Конфеты для Ленхен

Конфеты для Ленхен.

-Хенрик! Хенрик! – сказала Ленхен, не вставая с дивана. – Купи, пожалуйста, килограмм картошки.
-Хорошо, - ответил Хенрик.

Путь до лавки был долог. Хенрик был полностью погружён в свои думы и не замечал ничего вокруг.
А вокруг было на что посмотреть! Альпийские луга с обеих сторон, маленькие ручейки, быстрые горные потоки и, наконец, величественные Альпы. Это было так красиво! Но Хенрика это не интересовало. Он привык к этому. Он вырос среди этого. Ему было важно только поскорее зайти в лавку и купить картошки.
Хенрик толкнул тяжеленную дверь. Продавщица по имени фрейлейн Бригитта сидела за прилавком и решала кроссворд. На полках всё было, как обычно. Но, нет! Хенрик неожиданно увидел на самой высокой и дальней полке банку с какими-то оранжевыми конфетами.
-Что Вам угодно, молодой человек? – спросила его фрейлейн Бригитта.
-А что это у Вас за оранжевые конфеты такие? – спросил Хенрик.
-О, это волшебные конфеты. Тот, кто съест хотя бы одну из них, сможет исполнить с их помощью любое своё самое заветное желание!
-Я беру это. Сколько оно стоит?
-Три тысячи евро одна банка.
-Ну что ж, - сказал Хенрик, - за такое и миллион не жаль отдать.
И купил.
По дороге он съел одну конфету. Она была очень вкусная!

-Почему ты не купил картошки? – заворчала Ленхен.
-Не переживай, дорогая, - успокоил её Хенрик. – Зато теперь у нас будет не один, а двадцать килограммов картошки!
Тотчас, словно по мановению волшебной палочки, на полу появились семь огромных мешков с картошкой.
-И куда нам столько картошки девать? – удивилась Ленхен.
-Дорогая, если ты съешь конфетку, то все твои желания исполнятся.
-Какие, например?
-Любые, - Хенрик дал Ленхен банку с конфетами, и она начала её открывать. – Съешь конфетку и скажи, чего ты хочешь.
Ленхен съела конфету и сказала:
-Я хочу, чтобы какой-нибудь голливудский режиссёр пригласил меня сниматься в свой фильм.
Тут же раздался телефонный звонок.
-Алло, я Вас слушаю, - сказал Хенрик.
-Позовите, пожалуйста, Ленни Нёстлингер, - сказал на ломаном немецком приятный мужской голос.
Ленхен подошла к телефону и взяла трубку.
-Ленни Нёстлингер, неужели я Вас слышу? Неужели я слышу такую женщину! Мы с ребятами снимаем фильм «Жениться по любви», и мы очень хотим видеть Вас в главной роли. Съёмки начнутся через три дня.

-Хенрик! – воскликнула Ленхен. – Я улетаю! В Америку! В Голливуд!
-В Голливуд? Зачем?
Но Ленхен уже куда-то исчезла. А вместе с ней и купленная за три тысячи евро банка конфет, которую она держала в руках.

А Ленхен в это время оказалась в какой-то просторной комнате. Она подошла к окну и выглянула в него: тут были большие дома, этажей по сто. В комнате были зеркало, кровать, шкаф с книгами, письменный стол и телевизор. Ленхен села на кровать и подумала, что хорошо бы сейчас кто-нибудь пришёл!
И этот кто-нибудь не заставил себя ждать.

-Привет, Ленхен. Скучаешь?
-Кто Вы? Я Вас не знаю!
-Я тот самый режиссёр, у которого ты будешь сниматься. Меня зовут Фредерик, но ты можешь называть меня просто Фредди. Мы решили приступить к съёмкам сегодня. Прямо сейчас. Пойдём. Мы выделили тебе отдельную большую гримёрную. Там ты можешь переодеться в одиночестве.
-Спасибо! А во что мне можно переодеться?
-Шкафчик с нужным платьем под номером 1.
-Спасибо.

