Смоленская-Сенная

"Смоленская-Сенная"
роман
24 марта 1999 года началась операция НАТО "Союзническая Сила", продлившаяся до 20 июня 1999 года. С международно-правовой точки зрения, применение военной силы без санкции ООН с целью оказания поддержки одной из сторон внутреннего конфликта, в данном случае, между центральной властью СРЮ и вооруженными сепаратистами провинции Косово и Метохия, является военной агрессией...

Пролог
Май, 1965 год
СССР, Москва
Он запрокинул голову, пытаясь охватить взглядом каменную мощь "высотки". Не получилось... Пятиконечной звезды на шпиле со своего места он так и не увидел...
Бессчетные разы обозревал он это здание со всех сторон, проезжал мимо на троллейбусе "Б", гулял неподалеку, стараясь быстрее выйти из его холодной тени... Но тогда было совсем другое. Тогда было ПРОСТО здание. Высокое, достаточно красивое... Даже не то, чтобы красивое, а настоящий бастион страны на мировой арене.
Тесаный камень давит на психику, узкие и глубокие бойницы окон. По бокам от массивных дверей развеваются алые стяги. Дюжина сверкающих автомобилей.
Интересно, действительно островерхий "купол" сделан из фанеры?..
Попасть внутрь этого здания представлялось таким же нереальным делом, как и оказаться, скажем, в студии радио "Свободная Европа". Поэтому до сих пор он воспринимал его просто как неотъемлемую часть московского ландшафта, наравне с Кремлем, ГУМом, Университетом, родным институтом на Метростроевской, наконец...
И вызов в кабинет декана факультета сразу после защиты дипломной работы он воспринял с таким же удивлением (да и восторгом), с каким общественный деятель древнего Египта Моисей внимал посланным ему откровениям. А последующие шесть дней размышлял над вопросом, чем же его фигура смогла заинтересовать кадровиков МИДа. Никто не спорит, ин'яз, безусловно, престижный ВУЗ, но...
Перебрав в уме все возможные варианты, дерзнув даже помечтать о тайных миссиях КГБ, на седьмой день он отбросил сомнения и переживания и просто пересек автомобильную стоянку. ту самую....
Он был еще никем. Для скучающего на площади милиционера, для внимательного лысоватого мужчины из бюро пропусков, весьма тщательно сверившего паспорт с его внешностью и ответственно проштамповавшего "разовый" рассеченный красной диагональю пропуск. И даже с пропуском в руке, пытаясь перед входом дотянуться взглядом до купола "высотки", для всей Москвы был никем. Он не был приобщен.
И невольно тянул время... Не имея понятия, чем окончится предстоящее собеседование, глубоко внутри он ощущал себя уже одним из...
...из тех, кто постоянно входил и выходил в дорогих, ладно сидящих заграничных "тройках" и строгих галстуках; из тех, кто косился на его откровенно потертые брюки неопределенного фиолетового оттенка и остроносые черные ботинки. Пусть косятся. Он-то знал, вот-вот и ВОЙДЕТ, он уже один из них... Почти...
Мир смахнул капельки пота после "Карибского кризиса".
Еще только через три года из-под гусениц Т-54 потечет река пенистого пива по мощеным тротуарам старой Праги.
И целых пятнадцать лет отделяли СССР от первого афганского цинка...
Все мировые проблемы были так невообразимо далеко. Еще не ассоциировал свою персону с державной поступью советской империи. Но решительно взялся за огромную дверную ручку и потянул на себя.
Обилие света, хрусталя, мрамора, людей поразило как только он переступил порог. Еще раз, но на этот раз демонстративно, для всей Москвы, оглянулся на мокрую от поливочных машин Смоленскую площадь, чтобы весь мир запечатлел его образ вместе с черным мрамором у входа, где золотом сияло:
"МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР"


Часть 1
Январь, 1979 года
Афганистан
Москва, Шереметьево-1
... Минут через двадцать джип, хрюкнув, встал посреди давно заброшенного кишлака в двадцати километрах от Торгунди. За перевалом, где-то в дальнем мареве проходила советская граница...
Я достал ключ и разомкнул наручники Слая Джексона. После этого ступил на землю и потянулся, хрустнув косточками.
- Время у нас еще есть... - Я взглянул на Джексона, еще не совсем пришедшему в себя после славного удара по голове. - Ты ведь не торопишься?
Тот помотал головой. Полагаю, моя усмешка получилась достаточно зловещей.
- У меня тоже часок имеется. Тогда, наверное, будет честно, если я кое-чего расскажу... Начну-ка я, пожалуй, с самого начала... с того дня, когда я оказался в Вашингтоне и поставил свой первый в жизни сигнал для выхода на связь...

...Казенная "Волга" мчалась по Ленинградскому шоссе, не обращая внимания на знаки с ограничением скорости. А впереди их ждала встреча - такая долгожданная и неожиданная...

...- Вот и все, Джексон! - закончил я свой рассказ событиями сегодняшнего дня. - Смело можно констатировать, что Амина вы прозевали... Хотя пока об этом знаем только мы с тобой.
Подернутая дымкой линия горизонта этой чужой и такой негостеприимной страны, дальнейшая судьба которой окончательно решилась десять часов назад в далекой Москве, невольно навевала размышления. Что ни говори, а чертовски приятно осознавать свою сопричастность. Два последних года были настолько активны, что потребовалась моя срочная "эвакуация". Причем любой ценой. А цену-то пришлось платить руководителю аналитического отдела ближневосточного направления ЦРУ и моему непосредственному начальнику - Слаю Бенджамину Джексону, неплохому, в принципе, человеку. Вот такие дела...
Сам Джексон сидел бледный и неподвижный. Вероятно, он думал о том, что подобное завершение его командировки в Афганистан означало конец. Конец всему - карьере, спокойной жизни, всему! Меня бы подобное положение дел не устроило. Его, по-видимому, тоже - краем глаза я заметил, как он осторожно нащупал под мышкой свой автоматический пистолет, "просмотренный" мной для успокоения моей же совести.
- Да, Слай, это - конец! - озвучил я его мысли. - Конец всей этой истории и конец тебе! Десять лет назад ты загнал меня в угол, поставив перед выбором, которого у меня на самом деле не было... А я не люблю, когда меня загоняют в угол! - я зло поддел ботинком песок. - Ты должен знать, что в экстремальной ситуации я действую наиболее эффективно! Но тогда ведь ни ты, ни я этого не знали... А еще... еще на твоей совести смерть Лауры. - Я сделал совершенно зверское лицо и очертил рукой широкий полукруг. - Оглянись вокруг... Разве не подходящее место для эффектной концовки?
Джексон затравленно стрельнул глазами по сторонам, вылезая из машины, и вздрогнул - действительно, более зловещего места было бы трудно найти...
И Слай впервые за последние три часа смело посмотрел мне в глаза. Страх исчез. Когда человек видит смерть, он перестает бояться.
Некоторое время мы просто стояли, разглядывая друг друга. Каких-то особенных мыслей не было. Просто молча смотрели - бывший шеф и бывший подчиненный, два отличных шпиона, ставшие за это время друзьями...
- Жизнь - это игра, Джексон! - порхнула в мир моя чистая и свежая мысль, а сам я повернулся к американцу спиной.
Тот расстегнул куртку...

...Здание аэропорта впрыгнуло в ветровое стекло автомобиля внезапно, навалившись своей серой тяжестью на томительное ожидание. Сердце у нее бешено колотилось. Ей все еще не верилось, что все услышанное относится к ее Владику. Разведчик... Шпион... Господи Всевышний!..

...- Только в этой сволочной игре, Влад, человек должен умирать! - рука Джексона медленно тянулась к кобуре.
Вдали показалась темная точка, которая со все нарастающим рокотом приближалась. Это был вертолет с территории Туркмении, о котором мне сообщили во время радиосеанса четыре часа назад. На свой страх и риск, нелегально пересекая границу, он имел четкий приказ - допускались любые потери, но я должен быть переправлен на територию Союза. Приятно, что ни говори. И тем более приятно, что на этот раз он летел вовремя...

...-... рейс задерживается на три часа. - равнодушный голос в динамиках умолк. "Господи, неужели что-то случилось?!" Лена нервно погладила голову дочери...

... - И все-таки, я настаиваю, что разведчик, Джексон, имеет право умереть... играя! - мое сердце грохотало никак не тише вертолетных винтов. - Шагнуть в пропасть и полететь...
Джексон выхватил "Беретту", но прежде, чем он успел выстрелить, "Питон" в моей руке гулко отозвался на барабанных перепонках. Джексона отбросило к наполовину занесенной песком стене. Я никогда не преуменьшал значение боковых зеркал заднего вида...
- А свою игру я довел-таки до конца... И счет закрыт... - не отказал я себе в удовольствии загнуть что-нибудь эдакое, навел револьвер на грудь захлебывающегося кровью Джексона и расстрелял оставшиеся патроны.
Тот широко раскрыл глаза, выгнулся и замер.
Подавив желание закрыть ему глаза, я отшвырнул в сторону кольт и зашагал к приземлившемуся в ста метрах вертолету. К вертолету, на котором я преодолею последний отрезок дороги домой.
Дороги, длиной десять лет...

...Он шел к ним, миновав последний пункт проверки документов и преодолев десять напряженных и опасных лет нелегальной работы в Соединенных Штатах.
Он шел к ним загорелый и улыбающийся. Но его внимательные глаза выдавали человека, все еще не до конца уверенного, что он - дома, среди друзей и поэтому постоянно готового защитить себя.
Он шел к ним - к своей семье - о существовании которой он не знал. Он не мог даже себе представить, что тогда...
Два года назад...

...По требованию, автобус высадил Владислава Ростина напротив здания Посольства США. Предъявив охране пластиковую карточку, он прошел сквозь пуленепробиваемые двери, ведущие к кабинетам, занимаемым бравыми ребятами Центрального Разведывательного Управления.
Передал пару свертков, в которых, как он знал, были плотно закатаны большие суммы денег для поддержания недовольных Советской властью. Извлек из потайных кармашков несколько микропленок для шифровальщика.
Конечно, он без труда мог организовать просмотр этих пленок - позволяли и время и возможности. Но Владислав не был уверен в том, что его "посылки" не являются проверкой. Да, Ростин прекрасно себя зарекомендовал за эти годы и повода не то, чтобы для недоверия, а даже для малейшей туманной подозрительности ни разу не возникало, но кому, как ни Владиславу было известно о регулярности подобных проверок сотрудников независимо от стажа работы и степени доверия руководства. Никто не мог предсказать, каким образом эта проверка коснется именно его и коснется ли вообще. Обязательно отслеживались денежные счета сотрудников, соответствие доходов и расходов. Проверка могла быть на искренность, и речь при этом шла не о примитивном детекторе лжи, а о более изощренных методах, призванных поймать тебя на лжи, подозрительном увертывании. Зачастую в этом представлении принимали участие коллеги, близкие друзья, родственники...
А могло быть и так как сейчас. Передадут сотруднику ценнейшую информацию или пленку, на которой места от всевозможных грифов не осталось, и смотрят, что ты с доверенной тебе гостайной будешь делать. Если ты шпион, то попадешься непременно - подобные контейнеры для пленок специально обрабатывались для определения факта вскрытия. И встает извечная дилемма, рискнуть, принести ценнейшую информацию или с треском провалиться?
А если там ничего нет?
А если не рисковать, то на кой черт ты там нужен?
А если провалишься, то, в принципе... тоже самое...
И так каждый день... Или-или... И где та грань, после которой начинаешь различать "подставу" от истины, за которой ясно видно, где друг, а где враг? Когда четко знаешь, что надо докладывать, а о чем следует умолчать.
Дело в том, что нет этой грани! Нет и все тут...
Он поболтал еще немного по пустякам, выпил кофе, отказался от предложенного казенного автомобиля и, обещав заглянуть перед отъездом, покинул здание посольства.
Он шел по знакомым московским улицам с радостным удивлением глазея по сторонам и не узнавая столицу. Город сильно изменился, изменился внешне, изменилась толпа на улице. Она стала более собранной и деловой, она стала более нервной и озабоченной. Но по-прежнему сверкали на улицах улыбки девушек, весело болтающих за столиками уличных кафе. Всю дорогу до отеля "Националь"он проделал пешком, сделав по пути крюк на Красную площадь. Сам того не желая, Ростин действительно походил на одного из сотен туристов, изумленно гуляющих по Москве.
Заполнив карточку, он получил ключи от забронированного номера "люкс", поднялся к себе на этаж и, проводив чаевыми гостиничного "боя", запер дверь. Обойдя все комнаты, включая ванную и туалет, обнаружил одно подслушивающее устройство, вмонтированное в телефон, но делать с ним ничего не стал. Телевизионных камер не было. Это его устраивало, а созывать в номере пресс-конференции не входило в планы.
Пока широкая ванна наполнялась горячей водой, он извлек бритву и несколько тюбиков с осветлителями и прочими химическими приспособлениями для волос. Спустя несколько минут с лица исчезли усы и борода, обнажив подбородок, который он не видел несколько лет, предпочитая ходить с бородкой. С помощью душа и тюбиков волосы избавились от "ранней" седины и приобрели свой естественный русый цвет. Упавшая на лоб прядь почти закрыла оставшийся небольшой пулевой шрам на лбу. Извлеченные из глаз голубые линзы вернули им изначальный карий цвет.
Он взглянул в зеркало, и тоскливая боль сдавила сердце - на него смотрел прежний Владислав, тот, который восемь лет назад покинул Советский Союз...
В Москве, разумеется, знали о его предстоящей командировке в СССР, но не рискнули давать ему поручения. Его берегли...
Ростин надел льняной летний костюм, свободного покроя рубашку и спустился вниз. В холе отеля встретились несколько попутчиков по самолету, с которыми он коротал часы перелета за покером, но, как и следовало ожидать, его не узнали.
Миновал переодетого в штатское гэбэшника, положенного по штату любой международной гостинице, и на всякий случай в течении часа петлял по городу, чтобы убедиться в отсутствии слежки. И лишь после этого поехал в направлении Курского вокзала. Побродил в ожидании пригородной электрички, купил букет роз и не спеша направился к нужному перрону.
Вскоре поезд уже мчал его из Москвы в южном направлении. Было странно видеть пейзажи за окном, нисколько не изменившиеся за время его отсутствия. Он проезжал мимо знакомых промышленных городков... Щербинка... Силикатная...
Остались позади сложенные из бурого кирпича корпуса завода "Зингер", так что глядя на них невольно возникает видение отчаянного мальчишки, по ржавым скобам карабкающегося к небу, чтобы по заданию партячейки вывесить кумачовое полотнище, а затем поспешить на маевку под раскидистым дубом...
Огромную территорию завода сменили весьма уродливые грязно-стекляные постройки советского времени, принадлежащие "Автоколонне номер такой-то...", с непременной доской почета, с которой на железнодорожное полотно угрюмо взирали лучшие, надо полагать, люди предприятия.
Почти скрытый же за огромными липами тесный дворик ГАИ, заваленный остовами разбитых автомобилей вообще нагонял скуку смертельную...
А вот и железнодорожный переезд с вечной очередью немногочисленных автомобилей, раздолбанных вдрызг рейсовых желтых автобусов, призывными надписями не работать без упора и обязательной толстой теткой с скрученным оранжевым флажком в поднятой руке. Своеобразная граница Подольска, за которой начинаются лесопосадки, временами переходящие в приличные леса до самого Серпухова.
Пейзажи, которые он не думал увидеть вновь...
И наконец в пыльные окна электрички плавно вплыл зеленый бугор, отделявший густой лес от железной дороги. Как и восемь лет назад на нем паслись козы под чуткой охраной древней старушки. До мельчайших кочек знакомые тропинки, утоптанные за десятилетия до твердости асфальта и вспарываемые местами мощными и непокорными корнями дубов. А по другую сторону от железнодорожного полотна, через вспаханное поле лежал небольшой обычный подмосковный городок. Город ученых и конструкторов, зеленый городок, где все знали все друг о друге, где каждый двор был одной большой семьей...
Как его встретят? И как он объяснит свое восьмилетнее отсутствие!
Вопросов возникало множество. Ответов - ноль. И он ступил на потрескавшийся асфальт перрона, который по заданию партии покинул восемь лет назад. Как предполагалось, если и не навсегда, то на неопределенно длительный срок.
Невероятно свежий после душной электрички лесной воздух заполнил легкие, на мгновенье перебив дыхание. Как долго он ждал этого момента! Ждал... и все еще не мог поверить...
Все так же много народа сошло с электрички - студенты, женщины с набитыми продуктами сумками, служащие, работающие в Москве и рабочие с близлежащих заводов. Кого-то встретил радостный лай с зеленой насыпи, и вислоухий кокер, неистово завиляв хвостом, стал обрывать поводок в руках девочки, стремясь кинуться к хозяину, поднимавшемуся по деревянным, полусгнившим ступеням. Спокойные, возбужденные, угрюмые и радостные лица людей, завершающих очередной день. Всех их ждала дома семья... ужин...
Вечерело... "Ты еще добавь, что воздух стал прозрачным и свежим, а солнце пламенем полыхнуло в смотрящих на лес окнах домов!" зло оборвал он себя, но ничего поделать не мог. Все было именно так - и воздух, и предзакатное солнце в окнах, и щемящее чувство тоски в этот вечерний час.
Он отбросил сомнения, миновал Симферопольское шоссе и юркнул в зеленые дворики. Почти бегом он пересек полгорода и остановился возле дома, где его когда-то ждали...
Дверь открыла сама Лена.
- Здравствуй!
Она узнала его сразу и непременно упала бы, не подхвати ее Владислав свободной от роз рукой.
- Лен, кто там? - донеслось из комнаты. Голос что-то жевал, и судя по некоторой отрешенности и доносящимся звукам безудержной пальбы, был уткнут в телевизор.
- Это ко мне... - еле выдавила она хриплые слова и бросилась ему на шею, удивляясь, откуда в ней еще столько слез - ей казалось, она все выплакала восемь лет назад.
- Муж. - коротко пояснила она в перерыве между поцелуями.
- Аа...
Если бы муж вышел в этот момент из комнаты, то он, наверняка, несколько удивился бы, застав жену в страстных объятиях незнакомого ему человека...
...- Мне пора!
- Не пущу! - воскликнула она, повиснув на нем. Ей казалось, что если она его отпустит, то он просто испарится.
- А муж?
- Не пущу! - упрямо повторила она, не разжимая сомкнутых в замок на его шее рук.
Вышедшая из соседней квартиры женщина лет пятидесяти пяти, словно спотыкнувшись, остолбенело уставилась на них.
- Да, Наталия Сергеевна? - насмешливо спросила Лена, сильнее обняв Владислава и охватывая его своей голой под легким домашним халатиком ногой.
Женщина охнула и кубарем скатилась с лестничной площадки и лишь далеко внизу стало слышно, как она шумно тычет в кнопку вызова лифта.
Они рассмеялись, и Лена наконец разжала руки.
- Приходи завтра! Я буду одна... целых два дня...
- Я приду. - спокойно сказал Владислав, ничем не выдавая волнующей тоски - она чужая жена! - Я так долго к тебе шел!
Слезы вновь брызнули у нее из глаз.
- Я не могла поверить, что тебя больше нет! - прошептала она.
- Да, да, да...

