Сказка "Чердачная кукла"

Капля росы покатилась по листочку, как по желобу и повисла на самом его краешке. Она такая маленькая и невесомая, казалось, могла висеть здесь всегда и всегда. Но первый луч восходящего солнца пронизал ее насквозь. Капля задрожала от этого прикосновения, и, продолжая трепетать, сорвалась вниз. Так бы и разлетелась она на миллиарды никому не видимых брызг, как другие ее подруги, но что-то спасло каждую ее частичку. Как ожерелье нанизались они на макушку одуванчика. Цветок вздрогнул от неожиданности, и все ожерелье из брызг и солнечного света засверкало, заискрилось, каждая бусина устремилась к середине, сотворяя чудо – вновь рождая каплю.

- Здравствуй милая капелька, научи меня, как рождаться вновь. Я видел множество цветов на этом лугу, таких красивых, но таких мимолетных. Что позволяет тебе, капелька, быть собой, растворяя в себе рассветы и закаты, быть собой, отражая время?

Одуванчик чувствовал, как капелька, касается его сердцевины, дарит ему влагу, сулит надежду на долгую жизнь среди этого летнего поля. Сердечко цветка билось с каждым отблеском света в капле, и от этого становилось чем то, что уже не принадлежало только ему, стало общим.

В это утро на полянке среди множества цветов был лишь один заметней всех. Наш Одуванчик сверкал и переливался на солнце. Он стал ловцом солнечных лучей. Невесомые лучики солнца наполняли Одуванчик своей легкостью, и цветок не смел дышать, казалось даже вздох в этой невесомости сорвет его с места, и он такой воздушный полетит к жгучему светилу…. Только сердечко Одуванчика не хотело больше бояться, оно могло теперь вобрать в себя, как капля весь мир и отразить его, оно было таким огромным, как мир. И Одуванчик глубоко вздохнул, поймал целую охапку солнечных лучей и взлетел. Конечно не весь, только пушинка с его макушки, нежная, как душа одуванчика, а на ее кончике маленькое общее сердечко Одуванчика и капельки. Ветерок подхватил пушинку, играя с ней, кружа в воздухе, понес куда-то.

На чердаке утро начиналось всегда у двух старых дощечек, наскоро заколоченных, чтобы закрыть малюсенькое оконце. Сначала в просвете появлялись первые несмелые лучи, потом солнце посылало все новую армию света, он смело проникал в пространство тыльной тьмы. Играл пылинками, кружил их в воздухе, прогоняя остатки ночи. И вот в этом потоке, среди пылинок неожиданно засверкала, заискрилась пушинка Одуванчика. Ветерок внес ее на чердак. Неужели этот полет прервется здесь, где застыло прошлое, здесь, где время утонуло в пыли? Сердечко Одуванчика забилось сильнее, но это была не тревога, как раньше, а трепет ожидания, подаренный ему капелькой. Сорвавшись вниз, он готов был вновь родиться. Одуванчик верил в чудеса, а его сердце научилось их творить. Пушинка опустилась во мглу, в туже минуту что-то там, в темноте заморгало и прослезилось, как слезятся глаза, если в них попадают соринки.

- Ой, я плачу! Но, разве я умею плакать, да что там, разве я умею смотреть? - произнес кто-то в темноте. Послышался шорох и тихие шажочки. Они стремились к свету, как все живое ищет спасение в лучах солнца. Это была маленькая тряпичная куколка, маленькое живое чудо на старом чердаке. Пуговичные глаза куколки были так круглы, что казалось, она всегда удивляется. О, если бы только было можно, сейчас пуговки-глазки хотели стать еще круглее. Целый мир вокруг и она живая в этом мире! Как это все могло случиться?

-Бом! - раздалось из темноты. Это старые часы, вновь пошли, стрелки затикали, безжалостно, как дворники, сметая пыль прошлого. Пыль теперь не висела в воздухе, она кружилась, она тоже старалась вобрать в себя дневной свет, и не как раньше поглотить его, а отразить глянцем нового.

- Тьфу! Устроила тут переполох! Только взгляните, пылища какая, и не осядет никак! - какие недовольные слова, правда произнесенные по- особому, будто даже с радостью. Это сказала старая летучая мышь, висевшая под самой крышей. Даже смотря на мир вверх тормашками, мышь могла разглядеть, самую суть происходящего.

- С днем рождения, дитя! Как же мы будем тебя называть, наша маленькая чердачная куколка? - сказала мышь и слетела пониже.

- Мы? А кто еще живет здесь, мне так интересно познакомиться со всеми, я ведь ничегошеньки еще не видела! - сказала кукла и ее глаза-пуговки засверкали еще ярче. Отражался в этих глазенках и залитый солнечным светом луг, и небесная синева, и прозрачная глубина утренней росы.

Из темноты чердака показался еще один ее обитатель - усатый жук. Жук почтительно поклонился и произнес нараспев:
- Ты только появилась на свет, а в твоих глазах уже целый мир, пусть же имя будет тебе Зорька, та, что принесла свет и жизнь на этот темный чердак. Что до меня, позвольте представиться, жук Александр, – жук хотел сказать еще что-то, но его перебила летучая мышь.

