ненамного меньше количества вошедших за весь XIX век».
Интересно, что аналогичные количественные исследования греческой лексики в русском литературном языке, по-видимому, не проводились; во всяком случае, автору не удалось обнаружить соответствующих монографий и словарей. Приведенная динамика свидетельствует о более органичной связи русского языка с латинским, чем с греческим, лишь волею исторического случая оказавшегося на первых ролях в грандиозном сценарии формирования русского языка.
Разнообразные сведения о процессах формирования русского языка, представляющие интерес в плане рассматриваемого здесь феномена, приводятся в статье академика В.В. Виноградова «Основные этапы истории русского языка».
«…в русской письменности XVI – первой половины XVII в…. обозначается процесс национализации русского литературного языка. Он обостряется и разнообразится усилением западноевропейского влияния на русский язык…
…Латинские, западноевропейские струи, просачивающиеся главным образом через Польшу, Литву и Новгород, все сильнее действуют на русский литературный язык XVI начала XVII в. Синтаксис подвергается влиянию латинского языка XVI – начала XVII в…».
«…За счет греческого языка возрастает культурно-образовательная роль языка латинского, который был интернациональным языком средневековой европейской науки и культуры. Он подготовляет почву для сближения русского литературного языка с западноевропейскими языками (ср. латинизмы в русском языке XVII в. – в кругу терминов математики: вертикальный, нумерация, мультипликация, т. е. 'умножение', фигура, пункт, т. е. 'точка', и т. п.; в географии: глобус, градус и др.; в астрономии: деклинация, минута и др.; в военном деле: дистанция, фортеция; в гражданских науках: инструкция, сентенция, апелляция, капитулы; в риторике и пиитике: орация, конклюзия, аффект, фабула, конверзация и др. под.).
Помимо лексики и семантики влияние латинского языка отразилось и на синтаксической системе русского языка – на конструкции книжного периода.»…
…«Ознакомлению с интернациональной научной терминологией и выработке русской научно-политической, гражданской, философской и вообще отвлеченной терминологии XVIII в. содействует укрепляющееся значение латинского языка (ср. калькированье латинских слов: искусство – experientia; вменение – imputatio; обязательство – obligatio; договоры – pacta; страсть – affectus; отрицательный – negativus и т. п.)».
«Сам славяно-русский язык подвергается глубокому воздействию деловой, приказной речи. Он демократизируется и в то же время европеизируется. По словам К. С. Аксакова, в языке Стефана Яворского и Феофана Прокоповича "ярко является характер тогдашнего слога - эта смесь церковнославянского языка, простонародных и тривиальных слов, тривиальных выражений и оборотов русских и слов иностранных". Например, в церковных проповедях того времени обычны такого рода слова и выражения: "фельдмаршал войска Давыдова, експеримент, екстракт, екзерциции воинские" и т. п. В конструкции речи, конечно не всегда, но заметен латинизм».
Со времен принятия на Руси христианства в процессах становления русского языка, по-видимому, шло непрерывное соперничество уже существовавшего во всем его строении латинского начала с вновь обретенным греческим. К концу 17-го века верх окончательно взяло начало латинское, о чем и свидетельствуют наблюдения В.В Виноградова.
Широкоохватное и длительное татаро-монгольское присутствие в русской истории оказало практически ничтожное (даже в словарном отношении) влияние на русский язык – по сравнению с
- 14 -
- 14 -
латинско-греческим. И это при том, что в тот период шли фундаментальные процессы становления русской государственности – Ростово-Суздальского и Московского государств. Фактически еще пять веков (12-16 вв.) были продолжением греко-латинского этапа – греческий был важным иноязычным элементом во внутренней культурной (особенно, религиозной) жизни, латинский преобладал во внешних отношениях, дипломатии, светской письменности.
А.С. Пушкин, суждения которого всегда поразительно глубоки, объемны и образны, так высказался о месте греческого языка в судьбе русского:
«Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени…».
Однако приемный сын оказался отроком строптивым, не все одинаково нравилось ему в отчиме. В языке его то и дело сказывались голос крови и младенческие воспоминания о жизни в огромной Придунавской славянской семье, где все говорили на смеси местных наречий с латынью. И греческое начало, и до того не оказывавшее заметного влияния на разговорный русский язык, сыграв свою благотворную роль, окончательно удалилось во вспомогательную сферу, сделалось рядовым инструментом словообразования.