* * *
...Последние метры он преодолел бегом, вызвав настороженные взгляды в его сторону милицейских патрулей, бродивших по зданию аэропорта. Бросил небольшую спортивную сумку - свой единственный багаж - и прижал к себе маму. Их обоих сгреб отец, и несколько минут перетекли, словно густой сироп из слез, томительного ожидания и бешенного сердцебиения.
Наконец, Владислав нашел в себе силы оторваться от родителей и взглянуть на дрожащую девушку, державшую за руку двухлетнюю девочку. Одного взгляда на малышку оказалось достаточно, чтобы Владислава прошиб озноб - она была как две капли воды похожа на него!
- Ксень, скажи "здравствуй" ... папе! - Лена, всхлипывая, все-таки справилась со своим голосом.
- Здластуй!
Девочка серьезно смотрела на мужчину, затем словно решившись, шагнула к нему и обхватила своей ладошкой его палец. Туман застлал глаза ошарашенного Ростина. Он нагнулся и рывком поднял девочку над головой:
- Здравствуй дочка! Поехали домой?
- Да, да.
Девочка ему улыбнулась, и у Владислава больно защемило сердце - целых два года он не знал, что у него есть дочь! И никто его не известил!
- Привет, Лен!
Девушка бросилась к нему на шею и зарыдала.
- Прости-и... прости меня... - бессвязно зашептала она ему на ухо...
...Придя на следующий день, он застал Лену только что вышедшей из душа. Легкий и мокрый халат облегал ее тело, и с новой вспышкой боли Ростин подумал, что вот уже два года она принадлежит другому человеку, инженеру какого-то там НИИ, человеку, чью шею он мог сломать одной рукой, который...
На одном из зеркал трюмо он, оцепенев, увидел свою собственную фотографию. Она была обведена черным фломастером, а к ней прикреплена его прощальная записка, оставленная им в советском посольстве накануне своей "перебежки". И не помогли никакие увещевания строгих товарищей из госбезопасности (а они появились очень скоро - перебежки молодых советских дипломатов в то время не были серой обыденностью) о ненужности и даже вреде вывешенной напоказ фотографии предателя и перебежчика. Ей было плевать. Пока он был жив.
Но однажды ей сказали, что он мертв. И только тогда, спустя шесть лет ожидания... ожидания чуда... она сдалась.
Да, она вышла замуж за другого, но лишь после того, как была развеяна последняя безумная надежда. А выйдя замуж, она заставила всех мириться с ее утратой - мертвый, он навеки стал частью ее жизни.
- Прости... - его голос дрожал, - за все, что тебе пришлось пережить из-за меня...
- Тсс... - она зажала ему рот рукой, - Владик, дорогой... - продолжая перекрывать все звуки и смотря искрящимися глазами в его, расширенные от удивления, другой рукой развязала пояс на халате, и он шурша скользнул на пол...
...- У тебя есть дети?
- Нет, я пока не была готова, чтобы иметь от него детей. К счастью...
- Ты счастлива?
- Теперь - да!
Он смахнул с ее лица капельки пота...
...А на следующее утро случилась беда. Прозвенел телефон. Ворча, Лена выбралась из постели и сняла трубку. Некоторое время она просто слушала. Затем зло швырнула трубку и села в кровати. Владислав спал.
Она теребила нижнюю губу, словно борясь с каким-то искушением. Затем решилась, встала и приблизилась к спортивной сумке Ростина. Аккуратно расстегнула молнию и достала его куртку, сшитую из диковинного материала, настолько легкого и тонкого, что она вся могла уместиться в сжатом кулаке...
...Проснувшись, Владислав долго с улыбкой смотрел на девушку. Лена сидела перед трюмо, подперев подбородок руками и, казалось, ни на что в мире не обращает внимания.
- Привет! - он сладко потянулся.
- Привет! - от неожиданности она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. - Какие планы?
- Пока не знаю. - молодой человек все еще бездумно улыбался. - У меня осталось еще много дел!
- Где в Вашингтоне?
Он резко сел и холодно посмотрел ей в глаза.
- Что ты имеешь в виду?
Смутившись от его неожиданной холодности, Лена пробормотала:
- Я... у тебя... выпал из куртки вот... паспорт... американский... с твоей фотографией и визой на въезд! - Она нервно теребила кончик салфетки, на которой стояла хохломская шкатулка. Голос задрожал. - Так мне что - правду сказали?!
- Кто и что тебе сказал?
- Неважно! - запальчиво ответила она, но при этом предательски покосилась на телефон. - Я не верила... Ты действительно... перебежал?? Откуда ты?! Кто ты?!Куда ты должен уехать?! Я имею право знать все!!
Он прыжком вскочил на ноги и стал молча одеваться. Нагнувшись, он подобрал с пола свою легкую куртку и проверил молнию на внутреннем кармане. Она действительно была расстегнута. С вечера он убрал ее в сумку. Сжались зубы.
Понятно. По "легенде", они должны были пожениться в его первый же отпуск загранкомандировки - Комитету Госбезопасности стоило немалых усилий "протолкнуть" на выездную должность неженатого дипломата... И никто, кроме чекистов и Влада и не догадывался, что отпуска этого не будет! С самого начала ему было рекомендовано выбросить из памяти все свои привязанности. Он не смог. И по-видимому, сейчас, пусть и с заподзданием, кто-то изо всех сил сил пытается сделать это за него!
- Почему ты молчишь? Кто ты на самом деле?! - Лена была близка к истерике.
С невыразимой грустью в глазах он посмотрел на нее.
- Ты не имеешь никаких прав! Завтра я уезжаю. Прощай... - Быстрыми шагами он направился к двери, стараясь унять бившую его дрожь.
- Ты... - крикнула она, но ее голос сорвался. - Ты - предатель!
Кровь бросилась ему в лицо. Он резко обернулся, но промолчал и тихо закрыл дверь. Уткнувшись в подушку, Лена зарыдала. Так она рыдала почти восемь лет назад на ковре. И вот сейчас она второй раз теряла любимого человека. И что-то ей подсказывало - на этот раз - навсегда...

* * *
...Свободной рукой он гладил ее волосы. В этот миг он обрел семью. С опозданием на десяток лет, но все-таки! Слезы стекали по его загорелому лицу. Теперь он мог позволить себе некоторые проявления слабости. Заслужил.
Посадил дочь себе на плечи, обнял другой рукой Лену и направился к выходу из зала прилета...
Он вернулся домой и на это раз навсегда...
Февраль, 1979
Подольск, Московская область
...Отблеск фар проезжающего под окнами автомобиля косо рассек потолок, авангардным рисунком высветил все его неровности, плавно сместил лепную окантовку, скользнул вниз по стене и сгинул в темень комнаты.
Я повернул голову на бок и долго смотрел на спящую рядом женщину. Мою женщину. Мою жену. Она лежала на боку, спиной ко мне, но я знаю, как выглядит во сне ее спокойное и красивое лицо...
Постепенно ее лицо истаивало, уступая место образам и событиям, раз и навсегда изменивший мою жизнь. В далеком шестьдесят седьмом году...
...- Заходите, Владислав!
Навстречу поднялся высокий плотный человек в кителе с генеральскими золотыми погонами. Крупное лицо гладко выбрито, глаза смотрят доброжелательно и внимательно.
Очень внимательно. Потому как просто доброжелательные люди не руководят в Комитете Государственной Безопасности работой с нелегалами. Так же, как и просто внимательные люди. Эта должность требует от человека жестокости. Требует спокойной совести, когда он отправляет людей за кордон, выдергивая с насиженных мест и обрубая корни.
Я пожал протянутую руку и примостился на краешке стула. Пока он раскуривал трубку (необычайно душистый табак, надо заметить), окинул взглядом его кабинет. Потертые ковровые дорожки, обитые дубовыми панелями стены, над напольными часами - портрет Дзержинского.
Голос генерала заставил сместить взгляд с основателя ВЧК на продолжателя славных дел:
- Как там в Ялте?
- Жарковато. - сознался я.
Пауза. Дым. Он взял обычную на вид папку с руку толщиной. С его руку.
- Знаете, что это такое?
Синий цвет, золотые тиснения "Комитет Государственной Безопасности. Совершенно секретно. Личное дело."
- Полагаю, это мое личное дело. - похвастался я отличным зрением и втайне надеясь поразить его своей сообразительностью. - Иначе, зачем было меня спрашивать.
- Психологи не ошиблись, это хорошо... - усмехнулся генерал. - Общительный...
Я захлопнул рот. Руководство еще больше развеселилось, попыхивая трубкой и по-прежнему доброжелательно щурясь.
-- Надо заметить, у тебя, ты уж прости мне "тыканье", наилучшие характеристики как из МИДа ,да и рекомендации нашего куратора... тоже вполне.
Моя улыбка была скромной и сдержанной.
- Полагаю, тебе довольно подробно обрисовали незавидное будущее. - без всякой подготовки перешел на английский язык генерал.
- Совершенно верно. - автоматически подхватил я, и далее разговор протекал на языке Шекспира.
- Как ты сам оцениваешь свою готовность? Ближний Восток для нас - жизненно важный регион. Возможно, позже к тебе присоединится один толковый парень, но пока ты будешь один. Совсем один!
Я помолчал, собираясь с мыслями.
- Готов. - надеюсь, получилось не очень пафосно. - Я всегда буду считать свою работу почетной и необходимой нашему обществу. Да... я готов.
- В случае провала... Хотя сейчас нет войны, но бывает, разведчики...
- Я знаю... - ответил я, вспомнив Сашу Маркина, окончившего ин'яз двумя годами раньше. Практически сразу попал в разведку, и уехал в Париж. Правда, проработать успел он недолго - однажды его привезли в посольство с дыркой в спине. На днях выписался из госпиталя...
- Противник у тебя - серьезный, и положиться будет совершенно не на кого! - в начальственном голосе зазвучали теплые нотки. - Мы не всегда сможем подстраховать тебя, чтобы не вредить твоей "легенде"!
- Да уж, не для того, я предам Родины, чтобы обзавестись порочащими связями с КГБ! - позволил я себе усмешку.
Осязаемая тишина.
Генерал-майор Александр Матвеевич Берзин опустил глаза в дело, щелкнул ручкой и застрочил. Я, собственно, и не надеялся, он посвятит меня в содержание.
Из-под кустистых бровей стрельнул насмешливый взгляд:
- Мне говорили, ты выбрал достаточно экзотичный псевдоним...
- Кроуфорд. - сообщил я.
Он уже приоткрыл рот, но, пробормотав нечто вроде "А почему бы, ко всем чертям, и нет!", снова углубился в писанину.
"Железный Феликс" над часами смотрел на меня весьма одобрительно. Я подмигнул ему.
Берзин поднял голову, отложил шикарную, на мой взгляд, чернильную ручку, аккуратно подравнял стопку бумаг и затянул папку черными тесемками (очень и очень похожими на обыкновенные шнурки - даже на кончиках были железные наконечники). Затем поднялся, заставив мое тело взвиться со стула.
- В приемной тебе передадут адрес, по которому нужно будет завтра явиться за документами. Рейс в Оттаву согласно плану твоей командировки через неделю. - он крепко сжал мою руку. - А там... Все уже сказано, и ты все уже знаешь... Скоро имя молодого советского дипломата будет угваздано всеми нашими СМИ! Вот так-то... господин Кроуфорд!..
До сих пор храню пожелтевшие от времени газетные вырезки. Советский партийный рупор "Известия" трубил:
"Совесть замучила?
Вашингтон, 21 мая 1971
Как стало известно нашему собственному корреспонденту, вчера в захудалой гостинице на окраине Вашингтона скоропостижно скончался бывший советский дипломат Владислав Алексеевич Ростин, чья перебежка на сторону врага два года назад вызвала волну гнева и возмущения советских людей.
Нам неизвестно, отчего умер человек, запятнавший себя несмываемым позором. Американские средства массовой информации пытаются убедить мировую общественность, будто у него было слабое сердце. Ошибаетесь, мистеры, - будь у него проблемы со здоровьем, наши медики ни за что не выпустили бы его на ответственную работу за рубеж.
С физическим-то здоровьем у двадцатишестилетнего "господина" Ростина было все в порядке! Дело в другом. Не сумели разглядеть товарищи по работе червоточину в "слабом" сердце своего коллеги, гнильцу в душе молодого человека, избравшего кривую дорожку!
Нам известно, с момента его беспрецедентного политического заявления по американскому телевидению в 1969 году, Ростин так и не нашел обещанного заокеанского рая. Да и то понятно, кому нужен ренегат, однажды предавший свою Родину, прельстившись на псевдо-сладкую жизнь! Какое ему теперь доверие! И практичные янки как нельзя лучше это понимают. Поэтому, когда заокеанские хозяева выжали предателя как лимон, используя его на полную катушку в грандиозном политическом шоу, бывший дипломат оказался просто ненужным. Хороший урок тем, у кого еще оставались иллюзии в отношении "западного образа жизни", так называемого "свободного" мира!
Мы знаем, многие простые наши граждане имеют свое мнение насчет произошедшей трагедии. Отвергнутый новыми "друзьями", лишившийся поддержки своей могучей страны, растеряв в безумной гонке за удовольствиями и золотым тельцом духовные ценности, присущие советскому человеку и истинному строителю коммунизма, Ростин не видел смысла в своем дальнейшем существовании. Явление, типичное для капиталистического общества чистогана.
А может быть, хоть и запоздало, проснулись остатки совести бывшего дипломата - человека, которого Родина поставила когда-то на передние рубежи...
Не так уж и сладко оказалось на чужбине!"

