Дэв

ДЭВ
(Дэв — сверхестественное существо из мифов и сказок Средней Азии, аналог арабского джина, коварный и жестокий, властвующий над людьми)

Сюжет для киносценария

Предисловие:
1991 год, распался Союз ССР. Республики стали независимыми. Однако не во всех сформировалась демократия и жизнь стала свободной. Некоторые государства свернулись в авторитаризм, где репрессии и коррупция нашли новую стезю развития. В Узбекистане к власти пришел бывший коммунистический номенклатурный работник 53-летний Ислам Каримов. Он 27 лет правил страной как самый жестокий и циничный диктатор. Выгоду получили лишь его семья и близкие кланы. Остальной народ стал жертвой его режима. Именно об этом рассказ.

Фильм основан на реальных событиях, имевших место 1991-2016 годах. В фильме допущена вольная трактовка в отношении героев и исторических моментов

Основная линия: показать эпоху президента-диктатора Ислама Каримова (Дэва) через судьбу четырех главных героев, как режим ломал судьбы и жизни людей, высветить личную трагедию для каждого, как паразитировали криминальные персоны.
Фильм основан на реальных событиях. Будут смещены временные линии, увязаны события, персоны, обобщены истории. Это сделано для того, чтобы картина той эпохи казалась цельной.
В фильме продут исторически события:
- восстания в Андижане 2005 года;
- американская база К2;
- дружба с Путиным;
- репрессии против политических и религиозных заключенных (прототип тюрьмы Жаслык);
- преследование оппозиционеров, суды над политзаключенными.

Фильм будет фрагментирован на четыре истории, но иметь одну логику и увязанных второстепенных героев (президент, судья, министры, зэки, мафиози и т. д.). Временные рамки событий могут не совпадать, но это неважно. Все увязывается в один дискретный период.

История людей, которые будут основными героями:
1. Рустам Арипов (реальное историческое лицо), молодой человек, проживающий в Бухаре, бизнесмен. Хотел эмигрировать в Канаду. Его и семью расчленили муж и жена Караевы на органы для трансплантации. Суд прошел так, чтобы сокрыть интересы кланов, зарабатывавших на данной нелегальной операции.
2. Улугбек Ешев (реальное историческое лицо), молодой человек, проживающий в Ташкенте. Был осужден за грабеж, однако не вышел на свободу, так как уже в тюрьме на него повесили убийство российского авторитета Бориса Левина, а также заключенного Шухрата Абдуллаева и приговорили к казни. Мать Башорат Ешева (реальное историческое лицо) спустя 23 года продолжает бороться за него, веря, что он жив.
3. Санджар Умаров (реальное историческое лицо), бизнесмен, лидер движения «Солнечная коалиция», хотел реформ в Узбекистане и планировал баллотироваться в президенты. Однако Ислам Каримов использовал всю власть, чтобы посадить Санджара, отнял имущество, покарал родственников. Лишь благодаря США, Умаров получил свободу и уехал за пределы Узбекистана.
4. Гульнара Каримова (реальное историческое лицо), дочь президента Узбекистана. Карьеристка, коррупционерка, пират экономики. Использовала власть отца, чтобы обогатеть. Не брезговала ничем.
5. Ислам Каримов (реальное историческое лицо) — жестокий диктатор Узбекистана. Нервный, злопамятный, любит рукоприкладство, материться. Дэв.

Герои второго плана:
1. Судья Закир Исаев (реальное историческое лицо). Карьерист, беспринципный, жестокий, высокомерный, исполняющий любой приказ руководства. Будет судить Олиму и Фирудина Караевых, Улугбека Ешева, Санджара Умарова, Гульнару Каримову, Джамшида Каримова.
2. Министр Закир Алматов (реальное историческое лицо), который будет регулировать денежные потоки в своей системе, исполнять заказы на убийства от мафии и Каримова. Жестокий, высокомерный, беспринципный.
3. Джамшид Каримов (реальное историческое лицо), племянник Ислама Каримова, журналист. Будет за критику осужден на 11 лет в психушке.
4. Эшмат Мусаев (вымышленный обобщенный персонаж) — начальник тюрьмы, где будут отсиживать сроки Олима и Фирудин Караевы, Улугбек Ешев, Санджар Умаров, Гульнара Каримова.
5. Борис Левин (реальное историческое лицо), вор в законе, смотритель общака, заключенный в тюрьме.
6. Рустам Иноятов (реальное историческое лицо), глава СНБ, который будет появлятся эпизодически
7. Фирудин Караев (реальное историческое лицо) — декан факультета Бухарского технологического института общественного питания. Злой, свирепый, высокомерный и черствый. Взяточник. Карьерист. Подхалим. Жестокий и грубый со студентами. Убийца. Поставлял человеческое мясо в рестораны, кормил студентов.
8. Олима Караева (реальное историческое лицо) — директор фирмы по организации трудоустройства «Кора» (Черный) и председатель женской организации «Аёл» (Женщина). 41 год. Симпатичная. Наглая, лживая и лицемерная женщина. Жестокая. Убийца. Организатор подпольного хирургического зала для трансплантации органов.
9. Сайера Рашидова (реальное историческое лицо), Омбудсмен, безразличная ко всему женщина.
10. Акмаль Саидов (реальное историческое лицо) — директо Центра по правам человека.
11. Джейхун Караев (реальное историческое лицо) — сын Олимы и Фируддина Караевых, шизофреник.
12. Фархад Джураев (реальное историческое лицо) — брат супруги Рустама Арипова.
13. Дети Ариповых: 2-летняя девочка, мальчики 7 и 8 лет (реальные исторические лица).
14. Мистер Х (вымышленный персонаж) — неизвестная персона, представляет Ислама Каримова в теневых операциях и Владимира Путина в Узбекистане.
15. Светлана Артыкова (реальное историческое лицо), заместитель генерального прокурора.
16. Отабек и Шахло Ешевы (реальные исторические лица) — дети Башорат Ешевой.
17. Нигара Хидоятова (реальное историческое лицо) — политик, бизнесмен, одна из основательниц «Солнечной коалиции».
18. Главврач психиатрической больницы (вымышленный персонаж).
19. Владимир Путин (реальное историческое лицо) — президент России.
20. Сергей Лавров (реальное историческое лицо) — министр иностранных дел России.
21. Доктор Менгеле (вымышленный персонаж) — патологоанатом, хирург, врач-маньяк.
22. Татьяна Каримова (реальное историческое лицо) — супруга президента Ислама Каримова.
23. Лола Каримова (реальное историческое лицо) — вторая дочь президента Ислама Каримова.
24. Ректор Бухарского технологического института (реальное историческое лицо).
25. Студент Махмуд (вымышленный персонаж) — жертва Фируддина Караева. Его родители тоже вымышленные герои.
26. Фотограф Умида (реальное историческое лицо).
27. Три брата Абдуллаевых (реальные исторические лица) — заключенные, дети правозащитника Абдуллаева.
28. Шоврух Рузимуродов (реальное историческое лицо) — депутат Верховного Совета, правозащитник.
29. Журналист и эксперт Си-Эн-Эн (вымышленные персонажи).
30. Шавкат Мирзияев (реальное историческое лицо) — премьер-министр, после второй президент Узбекистана.
31. Махбуба Джураева (реальное историческое лицо) — супруга Фархада Джураева.

Характеристики героев:
- Рустам Арипов. Полненький среднего роста 28 летний мужчина. Добрый. Мечтатель. Упорный в своих поисках. Настойчивый в целях. Не любит ругаться. Любит своих детей, жену и родителей. Владелец салона красоты (парикмахерская и свадебная одежда). Закончил биологический факультет Бухарского пединститута.
- Улугбек Ешев, 18-летний парень в момент преступления, 26-лет в момент казни. Закончил школу. Занимался домашними делами, ходил на дзюдо, мечтал стать милиционером. Худой, высокий парень, серьезный, неопытный в жизни, пытающийся казаться сильным и бесстрашным, рискованным. Но на самом деле легко ранимым, слабохарактерным, поддающийся на уговоры. В конце жизни — жесткий, принципиальный, требовательный. Желающий начать новую жизнь, честную, быть нужным родным и стране.
- Джамшид Каримов, 35 летний парень, журналист, умный и веселый, позже сердитый и уставший, озлобленный на весь мир.
- Гульнара Каримова — хитрая и лицемерная женщина. Любит лесть. Жадная. Тщеславная и высокомерная. Глупая по уму. Мстительная.
- Санджар Умаров — спокойный и уравновешанный мужчина. Интеллектуал. Честный. Принципиальный. Патриот Узбекистана.
- Светлана Артыкова — жестокая и властная женщина, беспринципная, выполняющая преступные задания власти.
- Закир Исаев — жадный до денег личность, беспринципный, жестокий, нервный.
- Начальник тюрьмы Эшмат Мусаев — жестокий, лицемерный, создавший невыносимые условия в тюрьме, лгун и вор, убийца.

Дополнения: фильм должен сопровождаться печальной и трагической мелодией в восточном стиле. Темные тона, меньше солнечных дней. Фильм должен вызывать тревогу и безысходность жизни, отчаяние людей за текущую ситуацию и будущее. Серость, грязь, произвол и беззаконие. Насилие везде и во всем. Ложь и цинизм.
В фильме должны использоватся настоящие архитектурные комплексы Ташкента, Бухары и других городов и поселков.

ПРОЛОГ
Ташкент. Аэропорт. Совершает посадку самолет с бортовыми знаками Российской Федерации. Подают трап. Из салона выходит премьер-министр Владимир Путин, который несколько месяцев назад заступил на этот пост. Его сопровождают официальные лица. Путин с трапа осматривается, щурится и начинает спускаться.
Внизу его ожидает президент Узбекистана Ислам Каримов, его лицо непронициаемо, но в глазах горят искры презрения. По сравнению с плюгавеньким российским премьером он кажется великаном. Рядом с Каримовым стоит Мистер Х и ему президент говорит: «Смотри, этот коротышка, возможно, станет президентом России. Но все равно он мне не ровня. Я не люблю тех, кто из чекистов. Вот Боря — это все-таки достойный правитель. А этот...», - Каримов с презрением смотрит на подходящих российских чиновников.
Мистер Х спрашивает: «Хазрат, вы уверены? Я про Путина... Он может быть преемников Бориса Ельцина?»
Каримов, плюя на бетонную полосу: «Разве я когда-то ошибался? Он хочет, чтобы мы вернулись под лоно Российской державности, некий собиратель бывших земель. Это Ельцину было плевать на окраины Советской империи, но не этому чекисткому выкормышу. Только пока я глава Узбекистана — этому не бывать. Другое дело, что этот карлик, ощущая свою неполноценность, будет идти к цели кровью. Хотя мы не хуже его в этом деле».
Мистер Х: «Но свой первый зарубежный визит он совершил именно в Узбекистан... Он знает ваш статус и ваш политический вес».
Каримов, умехаясь: «Потому что у меня на него компромат. Когда он еще был помощником у мэра Санкт-Петербурга Собчака, то натворил немало криминальных дел, и все это досье у меня. Он это знает, и поэтому хочет наладить со мной отношения, чтобы я никогда не открывал эти бумаги».
Мистер Х улыбается и говорит: «Он боится вас...»
Каримов: «Хе-хе. Я держу его за яйца. А это главное в международной политике. Я держу его, а не он меня».
Путин уже на земле и идет с протянутой рукой к Каримову. Тот протягивает в ответ, но не трогается с места. Играет гимн Узбекистана, развиваются флаги двух государств, стоит почетный караул. Пресса все фиксирует на фото и видео.

Сюжет 1. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ТОСКЛИВАЯ ЖИЗНЬ

Часть 1.1. Рустам Арипов
1.1.1. Утро. Бухара. Улицы. Двигаются люди и транспорт. Торговля. Крепость Арк. Везде плакаты с изображением Ислама Каримова, президента. Рустам Арипов, в джинсах и куртке, весело бежит домой. Дом глинянно-кирпичный, старый, напротив Арк. Он заходит внутрь, во двор. Там мама, женщина шестидесяти шести лет, бухарская одежда, возится у тандыра — выпечка лепешек. Рустам здоровается с мамой, спрашивает, нужна ли помощь. Мама отвечает, что справится, пускай сын занимается своими делами. Замечает, что Рустам веселый, интересуется причиной.
Рустам отвечает, что все хорошо, его мечты скоро сбудятся. Мама улыбается в ответ. В это время из комнаты выходит, надевая пальто, 8-летний мальчик, он собирается в школу. Рустам обнимает его и говорит, что скоро он будет учится в другой стране. Мальчик удивляется: папа, в какой? Рустам отвечает, что пока рассказывать не будет, чтобы не сглазить.
Выходит с портфелем второй мальчик 7 лет — он идет в первый класс. Он говорит, что выучил стих про президента Каримова, что приказала ему выучить учительница, и начинает декларировать:
«Враги мечтали сжечь посёлки,
Поля, заводы, города.
Самим же жить при злате, шёлке,
Отнять свободу навсегда.

Нам врали свыше, память стёрли,
Лишили предков, путь закрыт.
Петля веревки есть на горле,
Москва расстрелы учинит.

Но наш Ислам, отец народа,
Он спас страну, он дал отпор!
Дождались Солнца мы восхода,
И ясен президента взор!

И расцветет в глазури неба,
Страна - родной Узбекистан.
У нас есть хлопок, много хлеба,
Свобода, сила и Коран!» - и мальчишка показывает учебник, где портрет Каримова.
Рустам замечает, что эти стихи лишь на время, скоро им не придется учить такое, есть мир, где совсем по-другому живут люди. А куда мы уедем? - удивляется сын. Рустам говорит, что пока это секрет и никому в школе нельзя говорить. Он провожает детей до калитки, желает им хорошего дня и возвращается во двор. Выходит пожилой отец, в чапане, спрашивает, куда он уходил так рано? Рустам говорит, что была встреча с Олимой-опой.
Отец хмурится, качает головой и говорит, что дурная слава у этой женщины, не следует ей доверять, хитрая она, и муж ее — человек, о котором отзываются нелестно. Рустам: «Ну, папа, эта женщина — крутая, все ее знают, все двери перед ней открыты, она входит спокойно в кабинет к хокиму области, начальнику СНБ и прокурору, она может решить все вопросы». Отец вздыхает и махает рукой.

1.1.2. Рустам заходит в комнату, где он живет с женой. На тумбочке работает телевизор, там идет новостная программа. Жена, в национальной одежде, прибирается, заправляет постель детей. В углу играется с игрушками 2-летняя дочь. Рустам подходит к дочери, берет на руки, целует, потом поворачивается к жена. Та спрашивает, как прошла беседа?
Рустам: «Мы прошли! Мы отправляемся в Канаду! Олима подтвердила наш статус! Мы должны отдать ей деньга за авиабилет. Наши анкеты заверило посольство Канады в Москве, есть разрешение на миграцию. Так что скоро мы летим в Оттаву через Москву».
Жена улыбается. Но потом говорит, что боится жить в чужой стране, может, пока оставим детей здесь, под присмотром наших родителей? Пока мы сами обустроемся там?
Рустам удивленно произносит: Что ты! Дети с первого дня должны приучаться жить в новой стране, учить язык и правила, потом им будет труднее. Да и нам без детей будет скучно.
Жена соглашается.
В это время по телевизору показывают Каримова. Он с презрением говорит: Все эти люди, кто уезжают за длинным рублем, все они лентяи, дангаса. Они убирают улицы в России, моют там туалеты, хотя могли бы работать на благо родины здесь. У нас полно работы дома. Поэтому он как президент презирает их и считает недостойными быть гражданами Узбекистана.
Рустам хмурится и бормочет, что работы здесь нет, а что есть — малооплачиваемая, не хватает на жизнь. Жена замечает, что у Рустама есть салон, грех жаловаться. На что Рустам говорит, что ему приходится делится доходами с проверяющими, иначе на него быстро состряпуют уголовное дело. «Ты знаешь, милая, соседа Ровшана? У него отняли кафе! Кто-то из прокурорских наехал. На Ровшана открыли уголовное дело, и теперь он сидит в следственном изоляторе. Его родные продают все, чтобы выкупить Ровшана», - сердито говорит Рустам.
Жена вздыхает.
«Без связей, без денег здесь не выжить, - говорит Рустам. - Или знакомство во власти или с мафией дружить. Здесь невозможно честно работать. Нет перспектив! Эта страна обречена на нищету и репрессии. Поэтому надо уезжать в Канаду!»
Рустам подходит и отключает телевизор. Потом говорит: «Олима-опа Караева сказала, что есть еще одно место. Какой-то кандидат заболел, то ли ногу сломал, то ли что-то там еще. Поэтому мы можем взять твоего брата Фархада».
- Но у Фархада жена Махбуба беременна, брат не может бросить жену в такое время, - возражает жена. - И она не очень-то хочет покидать родную Бухару.
Рустам мрачнеет: «Если он останется здесь, то не сможет поехать сам. А вместе нам будет легче, мы как одна семья. Там найдем работу, начнем высылать деньги, и тогда Махбуба с ребенком переедут к нам в Канаду. Нельзя упускать такой шанс!»
Супруга интересуется:
- Но есть ли деньги на него?
- Я найду! - обещает Рустам. - Я продам салон, свой бизнес, и денег хватит и на него.
Жена молчит, сосредоточенно о чем-то думая. Она походит к окну и смотрит, как свекровь достает из тандыра лепешки.

1.1.3. Ташкент. Аппарат президента. Ислам Каримов двигается по помещению, как разъяренный лев в клетке, рядом молча стоят чиновники, включая генералов Закира Алматова и Рустама Иноятова, они напряжены, боятся сказать лишнее слово. На мониторе запись взрывов теракта 19 февраля 1999 года, совершенных в столице. Везде дым, горящие машины, трупы на дорогах, оцепление милиции. Президент кричит: «Это покушение на мою жизнь! Найти мне всех, кто организовал взрывы в Ташкенте! Всех найти и казнить! Никого не жалеть!
- Мы этим занимаемся, - говорит Иноятов, глава Службы национальной безопасности. - Моя служба вышла на экстремистов в Афганистане. Лидеры религиозного движения Тахир Юлдаш и Джума Намангани, скорее всего, организовали взрывы!
- Хазрат, мы всех найдем! - заявляет Алматов, министр внутренних дел. - Составляем списки подозреваемых!
- Найдите семьи террористов, пытайте, можете убить, если будут молчать! - приказывает Каримов. - Всех кто верующий — в тюрьму! Всех религиозников, ваххабитов, всех кто носит бороду или платки, ходит часто в мечеть — всех арестовать! Они должны верить в меня, в президента, а не в Аллаха! Я им Бог на Земле! Я!
Чиновники соглашаются. Кто-то говорит:
- Хороший повод зачистить политическое пространство.
Каримов встрепенулся:
- Поясни?
Выходит самый засекреченный чиновник — Мистер Х, и он поясняет:
- Всех ваших недругов, оппозиционеров, независимых журналистов, ученых, всех, кто не согласен с вашей политикой, всех их под одну гребенку. Обвинить в терроризме или сотрудничестве с врагами — и посадить! Репрессировать! Чтоб никто не мог покушаться на вашу власть! Вам надо быть президентом всегда! И внушить народу, что без вас страна погибнет! Что террористы хотят вернуть старые порядки...
Каримов соглашается. И вдруг говорит:
- Отработайте версию, что это организовал мой враг — оппозиционер Мохамад Салих. И все верующие, все мусульмане... Всем устроить тут Ад!
- Это мы с радостью, - улыбаются Алматов и Иноятов. Мистер Х скалит зубы.

1.1.4. Мечеть. Люди выходят после молитвы на улицу, и всех их задерживают патрули и силком доставляют в милицию. Там избивают, требуют, чтобы они признались, что участвую в террористической организации, написали доносы на других верующих. Задержанные отказываются, и их продолжают пытать. Некоторые валяются на полу без сознания, со сломанными ребрами, которые торчат из одежды. Начальник РУВД звонит по телефону Алматову и говорит, что доставляют всех верующих из мечетей и их допрашивают на причастность к теракту. Но как определить, кто из них ваххабит-террорист?
Алматов говорит: «Ты что — инструкцию не читал? Там все же расписано! Надо не только верующих, а всех, кто носит бороду — это признак ваххабита».
Начальник: «Ох, вас понял, будет исполнено».
Милиционеры на улицах задерживают тех, у кого борода и заталкивают в машины. Визжат женщины, пытаясь защитить отцов и мужей, их дубинками разгоняет ОМОН.

1.1.5. Ташкент. Резиденция президента. Чиновники хотят пройти в кабинет Ислама Каримова. Охрана останавливает их и начальник говорит:
- Мы должны провести персональный досмотр. Приказ хазрата. После взрывов Ислам Каримов считает, что среди вас могут быть убийцы.
Министры расстерянны, но не смеют возразить. Начинается обыск карманов, прощупывание пиджаков, штанов. Доходит очередь до заместителя прокурора Светланы Артыковой. Охранник лезет ей в бюстгалтер, щупает груди, потом лезет под юбку, проводит ладонью по трусам и чулкам, после чего говорит:
- Все чисто.
Артыкова гневно отвечает:
- Я всегда чистая! - и с гордо поднятой головой вместе с другими чиновниками заходит к президенту.
Охранник слышит, как их встречает президент:
- Ну, надеюсь никто из вас не намерен меня подорвать? Завтра я проведу пресс-конференцию по этому поводу! Поэтому не обессудьте за проверку! Так теперь будет всегда, если вы допустили взрывы у меня под носом!

1.1.6. Ташкент, Пресс-конференция. Узбекские и зарубежные журналисты. Сидят за столом Алматов, Иноятов, Камилов, генпрокурор, все слушают. Ислам Каримов на трибуне и оттуда говорит: «Террористические акты совершили мусульмане. Радикальное течение — Исламское движение. Подготовил взрывы Мохаммад Солих, который сбежал за границу и получил политическое убежище в Норвегии. Мы объявили его в розыск через Интерпол».
Вопрос задает корреспондент ВВС: «Господин президент. Взрывы произошли недавно, следствие только началось, а вы объявили организатором человека, который когда-то был вашим оппонентом на президентских выборах и по некоторым данным даже набрал больше вас голосов. Но президентом стали вы. Теперь вы обвиняете его в террактах. А как же презумпция невиновности? Вы же гарант Конституции, как можете такое говорить?»
Все бледнеют, переглядываются. Каримов мгновенно побагровел, кашляет, нерно стучит кулаком по трибуне и выходит из-за зала. Приказывает: «Ну-ка, приведите мне этого выскочку-журналиста». Ему подводят журналиста ВВС. Каримов: «Ты что, самый умный Ты как посмел мне такие вопросы задавать? Тебя кто научил против меня выступать? Американцы? Русские? Кто?» - и он бьет журналиста в живот.
Тот сгинается, и Каримов начинает его пинать. Тут охрана пытается слабо, но остановить: «Хазрат, здесь много журналистов — будет скандал!»
Каримов плюет на лежащего на полу журналиста и уходит из здания. Министр иностранных дел Камилов говорит своему сотруднику: «Так, лишить этого журналиста аккредитации. И не пускать больше ни накакие пресс-конференции и брифинги!»
В углу стоит Мистер Х и курит сигару, усмехается. Ему нравится всё, что здесь происходит.

1.1.7. Ислам Каримов в своем кабинете, приказывает: «Усилить цензуру! Никаких статей против меня и моей власти! Всех журналистов, критикующих меня, прогнать с редакции, нигде не давать им устроиться на работу! Усилить пропаганду моих трудов и моих идей!»
Помощник записывает все на бумагу. Потом говорит: «Кстати, хазрат. Тут принесли книгу «Человек, определивший эпоху» - это про вас. Авторы — прокурорский работник и один академик в области экономики. Принесли самый первый экземпляр вам. Книга расписывает, что благодаря вам Узбекистан получил независимость от Москвы и от коммунизма, и теперь строит демократическое государство. И вы — отец узбекской свободы, гарант Конституции».
Каримов берет книгу, листает и улыбается, говорит: «Хорошо. Надо организовать, чтобы еще написали книги про меня. Найдите иностранных писателей, заплатите им, пускай пишут про мои реформы и мою роль в развитии Узбекистана. Видимо, надо пиарится, чтобы весь мир знал меня. А то все знают про террористические акты и оппозиционеров!»

1.1.8. США. Дипломаты узбекского посольства встречаются со Стивеном Фреддериком Старром из Университета Джонса Хопкинса и приглашают в Узбекистан, чтобы он написал хвалебную статью про Ислама Каримова. Приглашение принимает и в Лондоне эксперт из Института восточной политики Шинер Акинер, она прибывает в Ташкент, и ее у трапа встречает Мистер Х. Летит на «Узбекских авиалиниях» индийский журналист Алок Шекхар, чтобы писать позитивные репортажи о режиме Каримова.

1.1.9. Телевидение Си-Эн-Эн. В студии двое. Показывают кадры об Узбекистане: рынки, плохие дороги, много милиции, плохое жилье, нищие у станции метро. Журналист-ведущий спрашивает: «Многие эксперты утверждают, что президент Узбекистана привел свою страну к независимости?»
В ответ эксперт смеется: «Эх, какие эксперты — те, кого подкупили власти? Таких стало много — псевдоэкспертов. До независимости Ислам Каримов был партийным функционером, вы не найдет в печати ни одного выступления, где он призывает к независимости Узбекистана. Наоборот, он поддерживал сохранение Союза, особенно на мартовском референдуме 1991 года. Распад СССР начался в Москве, за независимость боролись республики Прибалтики, Грузия. А среднеазиатским республикам она просто на руки упала. И узбеки в один момент стали независимыми, свободными, только воспользоваться этим не сумели. И тогда Каримов стал единоличным владельцем своей страны. И он вошел во вкус править одному и вечно. Своих оппонентов он просто пускает в фарш».
По телевизору показывают, как Ислам Каримов участвует на последнем съезде КПСС в Москве и неуверенно поет «Интернационал». Рядом с ним поют Михаил Горбачев и Борис Ельцин.
Журналист: «Он проводит радикальные экономические реформы».
Эксперт в недоумении разводит руками: «Э-э-э. Какие реформы может провести человек, воспитанный на марксизме и сталинизме? Он не знает, что такое демократия и рыночные отношения. Он создал ту же самую деспотичную советскую систему, просто там за руль управления встали кланы и семьи, все ресурсы стали принадлежать им. Непотизм и коррупция — вот итог реформ Ислама Каримова. Но это он назвал «Великое будущее».
Журналист: «Сложная ситуация, когда Узбекистан экспортирует газ в Россию и Китай, а население вынуждено топить углем или кизяком — высушенным навозом домашнего скота. Это временные издержки?
Эксперт усмехается: «Вы думаете, уголь так просто купить? Местные кланы продают его втридорога, при этом уголь с низкой теплопроводностью. На газе наживаются семья Каримовых и близкие люди его круга, вся валюта остается зарубежом, в офшорах. Поэтому о газофикации нечего и говорить. Реформы — это попытка улучшить прошлую советскую систему. Иного предложить Каримов не может».
Журналист: «Так для того, чтобы провести реформы Каримов послал молодых людей учится на Запад. Ставка сделана на молодые кадры».
Эксперт: «И где они? Тысячи парней и девушек уехали на учебу в США, Европу, Японию, Южную Корею по линии Фонда «Умид», затрачены миллионы долларов, но по возвращении лишь единицы нашли работу. Остальные оказались или невостребованными, или они сами не захотели работать в коррупционной и малоэффективной экономике, уехали обратно. Так что кадровая политика себя тоже не оправдала. А у власти все те, кто формировался, будучи коммунистами».
Журналист: «Так что нет будущего у Узбекистана?»
Эксперт: «У Узбекистана нет настоящего...»
На экране кадры встречи Каримова с Альбертом Гором, вице-президентом США.
Журналист, показывает на экран: Каримов хочет, чтобы Узбекистан воспринимался как западная страна — сильная экономика, высокие технологии, высококвалифицированные кадры. Об этом он постоянно твердит с различных трибун. Поэтому тянется к Америке, Европе».
Эксперт, усмехаясь: «Каримова называют хазрат, то есть правитель, владыка! И этот хазрат назвал свою страну «Центрально-азиатским тигром», расчитывая на ресурсно-материальный потенциал. Но он забыл, что Запад — это права и свободы человека, это демократические выборы, независимая пресса и справедливый суд. Это многопартийность и парламент, имеющий полномочия предъявить импичмент президенту. Всего этого нет в Узбекистане».
Журналист: «Но на такую реформу Каримов не способен. Я вас правильно понял?»
Эксперт: «Несомненно. Он боится потерять власть, если все это вдруг появится в стране. Поэтому все партии карманные, парламент состоит из подконтрольных ему людей, в прессе царит цензура, гражданские активисты в тюрьме. Религия ушла в подполье и теперь угрожает безопасности стране. Поэтому Каримов вынужден дружить с Россией, хотя ее ненавидит. Просто Москва дает ему тот простор, те резервы, которые удерживают его власть и поддерживают статус в мире, включая ООН».
Журналист: «Так, значит, Каримов умеет дружить?»
Эксперт досадливо: «Каримов не умеет дружить — он в ссоре фактически со всеми соседями. Особенно ненавидит он Таджикистан. Поэтому заминировал границы. Каримов жесток как с соседями, так и со своим народом. Поэтому его называют «Дэвом».
Журналист припоминает: «Дэвом? Это демоническое существо в сказках Центральной Азии? Очень жестокое к людям...»
Эксперт кивает: «Да. Жестокость — это норма в странах восточной деспотии. Нежестокий и нелукавый правитель просто не сумел бы удержать власть в своих руках. Предшествующие государства до коммунистического деления региона 1920-х годов, а это Бухарский Эмират, Кокандское ханство и Хивинское ханство, были образцами такой деспотии. Каримов просто возродил средневековые обычаи и механизмы управления народом и государством. И слегка подлакировал современными политическими тенденциями».

Часть 1.2. Улугбек Ешев
1.2.1. Тюрьма. Ключая проволока, вышки, пулеметчики, собаки. Огромные щиты-плакаты с изображением Ислама Каримова. Утро, поднимается солнце. Холодно. На плацу заключенные, плохо одетые, все поют гимн Узбекистана, приложив руку к сердцу. Они дрожат от ветра. Плохо поющих или не знающих текст прям там избивают надзиратели, до крови. Некоторых обездвиженных и без сознания уволакивают по приказу офицера зэки в медчасть. Среди заключенных есть два африканца, они не могут правильно выговорить узбекские слова, и надзиратели их избивают, кричат: «Вы, обезьяны, учите наш язык! Пойте правильно! Пока не выучите, все заключенные будут стоять на плацу и петь!» Один машет рукой на вышку, и гимн начинается снова, опять все поют, злобно смотря на африканцев.
Начальник тюрьмы Эшмат наблюдает за всем этим со своего окна, пьет пиалу с чаем и довольно улыбается. В кабинете портрет Каримова. На столе много еды, алкоголь. Рядом стоит Мистер Х и спрашивает: «Кто это за экзотические «фрукты»?
Эшмат с презрением на лице: «Негры что ли? А-а, мы их называем «бананы». Ведь африканцы как обезьяны жрут бананы, хахаха».
Мистер Х: «И как эти дети саван попали к нам?»
Эшмат, помешивая лед в стакане: «Наркокурьеры, транзитники. Провозили в своем желудке капсулы с наркотиками. У одного произошел разрыв — умер прямо в салоне самолета. Сняли всю команду, проверили — там героин в желудке, высирали по нескольку часов. Дали большие сроки».
Мистер Х: «И как им наше гостеприимство?»
Кто-то из зэков пинат по заднице африканцу, мол, пой нормально. С окон начальника тюрьмы это хорошо просматривается.
Эшмат смеется: «Наши тут тотализатор устроили. Заставляют негров глотать капсулы, в которых цианистый калий. Если выживут, то им дают награды...»
Мистер Х: «А если нет?»
Эшмат пожимает в безразличии плечами: «Если нет — то двое уже сдохли. Похоронили на тюремном кладбище. Их государству Конго нет никакого дела до своих граждан. Им даже сообщать не стали. Двумя неграми меньше на земле — лучше дышать».
Мистер Х смеется.
Эшмат, вспоминая: «Э-э-э...Где мой гонорар? Мы же договорились...»
Мистер Х поворачивается к нему, хмурится и прозносит несколько зло: «Сейчас подвезут».

1.2.2. Показывается другая часть тюрьмы. Парник, где выращиваются помидоры и огурцы. Улугбек Ешев в тюремной робе обрабатывает грядку, он сосредоточен, ни с кем не разговаривает. Рядом два заключенных тоже работают и перешёптываются. Один говорит: «Слушай, вчера замочили Шухрата».
- За что? - спрашивает второй.
- Не захотел свой бизнес на воле отдать! На него заказ пришел, задушили прям в камере! Лучше бы отдал — жив остался бы!
Второй, качая головой: «Кто-знает, кто знает... А кто убил — лохмачи?»
Первый: «Нет, сами надзиратели. Но сделали так, мол, повесился от неразделенной любви к сокамернику. Типа, педерастом был...»
Второй сокрушенно качает головой и шепчет: «Твари...»
Улугбек слышит, хмурится, но продолжает работать, не отвлекается. Мимо проходит надзиратель, рядовой, и говорит: «К обеду чтобы закончил. Принесешь урожай в столовую для сотрудников! Смотри, чтобы помидоры были крупными и целыми!» - и грозится дубинкой.
- Хорошо, - отвечает Улугбек, опасливо смотря на дубинку. Он, как и все «обитатели» тюрьмы, не симпатизирует тем, кто их охраняет.
- После обеда пойдешь в швейный цех, - приказал надзиратель, плюет на пол и идет дальше, стуча дубинкой по стенам.

1.2.3. Улугбек молча ест в столовой. Заключенные все сосредоточены принятием пищи, даже не общаются, злые, мимо проходят надзиратели. Один из них подходит к Улугбеку и спрашивает: «Эй, ты вчера написал прошение президенту Каримову о помиловании?»
- Да, - ответил Улугбек.
- Сегодня опять напишешь и скажешь, что виноват перед президентом и родиной, что ты отработаешь свою вину, что готов умереть, но сделать все, чтобы Узбекистан расцветал! - требует охранник, стуча дубинкой по столу, что подпрыгивает посуда с едой.
- Напишу!
- И вы тоже пишите, мерзавцы! - орёт охранник другим заключенным, тыкая в них дубинкой. Заключенные терпят эти унижения. Потом охранник подходит и бъет одного из заключенных: - Ты плохо написал письмо! Не искренности в словах! Ты мразь и сволочь! Ты не уважаешь нашего президента! - пинает упавшего. Тот не сопротивляется.
Все заключенные замерли, молчат. Потом продолжают кушать. В их глазах испуг.
Тем временем в столовой пео телевизору идет литературная передача и поэт декламирует стихи:
«Спасибо, президент, за счастье,
За дом, за свет и за уют!
За помощь, доброту, участье,
И зло, война нас обойдут!

Вы наш пророк и наш учитель,
Спаситель родины, рахмат!
Морали высшей есть блюститель,
Хвосты враги пускай поджат!

Мы любим президента сердцем,
И без него наш век в ночи.
Политик с юмором и перцем,
Но держим в ножнах мы мечи!

Врагу отпор, вся власть - Исламу,
Идем к расцвету, держим курс!
С умом и совестью прям к Храму,
На то моральный есть ресурс!»
Улугбек смотрит на передачу и молча есть бурду. Охранник кричит, чтобы все смотрели телевизор, учили этот стих, мол, завтра спрошу с вас.

1.2.4. Швейный цех. Послеобеденное время. Улугбек работает за швейной машинкой, вышивает трусы. Рядом зэки другие тоже за работой. Охранники ходят рядом и смотрят, как кто выполнил норму. «Пауза, мезавцы!» - кричит охранник. Улугбек встает, разминает затекшие члены и идет. Он стоит у окна, рядом сокамерник Иван, русский, спрашивает: «Что будешь делать, если освободишься?»
Улугбек, задумчиво: «Я когда-то хотел стать милиционером. Ходил на дзюдо, готовился к экзаменам. Но теперь дорога мне закрыта. С уголовным прошлым в органы не берут. Найду любую честную работу. Я сделаю все, чтобы никогда не попасть сюда. У меня есть братишка и сестренка, есть мама, я должен заботится о них».
Иван: «Но у тебя нет профессии».
Улугбек: «Я умею шить. Я открою цех по пошиву одежды... или парник свой. Я буду зарабатывать деньги честным трудом. А выучится я всегда успею. Поступлю все равно в вуз. Может, стану тренером по дзюдо, буду учить детей...»
Подходит пожилой охранник, более человечный. Он говорит: «Улугбек, я слышал, что готовится «золотая амнистия». Те, кто осужден впервые и не за столь значительные преступления, кто из малоимущей семьи, тот имеет шанс попасть под амнистию, выйти на свободу. Напиши письмо в Аппарат президента. Может, Ислам Каримов смилуется над тобой. Ты парень добрый, уверен, что случайно попал сюда...»
Улугбек кивает и говорит: «Спасибо, да, я так сделаю».

1.2.5. Администрация тюрьмы. Начальник Эшмат сидит за столом. Стоит напротив Мистер Х, курит. Заходит мужчина в черном костюме и молча бросает на стол конверт. Начальник берет и пальцами вскрывает — там пачка долларов. На его лице ухмылка.
Мистер Х: «Это за Шухрата. Хорошо сработано. Но чтобы мы тут нипричем. Человек сам от мук совести повесился. Его бизнес — уже наш».
Эшмат кивает: «Не впервой, все сделаю как надо. Но Шухрат — крупная личность. У него связи. Надо будет многих подмазать. Просто так с меня не слезут».
Мистер Х: «Не набивайте цену, Эшмат-ака. У вас все здесь схвачено. А у нас — там, за проволокой, - и он кивает в сторону. - Мы платим достойно и достаточно. Торг здесь неуместен».
Эшмат скалит зубы, прищуривается. Потом предлагает выпить гостям текилу. Те отказываются и уходят. Эшмат смотрит им вслед, ковыряя в носу. Потом достает толстую книгу «Гестапо: методы работы» и начинает читать с места закладки.
За окном избивают африканцев. Те на своем языке просят пожалеть их, но надзиратели не знают африканских языков, ни английского, поэтому продолжают бить, крича: «Разговаривайте с нами на узбекском, «бананы»!».

1.2.6. Ночь. Тюрьма. Прожектора освещают платц, на вышке дежурят охранники с пулеметами. По колючей проволоке, ограждающей территорию тюрьмы проходят искры электричества, одна птица задевает провод и мгновенно сгорает. Улугбек лежит на шконке. Рядом сокамерники — из числа «лохмачей» - избивают религиозного заключенного. Другие в камере не реагируют, боятся. Религиозный хрипит и дергается, весь пол в крови. Избивавшие его «лохмачи» матерятся, один говорит: «Эй, нам сказали его не убивать, а лишь проучить! Он должен Ислама Каримова любить больше, чем Аллаха!»
- Подохнет - не страшно, впервой что ли? - зло отвечает другой, более мускулистый.
Улугбек шепчет, закрыв глаза: «Ох, я должен отсюда уйти, я не хочу это видеть, я не хочу это знать! Я хочу домой! Скорее! Мне бы выдержать это!»
По коридору ходит надзиратель, открывает окошко, смотрит на полуживого избитого заключенного, лежающего на полу, и снова закрывает, идет дальше.
Утром два африканца моют пол, смывая кровь. Они сосредоточены, не общаются даже друг с другом. Из динамика раздается гимн Узбекистана: «Серкуёш, хур улкам, элга бахт, нажот,
Сен узинг дустларга йулдош, мехрибон, мехрибон!
Яшнагай то абад илму фан, ижод,
Шухратинг порласин токи бор жаҳон!»
Африканцы старательно шепчут слова гимна: «Олтин бу водийлар — жон Узбекистон,
Аждодлар мардона рухи сенга ёр!
Улуг халк кудрати жуш урган замон,
Оламни махлиё айлаган диёр!»

1.2.7. Омбудсман Сайера Рашидова в шикарном костюме от Версачче идет по тюрьме. Ее сопровождает заместитель генерального прокурора Светлана Артыкова, на руках дорогие швейцарские часы. Везде цветы, красная дорожка. Портреты Ислама Каримова на каждом углу. Заключенные хорошо одеты, здороваются, приложив руку к сердцу. Обмудсмена сопровождает начтюрьмы Эшмат и его сотрудники. Эшмат: «Сайера-опа, у нас полный порядок, все в рамках закона. Санитария и чистота. Хорошая еда. Отдых. Есть сауна и бассейн для здоровья, тренажерный зал. Заключенные имеют право на встречу с родными. Есть досуг — библиотека, кинотеатр. Заключенныен играют на музыкальных инструментах».
Тут один заключенный из шеренги кричит, не выдержав лживых слов начальства: «Это ложь! Нас избивают! Постоянно в карцерах сидим! Нет никакой медицины! Мы умираем от дезинтерии и боли! Не дают свиданий! Нам запрещают молиться Аллаху! Бассейн и сауна — для охранны! Нас туда не пускают!»
Омбудсмен в недоумении смотрит на заключенного: «Как? Это вы серьезно?» - и она поворачивается к начальнику, как бы спрашивая с него.
Эшмат бледнеет, его пальца дрожат. Сотрудники тюрьмы тоже волнуются. Артыкова с гневом смотрит на кричащего, хочет что-то сказать, но заключенный продолжает кричать: «Да, нам не дают свиданий с адвокатом! Нас каждую ночь избивают! Наши передачи не доходят до нас! От нас требуют денег! Вымогают деньги от наших родных! Вы, Омбудсмен, вы не отвечаете на наши письма!»
Рашидова спокойно отвечает: «Разве? Да я не получала от вас письма!»
Эшмат перехватывает инициативу: «Да этот заключенный — псих! Сегодня выписали из психотделения! Но мы его сейчас же отправим обратно на лечение. Видно, что не долечили его врачи!»
Артыкова: «Да, к сожалению, здесь есть и психически нездоровые люди, госпожа Рашидова».
Омбудсмен спрашивает у других заключенных: «Скажите мне, это правда? - что сказал ваш товарищ?».
Эшмат злобно смотрит на ряд зэков. Те бормочут: «Нет, нет, это ложь. Тут все хорошо. Вкусная еда! Нас лечат. Читаем газеты. Любим Ислама Каримова! Наш товарищ просто псих. Шизофреник!»
Начтюрьмы: «Ну, вот видите, Сайера Шарафовна, у нас все честно и справедливо. Вот у нас два представителя Африки, тоже довольны — спросите их».
Надзиратели выталкивают одного африканца. Тот говорит с трудом по-узбекски: «Все хорошо. Я доволен. Здесь лучше, чем в Конго! Я хочу остаться тут жить, в этой тюрьме. Здесь соблюдаются мои права и свободы! Я люблю президента Ислама Каримова!»
Рашидова улыбается: «Да, я убедилась, что ваша тюрьма — образцовая», - и идет дальше. Артыкова двигается тоже, незаметно кулаком показывая заключенным, мол, вы у меня допрыгались! Заключенные в ужасе делают шаг назад, прекрасно понимая, что это не пустая угроза.
Эшмат кивает сотрудникам, и они хватают заключенного, критиковавшего режим, и ведут в камеру. Дверь закрывается, но слышно, как он истошно кричит, по полу течет кровь, выползают кишки... Играет гимн Узбекистана. Один африканец ладонью закрывает глаза, он в ужасе. Второй поет гимн: «Багри кенг узбекнинг учмас иймони,
Эркин, ёш авлодлар сенга зур канот, зур канот!
Истиклол машъали, тинчлик посбони,
Хаксевар, она юрт, мангу бул обод!»

1.2.8. Кабинет у Эшмата. Полный стол еды и напитков. У всех хорошее настроение. Сидят Эшмат, Омбудсмен, Артыкова и еще несколько человек, официант разливает вино в бокалы. Артыкова рукой останавливает официанта и показывает на водку, мол, она хочет пить его.
Эшмат торжественно говорит: «У нас в учреждении перед коллективом стоит не простая задача — перевоспитать религиозников. Это очень и очень сложно».
Омбудсмен, пробуя красное вино «Бордо»: «Вы имеете ввиду верующих?»
Артыкова: «Нет, верующие — это те, кто признал хадж Ислама Каримова святым и что он ставленник Аллаха в Узбекистане - хазрат. Те, кто это отрицает, кто считает, что Ислам Каримов — кяфир, а не мусульманин, то есть остался коммунистом, то это религиозники. Иначе говоря, ваххабиты-террористы. Вот это и отделяет религиозников от верующих. Поэтому мы судим и наказываем только религиозников. А верующих мы не трогаем!»
Обмудсмен, вздыхает: «Ах, вон оно что! Теперь я поняла. Спасибо».
Артыкова: «Коран — священная книга для мусульман. Но труды Ислама Каримова — это продолжение Корана, это книги для мусульман Узбекистана. Потому что наш хазрат такой же, как пророк Мохаммед. А Каримов для народа написал много хороших книг!»
Эшмат поддерживает: «Да, да, у меня в тюрьме все заключенные изучают книги, написанные хазратом! Я тоже иногда читаю. Но там слишком сложно для меня. Поэтому читаю по одной странице в день! Ведь надо вникать в смысл написанного, а не просто читать!» - и тут начальник тюрьмы встает из-за стола и кланяется портрету Каримова. Все хлопают ему, расценив жест преданности правителю.
Артыкова поднимает бокал и говорит тост: «За нашего хазрата. За великого Ислама Каримова, который ведет страну в великое будущее!»
Все встают и отвечают: «За хазрата и великое будущее!»
За окном маршируют на плацу заключенные. Африканцы поют гимн, все подхватывают. Надзиратели подгоняют их дубинками.

1.2.9. В кабинете сидят Эшмат и Светлана Артыкова, стол еще накрыт, и они лениво доедают свои блюда. Гости ушли. По телевизору демонстрируют фильм «Джентельмены удачи», сцена в тюрьме. Эшмат хохочет, когда «Доцент» разговаривает с бандитами-сокамерниками.
- А вы сентементальны, Эшмат, - надсмехается Артыкова.
- Работа делает меня таким. Я ведь все принимаю близко к сердцу. Но хазрат сделал мое сердце каменным, иначе я не смог бы устроить Ад здесь всем подонкам, - отвечает начальник тюрьмы. - Признаюсь, я всегда мечтал работать в тюрьме. Когда-то хотел стать палачем — мне казалась эта профессия очень таинственная, рискованная. Понимаешь, что жизнь человека на острие твоего топора — тут ты как бог!
- Читали книги про палачей? Был такой испанский инквизитор Торквемада, по его приказу казнили десятки тысяч людей, которых церковь признавала еретиками, колдунами, ведьмами. Вы как Торквемада, сеньёр Эшмат.
Эшмат смеется: «Не знаю я про такого Торквемаду. Не смотрю испанские фильмы. Я люблю американские фильмы, там, где показывают, как делают деньги. В Америке настоящие деньги и настоящая жизнь! Но есть один фильм, который я ненавижу. Это «Побег из Шоушенка» - там начальник тюрьмы выставлен полным илдиотом, которого облапошил обычный уголовник. А мы разве такие? На нас держится вся система государства: мы из негодяев делаем граждан страны, которые верой и правдой служат правителям. Тюрьма сейчас — это и искусство, это и воспитание, это и труд, это и порядок, это и справедливость. Это Ад для богохульных существ! Мы очишаем наш мир от мерзости!»
Артыкова насмешливо смотрит на него и спрашивает: «А доктор Менгеле что смотрит? Он же часто сюда приходит...»
Эшмат вздрагивает, оглядывается, потом нехотя отвечает: «Ну... больше про зомби и мертвецов. Он работать любит с трупами, а не с живыми людьми. Не зря начинал как паталогоанатом... Иногда мне кажется, что он рассматривает мои кишки...»
Прокурорша смеется.
На платцу лежит трупом один заключенный — он не выдержал двухчасовой муштры по холодному платцу. Два африканца по приказу надзирателей берут его и несут в морг. Лица заключенных отрешенные, безразличные, каждый понимает, что такое ждёт и их.

Часть 1.3. Санджар Умаров
1.3.1. Ташкент. Аэропорт. Прилетает самолет из Нью-Йорка. Санджара Умарова встречают коллеги и везут в офис. Они едут по Ташкенту в автомобиле. Везде развешаны транспаранты с изображением Ислама Каримова, цитатами его речей. Стоят также на каждом перекрестке милицейские посты. По радио читают отзывы, как народ благодарит Каримова за мирное небо и благополучие. Санджар морщится и просит выключить радио. «Я не хочу слышать этот бред — отвык от такого в Штатах», - говорит он.
Подъезжают к офису Profinance. В кабинете уже ожидают его сотрудники. Санджар садится за стол и просит доложить, как идет проект. Один из менеджеров отвечает, что есть проблема.
Санджар, откидываясь на спинку кресла: «Ага, поясни».
Менеджер объясняет, что проект преобразования природного газа в жидкое сталкивается с трудностями реализации в Узбекистане. Люди в верхах советую решать это через швейцарско-узбекский «Зеромакс».
Саджар, наморщившись: «Вот как? Но «Зеромакс» - это компания Гульнары Каримовой. Все что проходит через нее — имеет грязную репутацию. Там полная коррупция! Я знаю директора «Зеромакса» Мирадила Джалалова — он фактически отмывает деньги олигархов и мафии!»
Менеджер: «Да, так и есть, там сплошная коррупция. Господин Джалилов мне сказал, что выбор есть между выплатой 100 миллионов долларов другим интересам или выплатой 50 миллионов долларов тем, кого он, Мирадил, представляет. Представляет, естественно, Гульнару Каримову. Он также потребовал, чтобы «Зеромакс» получил долю в нашем проекте. По сути, чтобы получить одобрение, наша группа должна заплатить крупную взятку Гульнаре Каримовой, а через нее - президенту».
Санджар отказывается это делать: «Никогда! Так и передайте господину Джалалову! Мы — узбекско-американская фирма, не работает с криминалом! У нас есть ответствекнность и перед законами США»
Менеджер: «Хорошо. Ноя уверен, что будут последствия!»
Санджар сердится: «Да, будут. Но это не худшее, чем то, что мы втянемся в черные схемы и сами криминализируемся. Тогда нами легко будет чиновникам управлять!»

1.3.2. Ташкентская область. Завод по переработке газа. Санджар обходит с группой сотрудников. Ему жалуются, что нарушаются поставки то деталей, то оборудования, то таможня задерживает груз. «Постоянные проверки, отвлекают нас от основной работы», - жалуются они. - Требуют взяток или откатов». Санджар резко отвечает: «Нет, никаких взяток! Все делаем по закону. Понятно?»
- По закону долго и неизвестно, когда мы получим результат, - говорит сотрудник, нервно теребя бумаги в руках. - А так мы быстрее всё решим. Вы же знаете, где мы живем. На словах полная свобода бизнесу, на деле — везде препоны и барьеры, рэкет и репрессии».
- Если мы один раз дадим взятку, то будем давать всегда, и тогда мы просто втянемся в коррупцию и станем уязвимыми для власти, - отвечает Санджар. - Я постараюсь утрясти эти вопросы.

1.3.3. Санджар едет домой, в столицу. Тут останавливают движение на дороге. Милиция ставит знаки «Проезд запрещен», людей отгоняют от дороги. Водитель поясняет, что проехать должен кортеж президента. Санджар видит, как стоит карета «скорой помощи», врач кричит, что нужно отвезти больного срочно, требуется операция, но милиционер не пропускает, отвечает: «Мне плевать! У меня безопасность хазрата превыше!» На крышах расположились снайперы, которые смотрят на мир через оптические прицелы. Это жуткая картина. Проходит час, и лишь потом на большой скорости проезжает президент, окруженный бронемашинами и автоматчиками.
Ислам Каримов, сидя внутри бронелимузина, презрительно смотрит на людей у дороги. Он ненавидит этот народ.
Санджар хмуро смотрит вслед за кортежом и качает головой: «Эх, это разве президент свободной страны? Он боится своего народа! Это надо же натворить столько черных дел, чтобы боятся мести! На самом деле, Каримов — дэв!»
Машина трогается, но Санджар слышит, как сетует врач: «Ох, Боже, пациент умер в машине, не дождался помощи. Что я теперь скажу его родным» - на лице врача написано горе и отчаяние.

1.3.4. Дом Санжара Умарова — хорошо отстроенный особняк. Картины семьи: отец — академик, директор Института Физика-Солнце, в кругу ученых или партработников. Награды, развешанные на стенах. Много книг. Маски и изделия ручного искусства, что привез из Африки Санджар, когда работал там.
Санджар находится в кругу родственников. Они ужинают. Спрашивают, как там в Америке? Санджар отвечает: «Да, спасибо, там все хорошо, но моя цель — сделать жизнь в Узбекистане такой же сильной и достойной как в Штатах. Поэтому я здесь».
Все вздыхают: «Санджар, но здесь другие люди, другое время. Здесь весь бизнес под контролем власти. Везде всем надо платить. Это Восток. Тут ничего не движется без «смазки». Пойдешь против правил — посадят! Ты видишь, как ловят верующих! Они проходят через Ад в тюрьмах Каримова. Это как нацистские концлагеря! Кто туда попадает не всегда возвращается или возвращается инвалидом!»
- Я буду платить только налоги, - сердито говорит Санджар. - Это моя обязанность. А взятки платить никому не стану! Я хочу работать честно!
Тетя говорит: «Эх, Санджар, ты бы пошел по стопам отца — академика. Был бы ученым, делал открытия, может, получил бы Нобелевскую премию. А бизнес — это опасно. Весь бизнес под себя подмяли силовые структуры. Говорят, министр внутренних дел Алматов контролирует обмен валюты, золотодобычу, проституцию, миграцию, а глава службы безопасности Иноятов — банковские трансферты, внешнюю торговлю, хлопок, металлы. Гульнара Каримова — туризм, выставки, гранты, газодобычу, ювелирную промышленность, масс-медиа. Здесь все схвачено. Даже у прокуроршы Светланы Артыковой говорят, есть бизнес».
Слово вставляет племянник Санджара: «Дядя, в Узбекистане есть и черный рынок органов. Говорят, режут людей на органы и вывозят в Москву, там платят огромные деньги! Так что мы страна, где все делается нелегально!»
Санджар: «Тетя, племянник, наша страна только десять лет как после падения социализма. Но мы так и не выбрали правильный курс. Все эти реформы, что проводит Каримов, это тупик. Это путь вникуда! Нам нужно менять направление, делать совсем другие реформы! Иначе мы окажемся на пороге гражданской войны и полной нищеты! А наука... не сейчас, тетя. Я хочу поднять бизнес, чтобы потом иметь возможность инвестировать научные проекты. Так делают в США. И так будет здесь. Нам не нужны бесполезные исследования, которые связаны только с плагиатом чужих работ или прославлением президента. Это не наука. Это пропаганда и идеология. Да, племянник, с органами ты меня озадачил. Надо закрыть нелегальный донорский рынок — это преступно!»
Кто-то из родных спрашивает: «Так что ты хочешь? Чтобы было иначе? Но как? Ислам Каримов вечен, и пока он у власти, ничего не изменится!»
Санджар встает из-за стола и отвечает: «Скажу честно, буду создавать партию. Ту, которая начнет разрабатывать и проводить реальные реформы. Мы сейчас на раскачке от прошлой советской системы к рыночной. Но затормозились. Нужно ускорение. Новый курс. Без партии это невозможно».
Все пугаются, охают: «Ох, что ты, что ты! Какая партия! Это же политика! Никакой партии не может быть без разрешения Ислама Каримова! Не губи себя и не подставляй нас! Или уезжай в Штаты! Здесь бизнеса не будет, если не хочешь принимать правила игры».
- Какой игры? - не понимая, спрашивает Санджар.
- Плати взятки — и воруй! - отвечает племянник.
Санджар начинает взволнованно ходить по комнате. Родные с тревогой смотрят на него.
- О боже! Почему нельзя честно работать? - спрашивает Санджар. - Мы богатая ресурсами страна и при этом нищий народ! В кишлаках нет газа и света, там топят кизяком — высушенными коровьими фекалиями! И это в 21 веке? У нас чиновники разъезжают на дорогостоящих машинах, тогда как люди ездят на арбе или ишаках! Машины недоступны для большинства населения. Нет нормальных дорог! До сих пор проблема воды в отдаленных регионах! Отсутствуект канализация. Инфекционные болезни! Высокая смертность от кишечных заболеваний! А вместо больниц здесь строят помпезные и никому ненужные сооружения! Президент закупает самолеты для личного полета! Невозможно по городу ходить — везде полицейские. Когда проезжает президентский кортеж — закрывают на два часа дороги, людей заставляют отворачиваться от дороги, чтобы не смотреть на президента. На крышах стрелки! В любой момент могут убить по подозрению в чем-то! Такое нельзя больше терпеть! Нужны политические реформы!
Тетя вздрагивает:
- Ты против президента?
- Я против системы, которую он построил, - сердится Санджар. - Не может человек, который родился при Сталине и воспитался коммунистом, быть рыночником и демократом! Он — диктатор! Но мы должны строить свободную республику! Без тирании и репрессий.... Сегодня я видел, как умер больной в машине «скорой помощи». Его не доставили в больницу, потому что перекрыли дорогу...
Родственники умоляют это не говорить: везде уши — донесут! Молчи лучше!
В досаде Санджар покидает зал и уходит в свою комнату. Все сидящие за столом молчат и заканчивают ужин.

1.3.5. Вечер. Санджар едет к друзьям-единомышленникам, на частную квартиру. Его кузина Нигара и Надира Хидоятовы, правозащитники, активисты и другие там; они обсуждают вопросы свободы и прав человека, проблемы осужденных, находящихся в тюрьмах. Там сидят и бизнесмены, у которых проблемы с бизнесом. Все хотят каких-то реальных изменений, предлагают свои идеи и проекты. Всего человек двадцать.
На столе чай и печеньки. На стене фотографии доктора исторических наук Гогы Хидоятова, артистов театра и кино Абрара Хидоятова и Сары Ишантураевы. Много книг на стеллажах. Вполне интеллигентная обстановка.
Санджар, вступая в диспут: «Мы не решим ничего, пока не заявим о себе как о политической силе. Нужно создавать партию. Ту, которая отстаивала бы интересы людей, бизнеса, бюджетников, пенсионеров. Нам нужно занять места в парламенте и принимать правильные законы. Иначе мы вернемся в прошлое, в советскую эпоху, точнее, в сталинизм».
Нигара замечает: «Санджар-ака, но партия уже есть — это «Озод дехконлар», которую я создала несколько лет назад, у нас много сторонников и членов. Проблема в том, что власти не дают нам официальную регистрацию. Однако мы представляем реальную силу и интересы крестьянства. У нас есть правозащитные организации. Есть гражданские активисты. Журналисты, священнослужители, даже представители силовых структур, которые тоже хотят изменений в стране. Нам нужно объединение всех прогрессивных сил».
Санджар, задумчиво: «Это хорошая мысль».
Присутствующие поддерживают.
Нигара продолжает: «Нам нужно создать коалицию из партий и неправительственных организаций. И с ней идти на парламентские и.... можно на президентские выборы. Почему бы и нет? Ислам Каримов — не вечный правитель. Нам нужна демократическая смена власти. Если не мы, то к власти придут радикалы или еще хуже тираны из числа репрессивных персон — тот же Иноятов или Алматов, или Артыкова, или судья Закир Исаев».
Идет обсуждение платформы «Солнечной коалиции». Предлагается избрать руководителем Санджара Умарова. Все голосуют единогласно. Санджара поздравляют, хлопают по плечу. В это время по телевизору поют гимн «Сиркуеш хур улкам...»
Нигара, прислушиваясь к гимну, предлагает: «Назовем-ка нашу коалицию в честь узбекского гимна. Никто не придерется».
Санджар озадаченно: «Как?»
Нигара отвечает: «Солнечный Узбекистан». Солнце — это символ чистоты, света, справедливости. Мы должны символизировать эти силы, чтобы победить диктатуру, сделать Узбекистан демократической страной. Солнце лучами выжигает тень, плечсень, грязь, паразитов. Мы будем такими. Действовать только убеждением, совестью, моральными принципами! Никакого призыва к насилию!
Присутствующие хлопают. Всем нравится эта идея.

Часть 1.4. Гульнара Каримова
1.4.1. Ташкент. Памятник Амиру Темуру. Дождливо. Тридцатипятилетний Джамшид Каримов осматривает статую, фыркает, опасливо оглядывается, а потом идет дальше по улице, заходит в приемную роскошного офиса. Там везде развешаны портреты Гульнары Каримовой и ее отца Ислама Каримова. Внутри частная охрана и милиционеры. «Вы к кому?» - спрашивает охранник в солидном костюме. Милиционер демонстративно показывает кобуру с пистолетом, мол, не рыпайся.
- К Гульнаре, - отвечает Джамшид.
- К Гульнаре Исламовне Каримовой, - сердито перебивает его охранник. Рядом стоящие милиционеры злобно смотрят на посетителя. - Она дочь президента, нечего вам говорить о ней как о равной. Она принцесса!
- Я двоюродный брат Гульнары — Джамшид Каримов из Джизака, - объясняет Джамшид. - Хотел бы встретится с кузиной, - и иронично добавляет: - То есть с Ее Величеством...
Охранник меняется в лице, требует паспорт. Смотрит на документ, после звонит.
Десятый этаж. Кабинет Гульнары Каримовой. Роскошь. Фотографии Гульнары со звездами эстрады, политиками. Гульнара сидит за столом, рядом подчиненные. Обсуждают бизнес. Все говорят, как хорошо провели День моды в Ташкенте. Но надо расширятся, искать новые пути и возможности.
- Да, я хочу создать свою империю, - мечтает Гульнара, откинувшись на спинку кресла и покачиваясь на нём. - Бренд «Гули»: золото, ювелирные изделия, хлопок, текстиль, туризм... Мне нужны связи с зарубежными звездами и политиками, бизнесом...
- Поступило предложение от шведско-финской компании ТелиаСонера, - говорит один мужчина, - хотят освоение нашего рынка мобильных услуг. Мы намекнули, что без «крыши» здесь ничего не решается... Они попросили оказать содействие в этом вопросе, а свою долю они внесут.
Гульнара сосредоточено карандашем чешет переносицу: «Тогда сделаем так. Я открою компанию, возьму лицензию, а затем ее перепродам шведам. Деньги загонят в офшорную компанию, что открыли недавно. Какая сумма? Ну, шведы богатые, срубим побольше...»
Звонок телефона. Гульнара берет трубку.
- К вам двоюродный брат приехал, хочет встретиться, - слышен голос охранника.
Гуля недоумевает:
- Какой еще брат?
- Назвался Джамшид Каримов из Джизака.
- Нет у меня такого брата, это проходимец, гоните прочь! - сердится Гульнара и бросает трубку.
Охранник бъет Джамшида кулаком в лицо, тот падает. Охранник бросает ему паспорт и указывает на дверь: «Ну, проваливай. Появишься еще — очутишься в тюрьме!» Милиционер достает пистолет из кобуры.
Джамшид поспешно встает, вытерает рукавом кровь с лица и уходит. Милиционеры недобро смотрят вслед, бормочат что-то.
Гульнара продолжает смотреть на сидящих. Все молчат, ждут ее команды. И она говорит: «Тогда ты — откроешь в офшоре счет, а ты — подготовишь документы на получение лицензии. А ты — продолжишь контакт со шведами, не упускай. Я позвоню министру информатизации и связи, чтобы он быстрее подписал лицензию для меня».
Все соглашаются, записывают в блокноты. Затем ей сообщают, что есть интересные предприятия и фирмы, которые следовало бы прибрать к своим рукам. Гульнара помечает на бумагах, после чего говорит:
- Вначале предложите им продать бизнес. Но не дорого. А если будут артачится, то применим силовой ресурс. Как обычно. Я не люблю, когда мне перечат.
Присутствующая женщина умиляется и подхалиничает: «Ох, не зря же вас называют принцессой Востока!» Гульнара улыбается, берет в руки фотографию в рамке, где там она с Шарон Стоун. Рядом фотографии Гульнары с Биллом Клинтоном. Гульнаре нравится лесть.

1.4.2. Пейзаж города Ташкента. По автодорогам движется транспорт, новостройки, кварталы Ц-1, Ц-5, площадь Мустакиллик, старый город. Город еще зеленый, хотя начинают пилить огромные платаны на сквере, бревна везут на деревоперерабатывающие предприятия. Прохожие негодуют: «Зачем пилите? У нас сухой климат, летом жара, без деревьем мы просто сваримся как в печке!»
Рабочие молчат, а начальник отвечает: «Это приказ хазрата! Нужны пустые площадки для памятников и символов нашей независимости! Мы поставим рекламные щиты с изображением Ислама Каримова, чтобы весь народ видел нашего солнцевеликого!»
Милиционеры гонят прохожих: «Ступайте своей дорогой, не мешайте работать»
Рабочие бензопилой продолжают валить вековые деревья.

1.4.3. Кабинет Гульнары. Продолжается совещание. Тут Гаянэ Авакян, помощница говорит: «Гульнара, вам следует организовать турне мировых звезд в Узбекистан! Тогда о вас заговорят как о человеке, которая продвигает культурные ценности, развивает искусство, прививает местному населению лучшие вкусы, бренды, марки, шоу...»
Гульнара задумывается, а потом спрашивает: «Это хорошая идея.... А кого пригласить?»
Авакян отвечает: «Ну... Хулио Иглесиаса, испанского певца. Или вот, Стинга! - вы же его знаете лично!»
Гульнара оживает и говорит: «О-о-о, точно! Стинга! Я так его люблю, милашку! И Иглесиаса тоже приглашу, он такой милашка, особенно его сын Энрике».
Тут кто-то робко задает вопрос: «А кто оплачивать будет приезд звезд? Эти артисты недешевые, на них милллионов два-три евро надо потратить... У народа вряд ли вы сможете взять денег. Многим просто кушать нечего!»
Гульнара презрительно смотрит на высказавшего, по ее мнению, неуместную мысль и говорит: «Возьмём у бизнеса. Заставим предпринимателей раскошелиться. Пусть сами приходят и семьи приводят. Духовная пища — это выше, чем желудок пловом и шашлыком заполнять! Обяжем их скупить все билеты. А меня пропиарят как человека, созджающей Фонд культуры и искусства Узбекистана. Да, мыль удачная, буду заниматься этим делом. Ладно, все вы свободны!»
Все встают и покидают помещение.

1.4.4. В кабинет Гульнары заходит Мистер Х, без приглашения и садится в кресло, закидывает ногу на ногу, извлекает сигару, курит. Гульнара брезгливо смотрит на него и говорит: «Я вас не вызывала».
Мистер Х усмехается: «Меня вызвать может только ваш отец. А к другим я хожу сам. Вы забыли, что я Посол по особым поручениям вашего батеньки!»
Гульнара сердито: «Мне плевать на вас и ваши полномочия. Но я не разрешала вам входить ко мне».
Мистер Х, склоняясь к Гульнаре: «Я не нуждаюсь в ваших разрешениях, Гульнара».
Озадаченная Гульнара отодвигается от него и спрашивает недовольным и резким голосом: «Тогда чего вы от меня хотите?»
Мистер Х разводит руками и говорит: «Вам нужно вести более скромный образ жизни, например, брать пример с сестренки Лолы. Она тиха как мышь, но тоже ведет свой интерес. Капиталы любят тишину. Особенно криминальные...»
Гульнара хохочет: «Вы с ума сошли! Я не собираюсь быть серой мышкой! Я дива! Я хочу славы и признания моих талантов! Всё моё бабло — законно!»
Мистер Х, скривив лицо как от зубной боли: «Никаких талантов у вас нет! Вы толком не учились нигде, а получили дипломы о высшем образовании и кандидата наук лишь из-за статуса вашего отца. Диссертацию тоже не вы писали. Вы раздражаете людей своей роскошью, которая вам досталась не вашим трудом! Вы наглая рейдер и используете чужие наработки для своей славы. Но это полбеды. Вы подставляете Ислама Каримова не только здесь, в Узбекистане, но и зарубежом!»
Гульнара презрительно отвечает: «Меня это мало волнует. Я выше всяких сплетен и пересудов! Я дружу со знатными людьми в Европе и Штатах!» - и она показывает на развешанные на стенах фотографии. Потом снимает одну, где она с Биллом Клинтоном, сует под нос наглому посетителю.
Мистер Х, отодвигая фотографию: «Вы переходите дорогу людям, которые поддерживают вашего отца. И вы настраиваете их против вас и против Ислама Каримова. Когда-нибудь вы опуститесь на «дно», и никто вас оттуда не поднимет. Вы еще не знаете, что значит упасть на «дно». Хуже этого нет».
Гульнара, презрительно смотрит на Мистера Х и, скривив губы, произносит: «И не мечтайте! Я переживу вас всех! Я сделаю сама себя!»
Мистер Х фыркает, тушит сигару о пепельницу, встает и, не прощаясь, выходит из кабинета. Гульнара даже не повернула голову в его сторону. Она вешает фотографию обратно на стену.

1.4.5. Гульнара едет в свой Дом моделей. Там ей демонстрируют одежду, сшитую для показа. Модели ходят по подиуму, Гульнара выбирает. Она говорит секретарше Гаянэ: «Так, мы раскрутимся, я повезу это в Штаты и в Европу! Мы сделаем большие деньги! Где деньги — там власть! А власть принесут нам большие деньги. Но надо показать нам то, чего у них нет. Экзотику Востока! Дух Востока! Наши традиции и культуру!»
Ее поддерживают. Предлагают расширять бизнес и на Юго-Восток Азии, например, в Гонконг и Китай. Гульнара кивает.

1.4.6. Гульнара едет в ночной клуб «Баши», там проводит время под западную музыку и танцы, курит кальян, смеется. Охрана обыскивает всех посетителей, а кто сопротиваляется, заводят в туалет и там избивают.

1.4.7. Телевидение Си-Эн-Эн. В студии журналист и эксперт. Кадры минирования границ, бедные поселки, крестьяне, собирающие овощи на полях. Журналист говорит:
- Ислам Кармов опасается как внутренних, так и внешних врагов. А его враги — не государства, а радикальные исламисты.
Эксперт оживленно жестукулирует руками: «Как любой деспот, Каримов боится переворота, поэтому подозревает всех. Он теперь недоступен для народа. Хазрат окружил себя охраной, армией, полицией. Кстати, о врагах. Общая численность полиции и спецслужб превышает численность армии, которая защищает угрозу извне. Так что это свидетельство того, кого на самом деле боится Ислам Каримов. Исламская радикальная оппозиция взрашена самой политикой президента, который объявил себя посланником Аллаха, который мыслит как коммунист и подавляет любую религию. Он фундаментализм объявил угрозой его власти».
Журналист: «Заминированы границы с Афганистаном. Каримов опасается движения «Талибан».
Эксперт: «У талибов свои проблемы — взять власть в Афганистане, им не до Узбекистана. Хотя в Афганистане базируется исламское сопротивление из граждан Узбекистана. Но дело в том, что заминированы границы с Таджикистаном и Кыргызстаном, с которыми Ташкент находится в различных экономических и политических союзах. Так что он опасается и ветра вольнодумия, а в Кыргызстане хоть и авторитарный строй, но он более либеральный, и там оппозиция легальна. А вольнодумия и свободы Каримов опасается больше, чем религиозного фанатизма. Потому что фанатиков всегда можно обмануть, а свободномыслящего человека — нет».
Журналист: «На противопехотных минах подрываются гражданские лица. Ни один боевик не пострадал».
Эксперт: «Жертв будет больше. Мины — это попытка самоуспокоения для Каримова. Но это смерть для жителей приграниных территорий».

1.4.8. Резиденция президента. Охрана. Вышки. Роскошные комнаты. Сидят за ужином Ислам Каримов, супруга Татьяна Каримова, дочь Гульнара, внуки Ислам и Иман. В это время Лола Каримова уходит по своим делам. Никто ее не провожает.
- Папа, ко мне приходил какой-то парень, говорит, что он мой двоюродный брат, - смеется Гульнара.
Ислам Каримов отрывается от еды, хмурится:
- Как он назвался?
- Джамшид вроде бы... из Джизака.
Тут вступает в разговор Татьяна Каримова, мать: «Я говорила, никаких связей с самаркандскими родственниками. Ничего общего с ними! Я своих дочерей никогда не отправляла в Самарканд. Забудь о них! Они все тебя презирали! Ты был в детдоме, при живых братьях и сестре, при родителях. Они отделили тебя от себя! А теперь, когда ты президент, все вспомнили родственные связи!»
Ислам Каримов, пьет стакан водки, кашляет, супруга бьет его по спине. Потом он выдавливает: «Да, есть такой племянник. Журналист. Ты помнишь его, Татьяна? Он на факультете русской филологии учился... На него хоким Джизакской области жалуется, мол, пишет критические статьи. Меня критикует, власть мою. Рукит не доходят до таких родственников».
- Так разберись с этим родственником, - злится супруга. Гульнара слушает и усмехается: «Да, нам такие родственники не нужны. Позорят только нашу семью, нашу фамилию. Нищеброд один. Подальше их держать от нас».
Ислам Каримов: «Да, скажу хокиму — разберется с Джамшидом».

1.4.9. Потом в своем кабинете Ислам Каримов разговаривает с Гульнарой: «Слушай, дочь, я хочу построить в Ташкенте грандиозное здание. Циклопическое. Монумент моей власти. Чтобы я остался в истории. Назовем это типа Дворец Международных форумов — на такой проект можно будет спилить с бюджета немалые суммы. Ты меня понимаешь?»
Гульнара кивает, улыбаясь: «Да, папа. Это хорошо».
Каримов: «Я передам заказ на строительство «Зеромакс». Сумма будет большая — не меньшее полумиллиарда долларов, а может и больше. Так что тебе будет на чем заработать. Все как раньше. Самые лучше заказы — тебе. Не подведи меня, дочь! Ты должна учится управлять ресурсами и активами. Это важно для будущего! Иди по моим стопам!»
Гульнара, улыбается: «Да, я поняла, папа. Все будет сделано».
Каримов смеется: «Ах, моя дочь хорошо меня понимает. Я думаю, спустя десять лет я смогу передать тебе власть в стране. Будет первая президентская династия... хотя нет, есть династия Буша и Кеннеди в США, но у нас, в Центральной Азии будем мы первыми...»
Гульнара хмурится: «Но у президента Казахстана дочь Дарига тоже идет во власть. Может, она будет президентом? Тогда она самая первая станет в Центральной Азии».
Каримов смеется: «Тогда мы опередим! Ты должна учиться власти. Я назначу тебя заместителем министра иностранных дел... скажем, по культуре. Потом пойдешь выше. У Назварбаева не всё так просто — там ему мешает оппозиция, которой он разрешил существовать. А у нас чистое поле — никто не пикнет против меня!»

1.4.10. В это момент жена Каримова — Татьяна Акбаровна сидит в спальне и считает доллары в чемоданах. Чемоданов много. Потом складывает их под кровать. Начинает заниматься каббалистикой: рисует фигуры, зажигает свечи, произносит что-то непонятное. Дергается и кричит, ведет себя как ненормальная.
Каримов и Гульнара это слышает и усмехаются, махают рукой и обсуждают дальше дела бизнеса. Каримов говорит, что нужно работать осторожно, не подставляться, чтобы никакая страна не могла открыть расследование и создать сложности. Каримов: «Помни, я не один, за мной кланы, у всех интересы, надо соблюдать баланс, иначе нам не накого опираться. Везде враги, которые хотят меня скинуть. Поэтому мне надо подкупать сторонников. Пойми, такова реальная политика!»
Гульнара: «Да, папа, я тебя не подведу!»

1.4.11. Ташкент. Концерт группы «Дадо». Гульнара смотрит на певца Рустама Мадумарова, улыбается и говорит: «А этот парень мне нравится».
Помощница Гаянэ Авакян: «Вы недавно развелись с Мансуром Максуди. Зачем вам новые головные проблемы?»
Гульнара хлопает себя по ноге: «Я — хищница, беру то, что хочу. Мне нравится этот певец. Молодой, энергичный. Будет моим фаворитом. После концерта позовите его ко мне».
Концерт заканчивается, охрана подводит расстерянного Рустама к Гульнаре. Та ему приветливо машет рукой.

1.4.12. Вечер. Резиденция президента, жилой блок. Ислам Каримов в домашней одеожде избивает жену Татьяну Акбаровну палкой для раскатки теста: «Ты тварь! Ты опять меня достаешь своими претензиями, своим недовольством?! Получай!»
Татьяна Акбаровна кричит, пытается убежать, но Каримов настигает ее везде, бьет в лицо, что из ее носа брызгает кровь. Потом запинывает жену, свернувшуюся клубочком.
Охрана стоит у стен и слышит эти крики. Один из них предлагает: «Может, нам вмешаться?»
Другой испуганно: «Ты с ума сошел? Он пристрелит тебя! Он свою первую жену, которая русская, избивал до полусмерти, поэтому они развелись. Говорят, бил ее головой об стену! Поэтому сын Петр ненавидит его, за то, что он творил с его матерью...»
Первый охранник смотрит в окно, откуда слышны злобные крики президента и плач супруги, передергивается и говорит: «Ужас. Я это слышат не могу! Я воевал в Афганистане, через многое прошел. Но даже там не видел такеой жестокости!»
Избив супругу, Каримов успокаивается, возвращается в свою комнату, наливает в стакан водку и залпом ее выпивает. После чего его лицо добреет, он ложится на диван и быстро засыпает. Татьяна сидит в углу, вся стена испачкана ее кровью, он слышит храп мужа и продолжает тоненько завывать в приступе плача.

Сюжет 2. ПРОШЛОЕ. НАДЕЖДЫ И ОЖИДАНИЯ

Часть 2.1. Рустам Арипов
2.1.1. Бухара. В салон красоты Рустаму Арипову приходит пузатый милиционер. Рустам, морщась, передает ему пачку денег. Тот отсчитывает, а потом говорит: «Так, с этого месяца налог возрос, надо доплатить». Рустам возмущенно: «О чем вы? Ведь у меня доход в этом месяце был не такой уж большой, я не могу дать больше».
Милиционер тянет его за шкирку к себе и злобно шипит: «А меня это не интересует, плати — или пожалеешь. Хочешь в тюрьму за хранение наркотиков или патронов? Как ваххабита тебя посажу. У меня религиозных листовок много, вот их у тебя и обнаружат...»
Рустам испуганно достает из кармана деньги и передает милиционеру. Тот, оскалившись, берет и выходит. Рустам зло смотрит вслед. Потом сам выходит на улицу. Он идет по Бухаре и заходит в чайхану. Там сидят его товарищи, зовут к себе. Рустам заказывает плов и начинает разговаривать.
Товарищи шепчут, что у кого-то отняли ресторан за неуплату налогов милиции и СНБ. «Кому-то подкинули наркоту и забрали, сейчас бизнес так решается — всем нужна крыша», - шепчут они Рустаму.
Рустам, морщась: «Но это неправильно! Так не должно быть!»
Товарищи удивляются: «Эй, почему? Это же капитализм. При коммунизме не было, но и товаров много не было. А теперь товары есть, но нужно платить за «крышу». Таковы законы рынка! Это везде такое — в России, в Казахстане, на Кавказе!»
Рустам, сердится: «Это только в нашей стране такие законы. В Европе, в Штатах такого нет. Это рэкет, а не капитализм. Я тружусь не на себя и семью, а на чужого дядю. Большую часть дохода должен отдавать милиции, а они только паразитируют, прожирают мои деньги в ресторанах, тратят на проституток и бриллианты».
Один товарищ произносит: «Ну, там цепочка. Думаешь, этот милиционер себе все забирает? Он собирает дань со всех в квартале и передает наверх, начальнику РУВД, а тот - начальнику области, а там — министру внутренних дел. Все проела коррупция. Все кормятся снизу!»
Рустам: «Да, а президент это знает? Неужели он строит такое государство, где бизнес обкладывают налогами от ментов и СНБ? Ведь он нам обещает свободу!»
Товарищ усмехается: «А ты как думаешь? У меня один родственник работает в Ташкенте, в структурах, близких к Аппарату президента. Там огромные деньги крутятся, ты даже не представляешь. Все покупается и продается: и посты, и льготы, и ресурсы. Любой указ можно купить, главное деньги в кабинеты занести».
Рустам, грустно: «М-да, у этой страны нет будущего. И моих детей тоже...»

2.1.2. Пейзаж древней Бухары. Минарет Калян, где молятся верующие. Водоем Ляби-Хауз с сидящими на тапчанах стариками. Туристы-французы крутятся возле памятника Ходжи Насреддину на осле, фотографируются, смеются. Солнце стоит в зените.

2.1.3. Рустам ест плов. Его товарищи едят люля-кебаб и хвалят: «Ага, в этом кафе всегда хорошее мясо, так вкусно. Повар делает замечательные блюда. Говорят, ему доставляют мясо аж из Австралии! Наверное, это кенгурятина!»
Рустам фыркает: «Кенгурятина? Тогда бы цены на еду здесь были астрономические!.. Нет, здесь невозможно делать бизнес.»
Товарищ, продолжает разговор, только тихо: «Рустам, тогда надо валить из этой страны. Но не в Россию - там еще продолжаются «лихие 1990-е годы»: рэкет, бандитизм, приватизация по-мафиозному...»
Рустам поднимает глаза: «Ага, а куда?»
Товарищ: «Ну, я слышал, что можно в Канаду. Туда легче попасать. Там принимают эмигрантов. Прекрасная страна, там можно открыть бизнес. И работать спокойно. Мой одноклассник пять лет назад уехал. Но он по еврейской линии — им, евреям, легче перебраться на Запад».
Рустам задумывается. Доедает плов. Потом говорит: «А как туда попасть неевреям? Ведь здесь нет посольства Канады. Как выехать в эту страну?»
Сидящие за столом смеются: «Ага, значит, заинтересовала тебя миграция? Гастарбайтером поеедешь?»
Все в кафе смотрят на них, и те умолкают. Товарищ шепчет: «Ты знаешь такую Олиму Караеву? Симпатичная такая женщина... То ли врачиха, то ли общественница. Но крутая женщина!»
Рустам припоминает: «Это жена декана факультета Бухарского института пищевой промышленности? Она там с хокимиятом какие-то общественные дела делает, по женской линии... слышал. Ее по местному телевизору показывали. Да, вроде бы богачка!»
Товарищ: «Ага, пилит бабло. Она возглавляет женскую организацию «Аёл», типа, социальная поддержка женщинам, социальные навыки, образование. Но она открыла и фирму по трудоустройству. Обычно отправляет людей работать по области, но говорят, что теперь отправляет и в другие страны. Мне поступило предложение от нее выехать в Канаду. Но у меня денег нет. Там требуются большие деньги за переезд. Я же обычный учитель в школе — откуда у меня деньги на эмиграцию?»
Рустам откидывается на спинку стула и задумывается. В это время товарищ толкает его: «Эй, смотри, видишь того парня — это Джейхун Караев, сын Олимы Караевой, я его часто вижу здесь, он приносит мясо для кафе. Может, это он приносит кенгурятину, а?»
Рустам смотрит и видит худого парня, который разговаривает с шеф-поваром.

2.1.4. Грузный и старый шеф-повар в нечистом халате спрашивает у Джейхуна: «Ага, так, мясо, как всегда, свежее?»
Джейхун, делая вид, что обиделся: «Конечно, свежее. 20 килограмм сегодня», - и он открывает огромные кастрлюли, где лежит мясо.
Шеф-повар подозрительно осматривает и спрашивает: «Вы мне в последенее время часто приносите мясо, и я хочу спросить, откуда оно у вас? Разве вы разводите скот? Вы же интеллигентная семья, у вас во дворе одни собаки!»
Джейхун вызывающе: «Вы забыли — мой папа Фируддин Караев является деканом факультета Бухарского технологического института общественного питания! Там готовят поваров и продавцов, технологов общественного питания, кондитеров... Что за странный вопрос!»
Шеф-повар, нахмурившись: «Знаю. Я сам заканчивал этот факультетат, и отца вашего прекрасно знаю... Но у вас дома нет ни баранов, ни козлов, ни лошадей, ни коров... Поэтому и спрашиваю!»
Рустам видит разговаривающих, но не слышит разговора. Шеф-повар замечает его взгляд, подходит к стеклянной двери и плотно ее закрывает. Джейхун говорит: «У института есть подсобное хозяйство, там разводят скот. Мясо подается для обучения студентов. Мяса много, куда его девать? Вот отец и хочет немного подзаработать...»
Шеф-повар презрительно: «Ваш отец - известный всей Бухаре взяточник, я сам ему заносил доллары за учебу. Жадный он до денег. Теперь продает продукты, на которых должны обучаться студенты. Хорошенький бизнес у папашки!»
Джейхун, злясь: «Уважаемый, будете брать? Я продаю вам в полцены от цены базара! Не хотите — отнесу другому ресторану! И нечего оскорблять моего отца!»
Шеф-повар, вздохнув: «Ладно, возьму». Он отсчитывает деньги и передает Джейхуну. Потом кричит в дверь, где на кухне работают его помощники: «Эй вы, бездари, возьмите кастрюли, занесите мясо в холодильники!»
Потом спрашивает у Джейхуна: «Мясо для плова годится?»
Джейхун, пряча пачку денег в карман: «Лучше люля-кебаб. Побольше перца и кумина!» - и он уходит. Шеф-повар смотрит ему вслед, и чешет затылок. Ему не нравится этот парень.

2.1.5. Библиотека. Рустам просит все книги о Канаде. Берет географическую энциклопедию. Потом толстый том истории стран мира. Рассматривает журналы, где рассказывается о Канаде. Он усиленно трёт нос и думает. Потом мечтательно смотрит в окно. У него прорисовывается план. Библиотекарша смотрит на него и улыбается, считает, что книги вызвали в парне какой-то интерес.

2.1.6. Родительский дом Рустама. Ночь. Рустам лежит на кпровати, обняв жену. В комнате спят его дети. Рустам не может заснуть, думает. Жена спрашивает, почему не засыпаешь? Рустам отвечает: «Да устал я здесь. Надо искать дорогу».
Жена не понимает: «О чём ты? Какую дорогу? Ты уезжаешь? В Ташкент к родственникам? Там у тебя брат Алишер есть, дипломат который...»
Рустам молчит. Он не хочет пока делиться планом.

2.1.7. Утром Рустам встает, вывозит машину «Тико» из двора и едет к двухэтажному дому, окруженному забору. Оттуда слышен злой лай собак. На двери написано «Карина»: трудоустройство, эмиграция, будущее». Рустам стучит в калитку. Собаки еще злее лают, цепи звенят. Дверь открывается. Это сын Кораевых — Джейхун, 20-летний парень, хмурый, неприветливый.
- Чего надо? - недружелюбно спрашивает он. Видно, что ему не нравятся посетители, однако он вынужден их принимать, если на дому оформлена фирма.
- Я вас вчера видел у кафе... - нерешительно начинает Рустам.
Джейхун насторожился: «А что?»
- Мне сказали, что вы можете мне помочь... Я насчет трудоустройства, - произносит Рустам. - Я слышал, что Олима-опа может отправить людей в Канаду.
Сын кивает: «Ну, да это так. Подождите, я поговорю с мамой», - он закрывает калитку, уходит. Собаки продолжают лаять. Рустам ждёт.
Через некоторое время калитка открывается, там стоит Олима Караева. Улыбается: «Ах, проходите, проходите. Рада вас видеть».
Она приглашает его в дом. Поднимаются на второй этаж - там ее кабинет. Все обставлено по деловому, портрет Каримова на стене, флаг Узбекистана. Фотографии Караевой с разными чиновниками. Везде почетные грамоты, благодарственные письма. Это внушает уважение к тому, что здесь делается, и к тем, кто здесь работает.
Они садятся за стол, ведут беседу. Рустам говорит, что хочет эмигрировать в Канаду. Олима: «Понятно, это сложно, но можно. Виза, билеты, трудоустройство — все это не просто. Нужны деньги, и не малые».
Рустам с готовностью отвечает: «Знаю, я продам бизнес, квартиру, машину. Деньги я найду».
Олима улыбается: «Что же... тогда это возможно. Вы один хотите уехать?»
Рустам с надеждой в голосе: «А можно с семьей? Мне хотелось бы взять жену и детей».
Олима говорит, что все возможно. «Нужны только физически здоровые люди, и поэтому требуются справки от врачей, что нет хронических и прочих заболеваний», - добавляет она. При этом женщина показывает фотографии каких-то людей и говорит, что они все уже живут и работают в США, Канаде, Германии и Швейцарии. «Хорошо зарабатывают, высылают деньги домой», - добавляет она, смотря за реакцией собеседника. Рустам смотрит фотографии и видно, что он тоже хочет последовать за этими людьми.
Олима записывает все данные Рустама и его детей, и обещает сообщить, когда все будет готово. Просит готовить деньги для поездки.
Рустам говорит: «Вы очень крутая женщина. Вся Бухара говорит, что вы все можете...»
Олима соглашается: «Да, и знаешь почему? Потому что у меня все схвачено там, - и она показывает пальцем наверх. - Милиция, СНБ, посольства, аппарат президента — со всеми у меня тесные контакты. Поэтому люди быстро получают визу и работу за границей. Но, сам понимаешь, это рынок. Здесь все решают деньги и связи. Ты сможешь собрать нужную сумму?»
Рустам кивает: «Да, смогу».
Олима: «А чем ты занимаешься? Это не секрет, надеюсь? Или богатые родители?»
Рустам: «Нет, родители обычные, пенсионеры. У меня свадебный салон: прически и платья, видеосъемка. Есть машина, квартира еще... Я продам это, деньги будут».
Олима кивает: «Да, я слышала о тебе. Кто-то из подружек пользовался твоими услугами, хвалили. Хорошо. Если не хватит денег, то мы можем тебя проспонсировать, просто по приезду в Канаду, ты заработаешь и возвратишь долг. Согласен?»
Рустам соглашается. Спрашивает: «Подписывать контракт надо?»
Олима: «Это потом, не сейчас. Ко мне должны прийти люди, поговорим позже», - и она смотрит на часы, торопится выпроводить гостя.

2.1.8. Рустам счастливый выходит из дома, садится в «Тико», уезжает. Джейхун стоит у бидонов, и злобно смотрит вслед за парнем, потом извлекает из бидона мясо и бросает собакам. Тут из окна ему Олима кричит: «Эй, сын, отнеси мясо в ресторан, чтоб не тухла в холодильниках!» Джейхун перекладывает из бидона мясо и собирается выйти, как в дверь звонят.

