Миф о переразложении русских приставок

Миф о переразложении русских приставок

В некоторых комбинациях приставок/предлогов и корней имеется так называемая эвфоническая вставка н, которую принято считать частью праформ *sъn, *vъn, *kъn. Гипотеза предложена И. А. Бодуэном де Куртенэ в статье "О так называемой "эвфонической вставке" согласного н в славянских языках" (1877). Она объясняет только 15 случаев из 30 в старославянском и даёт ошибочное предсказание в 14 других случаях (см. приложение).
Если посмотреть на официальную этимологию слова нутро, то мы увидим, что оно является однокоренным с утроба, а звук [n] в начале слова нутро якобы появился от древней приставки вън- в слове вънутри, которое получило вид в-нутри. А отсюда уже и из-нутри: надо бы изутри, но [n] уже прилепилось к корню.
Такая же история сопровождает корни -ня- и -ним- (в словах внять-внимать, снять-снимать, принять-принимать и т.д.). Были слова въняти-вънимати, съняти-сънимати с приставками вън- и сън- и корнями -я- и -им-, но [n] и здесь начал прилепляться к корню, правда, не во всех словах (в приятеле – не прилепился), да и не всегда: ср. обнять и объять, поднимать и подымать, занимать и заимка.
Невозможность последовательного применения гипотезы Бодуэна де Куртенэ заставляет искать другие объяснения кажущемуся нерегулярным появлению [n] между некоторыми предлогами и корнями. Тем более, что древнейшими памятниками славянских языков наличие [n] в конце предлогов/приставок вън-, кън-, сън- не зарегистрировано, и их происхождение описывается автором гипотезы с помощью трёх разных умозрительных механизмов.
Подход к решению подсказывает отказ от весьма распространённой точки зрения на историю носовых гласных в славянских языках. Эта точка зрения опирается на принятый без достаточных оснований постулат о позднем генезисе славян в середине 1 тысячелетия нашей эры. Следствием этого постулата является столь же некритически принятое убеждение о первичности западноевропейских форм родственных слов по отношению к праславянским.
Отсюда ошибочно принимаемые за истинные приписанные славянским языкам особенности, как-то:
- появление носовых гласных в славянских языках из сочетаний гласный + носовой согласный, вследствие не известно когда включившегося "закона открытого слога", с последующим их преобразованием в русском языке в [ u] и [ja] (например, рус. пять и ст.-слав. пѩть "пять" производят из и.-е. *penkwe и полагают вторичными по отношению к лит. penki "пять");
- праславянская метатеза плавных согласных [r] и [l] (например, рус. лось производят из праслав. *olsь, в связи с тем, что якобы более древние латинский и германские аналоги начинаются с гласных).
Однако обе эти особенности, при внимательном рассмотрении, проявляют себя в обратном направлении. Слова со значением "пять" близки к словам-генераторам этого абстрактного понятия – словам со значением "пясть (кисть руки, кулак)" – только в славянских языках. Наиболее древние германские аналоги современных слов со значением "лось" обнаруживают гласный после [l] (ср. рус. лось, древневерхненемецкое elahho (9 век) и современное немецкое Elch).
Исследование "праславянской перестановки" букв показывает, что вместо неё в родственных словах других языков имела место вставка гласного в начало слов, начинающихся на [l] и [r], ср. чеш. Lаbе, польск. Łаbа, полаб. Låbí, в.-луж. Łоbjо, н.-луж. Łоbjе – и лат. Albis "Белая", пелигнск. alafis "белый" (до 1 в. н.э.), др.-греч. ἀλωφός [halofos] "светлый, яркий" (Гесихий, 5 в. н.э.).