Вторая была тиснута в "Вашингтон Пост" и тоже порядком интриговала:
"Всепроникающие щупальца КГБ?
Вашингто, 21 мая 1971
Вчера в своих апартаментах отеля "Мариотт" скоропостижно скончался бывший советский дипломат Владислав Ростин. Напомним нашим читателям, молодой человек, которому было всего двадцать шесть лет, два года назад решил порвать с духовными застенками коммунистического режима, выбрав ценности свободного мира.
Все мы прекрасно помним его страстное выступление по каналу СиБиЭс. Не случилось ли так, что, обличая советский строй, Владислав подписал тем самым себе приговор? Известно, за КГБ тянется длинная и кровавая дорожка убийств отступников!
Следователи ФБР, которые ведут расследование, не очень-то откровенны с представителями прессы, ограничиваясь туманными фразами о преждевременности однозначных выводов.
Вместе с тем нашему корреспонденту удалось взять у одного из агентов эксклюзивное интервью, полный текст которого наша газета опубликует в завтрашнем номере. Не пропустите!"
Это все обо мне. Припомнилось, как мы с резидентом в деталях отрабатывали схему моей "смерти". Американцы, курировавшие меня после "перебежки", также одобрили план исчезновения перевербованного советского дипломата, ставшего к тому времени консультантом Центрального Разведывательного Управления США. Немного жаль было пьянчужку, внешне похожего на меня, но тезис о белых перчатках в разведке не утерял своей актуальности до сих пор. Американцы тоже не дураки - сразу же подыграли, не разубеждая мир в моей смерти и вволю насмехаясь над "олухами" и "задницами" из Москвы...
...Джексон веселился от души. Признаюсь, мне тоже весьма кстати пришлось его веселье, ибо в противном случае я не знал, как скрыл бы широкую улыбку.
- У тебя больше нет Родины! - он презрительно усмехнулся и щелкнул настольной зажигалкой. - А отпуск можно превосходно провести в Коста-Браво. Кстати, со значительными скидками! Вместо того, чтобы бродить с крашеной бородой по дикой Москве!
- Вы абсолютно правы, сэр! - придал я голосу должной почтительности, отклоняя предложение угоститься сигарой. - В патриотическом смысле у меня нет Родины! Но есть место, где прошло мое детство, там родители. И кроме того я собираюсь наоборот сбрить бороду.
- Ладно, упрямый славянин! - Джексон вернул тело в рабочее положение перед столом и потянулся к селектору. - Вечно вы, русские, со своей ностальгией! - пробурчал он.
- Не более чем вы, американцы, со своим звездно-полосатым флагом! - парировал я, не удержался и все-таки взял сигару.
Джексон улыбнулся и нажал кнопку селектора:
- Мисс Фредриксон, пожалуйста, подготовьте мне последнюю почту по московской резидентуре и, если вас не затруднит, узнайте расписание самолетов до Москвы. - Он секунду подумал. - Нет... из Нью-Йорка. Спасибо, мисс Фредриксон.
Он отключил устройство и выпустил струю дыма, сразу погрузив комнату в непроглядный туман.
- Ладно, все равно когда-нибудь надо начинать... К тебе будет пара поручений. - Он рассеяно пролистал ежедневник. - Они займут всего час. В нашем посольстве тебе все объяснят. И помни об осторожности и своей личной безопасности. Опасайся КГБ.
Подниматься из глубокого и мягкого кресла не хотелось, но пришлось.
- Я могу идти, сэр?
- Да. Завтра... - Джексон еще раз взглянул в календарь. - Завтра в одиннадцать я тебя жду.
Я кивнул и начал топтать бежевого цвета ковер по направлению к дубовой двери.
- Влад! - раздался за спиной голос Джексона.
Я обернулся, затаив дыхание.
- Ты как-то упомянул имя девушки...
Казалось, сердце загрохотало на весь этаж. Но мне удалось сохранить внешнее спокойствие:
- Прошло восемь лет, сэр! А шесть лет назад, если Вы помните, я с удивлением прочитал в советских "Известиях" заметку о своей смерти. Так что я - мертв. А это много даже для самой любящей девушки... тем более такой молодой девушки! -
Я говорил ровным голосом. Таким же, каким отвечал на самые каверзные вопросы детектора лжи.Мне действительно хотелось верить в то, что я говорил. Для своей и ее безопасности... Но все же где-то в глубине души...
Джексон выбрался из своей канцелярской крепости и подошел к небольшому стеклянному столику, на котором громоздились напитки. В два бокала он бросил лед и посмотрел на меня:
- Ты что пьешь?
- Благодарю, но я за рулем, сэр.
- А на кой черт тебе "ксива" дана?! - буркнул Джексон и налил себе бурбон.
- Тогда "Мартель", пожалуйста.
- Ничего себе! - усмехнувшись, воскликнул Джексон, беря в руки пузатую граненую бутылку.
- Вы сам спросили, сэр! - я приблизился и, поблагодарив, взял бокал.
- У тебя есть Родина, Влад! - глаза Джексона заблестели. - Америка приняла тебя, и ты стал частью ее мощи!
- Я никогда этого не забываю, сэр! - честное слово, я поднял бокал, с трудом сохраняя серьезное выражение лица.
- За Соединенные Штаты и за работу! - Джексон звякнулся своим бокалом о мой. - И за тебя, Влад!
- О'кей...

Я еще потешил себя воспоминаниями. Затем задернул шторку памяти и сосредоточился на дне сегодняшнем. 7.30 утра, а глаза уже широко взирают на мир. Несмотря на продолжительный отпуск так и не смог заставить себя спать допоздна. Расшевелившиеся мысли обретали физическую форму в виде разноцветных спиралей и неспешно плавали перед глазами, причудливо переплетаясь и рассыпаясь веселыми брызгами. ...
Встал и прошел в детскую комнату. Ксюха, как всегда, спала раскрытой, водрузив свои маленькие ножки поверх пухового одеяла. Я потрогал ее ступни - две ледышки - и, осторожно высвободив одеяло, накрыл ее по пояс...
Сходил в душ, сварил кофе. С чашкой ароматного напитка (бразильского, черт, побери!) закутался в плед в огромном кресле. В руках оказалась тоненький сборник стихов в мягкой обложке - единственное, что удалось выцарапать у закрывавшегося продавца "Союзпечати". Раскрыл наугад:
Уходя, не прощайся надолго -
Сделай так, будто завтра вернешься.
Ожидание не будет напрасным!
Две минуты - и ты обернешься...
Ну, ну...
- Папа! Папа! - сверкая розовым пузиком, Ксюха в два прыжка преодолела расстояние от дверей гостиной до кресла, где я пребывал в благости, и вспорхнула поверх цветастого пледа.
Плед охнул, зашевелился и выпустил наружу взлохмаченную голову. Дико завращались глаза, а утробный глас возопил:
-- Кто топчется по Покорителю Вселенной?!
-- Я! Я! - девочка радостно прыгала, не особо обращая внимания, куда попадают ее ножки.
-- Ааа!! - зарычал Покоритель, сгреб девочку в охапку и закопал ее в складках пледа. Затем прижал ее к себе.
- Привет, Ксюха!
- Пливет, пап! - Ксенька чмокнула меня в щеку и наморщила носик. - Я не буду прр... пр-рр-ибегать к тебе по выходным! Ты - калюций!
- Неужели кофе?
Лена держалась за дверной косяк, покачиваясь, словно вышедшая из девятибального шторма бригантина. Глаза ее были закрыты, губы подрагивали, пытаясь бороться с неудержимой зевотой. Но нос правильно угадал общее направление, и жена взяла курс на ароматный кофе, вдавив по пути кнопку черно-белого "Горизонта". И тут она увидела огромный букет роз, поставленный мной поздно вечером накануне.
- С Днем Рождения! - прошептал я.
А Ксюшка наклонилась к моему уху и тоже зашептала:
- Я тебя оцень люблю, пап! Вставай с клесла, мы с мамой хотим сегодня поньцики напець!..
Она спрыгнула на пол и помчалась в направлении кухни.
Я крепко зажмурил глаза.
-- Я тебя тоже люблю, Ксюша!..
Уходя, никогда не прощайся
И не думай, что это - навечно,
Не вали расставание на плечи
И разлуке не поддавайся!
А ведь семейного счастья могло бы не быть, не прояви я настойчивости при оформлении месячной командировки в американское посольство в Москву два года назад...
И вот мой ад закончился - я вернулся домой. Вернулся живым, потеряв напарницу, застрелив Был вынужден убить своего шефа, начальника специального оперативного подразделения "Z" департамента стратегического планирования по СССР и странам Варшавского Договора ЦРУ США. Вернулся...
- ...где-то витаешь?
Голос жены вывел меня из прострации. Я посмотрел на нее, пытаясь угадать, какие важные моменты я мог пропустить. Оказалось, ничего. Она просто хотела предложить нам с Ксюхой прогуляться до гаражного кооператива и внести-таки денежный взнос, пока она будет готовить праздничный стол. Я легко и с радостью согласился. И думаю, никогда не устану радоваться жизни, глядя на дочку. Оказывается и жизнь может быть прекрасной! Вот ведь... Попробуй, скажи мне кто-нибудь подобное месяца два назад, когда под ногами песок спекался от афганской жары...
Не давай своим силам угаснуть,
Не успев отойти от порога.
Впереди ожидает дорога,
Пусть же будет она не напрасной!

* * *
Город искрился голубизной выпавшего за ночь пушистого снега, не изгаженного песком дворников, подошвами рабочего люда, ребристыми колеями автомобильных покрышек. Снег был чист, ибо никто не торопился выходить на морозный воздух воскресным утром. Только мы. Наверное, о таком утре я мечтал в Афганистане в должности военного советника ЦРУ, а по ходу дела и курируя советскую агентурную сеть, которая осуществляла подготовку свержения афганского лидера Амина...
- Пап, а мозет мандалинов купим? - деловитый тон дочки вернул меня в реальность.
Реальность эта вырисовывалась в виде дощатой овощной палатки, возле задней двери которой притулился фургончик. Двое мрачной наружности мужичков споро разгружали ящики с мандаринами. Я взглянул на дощечку, знакомившую посетителей с временем работы палатки и собрался было высказаться в духе "лучше на обратном пути", но... но не смог.
Подошел к одному из грузчиков, присевшему на ящик с явным намерением устроить перекур. Дочка прилепилась к моей ноге, обхватив ее обеими ручонками.
- Послушайте, не продадите килограммчик... - начал я, но был перебит тягучим, словно сироп и хрипатым голосом.
- Не продаю я, начальник! Грузчик я здесь. - затем тип скользнул глазами по Ксюхе, задумчиво пожевал папироску и вдруг улыбнулся.
Да, да! Его небритая несколько дней физиономия просто расплылась в улыбке, хоть глаза и оставались холодными и пристальными.
- Ладно, погодь, щас оформим. - Он повернул голову в сторону распахнутой двери, откуда доносились визгливые тональности и гаркнул. - Теть Клав!
Переливы внутри смолкли. Прошаркало по дощатому полу, и на пороге возникла весьма объемная фигура укутанная в огромный пуховой платок.
- Чо орешь! - для проформы огрызнулась она, видимо сразу сообразив, для чего ее вызвали и обратилась уже непосредственно ко мне. - Вообще-то мы через час открываемся.
- Вижу, но дочка...
- Понятно! - кратко резюмировала тетя Клава. - Будет дороже... плюс пакет...
- Согласен! - проявил я тонкость дипломатического подхода и, подмигнув Ксюшке, полез за кошельком.
И только когда я нащупал объемный бумажник, то вспомнил, кошелек остался дома, а это кожаное чудовище в кармане хранит в своем объемном чреве восемь тысяч рублей - первый и последний взнос за место в гаражном кооперативе. Чертыхнувшись, достал бумажник и через несколько минут отыскал среди сторублевок купюру в пятьдесят рэ. Извлек голубоватую бумажку.
- Мда... - озадаченно протянула продавщица, до сих пор с интересом наблюдавшая за моими действиями. - Попробую наскрести сдачи... Слышь, Лех, а ты пока взвесь гражданину...
- Пять. - решил я ей облегчить поиск сдачи.
-... пять кило. - явно обрадовалась она и ввалилась в помещение.
Грузчик, возраст которого я так и не смог определить, пожал плечами, отлепил взгляд от моего бумажника, а зад - от ящика и стал сгребать руками мандарины...
...Дорога утомительно тянулась вдоль задней стены того самого гаражного кооператива - предела мечтаний большей части населения нашего города. С другой стороны высился увенчанный колючей проволокой забор машиностроительного завода, а вдоль него изгибались трубы теплотрассы с облезлыми пучками свисающей стекловаты. Не самое приятное место в городе, мелькнула мысль, и я невольно потрогал внутренний карман куртки, куда положил бумажник после покупки мандаринов.
Дочка прокладывала своими маленькими лыжами путь по запурженной снегом обочине шоссе. Несмотря на возраст, получалось у нее неплохо. Одетая в шубку и валеночки, Ксюшка была похожа на неуклюжего медвежонка с растопыренными ручками.
По-прежнему никто никуда не спешил. Похоже, весь город в девять утра еще спит! Хотя нет... сзади захрустел снег. Я мельком глянул через плечо, и взор по привычке за пару секунд запечатлел облик приближающегося мужчины: сутулая фигура, темное старое пальто, надетое явно не по сезону, серые, без калош валенки, завязанная под подбородком ушанка и закрывающий половину лица шарф. Что ж, его предосторожность можно было понять - у меня нос уже основательно пощипывало, а заиндевевшие щеки явно жили своей отдельной жизнью. Чем-то знакомым показалась мне его фигура, но на морозе было чертовски лень напрягать память по пустякам. Снова отмерил взглядом расстояние до крыши домика правления кооператива, вздохнул и продолжил путь. Всколыхнувшаяся было подозрительность при виде одинокого человека, никак не хотела улетучиваться, пришлось прикрикнуть на нее и сурово заметить, не для того я по трупам возвращался домой, чтобы шарахаться от каждой тени. Здесь, черт возьми, моя советская Родина, а не задворки Бруклина!
В конце концов, у меня были мысли поважней, а именно - скорректировать свои ближайшие планы. Дело в том, что на единственной встрече с руководством после возвращения на Родину мне было предложено продумать легендированное возвращение в структуру МИДа. Разумеется под другим обличьем и с совершенно иным прошлым. Моя-то фамилия десять лет назад прогремела на весь мир. В принципе, определенный резон есть. Никому в голову не придет увязывать мою персону с Комитетом госбезопасности....
Холод резкой и острой болью проник со спины сквозь канадский горнолыжный комбинезон, сразу превратив в лед левый бок. Попытался посмотреть, что же это такое, но голова непроизвольно закинулась на спину, и теперь я смотрел на небо. А там вместо пронзительной голубизны и сверкающего солнца, разлилась чернильная темнота, разваливаясь росчерками разноцветных молний на отдельные куски и превращаясь в ничто. А потом... потом меня поглотила пустота.