2.1.9. У калитки стоит солидный мужчина с портфелем — Мистер Х. У дороги его поджидает черная машина «Нексия». Мужчина сурового вида, малоразговорчивый, сторого смотрит на парня. Джейхун: «Здрасьте. Да, вас ждут, пожалуйста, проходите». Он отгоняет собак, которые продолжают лаять на гостя.
Мистер Х морщится: «У вас во дворе какой-то тяжелый запах. Что за смрад?»
- Это мясо, - отвечает парень. И он провожает мужчину до гостинной на первом этаже. Там уже его ждут Фируддин и Олима Караевы. Они приглашают его к столу, полному явств, но мужчина отказывается. Он кладет перед ними портфель и открывает. Там доллары в пачках.
У Олимы загораются глаза, она улыбается. Фируддин с жадностью начинает считать пачки. Мистер Х говорит: «В прошлый раз вы представили плохой товар. Отвратительно сработали. Один товар не был обработан как надо, испортился в дороге, оказался непригодным для употребления. Второй был инфицирован эхинококом, вы хоть проверяете тех, кого оперируете? Поэтому вам вычлили из гонорара!»
Олима возмущенно: «О чем вы говорите? У нас был лучший хирург! Он делал все так, как его учили в Москве! Ему ассистировали тоже два патологоанатома из морга. Мы успели вовремя, к самолету!»
Мистер Х: «Я знаю хирурга — это... Мы все его называем «доктор Менгеле», настоящее имя вам знать ни к чему. Но его ассистенты, местные врачи, — дерьмо! Не знаю что и как, но товар был испорчен. Второй не годился для пересадки! Вы не представляете, сколько денег мы тратим на перевозку, на взятки, чтобы лишние носы не сували куда не надо! Каждый термостат для хранения и первозки стоит денег, и их надо использовать эффективно! У нас есть точки в Таджикистане и Кыргызстане, а термостатов немного. А вы обесцениваете нашу работу!»
Олима берет паачку долларов, рассматривает и бросает обратно в портфель: «А вы знаете, что не так просто найти людей, здоровых причем! И как опасно работать! Ко мне приходят многие родственники, интересуются, где их родные и близкие. Часть денег приходится отдавать им, якобы, переводы из-за границы! Нам приходится платить людям наверху, чтобы они нас «крышевали», чтобы ничто не мешало нам работать!»
Мистер Х сердито: Ваша «крыша» - это я! Мне тут никто вякнуть против не посмеет!
Фируддин, пересчитав деньги, замечает с кислым лицом: «Да, тут не хватает 40 тысяч долларов. Это как-то не по договору нашему».
Мистер Х: «Я же сказал, что у вас вычетали за ущерб».
Фируддин хнычет: «Когда нужно, вас здесь нет. Но нам надо платить за «крышу» местным авторитетам — милиции, хокиму, СНБешникам, таможне, аэропорту. Этих денег мало. Эти люди серьезные, все в деле».
Мистер Х: «Тогда врачам-ассистентам давайте меньше. Привлекайте не троих, а одного!»
Олима изумленно: «Один не справится! Там серьезная операция!»
Мистер Х: «А вы на что? Вот с мужем и помогайте ему! Ты, Фируддин, мясник по профессии, так что какая тебе разница, кого резать? Ты учишь этому студентов в Институте. А ты, Олима, не сама проверяй здоровье клиентов, потому что умом курица, а требуй их обследований в поликлинике. Чтобы не было таких пролетов со здоровьем! Не подставляй меня в Москве. Я работаю с людьми высших сфер. Заказы идут с Кремля!»
Олима возмущается дальше: «Хирург, который все оперирует, влиятельный человек. Если он получит меньше денег, то разозлится. У него связи наверху...»
Мистер Х: «Разбирайтесь сами. А «доктора Менгеле» не вздумайте обмануть с гонораром, иначе он вас самих на органы порежет. Кстати, это я рекомендовал ему вас...»
Он махает рукой в знак прощания и выходит из дома с пустым портфелем, садится в «Нексию» и уезжает. Фируддин и Олима ругаются между собой из-за каждой пачки долларов. Собаки лают. Джейхун плюет в бидон, закрывает крышку, потом несет кастрюли в ресторан.

2.1.10. Бухарский институт пищевой промышленности. Декан Фируддин Караев в своем кабинете беседует со студентом из бедной семьи. Тот скромно одет, плохая обувь, парень волнуется, весь красный. Фируддин ласково и дружелюбно: «Ты хорошо учишься, Махмуд, стараешься, занимаешься спортом. Я хочу рекомендовать тебя для учебы в Москве».
Студент испуганно: «О, домла, но у меня нет денег для учебы в России. Я из бедной семьи. В моем кишлаке только я сумел поступить в вуз, поэтому деньги собирали всем сельсоветом. И я плохо говорю по-русски. Как я там смогу учится?»
Фируддин хлопает его по плечу: «Не беспокойся, Махмуд. Есть в России фонд, который оплачивает учебу. Я тебя отправлю в Москву, там тебя встретят, устроят, тебе дадут уроки русского языка. Выучишься на технолога и вернешься в Бухару. Я тебе сразу доверю самый большой ресторан в городе!»
Студент взволнованно говорит: «Ох, спасибо, домла. Я буду благодарен вам!»
Фируддин, оглядываясь, словно кто-то может подслушать: «О нашем разговоре никому. Многие хотят поехать по этой программе, но я выбрал тебя. Если узнают другие, то начнут меня просить, и мне трудно будет им отказать. Понимаешь? Там, в Москве просят умных парней, а не по блату. Все хотят помочь Узбекистану!»
Студент кивает: «Конечно. Я понимаю...»
Фируддин хлопает ладонью по столу: «Тогда готовься. На следующей неделе улетаешь. Я сам оформлю все документы о твоем переводе в Москву».
Студент расстерянно кивает. Он встает и неуверенно покидает кабинет. Фируддин злобно смотрит ему вслед, что-то шепчет.

Часть 2.2. Улугбек Ешев
2.2.1. Панорма Ташкента 1990-х годов. Торговые палатки, грязь, дефицит товаров, очередь. Люди с удивлением рассматривают новые деньги — узбекские сумы. «Эрзац-деньги», - с презрением говорит старик, отказываясь брать в руки новые купюры. На тротуарах валяются советские рублики, по ним ходят прохожие. Рабочие срывают со стен плакаты «Решения 26 съезда КПССС — в жизнь», «Планы партии — планы народа!». В центре Ташкента демонтируют памятник Карлу Марксу, на площади Мускаллик взывают памятник Владимиру Ленину.
Переулок. Двое мужчин с ножами грабят женщину: один снимает с нее сережки, туфли, берет сумку с продуктами, другой держит ее в своих объятиях и зажимает рот; женщина в полуобромочном состоянии, дрожит, всхлипывает. У торговых палаток снуются рэкетиры — здоровые парни в спортивной форме, берут дань с продавцов. Кто-то возмущается и рэкетиры его избивают. Стоящий рядом милиционер делает вид, что ничего не замечает.
Ресторан. Гуляет бандитская группа, пьют водку и горланят блатные песни: «Владимирский централ. Ветер северный!
Этапом из Твери. Зла немерено!
Лежит на сердце Тяжкий груз...»

2.2.2. Ташкент. Администрация президента. Министр МВД Закир Алматов докладывает Исламу Каримову: «Хазрат, народ недоволен уровнем преступности. Бандитизм в стране и нищета. Была недавно перестрелка между мафиями. У нас ограничены полномочия!»
Ислам Каримов ходит по кабинету, потом останавливается перед министром и говорит: «Создавайте «эскадроны смерти». Мне нужен порядок. Народ — это мои избиратели. Нужно подавить криминал в стране. Я даю вам, молиции, все возможности. ОПГ — это конкуренция мне! А я ненавижу конкурентов!»
Алматов склоняет голову и произносит довольно: «Будет исполненно, хазрат. Спасибо за доверие» - и строевым шагом выходит из кабинета. Каримов подходит к столу, отодвигает ящик: там лежит пистолет «Макаров». Президент проверяет обойму и возвращает оружие в ящик, задвигает назад в стол.

2.2.4. Бандиты сидят в помещении, смеются, матерятся и считают пачки долларов. Прокурено, на столе бутылки с импортным алкоголем. Неожиданно влетает группа в черных балаклавах и расстреливают всех из автоматов. Бандиты не успевают схватиться за оружие, валятся на пол, прошитые пулями.
Главарь остается один, сидит испуганный, подняв руки. К нему подходит оперативник: «Тебе 24 часа чтобы покинуть Узбекистан. Оставляешь здесь бабло, все активы. Вернешься или не поймешь — твой труп будут жрать собаки».
Бандит кивает: «Я понял. Можете не повторять».

2.2.5. Бандиты с проститутками едут на «Мерседесах», поют блатные песни, и тут их машины один за другим взрываются. По ТВ показывают жуткие кадры взорванных автомобилей, трупы мужчин и женщин, журналист комментирует: «Похоже борьба с криминалом принимает радикальные формы. Или это, наоборот, криминальные ращзборки ОПГ».
Показывают кадры, как милиция проводит аресты бандитов в борделях и притонах. Люди смотрят по ТВ и радуются, что пришла сильная власть, железной рукой подавляет криминал. Бизнесмены благодарят президента за то, что теперь не надо платить дань уличной мафии, можно свободно работать.

2.2.6. Ташкент. Кабинет президента. Ислам Каримов и Мистер Х ведут беседу. Каримов: «Я прижал преступность к ногтю. Нет рэкета и бандитизма. Всем руководителям ОПГ дал время, чтобы покинуть страну или стать просто бизнесменами, то есть вложить свои активы в развитие страны. Некоторых я посадил, потому что они остались верны своим воровским традициям».
Мистер Х: «Это кого?»
Ислам Каримов: «Есть такой русский «вор в законе» Борис Левин. На него жаловался Алматов. Левин типа смотрящий за Узбекистаном от Москвы. Чтобы мою страну контролировал Кремль? Какой-то бандит? Я такие вещи не терплю!»
Мистер Х кивает: «Народ поддерживает вас, хазрат. Люди устали от бандитизма. Уверен, что на следующих выборах они будут голосовать за вас! А Левин... да, он человек Кремля... Русская мафия.»
Каримов: «Я надеюсь на это — на поддержку народа. А с Россией нет желаний много контактировать. Мне Москва надоела еще в советское время. Мы теперь не рабы этой Империи».

2.2.7. Телевидение Си-Эн-Эн. Хроники борьбы с преступностью в Узбекистане: аресты, взрывы, трупы, конфискация имущества. Журналист и эксперт обсуждают тему. Эксперт: «Да, Ислам Каримов в основном решил проблему с уголовной мафией, уличной преступностью. Но народ нищий, и поэтому преступность еще будет иметь место. Но я хочу отметить другое: вместо мафии пришла административная преступность, то есть сами правоохранительные органы превратились в рэкетиров. Это официальные бандиты, у них власть, полномочия и контроль над всеми экономическими и политическими активами страны. Они начинают охоту на журналистов и гражданских активистов, которые пишут о коррупции».
Журналист: «То есть преступной стала сама власть?»
Эксперт: «Да. Теперь все построенно по принципу пирамиды. Деньги от низовых структур идут в вершину. Хокимы, губернаторы, прокуроры, полиция вымогают деньги у граждан и бизнеса, все материально-финансовые потоки идут вверх. В администрацию президента. Иностранцы скупают льготы и преференции у власти. Раньше все решались через мафию, криминальных авторитетов. Теперь покупают напрямую у чиновников, никаких посредников!»
Журналист: «Вы хотите сказать, что Ислам Каримов берет взятки?»
Эксперт: «По нашим данным, да. Но там суммы не на тысячи долларов, а десятки и сотни миллионов. Потому что в руках Каримова абсолютная власть. А абсолютная власть развращает абсолютно. Фактически в Узбекистане сформировалась компрадорская буржуазия. Чиновники и олигархи продают национальныве ресурсы, хранят деньги за рубежом, их не интересует жизнь народа. С развалом СССР узбеки не получили тех свобод и прав, на что расчитывали. Они остались жить в нищите».

2.2.8. Ташкент. Спортивный зал стадиона «Динамо». Проходят занятия по дзю-до. Молодой Улугбек, 18 лет ему, тренируется с напарником, проводит броски, подсечки, захваты. Тренер хвалит его за хорошие результаты. Предлагает ему занятся профессионально спортом. Улугбек: «Я хочу служить в милиции, поэтому мне нужен этот спорт». Тренер: «Да, дзюдо — это хороший спорт для сотрудника МВД».
Улугбек возвращается домой, в его сумке спортивная одежда. Вся улица — барахолка. Продают «варенные» джинсы, магнитофоны, туалетную бумагу. Старушки выложили на земле бытовую утварь, чтобы продать и купить себе на пропитание. Играет мелодия группы «Ласковый май»: «Белые розы, белые розы, так безащитны цветы...!
По дороге Улугбек встречает нескольких ребят. Точнее они его ждут, видимо, давно. Один — Слава - из них говорит: «Брат, нужна твоя помощь. Силовая поддержка! Ты же дзюдоист, спортсмен. А сейчас спортсмены — это сила, авторитет».
Улугбек недоумленно: «А что нужно? Обижает кто-то?»
Парень, оглядываясь: «Ну, завтра встретимся. Есть дело одно. У нашего одного знакомого проблема. Без тебя никак, брат».
Улугбек обещает помочь. И идет дальше. Славик подходит к автомашине «Жигули» и говорит сидящим там: «Все, он в деле. Завтра пойдем».

2.2.9. Дом Улугбека. Старый, обшарпанный подъезд, крыша протекает. В квартире бедная обстановка, старый черно-белый телевизор, старая мебель, ржавые трубы. Мама Башорат готовит обед на газовой плите. Она говорит: «Сынок, надо завтра съездить к дяде, помочь ему. Отведи утром брата Отабека и сестру Шахло в детский сад, и поезжай. Я приготовлю костюм. Я завтра выхожу на трехдневную смену на работу, меня не будет дома. Пожалуйста, проследи за детьми».
Улугбек задумывается. Он ничего не говорит про разговор с друзьями. Потом: «Да, хорошо, мама. Не беспокойтесь, я сделаю».
Его братишка и сестренка сидят во дворе, на качелях. Улугбек смотрит на них и улыбается.

2.2.10. Утро. Улугбек ведет братишку и сестренку в детский садик, рассказывает им стихи, они смеются и поют. Он оставляет их воспитательнице, возвращается домой. По дороге встречается со вчерашними парнями, его приглашают сесть в салон «Жигулей» Внутри уже четверо, включая водителя. Слава спрашивает: «Улугбек, брат, так ты идешь с нами? Поможешь?»
Улугбек требует: «Подожди-ка, вначале поясни, что случилось?»
Товарищи морщатся, переглядываются. Слава отвечает: «Понимаешь, один «перец» задолжал нам большую сумму. Надо вернуть долг».
Улугбек в недоумении: «А как мы вернем? Мы же не судебные приставы».
Слава немного злится: «Никто в суд не пойдет, ведь договор был устный. А к бандитам обращаться не станем, мы же люди честные. Ну, просто поговорим с должником. Ты же за справедливость! Хочешь в милиции работать. Вот придем и увидишь, как нас обманывают, не возвращают долги. Ничего делать не будем. Просто поговорим!»
Улугбек нехотя соглашается. Водитель заводит машину. Они едут в другой квартал города.

2.2.11. Улицы Ташкента. Везде палатки. Много милиционеров. Плакаты «Узбекистан — государство с великим будущим!» Машина останавливается у девятиэтажного дома. Рядом видесосалон, на афише «Красная жара» и рисунок Арнольда Шварцнеггера. Водитель говорит Улугбеку: «Ты скоро станешь таким — справедливым полицейским».
Улугбек поправляет: «Милиционером!»
Улугбек и Слава выходят из машины. Улугбек спрашивает: «А почему другие не идут?»
- Они позже присоединятся. Они ждут должника, - пояснил парень.
- А мы с кем будем беседовать? - недоумевает Улугбек.
- С его женой, - говорит Слава. - У нее все деньги. Она вернет долг. Мы обговорили об этом с перцем.
Улугбек недоуменно пожимает плечами. Они идут по дорожке к дому. Проходят мимо играющихся наперсточников — двадцатилетних парней, одетых в спортивные формы «Адидас», они требуют с пятидесятилетнего мужчины деньги. Тот отбивается и говорит: «Нет у меня денег! Вы меня обманываете!»
Наперсточники напористо на мужчину: «Ты что говоришь, падла? Гони деньги! Иначе мы тебя прям здесь распотрашим» - и хватают его за куртку, тянут на драку. Мужчина оглядывается, чтобы позвать на помощь, но один хулиган приставляет к его горлу нож. Приходится тому извлекать бумажник.
Улугбек хочет вмешаться, но Слава его останавливает: «Не вмешивайся, брат. Мужик сам виноват. Взрослый, а мозгов нет, попался аферистам!»
Улугбек возражает: «Но это же неправильно!»
Слава, недовольно произносит: «Может быть. Но сейчас время улиц. Законы улиц. Социализм закончился, брат. Сейчас все решают наглость, обман и сила. Не вмешивайся. У этих ребят крепкая «крыша». Они работают на ментов. Не создавай себе же проблемы! А ты сам хочешь быть милиционером».

2.2.12. Улугбек и Слава заходят в подъезд, звонят в квартиру на первом этаже. За дверью спрашивает женский голос: «Кто там?»
Слава солидно отвечает: «Это... мы телемастера, проверяем кабель для телевизоров».
Улугбек с недоумением смотрит на товарища, мол, зачем врём, какие мы там мастера?
В это время дверь открывает женщина средних лет, одетая по-домашнему: в халате и тапочках. Улугбек и Слава входят внутрь. Тут Слава начинает говорить: «Слушай, стерва, быстро неси деньги».
Улугбек ничего не понимает. Он расстерянно смотрит на Славу и женщину. Женщина кричит: «Помогите! Грабят! Спасите!». Слава хватает ее за руку и начинает бить. Улугбек понимает, что все происходит не так, как было заявлено, он перехватывает руку товарища и пытается оттолкнуть женщину от парня, хочет спасти ее, кричит: «Эй, Слава, что ты делаешь? Отпусти ее!»
Слава злобно смотрит на Улугбека, хочет что-то сказать ему, но вдруг разворачивается и бъет женщину в живот. Та падает и теряет сознание, ударившись головой о мебель. Улугбек валит товарища на пол и приемом дзюдо удерживает его от желания продолжить атаку.
На крик прибегают соседи, закрывают проход. Мимо дома проходит милиционер, слышит крики и вбегает, приказывает: «всем не двигаться!» - извлекает из кобуры пистолет. Соседи хватают Улугбека и Славу, валят на пол, они не сопротивляются. Двое, что остались в «Жигули», видят такой разворот событий и быстро уезжают.
Вызывают милицию. Приезжает патрульная машина, на Улугбека и Славу надевают наручники и увозят в РУВД. Женщину, которую привели в чувство, и соседей допрашивает следователь. Оперативники фотографируют место происшествия, снимают отпечатки пальцев.

2.2.13. Мама Башорат приходит домой. Никого нет. В это время приходит женщина и говорит: «Я - мама Камила, моего сына вызвали в милицию давать показания, ваш сын Улугбек и его друг Слава уже три дня как арестованы».
Башорат в полном изумлении: «О чем вы говорите? Как так? Мой сын же у дяди. Он взял наверное и братишку и сестренку с собой».
Женщина, бледнея: «о-о, нет-нет, ваш сын в милиции. Его арестовали за разбой».
Башорат бледнеет, в бессилии садится на стул. Потом приходит в себя, звонит брату, просит его приехать, а сама бежит вначале в детский сад. Там воспитательница говорит: «Ох, Башорат-опа, мы ищем вас уже три дня! Ваши дети — Отабек и Шахло - ночуют здесь! Никто их не забирает! Вы где? Что произошло у вас?»
Башорат что-то лепечет в ответ, затем забирает детей и приводит их домой. Там просит соседку присмотреть за ними, а сама едет на автобусе в РУВД. Ее пропускают внутрь. Следователь принимает ее и говорит, что Улугбек держал женщину, а Слава пинал, у женщины был выкидыш. «Ваш сын — уголовник», - сердито говорит он.
Башорат потребует встречи с сыном, но ей следователь в резкой и категоричной форме отказывает. Дежурный милиционер выпроваживает её из здания РУВД.

2.2.14. Башорат садится на автобус и едет к женщине — жертве нападения, чтобы узнать правду. Стучится в дверь. Но женщина, узнав, кто это такая, прогоняет, не хочет говорить, грозится милицией. Башорат вынуждена уйти, поскольку соседи начинают проявлять к ней интерес и тоже хотят вызвать патрульную милицию. Башорат плачет и уходит.

2.2.15. Вечером к Башорат приходит мужчина, говорит: «Я - охранник в тюрьме, принес записку от сына, вот держите», - и он протягивает какие-то обрывки бумаги. Башорат кормит посетителя, дает последние ему деньги. Когда он уходит, то женщина читает записку. Там сын Улугбек просит найти адвоката, ему грозит 10 лет лишения свободы, он пишет, что никого не бил он и не хотел грабить. «Мне жаль, мама, что я не оправдал ваше доверие», - так заканчивается письмо.
Башорат стонет и плачет. Дети забились в комнате и со страхом смотрят на плачущую мать. Они не понимают, что произошло.

2.2.16. Ташкент. Здание суда по уголовным делам. Еще молодой и энергичный судья Закир Исаев, насмешливо и надменно смотрит на подсудимых, листает небрежно страницы большого уголовного дела; фактически он даже не читает. Дает слово Улугбеку.
Улугбек говорит: «Меня избивали во время следствия, чтобы взял на себя вину, но я не виноват. Да, мы с приятелем вошли в квартиру, но я не предполагал, что это станет преступлением, так так всё произойдет».
Адвокат молчит, не задает вопросы. Потом говорит: «Моему подзащитному приписывают ограбление на 13 рублей. Сумма небольшая для разбоя. Думаю, что нельзя наказывать строго». Улугбек сидит за решеткой, схватившись за голову и молчит. Слава улыбается, ему не впервой идти в тюрьму, оказывается, он уже сидел за это еще в подростком периоде. Башорат плачет, прижимая к груди Шахло и Отабека. На них с презрением смотрит женщина, на которую было совершенно нападение, она кричит: «Воспитала убийц! Они меня ножами кололи! Хотели изнасиловать!»
Идет съемка телевидения. Потом по «Давр ТВ» показывают сюжет про то, как милиция поймала двух крупных грабителей, и судья дает каждому по 10 лет тюремного заключения. Журналист отмечает: «Справедливость восторжествовала! Закон суров, но он закон! Так будет с каждым, кто перейдет черту дозволенного!»
Закир Исаев выходит из здания и вместе с прокурором едут в ресторан. Вместе с ними в автомобиле едет и пострадавшая, обещающая им вкусный и веселый вечер. По лицу видно, как она довольна и совсем не пострадала от разбоя.
Башорат плачет. Она обнимает маленьких детей и шепчет: «Мы остались одни, совсем одни. Ни Улугбека, ни моего мужа, мне одной вас поднимать». Дети стоят и ничего не понимают.

2.2.17. Зима. Башорат получает письмо. Улугбек пишет: «Дорогая мама, я в тюрьме, приезжайте, привезите теплые вещи, я мерзну. Да, еще еды, нас плохо кормят. Я похудел на 15 килограмм, одни кости и кожа».
Башорат собирает вещи и с братом едут в тюрьму. Но в тот день их не впускают. Охрана кричит: «Все! Валите прочь! Это режимный объект! Приходите завтра!»
На следующий день Башорат все-таки допускают в камеру свиданий. Но для этого брат сунул взятку начальнику караула. Заводят Улугбека и при его виде Башорат начинает плакать. Улугбек голодный, измученный, говорит, что спит на полу, так как нет мест, ему телогрейку давали осужденные, чтобы не замерз. Ложку и тарелку тоже дают другие. Лишь вчера ему выдали обувь. «Меня кусают вши, здесь полно больных туберкулезом, в камере нечем дышать, вонь. Все заключенные чем-то больны», - произносит он. Подслушивающий их разговор надзиратель орёт: «Ты такие вещи не рассказывай никому! Иначе мы тебя тут в фарш пропустим!».
Улугбек: «Ладно, мама. Берегите себя. Ждите, я вернусь.»
Башорат обещает ждать сына. Она обнимает его и говорит, что это урок ему и ему нужно отбыть срок, чтобы вернутся домой с чистой совестью, и начать все заново. Улугбек обещает: «Да, мама, я исправлюсь. Это для меня испытание».

2.2.18. Тюрьма. Начальник Эшмат в своем кабинете. На нем новая униформа, на погонах звездочки полковника, на груди орден «Шон-Шараф» (Честь и Слава), и Эшмат пальцем поглаживает награду. Стол обставлен алкоголем. Из музыкального центра играет блатная музыка «Я жиган Ростовский,
Я жиган Московский.
Я жиган Азовский,
Я король шпаны.
Урки все на цирлах,
ходят предо мною.
Девочки вздыхают,
лезут мне в штаны...»
Рядом за столом вальяжно развалившись восседает вор в законе Борис Левин. Начальник говорит: «Ладно, Боря, я знаю, что ты в России крупный авторитет и что у тебя большие деньги. Тут твои просят, чтобы я взял на хранение общак».
Левин лениво смотрит на свои золотые часы на запястье и говорит: «Начальник, это большие, очень большие даже для Узбекистана деньги. Ты хоть понимаешь, что ты просишь?»
Эшмат, усмехаясь, разливает водку по стаканам, продвигает один заключенному: «Так за мной тоже большие люди. Твои деньги будут под надежной охраной. Из тюрьмы ничего не выходит, ни одна тайна. Пока ты здесь, деньги будут у меня. Это гарантия, что тебя не убъют свои же. Ведь за твоей головой уже приезжали, ты это знаешь? Так что я твоя охрана. Как выйдешь на свободу — верну деньги. А так я сделаю твою жизнь здесь комфортной: водка, девочки, кокаин, картежные игры, организую для тебя кровавый спорт...»
Левин молчит, думает. Эшмат выкладывает последний козырь: «Хазрату доложили, чито тебя сделали смотрящим за Узбекистаном, и ему это не понравилось. Ты понимаешь, что твоя жизнь зависит от смены настроения у Ислама Каримова? Чем меньше плохих новостей от меня, тем больше шансов тебе досидеть и покинуть Узбекистан. Зря ты в свое время не уехал — предупреждали же тебя...»
Левин чешет лоб, потом пьет алкоголь и соглашается: «Хорошо, начальник. Но помни: у меня на руке написано СЛОН — смерть лягавым от ножа. Это я к тому, что не вздумай меня кинуть на бабки!»
- О чем ты говоришь! - с деланным возмущением кричит Эшмат и улыбается, вновь разливает алкоголь.
Левин встает, но тут же вдруг вспоминает и, указывая пальцем на орден на груди Эшмата, спрашивает: «Скажи, начальник, за какие заслуги тебе эту бирюльку на пузо нацепили? Какое славное дело ты ведешь в этих стенах концлагеря? Тут люди мрут как в период бубонной чумы».
Эшмат багровеет, но потом сдерживается от резких слов и отвечает: «Я — оружие хазрата, наказываю непокорных преступников, я защищаю государство. Неважно, что люди здесь дохнут, все-таки у меня не пионерский лагерь, а тюрьма. Это Ад для преступников, и здесь они очищают душу. Это и есть моя Честь и Слава! Ты понял, Борис?»
Левин кивает и выходит.
Вечером в кабинет начальника какие-то мужчины вносят чемоданы — двенадцать штук. Эшмат подходит и открывает: там полно долларов. Он улыбается, закрывает крышку чемодана, гладит и говорит: «Ну, хорошо. Теперь есть кого подмазать наверху». И он смотрит на портрет Каримова. Набирает номер на кнопочном телефоне, потом говорит: «Господин министр... Все нормально. Деньги у меня».

2.2.19. Тюрьма. В камере трое уголовников насилуют мужчину, стянув с него штаны. Он дико кричит, отбивается. Надзиратели играют в нарды, это слышат и смеются. Один говорит: «Отпетушили религиозника! Все, теперь он станет чей-то женой».
Другой, бросая на игральные кости: «Тут у одного гарем есть. Религиозник пополнит его семейство, хахаха. Все по шариату!»
Первый, смеясь: «Люблю я свою работу. Люблю свою тюрьму. Здесь настоящий Рай для меня. Хотя этим тварям, - он кивает в сторону закрытых камер, - здесь сущий Ад!»
Второй передвигает шашки: «Мне кажется, этот религиозник сегодня себе вскроет вены. Он не выдержит. Как и многие другие».
Первый плюет на пол: «Ну, сдохнет. Есть чем нам с тобой печалиться...»
Уголовников выпускают из камеры и ведут в другую, те обсуждают, как здорово поимели жертву. Надзиратели это слышат и гогочут вместе с насильниками. Религиозник без сознания лежит на полу, из ануса толчками выплёскивается кровь.

2.2.20. Ташкент. Здание парламента — Олий Мажлиса Ислам Каримова поздравляют с перевыбором на пост президента Узбекистана. Чиновники выражают восторг. В зале представители иностранных посольств. Каримов берет партийный билет КПСС и публично сжигает, говоря, что ничто не должно теперь узбеков связывать с социализмом и прошлым. Потом он бросает в мусорный бак орден Трудового Красного Знамени, который когда-то ему вручили за успешные коммунистические реформы в республике. Ему апплодируют, все переходит в овации.
В это время вскакивает с места депутат и кричит:
- Вы совершили ошибку! Этот человек — тиран! Вы потом будете горько сожалеть об этом!
В зале зависла тишина, все побледнели, никто не знает, что сказать. Каримов багровеет, но тихо спрашивает у Мистера Х: «Кто это за человек?»
Мистер Х шопотом: «Шоврух Рузимуродов, депутат».
- Я приглашаю депутата Рузимуродова ко мне в кабинет и я там расскажу о своих планах, уверен, что он поймет, я не такой уж и страшный, - Каримов улыбается, и весь зал смеется, апплодирует.
К Рузимуродову подскакивают три охранника, скручивают и выводят из зала.
Мероприятие продолжается как ни вчем не бывало. Все улыбаются.
- У нас новый путь — Великое будущее Узбекистана! - провозглашает Каримов, махая рукой с трибуны. Стоящая за спиной супруга Татьяна Акбаровна хлопает в ладоши и говорит, что надо править вечно, чтобы исполнить мечту народа. Каримов соглашается: «О да, я буду править вечно, потому что этого хочет народ! Меня сегодня переизбрали, значит, так будет всегда! В меня верит народ и весь мир! Мы теперь должны дружить с Америкой! Я всегда восхищался президентом Рональдом Рейганом! Джордж Буш — мой кумир! Мы станем продвигать стратегические интересы США в Узбекистане! Нам не нужна больше Москва! Мы не рабы России!»
Депутаты вновь апплодируют. Играет гимн Узбекистана. Все поют. Женщина-депутат плачет от радости.
В это время один из сотрудников, обслуживающих парламент, тихо шепчет другому: «Так Каримов сам был много лет лидером компартии в Узбекистане. А теперь как быстро переобулся, демократом стал. Не верю я в такие метаморфозы».
Другой испуганно оглядывается: «Тихо ты, у стен есть уши. Ты не знал, что его отца еще до войны посадили коммунисты, и он обещал отомстить за отца. Я слышал, как Каримов говорил одной журналистке из Запада, что он не читал Маркса и Ленина, потому что презирал коммунизм. А использовал партбилет, чтобы пролезть во власть. И пролез в президенты».
Рядом стоит Мистер Х. Он слышит разговор, щелкает пальцем. К нему подскакивает какой-то мужчина, охранник. Мистер Х молча указывает пальцем на болтуна.
Охранник: «Понял, будет сделано». К беспечно сболтнувшему ненужное подбегает охрана, ломит руки и выводит из зала.
Ислам Каримов торжественно произносит: «Я отправил свою дочь Гульнару в Штаты. Она теперь представляет мою страну. Да, пока не послом, пока просто сотрудником торгового представительства Узбекистана. Но это наш шаг к укреплению дружбы с американцами. Всю жизнь я мечтал освободить Узбекистан из под ига Москвы, и я добился этого! Ура Ташкенту! Слава Вашингтону!»
Посол России слушает эту речь и плюется, он уходит. Послы США и Германии хлопают. Телевидение снимает эту сцену. К президенту России ложится на стол записка о выступлении Каримова. Лица президента не видно, лишь пальцы нервно барабанят по столу.

2.2.21. Бывшее здание ЦК Компартии Узбекистана. Это теперь резиденция президента. Каримов заходит в свой кабинет. С ним заходит председатель Избиркома и говорит: «Вы набрали больше всего голосов! Никто из назначенных вами соперников не набрал больше 5%. И не могли набрать больше — мы тщательно за этим следили. Но вы все равно сильная личность! У вас харизма! Вы волевой человек! Богатый опыт! Отличные знания! Вы должны быть вечным президентом! Фюрером так сказать!»
Каримов, садясь в кресло: «Знаешь, я в детстве нашел у соседа-фронтовика книгу «Майн Кампф» Адольфа Гитлера. Сосед привез из Германии, но прятал, так как за эт его могли расстрелять. Но я книгу нашел и украл, спрятал. Позже, будучи студентом, я ее прочитал. Хотя с немецким у меня было плохо, однако со словарем я прочитал и многое понял. Я не учил теорию Маркса и Ленина — этот бред я терпеть не мог. Но вот «Майн Кампф» - это было гениальное творение. Я понял, что должен идти к власти и сделать страну свободной от коммунизма. Но при этом став коммунистом! Книга Гитлера для меня стала настольной, путеводной. И теперь я у власти».
Предизбиркома: «Вы потому что гениальный человек, о мой хазрат!»
Каримов наливает водку и пьет. Он любит вспоминать прошлое.
Предизбиркома гложет любопытство, он вначале не решался, а потом все же спросил: «А что стало с соседом? Ну, этим фронтовиком?».
Каримов, зевнув: «Я вернул книгу, тихо и незаметно. А потом написал донос в КГБ, что он хранит фашистскую литературу. К нему пришли с обыском, нашли книгу и посадили. Говорят, он умер в тюрьме, ха-ха-ха».
Предизбиркома, подняв палец к верху, одобрительно произносит: «Вы поступили мудро, хазрат!»

2.2.22. Из библиотек выносят книги Карла Маркса и Фридриха Энгельса, Владимира Ленина, тома КПСС, заодно и русских писателей Пушкина, Толстого, Некрасова, а также советские плакаты, все бросают в кучу и поджигают. Одни смеются, танцуют вокруг костра, другие мрачно смотрят на это, утирая слезы тайком. Им не нравится веря, которое наступает.

2.2.23. Кабинет президента. Сидят Мистер Х и Ислам Каримов. Обсуждают прошедший день. И тут Каримов вдруг отошел в иную тему разговора: «Когда я совершил хадж в Мекку, то очистился от прошлого. Я проходил мимо камня Каабы и вдруг на меня пришло озарение. Я увидел светлый и чистый мир — это Узбекистан. Голос с неба, скорее всего, Аллаха, сказал мне: Ислам, ты теперь хазрат Узбекистана! Ты должен построить новую страну, сделать жизнь граждан лучше! Я даю тебе на это время, власть и мое благославление! Никто не вправе заменить тебя на посту президента. Лишь когда я к себе тебя призову, твой преемник — тот, кого ты сам назначишь — продолжит твои дела и твой путь!»
Мистер Х: «О-о, я верю вам... хазрат!»
Каримов: «Так что поэтому я должен работать, и подальше от Москвы! Мне нужен визит в Штаты. Америка — это сила! Пиночет в Чили удержался, потому что американцы его поддержали. Мне нужна такая поддержка!»
Мистер Х: «Вы хотите быть с Америкой? Тогда вам нужно вначале построить себе такую же резиденцию, как у президентов США. Вы сейчас работаете в здании ЦК компартии Узбекистана. Это наводит ассоциации на ваше прошлое. От прошлого надо избавляться, хазрат».
Каримов смотрит на него с удивлением и потом улыбается: «Точно! Сделайте мне копию этого здания. Это будет резиденция Ок-Сарай!»
В это время заходит министр внутренних дел Алматов: «Разрешите долложить, хазрат?»
- Валяй, - лениво отвечает Каримов.
- Террорист Шаврух Рузимуродов доставлен в СИЗО МВД, сейчас с ним рабюотают наши спецы! Мне сообщили, что паралмент лишил его депутатской неприкосновенности.
Каримов чешет и подбородок и говорит: «Я думаю, он от стыда повесился в камере...»
Алматов: «Я понял, хазрат. Неприменно повесился!»
Каримов: «Того, кто ему в этом помог, представить к награде «Фидокорона хизмати учун» («За бескорыстную службу»). Человек достоит такого ордена...»
Мистер Х: «Надо удалять всех тех, кто стоит на вашем пути, хазрат. Жестоко, но правильно, иначе государство развалиться».

2.2.24. Ташкент. СИЗО МВД. В камере двое надзирателей вешают депутата Шаврука Рузимуродова, сопротивляющегося из всех сил. Но не может одолеть профессиональных виртухаев. Один из надзирателей хватает депутата за ноги и висит на нем, петля от такой тяжести затягивается на шее Рузимуродова. Когда жертва перестает подавать признаки жизни, висит на перекладине с высунувшим языком и выпученными глазами, один надзиратель, смеясь, говорит: «Теперь нас нагрядят. Эта камера станет священной, «депутатской», сюда будем помещать всех политических противников хазрата, ха-ха-ха».
Играет гимн Узбекистана. В помещении для надзирателей сотрудники играют в нарды на вещи, что принесли родные заключенным в тюрьме. Они же раскрывают пакеты, достают лепешки, самсу, яблоки и все это жрут, гогочут. Один примеряет на себе трусы с симпсонами, другой рассказывает, как принудил к половому акту одну женщину за пронос носков ее мужу: «Так она мне отдалась прямо в камере свиданий. Я ее трахал полчаса, ха-ха-ха!». Всем весело от такого грабежа и насилия. На них с улыбкой смотрит со стены Ислам Каримов в золотой рамке.

Часть 2.3. Санджар Умаров
2.3.1. По телевизору показывают 11 сентября в Нью-Йорке. Теракт. Выступление Буша. Начало антитеррористической операции. Решение о вводе войск в Афганистан. Потом заявление Ислама Каримова: «Мы поддерживаем США и предоставляем базы на территории Узбекистана для американской армии. Наша дружба с Америкой несокрушима, наша воля к свободе — едина!» Депутаты Олий Мажлиса встают и хлопают президенту.

2.3.2. Кабинет компании Profinance. Здесь нет портрета Ислама Каримова, а висят портреты Альберта Эйнштейна, Теслы, Исаака Ньютона, Дмитрия Менделеева и других мировых ученых. Сидят сотрудники, тихо обсуждают последние новости. Глава Санджар Умаров читает газету «Правда Востока». Там речь Ислама Каримова. Потом Санджар бросает газету на стол. Он немного озадачен.
- Что вы думаете? - спрашивают его сотрудники.
Санджар отвечает не сразу: «Каримов хочет, чтобы после военных в Узбекистан пришли бизнесмены, принесли инвестиции. Это обычная мировая практика. Но для бизнеса необходима рыночная среда, нужны правовые реформы, защита собственности, прозрачные правила, а этого нет в стране. Тут сплошное жульё. Везде откаты и взятки. Не знаю, на что расчитывает президент...»
- Но ведь американцы здесь работают, - возражает сотрудник. - Золотодобывающая фирма «Ньюмонт». То есть «Зарафшан-Ньюмонт». Уже десять лет работает. Огромные инвестиции. Миллиарды долларов. Золото — это власть, это сила, это принуждение, это покорность.
Санджар хмурится: «Хм, вы верите, что в сфере золотодобычи — самой стратегически важной сфере республике — будут открытые тендеры и честные правила? Идет скупка государства. Западные компании просто покупают у Каримова льготы и условия, думая, что это надолго. В стране работают не законы, а прихоти диктатора. Если у Каримова завтра поменяется настроение, он лишит их всех этих привиллегий. И никто не сможет ему оказать сопротивление. Не забывайте, золото, хлопок, металлы, нефтепродукты — это ресурсы, которые обслуживают семью диктатора».
Один из сотрудников заявляет:
- Тогда и нам не стоит вкладываться в развитие? Мы же не хотим увязнуть в коррупции...
Однако у Санджара другие планы, он считает, что появление США в Центральной Азии может изменить политическую картину, дать шанс на демократию. Поэтому говорит: «Нет, нам нужно работать. Через американцев оказывать влияние на Каримова, чтобы изменить ситуацию в политике и экономике. Нужно добиваться, чтобы реформы были настоящими, а не заменялись демагогией. Нам нужны высокие стандарты жизни. Эффективная инфраструктура. Прозрачные финансы и бюджет. Честные тендеры и конкурсы. Четкие нормы государственного заказа. У США есть силы и влияние для этого. Работать будем аккуратно и честно, чтобы никто не мог нас подставить или обвинить в нарушении законов. Надо встречатся с партийными лидерами и депутатами, с журналистами, рассказывать о демократии и рыночных отношениях, о защите капиталов и собственности, социальных гарантиях работников. О необходимости реальной частной собственности на землю. Иначе все реформы — бесплодны».
- С чего начнем? - спрашивает любопытный сотрудник.
Санджар твердо говорит: «С экономики. С производства. Есть проект преобразования газа в жидкость для получения жидких углеводородов из природного газа. Мы вложим наши финансовые ресурсы и еще привлечем прямые иностранные инвестиции из Северной Америки. По-моим оценкам, весь проект обойдется в один миллиард долларов. Создадим узбекско-американское совместное предприятие под названием Ecoil Technologies. Готовьте документы для регистрации предприятия. Я вернусь в США, встречусь с чиновниками Пентагона. Может, сумеем пробить контракты. Мы тоже должны внести свой вклад в войне против терроризма и в развитии экономики Узбекистана».
По телевизору играют гимн Узбенкистана, развивается флаг республики, показывается лицо Ислама Каримова, смотрящего в будущее.

2.3.3. Санджар вечером едет домой на машине. Рядом сидит сотрудник. Он говорит: «Все партии — карманные. Они нас слушать не станут. Они сидят на государственном бюджете и поэтому верны Исламу Каримову. Нужна партия не номенклатурных работников и псевдобизнесменов, а реальных, тех, кто сами занимаются предпринимательством. Промышленники, крестьяне, ремесленники, транспортники, занятые в логистике продукции... Но как их втянуть в политику? Все так всего боятся... Они не должны молчать! Ведь нельзя терпеть, когда нас грабят, причем под видом законности!»
Санджар слушает и молчит. По радио раздается песня Юлдуз Усмановой про президента Каримова, мол, он падишах и продолжатель традиции Амира Темура. Машина, кстати, проезжает мимо памятника Амира Темура в Ташкенте. Там группа из молодежного движения «Камолот» торжественно обещают памятнику Темура охранять независимость страны и идти по курсу хазрата Каримова. Развиваются флаги, играет гимн Узбекистана.
В этот момент подъезжают грузовые машины, рабочие с бензопилами начинают пилить деревья — платаны, высаженные на Сквере 150 лет назад. Санджар дергает водителя: «Остановись!» - выскакивает из салона и бежит к рабочим: «Остановитесь! Что вы делаете! Вы уничтожаете парк! У нас итак засушливый климат, мало растений, так вы еще здесь делаете пустыню!»
Участники движения «Камолот» стоят, расстерянные, и им подошедший милиционер поясняет: «Таков приказ хазрата!» - и молодежь радуется, кричит: «Пилите, пилите! Так значит надо нашей стране! В деревьях наверное завелись вредные насекомые!» Санджар пытается призвать к разуму всех, но тут подходят к нему бригадир и два милиционера и говорят: «Молчите! Иначе за сопротивление власти доставим вас в милицию!»
Санджар возвращается к машине. За его спиной воют пилы и падают спиленные платаны.

2.3.4. Вашингтон. Санджар встречается с чиновниками Пентагона. Обсуждают вопрос поставки реактивного топлива для армии США в Афганистане. Все делается четко, быстро, без промедления. Санджар говорит сотруднику, находящемуся в Ташкенте, по телефону: «Здесь можно работать без взятки, потому что все понимают, как коррупция мешает демократии и экономике. Поэтому я за неделю сделаю то, что не могу сделать в Узбекистане за годы. Работать на моей родине — это испытание, это преодоление барьеров, это какая-то мука, но через это надо пройти. Чтобы был результат. Нам нужен конечный результат».
Прибалтика. Санджар встречается с переработчиками газа и подписывает контракт на поставку в Узбекистан топлива. Санджар: «Господа, это топливо для американских ВВС, для антитеррористической операции в Афганистане. Нам нужно победить мракобесие. Вслед придут свобода и права человека. Мы на рубежах».

2.3.5. Ташкент. Кабинет Министров. Санджар ходит по кабинетам, чтобы протолкнуть проект. Не везде готовы его выслушать. Он говорит чиновникам: «В Узбекистане все инвестиционные проекты стоимостью более 20 миллионов долларов должны получить прямое одобрение президента. Вот у меня привлеченные ресурсы на 1 млрд. В чем проблема? Подпишите документ...»
Пузатый чиновник, который сидит в приёмной, чванливо заявляет: «Вы знаете, не все просто тут... Надо тщательно все взывесить. Просто так подписи не ставят», - и он хитро смотрит на посетителя, пальцами делая движение, типа, деньги давай — и ты получишь требуемое.
Санджар не замечает это и спрашивает: «Что вас смущает? Говорите яснее!»
Чиновник уже злясь, что посетитель оказался непонятливый: «Мы сюда и посажены, чтобы блюсти государственные интересы. Все хотят разворовать страну, мы не даем».
Подобное заявление приводит Санджара в ярость, он говорит: «У меня привлеченные из США ресурсы! Кто разворовывает Узбекистан?»
Чиновник, откидываясь на спинку кресла: «Поймите, тут за все платить надо. Нужно откат сделать в 10%, а то и больше. Весь мир так живет! Даже в Америке делают откаты!»
Санджар молча встает, забирает документы и выходит.

2.3.6. Ташкент. Сквер Амира Темура. Деревьев нет, одни пни. Прям у памятника Ислама Каримова награждают орденом «Амира Темура», указ о котором президент сам себе подписал. Армия чиновников вокруг него. Простых граждан не подпускают. На крышах снайперы. Много милиции, оцепление улиц. Стоят дипломаты и иностранные журналисты, допущенные на церемонию.
Спикер парламента (Олий Мажлиса) говорит: «Это учрежденный недавно орден, самый высший в стране, и что Ислам Каримов заслужил его, так как привел страну к независимости и успешно борется с экстремизмом. И это знаменательно, что орден учрежден в честь великого деятеля, владыки Самарканда, города, где родился и вырос Ислам Каримов. Поэтому мы обязаны от имени народа наградить хазрата! Указ об этом Ислам Каримов подписал, и я, как представитель законодательной власти подтверждаю это решение как правильное!»
По телевизору показывают довольное напыщенное лицо президента, когда ему на грудь вешают орден. Чиновники апплодируют. Затем Ислам Каримов отмечает: «Да, мы стоим у монумента нашего славного предка, символа всех мусульман планеты, человека, который сделал знаменитой нашу страну, показал силу узбекского народа. И я теперь ношу эту славную награду, обещаю следовать заветам нашего Темура...»
В это время к Исламу Каримову хочет пройти какой-то священослужитель ислама, в очках, с Кораном в руке. Охрана его не подпускает, отталкивает: «Эй, проваливай, старикан!» Президент замечает это и рукой машет, мол, подпустите его ко мне — ему хочется показать, как он близок с народом.
- Что хочешь сказать, священник? - спрашивает он, великодушно улыбаясь.
Священник жестко и категорично: «Какой же вы мусульманин, господин президент? Вы совершили хадж, но остались коммунистом. Вы атеист по сути и не верите в Аллаха, потому что преследуете верующих. Амир Темур убивал узбеков — какой же он нам славный предок? Он вырезал мусульман, разрушил города на мусульманском Востоке — Сирии, Турции, Иране, Афганистане, Азербайджане. Он сравнял с землей наш славный город Хорезм, засеял пшеницей руины, вырезал жителей. Вы учредили орден человека, которого ненавидят мусульмане, и теперь вы носите орден его имени. Это кощунство!»
Ислам Каримов бледнеет, пена выступает изо рта, он хрипит, хватает священника и тянет к себе, хочет ударить. Но потом останавливается, видит замерших от страха чиновников, журналистов и отпускает старика, говорит:
- Здесь много лет стоял памятник Карлу Марксу, ты помнишь, старик? Этот немецкий коммунист и его русский последователь Владимир Ленин устроили геноцид многим народам, в том числе узбекам! Я снес этот памятник, убрал памятник и Ленину — там теперь там, на площади Мустакиллик, символ нашего государства — глобус Узбекистана. Так что я не коммунист, а мусульманин. Наш Амир Темур убивал только плохих мусульман! А хорошим давал развитие! Так что заткнись, если тупой!
У священник глаза полезли на лоб: «Плохих мусульман? Выделите мусульман на плохих и хороших? Вы не читали Коран, не делаете намаз, не ходите в мечеть, не выполняете обряды — какой же вы мусульманин? Вы хотите, чтобы ислам служил вашей власти. Вы превращаете церковь в символ своей личной власти. Кто с вами не согласен вы убиваете, бросаете в тюрьма! Вы остались коммунистом, вы не лучше Карла Маркса и Ленина!»
Народ начинает волноваться, чиновники бледнеют, переглядываются. Все чувствуют, назревает скандал, но при иностранных гостях и журналистах нельзя применить силу.
Спикер парламента кричит: «Ты кто такой, чтобы учить нас исламу? Ты сам не знаешь Коран! Ты богохульник, если проклинаешь Амира Темура и его прямого наследника — Ислама Каримова! Все знают, что Ислам Каримов — прямой потомок великого самаркандского правителя. Наш Амир Темур прославил нашу страну. Он завоевал многие страны и создал огромную Империю. Нас уважала за это Европа, короли присылали послов с подарками! А ты тут чушь несешь».
Чиновники загалдели, стали кричать, что это не священник, а переодетый шпион, гнать его в три шеи. Ислам Каримов, мрачный, уходит к машине, за ним следует охрана. Праздник испорчен. Каримов снимает орден и прячет в карман, потом тихо говорит Мистеру Х: «Арестовать этого священника и бросить в тюрьму! Чтоб я о нем ничего больше не слышал. Чтоб сегодня он предстал перед тем, в кого он верит. Ускорьте их встречу»
Мистер Х кивает и дает знак охране. Старика хватают, скручивают ему руки, бъют и бросают в машину. Телевизионщики отключают камеры, чиновники делают вид, что ничего не видят. Дипломаты молчат и мрачно созерцают за происходящим. Начавшая проигрываться гимн Узбекистана замедляется и теперь звучит растянуто, в итоге оператор, получив удар по голове от милиционера, отключает магнитофон.

2.3.7. Санджар смотрит процесс награждения, отключает телевизор. Жена Индира: «Дорогой, может нам вернутся в Штаты? Не будет никакого проку от этого президента! Люди бегут отсюда. Моя соседка играет в грин-карт уже много лет — она хочет уехать. Без визы только в Россию, но там шовинисты и русские нацисты. Там убивают узбеков-гастарбайтеров».
Санжар вздыхает, а потом говорит: «Милая, поэтому я и хочу преобразований. Чтобы все трудились на своей земле, зарабатывали хороши и жили достойно. Но вся власть принадлежит этому дэву. Ты знаешь, в фольклоре девы царствовали над людьми за счет волшебства. Каримов — он тоже дэв, но он властвует за счет человеческих пороков: зависти, лицемерия, лжи, ненависти, насилия и репрессий, жадности. Эти чувства становятся силой для правителя. В нашей солнечной республике этот дев окрасился в желтый цвет, чтобы не показываать свои черные, темные стороны».
Индира усмехается: «Ты мифологизируешь президента? Зачем ему придавать черты сказочных персонажей?»
Санджар берет с полки книгу Ислама Каримова «Узбекистан — государство с великим будущем» и бросает на пол, усмехается: «Каримов сам себя мифологизирует. Посмотри: везде его портреты, плакаты, изречения. Студенты учат его книги, чиновники сдают экзамены на аттестацию должности. Это мертвые и бесполезные труды, но за них Каримов получает ученые звания и регалии. Он получил орден Амира Темура — за что? За воровство! Из страны уехали мелкие инвесторы, те, кто приезжал с 10 тысячью долларами и открывал маленькие предприятия — их разорили. Остались крупные — «Зарафшан-Ньюмонт», «Оксус», «Балтимор», «Ян Интернешнл», принявшие коррупционные правила. Эти фирмы могут скупить государство. Им Каримов дал особые преференции и привиллегии, чего нет у обычных бизнесменов. Поэтому здесь властвует коррупция — а это сила желтого дэва. Он углубляет человеческие пороки».
Индира: «Страну не изменить. Люди не хотят менятся. Столько лет мы независимости — и мы до сих пор у разбитого корыта».
Санджар сердится: «Неправда. Люди могут меняться. Изменятся они — изменят власть».
Индира выходит из зала и выходит на террасу. Там она открывает лэптоп и набирает в Гугле слово «дэв». Потом читает: «Дэвы - сверхъестественные человекоподобные существа, имеющие вид великанов. Присутствуют в тюркской (азербайджанской, башкирской, казахской, татарской, узбекской и др.), иранской, славянской, грузинской, армянской, мифологиях, в зороастризме — злые духи. Согласно Гатам, Заратуштра объявил дэвов порождением «злого помысла». Дэвы пребывали в сомнении и, будучи соблазнёнными, избрали путь зла, насилия и разрушения".
- Словно все про Каримова написано, - шепчет женщина.

2.3.8. Ташкент. Ислам Каримов встречается с послом США, обещает всякую поддержку в борьбе с терроризмом и соглашается открыть базу К2 в Ханабаде и в Термезе. «Ваша армия может быть столько здесь, сколько нужно», - заверяет он. Заявляет, что хотел бы представлять стратегические интересы США в регионе. «А как отреагирует Россия?» - спрашивает посол. Он знает, что Владимир Путин ревниво относится к активности Америки в Центральной Азии.
В ответ Каримов смеется и заявляет: «Мы не вассалы Путина! Мы независимая страна! Хотел бы дружить со Штатами. Но есть проблема. Ваш суд ограничил в правах мою дочь Гульнару Каримову. Ее муж Мансурр Максуди, гражданин Америки, требует возвращения детей. Не хотел бы это увязывать с личным аспектом, но многое теперь зависит от вас. Нужна база — оставьте в покое мою дочь. Сами понимаете, политика часто связана с личными проблемами».
Посол кивает, он знает, в какой стране живет: «М-м, хорошо, мы урегулируем этот вопрос... Да, кстати, вы просили чертежи здания Белого дома в Вашингтоне, резиденции президента США. Вот вам бумаги», - и он передает папки. Помощник принимает их и ставит на столк президенту.
Каримов пожимает руку дипломату: «Спасибо!» - и приглашает на чай.

2.3.9. Посол уходит. Заходит Мистер Х, он никогда не снимает черные очки. Каримов передает ему бумаги: «Изучите, сделайте подобный проект. Из госбюджета выделите деньги на строительство Ок-Сарая — моего узбекского Белого Дома, Я хочу чтобы все было как у американцев! Пускай российский президент Владимир Путин понимает, что мой курс — на Запад!»
Мистер Х, принимая бумаги и взвешивая их на руках, чеканит: «Хорошо, хазрат. Будет сделано».
Каримов замечает, что тот хотел ему что-то дополнительно сообщить и поэтому интересуется: «Ты хотел что-то еще сказать? Давай, не тяни резину, что там?»
Мистер Х говорит осторожно, зная реакцию хозяина: «Есть сведения, хазрат, что с послом США хотел встретится правозащитник Абдуллаев из Ферганы. Его трое детей, верующие, находятся в тюрьме по обвинению причастности к подпольным религиозным течениям. Мы же не хотим портить отношения с Вашингтоном...»
Однако эти слова будоражат Каримова, который терпеть не может гражданских активистов и который считает каждого из них своим личным врагом. Он вскакивает с места и кругами ходит вокруг стола и злым голосом говорит: «Как мне надоели эти правозащитники! Мутят воду! Настраивают против меня весь мир! Как бы избавить мою страну от этих смутьянов! Этих провокаторов!»
Мистер Х замечает: «Хазрат, тогда надо вопрос решить радикально. У нас же есть Алматов, мастер пыточных дел...»
Каримов думает и потом звонит министру Закиру Алматову, орет на него: «Ты, собака! Сколько можно? Меня достали эти правозащитники! Хватит терпеть их. Какой-то там Абдуллаев из Ферганы хочет настроить США против меня! Я ищу контакты с Америкой, а тут эти глисты вылазят. А ты, мерзавец, палец о палец не ударишь, чтобы избавить меня от этой проблемы! Пинка тебе со службы дать что ли? Почему ты не занимаешься своими прямыми обязанностями?»
Эти крики пугают министра, однако, собравшись духом, Алматов говорит в трубку: «Хазрат,знаю я его. Три сына по вашему приказу мы посадили. Мы держим в ежовых там их рукавицах...»
Каримов топает ногой: «Сделайте так, чтобы эти сыновья сгнили в тюрьме! Чтобы я больше не слышал о них! Чтобы эти твари не отвлекали меня от моих государственных дел!»
Алматов подтягивается в струнку и бодро кричит: «Будет сделано, хазрат. Не беспокойтесь, приказ будет исполнен!»
Президент в бешенстве бросает трубку и смотрит на собеседника. Мистер Х молчит, щелкает пальцем по очкам.

Часть 2.4. Гульнара Каримова
2.4.1. Ташкент. Стадион. Президент Ислам Каримов играет в кортовый теннис с министром иностранных дел Абдулазизом Камиловым. Своей очереди поиграть с хазратом стоят другие чиновники, за решечатым забором, и регулирует движение Мистер Х. На площадке сидит и жена Каримова — Татьяна.
Татьяна: «Дорогой, я разговаривала с дочерьми — все они хотят жить на Западе. Им нравится США, Великобритания, Франция, Швейцария, Испания. Гульнара желает быть послом в Женеве или в Испании. А Лола хочет стать послом в ЮНЕСКО».
Каримов смеется и обращается к Камилову: «Ты слышал, старый хрыч? Мои дети хотят быть дипломатами!»
Камилов покорно: «Да, хазрат! Для начала Гульнаре, может, стать моим советником? А потом поедет послом куда хочет!»
Татьяна говорит: «Дети хотят зарабатывать деньги!»
Каримов соглашается: «Правильно. Дипломатия для них — это развлечение, хобби. Реальная работа — это бизнес. Я заметил, что у Гульнары есть интерес к этому. Так что, Абдулазиз, твоя задача — обеспечить защиту моим детям за рубежом!»
Камилов покорно склоняет голову: «Все будет сделано, хазрат!»

2.4.2. Ташкент. Здание министерства иностранных дел Узбекистана. У входа стоит министр Абдулазиз Камилов с цветами, напышенный, напудренный, с золотыми часами, отлакированные туфли, вид такой, словно женится собрался. Рядом находятся его заместители и другие дипломаты, все в тревожном ожидании, перешептываются. Подъезжает черная машина, выходит Гульнара Каримова, молодая, закончившая УМЭД, высокомерно рассматривает ее ожидающих. На ней шикарное платье, золотые браслеты, бриллиантовая диадема на шее сверкает холодными звездами. Все ей хлопают, здороваются, даже кланяются, а один дипломат совершил коленоприклонение, как перед королевой, и за это Гульнара погладила его по голове. Другие почувствовали прилив зависти.
Министр Камилов пытается поцеловать ей ручку, но Гульнара отдергивает ладонь, ее лицо пунцовое от гнева, видно, что она терпеть не может этого сморчка-старичка. Немного смутившись, Камилов дарит ей цветы и говорит: «Ох, я рад вас видеть, Гулечка! Теперь вы мой главный советник! Вам выделили кабинет рядом со мной! Я буду благодарен вам за ваши ценные указания и советы, за помощь в дипломатической службе!»
И получает жесткий ответ от Гульнары: «Чего, чего? Эй, я вам не Гулечка, а Гульнара Исламовна — соблюдайте субординацию, господин Камилов. Я вам не секретарша и ваши прихоти исполнять не буду. Все что я скажу вам воспринимайте как приказ от моего отца! У меня есть на это все полномочия. Если вы сомневаетесь, то моя охрана вразумит вам правила поведения в моем присутствии!» - и по ее знаку два охранника делают угрожающие жесты.
Министр бледнеет, хватает за сердце. Гульнара не смотрит на него и идет к лифту, едет в свой кабинет. Там она садится за стол и начинает звонить подругам то в США, то в Европу, болтает по делам моды, говорит, что хотела бы потусить на мероприятии. Ее приглашают во Францию, мол, там собирается европейские звезды. Гульнара звонит в отдел: «Так, купите мне авиабилет до Парижа, на субботу. Я улетаю по заданию министра».
Потом встает и уходит. У двери ее сопровождает охранник, злобно цыкающий на всех, кто проходит мимо, мол, стойте, не двигайтесь, пока мы не пройдем.

2.4.3. Министр Камилов сидит за столом, униженный и оскорбленный: его прилюдно посадила в галошу дочь президента. Тут ему звонят и докладывают, что Гульнара заказала билет в Париж и что она едет туда по вашему приказу. Министр бледнеет и говорит: «Ах, да, конечно, это так. Подготовьте приказ, я подпишу». Потом идет в соседнюю комнату, открывает холодильник, достает водку и начинает пить с горла. Его трясет.
- Капризная тварь! Как ты меня унизила! Ну, ничего, я еще отыграюсь, ты у меня еще попляшешь, стерва! - злобно шипит он. Потом он едет в СНБ, встречается с председателем Рустамом Иноятовым. Тот молча слушает его.
- Рустам, меня эта шалава достала! Надо ее поставить на место!
Иноятов, усмехается, достает бутылку водки, разливает стаканы и толкает один министру, после чего говорит: «Да, нам нужен крючек, чтобы держать патрона от ненужных действий, - и он смотрит на портрет Каримова. - За девочкой будет всегда наблюдение. Материал в нужное время ляжет на стол президенту...»
Камилов скалится. Оба пьют водку.

2.4.4. Гульнара находится в здании Университета мировой экономики и дипломатии. В зале идет собрание преподавательского коллектива. Ректор говорит: «Поздравляем Гульнару Исламовну с присвоением педагогического звания профессора политологии! Наш вуз гордится, что дочь первого президента и сама успешная бизнес-леди стала профессором, нашим светочем науки и педагогики!» - играет мелодия «Гаудеамуса»: «Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus!»
Преподаватели подхватывают и поют: «Ubi sunt, qui ante nos
In mundo fuere?
Transeas ad superos,
Transeas ad inferos,
Hos si vis videre».
Гульнара расстерянно оглядывается — она не знает текста студенческого гимна. Видя это, оператор отключает музыку. Преподаватели подходят к Гульнаре, обступают её и поздравляют. Она улыбается, держит в руках диплом профессора. Одна женщина стоит в стороне и тихо говорит другой: «Гульнара ни дня не проработала педагогом в нашем вузе, не выпустила ни одной научной работы. Присвоение ей звания профессора — это пощечина нам, тем, кто по двадцать лет работает в вузах и готовит студентов и докторантов. Я не могу смотреть на этот балаган», - и женщина уходит. Вторая оглядывается и тоже уходит. Смотрящий за этим из угла помещения Мистер Х загадочно улыбается.

2.4.5. Вечер. Гульнара сидит в ночном клубе «Бакши» и курит кальян. На ней одежда, явно не для исламского сообщества. Вокруг нее ее друзья и все поздравляют ее. Говорят, что она достойна большего, может, стать академиком. Гульнара принимает поздравления и хвастливо говорит: «Спасибо, спасибо, всему свое время, пока академиком рановато, нужно лет пять подождать».
Тут кто-то говорит: «Ну, к этому времени вы будете нашим президентом! Продолжите политику отца. Зачем вам становиться академиком?»
Все затихают, испуганно смотрят на Гульнару. Та затягивается кальяном, думает, потом говорит: «А почему бы и нет? Я могу быть и президентом. Но для этого нужны деньги. Большие деньги. Причем свои деньги! Со своими деньгами я получу сама власть в стране! Я смогу купить всех политиков в Узбекистане и в других странах...»
Ей хлопают. Гульнара смотрит на бриллиантовое кольцо на пальце и думает.

2.4.6. Утро. Гульнара находится в Доме моделей, выступает в роли кутюрье — у нее свой же бренд «Гули»: линия одежды, ювелирных изделий и парфюма. Ей показывают новую коллекцию, что подготовили подмастерья. Она выбирает, делает замечания. Ей не нравится, как ходит по подиуму какая-то модель и приказывает ее уволить. «Я везу коллекцию в Москву! - кричит она. - А там будут знаменитые кутюрье! Там российский бомонд. И вы хотите меня опозорить вот этим всем? Мало того, что кривоногие модели, так и одежда пошита как мешки для картошки! Чтоб через месяц все исправили!»
От этих слов многим становится плохо, они лопочут, что все исправят. Модель, которую уволили, со слезами выходит из здания.
Потом Гульнара едет на фирму ювелирного производства, там смотрит коллекцию золотых изделий, делает замечания. «Все идет под моим брендом «Гули», и поэтому я требую качество!» - заявляет она. Тут ей говорят, что изделия нужно продвигать в Европу. Например, в Швейцарию, где проходят выставки ювелирных изделий и часов. Но там нужны связи. Есть фирма «Шопард», через которую можно осваивать европейский рынок.
Гульнара говорит, что это хорошая идея.

2.4.7. Ташкент. Эскаваторы роют котлован. Территория огорожена и охраняется. Самосвалы вывозят землю, грузовики завозят строй материалы. Рабочие плетут сетку из проволоки и арматуры для заливки бетона. Один прохожий пытается просмотреть через дырочку в заборе, но его отгоняет милиционер. Тогда он спрашивает у местного жителя, который прогуливается с собачкой: «Уважаемый, не скажете, что здесь строится в центре города?»
Житель, озираясь, тихо говорит, словно выдает секрет: «Это резиденция президента Узбекистана Ислама Каримова. Называется Ок-Сарай. Вы что, программу «Ахборот» не смотрите? Там все рассказывается! Это плохо — не знать, какие реформы проводит наш хазрат. Об этом может дойти до спецслужб...»
Прохожий, смущенно: «У меня нет телевизора, я из кишлака, а газеты к нам не приходят уже давно», - и спешно уходит. Житель мрачно смотрит ему вслед и качает головой, собачка укоризненно тявкает вслед прохожему.

2.4.8. Полдень. Гульнара встает, зевает, смотрит на часы, морщится. Всю ночь она кутила в ночных гонках на своем «Порше» и в ресторане. Потом звонит в аэропорт и требует, чтобы задержали вылет в Париж до ее приезда. Потом неспеша идет в душевую. Она включает магнитофон на полную мощь и поёт с группой «Бананарама»: «"A goddess on a mountain top,
Was burning like a silver flame.
The summit of beauty and love,
And Venus was her name.

She’s got it,
Yeah baby, she’s got it.
Well, I’m your Venus,
I’m your fire.
At your desire,
Well, I’m your Venus.
I’m your fire,
At your desire».

2.4.9. Ташкентский аэропорт. Лайнер А-310. Полный салон пассажиров. Командир говорит, что рейс задерживается по техническим причинам. Люди перешептываются, не понимают. Тут одна стюардесса шепчет другой: «Слышала? Мы ждем Гульнару Каримову. Из-за нее мы не можем взлететь». Вторая зло шипит: «С этой стервой всегда так!»
Первая испуганно шепчет: «Не говори так никому — услышат, вмиг лишишься работы!»
Стюардессы ходят по салону и успокаивают пассажиров.
Проходит час и на борт поднимается Гульнара Каримова, идет в бизнес-класс. Никого рядом нет. Она одна там. Самолет взлетает и летит. Гульнара смотрит в иллюминатор и думает. Стюардесса, которая ее критиковала, приподносит ей алкоголь и деликатесы.

2.4.10. Париж. Тусовка. Знаменитые люди. Гульнара ходит между ними и здоровается, ее представляют как дипломата, дочь президента Узбекистана. Она рассказывает, что увлекается дизайном, у нее есть собственная линия текстильных изделий и ювелирной продукции, и это вызывает интерес. Играет музыка. Гульнара много пьет и хохочет. Знакомится с Жераром Депардье, приглашает его в Узбекистан. «У меня есть идея, проект с вами», - кокетничает она, демонстрируя кольца на пальцах. Жерар это видит и кивает: а почему бы и нет? Раз дама готова платить, то можно и сотрудничать.
Потом Гульнара ездит по ночному Парижу и говорит: «Да-а, я покорю этот мир, Париж ляжет у моих ног!» Она стоит у опоры Эйфелеевой башни и орет: «Это мой мир!»

2.4.11. По узбекскому ТВ показывают, как Гульнара открывает представительство Фонда Форум культуры и искусства во Франции и провела дефиле узбекских дизайнеров в Лувре, а в Глазго организовала выставку узбекских сюзане. Везде ее хвалят и говорят об успехе. Журналист отмечает: «Благодаря дочери хазрата продвигается марка нашей республики как центра высокой моды, искусства и туризма. В страну едут гости из разных стран, все хотят увидеть достижение за годы правления многоуважаемого Ислама Каримова!»

2.4.12. Узбекистан. Военный аэропорт Ханабад. Прилетают самолеты США, разгружают военную технику. Создается американская база К2. В новостях ВВС и др. передают, что американцы усиливают свое влияние в регионе, Ташкент становится стратегическим партнером.
Москва, президент Владимир Путин смотрит эти новости и стучит по столу: «Наш азиатский прохвост служит и нам, и американцам!»
Помощник, кланяясь, отмечает: «Так это Восток же! Им никогда нельзя доверять. Нам действовать нужно их же методами. Взять Каримова за жабры, используя его слабости. А слабости это: алчность, трусость и страх. И плюс семья, которая недалеко от него ушла. Я слышал, что дочь Гульнара приберает к себе бизнес путем рэкета. Мамаша там колдунья, черной магией увлекается, Сатану часто вызывает...»
Путин усмехается: «Ну, ничего. Мы найдем способ вернуть вассала к себе! Мы умеем ждать. Всех зарвавшихся среднеазиатских царьков и султанов призмем к ногтю».

2.4.13. Концерт Гордона Мэттью Томаса Самнера, известного как Стинг, в Ташкенте. Стадион полон зрителей, несмотря на сумасшедшие цены. Гульнара сидит в первых рядах и махает рукой. Стинг ей улыбается и кивает. Потом в номер отеля к Стингу вносят портфель с деньгами. Он открывает и видит там доллары, а также записку от Гульнары поужинать с ним в ресторане. «Как хорошо, что я получил приглашение от нее», - улыбается Стинг.
После он говорит помощнице Гульнаре — Гаянэ Авакян: «Да. Передайте принцессе, что я принимаю приглашение. Мне приятно иметь с вами дела. Это хороший бизнес».

2.4.14. Резиденция президента. Каримову докладывают о криминальной сводке, сообщают, что была драка в бильярдной, драчуны скрылись от милиции на мотоциклах. Президент злится и приказывает: «Запретить бильярдные — рассадники уголовщины! И запретить езду на мотоциклах в столице!»
Помощник в расстерянности: «Хазрат, но у нас есть же Федерация бильярдного спорта... И мотоциклетный спорт есть как военно-прикладное искусство... Наши участвуют в международных турнирах, выигрывают призы...»
Каримов зеленеет от злости и орёт: «Ты, баран, не понял, что я сказал? Запретить всё! Чтобы я никогда не слышал, что в Узбекистане существуют бильярдные и мотоциклы!»

2.4.15. Ташкент. Вечер. Клуб, играют мужчины в бильярд. Вваливается ОМОН в масках, валят всех на пол, избивают. Бильярдный стол обливают бензином и пождагают на глазах изумленных игроков. «Это теперь запрещено!» - орет командир спецгруппы, угрожая всем автоматом. Одному возмущенному игроку суют кий в задний проход.
Проезжающих на улицах мотоциклистов останавливают, избивают, мотоциклы давят катком для асфальтрования дорог. Несогласных везут в отделения милиции. По ТВ сообщают, что бильярдные — это источник разврата и проституции, мол, игроки играют на жизни своих жен и дочерей, и даже матерей. Духовное управление мусульман называет бильярд пороком и идеей Шайтана, который хочет свергнуть ставленника в Узбекистане — великого хазрата Ислама Каримова. Министр Аламтов заявляет, что мотоциклисты — угроза дорожного движения в стране, поэтому этот вид транспорта под запретом. Даже как вид спорт отменяется.

2.4.16. Стинг возвращается в Великобританию, и в аэропорту его встречают активисты с плакатами: «Лицемер!», «Ты друг диктаторов и воров!», «Позор тебе, Гордон Мэттью!» Стинг недоумевает и садится в машину. В это время по телевизору говорят, что популярный певец дал в Ташкенте концерт, билеты на который доходили до 1400 фунтов стерлингов, что почти в 45 раз превышает величину средней зарплаты в Узбекистане. За концерт, прошедший в рамках проекта Недели искусств Art-Week Style.Uz-2009, Стинг получил гонорар в размере 2 миллиона фунтов стерлингов. Какой-то журналист говорит в эфир: «Мы сочли участие Стинга в организуемых старшей дочерью Ислама Каримова мероприятиях лицемерием, поскольку певец активно участвует в движении за права человека, но при этом не брезгует высокими гонорарами, предлагаемыми в авторитарных странах, к коим мировое сообщество причисляет и Узбекистан. Так, западные звезды приглашаются в Узбекистан для того, чтобы усилить поддержку диктатуры.
Стинг в итоге отвечает в студии местного ТВ: «Я был уверен в том, что концерт в Ташкенте прошел под эгидой ЮНИСЕФ. Я хорошо осведомлен о плохой репутации руководителя Узбекистана в области защиты прав человека и окружающей среды. Но несмотря на это, я принял решение выступить там. Да, культурные бойкоты не только бессмысленны, но и контрпродуктивны», так как это ведет к изоляции государства и делает его более закрытым и параноидальным».
Журналист говорит: «А мы вспоминаем приезд в Ташкент таких звезд спорта и шоу-бизнеса, как Криштиану Роналду, Рода Стюарта, Хулио Иглесиаса, Монсеррат Кабалье, которые были вознаграждены немалыми гонорарами. А менеджером футбольного клуба «Бунедкор», владелицей которого является все та же старшая дочь узбекского президента, является бывший тренер «Челси» Луис Фелипе Сколари, который получает 16 миллионов фунтов стерлингов в год и является, соответственно, самым высокооплачиваемым тренером в мире. Да, кстати, по следам сестры идет и младшая дочь Каримова - Лола, которая в апреле 2009 года заплатила известной актрисе Монике Белуччи 190 тысяч евро за четыре часа общения, ужин и небольшую речь».

2.4.16. Ташкент. МИД. Камилов сидит и читает отчеты послов из разных стран. Там информация о том, что делает Гульнара Каримова. У Камилова волосы встают дыбом и он шепчет: «О боже! Меня за это хазрат кастрирует! Лучше мне молчать! Я не могу влиять на эту своенравную суку!»
Он бросает отчет в мусорный бак.

Сюжет 3. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ДОРОГА В АД

Часть 3.1. Рустам Арипов
3.1.1. Бухара. Ноябрь. Немного дождливо. Утро. Рустам встречается с покупателем, показывает салон красоты, говорит о прибыльности. Покупатель качает головой и говорит, что цена слишком большая, надо сделать скидку. Идет торг. В итоге договариватся. Подписывают бумаги. Покупатель отсчитывает доллары и передает Рустаму.
Сотрудница салона в изумлении: «Рустам, вы продали бизнес? Теперь не вы наш шеф? Вы нас бросили?»
Рустам извиняющим голосом: «Простите, девушки, я уезжаю. Но новый хозяин намерен развивать бизнес, так что салон не закроет. У вас будет работа», - и он уходит. Сотруджницы плачут.

3.1.2. Городской пейзаж Бухары. По дороге едут автомобили и катится арба, запреженная ослом; старик везет на рынок дыни. Работают мастерские. Люди спешат на работу или домой. Везде стоят милиционеры и внимательно смотрят по сторонам. У памятника Ходжи Насреддину толпятся туристы, фотографируются. У Ляби-Хауза сидят на топчанах старики и пьют чай, обсуждают последние события в городе. У гробницы Бахаутдина Накшбанди молятся верующие. Жизнь размеренно катится в этом старинном городе.

3.1.3. По телевизору показывают, как Гульнара Каримова и Хулио Иглесиас вместе поют «Беса ме мучо». Отец Рустама Арипова встает с топчана и выключает телевизор со словами: «Не принцесса, я падшая женщина какая-то. Позор президенту, такую дочь вырастил». В это время приходит Рустам, в его руках сумки с продуктами: «Папа, я был на базаре, купил мясо, рис, лук, будем готовить плов».
- Какой-то праздник? - интересуется отец.
- Я продал бизнес, - смущенно отвечает Рустам.
Отец неодобрительно качает головой: «Ох, сынок, зачем тебе эта Канада? Разве тебе плохо дома?»
- Плохо, - коротко отвечает Рустам и несёт продукты на кухню, где находятся его супруга и мама.

3.1.4. Дом Караевых. Вечер. Звонок. Фируддин Караев берет трубку, слышит как говорит Мистер Х:
- Есть заказ на шесть продукции. Полный комплект. Три детских требуется. Оплата после доставки! У тебя две недели. В декабре чтобы отправил в Москву. Там ждут клиенты. Смотри, Фируддин, не облажайся на этот раз! Чтобы все было как надо. Здоровые органы!
- Будет сделано как надо, - обещает Фируддин. Он смотрит на список желающих уехать из страны — он внушительный.
Мистер Х: «Да, твой студент обработан. Встретили и в тот же день все у него изъяли для израильских клиентов. Мусульманин спас евреев, гыгыгы... Деньги за него вышлем вместе с контейнерами. Мы решили, что лучше делать это все у вас в Бухаре, больше никого в Москву не присылай. Тут лишние глаза появились».
- О, спасибо, хорошо, не буду, - отвечает Фируддин и кладет трубку. Потом сосредоточенно рассматривает список, ногтем царапая имена.
В комнату в ночном халате входит Олима, зевает и интересуется: «Заказ? С Москвы звонили?»
- Наш общий знакомый звонил, имя которого мы не знаем.
- Мистер Х звонил?
- Да. Есть кандидатуры? Шесть человек! Но надо, чтобы трое были детьми!
Олима задумывается, потом улыбается и кивает: «Да, да, есть, кстати, одна семья бухарского бизнесмена. Хочет в Канаду. Недавно с ним общалась. Похоже, здоровые люди, не больны».
Фируддин протирает от удовольствия руки: «Ох, тогда готовь его. В конце декабря должна быть отправка контейнеров в Москву. Да, моего студента разделали, деньги за него поступят. Блин, как бы родственники из кишлака не пришли и не начали поиски парня...»
Олима, скривив губы в презрении: «Да кто будет искать этот нищеброд? Столько уже отправили — и ничего!» Потом она берет телефон и звонит: «Алло, Рустам? Это Олима Караева! Могу вас обрадовать! Ваши документы прошли! Теперь вам надо готовится к отъезду. И знаете, освободилось еще одно место. Один из кандидатов сломал ногу и не сможет выехать. Так что вы можете забрать с собой еще одного родственника. Вы говорили что-то про брата вашей супруги... да-да, Фархода Джумаева. Так что привозите его документы, мы быстро оформим на него документы на визу».
Она кладет трубку и говорит мужу: «Ну, все, группа готова! Можешь сообщить заказчикам!»

3.1.5. Рустам сидит на семейном мероприятии. Варится плов. Много еды. Гости из Ташкента. Обсуждают будущий отъезд Рустама. Рядом с ним сидит супруга, во дворе бегают и играются дети. Кто-то смотрит на них и говорит с сожалением: «Рустам, ты увозишь детей от нас? Они же забудут узбекский язык. Станут чужими для Бухары, а мы станем чужими для вас! Кому вы нужны там, в Канаде?»
Рустам серьезно отвечает: «Нет, я буду приезжать на родину. Никого не забуду. Я думаю о детях и считаю, что им там лучше будет. Согласитесь, что здесь не самые лучшие времена. Но мир открыт. Надо уезжать и найти счастье в другом месте!»
Друг Рустама: «Рустам, ты уже продал машину? Я ее не вижу во дворе».
Рустам смущенно улыбается: «Да, все продал. И квартиру, и машину, и салон. Теперь надо покупать билеты. Ташкент-Москва-Торонто. Не буду тянуть время. Олима-опа сказала, что оформит быстро, нужны только деньги».
Друг сокрущенно: «Это же так дорого! Для пятерых людей!»
Все едят и слушают разговор. Никто не радуется этому отъезду, словно предчувствуют что-то плохое. Отец и мать Рустама молчат, на их лицах печаль.
Рустам пытается улыбнуться, ог говорит: «Для шестерых. Фарход, брат моей жены тоже летит с нами! Появилось свободное место в квоте. Оказывается, Канада выделяет квоты для каждой республике. Все места наши закупили, только своим продают. Но мне по знакомству выделили шесть мест. Олима — сильный человек, сумела пробить для нас места!»
Тут один из гостей, Алишер, отводит Рустама в сторону и говорит: «Слушай, братишка, ты уверен в этом? Я сам бывший дипломат, работал в узбекском посольстве в Москве, и знаю, что Канада не разыгрывает как США грин-кард. Квоты для иммиграции, скорее всего, есть, но их не продают. Есть программы, но там требуется многое от кандидата: знание языка, обладание восстребованной профессии, наличие стартового капитала и многое чего другое. Собеседование в Посольстве Канады в Москве. Ждать надо несколько лет. Нет никаких посредников. Посольство не работает с частными фирмами, особенно с миграционными. Только с туристскими, которые сертифицированы канадскими властями».
Рустам, усмехаясь: «Алишер, вы не все знаете, хоть и дипломат бывший. Мои люди — они крутые, они без посольства решают напрямую. Там все схвачено. Нужно только платить. Там целая цепочка, налаженный бизнес. Мне дали гарантию, так что я спокоен. Язык выучу я на месте. Главное — здоровье! Канаде нужна здоровая нация! Так мне сказала Олима-опа! Я ей верю...»
Алишер, качая головой: «Ну-ну... тогда удачи тебе! Но я был бы настороже. Нечисто мне кажется это...»
Рустам смеется. Гости едят плов, пьют чай, желают хорошей жизни на новом месте. Потом расходятся. Однако праздника не получилось. Рустам озадаченно провожает гостей за ворота дома. Возвращается домой, поднимается к себе и видит, что супруга украдкой плачет. Она не хочет уезжать. Дети играются за столом.

3.1.6. Ночь. Рустам Арипов с женой в кровати, он ее обнимает. Супруга говорит, что боится, ей тревожно. «Это чужая страна, чужой народ. Мы совсем другие, может не поедем? Дом все же роднее», - умоляюще просит она.
Рустам успокаивает ее, он хочет добиться своего и говорит: «Не бойся. Все нормально. Завтра мы идем к Караевым. Там нам нужно получить прививки от болезней — это обязательная процедура. Для нас организует карантин. Пойми, все люди уезжают. Многие хотят, но не все могут. Вот, богачи могут себе позволить такие поездки, например, Гульнара Каримова! Ее дети в Америке! А мы чем хуже?»
Плачет маленькая дочь. Жена встает и дет укачивать, поёт колыбельную. Рустам смотрит в окно, за которой сияет кровавая луна.

3.1.7. Другая квартира. Ночь Фарход Джумаев готовит чемодан и говорит супруге Махбубе: «Да, милая, придется на некоторое время расстаться. Мы женаты всего 4 месяца, но наша жизнь в Канаде будет другой. Там у нас есть надежда на лучшее. Хорошо, что у меня есть зять Рустам, он обо всем договорился. Гарантия там стопроцентная на успех!»
Махбуба, плачет: «Дорогой, я же беремена. Ты меня оставишь одну?»
Фарход обнимает ее и гладит живот: «Милая, о тебе позаботяться мои родные, не беспокойся. Я как приеду, быстро оформлю документы, найду работу и вызову тебя к себе. Там мы купим дом, машину, наши дети пойдут в школу. Все будет хорошо, обещаю».
Жена плачет, а Фарход ее гладит и смотрит на чемодан с неуложенными вещами.

3.1.8. Утро. Бухарский институт пищевой промышленности. Помещение ректората. Сидят ректор, проектор, деканы, администраторы, обсуждают новогодние праздники, как все провести. Ректор говорит: «Для студентов, которые живут в общежитиях, нужно организовать обед. Плов. Надо закупить рис, морковь, лук, помидоры и мясо. Правда, бюджет на это у нас небольшой...»
Фируддин Караев улыбается, поднимает руку: «Мясо я беру на себя! У меня есть родственники на ферме. Они доставят мясо, килограмм сто обещаю. Все будут сытыми и хорошо отметят Новый год!»
Ректор, восхищенно: «Ооооо, Фируддин-ака, вы нас всегда выручаете! Всегда на праздники вы обеспечиваете коллектив мясом. Спасибо вам! Я вам гарантирую Почетную грамоту! А может выдвину на награждение медали от правительства!»
Фируддин улыбается: «Я делаю это бесплатно, потому что это мой вуз. Я забочусь о коллективе и студентах!»
Все благодарят декана за доброту. Еще обсуждают вопросы и потом расходятся.
Фируддин идет в свой кабинет, как его догоняет один студент и говорит:
- Я староста группы. У нас исчез сокурсник, Махмуд его зовут. Нет его в общежитии, на занятия не ходит. Никто не знает, где он.
Фируддин, скривив лицо как от зубной боли: «Наверное, уехал в свой кишлак. Кишлачные всегда так поступают. А Махмуд всегда был безответственным студентом, я его помню».
Староста мотает головой: «Он бы мне сообщил. Махмуд человек ответственный, напрасно вы так о нем говорите. Он забрал все вещи из общежития. Но в отделе кадров сказали, что Махмуд не отчислялся. Странно как-то...»
Фируддин, злясь: «Ты к чему это клонишь? Чтобы я поехал в его кишлак, искал его там? Мне, как декану, ты даешь поручение, я так тебя понял?»
Староста испуганно делает шаг назад и лопочет: «О, нет, домла. Просто я вам сообщил. Надо ли мне делать заявление в милицию?»
Фируддин, вздрогнув: «Эй, парень, это уже не твой уровень. Это моя ответственность. Спасибо, что сказал. Я разберусь и если надо сам сообщу в милицию. Иди на занятия, и больше не тревожься за Махмуда. Все под контролем!»
И заходит в свой кабинет. Захлопнув дверь, он прислоняется к стене, протирает вспотевший лоб платком и шепчет: «Ох, блин, все так может провалиться. Нельзя работать в своем вузе. Нельзя здесь искать «мясо». Хотя здесь его понавалу».

3.1.9. День. Прохладно. Рустам, его жена, трое детей, Фарход подходят к дому Караевых. Их сопровождают несколько человек из родных и близких. За забором слышен злобный лай собак. И сопровождающие невольно пятяться, им не нравится это место. Калитку открывает Джейхун, смотрит на всех недовольным видом, зовет маму: «Мама, тут целая дегация к вам!».
Подходит Олима, выражает недовольство: «Так, так, почему здесь лишние люди? Мне не нужна реклама, скандалы и проводы. Я не агентство ритуальных услуг!»
Рустам пытается разрядить обстановку: «Олима-опа, это мои родственники, провожают меня. Вы же не будете против. Они хотят увидеть вас, уважаемую в городе женщину!»
Олима фыркает: «Ты еще не улетаешь! Нужно две недели карантина! Я должна вас изолировать, чтобы вы не похватили инфекцию. Санитарные требования в Канаде очень высоки! Иначе я лишусь лицензии канадского посольства!»
Один родственник робко спрашивает: «А можно посмотреть на документы? Они получили уже визы в Канаду?»
Олима, сердито: «Есть резервация билетов на Москву — вот, смотрите, убедились? - она сует какие-то бумаги, которые у нее с собой в папке. - А визы дадут прямо в аэропорту и оттуда они улетят в Канаду, прямой рейс Аэрофлотом! Хватит тут мне нервы трепать, итак дел много! Рустам, если такое недоверние, то мы можем разорвать наш договор. Вместо тебя полетят другие — желающих много, ты знаешь!»
Рустам пугается: «Нет, нет, все нормально!» - поворачивается к провожающим и просит: «Ладно, до свиданья, увидимся еще! Идите домой, пожалуйста, не беспокойтесь за нас...»
Родственники уже собираются уходить, но тут Олима что-то вспоминает и требует: «Постойте, нужно провести очистку организма. Поэтому приносите по 5-6 килограмм лимонов! Передавайте их молему сыну Джейхуну!»
Рустам достает деньги, отсчитывает деньги Махбубе и говорит: «Пожалуйста, покупай лимоны, тебе не трудно?»
Махбуда, протирая слезы, говорит: «Да, конечно».
Провожающие уходят. Все в нерадостном настроении.

3.1.10. Олима загоняет шестерых человек в свой дом. Джейхун закрывает калитку. Затем он влазит на дерево и через забор смотрит, как медленно бредут родственники Рустама по тротуару домой. Он злобно улыбается и что-то шепчет им вслед.
Тем временем Олима заводит всех «гостей» в одну комнату, что на втором этаже дома, и говорит: «Здесь вы будете 2 недели. Располагайтесь. Спать будете на матрасах на полу. Вам запрещается выходить из дома, встречаться с родственниками. Лишь перед аэропортом вы встретитесь, попрощаетесь. Таковы требования изоляции. А сейчас первая вакцина — против энцифалитного клеща».
Она достает из сумки шприцы, наполняет ихз лекарствоим и делает всем шестерым уколы. Маленькая дочка плачет, ее братья успокаивают, говорят, не бойся. Олима уходит, закрыв дверь на замок. Рустам однимает супругу и смотрит на детей. Он сейчас в неуверенности, однако не хочет отступать. Дорога в Канаду началась.

3.1.11. Муэдзин зовет в минарета Калян верующих на вечернюю молитву. Закрываются лавки и магазины, все спешат домой. Автобусы переполнены людьми, все напряжены и сосредоточены. Туристы неторопливо ходят по городу. Солнце клонится к закату. Появляются первые звезды. Зажигаются фонари.
В некоторых переулках стоят проститутки, ожидающие клиента. Недалеко стоит патрульная машина милиции, к которой подходят «ночные бабочеки» и отстегивают «налог» на работу.

Часть 3.2. Улугбек Ешев
3.2.1. Башорат получает письмо от почтальона, читает. Там написано, что «ваша просьба об амнистии вашего сына рассмотрена, решение принято положительное. Ваш сын будет освобожден к Дню Победы над фашистской Германией как акт милосердия со стороны президента Ислама Каримова». Башорат плачет от радости, обнимает повзрослевших Отабека и Шахло, говорит, что скоро приедет Улугбек.
- Надо ремонт квартиры сделать, побелить стены, - говорит она. - Начнем все заново. Мой сын будет с нами.
Отабек прыгает от счастья. Шахло берет тряпку и моет полы. Она думает, что старший брат приедет сегодня.

3.2.2. Улугбек моет пол в тюремном коридоре. Затем идет в душевую, чтобы там протереть пол. В это время в помещении переодеваются уголовники. Трое человек издеваются над бородатым мужчиной в очках, тем самым, которого арестовали у памятника Амира Темура. Уголовник кричт и дергает мужчину за бороду: «Ага, так ты ваххабит! Так мы тебя сейчас прям в рай отправим! Прямо к Аллаху! Ты же любишь его больше всего!Но сейчас ты нас обслужишь. В раю тебя пожалеют, хахаха!»
Они избивают мужчину, хотят его изнасиловать. Тот сопротивляется, кричит, просит не трогать его. Улугбек бледнет, смотрит на дверь, за которым находится надзиратель. Уголовники это замечают, хватают его за шкирку и тянут в гардероб.
Уголовник злобно смотря в лицо Улугбека: «А ты чего, настучать виртухаям хотел? Заложить нас?»
Улугбек, вырываясь: «Нет, ничего я не хотел. Отстаньте! Разбирайтесь сами! Мне не нужны проблемы! Я уже выхожу!»
Уголовники, изумленно и сердито: «Как выходишь?Нет, вначале изобъешь этого мусульманина! Он должен молится Исламу Каримову! А не богу! А потом мы тебя отпустим!»
Улугбек делает шаг назад: «Никого я бить не буду! Я ухожу! Без меня разбирайтесь!»
Он разворачивается и направляется к двери, но тут уголовник его хватает и швыряет на пол и начинает пинать. Другие присоединяются. Однако Улугбек, разозлившись, дает отпор. Он приемами дзюдо расшвыривает двоих, а третьего прижимает к полу и душит захватом. Тот хрипит, бьется ногами о дверь. Уголовники ошелемлены, они не ожидали такого отпора от парня, который за столько лет ни разу ни с кем не дрался, не ссорился.
Надзитратель слышит шум, вбегает в душевую, видит драку, объявляет тревогу, хватает дубинку и начинает избивать Улугбека, оттискивать его от уголовника, который хрипит, что этот урка ответит ему за это. Улугбека скручивают и ведут по кориодору, бросают в карцер. Бородача в очках сами же надзиратели забивают до смерти дубинками, а один из них плюется на уголовников: «Вам ничего доверить нельзя, идиоты!» На полу лежит окровавленный Коран и разбитые очки.

