ЖУРАВЛЬ И ПРЕЗИДЕНТ

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



Ж У Р А В Л Ь И П Р Е З И Д Е Н Т

сказка

Однажды президент проснулся, и заявил:
- Хочу летать, как небесная птица!
- Но позвольте, ваше величество, - отвечают ему чиновники, с раннего утра толпящиеся у кровати президента, и старающиеся выполнить любую его прихоть, - но позвольте, ваша несравненная светлость, это невозможно, поскольку президенты не летают!
- Это другие президенты не летают, - отвечает им наш президент, засовывая голые ноги в мягкие тапочки с помпонами, - а я президент особенный, и мне подвластно любое свершение! Хочу – опущусь под воду на самое дно морское, хочу – взлечу к облакам в стремительной ракете, хочу – соблазню самую красивую в мире женщину, чтобы другие президенты от зависти просто попадали в обморок! Поэтому в моем желании летать нет ничего особенного, и вы обязаны мне в этом помочь. И не называйте меня, прошу вас, вашим величеством, мне это неприятно, особенно с утра, и натощак!
- А днем можно называть вас вашим величеством? – спрашивают у него чиновники и прихлебатели.
- Нет, ни днем меня нельзя называть вашим величеством, ни вечером, ни даже ночью. Раз я президент, то и называйте меня президентом! А летать, как птица, я все равно желаю!
- Может, все-таки, - спрашивают у него с надеждой чиновники, - вам лучше опуститься под воду на дно морское? Очень много познавательного, господин президент, можно увидеть на дне морском!
- Нет, строптиво топает ножкой президент, - не хочу на дно морское, хочу в небеса, аки птица!
- А может быть, взмоете в небо на стремительной ракете? У нас много ракет приготовлено для устрашения наших врагов, выберем вам самую стремительную!
- Нет, только лишь в облака, и желательно какой-нибудь благородной птицей! Лучше всего журавлем, и обязательно в сопровождении большой журавлиной стаи!
- А если, наш президент, - делают последнюю попытку прихлебатели и лизоблюды, - мы опять доставим вам красивейшую женщину в мире, такую, что ни в сказке сказать, ни пером описать? Будете тешиться с ней в специальном тереме, который мы вам для этого специально построим!
- Последний раз говорю, - отвечает чиновникам и прихлебателям президент, - желаю быть журавлем, и лететь в небе во главе большой журавлиной стаи под радостное курлыканье и восхищение всех, кто видит нас снизу. Если не соорудите мне к завтрашнему утру специальные механические крылья, и не сделаете большой железный клюв, такой же, как у журавлей, всех вас уволю без пенсии и без пособия, а на ваше место найду других прихлебателей и лизоблюдов!
Что тут оставалось делать чиновникам, всем сплошь прихлебателям и лизоблюдам, которые привыкли исполнять любую президентову прихоть? Трудились они, не покладая рук и ног, целую ночь, всех умельцев в государстве на уши поставили, и соорудили к утру для президента большие механические крылья и длинный железный нос, похожий на журавлиный, очень острый и очень опасный. А тут как раз и президент проснулся. Подошел он к окну, выглянул в него, увидел в небе летящий журавлиный клин, оглашавший окрестности над президентовым дворцом радостным и одновременно грустным курлыканьем, и закричал:
- Немедленно облачайте меня в костюм журавля, хочу сей же час взмыть в небо!
Облачили чиновники президента в костюм журавля, накинули на него сверху белую простыню, чтобы напоминала она белые журавлиные крылья, одели на голову длинный железный клюв, повесили за плечами механические крылья, поставили на окошко, и легонько подтолкнули его в зад. Президент тут же взмахнул своими механическими крыльями, взмыл в воздух, и радостно прокричал:
- Летю, сукины дети, летю, на зависть вам, и на посрамление всем остальным президентам в мире!
- Ах, только бы он не разбился, – озабоченно говорили друг другу чиновники и лизоблюды, – ведь если это случится, все мы сразу же останемся не у дел!
- Не только не у дел, но и не у кормушки! – отвечали ему другие.
- Да и вообще, останемся ли мы в живых, если наш любимый президент разобьется?
- Надо было ему на всякий случай вместе с белой простыней одеть на ноги белые тапочки, - прозорливо говорили третьи. – Белая простыня и белые тапочки для покойника – это первейшее дело!