- А я буду называть тебя, милое дитя, Зорянкой! Однажды довелось мне слышать пение этой необычной птички. Я после ночных полетов возвращалась домой на наш чердак, торопилась успеть до восхода солнца и тут услышала необычное пение. Оно разливалось по лесу звонкой трелью, и восходящее солнце тонуло и путалось в этом звуке. Зарянка пела, возвещая миру о том, что начинается новый день! И пусть мне – летучей мыши и положено летать в ночной мгле, этот миг своей жизни, я считаю самым прекрасным! - Старая мышь замолчала, задумчиво покачиваясь на деревянной перекладине.

- Марта, ты нас в грусть не вводи, а то получается, будто тебя кто-то заставляет летать только по ночам? - сказал шутливо жук Александр. - Вот уж у кого выбора нет, так это у подвальных мышей. Те рады взлететь, убегая от кошки, да крылья им от природы не даны, - и Александр будто невзначай, поправил свои сложенные за спиной крылышки. Конечно, жук тоже умел летать, по крайней мере, у него были для этого крылья. Но тихая, припорошенная вековой пылью жизнь на чердаке не торопила его это делать.

Меж тем день разгорался, и Марте давно положено было спать, как любой другой летучей мыши. Попрощавшись, она взлетела и скрылась в темной пустоте крыши. Александр взял почетное дневное шефство над маленькой Зорькой, и весь день показывал ей свои владения. На этом пыльном чердаке он стал хранителем множества ценностей, целое поколение жильцов дома, переселяло сюда свои вещи.

- Люди, думают, что все это больше не нужно. Глупости, без этих вещей не будет самого главного – времени! Ведь только у времени есть и будущее, и настоящее и прошлое! Я - хранитель времени! - говорил Александр.

Меж тем, само время никого не спрашивало, никому не подчинялось, хотело и тянулось медленно, хотело - бежало. И сейчас оно мчалось быстро и весело. Дни сменяли ночи, и как добрые родителе вступали в свой дневной и ночной караул над миленькой куколкой Александр и Марта. Оберегали Зорянку, рассказывали и показывали все, что знали за свой долгий век сами. А Зорянка все это принимала, и каждый новый день и каждая новая ночь становились для нее чудом, так уж устроены были ее сердце и ее глаза – никогда не смыкаться, всегда смотреть на мир широко и удивленно.

Пролетело знойное лето, вместе с лучами света теперь на чердак проникала прохлада.

- Это пришла осень. Она всегда сменяет лето, - учил Зарянку мудрый жук. - Видишь ли, у всего есть порядок, и природа знает его лучше всех. Природа - мать порядка. - Жук теперь подолгу сидел, поджав лапки, на ворохе старых вязаных платков и говорил, что так теплое лето медленнее уходит из его чердачного хранилища.

- Я эти платки в молодости отвоевал у целой армии моли! Они ворвались к нам на чердак и стали грызть, уничтожать все, что видели на пути. Тогда я думал это конец, попрощался мысленно со всеми ценностями нашего чердака. Марта пришла мне на помощь. Представляешь, я ее раньше боялся до дрожи в коленках, прятался от нее по ночам именно в этих платках. Думал, пролетит неслышно надо мной и съест. А Марта меня не тронула, наоборот она всю моль поела. Та, что спаслась, улетела прочь и больше здесь не показывалась. С тех пор я оберегаю Марту, а она меня, а вместе мы храним покой на нашем чердаке.

Зорянка знала, что вслед за осенью на землю придет зима. Здесь на чердаке она не страшна, но все же жук Александр и летучая мышь Марта с тревогой ждали этого времени. Как и положено они были обязаны уснуть, и до наступления весны расстаться с любимой чердачной куколкой.

- Теперь ты остаешься охранять этот чердак и ждать, а весной мы обязательно встретимся, - жук прижимался к тряпичному платьицу Зорянки, кутался в него от холода. Зарянка тоже старалась согреть его, но что она могла, маленькая куколка, сделанная из ниток и лоскутков? Она села поверх вязаных платков и обещала жуку пристально охранять все ценности долгую зиму.

- Будь нашей зарей, милое дитя! Проснется природа, вместе с ней с лучами рассветного весеннего солнца вернемся и мы к тебе! - сказал жук, поцеловал куколку и зарылся глубже в старые платки. Той ночью и Марта последний раз прилетела к Зарянке.

Зима выдалась холодная, старый чердак уже как раньше не мог сдерживать мороз. Он проникал сквозь щели, пронизывал воздух. Зарянка сидела, и ее всегда распахнутые пуговки-глазки смотрели на тонкую линию света в заколоченном оконце. Чердачная куколка была сшита из лоскутков, которым морозы не знакомы, но ее глаза замерзали, ведь они, прозрачные и чистые были подарены ей капелькой росы. Жизнь в кукле замерзала вместе с ее глазами. У природы свой порядок. Настанет ее утро, ее мгновение, чтобы вновь пробудиться, из ледяных кристалликов стать каплей, прорости семенами новой жизни.