3.2.3. Начальник тюрмы Эшмат в своем кабинете сидит с вором в законе Борисом Левиным. Стол накрыт различными яствами. Неспеша идет беседа.
Левин, смакуя водку: «Я выхожу скоро, барин (начальник — блат.жаргон). Мои деньги возвращай. Общак я уж сохраню сам».
Эшмат, нахмурившись: «Боря, ты не торопись. Твои деньги мы пустили в оборот. Банк открыли. Так что бабло при делах.Будешь в доле. Лучше бизнес. Мы отмоем твое бабло. Уедешь с чистыми деньгами, плюс проценты с оборота».
Удивленный Левин переспрашивает: «Какая еще доля? Я тебе на хранение общак давал. Не для твоего бизнеса. Не разводи бодягу, баки мне не вколачивай! Знал я, что вы все бесогоны (вруны)... Так что возвращай деньги. И со мной не играй, балетный. Я человек авторитетный. За мной люди и в Узбекистане, и в России. Люди серьезные, влиятельные. С ними не стоит шутить. И не забывай, я — смотрящий за Узбекистаном. Меня назначил криминальный мир Союза, и только он может меня отозвать. Ни твой президент, ни твой министр и тем более не ты!»
Разговор приобретает нежелательный оборот, и это злит Эшмата, он говорит: «Не пугай меня, Боря. Здесь тебе не босяцкая зона (тюрьма, где преобладают воровские законы). Тут власть Ислама Каримова. Он для всех нас бог и султан! Мы все под ним ходим. Так что не начинай. Я улажу этот вопрос. Но ты не дергай меня, не торопи. Все-таки бабло твое в обороте, не сразу их можно изъять из Уставного фонда банка».
Левин хмуро: «Не вздумай вздёрнуть меня на афёру (обмануть), Эшмат. Тогда твой «болт» (член) будет в заспиртованном виде хранится у твоей супруги».
Эшмат в свою очередь хмурится. Левин встает и уходит из кабинета. Его сопровждает охрана надзирателей. Но идут за ним в почтении и не делают никаких замечаний. Когда за ними закрывается дверь, Эшмат звонит по телефону и говорит: «Закир-ака, Левин борзеет. Никакого к нам уважения».
Министр внутренних дел Закир Алматов, чертыхаясь: «Черт! Что он хочет?»
Эшмат: «Шеф, он требует свое бабло. Общак. Грозится. Могут быть осложнения с другими авторитетами, которых поддерживает хазрат — Гафур Черный, Салимбай... Что делать?»
Алматов размышляет, затем говорит: «Со своими авторитетами мы разберемся. А вот с российскими — это уже не наша территориальная ответственность. Они граждане Владимира Путина. Никаких Борису денег. Деньги ушли в офшор, обслуживают семью нашего президента. Хазрат не вернет их никому. Об этом и говорить не стоит Борису. Обнулился общак».
Эшмат озадаченно: «Так что мне делать? Ведь это не игра уже. Дело серьезное. Там сотня миллионов баксов! Реальных «живых» денег! Убивали и за меньшую сумму!»
Министр морщится и принимает решение: «Убери его. Но сделай так, что это его свои же хлопнули. Никакой власти, никакой политики. Просто криминальные разборки уроков с Борисом. Сам сделаешь или послать кого-то?»
Эшмат возделывает руки к потолку: «О-о, шеф, обижаете! У меня найдутся люди. Все проделают как надо!» - и он прощается. И, наморщив лоб, смотрит в окно, где маршируют на плацу заключенные. Среди них, хромая, идут два африканца и поют гимн Узбекистана.

3.2.4. Эшмат вызывает помощника - доверенного в тайных делах сотрудника, на котором преступлений больше, чем у всех сидящих в тюрьме: «Приказ свыше пришел — убрать Левина».
Помощник вздрагивает и произносит озадаченно: «Это не просто будет. Борис — авторитетный в уголовном мире человек. Его из зэков никто не захочет убивать. Ведь это подписать самому себе смертный приговор. За убийцами Левина будут охотиться, причем и за их родными тоже... Я этого не хочу. И вам, шеф, не советую».
Эшмат садится на кресло, задумчиво чешет затылок, пот льется градом на бумаги, затем выпивает стакан водки и произносит: «И что делать? Что мне сказать начальству, что все трусы? Тогда нам дадут пинка под зад! Хазрат не любит малодушных, тех, кто не выполняет приказы!»
Помощник предлагает: «Чтобы быть уверенным, что прошло как надо, чтобы никто не знал правду, то убъем мы его сами. А свалим на религиозников. Тех, кого мы называем ваххабитами! На них можно все сваливать теперь! Сам Каримов приказывает их гноить и мучить! Так что официальная версия: религиозники отрезали голову Борису Левину за его оскорбление Корана!»
По телевизору показывают российский документальный фильм про лихие 1990-е годы, когда власть принадлежит не государству, а улице. Эшмат выключает телевизор и смущенно произносит: «Но религиозников трудно сломать! Они не возьмут на себя убийство. И им могут поверить! Зэки им поверят! И российские авторитеты тоже. Религиозники могут умереть ради веры, но на грязное убийство нем пойдут. На джихад — да, но не на убийство!»
Помощник смеется: «Мы здесь и не таких ломали, Эшмат-ака, вы забыли? Признаются в убийстве. Когда раскаленное шило в мошонку тыкать — любой сознается!»
Эшмат веселеет: «Да, да, ты прав. Есть на примете, на кого свалить?»
Помощник кивает: «Есть три брата Абдуллаевых, верующие. Сидят по религиозным статьям. Их отец — известный в Фергане правозащитник. На них давно заказ от Каримова был, помните? Никак не доходили руки найти способ их завалить. Они уж больно авторитетны среди уголовников своей борьбой за права человека».
Эшмат стучит по столу: «Наш враг значит. Ненавижу правозащитников.... Но просто так нельзя убивать, нужен повод... О, идея! Уверн, Алматов и хазрат меня поддержат в этом! Надо устроить бунт среди заключенных, и под шумок завалить Левина! Тогда сумеем перевести стрелки на бунтовщиков, мол, это их внутренние разборки, «сучьи войны». Начинайте. Не будем тянуть время».
Он смотрит в окно. Там заключенные поют гимн Узбекистана. Два африканца уже хорошо исполняют гимн. Рядом стоит довольный надзиратель и дубинкой в такт песне стучит по своему сапогу. В какой-то камере пытают связанного заключенного со спущенными штанами — льют ему на половые органы кипяток из чайника, заключенный орет!

3.2.5. Тюрьма. Специально подговоренные заключенные начинается бунт в столовой. Они бросают на пол тарелки, требуют хорошую еду, мол, это свинина, а они мусульмане, затем ломают стулья и столы. Идет драка заключенных с надзирателями, причем первые оттесняют вторых за пределы помещений. Слышны крики, падают на пол раненные с двух сторон. Эшмат, видя, чито все идет по сценарию, нажимает кнопку тревоги. Через десять минут к тюрьме подъезжают бронемашины, выбигают сотрудники ОМОН, начинают усмерять заключенных дубинками. В ответ летят коктейли Молотова, горят некоторые милиционеры.
Эшмат с улыбкой наблюдает за эти из окна и говорит помощнику: «Так, время подошло, давай, начинай вторую фазу операции - убирайте Левина».
Помощник кивает троим надзирателям: «Так, вперед. Вы знаете, что делать!»

3.2.6. Тюрьма. Роскошная камера: мягкая постель, свежая простыня, шкафы с одеждой, на тумбочке импортный парфюм, зеркало. Левин в тапочках и в спортивной форме «Адидас» сидит в кресле и смотрит телевизор, где идет юмористическая передача «Кривое зеркало», смеется и пьет водку. В этот момент без стука заходят трое надзирателей, мрачные, грубые, физически крепкие. Левин с недоумением смотрит на них и орёт: «Эй, виртухаи, вам чего? Чего приперлись? В «бур» (барак усиленного режима) намерелись меня перевести?» Надзиратели молчат, переглядываются, думают, как лучше подойти к жертве, не дать шанса на активное сопротивление.
Поскольку дверь в камеру открыта, то до Бориса доходит шум, и он начинает понимать, что в тюрьме бунт: «Что за шум в тюрьме? Братва восстала?» Надзиратели ничего не говорят, а накидываются на него, валят на пол, начинают душить веревкой, хотят повесить. Левин понимает, что ему желают смерти и поэтому отчаянно сопротивляется, идет драка. Надзиратели никак не могут его задушить, потому что вор оказывается тоже сильным. Тогда один из надзирателей хватает нож и вонзает в шею заключеннному. Брызгает кровь.
Левин хрипит, его глаза лезут из орбит. Он пытается оттолкнуть от себя надзирателя.
- Режь ему голову! - орёт один надзиратель, и они валят уже ослабевшего Левина на пол. Двое удерживают за руки, а третий ножом пилит шею. Борис дергает ногами в агонии. Потом отрезанную голову убийца отпинывает в сторону как мяч. Надзиратели встают и осматриваются, понимают, что накосячили, сделали не так, как требовалось.
- Надо сжечь форму, - говорит надзиратель, глядя на рукава, - мы все в крови. Убрать наши улики. И быстрее, пока никто нас не увидел.
Они выходят из камеры. На полу лежит мертвый Левин. По телевизору идет смех зрителей над шуткой Евгения Петросяна.

3.2.7. Бунт в тюрьме утихает. Несколько сожженных огнеметами трупов валяются на платцу. Горят швейный цех и оранжерея, где работал Улугбек. Живых, избитых до крови заключенных загоняют по камерам. ОМОН еще стоит в зоне. Командир спецназа докладывает начальнику тюрьмы, что порядок наведен, есть погибшие среди зэков и несколько раненных военнослужащих. Эшмат благодарит за службу, говорит, что ему нужно сообщить о ситуации министру. Он возвращается в свой кабинет и там спрашивает у помощника, который явился с другой части тюрьмы, где не было беспорядков: «Ну, как?»
Тот, скривив лицо, отвечает: «Э-э...не совсем пошло как надо. Не сумели повесть этого барыгу. Отрезали голову...»
Ошеломленный Эшмат несколько секунд молчит, расстерянно садится на стул, а потом выдавливает из себя с рёвом: «Идиоты! Балбесы!»
Помощник пытается выкрутиться: «Как получилось — так получилось, Эшмат-ака! Но это неважно — повесили или обезглавили. Главное, что теперь надо свалить все на религиозников. Все знают, что мусульмане любят резать головы. Тут мы как бы под их стиль подработали».
Эшмат успокаивается: «М-да, точно... Хорошо. Начинайте расследование, готовьте нужные документы. Вызывай следователей».
Потом Эшмат звонит министру: «Закир-ака, все нормально, Левин мертв. Организовали бунт, и под шумок этого «законника» убрали».
На другом конце провода Алматов с удовлетворением говорит: «Хорошо. Я тут через свои каналы сообщую российским авторитетам, что Левина убили радикальные исламисты. Чтоб на нас не думали. Это разборки исламистов с криминальными персонами — тюремная власть тут нипричем! Пришлю, кстати, следователей, чтобы так и провели расследование. А ты не привлекай местных — еще не дай бог они накопают лишнее, нам не нужное».

3.2.8. Тюрьма. Полно милиционеров и сотрудников прокуратуры. Идет расследование. Троих религиозников — братьев Абдуллаевых - по одному заводят в кабинет к следователям. Главный следователь — майор милиции - грозно смотрит на первого, старшего брата: «Так, пиши, что вы с братьями убили Левина».
Старший брат: «Мы не убивали никого. Наша религия запрещает убивать».
Майор сердито: «Мне плевать на твою мораль и религию, у нас здесь свои правила и законы. Ты возьмешь вину на себя. И это ты с братьями убили Левина!»
Старший тихо и спокойнот отвечает: «Я не знаю Левина, никогда с ним не общался. У меня нет причин его убивать. Я не возьму грех на душу. Я уверен, что бунт организовали вы, чтобы под шумок расквитаться с этим авторитетом. Вот по этому направлению вам надо работать, а не вешать вину на невинных!»
Его слова приводят в бешенство майора. По его знаку два следователя и два надзиратели начинают избивать заключенного цепями и дубинками, загоняют иглы под пальцы. Весь пол в крови. Стены заглушают крики. На старшего брата надевают противогаз и зажимают шланг. Включают на полную громкость гимн Узбекистана «Сир куеш хур улкам»...
После надзиратели выволакивают за ноги потерявшего сознание заключенного.

3.2.9. Заводят в кабинет второго брата и начинают сразу бить, даже не задавая вопросы. Майор, уставший от избиения, требует: «Признайся, тварь, вы устроили бунт, чтобы проникнуть к Левину и убить его! Ты лично отрезал ему голову!»
Второй брат, извиваясь от ударов, кричит: «Как мы могли проникнуть к Левину? Он в другой охраняемой части тюрьмы! Нам туда проход запрещен! Мы никого не убивали! И бунт мы не организовывали! Я верующий, а не уголовник!»
Заключенного избивают, а потом, когда он потерял сознание, берут за руки и тащат по полу, который уже в полосе крови старшего брата. Майор хрипит от злости — дело не идёт, как надо. Два следователя предлагают другие методы, подходы.

3.2.10. В кабинет заводят третьего брата и требуют признать вину убийства. Тот отказывается и смело смотрит на следователя: «Вы можете меня убить — я не возьму грех!».
Докладывают Эшмату, мол, не хотят брать на себя вину. Эшмат злой спускается в камеру и избивает заключенного дубинкой, требуя признания. Тот стойко переносит удары и отказывается. Взбешенный упорством и силой духа младшего брата начтюрьмы требует раздеть заключенного и держать за конечности. Потом он достает нож и, приблизившись к жертве, начинает отрезать половой член и яйца. Младший орет от боли, дергается, брызжет кровь. Затем затихает, умерев от болевого шока. Играет гимн Узбекистана, и Эшмат улыбается, глядит по сторонам и видит ошарашенные лица надзирателей и следователей. Они не ожидали такого поворота.
Эшмат бросает на пол отрезанный половой орган, отходит и смотрит на свой окровавленный мундир, потом на труп заключенного. «Тварь, мундир испортил», - злобно говорит он.
Майор озадаченно: «Как оформим смерть заключенного? Как бы Омбудсмен не пристал к нам с ненужными вопросами...»
Эшмат презрительно бросает: «Напишите, что была драка между заключенными. Есть кто-то в карцере? На него повесим. Мол, в карцере произошла драка!»
Один надзиратель заявляет: «Да, есть, Улугбек Ешев, тот самый, что избил трех заключенных. Лохмачей. Мы его туда три дня назад посадили. Ему сидеть еще месяц там. Хотя парень попал под амнистию...»
Эшмата интересует другое: Это каких заключенных? Каких лохмачей он избил? Как это возможно?
Надзиратель смущенно: «Которых вы приставили к священнику в очках, чтобы в душевой они его изнасиловали. Улугбек заступился за этого священника, вы же знаете, что этот мусульманин критиковал президента. Сам хазрат приказал покончить с этим богословом...»
Эшмат припоминает и улыбается: «Да, помню старика. Хм. Отлично. Тащите этого Улугбека сюда, вешайте на него смерть этого ублюдка, - Эшмат пинает труп, - и... Левина тоже! Сразу пришьем ему двойное убийство!»

3.2.11. Выводят Улугбека из карцера и ведут прямо к следователю. Майор говорит: «Ешев, возьмешь на себя убийство одного религиозника и Бориса Левина. Пиши признание в убийствах...»
Улугбек отказывается. Он говорит, что попал под амнистию, и его нужно выпускать. Второй следватель его перебивает: «Так, стоп! Никто тебя уже не выпустит! Попал ты, парень! Ты будешь отвечать за смерть двоих человек! Видимо, черная полоса у тебя не закончилась!»
Улугбек, понимая, что это смертельная ловушка, говорит: «Не буду!». Тогда его избивают. Смотрящий за этим Эшмат говорит надзирателям: «Эй, придурки, бейте так, чтобы этот сосунок дожил до суда. Не нужно еще один труп плодить. Не стоит нам усложнять ситуацию. Итак из-за бунта десять сгоревших...»
Надзиратели обещают бить нежно, но сильно, и смеются. Майор обещает закончить допрос к утру с полным признанием Улугбеком вины.
Эшмат поднимается в свой кабинет и там по «вертушке» звонит министру Алматову: «Акамилло, все идет по плану. Левина убили. Вешаем трупы на верующих, тех, чей отец правозащитник... этот самый... Абдуллаев».
Алматов, двольный: «Хорошо. Я сообщу президенту, что дети его врага — правозащитника Абдуллаева совершили грех — убили сокамерника. Ха-ха-ха...»
Закончив разговор, Алматов достает из сейфа бутылку текилы, жует лимон и выпивает немного алкоголя, говорит: «Бррр, дрянь какая! Все-таки нет лучше водки!» А потом звонит куда-то и говорит тому, кто на другой стороне линии: «Вашего авторитета убили в тюрьме. Кто? Ваххабиты. Был их бунт в тюрьме. Им не понравился русский вор в законе и они его убили. Присылайте свою делегацию, посмотрите на труп, удостоверьтесь, что это Борис Левин. Что касается общака, то ваш Левин просадил все в карты».

3.2.12. Утро. К тюрьме подъезжают пять черных «Мерседосов-600» и черный катафалк, им открывают ворота, впускают. Из машину выходят пятеро человек русской национальности,в кожанках, бритые, накаченные, на шее и запястьях татуировки. Они представляют русскую мафию. Майор-следователь с надзирателями сопровождает их в морг и там показывает труп Левина. Один бандит осматривает тело, потом отдельно голову, кивает и говорит: «Черт... да, это Борис. Мы признали его!»
Второй бандит хмуро: «Лягавые, мы заберем его с собой, похороним в России. Он наш авторитетный человек. Должен быть похоронен на нашей святой земле, рядом с другими авторитетами. Таковы наши законы!»
Тут подходит Эшмат и махает рукой: «Забирайте. Все процедуры медицинские и прокурорские проведены. Так что труп нам не нужен. Все сопроводительные документы для вывоза из Узбекистана вам сейчас выдадут».
В морг вносят гроб из дорогого дерева, укладывают в него тело и голову, закрывают крышку и на машине увозят. Первый бандит садится в машину и, вдруг замерев, говорит Эшмату: «Слушай, виртухай, разберись с теми, кто убил Бориса. Если не сделаешь, то мы сделаем. И тебя накажем».
Эшмат не принимает угрозы и, сплюнув на землю, произносит сиплым голосом: «Не угрожайте мне. Я у себя на родине живу. За мной мощь узбекского государства. За мной сам хазрат! А с убийцами я разберусь. Это религиозники. Ваххабиты. Езжайте», - и он хлопает по крыше «Мерседеса» и уходит к себе, в кабинет.
Машины бандитов и катафалк покидают территорию тюрьмы. Майор и надзиратели идут в кабинет, чтобы выпить и поесть.
Над сгоревшими цехом и оранжереей еще витает дымок. Платц пуст, никого не выпускают даже погулять. Тюрьма в особом режиме.

3.2.13. Ташкент. Вечер. Квартимра Башорат. Еле горит лампа на потолке, люстры нет. Дочка Шахло подходит к Башорат, обнимает ее и говорит: «Мама, мне сегодня приснился Улугбек. Я так скучаю по нему. Я так хочу поскореем увидеть брата».
Башорат плачет, улыбается, гладит дочь и говорит: «Да, дочка, я тоже скучаю. Но сердце мое болит — там что-то случилось. Что-то плохое для Улугбека. Чувствую я. Надо мне туда съездить. Но оставлять вас одних пока не могу...»
Отабек при плохом свете делает уроки. Он старательно пишет задание по узбекскому языку на обеденном столе, рядом на треснувшей тарелке сухой хлеб и маленький кусочек сыра — это его ужин.

Часть 3.3. Санджар Умаров
3.3.1. Санджар едет в область, чтобы просмотреть площадку для строительства предприятия. Останавливаются у маленького базара. Там плохо одетые женщины продают конфетки, курт, лепешки, старую обувь, платки, кухонную утварь. Санджар покупает у них лепешки и спрашивает: «Как вам живется?»
Продавщица удивленно смотрит на покупателя, понимает, что это горожанин и отвечает с неохотой: «Как? Плохо. Пенсий нет, зарплату задерживают. Я работаю учительницей в школе. В классах холодно. В домах нет отопления. Нужно денег накопить на уголь. Поэтому продаю, что могу здесь».
Санджар смотрит по сторонам и заявляет: «Как уголь? Ведь мы газодобывающая страна! Мы экспортируем газ!»
Продавщица сердится: «О чем вы говорите? Я не знаю, где газ. До нас газовую трубу не дотянули. Только обещают, и не делают. Рубим деревья или покупаем уголь. А уголь очень дорогой. И тепла от угля мало. Мой муж говорит, это низкокалорийный уголь, местный, от него больше шлака, чем тепла. Еле лепешки печем».
Санджар интересуется: «А где ваша школа?»
Продавщица махает в сторону кишлака. Санджар возвращается к машине и говорит шоферу, что нужно заехать в кишлак. Машина трогается с места, едет по проселочной неасфальтированной дороге, и вскоре они видят глинобитную школу, в которых пустые классы, и установленные в коридоре печки-буржуйки. Сторож встречает их и охотно говорит, что из-за холодов школа закрыта: «Дров и угля нет. Дети сидят дома. Электричества тоже нет».
Санджар обходит школу и качает головой. Он видит ужас местной жизни, бесправие людей. Санджар мрачнеет и садится в машину. Тут к нему подходит молодая женщина с ребенком и, постучавшись в окно, говорит: «Купите мою дочь».
Санджар изумленно: «Что?»
Женщина, пряча лицо платком, тихо говорит: «Уважаемый, у меня нет денег. Надо платить за операцию отцу. Купите мою дочь за 500 долларов. Вы же из города! У вас дорогая машина. Значит, есть 500 долларов! Пожалуйста!»
Санджар бледнеет, достает деньги и передает женщине: «Вот вам деньги на операцию. И вот вам еще 200 долларов — купите еду для ребенка! Никогда, слышите, никогда так не поступайте! Продажа дитя — это грех! И уголовное преступление! Дайте мне ваш адрес, я буду высылать вам деньги!»

3.3.2. Ташкент. Санджар проезжает мимо сквера Амира Темура. Идет строительство Дворца международных форумов. Санджар говорит коллеге: «Вот на этот бесполезное и помпезное здание государство тратит огромные суммы. Нужны больницы, школы, очистные сооружения, а президент пускает госбюджет для таких проектов. Я видел одну школу в кишлаке... Такое ощущение, что там время остановилось еще сто лет назад...»
Сидящий позади коллега усмехается: Знаешь, кто подрядчик строительства? «Зеромакс»! Фирма, которая занимается как и мы переработкой и экспортом газа!»
Автомобиль останавливается, чтобы пассажиры могли рассмотреть грандиозную стройку, но стоящий на обочине милиционер махает палкой, мол, проезжайте, не тормозите здесь. Санджар трогает водителя за плечо: езжай. Машина едет дальше, вливается в транспортный поток.
Санджар продолжает: «Но ведь «Зеромакс» не занимается строительством гражданских объектов. Я понимаю там: производственные, профильные по газодобыче, но... уму непостижимо. Диверсифицируют направления?»
Коллега вздыхает: «Зеромакс» - это фирмаГульнары Каримовой. Все лакомые кусочки всегда передают своим. Президент кормит семью за счет народа. И неважно сколько вбухают денег в этот Дворец, Гульнара получит свой откат, свою прибыль. А нас будут тормозить, так как Каримов требует, чтобы любой инвестор покупал у него усоловия бизнеса в Узбекистане».
Санджар мрачно произносит, смотря в окно: «Я не буду давать взятки. Мы пробьем наш проект!»
Коллега недоуменно смотрит на Санджара, словно тот маленьки: «Как? В этой стране нельзя работать честно! Никто здесь так не работает! Надо давать взятки, чтобы работать честно!»
Санджар стоит на своем: «Я встречусь с сенаторами и конгрессменами в США. Пускай давят на узбекские власти. Нужно менять формат взаимоотношений. Вообще не понимаю, как работает Ислам Каримов? Ведь он встречается с иностранными инвесторами, крупными бизнесменами, что он им говорит? Как заманивает в страну?»

3.3.3. Ислам Каримов идет по коридору, рядом с ним Мистер Х, переводчик, чиновник из Министерства внешних экономических сношений. Они заходят в зал, где их ожидает делегация немецких инвесторов из автомобильной промышленности. Все гости озабочены, волнуются, ведь для них открываются новые рынки, новый регион и возможности; ранее посол Узбекистана в Германии уверял, что Ташкент жаждет немецкие инвестиции и проекты. На столе много папок, документы, плакаты со схемами.
Гости встают и приветствуют главу Узбекистана. Ислам Каримов приглашает всех за стол, занять свои места. Начинается беседа. Глава делегации сообщает, что они разработали проект строительства автомобильного завода в Узбекистане, где будут выпускаться современные автомашины. «Мы гарантируем качество продукции, поставки запчастей, наши технологии и оборудование, - рассказывает он. - Подготовим вам кадры, которые в дальнейшем станут развивать производство. Все расчеты проведены и согласованы с вашей стороной, господин президент. Нужно только согласие вашего правительства. Ответственность и вложение капиталов равное для двух сторон...»
Каримов слушает это, кивает головой, а потом спрашивает: «А я что буду с этого иметь?»
Переводчик теряется, но переводит дословно на немецкий. Члены делегации не понимают и переглядываются друг с другом; глава отвечает: «Э-э-э... Ваше Превосходительство, страна получит новые марки автомашин, их можно экспортировать или для вашего внутреннего рынка. Там где новые технологии, там возможности для диверсификации производства. А это новые рабочие места, образование, качество жизни, доступ к услугам...».
Президент сердито отмахивается и вновь спрашивает: «Это я понял. Но что я лично буду иметь с этого? Мой интерес где?»
Глава делегации спрашивает у переводчика: «Поясните, что имеет ввиду господин Каримов?» Тот, побледнев, честно говорит: «Похоже, речь идет о взятке». Это слышат все члены делегации и лица их вытягиваются. Тут глава запинается: «Передайте, пожалуйста, президенту, что мы так не работаем. У нас есть этические правила, есть законы, которые запрещают нам совершать сделки неподобающим способом. Мы понесем репутационные потери, возможны санкции... Я не готов вести переговоры в таком ключе, я в замешательстве...»
Переводчик переводит это, и тогда Каримов встает и прощается. Он оставляет делегацию в полном недоумении, идет по коридору и говорит Мистеру Х, который участвовал в переговорах: «Южнокорейцы мне предложили более выгодную сделку, чем эти немцы. Они сразу поняли, как надо работать с нами, потому что такие же как мы. Так что автомобильный завод будем строить с корейцами. Откат уже согласован с их стороной. А немцы... они проиграли, так и не поняв, в чем их ошибка».
Мистер Х соглашается: «Да, хазрат, вы правы».

3.3.4. Санджар летит в США. На борту самолета видит американский журнал Foreign Policy. Листает страницы, там находит рейтинг «Наихудших дочерей мира». Возглавляет список Гульнара Каримова. Санджар читает: «Мадам Каримова известна в Европе как элитарная светская львица и филантроп. Она была замечена на мероприятиях с участием Шерон Стоун, Элтона Джона, а также бывшего президента США Билла Клинтона. Однако дома Каримову подготавливают как правопреемницу отцу – жестокого диктатора. Она использовала его влияние чтобы собрать внушительные финансовые активы. Последствия мошенничества с Каримовой стали очевидны в 2001 году, когда она развелась со своим мужем – афгано-американским бизнесменом с огромным активом в Узбекистане, и когда она, нарушив постановление американского суда, вывезла детей из Соединенных штатов. Разливочный завод Кока-Колы, бывшего мужа-неудачника, был немедленно прикрыт, а трое его родственником арестованы, другие под дулом пистолета депортированы в Афганистан. Стало известно, так как бизнес Каримовой охватывает почти все производство чая в Узбекистане, что в 2001-м г. она направила вооруженных людей в масках в конкурирующую компанию, для того чтобы закрыть ее и ликвидировать их активы. В последние годы, Каримова стала уделять особое внимание своей подающей надежды музыкальной карьере. На узбекском канале МТВ практически постоянно крутился ее клип GooGooSha – ласковое имя, которое ей дал отец».
Санджар сокрушенно качает головой: «Ну вот... реклама страны. Узбекистан знают через коррупционное лицо дочери диктатора... Нет, с этим нужно заканчивать! Нельзя так...»
Сидящий рядом пассажир спрашивает: «Вы о ком, мистер?»
Санджар закрывает журнал и с улыбкой отвечает: «Это грустная история, лучше поговорим о хорошем».
Самолет летит над океаном. Облака, солнце на горизонте. Санджар смотрит в иллюминатор.

3.3.5. Встречи Санджара с политиками и прессой в США, ему обещают поддержку. Он взвонит соратникам, в частности, Нигаре Хидоятовой и говорит, что нужно создавать коалицию. «Потому что только политически мы изменим эту систему. Нужны независимые политические движения, партии, организации, коалиция гражданских активистов, журналистов, правозащитников. И бороться только путем ненасильственного сопротивления, через реформы», - говорит он в телефон. В это время сотрудник СНБ прослушивает разговор, записывается все на магнитофон. Он делает заметку, вызывает другого сотрудника, отдает бумаги, и тот уносит наверх. Все попадает на стол председателю СНБ Рустаму Иноятову. Он листает бумаги, цокает языком. «Хм, новый революционер? Хватит нам критиков типа депутата Шаврика Рузимуродова, так теперь этот выскочка-бизнесмен?» - сердито произносит он.

3.3.6. Нигара Хидоятова встречается с крестьянами и получает их поддержку, к ней подходит седой крестьянин по имени Санджар и говорит: «Я слышал, что вы боретесь за наши права. Я хотел бы вступить в вашу партию «Свободных крестьян». Вы не представляете, как на нас давят власти. Спускают планы на производство хлопка, хотя хлопок нам не выгоден. Мы хотим выращивать овощи, однако власти не дают нам поля под эти культуры. И мы ничего не можем сделать. Убытки от хлопка. Но все, кто наверху, получают прибыль, а мы — нет».
- Нужно отказываться от хлопка, это монокультура, которая губит земли и вас, крестьян, превращает в рабов, - замечает Нигара. - Хлопок навязала нам Москва, но Советского Союза нет, и нам пора изменить аграрную политику. Сейчас доход от производства хлопка получает лишь Ислам Каримов. Людям эта культура приносит несчастье.
Санджар соглашается, и они ведут беседу, как изменить ситуацию в сельском хозйстве, вернуть хозяина к земле, изменить отношение государства к производитеклю. Санджар обещает привлечь больше сторонников к Нигаре и ее партии.

3.3.7. Нигара пытается зарегистрировать партию и зарегистрироваться как кандидат в депутаты Олий Мажлис. Ей отказывают во всех инстанциях. В Министерстве юстиции на нее кричат: «Все подписи фальшивые! Не существует таких людей! За фабрикацию фальшивых документов мы можем привлечь вас к уголовной ответственности». Тем временем арестовывают ее сестру Нодиру Хидоятову. Закир Исаев быстро проводит суд и сажает Нодиру на несколько лет. Ему в кабинет заносят чемодан с долларами. Исаев довольно пересчитывает деньги, а стоящие рядом Мистер Х и замгенпрокурора Светлана Артыкова насмешливо смотрят на это.
Президент Каримов возле памятника Амира Темура выступает перед журналистами и говорит: В парламент прролезают всякие проходимцы. Они якобы от народа и действуют от имени народа. Это ложь! Кто такая Нигара? Она ни разу помидоров не сажала, а называет себя лидером крестьян! Надо огородить парламент от таких проходимцев и жуликов».

3.3.8. Нигара среди соратников. К ней подходят люди и говорят: «Дорогая, наступают плохие времена. Нигара, тебе надо уезжать. Парламент принял закон, который освобождает президента от уголовной ответственности за все, что он делает. Депутаты подарили ему резиденцию стоимостью в десятки миллионов долларов».
Нигара возмущенно: «Но это же подкуп. Олий Мажлис подкупил президента! Тем более я буду бороться за политическую партию! Мы создадим коалицию! Надо дождаться Санджара! Я буду бороться за свободу своей сестры Нодиры!»

3.3.9. Ислам Каримов в сопровождении чиновников и охраны ходит по полям с пшеницой, рассматривает колоски и говорит тележурналистам: «Раньше дехканин думал о том, как бы во что бы то ни стало собрать и сдать выращенный хлопок на завод, выполнить план. Никого не интересовали сорт, качество хлопка, доходы хлопкороба. Сегодня в выращивании качественного хлопка, своевременной его уборке и сдаче высокими сортами, прежде всего, заинтересованы сами фермеры. Чем больше качественного хлопка-сырца заготовить, тем выше будут доходы».
Тут Мистер Х подталкивает к президенту испуганного фермера - седого Санджара. Тот кланяется по пояс президенту, целует его туфли, а Каримов гладит по голове и разрешает встать. Потом спрашивает: «Вам нравится политика государства в сфере сельского хозяйства? Есть какие-то претензии к власти? Говори, не бойся, я же добрый...»
- Нет, нет, хазрат, все хорошо, - боязливо отвечает Санджар. - Я радуюсь тому, как власти помогают нам, крестянам, строить нашу жизнь. При коммунистах было плохо, сейчас тоже пло... хорошо!
Президент улыбается: «Скажи-ка мне, вот вам нужна отдельная партия? Ну, партия фермеров и крестьян?»
Фермер смотрит по сторонам, словно ищет где-то подсказку, а потом выдавливает: «Зачем? У нас жизнь и без партии прекрасна!»
Президент спрашивает дальше: «А как же «Свободные крестьяне»? Ты слышал о такой партии? Есть такая Нигара Хидоятова?»
- Не знаю такую, - испуганно бормочет фермер, который недавно беседовал с ней лично. - Никогда не слышал о такой партии. Если о нас думает хазрат, то к чему нам партия?
- А хотел бы ты вступить в партию эту? - продолжает допытываться президент.
- Зачем? Я итак свободен. У меня все хорошо благодаря вам, хазрат.
Фермера отпускают, и он бежит с поля, боясь, что его арестуют. Мистер Х смеется и гоыворит стоящей рядом Артыковой: «Этот мужик сам собирал сельчан, чтобы создать ячейку «Свободные крестьяне», с ним беседовала Нигара Хидоятова. Теперь смотри, как трусливо отнекиваются».
Артыкова презрительно: «Нищеброд и плебс. С такими какая партия?»
Президент продолжает ходить по полю под телекамеры журналистов. Рядом в деревне милиция загоняет жителей в дома. «Не выходить, пока президент не уедет!» - орут они, грозя дубинками. Жители послушно закрывают двери. Фермер тем временем рассказывает соседям, что его гладил сам Ислам Каримов, и видит зависть в их глазах.

Часть 3.4. Гульнара Каримова
3.4.1. Ташкент. Гульнара Каримова и французский актер Жерар Депардье. В студии и готовят совместное видео. Гульнара говорит, что написала песню «Небо молчит» и хотела бы спеть с ним. Жерар улыбается и отвечает: «Мадам, мне вы нравитесь. Вы же восточная принцесса, и я готов с вами петь вечность. Имя Гугуша очень звучное для французского слуха». Они поют, идет съемка. Режиссер просит занять разные ракурсы и позы. В итоге в эфир идет слаженный дуэт.
За кулисами сотрудник открывает чемодан, полный евро. Он проводит пальцем и говорит другому: «Черт, это гонорар для француза. Не думай, что он бесплатно сюда прилетел и поет просто так. Раньше такие бабки заплатили испанцу Хулио Иглесиас за то, что он дуэтом с Гульнарой спел «Бесаме мучо».
Второй сотрудник усмехается: «Да, для европейцев деньги не пахнут, им все равно у кого выпрашивать гонорары. Все летят на мед как пчелы...»
Первый, оглядываясь: «Скорее всего, как мухи на говно...»

3.4.2. Гульнара с друзьями едет на горное озеро Чарвак, чтобы там отдохнуть в роскошном отеле. По дороге они видят глинобитные дома, плохие дороги, бедно одетые люди, работающие на полях. Много детей, обрабатывающих грядки хлопчатника. Гульнара задергивает жалюзи на окне, чтобы это не видеть. «Нищие, позорят нас!» - злобно шипит она. Один из друзей замечает, смеясь: «Так, эти нищие делают нас богатыми! Хлопок продадим за границу и купим себе виллы в Испании и во Франции, или в Эмиратах или Гонконге».
Гульнара смеется: «Ах, да, точно, пускай работают на нас, рабы!»
Люди с ненавистью смотрят на шикарные машины, что проезжают мимо. Они люди разных миров.
Компания Гульнары приезжает в шикарный отель «Бельдерсай», откуда при ней милиция и сотрудники отеля выгоняет всех посетителей. Гульнара смотрит за этим и смеется, и остается там с друзьями. Отель охраняют миллиционеры, никого не впускают. Лица у сотрудников отеля мрачные: ведь они лишились клиентов и имиджа. Среди постояльцев были иностранные туристы, которые стоят у обочины дороги с вещами и разговаривают друг с другом по-немецки и по-французски, мол, куда им теперь идти?

3.4.3. Отель «Бельдерсай». Мероприятие, на котором присутствуют самые богатые люди СНГ, а также чиновники узбекского правительства. Ходят Мистер Х и Светлана Артыкова в униформе прокурора. У гостей шикарные наряды, на площадках - богатые столы, играет музыка, артисты поют песню из кинофильма «Аршин мал алан»: «Стой, погоди, не уходи — жить без тебя я не могу.
Сердце моё ты покорил, замуж хочу я за тебя.
Ты посмотри, как хороша — розой цветет наша душа.
Ты посмотри, как хороша — розой цветет наша душа.
— Деньги есть?
— Что? Что?
— Деньги есть?
— Есть, есть!
— У тебя много их?
— Хватит нам на двоих!
— Деньги есть — выйду я!
— Ах, ты, козочка моя…»
Гульнара Каримова танцует с российским олигархом Алишером Усмановым. Его супруга Ирина Виннер ревниво смотрит, как ухаживает Усманов за дочкой президента. Мистер Х все это замечает и пишет что-то в блокнот. Артыкова ехидно скалит зубы. Потом Усманов дарит Гульнаре бриллиантовое колечко и говорит: «Это кольцо я купил у вас, Гульнара, за 250 тысяч долларов и теперь возвращаю вам в качестве подарка!» Гульнара улыбается и берет подарок.
Ирина Виннер со злости бросает бокал с вином и уходит в свои аппартаменты.

3.4.4. Париж. Гульнара сидит в квартире с друзьями и говорит, что купила ее за 30 млн. евро. Признается, что купила виллу в Сан-Тропе за 2,5 млн долларов, но пока туда еще не ездила. Ей предлагают купить что-нибудь поближе, рядом со столицей Франции. Она вдохновляется, и вместе со своими друзьями заходит в риэлторскую компанию. Ей предлагают купить загородный дом в пригороде Парижа вместе с приусадебным участком за 30 млн евро. Каримова смеется и говорит, что для нее это не деньги, но хотела бы посмотреть. Они едут туда и Гульнара соглашается. Она говорит, что деньги будут переведены с офшорной компании.

3.4.5. Министр иностранных дел Камилов и глава СНБ Иноятов сидят в кабинете. Иноятов бросает папку на стол. Камилов открывает. Там фотографии Гульнары в бестыжих одеждах, пьяная, на тусовках. Иноятов говорит: «Ведет себя как последняя потаскуха, стыдно аж было даже моим агентам. Разбрасывается деньгами, щеголяет диамантами. Даже для этой публики все это вызывающе».
Камилов, щзлобно улыбаясь: «Ага, вот сучка! Надо занести отцу эти фотографии. Хазрат разорвет ее на части!»
Иноятов хмурится: «Смотри дальше! Гульнара скупает недвижимость по всему миру. По данным моих агентов, в Лондоне имеет ряд недвижимости. Ей принадлежат первые четыре этажа одного подъезда 4-этажного дома на улице «Chesham street». В Гонконге у нее имеется пентхаус. Недвижимость находится в жилом комплексе "Арка" на улице Moon Tower. В Объединенных арабских эмиратах Гульнара имеет две виллы в гостиничном комплексе JUMEIRAH ZABEEL SARAY. Кстати, стоимость вилл оценивается в 36,9 млн долларов. Также эта паскуда владеет тремя пентхаусами в жилом комплексе Bonnington. Кроме того, приобрела земельный участок за 13,1 млн долларов в The PALM JUMEIRAH и две квартиры в небоскребе DAMAC HEIGTS... И это только часть».
Камилов подхватывает: «Я тоже имею кое-какую информацию от дипломатов. Так, у нее есть дом на Рублевском шоссе, в России. Также однокомнатная и трехкомнатная квартиры в Москве. Если не изменяет память, купила трехуровневую квартиру общей площадью 420 квадратов. Я сам гражданин России, но и у меня нет такой недвижимости в Москве. Она перещеголяла всех нас. Олигарх, а при этом хазрат говорит, что в Узбекистане не было и не будет олигархов!»
Иноятов, смеется: «Ха-ха-ха, у нас у всех вторые паспорта. Но недвижимость лучше покупать в Прибалтике. Мой сын работает в Латвии, скупил дома и бизнес. А Россия... ты знаешь, наш патрон не любит Россию. Зачем раздражать его? Володя Путин, конечно, сила, но все же лучше делать бизнес в Европе.»
Камилов хмурится и закрывает папку. Иноятов встает, достает стаканы и водку, разливает и они выпивают.

3.4.6. Ташкент. Кабинет Ислама Каримова. Перед ним стоит глава СНБ и докладывает: «Хазрат. Ваш племянник Джимшид Каримов опять написал критическую статью. О коррупции в Джизакской области. Хоким негодует, просит принять меры. Статью перепечатали в западных СМИ. Упоминается, что он ваш племянник. Позорит вас, хазрат. Такое терпеть нельзя. Это подрыв конституционного строя!»
Ислам Каримов вскакивает, ходит разъяренно по кабинету: «Вот мерзавец! Послал же бог родственничка... Короче, разберитесь с ним. Твердо! Но не сильно!»
Иноятов уточняет: «Уголовное дело? Может, лучше пристрелить? — так проще и быстрее. Сделаем это как хулиганское нападение...
Каримов останавливается, думает и произносит: «Нет, это будет позор, что в моей родне уголовники! Хватит того, что отец сидел в советское время. Посадите его... в психушку! Лучше признайте его душевно больным. И надолго посадите! Чтобы я не слышал о нем ничего! Пускай гниет медленно, я хочу растянуть ему удовольствие. И это станет упроком другим моим родственникам, чтобы против меня ничего и никому не рассказывали».
Иноятов, склоняя голову: «Хорошо, будет сделано так, как вы желаете, хазрат».

3.4.7. Вечер. Уже смеркается. Город Джизак. Джамшид Каримов подходит к киоску, чтобы купить сигареты. Говорит: «Пожалуйста, мне «Мальборо». Продавец протягивает ему пачку и замирает. Так как видит: к Джамшид подбегают четверо мужчин, натягивают на него мешок, валят на землю и начинают пинать. Продавец кричит: «Эй, вы. Что вы делаете, мерзавцы? Отпустите его! Нечестно — четверо на одного!»
Один из бьющих подходит к киоску и злобно шипит: «Ты, козёл, заткнись, иначе сожжем твою лавочку», - и угрожающе махает ножом. Продавец испуганно закрывает окошко и прячется в киоске.
Тут подъезжает машина, незнакомцы заталкивают Джамшида в салон и куда-то везут. Привозят к зданию Джизакского городского суда по гражданским делам. Заводят внутрь Джашида, стаскивая с него мешок. Там уже всё готово: прокурор, судья, секретари.
Судья Закир Исаев весело смотрит на вошедшего племянника президента: «Так, так... Джамшид Каримов, мы рассматриваем ваше дело в связи с заявлением от врачей о вашей психической болезни. У вас серьезное обострение, угрожающее поведение... Это опасно».
Джамшид озирась и щурясь: «Ага. Меня избивали сейчас, на мне синяки, болит все тело, а вы меня собрались судить? Веселые законы в стране моего дядюшки».
Незнакомец, который привел Джамшида: «Господин судья, он буянил на улице, оскорблял прохожих, хотел поджечь киоск с сигаретами, мы проезжали мимо и увидели это. Вынуждены были задержать».
Джамшид поворачивается к нему: «А вы собственно кто такой? На вас нет формы милиции или национальной гвардии. Вы в гражданском... Вы не представились...»
Закир Исаев перебивает его, видя, что разговор сворачивается в ненужное русло: «Это неважно, господин Каримов! У вас обнаружилась психическое расстройство, что вы представляете общественную угрозу. Вот доказательства», - и он махает пачками бумаг.
Джамшид усмехается: «А кто обнаружил? Я по врачам не ходил. Заочно что ли определили? Врачи в телескоп за мной следили?»
Тут встает женщина в халате врача: «Разрешите мне сказать. Джамшид Каримов давно состоит на учете в нашей клинике, у него шизофрения, часто избивает жену и дочь, соседей, устраивает поджоги в доме, крушит все вокруг. Он представляет опасность. Поэтому нужна его изоляция, в нашей же клинике».
Джамшид в изумлении рассматривает врача: «Что? Да я вас впервые вижу! Я никогда не был в психушке! Что за бред? Все это — организованный дядюшкой театр абсурда!»
Появляется Светлана Артыкова, которая говорит: «Разве, господин Каримов? У нас есть протоколы, свидетели, и вы, господин судья, уже с ними ознакомились. Так что документы составлены по закону, по нормам».
Джамшид сопротивляется: «Когда составлены? Сейчас уже ночь — и идет заседание суда? Как часто такое происходит в судебной практике — ночные заседания? Или это военно-полевой трибунал, чтобы меня расстрелять? Ради меня организован этот спектакль? Не много ли чести для скромного журналиста? Или это мой дядя, паршивец Ислам Каримов приказал своим псам набросится на меня?»
Все испуганно переглядываются, ведь Джамшид публично оскорбил хазрата. Артыкова делает знак судье, и тот говорит: «Итак, рассмотрев все факты и аргументы, слова защиты и обвинения...»
Тут Джамшид стучит по столу и кричит: «Какой защиты? У меня нет адвоката! Я один здесь! За что меня судят?»
Закир Исаев продолжает, чтобы быстрее закончить процесс: «...именем Республики Узбекистан приговариваю Джамшида Каримова к долгосрочному лечению в психиатрической клинике Джизака закрытого типа на неопределенный срок! Диагноз врача мною подтверждается!»
Джамшид гневно: «Какой диагноз? Какой врач? Почему меня осуждает судья в зале по гражданским делам? Это произвол! Этот судья мне не знаком, он не джизакский! Его специально доставили сюда из Ташкента!»
Его никто не слушает. Милиционеры хватают его, скручивают и выводят из зала. Артыкова подходит к Закиру Исаеву: «Ну, что же. Все прошло хорошо, Ислам Каримов будет доволен. Вам выписали премию», - и она ложит на стол конверт. Исаев хитро щурится, берет конверт, взвешивает и говорит: «Наш хазрат великодушен и добр! Я всегда рад служить Исламу Каримову!» - и выходит из зала.
Джамшида Каримова на милицейской машине везут в психушку. Там санитары набрасывают на него смирительную рубашку, кто-то вкалывает укол и его вталкивают в одиночную камеру, закрывают дверь. Джамшид падает и смотрит на тускло горящую лампочку. На его лице безразличие...

3.4.8. Гульнара снимает видеоклип Round Run в Бухаре. Территорию оцепляют, никого не подпускают. Гульнара ездит на лимузине и поет. Какой-то парень бегает по архитектурным сооружениям, выполняет акробатические номера. Любопытных милиция пинком отшвыривает от съемочной группы. Потом клип крутят по всем телеканалам.

3.4.9. Ислам Каримов встречается с предпринимателями, говорит им: «Сегодня мы достигаем целей, о которых вчера мечтали. Результаты реализации благородного принципа "Реформы – не для реформ, а во имя человека, его интересов" можно видеть в жизни наших соотечественников. Это окрыляет всех нас, укрепляет уверенность в своих силах и радует. Благоустроенность, прежде всего, зарождается в душе. Если человек нацелен на это, будет упорно стараться, обязательно достигнет этой цели».
Люди стоят и раболепно слушают хазрата. Чиновники записывают услышанное в блокноты, чтобы перерассказать подчиненным. Журналисты ведут телесъемку. «Начатое несколько лет назад жилищное строительство на основе типовых проектов сегодня превратилось в целую индустрию. В этих домах люди живут в комфорте и достатке. Самое главное – у их жителей меняется мировоззрение, ведь наша основная цель заключается в обеспечении того, чтобы наш народ жил счастливо, в ни в чем и никому не уступающих условиях», - говорит Каримов.
Люди хлопают в ладоши, кричат: «Да здравствует наш президент! Мы верим в вас, наш отец, наш хазрат!» А Каримов продолжает: «Все это является результатом царящих в нашей стране мира и спокойствия. Особенно переполняет сердце нашего народа чувство гордости и восхищения целеустремленностью и уверенной поступью молодежи, ее стремлением на пути к достижению своей цели, ее большими успехами во всех сферах».

3.4.10. Двое чиновников слушают Ислама Каримова, затем выходят из толпы и идут в сторону. Один, в сером костюме, говорит другому: «Хазрату сейчас не до нас. Там наши шефы, пускай сами обслуживают президента. Ну, что, пойдем за наслаждением?» Второй, который в форме сотрудника Министерства по чрезвычайным ситуациям, смеется и отвечает: «Конечно, а чего время терять?»
Они садятся в машину и едут по городу, останавливаются возле здания, где написано «Детский дом», входят внутрь, неся в руках пакеты с продуктами. Там их встречает директриса, симпатичная женщина. Она смеется, проводит в свой кабинет. Мужчина в черном кладет пакеты на стол, женщина смотрит и восклицает: «Ну, вы решили меня закормить!». Сотрудник МЧС достает конверт и протягивает директрисе: «А тут нечто другое». Женщина берет конверт, пальцами раздвигает и видит там доллары, ее лицо сияет. Она говорит: «Вам как и раньше?»
- Да, - отвечает мужчина в костюме и садится на диван. - Люблю постоянство.
- А мне ту, что была второй в последней раз, - просит сотрудник МЧС. - Тогда мне она понравилась больше всего.
Директриса кивает и выходит. Спустя десять минут она возвращается и говорит: «Я все устроила. Проходите в класс, там вас ждут. Кто первый?» Сотрудник МЧС говорит, обращаясь к чиновнику: «Я пропускаю вперед Министерство юстиции!» - и делает широкий жест. Женщина смеется: «Смелее, юстиция. Вы же представляете закон и справедливость!»
Чиновник улыбается, шутливо кланяется, встает и выходит из кабинета директора, идет в класс, дверь которого приоткрыта. Он входит внутрь и видит там двенадцатилетнюю девочку, сироту. Мужчина подходит к ней, поворачивает ее к себе спиной и наклоняет к парте. Потом стягивает с нее трусики и начинает насиловать. Над ним на стене висит портрет Ислама Каримова, который, как бы смотрит и улыбается происходящему. Девочка молчит, терпит, но видено, что ей трудно удержаться, чтобы не заплакать. А чиновник юстиции входит в раж и не долбит так, что парта начинает скользить по полу.
Закончив, мужчина гладит девочку по голове, протягивает ей шоколад и выходит.
Спустя минуту в класс заходит сотрудник МЧС, и его ждет уже другая девочка, лет тринадцати. Сотрудник поднимает ее и укладывает на парту, задирает ей ноги на свои плечи и начинает насиловать. Он громко стонет от удовольствия, лицо красное. В это время играет гимн Узбекистана. Портрет Каримова смотрит на процесс педофилии. «Да здравствует президент!» - орет сотрудник и от бурной эякуляции падает на парту.

3.4.11. В Пекине в рамках «Mercedes-benz China fashion week» проходит показ GULI Collections, на ней выходит Гульнара Каримова под апплодисменты зрителей и участников, она вся сияет от счастья. Недели моды в Москве и Милане. Везде востороженно публика встречает Гульнару. Об этом печатают в газетах и журналах, транслируют в узбекском ТВ.
Россиейское ТВ. Журналист спрашивает: «Гульнара, считает ли вы себя потенциальным главой государства?»
Гульнара, смеясь: «Я вижу себя амбициозным человеком, а потенциальным главой государства может быть каждый, кто имеет амбиции и при этом ещё некие мозги и стремление».
Журналист уточняет: «Значит, следующим президентом можете стать вы?»
Гульнара, становясь серьезней: «А почему бы и нет? Есть же главы государств и правительств на Востоке: Индира Ганди, Беназир Бхутто, Тансу Чиллер... У нас в Узбекистане главой республики в 1970-х была Ядгар Насреддинова... Так что и я могу продолжить эту традицию. Народ любит меня. Я провожу гуманитарные миссии. Я создала Фонд «Форум культуры и искусства Узбекистана», через которые реализую разные проекты...»
Тут вмешивается какой-то гражданский активист: «Расскажите о своей коррупции. Как ваш фонд умыкнул деньги из госбюджета! Как министерства и ведомства не досчитались финансирования, потому что деньги пошли на ваши мероприятия!»
Активиста отталкивают, и Гульнара в гневе уходит от журналистов.

3.4.12. Нью-Йорк. Расстерянной Гульнаре организатор Недели моды говорит: «Извините, госпожа Каримова, но показ весенне-осенней коллекции GULI отменяется. Мы получили письмо от правозащитной организации Human Rights Watch, обвиняющей власти Узбекистана в массовых нарушениях прав человека. Также против показа выступил Международный форум защиты прав трудящихся, активисты которого обвиняют Узбекистан в использовании труда несовершеннолетних. В таких условиях наше сотрудничество невозможно!»
Гульнара, возмущенно: «Я вне политики! Я обычный предприниматель, дизайнер. Я занимаюсь искусством и культурой. Причем тут я? Если есть претензии к моему отцу, то говорите ему, а я не несу ответственность за действия правительства!»
Организатор стоит на своем: «Ваша коллекция состоит из хлопковых материалов. А хлопок - это то, на чем зарабатывает ваша семья и люди, приближенные к вашему отцу. Извините, но мы живем в демократической стране и прислушиваемся к мнению нашего народа и международных организаций».
Гульнара вскакивает: «Вы еще пожалеете об этом!» - и покидает кабинет.

Сюжет 4. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ПРИГОВОР

Часть 4.1. Рустам Арипов
4.1.1. Джейхун ходит по базару и подходит к маленьким кафешкам, где жарят пирожки «гумма», и предлагает мясо. «Берите потроха: кишки, печень, селезенка, желудок, жилы, все прокручено в фарш мясорубкой», - говорит он. У него берут из кастрюль, взвешивают и расплачиваются.
В одном кафе говорит повар, подозритель смотря на фарш: «Слушай, парень, у тебя странные потроха. Вкус неприятный, приходится добавлять специи, чтобы сбить этот вкус. Продаешь ты, конечно, дешево, но что за потроха? Чьи? Ослятина? Свинина? Если свинина, то мы не берем — у меня покупатели мусульмане. Я не имею права их обманывать...»
Джейхун бормочет что-то невнятное, и уходит под пристальный и недоверчивый взгляд повара.

4.1.2. Джейхун приходит домой и встречает отца, говорит ему: «Потроха плохо разбирают. Берут понемногу, а сегодня вообще один отказал», - и он показывает на половину заполненную кастрюлю.
Фируддин, задумчиво протирает подбородок: «Ладно, придется мне студентам отдать бесплатно — они все сожрут. Голод — не тетка... Да, остатки костей свари и брось собакам — пускай дожрут все».
Джейхун загружает кастрюли с потрохами отцу в машину. Фируддин уезжает. В этот момент у калитки стоит Махбуба, чтобы передать продукты Рустаму Арипову и семье. Она хмуро смотрит вслед за автомашиной. Джейхун берет у нее сетки, но в дом не впускает, говорит: «Карантин! Так сказала моя мама!»

4.1.3. Сверху второго этажа за ними наблюдает супруга Рустама. Окно в решетках. Она хмурится, поворачивается к мужу и говорит: «Мне это не нравится. Я хочу домой. Не хочу здесь оставаться. Здесь злые собаки, они постоянно лают, пугают меня. Это как в кинофильмах о концлагерях нацистов. Мы словно пленники. Почему нам нельзя даже звонить? Ладно, нельзя физический контактировать, но ведь можно же общаться по телефону!»
Сидящий за столом Рустам пытается ее успокоить: «Почему? Нам немного осталось. Не преувеличивай. Такие процедуры эмиграции. Не Олима-опа это придумала, это требования Канады. Она же зря говорить не станет».
Два сына говорят: «Папа, мы хотим в школу. Мы хотим учится. Почему мы должны сидеть взаперти здесь и кушать лимоны? Нам плохо от лимонов. Мы не хотим никуда уезжать...» Дочка сидит в углу и играется с тряпичной куклой.
Весь стол усыпан кожурами лимонов. На подносе еще лимоны. Комната обставлена скудно. Лишь прошлогодние газеты, которые от скуки читает супруга.
Фарход спит на матрасе. Рустам поднимается из-за стола, обнимает сыновей: «Дети мои, потерпите. Скоро мы улетим в Канаду. Там будет самая лучшая школа. Там хороший дом. Там добрые люди. Там мы будем счастливы. Вы найдете хороших друзей. Обещаю вам, там будет рай».
Супруга чуть не плачет: «Когда я открываю окно, то идет непонятный запах, меня тошнит от него. У меня голова кружится от этих уклов. Что нам колят? Что за лекарства? Я же не больная. У нас все справки о нашем здоровье. К чему эти все процедуры?»
В этот момент Фарход просыпается и, вертя головой, говорит: «Уф, черт! Какой-то страшный сон приснился. Какие-то котлы, там варятся человеческие головы, крики... Блин, ужастик...»
Эти слова злят Рустама и он кричит: «Эй, родственник, не пугай мою жену и детей. Насмотрелся американских фильмов-ужасов, а теперь тебе снится черт знает что...»
Он включает телевизор, бормоча: «Посмотрим наши новости. Они хоть добрые, не пугают никого!». Там показывают встречу госсекретаря США Мадлен Олбрай и Ислама Каримова. Президент говорит, что страна избавилась от коммунистического прошлого и теперь расцветает. «Демократия, многопартийность, свободные СМИ - этого мы добились благодаря американскому влиянию», - признается Каримов. Мадлен в свою очередь зявляет, что США верят в Ислама Каримова и хотят сотрудничества во всех сферах.

4.1.4. В это время дверь открывается и входит Олима. В руках ее чемоданчик со шприцами. Она смотрит на стол и недовольно говорит: «Хм, вы мало едите лимонов. Это необходимый продукт для очистки организма от шлаков».
- У меня изжога от лимонов, - морщаясь, жалуется Фарход. Дети говорят, что они тоже не хотят есть лимоны. Дочка бросает лимон на пол и плачет.
Олима злится: «Что за ерунда! Так надо. Иначе вы никуда не полетите! В Канаде строгие правила по дезинфекции! Знаете, сколько трудов мне стоило протолкнуть вас в очередь? Там тысячи желающих!»
Супруга молчит, отворачивается. Фарход смущенно разводит руками. Дети кривят лица.
Олима подходит к Рустаму и спрашивает: «Ладно, это еще обсудим. Деньги взял? Мне нужно купить билеты вам до Москвы и до Оттавы. И паспорта нужны. Так что давайте сейчас. Вам зарезервировали все, нельзя подводить людей».
Услышав это, Рустам улыбается и радостно смотрит на супругу, но та не поворачивается, хмуро смотрит в окно. Рустам говорит: «Да, конечно, сейчас вам дам», - он извлекает из чемодана пакет и передает его Олиме.
- Здесь десять тысяч долларов. И паспорта наши. Есть разрешение на выезд нашим детям. Я все оформил как надо в милиции, - сообщает Рустам. Олима берет пакет, смотрит что внутри, кивает, мол, потом пересчитаю. Потом извлекает из чемоданчика шприцы и делает уколы. Маленькая дочка плачет, ей больно, и мама успокаивает. Сыновья терпят, хотя видно, что им тоже это не нравится. Взрослые молча переносят процедуру.
Закончив, Олима небрежно бросает шприцы в в чемоданчик и уходит, закрыв на ключ дверь. Все слышат, как она спускается по лестнице вниз. Рустам говорит всем в комнате: «Вот видите, все по плану. Нам покупают билеты! Значит, скоро мы улетаем. Я так хочу, чтобы все произошло быстро!»
Фарход молчит, похоже, ему перестает нравится идея эмиграции, а супруга плачет, обнимая тоже плачущую дочку. Складывается нервозная и не совсем приятная обстановка, что злит Рустама, он начинает рассказывать о Канаде, что сам прочитал в библиотеке. Сыновья берут учебники и читают, они не хотят зря тратить время. На полу листки их рисунками. Там их жизнь в Канаде. И есть картинки их дома в Бухаре с надписью: «Мы скучаем по дому». Рустам берет эти рисунки и прячет в чемодан.

4.1.5. Фируддин приезжает в институт. Там кипит учебный процесс. Висят плакаты с изречениями Ислама Каримова, его портреты. Фируддин заходит в общежитие, где встречает студентов. Те приветствуют своего декана. Тот, улыбаясь, говорит им: «Итак, у меня в машине в кастрюлях есть мясо и потроха. Руководство решило помочь вам с продуктами и выслало мясо, так что идите и возьмите. Помните, что это забота о молодежи со стороны ъхазрата! Наш президент ежечасно думает о стране!»
Он дает старосте группы ключи от автомашины, и студенты, благодарят декана, бегут на автостоянку, начинают набирать мясо из емкостей в свои пакеты. Они радуются, что смогут наесться до отвала и говорят, кто что будет готовить: плов, шашлык, жаркое, кебаб, фаршированный перец, голубцы. Фируддин смотрит на них с окна общежития и криво усмехается. «Жрите, жрите», - хмычет он. Его лицо совсем не доброе.
Затем Фируддин идет в учебный корпус, на факультет, там в приемной деканата находится какой-то старик, возможно, сельчанин, так как одет бедно. Секретарша в шикарном костюме и вся наманикюренная сообщает с оттенком презрения: «Э-э, к вам посетитель Фируддин-ака. Какой-то старикан из кишлака, воняет от него навозом, мне пришлось окна раскрыть, чтобы проветрить помещение». Фируддин не любит незванных гостей и поэтому смотрит со злостью на старика.
- Вам чего? - грубо спрашивает он.
Тот встает и почтенно кланяется: «Ассалому алейкум. Я отец одного студента, Махмуд его зовут. Вы отправили его в Москву. Но мы не знали об этом.
Фируддин напускает на себя вид возмущенного человека: «Я? В Москву? Кто вам сказал эту нелепость?»
Старик расстерянно: «Об этом говорят сокурсники. Мой сын сказал им, что вы отправляете его в Москву на учебу в самый лучший вуз России. Я приехал навести Махмуда, но его нет в общежитии. Вещи остались, а его нет. Сокурсники говорят, что давно нет. Мы беспокоимся за него. Он единственный наш сын...»
Секретарша слышит разговор и фыркает. По жесту декана она встает и выходит из приемной. Оставшись один на один Фируддин чувствует себя храбрее и свободнее, и поэтому врёт: «Я не знаю никакого студента, который хотел уехать в Москву. Не понимаю, о чем это вы говорите! Ваш сын, наверное, не захотел учиться и сбежал в Ташкент. Или совершил преступление и теперь скрывается! Мне говорили, что за ним тянутся нехорошие истории: выпивка, наркотики, девочки. Он по проституткам ходил».
Старик, дрожа от негодования: «Домла, что вы говорите! Нет, нет, это неправда! Мой сын — хороший парень, добрый и умный! Он не преступник! Он с отличием закончил школу!»
Фируддин, теряя терпение: «Слушайте, уважаемый, не мешайте мне работать! Идите отсюда! Я не милиция, студентов не разыскиваю! Когда он появится, то я сообщу вам в кишлак! Возвращайтесь домой, сын скоро объявится! Прощайте, отец».
И он заходит в свой кабинет, оставив в замешаительстве старика в приемной, сам садится за стол и оттирает выступивший от напряжения пот. Что-то бормочет, потом встает, подходит к сейфу, открывает и извлекает оттуда незаполненные дипломы о высшем образовании с печатями и подписями, быстро кладет в портфель. «От греха подальше», - тихо говорит он, оглядываясь по сторонам.

4.1.6. Рустам смотрит узбекское телевидение: деревня, глинобитная школа, мусорка, где прыгают крысы. Изрытая колесами дорога. Стоит учительница. Журналист спрашивает: «Как вам сейчас работается в школе?
Учительница старается придать своему голосу некую торжественность: «У нас все хорошо. Мы довольны реформами Ислама Каримова. Жизнь с каждым днем все лучше и лучше. Вчера я получила зарплату, которую не получала полгода...»
Журналист перебивает, поскольку понимает, что учительница невольно затронула болезненную и запретную для прессы тему: «Это понятно. А как у вас в школе? Отопление есть? Электричество? Горячая вода? Канализация? Ведь у вас всё хорошо, прогресс, расцвет...»
Учительница расстерянно смотрит по сторонам, а потом говорит: «Самое главное, что нет войны... А без остального можем прожить. Ведь жили столько лет...»

4.1.7. Дом Рустама. Пожилой отец говорит матерни: «Я не хочу, чтобы наш сын с нашими внуками уехал. Не смогу я без них. Что они забыли в Канаде? Дом есть дом!»
Мать вздыхает и разводчит руками: «Ты же знаешь сына. Он мягкий и добрый, но настырный. Если решился на что-то — то доведет это дело до конца. Я не боюсь Канады, я боюсь Караевых. Дурная слава ходит за ними. Не чистая она женщина. И муж ее страшный человек. В Бухаре о них не говорят добрым словом. А Рустам такой наивный, верит, нас не слушает».
Отец достает альбом, листает, рассматривает фотографии семьи. На его глазах слезы.

Часть 4.2. Улугбек Ешев
4.2.1. Ташкент. Резиденция президента. Каримову звонят по правительственной связи и докладывают: «Хазрат, не хватает людей для уборки хлопка. На полях еще много урожая, а сборщиков нет. Хокимы жалуются, что они отправили всех учителей, врачей и торговцев на поля, но все равно сбор идет медленно. Не успеть до холодов. Хопок может испортиться. Машин тоже не хватает для уборки. Проблема с горючим к тому же».
Каримов хмурится, нервно стучит пальцами по столу: «Как нет? Столько бездельников живет в кишлаках и аулах. Все жалуются, что нет работы, денег нет. Вот же работа, вот же зарплата!»
Голос запнулся, но выдавил: «Э-э-э, хазрат... Так все они убежали в Россию, гастрабайтерами. Вы их назвали лентяями. В кишлаках не осталось мужчин. Феремеры не могут вручную собрать хлопок — не хватает людей. А машины рвут волокна, их выработка нецелесообразна. Цена хлопка машинного сбора очень мала. Мы портим ими хлопок. Такую продукцию нельзя экспортировать. Только ручной сбор дает качество! Но нет людей...»
Стукнув гневно по столу, Каримов говорит: «Черт!.. Я разберусь. Жди команды!» - и он отключается.

4.2.2. Сырдарьинская область. Сельский регион. Хлопковое поле. Пьяный тракторист ведет хлопкоуборочный комбайн по полю, при этом срезает кусты, выезжает на проезжую дорогу и таранит машину МВД, которая стоит на охране, чтобы фермер не продал хлопок казахским предпринимателям, которые платят долларами за урожай. Милиционеры бегут за комбайном, стучат по корпусу, орут: «Стой, идиот, стой!»Тракторист смеется и едет дальше, таранит вторую машину. Комбайн глохнет, тракторист не может завести машину. Милиционеры выволакивают тракториста и избивают.
- Ты, тварь, портишь хлопок, который принадлежит хазрату! - орути милиционеры.
- Это мой поле! Это мой хлопок! - орет, отбиваясь, тракторист. - Никакого отношения Каримов к этому полю не имеет! Он грабит нас! Я терплю убытки от хлопка — а властям наплевать!
Милиционеры звереют:
- Что ты сказал? Так ты ваххабит! Религиозник! Вся страна принадлежит хазрату! И хлопок — это его личная собственность! Как ты посмел покуситься на продукцию хазрата? Получай, негодяй! - и милиционеры избивают тракторимста так, что того на носилках потом уносят санитары в машину скорой помощи.
В больнице врачи конститируют смерть тракториста. Судмедэксперт пишет: «Травмы, полученные в результате алкогольного вождения транспортным средством, не совместимы с жизнью...»

4.2.3. Ислам Каримов весь в нервах. Он ходит по кабинету, пьет водку, потом звонит министру внутренних дел Алматову: «Слушай ты, генерал, поднимай задницу своих подчиненных, пускай всех гонят на хлопок. На поля! Всех теъх, кого поймают! Мне нужен этот урожай! Ты головой ответишь, если не соберем столько, сколько нужно!»
Изумленный Алматов лопочет: «Э-э-э, хазрат. Но я не министр сельского хозяйства... Как это сделать? У меня армия внутренних войск, ОМОН, шпионы, добровольные дружины, милиция, национальная гвардия. Нет хлопокоробов! Нет негров-рабов для уборки хлопка!»
Взбешенный таким наглым ответом Каримов буквально плюется в трубку: «Мне тебя учить что ли? Поставьте на шоссе патрули, пускай останавливают автобусы, принуждают пассажиров собирать урожай. Не отпускайте, пока не собирут по 30 кг каждый! Ловите по вечерам в городах прохожих, мол, нарушение ночного режима. Ставьте условия: или 15 суток ареста или один день уборки хлопка на поле! Мне тебя, идиота, учить что ли таким простым методам? Мозгов не хватает? Нет идей? На какой хрен вы тогда мне нужны? Меня армия защитить может! А вас, ментов, надо гнать в три шеи с работы! Бездельники! Дармоеды! Не может организовать сбор — идите и сами собирайте хлопок!»
Вскочив с места, Алматов рапортует: «Вас понял, будет исполненно в лучшем виде, хазрат. Не извольте беспокоится!»
Он нажимает на кнопаку, и десятки патрульных машин начинает рыскать по городу, чтобюы собрать «добровольцев» на сбор урожая.

4.2.4. Каримов вызывает замминистра внешних экономических связей, спрашивает, как идет вопрос отгрузки хлопка в Европу. Тот, немного икая от страха, отвечает, что все по графику, но есть проблемы с покупателями. «У них там действуют законы, запрещающие покупать изделия, которые производятся за счет эксплутации детей. Они против подневольного труда! Поэтому хотят пересмотреть договора, требуют впустить комиссии от Международной организации труда», - поясняет он, понимая, что президент может избить его. Он косится на бейсбольную биту, что приложена к стене, у картины, где Аваарам Линкольн пожимает руку Исламу Каримову.
Каримов злится: «Слушай, мне важны эти контракты. Это большие деньги! Ты понимаешь? Поэтому я пойду на все, чтобы их заполучить. Дети на полях, видите, волнуют европейцев! Этих гомиков и наркоманов! Скажи, что нет детей у нас на полях. Есть добровольц из числа взрослых! А с Международной организацией мы как-нибудь уладим вопрос. Ты главное протолкни контракты! Мне нужны доллары!»
Замминистра лопочет: «Да, конечно, хазрат, я постараюсь...»
Каримов усмехается: «Конечно, постараешься. Ты же не хочешь в заведение Эшмата. Знаешь, кто такой Эшмат?»
Замминистра испуганно говорит: «Знаю, хазрат! Я сделаю все!»

4.2.5. Дом Башорат Ешевой. Она сидит и готовит обед для повзрослевших сына и дочь. Сын Отабек смотрит на настенный календарь и спрашивает: «Мама, почему не приезжает Улугбек? Ведь он давно должен был освободится. Мы ждем и ждем... Амнистия пришла еще три месяца назад. Он же не мог заблудиться по дороге домой...»
Дочь Шахло поддерживает брата и говорит: «Мама, я соскучилась по брату. Хочу его видеть. Почему он не позвонил нам? Быстрей бы он приехал», - и она берет с полки фотографию Улугбека и целует.
В это время звонит телефон. Трубку берет Башорат: «Алло, я вас слушаю!».
Раздается взволнованный женский голос: «Вы мать Улугбека Ешева?»
- Да, - отвечает Башорат, побледнев. Она почувствовала что-то плохое. И слышит страшную историю:
- Я мать одного из заключенного. Летом в тюрьме Эшмата была дезинтерия и многие заключенные умерли. Никто не оказывал им нормальную медицинскую помощь. Дохли все как тараканы. Умер и мой сын. Когда я забирала труп сына, то мне его сокамерники рассказали, что в тюрьме был бунт. Убили какого-то русского бандита. И вашего сына обвиняют в его убийстве».
- О боже! - кричит Башорат.
- Бунт организовали сами надзиратели. Говорят, речь идет о деньгах этого русского бандита. Сокамерники передали ваш телефон — так просил Улугбек, он ищет связь с вами, но его не выпускают из карцера. Я вам звоню. Срочно поезжайте туда. Спасайте сына! Это не тюрьма — это Ад! Возьмите деньги — все что есть! - дайте взятку, может, чем-то поможете... Хотя шансов мало. Прощайте, берегите себя и детей...
Башорат бросает трубку и вся бледная говорит: «Дети, собирайтесь. Вы останетесь ночевать у дяди. Я должна ехать в тюрьму», - и она бессильно садится на стул.
Сын Отабек недоуменно спрашивает: «А что случилось?»
Башорат вскакивает и отвечает: «Не сейчас, не сейчас... потом расскажу».
Она бежит собирать вещи свои и детей. Отабек и Шахло ничего не понимают.

4.2.6. Пассажирский автобус едет по шоссе в другой город. Со всех сторон расположились хлопковые поля. Много детей, школьников, собирающих хлопок. У полей стоят милиционеры и сгоняют детей, которые устали и хотят отдохнуть, обратно на грядки, угрожают им дубинками. Тут останавливают автобус, и внутрь входит милиционер с автоматом и, посмотрев на всех сидящих, грозно говорит: «Всем выйти из салона! Каждый должен собрать по 30 кг хлопка — это приказ президента!»
Башорат сидит в середине салона и оттуда произносит: «Сынок, мне нельзя оставаться здесь, я тороплюсь. Меня сын в тюрьме ждет, с ним случилась беда».
Милиционер с презрением переспрашивает: «Что? В тюрьме? Никуда он не убежит, так что не торопитесь! Пока вы не соберете норму, автобус никуда не уедет. Я обязан выполнить приказ хазрата! Кто откажется, того мы арестуем за измену родине!»
Пассажиры пугаются, подчиняются и выходят из салона. На обочине стоят другие автобусы и автомобили, которых остановили сотрудники МВД. Всех людей сгоняют на поле, милиционеры забирают паспорта, чтобы никто не смог сбежать или отказаться от труда. Башорат вздыхает, берет фартук и идет на поле. Она собирает хлопок и с тоской смотрит на часы. Рядом с ней собирают другие люди, они тихо ругаются, но не бунтуют. Все боятся.

4.2.7. В это время мимо поля едет машина военного атташе США, сидящий внутри дипломат с интересом разглядывает за уборкой хлопка и задает вопросы переводчику, тот поясняет, что происходит. Милиционер махает палкой, приказывая затормозить, и когда автомобиль останавливается, он подходит и требует всем выйти наружу и идти на поле. Атташе не понимает узбекского языка и спрашивает у переводчика: «Это зачем нас остановил? Чего хочет этот полицейский?»
Переводчик, побледнев, отвечает: «Э-э-э. Он требует, чтобы вы для узбекского правительства собрали 30 кг хлопка. Иначе грозит насилием!»
Атташе не верит своим ушам и переспрашивает: «Это он серьезно? Или это шутка?»
- Это серьезно.
- А вы сказали, что я дипломатический сотрудник? Я военный атташе...
Дипломат ошеломленю. На его груди планки орденов и медалей, он воевал в разных странах, но с таким сталкивается впервые. Переводчик печально отвечает: «Они не верят. Более того, они не знают законов о дипломатах, поэтому требуют всем выйти или иначе применят силу. Вы же видите, как они заставляют людей работать!»
Атташе выходит и начинает ругаться, махать руками, показывает аккредитационную карточку. Милиционеры переглядываются, зляться и начинают избивать американца, валят его на дорогу и еще пинают, крича: «Чего ты говоришь? Разговаривай с нами на узбекском! Не морочь нам голову на своём, тварь!». Тот кричит, пытается отбиться, но милиционеров много. Потом к нему подбегает перепуганный переводчик и тащит на поле: «Не сопротивляйтесь, сэр, иначе вас убьют, а все свалят на религиозников, на ваххабитов!». Там им всучивают фартуки, и они начинают собирать хлопок.

4.2.8. Вечер. Хлопковые поля пустые. Пассажиры сдают хлопок на тележки и возвращаются в автобус. Милиционеры возвращают им паспорта. Атташе с синяками и испачканным костюмом уезжает в Ташкент, он ругается, обещает проблемы милиционерам. Те смеются ему вслед, кричат: «Давай, давай, жалуйся. За нами хазрат, мы ничего не боимся!»
Башорат, уставшая от работы, садится в салон и пьет воду из бутылки. Ее руки дрожат, кожа в царапинах. Остальные пассажиры тоже злые, не хотят разговаривать. Водительзаводит мотор, автобус двигается дальше.
Солнце заходит за горизонт. Автобус едет в ночи в включенными фарами. Из салона видно, как при свете прожекторов люди собирают хлопок на поолях и ими командуют милиционеры.

4.2.9. Тюрьма. Башорат подходит к дежурному надзирателю и просит свидания с сыном. Ей отказывают. Она сует засаленные 100 долларов надзирателю. Тот берет деньги и обещает организовать встречу, но на 10 минут. «К заключенному не подходите, разговаривайте на расстоянии в два метра», - приказывает он, и Башорат соглашается. Она заходит в помещение, садится за стол. Приводят Улугбека. Он весь худой, избитый, кровоподтеки, еле говорит. На ногах бумажные тапочки, одежда практически изорвана. Увидев маму, он начинает плакать.
Башорат схватается за сердце, ей тяжело видеть, в каком состоянии ее сын. И она спрашивает через силу: «Сынок, что случилось? Почему тебя избивают? Ты же амнистирован! У меня есть документ об этом! Сам Каримов подписал!»
Улугбек, шатаясь как на ветру, у него нет сил долго стоять: «Убили русского вора в законе. Я тут ни причем. Убили сами надзиратели, а свалили на трех братьев-верующих. Одного из братьев — Шухрата - кастрировали, и он умер. Говорят, сам Эшмат резал его... И на меня повесили убийства Бориса Левина и еще этого Шухрата Абдуллаева. Я просил не трогать меня. Я хотел домой, мама! Я никого не убивал! Я хочу жить! Меня могут казнить за то, что я не совершал!»
В помещении мрачно. Висит картина Ислама Каримова, обнимающего вышедшего на свободу заключенного, и Башорат с ненавистью смотрит на него, ей хочется сорвать картину и растоптать. Но она себя сдерживает.
Башорат говорит, стараясь не пугать сына и желая дать ему надежду: «Успокойся, сынок. Я верю тебе. Я знаю тебя! Я постараюсь помочь... Это страшно, что с тобой сделали. Нет, я будут теперь боротся за тебя. Мне говорили, что ты взял вину на себя за то ограбление, хотя организаторами был тот в «Жигулях». Если бы их привлекли к ответственности, то ты не получил бы такой срок. Так сказал адвокат. Я сожалею, что не билась за правду. Я верила в закон и справедливость. И оставила тебя одного с этот системой. Теперь я буду бороться за тебя. Ты мой сын, и я знаю, что ты прав!»
Улугбек плачет сильнее: «Мама, мама. Я хочу домой. Я устал быть здесь! Меня постоянно бьют. Я подписал документы! Здесь жизнь ничего не стоит! Спаси меня, мама. Я не хочу умирать!»
Башорат встает, хочет подойти и хочет обнять сына, но тут входит надзиратель, знаками показывает, мол, не приближайтесь и говорит: «Все, время истекло, уходите! Иначе у меня будут большие проблемы. Эшмат запретил вашему сыну встречатся даже с адвокатом. У него нет никакой защиты!»
Башорат смотрит, как уводят ее сына, она сама плачет.

4.2.10. Судебный процесс. В зале за решеткой, в кабинке сидит Улугбек. Рядом стоят два автоматчика, которые подозрительно смотрят на всех присутствующих. Сидят на скамьях адвокат, прокурор, свидетели, два журналиста, Башорат, родственники других заключенных, один представитель русской мафии, который фиксирует суд на видеокамеру. В это время за залом суда, в помещении ожидания находятся Отабек и Шахло, их не впустили; они ждут, когда все закончится.
Судья Закир Исаев смотрит на Улугбека и говорит: «Итак, обвинение доказало, что Улугбек Ешев вместе с тремя братьями Абдуллаевыми, воспользовавшись бунтом в тюрьме, проникли в камеру Бориса Левина и убили его, отрезав пилой его голову. А потом между Ешевым и братьями произошел спор из-за денег, и Улугбек убил Шухрата Абдуллаева...»
Улугбек кричит из клетки: «Это неправда. Левин был в особой зоне, а я в открытом режиме. Невозможно проникнуть к Левину. Я не знал этого человека. За что мне его убивать? Как можно пронести пилу? Я не имею никакого отношения к русской мафии. С Борисом Левиным разговаривал только сам начальник тюрьмы!»
Исаев, смотря на документы, насмешливо произносит: «Разве? Вы же подписали признание, что поругались с Левиным на религиозной почве, мол, он не признает Мухаммеда пророком, и вы решили с братьями-верующими его наказать. Вы организовали бунт, и пока охрана усмиряла бунтовщиков, вы проникли к Левину».
В зале шумно, и все переговариваются. Судья стучит молотком по столу, призывая к тишине.
Улугбек кричит: «Как можно проникнуть к Левину? Расскажите мне, как это возможно? Тюрьма — это как подводная лодка, везде двери, замки, охрана, колючая проволока! Кто я такой, чтобы организовать бунт? Кто будет здесь меня слушать? Я обычный заключенный, не криминальный авторитет! Ни один зэк меня не послушается!»
Исаев махает листами: «Следствие доказало, что вы авторитетный бандит, вас все заключенные боялись и слушались. Вас короновали в тюрьме как «вора-в-законе»! Вы хотели к тому же занять место Левина в тюрьме, управлять общаком!»
- Это бред! Следователи просто сочинили это!
«Вы пишите в объяснительной, что нужно было повесить Левина, чтобы он не попал в Рай. А вы ему отрезали голову по исламской традиции... Так что чисто ваххабитские традиции!» - продолжает кричать Исаев.
Шум в зале. Люди негодуют. Улугбек в недоумении произносит: « О чем вы, господин судья? В исламе нет такой традиции. Откуда вы такое взяли? Вы сами мусульманин? Как вы можете клевещать на нашу религию? Вы же молитесь! Наверное, и в Мекку ездили, как наш хазрат Ислам Каримов!»
Исаев чертыхается и говорит: «Не задавайте мне такие вопросы, подсудимый Ешев! Продолжаю: в итоге вы переругались с Шухратом и нанесли ему ножевые ранения, отрезали половой член. А потом зажарили этот член и угостили своих сокамерников, чтобы они признали вашу криминальную власть в тюрьме!»
Башорат закрывает лицо руками: ей жутко слушать этот бред. А Улугбек отстаивает себя из клетки: «Как я один мог справится с тремя братьями?»
Встает прокурор и говорит: «Ваша Честь. Тут справка, что Улугбек Ешев занимался дзюдо. И поэтому легко справился с заключенными». Потом он обращается к подсудимому: «Есть свидетели, как вы избивали сокамерников. Так что не врите нам! Признавайтесь, и вы получите снисхождение!»
Вызывают свидетелей. Все они говорят, что Улугбек считался паханом зоны, его все слушались и боялись. У него была власть над всеми заключенными, и поэтому по его приказу начался бунт. Какой-то заключенный дает признание, что Улугбек хотел организовать револлюцию, чтобы сместить Ислама Каримова и построить в Узбекистане исламский халифат.
Негодование Улугбека никто не слышит. Адвокат равнодушно смотрит по сторонам. Он не предпринимает никаких попыток защитить своего клиента.

4.2.11. Играет гимн Узбекистана. Все в зале встают, прикладывают руку к сердцу. Милиционеры вносят флаг республики. Судья Закир Исаев объявляет приговор: «Смертная казнь для Улугбека. Приговор привести в исполнения без возможности аппелляции!»
Башорат плачет. В зале все волнуются. Судья стучит молотком по столу, требует тишины. Потом выходит. Башорат подходит к начальнику караула и просит свидания с сыном. Тот, получив взятку, разрешает пятиминутное свидание в закрытом помещении в здании суда, под охраной.
Небольшое помещение. Там Улугбек обнимает маму и брата Отабека и сестренку Шахло, смотрит на них, стараясь не плакать: «Вы стали большими. Я вас не видел 10 лет».
Потом поворачивается к маме и говорит ей: «Мама, если меня убьют, ты не унижайся, ни у кого не проси помощи, я не виноват ни в чем. Будь сильнее и выше. То, что я не делал, не на моей совести, я чист перед Аллахом. У меня была мечта учиться, поступить в вуз, стать тренером. Пускай Отабек сделает то, о чём я мечтал. Не плачь, мама, не плачь, видимо, я хожу под каким-то проклятьем». И тут он обращается к брату: «Отабек, ты самый старший в семье, береги ее. Не делай то, что совершил я. Береги Шахло. Ты теперь единственный мужчина в семье, на тебе вся ответственность!»
Башорат обнимает Улугбека: «Нет, сынок, я буду бороться за тебя. Я объю все пороги, дойду до Каримова, но спасу тебя. Ты сделал меня сильной! Я теперь не та, что была раньше!»
Улугбек, печально улыбается: «Мама, здесь все делается по воле Каримова. Ему все равно наши жизни. Он презирает народ. Ничем он не поможет. Наоборот, это по его приказу нам устроили здесь Ад. Люди мрут как тараканы, и никому нет дела до наших жизней!»
Башорат настаивает на своём: «Я дойду до ООН, до американского президента. Каримов хочет дружить с США, поэтому послушается имх...»
Улугбек вздыхает: «На все это нужно время и деньги. Лучше тратьте их на моих брата и сестру. Меня вам не спасти. Все против меня!»
Все плачут. Подходит караул и уводит Улугбека. Башорат обнимает Шахло и Отабека, они выходят из здания суда и идут к автобусной остановке.
Автозак увозит Улугбека в тюрьму. Он сидит в наручниках и слеза катиться по его щеке.

4.2.12. Башорат бегает в МВД, требует встречи с министром Закиром Алматовым, но ее не пускают. Она в Генпрокуратуре, хочет увидеть зампрокурора Светлану Артыкову, но и там ей отказывают во встрече. Башорат с ночи дежурит у ворот Верховного суда, ждет судей. Ее не принимают, говорят, судья заняты, им не до безумной старушки, мол, вали прочь отсюда. Башорат идет в Олий Мажлис, но депутаты не хотят с ней разговаривать, орут на нее: «Ты оскорбляешь наш парламент! Твой сын — убийца!», и милиция прогоняет женщину из здания. Башорат идет к Омбудсману Сайере Рашидовой, и ей удается пробиться к ней.
Рашидова в шикарной одежде, в золоте, сидит в кабинете и пьет чай. К ней заходит Башорат, здоровается и говорит:
- К вам трудно попасть, госпожа Рашидова. Но я пробилась.
Рашидова недовольным голосом: «На что вы намекаете? Что я не работаю? Вы не одна, у меня куча писем и встреч, времени на всех не хватает», - и она продолжает пить чай, закусывая шоколадом.
Башорат разъяренно и сурово, сжимая кулаки: «Потому что невинных сажают, нет справедливости, и люди идут к вам, как к последней надежде. А вы тут всех игнорируете!»
Рашидова зеленеет от злости, вскакивает из-за стола и, махая руками, орёт: «У нас честное государство и гуманные законы! Наш президент делает все, чтобы мы жили счастливо! Что вам надо?»
Разложив документы на столе Омбудсмена, Башорат поясняет: «Моего сына приговорили к смерти, а он не виноват!»
Рашидова, даже не глядя на бумаги, злобно бурчит: «Все убийцы так говорят! Все они не виновны, а жертвы сами себя убили! Такие сказки я слышу каждый день!»
Башорат, плача: «Мой сын отсидел свой срок, получил амнистию, а его не выпустили. Там убили какого-то русского вора, и свалили на моего сына! Где справедливость?»
Рашидова садится обратно, махает рукой: «Ну, бывает. В тюрьмах уголовники режут друг друга. Я чем могу помочь?»
Изумленно смотря на Рашидову, Башорат говорит: «Но вы же защищаете права человека! Вы же Омбудсмен! Просмотрите уголовное дело! Поговорите с моим сыном! У вас есть власть! У вас есть полномочия! Это я обычная женщина...»
Рашидова, зевая: «Ах, ладно. Тогда делайте все по процедуре. Сначала напишите письмо в Аппарат Президента. Когда вам оттуда ответят, то придете ко мне и мы посмотрим на их ответ. Не я придумала эту бюрократию, но таковы правила».
Башорат повторяет: «Я обычная женщина, мне отвечать будут долго. А моего сына приговорили к смерти. Вам же быстрее ответят, чем мне. Вам же написать ничего не стоит...»
Тут Рашидова злится еще сильнее: «Слушайте, не морочте мне голову! Пишите президенту, а потом приходите ко мне!» - она нажимает на кнопку, и в кабинет заходит милиционер, который жестом призывает Башорат к выходу.
Башорат уходит. В ее глазах ярость и ненависть.

4.2.13. Кабинет судьи. На столе еда и алкоголь, играет музыка из репертуара «Ялла». Сидит Исаев Закир, цедит коктейль. Ему Мистер Х в черном костюме и очках заносит портфель, открывает: там доллары, много пачек. Исаев улыбается, рассматривая деньги. Мистер Х садится напротив и принимает стакан с текилой: «Вы провели суд как надо. Алматов вами доволен. Хазрат отметит вас орденом!»
Исаев вздыхает, пальцем рисует в воздухе какую-то фигуру: «Да, ваш Эшмат там напортачил. Много ляпов. Следствие было неубедительным. Какие бездари фабриковали это дело? Как Светлана Артыковала утвердило это обвинение? Все на уровне школьника пятого класса! Все на суде видели, что все сшито белыми нитками. Пришлось постараться, чтобы все прошло как надо. А тот, что от русской мафии, ушел не очень довольным. Похоже, не верит Россия в наш суд».
Мистер Х разводит руками: «Но вы то выкрутились. Поэтому вы всегда на особом счету. Вы самый лучший судья в республике. Вам доверяют такие тонкие и сложные процессы. Кстати, Артыкова мне сказала, что вы из говна сделаете конфетку, поэтому особо и не вчитывалась в гособвинение».
Исаев, гордо: «Я знаю. И я знаю цену своих услуг. Цену своим талантам!»
Мистер Х усмехается, стучит пальцем по очкам: «Мы тоже знаем. И он тоже!»
И оба смотрят на портрет Ислама Каримова.

4.2.14. Тюрьма. Ночь. Приходит мужчина, надевает одежду надзирателя. Он палач. Ему открывают чемодан: там расстрельный пистолет. Он его берет в руки, вставляет обойму, взводит для выстрела, сует оружие в кобуру. Потом идет по коридору, подходит к камере и приказывает Улугбеку выйти. Выходит Улугбек, руки на затылке, поворачивается лицом к стене и говорит: «Осужденный Улугбек Ешев, статья 97 часть 2, приговор: смертная казнь».
Палач приказывает ему идти вперед, не оборачиваться. Тот послушно идет, на лице его напряжение. Похоже, Улугбек осознает, чем все закончится, потому что шепчет молитву, просит Аллаха принять его. Палач заводит его в маленькрое помещение, на ходу извлекает пистолет и стреляет в затылок.
Улугбек падает на пол, тело дергается в конвульсиях. Палач бесстрастно и равнодушно смотрит на тело, потом склоняется, чтобы проверить мертв ли Улугбек или еще жив, и тогда произвести второй выстрел. Но тело не двигается. Палач вызывает надзирателей, которые ожидают конца казни, они забирают Улугбека и уносят в морг, где врач конститирует смерть и пишет рапорт.

