Исполнение желаний, главы 7-9

ПЛАНЕТА ЭЛЬФОВ
Фэнтези
Книга вторая
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ, продолжение



ГЛАВА 7. Смертельные подушки

- Где моя одёжа? – с иканием спросил поповский сын Федюн.
- Официально, гражданин попович, вы уже женаты, – сообщил ему коровий сын, – так что ваша нагота некоторым образом объяснима.
- Я никого не видел! – изумился Бубен.
- И не удивительно! Посмотрите, сколько вы выпили и съели! Дракону впору! Впрочем, я не обсуждаю барские привычки. Но ваша дама и впрямь чудна! Пришла, раздела вас. Добивалась комплиментов. Потом отчаялась, выпила вина. Потом взяла ваш свадебный прикид и удалилась, оставив вас в одном исподнем.
- А где мой меч?!! – истошно возопил Федюн.
- Простите барин! – перепугался Лён. – Она вдобавок и воровка?! Виноват, не доглядел!

- Послушай, Лёнька, – отведя его в сторонку, спросил более проницательный Костян, - официальную версию я слышал. Теперь неофициальную.
Лён не стал скрывать и рассказал, что произошло на Калиновом мосту. Чугун не мог поверить.
- Нет, я же не утверждаю, - обиделся Лён, - что я вогнал его по пояс в землю. К тому же клиент как раз того и ожидал. Я пошёл другим путём. Поверь, Костян, обычный сервис куда убийственнее всех этих грубых штучек с вооружёнными наездами.
Молодой княжич был подавлен и разочарован. Здорово обкрутил его князь. А он, как баран, попался на халяву.
- А я-то ему – папа, папа! Залил мне мозги да так, что я сам припёрся и сунул бошку зверюге у пасть!
От огорчения он опять перешёл на киевско-нижегородский.
- Ещё не сунул, – хладнокровно отвечал холоп. – Но завтра на рассвете твой дебют. И я не думаю, что средний братец купится на такую глупую наживку, как окорока во фраке.

Вывалился из сторожки в одном исподнем заплаканный Федюн. Теперь у него даже не было обуви. Он не так предусмотрителен, как Костян, и легко расстался с ботинками в обмен на шикарные сапожки. Глядя на его ноги в шёлковых портянках, Лён подумал: а как же эти двое вернутся в лагерь? Ведь у них теперь даже нет зимних вещей. Ему-то проще, он проснётся в изоляторе.
- Давайте уходить сегодня ночью, – сказал он.
- В чём я пойду?! – заорал Бубенцовский. – В портянках и этой дурацкой пелёнке на заднице?! Здесь даже трусов приличных не продают!
- А ты, Костян, в чём пойдёшь? – спросил Лён.
- Да я-то у чём пришёл, у том и пойду, – отвечал тот. – Я ведь ни куртку, ни джинсы, ни гриндара не бросил. Усё тут, со мною, в сундуке.
Федька немедленно помчался шарить в сторожке.

Они пошли проведать хлопцев в лабазе. Там всё по прежнему было тихо. Уставши звать, Лёнька и Константин попытались залезть к ребятам. Костик подсадил товарища, и тот вскарабкался на крышу. Разобрав хилую щепу, он заглянул внутрь.
- Спят все. Их чем-то опоили.
Лён спрыгнул вниз.
- Костян, надо уходить. Говорю тебе, второй раз не отобьёмся. Тресни Бубна по башке и валим обратно. Плохая это сказка.
- А я считаю, что надо вернуться к князю и потребовать Федюнино шмотьё, – угрюмо отвечал лже-княжич. – Ты не понимаешь, как его опозорят в таком прикиде? У него ни куртки, ни штанов, ни ботов. Я бы дал ему свои джинсы, но он не влезет. Это точно.
Второй Горын будет о шести головах. И все они неглупые.

Оба отправились вслед за Бубном рыться в домике. Но им ничего ценного не оставили. Принцы должны были произвести эффект на змея, убедить его в том, что перед ним настоящие царевич и поповский сын. Не было никаких подарков, даже не было оружия, кроме двух мечей, которые дал им князь. Третий, парадно-выходной, теперь торчит в брюхе дохлого дракона.
- Давайте просто убежим! – предложил Федюн. – Сделаем плот и уплывём. Или спрячемся на той стороне, раз уж нельзя обратно.
- Федя, – терпеливо объяснил цесаревич, - нельзя так. Потом будут мальчики кровавые в глазах.
- Какие мальчики? – оторопел тот.
- Вон те, Федя. Которые в лабазе.
«Надо же, а я и не подумал!» И к Лёну пришла уверенность, что они найдут выход.
- А как ты трусов лишился? – спросил тихонько он Федюню.
- Они меня в баньке парили-иии! – опять заревел несчастный попович.