Войдя в гримёрную, Ленхен поставила на туалетный столик банку с конфетами и надела платье. Оно был ей точно по размеру! Также в гримёрной был магнитофон, чтобы слушать музыку и телевизор с англоязычными программами. «Но я же не знаю английского языка, - подумала Ленхен. – Даже с Фредди говорю по-немецки. Ах, как бы я хотела в совершенстве владеть английским, писать без ошибок, бегло читать и говорить как настоящая американка.… Это было бы чудесно».
-Ленни Нёстлингер! Ваш выход!
Когда Ленхен вышла, режиссёр подал ей текст.
-Сколько тут листов?!
-Сорок.
-И это всё мои реплики?
-Нет, это весь сценарий. Но твоих реплик больше всех.
-Вы знаете, у меня очень плохая память. В школе меня ругали за невыученные стихи, в институте я всё время получала плохие отметки на экзаменах…. Ах, как бы я хотела выучить наизусть весь сценарий, мельком просмотрев только первую страницу…
-Вам не обязательно учить его наизусть весь. Сначала Вы можете выучить один небольшой кусочек, потом Вас снимут, потом Вы выучите ещё один кусочек, потом Вас опять снимут, и так далее.
-Я согласна. Но мне кажется, я могу говорить без бумажки.
-Хорошо. Говорите.
-Я бедная посудомойка. Знаете, как я дошла до жизни такой? Мой отец, богатый Нью-Йоркский аристократ, проиграл все деньги в карты, и нам, его дочерям, пришлось идти работать, что для девушек нашего класса крайне унизительно…. Старшая, Элиза, пошла в гувернантки к Эриксонам, вторая, Майя, пошла в танцовщицы, третья, София, пошла официанткой в бар. И, наконец, я, младшая, Карен, пошла в посудомойки. Глупо, правда? И вот сейчас я оттираю жир с этой проклятой позолоченной тарелки, а в душе у меня один Бог знает что творится…
-Стоп, - сказал Фредди. – Снято. Ты выглядела великолепно, дорогая.
Неожиданно Фредди увидел у Ленхен на столе в гримерной банку с конфетами (дверь в гримёрную была открыта).
-Ой, что это?
-Это… это конфеты… апельсиновые карамели…
-Можно я одну попробую?
-Пожалуйста.
-Спасибо.
-Не за что, - сказала Ленхен. До неё только сейчас дошло, что с тех самых пор, как она вышла из гримёрной, они с Фредди разговаривали только по-английски.

Хенрик сидел дома на стуле и чистил картошку, наклонившись над мусорным ведром. Он совершенно не умел этого делать, поэтому вместе с кожурой бедняга Хенрик срезал половину картошины. Обычно картошку чистила Ленхен, и у неё это очень хорошо получалось.
«Как хорошо было бы, если бы картошка сама почистилась и приготовилась!» - подумал Хенрик.
Раз! И лежат на полу почищенные двадцать килограмм картошки. Два! И в огроменной кастрюле уже сварен вкусный и ароматный суп.
-Кто же будет всё это есть? – воскликнул Хенрик.
Тотчас в эго дом ввалилась толпа грязных оборванных детей и тут же съела весь его суп. Потом эти дети исчезли так же быстро, как и появились.
Хенрик посмотрел в кастрюлю, чтобы проверить: остался ли ему суп? Но нет – дети съели всё до последней капли. Хенрик молча погрозил им вслед кулаком и пошёл мыть кастрюлю.

-Дорогая, неплохо бы нам отдохнуть, - эти слова были сказаны Фредди спустя три часа после начала съёмок. За эти три часа они сняли ничтожно мало: сначала они полтора часа снимали монолог Ленхен у посудомоечной раковины; потом целый час снимали длиннющий диалог главной героини (Карен) с её хозяином. Сцена заключалась в том, что хозяин ругал Ленхен за якобы плохо сделанную работу, а та плакала. Потом полчаса они снимали и переснимали песню главной героини. Это была грустная песня о том, как ей плохо у этих хозяев и как она хочет от них сбежать, но не может, так как иначе ей будет не на что жить.