4.2.15. Утро. Эшмат, зевая, заходит в свой кабирнет, достает бутылку и наливает себе водку в стакан. В этот момент перед ним предстает помощник, который бодро докладывает: «Ночью привели в исполнение приговор: Улугбек расстрелян, расстреляны два брата Абдуллаевых. Трупы в морге, патологоанатом зафиксировал смерть». Эшмат улыбается: «Ну вот, все концы в воду» - и пьет водку, закусывает самсой. На лице полное удовлетворение. Он садится за стол, включает монитор и смотрит видеозапись пытки верующего — жертва кричит, а палачи смеются. Это Эшмату нравится, он кряхтит от удовольствия. Его пальцы стучат по книге о гестапо.
Помощник нагинается к шефу, прямо к уху и спрашивает: «Трупы похоронить? Или держать в холодильнике для доктора Менгеле?»
Эшмат фыркает: «Поздно для доктора — это уже трупы, органы вымерли. Похороните на нашем кладбище, место можете даже не указывать. Да, оформите документы. Свидетельство о смерти. Причину не указывайте. Просто сдох — и все!»
Помощник кивает: «Так и сделаем. А кому отправить свидетельство? В местный ЗАГС?».
Эшмат пожимает плечами: «Все равно. В архив положите. У этого нищего Улугбека нищая семья — есть ли нам дело до них? Да и матери, наверное, наплевать на сына. Одним бродягой стало меньше — воздух чище».
И оба смеются.

4.2.16. Безымянная могила, только номер. Заключенные из похоронной команды уходят, положив лопаты на свои плечи, они мрачны; они свидетели страшных преступлений власти и понимают, что их когда-то похоронят также и здесь.
В канцелярии проставливают штамп о смерти, и справку бросают в папку, папку ставят в стеллаж. Бюрократия на этом завершается.

4.2.17. Башорат стоит у окна и смотрит в темнеющее небо. Она шепчет: «Сын мой, я спасу тебя». Дети спят на кровати. На столе скудная еда.

4.2.18. Хлопковое поле. Отабек с другими школьниками собирает хлопок. Один из мальчиков подходит к учителю и говорит: «У меня болит живот. Я хочу домой». Учитель разрешает ему покинуть поле. Но на краю поля мальчика останавливает милиционер и, жестикулируя резиновой дубинкой, заставляет вернутся на грядки.
Это видит учитель и подходит к милиционеру, говорит: «Я разрешил своему ученику вернутся домой. Он болеет!»
Милиционер сердито отвечает: «Здесь разрешение покинуть поле даю я!. Если больной, то вызывай карету «скорой помощи» сюда! А хлопок он будет собирать!»
- Почему? - возмущается учитель. - Дети не обязаны собирать этот хлопок!
- Этот хлопок принадлежит узбекскому народу! Поэтому все обязаны собирать! - парирует милиционер. На шум подходят еще трое сотрудников МВД, грозно смотря на учителя. Отабек подходит поближе, чтобы все видеть.
- Народу? - тут учителя охватывает ярость. - Тогда где внуки и дети Ислама Каримова? Где дети министров и хокимов? Почему они не с нами на поле? Где справедливость?!
Милиционеры шокированы свободомыслием учителя и накидываются на него, начинают избивать, кричат: «Так ты против хазрата? Ты враг народа! Вольнодумец! Как ты посмел такое сказать?» Отабек пытается вмешаться, защитить учителя, но другой учитель оттаскивает его, шепча: «Не лезь, пацан, иначе и тебе достанется».
Избив, милиционеры отходят. На грядке лежит, еле шевеля конечсностями, учитель. Вся грядка в крови. Отабек с ненавистью глядит на сотрудников МВД. «Неужели мой брат мог стать таким?» - недоумевает он.

Часть 4.3. Санджар Умаров
4.3.1. Санджар выходит из метрополитена и его останавливает сержант милиции, требует предъявить паспорт. Санджар извлекает документ и протягивает стражу правопорядка. Милиционер листает и спрашивает: «Так, где живешь, кем работаешь?»
Санджар неохотно отвечает, что живет в Ташкенте, вот есть прописка, а работает в бизнесе.
Сержант, услышав ответ, радостно улыбается и прячет паспорт в карман. Санджар в недоумении кричит: «Эй, эй, верните мне документ!»
Милиционер усмехается: «Мы должны вас проверить».
Прохожие слышат этот разговор, с подозрением смотрят на Санджара и торопливо уходят дальше. Они думают, что задержали ваххабита.
Санджар в недоумении спрашивает: «На что проверить? В чем вы меня подозреваете?»
В ответ слышит ошеломляющий аргумент: «Вы не бриты. Почему?»
Санджар, проводя по щетине: «Не понял. Что за вопрос. Вы мне жена что ли? Какое вам дело, брит я или нет? Ну, не брился три дня, а что? В чем преступление?»
Сержант уверенно заявляет: «Бороду отращивают только ваххабиты. Мы должны проверить вас на причастность к религиозным подпольным движениям. Может, вы как бизнесмен финансируете терроризм. Всех тех, кто взрывал в Ташкенте бомбы».
Санджар, злясь: «Слушай, здесь в центре парка, в 100 метрах от метрополитена, стоит памятник Амиру Темуру — он с бородой. Получается владыка Самарканда и символ Узбекистана — ваххабит? Его ты привлечешь к ответственности? Скажи об этом президенту Исламу Каримову! Или мне сообщить, что ты подозреваешь нашего великого предка в ваххабизме?»
Сержант расстерялся, ухает и быстро возвращает документ. Санджар идет дальше, заходит в здание, где его ждут сотрудники его компании. Настроение у Санджара потеряно, он рассеяно слушает доклады, которые итак не позитивные. Графики показывают спад производства, нарушение контрактов.

4.3.2. Навои. Горно-металлургический комбинат. Президент Каримов, его дочь Гульнара, Мистер Х и чиновники ходят по цехам, им директор показывает, как добывается и выплавляется золото. В цехах шумно, везде охрана, контроль, рабочие работают со сложными агрегатами и машинами. Каримов смотрит и кивает, ему нравится весть процесс.
Потом они заходят на склад, где уложены золотые плитки. Их здесь много. Директор говорит: «У нас высокое качество — четыре девятки. Благодаря закупленным технологиям у американцев и немцев, наш комбинат может выплавлять не 80, а 90 тонн золота в год. Это большой прорыв. Мы отстаем немного от России, но зато второе место в СНГ по объему производства этого драгоценного металла».
- Это хорошо, очень хорошо, мой дорогой друг, - кивает президент. Мистер Х делает отметки в блокноте. Гульнара жадным взглядом окидывает золотые ряды.
Каримов берет в руки один слиток и рассматривает его, видит на слитке герб страны и надпись, что сделано в Узбекистане. На его лице появляется улыбка. Директор подобрастно добавляет: «Хазрат, здесь ваша доля — пять тонн. Мы нигде по бухгалтерии не провели это золото, так что его как бы и не существует. Ни парламент, ни правительство, никто не знает».
Каримов кивает: «Это хорошо, надо будет отправить это золото в Швейцарию на мой личный счет».
Директор кланяется и говорит: «Не беспокойтесь, хазрат, все сделаем как надо. У меня уже давно работает команда в паре с Рустамом Иноятовым. Комар носа не подточит в наших операциях».
Каримов поворачивается к Мистеру Хи и щелкает пальцем. Тот извлекает из портфеля меленький ящик и подает президенту. Каримов, в свою очередь, из ящичка достает орден «Дружба» и вешает на грудь загордевшему директору комбината, потом на документе ставит подпись и говорит: «Молодец! Заслужил награду! Не снижай темпа!»
Гульнара пристально смотрит на директора, тот чувствует взгляд, поворачивается и смущается. Видимо, у них была какая-то договоренность, но о чем никто не должен знать. «Будет сделано, хазрат», - снова кланяется директор.
- Хорошо, тогда вторую часть золота — тоже пять тонн, отправите позже, когда произведете, - приказывает Каримов. - Мой посланник будет за всем этим следить, - и он кивает на Мистера Х.
Директор обещает, что ни один грамм не уйдет на сторону. Гульнара хмурится и озадачено чешет нос. Мистер Х ухмыляется.

4.3.3. Министерство иностранных дел. В своем кабинете находится министр Камилов, читает бумаги. Заходит референт и докладывает: «Пришла нота протеста из посольства США».
Камилов, хмурясь: «Что там? Чем они там недовольны? Вечно гринго чем-то не довольны в нашей стране, надоели уже».
Референт разводит руками: «В Сырдарьинской области остановили автомобиль военного атташе, сотрудники милиции выволокли американца и избили, заставили собирать хлопок...»
Услышав это, Камилов стал смеятся, аж закашлялся, покраснел. Референту пришлось стучать ему по спине, чтобы восстановить дыхание. Потом министр выдавил: «Забавно, комично... Ничего страшного. Они негров линчевали, эксплуатировали на хлопковых плантациях. Будет ему уроком! Отправьте ноту в архив, даже отвечать не станем!»

4.3.4. Санджар выступает перед учителями, рабочими, бизнесменами и врачами: Мы создаем движение «Солнечная коалиция». Наша цель — объединить гражданских активистов, народные движения, правозащитные организации, всех, кто хочет реальных реформ и изменений. Пора бороться с коррупцией и теневой экономикой. Бизнес задавлен нелегальными налогами, откатами и взятками. Ресурсы продаются на Запад, а у нас в городах и поселках нет газа, электричества, канализации, питьевой воды! Много инфекционных заболеваний. Пенсионеры получают не всегда и без того маленькую пенсию. Вы, учителя, работаете много, а ваш труд малооплачиваемый — это позор! Вы, бизнесмены, платите нелегальные налоги проверяющим. Врачей гонят собирать хлопок! Сажают невиновных, и за них некому заступится. У нас словно 1938 год — год сталинских репрессий.
Тут встает Башорат: Я хочу быть в ваших рядах. Мне сказали, что здесь создается новое движение, которое будет боротся за права человека! Я хочу спасти моего сына и всех тех, кого обвинили по сфабрикованным делам! Я теперь буду правозащитницей. Я не хочу, чтобы сели мои другие дети!
Санджар приглашает Башорат к себе, в офис.

4.3.5. Открытие президентской резиденции Ок Сарай, почти копия Белого Дома в Вашингтоне. Каримов ходит по помещениям, рассматривает расставленные вещи, картины, мебель, и остается довольным. Говорит сопровождающему его Мистеру Х: «Теперь я буду работать как американский президент. Можно сказать, что я — вторая Америка, только в Центральной Азии!»
Сопровождающие его чиновники ему апплодируют. К зданию подъезжает машина посла США, он выходит и идет к Ок Сараю. Там он беседует с президентом Узбекистана. Играет гимн Узбекистана и почему-то гимн США. У машины стоит военный атташе с гематомой под глазом. Он опасливо смотрит на охрану и милицию, видимо, урок на хлопоковых полях не прошел даром.

4.3.6. По телевизору рассказывают, что в Узбекистане при поддержке Южной Кореи будет построен автомобильный завод, производственная мощность — 250 тыс. штук в год, причем с возможностью увеличить объемы. Каримов выступает и говорит: «С Сеулом у нас большие проекты! И это — модернизация нашей страны!»
Санджар смотрит и хмурится: «С немцами не захотел строить завод. Они не дали взятку. А вот с ушлыми южно-крейцами все прошло...»

4.3.7. Санджар Умаров и Нигара Хидоятова пытаются пробится в здание Министерства юстиции. Охраняющая вход милиция не пропускает их. «Мы хотим поговорить с чиновниками», - заявляет Санджар.
- Зачем? - с невозмутимым видом спрашивает милиционер.
- Как зачем? Мы хотим поговорить о регистрации нашего движения, - терпеливо поясняет Санджар.
- Какого движения? - безразлично спрашивает милиционер.
Тут Нигара взрывается: «Слушайте, уважаемый, мы хотим поговорить с сотрудником Министерства, а не с охранником, который не занимается этим вопросом!»
Милиционер с презрением смотрит на них и говорит: «У меня приказ никого не впускать! Все заняты работой. Им не до попрошаек! Не отвлекайте нас!»
Санджар зеленеет от злости, Нигара берет его за локоть и говорит: «Все, уходим. Бесполезно разговаривать с ним».
В этот момент министр юстиции играет с кортовый теннис с президентом Исламом Каримовым. Он говорит: «Хазрат, мы делаем все, чтобы наше государство было справедливым. Мои работники беседуют с простым народом, и все люди довольны вашей политикой». Каримов вытерает лоб полотенцем и скалит зубы.

Часть 4.4. Гульнара Каримова
4.4.1. Швейцария. Женева. Гульнара выходит из кабинета, где написано «Представитель Узбекистана, Посол Гульнара Каримова», и идет по коридору. Никто из сотрудников не обращает на нее внимание, здесь много работает дипломатов, и Гульнара для них ничем не выделяется. Гульнара покидает здание ООН, садится в свою автомашину и едет. Подъезжает в офис «Шопард», встречается с высокими клерками, ведет обсуждение.
- Я хотела бы провинуть в Европу свой бренд «Гули», - говорит она. - Текстиль, золотые украшения, самоцветы, аксессуары, бижутерия. Обеспечиваю качество и высокую эстетику продукции.
Одна из сотрудниц отвечает: «о-о, это интересно. Но импорт ваших товаров — это большие таможенные расходы. Лучше ввозить золото, чтобы здесь наши мастера про вашим схемам и моделям производили вашу продукцию. Мы выпустим все под общей маркой. Это будет для вас хорошим стартом».
Гульнара задумывается, говорит, что должна все просчитать.

4.4.2. Автомобиль останавливается у магазина ювелирных изделий Шопард». Гульнара заходит в магазин, рассматривает ассортимент, ее взгляд приковывает золотое кольцо с бриллиантом. Продавщица говорит, что оно стоит 2,5 млн. франков. Гульнара смеется и отвечает, что она посол Узбекистана и ее фирма «Зеромакс» оплатит это изделие. Ей продают кольцо.
Гульнара сидит в салоне автомобиля и рассматривает кольцо на своем пальце, на ее лице улыбка. «Я здесь развернусь», - говорит она, берет телефон, звонит: «Алло, папа? Я хочу построить в Женеве виллу. Да, деньги есть, не беспокойся. Обоснуюсь здесь? Как, и Лола хочет тоже? Нет, папа, две сестры не смогут жить в одном городе, пускай едет в США или Японию. Почему она выбирает то место, где всегда я?» - и Гульнара со злостью бросает телефон на сиденье.
Шофер, управляющий автомобилем, усмехается, в его черных очках отражается дорога.

4.4.3. Мистер Х ложит на стол перед Исламом Каримовым газету на английском языке. «Что это?» - спрашивает тот, рассматривая страницы.
- Хазрат, это рейтинг пяти худших диктаторов Азии, - поясняет Мистер Х. - Автор пишет, что ваш стиль правления напоминает сталинский, такой вы жестокий и лицемерный. В списке Норсултан Назарбаев, Ким Чен Ир, Башар Асад, Махмуд Ахмадинежад.
- Сволочи, - Каримов рвет газету на куски и бросает в мусорное ведро. - Плевать я хотел на их рейтинги.
В кабинет заходит министр иностранных дел Камилов, и тот час получает кулаком в нос.
- За что, хазрат? - кричит он, сжимая опухший нос. Сквозь пальцы тонкой струйкой течет кровь.
- У меня самые низкие рейтинги, баран! Что ты, как дипломат, сделал, чтобы про меня не писали плохое? - орет Каримов и продолжает избивать министра. - На что я трачу деньги? Я содержу тебя, тварь, и твое министерство, а про меня за границей пишут гадости!
Мистер Х с удовлетворением смотрит, как пищит от страха и боли Камилов.

4.4.4. 31 августа. Праздник Дня Независимости. Площадь Мустакилик в Ташкенте. Народ приветствует президента, стоящего у трибуны, ликует. Играет музыка, поют артисты, развеваются флаги. Но спускаться вниз к Каримову людям запрещено. Ислам Каримов идет по красному ковру и танцует, махает руками. Собравшиеся на площади умиляются: ой, наш президент любит нас, видит и живет с нами. По ТВ вещают, что президент — сын своего народа, всегда на защите страны!
Производится салют в честь праздника. Чиновники сидят за богатыми столами и едят, вокруг них бегают официанты, разнося напитки и еду.
Народ расходится пешком. Милиция указывает, куда им следовать.

4.4.5. Каримов возвращается в свою президентскую резиденцию Ок Сарай. Референт встречает и говорит: «Хазрат. Вас ждет доктор Акмаль Саидов из Национального Центра по правам человека. С отчётом».
Каримов хмурится: «Хм... пускай заходит», - и он садится за стол. Дверь открывается и короткими шажками вбегает в полусогнутом положении Акмаль Саидов. Он трясется от страха, бледный, пот течет со лба, лепечет: «Ваш наказ был исполнен, хазрат. Я выступал в Комитете ООН по правам человека и...»
Тут Каримов выходит из-за стола и пинает в живот Саидову. Тот со стоном падает на колени, схватившись за отбитое место. Каримов бъет кулаком по лицу. Слышен хруст сломленного носа, брызжет кровь. Саидов падает на ковер. Кровь растекается по ковру. Саидов прикрывает голову руками в ожидании ударов.
- Ты свинья и падаль! - орет Каримов. - Ты поехал в туристское путешествие что ли? Я послал тебя, чтобы ты защитил страну! Чтобы защитил меня! А ты не смог ничего сделать! Этот паршивый Комитет обвиняет меня в нарушении прав человека! В пытках! В Убийствах! Ты, тварь, мямлил там, никого не убедил! Про меня пишут, что я диктатор! В списке самых хзудших правителей мира! А что ты сделал для меня, мерзавец?
Саидов дрожит и мямлит: «Ваше Величество, я был там не один. Там правозащитники! Там гражданские активисты!. Там еще другие были. Они ломали мне всю схему защиты! Я ничего не мог с ними сделать!»
Каримов звереет и начинает избивать Саидова: «А ты для чего? Почему не разделался с ними там? Я содержу тебя, шлюху, чтобы ты работал на государство, на меня! А ты издеваешься? Кто такие эти правозащитники? Они — ноль! А ты — от государства! И ты оказался самым бесполезным! Мне нужен Запад! Я хочу дружить с Америкой! А ты все портишь!»
Саидов скулит, прощит прощения.
- Пошел вон! - в бешестве орет Каримов и дает прощальный пинок. Саидов на четвереньках выбегает из кабинета. Каримов запускает вслед хрустальную пепельницу, она разбивается о за Саидова. Затем президент смотрит на окровавленный ковер, плюет, вызывает помощника и приказывает поменять ковер.

4.4.6. Москва, Кремль, кабинет президента России. В кабинете чиновники высшего ранга. Владимиру Путину докладывает министр иностранных дел: «Господин президент. Узбекистан сторонится нашего курса. Не Ташкентом ратифицированы многие соглашения с нами. Барьеры в торговле. Наши бизнесмены, работающие в Узбекистане, жалуются на давление со стороны властей. Ислам Каримов вошел в объединение Украины, Грузии, Молдовы, Азербайджана — фактически антироссийский блок. Ислам Каримов отказывается от работы с нашим военным блоком ОДКБ, который, кстати, подписывался в Ташкенте. Много эмиссаров из США вст речаются с Каримовым. База К2 работает и против России, не только на Афганистан. Это нас тревожит. Каримов настроен явно антироссийски».
Владимир Путин, нахмурившись, произносит: «Ах, этот восточный пройдоха. Ускользает, как рыба. Надо его проучить. Чтобы сам приполз к нам. Я хочу держать его за яйца».
Начальник Федеральной службы разведки говорит: «Владимир Владимирович, есть план. У Каримова дочка Гульнара — еще та девка, за ней тянется слава рейдерши и пиратки. Контрабанда тоже бывает, как сообщают наши агенты. Можем ее подловить и через нее надавить на отца. У вас будет свой компромат на него. Так всегда работало против наших врагов. Сработает и в отношении Каримова».
Путин задумывается и кивает: «Хорошо, действуйте. Кроме этого продумайте план организации там восстания, мятежа, чтобы люди захватили оружие, выдвинули ультиматум Каримову. Это тоже может сработать».

4.4.7. Ташкент. Кабинет в МИДе. Гульнара обсуждает дела с мужчиной, который в гражданской одежде: «Шухрат, нам нужен свой запас. Для всякого дела. У Ленина перед революцией был запас в Швейцарии, поэтому он поехал делать революцию в Россию. И у нас должен быть такой запас. Ты меня понимаешь? Меня поддерживаешь?»
Шухрат: «Да, я вас понял, Гульнара. Вывозить золото?»
Гульнара откидываясь на спинку кресла и ставя ногу на стол: «Да, мой запас. Три тонны, что я получила из Навоийского горно-металлургического комбината. Это отцовское золото. На военном самолете вывести надо в Европу, точнее, в Швейцарию, я там уже договорилась. Откройте «окно» через Россию. Заявите, что это дипломатический груз.... Да, лучше я буду сопровождать груз. Уж самой лично приятно доставить золото к цели. Меня встретят в Женеве. Но наше дело должно быть в секрете».
Шухрат встает с кресла и кивает: «Я задействую каналы СНБ. Никто не узнает. Провернем через Минобороны. Они часто летают в Россию».

4.4.8. Ташкент. Военный аэродром «Тузель». Военная охрана. Из машины разгружают ящики и на электропогрузчиках подвозят к транспортному самолету Ан-26. В этот момент к трапу подъезжает к трапу автомобиль, выходит Гульнара и походит к грузу, открывает крышку: там слитки золота. Гульнара улыбается. С ней несколько человек, они заходят в салон, рассаживаются в кресла. Гульнара достает из сумки водку.
Самолет разбегается и взлетает в ночное небо.

4.4.9. Москва, Кремль. Владимир Путин поднимает трубку и слышит: «Гульнара вывозит золото. Курсом через Россию. Ан-26 ВВС Узбекистана. Конечная цель - Швейцария».
- Посадить самолет, груз конфисковать, - приказывает Путин. Его лицо сияет торжеством.

4.4.10. Россия. Военный диспетчер командует: «Поднять истребители. Объект в воздухе. Принудить к посадке», - и дает координаты цели.
Взлетают два российских МиГа, летят наперерез к узбекскому с амолету. Военные пилоты требуют у узбекских летчиков следовать за ними и произвести посадку Ан-26 на военном аэродроме.
Узбекские летчики сообщают об этом Гульнаре. Она, узнав об атаке, пробирается в кабину вся в гневе и красная орет: «Вы, идиоты! Мы везем дипломатический груз! Вы не имеете права! Это экстерриториальность Республики Узбекистан!»
Пилот МиГа невозмутимо говорит: «Внимание - следуйте за нами или иначе я открою огонь».
Узбекские летчики предлагают не сопротивляться, а сесть, куда укажут. «Мы под радарами ВВС России, никуда нам не скрыться», - поясняет командир экипажа. Гульнара, злая, соглашается, топает ногой, скверно ругается.
Военно-транспортный самолет Ан-26 в сопровождении МиГов совершает посадку, выруливает на стоянку. На борт поднимаются пограничники и таможенники. Гульнара их встречает криком: «Не имеете право! Это пиратство! Я сообщу отцу! Это нарушение международных конвенций! Я — советник посла Узбекистана в Москве! Вот моя аккредиционная карточка! У нас дипломатический груз!»
Пограничник невозмутимо, поскольку информирован о характере Гульнары: «Успокойтесь, мадам Каримова, вы находитесь на территории Российской Федерации. Здесь нет власти вашего отца. Мы обязаны произвести досмотр груза. Таковы наши законы!»
Таможенники выявляют золото. Офицер усмехается: «Мда, и это дипломатическая почта?»
Он говорит, что груз изымается и вместе с самолетом остается на территории РФ до решения суда. Гульнара долго еще кричит и требует встречи с послом, но ее никто не слушает.

4.4.11. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Замминистра обороны докладывает Исламу Каримову, что Россия задержала военно-транспортный самолет Узбекистана, груз изъят.
Ислам Каримов в недоумении: «Какой самолет? Что наш военный самолет делал в России? Что за груз?»
Замминистра лопочет: «Э-э-э... Ваша дочь Гульнара вывозила дипломатический груз, МИД согласовывал все с Минобороны, было добро на провоз. Есть все росписи...»
Каримов сердито: «Гульнара? Что она вывозила? Не тяни!»
Тут говорит Рустам Иноятов, глава СНБ: «Ее золото. Три тонны в слитках. Кто-то слил информацию Путину».
Каримов задыхается от изумления: «Три тонны? Золота? Ее золото? Откуда у нее золото? Почему я этого не знаю? Какого хрена вы мне тогда нужны, если у вас из-под носа воруют золото?»
Иноятов поясняет: «Так у нее связи с Навоийским горнометаллургическим комбинатом, с американским Зарафшан-Ньюмонт. Золото для ее бизнеса — ювелирных мастерских. Вы же знаете, что она продвигает свой бренд «Гули»... Директор комбината мне притзнался, что Гульнара потребовала свою часть вашего неучтенного нигде золота...»
Каримов вскакивает и гневно спрашивает: «Где сейчас груз?»
Иноятов стараясь быть невозмутимым: «В таможенной зоне России. Никого к грузу не подпускают. Ни нашего посла, ни Гульнару. Скорее всего, будет оформлен протокол о контрабанде и груз конфискуют в пользу российского бюджета. Такова практика!»
Каримов бегает по кабинету и стучит по стенам: «Ах, Гульнара, ах дура!.. Так меня подставить! Все делала за моей спиной!.. Так, надо звонить к Путину. А еще лучше — лететь, договорится, чтобы не было публичной огласки этого происшествия! И вернуть груз. Это мое золото!»
Находящийся здесь же министр иностранных дел Камилов в страхе говорит: «Как лететь? Ведь надо согласовать встречу, все в рамках протокола. Просто так Путин не примет... Вы же его знаете!»
Каримов подпрыгивает к Камилову и бьет его в лицо: «Ты, старый алкаш, почему не сообщил о задумках Гульнары? Для чего я назначил ее твоим советником? Я приказал тебе следить за ней, ты отвечаешь головой за нее!»
Камилов, утирая кровь рукавом пиджака, воет: «Хазрат, извините, но у нее несносный характер! Она упряма и цинична. Никого не слушает, делает свое. Часто прикрывается вами. Обмен валюты, контрабанда золота, вырезает для себя статьи расхода из бюджетов других министерств, и никто не может возразить. Все уверены, что это согласовано с вами... Вы же сами дали ей свободу дейстывий».
Вздохнув, Каримов возвращается к столу. Он понимает, что действительно виноват он сам, предоставив дочери огромные бесконтрольные возможности: «Вот тварь! Привезти ее сюда — я поговорю с ней потом! Готовьте мой самолет в Москву!»
Президентский самолет взлетает в воздух.

4.4.12. Москва. Кремль. Владимир Путин в своем кабинете. Ему докладывают, что прилетел Ислам Каримов и просит аудиенцию. Путин, усмехаясь: «Ха, пускай подождет. Мы его же не звали. Пускай поварится в соку собственной желчи и злости. Нам нужно извлечь выгоду из этого. Да, пока прикройте информацию о золотом грузе. Где то была она опубликована?»
Помощник: «Прошла короткая информация на НТВ, но мы ее заблокировали. Больше пока не дали никуда».
Путин кивает: «Хорошо... Это затравка для возможного скандала. Хороший козырь в наших руках».

4.4.13. Каримов в посольстве Узбекистана в Москве, орет на посла, пиная его то в живот, то по ногам: «Ты как позволил этому совершится? Ты почему ее отпускаешь? Она же должна работать здесь!»
Посол испуганно и не защищаясь от ударов: «Ислам Абдуганиевич, что я могу сделать? Она затыкает мне рот. Она мне не подконтрольна. Она покупает себе жилье здесь, встречается с российскими звездами, разбрасывается деньгами, а я что могу сделать? Она не бывает в моем посольстве. Она то в Испании, то в Париже, то в Женеве! Я не могу за ней уследить! Она всегда прикрывается вами!»
Каримов требует водку. Ему приносят бутылку и он начинает пить. Все стоят перед ним в поклоне и молчат, на их лицах страх.

4.4.14. Спустя два дня. Каримов встречается с Путиным. Каримов благодарит за встречу и просит урегулировать проблему с грузом.
Путин разводит рукками, но говорит твердо: «Я ничего не могу сделать. Есть закон, я не вправе его нарушать. Это теперь принадлежит России. Но я могу сделать так, что никто об этом не узнает. Ваша честь и честь Гульнары не будут замараны. Мы все же союзники! Я прав — мы союзники?» - тут Путин делает ударение на последнем слове и смотрит в глаза Каримову.
Каримов, вздыхая: «Ладно, пускай наше золото пойдет на благо детей в сиротских домах. Это вклад Узбекистана».
Путин, насмешливо: «А разве нет в Узбекистане детей-сирот? Ислам Абдуганиевич, давайте-ка решим стратегию наших отношений. Вы с нами или против России? Говорите прямо».
Каримов вынужден сказать: «Я всегда с вами! Разве я был против? Наш товароооборот растет, столько подписано соглашений, дни Русской культуры в Ташкенте...»
И тут Путин предлагает: «Тогда все обсудим при вашем новом... государственном визите в Москву. Подпишем договора и станем неукоснительно их соблюдать, не так ли? И со Штатами особо не целуйтесь. На двух стульях не усидите!»
Каримов, поникший, соглашается.

4.4.15. По ТВ показывают второй государственный визит Каримова в Россию, говорят о перспективах сотрудничества, приводится статистика торговли. Гастарбайтеры — человек двадцать - сидят в тесной комнате и говоритя: «Ох, может поговорят о нас? Ведь мы здесь живем без поддержки нашего правительства, каждый русский полицейский нас мучает, требует взятки. Хотим, чтобы визит был плодотворным, для нас, работяг, полезным».

4.4.16. Гульнара встречается с отцом и обещает больше не своевольничать. Каримов хмурится. Его пальцы дрожат, лицо бледное, он хочет ее избить, но сдерживается. Когда Гульнара выходит из кабинета, президент зло пинает по столу. Он понимает, что верить дочери нельзя. Он смотрит на фотографию второй дочери Лолы и о чем-то задумывается.

4.4.17. Интервью Лолы Каримовой-Тилляевой для ВВС.
ВВС: "Сейчас как внутри Узбекистана, так и в зарубежной прессе широко обсуждается потенциальный политический преемник вашего отца, президента Узбекистана. Кого вы видите наиболее сильным кандидатом?"
Лола: "Исходя из той информации, которая существует на сегодняшний день, я могу сказать только то, что уже известно всем на сегодняшний день: выборы президента состоятся в 2015 году, и делать прогнозы по поводу преемника в настоящее время, мне кажется, преждевременно, так как кто будет следующим президентом, станет ясно на выборах".
ВВС: "Как вы оцениваете шансы вашей сестры, Гульнары Каримовой?"
Лола с презрением: "Я оцениваю эти шансы как невысокие".
ВВС: "Какие у вас отношения с вашей сестрой? Соперничаете ли вы в жизни или в бизнесе?"
Лола с еще большим презрением: "Невозможно охарактеризовать отношения, которых нет. Я и моя сестра не общаемся более 12 лет. Это никогда не скрывалось, и об этом известно очень многим. Мы не поддерживаем никаких связей на протяжении многих лет. Никаких родственных или дружеских отношений между нами нет. Предвосхищая ваш вопрос, я могу сказать, что мы также не видимся и на семейных мероприятиях".
ВВС: "По какой причине?"
Лола: "Мы абсолютно разные люди. Для любых хороших отношений требуются схожесть в мировоззрении или подобие характеров, либо одинаковые увлечения или привычки, должно быть что-то, хотя бы какая-то общность взглядов - этого ничего в наших отношениях никогда не было и нет. Мы абсолютно разные люди, были таковыми, насколько я помню, с детства, и эти различия, как вы понимаете, с годами всего лишь усугубляются".
ВВС: "Как вы смотрите на негативную прессу о вашей сестре, особенно в связи с бизнес-сделками? Насколько президент Узбекистана осведомлен об этой негативной прессе, которую привлекает к себе ваша сестра?"
Лола: "Всю информацию про мою сестру я получаю из зарубежных СМИ, включая и сайт Би-би-си. Касательно же вашего вопроса о том, осведомлен ли президент Узбекистана, я не обладаю подобной информацией, так как в Узбекистане я бываю нечасто, всего два-три раза в год. Во время моих встреч с отцом мы не обсуждаем политические вопросы, и эта тема никогда не затрагивается".
ВВС: "Недавно было много слухов о плохом здоровье вашего отца. Как вы оцениваете его здоровье?"
Лола: "Я бы хотела сказать, что сообщения касательно здоровья моего отца, которые периодически появляются в информационном пространстве в последние 10 лет, являются абсолютно необоснованными и никогда не соответствовали действительности. Я пожелала бы каждому человеку в 75 лет чувствовать себя так, как мой отец. Он спортивный человек, и сколько я его помню, он всегда поддерживает себя в хорошей форме".

4.4.18. Джамшид Каримов находится в психиатрической клинике закрытогот типа. Он говорит женщине-главврачу в ее кабинете: «Вы же знаете, что я здоров. Почему меня держите?»
Главврач, разводя руками, спокойно поясняет: «Не я решаю, вас доставили решением суда. Я не могу идти против правосудия. Да, вы здоровы. Но отпустить вас не имею права. Поймите меня».
Джамшид стучит пальцем по столу: «Что за лекарства вы мне вкалываете? Мне мозги размягчить?»
Главврач с деланным удивлением отвечает: «Это успокоительные».
Это больше злит Джамшида: «От чего успокаиваете? Я разве буйный?»
Главврач поясняет: «Вы журналист, а всем журналистам мы должны давать транквилизаторы. Таковы правила Минздрава».
Джамшид грустно заявляет: «Вы меня убиваете».
Главврач улыбаясь: «Мы вас лечим! Когда вы перестанете видеть плохое в нашей жизни, не будете критиковать нашего президента, то вас суд выпустит на свободу», - и она с вдохновлением смотрит на портрет Каримова. Джамшид плюется на пол. Врач укоризнено качает головой.

4.4.19. Ташкент. Офис Гульнара Каримовой, она сама стоит у окна, злится. Яростно кричит: «Так какая сволочь меня подставила? Кто предал меня? Говорите!»
За ее спиной стоят сотрудники, все молчат. Гульнара схватает дорогостоящую вазу и бросает в окно. Стекло ломается. В это время по монитору играет композиция «Гугуша» на английском языке — о Гульнаре Каримовой. Это поет Макс Фадеев: «Вода бежит так быстро
Как мне за ней успеть?
И где свобода ветра?
В твоих глазах ответ.
Какого небо цвета,
Не трудно рассмотреть.
Где моя планета,
В твоих глазах ответ.
Гугуша, Гугуша, Гугуша,
Сбудется эта мечта.
Гугуша, Гугуша, Гугуша,
Имя твоё навсегда...»
Гульнара отключает монитор и говорит: «Придется найти соратников из числа СНБ и МВД, те, кто захочет в будущем быть первыми в стране. Видимо, без силовиков, лично мне преданных, не решить многие проблемы. Вы все трусы, мерзавцы и предатели. Никому довериться в этой стране нельзя».
Помощница Гаянэ Авакян закрывает глаза, она краснеет.
Один из охранников, находящийся в помещении, усмехается.

4.4.20. Узбекское ТВ, диктор говорит: "С 2010 года в Узбекистане по инициативе Гульнары Каримовой проводится Форум марафон. Цель марафона – собрать средства для женщин больных Раком молочной железы, а также информировать людей о важности своевременного предупреждения заболевания. Сбор средств производится таким образом: каждый участник марафона за определенную сумму приобретает себе футболку, тем самым, делая вклад в борьбу с болезнью. Также на Форум марафоне можно приобрести значки, брелки в виде розовой ленты. Все средства, вырученные с Форум марафона, направлены на бесплатное обследование женщин с диагнозом Рак молочной железы".
Гульнара смотрит и говорит сотрудникам: "Мне нужно восстановить репутацию, особенно перед отцом! Мы будем чаще проводить гуманитарные мероприятия".
Один из сотрудников спрашивает: "На это нужны деньги".
Гульнара усмехается: "Будем работать как и раньше: пилить госбюджет, принуждать бизнесменов делать мне отчисления".

4.4.21. Психушка. Джамшид сидит в комнате. Там его жена и маленькая дочка. Рядом два медбрата, мрачные, рослые, мускулистые, они приставлены, чтобы Джамшид не сказал лишнего.
Джамшид вздыхает: «Дорогая, я не знаю, когда меня выпустят. Такое чувство, что я как человек в железной маске, помнишь эту печальную историю? Он умер в тюрьме, и никто не узнал, кем он был...»
Жена настойчиво: «Напиши письмо хазрату Каримову, попроси прощения».
Джамшид плюет на пол: «Я не буду пресмыкаться перед дядей. За меня заступятся дипломаты и «Репортеры без границ»! Я все-таки журналист, и правда за мной!»
Жена с горечью в голосе: «Никому ты не нужен. Американцы дружат с Каримовым и закрывают глаза на все безобразия. Они, думаешь, не знают, что здесь творится?.. Джамшид, подумай о нас. Как мы с дочерью проживем без тебя. Твое спасение в твоих руках!»
Джамшид молчит. Он обнимает дочь и говорит: «Милая, ты верь в меня и жди».
Дочь улыбается: «Папа, я буду тебя ждать».
Жена плачет. Медбратья улыбаются, говорят: «Итак, свидание закончилось, уходите». Жена и дочь покидают помещение. Один медбрат делает укол Джамшиду и тот падает без сознания. Его тело волочат в палату и бросают на кровать.

Сюжет 5. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МЯСОРУБКА

Часть 5.1. Рустам Арипов
5.1.1. Утро. Все спят на матрасах на полу, лишь дети на кровати. Работает телевизор, и там передача, в которой хвалят Ислама Каримова. В комнату входит Олима, Фируддин и Джейхун. Олима фыркает и отключает телевизор, потом будит Рустама: «Эй, вставайте, вы сегодня уезжаете, билеты куплены, в Москве вам поставят визы. Обо всем уже договорились».
Рустам радуется, хочет разбудить супругу и Фархода, детей, но Фируддин говорит, мол, пока не надо, спускайся вниз, там подпишешь документы.
Фируддин и Джейхун остаются в комнате, а Рустам и Олима спускаются на первый этаж, потом Олима открывает дверь в подвал, приглашает туда. Рустам: «А почему в подвал?»
Олима нетерпеливо: «Там у меня рабочий кабинет, сейфы с печатями и документы, деньги. Как мне защитить ваши деньги и паспорта от воров?»
Рустам пожимает плечами и спускается. Там полутемно, большой стол, какие-то холодильники, пахнет плохо. Рустам недоумевает: «Странно, это ваш кабинет?»
Олима достает из портфеля какие-то документы и ложит на столик, после говорит: «Ты их сейчас просмотришь, подпишешь. А вот это - инструкция, что и как делать, но изучишь в самолете. Там написано, как жить в Канаде, где и кто вас встретит. Вам уже нашли работу. Правда, пока водителем. Надеюсь, ты не злишься...»
Рустам с волнением, но с радостью в голосе: «Ух, класс! А мое водительское удостоверение там годно? Или надо будет пересдавать?»
Олима нетерпеливо махает рукой и оглядывается, смотрит на часы: «Да, годно. И супруге нашли работу нянечкой в доме богатого канадца. Брату Фарходу пока не нашли, но сказали, что к прилету будут предложения на выбор... Ладно, закатывай рукав».
Рустам вздрагивает и умоляюще говорит: «Зачем? Нам плохо от этих лекарств, голова кружится, мы теряем память, жену страшно тошнит. Фарход жалуется, что плохо соображает. Неужели такие серьезные требования для переселенцев?»
Электронные часы отщелкивают 8.00 утра. Олима вздрагивает, словно должна к чему-то готовится, она торопится и поэтому говорит несколько нервно: «Рустам, это последняя прививка. И это обязательно. А потом вы придете в норму. Просто наш климат не для этих привывок, но вам прививки помогут в Канаде. Там другая природа, другой климат. Ваш организм настраивается на климат Канады, ты понимаешь?..»
Рустам кивает, вздыхает и закатывает рукав, и Олима делает укол в плечо. Спустя некоторое время Рустам валится на бок, у него отключаются мышцы. Олима подхватывает его и подталкивает к столу, причем небрежно, грубо, как мешок картошки. В ее действиях нет уважения к человеку. С трудом взваливает его на стол, при этом ругаясь: «Ох, блин, какой толстый как кабан. Откормился хоть на убой...»
Рустам слышит это, смотрит на нее, в глазах изумление, но ничего не может сделать: мускулы ему не подчиняются, язык не поворачивается. В это время в подвал спускается мужчина. Это старый хирург в маске и в операционном халате, в тюбетейке, известный как доктор Менгеле, он подходит к столу, смотрит на Рустама как удав на кролика. Спрашивает: «Олима, сколько вкололи барбитуратов?»
Олима что-то отвечает, но тихо. Менгеле включает свет в помещении. Это хирургическая комната. В подвале было все подготовлено для проведения операций.
Рустам не может пошевелится, он не чувствует ничего, но сознание ясное, он не понимает, что происходит, хотя осознает, что будет что-то страшное; в его глазах загорается ужас. Олима начинает бесцеремонно его раздевать: снимает рубашку, стягивает брюки и трусы, насмешливо смотрит на гениталии: «О-о-о-о, а ты парень ничего! Жена была тобой довольна! Не то что мой козёл...» . Менгеле тем временем извлекает из ящиков хирургические инструменты: скальпели, зажимы, пилу. Спускается Фируддин и заносит герметические емкости — контейнеры для транспортировки органов и тканей. Говорит: «Значит так, всем вкололи клофелин, так что все спокойно. Позже их занесём сюда».
Рустам уже голый лежит на столе. Он понимает, видит и слышит, но ничего не может сделать. Менгеле говорит: «Так, будете вдвоем мне ассистировать, раз не захотели пригласить моих помощников. Делайте все четко и точно, иначе органы будут испорчены».
Олима горделиво: «Я вообще-то гинеколог, и поэтому знаю, что надо делать».
Менгеле ехидно: «Гинеколог — это не хирург, и вряд ли ты делала кесарево сечение в роддоме. Так что для меня ты просто медсестра».
Фируддин вставляет информацию о себе: «А я - профессиональный мясник, так что тоже с мясом работаю».
Менгеле кивает, ему нравится профессия Караева: «Я тоже мясник, только высшей квалификации. Однако сегодня мясо не на шашлык! - и он злобно смеется, пальцем тыкая тело Рустама. - Жирненький... кому-то достанется твое мяско, дружище!»
Он включает магнитофон: играет гимн Узбекистана. Олиме не нравится это, счетает кощунством, но она молчит. А Менгеле под музыку начинает делать надрезы и слегка качается в такт ритму. Рустам это видит, но не ощущает; в глазах страх и отчаяние. Течет кровь по телу, стекает на стол и оттуда капает на пол.
Хирург улыбается и говорит: «Извини, дружок, но сегодня не твой день! Но ты не один! Таких как ты через мой нож прошли сотни! Но ты знай, что попал на стол к доктору Менгеле — так меня называют! Я большой друг Ислама Каримова!.. Мне нравится резать людей, поэтому я стал хирургом... Так что сейчас я просто занимаюсь любимым делом!.. Я вижу твой ужас в глазах — и это мне нравится!» - видно, что Менгеле любит болтать, когда оперирует человека.
Он вскрывает брюшную полость и начинает извлекать органы, резать, передавать Олиме и Фируддину. Рустам безвучно кричит от боли, но не может пошевелиться. Менгеле говорит: «Помните, после эксплантации орган необходимо обработать консервирующим раствором, который позволяет сохранить функции органа на определенный срок. Теперь поместите в стерильную охлаждающую упаковку из трех слоев, а затем в контейнер. Температура в боксе должна быть 4–8 градусов, чтобы ткани не перегревались и не переохлаждались – в обоих случаях происходят необратимые процессы. Время консервации у всех органов разное: для сердца – 5–6 часов, именно его труднее всего транспортировать, печень продержится 12 часов, почка – 24 часа, а у костного мозга в запасе почти трое суток».
Олима кивает: «Так вот почему вы требуете, чтобы клиентов-доноров неоспредственнно доставляли в Москву. Из-за времени транспрортировки? В Москве их можно разрезать и сразу пересадить больному...» - она подставляет первую емкость, что подготовил Фируддин.
Менгеле кивает: «Вот именно. Но потом трудно утилизировать труп, вопросы у милиции и так далее. Нужно подключать братву, а это лишние расходы».
Олима в недоумении: «Так возле Москвы столько лесов. Вынес и закопал там — кто найдет? Это здесь проблемы объяснять родственникам, где они...»
Менгеле, извлекая очередной орган, пожимает плечами: «Не знаю, мне не все рассказывают. Мое дело маленькое. Надо успеть. Поэтому у нас немного времени, до вылета самолета в Москву. Все документы уже подготовили на контейнеры, таможня и пограничники знают. Так что делайте быстро, но аккуратно. Нужны сердца, почки, печень, кишки, поджелудочные железы, надеюсь вы нашли здоровых людей, без инфекций и хронических болезней».
Эти слова воспринимаются с обидой, и Фируддин несколько сердито отвечает: «Все наши клиенты — молодые. И как просили в Москве — трое детей. Мы проводили им очистку организма, вкалывали антибиотики, чтобы убрать паразитов, если они есть».
Менгеле радуется: «Отлично! Эти люди сделают нас богатыми и спасут богатых русских, гы-гы-гы! Деньги не пахнут, и это правда!»
Рустам уже мертвый, органы извлечены и упакованы в контейнер. Олима и Фируддин в крови, но они улыбаются. Менгеле сталкивает тело на пол, и Рустам шумно падает у стола, переворачиваясь на живот, кровь бурно стекает по полу. Хирург цинично пинает его и приказывает: «Так, не теряем время! Тащите второго парня».
Фируддин бежит наверх, скидывая окровавленный халат. Спустя некоторое время он и Джейхун волокут сонного Фархода. Тот пытается очнутся, озирается, хочет спросить, что это? - но лекарство не позволяет ему действовать энергично. Его глаза расширяются от ужаса, когда видит голое и распотрошенное тело Рустама на полу, и тут он понимает, что их будут убивать. Фарход пытается кричать, звать на помощь, но Джейхун затыкает ему рот.
В это время Олима прям у двери вкалывает парню транквилизатор. Фарход все еще пытается пытается сопротивляться, дергается, но спустя минуту замирает. Его ложат на операционный стол. Олима раздевает догола парня, бросает одежду на мертвого Рустама, как бы прикрывая тело от взглядов. Джейхун по приказу отца поднимается в комнату, чтобы следить за оставшимися. Там жена Рустама и дети все еще спят; они не знают, что творится внизу, в подвале.

5.1.2. Бухара оживает под лучами утреннего солнца. Идут по дороге люди, проезжают машины. Школьники весело бегут в классы. Открывают свои лавки торговцы, ремесленники, первые туристы обходят торговые ряды, экскурсоводы им рассказывают легенды Букхары.
Жена Рустама встает, озирается, но не видит, где Рустам и Фарход. Она стучит в дверь, дергает за ручку, но дверь закрыта. Недоумение на ее лице, тревога охватывает ее, но она старается подавить в себе это чувство, подходит к окну и смотрит на город. Дети еще спят, игрушки валяются на полу. Жена раздевается, чтобы сменить белье.
Сквозь замочную скважину за ней наблюдает Джейхун, тихо онанируя.

5.1.3. Хирург режет Фархода. Фируддин и Олима обрабатывают органы и упаковывают в контейнеры. Мертвое тело скидывают на пол, рядом с Рустамом. По желобкам течет кровь прямо в канализацию. Менгеле говорит: «Надо вам улучшить вентиляцию, а то запах стоит сильный... Кто там следующий? Давайте быстрее!». Фируддин уходит наверх.
Его нет минут десять. Менгеле нервничает. Удивленная Олима поднимается наверх, и видит, как на лестничной площадке борятся полуголая жена Рустама, Джейхун и Фируддин. Женщина сопротивляется, пытается кричать, но Джейхун ей зажимает рот, а Фируддин колет в плечо и в бедро лекарство. В итоге они валят ее на пол, и та уже не может сопротивляться. «Черт, что здесь происходит?» - сердится Олима.
- Она почувствовала, - коротко ответил Фируддин. После с сыном они тащат обездвиженную женщину в подвал, укладывают на стол. Джейхун идет наверх, чтобы проследить за детьми Рустама, которые уже проснулись и зовут маму.
Тем временем Олима раздевает жертву до гола и уМенгеле приступает к очередной операции. Он вначале гладит ее тело, проводит рукой по бедрам, груди, гениталиям и говорит: «А ты хорошенькая, я бы отымел бы тебя, не будь ты носителем важных органов. Нет, я не некрофил, но иногда хочется переспать с такими красавицами как ты. Твоему мужу повезло...» - и вонзил скальпель в тело.
С женщиной он закончил быстро. Вырезав все органы, Менгеле вдруг наклоняется к лицу мертвой женщины и страстно целует её в губы. Олима и Фируддин ошарашено смотрят на хирурга, но ничего не говорят. Джейхун спускается и говорит: «Дети плачут, зовут родителей!»
- Так, осталось немного, давайте за ними, и без шума! - приказывает Менгеле. Трое его «ассистентов» идут наверх за новыми жертвами. Они уже не снимают окрававленных халатов, понимая, что им сопротивляться будут бессильные дети. Хирург не слышит детских криков ужаса, плачь, он продолжает целовать мертвую женщину. А потом скидывает ее тело на пол, прямо на мертвого мужа. Фарход лежит в углу, на полу следы крови, когда его тащил Фируддин в сторону.
Спустя несколько минут Олима, Фируддин и Джейхун приносят обездвиженных детей. Сначала режут маленькую девочку, быстро доставая сердце. Ребята, прислоненные к стене, это видят, но ничего не могут сделать, ни издать ни звука; но на лице их ужас и страх. Менгеле протирает лоб своей тюбетейкой, быстро скидывает труп девочки на мать и махает рукой: давайте следующего. Потом Джейхун укладывает 7-летнего мальчика. Его хирург разрезает быстро, извлекают и пакуют органы. Потом укладывают 8-летнего мальчика, он с трудом пытается крикнуть что-то, но Олима закрывает перчаткой ему рот. Менгеле вживую режет мальчика, несмотря на его беззвучные крики. Видно, что хирург получает наслаждение от своего мясницкого ремесла.

5.1.4. Когда все заканчивается, хирург, Олима, Фируддин выносят контейнеры в машину, складывают в багажник. Олима с Менгеле уезжают в аэропорт. Олима за рулем, ведет машину. Фируддин возвращается в дом.

5.1.5. Бухарский аэропорт. Взлетают самолеты. В залах много людей. Менгеле в солидном костюме проходит все коридоры, посты, его ведет офицер СНБ. Тащат тележку с надписью «Особый груз» прямо к борту самолета «Аэрофлот».

5.1.6. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Посол Нидерландов вручает диплом почетного доктора Университета прикладных наук Фонтис Исламу Каримову, заявляя, что хазрат внес большой вклад в развитие узбекско-нидерландских отношений, укреплении прав и свобод человека. Каримов слушает и тихо спрашивает Мистера Х: "Нидерланды - это где свобода гомосексуализма?"
Мистер Х кивает: "Да, там в Амстердаме есть улица Красных фонарей. Проституция и педофилия в полном расцвете".
Каримов меняется в лице, появляется отвращение, но он берет диплом и заявляет послу, что гомосексуальность отвратительна для узбекистанцев, а гомосексуалы являются психически нездоровыми людьми. Посол замирает в расстерянности, а Каримов продолжает: «Если мужчина живёт с мужчиной, или женщина с женщиной, я думаю, что у них в этом месте, - указывает пальцами на свою голову, - что-то явно не так, или же там произошли какие-то изменения. Увы, это одно из мерзких явлений Западной культуры и это происходит в Нидерландах".
Посол прощается и быстро покидает резиденцию. Мистер Х смеется ему вслед. Ислам Капримов разозлен и бросает диплом в камин, где документ сгорает.

5.1.7. Джейхун и Фируддин находятся в подвале. Джейхун приносит кастрюли и бидоны, собирает одежду и обувь убитых, складывает в коробки, а Фируддин мясницким ножом разрезает мальчика, и делает это профессионально. Сдирает сухожилия, отделяет мясо от костей, складывает в емкости, потом бросает в большие бидоны разные органы. Топором разрубает головы, руки и ноги, бросает все это в ящик. «Я же был мясником», - смеется он, и сын смеется с ним.
Джейхун помогает также разделать еще одного мальчика, девочку, женщину, учится тоже этому ремеслу; его глаза горят, видно, что он психически ненормальный. Фируддин отрезает женские груди и говорит: «Это вкуснятину я оставлю себе», - и опять смеется.
Потом они смотрят на два мужских трупа. Фируддин вздыхает и признается: «Я устал сегодня. Давай, их засунем в холодильник, потом разделаем. А ты, сынок, все что в бидоне — пусти в фарш. Мясо я отнесу в институт, там скоро праздник, будут готовить плов. Или найдем кому продать на нашей улице. Тут всегда то похороны, то свадьбы, то дни рождения, так что будет повод кому отдать мясо».
- Да, папа, - отвечает Джейхун.
Они поднимают трупы и укладывают в холодильник. Затем Джейхун из шланга поливает стол, кровь с остатками тела течет по полу. Он тихо напевает песню.

5.1.8. Возвращается Олима. Фируддин спрашивает: «Все прошло нормально — граница, таможня?» Та весело отвечает: «Да. Деньги привезут потом». Она обнимает Джейхуна, который жадными глазами смотрит на мясо.
Затем они из свежего человеческого мяса делают пищу, едят, запивают вином. Все довольные и радостные. Кормят собак человеческими потрохами, Джейхун ухает, когда злая собака обгладывает детскую руку. В это время раздается звонок. Олима злится, мол, кого еще несёт там, спускается к калитке. Там стоит жена Фархода - Махбуба, беременная, держит сумку с лимонами.
- Я хочу увидеть мужа, - требует она. - И я принесла лимоны. Могу с ним поговорить?
Олима чертыхается и говорит недовольным голосом: «Извини, опоздала. Мужа твоего уже нет. Уехали они».
Изумленная Махбуба роняет сетку: «Как уехал? Когда? Почему так неожиданно?»
Олима оглядывается по сторонам, словно боится, что их подслушивают, после сердито шепчет: «Сегодня. Они все улетели в Москву. Я их проводила до аэропорта, посадила на самолет. Билеты поменяли на ранний рейс. Рустам и его родные хотели скорей улететь в Канаду!»
Махбуба расстерянно: «А почему нам не сказали? Мы тоже хотели бы с ними попрощаться. Ведь это много времени не заняло бы. Почему нам не позвонили?»
Олима уже громчее и более сердито заявляет: «Слушай, а для чего я им карантин сделала? Чтобы они завезли инфекцию в Канаду? Чтобы их завернули на границе и отправили обратно в Узбекистан? Не говори глупости. Прилетят в Москву — оттуда позвонят. Или прям из Канады. Ступай домой, жди звонка!» - и она хлопает калиткой, уходит. Ее колотит от страха, она понимает, что может все обернутся не так, как хочется.
Махбуба расстерянная уходит. Но через каждые двадцать метров останавливается и смотрит на дом Караевых.

5.1.9. Олима поднимается в комнату и говорит мужу: «Слушай. Надо быстрее избавится от трупов. Завтра я помогу разрезать тела, потом Джейхун ночью должен закопать на пустыре. Там где все другие. Родные Рустама зачастили к нам, как бы шуимиху не подняли!»
Фируддин, вилкой протыкая мясо на блюде, сонливо отвечает: «Да, дорогая, конечно. Но ты не беспокойся. За нами стоят большие люди. Один доктор Менгеле чего стоит! Он, по-моему, самого хазрата обслуживает, так что нас в обиду не даст...»
Олима подходит к нему и целует, нежно гладит: «Мы с тобой хорошая семья. У нас хороший добрый сын», а потом с некоторой опаской заявляет: «Не думаю, что Менгеле заступиться за нас... Не тот он человек».
Фируддин улыбается и говорит: «Скоро мы с тобой переедем в Россию. Достроим там дом, и останемся жить. И все то, что здесь, можем позабыть. Нас не будет волновать нищеброд Бухары!»

5.1.10. Подвал. Олима и Фируддин разделывают два мужских трупа. Потом Олима ножом уродует пять человеческих голов, чтобы их невозможно было опознать. Фируддин берет молот и говорит: «Это долго кромсать, а вот так проще», - и несколькими ударами размножает черепа. Олима смеется жутким хохотом. Фируддин смеется с ней: «Головы лопаются как яичные скорлупа, ха-ха-ха». Потом берет кипяток и заливает останки, чтобы обезобразить черты лица до неузнаваемости.
Бидоны с мясом грузят на машину, и Фируддин увозит в институт.
Олима собирает останки в баулы (сумки) и говорит Джейхуну: «Сынок, ночью вынеси и закопай на прежнем месте. Это уже кости и жилы, ни на что не годные. Никто их не съест».
Джейхун, кушая мясо, отвечает: «Ладно, мама, сделаю».
Олима уходит. Джейхун достает из сумки порно журнал и прям в столовой онанирует.

5.1.11. Ночь. Джейхун движется по дороге, старясь быть в тени, не попадаться под свет уличных ламп. Он озирается, чтобы не заметили его прохожие. Где-то проезжает милицейский патруль, и Джейхун прячется за чинарой. Машина презжает, сидящие внутри милиционеры о чем-то говорят, хохочут, играет музыка из радио.
Джейхун добирается до пустыря. Здесь безлюдно и темно. Парень достает припрятанную лопату и пытается копать. Но земля твердая, сухая. Ничего у Джейхуна не получается, он матерится, потом прекращает все попытки. Думает. Смотрит на Луну. Потом прячет лопату, берет сумки и тащит обратно в город. Доходит до мусорного бака, полного отбросами и мешками, и бросает рядом сумки.
- Утром мусорщики вывезут и утилизируют мусор, - говорит он, и уходит домой. Поднимается к себе, доедает мясо и ложится спать.

Часть 5.2. Улугбек Ешев
5.2.1. Здание МВД. Башорат с плакатом требует встречи с министром. Рядом с ним другие правозащитники. Один из них старик Абдуллаев, чьих детей тоже обвинили в убийстве Бориса Левина. Кружатся западные репортеры, снимают видео, поэтому милиция боится прилюдно избивать митингующих. Докладывают Алматову. Тот ругается, а потом говорит: «Так, пригласите их всех в актовый зал, я там буду. Пригласите вежливо, без угроз...»
Башорат и других запускают в здание МВД, проводят в зал. Там сидит министр и другие чиновники. Ему говорят, что им не дают возможности встретится с заключенными. Башорат: «Моего сына приговорили к смерти. А я знаю, что он не виноват. Я требую повторного расследования и моратория на смертную казнь. Я хочу чтобы Омбудсмен вмешался в это дело».
Алматов гневно сверкает глазами, стучит по столу: «Я знаю дело вашего сына. Там следствие все доказало. Ваш сын — жестокий убийца и наркоман. Он еще и религиозный фанатик, шахид. Он организовал бунт в тюрьме. Следствие доказало это!»
Его слова приводят Башорат в яркие эмоции. Она смело говорит в глаза министру: «Это неправда! Не лгите мне! Я знаю своего сына! Я требую встречи с ним! А ты с хазратом ответишь за тот концлагерь, что устроили моему сыну и другим заключенным!»
Все находящиеся в помещении в шоке. Никто так не разговаривал с грозным и всесильным министром.
Алматов, смягчаясь, видимо, не ожидавший такого отпора: «Да, конечно, вы имеете право на встречу. Я позвоню лично начальнику тюрьмы и прикажу ему организовать свидание. Вы можете ехать туда хоть завтра...»
Журналисты все записывают на камеру, берут интервью у министра, который рассказывает, что все тюрьмы придерживаются принципов прав человека, что туда приходят Омбудсмен и директор Национального центра по правам человека. «Вы же знаете Акмаля Саидова, доктора юридических наук, посла во Франции! Он выучился в Европе по защите прав, так что никаких злоупотреблений нет в нашей стране, - горячо говорит Алматов. - Да, в самом МВД есть целое Управление по защите прав человека, который контролирует все процессы от задержания до исполнения приговора, ни разу не были замечены нарушения со стороны государства. Тюрьма Эшмата Мусаева — самая образцовая. Там даже иностранцы есть и они живут как на курорте. Мы им бананы и кокосы импортируем, чтобы они жили как в своей природной среде!».
Башорат презрительно слушает эту ложь. Она встает и выходит из зала.

5.2.2. Алматов звонит начальнику тюрьмы Эшмату: «Слушай, меня достала эта Башорат Ешева. Везде она: и в парламент лезет, и приемную президента завалила жалобами, и в партии ходит, и западным радиостанциям дает интервью. Митинговала сегодня у моего здания. Все о своем сыне печется».
Эшмат расстерянно: «Э-э-э, хозяин. Так приговор же приведен в исполнение. Я что могу сделать? Выкопать труп что ли? Мы даже не отметили, где он похоронен. Там тысячи лежат таких как он, бродяг и нищих!»
Алматов напряженно думает, аж пот катиться по лбу. Потом говорит: «Значит так, организуй ей подставную встречу. Прокажи ей издалека какого-нибудь человека, похожего на ее сына. Но не подпускай. Пускай поверит, что Улугбек жив. Может, успокоится на время, а дальше видно будет. Я уже сказал ей, что она может навести сына в тюрьме».
Эшмат вздыхает: «Хорошо, все исполню. Будет как в лучшем театре!»

5.2.3. Башорат едет в тюрьму на рейсовом автобусе. В салоне много людей, проходы забиты сумками. Люди закупаются в столице, чтобы перепродать у себя, заработать хоть какие-то деньги. Башорат слышит, как жалуются пассажиры: «Нет газа... Цены на уголь высокие... Пенсию уже полгода не выдают... Зарплату тоже задерживают... Врачей не осталось в кишлаках... Плохо жить. Люди уезжают на заработки в Россию...»
У какого-то поста автобус останавливает патруль, входят милиция и таможня, начинают проверять сумки, коробки, требуют паспорта. Пассажиры спрашивают: «А что вы ищите?»
Патруль грозно: «Как что? Контрабанду, незадекларированные товары, наркотики и оружие».
Пассажиры в недоумении: «Мы находимся внутри Узбекистана. Какая тут таможня?»
Патруль грозно продолжают, отталкивая пассажиров, которые хотят защитить свои вещи от чрезмерного внимания: «Без проверки не поедите дальше. Между областями поставлены наряды милиции и таможни, налоговой службы. Мы здесь закон! Жалуйтесь кому хотите — хоть Омбудсмену, хоть Исламу Каримову!»
Пассажиры молчат. Кто-то шепчет: «Черт! Бандиты! Чтоб вы сдохли...»
Патруль приказывает водителю высадить пассажиров, чтобы досмотреть автобус и все вещи в багажном отделении. Водитель подходит к пассажирам и усталым голосом говорит: «Это займет часов пять — вам это надо? Скидывайтесь немного — и я передам взятку патрулю, нас пропустят. Не впервой с этим сталкиваюсь».
Пассажиры скидываются, ругаясь, они тоже не богатые люди. Башорат честно говорит: «Сынок, у меня нет лишних денег — пускай меня обыскивают, я не боюсь».
Водитель отвечает: «Ладно, ладно, без вас наберу денег. С миру по нитке — голым милиционерам на рубашку!»
Он передает взятку патрулю, и автобус едет дальше. Башорат смотрит из окна и видит, как милиционеры и таможенники делят деньги, радостно гогочат.

5.2.4. Тюрьма. Башорат заходит в здание. Ее проводят к начальнику тюрьмы. Тот приглашает ее к столу, накрытому явствами, предлагает покушать с дороги. Башорат отказывает: «Я приехала не жрать, а увидеть сына. Избавьте меня от этого унижения!»
Эшмат подводит ее к окну и показывает: Вон ваш сын, в робе. Узнаете?
Башорат смотрит. На далекой плошадке прогуливаются заключенные под охраной надзирателей. Видно, как их толкают надзиратели, чтобы они держали строй. Там играет гимн Узбекистана и заключенные поют, маршируя на месте. Два африканца стоят впереди всех.
Башорат, напрягая зрение: «Я не вижу — далеко. И у меня зрение не такое хорошее. Пригласите его ко мне, сюда. Я хочу поговорить. Вам же это не трудно!»
Эшмат делает озабоченный вид: «Извиняюсь. Не могу. Сейчас в тюрьме карантин. Есть правила Санэпидемслужбы. Эти правила сильнее меня! Они как закон!»
Башорат озадачена: «Что за карантин? С чего это вдруг?»
Эшмат садится за стол: «А вы не знаете? Три дня как холера! Двое заключенных заболели холерой, и мы вынуждены изолировать всех. Никого не подпускаем. Уже один умер...»
Изумленная сверх меры Башорат говорит: «Странно. Я не видела никаких медработников или машин скорой помощи. Что за эпидемия без участия врачей?»
Эшмат злится, потому что его вранье не удается, однако ему надо продолжать игру, и поэтому он говорит: «Они все внутри, ведут работу с больными, проверяют заключенных. Но вы их не видите. Пока не будет подавлена эпидемия, я не могу никого впустить на встречу. Не вы одна, кому мы отказали. Смотрите в окно — ваш сын жив, он на прогулке. Приезжайте позже — сможете с ним поговорить. Больше ничем помочь не могу!»
И он приглашает к столу, говорит: «Есть грибочки маринованные, водочка, сейчас шашлык принесут...»
Башорат отказывается от еды и покидает тюрьму.

5.2.5. Здание Олий Мажлиса. Депутаты. Ислам Каримов сидит на почетном месте. Играет гимн Узбекистана. Выносят флаги Узбекистана. На трибуну взбирается председатель парламента Эркин Халилов и говорит торжественным голосом: «Друзья! Товарищи! Господа! Мы принимаем закон «Об основных гарантиях деятельности президента», в котором определяем статус и полномочия нашего уважаемого Ислама Каримова. Этот человек, который борется за независимостть страны, против внутренних и внешних врагов, учит нас справедливости и доброте, - он тоже нуждается в нашей подддержке. Поэтому государство берет его и его семью под свою особую защиту! Прежде всего, мы от имени узбекского народа освобождаем президента от уголовной, административной, гражданской ответственности за все то, что он делает во время своего президентского правления. Потому что мы знаем, что не может наш любимый и уважаемый Каримов сделать плохо народу и Узбекистану».
Депутаты хлопают, встают с мест. Каримов довольно улыбается, кивает Халилову — продолжай.
Халилов, ощутив поддержку, заявляет: «Мы дарим от имени государства Исламу Каримову резиденцию в Ташкентской области, стоимостью в сотню миллионов долларов, а также постоянную и вечную охрану за счет государственного бюджета! Наш хазрат заслужил такой подарок! Виват нашему президенту! Наш путь — в Великое будущее, очерченное хазратом!»
Тут вскакивает молодой депутат и с места кричит: «Надо многоуважаемому хазрату отдать на вечную собственность десять тысяч гектар самых плодородных земель. Пускай он и его дети владеют землей, тогда это усилит его интерес к защите страны! А если захочет продать, то это будет его святое право, - хоть обратно государству, хоть частнику, хоть иностранному государству! Слава хазрату! Расцветай Узбекистан!»
Депутаты хлопают и встают. Один депутат валится на пол, на четвереньках ползет к Каримову и целует ему туфли. Аплодисменты переходят в овацию. Каримов встает и руком показывает, мол, всё, успокойтесь, садитесь, и говорит: «Спасибо за предложение. Но землей родины я не торгую. Спасибо за доброту. Но мне пока земли не надо. Я человек скромный, мне всего хватает! Этой резиденции хватит!»
Снова апплодисменты. Халилов подносит бумагу к президенту и говорит: «Здесь нужна ваша подпись, хазрат. Тогда закон обретет силу!»
Ислам Каримов подписывает закон. Потом склоняется к Халилову и говорит: «Это... внесите имя этого молодого и добропорядочного депутата в список награждаемых, например, ордена «Дружбы». Вижу, какой он честный и благородный народный избранник!»
Халилов, приложив руку к сердцу, отвечает: «Будет исполнено, хазрат».

5.2.6. Тут президенту подают новый документ. Каримов в недоумении спрашивает: «Что это?»
Сотрудник, который держит документ: «Как вы просили сегодня. Указ о лишении гражданства врагов народа, тех, кто сбежал из Узбекистана. Всего пятьсот фамилий... Или мне завтра подать?»
Каримов матерится и ставит подпись. «Чем меньше подонков, тем легче дышиться узбекскому народу», - говорит он.
Депутат, который целовал туфли, снова подполхзает и целует. Каримов улыбается.

5.2.7. Башорат приходит домой с работы. Уставшая садится на стул, снимает обувь. К ней подбегает сын Отабек, который говорит: «Мама, пришло письмо из тюрьмы». Башорат вскрывает конверт, читает письмо: «Моя мама, здравствуйте, это Улугбек. У меня все хорошо. Я знаю, что вы были в тюрьме, хотели со мной встретиться. В нашей тюрьме эпидемия. Поэтому вас не впустили. Тут начальник Эшмат Мусаев прав. Это закон. Врачи проверили меня. Я здоров. Кушаю хорошо. Мои сокамерники уважительно ко мне относятся. Начальник тюрьмы освободил меня от тяжелой работы. Я написал письмо Омбудсмену, надеюсь, что он поможет. Люблю всех, Отабек».
Башорат задумчиво крутит письмо, говорит: «Странно, Улугбек так не пишет. Он не спросил про нас, про братишку и сестренку. Такое быть не может. Что-то здесь не так...» Она идет к стеллажам и достает школьные тетрадки, подписанные Улугбеком. Сверяет почерк. Он не подходит, видно, что писали разные люди.
Башорат злится и бросаент письмо в мусорный бак: «Опять обман. Опять со мной играют».

5.2.8. Башорат собирается, идет в офис «Солнечной коалиции». Тут у подъезда к ней подходит к ней женщина, скромно одетая, не накрашенная, останавливает: «Вы Башорат Ешева? Я от правозащитника Абдуллаева. Вы знаете, его двоих детей тоже приговорили к смертной казни...»
Башорат, рассматривая незнакомку, говорит: «Да, знаю».
Женщина спрашивает: «Вы получили письмо из тюрьмы? Вам же прислали... или нет?»
Башорат в недоумении: «Какое письмо? От сына? Получила, но я не уверена, что писал Улугбек!»
Женщина грустно говорит: «Значит, не получили. Сходите в районный ЗАГС, потребуйте документы о вашем сыне. Там должны быть документы. Они отправили копию туда. Просто вам не хотят сообщать!»
- Что за документ? - недоумевает Башорат.
Но женщина не отвечает, уходит, оглядываясь по сторонам. Башорат стоит, думает, потом едет на трамвае в ЗАГС. Она хочет знать, чтобы это значило. Все пассажиры в салоне угрюмые, молчат. Кондуктор ходит по вагону и собирает оплату за проезд. Башорат платит и просит билет. Кондуктор сердито фыркает: «Какие еще билеты? Нет билетов! Денег нет печатать билдеты! Я вас запомнил, считается, что проезд вами оплачен!» - и идет дальше.
Башорат выходит на остановке и идет в ЗАГС. Заходит в здание. Там сотрудница спрашивает: «Что вам надо?»
Башорат отчвечает: «Хочу получить сведения про моего сына. Улугбек Ешев», - она называет адрес жительства, данные сына.
Сотрудница уходит, ищет в архиве, потом приходит и говорит: «Да, документы есть. Свидетельство о смерти. Ваш сын умер в возрасте 26 лет, пять лет назад».
Башорат схватается за сердце: «Как умер? Почему? За что?»
Сотрудница расстерянно смотрит на бумагу и произносит в недоумении: «Причина смерти не указана. Не понимаю... Проставлена дата смерти: 13 сентября 2001 года. Хотя странно, что документ оформлен через два года: 9 июля 2003 года. Оригинал документа дать не могу, только копию».
Башорат бессильно садится на стул. По ее лицу текут слезы. Она читает и перечитывает документ и спрашивает: «Почему мне все врут? Говорят, что жив, а в документе пишут, что умер?»
Сотрудница стоит над ней, вся расстерянная.

5.2.9. Башорат едет в МВД, держа в руках копию документа, требует встречи с министром Закиром Алматовым. Тот, услышав это, отказывается ее принять, мол, занят. Помощник извиняющим голосом говорит: «Извините, шеф, у нее документ о смерти сына! Она настаивает на встрече!»
Алматов, злится, потому что нужно выкручиваться из этого сложного положения. Он предлагает вариант: «Скажите, что это фальшивый документ. Ну... ну, что введен мораторий на смертную казнь. Ее сын жив. Ему расстрел заменили на 25-летний тюремный срок. А в документах написали, потому что такие правила... Пускай отстанет от меня! Надоела эта старуха!»
Помощник спускается вниз, в Бюро пропусков и говорит: «Башорат-опа, министр занят. Но я должен вам сказать, что ваш сын жив. Ему заменили приговор. Должен отсидеть 25 лет. Может, выйдет раньше по амнистии. Смотрите, в свидетельстве о смерти нет причины. А раз нет причины, значит, приговор о расстреле не исполнен. Это просто бюрократия. Министр говорит, что так хитро делают, чтобы не привести в исполнение приговор о казни...»
Башорат настаивает: «Я хочу видеть своего сына. Не откажите мне в этом! Он уже много лет сидит. Дайте мне взглянуть на сына!»
Помощник вздыхает и разводит руками: «Ваш сын болеет туберкулезом. Он сейчас на лечении. Тяжелая форма туберкулеза. Министр получил справку из тюрьмы об этом. Там 20 человек болеют и ваш сын тоже. Врачи заняты этим».
Башорат хмурится: «Почему мне не сообщили об этом? То дезинтерия, то туберкулес. Не тюрьма, а рассадник инфекций!»
Помощник простодушно объясняет: «А чего вас беспокоить? Все равно вы не врач, ничем не поможете. Идите домой. Как его вылечат — вам сообщат. И вы сможете его проведать!»
Башорат уходит домой. Там она плачет. Она все равно не верит никому. Знает, что ей нагло врут.
«Я выйду на пикет возле городского хокимията!» - решает она, достает срывает листы из тетради своей дочери Шахло, клеит их и пишет фломастером «Свободу моему сыну...»

Часть 5.3. Санджар Умаров
5.3.1. Утро. Перед завтраком Санджар читает газету «Ташкентская правда» и хмурится. Зовет жену Индиру, которая возится у плиты, говорит ей: «Смотри, статья. Не понятно, как ее пропустила в печать цензура. Обычно такие новости не публикуются. Наверное, редактор оказался смелым. Честь и хвала ему. Но история страшная...»
Индира подходит, держа в руках тарелку с яичницей: «А что там? Что за статья?»
Санджар хмуро говорит, откладывая газету на стол: «Под Самаркандом нашли труп пятилетней девочки. У нее были вырезаны многие органы. Следствие считает, что органы вырезали для трансплантации. Но осудили трех бродяг, которые жили неподалеку...»
Индира с неподдельным ужасом: «Кошмар! Это правда?! Чего только не происходит в стране! С каждым днем страшнее здесь жить!»
Санджар в недоумении стучит ладонью по газете: «Как бродяги могли вырезать органы? — это может только профессиональный хирург! Если вырезали для трансплантации, то где органы? Куда их доставили? Об этом следствие не позаботилось. Теперь расстреляют невинных людей! Надо с этой практикой заканчивать! Милиция должна искать настоящих убийц, а не бродяг!»
Индира: «Ты лучше скажи, как с бизнесом? Не надо меня пугать такими историями!»
Санджар со вздохом произносит: «Все плохо! Очень плохо! Везде требуют откаты и взятки. Мой товарищ — молдавский предприниматель Виктор Теренга лишился своего Чиназского нефтеперерабатывающего завода. «Зеромакс» обманом завладел объектом. Бедняга бегает по судам, но ничего сделать не может. Там целая мафия. Гульнара Каримова всем рулит. До этого отняла «Кока-Колу», торговую компанию своего бывшего мужа... Скандальное там дело...»

5.3.2. Санджар выходит из дома, садится в служебную машину и едет на работу. Спустя некоторое время машина останавливается на шоссе. Весь транспорт стоит, включая троллейбусы. Водитель предполагает: «Наверное, Каримов должен проехать. Милиция дорогу заблокировала. Нет проезда!»
Санджар смотрит в окно и видит, что впереди стоят сотрудники МВД с оружием. Он кряхтит от неудовольствия и спрашивает: «Так... Когда он проедет?»
Водитель пожимает плечами: «Никто не знает, шеф. Может через пять минут, может, через час. Всё зависит от службы президентской охраны. Но дороги обычно за два часа блокируют... Придется переждать здесь».
Однако Санджар не доволен событиями и хочет побыстрей покинуть эту «пробку»: «А можем мы другой дорогой проехать? В Ташкенте же сотни разных дорог...»
Водитель оборачивается, смотри в заднее окно и говорит: «Нет, позади нас тоже машины. Мы застряли. Надолго, шеф. Никуда не сможем сдвинуться».
Санджар ругается, выходит из машины и пешком идет на работу. Милиционер кричит ему: «Эй ты! Продвигайся по тротуару, не смотри на сторону дороги!»

5.3.3. Санджар проходит мимо хокимията города Ташкента. Там стоят женщины с плакатами «Освободите моих детей — они не террористы!», «Верните мой дом!», «У меня украли пенсию!». Среди женщин стоит Башорат с плакатом «Мой сын не убийца! Свободу Улугбеку Ешеву!» Санджар хочет подойти к ней и спросить, какие новости о сыне, но в это время к женщинам подбегают милиционеры и начинают им скручивать руки и заталкивать в машины, их плакаты разрывать. Начинается давка. Женщины кричат, вырываются. Санджар хочет заступится, но тут какой-то прохожий его останавливает: «Не надо, друг, не надо. Себе сделаешь хуже! Эти женщины знали, что последуют, но им терять нечего. А тебе есть что терять? Подумай о семье...»
Санджар в недоумении поворачивается к мужчине: «Но там мой друг — Башорат! Ей надо помочь!»
Прохожий делает шаг назад: «Смотри сам, но не советую. Женщин оштрафуют только и отпустят! А тебя, мужика, посадят. Я часто прохожу здесь и вижу подобные пикеты. Ничем хорошим они не заканчиваются!»
Санджар расстерянно смотрит, как милицейские машины покидают площадку у городского хокимията. Башорат успевает крикнуть Санджару: «Моих детей проведайте! Не бросайте их!»

5.3.4. Санджар выходит на дорогу и рукой останавливает такси и едет домой к Башорат. Там сидят Шахло и Отабек, едят холодный суп. Они с удивлением смотрят на незнакомца. Санджар поясняет им: «Я друг вашей мамы... Здесь рядом есть рынок? Ну, продуктовый?»
Отабек махает рукой: «Да, сто метров от нас. Небольшой рынок».
- Тогда давайте вместе сходим и купим всё, что нужно для хорошего обеда, - предлагает он. Дети согласны, и они вместе идут туда, покупают продукты: мясо, картошку, лук, морковь, лепешки, молоко, и затем все это несут домой. По дороге Санджар угощает детей мороженным.
Отабек интересуется: «А где мама? Она с утра ушла и ничего нам не сказала».
Санджар рассеянно: «Ну... надеюсь с ней все в порядке. Сидите дома, не голодайте! В школу идете?»
Шахло отвечает: «У нас вторая смена. Учимся после обеда. Классы переполнены, а новых школ нет».
- Ладно, мне нужно на работу, - и Санджар прощается с детьми. Тут по сотовому телефону звонит водитель и говорит, что «пробка» рассосалась и он может приехать, куда надо, забрать шефа на работу. Санджар называет адрес.

5.3.5. Санджар едет на работу. Там просит помощника узнать, куда доставили Башорат. Сам же звонит Нигаре Хидоятовой и говорит: «Слушай. Арестовали женщин у городского хокимията, они свои права защищали, требования власти выставили. Я видел среди них Башорат Ешеву. Милиция, как всегда, применила силу. Я хотел вмешаться, но какой-то прохожий облагаразумил, типа, ничем не поможешь. А я так не могу...»
Нигара слушает и заявляет: «Надо помочь Башорат. Нужен адвокат. Конечно, адвокат здесь не сила, но все же лучше контролировать весь процесс со специалистом».
Санджар добавляет: «Да, я попросил помощника съездить в милицию и узнать, что там с женщинами. Не знаю, дадут ли ему информацию, но попытаться надо. Хорошо на такие мероприятия приглашать журналистов или блогеров, они сразу отметят это в Интернет. А это власти не нравится».
Нигара согласна с ним, но подчеркивает: «Нам нужны более серьезные механизмы борьбы с деспотией. Пикеты и шествия — это хорошо, но чаще заведомо провальные практики. Партия и вовлечение в ее ряды большего числа людей — вот это серьезная политическая сила, с которой будут считаться. Сейчас нам следует опираться на крестьянство, как самый большой слой населенния республики. Но нужны и другие — врачи, учителя, военные, те кто ценит демократические принципы. Их тоже необходимо вовлечь в политику. Нельзя быть инертным и бессловестным».
Санджар смотрит на своих сотрудников и говорит: «Да, ты права. Только убеждением и фактами мы можем привлечь сторонников».

5.3.6. Вечер. Санджар работает с документами, принимает доклады, звонит агентам и на производство. Заходит усталый помощник, садится за стол и сообщает Санджару: «Башорат и женщины отпущены. Им выписали административный штраф. Суммы для них неподъемные. Но это лучше, чем сидеть в тюрьме».
Санджар слушает его, трёт лоб в задумчивости и говорит: «Спасибо за работу. Я оплачу их штраф. Надо будет завтра навестить Башорат».
По работающему телевизору начинается программа «Ахборот». Помощник кисло смотрит на передачу и спрашивает: «Смотрите вести из рая?»
- Вести из рая? - не понимает Санджар.
- Так узбеки называют эту программу, - поясняет помощник. - Там нет ни слова правды. Только новости, которые преукрашивают или искажают реальность. Все по методам Йозефа Геббельса!
- «Дайте мне средства массовой информации и я из любого народа сделаю стадо свиней», - вспомнил выражение министра пропаганды Третьего Рейха Санджар. - Да, это так.
- И еще его цитата: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в неё», - добавил помощник, удивив Санджара своими знаниями. - Я учился на политолога в Университете, - пояснил он, заметив удивленный взгляд шефа. - Но потом нашу специальность закрыли. Ислам Каримов считает, что политология — это лживая наука. Он боится тех, кто по полочкам разложит суть его режима.
- Теперь я понимаю, почему хазрат не любит грамотных и умных людей, - задумчиво говорит Санджар.
- Тогда вы должны понимать еще одну фразу Геббельса: «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм».
Санджар разводит руками.

5.3.7. Ташкент. Здание школы. Санджар, Нигара Хидоятова, Башорат Ешева организуют встречу с людьми, чтобы рассказать о программе своих действиях, о реформах. Собирается много народу, все задают вопросы, причем актуальные, и Санджар честно на них отвечает. Он не скрывает. Что планирует выдвинуться в президенты. Хотя они понимают, что о ниъх уже доложено наверх, но не ожидают такой быстрой реакции.
В углу здания стоит министр внутренних дел Закир Алматов и смотрит за событиями, его лицо напряженно, губы сжаты в злобе. Ему говорит Мистер Х, нервно стучащий по капоту автомобиля: «Мы должны предпринять решительные действия, иначе хазрат снимет с нас головы, если люди пойдут за этой выскочкой! А он не глупый. У него реальная программа, экономически просчитанная. Может, ему помогают западные институты?»
- Да, понимаю, что перед нами новый враг. Были ваххабиты-религиозники, а теперь выскочки-политики, но у нас есть планы их дискредитации, - хрипит Алматов и махает рукой своим подчиненным. Те выпускают из автомобилей женщин вульгарного вида, которые бегут к собравшимся и начинают устраивать скандалы. Они кричат, рвут плакаты, опрокидывают парты, брызгаются краской, пишут на стене матершинные слова. Санджар оторопело смотрит на незванных буянщиц, а Нигара печально произносит: «Ты ждал реакции? Вот она! Вначале будут бойцы ОБОН — Отряд баб особого назначения, их цель — дискредитировать нас в лице избирателей, населения. А потом возможны более серьезные меры, если мы не одумаемся...»
- Я не собираюсь отступать, - произносит Санджар. - Раз начали, то идём до конца!
Тут одна баба налетает на Санджара, пытается его ударить, Нигара вступает в схватку. Они рвут друг у друга волосы, пинаются, а в итоге Нигаре удается повалить буянщицу на землю, сорвать с нее кофточку и лифчик. Санджар лишь отталкивает от себя налетчиц, но не дерется, понимая. Что кто-то ведет съемку и потом это может быть предъявлено ему в качестве обвинения.
Смотрящие за всем этим за угла Алматов и Мистер Х улыбаются. Им нравится этот скандал. Слышны крики, люди разбегаются, на школьной плащади полный разгром, ходят женщины ОБОНа и поджигают парты. Директор школы кричит в ужасе: «А где милиция? Где пожарники! Что за беспорядки! Никогда больше никаких встреч кого-либо с кем-то в моей школе!»
- В следующий раз подумает, стоит ли сдавать в аренду помещение политическим проходимцам, - улыбается министр.
- Другим директорам урок, - соглашается Мистер Х.
Прибывает милиция, и уже сотрудники официально прекращают собрание, так как в процессе ее проведения возникли беспорядки. Санджару выписывают штраф за организацию мероприятия, в котором произошла драка и нанесение ущерба государственному учреждению — школе. Санджар молча берет квитанци. Нигара толкает его в бок: «Пошли, не спорь, иначе потащат в суд. А там есть один мерзавец — Закир Исаев, он тебе тюремный срок вкатит!»

5.3.8. Санджар и Нигара находятся в доме родителей Санджара, разбирают события дня. У Санджара разорвана рубашка, а Нигара пытается прикрепить к сумке оторванную ручку. Их лица озабочены, напряжены, все прекрасно понимают, с чем и кем они столкнулись. Супруга Индира, смотря на квитанцию об уплате штрафа, говорит им: «Мне кажется, заниматься политикой в Узбекистане — чрезвычайно опасное дело. Может, не стоит увлекаться этим делом? Живут же люди под тираном, терпят... Смотрите, что вам выкинули власти — натравили на вас озлобленных женщин, а ведь могли быть уголовники, которые арматурой вам черепа разнесли бы...»
Однако супруг не согласен с этим мнением: «Дорогая, вот что бы не было этих озлобленных женщин и уголовников, вот для этого мы и собираемся организоваться в политическую силу. Иначе и бизнес наш обречен на провал». Нигара поддерживает: «Да, нам нужна поддержка народа, крестьяне и жители села — уже за нас. Нам нужна поддержка горожан. Для этого выезжать в другие города, небольшие поселения...»
- Согласен, завтра выезжаем, - соглашается Санджар. - Пока управление нашей фирмой передам заместителю.
Индира укоризненно качает головой и вздыхает: ей не нравится, что происходит. Она осознает, что это будет иметь тяжелые последствия для семьи, для родных и близких. Нигара молчит, не хочет успокаивать, так как сама знает, покой им теперь будет только снится.

5.3.9. Ташкент. Кортеж президента мчится по городу. Дороги перекрыты, милиция следит, чтобы никто не бросился навстречу кортежа. В салоне лимузина Ислам Каримов беседует с Мистером Х: «Мне всегда нравились политики, которые решительно проводили свою стратегию, удерживали власть и боролись с внутренними врагами, включая конкурентов. Например, Аугусто Пиночет. Да, он получил власть путем предательства, путем военного перевопрота, но зато построил сильную политическую систему, где он — основа государства. Да, были репрессии и казни, но что в итоге? - Чили занимает ведущие места в Латинской Америке. Или Антониу ди Оливейра Салазар, португальский президент, который правил много лет своей страной. Такой же как я антикоммунист, но реформатор! Он сохранил колонии для Португалии, получил выгоду от Второй мировой войны, хотя в ней и не участвовал — вот мудрость правителя. Не зря Салазар считается среди португальцев человек нации номер один, опередив Генриха Мореплавателя и короля Афонса-Первого! Или испанский каудильо Фрациско Франко...»
Мистер Х, не снимая очки, протирает стекла платочком и произносит: «Все это мне напоминает иерархию зоны... тюремной системы. Я как-то изучал эту тему. Наверху «пахан», под ним «положенцы», «блатные», далее «мужики», «бугры», а внизу урки, «петухи», «козлы», «суки»... Диктатура фактически копирует эту социальную иерархию... У вас, хазрат, весь народ «опущенный». Ваша система формирует поэтому криминальную ментальность. Хотя в начале 1990-х вы решительно пресекли уголовщину в Узбекистане, однако в итоге мы получили слепок криминального мира».
Каримов расстерянно дергает себя за губу, а после усмехается: «Ну, по другому здесь нельзя... Иначе как удержать власть? Приходится всех оппонентов переводит в ранг «чертей» или «маргариток»...» - чем удивил Мистера Х знанием социальной иерархии в криминальном обществе.
Они смотрят в окна, за которыми видны люди с угрюмыми лицами. Никто не машет, все зло смотрят на пролетающие автомобили. «Вас не особо любят», - замечает Мистер Х.
- Когда я умру — все они будут плакать, просить меня вернуться, будут ходить на мою могилу, чтобы облызать усыпальницу, - смеется президент. - Люди любят сильную руку, сильную власть. Мямли-демократы им никчему. Мы же Восток!

5.3.10. Санджар и Нигара в машине, ждут, когда проедет президент, чтобы двинутся дальше. Водитель говорит, что это утомительно — ждать, когда проедет президентский кортеж, поэтому многие ездят в обход, чтобы не терять время. «Но как быть с маршрутными такси или рейсовыми автобусами, троллейбусами, ведь они не могут произвольно менять направление», - сокрушается водитель. «С этой практикой нужно покончить лишь через парламент», - говорит Санджар.
- Служба безопасности президента настолько страдает фобией, что в этом году будут закрыты в городе трамваи и троллейбусы, поскольку они могут закрывать проезд для кортежа, - произносит Нигара. - Электрический транспорт — самый дешевый и экологичный, доступный, но хазрату на это наплевать. Он печётся только о своей шкуре.
- Потому что его дети и внуки не ездят на общественном транспорте, - сердится Санджар. - Они не живут с народом, не знают его проблем. Они оторваны от своих же соотечественников.
- Уже закопаны многие автомобильные развязки и магистрали, и это создает «пробки» на дорогах, - продолжает Нигара. - Каримов маньякально боится своего же народа.

5.3.11. Машина едет по сельской местности, везде видно, как дети и учителя трудятся на полях. «А ведь они должны быть в школах», - возмущается Санджар. На что Нигара говорит: «Школы в это время закрываются. Власти выгоняют учителей и школьников на поля. А осенью опять сельскохозяйственные работы — собирать хлопок. Это было при коммунистах, это есть и при Каримове. Сельчане — это те же рабы, люди без прав и свобод. Помнишь, Санджар, до середины 1970-х у крестьян не было даже паспортов! Они не могли переселиться в города! Так что самыми бесправными были труженники села, причем самые многочисленные в Узбекистане — их 70% населения! Поэтому мы должны заручится их поддержкой и через их массы оказать влияние на режим!»
- Ужас, - сердится Санджар. - В США давно отменили рабство, в России отменили крепостное право. А хазрат все это возродил в рамках Узбекистана!
Нигара вдруг вспоминает и смеется: «А ты слышал, что милиционеры как-то остановили машину военного атташе посольства США и заставили его собирать хлопок?»
Санджар изумленно спрашивает: «Ты серьезно? И такое было?»
Нигара смеется: «Было. Мне переводчик рассказал об этом... Атташе отлупасили, и он собрал 10 килограмм — больше не смог».
Санджар изумленно качает головой.