Часть 2
"Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации
Дело "Балканы"


Июль, 1992 год.
Бывший посол США в Югославии Л.Иглбергер: "...ни Европа, ни ООН не сумели положить конец югославскому кризису - для этого нет действенных механизмов у СБСЕ, а военное вмешательство на Балканах чревато "ливанизацией" конфликта... Речь прежде всего идет о междоусобной войне, связанной с различием религиозных убеждений..."

Проведенные на многопартийной основе выборы Белград заранее объявил недействительными... Президентом самопровозглашенной республики Косово стал лидер албанского национального движения И.Ругова... Лидеры косовских албанцев рассчитывают на поддержку международных организаций и лидеров ЕС. Однако, последние, опасаясь открытия еще одного, южного фронта на территории бывшей Югославии, выступают за широкую автономию Косово в рамках Сербии...

Лорд Каррингтон: "...представляется совершенно необходимым провести международную конференцию в Косово для определения прав и статуса албанского населения, но без признания Косово республикой."

Президент Сербии С.Милошевич: "...выступаем против интернационализации косовского вопроса. Это - внутреннее дело Сербии..."

И.Ругова: "...автономия, как решение косовской проблемы, уже не устраивает албанцев, они - за предоставление Косово полной независимости и политический союз с Албанией..."


19 августа 1998 года
В этот день в разных точках Москвы...
Смоленская-Сенная площадь
- Идиоты! Ну идиоты, мать их...
Бормотание Игоря Алексеевича Каюрова временами становилось просто невыносимым. Положение усугублялось вынужденным размещением всего отдела в одной комнате: сам начальник второго отдела Департамента экономического сотрудничества, его заместитель, трое молодых сотрудников в разных дипломатических рангах и Маришка, чьи функциональные обязанности были покрыты мраком и являлись предметом тайных споров вот уже полгода.
Заместитель, Стоцкий Сергей Владиславович, высокий и крепкий мужчина под тридцать, выразительно взглянул из-под выгоревших за лето светлых волос на товарищей по комнате и закрыл глаза. Маришка прыснула. Остальные продолжили флегматично переставлять "шары" - самую популярную в мидовских кабинетах компьютерную "игрушку".
Игорь Алексеевич поднял глаза и обвел взглядом своих коллег-подчиненных. Вздохнул, глядя на всеобщее понурое настроение.
- Лично у меня с сегодняшнего дня зарплата составляет 120... в пересчете на доллары!
В глазах одного из молодых дипломатов мелькнула искра интереса. Было видно, как заработал калькулятор у него в голове. Губы беззвучно зашевелились. Поморщился.
- Восемьдесят!
Он недоуменно взглянул на единственную в комнате девушку и повторил с надрывом:
- Восемьдесят!
После этого, не говоря более ни слова, достал из стола чистый лист бумаги и стал изводить чернила своей "Уотерпрайс" с серебряным пером. Остальные оторвались от нехитрых разноцветных комбинаций на мониторах и ждали завершения сцены.
Каюров не выдержал первым.
- Что это ты там малюешь, Алексей? - вкрадчиво поинтересовался он.
- Пишу заявление об уходе... - не отрывал вдумчивого взгляда от каракуль на бумаге Алексей. - Золотой фонд российской дипломатии - и на такой зарплате!!
Он поднял страдальческие глаза на своего начальника, словно вопрошая, где же в мире справедливость. Но идеей насчет "золотого фонда" руководство не прониклось. Каюров слегка повернул голову к другому молодому человеку, азартно протиравшего рукава "карденовского" пиджака за клавиатурой:
- Например, ты, Сев! -голос начальника не утратил своей мягкости. - Вот чем ты сейчас занимаешься?
- Я? - переспросил Сева, сдувая черный локон с наморщенного от напряжения лба. - Я общую справку готовлю! По Косово.
- Ух ты! - восхитился Игорь Алексеевич. - Вот берите пример - человек горит на работе! И... каков рекорд?
- Мой личный - тридцать шесть тысяч! - Сева отключил разноцветное поле и улыбнулся, потягиваясь. - А "обобщенка", кстати, уже с утра в Вашем "ящичке" лежит...
- Пойду пивом торговать! - Алексей же явно не хотел уходить от своих дерзостных мечтаний. - Или... А кто-нибудь знает, к америкосам на Новинском можно пройти? По делу?
Он демонстративно покрутил в руке дискету для электронных документов с грифом "секретно".
Маришка захохотала. Каюров укоризненно на нее взглянул, но вынужден был сделать сложную гримасу, дабы предательская улыбка не осветила его морщинистое и навечно загорелое лицо. Собираясь ответить в духе старого чиновника советских времен, он уже откинулся в кресле, но неприятный зуммер телефона вновь пригнул его тело к столу.
Восстановив мановением руки тишину в кабинете, четко представился:
- Вас слушают. Каюров.
Некоторое время он действительно просто слушал. В глазах уже не осталось ни малейшего намека на веселье.
- Совершенно верно, Максим Евгеньевич.
Четыре пары изумленных глаз уставились на ставшее непроницаемым лицо. В управлении давно уже муссировались слухи о том, будто с очень и очень давних пор Каюров числится если не в друзьях, то уж точно в доверенных лицах (а это, как ни крути, гораздо выше) министра иностранных дел Первакова. И тот, якобы, даже пытался в свое время переманить Каюрова на высокую должность в разведке, когда самому Первакову предложили ее возглавить. Но Каюров предпочел посещать дипломатические рауты с единственной целью - неплохо провести время. Подтверждения этим слухам, равно как и их опровержениям не было. И при великолепном отношении к нему со стороны руководства МИДа, оставалось, например, загадкой очень уж невысокое его служебное положение...
- Все ясно. Будет сделано.
Каюров нажал отбой и надул щеки - верный признак глубоких раздумий. Медленно обвел взглядом заинтригованных коллег и остановил его на Алексее. И взгляд этот был тяжел.
- Субботник? - убитым голосом спросил Алексей. - Или мусор опять сжигать?
- Кто писал справку? - довольно мрачно задал свой вопрос начальник.
- Он! - Алексей вытянул обличающий перст в сторону флегматичного Севы.
- Хватит паясничать! - неожиданно резко повысил голос Каюров.
Алексей осекся и с величайшим удивлением взглянул на него - это случилось впервые за два года работы в отделе, когда Каюров повысил голос. И надо же! именно этот самый первый раз и адресовался ему - "золотому фонду"!
- Я полагаю, внесение в цифру "восемьдесят" небольшой корректировочки... в сторону понижения, разумеется, будет выглядеть вполне естественно!
Тон Стоцкого, спокойный и по обыкновению чуточку насмешливый, не хуже громоотвода разрядил атмосферу в душном кабинете. Каюров виновато наморщил лоб и протер усталые глаза.
- Так кто же готовил справку? - уже спокойно повторил вопрос.
- На самом деле - он! - с нескрываемым торжеством в голосе кивнул Сева на своего товарища. - Я внес лишь один абзац из вчерашней "тассовки". А что, опять Милошка дает прикурить косоварам?
- Я ее прочитал сегодня с утра. Толково. Видно, руководство тоже по достоинству оценило ваш "германский след" у "югов". - убито пробормотал Каюров. - Собираются сводку заделать для Кремля...
Вздохнув, он вылез из-за своего годами обживаемого стола, по пути пнул плохо задвигающийся нижний ящик тумбочки. Осмотрел забарахленную поверхность, словно раздумывая, а не взять ли еще чего, кроме коричневой кожаной папки.
Проводив взглядом начальство, молодые люди весело переглянулись и одновременно вскочили.
- До буфета с нами прошвырнешься? - галантно предложил девушке Алексей...


Кремль
- Проходите, товарищи генералы!
Президент оторвал приклеившийся было к гобелену взгляд и зафиксировал его на первом сановнике в шеренге парадных мундиров. Медленно подошел и с видимым усилием протянул руку.
- Здравия желаю, Борис Николаевич! - бодро откликнулся тот, в штатском, делая шаг вперед и придавая своему лицу долженствующее почтение. Маленький остренький подбородок вжался в грудь, резко очертив складку на щеке.
Но президент уже перемещался дальше, поочередно здороваясь с каждым. Задержался перед генеральскими нашивками. Несколько секунд, твердо сжав губы, тяжело смотрел в спокойные чуть прищуренные глаза за стеклами очков в золоченой оправе.
- Штэ, не любит разведка своего президе-ента? - протянул президент, продолжая не мигая, буравить взглядом стекла очков.
Генерал выдержал паузу чуть большую, чем требовал этикет, заслужив удивленные, укоризненные, недоуменные повороты голов и ровным голосом ответил:
- Разведка собирает секретную информацию за рубежом, а не участвует в рейтинговых опросах, Борис Николаевич! Не наша специфика...
Президент крякнул и перешел к следующему в шеренге, министру внутренних дел. Тот собрался было сделать шаг вперед, но президент вновь обернулся к предыдущему собеседнику.
- Разбаловал вас Перваков, понимашь!
- Максим Евгеньевич всего лишь вернул деятельность разведки в ее исконное русло, Борис Николаевич. - смело, но не теряя учтивого тона, возразил генерал. - У нас одна задача - служение Родине, вне политических дрязг изнутри!
Президент, не слушая ответа, медленно вышагивал дальше. Слова его не интересовали, его беспокоила лояльность этих людей, от которых зависела надежность ЕГО власти. Все остальное, кроме ВЛАСТИ, было для него вторично. Дойдя до конца "силовой" шеренги, указал на прямоугольный, красного дерева, стол:
- Пршу садиться!
Резко отмахнулся от услужливых рук Секретаря Совбеза, самостоятельно дошел до кресла во главе стола и грузно сел, сразу привалившись к правому подлокотнику - благо, заседание было закрытым, и камеры стояли зачехленными...
В полном молчании уползли в вечность пять минут. Некоторые из сидящих помрачнели. Одно дело - наблюдать за эдаким лицедейством, похохатывая перед телевизором с бутылочкой пивка. И совсем другое - ерзать за этим самым столом, гадая, то ли главный просто отключился от бренных забот, то ли страху нагоняет перед увольнением...
- Я... сегодня... распускаю... првительство! - насупился президент. - А то держат президента, понимашь, за невесть бог кого!... К'да хтят - ъбвалят ру-убль, з'хотят - не ста-анут!...
Снова пауза, в течении которой мысли присутствующих свелись к одному "Ну вот, опять начинается..." Но по мере того, как говорил гарант Конституции, лица "силовиков" менялись в зависимости от подавляемых амбиций и промахов в прошлом...
-... прдложи-ить Черномы-ырдина! Но!... Мне. Пркомендова-али. Этого. Не. Делать!
Энергичная отмашка рукой, показывающая, в данном случае приближенные советники выдержали экзамен. А генералы внутренне облегченно вздохнули - все-таки каждый на своем посту представлял эту страну в глазах всего мира, и зачастую, публичные попытки дать логичное объяснение тому или иному действию конституционного гаранта заканчивались крахом карьеры.
- ... тут Яблоков посоветовал Первакова...
Пауза. Тяжелый взгляд в сторону силовиков. У них в глазах обидное недоумение.
- Н' я сомнева-аюсь! Н'чего путного не выдет!
Пауза. Лихорадочная прокрутка вариантов в глазах присутствующих.
- Не ну-ужен мне Первакова там! Но иначе... Беспорядки обещают! Пугают, понимашь! А?
Взгляд в сторону руководства "внутренних" служб. И с бравым лейтенантским задором ответ:
- Это, вряд ли, Борис Николаевич! - и приличествующая к моменту улыбочка на тонких бледных губах, демонстрирующая полный контроль над ситуацией. - Замочим.
- Млодец! - подобрел конституционный гарант. - Но все-е-равно... Не нужен мне сщас девяносто третий, понимаишь...
Очень длинная пауза. Присутствующие привели мысли в порядок, сориентировались в ситуации, просчитали ходы.
Пауза затягивалась. Взгляды скрестились на нездоровых складках тяжелого лица. Крутой излом бровей, изогнутая линия рта, маленькие застывшие глазки.
Тишина. Тиканье напольных часов. Шорох уходящего времени, прожитых без смысла минут...
- Чтэ же это разведка не прдпридила вовремя?!
Праведный гнев в глазах всенародно избранного.
Интересный может получиться вариант... А в самом-то деле? И плевать, что политработник по образованию?..
- На протяжении последнего года разведка рассылала свои рекомендации и аналитические прогнозы в заинтересованные ведомства, Борис Николаевич... - генерал поправил очки и раскрыл лежащую перед ним красную кожаную папку с золотым тиснением "На доклад". - Наши партнеры неоднократно передавали материалы, предупреждающие о готовящемся массированном сбросе российских ценных бумаг со стороны западных банков и...
- Т'к надо было идти прямо к президенту. Докладывать. А не заваливать какие-то там ведомства!
Главный разведчик устало закрыл глаза. Не было ни сил, ни желания возражать, спорить с человеком, не признающего понятие "диалог" в принципе.
Он мог бы ответить, разведка действительно сделала все, от нее зависящее, или почти все, ведущие экономисты на государственном уровне были оповещены и предупреждены. Однако, вместо выводов, на службу обрушилась очередная невидимая для обывателя лавина лукавых обвинений в паникерстве, нетерпимости по отношению к стратегическим партнерам, жажде вернуть образы врагов, в раздувании всеобщего антироссийского заговора и прочей херни... Сами-то предупрежденные располагали ИНФОРМАЦИЕЙ! И сколотили неплохие состояния, кстати.
Он мог бы также напомнить методичное, начиная с достопамятного девяносто первого, уничтожение Кремлем структур государственной безопасности. И делать-то ничего не нужно, всего лишь спустить либерально-демократической свору. Упомянуть, как до сих пор аукается "достойная" лепта экс-министра иностранных дел Козырькова - разведка в миг лишилась более половины своих "прикрытий" за рубежом, самая ценная агентура сдавалась противнику пачками, перекрывалось финансирование. А когда во главе разведки встал кремлевский ренегат, официально провозгласивший своей задачей доказать ненадобность разведки, как государственного органа...
Он мог бы напомнить, как этим людям сходили с рук деяния, однозначно трактовавшиеся юристами как "государственная измена"...
Но шеф разведки открыл глаза, посмотрел на своего сегодняшнего обвинителя, и подумал, а какого черта он так ополчился на тех, далеких и мелких...
* * *
"Министерство Иностранных Дел
российской Федерации

Сообщение из Вашингтона ноябрь 1998г.

чем ближе дата проведения выборов генерального директора ВСЕМИРНО ТОРГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ (вто), тем ощутимее и острее становятся разногласия между странами евросоюза (ес) и сша. разногласия касаются как перспектив дальнейших направлений развития вто, так и кандидатов на пост гендиректора. очевидно, роль вто в ближайшие годы будет определена итогами этих выборов. если онИ не устроЯт американцев, то они постараются снизить значимость организации и будут переводить переговоры на двусторонний уровень (как в настоящее время с китаем).
голосование выявит реальную расстановку сил в вто и позволит сделать вывод, в какой степени эта организация будет считаться с особенностями экономической политики стран, в том числе и россии.
основных кандидатов на пост гендиректора в настоящее время три:
1) министр торговли марокко хассан абуйуба, за которого выступает евросоюз. сша выступают против. для россии эта фигура является нейтральной. шансы кандидата невелики
2) рой макларен, бывший министр торговли канады, крайне нежелательная кандидатура для россии. "за" выступают сша, ес - "против".
3) майкл мур, бывший премьер-министр новой зеландии. является наиболее компромисным кандидатом для всех, кроме россии, так как ЯВЛЯЕТСЯ СТОРОННИКОМ максимальнОЙ либерализациИ мировой торговли..."
* * *
"Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации
Дело ВТО

Сообщение из Лондона май 1998г.

На заседании Совета Министров ВТо в мае с.г. в Женеве было обращено внимание на отсутствие официальных заявлений и низкую дипломатическую активность китайской делегации во время конференции..