- Давайте мыслить, как противник, – мудро предложил княжич.
Предполагалось, что змей мечтает первым делом съесть царевича. Сначала победить, а потом съесть. Вот почему им не выдали никаких лат, чтобы зверь не разозлился и не задал трёпку поварам.
- Шо хошь, а мине ничего боле не приходит у башку, - признался Костян, - кроме снова чучела опять.
- Окороков-то больше нет, – уныло ответил Лён.
- И фиг с ними, с окороками! Набьём подушками! Оденем в мой кафтан, шапочку пониже на глаза! Проглотит и не заметит!
Это было более чем спорно, однако других идей так и не нашлось. И все трое принялись аккуратно сворачивать маленькие шёлковые подушки и запихивать их в рукава, набивать штаны. Манекену требовалось придать убедительный вид. Костян решил, что фокус со спящим королевичем больше не пройдёт и посадил чучело на кол. Зашёл со стороны моста и призадумался.
- Ну и шо он тут стоит? На свидание явился? Пошёл сдавать бутылки? Может, у его кошелёк украли? Неубедительно как-то он стоит.
И исхитрился сделать так, что чучело обеими руками занесло над головой меч.
- По-моему, он только песни не поёт, а так всем хорош, – признался Лён.
Но Костяну всё не нравилось. Однако дело шло к ночи. Темнело быстро. Федюн, закусанный комарами, убежал в сторожку. Они ещё раз проведали спящих и ушли. Следовало не прозевать рассвет, поэтому Лён забрался в смотровую башенку на верху сторожки и там отбивался от комаров всю ночь.
***
Он проснулся от грома и тут же понял, что проспал. Неужели и Костька прозевал змея?! Лён сжался в комок и сквозь чугунные прорези ограды наблюдал за мостом. Всё было видно: буро-зелёный змей медленно спускался на мост, трепеща двумя парами широких кожаных крыльев. Как и предполагалось, у него шесть голов. Но шеи тоньше, чем у трёхголового. Эти шеи извивались, словно змеи. Головы вертелись во все стороны. От нетерпения морды слабо изрыгали пламя.
Лёнька понимал, что уйти он не сможет - слишком на виду. Может, Горын и не выковырнет его из маленькой чугунной конурки, но поджарит запросто.

Чучело стояло прямо перед мостом со своим бесполезным оружием. Дракон, наконец, приземлился и раздался скрежет когтей о дерево. Он уже заметил нахального красавца и теперь тянул к нему головы. Все шесть.
- Шо, сволочь, испугался?! – раздался снизу крик Костяна.
- Это ты мне говоришь?! – загрохотал змей.
- Тебе, зараза! – не унимался Костян. – Щас как срублю башку!

Горын взревел и двинулся на чучело. Дракон навис над бесстрашным пуховым героем. От движения его огромных лап дрожала земля. Чучело напугалось и уронило меч.
- Ой, мама! – закричал Костян так натурально, что Лён подумал, будто недоумок сдуру вышел навстречу змею.
- Ха-ха! – затрясся змей. И разинул на чучело все шесть пастей.
- Не надо! Я боюсь! – истошно завопил герой. – Я больше так не буду!
Чучело обращалось к чудовищу с мольбой, воздев обе руки вверх, а оно лишь хохотало.
- Я всех царевичей сгублю! – простодушно поделилось оно своими планами на будущее.
- Меня заставили!! – раздался крик несчастного, но все шесть пастей дружно рванулись и растащили прекрасного принца на куски. Разлетелись перья. Каждой голове досталось по подушке. А изломанный на куски шест вылетел наружу.
- О, мой хребет! – завыл царевич. – Как я без тебя?!!
- Что такое? – удивился змей.
- О, моя шапочка! – разорялся Чугунков.
- Костян, дурак, молчи! – тихонько ругался Лён.

Тут до зверюги вдруг дошло, что он обманут! Подсунули какой-то набитый тряпками кадавр! Он яростно взревел и сразу же закашлялся всеми шестью глотками. Глаза его бешено завертелись, хвост забил по брёвнам, как по клавесину.
- Какое гадство! – рыдал царевич. – Как меня надули с этой королевной!
Горын не выдержал оскорблений и сделал то, чего Лёнька опасался, а придурок Иван-царевич упустил из виду. Он выдохнул огонь!
Лёнька в ужасе сжался в комок, жалея, что раньше не сбежал из кукушатника. Но произошло совсем иное. Атака захлебнулась. Горын выдохнул огонь и вместе с ним перья из подушек. И получил во ртах пожар. Выкатив глаза, он кашлял, из ноздрей текло. По дури снова попытался прибегнуть к тем же мерам. И снова выдохнул огонь. И снова обжёгся. Он орал, как резаный.
Чудовище захлопало крыльями, приподнялось и рухнуло в речку, застряв в высоких берегах. Из носов зверюги вылетали перья. Он не мог дышать и давился. И не мог взлететь, потому что крылья подмялись. А два других не могли помочь ему - мешали высокие берега. Вот почему Горыны садились только на мостик! Дракон стал продираться вдоль по речке, размалывая бортами ивовые заросли. Речка запрудилась, и начала подниматься вода.