5.3.12. Они останавливаются возле сельсовета первого попавшего кишлака (деревни), заходят внутрь, представляются. Вначале к ним относятся с опаской, а потом приглашают к столу и за чаем становятся более разговорчивыми. На стенах висят портреты Ислама Каримова и Амира Темура, средневекового захватчика. Глава сельсовета — седобородый старик говорит: «А что делать? Да, дети на полях. Хоким района гонит всех, потому что с него требует областной хоким, а того дергает за усы сам хазрат! Врачи красят стены, если будет проезжать какой-то важный человек, учителя подметают улицы, а продавцы ремонтируют дороги, потому что некому этим заниматься. Но людей становится меньше...»
- Почему? - недоумевает Санджар, делая глоток чая.
- Нет работы здесь, а сезонная приносит мало денег, поэтому люди уезжают, - вздыхает старик. - У нас больше половины мужского населения уехала в Россию на заработки, уже годами живут там, детей и жен не видят. Деньги высылают, чтобы семья могла здесь прокормиться. Но это плохо — дети растут без отцов.
Нигара смотрит из окна: лишь у правления сельсовета немного асфальтирована дорога, дальше дороги, которые в дождливый период превращаются в непроходимые пути. Кое-где стоят деревянные столбы с проводами.
- Это везде так? - спрашивает Нигара, поворачиваясь к старику.
- Это везде так, - кивает глава сельсовета. - В соседнем селе уезжают семьями, дома пустуют, некому хлопок собирать или бахчевые культуры. Поэтому хокимы гонят горожан сюда, а им это надо? Никто не хочет заниматься не своей работой... Но время такое, значит, надо, - вспохватывается старик, испугавшись своего вольнодумия. Он озирается и потом просит: - Пожалуйста, никому не говорите, что я вам сказал. Я стараюсь, чтобы село жило спокойно, а придет какой-нибудь карьерист — нам всем станет плохо...
- Нет, мы никому не расскажем, не беспокойтесь, - уверяет его Санджар. - А газ у вас есть? Вода?
- Какой газ! При коммунистах хоть газопровод проводили, к нам уже тянули ветку. А потом коммунисты ушли, пришли другие, новая власть... До нас ветку так и не довели. А там, где есть газопровод, все равно газа нет, так что топим кизяком (сушенным коровьим дерьмом), углем, дровами — кто чем разживется... А вода... Привозная вода. Артезианские скважины делать — это дорого, денег на это нет. Да и на все нужны взятки. Без взяток ничего не движется.
- А электричество? Освещение? У вас провода есть...
Старик махает рукой: «Есть — и что? Тока в них нет. Богатые сельчане покупают дизельные генераторы, продают электричество соседям. Но для нас все равно это дорого. Ночью наш кишлак — сплошной склеп — темнота!»
Санджар и Нигара прощаются, садятся в машину, где их ждет водитель. Они едут дальше.

5.3.13. Санджар и Нигара в офисе. Санджар удручен увиденным, он рассеянно что-то пишет на бумаге. Нигара говорит: «Ладно, всё. Устали. Надо отдохнуть. Теперь ты знаешь реальность».
- Я ее и раньше знал, - отвечает Санджар.
- Но не ожидал, что дела еще хуже?
Санджар вздыхает: «Нет, не ожидал...»

5.3.14. Ташкент. Вечер. Санджар и его друзья сидят в кафе, ужинают, слушают музыку. Санджар рассказывает о своей поездке с Нигарой в область и встречах с людьми. Один слушает и стучит вилкой по тарелке. Спанджар спрашивает его:
- Ты хочешь что-то сказать?
Тот думает, потом говорит: «Знаешь, когда улицей управляла преступность, было легче. Знаешь почему? Потому что бизнесменам с бандитами было договорится просто. У бандитов есть правила, есть своя этика, свои традиции, свои законы, и они их придерживаются. На этом строится их иерархия, их сообщество. Если они берут деньги за «крышу», то они действительно тебя защищают от других бандитов или власти, и ты спокоен. Да, неприятно отдавать свою прибыль тем, кто не связан с процессом твоего бизнеса, но они гарантируют тебе стабильность. Теперь бандитов нет. Но есть бандиты в погонах — милиция, спецслужбы, прокуроры, налоговики. Все они — взяточники, но, беря деньги, они не дают тебе никаких гарантий. Они не придерживаются никаких норм, они все отменяют, что ранее тебе обещали или о чем ты с ними договаривался. И поэтому здесь нет процветания, нет никакого бизнеса. Ты меня понимаешь?»
Санджар кивает: «Да, понимаю». А друг продолжает:
- Я это к тому, что все это построил хазрат. И он не может иначе, потому что ко власти он привел таких же мерзавцев, таких же воров, таких же палачей. И вот эта вся свора будет против тебя. Если ты надумал стать президентом, то тебя ждут мучительные шаги. Каримов не захочет конкурента. Он тебя раздавит. И ему будут помогать эти бандиты в погонах. Они все в грязи и по локоть в крови.
Сидящие друзья соглашаются и начинают отговаривать Санджара: «Слушай, эту страну не изменить. Люди не захотят ни революций, ни изменений, потому что полностью аполитичны и безразличны к государству. Ты потеряешь время, деньги, здоровье и, не дай бог, жизнь!»
Однако Санджар не намерен сдаваться, он говорит: «Нет, я не могу. Я взял новый курс и по нему пройду свой путь! Узбекистан надо менятьь!»

5.3.15. В этот момент в кафе входят милиционеры и приказывают хозяину закрывать заведение. «У меня клиенты, народ, - изумляется хозяин. - Я не могу разогнать людей. Это не уважение. И мне убыток!»
- Приказ президента, что все развлекательные заведения работают до 10 часов вечера! - прерывает его лейтенант милиции. - Кто нарушит — огромный штраф до конфискации заведения!
Милиционеры подходят к посетителям и приказывают всем выйти на улицу. «Что за безобразие!» - возмущается Санджар. Его поддерживают друзья: «Что вы нам указываете, когда заканчивать нам отдых? Это что такое?».
Лейтенант поворачивается к ним: «Какой отдых? Сейчас вы все отправитесь на работу!»
- Я не понял, - произносит Санджар. - О чем это вы? Работаем мы с утра, завтра...
- Это ваша частная работа. А сейчас начинается на благо государства. Это общественно-полезный труд!
- Чего? - не понимают Санджар и его друзья.
- Мы обязаны всех, кто проводит бесцельно время вечером, доставить в отделение милиции на проверку вашего уголовного прошлого и нахождения в розыске! - поясняет лейтенант, нагло улыбаясь. - Это займет пару дней. Вы будете в «обезьяннике». Вам это хочется?
- Это произвол! - взрывается друг Санджара, пытаясь ринутся в драку.
Лицо у лейтенанта становится жестким: «Таков приказ хазрата! Вы оскорбляете нашего президента, что приравнивается к терроризму!»
Санджар ложит руку на плечо друга, типа, успокойся, а сам обращается к милиционерам: «Вы говорили о работе... Что за работа?»
Лейтенант оживляется: «Можете выбрать: 2-3 дня в «обезьяннике» или три часа поработать на хлопковом поле. Хлопок — это богатство страны. Нужны рабочие руки, чтобы собрать урожай для нашего народа».
Тем временем милиционеры избивают гитариста, который не хочет выходить из кафе. Гитарист молча терпит издевательства и побои. За него просит пощады барабанщик. Клавишник испуганно молчит, а солистка — симпатичная женщина — дрожит от страха. Некоторые посетители выходят без дискуссии из помещения, строятся в ряд у автобусов. Они понимают, что протестовать бесполезно, еще хуже будет!
- На хлопковом поле? - недоумевает Санджар. - Сейчас же ночь! Как собирать хлопок?
- Мы включим вам фонари от автобусов, - поясняет лейтенант. Рядом с ним стоят рослые милиционеры, стуча дубинками по ладоням. - Вам выбирать.
- Но хлопок принадлежит фермеру, причем тут президент, богатство народа и милиция? Какое отношение мы имеем к сельскому хозяйству? Это произвол! Мы не рабы! - пытается вновь сопротивляться друг Санджара. У лейтенанта заканчивается терпение и он пинает ногой по животу мужчины. Тот сгинается от боли.
- Хватит! - кричит Санджвар, понимая, что лучше не спорить. Он помогает другу подняться с пола.
- Так что? - спрашивает лейтенант.
Санджар обводит взглядом друзей и говорит: «Не ругайтесь и не спорьте — мы навлечем на себя проблемы, так как нам пришьют ответственность за сопротивление милиции. Чтобы познать, что творит наш президент, я предлагаю последовать совету лейтенанта и посетить это хлопковое поле!»
Друзья нехотя соглашаются. Все выходят из ресторана. Там их рассовывают по автобусам и везут за пределы города.

5.3.16. Ночь. Хлопковое поле. Санджар с сотни других горожан под свет автомашин собирают хлопок. Милиционеры стоят и охраняют, чтобы никто не сбежал. «Рабство в 21 веке, - горько говорит Санджар. - Вот вам реформы Ислама Каримова. Он превратил Узбекистан в концентрационный лагерь!» С каждой минутой он все больше ненавидит то, что создал в стране диктатор.
- Он настоящий дэв, - шепчет друг. - Теперь ты понимаешь, что я очертил тебе реальность нашего бытия. Каримов создал такое государство, и он не мог создать другое. Виртухай может построить только тюрьму, а не демократический мир.
Так, беседуя, они собирают хлопок.
Под утро их всех привозят обратно в город. Уставший от работы Санджар идёт домой. Ему есть о чем рассказать. Он думает организовать пресс-конференцию для независимых журналистов. Они еще остались в стране, хотя пишут в основном в Интернет и для западных СМИ. Нигара, узнав о его ночной работе, горько усмехается: «Может, революцию сделаем?»
- Только мирным путем! Только через парламент и Конституцию, - уверен в своей правоте Санджар. Нигара пожимает плечами.

Часть 5.4. Гульнара Каримова
5.4.1. Ташкент. По улице мчится кортеж из пяти автомобилей — четыре госбезопасности и один лимузин, в которой сидит Гульнара и ее сотрудники. Они обсуждают будущую выставку. Помощница Гаяне Авакян спрашивает: «Госпожа Каримова, у вас все хорошо? Отец простил? Столько золота утеряно, аж обидно...»
Гульнара, небержно, разглядывая золотые часы: «Простил конечно. Ведь я — его наследница и единственная надежда. А золото... Я еще получу золото. Для меня нет проблем взять еще золото с государственного запаса. С директором Навоийского горно-металлургического комбината у меня личные контакты. С главой Центрального банка тоже. Так что доступ к золоту у меня есть».
Кто-то из сотрудниц, находящийся в машине, говорит: «Но у Ислама Каримова же есть сын Петр. От первого брака. Он тоже наследник...»
Гульнара, поворачивая голову к говорившей, злится: «Эй, не говорите мне про него! Он мне не брат! Алкаш! Придурок! Он сидит в Москве, и пускай там гниет. Только я могу продолжить дело отца».
- А Лола? - спрашивает та же любопытная.
- Что Лола? - недоумевает Гульнара. - Вы про мою сестренку? Тупую бабенцию? Она на «коксе» (кокаин) сидит. Мужиков меняет как перчатки... Ей не до политики! Серая мышка — такая в политике не засветиться...

5.4.2. Кортеж подъезжает к перекрестку. В это время туда движется кортеж премьер-министра Шавката Мирзияева, его сопровождают милиционеры. Премьер едет в область с целью проверки, как идет сбор хлопка.
Машина тормозят, возникает затор, все охранники выскакивают и наставляют друг на друга оружие. Милиционер яростно кричит: «Мы сопровождаем Мирзияева. Уступите нам дорогу!»
Сотрудник охраны президента вступает в спор: «У нас под защитой Гульнара Каримова! Отъезжайте назад, мы должны проехать!»
Милиционер не согласен: «Мы в приоритете! Премьер — второе лицо в государстве!»
Это слышит Гульнара, она в злобе выскакивает из кабины и несется к милиционеру, кричит: «Ты чего, тварь, говоришь? Какой еще Мирзияев? Я — второе лицо в государстве! Тебе лично это доказать, мерзавец?» - и она хватает его за грудки.
Милиционер бледнеет, он не знает, что делать. Дверь правительственной машины открывается, выходит Шавкат Мирзияев. Он хочет что-то сказать, но к нему подбегает Гульнара и яростно говорит: «Слушай, Шавкат, ты знаешь, кто я — так что не спорь! Я проеду первая!»
Шавкат Мирзияев, не желая дискутировать, пожимает плечами: «Проезжай!»
Гульнара Каримова садится в машину и кричит водителю: «Трогай!»
Кортеж презжает мимо машин премьер-министра, и Гульнара смотрит на Мирзияева победным взглядом. Тот в ответ сердито хмурится, тихо говорит: «Ну, мы еще посмотрим. Будет и на моей улице праздник. Ты не представляешь, какое будущее тебя будет ждать!»

5.4.3. Офис Гульнары. Полутьма. Она сидит в кабинете с мужчиной, который говорит: «Хочу отметить, в СНБ есть группа старших и средних офицеров, которые вас поддерживают и желают вас видеть президентом. Они считают, что вы сумеете очистить Узбекистан от паразитов. У вас на это хватит твердости, тщеславия и власти. Ваша харизма нам импонирует...»
Гульнара, закидывая ногу на ногу, кивает: «Так я итак приду к власти. Мне отец передаст бразды правления. Мы уже договорились».
Мужчина усмехается: «Боюсь, ваши позиции сейчас пошатнулись. Золото — это ваша крупная ошибка, а хазрат такое никому не прощает. И вы забываете, что у вас есть враги. Их много и они сильны, за ними кланы и ресурсы. Они влияют на вашего отца. Может случится так, что азербайджанский сценарий не пройдет - это когда Гейдар Алиев передал власть Ильхаму. Казах Назарбаев тоже пока не передал власть Дариге — сильна там оппозиция. Таджик Рахмон не отдал сыну — он еще молод, хотя в Таджикистане наступает монархия. Туркмен Ниязов не назначил преемника, его отравили, и теперь у власти какой-то стоматолог. Вы улавливаете мою мысль? Ваш отец может не успеть...»
Гуля напряженно всматривается в говорившего. А мужчина, смотря ей в глаза, продолжает: «И тогда у вас не будет шансов возглавить государство, если ваш отец внезапно умрет. А вы еще молоды для госуправления. Время играет пока против вас. Вам нужны ваши сторонники, телоохранители, верные вам люди! Те, кто не предаст и вовремя поддержит!»
Гульнара задумывается, молчит, нервно стучит ногтем по зубу, после чего произносит: «Так что мне делать?»
Мужчина кивает: «Мы вам поможем, опирайтесь на верных вам людей в спецслужбах. Ваш враг — глава СНБ Рустам Иноятов, министр внутренних дел Закир Алматов, министр иностранных дел Абдулазиз Камилов, ряд губернаторов и сенаторов. Иноятов контролирует транзит наркотиков из Афганистана и контрабандой оружия — он увязан со спецслужбами России, работает на Владимира Путина. Алматов дружит с организованной преступностью, в его друзьях люди, которые в ходят в «братский круг», тот, что отмечен Минфином США. Вы отнимаете их предприятия, например, цементные заводы, а мафия контролирует у нас строительный бизнес. На вас точит зуб оргпреступность, крупные акулы криминала. Вы забираете ночные клубы, отели, текстильные предприятия, рестораны, и делаете это грубо. Поэтому у вас враги и среди обычного бизнеса. Вас ненавидит народ. Все понимают, что ваш Фонд «Форум культуры и искусства» - это механизм отмыва бабла, пользы от вас мало».
Гульнара фыркает. Эти вещи она и сама знает.
Мужчина продолжает: «Камилов — это просто шпион Кремля, сливает всю секретную информацию о планах Ташкента. Каримов это знает, но он балансирует, так как должен дать им некоторую свободу в бизнесе и коррупции, иначе ему не усидеть долго на троне. Но эти люди пожирают Узбекистан. И они вас подставили с золотым грузом. Вас сделали источником бед — поэтому вас народ ненавидит. Но мы-то знаем вас, поддерживаем. Потому что вы смелая, отчаянная...»
Гульнара, польщенная словами, заявляет: «Тогда мне нужны досье на этих людей. На тех, кто мой враг... Сами знаете, как это делать! Мне нужно оружие против них».
Мужчина кивает: «Мы будем собирать на всех, у вас будет хороший компромат. Потому что вам не прийти к власти, если вы не держите противников за больные места. А у всех рыльце в пушку, есть за что схватить за яйца. Ваш отец ворует, он больше всех наворовал, у нас есть данные по некоторым его зарубежным счетам. Уверяю вас, там миллиарды...»
Гульнара напрягается: «Это наследство достанется мне или Лоле.... или Петру, сыну от первого брака?»
- Сами подумайте, - усмехается мужчина. - С каждой сделки с зарубежными компаниями и инвесторами хазрат получал откат. Деньги идут и снизу в верх — ваш отец высшая точка их получения. Но Ислам Каримов действует как проститутка: то с Америкой, то с Россией. Так не должно быть. Это беспокоит патриотов в СНБ. У нас есть сторонники в Минобороне, таможенном комитете, даже в милиции. Мы хотим быть вне влияния Москвы. Союз распался, однако мы остались под колпаком Кремля. Ваш отец непостоянен, поэтому у нас мало союзников на Западе.
Гульнара встает с кресла, ходит по комнате, рассматривает свои фотографии с иностранными популярными фигурами, задумчиво произносит: «Мне нужно досье и на моего отца. У меня должны быть аргументы и факты. Он тогда избил меня... после золотого самолета. Я такое ему не прощу!.. Я согласна на ваше предложение».
- У вас все будет, дайте нам время. - произносит мужчина, встает и, простившись, уходит.
Гульнара стоит и смотрит ему вслед.

5.4.4. Офис. Гульнара в кругу сотрудников, раздает команды: «Так, мне нужны подконтрольные СМИ. Начнем с радио. Есть радистанция «Гранд». Предложите хозяину подарить мне долю в уставном фонде. Если будет артачиться — пригрозите. Не поймет — окажите физическое воздействие».
Один сотрудник, записывая: «Будет сделано».
Гульнара продолжает: «Так, мне нужны акции мобильных компаний. Будем скупать по низким ценам. Принуждайте продавать нам по низким ценам. Вообще, я открою свою телекоммуникационную компанию».
Кто-то предлагает: «Хороший бизнес в аэропортах! Дьюти-фри...»
Гульнара, оживляется. Берет трубку телефона, звонит: «Соедините меня с Валерием Тяном, Генеральным директором национальной компании «Узбекские воздушные линии», это говорит Гульнара Каримова... да, та самая... Доброе утро. Спасибо, все хорошо. Валерий Николаевич, у меня есть к вам предложение. Я хочу скупить акции аэропорта Ташкент. Я знаю, что это стратегический объект. Как вы думаете, я звоню вам без ведома отца? Хорошо, что понимаете. Значит так, я скуплю у вас часть акций, но на тех условиях, которые меня устраивают. Надеюсь, вы все понимаете. Хорошо. Пришлю к вам сотрудника, обсудите детали. Хорошего дня!»
Потом ложит трубку и победным взглядом окидывает присутствующих: «Вот так мы поднимем наше влияние и силу, нашу империю!»

5.4.5. Гульнара спускается в подвал. Там избивают какого-то мужчину. Тот кричит и обещает переписать объект на имя Гульнары Каримовой. Гульнара смотрит, усмехается и говорит сотруднику: «Пусть нотариально все заверит, потом подержите в подвале еще три дня — и отпускайте. Намекните, чтобы молчал в тряпочку, иначе...»
Сотрудник улыбается, протирает окровавленные руки полотенцем: «Думаю, он поймет и спорить не станет. Уверен, что захочет уехать из страны».
По телевизору крутят клип. Певица Юлдуз Усманова поет песню в честь Гульнары Каримовой.

5.4.6. Гульнара сидит дома, курит кальян, слушает музыку. К ней приходит доктор Менгеле. Гульнара не ожидала приход врача и в недоумении смотрит на него: «Вам чего?»
- Отец прислал, чтобы я проверил ваше здоровье, дорогая, - отвечает Менгеле, теребя тюбетейку. - Он беспокоится за ваше здоровье. Вы в последнее время были психически неуравновешаны, может, гармональные всплески, ранняя менопауза или еще что-то. Надо проверить вас...
Гульнара фыркает: «Проверить меня? Еще чего! Я помню, как в детстве вы лапали меня. Вы просто педофил! Прочь из моего дома!» - и она жестом указывает ему на дверь.
- Я семейный врач, - пытается защитить себя оскорбленный Менгеле. - И наблюдал за вами с момента вашего рождения. Рождения ваших детей!
- Я помню, что вы с того времени носите эту тюбетейку, - с презрением отвечает Гульнара. - От вас дурно пахнет. Ваш головной убор вызывает тошноту у меня. Хватит! Меня будет осматривать только европейский врач и только тогда, когда я этого захочу! Так и передайте моему отцу! А теперь пошел вон! Ты не врач, а мясник какой-то!
Менгеле уходит. Гульнара шепчет какие-то проклятия ему вслед.

Сюжет 6. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ВРЕМЯ ПОЖИНАТЬ ПЛОДЫ

Часть 6.1. Рустам Арипов
6.1.1. Бухара. Утро. Мусорная свалка, переполненные контейнеры, на перекрестке улицы, прямо у большого плаката, где изображен Ислам Каримов с детьми и написано: «С нами светлое будущее». Над мусоркой летают мухи, бегают крысы, которые тащаят какие-то объедки. Подъезжает мусорная машина, два грузчика начинают загружать мусоры в отсек. Тут один замечает два больших пакета, говорит: «О-о, смотри, баулы, интересно, что там?»
Второй весело кричит: «Нащедшее делим пополам!»
Первый мусорщик смеется, раскрывает «молнию», смотрит, что внутри. Его глаза выпучиваются, он пытается что-то сказать, но не может, потом пятиться назад и показывает коллеге рукой.
- Ты чего? - спрашивает его коллега, не понимая.
Тот вдруг падает на колени и начинает блевать. Встревоженный товарищ подбегает к пакету и видит там обезображенные головы людей, кисть руки, ногу. И начинает орать. К нему бегут прохожие, перепуганные криками.

6.1.2. Фируддин выходит из дома и видит, что у соседа идет приготовление к свадьбе. Он заходит к нему и говорит: «Поздравляю, сосед. Сына женишь?»
- Да, - улыбается тот. - Вечером будет застолье, приглашаю.
- У меня есть мясо, хорошее мясо, специально привез, - заявляет Фируддин. - Могу поделиться. Приготвишь плов, шашлык и прочие мясные блюда! Для соседа ничего не жаль! Ведь сына женишь!
Сосед радуется и благодрит: «Спасибо, Фируддин-ака, вы так добры!». Два его помощника идут за Фируддином в его дом и берут там два бидона, полных мясом, несут к повару, что готовит котлы. Повар смотрит на мясо и недоумевает: «Что за мясо?»
Олима находится в комнате, где жили Рустам с семьей, уничтожает его оставшиеся вещи, чтобы никто не мог их найти, смотрит с окна, как забирают мясо, с облегчением произносит: «Быстрей бы сожрали все это».

6.1.3. Патрульные машины у мусорных контейнеров, милиция оцепляет участок, приезжает судебная экспертиза, сотрудники уголовного розыска. Начинается опрос жителей. Милиция начинает обходить ближайшие дома, проверять помещения.
Город лихорадит. Люди начинают тревожно переговариваться, что завелись людоеды. Соседка прибегает в дом Ариповых и сообщает, что нашли трупы людей на мусорной свалке. Махбуба хватается за сердце — она чувствует что-то недоброе. Она начинает молится. Старые родители переглядываются, ахают, они тоже чувствуют, что это может быть связано с их детьми.
Тем временем прибывают кинологи и собаки берут след, выводят к дому Караевых. Собаки за забором, почувствовав других собак, начинают злобно лаять. Милиционер звонит в калитку. Подходит Джейхун и злобно кричит: «Кто там? Проваливайте!»
Милиционер яросто кричит: «Открывайте, милиция!»
Джейхун, вздрогнув: «Чего надо? Никого дома нет! Уходите! Вам папа позвонит, когда вернется!»
Милиционер в бешенстве: «Открывай, а то взломаем!»
Джейхун открывает, и группа милиционеров влетают во двор. Собаки Караевых бросаются на служебных собак, пытаются загрызть чужаков, и милиционеры пристреливают их. На выстрелы выбегает Олима из дома и орет: «Вы кто такие? Как вы посмели ворваться в мой дом! Вы за это ответите! Вон отсюда! Вы знаете, кто я такая?»
Милиционеры приказывают ей молчать. Олима бледнеет, ее трясет. Она начинает понимать, что сотрудники МВД не спроста здесь. Кто-то где-то сболтнул лишнего или они дали промах в чем-то.
Собаки нюхают землю, воздух, и тянут кинологов в подвал. Милиционер требует открыть дверь, но Олима отказывается, говорит, что там личные вещи, туда никому нельзя входить без ведома Фируддина. Тогда два милиционера берут топоры и ломы, что находят в доме, и начинают ломать. Когда дверь сломана, то они входят внутрь и видят стол операционный, холодильники, бидоны. Открывают один бидон, и запах заставляет милиционеров морщиться.
Тут один сотрудник угро открывает холодильник и видит неразделанное до конца тело мужчины, без конечностей и головы. Милиционеры начинают блевать, один кричит: «Держите хозяйку и того парня. Это убийцы! Людоеды!»
По рации вызывают бригаду следователей, прокуратуру, судебных экспертов. Один из милиционеров находит детский скелет, и не выдержав, начинает избивать Олиму. Его с трудом оттаскивают от женщины. Джейхун кричит в страхе, он боится, что бить начнут его. Он срёт в штаны.
В это время у дома останавливается машина, и выходит Фируддин. Он видит милицию, машины, оцепление злобно кричит: «Что вы делаете здесь? Вон отсюда! Это частная собственность!»
Но тут и его сотрудники угро затаскивают во двор и начинают бить. Фируддин падает на землю, а милиционеры орут: «Тварь! Людоед! Получай!»

6.1.4. Бухарское областное телевидение. Диктор делает срочное сообщение: «Внимание, внимание! Просим явится в органы МВД тех, чьи родные и близкие исчезли, не сообщают о своем местонахождении или связь с ними утрачена».
Махбуба смотрит телевизор, думает, а потом бежит к Караевым, чтобы выяснить ситуацию с ее мужем, и видит, что там милиция, все оцеплено, никого не подпускают в дом. И тут она понимает, что произошло страшное, она подходит к стоящему милиционеру. Тот кричит: «Идите дальше, здесь нельзя стоять! Идет следствие!»
Махбуба отвечает: «Здесь был мой муж, а также родственники. Олима Караева обещала их отправить в Канаду. Но мы не знаем, они уехали или нет. А по телевидению просили сообщить о подобных фактах!»
Милиционер выслушивает ее, кивает и сообщает по рации, и вскоре к Махбубе подходят оперативники, ее сажают в патрульную машину и везут в здание милиции. Затем к дому Ариповых подъезжает милицейская машина и родителей Рустама просят пройти в отделение и дать сведения о сыне и его супруге, детях. Те не понимают, в чем дело, что случилось, безропотно едут в областное управление МВД.

6.1.5. Город взбудорожен. Закрываются лавки, магазины, люди не понимают, передают друг другу разные слухи: «В городе появились террористы... Каннибалы... В город проникли койоты, они нападают ночью на людей и поживают...»
У дома Караевых толпа, но милиция не подпускает. Соседу, что готовился к свадьбе, приказывают прекратить все мероприятия, потому что улица будет блокирована еще долго. Он сообщает, что Фируддин дал ему мясо для плова, шашлыка и прочих продуктов. Мясо изымает следственная экспертиза, везут на проверку.

6.1.6. На Олиму, Фируддина, Джейхуна надевают наручники и ведут в машину. В их доме обыск. Находят паспорта, разную одежду, один милиционер говорит: «О Аллах! 17 паспортов, что это за люди? Надо их пробить по базе данных». Олима из машины кричит им: «Вы не знаете, с кем связались! Вы имеете дело с доктором Менгеле! Он вам покажет, кто здесь власть! Вы все — муравьи! Ничтожества! Мы работаем на правительство!»
Их заталкивают в патрульную машину, награждая пинками. Народ видит это и одобряет, кричит: «Вы мерзавцы и подонки!»

6.1.7. Здание милиции. Сразу по четыре следователя в каждом из трех кабинетов допрашивают Олиму, Фируддина и Джейхуна. Их избивают, так как они не хотят отвечать. Олима говорит: Вы не знаете, кто стоит за всем этим, вам лучше не знать. Этот хирург - «доктор Менгеле», он известен под этой кличкой. Настоящего имени мы не знаем. Фирму по отправке людей за границу мы основали с мужем по указу людей с Аппарата президента. Вся цепочка по доставке органов организована большими людьми. Вы увидите, нас скоро освободят, а вам кренделей навешают».
Допрос Фируддина в другом кабинете. Он признается, что с Олимой и сыном освежовывали трупы. «Мясо я относил в институт, в студенческую столовую. Но всегда не мог — это вызвало бы подозрение. Поэтому сдавали еще в кафе, рестораны, в шашлычные, местные столовые, или раздавал соседям как благотворительность. Продавал дешевле, чем свинина,» - признавался он. Следователи едва не блевались от таких признаний. Фируддин спокойно смотрел на них и рассказывал, каким ножом он соскребал мясо с ног человека, и почему было трудно вырезать пятку.
Допрос Джейхуна. Парень сознается, что выносил и закапывал останки расчлененных людей. «Иногда я жарил себе человечину. Знаете, очень вкусно. Нет ничего нежнее, чем мясо ребенка», - говорил он, уходя в приятные воспоминания. На него с ненавистью смотрели следователи.

6.1.8. Полдень. Подгоняют эскаватор к пустырю, машина начинает копать. Жителям ближайших домов запрещают выходить, территория оцеплена. Из ковша выпадает земля и кости. Джейхун в наручниках и показывает милиционерам, где закапывал трупы, на его лице улыбка. Эскватор копает и копает и извлекает множество костей. Милиционеры в ужасе. Джейхун смеется, и получает удар в зубы. Кто-то из-за спины милиционеров фотографирует раскопки и направляет фото в Интернет.

6.1.9. Допрос Махбубы и родственников Рустама Арипова. Они рассказывают, что Олима Караева обещала отправить Рустама и его семью в Канаду, взяла огромные деньги. «Она не пускала нас к ним, говорила про какие-то прививки, карантин», - плакала Махбуба. Следователит записывают ее рассказ.
Потом показывают одежду, что нашли в доме Караевых. Родители Рустама и Махбуба узнают вещи: «Да, это платье мы покупали внучке... Это штаны нашего внука...»
Мать обводит взглядом следователей и спрашивает:
- Где мой сын Рустам? Почему вы ничего про него не говорите? Что случилось с нашими внуками?
Следователи переглядываются и говорят: «Мы пока не знаем. Идет следствие».

6.1.10. Проходит допрос Олимы Она не боится и насмешливо рассказывает: «А чего вы хотите? Жертвы сами приходили ко мне. У меня полторы тысячи человек подали заявку уехать из Узбекистана в Европу или Америку. Конечно, никуда я отправить не могла. Но я создала первичную фирму, чтобы отправлять части их тел, ха-ха-ха. Так что я не врала им, ха-ха-ха», - хохочет Олима. Следователь, задающий вопросы, сжимает руки, с трудом удерживая себя не избить подследственную.
Другой следователь вносит ее показания в компьютер. Третий помечает что-то в блокнот. Четвертый выходит из кабинета для доклада другим, им нужно координировать шаги, выяснятьУ всех у них на лице написана ненависть и презрение к задержанным.

6.1.11. Кабинет начальника милиции. Оперативники — сотрудники угро - стоят перед ним и докладывают: «Нашли в доме Караевых 17 паспортов, сейчас ищем их хозяев. Нашли семьи трех человек, они говорят, что их мужья и сын отправились в Россию на заработки, их отправила Олима, но связи с ними потеряны. Вначале присылали какие-то открытки, мол, все хорошо у них, но эти открытки забрала сама Олима Караева».
Начальник напряженно стучит пальцем по столу: «Может, открытки фальшивые? Иначе зачем Олиме их забирать? Если там штамп, обратный адрес, то можно сделать запрос в МВД России. Эти люди пересекали же границу, где-то зарегистрировались».
Один сотрудник угро кивает: «Мне кажется, эти письма — пустышки. Пограничники нам сообщили, что эти люди не пересекали границу, значит, они остались в Узбекистане».
Второй сотрудник отчитывается: «Мы вышли на местную мафию, они говорят, что с Караевыми дело никогда не имели, и людей от нее за границу по нелегальным тропам не переправляли. О «мясном бизнесе» Олимы и Фируддина никогда не слышали».
Третий оперативник говорит: «М ы продолжаем обыск квартиры. Но на пустыре нашли фрагменты 24 человек. Все предоставлено для судебно-медицинской экспертизы».
Начальник отмечает это в блокнот, после говорит: «Придется делать ДНК-тесты и проверять, кто из них кто. Возможно, без помощи Ташкента не обойтись. Слишком резонансное дело».
Оперативники добавляют еще информацию: «Есть еще кое-что. Олима и Фируддин Караевы говорят, что операцию делали три врача. Двое из них — хирурги Бухарского медицинского института, а вот третьего, главного, они не знают. Он приезжает откуда-то с региона, или из Самарканда, или из Ташкента. Очень властная и жестокая личность. Его кличка - «доктор Менгеле».
- Странное имя... Иностранец что ли? - недоумевает начальник. - Испанец? Или француз?
- Так называли нацистского врача, что резал людей в концлагерях. Имя говорит само за себя. Но Караевы говорят, что по виду он узбек или казах... азиат, одним словом. Олима заявила, мол, за ним стоят серьезные люди, и Караевы его боялись. Они, кстати, боятся его больше, чем нас, чем закон или суд».
Начальник хмурится: «Так, так... Пробейте Менгеле по МВД, пускай в Ташкенте и Самарканде прощупают такого хирурга, может, кто-то знает. Сними отпечатки пальцы в этом подвале, может, есть и Менгеле, вдруг всплывет по картотеке...»
Оперативники отрицательно качают головами: «Нет, шеф, снимали, нет там его отпечатков. Этот гад только в перчатках работал и с собой перчатки забрал. Мы нашли тех двух врачей, что ассистировали Менгеле раньше, они говорят, что он работает в правительственной поликлинике, в Ташкенте... Типа, что он лечащий врач Ислама Каримова...»
У начальника лицо перекашивается от негодования:
- Чего, чего? Врут, гады, хотят замарать нашего хазрата, втянуть его в эту грязную историю!.. Ладно, какое ваше общее впечатление, что это было? Просто мясоеды?»
Оперативники уверенно отвечают: «Нет, там целая цепочка прорисовывается. Это бизнес, а не маньякальное действие. Вырезали органы у людей на трансплантацию, вывозили через Бухарский аэропорт в Москву. Иногда отправляли людей, там их встречали и тихо умертвляли, вырезая органы. Такая вот первичная информация».

6.1.12. В Бухаре переполох. Родители бегут в детские сады и забирают детей. Школы закрываются, учителя гонят подростков по домам. Ходят слухи, что в Бухаре действует банда-каннибалов. Описывают жуткие сцены. Сотрудники Санэпидемстанции ходят по кафе и ресторанам, проверяют мясные изделия, счета-фактуры, откуда мясо было доставлено, кто поставщик. Повара трясутся от страха, ведь некоторые покупали мясо у Фируддина, в чем и признаются.

6.1.13. Кабинет милиции. Начальник ходит по помещению, сотрудники молча смотрят на него; он говорит: «Черт. Придется передавать дело через Интерпол, или напрямую в российское МВД. Это транснациональная преступная организация. Возможно, Бухара не единственная точка, есть еще такое где-то по Узбекистану, или в других республиках. Придется все согласовывать с министром Алматовым — это его уровень. Мы сделаем только то, что в наших возможностях!»
Оперативники интересуются: «Так что нам делать, шеф?»
Начальник приказывает: «Езжайте в аэропорт, протрясите всес цепочки, как органы могли транспортировать в самолет минуя пограничный, таможенный и милицейский контроль! Что еще у вас?» - он замечает. Что один из сотрудников угро хочет что-то сказать.
Оперативник отвечает: «Мы нашли в сейфе Фируддина 20 дипломов Бухарского института пищевой промышленности. С печатями и подписями. Но имен нет — надо только вписать их».
Начальник смотрит на него и задумчиво произносит: «Так, так... Торговали дипломами?»
Тот кивает в ответ: «Скорее всего, так. Я слышал, что в институте большая коррупция. У меня племянник там учился, говорит любой предмет только через взятку проходил. Фируддин, я так предполагаю, продавал дипломы. Хороший бизнес, если учитывать, что каждый диплом стоит не менее 5 тысяч долларов».
Начальник говорит: «Это возьмите в отдельное производство. Направляйтесь в институт, поговорите с ректором. Такие дела не могут проходить без ведома вышего руководства института. Там коррупция!»
Оперативники едут в институт.

6.1.14. Джейхун нервничает на стуле, смотрит на часы.
- Ты чего? - спрашивает следователь, заметив нервозное состояние задержанного.
Джейхун чуть не плачет: «Я хочу заняться онанизмом. Иначе мне станет плохо. Выйдите из комнаты. Я не могу при вас это делать!»
Следователи ошарашенно переваривают эту информацию, а один говорит: «Потерпишь. В тюрьме у тебя будет полный простор для этого. Там тебе даже помогать сокамерники станут».

6.1.15. Территория Бухарского института пищевой промышленности. 9-этажное здание. Оперативники поднимаются на последний этаж, к ректору. Секретарша героически загораживает им путь и сердито спрашивает: «Стоп! Стоп! Туда нельзя! Вы кто такие?»
Оперативники отвечают, доставая удостоверения: «Мы сотрудники внутренних дел, уголовный розыск. У нас есть вопросы к ректору».
Секретарша расстерянно говорит: «Да, я сейчас спрошу у шефа», - и она по селектору звонит ректору и сообщает о визите трех сотрудников МВД.
Ректор в это время смотрит порнофильм на экране компьютера, бледнеет, его трясет. Он подскакивает к двери и запирает на ключ. Сотрудники это замечают, подбегают к двери и начинают стучать: «Откройте, все равно не убежите! Сдавайтесь. Лучше не шутите с нами!»
Секретарша кричит от страха и падает в обморок. Оперативники начинают ломать дверь. Ректор дрожит, сопли текут по лицу, он снимает туфли, носки, открывает окно и выбрасывается с девятого этажа с криком: «Я не виноват!»
Оперативники спускаются вниз. Ректор лежит в луже крови, разбитый, на парадной лестнице, рядом с огромным баннером, где Ислам Каримов в окружении студентов. От трупа разбегаются в ужасе студенты и преподаватели.

6.1.16. Начальнику милиции докладывают о самоубийстве ректора. Тот ругается. Потом говорит по телефону: «Все равно, допросите деканов, студентов, отдел кадров, архив. Узнайте, поечему неучтены эти бланки дипломов, кто их выдавал? Если украдены, то почему не сообщили?»
Оперативник отвечает: «Хорошо. Так и сделаем».
Во двор института въезжают машины «скорой помощи», прибывает группа милиции, оцепливают место происшествия, труп ректора прикрывают какой-то тканью.

6.1.17. Другая группа оперативников едет в аэропорт, чтобы допросить начальника аэропорта и всех служб. С ними отказываются разговаривать, и оперативникам приходится надевать на них наручники и доставлять в СИЗО. Директор аэропорта усмехается: «Ну-ну, вы все равно нас отпустите. Вы не знаете, с кем связались...» - и, смеясь, идет в милицейскую машину.
Набирается большая группа задержанных. В городе нарастают слухи. Живущие рядом с аэропортом звонят к знакомым и сообщают, что была перестрелка, убили десяток сотрудников, в самолете террористы, оказывается, требовали освободить семью Караевых и прочие глупости. Но жители верят всему.
Об этом докладывают хокиму города. Тот злится и просит через телевидение успокоить горожан.

6.1.18. Ташкент. Министр МВД Закир Алматов в своем кабинете рассматривает немецкий порножурнал, он усмехается и говорит: «Какой срам! Какой ужас! Хотя... хотя... это любопытно!» - он листает страницы и цокает языком.
Тут раздается звонок. Правительственная связь. Он поднимает трубку: «Алматов у телефона!»
И слышит голос Мистера Х: «Закир, ты знаешь, что сейчас в Бухаре?» - голос его напряжен, злой.
Алматов, продолжая листать журнал и задерживая взгляд на толстой модели, произносит: «Людоеды? Доложили... Да, там темная история. Надо запрос по линии Интерпола давать».
Мистер Х сердито его перебивает: «Да. Это наши люди, наша сеть. Но твои милиционеры перестарались. Нарушилась вся цепочка. Под угрозой наш бизнес. Ненужный интерес прессы. В интернете пошли слухи... Ты понимаешь, что творишь?»
Алматов вздрагитвает, отбрасывает журнал и напряженно спрашивает: «Об этом уже известно хазрату. Требует, чтобы результаты следствия положили ему на стол. Я ничего не могу сделать».
Мистер Х насмешливо: «Самое главное, как говорил один советский прокурор, в рамках расследования не выйти на себя. Отзывай свой уголовный розыск! Я знаю, они раскопают многое и то, что не должны знать. Дело передается прокуратуре. А там проведут как надо. Со Светланой Артыковой я уже договорился!»
Алматов мотает головой: «Э-э-э... Как так? А если хазрат узнает? Что я ему скажу? Я не намерен лгать ему!»
Мистер Х злится и слышно, как он топнул ногой в своем кабинете: «Слушай, дурень! Он итак в курсе всего. В свое время именно от него было получено разрешение — а ты думал, что без его ведома такое возможно проделать в стране? Там его хирург работает — доктор Менгеле, слыхал? Кличка такая у него, настоящее имя другое. А ты думаешь, почему так столько лет все проходило без проблем? Хазрату отстегивали процент. Ты знаешь, что для него нет понятия «лишние деньги». Он такой же как мы, знает цену деньгам. Органы вырезались из его врагов — политических заключенных, верующих, и это ему нравилось. Он один раз сказал, что хоть их тела приносят пользу родине. Сейчас главное, чтобы международная общественность не всполошилась. Надо заткнуть рты журналистам и правозащитникам!»
Алматов чешет лоб: «Я знаю, я помню эти слова, он сказал их еще...»
Мистер Х перебивает его: «И помни, однажды доктор Менгеле может придти и к тебе, если ты не будешь служить как надо! Это ангел Смерти!»
Алматов, вздрогнув, произносит: «И это я понимаю», - и ложит трубку на место. Его трясет. Он достает из шкафа водку и пьет. Лицо красное, пылает гневом.

6.1.19. Идет допрос Фируддина. В кабинете двое следователей. В это время входят женщина и двое в гражданском, за ними стоят автоматчики Национальной гвардии.
Женщина представляется, говорит резким высоким голосом: «Я заместитель генерального прокурора Узбекистана Светлана Артыкова.
Первый следователь морщится: «Где вы, госпожа Артыкова, там всегда неприятности», - и он смело плюется на пол. Артыкова насмешливо смотрит на него и говорит: «Все, вы свою работу сделали. Теперь ими займутся другие инстанции. Дело передается нам!»
Второй следователь возмущается: «Как так? Это мы же раскрыли преступление! И нам доводить до конца!»
Артыкова пальцем стучит по столу, призывая ко вниманию: «Мало ли что вы раскрыли. Вам и раскрывать это нельзя было. А раз полезли в это дело, то теперь заткните рты. Дело передается Генеральной прокуратуре. А у вас масштабы маленькие. Все цепочки переберут прокурорщики. А вам молчать про все это! Вот документ о неразглашении, подпишите!»
Первый следователь делает шаг назад и прячет руки за спину: «Нет, не буду»
Артыкова усмехается: «Я сорву с тебя погоны — ты этого хочешь?»
Следователи молчат, переглядываются, потом подписывают бумаги. Артыкова и ее спутники уводят Фируддина. В машину сажают вначале его, потом Олиму и Джейхуна, увозят в неизвестном направлении. Оставшиеся сотрудники Национальной гвардии у следователей забирают все бумаги. Местные милиционеры злобно плюются им вслед. Они понимают, что дело хотят скрыть от общественности.
Первый следователь шипит: «Падальщики! Как я ненавижу прокуроров!» - и он звонит начальству, чтобы доложить о вторжении Артыковой.
Начальник усталым голосом: «Да, я знаю, мне уже позвонили из Ташкента, сказали, что мы взяли неправильный курс расследования. Теперь все решается в других инстанциях. Извините, ребята, но выше головы я не перепрыгну!»

6.1.20. Врачебный кабинет. Доктор Менгеле, хирург, осматривает Ислама Каримова, сидящего по пояс голым, и говорит: «Ну, друг мой, болезни старости, такие же как и у меня. Но вот печенка — она уже разрушается. Пьешь много водки. Нельзя так, друг мой...»
Каримов сердито произносит: «Пил и буду пить! Это снимает стресс. Ты же знаешь, сколько мерзавцев вокруг меня. Только пинками можно заставить работать! И врагов много. Всегда в нервах, всегда напряжен, отовсюду жду удара в спину. Жду табакерку!»
- Чего? - не понимает Менгеле.
- Русского императора Павла убили золотой табакеркой, это был дворцовый переворот, - поясняет Каримов. - Я всегда жду такого подлого удара. Понимаю, что меня окружают одни мерзавцы. Хотя только мерзавцы и могут поддерживать меня в этой стране. Иначе давно на кол посадили бы».
Менгеле насмешливо спрашивает: «И я мерзавец, хазрат?»
Каримов спокойно: «И ты мерзавец - я уж тебя знаю с детства. Да и я сам не цветок ангельский... Так что, мне пить нельзя?»
Менгеле задумчиво говорит: «Сможно, но ограничено. Сейчас это не страшно. Медицина делает чудеса. Можно трансплантировать новую печень. Я сам проведу операцию. Благо рука набита!»
Каримов, улыбаясь: «Я знаю. И поэтому дал разрешение тебе на все эти дела. Но работай аккуратно. А то с последней историей вышел скандал!»
Менгеле расстроенно разводит руками: «Это не моя вина. Это идиоты Караевы. И церберы Алматова перестарались, чуть на меня не вышли. Так что я у Алматова отрежу печень и пересажу вам».
Каримов смеется: «Нет, не нужна мне печень этого старого дурака. Найдешь мне молодого, с него и срежешь орган для меня».
Менгеле, делая поклон, говорит: «Ну, как скажешь мой друг».
Каримов, морщась, потому что голова с головным убором утыкается ему в нос: «Ты всегда ходишь в этой тюбетейке — спишь с ней что ли? Я ее постоянно виджу лет двадцать, если не больше».
Менгеле виноватым голосом: «Это особая тюбетейка — она досталась мне от первого пациента... жертвы, так сказать. Я режу в ней людей, хожу на свадьбы, трахаюсь тоже в тюбетейке — она придает мне силы...»
- С девочками балуешь? - интересуется президент. - Все на молоденьких тянет?
- Есть грех, мой друг, - скромно потупив глаза, отвечает Менгеле. Он не может признаться, что некрофил и ему нравятся мертвые женщины. Поэтому большую часть времени он проводит в морге.
Каримов смеется, надевает рубашку, пиджак и выходит из кабинета.

6.1.21. Психиатрическая клиника. Сидят в кабинете Джамшид Каримов и женщина-главврач.
Джамшид мрачно смотрит на главврача и произносит: «Я знаю, что дядя меня не выпустит. Он хочет, чтобы я сдох здесь, сойдя с ума».
Главврач пытается его успокоить: «Почему? Он изменит свое мнение. Он же добрый и справедливый, Герой нации. Наш хазрат всегда справедлив к людям!»
В ответ Джамшид долго смеется. Главврач смотрит на него с сочувствием, и ждет, когда пациент успокоится. Наконец Джамшид говорит: «Он никогда не меняет свое мнение. Он жестокий и циничный человек. Он избивал свою первую жену Наталью Петровну, бил головой об стену, а его маленький сын Петр все это видел и в страхе прятался под кроватью. А так он готов сам пытать — в душе он палач».
Главврач испуганно кричит: «Ой, не говорите такое! Что за ужасы я слышу?»
Джамшид усмехается: «Почему? Вы кого боитесь? Никого здесь нет. Я же, по вашему, шизофреник. Так слушайте мою исповедь. Ислам Каримов в детстве переболел энцифалитом, поэтому у него психика не устойчивая. Он жестокий и бессердечный. Мне отец рассказывал, что Ислам стрелял из рогатки по воробьям, а также ловил кошек и душил их проволокой, часто вешал. Он рос садистом. У него был друг, такой же маньяк. Он не душил, а резал ножом животных. Вначале лягушек и змей, потом собак. Просто любопытно ему было, что у животных внутри. Патологически любитель потрошить. Потом он стал врачем, хирургом. Я его имени не знаю, но отец его называл доктор Менгеле...»
Главврач недоуменно переспрашивает: «Э-э, Менгеле?»
Джамшид дает историческую справку: «Был такой нацистский врач Йозеф Менгеле, резал заключенных в концлагере Освенцим, маньяк и садист, проделывал ужасные опыты над людьми. Так вот, этот друг Каримова, говорят, из такой же серии. Потрошит людей...»
Главврач уже испуганно шепчет: «Я слышала о нем. Он главный хирург вашего дядюшки. Носит всегда засаленную тюбетейку! Приезжал раньше к нам, забирал пациентов. Больше мы их не видели. Но я не вправе спрашивать, где они. Он всегда рассматривал анкеты наших пациентов, искал исключительно здоровых».
Джамшид кивает: «Можете быть уверенными, он их резал. Кто будет спрашивать, где тот или этот псих? Умер? Ну, и хрен с ним... Люди бесследно исчезают. Потому что дядюшка не любит говорунов или тех, кто не согласен с ним. Меня упрятал сюда, и я знаю, что я буду здесь до моей смерти... или его смерти. А потом, я же не в простом отделении. Здесь сидят убийцы и наркоманы, тех, кому вы выдаете заключение на вменяемость на момент совершения преступления. Меня специально посадили сюда, чтобы унизить и показать, что для дяди Ислама — я враг... Я не удивлюсь, если Менгеле придет за мной...»

6.1.22. Морг городской больницы. Ночь. Ярко светит луна. Но в морге жуткая тишина, плохое освещение. Доктор Менгеле обходит столы, на которых покоятся свежие трупы. Находит женщину. Он берет бумаги у стола и читает: «Избита супругом арматурой... переломаны ноги, ребра...» Потом рассматривает труп и говорит: «Разве можно так поступать с такой красавицей? У тебя муж был идиот, садист какой-то... не то что я... Я совсем другой...»
Менгеле раздевается до гола и лезет на стол, целует мертвую женщину: «Хоть на прощанье я порадую тебя мужской теплотой, настоящей любовью, дам то, что не дал тебе твой муж» - и начинает совокупляться. С его головы падает тюбетейка. Со стороны это жуткое зрелище.

6.1.23. Здание прокуратуры. Олима Караева находится в кабинете, испуганно оглядывается. Рядом стоят прокурор Светлана Артыкова и Мистер Х, которые с презрением рассматривают ее.
Мистер Х сердито говорит, ходя вокруг нее: «Ты, Олима, с Фируддином создала нам кучу проблем! Вы оба подставили многих! Особенно доктора Менгеля! Теперь вся цепочка сломана, нам нужно разрабатывать новые маршруты, новые схемы! Ты понимашь, что натворила?»
Олима задыхается от страха, но выдавливает из себя: «Это ошибка сына Джейхуна! Он у нас аутист, поэтому допускает ошибки! Нельзя винить во всем моего мальчика...»
Артыкова злобно усмехается. А Мистер Х хлопает в ладоши от ярости: «Это ваша общая ошибка: твоя, мужа и сына! Но нам нужно выходить из трудной ситуации. Пресса обо всем рассказала! Весь мир знает о каннибализме и догадывается о нелегальном рынке человеческих органов! Хазрат в гневе, он очень-очень недоволен событиями в Бухаре! Вы ударили по его престижу! Об Узбекистане итак в мире отзываются нелестно, а теперь вообще мы рейтингах ниже плинтуса!»
Олима расстерянно произносит: «Так что мне делать? Я готова приложить все усилия, чтобы исправить ситуацию. Но как?»
В разговор вступает Артыкова: «Сейчас ваша семья и другие рассматриваются как Организованное преступное сообщество — это тяжкая форма преступления. По цепочке вытянуть следует остальных, а нам этого не нужно; пострадают десятки, а то и сотня людей, всех, кто увязан в этом бизнесе в Узбекистане, России, на Западе, в Индии. Надо выходить из этой ситуации. Итак... Ты возьмешь всю вину на себя. Убийство семьи Ариповых — это ты сделала из-за мести. Никаких докторов не было. Никаких органов для трансплантации. Никаких посредников! Никакой транспортировки в Москву! Ты получишь 18 лет тюрьмы, но проведешь их неплохо. Во всяком случае, будет комфорт, пускай и не курортный».
У Олимы глаза лезут на лоб, но она молчит.
Мистер Х поддерживает Артыкову: «Откажешься, тебя прямо в СИЗО зарежут. Согласишься, а потом начнешь на суде говорить другое — прямо в автозаке менты дубанками тебя в фарш исколотят. Или судья Закир Исаев приговорит тебя к расстрелу. Он уже приговорил у виртухая Эшмата одного молодого заключенного, тот отказывался брать вину на себя, в итоге расстреляли — и все концы в воду! Понятно?»
Гулко проглотив слюну, Олима выдыхает: «Понятно. Я согласна. А как же муж и сын?»
Артыкова листает бумаги и говорит: «Твоего мужа Фируддина мы осудим по другим статьям — мошенничество, подлог документов. У него нашли пустые бланки дипломов. Никакого участия в твоей расправе с Рустамом он не участвовал. Оформил следствие так, что его вообще не было в Бухаре на момент убийства и про поездку в Канаду ничего не знал. Сына Джейхуна уже отправили на психиатрическую экспертизу. Ему лучше там оставаться, чем сесть в тюрьму. Иначе твоего сына сами уголовники убьют. Людоедов там не любят. А никто защиту ему не даст. Спасение лишь в психушке!»
Олима кивает: «Хорошо. Лучше будет так!»
Мистер Х улыбается. Артыкова делает отметку в бумагах.

6.1.24. Оставшись одни, Мистер Х и прокурор Светлана Артыкова ведут уже более отвлеченный раговор. Мистер Х пьет вино, а Артыкова наливает сама себе водку в стакан. Смотря на нее, мужчина говорит: «Светлана, вы всегда в форме прокурорского сотрудника, ни разу не видел вас в гражданском... Даже не могу вас представить в сарафане или даже в купальнике... Или вообще голой...»
- А я разве не сексуальна в этой одежде? - кокетливо спришивает Артыкова, делая глоток и закусывая копченной колбасой. - Форма подчеркивает мою фигуру.
Мистер Х скалит зубы: «Прокурорская одежда вызывает страх у народа».
Светлана смеется: «Вот поэтому и не снимаю униформу. Мне нравится видеть страх в глазах людей, их покорность, как они заискивают перед мною, стараются угодить мне. Там где страх — там моя власть и сила. А где власть и сила — там деньги! Форма прокурора — это моя мечта и она сбылась! Меня боится даже судья Закир Исаев, даже министр внутренних дел Алматов!»
Мистер Х задумчиво пьет вино. Потом произносит: «Вы больше всего любите деньги...»
- А кто их не любит? - усмехается Артыкова. - Вы готовы отказаться от тех миллионов, что платит нам хазрат за наши дела? Я понимаю, что порой иду против совести и законов, но ведь хазрат все делает для высших ценностей, ради нашего государства. Законы не совершенны, но Ислам Каримов — велик! Он берет на себя всю полноту ответственности, он герой, наш искупитель. Так что приговаривая к смерти невиновного, ни я, ни судья не несем ответственности — за это отвечает хазрат... Потому что так надо! Это в интересах государства!
И вдруг Мистер Х произносит:
- Я вспоминаю, как приговорили к смерти Улугбека Ешева... парень был невиновен, но получил пулю в затылок... Для его родных — это трагедия.
Артыкова усмехается: «Это его была судьба! Не там оказался и не в то время. Значит, так было нужно хазрату! К тому же мы закончили его никчемное существование! На одного босяка стало меньше — вам то что жалеть? Вы жалеете раздавленного таракана? Или зарезанную собаку? А что касается его родных... Да, я знаю его мать Башорат Ешеву. Она вдруг стала правозащитницей. Ну... Надо на нее смотреть с высока. Это безграмотная и нищая женщина, она умрет когда-нибудь на мусорной свалке как бомжиха, и ее остальные дети тоже последуют за матерью... Такова судьба плебса».
Мистер Х допивает вино и ставит на стол бокал, потом смотрит на портет Каримова на стене и вдруг интересуется: «А насколько вы верны Каримову? Как далеко можете пойти ради него?»
Тут Артыкова бледнеет от гнева: «Не пытайтесь проверять меня! Я знаю, что вы человек не простой и просто так не спрашивайте! Но я вам скажу: хазрат для меня выше чем отец, он мой бог! Ради него я пойду на все! Потому что он дал мне тоже все, что я хотела!»
- Другого я и не ждал услышать от вас, дорогая Светлана, - улыбается Мистер Х.

Часть 6.2. Улугбек Ешев
6.2.1. Башорат на работе, работает на телефонной станции. Достает из сумки фотографию Улугбека, смотрит и утирает слезы. Она шепчет: «Я вытащу тебя, сынок. Я не брошу тебя».
Затем во время перерыва пишет письма в «Амнестик Интернешнл» и «Хьюман вотч райтс». Пишет медленно, неграмотно, но уверена, что люди, прочитавшее текст, поймут ее. Женщина верит в силу международных организаций и что с ними возможно спасти сына.
Потом идет в Центр по правам человека. Находящийся в кабинете директор Акмаль Саидов кричит секретарше: «Мне надоела эта Башорат Ешева! Сколько можно? Ее сын сидит за организованное убийство! Он маньяк. У него нет никаких прав! Не впускайте ее ко мне! Хватит!» - его трясет то ли от страха встретиться с Башорат, то ли от воспоминаний, как избивал его Ислам Каримов.
Секретарша выходит в приемную и говорит Башорат: «Извините, но доктор Саидов занят. Он готовится к поездке в Женеву на заседание Комитета по правам человека! Приходите в следующий раз. Но письмо можете оставить здесь, я передам шефу!»

6.2.2. Андижан, 2005 год. Жители города протестуют против несправедливого суда над группой верущих и бизнесменов. Толпа идет к тюрьме, освобождает заключенных. Кричат: «Аллах акбар! Свободу верующим!» Милиция разбегается, некоторые горожане заходят в отдел РУВД и забирают оружие. Надев женское платье, пробирается по улочкам судья Закир Исаев и прячется на кладбище. Он боится за процесс, где рассматривались фальсифицированные материалы следствия. Исаев начинает понимать, что его могут чертвертовать за несправедливые приговоры. «О хазрат, где ты? Спаси меня, твоего раба!» - шепчет он, лежа между могилами.
Люди собираются в центре города, митингуют. Слышны крики: «Пускай русский президент Владимир Путин будет посредником! Мы хотим мира! Мы устали от коррупции и насилия! Хватит!»
Приезжают журналисты, спрашивают у одного гражданина: «В чем причина недовольства?»
Мужчина отвечает: «Арестовали наших братьев. Это предприниматели. Они не хотели давать взятки СНБ и милиции, и в итоге те арестовали их за религиозные взгляды. Хотели тайно осудить, нас не допустили в зал суда. Приехал судья Закир Исаев, он судил нечестно, приговорил к длительным срокам! Мы возмутились, пошли освобождать братьев!»
Журналист задает следующий вопрос: «Что вы хотите?»
Мужчина сердито говорит: «Мы хотим, чтобы приехал наш президент и навел порядок! Чтобы наказал взяточников в СНБ и МВД. Нам нужны честные милиционеры, а не хапуги. Мы обычные люди — ремесленники, крестьяне, учителя. Мы хотим жить с Аллахом — честно и справедливо. И чтобы судьи были справедливыми! Чтобы хокимы не воровали и не отнимали наш мастерские, хлебные цеха, столовые, детские сады, чтобы мечети не опечатывали и мы могли молится спокойно. Чтобы разрешали носить бороду. Мы не ваххабиты, мы просто мирные мусульмане».

6.2.3. Местное население организует патрули из числа граждан, чтобы обеспечивать порядок в городе. Милиция переоделось в гражданское, никак себя не проявляет. Несколько человек ведут за руки избитого милиционера в униформе. На него плюются женщины, слышны крики: «Взяточник! Вымогатель!» Горит здание областного управления СНБ. Это самое ненавидимое андижанцами учреждение.

6.2.4. Резиденция Ок Сарай. Кабинет президента. Закир Алматов и Рустам Иноятов стоят и докладывают Исламу Каримову, сидящему в напряжении за столом: «В Андижане восстание. Горожане захватили тюрьму и освободили заключенных. Эти заключенные — религиозники, все поддерживают афганский «Талибан» и радикальные исламские течения. Они хотели организовать покушение на вашу жизнь, хазрат. Местные судьи отказывались судить этих мерзавцев, боясь мести, и поэтому мы отправили туда Закира Исаева, но он пропал. Может, его убили!»
Министр обороны, который находится здесь же, молчит. Стоящий позади них Мистер Х сложил руки и хмуро рассматривает чиновников из силового блока. Он знает, что все они — трусы и лицемеры. Военная форма и награды не скрывают их реальную сущность.
Каримов вскакивает из-за стола, топчет ногами и орёт: «Закир Исаев — мой любимый судья! За его смерть все ответят смертью! За бунт против меня — родственники восставших ответят тюрьмой! Послать туда милицию, спецназ и войска. Найти мне Исаева — живым или мертвым! Лучше живым...»
Стоящий министр обороны робко говорит: «Хазрат, армия не занимается подавлением бунта! Мы предназначены для борьбы с внешним врагом! Андижанцы — это же наши граждане! Как солдаты будут стрелять в своих? Я не могу отдать такой приказ...»
Лицо у президента становится каменным. Он подходит к министру и бьет его в живот: «Ты, мерзавец, ослушаться меня, Верховного Главнокомандующего, вздумал? За неподчинение полагается смертная казнь! Я сам тебя расстреляю!» — и он достает пистолет и целится в министра обороны. Мистер Х хлопает в ладоши, одобряя решение президента.
Министр бледнеет, капли пота текут по его шее, мундир быстро темнеет от влаги. Каримов, держа пистолет у его лба, спрашивает: «Так что? Подчиняешься? Или мне лучше выстрелить? Вышибу мозги! Хотя и мозгов у тебя нет!»
Министр падает на колени и судорожно произносит: «Да, да, хазрат, я направлю танки и вертолеты в Андижан, поднимаю пехоту! Мы будем штурмовать Андижан как вражескую крепость!»
Каримов направляет пистолет в министра внутренних дел Алматова: «А ты как? Тоже смалодушничаешь? Откажешься защищать своего хазрата? Тоже передёшь на сторону бунтовщиков?»
Алматов, стараясь выглядеть спокойным, отвечает: «Я выполню любой ваш приказ, хазрат! Я ваш верный и преданный пёс!»
Глава национальной безопасности Иноятов, не ожидая вопроса, говорит: «Мои службы давно наготове — осталось отдать приказ на расстрел! Мы не боимся ответственности и крови. Мы защищаем государство!»
Каримов, довольный ответом, говорит всем: «Закрыть города! Никого не выпускать из Ташкента, и никого не впускать! А андижанцев наказать! Жестоко! Чтоб другим неповадно было!»

6.2.5. Ташкент. Дом. Башорат Ешева говорит сыну Отабеку: «Я поеду в тюрьму. Потребую встречу с Улугбеком. Я устала от вранья. Я хочу его видеть!»
Отабек помогает ей собрать сумку и говорит: «Мама, будьте осторожны... Может, я с вами поеду?»
- Нет, сынок, оставайся дома. На тебе ответственность за Шахло и за дом, будь мужчиной, - произносит Башорат.
Башорат едет на троллейбусе на другую сторону Ташкента, где находится автобусная станция. Но там ей сотрудники станции говорят: «Все рейсы отменены. Запрещен выезд из города. Говорят, в Андижане бунт, радикалы захватили власть, режут несогласных, повесили судью Закира Исаева. Город оцеплен милицией и войсками. Везде проверки документов. Нам пришло уведомление, что автобусное сообщение запрещено!»
Башорат в удивлении говорит: «Но мне нужно в тюрьму, проведать сына. Андижан совершенно в другом направлении. Я не еду в Андижан!»
Сотрудница станции разводит руками: «Извините, вообще выезд из Ташкента любого автобуса запрещен!»
Тут к Башорат подходит водитель автобуса и шепчет: «Это правда, нам запретили выезжать. Но я могу помочь. Есть один человек, он вывезет вас на своей машине туда, куда вы хотите, но ему надо хорошо заплатить. Он же рискует!»
Башорат достает последние деньги, протягивает мужчине: «Хорошо, я заплачу, это все, что у меня есть. Я не богатая женщина, но мне надо проведать сына!»
Водитель смотрит с сомнение на несколько купюр, потом кивает: «Ладно, может, согласится. Сейчас позову его... Или лучше идемте вместе туда, здесь много шпионов...»

6.2.6. Глухой переулок. Башорат договаривается с водителем. Тот соглашается, но говорит, что потом, когда Башорат вернется в Ташкент, она должна будет доплатить. Женщина соглашается. Они садятся в старые «Жигули» и едут по странным улочкам, по оврагу, пустарю, пересекают неглубокую речку, минуют милицейские посты и выезжают на трассу. Водитель давит на газ, чтобы быстрее доставить Башорат к месту назначения. На других дорогах параллельным курсом движутся бронетранспортеры с военными, в небе летают вертолеты.
- К войне готовятся что ли? - недоумевает Башорат.
- Хазрат боится восстания, вот и стягивает к Ташкенту войска, - поясняет водитель. Его лицо мрачное, недовольное. - В Андижане сейчас, наверное, мясорубка. У меня теща оттуда, звонила, говорила, что тревожная обстановкак...

6.2.7. Тюрьма. Башорат хочет зайти внутрь и требует у дежурного встречи с начальником Эшматом. Ему докладывают. Он звереет, орет: «Как она приехала сюда? Ведь Ташкент оцеплен, никого не выпускают? Как сумела выскользнуть?»
Ругаясь, он выходит из здания и кричит Башорат: «Вы что тут делаете? Как сюда приехали? Город нельзя покидать никому! В стране военное положение! Комендантский час!»
Башорат спокойно реагирует на вспышку злости у начальника и отвечает: «Я хочу увидеть сына! Ради него я пройду все кордоны! Вы шлете мне какие-то фальшивые письма! Я хочу поговорить с сыном! Дайте мне встречу!»
Эшмат продолжает брюзжать: «В Андижане на тюрьму совершенно нападение! Выпустили уголовников, среди них фанатики и рецидивисты! Мы сейчас на особом положении! Отменены все встречи! Никаких родных! Никаких адвокатов! Никакого Омбудсмена! Тюрьма на военном положении! К нам сейчас приедут танки! Валите отсюда, пока я вас не арестовал. У нас был уже бунт. Второго я не допущую!»
Башорат плачет: «Но дайте мне взглянуть на сына. Хоть на одну минуту! Мне говорят, что он болеет туберкулезом!»
В ответ Эшмат топает ногой и рукой указывает на выход из здания: «Вон отсюда! Чтоб больше я вас не видел! Прочь!» - и он уходит, не оборачиваясь. Дежурный грубо выталкивает женщину из тюрьмы.
Башорат бредет обратно к автомобилю и плачет. Водитель смотрит на нее грустным взглядом.

6.2.8. Андижан. Тем временем войска окружают город. Танки, бронемашины, вертолеты. Люди стоят на площади, не уходят. Напротив них спецназ, армия. Напряжение растет. Где-то горят дома. Алматов звонит Каримову: «Что делать, хазрат? Люди не расходятся! Требуют, чтобы президент к ним вышел и выслушал их требования!»
Кримов в ответ орет: «Расстрелять! Задавить танками! Никого не жалеть! Эти бунтовщики — вне хзакона!»
Однако Алматов сомневается, он понимает, какие последствия могут быть и поэтому объясняет: «Хазрат, там не все просто. Там женщины, старики и дети! Они стоят прям перед автоматами и просят вас приехать, выслушать их проблемы...»
Эти слова вызывают приступ ярости у Каримова. Он опрокидывает стул и стуча кулаком по столу снова орёт: «Ты оглох что ли, старый олух? Я приказываю: начать атаку! Это не дети и старики — это религиозные фанатики! Они угроза стране! Угроза мне и тебе, баран ты! Если ты откажешься, то я прикажу твоему заместителю расстрелять прям там же!»
- Я исполню ваш приказ! - трясется от страха Алматов и ложит трубку. Потом поднимает глаза на стоящих перед ним офицеров и приказывает: «Хазрат требует не жалеть никого! Вперед! Начинайте штурмовать город! Никого не жалеть!»
Офицеры отдают честь и бегут по своим местам. В небо взмывают вертолеты, груженныеракетами и бомбами. Выступает группа огнеметчиков, которые полыхают струей пламени, испытывая свое оружие.

6.2.9. Мистер Х звонит кому-то и говорит: «Хазрат передал, чтобы доктор Менгеле выехал в Андижан. Там будет полно трупов. Пускай вырезает все, что будет доставлено в морг. Возьмет тех врачей, которые умеют держать язык за зубами. Ничего не бойтесь. Эти трупы никто не проверит, никто ничего не узнает, сами трупы никому ничего не расскажут, хе-хе-хе. Для доктора Менгеле — «зеленый свет» везде и во всём. Доставьте туда контейнеры для органов, тем больше, тем лучше. Из Андижана готовится самолет специально для этого. Рейс на Москву. Там обо всем уже договорено. Деньги переведут через банковский трансферт».
Потом Мистер Х достает из шкафа карибский ром, наливает себе в рюмку, делает глоток и мурлычит песню: «Бесаме, бесаме мучо...» На стеллаже стоит рамка с фотографией Светланы Артыковой в купальнике, и Мистер Х с улыбкой ее рассматривает. Он берет ее в руки и читает на обратной стороне: «Моему дорогому человеку, который через свои очки видит то, что скрывает одежда».
- А без купальника ты была бы шикарнее, - усмехается Мистер Х и возвращает фотографию на место.

6.2.10. Андижан. Толпа горожан стоит напротив шеренг солдат спецназа. Люди кричат: «Братья, мусульмане, будьте с нами! Мы не хотим крови! Мы хотим справедливости! Мы ждем Каримова! Пускай к нам придет наш президент и справедливо решит наши проблемы! Мы доверяем ему! Аллах Акбар!»
Подъехали бронетранспортеры, моторы грозно рычат, клубы выхлопных газов стелятся по улицам, создавая дымовую завесу. Пулеметы нацелились на толпу. Солдаты напряжены, пот льется по их лицам. Командиру передают рацию, и он слышит голос Алматова: «Так, начинайте операцию! Добро от хазрата получено! Патронов и снарядов не жалеть! В плен не брать!»
Командир махает рукой и приказывает солдатам: «Приготовится к стрельбе...»
Вдруг один солдат говорит: «Я не стану стрелять в гражданских! Они безоружны! Там дети, женщины, старики. Меня не для этого готовили! Я давал присягу защищать народ, а не стрелять в него!» - и он демонстративно бросает на землю автомат.
Его поддерживают еще шестеро. Возникает пауза, все ошеломлены, однако понимают, что сейчас перед ними стоит человеческий выбор. У некоторых возникает сомнение, что следует исполнять этот приказ, солдаты переглядываются, надеясь в глазах встретить понимание и солидарность. Однако командир пресекает всякие сомнения и приказывает другим: «Арестовать этих предателей! Доставить их на гаупвахту!»
К солдатам подскакивают спецназовцы, валят на землю, начинают пинать. Те не сопротивляются, чем вызывают у спецназовцев большую злобу. «Что, хотите быть чистенькими? Не пятнать себя кровью? - зляться они. - Мы будем выполнять грязную работу, а вы, типа, непричем? Нет, не будет такого!»

6.2.11. Командир махает рукой и кричит: «Огонь!»
Солдаты начинают стрелять из автоматов. По улицам медленно двинулись бронетранспортеры, из крупнокалиберных пулеметов стреляют по толпе, окнам, за которыми смотрят на улицу любопытные. Стреляют безразборно, на лицах стреляющих кровожадная улыбка, у некоторых текут слюни от удовольствия.
С криком страха и боли люди бросаются бежать. Бронетранспортеры давят колесами раненных и мертвых, размазывая тела по асфальту. Пулеметными очередями разрывают людей на части, отрываются руки, ноги, головы. Солдаты входят в раж, начинают добивать раненных и наступают дальше. Во дворы частных домов бросают гранаты, там взрывы и крики людей. Из огнеметов поливают подъезды, и оттуда выбегают горящие жильцы. Висящий в воздухе вертолет запускает неуправляемые ракеты, которые разносят постройки на площади. В это время через мегафон какой-то военнослужащий говорит: «Граждане Андижана. Сдавайтесь! Не сопротивляйтесь — и вы останетесь живы! Выходите с поднятыми руками! Мы гарантируем вам жизнь! Вы получите денежное вознаграждение, если скажете, кто вас заставляет бунтовать! Покажите нам на предателей и шпионов!»

6.2.12. Некоторые повстанцы имеют оружие, пытаются защитить убегающих, остановить движение солдат. Но снайперы убивают их.
Люди бегут, призывают женщин уводить детей из города. Горят гражданские машины. Вся площадь в трупах. Крики и плач. Бронетранспортеры едут дальше, преследуют убегающих. Солдаты врываются в частные дома и расстреливают там находящихся людей. Даже те, кто поднимают руки и идут навстречу, кричат: «Я безоружный!» - получают пули в головы и в грудь. Никакой жалости со стороны атакующих.
В это время старик поднимает флаг Узбекистана, поджигает его и идет навстречу солдатам и кричит: «Вы убийцы! Что за страна, если стреляет в свой народ? Что за президент, который хочет нашей смерти? Будьте вы все прокляты! Вы ответите перед Аллахом! Горит пусть знамя кровавого государства!»
Пулеметчик на бронетранспортере берет старика на прицел и давит на гашетку. Пули разрывают старика на части, он падает, горящий флаг закрывает его размноженное лицо. Пулеметчик улыбается и ищет другую цель — он видит бегующую женщину с ребенком и стреляет, убивая в тот момент, когда они забегают в открытую калитку дома. «Одним ваххабитом меньше», - шепчет пулеметчик.

6.2.13. Ташкент, резиденция президента. Каримов читает сводку событий от военных. По телевизору показывают какой-то праздник, играет «Андижанская полька», люди танцуют и поют. В это время в Андижане вертолет, летящий на небольшой высоте, выпускает ракету по бегущим, раздается взрыв, несколько человек разорваны на части, летчики радостно смеются.
Мистер Х, стоящий в палатке вместе с министром МВД Алматовым и председателем госбезопасности Иноятовым, смотрит все это в бинокль и звонит президенту, докладывает обстановку. Каримов орет: «Распотрошить этот город! Чтобы никогда люди больше не молились! Никогда не бунтовали! Навсегда запомнили. Что хазрат — священен, и нельзя перечить закону, то есть мне!»
- Я передам это Алматову и Иноятову, - говорит Мистер Х.

6.2.14. Командир спецназа видит журналистов, снимающих расстрел, и приказывает: «Стреляйте в прессу! Ничего не должно попасть в эфир! Ни одного слова в печать! Принесите мне головы этих журналистов!»
К журналистам бросаются милиционеры. Те видят угрозу и убегают. Им стреляют вслед, но промазывают, лишь одна журналистка, спрятавшись за стеной одного дома, достает маленькую видеокамеру и видит, что она продырявлена пулей. Она же извлекает пулю из аппарата и шепчет: «Меня спасла камера... ох...»
Милиционеры и солдаты ходят по домам, грабят, выносят имущество. Кто сопротивляется — расстреливают. Один солдат выносит большой телевизор, двое других — ковры. Еще группа бежит в один богатый дом, где по их данным, есть много ценного имущества.

6.2.15. Группа спецназа находит судью Закира Исаева на кладбище, который спрятался в склепе и на вертолете вывозят в Ташкент. Исаев дрожит, ему наливают в стакан водку. Он пьет и успокаивается. Его хлопают по плечу и говорят: «У вас теперь будет много работы. Но пока приказано привезти вас в Ташкент. Там ваше спасение и безопасность! Теперь за вами будет охота! Только вы у нас в безопасности!»
Исаев рыдает. Потом его тошнит прямо в кабине вертолета, и солдаты спецназа смеются.

6.2.16. Ташкент, резиденция Ок Сарай. Ислам Каримов слышит доклад Алматова по телефону: «Толпа рассечена, люди бегут к узбекско-кыргызской границе. Как бы проблема не возникла с кыргызским правительством».
Неумолимый и твердый в своей жестокости Каримов приказывает: «Догнать и уничтожить. Отправьте вертолеты, уничтожайте их ракетами! Чтобы никто не смог перейти на территорию соседнего государства! Я не хочу проблем с Бишкеком! Там у власти тоже бунтари, не хочу общаться с ними!»
Алматов берет под козырек: «Будет сделано, хазрат! Но вот еще что... там журналисты! Они итак фотографируют все, что делается в Андижане! Потом предъявят нам в обвинение...»
Каримов разъяренно кричит: «Кто их впустил в город? Как они туда попали, бестолочи! Уничтожить журналистов! Это шпионы!»
Потом он нажимает на кнопки в селекторе и говорит: «Значит так... Взять под контроль прессу и Интернет. Всех журналистов, кто подозрителен или нелоялен власти — посадить, наказать, оштрафовать! Никто не должен поднимать голос против меня! Пусть всем это станет уроком! Кровавым уроком! Захлебнутся в своей же крови!»

6.2.17. Ташкент. Фотограф Умида фотографирует женщин на базаре в рамках своей фотодокументалистики. Тут ее видят милиционеры, побегают, отнимают фотокамеру, начинают выкручивать руки.
Умида, изумленная этим действием, кричит: «Что вы делаете? Отпустите меня! Что за безобразие! Это произвол!»
Милиционер, услышав обвинение, приходит в ярость: «Мы тут власть! Ты фотографируешь стратегическое место! Это запрещено!»
Проходящие мимо люди в страхе убегают. Торговцы закрывают покрывалами свой товар и тоже прячутся, они не хотят конфликтов с милиционерами или быть свидетелями такого конфликта.
Умида сопротивляется: «Это базар! Это не воинская часть! Я этнограф. Я фотографию культурные традиции и обычаи! В чем вы меня обвиняете?»
Второй милиционер, закручивая ей руки за спину, поясняет: «Это проверит следователь. И определит судья степень твоей вины!»
Умида в изумлении спрашивает: «Какой вины? Что я преступного совершила?»
В это время по базару ходит Башорат в поисках недорогих продуктов, у нее сумка и несколько банкнот в кошельке. Она видит, как задерживают Ахмедову, и заступается: «Эй, вы, что вы делаете? Отпустите фотографа! Она же просто фотографирует!»
Первый милиционер ей отвечает: «А вы, старуха, отойдите, пока вас не арестовали!»
Теперь возмущается Башорат: «А меня за что?»
Второй милиционер поясняет: «За то, что мешаете правосудию!»
Они уводят Умиду с территорию базара и толкают в автомашину. Башорат с ненавистью смотрит им вслед. Потом садится на автобус и едет в здание суда, она хочет присутствовать на судебном процессе.

6.2.18. Умиду в наручниках доставляют в здание суда. Там сидит Закир Исаев, весь красный, в синяках, костюм у него помятый. Его недавно эвакуировали из Андижана и привезли в Ташкент. Он еще не успел прийти в себя, а уже заставили работать. В зале немного людей.
Исаев, оглядываясь, говорит: «Ого, первый обвиняемый. Ясно, ясно... А то, после Андижана, не видел злостных преступников!»
Умида расстерянно спрашивает: «О чем вы? За что меня привели сюда? Почему я злостный преступник? Я никогда не вступала в конфликт с законом!»
Судья рассматривает фотографии, что распечатали милиционеры из ее фотокамеры: «Так, так... Эти фото — оскорбление узбекского народа. Ты искажаешь нашу реальность. Преподносишь так, что при правлении хазрата народ живет плохо, страдает, бунтует...»
Умида в недоумении: «Как фотоаппарат может исказить реальность? Я фотографирую то, что я вижу. Правда не может унижать».
Судья спрашивает находящихся в зале людей: «Скажите мне, вас эти фотографии оскорбляют? Вы чувствуете неприязнь к тому, что сфотографировано?»
Мужчина в строгом костюме встает и отвечает: «Меня не просто оскорбляют. Они меня унижают. На фотографиях нищие люди, словно наш Ислам Каримов плодит нищих. А он — великий реформатор. С каждым годом люди становятся богаче и сытней. Нет нищеты у нас! Это просто подстава, инсцинировка! Фотографии опубликую на Западе и все решат, что наш хазрат — плохой правитель!»
Женщина вскакивает с места и кричит: «Это оскорбление нас, женщин! На фотографии мы все некрасивые, жалкие. А мы радуемся, что мы живем в великой и свободной стране! У нас есть все права и свободы!»
Умиде не дают слово сказать, ее милиционеры толкают на стул, мол, сиди.
Судья Исаев торжественно говорит: «Я приговариваю вас, Умида Ахмедова, к тюремному сроку на три года с отсрочкой исполнения на пять лет. За это время вы не должны повторить своих преступлений, иначе получите двойной срок! И к денежному штрафу в размере 5000 долларов! Ваш фотоаппарат конфискован как орудие преступления!»
С ошарашенной быстрым судом Умиды снимают наручники, и ее выводят из зала, выталкивают за дверь. «Проваливай!» - злобно говорит ей милиционер.
В это время Башорат, которую не впустили на суд, поджидает ее у выхода, она спрашивает: «Осудили?»
Умида расстроенно отвечает: «Да. Ужас какой-то. Дали условный срок и штраф! И конфисковали мою дорогостоящую камеру!»
Башорат вздыхает и вдруг интересуется: «Кто судил?»
Умида смотрит на бумагу, что ей всучили в руки, читает: «Э-э-э... какой-то Закир Исаев. Я не знаю судей, никогда раньше в судах не была. Я так и не поняла, в чем моя вина? Что я преступного совершила?»
Башорат кричит: «Это мясник. Палач! Он осудил к расстрелу моего сына! Будь он проклят!»
Умида качает головой: «Увы, такие долго живут. Пока Каримов у власти, такие мерзавцы на плаву!»

6.2.19. Андижанская область. Граница с Кыргызстаном. Бегущие горожане переправляются на другую сторону по оврагу, переходят через колючую проволоку. Вертолеты кружатся над ними, но пилоты не стреляют — боятся попасть в кыргызских пограничников, которые руководят и контролируют переход беженцев. Однако некоторые снайперы все же стреляют, попадают в бегущих стариков. Полднимается отчаянный крик со стороны женщин.
Кыргызские пограничники дают предупредительные выстрелы в воздух, чтобы узбекские солдаты не лезли и не стреляли. Преследующие в расстерянности, они докладывают по рации Алматову: «Мы не можем стрелять — кыргызы могут дать ответ, будет конфликт!»
Алматов в злости: «Черт с ними! Оставьте их. Не хватало нам проблем с кыргызами! Потом доберемся до беглецов! Пока зачищайте город. Здесь остались ваххабиты. Не все сбежали!»
Группа солдат отъезжают от границы, едут в Андижан.
В городе идут обыски. Избивают людей. Вытаскивают из мечетей священнослужителей — мулл и имамов, пинают их до крови, сжигают коран. Солдаты занимаются мародерством: снимают с трупов кольца, выбивают золотые зубы, берут кошельки с деньгами. Даже обгоревших под огнеметами трупы рассматривают в поисках ценностей. Группа гражданских под контролем сотрудников СНБ собирают трупы по улицам, грузят на большие автомобили и везут в морг. Там доктор Менгеле в тюбетейке и пятеро врачей разделывают трупы и консервируют органы. Контейнеры с органами сразу везут в аэропорт. Менгеле мурлычит какую-то песню, ему хорошо, он говорит: «О-о-о-о, сколько мяса! Сколько денег! Люблю я свою работу!» - и режет дальше. Играет гимн Узбекистана, и Менгеле дирижирует скальпелем.

6.2.20. Андижан. Темнеет. В городе еще горят дома, пожарные машины тушат здания. Много обгорелых трупов. Слышен мат и ругань солдат, плач детей и женщин. Алматов и Иноятов распивают водку, смеются. Мистер Х садится в вертолет и летит с докладом в Ташкент. У него хорошее настроение.

6.2.21. Утро. Ташкент. Площадь Независимости. Башорат выходит на середину и только начинает разворачивать плакат «Освободите моего сына! Он невиновен!» как к ней подбегают милиционеры, скручивают ей руки за спину и заталкивают в подъехавший милицейский «бобик» (машину УАЗ) и везут в суд.
Там ее встречает судья Закир Исаев, который кричит и хохочет: «Бааа, знакомое лицо! Вначале сын-убийца перед мною, а теперь мама-мятежница! Хорошая семейка! Видно, что генетически вы все преступники!»
Башорат гневно отвечает: «Ты палач, Закир, ты не судья! Я проклинаю тебя и весь твой род! Ты еще ответишь перед Аллахом за свои злодеяния!»
Исаев смеется: «Хахаха, Аллах не на твоей стороне! Он поддерживает хазрата и меня, потому что за нами власть, сила и порядок! Итак, за несанкционный митинг во время чрезвычайной ситуации в Узбекистане я приговариваю вас, Башорат Ешева, к 15 суткам ареста и штрафу, большому денежному штрафу!»
Башорат бесстрашно говорит: «Я требую адвоката!»
Исаев, зевая, бормочет: «Да-да, конечно... будет вам и адвокат, и дыня маргиланская, и плов... все будет. Увидите в камеру!» - брезгливо обращается он к милициронерам. Башорат уводят.
Башорат кричит: «Дайте хотя бы мне детям сообщить, позвонить. Они же одни остаются!»
Исаев махает рукой: «Нам дела нет до ваших детей. Ваших детей отправят в детский дом. Вы не мама, вы плодите убийц!»

6.2.22. Психиатрическая клиника. Джамшид Каримов и главврач-женщина беседуют в кабинете терапии. Тихо играет гимн Узбекистана. На стене портрет Ислама Каримова. На стеллажах книги по психиатрии и написанные Каримовым тома.
Джамшид, насмешливо смотря на портрет, спрашивает: «Что, мой дядюшка интересуется, не сдох ли я? Думает, я повешусь?»
Главврач укоризненно отвечает: «Что вы такое говорите, Джамшид?.. Ислам Каримов заботится о вас, поместил сюда, чтобы избежать кризиса. Это отеческая забота о больном человеке».
Джамшид смеется: «Избежать своего кризиса! Это же позор, когда собственный племянник критикует! Но я знаю, он ждет моей смерти. Он хочет, чтобы я сошел с ума. Помните фильм «Полет над гнездом кукушки»? Фактически это про меня».
Главврач встает со стула и ходит вокруг Джамшида, потом говорит: «Напрасно говорите плохое про нашего президента. Он добрый, думает о народе! Сколько при нем построено школ, больниц, заводов!»
Джашида такое утверждение бесит и он сердито заявляет: «Он думает о себе и своей власти, все эти заводы и больницы - все распилено и расхищено при строительстве. Циничный карьерист и взяточник. Однажды он избил своего отца — моего деда за то, что тот отсидел в тюрьме за хищение социалистической собственности. А дед просто остатки хлеба вез детям, потому что наша семья была жутко бедной. И его поймал патруль, который состоял из чисто русских гэбистов. Деда посадили. Но многие годы спустя эта стало особой графой в биографии дядюшки, потому что он не мог нормально двигаться по партийно-советской карьере. Судимость отца ему мешала. И он приехал в Самарканд и избил отца, и тот проклял его! Это для вас он национальный герой, я для меня — просто жестокий человек. Он свою первую жену Наталью Кучми избивал, бил головой ее об стену. А его сын Петр просто от страха прятался. Поэтому Петр ненавидит отца. Каримов избивает и свою вторую жену, Татьяну Акбаровну, которая вдарилась в черную магию, каббалистику — все от страха и невыносимости жизни с деспотом. Нормальные люди не могут жить с ним».
Главврач испуганно смотрит на портрет Каримова: «Джамшид, вы говорите страшные вещи. Я не верю вам... это... невозможно! Хазрат — святой человек!»
Джамшид смеется: «Страшные? Страшное то, что мой дядюшка любил читать «Майн Кампф». Знаете что это? Это книга Адольфа Гитлера. Не знаю, как она попала ему в руки. Но мой отец видел эту книгу под подушкой отца. Они поругались, и с тех пор мой отец стал врагом Исламу Каримову. Он не приглашал нас ни на семейные торжества — свадьбу, например, дочерей Гульнары и Лолы, никак не поддерживал и не помогал. Мы живем в бедности, тогда как другие его родственники — жируют. Например, старшая дочь Гульнара Каримова — это же олигарх, рейдер...»
Главврач в недоумении: «Кто-кто?» - ей это слово незнакомо.
Джамшид поясняет: «Новомодное слово, хотя это означает пират. Она отнимает бизнес у других. Она ворует из государственного бюджета. Я же журналист, ведущий расследования. Поэтому дядя Ислам меня посадил сюда».
Главврач тихо произносит: «Знаете, Джамшид, лучше здесь, чем в тюрьме у Эшмата. Это самая страшная тюрьма, концлагерь Там нет законов. Там законы джунглей: сожри сам или тебя сожрут. Туда отправляют врагов президента. Я часто обследую тех, кого привозят сюда на психиатрическую экспертизу. Да, много насильников и убийц, но есть просто политические заключенные. Они нормальные. Я как могу их спасаю — оставляю здесь. Потому что у Эшмата — они умрут. Им просто органы вырежут. Тот самый доктор Менгеле, о котором вы говорили».
Джамшид, насупившись, молчит. Он брезгливо смотрит на портрет Каримова на стене.
Главврач вдруг спрашивает: «Вы слышали об Андижане?»
Джамшид вздрагивает: «А? Что? Что было в Андижане? Я тут без телевизора и радио. Со мной даже ваши санитары не общаются. А с психами я сам не хочу. Только книги меня спасают... Так что там произошло?»
Главврач торопливо прозносит: «Лучше вам и не знать. Ладно, мне надо идти. Привезли нового пациента», - и она встает, уходит из помещения.

6.2.23. Главврач в своем кабинете. Санитары и милиционер вводят нового пациента для психиатрического освидетельствования. Это Джейхун Караев. Главврач внимательно рассматривает его: «Так-так, кто вы?»
Сотрудник МВД, подавая документы: «Это бухарский людоед. Вам нужно выяснить, не псих ли он?»
Джейхун, оглядываясь, спрашивает: «А мне здесь мясо жрать дадут? Я голодный!»