Если отказаться от надуманного положения о позднем генезисе славян, то возникнет логичная корректировка мифов в области праславянской лингвистики. Носовые гласные, в частности, оказываются не временным явлением праславянского языка, а реликтом праязыка. В результате фонетического развития носовой [ę] преобразовался в разных языках в разные сочетания: например, слово *pętь "пять" преобразовалось в πέντε [pente] и πέμπε [pempe] в диалектах древнегреческого, в penki – в литовском, в pimp – в древнекимрском, в fimf – в готском, в пять – в русском и т.п.; а в ст.-слав. пѩть и польском pięć носовой гласный сохранился. Обращаем внимание на неоднозначность преобразования в разных диалектах (здесь – древнегреческого языка, в πέντε [pente] и πέμπε [pempe]), такая же история случилась и с предлогом *kǫ, который, в связи с аналогичным развитием носового гласного [ǫ], преобразовался в родственных языках в cum и con.
Таким образом, если предлог *кън и существовал в славянских языках, то он, скорее всего, был результатом трансформации предлога, не содержавшего носового согласного.
Предметом дальнейшего обсуждения будет вариант трансформации реликтового носового гласного в сочетание носовой согласный + гласный, противоположное по порядку следования примерам, приведённым выше. В принципе, ничего необычного в такой инверсии нет: известны записи лабиовелярного hw, симметричные по порядку компонентов: в готском – ƕ, в англ. – wh.
Наиболее ярким примером такой трансформации является слово со значением "недра", которое в старославянском имело два представления: архаичное ѩдра с носовым гласным и трансформированное нѣдра без носового гласного, но с начальным носовым согласным, что вызвало некоторое замешательство у Фасмера, пытающегося остаться в рамках гипотезы Бодуэна де Куртенэ:
"Трудное слово. Праслав. *nědrо могло произойти из сложения vъnědrěхъ, местн. мн., vъnědra, вин. мн., из *ědra, которое в свободном виде должно было дать праслав. *jadra. Формы на -n, возм., обобщены из названных выше сочетаний; см. Френкель, AfslPh 39, 73. Невероятно различное происхождение форм на n- и без n-".
Продолжаем анализ. Слова утроба и имею также восходят к предкам с носовыми гласными в корнях. Утроба восходит к церковнославянскому ɪѧтро, а имею – к старославянскому ѩти "брать". Но слово ɪѧтро преобразовалось также и в нутро, а слово ѩти породило в приставочных производных сочетание -нять. Эти преобразования оказались неустойчивыми, отсюда и объять при наличии обнять, и утроба при наличии нутро. Отсюда следует, что в преобразовании ст.-слав. юса ѩ в ja и n'e должна была бы участвовать промежуточная форма с њ, в чём мы убеждаемся, вспоминая о сербск. њедра "живот, груди". Этот звук фонетически находится между [j] и [n'], что и порождает обнаруженную неустойчивость. Подобная неустойчивость известна и для вышеупомянутого английского сочетания wh-: в начале which в диалектах сохраняется придыхание: [hw], – в начале where звучит [w], в начале whore – [h].
Теперь надо бы обосновать неисключительность преобразования: носовой гласный > носовой согласный + гласный. Выпишем русские слова, предки которых начинались с носовых гласных, сопоставим им родственные славянские слова с носовыми гласными и сделаем попытку среди слов, семантически и фонетически близких к уже выписанным, но без носовых гласных, найти слова, начинающиеся с носовых согласных:
рус. слова родственные славянские слова с носовыми гласными в корне родственные с носовым согласным в корне
угол, укоть "крюк" ст.-слав. ѫгълъ, ѫкоть
польск. węgieɫ в.-луж. nuhɫ, н.-луж. nugeɫ
др.-инд. aŋgúliṣ "палец", aŋkás "крюк, скоба"
др.-греч. ἔγχος [heŋkhos] "копьё", ὄγκος "крюк"
лат. angulus "угол", uncus, ancus "изогнутый"