-Дорогая, неплохо бы нам отдохнуть, - повторил Фредди.
В тот же самый момент они оказались на улице, в парке, на скамейке. Стояло лето. Пели птицы. Рядом со скамейкой бил фонтан. Фредди и Ленхен обнялись и поцеловались.
-Как хорошо! – воскликнула Ленхен.
-Просто замечательно! (помолчав) Ах, как мне хотелось бы, чтобы такая красавица, как ты, была бы моей женой!
В следующую секунду они оказались в церкви. Священник обвенчал их, произнёс торжественную речь, и наши герои вышли на улицу.
На ступенях храма их тут же посыпали рисом. Вокруг стояло масса незнакомых людей – свидетели, подружки невесты, просто гости. Были среди них и журналисты. Один из них подбежал вплотную к Ленхен.
-Здравствуйте, - сказал он. - Меня зовут Стефан, и я хочу взять у Вас интервью.
-Пожалуйста, - сказала Ленхен.
-Что Вы любите, есть на завтрак?
-Кашу из капусты, - пошутила Ленхен.
-А на ланч?
-На ланч я обычно ем пюре из капусты.
-А на обед?
-Капустный суп.
-А на ужин?
-Котлеты из капусты.
Он ещё долго задавал ей разные вопросы. Ленхен обычно выдумывала ответы, чтобы выглядеть увереннее в своих глазах.

Вернувшись на съёмочную площадку, которая уже стала для Ленхен почти, что родным домом, Ленхен зашла в гримерную и посмотрела повнимательнее на банку с волшебными конфетами. Вот, что она там прочитала:
«Срок действия – 1 день.
По его истечению всё возвращается на свои места, как будто ничего и не было.
Банка же исчезает в небытиё».
Ленхен захотелось заплакать, глядя на всё это. И она заплакала. Последний раз она плакала классе во втором из-за того, что вредный Фридрих отнял у неё мячик, а тут слёзы как-то сами нахлынули, и не остановишь….

Хенрик уже понял, что ему следует быть аккуратным со своими желаниями.
-Я хочу в Париж, - сказал Хенрик.
И тут же оказался в Париже. Без денег, без документов.
-Нет, я не так хочу в Париж. Я хочу в небольшой, но роскошный особнячок, с тремя горничными, уборщицей, посудомойкой, поварихой, экономкой. И ещё хочу кучу денег, которая никогда не кончается.
Это желание тоже было исполнено.
Хенрик оказался в роскошной комнате особняка с видом на Эйфелеву башню. Наш герой очень устал от нахлынувших впечатлений, поэтому сразу лёг спать.
«Тук-тук-тук» - кто-то тихо постучался в дверь.
-Войдите, - лениво сказал Хенрик.
-Гийом Клодель и Леон Женье, полицейские, - сказала француженка-горничная.
-Да, это мы, - сказал Гийом. – Сегодня я шёл по улице и неожиданно мой взгляд упал на Ваш особняк. Я подумал – как это Вы посмели построить это, не спросив разрешения у городских властей? Я вынужден Вас арестовать.
-Я не виноват, - сказал Хенрик, - просто я загадал желание – хочу роскошный особняк. Раз! И получил я роскошный особняк. То, чего я хотел.
-Ты мне голову-то не дури. Где это видано, чтобы особняки по нашему желанию появлялись?
-Но я Вам правду говорю.
-Ты у меня сейчас – раз! И в кутузке окажешься. Хочешь?
-Нет.
-Пошли. Леон, надень на него наручники. Идём. Быстро.

Хенрик так оторопел, что от страха даже забыл про конфеты.

Ленхен сидела в своей роскошной гримерной и думала: «Хочу на бал! Вот хочу! И чтобы без Фредди, одна».
Тут же она оказалась на балу. В одежде простой Нью-Йоркской посудомойки! Заиграла музыка. Молодые люди не хотели приглашать Ленхен на танец из-за её бедного платья, и ей приходилось в одиночестве стоять у стены.
«Я хочу, - подумала Ленхен, – чтобы вон тот блондин с голубыми глазами пригласил меня потанцевать».
Минуту спустя она уже кружилась с ним в танце.
-Как Вас зовут, милая? – спросил он.
-Ленхен, - Ленхен нравилось, когда к ней обращаются ласково.
-Вы… вы немка?
-Угадали. Я родилась в Гамбурге, жила в Берлине, потом в маленькой деревне в Альпах, а теперь один режиссёр пригласил меня сниматься в своей картине «Жениться по любви».
-И кого Вы там играете?
-Простую посудомойку. Которая, в конце концов, выходит замуж за принца Уэльского. Там очень трогательный сюжет, с простой моралью.
-А какая мораль?
-Жениться надо по любви.
-Вы так хорошо говорите по-английски! Обычно, иностранцы говорят хуже.
-А ведь ещё вчера я не знала по-английски ни одного слова…. Кстати, как Вас зовут?
-Меня зовут Свен. Я швед.
-Очень наслышана о Вашей стране. Хорошо бы нам прямо сейчас вдвоём там оказаться.