Иван-царевич выскочил, поднял с земли свой меч и помчался следом за удирающим шестиглавым змеем, а Лён только обалдело наблюдал за этим со своего высокого насеста. Ни фига себе! Убить дракона обыкновенными подушками! Ну, Костя, ну стратег! Он перепрыгнул через бортик, съехал с крыши на заду и побежал за Чугуном.
В лучах восходящего солнца он видел картину, которую никогда не забудет: Иван-царевич убивает змея.
Костян стоял на спине зверюги в своих здоровых гриндерах, в подвёрнутых джинсах, в рубашке и всаживал свой меч между драконьих чешуй. Дракон непрерывно верещал и просил пощады.:
- Царевич, смилуйся! Я больше так не буду!
- Нет, козёл, я из-за тебя все гриндара испачкал! – отвечал разгневанный царевич. И продолжал колоть.
- Я подарю тебе сундук с сокровищем! – вопил дракон.
- Пошёл ты на фиг! Мне уже обещали полцарства и принцессу!
- Проси, что пожелаешь, рыцарь!
- Японскую куртку, штатовские джинсы и финские ботинки! – потребовал неугомонный цесаревич.
- О-ооо!
Так они и продирались вверх по течению по Смородине. Вода всё прибывала. А рыцарь всё лупил дракона по башкам. Те хлебали воду и изрыгали перья. Лён бежал по бережку, стараясь не упустить ничего из фантастического зрелища.

- Всё. Утопил гадюку, – сообщил Федюну Костян, вернувшись к избушке.
Бубен был одет в белую рубашечку, в холщовые штаны и лапти, которые добыл в сарае, где спали детишки.
- А им всё равно пока не нужно, – рассудил он.
- Я посвящаю тебя в рыцари! – торжественно сказал Лён, возложив на плечо Костяна его меч.
- Служу Отечеству! – воскликнул тот.
- Ну, Федюня, а тебе достанется девятиглавый змей. Всех-то и делов! – сказали они поповичу.


ГЛАВА 8. Младой Федюн и евонная одёжа

- А может, отдохнёте, братцы? – подошёл с предложением Федюн.
Только отдыхать было некогда: все понимали, что третья атака пойдёт на лабаз, в котором всё так же спали ребята. Нормально спали, сопели во сне, переворачивались с боку на бок и не просыпались.
- Какие-то чары, не иначе, – высказал Лён, сидя вместе с Костей на крыше и свесив ноги сквозь доски.
Идей никаких не было, а солнышко уже катило к западу. Перетаскать сотню хлопцев через стены и где-то спрятать было нереально.
Федюня озабоченно бродил внизу - он тоже думал. Потом поплёлся к мостику. Там всё было безобразно разворочано. Только одинокая ива кренилась над речкой своим титаническим туловом. По воде плыл мусор. Берега с другой стороны моста выглядели так, словно по ним гулял бешеный бульдозер.
Задумчивый Федюн взошёл на мостик. Вот здесь всё это и было. А он не видел ни первого, ни второго боя. Первый они с Костяном проспали. А когда тот принялся дразнить дракона через окошко сторожки, Федюн думал, что им обоим пришёл капец. Зверюга раскидает брёвна и поест обоих, как котлеты. И вот он не видел ни одного дракона. Но можно себе представить, каковы они, если бортами обдирают берега - такое с речкой сотворили! Нет, он, Бубен, не герой. Он не может лезть с окороками к самому драконовскому носу. И не может ехать на чудище верхом, орудуя мечом, как заправский рыцарь. К тому же этот девятиглавый. Не лучше ли заснуть? Не спасут они хлопчиков. Не спасут.

Он сел на бревно и представил, как девятиглая сволочь будет вытаскивать парнишек из лабаза, как из консервной банки. Будет подкидывать их вверх по-крокодильи и глотать целиком. Посмотрел на восток.
Федька видел, словно наяву, как этот грузный мешок дерьма тяжело машет крыльями и долгими рывками приближается к мостику. Все головы его извиваются, как змеиные тела. Он голоден и думает только о жратве. Умолять его о милосердии? – смешно. Тварь подлетает, а тут, прямо на мосту сидит он, Федюн, в своей ворованной рубашечке и в светлых лаптях. И шёлковых портянках. Вот портянки и были особенно отвратительны.

Бубен пошёл по мосту и дошёл до ивы. От неё во все стороны торчали тонкие отростки. Вот такие дедушка нарезал, вымачивал и плёл в Кукуеве свои знаменитые корзины. От нечего делать Федюн срезал ножом несколько ветвей, зачистил и начал не глядя плести хоть что-то. Видение не отставало.
Дракон планировал на мост. А на мосту сидели ребята. В белых своих рубашечках. И не пытались убежать. Гад садится и начинает скусывать головки. Светлые детские головки – по возрасту ребята просто пятиклассники. На каждую башку змеёву - по головке.
«Чтоб ты подавился, гад», - в тоске подумал Федюн. Ни с того, ни с сего вспомнился дед. Как в детстве хорошо было летом у него в деревне. Как сидели они с дедом на лавке под рябиной и листали книжку со сказками. Кругом всё зелено вот как тут сейчас. Воздух такой сладкий-сладкий, пахнет мёдом и земляникой. Дедушка ему читает сказку про братца Кролика и братца Лиса. Федюня смеётся. Ему нравится этот хитрый братец Кролик. Как он с этим дёгтем придумал!
Дёготь. Бубен вдруг посмотрел на то, что сплёл. Маленькое донце, в четыре стороны торчат прутья основы. Он машинально собрал их ладонями и согнул, собирая в чашу. Плети он дальше – получится маленькая круглая корзинка. Величиной с голову ребёнка. Обмазать её дегтем да подсунуть братцу Лису… или кому другому.