уда цслав. ѫда
польск. węda, wądka словен. nâdа "надставка"

уж ст.-слав. ѫже "верёвка"
польск. wąż др.-инд. nāgas "змея"
лат. anguis "змея"
узел сербск.-цслав. ѫзлъ, вѫзлъ
польск. węzeɫ, полаб. vǫzål санскр. nahyati "завязывает"
лат. angō "завязываю"
др.-греч. ἄγχω [haŋkho] "завязываю"
утка цслав. ѫты др.-греч. атт. νῆττα [netta]
утроба, ятро русск.-цслав., сербск.-цслав. ɪѧтро
польск. wątroba "печень" рус. нутро, лат. nutriro "кормлю"
др.-инд. antrám "внутренности"
лат. venter, uterus "утроба"; interior "внутренний"
др.-греч. ἔντερα [hentera] "внутренности"
явить ст.-слав. ѩвити "явить, доказать" лат. navus "деятельный"? навь "мертвец"
яга ст.-слав. ѩза "слабость, болезнь" др.-рус. нѣга
лат. neco "убивать, губить"
англосакс. inca "боль" (Шанский)
лит. éngti "притеснять, мучить" (Шанский)
яд
ядь "еда" ст.-слав. ѩдъ; др.-русск. ядъ, ѣдъ "яд"
ст.-слав. ѩдь "еда", ѩмь "ем" ст.-слав. сънѣдь
др.-греч. νέμω "ем"
рус. звукоподр. ням-ням
ядро ст.-слав. ѩдра ст.-слав. нѣдра
сербск. њедра "груди, живот, грудная клетка"
ярый ѩръ перс., монг.-тюрк. nar "самец"
ясный ст.-слав. ѩснъ др.-рус. сънискати "находить"
ячея
ячмень сербск.-цслав. ɪѧчаɪа "сочленение, связь"
сербск.-цслав. ɪѧчьмыкъ "ячмень" ничка "изнанка ткани"?*
др.-инд. nīсаs "низкий", вед. nуаñс- "обращенный вниз"
-ять ѩти "брать" др.-англ. niman "брать"
на, нате "возьми, возьмите"
(ѩти  : на) = (ѩръ  : nar)
рус. -нять, -нимать
уголь ст.-слав. ѫгль
węgiel др.-инд. áŋgāras
лит. anglìs
угорь польск. węgorz лат. anguilla "угорь"
др.-греч. ἔγχελυς [heŋkhelys] "угорь"
язва ст.-слав. ѩзва исп. llaga "рана, язва"
* родство ячея и ничка выглядит сомнительным, разве лишь допустить, что на изнаночной стороне ткани проявляются связи нитей; родство ячмень и nуаñс- "обращённый вниз" (ткж. ничком) обосновывается тем, что стебли ячменя загибаются под тяжестью колосьев (Фасмер сравнивает ячмень с укоть "крюк" по той же причине)
Только в трёх последних позициях из восемнадцати оказались слова (уголь, угорь, язва), которым не нашлось аналогов с сочетанием носового согласного и гласного на месте носового гласного.
Старославянское сънѣдь, по-видимому, можно разложить без сън-, в виде: съ-нѣдь – полагая его однокоренным с нѣдра, ѩдра и ѩдь.
В древнерусском слове сънискати "находить" выделяют опять-таки приставку сън-. Но и с этим можно поспорить, предложив родство ищу, снищу и нищий (ср. сербск. и̏ште̑м "ищу" и ни̏шт "нищий"), откуда последует разложение съ-нискати. Нищий – снищущий пропитания.
Др.-рус. искати и искра соотносятся, как др.-рус. лити и литра, далее следует родство сънискати и искра (полаб. jåskra) с яска "яркая звезда" и ясный.
Перейдём к словам, в которых есть якобы вставной [n], но для которых, наоборот, не нашлось аналогов с носовым гласным.
Первым рассмотрим слово въноушити "внушить". Считается, что предок родственного слова ухо не имел носового гласного.
Однако могут быть семантически сближенными ухо и уста – по двум соображениям:
а) как "устья", в которые что-то втекает,
б) как органы, имеющие отношение к речи, ср. слово и слух, науськать / наустить и наушничать.
Уста, очевидно, родственно ус (усъ "ус, борода" окаймляет уста). А предок слова ус имел носовой гласный ѫ [ǫ] в корне. Родство ус, уста и ухо позволяет предполагать наличие носовых гласных и у предков слов ухо и уста. У нас есть косвенные свидетельства существования носового гласного в корнях слов со значениями "ухо" и "уста":
а) это арм. unkn "ухо", которое содержит носовой согласный в корне;
б) др.-греч. калька к ус - уста: μύσταξ "верхняя губа", перен. "усы" - μάσταξ "уста";
в) гот. munþs "рот, уста"
– б) и в) – с преобразованием носовой гласный > носовой согласный + гласный.
