Воробей, - птичка певчая.

Воробей – птичка певчая.

Это был самый обыкновенный воробей.
Каждое утро, мрачно глядя на мир, он задавался вопросом: - Каким будет сегодняшний день?
Дни, большей частью, выдавались серыми и бестолковыми, заполненными бесконечными поисками пищи и судорожными усилиями не влететь в какие-нибудь неприятности. Проще говоря, наш воробушек отчаянно сражался за место под солнцем. В основном приходилось воровать еду из-под носа неповоротливых голубей; доедать, по возможности, остатки за воронами да зорко поглядывать по сторонам. Зевать никак нельзя; мальчишки с рогатками, коты, да мало ли какую ещё пакость могла преподнести такая жизнь.
Силы же у воробья, сами знаете, никакой. Умишком, опять-таки, не блистал - серенький такой умишко. Но и жить ему так, как жил, ох как не хотелось. Хотелось красивой жизни. Вот взять хотя бы кур: ведь даже и не птица, а, поди ты, с утра полная кормушка. И это, заметьте, каждый день. Или, страшно даже сказать, Орёл – высоко вверху и на всех плевать.
Конечно, какой из этакой мелюзги орёл. Смех один. Но, очень уж хотелось хоть на немного возвыситься.
А ещё у него была и вовсе бредовая мечта, - стать певцом. Чтобы Соловей завидовал, не говоря уж о канарейках. Да, попробуй, расскажи кому, куры, и те засмеют.

И этот день не стал исключением. Завтрак пришлось перенести на обед, однако и тут возникли различные сложности. Гнали отовсюду.
Нахохлившись, бедолага сидел на карнизе, мрачно поглядывая по сторонам. Внезапно, пролетевший мимо камень едва не сшиб его на землю. Воробышек дёрнулся, потерял равновесие и свалился вниз, на крыльцо и прямо перед собой увидел ужасную зверюгу.
Огромный, наглый, рыжий котище лежал на крыльце, раскинув в стороны все четыре лапы, и страдал. Котяра стащил на кухне килограмм печёнки и почти всю сожрал. Оставшийся недоеденным маленький кусочек вызывал у него жуткое отвращение, но так как двигаться совершенно не оставалось сил, то он лишь тяжко вздохнул и, чтобы не видеть этой гадости, закрыл глаза. Знай, он о существовании общества вегетарианцев то немедленно бы туда записался. Услышав перед самой мордой шум, обжора немного взбодрился и слегка приоткрыл один глаз.
Воробей понял, что настал его последний час. Душа его попыталась выйти вон, но застряла в пятках, лапки заплелись, и он снова шлёпнулся, едва не прищемив коту нос. От возмущения тот судорожно дёрнул ухом и снова зажмурился. Только рахитика в перьях ему ещё и не хватало.
Несчастный воробышек боком, боком, потихоньку отодвигался от этого лежащего кошмара и, уже хотел улететь, но, заметив остатки печёнки, замер. Есть хотелось страшно. Видя, что на него не обращают ни какого внимания, серенький задёргался. Ну, а как этот рыжий бандит притворяется? Проглотит, и не заметит. Но голод завсегда сильнее страха. С замирающим сердцем, бедный воришка прыгнул, подхватил лакомый кусочек и свечкой взвился вверх. Кот даже не пошевелился.
Добыча оказалась слишком тяжёлой и наша пичуга, пролетев из последних сил всего несколько метров, шлёпнулась на землю, едва не сбив сидящую на куче старого хлама сонную ворону.
Это было совершенно уникальное создание, трусливое, до икоты.
От неожиданности она высоко подскочила, сдавленно каркнула и ринулась вперёд, подальше от внезапной напасти, но, врезалась головой в мусорный бак и растянулась на земле.
Воробей, тем временем, осмотрелся и, не заметив поблизости ничего опасного, стал быстро клевать свой трофей.
Ворона, придя в себя, наконец-то разглядела, кто это её так напугал: ишь ты, какое-то мелкое недоразумение. А тут ещё еда. Она решительно направилась к серому наглецу, но тот, похоже, окончательно спятив с голодухи и всех пережитых злоключений, растопырив крылья, полез в драку. Трусишка, сразу же струхнув, пустилась наутёк и юркнула за бак.
На другой стороне сидели три её товарки. Увидев взъерошенную Трусливую, они всполошились.
- Что? Кто? Кот? Мальчишки?!
- Хуже! Сумасшедший воробей! Отлупил кота, отобрал у него мясо, а меня чуть не затоптал!
Троица недоверчиво переглянулась.
- Думаете, вру? Сами посмотрите.
Четыре головы осторожно высунулись наружу.
Действительно, на крыльце без движения, с закрытыми глазами валялся кот. Внизу воробей доедал печёнку. Ну, а недобитая жертва – вот она, рядом, трясётся от страха.
Заметив вороньи головы, Воробей решил, что его ждёт взбучка. Отчаянно чирикнув, он, одним судорожным движением проглотив последние крошки, метнулся прочь через дорогу, в парк, и, с лёту, врезался в свежеокрашенную решётку. С истошным воплем отодрался от чугунных завитков, по пути вляпался в только что выкрашенную скамейку, пулей вылетел на площадь и здесь ввалился прямо в голубиную кучу. Шлёпнувшись на асфальт, он ещё несколько метров проехал на хвосте и остановился перед самым носом изумлённого эти явлением Голубя. Тот сначала шарахнулся в сторону, а затем уставился на это всклокоченное чудо удивлённым глазом.
Голубь был толстым и глупым. Он катился по жизни гладким колобком, не затрачивая на это никаких усилий, и был о себе самого лучшего мнения. С утра сидел на центральной площади, поджидая туристов. При появлении людей надувался и, непрерывно гукая, качал головой, выпрашивая гуманитарную помощь. Единственная забота – не попасть под ноги. Толкаться из-за крошек считалось неприличным; еды-то, навалом. Нет, конечно, если появлялась какая-нибудь посторонняя птица, вся стая мигом наваливалась на неё и гнала прочь. Делиться своим, пусть даже халявным, никто не собирался.
Голубь очень любил иностранцев. Умопомрачительная одежда, яркие наклейки, тысяча сортов самых разнообразных крошек; не то, что местные – одна булка. Тут даже получить по хвосту заморским «adidas’ом» не унизительно, так как вслед за пинком завсегда следовала приличная компенсация: импортная печенюшка с обалденным запахом. Голубю очень хотелось за границу, где, если перекраситься, можно запросто стать знаменитой птицей. Вот только имя этой птицы он подзабыл.
- Ты кто? - спросил он у воробья.
- Павлин! - ляпнул тот первое, что пришло на ум.
Наступила пауза.
- Не веришь? Смотри. Перо серое, перо красное, а вот тут ещё синего немного. - Воробей выставил вперёд перемазанные краской перья. – А, да что с тобой говорить, темнота. - И улетел.