- Лёнька, Костян! – кричал Федюн на бегу. –Я знаю, что делать! Снимайте с хлопцев одежду!

Любопытный Бубен в день приезда пошёл до ветру да заодно пошарил вокруг лабазов. И обнаружил большую бочку. Он сунул в неё нос. Это был дёготь. Видно, в здешних лесах идёт сбор смолы, когда драконы не летают. Тогда смолу хранят в лабазах. Вот оттуда этот острых запах, который он учуял ещё вначале.
Федюн быстро плёл из лозы высокие цилиндры. Это будут туловища. Вместо ног - дровяные чурбачки. Костян и Лёнька рубят их своими палашами. Руки можно набить любым тряпьём. Главное – головы. И он торопливо вязал круглые корзинки. Потом все вместе они запихивали в них разорванные рубашки и заливали густой дёготь - материя сдержит вытекание. Потом обтягивали плетёные головы второй половиной белой рубашки. В туловище тоже помещали мешок с дёгтем. И ставили одетое в рубашку тулово на чурбачки, задрапированные штанами. Чурбачки тоже приклеены дёгтем к мосту. Универсальный материал. Потом водружали головы. Дальше шла тонкая работа. Рисовались всё тем же дёгтем лица и густо намазывались круглые макушки. На дёготь лепили перья из разодранной перины. В слабом рассветном свете корзинки будут похожи на растрёпанные детские головки - на светлые лохмы деревенских пацанов.

Бубен работал против обыкновения молча. Он пытался видеть картину глазами дракона. Вот гад летит над тёмной и тихой землёй. Вот завидел издали Калинов мост. Подлетает ближе. А на мосту, прямо посередине стоят в ряд понурые отроки. Девять. Но дракон их не считает. Он в недоумении. Проснулись и вылезли? Он злится, понимая, что теперь придётся шарить по кустам в поисках сбежавшего обеда. И резко идёт на посадку. А эти и не думают разбегаться. Понятно, ещё не отошли от сонного зелья. Они не убегают даже когда дракон сел у основания моста.
- Всё. Пора прятаться, – деловито проговорил Костян.
Федюн поднял голову. С востока наступал рассвет. Он проверил головы, крепко ли держатся. И направился в укрытие.
- Надо было их усадить, – заволновался он. – Упадут от сотрясения.
- Теперь поздно, – ответил Лёнька.
Они забрались внутрь сторожки. Три маленьких окошка, даже не окошка, а просто вынутых куска бревна, направлены на мост. Сколько тут царевичей встретило свою участь? Хотя, нет, у монархов свои приёмы.

Из окошек не было видно, как летел змей. Но усиливающийся гул доложил о его прибытии. Все трое прильнули к амбразурам и уставились на мост расширенными глазами. Поначалу ничего не происходило, только скользила по земле какая-то тень.
- Озадачен, – прошептал Фёдор. – Не знает, как садиться.
Дракон решился: опустился за мостом и тяжело потащился к неподвижно стоящим фигуркам. В раздумье он потихоньку выдувал из ноздрей немного пламени.
- Дяденька, не трогай нас! – прокричал в окно Федюня.
- Что, разбежались разве?! – рассерчало чудище. – Не так уговорено было!
- Дяденька, прости нас! Дяденька, не надо! – завопили все трое в окошки.
Дракон взревел и накрыл разом всех девятерых раскрытыми пастями. Чурбачки вылетели и покатились по мосту.

Дракон давился и не мог разжать челюсти. Выкатив глаза, он силился проглотить мерзких человечков. Из его пастей тёк дёготь и сползал по шеям. Чудовище фыркнуло и выбросило языки пламени из восемнадцати ноздрей - и подожгло себя! Тогда завыло и начало кататься по мосту, всё более обмазываясь дёгтем. К нему прилипали деревяшки. Постепенно пламя разгоралось, завоняло палёным мясом. Но он был ещё крепок.
- Не подходи, – сказал Лён Костяну, взявшемуся было за палаш. – Сам подохнет.
Змей взлетел. Однако продырявленные крылья не держали - вражина рухнул наземь где-то за мостом.
Победители бросились обниматься.

- Я посвящаю тебя в рыцари! – торжественно сказал Костян Федюне.
- Служу Отечеству! – чуть не заплакал тот.
***
Они прошли меж двух скал. Там уже никого не было, лишь оставались следы пребывания дружины - перекрывали выход, чтобы обречённые не сбежали. С вершин утёсов стражники видели поочерёдно всех трёх летящих на рассвете змеев. А после этого спокойно удалились. Дань уплачена, и тридцать лет их землю не будут трогать драконьи выродки.
Всё это рассказали трём героям отроки. Детей всё время держали в тайном месте и напаивали одурманивающим зельем, чтобы не шумели и не сбегали. Теперь же они возвращались к своим домам.
Но трое товарищей не могли всех ждать. Они спешили возвратиться к князю и потребовать одежду Федюна. Может, ещё не выкинули. А если так, то пусть сделают что-нибудь подходящее. Только языком-то мелется быстрее, чем ногами. Лишь у Костяна была хорошая обувь, а у Лёньки и Федюна на ногах лапти! А пути три дня, а то и больше!
- Откуда они тут взялись, эти Горыны? – недоумевал путём Федюн.
- Бубен, это же Селембрис, – объяснял ему Костян.
- Да! - тоже вспомнил Лён. – Это же Селембрис. Братцы, нет нужды идти пешком.
Он вышел на открытое место и громко крикнул:
- Сияр!