Часть 6.3. Санджар Умаров
6.3.1. Утро. Ташкент. Супруга Индира говорит Санджару: «Дорогой, пришли счета за коммунальные услуги, надо оплатить». Санджар отвечает: «Хорошо, сейчас по дороге на работу заеду в банк и оплачу».
- Я тоже с тобой, потом подбрось меня на рынок, - просит Индира.
Они садятся в машину и едут в сторону банка. Санджар замечает, что в городе много милиции. «Дорогой, их всегда много», - отвечает Индира. Санджар недоуменно качает головой.
Они подъезжают к офису «Хаолк-банка» (Народный банк), заходят внутрь и видят, как женщина ругается с сотрудницей: «Почему ваш банкомат не выдает мне мои деньги?»
- Денег нет в банкомате, - флегматично отвечает сотрудница.
- Как нет? Ну тогда дайте мне здесь, у кассы, - требует женщина. - Отсчитайте мне мои деньги с моего счета!
- Денег вообще в банке нет, - зевает сотрудница. - Нам запрещено выдавать наличные деньги.
- Почему? - задает вопрос Санджар, встревая в разговор. Сотрудница смотрит на него с презрением и отвечает: «Идет борьба с инфляцией, поэтому Центральный банк ограничил хождение наличных средств!»
- А может ваш банк бороться с инфляцией другими способами? - интересуется Санджар. - Есть десятки макроэкономических механизмов. Но почему Каримов решает этот вопрос за счет жизни обычных людей? Они что ли создают инфляцию?
- Это вопрос не ко мне, это к Центральному банку, - испуганно отвечает сотрудница, оглядываясь по сторонам. - Руководство запрещает нам выдавать наличные. Когда много денег, то давит на потребительский рынок...
- А как расплачиваться? - спрашивает женщина, которую не интересуют такие подробности. И слышит из кассы:
- У вас есть дебитная карточка — ей и платите.
Женщина возмущается:
- На рынке никто не принимает карточку — там нет терминалов! Все наличкой.
- Покупайте в магазине, - улыбается сотрудница. - Там есть терминалы.
- В магазине в три раза дороже, чем на рынке, я не миллионерша, - сердится женщина. - Вы загнали мою зарплату в банк, а теперь и здесь не выдаете деньги.
Сотрудница молча закрывает окошко и уходит. Санджар, Индира и женщина в недоумении смотрят на закрытую кассу. Тут из-за двери выходят милиционеры и просят всех покинуть помещение банка. Люди волнуются, спрашивают, почему? Милиционеры отвечают: «Пришел приказ. В стране чрезвычайная ситуация!»
- Какая ситуация? - удивленно спрашивает Индира у Санджара, и тот пожимает плечами. Они выходят из банка.

6.3.2. Санджар Умаров возвращается домой и читает новости в Интернете про события в Андижане. В это время его садовник говорит: «У меня там родные. Они сообщают, что солдаты убивают горожан, никого не щадят. Стреляют в журналистов».
Санджар взволнованно звонит Нигаре Хидоятовой: «Это ужас, что творится в Андижане. Наше движение, если считает себя политической силой, должно высказаться на этот счет! Это же геноцид! Массовое убийство людей! Нельзя такое терпеть! Нужна поддержка мирового сообщества! Международное расследование!»
Нигара вздыхает и говорит: «Узбекское ТВ ничего не показфывает. Обычная программа: песни и пляски, рапорты о прекрасной жизни! Про Андижан ни слова! Люди не знают, что творится там».
Санджар ходит по комнате и говорит в телефон: «Российское ТВ дало сообщение. Сейчас только оттуда идет информация, что происходит в Андижане. Сейчас переключусь на Си-Эн-Эн, что там скажут? Уверен, что сообщения поступают в западные СМИ».
Нигара задумчиво: «Похоже, Россия знала об этом заранее... Если не приложила сюда свою руку. Путин давно хотел прижать Каримова...»

6.3.3. Зал какого-то здания. Правозащитники, активисты, журналисты и блогеры обсуждают о том, что происходит в Андижане. Санджар Умаров выступает: «Видимо, пришло время менять события! То, что произошло, показало, в какую пропасть затащили нас власти. Коррупция и репрессии! Ложь и мракобесие! Отъем бизнеса и вседозволенность спецслужб! Я намерен выдвигаться в кандидаты президенты на предстоящих выборах! Я начинаю свою политическую карьеру сейчас! Я не стану молчать о том, что в реальности происходит в стране! Я и моя группа соратников приступаем к подготовке программ развития Узбекистана, реформ и построения гражданского общества, справедливого государства! Мы с партией «Свободные крестьяне», которую возглавляет Нигара Хидоятова, Солнечная коалиция, начинаем активную борьбу за власть! Мы будем ее вести исключительно демократическими способами, пресекая насилие, провокации, антиконституционные заговоры!»
Его поддерживают находящиеся в зале. Кто-то кричит: «Ислам Каримов — Палач Андижана! Его привлечь к Международному уголовному суду!»
Мистер Х сидит в углу и записывает выступление на диктофон, щурится.

6.3.4. Санджар говорит Нигаре: «Я лечу в США, встречусь там и сенаторами и политиками, нужно оказать давление на Ислама Каримова! Андижан — это полная чаша людского терпения. И вчера произошла там бойня!»
Между тем, Нигара встревоженно сообщает ему: «Дети Башорат звонили, говорят мамы нигде нет. Я начну искать ее по милиции. Может, ее задержали? Она говорила, что хочет выйти на одиночный пикет».
Санджар ужасается: «Пикет в это время? Ужас!.. Да-да, узнай. Возьми деньги, отвези детям Башорат, помоги им. А маму надо найти».
В тот же вечер он улетает в Нью-Йорк.
Нигара начинает ездить по отделениям милиции. Везде говорят ей сотрудники нагло говорят: «Увы, мы не знаем такую, нет ее у нас».

6.3.5. Ташкент. Ок Сарай. Звонок. Ислам Каримов поднимает трубку. Говорит Владимир Путин: «Дорогой Ислам Абдуганиевич. Я слышал, что Запад прижимает вас, хочет объявить санкции. Требует провести международное расследование по событиям в Андижане...»
Каримов рычит: «Да! И мне это неприятно!»
Путин улыбается: Как я вас понимаю. Меня тоже критиковали за Чечню, за Беслан... Теперь вы почувствовали, как несправедливы американцы по отношению к вам?
Каримов кивает: «Да».
А Путин, смотря на стоящего рядом министра иностранных дел России, говорит: «Я поддержу вас. Я наложу вето в Совете Безопасности ООН на все решения по поводу вас и Узбекистана. Я вас вытащу из дерьма, в который столкнул вас Запад. А вы доверяли американцам и европейцам! А они за вашей спиной устроили мятеж. Знаете, моя разведка докладывала о зреющем заговоре, но вы же меня редко слушаете. Вышли из Организации договора о коллективной безопасности! Ваххабитов в вашем подполье снабжали американцы через базу К2 в Ханабаде. Была связь с Исламским движением Узбекистана на территории Афганистана. Вас хотели свергнуть с власти!»
Каримов злобно: «Да, меня Штаты подставили! Уверен, что здесь есть какой-то их лидер! Я его вычислю! Не бывает восстания без лидера!»
Путин кивает и продолжает: «Я помогу вам. Я не допущу никакого международного расследования! Но взамен, вы поддержите меня в ООН и в других структурах. Вы обязуетесь выгнать американскую базу из страны! Надо усложнить им операцию в Афганистане! Покажите, что вы сильная личность!»
Каримов топат ногами: «Я сильная личность! Теперь я только с Россией, с вами, господин Путин!» - в его глазах горит ярость.

6.3.6. США и Евросоюз вводят санкции против высших должностей в Узбекистане за расстрел граждан в Андижане. В ответ Каримов ограничивает миссию посольства США, парламент принимает решение о выдворении американской военной базы К2 в Ханабаде, а также различных международных фондов — Сороса, Евразия, радио Свобода и БиБиСи. Идут аресты сочувствующих. Ловят блогеров и независимых журналистов, их обвиняют в неуплате налогов и сажают в тюрьма. Люди боятся говорить про Андижан. По телевидению крутят политические передачи, в которых обвиняется Запад и возвеличивается Россия, как гарант мира в Центральной Азии. Везде фотографии Владимира Путина.
Западные СМИ печатают статьи антикаримовской направленности. ОБСЕ ведет обсуждение об андижанских событиях, беженцам, которые сбежали в Кыргызстан, предоставляют убежище в разных странах Европы.
Докладывают об реакции Запада на действия узбекских властей Исламу Каримову. Он в ярости. Стучит кулаком по столу, орет: «Негодяи! Я хотел дружить с Америкой! Предлагал стать им союзником в Центральной Азии! А они меня предали!»
Рядом стоят чиновники, молчат. Каримов вдруг спрашивает Алматова: «Это твои сотрудники заставили собирать хлопок американского военного атташе?»
Алматов сначала теряется, а потом отвечает: «Так точно, хазрат!» - и вытягивается в струнку. Он боится, что президент начнет его избивать или публично унижать.
Однако Каримов улыбается и хлопает его по плечу: «Молодцы! Они заставляли негров собирать хлопок, так пускай почувствуют, что это такое на нашей святой земле!..», - потом обращается к Мистеру Х: «Собрать прессу, я выступлю перед народом! Я им расскажу о коварных планах Америки и Европы против нас!»

6.3.7. Ташкент. Дворец Международных форумов. Ислам Каримов проводит брифинг для иностранной прессы: «США и их неназванный здесь ставленник организовали мятеж в Андижане. Убиты мятежниками сотни гражданских лиц. Ваххабиты прикрывались жителями как живым щитом. Наши солдаты и спецназ не хотели стрелять. И тогда эти бандиты стали сами стрелять в людей, чтобы свалить всю вину на власти! Теперь мы проводим расследования, ищем всех зачинщиков. Первичные данные указывают, что это большая подпольная сеть, контролируемая из Вашингтона!»
Вскакивает один журналист и говорит: «Я представляю «Голос Америки». Вы, господин президент, удивляете меня обвинениями в адрес США. А почему люди восстали? В чем причина?»
Каримов начинает нести чушь, чтобы как-то оправдаться: «Узбекистан динамично развивается, у нас ежегодный рост ВВП в 8%. Иностранные инвестиции рекой текут, их здесь почти на 20 миллиардов долларов. Благоприятная предпринимательская среда! Отличные законы! Много ресурсов! Сытая жизнь граждан! Но наших врагов это злило! Они хотели отнять наши ресурсы! Поэтому организовали восстание в Андижане! Потом должна была вспыхнуть вся Ферганская долина. Затем Узбекистан раскололся бы на исламские халифаты и султанаты! Вошли бы талибы с юга и захватили Термез и Сурхандарьинскую область! Дошли бы до Бухары и Самарканда!»
Журналист в недоумении: «Как это так? Если жители хорошо живут, то почему ваши граждане играют в грин-карт? В прошлом году подали почти 2 млн. человек. Это значит, что они хотят уехать из вашей страны! Их не устраивают ваши реформы!»
Эти слова вызывают приступ злобы и раздражения у президента, он начинает махать руками и кричать: «А у вас негров линчуют! У вас было рабство! У вас... «Титаник» затонул с пассажирами!»
Журналисты в недоумении переглядываются, все видят, что простые вопросы поставили президента в тупик. Тут Каримов смотрит на Алматова и Иноятова, сидящих за столом: «Что этот журналист делает здесь? Что за вопросы мне задает? Почему он меня унижает?»
Двое сотрудников МВД хватают за шкирку журналиста из «Голоса Америки» и, дубася дубинками, выводят из зала.
Ислам Каримов выкрикивает лозунги:
- Мы не сломим колени! Мы не хуже других народов! Мы не уступим никому места!
По команде Мистера Х все журналисты нехотя начинают повторять как мантру: «...Мы не сломим колени!... не хуже других...»
Дальше Ислам Каримов говорит что-то, но его заглушает гимн Узбекистана. Но лица у всех присутствующих мрачное, недовольное.

6.3.8. Резиденция Ок Сарай. Ислам Каримов в ярости ходит по кабинету. Рядом стоят сотрудники, молчат. Все понимают, что лучше не высказываться, иначе президент именно на нем сорвет свою злость. Членовредительством это все закончится.
Каримов стучит по столу: «Вы найдите мне, кто организовал этот бунт? Кто их лидер?.. Почему меня унижает какой-то журналист? Что за дурацкие вопросы? Вы специально это делаете? Может, заговор уже дошел моей резиденции? Может, здесь организатор?»
Стоящий в углу Мистер Х подает голос: «Я знаю, кто за этим стоит, хазрат».
Каримов поворачивается к нему: «Кто это? Назови имя этого человека! Этого предателя, чтобы я смог сварить его в кипятке или посадить на кол!»
Мистер Х, прижимая руку к груди, произносит: «Это Санджар Умаров!»
Каримов морщит лицо: «Чего? Кто это еще такой? Впервые слышу...»
Тут слово вставляет председатель СНБ Иноятов: «Мы как-то докладывали о нем, хазрат. Но вы тогда отмахнулись. Это сын академика Умарова. Санджар — преподаватель политехнического университета, работал в Африке, знает французский язык. Создавал в начале 1990-х мобильную связь в Узбекистане. Сейчас занят нефтепереработкой, у него компания Profinance. Его семья живет в США, но часто бывает здесь».
Слово «США», видимо, вызывает у президента болезненную реакцию, Каримов кричит: «Ага! И тут американцы! Американский шпион! Так это он исполнял волю Вашингтона?»
Мистер Х кивает головой и говорит: «Я давно за ним слежу. Это очень опасный тип, и у него есть сторонники в Узбекистане. Он начал политическую карьеру, в следующем году планирует выдвигаться на пост президента Узбекистана, и группа поддержки ему посодействует в этом. Сейчас улетел в Штаты, чтобы начать обсуждение передачи власти от вас к нему! То есть ваша судьба решается в Вашингтоне, тут вы правы!»
Каримов аж задохнулся от гнева: «Что? Президента? Да как он посмел, мерзавец? Кто ему даст стать президентом? Вот, оказывается, что замышляли американцы! Организовать восстание и потом поставить своего человека на власть! И чтобы Узбекистан стал вассалом Америки, чтобы узбеки были рабами американцев?! У них негры были рабами, а теперь мы?!»
Чиновники галдят, соглашаются.
Мистер Х заявляет: «Сегодня было собрание в здании школы, Умаров называл вас преступником, потому что вы дали приказ убивать андижанцев. И вся публика... - простите хазрат - называла вас не иначе как «Палачем Андижана»!»
Каримов садится за стол и спрашивает: «Что, какая еще публика? Кто там был?»
Мистер Х извлекает блокнот, перелистывает и читает: «Правозащитники и экологи, блогеры и журналисты. Да, партия «Свободные крестьяне», которую возглавляет вам известная Нигара Хидоятова! Там было много активистов из этой партии!
Каримов рычит: «Не существует такая партия! Я ее запретил!»
- Но они все равно называют себя членами партии, - замечает Иноятов. - Это участники незарегистрированного политического сообщества. Можно квалифицировать как Организованную преступную группировку!»
- Почему эта тварь не сидит в тюрьме? - спрашивает Каримов, и чиновники переглядываются: «Кто именно — Умаров или Хидоятова?»
Министр внутренних дел Алматов любезно сообщает: «Хазрат, сейчас сидит ее сестра Нодира Хидоятова, против нее мы состряпали уголовное дело. Помните такую? Это внучка популярного артиста прошлого Аброра Хидоятова и дочка профессора истории Гогы Хидоятова — вам имена этих лиц известны... А Нигара Хидоятова — глава партии «Свободные дехкане», о котором вы говорили раньше...»
Каримова передергивает от имен и он яросто говорит: «Опять эта Нигара... опять эта семейка! Посадить и ее, Нигару! Неофициальная партия выдвигает неофициального лидера в президенты — и вы сидите сложа руки? На что вы тогда мне нужны, подлецы? Вы проглазели мятеж в Андижане, а теперь и этот антиконституционный переворот! Арестовать этого мерзавца!»
- Кого? - не понимают чиновники.
- Санджара Умарова, идиоты! - орёт Каримов. Слушающая за дверью истерику мужа Татьяна Акбаровна торопливо бежит к себе, она знает, что сегодня им лучше не встречатся. Хотя супруга хотела обсудить с ним ситуацию с дочерью.
Иноятов и Алматов отдают честь и щелкают каблуками: «Будет исполнено, хазрат!»
Но этого Каримову кажется мало. Он начинает войну против всего американского, и поэтому приказывает: «Ликвидировать все западные фирмы на территории Узбекистана. Начните с американской «Зарафшан-Ньюмонт».
Министр иностранных дел Абдулазиз Камилов, который все это время молчал, испуганно пищит: «Это же золотодобывающее предприятие. Оно приносит прибыль стране! Мы рубим сук, на котором сидим!»
Каримов поворачивается к нему и ехидно говорит: «Теперь это наше предприятие! Прогнали мы американскую военную базу, прогоним и бизнес! Да, к черту и англичан, и прочих!»

6.3.9. Ташкент. Здание суда. Судья Закир Исаев в новой мантии зачитывает приговор: «Обанкротить и изъять в пользу государства все имущество и объекты предприятия «Зарафшан-Ньюмонт» за счет неуплаченных налогов в размере 48 миллионов долларов. Выпроводить с территории республики всех американских граждан, работавших на этой фирме! Считать утратившим силу все контракты с американскими партнерами!»
Находящиеся в зале люди ошеломлены и кричат: «Это беззаконие! Это рейдерство! Ислам Каримов нас обманул! Мы так не оставим просто! Мы добъемся справедливости!»
Закир Исаев улыбается, стучит молотком по столу, призывая всех успокоится. Он выходит из зала под проклятия людей и заходит в свой кабинет. Там обнаруживает портфель на столе, что оставил Мистер Х. Исаев открывает и видит пачки долларов. На его лице счастье. Он начинает пересчитывать деньги.
- Кхе-кхе! - раздается из-за угла. Исаев испуганно вздрагивает и озирается. Из темноты выходит Мистер Х.
- Вы меня напугали, - признается Исаев. - Я и так уже на нервах, поседел. В Андижане меня чуть на вилы эти религиозники не подняли, хотели убить. Я прятался от них на кладбище...
Мистер Х ехидно улыбнулся: «Обычно боятся мертвых... А вы на кладбище поперли».
- Мертвые не кусаются, - сказал Исаев, не зная, что эта поговорка принадлежит пиратам. - На кладбище меня никто не трогал, а вот осужденные и их родственники были злые на меня, хотели растерзать за приговоры. Но слава Аллаху, я остался жив.
- Вы нужный для власти судья, вас ценят, - сказал Мистер Х. - Поэтому и платят как надо.
- Меня бросают на разные дела: то гражданские, то уголовно-административные, то хозяйственные, и везде я как затычка в бочке, - пожаловался Исаев, продолжая считать деньги. - Это очень опасно. Но ради хазрата я готов рискнуть своей жизнью.
- Вы универсальны, и поэтому востребованы, - подчеркнул Мистер Х. - Поэтому вас бросают на самые важные участки, туда, куда нет доверия другим. Завтра летите в Бухару.
- В Бухару? - недоуменно спросил Исаев, оторвавшись от пересчета пачек. - Я как с корабля на бал. Спасли из Андижана, привезли сюда — и сразу на судебные процессы поставили, я даже костюм сменить не успел. А что в Бухаре?
- Людоеды, - кратко ответил Мистер Х.
- Людоеды? - посерьезнел Исаев. Его лицо побледнело.
- Там недолжно всплыть имя доктора Менгеле, - предупредил Мистер Х. - Иначе доктор Смерть придет за вами... Тонкости вам скажут позже.
- Да понял я, понял, - испуганно проверещал судья. - Сделаю как надо. Хватит мне грозить. Мне андижанцы всегда снится будут...
Мистер Х уходит, а Исаев нервно пересчитывает деньги, а потом бросает все пачки в сумку и злой садится в кресло. Ее трясет от страха.

6.3.10. Ташкент. Лайнер А310 «Узбекистон хаво йуллари» приземляется в аэропорту, выруливает на стоянку. Санджар сидит в кресле, включает телефон и видит СМС-сообщения, что в офисе «Солнечной коалиции» идут обыски, находящихся там людей допрашивают агенты СНБ. Санджар в недоумении звонит Нигаре: «Я только что приземлился. Что происходит?»
Нигара отвечает: «Реакция власти на наши планы. Обыски и допросы. Нагло и бесцеремонно. Каримов решил расправится с нами. Тебе лучше не возвращаться в Узбекистан. Последуют репрессии. Улетай обратно!»
Санджар смотрит в иллюминатор и произносит: «Я уже в Ташкенте, прилетел, сейчас выйду из аэропорта. Нечто подобное я ожидал. Все-таки мы против диктатуры, а диктатор против нас. Придется бороться!»
Нигара встревожена, однако говорит: «Хорошо. Я встречу тебя».

6.3.11. Санджар выходит из салона самолета, с пассажирами проходит к контрольно-пограничному пункту, подает паспорт. Пограничник просматривает, потом давит на кнопку. Появляются несколько сотрудников Комитета по охране государственной границы и просят Санджара проследовать за ними.
Санджар осознает, что процесс репрессий начался, однако спокойно спрашивает: «Зачем? Я еду домой! У меня нет интереса следовать за вами!»
Лейтенант-пограничник настаивает на своем: «У нас есть к вам вопросы. Пожалуйста, следуйте за нами».
Санджар не согласен и требует пояснения:
- Какие вопросы у пограничника ко мне? Я нарушил режим въезда-выезда? Или мой паспорт просрочен?
Лейтенант сердито говорит: «Вам все объяснят. Следуйте за нами! Не принуждайте нас применять силу!»
- Хорошо, - и Санджар идет с пограничниками по коридору, спускается вниз. Там ждет машина. Люди в гражданском бесцеременно и грубо заталкивают Санджара в автомобиль, на переднее сиденье, не обращая внимание на возмущение Санджара. В салоне трое человек — шофер и двое в гражданском. Водитель заводит мотор, автомобиль начинает движение из режимной части аэропорта. За ним двигаются еще три машины, полные сотрудников СНБ.
Санджар оборачивается к сидящим позади него людям: «Что вы делаете? Отпустите меня! Я требую адвоката! Что за похищение!»
Мистер Х, находящийся позади, слева, произносит: «Вы арестованы, господин Умаров! Ваша игра закончилась!»
Санджар удивленно смотрит на мужчину в черных очках: «А вы кто такой?.. Но вас я, похоже, видел.... о да, вы были на моих встречах с народом! Я запомнил вас по очкам!»
- Вы проницииательны, - усмехается Мистер Х. - Но меня многие видят, мало кто помнит. Такаявот у меня роль.
- Кто меня арестовал? За какие преступления? Где ордер на арест? - вопрошает Санджар.
Машина мчится по городу. Везде плакаты «Мы не сломим колени!», «Мы не хуже других!»,»Каримов — это независимость Узбекистана!», «Зачем нам мир, если в нем нет нашего хазрата?»
Мистер Х улыбается: «Измена Родине! Работа на врага! Вы шпион Госдепартамента и ЦРУ! Хотели свергнуть законную власть в Узбекистане по заданию дяди Сэма! Ваша роль в этом доказана следствием!»
Санджар, изумленный сверх меры, говорит: «Следствием? Было уже следствие? Что за глупости! Я бизнесмен! И собирался действительно провести реформы в Узбекистане! Как политик! Но я не предатель!»
Мистер Х смотрит в лицо Санджару и тихо спрашивает:
- А не вы создали подпольное движение «Солнечная коалиция»? Символ солнца — это сжечь нашего хазрата, его власть! Вы хотите свернуть Узбекистан с пути реформ нашего президента! А это антиконституционные дело, дорогой мой! Игры ваши закончились!»
Санджар продолжает недоумевать, он еще не напуган: «Почему подпольное? Мы официально об этом заявляли! Мы не скрывались ни от кого! Мы подавали документы на регистрацию в Министерство юстиции. Все публично и транспарентно! Причем тут антиконституционные дела? У нас другое видение реформ. Мы хотим реальных перемен!»
В это время звонит сотовый телефон в пиджаке Санджара. Он включает и говорит: «Нигара, меня задержали и куда-то везут. Я не знаю, кто это за люди. Но думаю, что СНБ. Я дам о себе знать, где я и что со мной».
Мистер Х усмехается.
Машина мчится по городу. Идет дождь.

6.3.13. Автомобиль останавливается у тротуара. В машину садится еще один человек, прямо позади Санджара. Это доктор Менгеле, он делает укол в шею Санджара. Тот дергается, пытается возмущаться, но не может ничего сказать, только мычит. Мистер Х приказывает: «Дайте мне ваш телефон. Быстро!»
Санджар послушно передает смартфон, Мистер Х отключает его и прячет в карман. «Теперь никто не узнает, где вы», - и он довольно хлопает по карману. Санджар безвольно смотрит вперед.
Автомобиль подъезжает к зданию городской милиции. Санджара выводят из машины сотрудники МВД, приказывают: «Следуй за нами». Санджар послушно идет, не может сопротивляться. Его заключают в изолятор.
Проходит пять часов. Санджар очнулся, озирается, подходит к железной двери стучит. Окошко открывается.
Санджар просит, еле шевеля языком: «Я хочу пить. Воды мне».
В окошко просовывают пластиковую бутыль с бурой жидкостью. Санджар пьет, и его начинает трясти, он блюет на пол, хватается за голову, кричит. Окошко закрывается. Слышен дикий хохот за дверью — это смеются надзиратели.

6.3.14. Нигара Хидоятова и правозащитники, включая Башорат, стоят у дежурного ГУВД, спрашивают, где Санджар Умаров. Рядом стоят другие женщины и тоже требуют сказать, где их родные близкие, почему не подпускают адвоката к задержанным, на что слышат грубые слова.
Дежурный смотрит на Нигару и равнодушно произносит: «У нас такого нет!.. И не было!»
Нигара возмущается: «Как нет! Нам в СНБ сказали, что его везут в городскую милицию!»
Дежурный свирепея: «Не знаю, кто и что вам сказал в СНБ — это не наши начальники! У нас Алматов главный! А я вам говорю, нет такого у нас! Не морочьте мне голову! Не отвлекайте!»
Башорат что-то шепчет Нигаре, и та продолжает: «Почему вы врете? Мы знаем, что Умаров здесь! Сотрудники СНБ привозят своих подследственных или задержанных именно сюда, на Гвардейскую улицу!»
Дежурный закрывает окно, не слушает. Он жует самсу, пьет чай, и не обращает шум по другую сторону окошка. Рядом ситдит коллега и рассматривает порножурнал, восклицая: «Ого! И так тоже можно? Надо попробовать с любовницей эту позу!»
- Лучше с задержанной, - предлагает дежурный. - Сегодня трех проституток привезли — пойди, потренируйся с ними, гы-гы-гы...

6.3.15. Ташкент. Психиатрическая клиника. Сидит Джамшид, читает книгу французских философов. В соседней палате орет Джейхун: «Развяжите мне руки, я хочу онанировать!» Мимо равнодушно проходят санитары. Главврач в своем кабинете пьет водку, ей страшно.

Часть 6.4. Гульнара Каримова
6.4.1. Ташкент. Офис Гульнары. Она находится в своем кабинете, и ей докладывает Мирадил Джалалов, официальный директор «Зеромакс»: «Дела идут успешно. «Зеромакс» поглотил Чиназский нефтеперерабатывающий завод, теперь он наш».
Гульнара улыбается: «Деньги оплачены хозяину, этому хозяину-молдованину?»
Джалалов отвечает, склонив голову: «Я ему обещал 12 миллионов долларов за этот объект».
Гульнара махает рукой: «Не платите!»
Джалалов усмехается: «А я и не собирался! В планах было кинуть его — и все! По другим проектам тоже хорошо. От европейских партнеров получили активы на 6 миллиардов долларов».
Гульнара крутит на пальцах золотое колечко и улыбается.
Джалалов уходит. Гульнара говорит сама себе: «У меня столько бабла сейчас — я богаче всех. Но фиг кто найдет их. Все офшорах. Все в западных банках. Я обеспечила себя. У меня есть все возможности стать президентом Узбекистана! Я куплю всю узбекскую элиту! Всех артистов! Всех политиков!»

6.4.2. Ташкент. Казахстанские журналисты берут интервью у Гульнары, спрашивают: «Вы растете с каждым днем, Гульнара! Ваш авторитет, ваше влияние, ваша сила и обояние. Как удается вам?»
Гульнара переводит несколько в иную плоскость суть вопроса: «Я расту и телом. Мой рост — 182 сантиметра! Растет и мой интеллект. Я вкладываю все в расцвет своей страны. Я не просто посол в Испании, и не просто бывший заместитель министра иностранных дел. Я общественница, я развиваю народное движение, молодежь. Я создала Фонд «Форум искусства и культуры», чтобы продвигать свои проекты как в Узбекистане, так и на Западе. Но мне иногда мешают. Но я не стою на месте, я преодолеваю все барьеры, все препоны».
Журналист оживляется от такого признания и спрашивает: «Кто? Можете назвать их имена?»
Гульнара кивает и высокомерно произносит: «Всякие отбросы общества — оппозиционеры, завистники, бывшие партнеры по бизнесу, правозащитники и подкупленные журналисты. Меня очерняют. Запрещают участие в модельных премьерах, например, в США. Но я не сдаюсь. Ведь за мной мощь государства, меня поддерживает папа! - а это главное. Если отец мне доверяет, то мне ничего не страшно!»
Журналист вдруг вспоминает: «Ходят слухи про золотой самолет. Что можете сказать?»
Гульнара смеется: «Это только слухи моих врагов. Подумайте, откуда растут ножки у этих слухов? Подумайте сами, откуда у меня может быть золото?» - при этом ее глаза тревожно забегали.

6.4.3. Ташкент. Кабинет Гульнары. За окном — заходящее солнце. Вся столица в красном зареве, красивый пейзаж. Гульнара сидит за столом. Напротив расположился худой мужчина средних лет, он офицер СНБ, говорит тихим голосом: «По нашим данным, вас скоро поставят на прослушку. Точнее, телефоны ваши все прослушиваются, но поставят микрофоны в офисах, вашем частном доме и автомобиле. Возможно, и в вашей вилле в Женеве».
- Какое они имеют право? - взрывается Гульнара, краснее от гнева. Она хочет встать и сразу звонить отцу, но офицер ее останавливает: «Не надо, вы этим самым просто подыграете спецслужбам. Они ответят, что хотят защитить вас, чтобы раскрыть заговор против вас, то есть на любой вопрос всегда найдут «законный» ответ. Ведь вы дочь президента и находитесь под опёкой СНБ».
Гульнара останавливается думает, потом кивает. Офицер продолжает рассказывать: «Алматов, Иноятов и Камилов отговорили вашего отца в отношении вас. Ислам Каримов принял решение продвигать во власть вашу сестру Лолу. Ее поддержал и Шавкат Мирзияев — вы его здорово разозлили во время того кортежа, ну, когда ваши пути пересеклись. Теперь Лола претендент на президентский пост. Вы задвинуты. История с золотым самолетом была использована как предлог. Но на вас готовится большой компромат. Там и с испанским футболистом из «Реал Мадрид» Криштиану Рональдо, и с боксером Чагаевым история, ваши ночные турне по Ташкенту и, извините, как говорят ваши враги, блядские выходки в Европе».
Гульнаре, которой не нравится эта тема, переводит его в другое русло: «Хорошо, хорошо, можете не рассказывать мне мою автобиографию, я сама знаю, с кем и когда переспала. А как же компромат на моих врагов?»
Офицер улыбается: «Мы делаем свою работу, Гульнара, зря не сидим и время не прожигаем. Вот папка на Закира Алматова», - и он кладет толстую папку на стол Гульнаре. Та тянет к себе, открывает и внимательно просматривает. Есть фотографии, схемы, сообщения, и на лице у Гульнары возникает улыбка, она довольна результатами, что-то шепчет под нос.
Офицер, раскачиваясь на кресле, отмечает: «Здесь все связи с криминальном мире. Кто есть кто. Например, общак русского вора Бориса Левина пошел в уставной фонд банка, который ныне занимается переводом капиталов вашей семьи и многих высокопоставленных чиновников на Запад. Алматов дружит с Гафуром Рахимовым, которого Министерство финансов США ключило в список «Братского круга» (Brothers' Circle), как наркобарона. Здесь номера счетов в банках, переводы в офшоры, купленная недвижимость в Эмиратах, Испании, Прибалтике, их фирмы за рубежом».
Гульнара встает, открывает сейф и достает пачки долларов и кладет на стол: «Это вам за работу. Но мне нужно больше».
Офицер, усмехаясь, забирает деньги и укладывает в портфель: «Мы работаем...» - он, попрощавшись, уходит. Гульнара задумчиво смотрит ему вслед и произносит: «Значит, Лолка? Папа ставит на эту стерву? Вот уж не ожидал от сестренки... Хотя почему? Я же знала, что она всегда готова всадить в спину нож...»
Она подходит к окну и видит мчащиеся по дороге БТРы. Тут к ней заходит Гаяне Авакян, помощница и говорит: «Вы слышали? В Андижане бунт! Ваш отец направил войска туда, усмирять людей!»
Гульнара, усмехаясь, произносит: «Будет мясорубка! Это хорошо! Сейчас отцу не до меня. А я улечу в Испанию, отдыхать! Как-никак я там посол. Закажите мне билеты до Мадрида!»
- А я? - испуганно спрашивает Гаянэ.
- И ты тоже, все-таки ты моя подружка, - улыбается Гульнара. Папку она берет с собой, укладывает в сумку.

6.4.4. Аэропорт Ташкента. Гульнара Каримова вылетает в Европу. В салоне самолета крутят ее песню «Унитман мени». Гульна одна в бизнес-классе, всех, кто купил места в этот класс, переселили в эконом, люди возмущаются, но стюардессы их не слушают — им страшнее спорить с дочерью хазрата.
Испания. Гульнара тусуется на вечеринке, курит кальян, танцует. Ее фотографируют местные журналисты и блогеры. На нее с интересом поглядывает Энрике Иглесиас, испанский певец.

6.4.5. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Беседуют Ислам Каримов и посол США. Каримов с твердым и уверенным голосом говорит: «Я — единственная гарантия, что в Узбекистане не будет гражданской войны. Я удерживаю все силы, которые хотят разжечь в стране пламя конфликта. А вот Америке нужен здесь второй Афганистан? Вы кажется забыли, что на Генеральной Ассамблее ООН в 1996 году я проголосовал против Кубы, я поддержал торговое эмбарго и экономическую блокаду, которые объявили Штаты. Только я и Израиль вас поддержали. А где ваша поддержка меня? Вы идете против меня. И только Владимир Путин понимает меня! Потому что у него была «горячая точка» - Чечня!»
Посол пытается вставить свое слово в бесконечные обвинения Каримова: «США проявили недвольство неадекватным и чрезмерным, неизбирательным применением силы против протестующих в Андижане! Ведь можно было разрешить проблему мирно...»
Каримов выпучивает глаза и кричит: «Там были вооруженные религиозники! Это фанатики! Они хуже талибов!»
Посол стоит на своем: «Но погибли же мирные граждане. Разве среди стариков, женщин и детей были вооруженные повстанцы? По нашим данным погибло не менее полутысячи человек!»
Каримов ходит по кругу, его ладони сжимаются в кулаки, словно он хочет стукнуть дипломата, и тот опасливо делает шаг назад. Президент останавливается, переводит дух и произносит: «Религиозники прикрывались им. Это был их живой щит. Они захватили арсеналы и вооружили заключенных. У них были автоматы и даже пулеметы!»
Посол не согласен и говорит свою версию: «По нашим данным, в тюрьме, прям у выхода, находились неизвестные в черной униформе, которые раздавали оружие. Кто это за люди? Кто смог штурмовать тюрьму? Ведь это под силу спецназу, а не обычным гражданам — пекарям, учителям, ремесленникам... Да, лишь немногие из заключенных в тюрьме взяли автоматы. И они прекрывали бегство андижанцев, когда войска вели по ним огонь... Есть мнение, что все это было подстроено. Не исключаю, что Россией. Но при участии ваших спецслужб. Вам следует провести чистку...»
Каримов звереет, что посол указывает на недостатки в его власти: «Ложь! Это журналисты выдумали! Ничего подобного не было! Владимир Путин поддержал меня! Он знает правду! Но я вот думаю, что здесь была рука дяди Сэма! Есть американский след в этой истории... Сейчас ваш агент Санджар Умаров признается в этом! Я потом передам вам его признания! Вы готовили через восстание в Андижане привести этого человека во власть!»
Он подходит к полке, где стоит фотография Каримова с американским вице-президентом Альбертом Гором, и швыряет на пол. Деревянная рамка ломается, стекло трескается, фотография вылетает. Посол бледнеет, расстерянно машет руками. Каримов берет пепельницу и со злостью запускает в другую фотографию, где он с госсекретарем Мадлен Олбрайт. Фотография тоже разбивается, осколки разлетаются, слегка поранив посла.
Посол встает, дрожит, утирает ранку на щеке, откуда течет кровь, и прощается, уходит. Каримов еще долго ходит по кабинету и ругается.

6.4.6. Министерство иностранных дел. Министр Абдулазиз Камилов принимает посла Зимбабве, который говорит: «Ваше Первосходительство. Я специально приехал в вашу страну, чтобы заверить вас и господина Ислама Каримова, президента Узбекистана, что Зимбабве одобряет ваши действия по подавлению вооруженного мятежа в Андижане. Все это спровоцировали враждебные силы! Но мы уверены, что вы поступили правильно. Сильное государство лишь от сильного правителя!»
Камилов расплывается в улыбке и благодарит: «Большое спасибо за понимание, господин Посол. Я уверен, что узбекско-зимбабвийская дружба будет и впредь развиваться. Мы ждем ваших туристов и ваших инвестиций в Узбекистан. Мы открытая для Зимбабве страна. Передайте вашему президенту мои уверения в высоком уважении... Наш президент решил наградить вас орденом «Дружбы», - и он вешает на грудь африканцу орден.
Посол Зимбабве уходит, сияя от удовольствия.
Затем происходит встреча Камилова с послом Беларуси, который говорит: «Ваше Превосходительство. Президент Беларуси Александр Лукашенко считает, что Ислам Каримов проявил личное мужество, отдав приказ подавить восстание радикальных исламских сил. Узбекистан — это не халифат. Это светская страна! Человеческие потери — это вынужденная мера, чтобы сохранить стабильность в республике и во всем регионе. Ведь Андижан могли поддержать афганские талибы, тогда бы загорелась вся Центральная Азия. Мы с Владимиром Путиным готовы вас защищать при любых обстоятельствах...»
Следующая встреча. Посол Ирана говорит: «Мы будем голосовать против каких-то санкций против Узбекистана на любым международных площадках. В ООН, на Генеральной Ассамблее,наш голос будет за Ислама Каримова!»

6.4.7. МИД. Камилов из своего кабинета звонит Исламу Каримову и докладывает: «Хазрат, я набираю сторонников, многие державы будут голосовать за Узбекистан. Хочу вас заверить, у нас позитивные сдвиги в этом направлении...»
Каримов скептически интересуется: «Какие державы?»
Камилов, запнувшись, перечисляет: «Э-э-э... Это Гамбия, Ботсвана, Северная Корея, Мьянма, Пакистан, Сирия, Судан, Венесуэла, Бангладеш...» - он даже встает, пытается стянуть галстук с шеи. Ему не хватает воздуха от страха.
Каримов, злясь, прерывает его: «Чего? Это мировые державы?»
Побледневший Камилов пытается выправить ситуацию: «Ну... Еще Китай, Россия, Индия... Их голоса очень весомы в ООН...»
Каримов плюется и бросает трубку. Он подходит к глобусу, крутит его и долго смотрит на Северную Америку.
Камилов обессиленно садится в кресло, пот льется с лица в воротник. Камилов жует свой галстук, потом приходит в себя и выкидывает галстук в мусорное ведро.

6.4.8. Ташкент. Национальный пресс-центр. В зале находятся Мистер Х и главные редактора узбекских СМИ, идет негласная встреча, цель — выработка идеологических способов защиты режима. Мистер Х говорит: «Узбекистан испытывает сильное давление со стороны мирового сообщества из-за андижанских событий, и мы должны сплотиться вокруг нашего хазрата. Ислам Каримов — источник нашей силы, стабильности и развития. Но наши враги делают все, чтобы дестабилизировать ситуацию. С Интернета идет ложь и грязь на наш строй».
- Что от нас требуется? - спрашивает редактор правительственной газеты «Народное слово».
- Нужно создать общественное мнение, что Узбекистану не нужен другой президент, что только Каримов может управлять государством. Ни у одного гражданина не должно возникнуть мысли, что Каримова реально можно кем-то заменить. Все, кто претендует на власть, тот враг народа! Тот шпион и засланный Западом, чтобы разрушить национальные ценности и внедрить чуждые нам идеи: наркоманию, проституцию, ЛГБТ, стриптиз, пропаганда насилия и прочее. Всякие митинги, протесты, шествия, стачки — это антидемократические, антиконституционные механизмы по изменению власти в стране, это все — попытки наших врагов вернуть нас в социализм, в сталинское время. Андижан — это организованный США мятеж, чтобы превратить нас во второй Афганистан!
Редакторы записывают все, что им говорит Мистер Х. Слушающая в стороне Светлана Артыкова всего лишь цокает языком, удивляясь умению Мистера Х задавать целевые установки исполнителям.

6.4.9. Ташкент. Памятник Амира Темура. Стоит военный оркестр и исполняет гимн Узбекистана. Ислам Каримов выступает с докдадом: «Американцы организовали восстание в Андижане, вооружили ваххабитов. Они хотели свергнуть законную власть, совершить антиконституционный переворот в стране! Мы дали отпор! Мы будем жестоко преследовать и наказывать тех, кто посягнет на независимость нашей родины! Мы отстояли свою свободу в Андижане! Теперь мы считаем, что американской военной базе К2 в Ханабаде нечего делать в нашей стране! Парламент принял решение вывести базу из Узбекистана! Ее миссия по поддержанию мира в соседнем Афганистане, по нашему мнению, завершена! Пора гринго возвращаться домой!»
Народ, стоящий в оцеплении, хлопает в ладоши. Кричат: «Слава нашему победителю! Слава президенту! Вечная память нашему предку Амиру Темуру! Гип-гип-ура!»
Каримов улыбается и продолжает: «Но сегодня мы стоим у памятника нашего великого предка, чтобы награждать тех, кто подавил ваххабитов, защитил права и свободы граждан!»
Он подходит стоящему в шеренге министру внутренних дел Закиру Алматову и награждает орденом, и тихо говорит, хлопая по плечу: «Теперь мы с тобой в одной увязке! Мы по локоть в крови! Не смей предать меня!»
Алматов, выкатив глаза, тихо отвечает: «Не предам, хазрат! Я ваш верный пёс!»
Потом Каримов подходит к солдату: «Это ты стрелял в того старика с флагом? Я просматривал видеосъемку...»
Солдат вытягивается в струнку и чеканит: «Так точно, мой президент! Я еще ваххабитку с гранатами, которая бросалась под бронетранспортер, убил из пулемета! Она была шахидом!»
Каримов хлопает его по плечу, улыбается и вешает медаль на грудь: «Молодец! Ты настоящий патриот! Настоящий защитник Отечества!»

6.4.10. Тут из толпы выводят мальчика, одетого в военную форму, и он продекламировал стихи:
«К нам враг коварный шёл из Штатов,
К нам дядя Сэм шпиёнов слал.
Продукты все из суррогатов,
Таков кровавый капитал!

В страну уж солнца и улыбок,
Мечетей синих куполов.
Внесли раздор, смертей ошибок,
Считая нас за дураков!

И в Андижане бой устроил,
Посол Америки — наш враг!
Всех надовольных так настроил,
Лишить узбеков чтоб всех благ!

Но с президентом мы согласны,
Каримов — он народа сын!
Усилья вражьи вот напрасны,
Не купишь нас за один алтын!

Вперед страна, цвети Ташкент,
Врагов всех тайных разоблачим!
Дрожи, коварный интервент,
Мы на посту, и мы не спим!»
Ислам Каримов заплакал от умиления, прижал малчика к груди и повесил ему на мундир орден.
- Я сам сочинил этот стих, - произносит мальчик.
Каримов улыбается: «Ты будешь защищать страну, я верю в тебя, сын мой!»
Мальчик сияет от счастья. В толпе ликуют его родители.
Тут Каримов вспоминает: «А где мой придворный поэт Абдулла Арипов? Я его наградил же медалью Героя Узбекистана... Где он?»
Мистер Х тихо ему говорит на ухо: «Так он свалил в Америку, вы сами его отпустили...»
- Предатель, - в злобе плюется Каримов. - И он в Штаты умыкнул... В спину нож вонзил, алкаш старый. Чтоб его ноги не было здесь!

6.4.11. Гульнара на вечеринке. Пьяная и в бестыжем одеянии, но в драгоценностях. Рядом женщины и мужчины из богемы Европы. Гульнара смеется, шутит. Танцы. Ее фотографируют. Позже появляются снимки в журналах. Узбекские послы собирают эти журналы и газеты, пакуют в дипломатическую почту, чтобы отправить в Ташкент. Посол во Франции рассматривает фотографии и плюеется: «Шлюха, а не дочь хазрата! Позор на весь Узбекистан!»

6.4.12. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Ислам Каримов в своем кабинете и смотрит эти журналы, где Гульнара в неприглядном виде. Рядом стоят Иноятов и Камилов. За спиной в черных очках находится Мистер Х, он насмешливо смотрит на двух руководителей ведомств. На стеллажах фотографии Каримова с Владимиром Путиным, с Норсултаном Назарбаевым, с Луисом Инасиу Лулой да Силва.
Иноятов докладывает: «Европа начала расследование в отношении Гульнары Каримовой. Вскрылись ее аферы. В Швейцарии женевская прокуратура ведет следствие, заморожены 800 миллионов франков, которые считаются коррупционными. Откаты, взятки, махинации, отмыв криминальных средств — вот набор обвинений против вашей дочери. Нужно срочно спасать оставшиеся капиталы. США тоже подключились к этому делу. Все началось из-за преследования Санджара Умарова — в Вашингтоне полагают, что Гульнара Каримова охотилась на его бизнес! А также это месть за отъем собственности компании «Ньюмонт». Американцы очень злые! И очень злые за то, что мы прогнали их военную базу!»
Ислам Каримов в злости бъет по столу и орет: «Черт! Надо выводит активы Гульнары до того, как до них доберутся американцы! Срочно обанкротить фирму «Зеромакс». Мы не будем платить партнерам и ответчикам! Лавочку надо прикрыть, пока у нас не отняли деньги! Из-за этой дуры теперь у меня головная боль! Ох, подставила! Ох, унизила меня!»
Камилов испуганно блеит: «Э-э-э, хазрат... Там суммы у «Зеромакса» на миллиарды долларов. Что я скажу партнерам? Меня загрызут правительства Европы...»
Каримов разъяренно отвечает: «Что узбекское правительство не имеет отношение к «Зеромаксу» - это частный бизнес. Отзовите Гульнару домой. Надо готовить план спасения. А ее на кол посажу, тварь такую!»
И он хватает семейную фотографию на столе и со всех сил швыряет в стену. Стекло разбивается, осколки ранят Камилова и Иноятова. Иноятов стоит твердо, не шелохнувшись. Камилов скулит, платком стирая кровь с щеки, он боится что-то возразить.

6.4.13. Гульнара лежит на кровати, вся опухшая от вечеринки. Рядом алкоголь, драгоценности. Она с трудом встает и идет в душ. Там под струей воды рассматривает на свою грудь и говорит: «Силиконы пришить что ли? Обмякли сиськи что-то, не превлекают мужчин...»
На кровати лежит смартфон и отчаянно звонит. Гульнара не слышит, она купается.
В дом заходят Мистер Х и двое сопровождающих. Гульнара голая выходит из ванны и кричит, прикрывая тело полотенцем: «Вы кто такие? Что вы здесь делаете? Как посмели ворваться в мое жилище?»
Мистер Х усаживается в кресло, закидывает ногу на ногу и говорит: «Вы меня знаете, зачем орать?» - и бесцеремонно разглядывает голую Гульнару.
Гульнара зло произносит: «Да, знаю, вы мерзавец еще тот, такой же беспардонный как доктор Менгеле. Что вы делаете у меня здесь? Какое право вы имеете ко мне врываться? Я пожалуюсь отцу! Вон отсюда! Пошли вон!»
Двое сопровождающих Мистера Х не шолохнутся, не обращают внимания на пванические визги дочери президента. Мистер Х усмехается: «Не говорите глупости про право. Слово «право» никак не вписывается в ваш образ жизни. Почему мы здесь? Вам нужно срочно вылетать в Ташкент. Вас ждет Ислам Каримов».
Гульнара, нервно облизывая губы: «Зачем?»
Мистер Х разводит руками: «Вам на это ответит сам президент. Собирайтесь. Самолет на этот раз задерживать никто не будет. Не успеете нормально одеться — повезем голой!»
Сопровождающие злобно улыбаются.

6.4.14. Студия Си-Эн-Эн. Журналист, ведущий передачу, и эксперт, специалищзирующийся на Центральной Азии. Журналист спрашивает: «Несколько лет назад президент Ислам Каримов летал в Бразилию — зачем? Какие торговые или политические связи у Ташкента и Рио-де-Жанейро? Что связывает два режима — центрально-азиатский и латиноамериканский?»
Эксперт сразу дает ответ: «Их объединяет страсть к коррупции. В период президентства Лулы произошло большое количество политических и коррупционных скандалов: ежемесячные платежи депутатам мелких партий правительственной коалиции (это плата за лояльность), закупки машин скорой помощи по завышенным ценам (а здесь откат депутатам составлял 10%), изготовление фальшивого досье на кандидата в президенты от социал-демократической партии Жозе Серра, получение председателем палаты депутатов 110 млн реалов от владельца ресторана в здании парламента за продление концессии, незаконное финансирование избирательных кампаний через офшорные счета, использование партией средств от нелегальных лотерей, изъятие полицией у партийных казначеев нескольких миллионов наличных долларов. Но у Каримова была другая стратегия...»
- Какая?
- Визит в Бразилию — это отвод глаз от основной цели. Каримов встречался с представителями правительства Аргентины. Дочь Гульнара Каримова там исполняла роль переводчицы, так как никого не подпускали к тем тайным переговорам. Могу предположить, что Ислам Каримов искал «запасной аэродром».
- Запасной аэродром? Что это? - недоумевает журналист.
Эксперт поясняет: «Положение у хазрата шаткое, а события в Андижане показали, что возможны как революции, так и военные мятежи. Уверен, что где-то в недрах СНБ или Министерства обороны зреет бунт офицеров, недовольных политикой Каримова. Могу предположить, что Гульнара Каримова может сплачивать вокруг себя таких персоналий. Ведь у нее кипят амбиции, это женщина с большими потребностями и отсутствием моральных тормозов. А у нее много врагов во власти. Поэтому велись переговоры о переезде в Аргентину, если на родине Каримова произойдет нечто такое. Конечно, под гарантии каких-то больших вкладов. Каримов человек не бедный и вполне способен разместить в банках Аргентины пару миллиардолв долларов. Возможно, это место хранения коррупционных капиталов. Гульнаре известны эти счета».
- Говорят, узбекская элита недовольна старшей дочкой Каримова.
- Да, это так. Она все-таки рейдер. Но отцу придется ее усмирять, или иначе он действительно получит мятеж военных, которых поддержат олигархи и магнаты. Но Аргентина — это то место, где не выдают преступников. Вспомните немецких нацистов, доживших до конца своих дней в фазендах и виллах.

6.4.15. Самолет приземляется в аэропорту Ташкента. Недовольная Гульнара в сопровождении охраны и Мистера Х едет домой. Гульнара говорит недовольным голосом: «Я хочу к отцу. Мне необходимо с ним встретиться!»
Мистер Х останавливает ее: «Не беспокойтесь. Отец вас примет, когда освободится. Он занят».
Гульнара недоумевает: «Так зачем меня привозить из Испании, если отец еще занят? Если есть время, тогда я загляну в свой салон «Нирвана». Как идет там продажа дисков с моими песнями».
Машина разворачивается, Гульнара направляется в салон «Нирвана» и видит, что там работает спецназ в масках и с автоматами. Все продавцы испуганно стоят с поднятыми руками, идет проверка документов, компьютеров, склада. На полу валяются диски с песнями Гульнары, спецназ сапогами ходит по ним, ломая на куски. Гульнара в ярости кричит, метается от одного военного к другому: «Что вы здесь делаете? Это мой бизнес!»
Сотрудники спецназ смущаются, не отвечают. Гуля кричит: «Кто разрешил вам сюда врываться? Что здесь происходит? Вы знаете, что вам вернется за все это зло?! Кайтар дуньё!»
Появляется офицер, который спокойно объясняет: «У нас приказ и мы его выполняем!»
Гульнара вспыльчиво интересуется, и чуть ли не с кулаками лезет на него: «От кого приказ? Быстро назовите мне имя этого подлеца! Иноятов? Алматов? Мирзияев?»
Офицер без тени смущения гогворит: «Спросите своего отца! Но нам вы не мешайте! У нас есть право и вас задержать, как хозяйку этого заведения! Здесь проходит проверка, и есть основания подозревать о контрафкции и уклонения от уплаты налогов! Вон, смотрите, налоговая служба работает, а мы всего лишь силовая поддержка. В прошлые разы ваша охрана давала отпор налоговикам. Теперь здесь мы!»
Гульнара в злости покидает салон и садится в машину. Сидящий в салоне Мистер Х усмехается: «Что, Гульнара? Настроение пропало? Такая вот жизнь: черная и белая полоса».
Гульнара оборачивается к нему: «Чему вы радуетесь?»
Мистер Х вдруг спрашивает: «А вы не задумывались о «кайтар дуньё» в отношении себя?.. Империи не вечны, ваша тем более».

6.4.16. Ташкент. Суд. Судья Закир Исаев зачитывает уже заранее отпечатанную для него бумагу: «Признать фирму «Зеромакс» банкротом. Все ее активы передать государству, счета заморозить. Ранее заключенные договора «Зеромакса» считать фиктивными и ничтожными... Директора Мирадила Джалилова признать виновным в совершении экономических преступлений и приговорить к 10 годам лишения свободы».
Изумленного Мирадила заковывают в наручники прямо в зале суда и выводят. Журналисты лихорадочно строчат тексты в Интернет. «Меня Гульнара спасет!» - обернувшись, кричит судье Мирадил, но Исаев лишь злобно хохочет и машет ему платочком: «Скатертью дорога!»
Стоящий в углу и всегда неприметный Мистер Х говорит Светлане Артыковой, которая зачитывала обвинительное заключение: «Теперь надо сообщить западным инвесторам, что все спрашивайте с Мирадила Джалалова, когда он выйдет на свободу».
Артыкова скептически отвечает: «Они будут ждать 10 лет, в Европе умеют ждать».
Мистер Х пристально смотрит на нее, а потом напоминает: «Вы примените к ситуации фразу Ходжи Насреддина: за десять лет или я умру, или эмир, или ишак — и докажи, кто был неправ...»
Артыкова смеется, берет протянутый ей конверт и с деньгами. Мистер Х выходит из зала. Закир Исаев спешит к Светлане, чтобы поделиться своими идеями.

Сюжет 7. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ТЕМНЫЕ ВРЕМЕНА

Часть 7.1. Рустам Арипов
7.1.1. Психиатрическая клиника. Джейхун сидит на стуле и перед ним главврач. Она спрашивает: «Как вы себя чувствуете?»
Джейхун сердито: «Плохо. Я напряжен», - и нервно прыгает на стуле.
Главврач делает широкий жест: «Хорошо, расслабьтесь».
Джейхун понимает это по-своему, снимает штаны и, глядя в лицо женщины, начинает мастурбировать. Происходит эякуляция, сперма выстреливается и попадает в лицо главврача. Та протирает лицо рукавом халата, встает и выходит из помещения. Входят санитары и надевают на Джейхуна смирительную рубашку. Джейхун поет: «А я милого узнаю по походке,
Он носит, носит бpюки галифе,
А шляпу он носит на панаму,
Ботиночки он носит "Наpиман".
А шляпу, эх, он носит шляпу на панаму,
Ботиночки он носит "Наpиман".

7.1.2. Бухара. Идет суд. В зале родственники убитых, несколько посторонних персон, прокурор Светлана Артыкова, адвокаты. Олима Караева за решеткой под охраной милиции. Пресса толпится у входа в здание, но ее не пускают. Играет гимн Узбекистана, поднимаются флаги. Закир Исаев торжественно смотрит на собравшихся, сам исполняет гимн, он доволен.
Судья Закир Исаев спрашивает у Олимы Караевой: «Значит, вы убили Рустама Арипова. За что? Поясните это суду».
Олима Караева, запинаясь и опасливо глядя в зал (она видит ненависть во взглядах родственников Рустама), произносит: «Э-э-э... Рустам Арипов взял у меня в долг 4800 долларов для открытия своего бизнеса. Но не вернул. Обещал каждый раз, но смеялся мне в лицо. Тогда я пригласила его, жену, детей и брата жены в гости, и чтобы там обсудить вопрос возврата долга. Но там он не стал меня слушать, оскорблял, грозился...»
Голос из зала, кричит Махбуба: «Ложь! Он жил у вас две недели — что за гостеприимство?! Никакие деньги он у вас не брал! На бизнес ему дали родственнники! Мои родители немного дали!»
Закир Исаев гневно стучит молотком по столу и говорит ей: «Вас прошу помолчать и не вмешиваться в судебный процесс, иначе я прикажу вывести вас из зала!.. Продолжаейте», - он с улыбкой и добрым лицом обращается к Олиме. Все понимают, что власть на стороне людоедов, и тихий ропот прокатывается по залу.
Олима, осмелев от поддержки судьи, уже продолжает более бойко и даже весело: «Тогда я налила ему в чайник клофелин. Думала, что он сам все выпьет. А он разлил чай всем, и все они потеряли сознание. Тогда я стала проверять его карманы, и обнаружила всего 200 долларов. То есть он не собирался возвращать свой долг. Я пришла в безумие и ввела всем в вену бензин. Все умерли. Потом я расчленила всех их и ела мясо... Ни муж, ни сын Джейхун об этом не знали. Их не было дома в это время. Вот так всё и произошло».
Адвокат семьи Ариповых задает вопрос Олиме: «Скажите мне... Рустам весил больше ста килограмм. Как вы могли донести его до хирургического стола в подвале? Как могли положить на стол? Как могли разделать такую массу? Это и крепкий мужчина не способен! А вы отнесли туда за ночь шесть человек! Вы хотя и врач, однако не мясник. Здесь и мяснику работа на несколько часов!»
Олима замолчала, расстерявшись. Она смотрит на Артыкову, потом на Исаева, выдавливает только рычание. В зале все напряженно смотрят на нее, и всем ясно, что женщина врет, отгораживает настоящих убийц.
Здесь на помощь приходит прокурор Артыкова: «Мы провели следственный эксперимент, и доказано, что Олима могла это сделать в одиночку! Прошу не отвлекать судью на малозначимые факты!», - и улыбается Караевой, мол, не беспокойся.
Закир Исаев снова задаент вопрос: «Что вы скажете про трансплантацию органов?»
Олима разводит руками: «Я не знаю ни про какие органы! Все это придумали журналисты! Никаких врачей не было! Никаких операций! Я совершила это в состоянии аффекта».
Адвокат кричит в изумлении:
- В состоянии аффекта? Заранее приготовили шприц с бензином? Заранее приготовили клофелин?
Олима снова молчит, смотрит на Артыкову, а та обдумывает контрход. Однако адвокат продолжает атаковать вопросами: «А зачем вам огромные холодильники в подвале? Зачем вам огромный хирургический стол? И слив крови в канализацию? Вы организовали подпольную фабрику по умертвлению людей, изъятию у них органов для трансплантации, и это невозможно без связей наверху. Это настоящий концентрационный лагерь Бухенвальд!»
В зале поднимается шум. Судья нервно стучит по столу: «Тихо!»
Артыкова вскакивает с места и гневно кричит: «Я протестую! Сравнение с нацизмом здесь неуместно. Мы не Нюрнбергский трибунал! Адвокат нагнетает обстановку!»
Исаев благосклонно произеносит: «Да, протест принимается! Адвокат, не политизируйте процесс, не трогайте власти!»
Олима сбивчиво говорит, пытаясь найти смысл своим поступкам: «Мы собирались разводить скот и разделывать мясо для продажи в рестораны. Знаете, в стране дефицит мяса, и мы хотели занятся благородным делом — обеспечить население качественными мясными изделиями. Мой муж — специалист по блюдам и восточной еде!»
Шепот в зале: «Обеспечили, гады... человеческим мясом снабжали бухарские рестораны и кафе!» Исаев вновь нервно стучит по столу, призывая сдерживать эмоции.
Адвокат не сдается и задает каверзные вопрос: «Так у вас хирургические скальпели, а не мясницкие ножи. Вот материалы обыска!» - он показывает бумагу.
Крик из зала: «А почему нет Фируддина и Джейхуна Караевых? Почему они не сидят на скамье подсудимых? Ведь они втроем это делали!»
Светлана Артыкова, обращаясь к публике, произносит: «Следствие установило, что муж Фируддин и сын Джейхун отсутствовали в это время дома, они были в гостях. Гости подтвердили их место нахождения в это время. Они ничего не знали о преступлении Олимы. Однако Фируддин проходит по делам о мошенничестве с документами, в частности, бланками дипломов, а не по делу убийства семьи Ариповых; суд над ним будет позже. Джейхун находится в психиатрической клинике, у него установлена шизофрения тяжелой формы, к ответственности привлечь его невозможно! Он проходит долгосрочное лечение».
Люди переглядываются, о чем-то шепчутся.
Адвокат обращается к прокурору: «Во время раскопок на пустыре Джейхун показал места, куда закапывал трупы. Почему его не пригласить, рассказать, как и что? Скольких людей он закопал там? Шизофрения не отменяет его память».
Артыкова быстро находит ответ, который все-равно выглядит неубедительным: «Судебно-медицитнская экспертиза установила, что это скелеты 80-летней давности. Возможно, это расстрелянные большевиками бухарцы еще в 1920 году, возможно, во время нападения командарма Михаила Фрунзе на Бухару. Точно установить не удалось».
Адвокат изумленно смотрит на нее: «У останков были детали современного периода: туфли, браслеты от часов, зубы со следами пломб, очки... Вот данные оперативной группы», - и он опять достает бумагу.
Исаев, листая бумаги, вносит свое слово в спор: «Здесь написано, что люди кидали на пустырь мусор, закапывали, поэтому там оказалось столько много современных вещей. Адвокат, вы все мешаете в одну кучу!»
Адвокат с удивлением спрашивает: «Челюсти с пломбами? В 1920-х годах ставили пломбы? Что за дантисты жили тогда с современными технологиями лечения зубов?»
Артыкова снова выворачивается из сложного положения как лиса: «Это отходы стоматологического факультета Бухарского мединститута. Возможно, студенты бросали...»
Адвокат предлагает: «Хорошо. Оперативники нашли 17 паспортов в доме Караевых. Почему не взять ДНК у родственников тех, чьи паспорта нашли, и сравнить с останками на пустыре?»
Артыкова отвечает: «Мы нашли этих людей. Они живы. Просто Джейхун находил эти паспорта на улицах и приносил домой. Он коллекционировал».
Снова шум в зале.
Адвокат в недоумении: «Паспорта коллекционировал? Странно...»
Артыкова фыркает: «Он же шизофреник, кто знает, почему хотел паспорта коллекционировать!»

7.1.3. На улице возле суда стоит толпа. Милиция их разгоняет. Один милиционер говорит другому: «Не дай бог, начнется здесь как в Андижане! Толпа негодует». Исаев это слышит через окно, заметно нервничает. Он требует помощнику закрыть окно, хотя в зале душно. Кондиционеры не справляются.
В зале идет спор адвоката и прокурора, Олима улыбается, понимая, что власти защищают ее. Исаев листает бумаги, делает вид, что читает.

7.1.4. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Министр иностранных дел Абдулазиз Камилов стоит в приемной президента. Охранник пропускает его. Тот заходит и видит сидящего президента и стоящего в углу Мистера Х, вид у них злой, недобрым взглядом рассматривают министра. «Добрый день, хазрат», - здоровается Камилов, и пот от страха заливает ему воротник. Он понимает, что может быть порка за какой-то косяк, промах в дипломатии. Каримов молчит, начинает Мистер Х, который держит в руках газету и читает: «Американский журнал Parade опубликовал ежегодный список наиболее свирепых диктаторов современности. Этот своеобразный хит-парад ведется журналистами издания, начиная с 2003 года. В нынешнем году список расширен до 20 позиций. В "почетный лист" одиозных первых лиц, попирающих права человека, вошли не только традиционные "мировые негодяи", но и президенты некоторых республик бывшего СССР...»
Камилов начинает понимать, о чем идет речь. «Но, хазрат, я тут не виноват», - лепечет он. - Американцы... это не русские, они свободны в своем мнении. У них свобода слова».
Мистер Х продолжает: «Журнал Parade определяет понятие "диктатор" следующим образом: это глава государства, который деспотически распоряжается жизнью своих граждан и не может быть отстранен от власти законными способами. Каримов, как и некоторые его коллеги по постсоветскому правлению, руководит страной с 1990 года. Узбекского президента Запад практически всегда обвинял в том, что тот превратил страну в большой концлагерь. Однако появление Каримова в хит-параде обусловлено андижанскими событиями, случившимися в мае 2005 года. Тогда, по разным подсчетам, погибло от 200 до 700 человек. Мировые правозащитники считают события в Андижане антиправительственными выступлениями и обвиняют узбекские власти в сокрытии правды о расстрелах демонстрантов. Еще одно обстоятельство, позволяющее зачислить Каримова в диктаторы - это принятие в 2003 году закона, согласно которому президент и его семья освобождаются от каких бы то ни было судебных преследований за все совершенные ими деяния".
Молчавший до этого Каримов заговорил: «Так что ты, собака, сделал, чтобы я не попал в этот список?»
Министр расстерян и разводит руками, пытается что-то сказать, но ничего на ум не приходит, он только издает короткие звуки. Президент встает из-за стола, походит к министру и сильно бъет в живот, Камилов сгинается, падает на колени. Президент начинает пинать его, а тот лишь кричит: «Извините, хазрат! Извините своего раба! Я виноват!» - понимая, что только признанием он может добится какой-то милости. Однако Каримов в ярости продолжает наносить удары, у Абдулазиза все лицо в крови, костюм порван, он уже в углу сжался, дрожит.
Каримов останавливается, он весь пунцовый от гнева. Потом он возвращается к столу, достает из ящика пистолет «Макаров» и целится в министра. Тот от ужаса закрывает глаза, прячет голову в своих руках.
Мистер Х, наблюдавший с удовольствием за этой сценой, произност: «Хазрат, не стоит. Камилов, конечно, крыса и трус, но нам нельзя сейчас менять министра. Он тоже повязан с нами...»
Президент раздумывает, потом нехотя возвращает оружие в стол. «Пошел вон!» - орет он, и Камилов спешно ретируется из кабинета.

7.1.5. Спустя несколько минут. Каримов достает из шкафа водку и наливает в стаканы, продвигает один Мистеру Х., тот берет и залпом выпивает. Видя это, президент одобрительно крякает и тоже осушает емкость. Потом, протирев рот рукавом, говорит: «Ты слышал об императоре Центрально Африканской Республике Бокасса?»
- Он, по-моему, приезжал в СССР, встречался с Леонидом Брежневым, - наморщил лоб, припоминая, Мистер Х. - Да, слышал... Я тогда на восточном факультете учился...
- Так, вот, этот Жан-Бидель Бокасса жрал своих политических оппонетов...
- Вы говорите образно? Он расправлялся с ними?
Каримов расхохотался: «Нет, он был обычным каннибалом! Сам убивал врагов и разделывал туши, кормил свою семью, министров, губернаторов и иностранных гостей... Весьма интересная картина была в этой стране...»
- К чему вы это, хазрат? - лицо у Мистера Х вытянулось.
- Сейчас судят двух каннибалов в Бухаре. А я бы взял к себе их поварами, - произнес Каримов. - Если честно, порой возникает желание сожрать своих врагов — всех, тех кто устроил мне Андижан, этого лидера «Солнечной коалиции» Санджара Умарова, этих диссидентов, что достатют меня из-за границы. Иногда хочется стать гробовщиком: делать гробы, причем из лучшего дерева, и укладывать трупы своих врагов, затем хоронить темной ночью... Романтика!
Мистер Х: «Хазрат, про гробовщика — это хорошая мысль. Но жрать человека... Извините, я бы не смог!»
Каримов смеется.

7.1.6. Бухара. Судебный процесс. Выступает Махбуба: «Моего мужа, семью Рустама пригласила Олима для двухнедельного карантина. Я приносила им лимоны, мол, для очищения организма. Она вводила им какие-то препараты. Говорила, что это обязательные для Канады прививки. Общаться нам запрещала. А потом, в последний день, она вдруг сказала, что они все уехали. Мы не поверили, так как все произошло быстро, даже попрощаться не дали. С самого начала я чувствовала ложь во всем этом. Ходили в городе слухи про семью Караевых, но Рустам не верил им, говорил, что это люди завидуют, мол, Олима — крутая женщина!
Артыкова прерывает ее: «Следствие не установила, что ваши родственники столь долгое время проживали в семье Караевых. Караевы — это не гостиница».
Махбуба смотрит на прокурора и спрашивает: «Но это так! Почему вы нам не верите? К чему разыгрывать здесь спектакль? Вы отгораживаете убийц от ответственности. Здесь нет правосудия! Какой-то бал-маскарад! Ташкент хочет все скрыть, всю правду! Я слышала, что там был некий таинственный доктор!»
Исаев в гневе кричит, обращаясь к милиционерам: «Вывести эту женщину из зала! Это оскорбление не только суда, но и нашего президента, который стремится построить в Узбекистане правовое государство!»
Махбубу два милиционера выталкивают из зала суда. Она идет плачет. Народ встречает ее у входа, начинает расспрашивать, но она не может и слова выдавить. Милиционеры отгоняют от нее людей и заводят Махбубу в коридор, откуда она может видеть процесс.

7.1.7. Адвокат спрашивает Олиму: «Так вы открыли фирму «Карина» по отправе трудовых мигрантов в Канаду и США? Сколько подали вам заявок?»
Олима бодро отвечает: «Да, открыла. За четыре месяца подали 1800 человек, желающих уехать на работу».
Адвокат просит: «Назовите фамилии людей, которых вы отправили. Можем ли мы с ними связаться? Я сделаю запрос в посольства Канады и США, поинтересуюсь, получали ли они вьездные визы. Заодно у авиакомпаний, приобретали ли эти люди билеты до Европы, США и Канады. Вы заявили следствию, что более 500 человек были признаны годными и выплатили вам за ваши услуги. Можно ознакомится со списком? Как вы потратили их деньги? Есть банковские трансферты на оплату авиабилетов, гостиниц, виз?»
Олима молчит, расстерянно смотрит на Артыкову. Но все люди в упор смотрят на Олиму, ожидая ее ответа. И снова Артыковой приходится снимать напряжение: «Увы. Этот список засекречен, так как мы не намерены нарушать их права, их частную жизнь».
Адвокат в ярости кричит прокурору: «Вы усложняете мне работу, госпожа Артыкова. Почему список секретят от адвокатуры? У нас тоже есть право знакомится с документами дела! Что в них секретного? Это не разглашение государственных тайн!»
Артыкова хладнокровно отвечает: «Эти люди не имеют отношения к делу об убийстве семьи Ариповых. Частная жизнь охраняется законом!»
Адвокат нервно стучит пальцами по столу, Артыкова усмехается.

7.1.8. Закир Исаев, обращаясь к залу, спрашивает: «Кто может дополнить?» - это он делает, чтобы продемонстрировать публике справедливость суда и его независимость.
Вдруг поднимается с места и выходит к трибуне старичок, говорит: «Мой сын Махмуд, студент Бухарского технологического института общественного питания. Он написал нам письмо, что декан Фируддин Караев отправляет его в Москву для учебы. С тех пор мы ничего о нем не слышали...»
Старик не договаривает, как вскакивает Артыкова и обращается к нему резким голосом: «Вам нужно обратиться с заявлением в МВД России и спросить, зарегистрирован ли там ваш сын. У нас нет данных, что ваш сын прошел пограничный контроль. По нашим данным, он не покидал территорию Узбекистана. Да и до сих пор числится студентом нашего института. Наверное, влюбился и сбежал с девушкой».
Старик неуверенно извлекает конверт и хочет показать: «Но письмо...»
Исаев строго говорит: «Уважаемый. Не отвлекайте суд второстепенными темами. Мы не занимаемся поиском пропавших граждан. Обратитесь в милицию по месту жительства. А мы продолжаем...»

7.1.9. Зал суда, народ перешептывается. Слышны плачи - это отец и мать Рустама Арипова не могут сдержать своих эмоций. По жесту Артыковой милиционеры выводят их из зала, однако они остаются в коридоре и через приоткрытую дверь до них доходит приговор. Торжественным голосом Исаев читает текст, что ему заранее распечатали в Генеральной прокуратуре: «...Именем Республики Узбекистан приговариваю Олиму Караеву по статье 93 пуктов «а», «в», «ж», «и» Уголовного кодекса к 18 годам лишения свободы!»
- Расстрелять его! - раздаются крики недовольных граждан. - Повесить эту убийцу! Вы прикрываете настоящих преступников!
- Молчать! Всем заткнутся! - орет в бешенстве Исаев. Милиционеры хватают крикунов и пинками выпроваживают из помещения.
К Олиме подходит конвой, надевают наручники и выводят из зала. Родители Рустама и Махбуба с ненавистью смотрят ей вслед.

7.1.10. Спустя два дня в этом же здании проходит другой суд. Стоит Фируддин Караев, и ему Исаев читает приговор: «...приговариваетесь к 19 годам лишения свободы. Конвой, вывести осужденного из зала!»
Фируддин смотрит на Артыкову, но та делает вид, что перебирает бумаги, она старается не обращать внимание на осужденного.
Милиционеры надевают на Фируддина наручники, выводят из зала, сажают в автозак. Он расстерян, но молчит.

7.1.11. Ташкент. Верховный суд. Кабинет судьи Закира Исаева, он считает доллары в портфеле. Рядом стоит Мистер Х и насмешливо наблюдает за этим процессом. В таких делах расчеты ведутся только в наличной форме, и только в новеньких купюрах.
Исаев целует пачки и аккуратно укладывает их в портфель, говорит, обращаясь к Мистеру Х: «Всё в порядке, полная сумма! Хочу заметить, что следствие прокупратура провела плохо, много ляпов, неубедительно. Даже сама Светлана Артыкова иногда выпадала в ступор, не зная, как исправить ситуацию. Мне приходилось просто смещать акценты или запрещать обсуждение вопроса. Но людей суд не убедил, хотя я провел просто его идеально!»
Мистер Х, сложив руки накрест на груди, усмехается: «А никто и не собирался проводить следствие как надо. Важно было то, что вы провели суд как надо. И вы с этим справились. Главное, доктор Менгеле не попал в инофрмационное поле».
Исаев откладывает портфель в шкаф, потом из графина наливает водку в стаканы, продвигает один Мистеру Х и сам пьет с другой. Мистер Х не пьет, он щелкает пальцем по темным очкам, мол, ему нельзя.
Усаживаясь на кресло и раскачиваясь, Исаев вальяжно говорит: «Обращайтесь, когда надо! К вашим услугам!»
Мистер Х смотрит на часы и говорит: «Скоро вы нам понадобитесь. Не уезжайте далеко!»
Исаев хмыкает: «Я здесь. Звоните» - и снова наливает себе водку.
Мистер Х выходит из кабинета.

7.1.12. Тюрьма. Эшмат в камере избивает африканца: «Ах, ты, черножопый, не хочешь говно убирать в туалете? А для чего ты тогда в Конго родился? Чтобы за белыми убирать! Вы нация рабов! А в тюрьме вы рабы в квадрате!»
Африканец, закрыв голову от ударов, в отчаянии пищит: «Я постоянно там убираюсь! Но дайте мне другую работу!
Эшмат в ярости пинает его:
- Нет для вас, «бананы», у меня другой работы! Это тюрьма, а не биржа труда! - и уходит, оставляя на полу избитого африканца, у того изо рта идет кровь, на полу два сломанных зуба.
Эшмат идет в свой кабинет, по дороге надзиратели отдают ему честь. У двери его встречает помощник и говорит: «Людоед доставлен», - и он подает папку с документами.
Эшмат сует папку подмышку и заходит в кабинет, говоря: «Заводи его ко мне!» - и он садится за стол, бросает папку, затем наливает себе в стакан водку и, сделав глоток, закусывает сочным помидором.
Заходит Фируддин Караев, испуганно озирается, он расстерян, на любой звук вздрагивает, ожидая удара дубинкой или пинка сапогом. Эшмат, разведя руки и не вставая с кресла, улыбается и говорит: «Здравствуй, коллега!»
Фируддин выдавливает из себя: «Э-э-э... ассалому алейкум. Мы коллеги?»
Вопрос несколько странный для Эшмата, однако он должен внести пояснение новому заключенному: «Конечно, господин Караев. Мы же мясники. Просто ты жрешь тех, кого убиваешь. А я закапываю трупы... Значит, доцент общественного питания?» - он листает бумаги.
Фируддин подобрастно наклоняет голову и говорит: «Да. Я специалист по пище, кулинар высокого класса. У меня есть награды и поощрения от рукводства области и института...»
Эшмат хохочет: «Знаю, знаю по какой еде. О тебе тут прокурор Светлана Артыкова беспокоилась. Так что будет в столовой работать, готовить жрать для заключенных. Тебя никто не тронет, если ты, конечно, сам не испортишь свой статус...»
- Это как? - не понимает Фируддин.
Начальник тюрьмы пожимает плечами:
- Ну, поругаешься с авторитетами, то они тебя отпетушат... Знаешь, что это такое? Нет? Ну, изнасилуют, и потом ты станешь чей-нибудь женой...
- Я этого не хочу! - испуганно блеит Фируддин.
- Тогда служи хорошо, - и Эшмат выдвигает вперед свою ногу, видимо, ожидая реакцию благодарности.
Фируддин кричит: «Большое спасибо, большое спасибо», - он кланяется, потом припадает к туфлям начальника тюрьмы и страстно их целует. Эшмат довольный гладит его по затылку:
- Да, будешь еще выполнять кое-какие мои задания. Надо будет проучить разных там персон, как мясник спрявишься...
Фируддин продолжая лизать лакированную туфлю соглашается: «Хозяин, приказывайте, сделаю все! Я ваш преданный раб!»

7.1.13. Бухара. Мусульманское кладбище. Мужчины несут закрытые носилки до шести раскопанных могил. Потом из носилок извлекают шесть ящиков и опускают в могилы. Мулла читает молитвы, люди молятся. Могильщики закапывают землю. Старик — отец Рустама — плачет и тихо повторяет молитву за муллой.

7.1.14. Ташкент. Резиденция Ок-Сарай. Ислам Каримов сидит за столом и перед ним стоит Мистер Х. Каримов листает свеженапечатанную книгу «Мировой финансово-экономический кризис и меры его преодоления в Узбекистане» с его именем, говорит: «Ну, хорошая книга, хорошо исполнена. Все мои замечания учли?»
Мистер Х отвечает: «Да, хазрат. Текст переработали под ваши замечания. Книга выпущена тиражом в полмиллиона экземпляров! Позже выпустим еще!»
Отложив книгу на стол, Каримов чешет шею и приказывает: «Вот еще что... Обязуйте всех чиновников и всех ученых, студентов ее покупать. Популяризуйте мою книгу. Пускай сдают экзамены на знание того, что там написано. Побольше обсуждений на телевидении. Пригласите зарубежных специалистов, пускай скажут позитивное о моей книге! Да, переведите книгу на иностранные языки и разошлите в наши дипломатические представительства для пропаганды моих идей и политики. Мне нужны сторонники в других странах. А то всякую гадость про меня пишут, мол, диктатор, насильник, палач Андижана...»
Мистер Х произносит: «Будет сделано. Те специалисты, что писали вам эту книгу, ждут гонорара, хазрат. Они старались».
Каримов, вздохнув, говорит: «Хорошо, выпишите им премию. Но повторите, чтобы помалкивали о том, что они готовили эту книгу. Если что — свяжите им язык в морской узел и засуньте им прям в зад».
Мистер Х уходит. Референт заносит кофе, раскладывает круассаны. Каримов встает с кресла, подходит к книжному стеллажу и просовывает новый том среди других, где написано «Ислам Каримов». Он отходит и любуется «своими» трудами. За окном идет гроза.
В соседнем кабинете его супруга Татьяна рисует пентаграмму.

Часть 7.2. Улугбек Ешев
7.2.1. Ташкент. Башорат выпускают из тюрьмы спустя 15 суток. Она голодная. Еле идет домой. Дома ее встречают со слезами сын Отабек и дочь Шахло, обнимают, спрашивают, где она была две недели.
Башорат, едва улыбаясь, отвечает: «Ох, дети... Сидела. Теперь и я преступница. Судил меня тот же негодяй, что и Улугбека — Закир Исаев, этот подлец и мерзавец! Пока я жива, я буду ему мстить!»
Отабек печально произносит, протягивая бумагу: «Мама, приходили с вашей работы, сказали, что вас уволили. Нашли другую сотрудницу. Теперь вам надо искать работу».
Усевшись на стул, Башорат вздыхает и говорит: «Ничего, найду». Отабек ставит электрический чайник.
Шахло достает из маленького холодильника кастрюли и сообщает: «Мама, приходила Нигара, принесла продукты, деньги. Я приготовила покушать. Ешьте, мама», - и она ставит подогревать пищу на газовую плиту.
Башорат улыбается и говорит: «Вот хорошо. Я то нас в тюрьме практически не кормили».
Они садятся за стол и кушают. За окном идет гроза, сверкает молния.

7.2.2. Утро. Башорат ходит по магазинам, по фирмам, просит дать ей работу. Но ей говорят, что мест свободных нет или что она слишком старая для их работы. В итоге она, уставшая, приходит домой. Там сидит за столом ее заплаканная дочь. Башорат в тревоге: «Что случилось, Шахло?»
Шахло, размазывая слезы по лицу, отвечает: «Мама, меня не пускают на уроки. Учительница говорит, что я дочка врага народа, что моя мама баламутит народ против Ислама Каримова! Меня прогнали со школы!»
Башорат сердится и встает со стула: «Я пойду сейчас и поговорю с твоей учительницей! Что она себе позволяет!»
Шахло испуганно озирается и просит: «Ой, не надо, мама! Может еще хуже быть! А так вдруг мне разрешат?»
Однако Башорат не согласна, она громко заявляет: «Я не буду молчать! Мой сын Улугбек страдает в тюрьме! Я не допущу, чтобы страдали другие мои дети! Я готова разорвать на части твою учительницу!»

7.2.3. Башорат идет в школу, заходит в класс. Говорит учительнице, которая сидит за столом одна и ест самсу: «Почему вы прогнали мою дочь с уроков? На каком основании?»
Учительница, не ожидавшая визита Башорат, выплевывает самсу и орет: «Эй, выйди из класса, ишачка! Чтоб мои глаза тебя не видели! Пошла вон!»
- Мы еще посмотрим, кто из нас ишачка! - возмущается Башорат, хотя ее так и тянет схватить учительницу за шкирку и треснуть головаой об стол. Но она понимает, что правозащитники не поступают так, не распускают руки. Их сила только в слове, в умении вести переговоры.
Тогда Башорат идет к заведующей учебной частью, сообщает ей, что классная руководительница не разрешает Шахло посещать школу. «Это нарушение закона об образовании», - отмечает она.
Завуч — битая и матерая жекнщина, в ответ нагло заявляет: «Мы знаем вас, вашу семейку Ешевых. Вы лично - враг народа! Мы готовим против вас уголовное дело! Против вас выступают районный хокимият, махаллинский комитет, Районный отдел образования, МВД, сейчас готовим документы! Мы проведем обыск в вашем доме! Вы храните ваххабитские деньги и религиозную литературу! Вы слушаете вражеские радиоголоса — «Голос Америки», Би-Би-Си», «Свободу»! Только преступники так поступают!»
Башорат склоняется к завучу и прям в лицо его с ненавистью говорит: «Можете приходить, у меня дома ничего нет. Я живу бедно. Я не даю взятки. Вы же просите каждый месяц деньги на школу! Вам не стыдно? Вы воруете с бюджета, а деньги собираете с родителей! А я безработная. Меня уволили без какой-либо причины с работы!»
Завуч, радостная этому признанию, кричит: «Вот-вот! Вы сами виноваты! Вы против узбекского государства! Наш великий Ислам Каримов хочет нам мира, а вы хотите революций и смерти! Возможно, это вы в Андижане организовали мятеж! Может сами расстреливали людей и военных!»
Башорат изумленно говорит: «Чего, какой смерти? Ты в своем уме, старуха? Моего сына приговорили к смерти за убийство, которое совершили сами милиционеры! А защищаю своего сына! Я защищаю семью! У меня муж умер, я одиночка! Я хожу по мусоркам и ищу еду для детей, а вы требуете с меня деньги на ремонт класса! На подарки учителям! Это вы - взяточники! Это вы — преступники!»
Не ожидавшая такого напора от посетительницы, завуч топает ногами, открывает дверь и рукой показывает на выход: «Проваливайте вон отсюда! Или я вызову милицию! Не смейте ьбольше приходить! И вашей дочери запрещено! Мы внесём ее в «черные списки» - никакая школа не примет вас!»
Башорат с ненавистью смотрит на нее и молча уходит.

7.2.4. Башорат возвращается домой. Там в это время рабочие из ТСЖ (Товарищество собственников жилья) автогеном отрезают трубы, подающие в квартиру газ, воду и канализацию. Рядом стоит милиционер — участковый и дает указания, что и где надо сделать. Башорат, изумленная этим, подбегает к ним, толкает рабочих, кричит: «Что вы делаете? Как я буду жить?»
Рабочие отталкивают ее: «Осторожно, у нас огонь! Мы не знаем. Нам дал приказ хокимият. Мы должны отрезать от вас газ и воду! Идите и выясняйте у хокима!»
Башорат взмаливается: «Но я не могу жить без воды! Как пользоваться туалетом, если там нет воды, нет канализации? Как готовить еду без газа? Как согреваться зимой?»
Рабочие бурчат, опуская глаза, они прекрасно понимают ситуацию женщины, но не могут не исполнить приказ начальства: «Это не наше дело! Мы... люди маленькие, от нас ничего не зависит...»
В этот момент подходит участковый и сердито говорит: «Госпожа Ешева! Будете возмущаться — мы вам и электричество отключим! Вы — враг! Мы не должны помогать врагам! Вам мало 15 суток было? — посадим на 15 лет!»
Рабочие и милиционер уходят, оставив после себя беспорядок и грязь. Башорат садится за стол и плачет. Из другой комнаты на нее испуганно смотрят дети.
Башорат встает и открывает холодильник: там пусто. Ничего нет.

7.2.5. Башорат ночью ходит возле мусорных баков и ищет еду. Находит пакет с лепешками, остатками торта, приносит домой.
- Вставайте, дети, будем отмечать наш день? - поднимает дочь и сына. Те, зевая, встают с кроватей.
Башорат с детьми пьет чай, и они кушают нашедшее. Отабек спрашивает: «Мама, кто дал еду? Нигара разве приходила?»
Башорат, улыбаясь, говорит: «Добрые люди. Ешь сынок».
Покушав, дети ложаться спать. Башорат тем временем берет бумагу и краски, пишет два плаката «Свободу моему сыну Улугбеку Ешеву!» - она планирует утром снова выйти на пикет.

7.2.6. Утром Башорат берет плакат «Свободу моему сыну!» и опять выходит к зданию МВД для пикета. Два милиционера подбегают, выхватывают плакат, рвут на части, и прогоняют женщину. «Чтоб твоей ноги здесь не было!» - орут они в гневе. С высоты своего этажа, через окно Закир Алматов наблюдает за этим и усмехается. «Настойчивая женщина», - злобно шепчет он.
Башорат идет к зданию парламента и там раскрывает второй такой же плакат. Охраняющие здание пять милиционеров окружают женщину, вырывают из ее рук плакат, вызывают патруль, и Башорат увозят в милицию, там составляют протокол о нарушении. Отпускают только поздно вечером. Она едет на троллейбусе домой, вся сосредоточенная, но с желанием бороться дальше.

7.2.7. Вечер. Кафе. Отабек Ешев, младший сын Башорат, моет посуду на кухне. Он слышит пьяные крики из зала, ругань, звон бьюшейся посуды и морщится: «Ах, свиньи!» К нему подходит хозяин и говорит: «Отабек, сегодня надо поработать до трех часов ночи, тут кампания задерживается. Но я оплачу работу».
Отабек кивает: «Конечно, я останусь».
Это нравится хозяину, он стоит, о чем-то задумавшись, а потом предлагает: «Отабек, ты хороший парень. Но мытьем посуды много не заработешь. У меня есть братишка — хозяин строительной фирмы. Если хочешь, то поговорю с ним. Будешь работать маляром. Там хорошие заработки».
Естественно, это Отабеку нравится и он соглашается: «Спасибо. Да, я готов».

7.2.8. Заполночь. Отабек продолжает мыть посуду. В это время в зале кафе сидит группа молодых мужчин. Пьют водку, закусывают салатом, смеются. Подносят большое блюда с пловом. Все дружно ревут от восторга. Один говорит: «Я заказал бухарский плов!»
Другой спрашивает: «С человечьи мясом?»
Все начинают громко смеятся.
Третий указывает на блюдо: «А тут яйца с пенисом?»
Четвертый разливает водку и говорит: «Нет, женские сиськи здесь! Всё как в Бухаре! Ха-ха-ха!»
И опять все дико смеются. Отабек это слышит и презрительно плюется в пол. «Мерзавцы, нашли над чем смеятся», - шепчет он.

7.2.9. Ночь. Отабек возвращается домой. Там в тревоге сидит Башорат. Дочь Шахло спит.
Башорат говорит сыну: «Я волнуюсь за тебя, сынок. Ты работаешь допоздна. Опасно вечером одному ходить...»
Отабек снимает обувь, подходит к матери и протягивает деньги: «Вот, мама, заработал. Оплатите за газ хотя бы. Завтра заработаю на электричество. Потом оплатим другие коммунальные услуги. И еще», - тут Отабек достает из сумки остатки пиршества из кафе: кусочки мяса, салат, лепешки, помидоры. Все это дал хозяин кафе.
Башорат плачет и обнимает сына: «Ты наш кормилец, спасибо... Как у тебя дела с колледжом?»
Отабек пожимает плечами: «Никак. Мне вернули документы, не приняли. Сказали, что я сын врага народа и брат убийцы. Но я не расстроился...»
Башорат продолжает плакать. Отабек ее обнимает и говорит: «Ничего, мама, я буду работать. Мы вылезем из нищеты! Справедливость все равно на нашей стороне!»
Башорат утирает слезы и говорит: «Сегодня утром заседание в махаллинском комитете. Мне приказали прийти. Там будут из хокимията и милиции, и ещё кто-то...»
Отабек вскакивает с места: «Я с вами пойду».
Башорат махает рукой: «Не надо. Я сама! Ты решай свои дела, найди другой колледж. Учится надо. Без знаний сегодня не найти хорошую работу. А мне не впервой слышать гадости — потерплю на собрании...»

7.2.10. Ташкент. Утро. Город патрулирует национальная гвардия и милиция, они подозрительно смотрят на пароходящих людей. Жители заняты делами на работе, между тем в салонах химчистки или парикмахерских, швейных изделий или ремонта обуви обсуждают ситуацию в Андижане, рассказывают, что там были убиты тысяча человек. Все в ужасе. По телевизору показывают концерты. Никаких новостей из Андижана. И это вызывает недоумение.