Сообщение из Женевы октябрь 1998г.

Касаясь министерской конференции вто в бирингеме, полагаем целесообразным сообщить следующее.
при обсуждении вопросов третьей сессии резко высказался представитель Китая, обвинивший "некоторых партнеров по переговорам" (фактически сша) в отсутствии политической воли, завышенных информационных запросах, попытках решать под прикрытием правил вто свои собственные проблемы в двусторонних отношениях.
на высоком уровне китайцы дали понять о возможномм отказе от своих намерениях по вступлению, если не удастся договориться об условиях.
нельзя переоценить занятую китайцами принципиальную позицию. несмотря на явные преимущества, которые кнр получает при вступлении, они готовы прекратить процес!
ДЛЯ выработки принципиальной позиции россии по этому вопросу представляется целесообразным привлечь к работе над данной проблематикой азиатский департаент. также примечательным является факт схожести положения китая и россии в послекризисный период. предполагаем, в самое ближайшее время на россию может быть оказано давление, с целью принуждения занять ее антикитайскую позицию в вопросе..."
18 января 1999 года
США, Лос-Анжелес.
Чань Ши был очень недоволен тем, что его племянника отрывают от работы в ресторане. У парня и так в голове ветер свищет, а труд, пожалуй, смог бы превратить его в респектабельного китайца, пользующегося заслуженным уважением не только родичей, но и всей общины.
Но вот уже на протяжении последних двух недель Хао целыми днями пропадает в Большом городе, совершенно не считаясь с мнением своего дяди. Конечно, Чань Ши был далек от мысли хоть как-то выказать свое недовольство перед этими важными шишками из Поднебесной. Всего несколько слов и посланцы Верховного Народного Комиссара получили практически неограниченную власть в пределах Чайна-Тауна.
Чань Ши узнал также, что кроме его племянника посланцы задействовали еще пятерых юношей их общины. При этом вся деятельность группы сразу же окуталась, как говорится, покровом тайной. Причем таким непроницаемым, какой умеют создать лишь китайцы.
Чань ши укоризненно смотрел на девятнадцатилетнего Хао, с невероятной быстротой поглощающего овощной суп. "Даже ест не как китаец!" промелькнула расстроенная мысль в голове старика. Не говоря уж о традиционном почтении по отношению к старшим!
Хао совершенно по-детски собрал в тарелке куском хлеба остатки супа, засунул этот кусок в рот и с довольной физиономией откинулся на спинку плетеного стула.
- Завтра я уезжаю, старик! - важно сказал он, многозначительно надув губы.
Автоматическим движением он собрал рассыпанные по плечам черные волосы в хвост на затылке, всем своим поведением показывая, что ждет вопросов. Но Чань Ши был мудрым стариком. Поделив свою долгую жизнь между двумя такими непохожими странами, он и в Штатах старался оградить свою жизнь от посторонних взглядов, предпочитая больше молчать и размышлять и уж, конечно, не лезть в чужую. Тем более, когда замешаны большие люди...
Глаза его племянника мерцали из-под прикрытых припухлых век. Но напрасно прождав еще некоторое время, он был вынужден снова начать разговор - настолько его распирало осознание своей причастности к великим делам.
- Мы летим в Вашингтон!
Замер. Ему было известно, что практически никто из общины, в том числе и его дядя, ни разу не был в столице. Поэтому такое путешествие, да еще с посланцами Комиссара должно возвысить Хао на недосягаемую высоту. Но дядя продолжал неторопливо резать брюссельскую капусту, так и не подняв глаз.
Хао гневно сверкнул глазами, вскочил на ноги и громко хлопнул за собой входной дверью. Чань Ши только покачал головой...

...- Наш великий и мудрый правитель поставил передо мной, а значит и перед всеми вами очень ответственную задачу!
Голос говорившего был мягким и тихим. Чтобы быть услышанным, Посланцу Комиссара совсем было необязательно напрягать голосовые связки. Маленький и внешне ничем не примечательный человек с глубокими залысинами, не мигая прощупывал своими глазками, казавшимися значительно шире, чем на самом деле из-за толстых линз очков, одного за другим участников этого собрания. Перед ним на жестких деревянных стульях почтительно склонив головы сидели девять человек - молодые китайцы, жители Чайна-Тауна.
Посланец подобрал их на улице, девятерых обормотов, ничем конкретных в жизни не занимавшихся. Мелкие кражи, хулиганство, мотоциклы и прожигание родительских денег, короче стыд и позор своих родственников. Но за две недели Посланцу удалось сотворить маленькое чудо - он сколотил из них сплоченную команду, объединенную неким общим замыслом и, что более важно, осознающую нехитрую истину, что несметная сумма в двадцать тысяч американских долларов для каждого зависит целиком и полностью от товарища и слаженных действий команды в целом.
- Хотя ваши отцы и деды нарушили священные традиции нашей земли, предали дело нашей партии, но вам дается возможность искупить вину ваших предков! Я отбирал вас, будучи глубоко убежденным, что насквозь прогнившая культура западного общества не успела разложить ваши души, что они по прежнему открыты для заветов наших великих мудрецов...
Молчание. Отвязные юнцы на этот раз не проронили ни слова, не было ни одного насмешливого взгляда. Только склоненные головы. Видя это, Посланец чуть заметно улыбнулся. И только оцень тонкий ценитель человеческой психологии смог бы уловить в этой улыбке глубочайшее презрение...
22 ноября 1998 года
США, Вашингтон
...- Мы вынуждены отметить, Китай дрейфует в сторону решения чисто внутренних проблем, приглушая риторику приоритетности для него присоединения к ВТО... - заместитель министра финансов США Саммерс заполнил свой стакан диетической кока-колой и сделал несколько глотков. Промокнул губы и продолжил. - Все вышесказанное дает нам основание предполагать, Ваша страна, господин Юнту, вероятно не успеет подойти к новому раунду переговоров в качестве полноправного члена.
Возглавляющий китайскую делегацию заместитель министра внешней торговли Лун Юнту покачал головой.
- Нас удивляет позиция Вашей страны, господин Саммерс! - проговорил Юнту, жестом отказываясь от предложенной его секретарем воды. - С начала этого года мы пошли на многие уступки в соответствии с требованиями организации. И должен заметить, требования эти не всегда соответствовали интересам моей великой Родины. Мы предоставили права внешнеэкономической деятельности большинству крупных предприятий государственного сектора, а также ограниченному числу частных фирм. Впервые в нашей истории, прошу заметить! Тем не менее, я уполномочен заявить, наше правительство считает совершенно неприемлемым требование Вашингтона открыть иностранцам доступ в наш финансовый сектор, телекоммуникации и сферу услуг...
В это время к Юнту приблизился сопровождающий сотрудник китайского посольства и с поклоном протянул маленький листок бумаги. Юнту пробежал глазами иероглифы:
"Объект" на крючке. Конечный успех гарантирован на восемьдесят процентов. Позиция не меняется."
- Полагаю, у нас еще будет возможность обсудить эти детали во время нашего визита в Пекин с госпожой Барщевски в феврале следующего года... - устало промолвил Саммерс, чувствуя, как сатанеет после пятичасовых труднейших переговоров с этими чертовыми китайцами.
Он протер глаза и признался себе в чертовской зависти их выдержке и несгибаемости. Ему бы эти качества... Он вздрогнул от легкого прикосновения своего секретаря Блауфельда. Скосил глаза на округлый почерк в органайзере, который раскрыл перед ним Блауфельд:
"Они заглотнули наживку. Наша позиция неизменна."
18 января 1999 года
В этот день в разных точках земного шара происходили события, на первый взгляд, никак не связанные друг с другом...

Россия, Москва
Стоцкий сумел занять столик в оконной нише. Вскоре к нему подсели Алексей с Маришкой, чью свадьбу справляли недавно всем управлением, а также Владимир, пять дней назад перешедший к ним из консульской службы.
Составили с потрескавшихся пластиковых подносов тарелки с едой и вооружились вилками. Владимир при этом взял несколько салфеток и начал методично протирать нож, ложку, вилку, каждый зубчик вилки.
- Вообще-то, Володь, у нас не принято протирать приборы! - буркнул Алексей, недовольно наблюдая за этой процедурой.
- Да мне, честно говоря, наплевать на то, что здесь принято, а что нет! - дружелюбно ответил Владимир, не прерывая своего занятия.
- Отцепись от парня! - усмехнулся Стоцкий. - Я тоже не доверяю нашим посудомоечным машинам!
- Но Вы же не протираете! - не сдавался Алексей. - И я не протираю! А он протирает!
- Вот заладил "протираю", " протирает"! - фыркнула Маришка.
- А я могу объяснить, почему он протирает! - торжествующе воскликнул Алексей. - Он - шпион!
- Стал бы я тогда есть эту дрянь! - поморщился Владимир, с ненавистью глядя на размытый по тарелке гуляш.
- Да нет! Ты наш - русский шпион! - не унимался Алексей, успевая при этом с невероятной скоростью поглощать свой суп. - ГРУ-шник! Там в консульской службе - все разведчики!
Улыбнувшись подобной убежденности своего коллеги, Стоцкий возразил:
- Ну и объясни, пожалуйста, на кой черт, военной разведке сдалась консульская служба?
- Выдавая визы и паспорта, они смотрят, кто выезжает, кто въезжает... - Алексей закончил с супом и лихо приступил к салату с чарующим названием "Весенний".
- Не будучи экспертом в этом вопросе, все же позволю себе заметить, разведке глубоко плевать, кто въезжает и кто выезжает. - спокойно и по-прежнему улыбаясь заметил Стоцкий. - Это должно интересовать исключительно контрразведку...
Алексей замер с поднятым на вилку куском чего-то склизкого, посыпанного толченым яичным желтком.
- Да какая разница! - наконец воскликнул он. - Все это - одна контора!
- На ком кровь жертв тридцать седьмого года! - поддакнул Владимир, откровенно забавляясь дурацким разговором. - Опричники.
- Слушая Ваши размышления, господа дипломаты, мне припомнился один случай из моей учебы в Дипакадемии. - Стоцкий блеснул зубами и отложил вилку с ножом в сторону, признавая свое поражение в битве с так называемым ромштексом. - Была у нас такая традиция с причудливым названием "комната дипломата Кубрикова"...
- Сергей! - Каюров материализовался возле их столика. - Ты долго еще намерен травиться?
Стоцкий с сожалением посмотрел на твороженник с начинкой из повидла, который он намеревался съесть в тиши кабинета...
... - Я не знаю, какого черта происходит, но ситуация начинает меня не на шутку тревожить! - признался Каюров, взлетая вместе с Сергеем на лифте в направлении приемной Первого замминистра.
...Шерстков Валерий Михайлович, пребывающий на этом посту уже три года, молча кивнул недавно назначенным на свои должности начальнику департамента Каюрову и начальнику отдела Стоцкому, приглашая занять широкие кожаные кресла рядом с его рабочим столом, и еще несколько минут хмыкал в телефонную трубку. При этом, зажимая трубку плечом, покопался среди бумаг и протянул им бланк телеграммы.
Сергей протянул сообщение Каюрову, но тот покачал головой:
- Уже читал.
Стоцкий пробежал глазами текст, отметив, ушедшие копии телеграммы еще в три адреса - в Правительство, разведку и Торгово-Промышленную Палату России:
"В последнее время наблюдаются неприкрытые усилия стран-членов НАТО выстроить единый блок против России. Проводится планомерная работа по сворачиванию и прекращению большинства проектов, связанных с Россией. Так, по поставкам из России цветных и драгоценных металлов в Европу при уже подписанном контракте французская фирма "ОМАР" в январе сего года объявила о разрыве отношений с российской стороной. Директор компании Де БЛанж в доверительной беседе сказал, что швейцарский банк, выступавший конечным покупателем драгемталлов, получил настоятельные рекоммендации от своих американских партнеров ЗАМОРОЗИТЬ все контрактЫ с Россией до окончательного урегулирования Югославского кризиса и переговоров с Международным Валютным Фондом."
- Это, как вы понимаете, не единственное сообщение подобного рода! - вскользь заметил Шерстков, гримасничая в трубку.
Сергей задумчиво кивнул. Уж он-то знал, именно из таких сообщений и формируется внешняя политика страны. Это в газете подобная заметка не вызовет ни малейшего интереса со стороны читающей публики. Потому как оно будет единичным, без увязки не только с политико-экономической обстановкой, но и с ситуацией на биржах и смазливыми личиками стажерок в Белом доме...
Он знал, за рубежом в большинстве своем работают умные люди, которые не станут из-за одной фирмешки поднимать шум и жаловаться на самые верха. Да Бог с ней, даже и с Францией. Самое главное в этой телеграмме - первое предложение. Тезис. А девяносто процентов текста - лишь его иллюстрация...
- Какой же такой кризис образовался?! - рявкнул Шерстков, швыряя трубку на рычаг. - Они там совсем охренели?!
- Мы полагаем, вооруженный конфликт вряд ли возможен. - заметил Каюров, не поднимая глаз от своей записной книжки, в которой чертил всевозможные кривые линии.
- Осмелюсь возразить. Он не только возможен, я считаю это наиболее вероятным развитием сценария! - голос Сергея был спокоен и даже скучен. - Более того, я позволил бы себе высказать предположение о возможной эффектной акции со стороны Запада... вплоть до вторжения...
Рука Каюрова замерла. Шестков подался вперед, не мигая, уставился на Стоцкого.
- Давай, сынок, послушаем твои бредни о войне в центре Европы, напичканной атомными станциями! - попытался скрыть за грубостью свою растерянность Шерстков. - А мы отдохнем и немного развлечемся в конце рабочего дня...
Шерстков медленно откинулся в кресле. Каюров же ничего не сказал, он продолжал смотреть в блокнот, печально размышляя о возрасте, как бы ты ни старался его перехитрить. И чем раньше он уступит свое место Сергею, тем больше пользы принесет это стране...
- В своих предположениях мы исходим из, простите за банальность, понимания тугого клубка политических, социально-экономических и этнических проблем на Балканах, которые уже неоднократно являлись детонатором кризисов в Европе. - лекторским тоном и красиво проговаривая слова стал излагать свою точку зрения Сергей. - Эти противоречия не урегулированы до сих пор. К их числу относится и проблема Косово. Если рассматривать данный вопрос с обывательской точки зрения - "Милошевич - Косово", то, конечно, ни о каком вооруженном конфликте речи идти не может. Это ведь не багдадская пустыня с нефтяным диктатором... Здесь - центр Европы, суверенное, вроде бы, государство с "братьями-сербами" и так далее. Опять же "евро" только-только ввели, куда ему сразу в войну-то! А если уж кого Милошевич допек, так послать, в конце концов, парочку снайперов...
Сергей сделал паузу и с легкой улыбкой наблюдал, как вытаскивает один за другим приготовленные начальством тезисы для спора.
- Между тем, широкомасштабная военная операция явилась бы на самом деле палочкой-выручалочкой для многих... Помните, по истории: "убийство эрцгерцога Фердинанда стало лишь поводом, причина же..." Так же и с Милошевичем. Да Запад молится, чтобы с милейшим Слободаном ничего не случилось до поры до времени! То-то он сейчас вольготно по Западной Европе зайцем носится... Так какие же малые и большие причины могут быть у Запада? Для Клинтона война стала бы ширмой, за которой укрылся бы бесстыдный враль с расстегнутой ширинкой, а вышел бы грозный рыцарь в сияющих доспехах, карающий врагов демократии. Согласитесь, в этом случае его положение как политического лидера значительно упростится! Хотя лично я считаю все это игрой... Евро упадет? Оно в настоящий момент находится в такой, пардон, заднице, благодаря, прежде всего, идиотским экономическим просчетам Шредера в прошлом году. Война станет прекрасным сливным бачком для западноевропейских экономистов. Не говоря уже о немецких танках, давно не гонявших по Европе... Да и на Хорватию с Черногорией бундеса давненько зарятся... Наверное, нет нужды уточнять - Милошевичу эта война необходима как воздух. Из последнего коммунистического тирана он превратится в гонимого, но доблестного защитника своей Родины, то есть сразу же укрепит свою авторитарную власть... Да и нам, если разобраться... Только дурак не воспользуется ситуацией в преддверии выборов! А во-вторых,...
Шерстков резко наклонился вперед, ткнул в кнопку селектора и буркнул, чтобы его не соединяли абсолютно ни с кем. После чего, жестом извинившись перед Стоцким, попросил его продолжать. Каюров в это время подсчитывал размеры своей пенсии...
- А во-вторых, - размеренно, словно на лекции в Академии продолжил Сергей, - обострение ситуации на Балканах существенно укрепит наши позиции на переговорах по поводу трубопровода Бургас - Александруполис...
- При чем здесь чертов нефтепровод?! - невольно воскликнул Шерстков. - это не наша проблематика!
- Но расхлебывать придется все равно нам! - веско заметил Сергей. - Сейчас поясню... Как известно, в противовес нашим предложениям Западом разрабатывается альтернативный вариант протяжки труб из Констанцы до Триеста, через Венгрию, Словению и состыковать его с трансальпийской "трубой" для транспортировки нефти в Австрию, Германию и Чехию. Это, совершенно очевидно, может значительно потеснить российских производителей и ослабить значимость нефтепровода Дружба, а также ограничить потенциальные возможности выхода России к потребителям стран Центральной Европы. Как видите, вся Европа противостоит нам в этом вопросе, а возникновение нестабильности в этом регионе с привлечением всех упомянутых стран, значительно укрепит нашу позицию в переговорном процессе... Как это ни цинично... Кроме Югославии на роль мирового козла отпущения я в настоящий момент никого не вижу. Поэтому наш отдел и сделал вывод о неизбежности заварушки на Балканах...