Период 13-16 вв. характерен интенсивными и разнообразными связями с Литвой и Польшей, вследствие чего русский язык приобретает небольшое количество литовских слов, тогда как польский становится на некоторое время одним из основных поставщиков латинского компонента. Заметное добавление его происходит после падения Византии и женитьбы Ивана III на Софье Палеолог (заочное венчание совершил в Риме Папа Римский): в Россию прибывает из Италии много итальянцев и бывших византийцев – дипломатов, переводчиков, музыкантов, архитекторов, миссионеров.
Очень важен этап развития русского языка, связанный с правлением Петра Великого и его ближайших преемников, характерный обильным притоком немецкой, латинской, голландской, итальянской и скандинавской лексики. Это разнообразие, а также отсутствие на тот момент российской филологической науки и обусловленное этим беспорядочное состояние бурно развивающегося русского языка потребовало серьезной нормативной деятельности.
К концу 16-го века основное российское учебное заведение – славяно-греко-латинская академия, где поначалу доминировала грекоориентированная образовательная компонента, окончательно уходит от этой ориентации, и в 1701г. оно становится государственной славяно-латинской академией. По-видимому, глубокие и обширные исторические корни русского языка вместе с интенсивным потоком иноязычной лексики из языков, также пропитанных латынью, и определили тогда латиноязычное направление в выработке твердых основ нашего языка.
Среди первых, кто озаботился общими проблемами русского языка, были А.Д. Кантемир и В.Н. Татищев. Их дело продолжил М.В. Ломоносов; его «Российская грамматика», труды по риторике и поэтике положили начало научному подходу к филологическим проблемам в тогдашней России. Сам Ломоносов стремился использовать иноязычную лексику (особенно латинскую и греческую) везде, где это было уместно и целесообразно; при его участии был создан и написан (в 1755 г.) на латинском языке Устав Московского университета. Думается, что благодаря его поддержке развития русского языка в естественном направлении наш язык в следующую двухвековую эпоху влияния (граничащего с засильем) французского языка не только не исказился, но лишь обогатился красотами и этого языка. По-видимому, большинство из тех, кто тогда занимался вопросами языковых нормативов, очень хорошо понимали и чувствовали природу русского языка, почему и выбрали естественное (наиболее гармоничное и логичное), уходящее корнями в подунайскую древность, направление его дальнейшего строительства.
Следующими выдающимися деятелями в бурных процессах формирования общегосударственного русского языка были В.К. Тредиаковский и А.П. Сумароков. Как и у большинства их прешественников-языкотворцов, бóльшая часть их вклада состояла не в выработке теоретического фундамента для родного языка (лингвистики как таковой), но в создании литературных произведений на основе их собственных языковых представлений и предпочтений. И все же фундаментальным для этого процесса стал фонетический принцип Тредиаковского, призывавшего писать книги «по звонам», то есть в соответствии с фонетикой живого разговорного языка. «Звоном» же русского языка в 18-м веке была не мелодика греческого, так и не прижившаяся в народной речи, а древнее индоевропейское звучание, из которого развилось праславянское, позже скорректированное латиноязычным окружением Подунавья и 10-вековым развитием его уже как языка славянско-русского.
- 15 -
- 15 -
Характерной особенностью языковой картины тех лет было сильнейшее влияние на все сферы российской жизни культуры и языка Франции, и особое значение в этом процессе имел фонетический облик нового пришельца во владения русской речи. «Нежность итальянского», услышанная Ломоносовым, получила мощную поддержку в романской мелодике французского. Этому в наибольшей мере (иногда – даже чрезмерно) способствовало то направление в русской филологии и литературном творчестве, которое возглавил Н.М. Карамзин – «новый слог русского языка». Его подход к языку, в основном, эстетический: он декларировал и практиковал в своем творчестве пластичность, нежность, мелодичность слова и фразы, выражение тонких чувств и душевных состояний. Его основным художественно-эстетическим стремлением было сделать фразу приятной, изящной и легкой, напевной. Этим «новым слогом», выразительным и звучным, писали Батюшков, Жуковский, Вяземский...
Именно в это время было заимствовано в литературный русский язык очень много слов из французского. Но самое замечательное здесь то, что французские слова попадали в русские словари не по тому принципу, как это происходило в английском языке – то есть буква в букву, а как будто приближаясь при этом в своем написании к виду латинскому или итальянскому, отчего и получались слова по-латински краткие и по-французски музыкальные, то есть – как итальянские.