Хенрик сидел на скамье подсудимых.
-Мадмуазель Жоржета, - это вызывали горничную. Жоржете было лет восемнадцать от роду, у неё были светлые волосы и зелёные глаза.
-Что Вы можете сказать об этом человеке?
-Он невиновен, - сказала Жоржета, повинуясь, мысли Хенрика. Хенрику хотелось, чтобы его оправдали, и он начал думать, что бы могла сказать в его оправдание прислуга. При этом он ни разу не вспомнил про конфеты. – Он заработал на этот особняк своим честным трудом.
-И кем же, интересно, он работал?
-Мусорщиком. Иногда присматривал за детьми у мадам Саган.
Общий смех. Опрос Жоржеты закончен.
-Мадмуазель Мари, - это вызывали повариху. Ей была на вид лет двадцать пять, у неё была короткая юбка и зелёная модная шляпка, которую она не снимала в зале суда.
-Я же говорю, он невиновен! У него столько же вины, сколько у трёхлетнего дитяти! – Мари испугалась – она не хотела говорить этих слов; кто, как не Хенрик утром отвлёк её от ежедневной поливки цветов на её клумбе и зачем-то заставил готовить ему изысканную французскую еду.
-Ну, с Вами всё понятно. Обвиняемый, Ваше последнее слово.
Но обвиняемый уже крепко спал, обхватив голову руками и вздрагивая во сне.

Тем временем, в шведской рыбацкой деревушке, вовсю шло празднование Иванова Дня. Ленхен же успела бросить на произвол судьбы Свена и завести себе нового ухажера – Сванте. Пока все праздновали, Ленхен и Сванте отошли в сторонку и начали обниматься и целоваться.
-Я так устала! – неожиданно сказала Ленхен.
-Мне тебя искренне жаль, - сказал Сванте.
-Я хочу спать, - сказала Ленхен.
-Пойдём, - сказал Сванте, - ко мне домой. Там ты можешь лечь на мою кровать, а я накрою тебя одеялом.
-Скорее, - сказала Ленхен, - а то я уже падаю на ходу.

Будильник ревел, как ужаленный. Ленхен и Хенрик разом подскочили на своей кровати.
-Как?.. Как это?... – удивился Хенрик. – Я думал, ты в Голливуде…
-А я думала, я в Швеции, праздную Иванов День…. Но эти конфеты…
-Какие конфеты?
-Которые мы тогда ели, помнишь?
-Не очень.
-Ты за них три тысячи евро заплатил.
-А, точно, вспомнил, - сказал Хенрик.
-Так их срок действия всего один день.
-Всего один день?
-Да, всего один день.
-Так мало? – удивился Хенрик.
-Да, так мало.
-А мне бы так хотелось ещё хоть немножко побыть в Париже….
-А мне хотелось бы ещё хоть немножко побыть в Швеции на Ивановом Дне…
-Ты же вроде уезжала в Голливуд?
-Да, но потом мы со Сванте…. То есть со Свеном…. Оказались в Швеции…
-Мало нам режиссёра этого, так ещё и какие-то шведы затесались! Ты что, Ленхен, совсем меня не любишь?
-Люблю.
-А вот, похоже, что нет. Да, кстати, откуда у тебя это кольцо?
-Кольцо? В Лос-Анджелесе, в ювелирном магазине купила, как сувенир.
-А почему тогда оно у тебя одето на безымянном пальце левой руки? Ведь так носят только обручальные кольца! Ленхен, ты замужем? За другим?
Когда Ленхен и Хенрик венчались, они не менялись кольцами.
-Да, - сказала Ленхен. – Замужем.
-За кем?
-За тем режиссёром. Мы венчались….
Хенрик долго смотрел на Ленхен взглядом полным злости и разочарования одновременно. Он разочаровался в своей жене, в любимой женщине, ради которой он готов был сделать всё что угодно… даже начистить двадцать килограммов картошки.