- Я всё забываю, что мы в волшебной стране. – сказал немного позже на ухо Федюну Костян. Они летели все трое на лунном скакуне.
***
- Как жаль, – огорчился Костян, - что мы не можем на нём явиться к князю. То-то был переполох.
В город они вошли пешком.
- А я предлагаю сначала навестить моего папашу, – предложил Федюн. – Едва ли у его ворот дежурит дружина. Все успокоились, нападения не ждут.

Дормидонт и в самом деле не был готов к сюрпризам.
- Я буду краток, папенька, – учтиво заявил Бубен. – Я полагаю, вы своего Ваню уж нашли. И он, я полагаю, мои ботиночки не носит. Извольте, папа, вернуть имущество его законному владельцу.
- Вы сбежали? – в ужасе спросил Дормидонт.
- Хуже, папаша, – вмешался цесаревич. – Мы завалили всех трёх Горынов. А теперь выдайте молодцу доспехи и мы провалим прочь.
Батюшка молчал, только слегка подёргивал щекой. Входила дворня и молча шарахалась от гостей.
- Я и сам уж вижу, что меня тут разлюбили, – горько отвечал попович.
- Давайте шобоны! – рассердился Костян.
- Идите-ка вы к князю, – наконец, продавил Дормидонт.
Федюн рассвирепел. Выходит, он остался без куртки, без джинсов и без обуви!
- Папа, вертайте взад мою одёжу. Хорошо прошу пока.
- Да ведь… сожжёно всё, – проронил папаша. – Мы думали, вы демоны!
Федюня всплеснул руками и рухнул на лавку.
- Тогда вы должны усыновить мальчика, – рассудил Костян. – Он не может вернуться без своей демонской личины. И я вернусь к князю. Выгоню самозванца и воцарюсь достойно.

На лестнице послышались крики. В горницу влетел князь Милован.
- Почему вернулись?! – гаркнул он.
- А шо прикажете там делать? – поинтересовался Чугун. – Драконов-то больше нэма. Усих змеюк порубали. Теперь вот думаю бразды приять. А велико ли королевство?
Князь зарычал и забегал по горнице.
- Упустили! Срубить головы виновным!
Он остановился и с ненавистью глянул на Костяна.
- Говорили мне! – прошептал он. – Другого надо было брать! Да больно уж похож, проклятый!
- Я тоже вас люблю, батя, – улыбнулся несостоявшийся царевич. – Кстати, вот ваш инвентарь.
И торжественно протянул «папаше» разукрашенный палаш. Князь мельком глянул на богатое оружие и с отвращением сказал челяди:
- Выкиньте игрушку.
Костян всё понял.

- Так жалко Горынов? – подал голос Лён. – Любимые домашние зверьки?
Все в ужасе смотрели на троих друзей.
- Вы не понимаете, – с отчаянием проговорил Дормидонт. – Это был выкуп. Так мы на тридцать лет покупали своей стране покой. Вы убили младших змеев, к тому же самых глупых. Их там целая семья: старшая - Змеиха, и три её дочери. Теперь они обрушатся на нас.
Больше здесь делать было нечего. Трое повернулись и молча пошли вниз по лестнице. Вот такова Селембрис. Всегда в ней очевидное выворачивается наизнанку и оказывается собственной противоположностью.
Федюню тронули сзади за рукав. Он обернулся.
Старая бабка.
- Сынок, я не сожгла твои вещицы. Всё цело. Идите, похлебайте щей с дороги.
***
- Учтите, – предупредил Лён, – проснёмся мы все в изоляторе. Так что придётся что-то придумывать для оправдания. Только не говорите, что вы пошли в лес по грибы да заблудились.
Они укладывались спать в коровнике на сеновале, куда их отправила почивать сердобольная бабка. Костян и Федюня застегнули куртки, хотя была жара. И надвинули поглубже шапки, чтобы всё своё забрать с собой. Это дивоярцу можно раскидывать вещи по Селембрис, а им лучше поберечь.