7.2.11. В это время к зданию махаллинского комитета (места схода граждан квартала) приходит Башорат. Там находятся жители - женщины, старики, а также сотрудники МВД, директор школы, хокимията. В углу сидит Мистер Х, пристально смотрит на Башорат. Все шумят, галдят, на Башорат не обращают внимания, словно не она объект их заседания. Играет гимн Узбекистана. Все встают и поют, приложив руку к сердцу и смотрят на портрет Каримова. Башорат не встает, сидит, молчит. Ее кто-то пытается ткнуть в спину, чтобы встала и пела, но она отбивает гневно руку: «Не трожьте меня! Сами пойте! Этот гимн вызывает у меня отвращение!»
Когда гимн прекращается, все рассаживаются по местам, и председатель схода граждан — старик, говорит: «В нашем квартале живет враг народа! Башорат Ешева! Она мать убийцы, которого приговорили к смерти за ужасные убийства! Массовые убийства! Он был маньяк как англичанин Джек Потрошитель и русский Чикатило. И она, Башорат, призывает народ к неповиновению власти! Она провоцирует людей на митинги и протесты! Чтобы люди пошли за ней как андижанцы пошли за американцами и устроили кровавую бойню! Нам это надо?»
Раздаются крики из зала: «Она подкуплена Соросом! Она работает на американский Госдеп! Сам Усама бен-Ладен ее друг!»
Башорат слушает это с презрением и молчит. А председатель продолжает свою речь: «Башорат нарушает правила проживания в нашем доме! Она нигде не работает! Ее дети нигде не учатся! Потому что все они — дармоеды и бездельники! Нужны ли нам такие граждане? Нуждаемся мы в таких соседях?»
Снова голоса из толпы: «Вон паразитов из нашей махалли! Они сидят на шее трудового народа! Гнать их надо из Узбекистана! Пускай валят в свою паршивую Америку! К геям, проституткам и наркоманам! Барак Обама их примет как родных!»
Тут Башорат не выдерживает, встает и говорит: «Я хочу сказать свое слово в оправдание... выступить против этих обвинений!»
Голоса: «Мы не даем тебе голоса! Молчи! Таких как ты вешать надо!»
Встает сотрудник МВД, призывает людей помолчать и говорит: «Башорат Ешева морально не устойчивая женщина! Она еще психически и больна! Есть справка от врача-психиатра!!
Перед публикой появляется главврач, которая «лечит» Джамшида Каримова, она говорит: «Да, Башорат — наш постоянный клиент. Она шизофреник! Надо ее отправить к нам на принудительное лечение! Если запустить болезнь, то она станет опасной для окружающих. Возьмет топор и начнет всех кромсать! Или вырезать органы для трансплантации! У таких людей склонность к людоедству!»
Башорат кричит в изумлении: «Это ложь! Я никогда не была в психушке! Я тебя впервые вижу!»
Главврач обращается к жителям квартала: «Вот видите — она меня не узнает, это шизофрения. Если народ согласен, то мы ее заберем на длительное лечение к нам! Машина уже ожидает эту женщину, палату мы приготовили!»
Башорат хочет что-то сказать, но слово опять берет милиционер: «По нашим данным, Башорат ходит по посольствам и там получает инструкции. Недавно она была в посольстве США. А мы все знаем, что там готовилось восстание в Андижане! Так что Башорат — шпион и диверсант! Она работает на наших врагов! Возможно, поставляла деньги и оружие для анжиданских религиозников!»
Крики из зала: «Изменница Родины! Прогнать Башорат из нашей махалли! Продать ее квартиру!»
Башорат удивляется: «Как это продать мою квартиру? Это моя собственность!»
Однако у сотрудника хокимията свое мнение на этот счет: «Мы имеем право конфисковать квартиру и деньги от продажи перечислить в госбюджет! Мы знаем, что квартира стала собственностью Башорат незаконно...»
Его поддерживают апплодисментами. Мистер Х улыбается.
Башорат пылает гневом: «Что за глупости? Я приобрела квартиру на законных основаниях!.. Хотите отнять квартиру? А как же моя семья? Где мы будем жить?»
Сотрудник хокимията презрительно машет рукой: «Нас это не интересует! Хоть на улице спите!»
Заходит в зал судья Закир Исаев, при нем все встают, а Башорат наоборот садится и поворачивается к нему спиной. Исаев, не смущаясь, говорит: «Как судья я конфискую квартиру в пользу государства. Башорат не раз подвергалась судебному преследованию за совершенные антигосударственные преступления! Я сам лично судил ее сына — жуткого маньяка-убийцу! Просто гриф «секретно» не позволяет поведать сидящей здесь публике, какие ужасные вещи творил Улугбек Ешев! Фашистам это и не снилось!»
Ему хлопает весь зал, люди ликуют. Принимается решение на этот заседании, что квартиру Ешевых продать, а саму Башорат с детьми выселить на улицу. И запретить им находится в городе Ташкенте.
Башорат уходит, не смотря ни на кого. Она не плачет, но злая. За ней следуют два человека в гражданском, переговариваясь по рации.

7.2.12. Ночью в квартиру Башороат кто-то стучится, но тихо и осторожно. Башорат встает с кровати, подходит к двери и открывает. Видит там стоящую Нигара Хидоятова, которая тихо говорит: «Башорат, срочно покидайте Узбекистан. Берите детей — и уезжайте!»
Башорат сердито: «Почему, Нигара? Меня хотят выселить из моего дома! Я буду бороться. Я не сдамся!»
Нигара заходит в коридор и закрывает дверь: «Арестовали Санджара! Всех, кто был в «Солнечной коалиции», хотят арестовать. Приписывают участие в заговоре, измена родине и прочее. Бегите! Уже уехала журналист Инера Сафаргалиева, которая брала интервью у Санджара! Ислам Каримов бесится, всех считает нас врагами государства!»
Расстерянная Башорат садится на стул: «Нигара... Куда мне бежать? Я никогда из Узбекистана не уезжала... Мне некуда бежать... В Россию?»
Нигара мотает головой: «Ни в коем случае — Россия вас же сдаст узбекским властям. Путин ненавидит диссидентов и оппозиционеров. Идите срочно в посольство Швейцарии! Убежище Инера получила в Швейцарии! Вам там помогут! Торопитесь!»
Башорат расстерянно переспрашивает: «А квартира? Что с ней делать? Ее же отнимут!»
Тут уже Нигара сердится: «Зачем вам квартира, если вас посадят? К черту квартиру! Если вас посадят, то что станет с детьми? С вами боятся общаться ваши родственники. Вам нужно спасать себя и детей!»
Вспомнив о двух преследовавших ее от махаллинского комитета до дома двух мужчинах, Башорат говорит: «За мной слежка! Наверное, от МВД или СНБ».
- Я знаю, - кивает Нигара. - Поэтому выходите прямо сейчас, только тихо, переулками. Слежка пока не дежурит, оперативники появятся под утро. А утром заходите в посольство Швейцарии. Вот вам адрес, вот деньги на дорогу, возьмите такси, - и Нигара передает купюры. Потом скрытно уходит.

7.2.13. Башарат накидывает легкий старый пиджак, целует спящих детей, потом смотрит на фотографию Улугбека, и выходит на улицу. Идет, скрываясь от фонарного освещения, по ночному Ташкенту. На любой свет фар проезжающих автомобилей вздрагивает.

7.2.14. Утро. Башорат стоит у швейцарского посольства и просит срочного приема у посла. Ее принимает женщина, которая представляется: «Я заместитель посла Кристина. Что случилось?».
Башорат представляется: «Я правозащитница. Была в составе «Солнечной коалиции». Меня Нигара Хидоятова предупредила об опасности. Нас всех преследуют власти, у меня хотят отнять жилье, уже выгнали с работы. Я прошу политическое убежище для себя и моих детей!»
Кристина смотрит на нее пристальнее и и вспоминает: Да, я слышала о преследовании Санджара Умарова и его сторонников. Да, вас тоже видела на собрании, где выступал Санджар Умаров со своей программой. Я вас запомнила. Тогда давайте начнем интервью. Это необходимо для получения визы».
Башорат достает из сумки бумаги. Рядом садится секретарь, включает компьютер.

7.2.15. Полдень. Башорат выходит из посольства. В ее паспорте стоит швейцарская виза. Она озирается и быстро идет к автобусной остановке. Едет по городу, выходит у стройки. Там строители красят стену. В их числе Отабек, одетый в рабочую форму. Башорат отзывает его к себе.
Отабек, ошарашенно смотря на маму, спрашивает: «Мама, что случилось? Почему вы здесь? У меня работа! Мне нельзя отвлекаться!»
Башорат торопливо говорит: «Мы срочно уезжаем! Бросай свою работу!»
Отабек, изумленно спрашивает: «Что произошло? Кстати, утром я выходил из дома и видел какую-то машину у нашего подъезда, там сидели двое мужчин, они внимательно смотрели на меня. Из-за них?»
Башрорат кивает:
- Да, из-за них. Это агенты СНБ. Меня хотят арестовать!
Отабек расстерянно садится на бетонную плиту: «За что, мама? Что вы сделали?»
Башорат, оглядывается и произносит: «За правозащитную деятельность! За то, что хочу спасти сына Улугбека!»
Отабек недоверчиво говорит:
- Мама, вы думаете он жив?
Башорат уже сердится: «Не говори глупости, Отабек! Мой сын Улугбек жив! Его мучают, потому что Ислам Каримов не прощает своих врагов! Вся его система построена, чтобы грабить и убивать! Теперь он мучает Санджара Умарова! Чтоб Аллах покарал этого тирана!»
Отабек, озирается, боится, что кто-то еще их услышит: «Ой, мама, потише! Люди слышат! После Андижана нельзя так громко критиковать власть! Я еле нашел работу! Меня выгонят и с неё!»
Башорат отметает возражения и спрашивает: «Где Шахло?»
- Она у подруги, - отвечает Отабек. - В школу ей нельзя. Она ходит к подруге, и с ней повторяет те уроки, что та учила в школе. И вместе делают домашнее задание.
Башорат твордо заявляет: «Значит так, нам домой нельзя! Там слежка! Они думают, что я дома сижу — пусть так и будет. Ты сейчас едешь к подружке и незаметно выводишь Шахло. Поезжайте к автостанции Куйлюк! Нам нужно в Андижан, а оттуда — в Ош, на территорию Кыргызстана! Вот тебе деньги на такси! - и она дает сыну пачку денег.
Расстерянно глядя на деньги, Отабек спрашивает: «Мама, откуда у вас деньги? У нас же нет денег дома!»
Башорат говорит: Мне дала деньги Нигара Хидоятова и доллары - в швейцарском посольстве! Вот визы в паспортах всех троих. Мы улетаем в Швейцарию. Нам предоставили политическое убежище!»
- Но наши вещи, - возражает Отабек, вспомнив о некоторых вещах, которые, по его мнению, являются ценными.
- Забудь про вещи! - твердо говорит Башорат. - Забудь про дом! Нам нужно срочно уезжать, иначе меня арестуют! И вы останетесь одни! Никто меня не спасет!
Отабек соглашается: «Хорошо, мама. Я сбегу с работы. Сейчас переоденусь и поеду за Шахло».
Башорат озирается: «Через час встретимся на автостанции. Я там договорюсь с водителем».
Башорат уходит. Отабек оглядывается и бежит к начальнику, объясняет, что нужно срочно ехать в больницу, так как там его сестра. «У нее аппендицит», - врет он. Начальник разрешает.

7.2.16. Башорат проходит мимо мечети. Там выходящих после молитвы людей ловит милиция. Всех бородатых ведут к машинам, где стоят парикмахеры с готовыми ножницами и электробритвами. Задержанные возмущаются: «Что вы делаете? Что вы хотите?»
Милиционеры смеются: «Запрещено носит бороды! Вы должны верить в святость нашего хазрата! А наш президент не носит бороду! Значит вам нельзя! В Андижане все бунтовщики были бородочами!»
Задержанные кричат, пытаются объяснить: «Мы мусульмане! Мы должны носить бороды! Так требует шариат!»
Разъяренные такими объяснениями, милиционеры начинают избивать их дубинками: «А так требует наш хазрат! Каримов выше вашего шариата! Он — закон для всех!» Задержанные сдаются, не сопротивляются, и их всех начинают брить, и отпускать уже безбородых.
Башорат быстрее уходит от этого места к остановке автобуса.

7.2.17. Ташкент. Массив Куйлюк. Автостанция. Много автобусов, частных такси. Здесь же продают пищу, одежду, игрушки. Зазывалы зовут людей заполнять салоны автобусов и такси, кричат направления движения. Башорат ходит и спрашивает: «Мне надо в Андижан. Кто направляется туда?»
Все от нее шарахаются: «Вы что — с ума сошли? Андижан оцеплен рядами милиции и армией. Туда не пробраться! Вы не знаете, что там произошло? Нет, нет, не просите, никто туда не поедет, дураков нет!»
Башорат в ужасе садится на бетонный бардюр. В это время к ней подходит усатый человек лет сорока: «Матушка, зачем вам в Андижан?»
Башорат смотрит на него и честно говорит: «Я правозащитница. Меня преследуют за мои взгляды! Я борюсь за своего сына, который в тюрьме, и за Санджара Умарова, лидера Солнечной коалиции».
Мужчина в недоумении спрашивает: «А Андижан чем вам поможет? Там больше всего сейчас милиции и СНБ. Там быстрее вас схватят. Вы лезете в пекло!»
Башорат поясняет: «Мне нужен Кыргызстан, соседняя республика, а для этого вначале нужно добраться до Андижана! Оттуда перебраться через границу в город Ош. И никто не хочет мне помочь».
Мужчина молчит, думает. Потом вздыхает и говорит:
- Матушка, я вам помогу. Я сам бывший бизнесмен, у меня милиция отняла мой бизнес, и я сидел семь месяцев в тюрьме. Меня выкупили за огромные деньги, и теперь я работаю таксистом, чтобы вернуть долг. Я вам помогу. Потому что ненавижу Ислама Каримова и всех его палачей. Но Андижан — это много постов. Везде нужны взятки. Там сейчас наживается милиция и таможня.
Башорат достает деньги: «Вот, у меня доллары, дали в посольстве. Сказали, чтобы я покинула Узбекистан на такси. Я вам заплачу».
Мужчина, оглядываясь: «Спрячьте деньги, матушка. Здесь много ворья и переодетых милиционеров. Доллары иметь сейчас опасно. Мы объедем Андижан — в город ехать нельзя. Но через Контрольно-пропускной пункт вам тоже нельзя проходить. Если вас занесли в «черный список», то ваш паспорт уже отмечен. Любой пограничник или милиционер обязан вас арестовать. Я знал одного контрабандиста, который проводил людей через узбекско-кыргызскую границу. Я когда-то имел дело с ним, но он подорвался на противопехотной мине. Теперь его дело ведет его жена, я знаком с этой женщиной. Ей можно доверять. Но ей тоже надо заплатить. Ведь и она рискует».
- Не беспокойтесь, - говорит Башорат. - Да, я заплачу. Только надо дождатся моих детей. Мы едем втроем!

7.2.18. Отабек и Шахло подходят к автостанции, озираются, у них озабоченный и встревоженный вид. В руках у Шахло школьный ранец. Тут возле них останавливается машина «Тико», и оттуда Башорат им махает рукой и говорит: «Быстро садитесь, мы едем!»
Дети рассаживаются в салоне, машина едет. Они проезжают Ташкент. Уже темнеет, водитель включает фары. Машина мчится по автостраде. Идет большой поток машин в двух направлениях. Из выезда Ташкента стоят автоматчики и внимательно следят за въезжающим транспортом. Видитель говорит: «Боятся. Проверяют весь грузовой транспорт, а вдруг там взрывчатка или спряталитсь террористы. Ислам Каримов боится своего народа».
- Он трус! - с презрением произносит Башорат. - Жалкий дэв!

7.2.19. Утро. Автотрасса. Пост милиции. Три вооруженных автоматами милиционера останавливают «Тико». Водитель говорит Башорат: «Матушка, притворитесь больной. Не разговаривайте. Дети, вы тоже молчите, вы спите. Я сам договорюсь».
К машине подходит автоматчик, рассматривает находящихся в салоне и строго спрашивает: «Куда едете?»
Водитель спокойно отвечает: «Едем в Андижанскую область, в кишлак. Везу тетю к моей маме».
Милиционер осматривает машину: «Что везете?»
Водитель, старясь быть равнодушным: «Ничего. Багажа нет. Можете проверить».
Но милиционер чего-то хочет и поэтому продолжает требовать: «Паспорта?»
Водитель вздыхает и говорит: «Слушайте, служивые, мы все из Ташкента, вот мой паспорт, а везу свою тетю, она больна».
Тут Башорат начинает кашлять и дергаться как бы в судорогах. Милиционер опасливо смотрит на нее и отодвигается от окна автомобиля: а вдруг заразны? Водитель выходит из машины и протягивает ему 20 долларов. Милиционер улыбается, берет деньги и машет: «Так сразу бы и говорили, что больна! Презжайте!»
Отабек облегченно вздыхает. Шахло признается: «Я думала, нас арестуют».
Водитель, садясь за руль: «Здесь все решают деньги! Ислам Каримов превратил народ в шайку воров. Купить и продать можно все!»

7.2.20. Второй пост. Водитель выходит, минуты три говорит с милиционером, сует ему деньги. Тот улыбается и машет: проезжайте! Машина едет дальше. Башорат смотрит на мелькающие плакаты, расставленные у дорог: «Ислам Каримов — наш президент, наша слава, наша доблесть!», «С нашим президентом мы сильны!», «Наш президент — наша Родина!»
Третий и четвертый пост. Водитель сует взятку, и машину пропускают, даже не смотря на пассажиров.
Водитель сворачивает с автострассы и везет по проселочным дорогам через кишлаки (деревни). Уже темнеет. Подъезжают к дому, стоящему у края кишлака. Из-за калитки злобно лает собака. Редкие прохожие быстро идут по дорогам, кидая короткие взгляды на «Тико».
Водитель просит Башорат: «Подождите, матушка! Я должен договорится», - он выходит.
Башорат и дети сидят в салоне, ждут. В кишлаке тишина, горит лишь свет в окнах, на улице освещения нет. Спустя десять минут возвращается водитель и с ним женщина лет сорока.
Водитель представляет: «Это Марьям-опа, моя знакомая. Она проведет вас через границу. Можете ей доверять».
Башорат кивает: «Хорошо. А когда проходить?»
Женщина отвечает: «Через час. Идем мы, и еще десять женщин. Мы доставляем овощи в Кыргызстан, там охотно скупают нашу продукцию. Через таможню и пограничников не хотим — там нас грабят. Поэтому делаем это контрабандно. У нас есть участки, через которые проходим. Там за взятки обычные пограничники нас пропускают. Вы им скажете, если спросят, что тоже занимаетесь торговлей, а дети вам помогают. Просто нас они хорошо знают».
Башорат соглашается: «Хорошо». Шахло и Отабек кивают.
Женщина предупреждает: «Не отходите от нас! Граница заминирована! Минировали узбекские пограничники по приказу Ислама Каримова. Здесь подрываются иногда люди. За это кыргызы нас не любят».
Отабек вздыхает: «Ужас какой!»
Женщина мрачнеет: «Да, мой муж так погиб. А три месяца назад у соседки дочь-школьница подорвалась — оторвало ноги. Побежала за коровой, а та зашла на заминированный участок. Вот такая трагедия. Теперь девочка — инвалид. Протезы дорогие, нужны деньги. Поэтому и соседка с нами. Мы все сейчас нуждаемся в деньгах, иначе не выживем».
Башорат протягивает деньги водителю: «Спасибо вам. Доброй вам дороги!»
Водитель берет деньги: «До свидания! Хорошо вам добраться до Швейцарии! Здоровья вам! И свободу вашему сыну! Верьте, он жив!»
Башорат заявляет твердо: «Да, я верю. И это придает мне сил!»
Машина уезжает. Женщина обращается к Башорат и детям: «Возьмете тазики с помидорами. Помидоры дорого стоят в Кыргызстане. Нести тяжело. Но деньги нигде легко не зарабатываются. Я не Гульнара Каримова, которая ворует миллионами. Мы свои деньги зарабатываем вначале на поле, а потом на торговле».

7.2.21. Ночь. Долина. Светит Луна. Узбекско-кыргызская граница. Пятнадцать человек идут по равнине вдоль колючей проволоки. Они загружены тазами и мешками. Везде таблички «Опасно — мины!». Они подходят к участку, там стоят три пограничника с автоматами. Они фонариками светят на женщин.
Командир, недовольно смотря Марьям: «Опаздываете!»
Марьям фыркает в ответ: «Нам тяжело нести товар. Мы не мужчины!»
Командир с презрением говорит: «Это ваши проблемы. Но мы не можем долго стоять на одном месте. У нас расчитан график движения...»
Марьям молча подает ему пачку долларов. Остальные женщины, Башорат и дети молчат, ждут результата переговоров. Командир при свете фонарика пересчитывает, потом говорит: «Вторую часть — на обратном пути. Завтра в это же время».
- Да, конечно, - кивает Марьям.
В это время командир замечает Башорат и детей: «У вас новенькие?»
- Это моя сестра Башорат и ее дети, мои племянники, - врёт Марьям. - Они тоже хотят заработать. Им нужно платить за учебу.
Видимо, она задевает болезненную для пограничника тему, поскольку тот вздыхает: «Да, черт, сейчас за все платить надо. Моим дочерям за институт платить, теще за лечение...»
Марьям смотрит на часы:
- Так мы идем или будем болтать?
Командир машет рукой: «Проходите».
Пограничники отсоединяют проволоку и пропускают людей. Башорат, дети и женщины переходят на другую сторону, взбираются на холм, они уже на территории Кыргызстана. Пограничники закрепляют на место проволоку и идут дальше, светя фонариками.

Часть 7.3. Санджар Умаров
7.3.1. Городской изолятор МВД. Санджар смотрит в окно, которое укреплено решеткой. Ярко светит солнце. В камере жарко. Рядом смеются три уголовника, среди них Фируддин, они чего-то ждут. Один вдруг говорит, обращаясь к Санджару: «Ты знаешь, почему эту камеру называют «депутатской»?
Санджар озадаченно смотрит на него и мотает головой:
- «Депутатской»? Нет. А почему?
- Потому что сюда попадают самые высокопоставленные урки, - хохочет уголовник. - Ты слышал о таком человеке - Шоврухе Рузимуродове?
Санджар морщит лоб: «Был такой депутат Верховного Совета Узбекистана... Или Олий Мажлиса...»
- Правильно, - улыбается уголовник. - Он выступил публично против хазрата, и его доставили сюда. Здесь он одумался, написал письмо президентом с просьбой его простить. Но совесть так его замучала, что он повесился... ха-ха-ха...
Два уголовника смеются, слушая этот рассказ, а первый продолжает: «Того виртухая, который нашел его повешенным, наградили орденом «Соглом авлод учун» («За здоровое поколение»), потому что смерть Шовруха — это шанс для появления новых, настоящих, преданных родине и хазрату депутатов, ха-ха-ха...»
Санджар побледнел и сжал кулаки. Фируддин смотрит на сокамерников, видимо, ждет сигнала, но те не торопятся. Уголовник тут посерьезнел: «Так что сюда попадают только важные люди. И раз ты сюда попал, значит, сделал что-то плохое Исламу Каримову... Ты тоже «депутат»...»

7.3.2. Дверь открывается, входят два милиционера и молча бросают на пол два больших черных пакета, оставляют пластиковую бутыль с водой. Милиционеры выходят, закрывают дверь.
Фируддин берет бутыль и по сигналу уголовника сзади нападает на Санджара, ударив его по затылку. Три других уголовника начинают Санджара толкать и пинать. Тот сопротивляется, но его валят на пол. Фируддин бъет по почкам, по спине и кричит: «Отбивную сделаю! Хорошее будет мясо! Сочное! Как в лучших ресторанах Бухары!»
Санджар кричит: «Сволочи! Ублюдки! Твари!»
Уголовники продолжают его избивать, на полу растекается кровь.
Дверь открывается, милиционеры зовут уголовников. Те нехотя уходят, Фируддин плюет на тело: «Блин, мясо пропадет! И столько органов зря...» - и следует за уголовниками.
В камере без сознания остается один лежать на полу Санджар. В изоляторе на полную мощь играет гимн Узбекистана.

7.3.3. Здание Генеральной прокуратуры. Стоят у входа в здание Индира (супруга Санджара), Нигара Хидоятова, братья Санджара, они требуют у дежурной охраны сказать, где Санджар, почему ни в милиции, ни в СНБ не говорят, где он?
Охрана отвечает: «Сейчас мы сообщим о вашем визите Светлане Артыковой, мы просто охранники, не знаем ничего о задержанных».
После телефонного звонка к пришедшим выходит Светлана Артыкова и говорит: «Санджар Умаров арестован по обвинению в антигосударственной деятельности и измене Родине! Он признался, что выполнял задание ЦРУ по свержению конституционного строя в Узбекистане и хотел убить Ислама Каримова. Он поддерживал тайную связь с посольством США в Ташкенте. Выявлена его связь с андижанскими повстанцами!»
- Что за бред! - возмущается Нигара. - Я знаю, что прокуратура пишет бредовые обвинения, но сейчас вы превзошли самих себя. Советский прокурор Вышинский просто отдыхает! Вы тут творите 1938 год!
Индира тоже вся в возмущении: «Вы с ума сошли! Это надуманные обвинения! Мой муж — честный и порядочный человек!»
Артыкова ехидно заявляет: «Ну, не знаю, какой он порядочный! Порядочных в милицию не приводят. Порядочные не желают смерти Исламу Каримову, нашему великому вождю. Порядочные не дружат с американцами!»
- Напомните мне, внучка Ислама Каримова — Иман случаем не гражданка США? - ехидно спрашивает Индира.
Артыкова делает вид, что не расслышала вопроса. А Нигара спрашивает: «Вы серьезно считаете, что Санджар — лидер восстания в Андижане? Он там лет десять не был».
Артыкова невозмутимо отвечает: «Мы в этом уверены! Ваш Умаров сам сейчас в этом признается! Он получил финансирование от Штатов на организацию мятежа, чтобы потом свергнуть Каримова и самому стать президентом, превратить Узбекистан в исламский халифат!»
- Кто вам такие сказки рассказывает? Какой еще халифат? - сердится Индира. - Он за светский режим! Он сын академика, известного физика, и сам он ученый. Вы даже сказки сочинять не умеете!
Но Артыкова смеется и бьет себя по ляжкам: «Умарову помогал «Талибан», эти бандиты с бородой прислали ему оружие, американское кстати. Возможно, Умаров хотел присоединить Узбекистан к Афганистану на правах провинции. Короче, ваш муж — предатель, и получит по заслугам. Мы будем его судить, строго судить!»
- Так он за США или за Талибан — вы уж определитесь там! - сердится Нигара. - Эти две стороны воюют между собой уже много лет, а вы сумели объединить их в лице Умарова! Прокуратуре действительно сказки бы писать!
Артыкова фыркает, отворачивается и уходит. Милиционер загораживает путь для возмущенных людей. Нигара смотрит в след прокурору и говорит Индире: «Нужно поднимать Штаты, требовать от них помощи! Иначе Каримов убъет твоего мужа! Ты видишь, здесь все серьезно. Если вписать в приговор Санджару соучастие в андижанском восстании, то смертная казнь ему обеспечена!»

7.3.4. Студия Си-Эн-Эн. Показывают суд над повстанцами в Андижане, кинохроника. Журналист и эксперт обсуждают тему. Журналист: «Ислам Каримов ведет решительную борьбу с исламскими радикалами. Это видно, как проходит суд в Ташкенте».
Эксперт не согласен: «Осужденные не были радикальными в возрениях людьми. Они были сторонниками умеренного ислама и не собирались создавать халифат и бороться с режимом. Просто в рамках протеста защита невинных осужденных приобрела более широкий аспект у андижанцев: коррупция, нищета, несправедливость, репрессии. Все это слилось в беззаконии суда. Никаких идей создания исламского государства горожане не выдвигали. Люди хотели мирного разрешения конфликта, просили явиться к ним президента и разрулить ситуацию. Они даже к Москве аппеллировали, как миротворческой стороне, к Путину. Но Москва, как вы знаете, сама разжигает войны и конфликты. Понятно, какая-то сила воспользовалась этим недовольством и вооружила часть населения, чтобы ситуация приобрела кровавую форму».
Журналист интересуется: «И кто это был? Что за сила?»
Эксперт разводит руками: «Ислам Каримов думает, что это американцы. Но американцам не нужен еще один очаг нестабильности в Центральной Азии, они итак увязли в Афганистане. А вот Владимир Путин хочет вернуть Ташкент в русло своей политики. Некоторые андижанцы говорят, что раздача оружия была предусмотрена этой силой, эта же сила и стреляла в узбекских полицейских, провоцируя их на ответные репрессии. Ведь Каримов безумен в своем гневе, он сказал как-то: «ради спокойствия миллионов я не пожалею жизни тысяч людей», то есть он способен на мясорубку. Ведь его не зря называют дэвом. Только под раздачу попали мирные жители. Таким образом, это было неизбирательное применение оружия со стороны правительственных сил. И поэтому последовали международные санкции. Но Россия все заблокировала. Путину нужен Каримов в союзниках».
Журналист предлагает: «Давайте посмотрим сообщение: 23 ноября 2005 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, осуждающую Узбекистан за его отказ рассматривать события в Андижане иначе, как внутреннее дело страны. За неё проголосовали 74 страны, воздержались — 58 стран, проголосовали против 39 стран. Но в ответ Узбекистан жестоко осудил адижанцев, многие получили большие сроки, этим самым Каримов показал, что не зависит от международного мнения».
Эксперт кивает головой: «Судебное заседание было открытое, но не всех туда пустили. Вел известный судья Закир Исаев, это заказной судья. Представители дипломатического корпуса и международных организаций наблюдали за судебными разбирательствами и имели свободный доступ в зал суда. Всего за участие в мятеже удалось задержать 121 человека. Обвиняемые получили наказания в основном от 14 до 20 лет заключения. Обвинялись по статьям умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, посягательство на конституционный строй Республики Узбекистана, терроризм и другим. Тех, кто сумел сбежать на территорию Кыргызстана, вывезли потом по странам Европы и США, они получили убежище».
В эфире демонстрируют хронику суда: там Закир Исаев читает приговор, осужденные сидят хмурые, плачат родственники. Улыбается Светлана Артыкова и ряд прокурорских следователей. Показывают лица дипломатов, мелькает лицо Мистера Х, который сидит в углу в черных очках.
Журналист продолжает: «Известно, что прокуратура пыталась обвинить лидера «Солнечной коалиции» Санджара Умарова в организации восстания и через него — США. Об этом сообщила нам его супруга Индира Умарова, натурализированная американка. Она с детьми живет в Мемфисе».
Эксперт кивает: «Да, это так. Но это придуманная теория со стороны прокуратуры. Родственники не знают, где находится сейчас Санджар Умаров. Власти держат это в секрете. Но то, что его будут судить, это однозначно».

7.3.5. Ташкент. Городской изолятор МВД. Санджар с трудом встает. Кровь запеклась на голове. Его тошнит и укачивает. Он струдом пробирается, держась за стенку, к шконке, садится. Дверь открывается, милиционер зовет Санджара: «Выходите, вас ждет следователь».
Санджара доставляют в кабинет. Там находятся шестеро мужчин в формах майоров и полковника и заместитель генпрокурора Светлана Артыкова. Курят, смеются, пьют водку. На вошедшего Санджара смотрят с неприязню и ухмылкой. Кто-то жестко тушит сигарету, шипя: «Предатель!»
Артыкова улыбается: «А вот и наш мятежник! Добропожаловать в Узбекистан, где вы покушались на жизнь президента! Вам в Штатах дали инструкции как действовать?»
Санджар, с трудом говорит: «Вроде бы занимаешь высокую должность, а ум как у курицы! Что вы там в Ок-Сарае придумали против меня?»
Его ответ изумляет присутствующих: никто здесь так не разговаривал с представителями власти.
Майор жестко заявляет: «Вы организовали восстание в Андижане? Признавайтесь!»
В ответ Санджар насмешливо выдавливает: «Я потопил «Титаник». Стрелял во Владимира Ленина! Покушался на Адольфа Гитлера! Но восстание в Андижане не устраивал — не мой профиль. В чем еще признаться?»
Артыкова скалит зубы: «Любите шутки шутить? А ведь вам показали, что с нами шутить нельзя. Мало побили? Может, печенку отбить?»
Санджар с трудом произносит, в его голосе сквозит ненависть: «А вы что-то другое умеете?»
Слово берет полковник из СНБ: «Вы организовали бизнес, чтобы финансировать терроризм. Вы помогли андижанцам: снабдили деньгами, передали оружие».
Санджар недоумевает: «Как я помог оружием?»
Артыкова поясняет: «Через американцев! Часть оружия вам передали из военной базы К2 в Ханабаде — ведь это рядом с Андижаном. Часть вы тайно перевезли из Афганистана от талибов!»
Санджар смеется, стараясь не показывать свою боль: «Ха, вы преувеличиваете мои возможности! Подобные операции учат делать в КГБ, а я всего лишь выпускник политехнического института».
Полковник продолжает: «Вы помогли американцам, снабдили их горючим. Они вас сделали своим агентом. Есть все доказательства!»
Санджар требует:
- Предъявите их мне. Хочу почитать, что вы сочинили. Все по лекалам НКВД? От Берия и Ежова?
Все в кабинете смеются, затем выходят. Заходят два милиционера с дубинками и начинают избивать Санджара. Кричат: «Признавайся! Признавайся!»

7.3.6. Дом родителей Санджара Умарова. Выгоняют проживающих там граждан. Подъезжают экскаваторы и тракторы и начинают разрушать строение. Индира и дети, родственники плачут. Рядом стоят машины милиции, из динамиков раздается гимн Узбекистана. Смотрит за этим Светлана Артыкова и смеется. Мистер Х курит и раздает указания рабочим.

7.3.7. Посольство США. Нигара Хидоятова и Индира Умарова разговаривают с Послом. Он вздыхает и тихо говорит: «Я вас понимаю. Мы сейчас в сложном положении. Нашу базу К2 выводят из Узбекистана. У нас непростая ситуация в Афганистане, и эта база была важна. Теперь мы ее лишились. Барак Обама просит смягчить ситуацию, но узбекская сторона настаивает на своем».
Нигара подчеркивает в разговоре: «Каримов хочет увязать восстание в Андижане с вами. В частности, он обвинил Санджара Умарова в подготовке и организации андижанских событий, а вы оказывали ему финансирование. Что на это скажете?»
Посол удивленно пожимает плечами: «Мы знаем эту чушь. Ислам Каримов несет какой-то бред, что оправдать насилие и свалить вину на другого. В Белом Доме все возмущены, президент в гневе, конгрессмены требуют своего расследования по Андижану. Но пока мы ничего сделать не можем. За Каримовым стоит глава России Владимир Путин и его армия, влияние и слово в Совете безопасности ООН. Он блокирует все наши санкции в Совбезе».
Нигара с тревогой спрашивает: «То есть вы согласны со своим поражением? Что Путин рулит всем тем, что здесь делается? И вы ничего не предпримите? Не спасете Умарова?»
Посол отвечает: «Я постараюсь встретиться с Исламом Каримовым и подниму вопрос о Санджаре Умарове!»
Индира вставляет свое слово: «У нас отнимают бизнес. Конфисковали жилье! Арестовали счета. Мой муж был крупный бизнесмен, его лишили многомиллионного состояния. Частная собственность в Узбекистане — это фикция! В любой момент у нас отнимают имущество и бизнес. Разрушили семейный дом Санджара, там, где жили его родители, в качестве мести всем родственникам».
Посол разводит руками: мол, он бессилен здесь. Тогда Индира заявляет с твердостью в голосе: «Я лечу в Штаты, встречусь с сенаторами!»

7.3.8. Ташкент. Президентская резиденция Ок-Сарай. В приемной охранник проверяет чиновников, которым назначена встреча. Министр Абдулазиз Камилов обыскан быстро и пропущен в кабинет; на лице у Камилова недоумение, но он не возражает. Прокурора Светлану Артыкову обыскивают дольше. Похоже, сама Артыкова не против, она поднимает юбку, показывая, что на ней нет трусов: «Так что, милый, нет желания понежней?» - и она, улыбаясь, смотрит на охранника. Тот невозмутимо лапает ее ягодицы, проверяет бюстгальтер, после чего пропускает. Артыкова недовольно фыркает и проходит в кабинет президента. Охранник смотрит ей вслед и протирает руки влажной салфеткой, как бы брезгуя.

7.3.9. Ислам Каримов сидит за столом напряженный и сердитый. Абдулазиз Камилов докладывает: «Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе опубликовала Заявление № 576 относительно ареста и содержания под стражей Санджара Умарова и выразила озабоченность по поводу обращения со ним. Кроме того, Миссия Соединенных Штатов при ОБСЕ выразила свою озабоченность по поводу ареста, задержания и возможного жестокого обращения».
Каримов пинает по столу: «Так, так. Что еще?»
Камилов, вздрогнув от испуга — он боится, когда хазрата приводят в бешенство такие сообщения, потому что большая вероятность рукоприкладства: «Э-э-э. Европейский Союз опубликовал Заявление, в котором выражается тревога в связи с сообщениями о «неприемлемых условиях», в котором содержится Санджар Умаров. Да, еще... Палата представителей и Сенат США одобрили прилагаемые резолюции, привлекающие внимание к задержанию Умарова и призывающие правительство предоставить ему основные процессуальные права».
Разозленный Каримов встает из-за стола и нервно ходит по кабинету. Обращается к Светлане Артыковой, которая вошла в кабинет и молча стоит в углу, у бюста самого Каримова:
- Что у вас по Умарову!
Артыкова докладывает просто, словно рассказывает, как кормила рыбок в аквариуме: «Бьем. До потери сознания. И снова бьем, как предписано инструкциями. Но он не подписывает документы! Никак не признается в связях с андижанцами и «Талибаном».
Камилов, заикаясь, предлагает: «Бессмысленно доказывать это, хазрат. США и Европа внимательно за этим следят. Посол США мне намекнул на серьезные последствия. Лучше убрать политическую составляющую: восстание, претенденство на президентский пост, шпионаж и прочее. Все перевести в русло банальных экономических преступлений. Неуплата налогов. Хищения. Контракты, противоречащие интересам Узбекистана. Ну, прокуратура знает лучше меня, как все это раскрутить, опыт имеется».
Артыкова соглашается: «Да, знаем. Мы спецы в этом».
Мистер Х всплывает из темноты и говорит: «Это хорошая идея, хазрат. Меньше политики — больше упор на хозяйственные преступления. Но если Санджар все же признается в шпионаже в пользу США или финансировании андижанцев, то это плюс. Но особый упор пока не делать».
Каримов махает рукой: «Давайте! Согласен!»
Камилов вздыхает с облегчением.

7.3.10. Ташкент. Городской изолятор МВД. Следователи допрашивают Санджара: «Вы как вели бизнес в США?»
Санджар, еле ворочая языком, отвечает, хотя не понимает, почему их интересует это: «В США бизнес вести можно без коррупции, без взяток и откатов. Надо быть просто честным перед законом, платить налоги! Если коррупция и есть, то меня она никак не коснулась».
В этот момент в камеру заходит Светлана Артыкова и уже с порога говорит: «А вы не платили налоги за свой бизнес! У нас есть документы из налоговой инспекции!»
Санджар вспыхивает: «Неправда! Я всегда платил налоги!»
Артыкова ехидно уточняет: «А за ваш бизнес в США? За то что вы ведете бизнес в Штатах?»
Санджар с удивлением смотрит на прокурора:
- Я платил в США тоже. С чего это вы взяли? Есть фискальное ведомство — обратитесь туда, это не секрет. Моя отчетность транспарентна.
Артыкова делает упор на другом: «Но за бизнес в США вы не платили Узбекистану! Вы же наш гражданин, должны нам платить! Мы вас вырастили, дали вам образование, а вы не хотите платить налоги узбекскому государству. Не странно ли это? Или это факт предательства?»
- Мадам, я уже говорил вам, что у вас интеллект курицы! - сердито отвечает Санджар. - Вы не знаете, к чему придраться! А что, я теперь не главарь восставших? Не американский шпион? И с талибами не дружу? Почему не спрашиваете об этом?
Артыкова не отвечает, встает и выходит. Вслед за ней выходят и следователи. Через полминуты заявляются здоровые милиционеры с дубинками и начинают опять избивать Санджара. Играет в динамике гимн Узбекистана.

7.3.11. Ташкент. Нигара Хидоятова провожает Индиру Умарову в аэропорту, регистрируются на стойке и сдают багаж. Объявляется посадка на рейс Ташкент-Рига-Нью-Йорк. Пассажиры спешат на паспортный контроль. Индира плачет: «Я вернусь! Я вытащу мужа из тюрьмы! Я подключу всех, до кого дотянусь! Эти изверги ответят!»
- Держись, - лишь отвечает Нигара.
Индира уходит, постоянно оглядываясь назад. Нигара махает ей вслед, вздыхает и выходит из зала аэропорта. Самолет «Боинг-737» взлетает и берет курс на Европу.

7.3.12. Нигара едет в городской изолятор МВД, где содержат Санджара. Однако Милиционеры не впускают ее внутрь. «У вас новые инструкции?» - интересуется Нигара.
Милиционер смеется в ответ: «Сегодня суббота — неприемный день!»
Нигара поправляет: «Сегодня пятница!»
Милиционер пожимает плечами: «А нам все равно какой день недели!»
- Это что — личный кабинет прокурора Светланы Артыковой или министра Алматова? Я не на прием иду к ним. Я хочу увидеть Санджара Умарова, - настаивает на своем Нигара.
Милиционер находит ответ: «Вы ему ни жена, ни дочь, ни мать!»
Нигара отвечает: «Я ему родственница».
Милиционер зевает: «Таких родственников не впускаем. Валите, пока вас самих, родственников, не арестовали!»
Нигара, красная от гнева, выходит из здания. Ее поджидает машина.

7.3.13. США. Мемфис. Под общим руководством Индиры создается штаб (cituation room), где собирается вся информация о Санджаре: сообщения в социальных сетях, прессе, информация от Нигары, друзей, правозащитников и дипломатов. Сыновья Санджара по очереди дежурят, сменяя друг друга. Координатором становится сын Гулям, который ведет все переговоры с Госдепартаментом, Конгрессом, Европейским союзом и СМИ. Сын Арслан отправляется в Ташкент, где усердно добивается встречи со отцом и властями Узбекистана в качестве полевого сотрудника. Сардор отвечает за интернет, используя социальные мас-медиа, а дочери Зарина и Эмина рассказывают о ситуации в школе и записывают видеообращение к президенту Обаме с просьбой вмешаться. Никто не сидит сложа руки.
- Мы одна команда, и мы спасем папу! - говорит им Индира.

7.3.14. Ташкент. Городской изолятор. Санджара переводят в подвальное помещение, окна выходят во внутренний двор, где много милицейских машин. Санджар сидит на шконке, пытается прожевать сухой хлеб, но не может проглотить. Он берет стакан, но там нет воды. Санджар кашляет и еле поднимается с места, делает неуверенные шаги. Его качает. Он тихо стонет от боли. Поднимает рубашку и видит, что на теле гематомы — следы избиения.
Тут он слышит звук мотора, видит, как к окну подъехал грузовой автомобиль. Выхлопная труба смотрит прямо в окно изолятора, выходит плотный черный дым, заполняет всю камеру. Санджар начинает бегать, он задыхается, начинает терять сознание, падает на пол. Но тут видит просвет между дверью и проемом, подползает и начинает дышать воздухом коридора. Он слышит, как у автомобиля кто-то говорит: «Поддай газу, чтобы сильнее мотор работал, давай! Пускай задохнется!»
И мотор ревет сильнее, выхлопа больше, камера практически непронициаема.
Через полчаса дверь изолятора открывается и милиционеры, которые сами в противогазах, видят лежащего, но тяжело дышащего Санджара.
Милиционер с разочарованием: «Не сдох, черт!»

7.3.15. Ташкент. Суд. В зале родственники Санджара Умарова, а также допущенные журналисты. В клетке под охраной милиции сидит Санджар Умаров. Адвокат ближе к нему, но его не подпускают к обвиняемому. Гособвинитель Светлана Артыкова, ярко накрашенная, с золотыми кольцами и бриллиантовыми сережками. Судья Закир Исаев зевает, потом с изумлением рассматривает огромные тома уголовного дела, которые разложены на столе перед прокурором: ему все это изучать, хотя ему и листать страницы лень.
Светлана Артыкова сообщает: «Господин судья! Здесь 67 томов! Полные доказательства преступной деятельности бандита и вора Санджара Умарова! Тут доказательства и аргументы!»
Адвокат ехидно замечает:
- 67 томов фантастики и бреда сумасшедших! Это не материалы следствия. Это коллективный сборник сказочников!
Исаев сердится и обращается к адвокату: «Прошу защиту не язвить! Мы разберемся! Для этого суд и есть! И для этого есть я — судья высшей категории!»
Он обращается к залу: «Сегодня день рождения Ислама Каримова, нашего хазрата и великого президента, первого президента Узбекистана! Я и гособвинение поздравляем хазрата с этим днем. И в эти священные часы мы начинаем разбирательство преступлений сидящего перед мной человека, который покушался на Ислама Каримова и хотел захватить власть, заменить собой нашего президента!» - и Исаев показывает на Санджара.
Адвокат кричит: «Я против политизации уголовного дела! Причем тут день рождения президента?»
Исаев коротко отвечает: «Протест отклоняется!»
Звучит гимн Узбекистана. Все в помещении встают и поют. Санджар продолжает сидеть и молчать. Исаев насмешливо смотрит на него.

7.3.16. Ташкент. Улица, где-то лежит снег, по клумбам прыгают вороны, каркают. Возле здания суда стоят люди, их отталкивает от ворот отряд милиции, вооруженных дубинками и щитами. Но люди не расходятся, все ждут результатов суда. Рядом стоят огромные баннеры с изображением Ислама Каримова с детьми и лозунги «Высокая духовность — непобедимая сила!» Какая-то собачка срет на постамент баннера. Милиционер, возмущенный кощунствоим, отгоняет хозяина с собакой.

7.3.17. Помещение суда. Слово имеет Санджар Умаров, он рассказывает прямо из клетки: «Мне первый адвокат, который потом покинул Узбекистан из-за преследований властей, предупреждал: «Вам не следует так много говорить, сообщать второстепенное или для вас не особо ценное. Они будут использовать все, что вы скажете, против вас». Это оказалось правдой, так как все мои заявления они использовали против меня. Например, когда я подробно объяснял следователям методы ведения бизнеса в США, которые я пытался использовать в Узбекистане, они пришли к странным выводом. В частности, указали, что, поскольку я знал, как зарегистрировать компанию в США, это должно означать, что я был иностранным агентом. Я понял, что они хотели использовать меня, чтобы связать события в Андижане с США. Ведь узбекское правительство и национальные СМИ широко обвиняли США в этих событиях. После того, как я понял, что все, что я скажу, будет использовано для фабрикации уголовного дела и что они не заинтересованы в раскрытии правды, я отказался отвечать на какие-либо вопросы. После того, как я перестал отвечать на вопросы, прокурор Артыкова сказал: «Сейчас будем говорить другими словами».
Исаев, скривившись: «Какими?»
Санджар рассказывает: «Поздно вечером меня отвезли в спецзону для допросов, куда посторонних не пускают. Это место использовалось для пыток, таких, какие были в гестапо или у Святой Инквизиции в эпоху испанца Торквемады. Пытки происходили ночью, в этой комнате без окон. Били меня руками и ногами. Они пытались запугать меня, грозились превратить в инвалида под капельницей. Они хотели, чтобы я признался, что я стал причиной андижанских событий и хотел свергнуть президента. Меня кололи психотропными лекарствами, чтобы я не мог сопротивляться и подписывал все, что мне сунут под руку. Таким образом, пытками и транквилизаторами, лишив меня воли, они получили эти признания, не стоящих и гроша. И об этом я вам прямо на суде заявляю!»
Вскакивает Артыкова и кричит: «Это ложь! Прокуратура не действует подобными методами! Мы не фашисты и Узбекистан — не Третий Рейх! Вы выджумывайте, подсудимый Умаров!»
Исаев склоняет голову в сторону гособвинения: «Ваш протест принимается, госпожа Артыкова. Подсудимый, не отвлекайтесь на ваши фантазии, говорите истину».
Народ напряжен, все вслушиваются в рассказ, дипломаты записывают в блокноты. Видеосъемка запрещена, и аудизапись тоже. Лишь оперативная съемка ведется судебными исполнителями.
Санджар, оглядев зал, продолжает: «У меня рассказ больше, чем истина. В середине ноября, после того как начались физические издевательства, обвинения в мой адрес были изменены. Если раньше меня обвиняли в политических и экономических преступлениях, то с этого момента в центре внимания оказались исключительно мои экономические преступления; они стали предметом обвинения в данном суде. Все мои активы конфискованы, даже проект по переработке газа в жидкость был закрыт, и он перешел к «Зеромакс», фирме, которую контролировала госпожа Каримова».
В этот момент Исаев переглянулся с Артыковой, та пожала плечами, мол, все это в прошлом и это не тема судебного разбирательства.
Исаев вынужден прервать Санджара: «Сейчас не идет речь о дочери президента Гульнаре Каримовой. Мы обвиняем вас в экономических преступлениях. Против народа и нашего хазрата!»
- Все процессульные нормы моего задержания, ареста, содержания в СИЗО были нарушены, - отмечает в своей речи Санджар. - Все документы подписаны задним числом или не имеют общего с реальностью. С середины ноября до конца декабря моим четырем адвокатам было отказано в доступе ко мне. Они подали многочисленные официальные жалобы, сначала в прокуратуру, а затем на более высокие уровни, включая администрацию президента, но они могли не получить доступ ко мне.
Артыкова кричит:
- Опять ложь. Ваши адвокаты свободно проходили к вам.
Тут вскакивает адвокат: «Я протестую. Я подтверждаю, что не мог пробится к моему клиенту! Меня следователи не допускали к нему месяцами!»
- За несколько дней до начала суда следователи оставили мне для ознакомления 67 томов бумаг по моему делу, - говорит Санджар. - Многие страницы были дубликатами или несерьезными. Я полагаю, что цель предоставления такого количества материала состояла в том, чтобы затруднить мне тщательное изучение важных документов. Они также потребовали, чтобы я подписал заявление о том, что я ознакомился с материалом. Я отказался это сделать. Я сказал им, что не подпишусь, если у меня не будет доступа к моему адвокату, чтобы он также мог ознакомиться с материалами. Только тогда мне наконец дали доступ к моему адвокату, а когда мы встретились, то это произошло ненадолго. Окончательное обвинение я наконец увидел в середине января, и на тот момент оставался только один том».
Артыкова разводит руками: «Я устала опровергать ложь подсудимого! Это какой-то цирк»
- Этот цирк устраиваете вы, - парировал ей из клетки Санджар.
- Объявляется перерыв до вторника! - объявляет Исаев.

7.3.18. Ташкент. Резиденция Ок-Сарай. Светлана Артыкова подходит к охраннику и кокетливо спрашивает, качая бедрами: «Ну... Сегодня будешь меня мацать? Тискать мои ягодицы? Мои сиськи не хочешь поласкать? Чего такой хмурый и нерадостный?»
Охранник молчит, его лицо искажено злостью, и он жестом показывает, мол, двигайтесь в направлении кабинета. Артыкова с сожалением проходит мимо и заходит к Исламу Каримову. Там несколько высших чиновников, и президенту Мистер Х уже докладывает: «Суд проходит по плану. Ах, да, госпожа Артыкова здесь и может более подробнее рассказать...» - и он рукой предлагает продолжить сообщения.
Но Каримов махает рукой — потом, и спрашивает: «Какой у нас там план?»
Мистер Х говорит: «Дать Умарову 14 лет лишения свободы с конфискацией всего имущества. Наложить арест на имущество и зарубежом».
Каримов, нахмурив лоб, интересуется: «А мы можем получить это имущество?»
Мистер Х, усмехнувшись: «Конечно, нет. Но это будет заявлено, что тоже имеет силу, во всяком случае, для узбекской публики, мол, наши руки длинные».
Слово вставляет Абдулазиз Камилов, который немного дрожит: «Евросоюз заочно осудил 12 наших высокопоставленных чиновников. И... Саадама Хусейна повесили, кстати».
Артыкоыва бледнеет, Мистер Х хмуро смотрит на министра.
Каримов, резко повернувшись к Камилову, выкрикивает: «Ты на что намекаешь, собака? Что меня повесят?»
Камилов испуганно произносит: «Простите, хазрат. Просто я говорю о политических реальностях. Нам надо быть готовым ко всему. Дело Гульнары Каримовой разгорается с большей силой. Мы гасим, как можем, всякие инсинуации и скандалы! Но СМИ западные трудно заставить замолчать. Мы платим взятки за молчание... А тут в прессе намекают на Саадама Хусейна и на вас...»
Мистер Х перебивает его, желая повернуть тему в заданное русло: «Умаров заявляет, что суд под руководством Исаева — это театр абсурда, и он хочет побыстрее его закончить. Конечно, Санджар прав, все обвинения высосаны из пальца. Но нам нужно довести игру до логического конца. Престиж власти нельзя опускать ниже плинтуса. Исаев выкрутится и блестяще закончит судебный процесс!»
Каримов кивает: «Пускай заканчивает Исаев этот процесс, затем мне он нужен для имитации процесса над моей дочерью. Надо отвести удар от моей семьи, спасти капиталы».
Мистер Х склоняет голову: «Будет передано, хазрат».
Артыкрова нервно грызет ногти. Камилов протирает вспотевший лоб платком, он дрожит.

7.3.19. Ташкент. Пейзаж города: полуразрушенная гостиница «Москва», разбираемые трамвайные пути, мчащиеся автомобили по автотрассам. Люди спешат по своим делам. Вензде дежурит милиция. На рынках идет бойкая торговля. В подпольных помещениях играют в бильярд, который запрещен, или устраивают петушинные бои. На улице Катартал стоят проститутки и возле них тормозят автомобили. В каком-то вузе преподаватель берет взятки от студентов.

7.3.20. Зал суда. Исаев торжественно читает приговор: «...приговариваю Санджара Умарова к 14 с половиной годам лишения свободы...»
Присутствующие в зале возмущаются, кричат, милиция пытается им закрыть рты. Артыкова и Исаев быстро покидают помещение. Санджара выводят из зала суда, засажают в автозак и везут в тюрьму. Дипломаты переговариваются между собой, народ медленно покидает помещение суда.

7.3.21. В кабинете судьи сидит Мистер Х, продвигает два портфеля Артыковой и Исаеву: «Вам за хорошую службу».
Артыкова открывает портфель, улыбается, видя пачки долларов, закрывает и говорит: «Служу верно хазрату». Исаев разливает водку в стаканы, но Мистер Х отказывается и уходит. Исаев пьет с Артыковой, и они смеются, обсуждая тонкости прошедшего судебного процесса.

7.3.22. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Президент награждает судью Закира Исаева орденом «За безупречную службу». Лицо у Исаева сияет, слезы умиления выступают из глаз. Он целует руки Каримову и клянется в верности.
- Знаю, знаю, - Каримов по-барски легко шлепает его по щекам. - Вы все мои верные псы.
Исаев падает ниц и целует туфли президента. Мистер Х фотографирует эту сцену.

Часть 7.4. Гульнара Каримова
7.4.1. Ташкент. Резиденция Ок-Сарай. Перед входом к президенту охранник обыскивает Светлану Артыкову и говорит с изумлением:
- Мадам, на вас нет бюстгальтера и трусов. Вам нравятся мои обыски? Или вам просто жарко?
Артыкова ехидно улыбается, ничего не говорит и идет к двери, за которым находится президент и другие чиновники. Они ждут сообщения от заместителя генерального прокурора.

7.4.2. В кабинете несколько человек. Каримов ходит по помещению, ему докладывает Светлана Артыкова:
- Швейцария проводит расследование в отношении Гульнары Каримовой. Следствие установило, что ваша дочь получала взятки через ряд подставных компаний или фирм, которые желали вести с ней прямые переговоры. Помимо этого, стало известно, что компании других отраслей за доступ на рынок Узбекистана давали взяток намного больше, чем телекоммуникационные компании. В ходе следственных мероприятий были изъяты активы на сумму свыше 800 миллионов швейцарских франков. Да, исполнительный директор TeliaSonera был вынужден уйти в отставку после того, как были выявлены серьёзные нарушения при проведении юридической проверки. Шведские СМИ обнародовали документы, в которых говорится, что Каримова в агрессивной форме продиктовала условия контракта с TeliaSonera и пригрозила, что у компании возникнут серьёзные препятствия со стороны ряда узбекских правительственных министерств в случае, если они не согласятся произвести незаконные платежи...
Каримов слушает и барабанит пальцами по столу. Он заметно нервничает. Подходит к бару, извлекает водку, наливает себе в стакан и залпом выпивает.
Артыкова продолжает: «Швейцарские власти начали расследование по факту отмывания денег Каримовой и коррупционной ситуации в Узбекистане, а прокуроры в Берне заявили, что неопровержимые доказательства привели их к расследованию по отношению к компаниям в Швеции и Франции. Еще, в Швеции было начато уголовное производство».
Абдулазиз Камилов берет слово и продолжает: «По моим данным, министерство юстиции США и SEC расследуют деятельность Vimpelcom Ltd., находящейся в Амстердаме, российской фирмы ПАО «Мобильные ТелеСистемы» и шведской TeliaSonera AB. Эти три компании направили сотни миллионов долларов фирмам, которые находились под полным контролем Каримовой. Прокуроры США просят власти Ирландии, Бельгии, Люксембурга, Швеции и Швейцарии изъять активы на сумму около 1 миллиарда долларов в связи с расследованием коррупции тремя вышеупомянутыми крупными телекоммуникационными компаниями и другими компаниями, договорившихся с Каримовой. Власти США полагают, что Каримова была главным бенефициаром состояния в 1 миллиард долларов, разбросанного по всему континенту».
Лицо у Каримова багровеет. Он тяжело дышит, садится за стол. Мистер Х ему говорит:
- Власти США пытаются конфисковать 300 миллионов долларов на банковских счетах в Ирландии, Люксембурге и Бельгии, утверждая, что эти средства были поступлениями от коррупционных платежей в Узбекистане со стороны МТС и Вымпелкома, предположительно на счета Каримовой, в период с 2004 года. и 2011 годы. В Швейцарии, Швеции, Норвегии, Франции и Нидерландах проводятся расследования, направленные на подставные фирмы, которые предположительно использовали три транснациональные компании для дачи взяток и получения доступа к прибыльному узбекскому рынку мобильной связи. Расследование Министерства юстиции США выявило тот факт, что все три фирмы заплатили взятки узбекским чиновникам за приобретение бизнеса мобильной связи в Узбекистане, и что средства, вовлечённые в эту схему, были отмыты через подставные компании и финансовые счета по всему миру, включая счета в Швеции, для сокрытия истинной природы этих незаконных платежей. Европейские следователи выяснили, что Talikant руководил бывший помощник Каримовой Гаянэ Авакян.
Каримов в изнеможении кричит: «Стоп! Хватит! Что там про «Зеромакс»?»
Артыкова отвечает: «Зеромакс» - это отдельная тема, но пока она не входит в коррупционный скандал Гульнары. Дело «Зеромакса» - затяжное, на многие годы, ситуация заморожена. Сейчас важно то, что вскрыли швейцарцы, а потом и другие следователи в Европе».
Тут выходит вперед Рустам Иноятов, глава СНБ: «Хазрат, ваша дочь своей глупостью и надменностью, вседозволенностью и распутством расскрыла все схемы и маршруты наших капиталов, что мы вывозим зарубеж. Американцы и европейцы начинают искать и наши активы. Под угрозой достояние ваших людей, а они уже выражают недовольство. Нам нужно учитывать настроение элит, особенно контролирующих регионы. Нельзя сорится с кланами. Сейчас сложное время из-за Андижанских событий. Перестроить всю систему нашей работы — это время, деньги и новые связи, а это, хазрат, очень непросто. Придется использовать каналы российских спецслужб. А Москва итак недоверчиво относится к нам».
Каримов махает рукой: «О, нет, не надо. Не хочу привлекать Владимира Путина. Сами справимся. Что предлагаете?»
Артыкова говорит:
- Гульнара если окажется на скамье подсудимых в Европе, может рассказать про нас. Поэтому надо устроить ей суд здесь. Мы осудим ее по тем статьям, что ей выдвигаются в обвинении в Швейцарии и других странах. Известно, за одни и те же преступления дважды не судят. То есть она отсидит срок в Узбекистане и будет уже неподсудна в Европе и США. А все ее замороженные капиталы — мы как-нибудь вернем.
Каримов вздыхает с облегчением: «М-да... хорошо. Согласен. Но нужно, чтобы дочь не сидела в реальности. Это позор мне! Позор всей семье!»
Артыкова улыбается: «Суд проведет наш надежный человек — Закир Исаев. Гульнара получит лишь ограничение свободы, а не лишение. Это домашний арест, но лучше, чем тюрьма Эшмата. Формально мы придержимся закона...»
Мистер Х тихо произносит, но все его слышат: «Нужно провести операцию так, чтобы это было шумно, и на Западе это услышали. Типа, мы так боремся с коррупцией. И тогда западники проглотят нашу наживку. И мы выведем свои активы из-под потенциального удара!»

7.4.3. Гульнара с сыном Исламом пытается пройти к зданию Ок-Сарая, но охрана ее не впускает, ее отталкивают, загораживают путь. Не бьют, но все же показывают, что дорога ей закрыта.
Гульнара в отчаянии кричит: «Отец! Отец! Ты же слышишь меня! Выйди ко мне! Впусти меня!»
Ислам Каримов стоит у окна и видит безуспешные попытки дочери пройти сквозь охрану. За его спиной стоит жена Татьяна Акбаровна, вся бледная и трясущаяся. Она спрашивает:
- Ты не впустишь дочь?
Каримов оборачивается к ней и злобно говорит: «Она опозорила меня! Сейчас у меня сложности с теми, кто поддерживает мою власть, кто удерживал меня на этом посту. И вся вина лежит на ней!» - Каримов пальцем указывает на Гульнару.
Татьяна в страхе спрашивает:
- Ты что решил?
Каримов подъходит к ней вплотную и жестко шепчет: «Будет суд. Иначе не избежать большого скандала. Лучше я ее посажу, чем ее посадят американцы или швейцарцы. Там она расскажет то, о чем нужно молчать. Наша дочь научилась воровать, что не плохо в моем понимании, но она не поняла, что деньги любят тишину, а ворованные деньги — тишину в квадрате!»
Татьяна уходит в другую комнату, зажигает свечи, жгет травы на чашках, рисует пентограмму, занимается каббалистикой. Ислам Каримов это видит, плюется и возвращается в свой кабинет.

7.4.4. Ташкент. Фешенебельная вилла в центре города, рядом с посольством Китая, Индонезии и Украины. Это дом Гульнары. Она сама с детьми — дочь Иман и сын Ислам - находятся в больших комнатах. Рядом с Гульнарой сидят Гаянэ Авакян и еще несколько человек из команды Каримовой. Мрачная обстановка. Все боятся, не хотят разговаривать. На столах напитки и еда, но люди едят мало, нет аппетита.
Гульнара пытается всех успокоить: «Не бойтесь, я всех вас вытащу. У меня есть влияние и связи. Отец просто злится на меня. Но он простит. Ведь я — его любимая дочь».
Гаянэ дрожащим голосом говорит: «Мне кажется, ваш отец очень и очень злой на вас. Закрыли «Зеромакс», тут всплыла история с мобильными операторами, где и я тоже участвую. На меня повесят всех собак!»
Гульнара стучит рукой по столу, что дребежжит посуда:
- Глупости! Нас спасают от той ситуации, в которой оказались. Если бы не предатели в наших рядах, никто бы не узнал. Ни Швейцария, ни Штаты, ни Франция, ни мой отец.
Кто-то говорит: «За нами давно следят. У вас полно врагов. Вашим врагом стал премьер-министр Шавкат Мирзияев. Из-за того кортежа. И вы отбили у него бизнес! У нас мало друзей! Мало сторонников! Но врагов больше всего! Говорят, спецслужбы готовят на нас компромат!»
Гульнара сердито топает ногой: Ерунда! Пока мой отец у власти, этот Шавкат — таракан. Я его прихлопну. И других тоже!
В это время раздается шум разбитого окна. В комнату влетают в масках спецназовцы. Они с оружием, кричат: «Лежать! Не двигаться, мрази! Поднять руки!»
Женщины начинают орать. Дочь Иман плачет Гульнара в расстерянности. Дверь в дом взламывают циркульной пилой, и вбегают другие спецназовцы, всех пинками укладывают на пол, крутят руки. Ни с кем не церемонятся, делают все грубо и жестко.
Гульнара, которую тоже повалили на пол, огрызается: «Вы мне за это ответите, твари!»
Командир спецназа закрывает ей рот грязной тряпкой, которую поднял с пола.

7.4.5. Утро. Здание Военного трибунала Ташкентского гарнизона. Гульнару вводят в зал. Она оглядывается: «А где мои друзья?»
Ее охраняют военные с автоматами. Заходят военные прокуроры и вместе с ними Артыкова, которая отвечает: «Их будут судить позже, перед военным трибуналом. Сейчас вы предстанете перед законом».
Гульнара насмешливо: «Чего? Перед каким законом? Я над законом! Вы знаете, кто я такая?»
Артыкова пристально смотрит ей в глаза и хладнокровно отвечает:
- Я знаю, кто вы такая! Не стоит мне это напоминать! Я вас помню еще студенткой — вы уже тогда отвязно вели себя...
Такой ответ злит Гульнару и она требует: «Так, так... Где мой адвокат? Я имею право на защиту».
Артыкова усмехается:
- Зачем адвокат дочери президента? Вас узбекский суд защитит от швейцарского правосудия!
- А почему военный суд? Я не солдат!
- Но вы человек, имеющий доступ к секретной информации! Поэтому не будет публичного суда! - поясняет Артыкова. - И вы нанесли ущерб экономике и обороноспособности Узбекистана путем разглашения тайн радиочастот и использования военного имущества...
В зал заходит Закир Исаев и смотрит насмешливо на Гульнару: «Так, так, не думал никогда, что буду судить старшую дочь хазрата... Ну, что же... начнем...» - и он пальцем гладит орден на груди. Артыкова с изумлением и завистью смотрит на награду.

7.4.6. Ташкент. Городской изолятор МВД. В камере сидит Гаянэ Авакян, напротив нее - Мистер Х и следователи. Гаянэ дрожит, оглядывается. Она понимает, что осталась одна и защиты искать негде. И в этот момент Мистер Х, видя ее страх, спрашивает:
- Жить хотите?
Гаянэ кивает: «Хочу! Очень хочу!»
Следователь протягивает ей документы: «Тогда подпишите».
Из соседнего помещения раздаются глухие удары и истошные вопли. Мистер Х слушает это с наслаждением.
Гаянэ вздрагивает и в страхе смотрит на бумаги: «Что это?»
Мистер Х спрашивает: «Вы владелица фирмы «Такилант»?»
Гаянэ подтверждает: «Да, я... но формально».
Следователь пролизносит: «Вы получили от шведско-финнской компании ТелиаСонера три сотни миллионов долларов. Это взятка — так нами установлено!»
Гаянэ дрожит: «Это не мои деньги. Это Гульнары. Я не вела переговоры».
Мистер Х грубо заявляет: «Мы знаем. Но фирма — ваша. Подписи — ваши. Так что берите вину на себя. Нигде Гульнару не упоминайте. Подпишите — получите небольшой срок, потом выйдете на свободу. Откажетесь — за дверью стоят уголованики, которые давно не видели женщин, а у них кипят гормоны, изливается тестостерон... вы меня понимаете?»
Гаянэ дрожащей рукой подписывает бумаги. Она вся мокрая.

7.4.7. Андижан. Кладбище. Тысячи свежих могил. Очередная годовщина трагедии. Люди молятся по поводу убитых родных и близких в том столкновении с армией и милицией. Слышны проклятия в адрес Ислама Каримова. Пасмурная погода создает ауру ненависти и негодования. Слышна песнь муэдзина с ближайшей мечети.
Мистер Х наблюдает за этим и говорит Иноятову, одетому в гражданское, в национальный костюм: «Вот так появляются зерна сомнения в нашей власти. Так начинаются революции. Мы должны закопать их вместе с врагами!»
- Это враги? - Иноятов насмешливо кивает в сторону молящихся у могил. - Это сброд. Это чернь!
- Это хуже, чем враги. Это революционеры, которые в итоге сметут нас! - жестко отвечает Мистер Х. - Ведь никто не ожидал, что эта чернь взбунтуется и пойдет приступом на тюрьму, освобождать своих. Не стоит недооценивать врагов. Вы же гэбист, мне ли вам об этом говорить!
Они уходят из кладбища.

7.4.8. Ташкент. Военный трибунал. На скамье сидит Гульнара, рядом сотрудники суда, Мистер Х, прокуроры, следователи. Нет ни публики, ни прессы, ни адвоката.
Артыкова произносит: «Гособвинение обвиняет госпожу Каримову в уклонении от уплаты налогов с деятельности ООО "Terra Group", ООО "Prime Media", ООО "Gamma Promotion". Она контролировала организованную группу, которая в течение 12 лет незаконно завладела активами на сумму 51,1 миллиардов сумов. Преступной группе под ее руководством присвоила и растратила госимущества на сумму 344,6 миллиардов сумов и уклонилась от уплаты налогов на сумму более 2 триллионов сумов».
Гульнара смеется: «Цирк какой-то. Давай, давай, клоун, продолжай выступление!»
Артыкова продолжает, не обращая внимание на ехидные фразы Гульнары:
- Каримова помогла преступной группировке завладеть чужим имуществом на сумму более 1 триллиона сумов путем мошенничества при незаконной реализации радиочастотных ресурсов и земельных участков и необоснованного взимания комиссий с абонентов операторов сотовой связи. Кроме того, Каримова скрыла иностранную валюту на более 1 млрд долларов и 29,1 млн евро, получая "откаты" на счета офшорных компаний за лоббирование интересов различных лиц, незаконную продажу частот и участков.
Гульнара хмурится: «Ну, что еще вы там накопали? Давайте, давайте, выкладывайте!» - она понимает, что накопали следователи немало, и смеятся не стоит.
Артыкова зачитывает с листа: «Госпожа Каримова выводила средства за рубеж под видом выплаты дивидендов и продажи долей. Общую сумму ущерба интересам государства и граждан мы оцениваем более чем в 3,7 триллионов сумов».
Гульнара отрешенным взглядом обводит присутствующих, демонстративно закидывает ноги на стол. Никто ее не отдергивает. Артыкова не останавливается: «Да, активы группировки были выявлены в 12 странах, в том числе в России. Речь идет о пентхаусе в жилом комплексе "Камелот", "особняке в массиве "Рублевка" и восьми квартирах в Москве, а также о гостиничном комплексе, жилом доме и участке в Ялте...»
Исаев зевает и махает рукой: «Ну, этого достаточно...» - и он рассматривает Гульнару, замечая, что у дочери хазрата хорошая фигура.

7.4.9. Нигара Хидоятова читает в социальных сетях: «Группа спецназа влетела в дом Гульнары Каримовой и арестовала всех находящихся в доме».
Она звонит Индире в США по скайпу: «Арестовали Гульнару. Но уверена, что реальное наказание она не понесет».
- Как там Санджар? - интересуется Индира.
- Должны перевести в тюрьму. Есть страшная тюрьма, которой руководит Эшмат. Её называют «Предбанник Ада». Там содержится уже много лет Улугбек, сын Башорат Ешевой...

7.4.10. Резиденция Ок-Сарай. Ислам Каримов сидит за столом. Перед ним стоит и дрожит Акмаль Саидов, директор Центра по правам человека.
Каримов строго произносит: «Я опять отправлю тебя в Женеву, в Комитет по правам человека. Вопрос там стоит об Андижане. Если ты вернешься оттуда с плохими вестями, то я тебя передам доктору Менегеле. Слышал о таком?»
Саидов, заикаясь:
- Да, хазрат. Я сделаю все. Но может, со мной поедет Омбудсмен? Нам легче будет убедить мировое сообщество, что применение силы было неизбежно. И что этим самым мы сохранили жизнь другим андижанцам. Что ваххабиты хотели использовать мирных жителей как живой щит.
Каримов фыркает: «Сам справишься. Омбудсмен — глупая женщина. Она нужна мне лишь как картинка демократии...»

7.4.11. Ташкент. Трибунал военного гарнизона. Закир Исаев зачитывает приговор: «Приговорить Гульнару Каримову, 1972 года рождения, к пяти годам ограничения свободы...»
Гульнара прерывает судью: «Что это значит? Как меня ограничат?»
Артыкова встает и говорит: «А это значит, что будете находится под домашним арестом. Никакого Интернета. Никаких мероприятий. Никакого диско! Никаких зарубежных поездок! Никакой работы! Никакого бизнеса или публичной деятельности! У вас остается в собственности ваш особняк в центре Ташкента. Там и будете жить скромно и тихо как мышь! Вы поняли?»
Гульнара недовольно фыркает. Ее увозят в сторону дома.
Исаев протирает лоб, с которого капает пот: «Черт, впервые мне стало плохо. Судить религиозников или убийц мне проще, чем дочь хазрата. Нет, больше не просите меня это делать! Гульнара мне этого не простит — отомстит когда-нибудь. Он злопамятная и вредная женщина! У нее есть связи и сторонники! Она мне про «Зеромакс» еще напомнит, что я обанкротил ее фирму!»
Артыкова тычет в орден и насмешливо говорит: «Так орден нашел героя?.. Не беспокойтесь. Ей сейчас не до вас».

7.4.12. Телевидение Си-Эн-Эн. В студии журналист и эксперт. На мониторе Гульнара, которая поет с Жераром Депардье, выходит на подиум, танцует с русским олигархом Алишером Усмановым.
Журналист говорит:
- Тучи сгущаются над головой узбекской принцессы Гульнары Каримовой. Ведь у нее так хорошо шли дела...
Эксперт соглашается: «Да, все шло неплохо. Гульнара стала профессором Университета, в котором не работала ни дня преподавателем. Известна как певица Гугуша, хотя талантами вокала не обладает. Дизайнер, за которую работали действительно талантливые мастера. Она и дипломат, не сделавшей ничего полезного стране. Будучи бесполезным существом, она умудрилась оказаться на вершине власти и славы. Каримова возглавляла Фонд «Форум культуры и искусства», спонсорами которого были бизнес, естественно, не по своей воле, и государственный бюджет. Иначе говоря, ее фонд просто высасывал деньги, которые предназначались или Министерству здравоохранения, или Министерству культуры. Ведомства лишались возможности модернизировать свои объекты, закупать оборудования, проводить мероприятия, а Гульнара пи-арилась и получала славу в свой актив. Я не говорю уже о рейдерских захватах успешных предприятий и фирм».
Журналист интересуется: «Думаете, это закат власти и влияния Гульнары Каримовой?»
Эксперт кивает:
- За пределами Узбекистана — да. Она лицо, разыскиваемое в уголовных делах многих европейских стран. Она общалась с многими звездами, но вряд ли теперь эти звезды захотят заступится за Каримову, которую обвиняют в коррупции. Ведь этим самым они пачкают себя. Теперь дружить с Каримовой — это быть причастным к коррупции и теневым сделкам. Это все равно что дружить с Мадам Вонг, которая была королевой пиратов в Южных морях Китая.
- А в самом Узбекистане? - вопрошает журналист.
Эксперт делает серьезное выражения лица: «У Гульнары в Узбекистане много сторонников, особенно оглупленных пропагандой. Ведь она была в конфликте с многими крупными чиновниками, которые поддерживают ее отца. Эти люди — крупный бизнес, армия и безопасность, контролируют значительную часть активов государства. Это серьезные кланы. И с ними Гульнара вступала в конфликт. И народу простому это нравилось, она, типа, Робин Гуд, хотя Робин Гуд, как известно, помогал бедным, а Каримова никому не помогала. Она просто глупо наживала себе врагов. С таким багажем ей никогда не стать преемником отца. У нее просто отберут власть, едва она станет президентом».
- Узбекистан вступает в полосу нестабильности?
- Нет, Узбекистан при Каримове стабилен. Но стабилен как диктатура, - отвечает эксперт.

7.4.13. Гульнара в своем доме, одета по-домашнему. Пьет коктейль. Рядом человек в костюме — тот самый офицер, что готовит документы на врагов Гульнары. Он передает ей флешку: «Здесь план операции «Конец Дэва». У нас боевые группы всего около тысячи в СНБ, МВД и Минобороне. Костяк — сто человек, вам преданных, Гульнара. У нас все готово. Оружие есть. Поддержка есть из России. Удары будут нанесены с российской базы «Кант» в Кыргызстане и российской базы в Таджикистане. Там техника, включая вертолеты и бронемашины, готовы к атаке. Захват Ок-Сарая в течение 15 минут, подавление огневых точек. Все как в кино».
Гульнара спрашивает: «Это хорошо. А что с Рустамом Иноятовым?»
Офицер жестко произносит: «Его ликвидируем в первую очередь. Машина заминирована. Подрыв дистанционно. Гарантировано, что труп изжарится...»
Гульнара смеется:
- Эту тварь мне не жалко. А Мистер Х? Это самый опасный человек.
Офицер соглашается: «Да, опасный... Посол по особым поручениям тоже в списке, его ликвидирует вторая группа в здании Ок-Сарая. Он не уйдет. Кстати, вы надежно спрятали все документы с компромитирующими материалами? Всего там было сорок папок».
Гульнара хмыкает: «Я не дура. Не беспокойтесь. Кроме меня и еще одного доверенного человека на Западе никто не знает. Это гарантия моей безопасности».
Офицер крякает от удовольствия: «Предусмотрительно! Надеюсь, до них дело не дойдет».
Гульнара делает глоток и произносит:
- Ну, посмотрим. Ты не представляешь, как я хочу расквитаться со всеми, кто загнал меня в эту домашнюю тюрьму! Собственноручно кастрирую судью Закира Исаева, этого мерзавца.
Офицер смеется: «Да, конечно. Мы дадим вам ножи для этого...»
Гульнара вертит флэшку в руке, о чем-то думает.

Сюжет 8. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ЭПОХА ЗЛОБНОГО ДЭВА
Часть 8.1. Рустам Арипов
8.1.1. Бухара. Дом Ариповых. Отец приходит домой, ставит на стол сумку. Извлекает купленное на базаре: лепешка, банка с простоквашей, помидоры, лук. Он ставит электрочайник, заваривает чай и несет в комнату. Там на кровати без движения лежит мать Рустама. В ее руках фотографии сына и внуков. Она спит.
Отец будит ее: «Просыпайся, попей чаю».
Мать открывает глаза и тяжело говорит:
- Я не хочу. Я не хочу ничего. Оставь все на столе... может, потом поем...
Отец сердится: «Ты не ешь третий день. Так нельзя. Ты обессилела. Так умереть можно».
- Я хочу умереть, - признается мать. - Я хочу встретиться с сыном и внуками в другом, более светлом мире. Здесь мне плохо.
Отец покрывается пятнами и тихо говорит: «Не гневи Аллаха, всему свое время. Выпей чай. Сейчас я принесу успокоительные таблетки».
Он встает и идет на кухню, где висит аптечка. Мать смотрит ему вслед, хочет взять пиалу с чаем, но ее рука дрожит, пиала падает на ковер, чай растекается по полу.

8.1.2. По телевизору идет передача узбекского госканала. Ведущий со зрителями в зале обсуждает политику, и он говорит: «Благодаря политике нашего президента, мир и пойкой в нашей стране. Удалось подавить в зародыше восстание в Андижане, наказан его организатор Санджар Умаров, ставленник США. Теперь нам нужно развиваться дальше. Поэтому я считаю, что Ислам Каримов должен стать вечным нашим президентом. Надо его избрать до конца жизни, не нужны нам все эти выборы. Ведь весь мир признал гениальность и избранность Ислама Каримова, его политика и реформы копируются в других странах».
Его поддерживают апполодисментами. Кто-то в зале машет флагами Узбекистана.
- Мы не хуже других! Мы не сломим колени! Мы не уступим никому места! - кричат они заранее заготовленные лозунги. Телеоператоры увеличивают зомбированные лица присутствующих людей.
Отец Рустама встает с дивана и отключает телевизор. В соседней комнате плачет мать.

8.1.3. Дом Махбубы Джураевой. Она сидит в комнате, смотрит фотографии, где она еще невеста, ее за руки ведет жених Фарход, они оба счастливые. Махбуба утирает слезы. Потом встает и выходит в зал. Там ее племянники смотрят фильм «Кошмар на улице Вязов», и застает тот момент, как Фредди Крюгер режет детей.
Махбуба кричит:
- О Аллах! Вам мало моего горя? Вам мало смертей?! Выключите эту мерзость! Я не могу это видеть!
Племянники испуганно выключают видеомагнитофон. Махбуба вбегает обратно в свою кромнату и плачет.

8.1.4. Дом Караевых. Все закрыто. Темные комнаты. Слышны скрипы и какие-то звуки, напоминающие стоны людей. В углу на полу лежит паспорт Рустама Арипова и детская туфля. В подвале, где хирургический стол и холодильники, тускло горит настольная лампа — ее забыли выключить. Но кажется, что души умертвленных бродят здесь.

8.1.5. Ташкент. Психиатрическая клиника. Джамшид Каримов и его дочь сидят в комнате для свиданий. За его спиной медбрат, слушает их разговор, записывает на листок.
Джамшид, уже лысый, осунувшийся, постаревший:
- Ты выросла, моя дочь. Я тебя не видел больше 10 лет, - и он струдом сдерживается, чтобы не расплакаться.
Дочь, плача, говорит:
- О, да, папа. Я все эти годы росла без тебя. Я безумно скучала по тебе. Ты не представляешь, как было мне трудно. Новый год, день рождения, 8 Марта — все это проходило всегда без тебя. Нет твоей ласки и теплоты. Было трудно в школе. Было трудно в колледже. Меня обижали одноклассники, презирали соседи. Денег нам с мамой не хватало. Иногда кушать нечего было. А я знаю, что ты самый лучший папа на свете, я всегда грелась мыслью, что ты где-то рядом. Я рисовала тебе рисунки, посыла письма.
Джамшид, вздрогнув:
- Извини, доча, но я ничего не получал. Я думал меня забыли.

8.1.6. Ташкент. Ночь. Группа спецназа влетает в квартиры, валит там людей, их связывают, ведут в автозаки. Стоящий у машины Иноятов наблюдает за всем этим. К нему подводят человека, офицера, который был у Гульнары. Он в наручниках, сильно избит, все лицо в крови.
Иноятов презрительно осматривает его и говорит:
- Так, так... не ожидал от тебя. А я думал, что в будущем ты займешь мой пост... Разочаровал ты меня. За предательство, за организацию мятежа ты и твои товарищи ответите. Ты знаешь, как Гитлер расправился с теми, кто пытался провернуть операцию «Валькирия»? Знаю, что ты знаешь эту историю. Так вот, у тебя будет хуже.
Скрученный офицер смеется в ответ: «Вам меня не напугать».
Иноятов кивает: «Я знаю, что ты не трус, все-таки прошел Афганистан. Но даже признание тебя не спасет. Хазрату не нужны те, кто замышлял что-то против него. Гульнару хотел на пьедистал власти вознести, а самому за ее спиной управлять государством?»
Офицер молчит и его глаза пылают гневом.
- Мертвые не кусаются. А ты точно больше не укусишь, - добавляет Иноятов. Арестованного уводят.

8.1.7. Резиденция Ок Сарай. Мистер Х докладывает Исламу Каримову: «Суд приговорил друзей вашей дочери - Нуриддина Содикова к 20 годам лишения свободы, Олега Свиридова — к 17 годам 3 месяцам, Алишера Эргашева — к 18 годам 1 месяцу, Шухрата Сабирова — к 17 годам 1 месяцу. Гаяне Авакьян условно приговорена к лишению свободы на срок 5 лет 3 месяца и 21 день с 3-летним испытательным сроком...»
Ислам Каримов слушает невнимательно, он листает свою новую книгу «Высокая духовность — непобедимая сила» и улыбается. Ему нравится этот труд, написанный другими людьми.
- Вам не интересно, хазрат? - спрашивает его Мистер Х.
- Мне плевать на эти людей, хоть расстреляйте, - с презрением отвечает президент.

8.1.8. Ташкент. Психиатрическая клиника. Главврач читает документ, где написано, что у Джейхуна Караева остроя форма шизофрении. Вздохнув, женщина ставит подпись.
В это время Джейхун в одиночной палате извлекает из штанов припрятанную вилку. Он загадочно улыбается, раздевается до гола, а потом вопит: «Всё, я больше не буду заниматься мастурбацией! Я не онанист! Я не онанист!» - и вонзает вилку в свой половой член. Брызгает кровь. Джейхун не чувствует боли и продолжает дырявить пенис, фактически окровавив все помещение. Вбегают на шум санитары и приходят в ужас.
Они валят Джейхуна на пол, хотят отнять вилку, но Джейхун, изловчившись, вонзает ее в глаз одному санитару. Тот истошно орет и падает замертво на пол. Второй санитар, увидев это, пугается и выбегает из палаты. Джейхун склоняется над санитаром, у которого протекает агония, и начинает зубами рвать у него нос, уши, откусывает пальцы.
- Я хочу мясо! Я хочу человечину! - кричит он.
В палату вбегает шестеро санитаров, оттаскивают Джейхуна от трупа, скручивают его, надевают усмерительную рубашку, на продырявленный член накручивают бинты. Рядом бегает и кричит от ужаса главврач.

Часть 8.2. Улугбек Ешев
8.2.1. Аэропорт Бишкека. Башорат покупает билет Бишкек — Ереван — Цюрих. Кассирша удивленно рассматривает бедно одетую женщину и спрашивает: «У вас есть вьездная виза в Швейцарию?»
Башорат отвечает:
- Да есть, - и подает паспорта.
Кассирша рассматривает паспорта, визы, кивает и все же интересуется: «А почему вы берете билеты только в одну сторону?»
- Мы не вернемся обратно. Мы получили политическое убежище, - поясняет Башорат.
Кассирша вертит в руках ее паспорт и недоумевает: «А где это написано?»
Отабек, стоящий позади мамы, спрашивает у кассирши: «А что, в визе должно быть это указано?»
Кассирша поясняет: «Я вас понимаю. Но дело в том, что вас могут не посадить на рейс в Ереване. Потому что если вас не впустят в Швейцарию, то авиакомпания обязана за свой счет вас вывезти обратно. Поэтому такие правила...»
Башорат открывает сумку: «У меня есть деньги на этот случай», - и она показывает доллары.
Кассирша кивает: «Ага,хорошо. Ваш вылет сегодня вечером. Счастливого полета. И счастья вам на новой земле».
Она протягивает три билета. Башорат плачет. Шахло рассматривает журнал мод, на которой красутся Гульнара Каримова. Отабек отнимает у нее журнал и бросает в мусорный бак.

8.2.2. Они идут в местное кафе и там обедают. Отабек и Шахло наедаются впервые. Башорат смотрит на них, печально улыбается. Отабек спрашивает, глотнув кока-колу: «А что будет с квартирой?»
Башорат говорит: «Сейчас не до квартиры. Это решим потом. Я хочу, чтобы там жил Улугбек, когда он выйдет из тюрьмы».
Шахло тревожится: «Мама, а если квартиру отберут? Куда мы вернемся? Ведь мы уехали не навсегда? Или навсегда?»
Башорат вздыхает: «Не знаю... не знаю...»

8.2.3. Регистрация, Башорат говорит, что багажа у них нет, только сумка в качестве ручной клади. Затем она и ее дети проходят таможенный и пограничный контроль, автобус отвозит пассажиров к трапу самолета. Шумно, люди обсуждают предстоящий полет.
Самолет взлетает. Башорат смотрит в иллюминатор на ночной город. Дети спят на креслах.

8.2.4. Цюрих, Швейцария. Приземляется самолет и рулит к корпусу аэропорта. Башорат и дети выходят из салона и идут со всеми пассажирами к выходу. Отабек спрашивает: «Нас должны встречать?»
Башорат, оглядываясь, отвечает: «Да. Так сказали в посольстве».
Шахло предполагает: «Ну, наверное, вначале проверка на границе, а потом нас там встречают».
Они проходят пограничный контроль, выходят в зал ожидания. Там находится среди встречающих женщина с плакатом, по-русски написано «Башорат, Отабек, Шахло Ешевы». Отабек толкает за локоть маму: «Вон, нас ждут».
Они подходят, здороваются. Женщина говорит по-русски, что доставит их в федеральный миграционный центр, что теперь их дело будет вести миграционное ведомство. Башорат кивает. Дети молчат.
Женщина говорит:
- Вы не беспокойтесь. Здесь вы под надежной защитой!
Башорат улыбается:
- Я за себя уже не беспокоюсь. Я тревожусь за сына! Он остался в Узбекистане! Я его не видела шесть лет...
Женщина кивает: «Я вас понимаю. Но давайте пока решим ваши проблемы. А потом и вашего сына Улугбека».
Они направляются к машине, что припаркована у выхода.

8.2.5. Телестудия Си-Эн-Эн. Журналист и эксперт ведут беседу об Узбекистане. Кадры улиц Ташкента, где много милиционеров, разгон людей в Андижане, фото министров внутренних дел и обороны, председателя Службы национальной безопасности. Журналист спрашивает: «У Каримова огромная армия силовиков. Они во всех структурах — в министерствах и государственных компаниях, в общественных организациях и даже бизнесе. Зачем ему столько? Ведь это огромные затраты из госбюджета».
Эксперт разводит руками и отвечает: «Каримову нужны враги. Нет, не внешние, а внутренние, он боится собственного народа. Руководители силового блока пользуются паранойей хазрата и больше внушают ему угроз, которые они сами же и создают. Андижан — ведь это последствия беззакония, что творили милиционеры, госбезопасность и продажные судьи. Но Каримов воспринял это совсем иначе — как угроза его власти, и поэтому жестоко подавил. Это еще сильнее укрепило его во мнении, что силовики его опора и поэтому нужно расставлять их везде. В итоге все гражданские активисты, блогеры, правозащитники — все объявляются врагами народа, и к ним применяются репрессивные меры».
- Каримов боится ислама как религии? - спрашивает журналист.
Эксперт отвечает: «Самое странное, что у Каримова имя — Ислам, но при этом он убежденный коммунист. Конечно, он отказался от марксизма, но по сути он остался марксистом. Узбекистан — это исламская страна, так как 80% населения исповедует ислам. Но Каримов строит власть на исламофобии, потому что не понимает религию, он пытается заменить ее своей идеологией. И потому что ислам — это сила, что сплачивает людей. А сплочения масс — вот чего боится хазрат!»

Часть 8.3. Санджар Умаров
8.3.1. Ташкент. Частная квартира Нигары Хидоятовой, она читает в Интернете: «...уголовное дело было возбуждено 24 октября 2013 года, его фигурантам инкриминировалось уклонение от уплаты налогов в деятельности ООО «Terra Group», ООО «Prime Media», ООО «Gamma Promotion». Следствие установило, что под контролем и при содействии Гульнары Каримовой члены организованной преступной группы в период 2001-2013 годов совершили ряд преступлений. В августе 2015 года Каримова была приговорена к пяти годам ограничения свободы. Ей предъявлены обвинения по статьям 168 («Мошенничество»), 178 («Сокрытие иностранной валюты»), 182 («Нарушение таможенного законодательства»), 189 («Нарушение правил торговли или оказания услуг»), 228 («Изготовление, подделка документов, штампов, печатей, бланков, их сбыт или использование»), 243 («Легализация доходов, полученных от преступной деятельности») Уголовного кодекса республики».
В комнате находится Индира, вернувшаяся из США, и она произносит с ненавистью: «Моего мужа по сфабрикованным обвинениям посадили на 14 лет. А тут тяжкие преступления, которые тянут на 20 лет тюремного заключения, Закир Исаев присудил этой мерзавке всего лишь 5 лет ограничения свободы. То есть под домашний арест!»
Нигара продолжает читать: Тут еще пишут: «... общая сумма составила 1,994 миллиардов долларов. По материалам следствия, на территории 12 зарубежных стран установлены легализованные активы организованной преступной группы на сумму 1,4 миллиардов долларов США, 63,5 млн. евро, 27,1 млн. фунтов и 18,5 млн. франков».
Индира округляет глаза от изумления: «То есть почти 3,5 миллиардов долларов! Это надо же так наворовать!»
Нигара качает головой: «Это не всё. Ты забыла, что ее фирма «Зеромакс» оставила партнеров с носом на 5,6 миллиардов долларов? Ты представляешь, как нажилась Гульнара? Ведь про «Зеромакс» нигде в следственных материалах не говорится. Там просто обманули иностранных партнеров на огромную сумму — и нет ответчика!»
Индира вздыхает: «Вот негодяи! Подлецы и мерзавцы! Вся семейка Ислама Каримовых — это воры и палачи!»