Но рано хоронили своего президента чиновники и лизоблюды, ибо, взмыв в небо на своих механических крыльях, он сразу же стал понимать язык небесных птиц, и, подлетев к журавлиной стае, приветствовал радостным курлыканьем ее вожака. Вожак ответил ему таким же курлыканьем, и осведомился, кто он такой, и что ему нужно?
- Я президент этих лежащих внизу земель, а также людей, деревень, городов и лесов, - отвечает ему президент. – Хочу теперь быть и президентом небесных птиц, и лететь вместо тебя во главе твоего журавлиного клина!
- Это невозможно, - отвечает ему вожак, - потому что клин этот мой, и все журавлята в нем – мои родные дети, родившиеся в этом году! Ступай, откуда пришел, незнакомец, ведь в журавлиной стае не может быть двух вожаков!
- Это ты правильно сказал, - отвечает ему президент, - ведь то же самое происходит и на земле, где в одной стране не может быть двух президентов. Обязательно один президент сожрет другого, так уж у нас, у людей, заведено, таковы наши обычаи!
- Плохие у вас обычаи, - отвечает ему журавль, - бери пример с птиц небесных, которые не сеют, ни жнут, и летят себе в светлую даль, не думая о завтрашнем дне, о хлебе насущном, и о том, где преклонить им вечером голову.
- Плохие – не плохие обычаи, а они наши, людские, - отвечает вожаку летящий рядом с ним президент, - и у птиц теперь будут точно такие же!
Сказал, и как долбанул своим острым железным клювом по голове гордого и независимого вожака стаи, так и убил его на месте. Вожак тут же камнем полетел вниз, а президент ловко пристроился на его место, так что летящая сзади стая, состоящая из неопытных журавлей, вовсе не заметила никакой подмены. Летит себе президент в небесах, и радуется, что так ловко все получилось, и так быстро и легко удалось ему избавиться от соперника. На земле, думает он, так ловко устранить конкурента у меня бы не получилось, на земле люди хитрые и расчетливые, большие деньги пришлось бы заплатить за такое устранение!
Одним словом, возгордился президент неимоверно, что научился летать, аки птица, и нет теперь у него соперников ни внизу, на земле, ни здесь, в небесах. Летит он впереди журавлиной стаи, оставляет позади леса и поля, озера и реки, города и деревни, и переполняет его чувство гордости за свое президентово могущество. Тут как раз день стал клониться к вечеру, и хищный железный клюв, одетый на голову президента, ярко вспыхнул в лучах заходящего солнца. Вспыхнул, и стал похож на летящую по воздуху вражескую ракету. Тотчас же стоящая здесь же внизу, в небольшом лесочке, точно такая же хищная ракета, бдительно охраняющая подходы к президентову дворцу, заметила этот блеск, и стремительно взмыла в воздух на перехват. Развернувшись по широкой дуге, она тут же повернула в сторону журавлиного клина, и ударила прямиком в блестящий на солнце железный президентский клюв. Ба – бах! И от президента осталось одно мокрое место! Даже кусочка потом на земле отыскать не удалось, сколько ни старались сделать это бывшие президентовы чиновники и лизоблюды. Погибли, между прочим, и несколько молодых журавлей, но в целом журавлиная стая осталась цела, и ее повел вперед самый сильный из молодых журавлей, хорошо обученный старым погибшим вожаком.
- Говорил же старый вожак, что надо опасаться этих небольших лесочков вокруг столицы, в которых много припрятано силков и капканов! – сказал один летящий в клине молодой журавль другому. – Я, как только этот железный пришелец беспечно полетел навстречу смерти, сразу же понял, в чем дело!
- Сам виноват, - ответил ему второй летящий рядом журавль, - не возомнил бы себя всемогущим, сидел бы в своем дворце в окружении лакеев и лизоблюдов, так остался бы жив до сих пор!
Они покурлыкали еще о чем-то, и полетели за своим вожаком вперед, пока солнце не село, и журавлиный клин совсем не растаял вдали. А новый президент, пришедший на смену старому, уволил, между прочим, без пенсии и без выходного пособия всех старых чиновников, и наградил звездой героя командира ракетного расчета, так неосторожно сбившего в небе старого президента.
Новый президент в небо не взмывал, и птицей быть не хотел, потому что имел недурной голос, и с утра до вечера распевал во дворце арии из мировых опер. Вся страна теперь превратилась в оперный театр, все ходили в кружевах и атласных камзолах, одевали на головы напудренные парики и ставили на щечку соблазнительные черные мушки. Но, впрочем, здесь начиналась уже совсем другая история.

2012