ГЛАВА 9. Избушка в лесу

- И пропадали-то только сутки, – бурчал Костян. – А уж сразу из лагеря долой.
- Ну, заблудились, - наступал на Катю Федюня. – Ну, сами напугались! Так ведь вернулись!
- Вы вот моей мамане объясните, что потеряли мальчика в снегу. Вот тогда узнаете, шо такое материнская любовь! – пообещал Костян. – Хорошо, если получите год условно. А то и вовсе усих вас найдут весной в сугробе.
- А ко мне вообще не знаю, чего лезут! – удивлялся Лён. – Пьяный! Сказать такое! Да я вам в трубочку дышал?!
Переполох замяли. И то правда - все живы, все здоровы. Катя поступилась принципиальностью и не стала стучать на эту троицу. А то придётся признаваться руководству, что в её отряде бегают ночами в лес и тайно распивают водку под сосной. Тогда она премии не получит от заводских шефов.
В отряде истории про ночное блуждание под ёлками особенно не верили. Склонялись к версии, что Чугунков попёрся в гости к бабе, а Лёнька и Бубно – подглядывать за ним. Косицыну там по малолетству дали по лбу, чтоб не путался, а Бубен обкурился дури и не нашёл дорогу.
Вся троица ни от чего не отпиралась, но приводить подробности отказывалась. И всё-таки кто-то что-то подозревал. Например, Миняшин Вовка утверждал, что видел собственными глазами, как эта троица просто испарилась из кресел.
- Ну и что? – спокойно возразил Костян. – Вот у нас у школе говорящий кот-мутант был. Так никто ж не удивлялся. То ли ещё теперь бывает.
Всё сказанное было верно. Но всё-таки вся троица ощущала к себе нездоровый интерес. За ними явно подглядывали и шушукались. Теперь Костян и Федюня понимали, какие сложности испытывал Лёнька, пропадая по два месяца на Селембрис. То-то удивлялись, что так быстро отрастил волосы! Вот и Костяна подловили.
- А что это у тебя так быстро волосы отрасли за один день? – ехидно поинтересовался всё тот же Миняшин.
- Дитя моё, – сосредоточенно отвечал Костян, – всё это обнаковенные геопатогенные зоны. Мы как раз попали в них. И закружил же нас леший! Насилу оторвались и ушли.
- А почему так загорели? – не унимался вредный Миняшин.
- Да говорят же тебе: солнечная радиация, – терпеливо объяснял дурачку Федюня. – Ты зря стоишь рядом - я разряжаю батарейки у часов.
Через два дня им стало скучно. Костян с Федюней сидели в беседке и о чём-то оживлённо говорили. Стоило кому-то подойти и удивиться столь странной дружбе идейных врагов, как они тут же замолкали и начинали зевать по сторонам. Это была болезнь и называлась она Селембрис.
- То-то он две недели ходил, как обалделый, – вспоминали они. Было это в октябре.

Этой ночью они не спали. Не сговариваясь, тайком наблюдали за Лёном. Тот с беспечным видом завернулся в одеяло и вскоре спокойно задышал. В палате было тихо. Федюн уже почти заснул, и тут вдруг слабо засветилась фиолетовым светом кровать Косицына. Костян тут же приподнялся на локте и уставился на плоско лежащее одеяло. И Федюн тоже - сон покинул его. Они переглянулись. Зачем Косицын отправился на Селембрис?
- Он не всегда контролирует это, – шепнул Федюн.
Тогда в палате поднялась третья тень.
- Ага! – зловредно зашептал Миняшин. – Я же говорил! Вы что-то знаете.
Оба моментально упали на подушки и притворились спящими.
- Я сейчас пойду и всё расскажу вожатой Кате, – прошептал, нагнувшись над ухом Костяна Вовчик.
Чугун забрендел во сне губами, перевернулся на спину и нечаянно выставил вверх кулак. Вовчик отшатнулся и стал раздумывать.
Ну, положим, явится он, разбудит вожатых. И станет говорить, что Косицын опять исчез, причём прямо из кровати. Катя пока оденется, пока притащится, а тот у же на месте - просто в туалет ходил.
«А, может, я спал и мне привиделось?» - думал Вовчик. Бывает же так, думаешь, что глаз не сомкнул, а пары часов как не бывало.
***
- Лён… - позвал тихий голос.
Сон поглощал его, и Лёнька не откликнулся. Слегка прижатый, словно из-под подушки, вибрирующий звук то наваливался на голову, то снова отступал. Под веками кружили, вспыхивали, разлетались множество Вселенных. Покровы сна расползались и Лён проваливался сквозь них, как сквозь мягкие чёрные подушки. Слои нереальности пропускали его, едва он прикасался к ним щекой. И вот расползся, словно туча, последний слой. Лён вылетел в свободное пространство. Тьма небес щедро сдобрена, как солью, миллиардами миллиардов звёзд. Алмазная пыль текла по небесам. Небеса вращались. Он вдохнул прохладный воздух, засмеялся, расправил крылья и взлетел. Чёрный шёлк шуршал по обе стороны от его плеч. Его крылья великолепны.
- Лён… - снова тихо позвал голос.
Он прислушался. И замер в прозрачном, сияющем, как кристалл, воздухе.
- Лён, ты нам нужен… - слабо позвал голос.
Кто это?
- Лён, выйди в реальность, – попросил голос. Но Лён не знал, как это сделать.
- Кто со мною говорит?
- Это я, волшебница.
- Брунгильда?
Он огляделся. В необозримой дали неба не видно ни одного живого существа. Он взглянул на землю. Её скрывали клубящиеся, тёмные облака.
- Лён, ты спишь, но ты по-прежнему в своём мире. Я обращаюсь к тебе через твой сон. Представь себе, что ты поднимаешься с постели и выходишь через окно на улицу. Сделай это.
Лён представил себе, как он спит в палате. Тотчас небо скрылось, облака растаяли, звёзды все исчезли. И увидел самого себя. Он спит на кровати. И ещё видел, что трое в палате так и не спят. Костян и Федюня караулили его, а Вовка Миняшин караулил их. Лён сосредоточился на своём теле. Тело встало и направилось к окну. Тогда он вплыл в него. Ноги легко оторвались от пола. Он воспарил и коснулся босыми ступнями подоконника. Дерево было чуть прохладным. Лён прошёл сквозь стекло и выпрыгнул на улицу, в снег под окном. Холода не ощущалось.