8.3.2. Тюрьма. Автозак доставляет Санджара в тюрьму. Его встречает Эшмат, увешанный орденскими планками. Он с любопытством осматривает нового заключенного, а рядом стоящий помощник протягивает шефу папку с документами на Умарова. Щелчком он приказывает надзирателям отделить Санджара от остальных заключенных и подвести к нему.
Когда Санджар предстает перед ним Эшмат признается: «Интересная персона. Я многое повидал здесь. Но вот одного из прямых врагов Ислама Каримова — впервые. Были здесь всякие верующие, исламские радикалы, воры и бандиты, даже людоеды есть, но такие как ты — впервые. Те, кого считают политическими, они в реальности мошки, не представляют опасности для страны. Но вот ты стал врагом для хазрата, и я не могу понять, а что в тебе такого? Что особого? На вид обычный интеллигентишка, доцент института...»
Санджар с достоинством отвечает: «Я не экспонат вашего тюремной Кунсткамеры! А особым меня сделал страх вашего правителя. Человек, который вцепиолся во власть и боится стать никем, если власти лишиться».
Хотя солнце среднеазиатское, однако здесь холодно. Сотрудники тюрмы тепло одеты, а заключенные одеты в тонкую робу, а новые еще в гражданской одежде, и они пытаются натянуть шерстянные кофты на головы, чтобы не обморозится. Некоторые уже чихают и кашляют. Санджар тоже одет не посезону.
- Опасные вещи говоришь, опасные, - задумчиво произносит Эшмат. Других заключенных гонят пинками и ударами дубинок на платц, чтобы исполняли там гимн и ходили строем.
- Для людей, которые воспитаны рабами, такие слова несомненно кажутся страшными, - парирует Санджар.
Эшмат начал ходить вокруг заключенного и сказал: «Ты не представляешь, какой Ад мы тебе здесь уготовили! Тебя отсюда вынесут на носилках, ногами вперед. Или закопаем здесь, есть у нас на территории тюрьмы кладбище. Безымянные все. Мы не записываем, какой преступник конкретно в какой могиле, для нас они — просто трупы. Всех врагов хазрата мы или перевоспитываем, или закапываем».
- Вы мерзавцы и палачи, - с презрением произносит Санджар. - Вы не лучше вашего хозяина — Ислама Каримова.
Не сдержавшись, Эшмат бъет в лицо Санджару, тот падает. Эшмат злобно произносит: «Не смей произносить имя хазрата! Твой рот никогда не должен извлекат имя нашего президента! Ты понял? Для тебя он только хазрат! Для свободных людей, кто здесь не сидит, есть бог Ислам Каримов!»
Санджар встает, зажимает нос, струка крови капает на рубашку.
Эшмат отворачивается от него и приказывает стоящим рядом надзирателям: «Увести его в карцер».
Надзиратель в недоумении спрашивает: «Сразу в карцер? Он только прибыл же! Не успел получить замечаний...»
Эшмат орет: «Ты дурак что ли? Чего переспрашиваешь?!»
Надзиратели толкают Санджара вперед, а Эшмат злобно смотрит ему вслед.
На платцу маршируют вновь прибывшие заключенные.

8.3.3. Карцер. Бетонное помещение полтора на три метра, с окном-решеткой. Нет ни кровати, ни стула, ни туалета, ни раковины. Санджара вталкивают в карцер и закрывают дверь. Санджар садится на пол, поскольку ноги дрожат, он устал. Кровь остановилась, но боль не проходит. Тут на него разворачивается телекамера. Сидящие за монитором надзиратели смеются, делают ставки, за какое время сломается Умаров.
Проходит час. Санджар дрожит. Холодно. Он встает, ходит по камере, делает физические упражнения, чтобы согрется. Надзиратели смотрят, пьют водку, улыбаются. «Не, он соломается, уверен», - говорит один из надзирателей.
Тут дверь карцера открывается и внутрь вбрасывают полуголого человека. Он весь в крови, тело с гематомах. Руки и ноги сломаны, ребра торчат наружу. Он хрипит, пена идет изо рта. Санджар в ужасе смотрит на него, затем склоняется над бедолагой, берет его руку. Раненный смотрит, но не видит — его глаза в крови, он хрипит: «Кто ты, брат?»
Санджар отвечает: «Я заключенный. Политический. Санджар Умаров. Сегодня только прибыл. За что тебя так обработали... ох... ты фактически отбивное мясо, ничего целого на тебе нет! Палачи! Садисты!»
Раненный кашляет: «Да, брат, они это умеют... Я умираю. Но я предстану перед Всевышним с чистым сердцем».
Санджар спрашивает: «Кто ты?»
Раненный хрипит: «Я солдат внутренних войск. Я и мои друзья отказались стрелять в андижанцев. За это нас приказали замучить. Моих всех друзей пытали током, резали ножами и били дубинками. Я последний...»
Санджар в изумлении кричит:
- И вас тоже за Андижан?!
Раненный дергается в судороге, потом с трудом выдавливает: «Я чист перед Аллахом! Помолись за меня, брат...» - и он умирает. Перестает дышать, лишь глаза открыты. Санджар закрывает ему веки ладонью и говорит: «Упокойся, брат. Ты исполнил свой солдатский долг — защитил народ от произвола».

8.3.4. Кабинет начальника тюрьмы. Мистер Х нервно курит и сидит за столом начальника, а сам Эшмат стоит перед ним, немного расстерянный и бледный. Мистер Х говорит злобно говорит: «Я могу разогнать всю твою контору за три секунды, а тебя самого здесь повесить. Ты кем себя возомнил, собака?.. Ты нормально не смог убрать Бориса Левина, теперь сам Владимир Путин задает вопросы, что случилось с Левиным, и как нам отвечать? А история Улугбека Ешева теперь мусируется в западных изданиях, международные организации нас завалили письмами. Ты опозорил нас, мерзавец!»
- Я старался, - икает от страха Эшмат, стоя в струнку. - Признаю, что допустил ошибки...
Мистер Х тушит сигарету о фотографию Эшмата, которая в рамке находится на столе.
- За такие ошибки - голову с плеч! - сердито произносит Мистер Х. - Ладно. Знай, Санджар Умаров — личный враг хазрата. Нужно его держать на грани жизни и смерти, понял? То есть не дать ему умереть, но чтобы и не жил как человек!
Эшмат улыбается, успокаивается: «Это мы умеем, это сделаем».
- Надесь, - сухо отвечает Мистер Х, вставая из-за стола и выходя из кабинета. Эшмат по-рабски бежит вслед, приложив руку к сердцу, о чем-то говорит.

8.3.5. Кирпичный завод. К нему подъезжают автозаки, выгружаются заключенные, выстраиваются в шеренгу. Их надзиратели ведут на производственные линии. Начинается работа. В это время начальник тюрьмы Эшмат разговаривает с хозяином завода. Тот передает ему конверт. Эшмат смотрит: там доллары, и улыбается.
Хозяин завода говорит: «Мне нужно больше рабочих на известковые цеха. Туда местные жители не идут — опасно для здоровья. Легкие быстро твердеют. А я не хочу тратиться на средства защиты».
Эшмат кивает: «Без проблем. Пришлю людей — будут там работать. Подохнут — не жалко. Это же не люди — это отработанный ресурс, падаль. Вон того видишь?» - он указывает на изможденного Санджара, который складывает кирпичи.
Хозяин прищуривается, а потом говорит: «Вижу! И что?»
- Дай ему самую тяжелую и опасную работу! - говорит Эшмат.
Хозяин улыбается: «Конечно. А кто это?»
- Это личный враг хазрата! - злым голосом произносит Эшмат.
Хозяин бледнеет и испуганно говорит: «Ох, боже! Сам Санджар Умаров? О нем шепчутся в моем поселке, говорят, он создавал движение за независимосить от хазрата...»
Эшмат улыбается: «Да, у меня простых преступников нет, не присылают! Только врагов народа! Потому что только я могу их перевоспитать.... или закопать в землю, гы-гы-гы...»
Они оба смеются. По приказу Эшмата надзиратели отделяют Санджара и ведут его в цех, где много пыли, там он работает без очков, маски, задыхается. Проходящий мимо хозяин завода только усмехается.

8.3.6. Вечер. Привозят обратно заключенных. Санджар выходит весь в белой пыли, грязный, и кашляет, изо рта идет кровь. Он смотрит на окровавленную ладонь и тихо говорит: «Я не пойду завтра на работу!»
Надзиратель, услышав: «Чего? Чего ты сказал, тварь?»
Санджар, смотря ему в глаза с ненавистью: «Я отказываюсь завтра работать! Мы работаем, а все деньги получает начальник! Мы не рабы! Я видел, как хозяин завода давал конверт с деньгами вашему начальнику!»
Надзиратель дубинкой валит его на землю, подбегают другие и начинают пинать Санджара. Докладывают Эшмату о забастовке заключенного, он орёт: «В карцер его! На месяц!»
Избитого и обессиленного Санджара тащят в карцер и бросают к трем уже там сидящим лишь в трусах мужчинам. Закрывают клетку, включают свет. Надзиратель стоит, думает, и не закрывает наружную дверь. В итоге холод проникает в камеру. Все сидят и дрожат, один из них говорит: «Двигайтесь, братья, не стойте, иначе умрем от холода».
Все встают и ходят. Санджар не может подняться. Ему помогают, и он всю ночь ходит с ними по камере.
Утром один из них падает. Его пытаются растормошить, но он не реагирует. Санджар склоняется над ним, открывает глаза ему, всматривается, потом печально говорит: «Он умер...»

8.3.7. Надзиратели выводят Санджара из карцера и ведут к начальнику тюрьмы. Тот сидит за столом, который уставлен явствами, алкоголем. Там же сотрудницы тюрьмы, которые ведут себя как шлюхи. Они все полураздеты, смеются, пьют с Эшматом. Санджар с презрением рассматривает эту картину. Эшмат, тиская за обнаженную грудь женщину в ранге капитана, говорит: «Смотри дорогая, этот уникум — личный враг хазрата!»
Та делает изумленные глаза и спрашивает: «И он еще жив?» - и все смеются. Другая сотрудница, лейтенант, без юбки, в трусах и чулках, кричит: «Может я его затрахаю до смерти, и тогда хазрат даст мне новое офицерское звание за героизм?» - и опять дикий смех.
Санджар говорит Эшмату: «У тебя, начальник, вся грудь в орденских планках, словно вся жизнь на войне прошла. А ордена и медали — за убийства, пытки, вымогательство, разврат, - и он плюет в сторону шлюх, - Вот это в нашей стране и есть доблесть и отвага!»
Слова заключенного оказывает воздействие как холодная вода на раскаленный металл, все замолкают, расстерянно смотрят на начальника. Тот отодвигает капитана, которая быстро надевает китель, подходит к Санджару весь красный от гнева, хочет ударить, однако сдерживается и произносит: «Мои награды — за войну против преступности. Я — карающий меч государства! Я немало отправил вас, преступников, на тот свет, очистил страну от мрази. Это тоже война!»
Санджар с презрением говорит: «Да, война? Мой дядя воевал в 93-Миргородской стрелковой дивизии, погиб в 1943 году в Украине. Он был сапером, старший сержант. Три года воевал с фашистами — реальными профессиональными убийцами. Награды — всего лишь орден «Красного Знамени» и медаль «За отвагу»! Награды не раздавались по пустякам или просто так. Ими награждали заслуженно, ценой жизни. Мой дядя для меня, нашей семьи, всего мира он — герой. Чего не могу сказать о тебе, чья доблесть проявилась не в бою с врагом, а лишь в пытках...»
Эшмат еле сдерживается, чтобы не ударить, он злобно шипит: «Тебе вс карцере будет безопаснее».
Санджара уводят из кабинета. Шлюхи и Эшмат смотрят ему вслед, настроение у всех пропало, нет желание продолжать этот притон.

8.3.8. Поздняя весна. Платц. Стоят заключенные и поют гимн, приложив руку к сердцу. Жара под 50 градусов. В теньке сидят на стульях надзиратели, пьют колу и водку, смеются, наблюдают за исполнением гимна. Санджар с трудом поёт. Его качает, он падает, но его подхватывают два африканца, стоявшие рядом. Один говорит: «Брат, не сдавайся, держись. Я думал, что у нас в Африке Ад. Он, оказывается, в Узбекистане!»
Второй африканец добавляет: «Мы теперь поняли, что такое ваше Великое будущее! Я стал ненавидеть эти гимн и флаг — под этими символами убивают и калечат людей! Я хочу домой...»

8.3.9. Ташкент. Резиденция президента Ок-Сарай. Ислам Каримов и доктор Менгеле. Тот осматривает пациента, цокает языком и говорит: «Друг мой, согласно анализам, с печенью проблемы. Нужна трансплантация. Поищу здоровую печень».
Каримов сидит на стуле и смеется: «Есть такой мерзавец Санджар Умаров. Сидит в тюрьме у Эшмата. Вырежьте у него печень. Он здоровый мужик. Он мечтал быть президентом. Так я ему помогу: его печень станет моей, таким образом какая-то часть Умарова станет президентской».
Менгеле смеется: «Умеете шутить, хазрат!»
Каримов мрачнеет: «Я не шучу. Готовьтесь к операции».
Менгеле, кланяясь, соглашается: «Конечно, хазрат. Как скажете».
Входит Мистер Х и Каримов приказывает ему ему: «Скажи Алматову, пускай привозят Санджара Умарова в правительственную больницу. Но не говорите, зачем. Доктор Менгеле, мой друг, вырежет у него печень. Мне пересадят».
Мистер Х улыбается:
- Конечно, господин президент.

8.3.10. Тюрьма. Санджара Умарова два надзирателя вытаскивают из изолятора и ведут в санитарную часть. Удивленный Санджар, смотря на медицинские инструменты, лекарства и приборы спрашивает: «Зачем вы ведете меня сюда?»
Надзиратели насмешливо отвечают: «Скоро узнаешь... Или не узнаешь. К тебе придет доктор Менгеле».
Санджару это имя ничего не говорит и он интересуется: «Кто это?»
Надзиратель бурчит: «Это особый доктор. Не все помнят о нем, и мало кто расскажет кому-то о нем. Ты тем более».
Санджара заводят в палату, заставляют искупаться. На него наводят струю воды из шлангов, фактически это пытка. Санджар изворачивается, ему больно, а надзиратели смеются. Потом дают одеться в чистое белье, кормят баландой. Из другой палаты раздаются крики боли и стоны. Санджар хватается за голову, дрожит от ужаса. Подходит медсестра и делает уколы Санджару.
За ее спиной появляется доктор Менгелде в своей тюбетейке. Эшмат о чем-то говорит ему, а тот отмахивается, как от надоедливой мухи.

8.3.11. Ташкент. Резиденция Ок-Сарай. Каримов сидит за столом, ему докладывает министр иностранных дел Абдулазиз Камилов. За его спиной стоит Мистер Х.
Камилов, приложив руку к сердцу, сообщает: «Хазрат, в Ташкент прибывает заместитель госсекретаря США Уильям Бернс. Я уверен, что он будет ставить вопрос о Санджаре Умарове. Наш посол в Вашингтоне сообщил, что дело Умарова проходило в обсуждении в Сенате. Дело оборачивается не очень хорошо!»
Каримов презрительно отвечает: «И чего мне боятся?» - и смотрит на Мистера Х. Тот думает, а потом говорит:
- Хазрат, лучше с американцами не спорить. Мы сейчас стараемся улучшать отношения со Штатами. Нам нужны инвестиции. Нам нужны деньги! Нам нужна поддержка!
Каримов бросает: «А мне Путин обещал поддержку».
Мистер Х качает головой: «У Путина сейчас другие проблемы. У него политический конфликт с Украиной. В Киеве оранжевая революция, а Путину это не понравилось. Лучше нам самим искать пути урегулирования проблемы. США уже идут нам навстречу: снимают часть санкций, что были введены из-за Андижанского восстания. Надо нам пойти им навстречу хотя бы в таком деле. Скорее всего, Бернс захочет увидеть Умарова. А если вы намерены вырезать у него органы, то это станет известно американцу. Тогда будут более серьезные последствия».
Каримов вскакивает с места и кричит:
- Я не хочу щадить своих врагов. Это унижает меня. Бьет по самолюбию и тщеславию.
Камилов подобрастно заявляет: «Не надо щадить. Но можно обменять на какие-то уступки. Ваша вторая дочь Лола Каримова-Тилляева хочет жить в США. Ваша внучка Иман — гражданка США. Ваш бывший зять Мансур Максуди выдвинул против вас и Гульнары обвинения. Это все можно урегулировать, если мы дадим свободу Санджару. Американцы готовы тут пойти навстречу».
Каримов долго молчит, злобно стучит пальцами по столу. Потом говорит: «Хорошо. Отмените операцию по трансплантации. Отзывайте доктора Менгеле. Найдем другого, у кого вырежем печень».

8.3.12. Тюрьма. Санитарная часть. Операционная. Санджар лежит на столе, на нем маска. Он уже под наркозом. Рядом ходит доктор Менгеле в тюбетейке, два медбрата готовят инструменты и контейнер для органов. Играет гимн Узбекистана и Менгеле дирижирует руками, смеется.
Тут звонит телефон. Медбрат берет трубку, слушает, потом говорит Менгеле: «Операция отменяется».
Менгеле поворачивается к нему, ему кажется, что он раслышал: «Чего? Что ты сказал?»
Медбрат передает трубку телефона, Менгеле берет и слышит голос Мистера Х: «Хазрат отзывает приказ. Операция отменяется. Приезжает важная «шишка» из Америки, она, возможно, потребует встречи с Санджаром. История с трансплантацией никому не нужна. Возвращайтесь домой».
Менегеле ругается и бросает трубку. Не снимая халата, он выходит из медпункта и идет к своей машине.
С Санджара снимают маску наркоза, кровать вывозят в обычную палату.

8.3.13. Тюрьма. Санджара выводят из медпункта и ведут к начальнику тюрьмы Эшмату. Там уже находится Светлана Артыкова, накрыт стол явствами и алкоголем, Эшмат по-барски приглашает Санджара сесть за стол и покушать.
Санджар с презрением говорит: «У нас в меню — гнилая картошка и дробленная пшеница. Редко дают овощи и мясо и никогда — фрукты. Когда я в карцере мне не дают по три дня воды. А тут такая щедрость — к чему?»
Эшмат, улыбаясь, спрашивает: «А вы как думаете?»
Санджар спрашивает напрямик: «Чего вы от меня хотите?»
Артыкова сразу переходит к делу:
- Нам нужно от вас признание.
Санджар смеется:
- Опять? Какое еще признание?
Артыкова поясняет, хотя видно, что ей неприятно общатся с политическим заключенным, который держит себя стойко и самоуверенно: «Вы должны написать, что получили от правительства США 20 миллионов долларов на свержение власти в Узбекистане...»
Санджар хмурится: «Ага, и что я их потратил на восстание в Андижане — это уже было мне предложено пописать в признательном акте. Такие глупости я не читаю даже. Ничего нового придумать не можете? Что я, например, организовал с Усамой бин-Ладеном налет на башни-близнецы в Нью-Йорке...»
Артыкова продолжает: «Нам нужно ваше признание не в уголовном деле, а в политических целях. Вы скажете, что скрываетесь от властей США, так как не хотите возвращать эти деньги и что не хотите отвечать за то, что не сумели свершить свержение Ислама Каримова. Таким образом, вы сами попросили Ташкент посадить вас в тюрьму. Что сдали деньги в бюджет государству, так как признаете себя виновным перед родиной. А что касается теракта 11 сентября в США, то лучше бы вы его действительно организовали — была бы польза...»
Санджар качает головой:
- Я еще в первый раз заметил, что курица умнее вас, Светлана. Ваш интеллект ниже чем у парапитека.
Эшмат хмурится, подходит к телевизору и включает его: «Смотри видео оперативной съемки. Это было сделано вчера. В нашей, кстати, тюрьме. Пока ты отдыхал в карцере, тут некоторые товарищи купались в теплой водичке».
На экране видно, как голого человека на цепях спускают прямо в кипящий водой чан. Человек кричит, извивается, его тело опускается, вода клокочет, человек дико кричит...
Санджар отворачивается. Артыкова смотрит на сцены жестокости с интересом, улыбается. Для нее это как комедия.
Эшмат выключает видео: «Знаете, кто это? Это один из организаторов мятежа, офицер СНБ, высокопоставленный, между прочим, не простой оперативник. Он работал на Гульнару Каримову. Вместе они собирались свергнуть Ислама Каримова, разработали план под названием «Конец Дэва».
Санджар соглашается: «Весьма четкое определение Исламу Каримову. Я тоже считаю его исчадием Ада, дэвом».
Но Эшмат не слушает его и говорит: «Но контрразведка раскрыла заговор. Всех участников арестовали. Не все выдержали допроса. Многие из них, сваренные в этом чане, закопаны в нашей тюрьме. Кстати, варил офицера один людоед из Бухары. Очень грамотный специалист по кульнарии, был деканом факультета».
Санджар изумляется: «Фируддин Караев? Слышал я про него!»
Эшмат смеется: «Так ты с ним успел познакомится — он тебя пластиковой бутылкой тату на теле расписал, когда ты был в городском изоляиторе МВД».
- Ах, это был он, - у Санджара глаза налились кровью. - Теперь буду знать...
Эшмат продолжает: «Да, здесь и закопан сын Ешевой. Ты же его знаешь лично, эту женщину!»
Санджар, встрепенувшись, спрашивает:
- Башорат Ешевой? Правозащитницы? Сын Улугбек? Я знаю ее... Но ведь сын жив! Так она считает!
Эшмат смеется: «Да, да, он. Покажу позже его могилу. Его расстреляли. Конечно, не он убил Бориса Левина. Это сделали мои люди. Но ведь кто такой этот Улугбек Ешев? Неудачник! Босяга! Мать нищая и он сам нищий — никакого будущего! Рано или поздно он попал бы в тюрьму! Так что расстрел для него — это освобождение от никчемной и бесполезной жизни!»
Санджар, дрожа:
- Ты просто чудовище, Эшмат Мусаев! По тебе плачет Ад.
Артыкова смеется: «Все мы там будем — в Аду! Но там будем на почетном месте».
Санджар качает головой: «Бедная Башорат. Она верит, что сын жив».
- К сожалению, Башорат скрылась, - вдруг говорит Артыкова. - Ордер на ее арест выписан. Ее найти не могут. Хотя найдут. Она тоже пойдет по стопам своего сына. Я сама буду обвинителем на ее процессе!
Санджар отбрасывает бумаги: «Я ничего не подпишу. Никаких соглашений с подлецами!»
Эшмат вздыхает, нажимает на кнопку. Входит надзиратель.
Эшмат показывает на Санджара: «Обратно в карцер его!»
Надзиратель выталкивает Санджара из кабинета.

8.3.14. Санджара вталкивают в камеру. Там три заключенных начинают его избивать. Ломают ему пальцы, душат. Санджар хрипит, теряет сознание.

8.3.15. Ташкент. Резиденция Ок-Сарай. Каримов кричит чиновникам, полукругом стоящих перед ним: «Не выпускать Умарова! Пускай посидит еще!»
Мистер Х мягко замечает:
- Вы обещали, хазрат, Бернсу освободить Санджара.
Каримов вспыльчиво говорит:
- Мало ли что я обещал. Не казнил же его.
Мистер Х продолжает уговаривать президента: «Кстати, о казни. Недавно судили иракского диктатора Саадама Хусейна! И его повесили. Естественно, повесили по приказу США. Для мусульманина повешение — это унизительная и позорная казнь. Человек не попадет в Рай».
Каримов подозрительно смотря на Мистера Х: «Ты к чему это клонишь? Мне до этого о казни Хусейна говорил мой министр — о чём вы намекаете?»
Мистер Х разводит руками:
- Хазрат, у американцев длинные руки. Вас никто не спасет, даже Путин. Освободите Санджара, он уже получил от вас урок. Его закачали так психотропными лекарствами, что мозги фактически размякли. Он псих. И никогда не станет нормальным. Чего вам уже боятся? Он скоро и ценности не будет представлять, а так мы торгуемся со Штатами на выгодных нам условиях. Зачем терять преимущество?
Глава СНБ Иноятов тоже говорит: «Все правильно, хазрат. Умаров уже никто и ничто. Никакой угрозы. У вас есть другие реальные враги, лучше сосредоточится на них. Ваши враги в Афганистане, а там пока американцы защищают все подступы к Узбекистану. Уйдут оттуда США — к нам придут талибы. Вам это надо, хазрат?»
Его слова не остаются без внимания. Каримов выходит из-за стола и подходит к карте мира, смотрит на США, потом спрашивает: «Так что вы предлагаете?»
Мистер Х говорит:
- Дать свободу Санджару. Пускай уезжает. Но предварительно взять с него обязательство не заниматься политикой, не критиковать узбекскую власть.
Иноятов критически оценивает эту вероятность:
- Вряд ли он этим займется. Здоровье уже не то...
Каримов молчит. Потом хлопает по столу ладонью: «Хорошо. Освобождайте. Пускай летит к чертовой матери в свои Штаты!»
Мистер Х спрашивает: «Сейчас Сенат парламента готовит амнистию. Включить в список Санджара Умарова?»
Каримов кивает.

8.3.16. Ташкент. Резиденция Ок Сарай. Ислам Каримов и посол США ведут беседу. Посол говорит: «Ваше Превосходительство. Мое правительство снимает эмбарго и другие ограничения с Узбекистана. Мы считает это неконструктивным. Страны Евросоюза тоже за подобную политику».
Ислам Каримов расстегивает пугвицу на пиджаке и с удовлетворением произносит: «Наконец-то вы поняли, что я — единственная гарантия стабильности в Узбекистане. Пока я у власти, не будет ни мятежей, ни чего такого, чтобы угрожало Америке. Я рад, что мы нашли компромиссное решение и теперь будем сотрудничать на новой волне. Сенат Узбекистана помиловал Санджара Умарова. Так что я свои обязательства перед вами выполнил».
Они пожимают друг другу руки.

8.3.17. Тюрьма. Камера. Санджар практически голый сидит на стуле, привязанный веревками. Входят надзиратели, освобождают от пут Санджара и кидают ему гражданскую одежду. Санджар с недоумением смотрит на одежду: «Зачем мне это?»
Надзиратель приказывает, в его голосе недовольство: «Одевайся!»
Санджар с трудом одевается, потом, шатаясь, выходит из камеры. Его ведут в кабинет начальника тюрьмы. Там накрыт стол. Эшмат улыбается: «Ну, что, Санджар, твой последний обед».
Санджар вяло спрашивает: «Меня расстреляют?»
Эшмат смеется: «Зачем? Кого надо уже расстреляли».
Тут в кабинет заходит Светлана Артыкова. Она ложит бумагу на стол и говорит: «Господин Умаров, вы получили амнистию. Вы можете покинуть территорию Узбекистана. Вам выдадут нужные документы. Чем скорее улетите, тем чище и свежее будет воздух в Узбекистане!»
Санджар ошеломленно смотрит на Эшмата и Артыкову: «Вы шутите?»
Смотря на него, Эшмат признается:
- Я бы тебя не отпустил до самой смерти. Но тут высшая политика — это выше моих полномочий.
Артыкова говорит, тыча пальцем в другой документ:
- Вы обязаны подписать документ, что не имеете претензий к узбекским властям.
Санджар с ехидством спрашивает: «После всего того, что со мной сделали, у меня не может быть претензий к правительству?»
Артыкова пристально смотрит на него и интересуется:
- Не усложняйте, Умаров! Вы хотите свободы?
Санджар кивает: «Да, хочу!»
Артыкова уже со злостью проговаривает: «Тогда подписывайте. Чего комедию ломаете здесь?»
Санджар с трудом подписывает: «У меня сломаны пальцы. Ваши изверги сломали мне».
Эшмат разводит руками: «Ну, извини, бывает. Все-таки мы не курорт».
Санджар встает и спрашивает: «Все? Я могу покинуть ваше... заведение?»
Эшмат спрашивает: «Можешь покушать перед отъездом. Мой повар постарался!»
Санджар с презрением произносит:
- Это Фируддин Караев? Нет, спасибо, я не буду есть то, что готовит этот людоед. Я лучше поголодаю — не впервой.
Его выводят из кабинета, ведут за пределы тюрьмы. Там стоят и ждут Индира Умарова и Нигара Хидоятова. Его сажают в машину и везут домой. По дороге передают ему паспорт с выездной печатью.

8.3.18. Ташкент. Аэропорт. Самолет «Узбекистон хаво йуллари» взлетает. В салоне сидит Санджар Умаров. Командир приветствует пассажиров на борту, летящих по маршруту Ташкент-Рига-Нью-Йорк. Играет гимн Узбекистана, и Санджара начинает колотить от жути. Жена Индира успокаивает, но Санджару все равно плохо — он ненавидит эту музыку.
По прилету в аэропорт Мемфис командир просит, что бы все пассажиры оставались на своих местах так как имеется специальный пассажир, который должен выйти первым. Все садятся на кресла, к Санджару и Индире подходит старший бортпроводник и предлагает к выходу, все смотрят с интересом, а некоторые апплодируют. На выходе из аэропорта, прям в таможенной зоне Санджара ждут дети. Они бегут к отцу, плачут и обнимают его.

Часть 8.4. Гульнара Каримова
8.4.1. По телевизору показывают заседание Комитета по правам человека в Женеве. Представитель Узбекистана Акмаль Саидов стучит ботинком по трибуне и орет: «Хватит нам про Андижан! Эта тема закрыта! Мы доказали, что там были исламские террористы! Мы соблюдаем права человека! Нет у нас карательной психиатрии! Нет у нас пыток! Нет у нас смертей — введен мораторий на смертную казнь! Права человека соблюдаются! Читайте великие труды нашего хазрата! Оппозиционер Санджар Умаров освобожден! Он здоровый как бык — его кормили как на курорте!»
Каримов молчит и смотрит в телевизор. Рядом стоят Мистер Х, Иноятов, Светлана Артыкова, они напряжены, ждут реакцию президента.
Каримов щипит как змея:
- Все равно он дурак! Но такие дураки мне нужны! Пускай старается!
Мистер Х замечает: «Саидов умный, но трусливый. И он умеет забалтывать любого».
Каримов говорит ему: «Знаешь, у каждого человека есть то, за что я держу его на крючке. Потому что все в дерьме. С крючка не слезешь. Поэтому все преданы мне. Прокуроры, милиция, безопасность, журналисты, религиозники, даже так называемые правозащитники — все работают на меня. Потому что на крючке. А вот кто честный, не обмазан, то он представляет угрозу. Как, например, Санджар Умаров. С такими я всегда в конфликте».
Голос подает Артыкова: «Мудрая политика, хазрат. Я вам предана».
Иноятов тоже поддакивает: «Я вам предан».
Мистер Х, усмехаясь: «И я, хазрат».
Каримов задумчиво смотрит на них: «Но тот, кто на крючке, боится меня. Но не значит, что он не предаст. Трус предает первым...»
Присутствующие переглядываются, не знают, что сказать.
Каримов хлопает по столу: «Все, вы свободны, идите».

8.4.2. Все выходят, но Рустам Иноятов остается в кабинете. Каримов с недоумением смотрит на него:
- Ты что еще хотел доложить?
Иноятов ложит перед ним пухлую папку: «Это допросы сотрудников СНБ, которые стали работать на вашу дочь. Они осуществляли все захваты объектов для Гульнары: рестораны, турфирмы, торговые площадки, радиостанции, текстильные предприятия. Их признания. Полный список всего».
Каримов кивает: «Ну, это у нас происходит, не на Западе, ничего страшного не вижу! Своих грабить — только себя развлекать!»
Однако Иноятов настроен иначе, он продолжает: «Хазрат, эта группа во главе с Гульнарой намеревались захватить власть, а вас свергнуть! Операция под кодовым названием «Конец Дэва»!»
Каримов изумленно вскакивает: «Кто это Дэв?»
Иноятов лаконично произносит:
- Вы, конечно, хазрат! Гульнара собрала на всех нас компромат и спрятала где-то в Европе. Если это достанется американцам, то всем будет плохо.
Каримов, вздрогнув: «Э-э, как захватить власть? Как меня свергнуть? Ее американцы на это настроили?»
Иноятов качает головой: «Нет, она сама захотела, когда узнала, что преемником вы назначили Лолу Каримову, вторую свою дочь. Её группа разработала схему захвата. Меня подорвать в машине, министра Алматова застрелить, премьера посадить, министра обороны принудить к сотрудничеству. Моя внутренняя служба выявила более сотни сторонников Гульнары. Возможно, там более трех тысяч человек. Все эти деньги, что на западных счетах, должны были пойти на подкуп кланов и ваших людей. Есть сведения, что Гульнара согласовывала все с Владимиром Путиным! Он готов был признать ее власть в Узбекистане!»
Каримов вскочил и забегал по комнате, схватился за голову: «Сука! Предательница! Арестовать ее!»
Он хватает с полки бюст Авраама Линкольна и силой запускает в стену. Бюст ломается.
Иноятов докладывает:
- Вся группа подпольщиков арестована, допрошена и казнена. Но ваша дочь... Что с ней делать? Просто так игнорировать путч мы не можем!
Каримов рычит: «Посадите ее. Надолго! Видимо, нет мозгов у Гульнары! Но это будет уроком всем! Я не пожалею и свою дочь! Пускай все знают, что я справедлив, и даже своих родных не пожалею ради своей родины!»
Иноятов с удовлетворением произносит:
- Будет сделано, хазрат, - в его глазах зажигаются огоньки.

8.4.3. К Исламу Каримову подходит супруга Татьяна и испуганно спрашивает: «Что на этот раз? Что намерен делать с нашей дочерью?»
Каримов резко отвечает: «Отойди. Иди и займись своей каббалистикой! Я сам разберусь! Это уже не игрушки! Это измена и предательство! Дочь перешла все красные линии!» - лицо его пунцовое, руки трясутся.
Татьяна уходит в соседнюю комнату и рисует пентаграммы, шепчет странные молитвы.

8.4.4. Ташкент. Ночной клуб. Судья Закир Исаев с друзьями ест блюда, пьет водку, смотрит на стриптиз. В этот момент звонит мобильный телефон. Исаев медленно извлекает его, смотрит на номер и хмурится, однако отвечает на звонок: «Алло».
Из динамика слышен голос Мистера Х: «Собирайтесь. У вас новое задание».
Исаев недовольно говорит, стараясь проглотить мясо: «Э-э-э, так я ужинаю в ночном клубе. Какой суд? Я недавно закончил суд над андижанскими повстанцами! Дайте мне отдых! Я имею право на отдых и развлечения!»
Мистер Х сердито говорит: «Срочный приказ хазрата. Или будете артачиться?»
Друзья, которые жрут за счет щедрости Исаева, озадаченно смотрят на него. Исаев махает им рукой, мол, не спрашивайте, и вздыхает: «Ох, ясно... И кого?»
Мистер Х коротко: «Гульнара Каримова».
У Исаева глаза вылазят из орбит, он хрипит: «О-о-о, нет, только не это! Но почему именно я?»
Мистер Х злым голосом: «Сейчас за вами приедет машина!»
Исаев, не сумев дожевать мясо, выплевывает его на тарелку.

8.4.5. Ташкентская область. Резиденция президента «Дурмень». Ислам Каримов выходит из спальни, его пальцы в крови. Из спальни слышен плач Татьяны Акбаровны. Президент шепчет, похоже, продолжает вести разговор сам с собой: «Ты, тварь, воспитала дочь шлюхой... Позор на весь мир! Дочь решила меня сместить с трона... А ты, мать твою, защищаешь ее!..»
Тут он замечает, что в зале стоят младшая дочь Лола и ее муж Тимур Тилляев. В руках у них бумаги. Вид отца застает их врасплох.
- Вам чего? - грубо спрашивает Каримов, протирая окровавленные руки салфеткой.
- Папа, мы пришли с проектом, но если вы заняты, то мы придем в следующий раз, - отвечает Лола. Тимур испуганно смотрит на тестя и молчит.
Каримов усаживается в кресло и, вздохнув, спрашивает: «Что за проект?»
- Мы с мужем хотим устроить транспортно-логистический центр «Абу Сахий», и пропустить через него грузы, без пошлин, таможенного оформления, а это сотни миллионов долларов, - говорит дочь. - Наша компания — это как «черная дыра», где совершенно другие правила, и люди клюнут, пойдут на сотрудничество с нами, так как появится законная возможность обходить... законы...
Идея нравится Каримову, он улыбается: «Вот ты, Лола, настоящий лидер, настоящая принцесса! Умеешь и знаешь, как надо править страной. Ладно, присаживайтесь, рассказывайте дальше».
Лола подходит к двери, из-за которой раздается плач матери, закрывает ее, и садится возле отца, на ее лице сияет улыбка.

8.4.6. Мистер Х и Светлана Артыкова находятся в кафе, пьют кофе. Люди видят женщину в униформе прокурора и сторонятся, не сидят рядом. Фвактически вокруг них полукруг пустоты.
Артыкова пристально смотрит на мужчину и спрашивает: «У вас какая выгода? Официально вы никто. У вас ни должности, ни статуса. Но вы загадочная личность. Вас слушает президент. Вас считают Послом по особым поручениям. И где неприятности для чиновников, там всегда вы. Вы вестник проблем. И я боюсь, что однажды вы придете ко мне... и я не увижу ваших глаз, скрытых черными очками!»
Мистер Х, усмехаясь, отвечает: «Пускай я и дальше буду для всех загадочной личностью. Но своим влиянием я пользуюсь. Без меня вы — ноль. Но для всех я без должности как бы тоже ноль... Можете считать меня дьяволом. Ангелом смерти Азраилом».
Артыкова кивает: «Скорее всего, так оно и есть... Азраил...»

8.4.7. Ташкент. Частный дом Гульнары Каримовой. Она занимается гимнастикой в спортзале, принимает разные позы, садится на шпагат. Рядом стоит дочь Иман и фотографирует маму, обсуждает с ней ситуацию в городе. Фотографии сразу постит в Инстаграм, подписывая, что мама в форме, всегда активна и не забывает своих сторонников. В это время входят сотрудники СНБ и МВД в форме и приказывают ей следовать за ними.
Гульнара, не меняя позы, кричит им: «Пошли вон из моего дома, мерзавцы!»
Сотрудники выкручивают ей руки и насильно выводят из помещения. Гульнгара в шоке, отбивается, кучается, лягается, но с ней грубо обращаются, даже дают подзатыльники. Иман кричит от страха и фотографирует все, что делается. Один из сотрудников хочет ударить девочку и отнять камеру, но другой говорит: «Не трожь ее. Приказа на счет нее не поступало. Мы пришли за Гульнарой».
- Не смейте! Не смейте! - орет Гульнара.
Но её пинками и ударами заталкивают в машину. Она воет из кабины: «Отец! Отец! Ты предал меня!». Водитель включает зажигание.
Испуганная Иман кричит: «Мама! Мама! Не бросай меня!» - и бежит за машиной.
В Инстаграме появляются фото задержания Гульнары. Публика начинает обсуждать, чтобы это значило. Блогеры и журналисты строчат статьи в Интернете.

8.4.8. Тюрьма. Кабинет Эшмата. Вводят Гульнару. Там уже ее ожидают Эшмат Мусаев, Закир Исаев, Светлана Артыкова, Мистер Х. Больше никого нет, за исключением двух надзирателей.
Исаев, стараясь неглядеть в лицо Гульнаре, говорит: «Мы проводим выездное судебное заседание».
Гульнара прерывает его: «Прямо в тюрьме? А где мой адвокат? Без адвоката это судилище!» Она пытается сесть, чтобы опять положить ноги на стол. Но два надзирателя ее удерживают и ставят на место. Гульнара злобно смотрит на них.
Артыкова насмешливо говорит:
- Зачем вам адвокат, когда есть прокуратура?
Гульнара плюется в ее сторону:
- Ха. И в чем на этот раз меня обвиняют?
Эшмат садится за свой стол, молчит, смотрит на других. Говорит Артыкова: «Неофициально — в государственной измене, заговоре с целью свержения конституционного строя. У нас есть все факты и доказательства, что вы собрали группу из числа офицеров СНБ, МВД и Минобороны для исполнения операции «Конец Дэва». Вы планировали свергнуть своего отца».
Гульнара насмешливо: «Я думала, что мне читают сказки. А вы меня обвиняете в мифах и легендах Востока! Какие дэвы? Может, есть еще тролли и эльфы в нашей стране?»
Тут Мистер Х вспоминает исторический факт: «Когда свергали римского императора Юлия Цезаря, то организатором заговора был его сын. И Цезарь, увидев его, воскликнул в ужасе: «И ты, Брут?» Вы сегодня на месте Брута, Гульнара!»
Гульнара молчит.
Мистер Х продолжает: «Конец Дэва» - так это вы разработали эту операцию и дали название, разве не так?»
Гульнара выдавливает из себя: «А где доказательства?»
Эшмат улыбается, включает монитор. На нем видео, где варят мужчину. Потом видео, где голых мужчин пытают электричество. Некоторые уже горят от напряжения тока. Палачи смеются и продолжают издеваться над жервами. Эшмат включает звук, чтобы Гульнара услышала крики и стоны несчастных.
Артыкова спрашивает: Узнаете? Того, кого варят? Это тот офицер, который приходил к вам...
Гульнара бледнеет: «О, это настоящее видео? Вы меня пугаете?»
Эшмат твердо заявляет: «Уверяю вас, все тут настоящее. И пытки тоже. Ваших друзей мы сварили и закопали здесь. Вы не представляете, как плотно «населено» кладбище при тюрьме. Мы хороним практически ежедневно».
Гульнара кусает губу: «И мне могила выкопана?»
Артыкова усмехается: «Ну, зачем так сразу грустно? Всего можно избежать...»
Исаев, который устал ждать и который трясется от напряжения, напоминает:
- Кхе-кхе. Так мы проводим суд?
Мистер Х махает рукой: «Да, конечно. Не будем отвлекаться».

8.4.9. Тюрьма. На платцу стоят заключенные и поют гимн Узбекистана. Сильно постаревшие африканцы поют уже правильно, и мимо них проходят надзиратели, они избивают других. Но африканцы вздрагивают, когда слышат крики боли. На платцу реет знамя Узбекистана, а над ним кружатся вороны, каркают.

8.4.10. Кабинет Эшмата. Исаев зачитывает приговор: «Гульнара Каримова руководила ОПГ, состоящей из приближенных к ней лиц. Эта группа занималась рейдерским захватом промышленных предприятий. Запугивая владельцев различных организаций, преступники заставляли предпринимателей переоформлять имущество на компании, подконтрольные Каримовой. Сумма нанесенного ущерба составила свыше $165 млн и 85 млрд сумов...»
Гульнара стоит и зевает. Похоже, ее это мало волнует.
Исаев продолжает: «И назначить наказание в виде 10 лет лишения свободы...»
Гульнара вздрагивает:
- Нет, вы это серьезно? Вы шутите? Вы хотите меня посадить сюда? В эту каталажку? С ворами и проститутками? Вы с ума сошли?
Она напугана, дико озирается. Два надзирателя хватают ее и ведут в камеру. Она вырывается и кричит: «Это неправда! Это спектакль! Вы инсцинировали мой суд! Я не верю вам!»

8.4.11. Эшмат закрывает дверь и поворачивается к присутствующим. У Исаева дрожат ноги и он садится. Один из надзирателей наливает ему водку в стакан, и тот залпом выпивает, струйки льются на его костюм. Мистер Х говорит: «Гонорар за это небольшой, хазрат за такие услуги не очень щедр», - и он бросает Исаеву и Артыковой конверты.
Исаев испуганно: «Нет, нет, не надо!» - ему кажется, что в конвертах яд.
Артыкова спокойно говорит: «А я возьму», - и берет конверт.
Эшмат подходит к столу и говорит: «Если судья не хочет взять, то я, скромный виртухай, не откажусь», - и забирает конверт, предназначавшийся Исаеву.
Тот даже не смотрит на это. Его трясет.

Сюжет 9. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. КОНЕЦ ДЭВА
Часть 9.1. Рустам Арипов
9.1.1. К дому Караевых подъезжают грузовики со строительными материалы, ставятся вагончики, приходят рабочие. Под управлением архитектора начинается ремонт. Выносят разбитые проемы, двери, окна, мебель, инвентарь, старые унитазы и ванны.
Спустя месяц дом горит яркими неоновыми огнями «Тайны Бухары», ночной клуб. Входят хорошо одетые персоны, стоит охрана и проверяет пригласительные. Играет музыка, из окон клубится шиша — гости курят кальян, пьют алкоголь. На шесте исполняет стриптиз женщина.
Смех и танцы.
На углу улицы стоит Махбуба, плачет, качает головой и уходит.

9.1.2. Тюрьма. Кухня. Фируддин Караев крутит в мясорубке мясо, делает фарш. Его глаза довольные, он напевает песню. Другие повара сторонятся его, боятся общаться. Заключенные с ненавистью смотрят на бухарского людоеда.

9.1.3. Москва. Кремль. Владимир Путин слушает доклад министра иностранных дел Сергея Лаврова:
- Активизировались контакты Ислама Каримова с США. У них совместные проекты. Ташкент так и не дал свое согласие на возвращение в Договор о коллективной безопасности.
Владимир Путин сжимает край стола от переизбытка чувств: «Ну, как я и предполагал, все восточные правители — двуликие и ненадежные, всегда готовы предать. А я ведь столько раз вытаскивал его из дерьма. Не ценит он меня, ох, не ценит...»
Лавров отмечает: «Не стоит ждать благодарностей от того, кто предал коммунистов, будучи их лидером. Кстати, я смотрел партийную характеристику, когда Каримова назначали первым секретарем ЦК компартии Узбекистана: лжив, лицемерен, жесток... полный набор партаппаратчика».
Путин кивает: «Ну, без этих характеристик вряд ли кто-то мог стать политиком и руководить республикой. Но в новых условиях это уже угроза России... Нам нужно сменить там власть. Дайте команду в Ташкент. Пора завершать власть этого... дэва».
Лавров пятится назад и говорит: «Я передам».

9.1.4. Телевидение Си-Эн-Эн. В студии находятся журналист и эксперт, и тема снова об Узбекистане. Журналиста интересует текущая политическая ситуация: «Узбекистан находится в сфере интересов США и России. Кто же перетянет? Понятное дело, Владимир Путин хочет, чтобы из клуба постсоветских диктаторов не выпал Ислам Каримов. Но что же тянет Вашингтон в эту страну?»
Эксперт бодро отвечает: «Помните что сказал Рузвельт о Сомосе, никарагуанском диктаторе: «Сомоса, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын»! Каримов лучше всех знает, что такое коммунизм и поэтому борется с коммунизмом, но коммунистическими же методами. Вся страна в ручном управлении, как при Сталине. После Андижана отношения Ташкента и США ухудшились, но ситуация выправляется. Идет снова сближение, и это не может нравится Москве, которая считает Узбекистан своей вотчиной, своей территорией. Но Каримов — это единственный диктатор, который сам строит правила игры и не танцует под чужую дудку. Путин, естественно, это понимает, и будет предпринимать различные действия, чтобы вернуть его под свой контроль».
- Возможны ли заговоры против Каримова? Если да, то откуда следует ждать удар в спину? - спрашивает журналист.
- В такой диктаторской стране не может не быть недовольных, у которых есть возможность путча. Заговор может зреть где угодно. Например, среди военных из Министерства обороны, поскольку они устранены от ресурсов страны — они не контролируют ничего, самая малочисленная, хотя у них тяжелое вооружение. Выгоду от диктатуры получают СНБ, МВД, прокуратура. Даже полувоенные, такие как таможня и налоговая, имеют актив.
- Ходят слухи, что казнили группу заговорщиков из числа сотрудников СНБ, потянули нити из других ведомств. Хотя это может быть слухи, - отмечает журналисть, на что эксперт говорит:
- Все возможно. Я не удивлюсь, что если заговорщиков возглавляла Гульнара Каримова, которую лишили возможности на трон, на долгое царствование. Хотя претендентов на власть много. Но если Пиночет, который пришел к власти в рамках мятежа, спустя много лет передал страну демократическим силам, проиграл выборы, то вряд ли каримов сделает тоже самое. Его вынесут только ногами из резиденции Ок-Сарай, добровольно он власть никому не отдаст. Поэтому до сих пор не озвучил имя преемника. Его выберут путчисты.

Часть 9.2. Улугбек Ешев
9.2.1. Фрайбург. Башорат и дети живут в трехкомнатной квартире, обставленной хорошей мебелью. Отабек говорит: «Мама, мы изучаем французский язык на курсах. У меня много друзей. Мне нравится жить здесь».
Шахло прыгает и кричит: «А у меня много подруг в школе! Мы вместе гуляем по улицам!»
Башорат обнимает их. Потом говорит: «Ой, как хорошо. Ладно, покушайте, я сделала много еды», - и она приглашает к столу, на котором много блюд.
Дети едят. Шахло говорит: «Мама, здесь я впервые ем досыта. Нет того голода, что было на родине. Столько вкусного». Отабек мычит, так как его рот забит едой, но лицо довольное.
Башорат вздыхает: «Ох, наверное, мой Улугбек голодный. Держит его в тюрьме этот Эшмат. Отпустил бы его Ислам Каримов. Дал бы амнистию! Так нет, проклятые, мучают моего сына!»
Дети замолкают, переглядываются. Башорат молчит, потом говорит: «Нет, надо боротся. Я обещала сыну, что не брошу его. Я буду бороться до конца!»
Отабек озадаченно спрашивает: «А что будете делать? Мы в Ташкенте ничего не могли сделать, а что из Швейцарии можем?»
Башорат отвечает: «Встречусь с организациями Красный Крест, Амнестик Интернешнл, с Комитетом по правам человека. Буду писать письма. Не хочу сидеть, сложа руки!»
Тут Шахло вспоминает: «Мама, говорят, здесь, в Швейцарии есть дом Гульнары Каримовой».
Башорат сердито произносит: «Чтоб сгорел ее дом!»

9.2.2. Башорат вместе с детьми гуляет по Фрибургу, едет на Женевское озеро. Наслаждается жизнью. А потом вспоминает сына Улугбека, утирает слезы.

9.2.3. Офис Красного Креста. Башорат разговаривает с сотрудником. Сотрудник представляется: «Я Пьер, буду вести дело вашего сына. Скажу сразу, дело не простое. Ваша страна одна из тех, которая не охотно сотрудничает с нами. Нам приходится преодолевать огромные бюрократические препоны. Ваше правросудие самое жестокое».
Башорат заявляет: «Я хочу знать, как там мой сын? Когда его освободят? Он уже двадцать лет сидит».
Пьер понимающе кивает: «Конечно, мы постараемся это выяснить».
Башорат протягивает документ: «Вот свидетельство о смертию. Но я уверена, что это неправда. Все государство построено на лжи и коррупции. Я уверена, что те, кто заказал убийство русского вора-в-законе Бориса Левина, не хотят, чтобы мой сын освободился. Ведь он тогда расскажет все. И про порядке в тюрьме Эшмата Мусаева. Это концентрационный лагерь как Освенцим!»
Пьер говорит: «Да, мы это тоже рассмотрим», - и он принимает документ.

9.2.4. Офис ООН в Женеве. Башорат стоит с плакатом на французском «Свободу моему сыну Улугбеку Ешеву. Его держит узбекский диктатор Ислам Каримов!» К ней подходят люди, спрашивают. Отабек и Шахло переводят, и Башорат отвечает.
Мимо проходит представитель Узбекистана, который с изумлением смотрит на Башорат, а потом спешно ретируется вон. Он пишет докладную в МИД.

9.2.5. Красный Крест. Пьер говорит Башорат: «Мы обратились к властям Узбекистана. Процесс идет тяжело. МИД Узбекистана многое обещает. Надеемся на решение вашего вопроса. Нужно время. И терпение».
Башорат сердится: «Но у меня нет времени. У моего сына нет времени. Он сидит много лет. И я не молодая!»
Пьер вздыхает и тихо произносит: «Я не хочу вас огорчать. Но были кое-какие контакты с властями. Нам обещали эксгумацию».
Башорат признается:
- Я не верю узбекским властям. Они много лет врут мне. Почему я должна доверять им? Мой сын жив! Они сознательно держат его!
Пьер разводит руками.

9.2.6. Узбекско-кыргызская граница. Ночь. Вместе с женщинами границу переходит Нигара Хидоятова. Их взглядом провожают узбекские пограничники, потом они закрывают проход и идут дальше. В нескольких километрах от перехода находится КПП, где развевается флаг Узбекистана, там громко исполняется гимн, и все пограничники поют.

Часть 9.3. Санджар Умаров
9.3.1. Санджар Умаров у врача. Тот смотрит на анализы и рентгеновские снимки и качает головой: «У вас повреждены кости, мышцы, гортань».
Санджар тихо говорит: «Да, гортань мне повредили уголовники, не могу громко говорить».
Врач задумчиво произносит:
- Лечение долгое. Но самое главное, это психика. Страшно представить, что вы там пережили.

9.3.2. Студия Си-Эн-Эн, Санджар рассказывает журналисту: «Охранники могут нести смерть заключенным, не опасаясь наказания. Раз в месяц-два приезжает специальный прокурор, надзирающий за тюрьмами. Охранники говорят заключенным, что спецпрокуроры «будут приходить и уходить, а вы останетесь здесь, а мы останемся здесь». Таким образом, заключенные никогда не жалуются. Мои посещения были ограничены. Мой сын смог посетить только дважды, в июне и июле 2006 года, несмотря на неоднократные попытки сделать это».
Журналист спрашивает:
- Вас пытали?
Санджар честно отвечает: «Меня пытали не менее 12 раз, самыми разными способами. Пытки обычно были результатом очень плохой подготовки и надзора надзирателей и рабочих; однако иногда приказы о пытках исходили с более высокого уровня. Несколько раз меня подолгу ставили под летнее солнце без воды. Когда заключенные прибывают в изоляцию, их сначала отводят в камеру предварительного заключения, известную как «клетка для обезьян». Он размером примерно полтора на три метра, с решеткой перед ним, как клетка в зоопарке. По закону заключенный должен находиться в камере предварительного заключения не более 72 часов, но на самом деле заключенных иногда держат там неделями. Внутри нет ни кровати, ни туалета, ни раковины. Он без подогрева. Человек должен сидеть на земле. Он контролируется камерой. Разрешается посещать туалет один раз в день».
Журналист бледнеет: «Ужас какой-то».
Санджар продолжает рассказывать: «В первый раз меня отправили в изолятор примерно через 10 дней после прибытия в колонию. Камера была в очень плохом состоянии: очень жарко в летом очень холодно зимой. Не было ни рабочей раковины, ни крана. Туалет был дырой в комнате. Кровать держали сложенной днем и раскладывали только ночью в течение восьми часов. Днем я сидел на бетонном полу. Зимой отопление иногда не работало. У нас не было теплой одежды, носков и обуви. Нельзя читать, писать, встречаться с членами семьи, получать письма или посылки, иметь доступ к телефону. Свет горел круглосуточно. Я был вынужден все время оставаться в комнате. Каждый раз, когда мое пребывание в изоляции подходило к концу, чиновники продлевали его еще на две-три недели. Это происходило снова и снова. Мои надежды вернуться к общему тюремному населению постоянно рушились. Это продолжалось более одного года».
Журналист интересуется:
- А что сейчас?
Санджар поясняет: «В январе 2006 года моя семья подала жалобу в Комитет ООН по правам человека. Прилагаемое решение было вынесено в октябре 2010 г., то есть после моего освобождения, в мою пользу. Комитет постановил, что мне должны быть возмещены расходы, а виновные в моем деле должны быть наказаны. Правительство Узбекистана отказалось принять приговор».

9.3.3. Мемфис. Санджар с Индирой и детьми прогуливаются по городу, наслаждаются свободой. Санджар мечтает о бизнесе, строит планы.

Часть 9.4. Гульнара Каримова
9.4.1. Тюрьма. Гульнару надзиратели вталкивают в камеру. Там сидит женщина. Лицо в темноте. В камере сыро и холодно, пахнет дерьмом и мочой.
Женщина ехидно говорит: «Здравствуй, принцесса. Теперь я твоя спутница».
Гульнара, озираясь, спрашивает: «Ты кто?» - похоже, до нее доходит, что это в реальности, это не инсцинировка.
Женщина насмешливо представляется: «Я Олима Караева. Из Бухары».
Гульнара вздрогивает и испуганно делает шваг назад, прижимается к двери: «Ты Караева? Та самая? Людоедка?»
Олима спрыгивает со шконки и подходит вплотную к Гульнаре: «А что так испугалась, Гульнара? Мы с тобой одного поля ягодки!»
Гульнара с отвращением:
- Какие еще ягодки? Что ты несёшь, тварь? Не говори мне такое! Ты — мразь, а я — светская львица! У меня руки не в крови! Я богатая!
Олима наливается кровью и злобно ей шипит прямо в лицо: «Разве? Ты отнимала бизнес у других людей. Ты воровала из государственного бюджета! Ты обманывала людей! Ты строила свое счастье на бедах других, жила за счет жизни других. Я делала тоже самое, только примитивно. Так что мы оба — людоеды!»
Гульнара в расстерянности.
Олима продолжает: «Мы тут с тобой надолго. Ты не заметишь, как пролетит время. Мы состаримся, но там, за проволокой, про нас забудут. И это будет хорошо, если забудут».
До них доносится гимн, который поют женщины, стоящие на платцу.

9.4.2. Ташкент. Темный кабинет. Через окно виден купол резиденции президента Узбекистана. Мистер Х курит сигару, о чем-то размышляет. Раздается звонок телефона, Мистер Х проднимает трубку. Слышит голос: «Хазрата надо выводить из истории. Он отслужил свое. Есть кандидат на царство».
Мистер Х кашляет, несколько секунд думает, а потом спрашивает: «Решение принял Кремль?»
Голос отвечает: «Да. Путин недоволен, что Ислам Каримов опять играет с ним. Опять дружба с Америкой. Надо менять власть».
Мистер Х кивает:
- Я понял. Но хазрат не назвал преемника.
Голос продолжает: «Решать о преемнике не Каримову. Это решает Москва, кого ставить. С этим человеком разговор уже был. Он просто ждет. Дело за вами!»
Мистер Х быстро спрашивает: «А Иноятов знает? Без СНБ такое дело не провернуть».
Слышит ответ: «Он давно все знает. Все наши знают. Так что продумайте, как вывести хазрата из игры. Иноятов подыграет как надо!»
Мистер Х тушит сигарету о пепельницу и говорит: «Я знаю. Как-то обдумывал этот план!»
Голос предупреждает: «Никакого насилия. Просто умер...»
Мистер Х хмыкает: «Не первый год живу...»

9.4.3. Больница. Закрытый кабинет. Мистер Х заходит в кабинет доктора Менгеля. Тот в стеклянных емкостях просматривает человеческие органы, что изъял у тропов и поёт гимн Узбекистана. Особенно долго рассматривает огромный пенис, хмыкает. На нем засаленная тюбетейка и замызганный кровью халат.
Мистер Х заходит в помещение, здоровается и говорит: «Пришло время ваших действий, уважаемый!»
Менгеле поднимает на него глаза: «Что я должен сделать?»
Мистер Х честно ему говорит:
- Время вашего друга истекло. Ему надо в другой мир!
Менгеле, вздрагивая: «Кто принял такое решение?»
Мистер Х сурово отвечает: «Москва приняла такое решение. Вам имена назвать?»
Менгеле качает головой: «Не надо, я не дурак... Хазрат — мой друг, не просто будет», - и он раскладывает емкости по полкам, его пальцы дрожат. Менгеле сосредоточен, однако заметен его страх в глазах.
Мистер Х ложит ему на плечо руку: «Ничего просто не делается», - и он ставит на стол перед ним портфель, открывает, там пачки долларов.
Менегеле смотрит на портфель и спрашивает: «Миллион?»
Мистер Х хмуро отвечает: «Ваш труд уважают. Ваш труд стоит больше, намного больше миллиона! Здесь хватит для ваших потомков!»
Менгеле думает, а потом кивает: «Хорошо. Я подумаю, как... Когда?»
Мистер Х отвечает: «Завтра у Каримова встреча с чемпионами Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро. Надо сделать так, чтобы он умер во время этой встречи, навиду всех. Это снимет с нас подозрение, что хазрата убили. Просто болезнь доканала. А никто кроме вас не знает, как подтолкнуть его к смерти...»
Менгеле хищно улыбается, снимает тюбетейку и плюет в нее и снова надевает: «Да. Я знаю...»

9.4.4. Ташкент. Резиденция президента Ок Сарай. Большой зал. Накрытые явствами столы. Играет восточная мелодия. Стоят спортмены, ждут Ислама Каримова. В это время в кабинете Каримов беседует с доктором Менгеле. Тот говорит: «Что же, хазрат, сегодня можете пить без проблем».
Каримов иронично: «Ох, неужели мне врач разрешает? Нашли мне новую печень?»
Доктор Менгеле снимает тюбетейку и достает из нее синюю таблетку: «Это новое лекарство. Позволяет вашей печени без проблем переработать любое количество алкоголя. Проверено. Безопасно. Сам испытал на себе».
Каримов брезгливо берет таблетку, осматривает на пальцах: «Так, это принять?»
Менгеле подносит стакан с водой: «Пейте, друг мой, все будет хорошо. Я когда-то вам врал?»
Каримов не замечает, как тревожно бегают глаза у врача, глотает таблетку и выпивает воду. Потом, веселый, идет в зал. Менгеле провожает его взглядом и что-то шепчет.

9.4.5. В зале Каримова встречают апплодисментами. Играет гимн Узбекистана, все поют. Потом Каримов произносит речь: «Я поздравляю вас, дорогие мои спортсмены! Благодаря вам Узбекистан занял достойное место в мире спорта! Вы несете знамя родины по спортивным площадкам и полям, поднимаете рейтинг страны! Я горжусь вами! За Узбекистан! За Великое будущее!»
Спортсмены хором скандируют: «Мы не хуже других! Мы не сломим колени! Мы не станем зависеть от других! Ура хазрату!»
И все пьют водку. Каримов залпом выпивает стакан. Потом показывает официанту: еще водки!
Ему наливают снова. Мистер Х внимательно следит за событиями. Рядом с ним Иноятов и Алматов, все взволнованы, ждут.
Каримов подходит то к одной группе спортсменов, то к другой, и с каждой пьет. И вдруг он замирает. Пытается что-то сказать, но не может. Он махает рукой, повернувшись к Иноятову и Алматову. Потом валится на пол.

9.4.6. Мистер Х с некоторыми чиновниками бросается к президенту. Тот хрипит, хватается за голову, его тошнит прямо на костюм.
Иноятов кричит: «Эй, врача! Срочно врача!»
Мистер Х указывает на кабинет президента: «Врач здесь! Занесите хазрата в его кабинет. Там есть его личный врач!»
Несколько сотрудников хватают Каримова и вносят в овальный кабинет. Мистер Х поворачивается к спортсменам: «Пожалуйста, покиньте резиденцию! Вы видите, что Исламу Каримову стало плохо! Празднество отменяется! Извините!»
Спортсмены, тревожно перешептываясь, срочно покидают здание. Двери за ними закрываются.
Каримова укладывают на диван. Доктор Менгеле требует, чтобы все покинули помещение, не мешали ему работать. Все подчиняются, выходят. Остаются Каримов и Менгеле. Доктор включает магнитофон, играет гимн Узбекистана.

9.4.7. Ислам Каримов хрипит, идет пена изо рта. Доктор Менгеле снимает тюбетейку и затыкает рот и нос президенту, говорит: «Прости меня, друг, но твое время вышло. Встретимся в Аду! Прощай!»
Каримов дергается, его глаза выпучены от ужаса, и он умирает. Менгеле смотрит ему в глаза, улыбается, надевает тюбетейку, гладит ее и говорит: «Да, дорогая моя, немало ты смертей повидала, но смерть президента — в первый раз!»
Он выходит из помещения к стоящим там чиновниками и печально говорит: «Вынужден вам сообщить, президент Ислам Каримов умер из-за кровоизлияния в мозг! Увы, такое бывает! Нельзя было ему пить алкоголь! Я же предупреждал...»
Чиновники улыбаются, хлопают друг другу по плечам, поздравляют, мол, теперь станет проще и легче жить. Мистер Х хмурится, потом говорит стоящему рядом председателю СНБ: «Пора запускать операцию «Преемник».
Иноятов кивает: «С Владимиром Путиным согласовали все. Есть кандидатура!»
Мистер Х говорит: «Пока никому не говорить о смерти хазрата. Нужно согласовать процедуру передачи власти по линии правительства, парламента, элиты. Нужна договоренность и общий подход. Ничего в прессу чтоб не просочилось!»
- Это уже ваша забота, а мы, гэбисты, умеем молчать, - усмехается Иноятов.

9.4.8. Ташкентская область. Резиденция президента «Дурмень». В комнате супруга Татьяна Акбаровна и дочьЛола. К ним без стука заходит Мистер Х и говорит: «Извините, что без предупреждения. Но я пришел с печальной вестью. Ваш муж и отец скончался».
Татьяна испуганно: «Как это? Почему?»
Лола мгновенно побледнев: «Не может быть! Папа... он был всегда крепкий, здоровый!.. Он не мог... умереть!»
Мистер Х вздыхает: «Мои соболезнования. Официально он еще жив, потому что решается вопрос передачи власти. Ислам Каримов не объявлял преемника, к сожалению. Поэтому решение принимают люди... вы понимаете, что за люди».
Лола расстерянно говорит: «Но папа говорил, что я его заменю. Чтоя буду президентом!»
Мистер Х кивает: «Он вам сказал, но фактически ничего не сделал. Ваша сейчас кандидатура нигде не пройдет. У вас нет опыта, нет сил, нет авторитета, вас не послушают ни хокимы, ни министры, ни губернаторы. Вас не признают те, кто стоял за спиной вашего отца. Поэтому лучше вам договорится с тем, кого сейчас выбирают в президенты в узком кругу. Тогда для вас сохранят льготы и ваш статус».
Татьяна срывающимся голосом спрашивает: «Кто это?»
Мистер Х говорит:
- Вы узнаете. Вам лучше не сорится с этим человеком. Теперь все зависит от него.
Лола вдруг спрашивает: «А моя сестра? Что будет с ней?»
Мистер Х говорит ей честно: «Воля вашего отца исполнена — Гульнара отсидит назначенный судом срок, если доживет. Ей выходить опасно, так как много врагов ждут ее на воле. В тюрьме ее хоть Эшмат защищает!»

9.4.9. Узбекское телевидение. Диктор, не скрывая слез, читает текст: «Дорогие соотечественники. С огромной скорбью в сердце сообщаем вам о кончине нашего дорогого Президента Ислама Абдуганиевича Каримова. Ислам Абдуганиевич скончался 2 сентября 2016 года в городе Ташкенте вследствие перенесенного им острого нарушения мозгового кровообращения (инсульт), приведшего к необратимым изменениям головного мозга и полиорганной недостаточности.
Первый Президент нашей страны Ислам Каримов – поистине великая историческая личность, благодаря которому наша республика обрела независимость, достигла большого прогресса на пути своего независимого развития и смогла избежать ужасов войны и дестабилизации обстановки в один из тяжелейших и ответственных периодов в жизни нашего молодого государства.
Горячо любимый народом, Первый лидер нашего независимого Узбекистана Ислам Абдуганиевич Каримов навеки останется в нашей памяти и в памяти наших потомков как великий государственный деятель, чье имя ассоциируется с миром, стабильностью, благополучием и прогрессом.
По пожеланию нашего дорогого Президента, он будет похоронен 3 сентября текущего года в соответствии с мусульманскими обычаями в своем родном городе Самарканде, где покоятся его родители».

9.4.10. Ташкент. 3 сентября 2016 года. Утро. Длинный кортеж с телом Ислама Каримова направляется в сторону международного аэропорта «Ташкент». Тело Ислама Каримова находится в чёрном Mercedes-Benz Sprinter. Народ плачет, в истерике и провожает президента в последний путь. Слышны крики: «Не бросайте нас, Отец! Мы с вами! Мы любим вас, хазрат!» Кортеж с гробом закидывают цветами. Школьники в истерике. Женщины падают ниц и целуют асфальт.
Гроб военные заносят в самолет. Из родных Ислама Каримова, его тело по пути в Самарканд сопровождают только его жена Татьяна Акбаровна Каримова и старшая дочь Лола. На похоронах отсутствуют единственный сын от первого брака Ислама Каримова — Пётр Каримов, а также все внуки Ислама Каримова, старшая дочь Гульнара.
Самолет взлетает, летит в Самарканд.

9.4.11. Самарканд. Траурный кортеж мчится по Самарканду. Вносят гроб в склеп, быстро построенный для процесса похорон. Приезжает Владимир Путин и склоняется перед могилой Ислама Каримова.
Путин громко, чтобы все слышали: «Ты был верным другом России. Мне жаль, что ты покинул этот мир. Но твое дело продолжит твой преемник. Мы верим в него, как верили в тебя, дорогой хазрат!»
А потом тихо, уже для себя: «Ну что, сукин ты сын, кто кого за яйца держал?» Это слышит только Мистер Х, он усмехается.

9.4.12. Тюрьма. Эшмат стоит у окна и слышит, как ликуют заключенные. Надзиратели бегают вокруг них, бьют дубинками, орут в негодовании, заключенные падают, но кричат со счастливыми лицами: «Сдох! Сдох мерзавец! Сдох хазрат!» Гул стоит над платцем. Охранники на вышках боятся стрелять из пулеметов, расстерянно оглядываются. У них панические настроения.
- Мерзавцы, - говорит Эшмат. Рядом стоит Омбудсмен Сайера Рашидова.
- Надо сообщить Гульнаре, что ее статус меняется, - говорит она. - Новый хазрат, которого назначают в это время, помнит все ее проделки и намерен навечно запереть ее здесь. Она представляет опасность, будучи свободной. Слишком много знает.
- Вы говорите как прокурор Артыкова, - замечает Эшмат.
- Мы с ней как сестры, - улыбается Рашидова. - Делаем общее дело.

9.4.13. Тюрьма. Кабинет Эшмата, рядом надзиратели. Перед ним стоит Гульнара в спортивной одежде, точит ногти пилкой, вся накрашенная. Эшмат злорадно: «Госпожа Каримова, вам придется все-таки надеть тюремную робу. Подиум ваш закончился в моей кабинете прямо сейчас».
Гульнара надменно и продолжая разглядывать свои ногти: «Это почему? Хочешь надбавки к зарплате?»
Эшмат смеется: «Ха-ха-ха. Потому что условия для вас изменились. Закончилось сладкое время».
Гульнара, хмуро подняв бровь: «С чего это вдруг?»
Эшмат выходит из-за стола и подходит чуть ли не вплотную к Гульнаре, и та в страхе отшагивает. Начальник тюрьмы произносит злорадно и жестко: «Ваш батюшка скончался. Официально заявили позавчера, а на самом деле умер еще в августе. Так что за вас некому заступится. Похороны Ислама Каримова уже состоялись. Народ рыдал. Флаги были приспущены, и если вы заметили, то в нашей тюрьме тоже. Но я не особо плакал. Потому что новый хазрат будет не лучше и не хуже. В нашей стране только деспоты могут править. А это значит, что моя тюрьма всегда будет полной. А тюрьма — это бизнес».
Гульнара закачалась, но никто не бросился ее удерживать, ей самой пришлось устоять, не упасть. Эшмат насмешливо почсмотрел на нее и несколько теватрально крикнул : «Король умер — да здравствует король!»
Гульнара, хрипя и с ненавистью смотря на Эшмата: «Это вы к чему?»
- А к тому, что президентом, как мне донесли, станет ваш враг — Шавкат Мирзияев, - сказав это, Эшмат наблюдает за реакцией Гульнары.
Гульнара кричит: «О боже! Только не он! Только не он!»
Эшмат усмехается: «Бог вас не услышит. Но Мирзияев ближе — он услышит».

9.4.14. Заседание парламента. Глава Сената провозглашает: «Назначить временно исполняющим обязанности президента премьер-министра Шавката Мирзияева. Выборы нового президента провести через три месяца».
Депутаты и сенаторы встают, хлопают, поздравляют Шавката Мирзияева. Играет гимн Узбекистана, все поют с воодушевлением. Мистер Х курит в стороне, не принимает участие в этом спектакле. Артыкова стоит рядом и говорит: «Мы понадобимся ему?»
Мистер Х соглашается: «Без нас он никто. И он это знает».
Артыкова вдруг вспоминает: «Исаев хочет завершить карьеру судьи. Похоже, он наложил в штаны».
Мистер Х с издёвкой произносит: «У нас карьеру чиновника завершает смерть. Пусть выбирает...»
Артыкова усмехается. На ее груди сверкает орден «Мехнат шухрати» («Трудовой славы»), что повесил за день до смерти ей на грудь Ислам Каримов.

9.4.15. Ташкент. Парламент Узбекистана. Выступает Шавкат Мирзияев: «Мы начинаем новую эпоху. Назовем ее Третий Ренессанс. Реформы, либерализация, демократия. Наш путь — быть надежным партнером России, поддерживать Владимира Путина на международной арене».
Его слушают по русскому ТВ трудовые мигранты из Узбекистана, которые работают в Москве. Они радуются: «О-о-о, может, теперь признают наши права? Теперь нам станет легче жить? Никто не будет считать нас лентяями - «дангаса»?»

9.4.16. Телевидение Си-Эн-Эн. Студия. Беседуют журналист и эксперт. Журналист начинает дискуссию: «Итак, правивший 27 лет Узбекистаном Ислам Каримов скончался. К власти пришел новый человек».
Эксперт продолжает: «Смерть Каримова странная, однако ожидаема. При нем родилось поколение, которое не видело другого правителя. Он казался всем вечным. А вечное — это символ стабильности. Каримов — это репрессии, это коррупция, это отсутствие прав и свобод, это ложь с экрана. Но к этому люди привыкли. Поэтому когда врут, как умер президент, то всем это кажется нормальным. Но даже к тирану можно привыкнуть, и полюбить. Смотрите, как плакали люди во время следования похоронного кортежа».
Журналист спрашивает: «Так, ушла эпоха диктатуры? Можно сказать, что будут демократические реформы?»
Эксперт отрицательно качает головой: «Я бы так не сказал. Новый исполняющий обязанности президента вступил в должность с нарушением Конституции. Президентом на три месяца должен стать Глава Сената, но почему-то стал премьер-министр. Уже это начало должно тревожить общественность, граждан. Пока Каримов трупом лежал в морге, кланы решали, кто будет править страной следующие десятилетия. Я вам гарантирую, что Шавкат Мирзияев проведет косметические реформы. Что-то улучшит, где-то ослабит гайки, но режим останется прежним: коррупция и репресси, обман и лицемерие».
Журналист спрашиывает:
- Можно ли ожидать потепления с Западом?
Эксперт отвечает: «Думаю, Мирзияев пойдет на дружбу с Путиным. Кремль играет не последнюю роль в жизни Узбекистана. 5 миллионов гастарбайтеров, большие торговые связи, русские, проживающие в Узбекистане, фактически это пятая колонна, - все это толкает Узбекистан на тесные контакты с Москвой. Думаю, политика президента будет прорусской, чем прозападной. Нам не стоит строить иллюзий по этому поводу».
Журналист задает очередной вопрос: «А что будет с дочерью Ислама Каримова — Гульнарой? Она получит свободу?»
Эксперт говорит: «Она пожинает плоды своего отца. Каримов создавал большую тюрьму для своего народа. В этом смысле он действительно Дэв — мифическое божество, угнетавшее людей. Но Гульнара теперь на себе испытала все прелести правления Каримова. Она надолго останется в заключении. Не надо забывать, она в курсе всех махинаций и воровства окружения своего отца, и поэтому опасна. Ее лучше держать в тюрьме».

9.4.17. Психиатрическая клиника. Джамшид Каримов читает книгу. Заходит главврач и говорит: «Ну, все, вы свободны».
Джамшид удивленно смотрит на неё: «Как это?»
Главврач отвечает с явным облегчением: «Пришел указ нового президента. Вас освобождают. Можете ехать домой. Вы пробыли здесь 11 лет. Это много...»
Она показывает на открытую дверь. Джамшид неуверенно делает шаг на выход. Он расстерян и не верит тому, что освобожден. Из палат раздаются вопли психических больных.

9.4.18. Джамшид стоит у ворот психиатрической больницы, щурится на солнце и вздыхает свежий воздух. На его лице улыбка.

9.4.18. Тюрьма. Камера. На специально принесенном стуле сидит Мистер Х, не снимающий своих черных очков, и Гульнара Каримова, одетая в тюремную робу. Гульнара смотрит с недовернием и злостью, а Мистер Х насмешливо. Мистер Х: «Президент Мирзияев спрашивает, ты раскрыла все свои зарубежные счета? Ничего не утаила?»
Фыркнув, Гульнара произносит: «Я написала об этом в открытом ему письме, оно опубликовано. Все деньги и мое имущество принадлежат Узбекистану. Чего вы еще хотите от меня. Итак обобрали до трусов, да и то трусы стянули. Ношу эту вашу моду», - и он с отвращением показывает на себе робу.
Мистер Х произносит с оттенком угрозы: «Не все твои деньги принадлежат Узбекистану. Ты скупила много объектов за рубежом, и процедура признания их коррупционными, продажи и возврата средств требует больших юридических усилий. Швейцария поэтапно возвращает твои замороженные активы. Но это только то, на что удалось выйти следствию — нашему и зарубежному. Но ты-то не дура, я знаю, есть еще много недоступных нам счетов. Полтора миллиарда — это всего лишь часть».
Гульнара с презрением говорит: «Так ищите деньги отца — там десятки миллиардов. Он брал взятки больше всех в стране. Чего вцепились в мои гроши?»
Мистер Х прерывает её:
- Речь идет о тебе. Но самое главное, у тебя компромат на всех лиц во власти. И это никому не нравится.
Гульнара прищурилась: «Почему вы так решили?»
Мистер Х твердо заявляет: «Твоя группа мятежников в СНБ была расскрыта еще при твоем папеньке, под пытками они признались, что передали тебе огромные папки с документами на президента, министров, начальников, сенаторов, даже мафию. Там упоминался и Шавкат Мирзияев. Тебе лучше их отдать».
Гульнара вдруг соглашается: «Все правильно. Есть такие документы. Но если я вам их отдам — меня не станет в течение часа. Поэтому те папки — гарантии моей жизни. Если умру — то их опубликуют, передадут кому-надо».
Мистер Х, задумчиво теребя нос: «А ты больше, чем умная».
Гульнара плюет на пол: «Ты бы поступил на моем месте иначе? Я ведь тебя знаю, посол по особым поручением власти. Ты мразь еще та! Я знаю, что ты работаешь на Володьку Путина! Ты русский шпион!»
Мистер Х смеется: «Увы, я шпион сам по себе. Путин мне не хозяин, хотя платит неплохо. Да, я поступил бы как ты. Но ты — это не я. Я сижу на своем месте. Жить ты будешь, но как?»
Гульнара с гордостью произносит: «Я знаю, что неважно. Но буду жить! И вас всех еще переживу. Я как птица Феникс — воскресну из небытия!»
Вздохнув, Мистер Х встает со стула и выходит из камеры. Эшмат, ожидающий его у двери, отдает ему честь.

9.4.19. Самарканд. 30 января. Президент Шавкат Мирзияев и вдова Татьяна Каримова идут к усыпальнице Ислама Каримова и там молятся. Мирзияев обращается к могиле: «Вы были мне Отцом, я учился у вас. Поэтому я продолжу ваши реформы. Не беспокойтесь, Отец, за Узбекистан! Он в надежных руках!»
Речь за кадром: «Теперь именем Ислама Каримова названы улицы и площади, аэропорт Ташкента. Резиденция Ок Сарай становится мемориальным музеем Ислама Каримова, вторым местом поклонения первому президенту. Усыпальница в Шахи-Зинда, в Самарканде, объявляется святой, и Главное Управление Мусульман Узбекистана вносит в список, куда следует ходить на поклон и молиться».
Толпа зевак окружают некрополь Шахи-Зинда, все плачут и молятся. Телевидение транслирует это в эфир. В Кремле на это смотрит Владимир Путин и улыбается: «Он будет работать на нас. Это не пройдоха Каримов. Мирзияев — наш человек». Стоящий министр иностранных дел Сергей Лавров и кивает: «Да, он наш человек, советской закалки».

9.4.20. Тюрьма. Кабинет Эшмата. Вводят Гульнару. Ей судья Исаев, улыбаясь, говорит: «Госпожа Каримова. Я только что приговорил вас к 13 годам и 4 месяцам лишения свободы... Все процедуры мы опустили как ненужные. Здесь нет присяжных, свидетелей, прессы, ваших родственников. Так что обойдемся без театральных сцен...»
Гульнара, вспыльчиво: «А где мой адвокат? У меня есть швейцарский адвокат! У меня есть права! Вы не имеете права нарушать Конституцию!», - этим самым вызвала смех у начальника тюрьмы и рядом стоящих надзирателей.
Артыкова, выходя из тени, насмешливо заявляет: «У швейцарского адвоката нет полномочий на территории Узбекистана. Он не имеет лицензию на деятельность в нашей стране. Поэтому нет смысла с ним встречатся. Лучше думайте, с какой пользой вы проведете это время здесь. Вас посадил сюда ваш отец, и его воля будет исполнена!»
В ответ Гульнара пинает стул и кричит: «Вы мне за это ответите! Это беззаконие!»
Находящиеся в помещении удивленно переглядываются, мол, закие законы она хотела увидеть в тюрьме? Артыкова садится в кресло, закидывает ногу на ногу и с ухмылкой произност: «Несомненно, Гульнара, несомненно. Но не в этой жизни!»
Гульнару уводят из помещения. Она кричит, матерится, обещает всех посадить на кол.

9.4.21. Тюрьма. Утро. Гимн поют женщины-заключенные, стоящие в шеренгу. Гульнара не особо старается и получает удар сапогом по голове. Она оборачивается — позади стоит Олима Караева, вся злая и нервная: «Пой, стерва, пой, иначе всех нас будут держать здесь час!»
Из окна за ней наблюдает Эшмат, улыбается.

9.4.22. Узбекское телевидение, программа «Ахборот». Журналист спрашивает у вдовы Ислама Каримова — Татьяны Акбаровны: «Вы сейчас чем занимаетесь?»
Татьяна: «Я пишу книгу «Ислам Каримов - основатель Независимого Узбекистана», в котором расскажу, как формировался наш лидер, как он привел нашу страну к расцвету, к сильному государству, демократии, где права человека — не символы и не пустая речь, а реальное содержание нашей жизни».
Журналист улыбается и вновь интересуется: «А какие качества Ислама Каримова вы хотели бы отметить? Говорят, он был трудоголик? Писал много?»
Татьяна вздыхает, утирает платком слезы из глаз и шепчет: «Ислам Каримов очень долго вынашивал идею, прежде чем ее озвучить и реализовать. Мог уйти в себя, днями и неделями обдумывать, а потом вдруг сесть и написать на одном дыхании, что даже ручка не успевала за его мыслями. Время суток в такие минуты не имело значения. О, да, о человеческих качествах Ислама Каримова можно говорить бесконечно. Он, прежде всего, был честным, требовательным – в первую очередь к себе, а потом к другим. Был очень внимательным, от его взгляда не ускользало ничего, и иногда казалось, что он обладает уникальным даром предвидения».
Журналист кивает: «Ваш муж был занятой человек...»
- Когда Ислам Абдуганиевич стал Президентом, его отношение ни ко мне, ни к детям не изменилось, - признается вдова. - Только меньше времени оставалось на общение и семью – работа занимала все больше и больше времени. Он очень любил, когда мы собирались всей семьей.
По экрану идут кадры выступления президента в Олий Мажлисе, встречах его с народом, как он ходит по хлопковым полям, садится за руль комбайна, танцует на площади, встречается с президентом России Владимиром Путиным. Играет торжественная музыка. Показывается памятник Исламу Каримову в Москве, где он больше всего похож на уголовного авторитета времен лихих 1990-х. У памятника толпятся гастарбайтеры, они целуют металлические ноги, плачут и кричат, что благодаря ему они живут хорошо и могут привозить доллары в Узбекистан.

9.4.23. США. Санджар Умаров выступает на заседании Комиссии Конгресса США по правам человека имени Тома Лантоса: "Смерть президента – важное событие в жизни страны и ее граждан. Я уверен, что многие в Узбекистане озабочены будущим своей страны. И я разделяю их чувства, несмотря на то, что я нахожусь в США. Мои мысли и надежды с ними в этот трудный час. Что касается президента Узбекистана Ислама Каримова, не секрет, что я не разделял многих его взглядов и не поддерживал его политику по многим аспектам. Я заплатил за свою позицию несправедливым осуждением за преступления, которые не совершал, и многими годами нахождения в тюрьме, где я подвергался пыткам. И только благодаря усилиям многих правительств и людей я был освобожден, и мне, наконец, было позволено воссоединиться с семьей. Последние 25 лет Узбекистан находился в стагнации. Ислам Каримов не разрешил развиваться политическим институтам, что способствовало бы распространению демократии в Узбекистане и расцвету выдающихся способностей узбекского народа. Люди были запуганы своим правительством и так благодарны миру и спокойствию, что боялись самовыражения. Я думаю, что цена этому была слишком высока. Я верю, что у моих соотечественников и соотечественниц большой потенциал".

9.4.24. Самарканд. Некрополь Шахи-Зинда. Усыпальница Ислама Каримова. У могилы на коленях плачет Акмаль Саидов. Он размазывает слезы и кричит: «Хазрат! Хазрат! Вы были всегда милосердны ко мне! Вы мне были наставником по жизни! Пускай вы иногда наказывали меня, но вы это делали, чтобы я не совершал ошибок, следовал вашим наставлениям и заветам! Я вас любил всегда, хазрат! Вы для меня выше чем отец, главнее, чем мои жена и дети! Вы бессмертны в моем сердце!»
Рядом стоит, сморкаясь в платочек министр иностранных дел Абдулазиз Камилов. На его груди сверкают ордена «Трудовой славы», «Дружбы», нагрудной знак «20 лет независимости Узбекистана». Он склоняется к могиле и целует постамент, гладит ладонью и шепчет слова молитвы.

9.4.25. Москва. Внуково. Приземляется президентский самолет Узбекистана. Шавкат Мирзияев выходит из самолета и спускается по трапу. Его везут на встречу с Владимиром Путиным. В Кремле они пожимают друг другу руки, и Путин вешает орден Александра Невского на грудь Мирзияеву, поздравляет с вступлением в должность главы республики. Играет гимн Узбекистана и затем гимн России. Мирзияев сияет от счастья.

ЭПИЛОГ
Дом Рустама Арипова, напротив дворца Арк. Лето. Вначале выносят первые носилки, несут на кладбище.
Зима. Выносят вторые носилки на кладбище.
Дом пустует. Дует ветер, хлопает незакрытыми дверями, во внутреннем дворе разбросанные вещи.
Потом подъезжает экскаватор, ковшом разрушает стены, копает котлован. Бегают рабочие, месят бетон.
Через год на этом месте стоит гостиница. Туристы весело заходят в номера.

Бухара. Мусульманское кладбище. Постаревшая Махбуба в платке сидит на скамеечке у могилы своего мужа Фархада Джумаева и плачет.
Рядом еще могилы, где написано «Не опознаны».

Кишлак. Старые родители смотрят на фотографию студента Махмуда, исчезнузнувшего много лет назад. Мать поправляет постель сына, на которой никто не спит, а отец гладит рукой книги, которые читал Махмуд. В их глазах безмерная печаль и покорность — они остались одни, поколение прервано. В дом не войдет невестка. Никогда им не слышать звонкие крики внуков, радующих дедушку и бабушку, голоса сына, работающего на важном месте.

Швейцария, Фрибург. Башорат стоит у окна и смотрит вдаль, на закат. В руках ее документ об эксгумации тела. Что там написано — не видно.

США. Санджар Умаров сидит в кругу семьи и смеется, обнимает внуков. Отмечают день рождения Санджара, все поют: «Хэппи бёздай ту ю...»

Узбекистан. Тюрьма. Гульнара Каримова бъется головой о стенку камеры и кричит: «Папа! Папа! Забери меня отсюда!»
Начальник тюрьмы Эшмат это слышит и смеется. Он считает доллары в чемодане. Рядом сидит судья Закир Исаев и пьет водку. Артыкова перекладывает деньги в свой портфель.
В морге заворачивают в черный пакет двух мертвых африканцев. Играет гимн Узбекистана.

Голос за кадром:
Родители Рустама Арипова прожили недолго после смерти сына. Они похоронены рядом с сыном и внуками. В Бухаре история Караевых не вспоминается. Там после были не менее жуткие события.
Олима Караева вышла на свободу и покинула город вместе с сыном Джейхуном. Ее муж Фируддин тоже освободился год спустя и исчез.

Башорат живет в Швейцарии и продолжает ждать, когда освободят ее сына Улугбека из тюрьмы. Второй ее сын Отабек стал полицейским и обладателем черного пояса по дзюдо — он исполнил мечту своего брата. Дочь Шахло работает аудитором в одной из компаний.

Санджар Умаров в общей сложности я провел 14 месяцев в изоляции - карцере, большую часть времени в одиночестве, там он подорвал свое здоровье. Сейчас живет в США вместе с семьей. Он ведет бизнес, и иногда вспоминает те ужасные годы, которые он провел в заключении. В США получила политическое убежище и его двоюродная сестра Нигара Хидоятова, она живет в Лос-Анджелесе.

Джамшид Каримов живет один в городе Джизаке, получает пенсию по инвалидности.

Дочь диктатора Гульнара Каримова получила новые уголовные сроки и находится в женской исправительно-трудовой колонии. Ей еще долго находится за решеткой. Ее сын Ислам Каримов-Второй проживает в Лондоне в частном жилье. Дочь Марьям гражданка США.
Вторая дочь узбекского президента Лола Каримова живет в США, в Лос-Анджелесе, на Беверли-Хиллс. Она подавала судебный иск против французского издания Rue89, которое назвала Ислама Каримова диктатором. Суд она проиграла, так как законы защищают свободу слова и убеждений. Лола сменила фамилию на Тилл, чтобы никто не вспоминал о ее связях с Узбекистаном.

В США и Европе живут беженцы из Андижана, и они верят, что когда-нибудь в Узбекистане настанет время, когда можно будет вернутся на родину.

Автозавод УзДЭУ — детище Ислама Каримова - работает в условиях, где нет ему конкуренции, по серым и нетранспарентным схемам производства, продажи, конвертации валюты. Диллеры снимают огромную маржу при продаже автомобилей на внутренний рынок.

В день смерти Ислама Каримова на Кубе был объявлен траур: Каримова продолжали считать коммунистом.

Президентская резиденция Ок-Сарай стала Мемориальным музеем Ислама Каримова, патронируется вдовой и второй дочерью президента.

Швейцария и Узбекистан достигли соглашения о передачи денег Гульнары Каримовой, хранящихся в швейцарских банках, в трастовый фонд, который будет реализовывать социальные проекты в Узбекистане.

Автор сюжетной линии
Алишер Таксанов, Швейцария