США, Вашингтон.
Фрэнк Ли сильно сжал голову ладонями и зажмурил глаза. Затем подошел к сервировочному столику и нервной рукой плеснул в бокал коньяка. Охватив ладонью пузатое стекло, переместился к окну и уставился на ярко освещенную и блестящую от дождя ночную улицу. Пролетел, полыхая красно-синим полицейский автомобиль.
Они всегда пролетают и всегда полыхая, подумалось ему. За полгода он так и не смог разобраться в своих чувствах и определиться, правильно ли он поступил, вовремя не обратившись в Федеральное Бюро Расследований или нет...

6 октября 1998 года
США, Вашингтон
Фрэнк Ли чувствовал себя пятнадцатилетним пареньком, впервые отправившимся на свидание. Его сердце бешено колотилось, он не замечал окружающих его людей, в руке он держал огромный букет цветов и он отпросился с работы на два часа раньше!
В данную минуту его, как мальчишку, пугало, что та изумительная женщина не придет. Могло произойти все что угодно, она уехала, она забыла, она передумала, она... Да просто поговорили тогда в кафе и все! Никаких обязательств...
- Фрэнк!
Ли обернулся и радостно засмеялся - она стояла в двух шагах от него, без труда сумев незаметно приблизиться к инженеру.
- Господи, Фрэнк, что во мне Вас так развеселило? - улыбнулась девушка.
- Я просто безумно рад, что Вы пришли!
Он откровенно любовался этой рыжеволосой красавицей с тонкими и красивыми чертами лица. Хотя, нет, ее лицо нельзя было классически красивым... Оно притягивало к себе... Мимо него нельзя было пройти... Оно завораживало... Потеряв ее из виду, хотелось плакать, словно маленькому ребенку... Эта чарующая, искренняя улыбка... Спокойные и искрящиеся глаза женщины, знающей себе цену, но ничуть от этого не испорченной... Наоборот, за те часы, что он провел с ней, Ли поразился ее открытости миру, людям! В чем-то она была похожа на ребенка, уверенного, что ничего плохого с ним просто не может случиться, и в то же время она была настоящей женщиной, опытной и мудрой...
Ли в волнении сорвал свои очки и неловко замялся, не зная, куда их деть. Откровенно говоря, очки нужны были ему лишь в крайних случаях, но он привык к ним, благо диоптрии были небольшими и глаза не уставали... Женщина приблизилась к нему, взяла у него из рук очки и снова одела их ему.
- Честное слово, Вам так лучше... Куда пойдем?
Он замялся, проклиная себя, что не продумал, чем же они займутся. Осел! Пригласил женщину на свидание...
Но она, казалось, была даже рада его замешательству. Она сказала, что практически сутки ничего не ела, потому что в их агентстве наступила горячая рекламная пора, и все это время она проторчала в офисе, ограничиваясь литрами кофе. Поэтому, если он не против, то она знает небольшой и уютный бар, где жарят превосходные бифштексы...
- "Под вишней"? - воскликнул Ли.
- Откуда Вы знаете? - широко раскрыла глаза женщина.
- Потому что там жарят превосходные бифштексы! - улыбнулся Ли...
...Вечер прошел очень весело и досадно быстро. От некоторой скованности не осталось и следа, и Ли чувствовал себя на высоте. Он бесконечно много шутил, вспоминая бесчисленные забавные случаи из своей работы и еще больше воодушивлялся, слушая ее серебристый, звонкий смех.
Они переговорили буквально обо всем на свете. Перебрали всех модных авторов, обсудили бродвейские новинки, затронули даже кризис в далекой и холодной России... Женщина увлеченно спорила, показав себя эрудированным, прекрасно ориентировавшимся в современной жизни собеседником, умеющим к тому же отстаивать свои взгляды. Правда, надо признать, что в большинстве случаев их взгляды совпадали, как это и должно было бы случиться с двумя образованными нормальными и уже не юными людьми.
Это была любовь. Ли никогда не был по-настоящему влюблен, меняя подружек скорее из обязательности, чтобы не прослыть геем. Но его всецело поглотила работа, как только он четыре года назад откликнулся на приглашение Управления проблемных стратегических исследований НАСА.
И вот он узнал, что такое страсть к другому человеку! Он впитывал каждое ее слово, его мозг зафиксировал каждую ее черточку. Среди ночи он мог бы ответить на любой вопрос про эту чудесную женщину. Он моментально запоминал имена ее подруг и коллег по работе только из-за того, что они работали вместе С НЕЙ. И чувствовал некоторое раздражение от такого обилия друзей...
- А не хотите ли посмотреть на мои эскизы? - прервала девушка его созерцательные размышления.
- Какие эскизы? - не понял Ли, пытаясь нащупать утерянную за размышлениями нить разговора.
- Я подготовила несколько эскизов на новые духи, и Вы, как человек непредвзятый, могли бы оказать мне неоценимую помощь, взглянув на них и высказав свое мнение. Гонорар поделим пополам! - засмеялась она.
- Конечно... - пробормотал он, не в силах поверить, что она поведет его к себе. Наверное, в офис...
- Тогда идемте! Ко мне лучше на такси добираться...
Всю дорогу в такси и до самой двери в ее собственном доме на "Рено Роад" он молчали. В какой-то момент он, пьянея от одного ее присутствия так рядом, попытался взять ее за руку, она с обезоруживающей улыбкой освободилась, и они продолжали молчать.
Ли не знал, о чем могла думать Лаура, но он проклинал себя за свое хамство и гадал, специально ли она остановит такси, чтобы вышвырнуть его или сразу же попрощается с ним, доехав до дома...
Но они доехали до ее дома, они вошли в дверь и прошли в холл, она принесла бутылку превосходного сухого белого вина, и они все так же молча выпили. И только потом она встала вплотную к нему, медленно подняла руки, сняла его очки, сомкнула руки на его затылке и прильнула к его губам...

...Согревая коньяк, ему казалось, будто сам согревается в этот дождливый и холодный вечер. В любом случае скоро эта шестимесячная пытка закончится. Послезавтра...

Швейцария, Берн.
"BMW 318i" высунулась из разъехавшихся ворот посольского комплекса. Когда они открылись до конца, автомобиль прошелестел широкими спортивными шинами по тенистой Бруннадернрайн, вильнул, огибая выставленную слишком далеко цветочную клумбу и вырулил на Эльфенаувег. Практически сразу в "хвост" пристроилась серая "Тойота-Карина", выдерживая в качестве "буфера" два-три автомобиля.
- "Сели"! - удовлетворенно заметил Николай Кузнецов, косясь одними глазами в зеркало заднего вида.
Час назад, зная о прослушивании посольских линий, он условился по телефону со своим знакомым бельгийским журналистом о встрече у того в офисе. И вот сотрудник российского посольства уверенно и не таясь вел свой автомобиль к месту встречи.
Представив, в каком положении находится в данную минуту его коллега, он усмехнулся. Ну, ничего, в Швейцарии дороги хорошие, потерпит немного в багажнике. К такому рода передвижениям они прибегали крайне редко, на его памяти, всего дважды. Но оба раза ситуация требовала максимальной конспирации и осмотрительности. Речь тогда шла действительно о ценных агентах.
Он вспомнил, как несколько лет назад, будучи еще новичком в этой стране, его назначили помогать в операции по изъятию тайника. Когда резидент узнал где именно, ярости его не было предела. Приходилось переться черт знает куда - в высокогорное местечко Wasserspiele и вот там в дупле искать некие секретные материалы. Какие именно - Кузнецову тогда не сказали. Его задача была проста - обеспечивать прикрытие. Всего же с этой целью участвовали три человека.
Посовещавшись, решили, логичнее всего, с учетом названия ("водные игры", "игры воды" и т.д.), изобразить из себя группу любителей порыбачить спозаранку, дабы не выделяться из толпы рыбаков. Компьютер выдал рекомендации насчет наиболее удобного маршрута к той деревне на южном склоне Альп. И в ближайшую субботу тремя автомобилями в три часа ночи, когда ни один нормальный "топтун" не торчит перед посольским комплексом, они вырулил на кантональную дорогу...
Некоторые сомнения появились сразу же после прохождения горного серпантина. Более запущенного места в Европе никто до сих пор не видел - каменистое плато, чахлые рощицы тоненьких деревьев, несколько непонятных строений, которые своими мощными стенами и узкими окнами-бойницами могли бы сойти как за миниатюрные феодальные крепости, так и за живодерни.
Тем не менее, между этими строениями вырисовывалось нечто вроде рыночной площади, такой же традиционной для маленьких деревень, как и фигура одинокого пастуха, расположившегося со стадом овец прямо на окраине деревеньки.
Николай не смог снова сдержать улыбки, когда вспомнил фурор, произведенный парковкой на "центральной" площади этого Богом забытого местечка трех автомобилей со столичными да еще дипломатическими номерами.
Совершенно не смущаясь, пастух вытаращил глаза на вылезающих и потягивающихся после долгой дороги мужчин. Он переводил казавшийся в неверной предрассветной дымке безумным взгляд, с их высоких резиновых сапог на походные холодильные сумки. А когда из багажного отсека путешественники извлекли сложенные спиннинги, у старика изо рта выпала дымящаяся трубка, а сам он надолго заморгнул.
Кивнув остальным, мол, сейчас все выяснит, атташе Виктор Переделкин, приблизился к старику и доброжелательно поинтересовался:
- А что, дед, форель-то нынче клюет?
Старик некоторое время глазел на него, затем запрокинул голову назад, выставив острый, поросший седым волосом кадык и испустил длинный пронзительный звук. Старик смеялся...
Они, конечно, отыскали спрятанный в неглубоком березовом дупле тайник (замаскированный, кстати, под кусок сосновой коры - на такую мелочь агент совершенно не обратил внимания). И лишь позже выяснили, в том крае не то что форели в озерах и реках не водилось - там вообще с водными поверхностями было сложно, а питьевая вода доставлялась в поселок в цистернах...
Вот и сегодня практически вся российская резидентура работала на Никиту Соловьева, который должен забрать какую-то стыренную секретную хреновину и переправить в Москву, где она благополучно и заржавеет на складах.
Николай знал, вслед за ним из Посольства в разные стороны разъехались еще пять автомобилей. Видимо, маневр удался - вот уже на протяжении пятнадцати минут лишь "Тойота" мозолит глаза. Причем прется нагло, не таясь! То ли у них показательный месячник какой, то ли на подходе новый госбюджет и крайне необходимо показать свою значимость. Везде одно и то же, господа, везде одно и то же...
Вон, как... словно приклеился... Ну да ладно, время еще есть.
Вообще-то, "наружка" в Швейцарии - дело архаичное и практически не используемое. Всем известно, каждый автомобиль посольства и других структур (не только российских, кстати, а и вполне "дружественных" сопредельных государств) несут под лакокрасочным изделием несколько микрон излучающего материала, который позволяет контролировать передвижение автомобиля по территории всей Европы. Но вот уже неделю, как сотрудники посольства вынуждены терпеть "хвосты"...
Кузнецов припарковался на площади перед въездом на подземную стоянку "Метро", вышел из автомобиля и приоткрыл багажник, позволив товарищу глотнуть немного свежего воздуха.
- Жил на свете человек - скрюченные ножки! - добродушно продекламировал он Соловьеву, словно сошедшему с иллюстрации к детскому стишку.
Достал наборчик с отверточными насадками, повертел в руках, убрал в кейс - пусть наблюдатели поломают голову, зачем ему понадобится инструмент в частном магазинчике канцтоваров. Прежде чем захлопнуть крышку багажника, пробормотал:
- Выход через двадцать минут!
"Тойота" воткнулась под запрещающим знаком метрах в двадцати сзади. Ухмыльнулся - за ним пустили действительно всего одну машину. Из "Тойоты" пока никто не выходил, а сколько их там было, он не мог видеть сквозь затемненные стекла. Впрочем, ему было чихать на количество сидящих в автомобиле людей! Он прошагал обратно к "BMW".
Оставалось пять минут. Почти бесшумно завелся мотор, и автомобиль влился в транспортный поток. Ушел в левый ряд и на светофоре включил поворот. "Тойота" послушно дублировала все действия. Расстояние между ними - пятьдесят метров...
Промышленная зона. "Штайгельхуберштрассе", "Фрайбургштрассе" и односторонний переулок "Веркгассе"...
Не спеша проехал мимо распахнутых складских ворот "Кэш энд Кэрри", и почти сразу же из них вывалился чудовищных размеров трак "Mustang", не оставивший в проулке ни малейшего просвета. "Тойота" оказалась отсеченной от автомобиля дипломата.
Кузнецов совершил вместе с кривыми улочками несколько зигзагов и не доезжая до черного входа антикварного мебельного салончика, снизил скорость. Одновременно открыл из салона замок багажника. В зеркало заднего вида проследил, как Соловьев на ходу выкарабкивается из багажного отсека, держась за заднюю его стенку пробегает несколько метров за "BMW" и отстает, хлопая крышкой.
Николай прибавляет газа, и автомобиль резво ныряет в очередной лабиринт переулков.
Маневр совершен безупречно: на тот зажатый глухими стенами "пятачок" имеет выход лишь упомянутый салон, чей хозяин, завербованный еще в достославные времена Советского Союза и на деньги КПСС открывший свое дело, примет Никиту как родного сына, а затем в своем фургоне доставит до нужного квадрата на карте города. Электронная же разведка противника доложит, автомобиль российского дипломата, несмотря на подозрительные маневры, тем не менее, ни разу не остановился. Никто и не заподозрит никакого "отрыва". Потому как место и время выброски были скорректированы до секунды - именно в это время трак с немецкой пунктуальностью ежедневно выруливает с территорию склада...