За ночь нападал новый слой снега - он лежал пушистым покрывалом и блестел под неярким светом ночных ламп. Лён обернулся по сторонам.
- Я здесь, – сказал лёгкий голос.
Из тени вышла тень. Знакомый плащ с капюшоном, знакомое лицо - это она, Брунгильда. И сейчас в том виде, какой имела в Кудовае, на ярмарке волшебников.
- Это лишь образ, – произнесла она. – Я нахожусь на Селембрис, а с тобой говорю через твой сон. Лён, ты нам нужен.
- Да, Брунгильда, говори, – поспешил сказать он и направился к ней.
- Не здесь. Тебя видно, – остановила его валькирия. – Неподалёку я приготовила место, где можно поговорить. Иди к той поляне, где был костёр. Там, меж елей увидишь огонёк. Ступай к нему. Я буду ждать.
Она растаяла.

Лён торопливо направился к поляне. Холода по прежнему не ощущалось. И неудивительно, ведь он спит в тёплой палате.
Пустынная поляна была по-ночному таинственна. Ни следа человеческого присутствия. Кострище засыпано снегом. Ели дремлют под снежными шубами. Высокие сугробы наметены по краям поляны, отчего она выглядит, как чаша - большая белая сияющая чаша. И сыпет тихий ровный снег.
Лён чувствовал себя так спокойно, как может чувствовать себя человек, мирно спящий в тёплой комнате под тёплым одеялом. И в то же время собран и внимателен. Он посмотрел на себя. Увидел незнакомую одежду: похоже на черный свитер и брюки. А вот ноги по-прежнему босые. Очевидно, волшебница позаботилась, чтобы он не чувствовал себя неудобно, появившись перед ней неодетым. Эти детали мало его занимали, и Лён двинулся вдоль елей, ища в промежутках между тёмными недвижными деревьями обещанный Фифендрой огонёк.
Сверкнула искорка, и он уверенно ступил в глубокий снег меж елями. Огонёк мелькал. Лён шёл за ним. И вот открылась маленькая полянка, а на краю полянки, под склонённою сосною приютилась рубленая избушка с высоким гребнем. Она была похожа на игрушечную, но в маленьком окошке светился тёплый огонёк. Дверную ручку заменял простой сучок. Как хорошо было в дубе у Фифендры - тёплый запах древесины, полосатые половички на полу и светлячки на стенах!

Она ждала его. За маленьким неуклюжим толстоногим столиком у окна стояли две такие же неуклюжие трёхногие табуретки. Словно в сказке. Лён улыбнулся и шагнул, пригнув голову, под косяк.
Внутри было тепло. Он уселся на вторую табуретку. На столе стояли стаканы с чаем - в подстаканниках, в каких раньше подавали чай в поездах.
- Я не стала устраивать церемониальный выход, – тоже улыбаясь, ответила Фифендра на его немой вопрос.
Он кивнул. Лён и раньше замечал, что волшебница предпочитает очень скромный быт. Тем не менее, здесь было так же сказочно, как и в её лесном жилище, в дубе. Это Гонда немедленно стал бы обставляться самоварами и коврами.
- Нас никто тут не потревожит и мы можем поговорить, как старые друзья, – неторопливо начала Брунгильда.
Волшебница рассказывала. А он слушал.