Благодаря этому эффекту в нашем языке нет таких фонетико-литеральных нагромождений, какими переполнены французский и английский языки bourgeois, pince-nez, pionnier, pique-nique, rendes-vous, restaurateur, souverain, schismatique, spiritueux, troubadour, docteur, bibliotheque, bouquet, baignoire, kangaurou, plastique, restaurant, courage, couleur, briquette, bureau, bureaucrat, cauchemar, clarinette, dossier, opticien…
И вот, на основе критического переосмысления наследия (филологического и литературного) Татищева, Кантемира, Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, Карамзина, Державина, Фонвизина, Радищева и других своих знаменитых предшественников Пушкин, Грибоедов, Баратынский, Лермонтов, Крылов, Гоголь… достроили то величественное и прекрасное здание русского языка, в просторных палатах которого мы сейчас обитаем.
Как бы подводя некий временнóй итог, Срезневский писал в конце 19-го века: «На русский язык книжный было влияние нерусское…сначала византийское, потом латинское, потом германское и французское; первые два постепенно падали перед последними, а теперь пали; последние два смешались, сначала господствовали, теперь, наконец, тоже стали падать».
Но вот наступил 20-й века, и в первой половине его самым влиятельным иностранным элементом в русском языке становится немецкая лексика. Вскоре после II Мировой войны начинается современная эпоха английского влияния, пожалуй, не менее динамичного, чем было французское в 18-19 веках, с той разницей, что путь его пролегает не через литературную улицу, а больше через научно-техническую и деловую. Английский язык, как тогда французский, становится не только признаком образованности, необходимым элементом профессиональной подготовки, он начинает использоваться как средство межличностного общения даже между русскоязычными людьми. Думается, что этот процесс, в конце концов, окажется столь же благотворным для нашего языка, как и все предыдущие процессы в его развитии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Границы великой державы русского языка открыты для всех пришельцев, итальянских же она встречает как дорогих гостей и делает все возможное, чтобы породниться с ними, никак не посягая на их индивидуальность. По-видимому, русскому языку присуща некая уникальная (почти мистическая) среди нероманских языков восприимчивость к латинско-итальянскому речевому базису, и в результате он обладает и элегантной лаконичностью, и звучностью этого италийского базиса.
Если говорить о будущем нашего языка, то на ум приходят скорее тревожные представления, чем оптимистические.
Во все времена внутренней логикой бытия второй сигнальной системы человека было самоусовершенствование языка как инструмента передачи его мыслей и чувств. При этом всегда (за некоторыми исключениями, скорее курьезными и недолговременными, вроде языковых экспериментов декаданса и периодов политических революций) процесс развития языка включал в себя эстетическую компоненту. Темпы хода исторического времени и времени человеческой жизни до середины 20-го века были еще достаточно синхронизированы: за среднее время жизни человека происходили процессы, которые могли быть осознаны и усвоены среднестатистической личностью.
- 16 -
- 16 -
К концу 20-го века в цивилизационных процессах утвердился новый революционизирующий фактор (как когда-то входили книгопечатание, пар, электричество) – компьютерная информационная идеология, техника и основанные на них коммуникационные технологии, разрушающие этот синхронизм. Средний человек уже не в состоянии двигаться в новом информационном потоке, адекватно осознавая его и усваивая его без ущерба для других аспектов своего бытия. Естественно, это отразилось на человеческом языке вообще и на русском, в частности: он стал очень интенсивно пополняться новой лексикой и новыми механизмами формирования языка (морфологии, синтаксиса, фразеологии).
В целом этот процесс естественно-логичен и, может быть благотворным, однако внедрение Интернета в повседневную и культурную жизнь человека грозит существенным искажением естественности этой картины. Большинство пользователей Интернета, поддаваясь его чудовищной динамичности, пишут тексты на языке, очень далеком от «великого, могучего, правдивого и свободного» русского. Широко используется только это последнее его качество, причем, как всегда при отсутствии самоограничений в пользовании дарами свободы, результатом является анархия, безвкусица, опошление, ущербность и тому подобные свойства речи. Особенно опасно это, конечно, для молодых людей, привыкающих «понимать» друг друга в языковых ситуациях и формах, фактически не передающих никакого содержания. Есть опасность, что стихия Интернета окажется мощнее природной стихии языка, и тот, кто в ранние годы своей жизни окажется захлестнутый ею, никогда уже не вырвется из ее плена. Все это несет серьезную угрозу (с учетом глобального масштаба явления) не только образованности человека, но и его моральной и духовной сфере, важнейшим элементом которых является человеческий язык.
Всем нам нужно заботиться о том, чтобы партитура нашей великой речевой симфонии не потускнела и не обесцветилась и звучала не глухо, тускло, невнятно и фальшиво, а как в течение многих веков до нас – полнозвучно, живо и величественно.