Россия, Москва
Да, конечно, Сергей был прав! Каюров потрепал свою бородку. Проблемы многих стран к этому времени переплелись в таком тугом клубке, распутать который могла только война. Традиционно. А вот большая или маленькая - это и решалось сегодня в мире на всех государственных уровнях. И как бы это ни парадоксально и даже жестоко ни звучало, но факт пребывания в мире такого человека как Слободан Милошевич, позволяло мировым державам решить свои проблемы "малой кровью"...
После разрешения этого конфликта, безусловно, оживится инвестиционный климат в Европе, попутно способствуя переделу сфер влияния развитых стран на лакомном балканском перекрестке.
Эта война окончательно определит дальнейшие направления потоков нефти и газа в Европе.
Бывшие соцстраны увидят в конфликте реальный шанс прилипнуть к европейским структурам, в том числе и к НАТО. Не говоря уже о переходе в распоряжение блока долгожданной вертикальной оси "зенита солнца".
Штаты среди прочего, безусловно, постараются немного сбить единую европейскую валюту, одновременно усилив пошатнувшееся было в последние десятилетия свое военное присутствие на Старом континенте. Эта война позволит Америке сыграть шахматную партию со своими главными противниками Россией и Китаем по многим вопросам. В частности, Штатам чрезвычайно выгодно видеть эти страны в ВТО, но вот на каких условиях...
Максимальную пользу постарается извлечь и родное государство, например, сделав хорошую мину при плохой игре, сказать громкое "Фе!" Западу и перенести вопрос о своих внешних долгах в плоскость неизвестности и неопределенности.
А вот стратегические пути хитромудрого Китая проследить пока не удается...
Сергей совершенно справедливо подметил, Милошевич просто молит Бога, чтобы какая-нибудь дурная организация вроде Совета Безопасности при ООН вдруг не вмешалась в военные планы Запада. Причем, от него самого можно ожидать завуалированной провокации...
...Обо всем этом и о многом другом, в том числе об окружающих его людях, и о тех, кого весь мир ежедневно видит на телеэкранах, продолжал размышлять Каюров, в пять часов вечера понуро бредя к лифтам, покидая по причине хандры рабочее место раньше обычного. Но буквально через все мысли яркой красной нитью тянулась необходимость увольнения...
Как бы ему ни было тяжело! Как бы ни противилась его природа пенсионному безделью! Однако, похоже он таки утерял политических "нюх", превратился в простого "обывателя", черпающего свои поверхностные знания из газет. А Политика не любит дилетантов... и БЫВШИХ профессионалов...
Но ведь не уходит же! Не увольняется! Только глядит сквозь бокал с виски на своих товарищей устраивающих "отходные" и с тоской размышляет о том, как российская дипломатия теряет свои лучшие кадры. И об этом здании на Смоленской площади! Сидит внутри необъяснимое и неистребимое, изо всех сил цепляющееся за эту площадь. Площадь, на которую он каждое утро ступал уже в общей сложности свыше двадцати лет...
...Он пришел в МИД в середине шестидесятых - золотой век советской дипломатии... Красный Император давно умер... Мир вздохнул значительно свободнее... И уже бурлил, балансируя на грани новой Большой войны. И именно они выковывали миропорядок на десятилетия вперед, заставляя Запад считаться с реальной силой Советского Союза! Даже несмотря на явную придурковатость любителя кукурузы, первым из многих поведшим страну в тупик.
Вальяжные, чванливые семидесятые и восьмидесятые, пожинающие заслуженные лавры сверхдержавы... На СССР равняется половина планеты, "щедрая рука помощи" протянулась "братским" партиям и режимам, борющимся с "агрессивным империализмом"... Достаточно было какому-нибудь царьку в Центральной Африке нацепить поверх фигового листка значок с Лениным, как к нему устремлялся тоненький, но стабильный золотой ручеек... Времена наибольших успехов и самых громких провалов советской разведки, когда "честь" помогать СССР в его "справедливой" борьбе за счастье трудящихся перечеркивала любой страх...
Сумбурный конец восьмидесятых. Лукавая Перестройка, всеобщее ликование и... И закат советской империи, стремительная потеря всех завоеванных за сорок мирных лет позиций...
Девяностые... Развал Варшавского блока, бездарная сдача Восточной Германии, развал Совета Экономической Взаимопомощи, потеря стран-союзников, скоропостижные внутренние реформы и преступно раскрытые объятия навстречу Западу, который почему-то не растрогался...
Но вот странно... Несмотря на извечную войну руководителей страны с ее народом и подчас откровенное предательство власть предержащих, не только поставивших страну раком, но и услужливо подсвечивающих; несмотря на все политико-государственное дерьмо, он продолжал видеть молодые лица в устланных потертыми ковровыми дорожками коридорах.
Знакомый азартный блеск глаз, белые сорочки и начищенные ботинки... Что, во имя всех святых, им-то здесь надобно?! Чего ищут они, неугомонные, в этих мощных стенах крейсера, бывшего флагмана, который теперь тянется на бечевочке против течения строптивым старичком с козлиной бородкой в звездно-полосатом цилиндре? Мечутся между кабинетами, зубоскаля сами на себя, не признавая никаких авторитетов, издеваясь над своим крохотным заработком, над "мудрыми" правителями, над всем миром и веря лишь в свои силы, свою правоту и свою Родину...
Угрюмый молодец в традиционной для Москвы черной униформе какого-то охранного агентства с настороженным изумлением наблюдал, как прилично одетый пожилой мужчина, так и не переступив порога паба, крутанулся на каблуках и бормоча вроде "А какого хрена!" и "Еще успеем в "Таганку"!", захлопнул дверь со стороны улицы...

20 января 1999 года
Через два дня после описанных выше событий...

Вашингтон, США
Ли полностью разделся и включил душ. Горячий. Только так и можно спасти нервы. Недаром его предки всегда пили горячий чай...
Сквозь клубы пара он внимательно осмотрел себя в зеркале. Прилипшие ко лбу черные пряди... чертов жар... внимательные глаза, затуманенные усталостью. И совсем они не узкие... Благодаря его отцу - янки, который увез его мать из Гонконга еще до его рождения... Страдальчески изогнутый рот... Надо выпрямить его, где же это видано -скорбный китаец? Китайцы всегда улыбчивы и постоянно кивают! Так ведь? Расисты хреновы! Он плюнул и ступил в душевую кабину...
Она пришла как всегда вовремя. Она никогда не опаздывала. Она никогда не приходила раньше - всегда исключительно вовремя. Минута в минуту. Открыла дверь своим ключом, отряхнула длинное черное пальто, встряхнула пышными рыжими волосами. Он мог видеть все ее действия в его небольшой прихожей. Может, следовало сменить замки? Хотя, какая теперь разница! Просто не надо было ей давать ключи...
"Идиот!" обозвал он себя. Кто же мог предвидеть, чем все это закончится?!

10 ноября 1998 года
США, Вашингтон
- Слушай, Фрэнк, а чем ты занимаешься на своей работе? - сонным голосом спросила Лаура, примостив свою голову у него на груди.
- Да это совсем неинтересно. - ответил Ли, удивленный ее вопросом.
- Если бы это было так неинтересно, то ты не пропадал бы столько времени в своем НАСА! - возразила женщина, зевая и беря с прикроватной тумбочки сигарету.
- Нет, ты не поняла! - объяснил Ли. - Это чертовски интересная работа, но о ней неинтересно рассказывать непосвященному в нее человеку...
- Но ты же знаешь, как я стремлюсь быть для тебя всем! - Лаура открыла глаза и перевернулась на спину. - Но мне довольно сложно это делать, потому что твоя трудовая деятельность для меня совершенно закрыта!
Ли пожал плечами, не зная, что на это можно ответить. Ему действительно никогда не приходило в голову делиться с Лаурой своими "рабочими" проблемами... Не то, чтобы он ей не доверял, нет! Просто...
- Возьми меня с собой!
Ли оторопело уставился на нее, настолько неожиданно прозвучала эта просьба.
- Куда тебя взять? - переспросил он.
- С собой на работу! Покажи мне свое рабочее место, проведи по наиболее интересным местам... Честное слово, я за время знакомства с тобой я столько наслушалась об этом НАСА, что просто грех не использовать такой шанс в твоем лице!
- Ты же не из-за этого со мной встречаешься? - улыбнулся Ли, на мгновенье ощутив покалывание в области сердца.
- Глупый! - ласково ответила Лаура, скользя пальцами по его груди и животу. - да на черта мне нужна твоя работа! Что я секретные ракеты на себе оттуда поволоку?!
Ли закрыл глаза - ее руки доводили его порой до исступления.
- Ты мог бы провести меня в багажнике своего автомобиля!
Ее завораживающий шепот вливался в сознание, заполняя разум, подавляя волю к спору, обтекая возражения и закрепляясь в голове как нечто непреложное и уже давно решенное...
- Ребячество... - начал было Ли, на мгновенье выгнувшись дугой и сдерживая стон.
- Именно поэтому... - прошелестел голос Лауры...
...Действительно все прошло без малейших зацепок, так гладко, словно Ли всю жизнь занимался контрабандным провозом на режимные объекты посторонних людей. Он совершенно не волновался, когда морской пехотинец приблизился к его автомобилю, насупленно взглянул на пластиковую карточку пропуска и взмахом руки открыл шлагбаум.
Его не терзали угрызения совести, когда в подземном паркинге, убедившись, что никого поблизости нет, и они недоступны для телекамер, он помог Лауре выбраться из вместительного багажника и передал ей белый халат с закатанной в пластик копией его собственного пропуска, но с ее фотографией.
Более того, он испытывал азарт, настоящий азарт, то ли игрока в рулетку, то ли мальчишки, забравшегося в чужой фруктовый сад. Его сердце билось ровно, голос ни разу не дрогнул, когда он открывал "звуковые" замки...
Но самое главное, из-за чего он чувствовал себя на седьмом небе, это восторг его любимой женщины. Ее глаза горели восхищением, она засыпала его вопросами, по-детски наивными, но ему доставляло нешуточное удовольствие отвечать на них...
Перед стендом с фотографиями Марса Лаура остановилась и очень долго любовалась красной планетой. Настолько долго, что Ли стал поглядывать на часы.
- Изумительная фотография! - почти благовейно произнесла Лаура. - Это то, что мне необходимо для новой концепции...
- Для чего? - переспросил Ли.
- Для нового запаха. - пояснила Лаура. - Новые духи "Редфайер"...
- К сожалению, дорогая, я не могу подарить тебе этот снимок! - рассмеялся Ли. - Это очень секретный проект по исследованию Марса. Даже не все члены правительства знают о нем...
Вспыхнувшие глаза Лауры и ее приоткрывшийся рот ввергли ученого в пучину отчаяния, ибо он понял, что отныне в ближайшие планы Лауры будет включен пункт получения возможности знакомства с этим проектом.
Он собрался было сурово пресечь ее еще не высказанные желания, как вдруг:
- А в честь нашей предстоящей помолвки, ты мог бы позволить мне удовлетворить свое детское любопытство?...

- Фрэнк, ты дома?
Она появилась на пороге комнаты, в свои сорок с небольшим лет прекрасная как сказка. Румянец после уличного морозца...
Ли внезапно почувствовал непреодолимую тягу вскочить и кулаком размазать эту красоту. Так, чтобы брызгала во все стороны кровь, чтобы хрустели тонкие лицевые кости...
- А где же мне еще быть? - пожал он плечами. - Сегодня ведь великий день...
- Тебе удалось сделать копии?
Лаура подошла к его креслу и присела на мягкий подлокотник. Взъерошила ему волосы, но Ли дернул головой. Лаура пожала плечами и встала.
- Значит, прошла любовь? Так надо понимать?
Ее ровный и насмешливый голос окончательно вывел его из себя. Он тоже вскочил с кресла и завопил:
- Какая любовь! Да меня попользовали как презерватив и выбросили!! Любовь?! Ха-ха! Да мой рабочий сейф более чувственный чем ты!
- Трахал меня, однако, не сейф...
Он на мгновенье замер с раскрытым ртом, затем метнулся к своему портфелю, рывком раскрыл его, почти вырвав замочек и вынул из него пачку бумаги. Подбежал к женщине и швырнул ей в лицо.
- Подавись! - его крик сорвался на писк.
Ли закрыл голову руками и упал на колени. Лаура присела, неторопливо собрала листки, пролистала, спрятала подшивку в свою сумку и оглянулась на входную дверь, в которую в это время бесшумно проникали четыре темные тени. Невысокие, в вязанных шапочках, непроницаемые лица с раскосыми глазами.
Ли ничего не видел, уткнувшись лбом в ковер. Лаура щелкнула зажигалкой, ярко осветившей ее красивое бледное лицо. Выпустила струю ароматного дыма.
- Ты никого и никогда не любила! - послышался глухой голос Ли. - Ты просто не способна на это...
- Ошибаешься! - возразила Лаура, наблюдая, как четверо безмолвно окружили ее бывшего возлюбленного, ведущего инженера NASA, пошедшего ради нее на государственную измену. И тихо повторила. - Ты ошибаешься...
Короткий свист дубинки, завалившееся тело китайского инженера.
Женщина смотрела в черный проем окна, равнодушная к происходящему в комнате. Ее душа устремилась вслед за воспоминаниями в семьдесят третий год...
..."Господи, Лаура, да ты - волшебница!" воскликнула ее чернокожая подруга Уитни, выполнявшая на своем Дне Рождения указание шефа Слая Бенджамина Джексона, познакомила стажерку из Конгресса Лауру Брайтман со своим коллегой Владиславом Ростиным, уже в течение четырех лет проработавшим в Восточном департаменте Центрального Разведывательного Управления...

...Музыку и взрывы смеха, наверное, можно было слышать за два квартала...
- Поздравляю! - Влад наугад протянул букет в темную прихожую и получил в награду поцелуй. - Много задолжала энергетической компании? - поинтересовался он, осторожно переступая порог.
- Впервые встречаю мужчину, оставшегося один на один с женщиной в темноте и недовольного этим! - воскликнула где-то рядом Уитни и потянула его за собой в гостиную.
По пути Ростин достал тонкую золотую цепочку с кулоном и застегнул ее на шейке Уитни.
- Ты - прелесть, Влад! - проворковала она.
- Только Кевину не раскрывай эту тайну! - усмехнулся Ростин, и массивные створки раскрылись, пропуская их в огромную гостиную.
С десяток гостей дурачились, поджидая остальных приглашенных. Помимо широко улыбающегося Кевина, Влад поприветствовал несколько человек из соседних отделов и был представлен пожилой паре из Иллинойса - очень далеким родственникам Уитни. Милая старушка, несмотря на уличный холод, имела на голове кружевной чепец, а цветастое платье явно указывало на несмываемый южный акцент его владельца, независимо где он в настоящее время проживает. Глядя же на старичка, Ростин мог бы поклясться, что это именно он и есть - "Uncle Ben - Дядя Бен - улыбающийся с этикеток кетчупа.
Наконец они подошли к стоящей в тени окна девушке, темный силуэт которой Владислав вот уже несколько минут заинтриговано разглядывал.
- Влад, позволь тебе представить мою подругу Лауру. Лаура, этого промокшего и застенчивого юношу зовут Влад. Вообще-то он - русский! Отсюда и княжеское имя! - тараторила Уитни, уже мчась к другим гостям.
- Насчет княжеского имени, она меня самого достала, явно с графом Друколой путает, но... - протягивая руку и улыбаясь, начал разговор Ростин, как вдруг дыхание у него перехватило - настолько поразила его красота высокой и сверкающей драгоценными камнями девушки. Несмотря на свою юность, она выглядела как настоящая леди...
Он ошарашено лупился на нее и глупо молчал. На них были устремлены глаза всех присутствующих. Пораженные бледностью русского, гости постепенно стихли. Пауза неприятно затянулась.
- Ну что вы все застыли как мамонты в ледниковый период! - захохотала от своей остроты Уитни.
Она подбежала к ним, что-то говорила и говорила, но Владислав ничего не слышал.. Как зачарованный, он смотрел только на девушку...
И лишь спустя очень долгое время, а может и несколько секунд, ему удалось справиться со своими чувствами. Вышел из оцепенения, довольно ловко ввернул какую-то фразу, с веселой, но с таким трудом давшейся бесцеремонностью перебив словоизлияние Уитни. Затем встряхнул пятилитровую бутылку "O'Dore", вышиб пробкой стекло одной из развешанных по стене фотографий и обдал всех пенной струей. Вечеринка началась...

