УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

СЕРГЕЙ МОГИЛЕВЦЕВ


УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Сказка

На опушке зеленого леса стояло красивое здание, выкрашенное в желтый цвет. Это была лечебница для душевнобольных, ко­торых содержали здесь, не стесняясь особыми правилами. Мож­но даже сказать, что надзиратели и сами больные были просто родные братья и сестры, настолько крепко они сдружились за годы пребывания в таком милом обществе. Здесь давно уже сло­жилась необходимая иерархия, и какой-нибудь несчастный боль­ной, считающий себя, к примеру, цыпленком, и постоянно клю­ющий с руки санитара зерно, не мог быть главнее, чем Наполе­он из соседней палаты, или Александр Македонский из отделе­ния для буйно помешанных. Самым же важным и уважаемым в лечебнице, однако, был пациент по прозвищу Главный Чайник, ко­торый вечно пыхтел, пуская изо рта и носа пар, и предлагал всем налить свежего чаю, для чего даже специально носил с собой несколько баночек отличного варенья, которое ему привозили родственники. Главный Чайник был четыре года назад выбран президентом лечебницы, и этот титул его не оспаривал никто: ни санитары, ни надзиратели, ни даже Александр Македонский из отделения для буйно помешанных и Наполеон из со­седней палаты. Однако все имеет свой срок, и пришло наконец-то время Главному Чайнику доказать всем, что он в лечебнице самый главный. А произошло все следующим образом. Накануне весеннего обострения, когда многие пациенты чувствуют себя не очень отлично, и даже временами впадают в отчаяние, начи­ная создавать разные партии и предлагая рецепты всеобщего счастья, – разнесся весной по лечебнице слух, что надо выб­рать нового президента. Аргументы в пользу этого выдвигались разные, вроде того, что президент сильно заважничал, и надо отдать власть кому-то более скромному, или даже такие, что президентство вообще в лечебнице ни к чему, и надо организовать здесь парламентскую республику. Страсти по этому поводу разгорелись нешуточные, и им, как ни странно, поддался весь медперсонал лечебницы, который в некотором смысле на время сошел с ума, и тоже решил участвовать в выборах президента. А в том, что выборы эти должны состояться, уже ни у кого не возникало сомнений. Моментально была создана избирательная комиссии, которая и зарегистрировала следующих кандидатов: Главного Чайника, о котором здесь уже говорилось, Японскую Вазу, женщину, считавшую, что она самурай, и Русского Гризли, здоровенного психа с пудовыми кулаками, проводящего обы­чно время в отделении для буйных; были среди кандидатов так­же некий Денежный Мешок, безобидный старик, вечно пускающий мыльные пузыри, и считающий, что он доверху набит деньгами, и некий Северный Олень, гордый псих с посеребренной сединой бородой и далеко идущими планами; замыкал список претенден­тов на президентство местный Иван Рыбак, которого за глаза называли Иваном Дураком, но который на самом деле был очень умным, и только притворялся, что он псих.
Вышестоящее начальство, время от времени звонившее в ле­чебницу, и справлявшееся, как там дела, неизменно получало ответ, что дела идут отлично, что все легкие пациенты гуля­ют по дорожкам тенистого парка, а буйные сидят там, где им положено. На самом же деле это было не так! Предвыборная борьба разделила умалишенных на два разных лагеря: одни аги­тировали за порядок и стабильность в лечебнице, которые га­рантированы Главным Чайником, обещавшим всем пациентам, что бы ни происходило вокруг, ежедневный стаканчик чая с суха­риком, необыкновенно успокаивающим склонных к агрессии; дру­гие же, называвшие себя демократами, считали это жалкой по­дачкой, и агитировали за роскошные яства, уставленные на богато накрытых столах, обилие разных напитков, и свободное передвижение пациентов как внутри лечебницы, так и за ее пределами. Главный Чайник, который не мог это стерпеть, пос­кольку был приверженцем строгости и порядка, решительно от­стаивал свою точку зрения, уличая оппонентов во лжи и подлоге. Так, он обвинил Японскую Вазу в том, что вовсе она и не потомок воинственного самурая, а обыкновенная ночная ваза, в которую не заглядывают по ночам разве что какие-нибудь ленивые психи. Русского Гризли он обозвал обыкновенным мед­ведем, к тому же довольно потрепанным и облинявшим; Денежного Мешка обозвал симулянтом, у которого вместо настоящих купюр набиты в карманы фантики от дешевых конфет; Северный Олень был обвинен им в том, что давно уже метит в Александры Македонские и Наполеоны, и что не следовало бы ему прыгать выше своей головы; Ивану же Рыбаку вообще было сказано, что никакой он не псих, хоть и косит под обычного дурака, и шел бы он своей дорогой куда подальше!