Вскоре, по городу, разнёсся слух, о появившейся в городе совершенно ненормальной птице. Какой-то особенной расцветки, а главное, без комплексов и тормозов.
Нашего героя эти сплетни мало интересовали. Вот если бы объявили о бесплатной раздаче хлеба.
Слухи же тем временем ширились, обрастая новыми, иногда самыми фантастическими подробностями.
Трусливая Ворона всем рассказывала, что сама видела, как этот Сумасшедший насмерть заклевал кота, (наверняка не одного), гнался и за ней, но, на её счастье, не догнал.
Глупый Голубь с умным видом изрекал, что Vorobej, есть мнение, незаконнорожденный Королевских кровей. Доказательство тому - проявившиеся цветные пятна. Голубь вращался среди иностранных ног; его слушали, раскрыв рот.
Однажды утром, прослышав о появлении нового авторитета, из ближайшего леса прилетел Ястреб.
- Хм, чирикалка, как чирикалка, ничего особенного. А, шуму-то, - усевшись на крыше и, с любопытством рассматривая местную знаменитость, размышлял лесной разбойник и тут заметил краску на воробьином хвосте. – А, вот оно. Охотников проделки. Ловушку приготовили. Ищите другого дурака, а меня на такую ерунду не купить, - подумал он и, громко буркнув, - Тоже мне, Меченый, - улетел.
Это вызвало настоящий переполох. Раз испугался Ястреб, то, о чём можно было говорить остальной пернато-мохнатой живности.
К концу недели все уже знали, Воробей очень древнего рода. Даже двух. Нашлись документы, которые со всей очевидностью свидетельствовали, – он помесь орла с павлином.
Не обошлось без перегибов. Сова где-то сослепу вычитала, что «Он» произошёл прямиком от птеродактиля; просто рано вывалился из гнезда, в детстве много болел, и потому такой миниатюрный. Но, разве у того, кто наверху, могут быть недостатки или болячки? Никогда! Так что эту теорию потихоньку замяли.
Меченого старались не сердить. При его появлении Куры разбегались от кормушки. Петух, по случаю, предложил прогуляться в один, расположенный неподалёку, очень неплохой курятник с молодыми симпатичными курочками. Голуби, надувшись от важности, ходили гурьбой следом за Учителем, согласно кивая каждому его слову.
Несмышлёному котёнку, по глупости попытавшемуся запрыгнуть на «Самого», так попало, что он полдня просидел в самом тёмном углу подвала.
Воробей стал важным и заносчивым. Он вмешивался в жизнь зверей и вершил суд. Могучий и Непогрешимый; сильнее Орла, красивее Павлина. Всё шло так хорошо, так прекрасно.… Почти. Одна маленькая, потаённая мечта не давала ему покоя…

И вот, одним прекрасным утром, Воробей вылез на карниз и громко чирикнул, а уже вечером, через весь город протянулась сверкающая надпись: - «ВОРОБЕЙ – ПТИЧКА ПЕВЧАЯ».