После победы над Лембистором на время восстановился покой и мир. Пострадавшие города отходили от потрясения. Некоторые люди так и не вернулись из своих убежищ. Повсюду шли охоты на вурдалаков. Их уничтожали тем средством, что придумал Гонда. А кого могли, спасали. Но её всё время тревожил мир Сидмур. Волшебники хотели бы войти и посмотреть, что там происходит, только опасались, что если хоть на мгновение снять заклятие, лимб прорвётся. Сидмур так и оставался болезнью в теле Селембрис. Потом Фифендру отвлекли иные события.
Сначала ничего нельзя было понять. Откуда-то шли слухи. Кого-то где-то что-то беспокоило. Люди снова стали уходить с мест. И пронеслась весть о драконе. В Селембрис и ранее хватало чудовищ. Обыкновенные полозы, чудовищные василиски, многоголовые чудовища, пожирающие людей – всё это и раньше было в волшебной стране. Так же, как и рыцари, побеждающие их. Это же место подвигов, страна грёз, живая сказка – мир Селембрис. После победы над Сидмуром настала долгая весна и далее не менее долгое лето. Но вместе с этим стали расширяться торфяные болота. Вода перестала уходить в землю. А в других местах наоборот – вдруг стали высыхать озёра и даже реки. Этой весной на Кудовае встретились волшебники и заговорили уже открыто о вторжении в Селембрис чуждой реальности.
- Сначала я думала, что произошло пересечение с вашим миром. Ведь где, как у вас столь много пустынь? Но я ошиблась. Тогда мы решили с Магирусом проникнуть в ворота Сидмура и посмотреть, что там. Мы приподняли защитную завесу лишь на одну ладонь и, обратившись в ласточек, проникли в мёртвый мир.
Лён затаил дыхание.
- Сидмура не было.
- А что же было?!
- Не было ничего. Лимб разъёл его, как кислота металл. Он выедал его и опускался всё ниже и испарял даже почву под ним. Теперь там непонятная дыра. Где-то далеко внизу вздыхает лимб, но и его не видно.
- Но тогда он должен проесть Селембрис насквозь.
- Лён, Селембрис не планета. У неё нет обратной стороны. У неё нет измерений. Поэтому у нас немеряны версты. На ней даже время течёт по-разному. Поэтому у нас нет ни часов, ни недель, ни месяцев. Годы условны. У нас даже сезоны могут меняться произвольно.
Лён этого не знал. Ему никогда не приходило в голову, что мир, имеющий притяжение, может не быть планетой.
- Плоская земля?! – потрясённо произнёс он.
- Неограниченность, – спокойно ответила волшебница.
- Но как же это укладывается в физическую картину Вселенной?!
- Но у Вселенной есть и другие измерения. Она бесконечномерна. Есть миры и надмиры. И даже сверхмиры. Понять всё это можно только оказавшись в Дивояре. А Дивояр блуждает меж пространствами. Давай поговорим о том, что близко. Я полагаю, что лимб проник в Селембрис с изнанки. И я не знаю, что это такое.
- Тогда чем же я могу помочь?!
- Против демонов лимба действенна лишь дивоярская сталь. Такая сталь есть только у тебя.
- Брунгильда! – испуганно сказал Лён. – У меня нет дивоярской стали!
Она отшатнулась.
- Этого не может быть! Гомер подарил тебе её, а он очень древний дивоярец.
- То есть у меня её сейчас нет! Она спрятана дома. Я же не собирался проникать в Селембрис отсюда! Да и как? На виду у всей палаты?!
- Зачем же проник?
- Я не понимаю, как. Это случилось даже не ночью. Я не думал, что засну у костра на виду у всех. И никто при этом ничего не заметил.
- Я слышала об этом. Я только не знаю, кто были эти двое с тобой.
- Мои одноклассники. Я случайно прихватил их с собой. Они просто прислонились ко мне.
- Никогда больше не делай так, Лён. Это опасно. Ты мог бы никогда больше не вернуть их на Землю.
Он испугался. Что такое? И узнал, что были случаи, когда избранники Селембрис, такие же, как и Лён, проносили с собой людей. Но тут есть тонкость. Пронести без вреда можно только спящего человека. Если ты прихватишь кого-либо во время бодрствования, то он утратит память о своей земной жизни. Он станет частью этой страны. Простым жителем этого мира. Только дивоярцы могут путешествовать меж миров самостоятельно. Они могут брать с собой гостей. Но требуется быть осторожным. А как ты будешь осторожен, когда спишь?
- Мне осталась ещё неделя, и я попаду домой. Я больше не выйду из дома без иголки. Даже спать буду с ней. – пообещал Лён.
- Хорошо. Пока не проникай в наш мир. Я буду через неделю ждать тебя у Гонды.

Лён вышел под звёзды. Оглянулся. Избушки больше не было. Поднялся несильный ветерок, он перемётывал лёгкие покровы молодого снега. Лён пошёл через полянку к лагерю. Ступни по-прежнему не мёрзли, но всё ощущали. Под ногами был лёд. Ветерок осторожно сдувал с него воздушные снежинки.
Небольшое лесное озерцо. Круглое, как тарелка.
«Наверно, оно насквозь промёрзло»
Лёд был тёмен, как экран неработающего телевизора. В толще льда вмёрзла рыбка. Выпуклый блестящий бок - кажется, карасик. Это было удивительное зрелище. Лён хотел идти, но увидел нечто. Недалеко от гладкой поверхности висел в прозрачном льду перстень. Камень повёрнут вниз. Лён машинально протянул руку и удивился: пальцы прошли сквозь лёд! И средний палец вошёл в кольцо.
***
На рассвете Костян проснулся и стал терпеливо ждать, когда на койку у окна вернётся её обитатель. Так интересно было видеть, как возвращаются из волшебной страны.
Костян всё продумал. Была причина, чтобы ещё раз отправиться в Селембрис: надо разорить змеюкино гнездо. Пусть князь знает, что герои родятся не только в княжеских палатах. Он устал ждать и задремал. Потом проснулся и в испуге глянул на кровать. Не успел?!
Кровать пустовала. Чугун продолжал ждать, а потом забеспокоился. Коса говорил, что возвращается всегда на рассвете. Костик встал, обеспокоенный. Выглянул в окно.
В коридоре началась утренняя беготня. В дверь забарабанили.
- Вставайте, лежебоки! – крикнула вожатая Катя.
Костян торопливо одевался. Выбежал наружу без шапки.
От окна шла цепочка глубоких следов и далее выходила на свежезасыпанную ночным снегом дорожку. Это были следы босых ног.
Он не вернулся.