Что тут началось! Вначале все оскорбленные кандидаты объе­динились против Главного Чайника, и начали его со всех сторон обличать. Так, Японская Ваза едко заметила, что может быть кто и принимал ее за обычный ночной сосуд, и даже не раз заглядывал по ночам, но уж точно среди них не было Гла­вного Чайника, который так отгорожен от остальных пациентов что неизвестно вообще, куда же он ходит. Русский Гризли ог­рызнулся в том смысле, что может быть он и облезлый медведь, и давно уже облинял, и потрепан как следует, но все же луч­ше такой пунктик, чем тот, который у Главного Чайника, поскольку мания величия вообще не поддается лечению. Денежный Мешок обвинил Главного Чайника в том, что он всех хочет сде­лать или чайниками, или кофейниками, забывая, что есть сре­ди пациентов и другие интересные пунктики; Иван же Рыбак защищался в том смысле, что, возможно, он и нормальный мужик, но нельзя не стать психом среди таких записных идиотов во главе с особенно острым, пускающим пар из ноздрей и ушей; кроме того, все вместе обвинили Главного Чайника в том, что он одним чайку наливает, а другим дулю показывает.
Подобный обмен мнениями еще больше подогрел обстановку в лечебнице! Обслуживающий персонал попеременно переходил то на одну сторону, то на другую, упекая в холодную то Главного Чайника, то его конкурентов. По коридорам разгуливала Японская Ваза, одетая в костюм воинственного самурая, пре­длагавшая каждому, кто на ее стороне, ходить в нее, не стес­няясь, без перерыва на обед и на ужин. Русский Гризли раз­махивал кулаками, и нокаутировал всех, кто попадет под руку, и правых, и виноватых, рыча и пуская слюну, словно медведь; Денежный Мешок собрал в одну кучу все накопленные им за жизнь фантики от конфет, и, не стесняясь, пытался подкупить избирателей, заявляя, что это настоящие деньги; Северный Олень стал еще более гордым, и на лице его было написано, что он все-таки Наполеон, и уже не намерен это скрывать; Иван Рыбак то ловил из окна золотую рыбку, приносящую счастье, то разъезжал по лечебнице на покрытой белыми наволочка­ми печи, роль которой с охотой выполняло несколько сумасшедших, и всем заявлял, что он не Рыбак, а Дурак, и что у него есть знакомая щука, исполняющая любое желание; санитары и надзиратели, не зная, чью сторону выбрать, поочередно коло­тили по спинам и головам всех, кто попадется под руку; ос­тальные сумасшедшие мяукали, лаяли, издавали трубные звуки, словно слоны, крутились волчком, пели арии и декламировали, изображая из себя с одной стороны Демосфена, а с другой – Цицерона. Наконец председатель избирательной комиссии, из­вестный псих по прозвищу Крокодил, данном ему за железную хватку, а также за то, что он когда-то в молодости дресси­ровал аллигаторов, и был ими испуган до смерти, взмахнул рукой, и прокричал!
– Тише, господа психи, тише, достаточно агитировать за кого бы то ни было, все уже сказано, и ничего исправить не­льзя. Предлагаю всем усесться за стол, и путем прямого голо­сования выбрать, наконец, президента лечебницы.
Психи, а также обслуживающий персонал, который мало сей­час от них отличался, уселись за длинный стол, сервирован­ный по такому случаю необыкновенно роскошно, ибо на нем кра­совалось все, что было до времени припрятано в закромах. Крокодил предложил не дотрагиваться до еды, а также не напиваться до тех пор, пока пациенты криками не изберут себе президента.
– Чье имя, коллеги, прокричат громче всех остальных, тот и будет новым президентом лечебницы. Прошу не стесняться, и выкрикивать имя своего избранника как можно громче!
Пациенты открыли рты, набрали в легкие воздуха, и уже приготовились выкрикнуть имя своего избранника, но тут двери и окна в лечебнице раскрылись настежь, и в них ворвались санитары со смирительными рубашками и резиновыми дубинками и руках, которые и принялись без разбора охаживать и пеле­нать всех подряд. Во главе этого воинства стоял сам главный инспектор лечебниц для душевнобольных, от которого местные жители, страдающие от ежедневного крика и шума, производимого сумасшедшими, потребовали немедленно навести порядок. Вмиг все психи и давно уже свихнувшийся персонал были упрятаны в изоляторы, и выборы президента, таким образом, не успели закончиться. По другим сведениям, психи все же успели выб­рать его, но кто это был конкретно, доподлинно не известно, поскольку лечебницу расформировали, а пациентов перевели в разные аналогичные заведения. Поэтому нет никакой возможнос­ти докопаться до истины, и пора заканчивать сказку. Заме­тим лишь напоследок, что красивое здание, выкрашенное в весе­лый желтый цвет, и стоящее на опушке зеленого леса, недолго оставалось пустым. Вскоре в нем опять организовали лечебницу, и, по слухам, в ней вот-вот все повторится сначала. Поскольку все новое – это хорошо забытое старое.