Если мы правы, то и в слове въноушити "внушить" приставкой является въ-, а не вън-, и [nu] происходит из [ǫ] из *ѫхо [ǫkho]. Форма без "приставочного" [n] – въоушити – позволяет предположить, что [ou] в ст.-слав. словах может оказаться посредником-маркером преобразования праславянского [ǫ] > [ u].
Например, уд "часть (тела), член" < др.-рус., ст.-слав. оудъ < праслав *ѫдъ [ǫdъ]. Последнее, вероятно, связано с лат. nudus "голый", где [ǫ]  : [nu], как и утроба  : nutriro.
Сюда же и вз-нузд-ать, раз-нузд-анный < *ѫзда [ǫzda] "узда" < *ѫста [ǫsta] "уста" < ѫсъ [ǫs] "ус".
Теперь о якобы вставном [n'] в косвенных падежах местоимений он, она, оно, они. Наибольшей трудностью при интерпретации этого звука в местоимениях является явная непоследовательность его появления-исчезновения. Этой трудности не обошла и гипотеза Бодуэна де Куртенэ, которая объясняет лишь половину случаев появления "вставного" [n]/[n'].
Если исходная форма местоимения он была *ѫ [ǫ] или *ɪѧ [ję], то мы можем, как и в ряде рассмотренных выше примеров, предполагать появление сочетаний с њ- в родственных формах: [ǫ] / [ję] > ње. То есть косвенные падежи местоимений третьего лица мы можем полагать результатом дальнейшего расщепления ње на [je] и [n'e]: его-него, ему-нему и т.п. – при противопоставлении беспредложных и предложных оборотов: "его нет" – "от него привет".
Праформа местоимений он, оный (чередование [ǫ] / [ję]) породила также др.-греч. ἔνιοι "некоторые" и д.-в.-н., в.-н. ёnеr "тот". Сюда же иной и ряд неопределённых артиклей европейских языков: ein, un и т.д. Эти слова отражают более распространённое преобразование носового гласного в гласный + носовой согласный (например, [ję]  : [in] = польск. mięta "мята"  : др.-греч. μίνθος "мята", [ję]  : [em] = ст.-слав. ѩти "брать"  : лат. emere "брать").
Некий (аналогично и другие неопределённые местоимения), очевидно, также получено интересующим нас преобразованием носовой гласный > носовой согласный + гласный: из праслав. *jękъjь = *ję + *kъjь "иной какой" получается др.-рус., ст.-слав. нѣкыи. То есть приставка не- в значении неопределённости родственна иной и изначально не была омонимична отрицанию.
В общем случае, колебания [n'] – [j] (как в нѣдра – ядра и в местоимениях 3-го лица) полностью аналогичны непоследовательности появлений-исчезновений другого якобы вставного звука, именно – љ. В словах со значением "земля" звук есть и в русском слове, и в сербском зѐмља. В словах со значением "копьё" в русском слове этого звука нет, но в сербск. ко̀пље – есть. В русских словах боярин-болярин звук то есть, то его нет, в сербском бо̀љарин – есть. Аналогично неустойчивому звуку, выраженному сербской буквой њ, древний звук, выражаемый сербской буквой љ, расщепился в русском языке с образованием [j] (копьё) и [l'] (земля).
Сформулируем кратко результат наблюдений.
В результате развития носовых гласных [ǫ] или [ję] слов праязыка, на их месте могли появляться сочетания, начинающиеся с носового согласного. Эти носовые согласные не являлись вставными, а были результатами вариантов фонетического развития носовых гласных, симметричных варианту "носовой гласный > гласный + носовой согласный". Появление [n'] в косвенных падежах личных местоимений 3-го лица и в корнях глаголов, производных от ст.-слав. ѩти "брать", носит позиционный характер: в местоимениях – после предлогов (им, но под ним) и в глаголах – после приставок (занять, занимать), иногда в параллель с вариантами без [n'] (объять, подымать).