...Это была любовь с первого взгляда, страсть, бросившая их в объятия друг друга на долгих шесть лет, вплоть до того самого злополучного момента, когда в Афганистане взорвался их автомобиль. Лаура уцелела благодаря невероятному везению: уступила настойчивым просьбам уличного мальчишки, самому подогнать со стоянки автомобиль к "прекрасной мисс". Очнулась она спустя несколько часов под развалинами близстоящего глиняного дома, куда случайно заглянул сержант спасательной группы. Тело Влада так и не было найдено. Более того, неизвестно где сгинул и шеф Джексон, прибывший в эти дни на базу с инспекционной поездкой...
Боже, как же давно это было...
Она сделала блестящую карьеру в Управлении, два раза была замужем, пока не поняла, что ремесло шпиона несовместимо с семейными ценностями. А может... может просто так и не смогла забыть Владислава, ее прекрасного русского, бесследно исчезнувшего из ее жизни двадцать лет назад...
- ... Ваши указания? - уловила она вопросительную интонацию в голосе одного из китайцев.
- Насколько мне известно, моя роль на этом заканчивается! - холодно ответила Лаура, даже не пытаясь скрыть презрения к этим людям. - А в отношении этого парня... Поверьте, мне совершенно безразлична его судьба.
- Вы правы. - не обращая внимания на ее интонации, согласился руководитель группы. - Однако, я уполномочен предложить Вам неплохой и стабильный заработок в составе нашей команды. В Вашем возрасте, мадам, несмотря на Вашу красоту, уже пора бы задуматься о будущем. Молодые волчицы скоро вытеснят Вас из... как бы это сказать... из бизнеса...
Он смотрел на нее, невысокий китаец, с совершенно непроницаемым лицом. Глаза с набухшими веками не мигали, и вся его фигура выражала терпеливое ожидание. Из-за улыбки, словно приклеенной к лицу, стал более заметен маленький шрам над верхней губой. Ей была хорошо известна репутация этого человека - одного из приближенных лиц руководителя китайской разведки. Она никогда не участвовала в операциях, предварительно не изучив своего противника. Она знала об этом человеке всю, какую только можно было отыскать в архивах ЦРУ. А вот они-то ее не смогли идентифицировать как сотрудницу американской разведки!..

15 декабря 1998 года
США, Вашингтон
...- Дорогая, позволь представить тебе господина Чака! - Ли искрился добродушием и улыбка не сходила с его губ. - Чак был направлен к нам на месячную стажировку по линии физико-технологического факультета университета Олбани.
Невысокого роста, плотный Чак мало походил на студента прежде всего по возрасту - его виски уже начали серебриться сединой. Кроме того у студентов не бывает таких проницательных и умных глаз. Тем не менее она подала ему руку, которую Чак с легким поклоном пожал. При этом он улыбнулся, отчего маленький шрам над верхней губой заметно порозовел...
...Ли встретил Лауру, когда она выходила из офиса своей компании и предложил поужинать в их любимом ресторанчике "У вишни". Пока они добирались до места, он поинтересовался, не станет ли она возражать, если он познакомит ее со своим новымм приятелем. Лаура не возражала. Теперь вместо того, чтобы с упоением обсуждать детали предстоящей через полтора месяца свадьбы, приходилось поддерживать никому не нужный разговор...
- Вы тоже американец, господин Чак? - светским тоном задала Лаура вопрос.
- Нет, я китайский подданый, если Вас это интересует... - тихим голосом и без малейшего акцента ответил китаец.
- Он уже десять лет работает по приглашению университета в их лаборатории, представляешь? - возбужденно перебил его Ли. - На моей практике, это в первый раз, когда коммунистический Китай дает разрешение!
- Мы стали более открыты, Фрэнк! - мягко заметил Чак. - Теперь, когда наша внешняя безопасность ни от кого не зависит, мы будем только рады присоединиться к мировому сообществу! Вот только это сообщество не очень-то распахивает нам свои объятия...
- Мы познакомились с Чаком на позавчерашней конференции, дорогая! - перебил Ли политические рассуждения Чака. Лаура отметила необычайное веселье своего друга в этот вечер. - Я ему рассказал о нашей свадьбе, и он обещал быть!
- Это очень любезно с Вашей стороны, господин Чак! - отозвалась Лаура.
Между тем Ли воскликнув, что закажет у стойки для всех апперитив, вскочил со стула и, наклонившись к уху Лауры, прошептал:
- Не правда ли он великолепен? Настоящий коммунист - хладнокровный и умный!
После этого Ли умчался к бару, оставив Лауру в недоумении, чем же этот Чак смог так привлечь ее жениха.
- Ваш друг чрезвычайно импульсивен, мисс Брайтман! - заметил чуть улыбнувшись Чак. - Видно, что он - истинный американец!
В ответ на это Лаура наклонилась к нему и еле сдерживаясь от бешенства, прошептала:
- Какого черта Вы приперлись сюда! Какого черта Вы познакомились с Фрэнком! А если он что-нибудь заподозрит?!
Лицо Чака окаменело. Он продолжал улыбаться, но глаза сощурились, превратившись в тонкие щелки.
- А если он вообще откажется? Что тогда будет с моими пятьюдесятью "штуками"?! - продолжала бушевать девушка.
Она тоже улыбалась, и только сверкающие гневом глаза выдавали ее истиное состояние.
- Мое руководство приняло решение о необходимости подобного шага, Лаура! - все также спокойно и даже ласково ответил Чак. - И Ли ничего не заподозрит, если Вы только не перестанете шипеть на меня словно кошка! Кроме того я уполноочен заявить Вам, что ситуация несколько меняется - на все нам отводится не более месяца...
- Ды Вы с ума сошли! - ахнула Лаура. - Я не успею...
- Позволю себе заетить, что это - Ваши проблемы, мисс Брайтман! - спокойно прервал ее Чак. - Точно также как Вашими являются и пятьдесят тысяч в случае успеха.
- А в случае неуспеха? - очаровательно улыбнулась Лаура.
- Мы очень.. очень рассчитываем на Вас, мисс Брайтман. - опять слегка поклонился китаец, но она успела заметить легкое облачко презрения, набежавшее на его глаза и промелькнувшее в интонации. - И, поверьте, о неудаче никому не хочется думать...
- Ладно, ладно, будут у вас эти чертежи! - сварливым голосом шлюхи ответила Лаура. - Только про деньги не забудьте!
- Вот и прекрасно! - Чак встал. - Я попрошу Вас извиниться перед Вашим другом за меня, но дела вынуждают меня покинуть Ваше наипрекраснейшее общество. Но, если мне будет позволено, я с превеликой радостью перезвоню. С Вашим же другом мы теперь будем часто видеться - общий проект, знаете ли...
Когда китаец скрылся из зала, Лаура чуть заметно усмехнулась, зажмурилась и что-то промурлыкала себе под нос. Настроение у нее было прекрасное. Без всяких особенных усилий с ее стороны, операция стала продвигаться вперед. Словно поправляя чулок, она наклонилась к ноге и, коснувшись стоящей рядом сумочки, отключила звукозаписывающую аппаратуру...

...Отследив с десяток операций, в которых совершенно определенно участвовал этот китаец, Лаура достаточно хорошо усвоила методы его работы. А методы его были просты и эффективны - никаких свидетелей. Тем более, когда речь идет о такой важной для его страны операции, как похищение чертежей нового двигателя для ракетоносителей.
- Это было бы весьма кстати! - ее глаза потеплели, а голос смягчился.
Так и должно было выглядеть - использованная и ненужная теперь немолодая "подстилка" превращается в человека с некоторым будущим!
- Я лишь соберу кое-какие свои вещи и спущусь вниз.
- Ваша проницательность делает Вам честь, мэм. И это еще больше убеждает меня в правильности и мудрости моего руководства... - слегка поклонился китаец и сделал знак остальным. Те подхватили тело и бесшумно вынесли его в коридор. - У вас пять минут... Мы вынуждены торопиться, как Вы прекрасно понимаете! - извиняющимся тоном добавил он и мягко притворил за собой дверь.
Лаура одним прыжком оказалась возле двери и прислушалась. Плавно прошуршал лифт. Тишина. Придав лицу независимый вид, выглянула в холл. Никого.
Тихо защелкнула дверь, провернула ключ, оставив его в замке и навесила цепочку. После этого подбежала к окну в кабинете, выходившему в тихий дворик, распахнула окно и дернула за свисающий с крыши шнур. Через миг Лаура уже ловко карабкалась по веревочной лестнице на крышу, стараясь не отвлекаться и не смотреть вниз - возраст все-таки...

27 января 1999 года
Швейцария, Цуг
- А, господин Раменов! - радушно воскликнул Эрик Штольц, совладелец и главный партнер юридической конторы "Штольц, Грубер и Ко". Понятие "Ко", как водится, состояла из чисто мифических "младших партнеров", наличие которых превращало налоговое законодательство, и так весьма вольно трактовавшееся в этом кантоне, в полнейший фарс. - Проходите, дорогой друг! Я приношу свои извинения, пришлось сорвать ваш уик-энд с дочерью, но дела... дела! - Штольц виновато развел руками.
- Все в порядке, Эрик! Не первый год замужем. - Раменов вдохнул аромат коньяка, хотя прекрасно знал, именно этот коньяк - его любимый - до скончания веков будет подаваться во время его визитов в компанию. Бешенные гонорары Штольца включали в себя и оплату его обходительности...
- Не первый год... как? - переспросил Штольц, а затем расхохотался. - Вечно вы, русские, что-нибудь загнете эдакое! С таким настроением тебе лучше послушать моего нового клиента. - Он протянул руку к селектору и попросил секретаря пригласить посетителя.
Через секунду дверь раскрылась, и взору Алексея Раменова предстала очаровательная женщина. Ей было лет сорок с небольшим, но выглядела она... Потрясающие рыжие волосы собраны в высокую прическу и отливали медью. Белую шею охватывало искрящееся колье, а смелый вырез обтягивающего черного платья, наверняка, притягивал восторженные мужские взгляды. Ее глаза остановились на русском бизнесмене, и в них полыхнул огонь, от которого Раменова кинуло в жар.
Он пожал протянутую ему маленькую ладошку с сухой и одновременно нежной кожей. Пробормотал "Очень приятно", и окружающий мир перестал для него существовать. Он совершенно растворился в ее зеленых глазах, понимая, уже не сможет оторваться от нее ни за какие блага в жизни. Ради нее он готов совершить любую подлость и с легкостью отдаст жизнь. Он понял, с этой минуты не принадлежит более себе...
- Миссис Брайтман, специальный агент Федерального Казначейства Соединенных Штатов. - с улыбкой представил ее Штольц. - Полагаю, будет лучше, мисс Брайтман если суть своего дела ко мне, точнее к нам, Вы изложите сами?
- Лаура. Просто Лаура. - поправила она глубоким голосом. - Господин Штольц весьма лестно отзывался о Вас, господин Раменов, а репутация господина Штольца слишком хорошо известна, чтобы сомневаться в его словах. Поэтому я отбрасываю любое недоверие и просто раскрою свои карты...
Раменов внутренне расхохотался. Ага, раскрыла...
- Вы, наверняка, представляете себе хотя бы в общих чертах основные направления внешней политики Соединенных Штатов...
Мужчины кивнули. От скрупулезного отслеживания ситуации в мире напрямую зависел их совместный бизнес.
- Хорошо. - Лаура приняла кофе и продолжила. - Помимо Ирака, нашим врагом на данный момент является Белград. В этом регионе мы стараемся как-то помочь нашим союзникам, которыми, как несложно предположить являются враги режима Милошевича.
- Не лишено логики! - улыбнулся Раменов.
Лаура улыбнулась в ответ.
- Я приношу извинения, если мое вступление покажется Вам чересчур затянутым, но я хотела бы ничего не упустить... У Белграда, как Вам известно, давние распри с оккупированной им провинцией Косово, не говоря уже про Албанию. Нашим правительством разработана специальная экономическая программа, призванная помочь вернуть экономику этого региона, в частности Косово, после его отделения от Югославии в нормальное русло, привязав ее к экономике Албании...
Раменов недоуменно поднял брови - он как-то не припоминал, чтобы Косово собиралось отделяться. Тем более он не мог представить себе югославского президента Милошевича, добровольно отдающего Косово албанцам. Сумасшедшей американку назвать было никак нельзя. Значит... Значит нужно очень внимательно слушать.
- ...в том числе с целью поощрения разработок очень крупных месторождений редкоземельного металла иридия на границе Албании и Косово...
"Ну вот, все и встало на свои места..." усмехнулся Алексей. "Иридий - это хороший стимул для помощи. И уж покруче какой-то там нефти будет..."
- В этом свете США реализует ряд мероприятий по восстановлению доверия к албанской национальной валюте - динарам. - Лаура похоже совершенно не обратила внимания на реакцию Алексея, вероятно делая ставку на мышление бизнесмена, для которого все сказанное ею, должно являться вполне естественным. - С тем, чтобы впоследствии в регионе была единая валюта. Вам может быть неизвестно, в настоящее время имеющими официальное хождение денежными знаками являются динары третьей серии. В то же самое время вышедшие из обращения или поддельные динары находятся в различных странах мира. Примерно пятнадцать миллиардов динаров... Казначейство выбрало компанию господина Штольца в качестве нашего агента...
Штольц в подтверждение помахал стопкой бумаг. Договором, надо полагать.
- В планы Казначейства входит скупка старых динар... - и добавила, заметив легкое движение раменовских бровей, - Конкретные серии и номиналы купюр отмечены в договоре... С ним Вы потом сможете ознакомиться, господин Раменов. Сейчас же я просто обрисовываю проблему...
- Хорошо. - покладисто согласился бизнесмен, уже примерно предполагая, чего же именно может потребоваться от него. Но влезать со своими измышлениями, разумеется, не стал.
- Итак, мы планируем приобретать через фирму господина Штольца старые динары по цене 0,7 доллара за один динар...
- При этом курс раньше динара колебался в районе одиннадцати - двенадцати долларов за динар! - хохотнул Штольц.
Лаура Брайтман вежливо улыбнулась.
- Для этих целей наше правительство выделило один миллиард восемьсот миллионов долларов, которые депонированы в швейцарском "UBS". Если дело пойдет хорошо, последуют дополнительные суммы.
- И моя роль... - Раменов отпил коньяк и подумал, эта операция в случае ее успешного доведения до конца, нанесет очень и очень мощный удар по сербской экономике...
- Ваша роль, господин Раменов, заключается в координации процесса вывоза динар из России, коих там находится аж двенадцать миллиардов.
Лаура посмотрела бизнесмену в глаза, и тот с трудом подавил в себе желание крикнуть "Да!". Вместо этого он вдохнул пары коньяка и поинтересовался:
- Депонированной вами суммы хватит примерно на скупку всего лишь двух с лишним миллиардов динар, Лаура. Как раз хватит на беспроблемную их скупку в других странах.
- Дело в том... В общем, на господина Штольца уже выходят разные люди, в том числе и из государственных российских структур с предложениями скупить у них динары.
- Что, насколько я полагаю, является не совсем законным с их стороны? - вкрадчиво уточнил Раменов.
- Это совершенно незаконно, господин Раменов... Алексей! - подтвердила Лаура. - Вот почему мы и действуем через посредников. Как видите, я совершенно откровенна с Вами!
Бизнесмен вновь улыбнулся.
- Это может быть интересно. В финансовом же плане...
Кивком головы Лаура подтвердила, именно в финансовом плане у господина Раменова все будет в порядке. Он удовлетворенно наклонил голову и невозмутимо продолжил:
- Я предположил подобное уже в самом начале разговора, но я не берусь за дела, в которых для меня остаются непонятности. А пока я слушал Вас, Лаура, я не переставал задавать себе вопрос, а зачем, во имя святого, Штатам понадобилось влезать в эти махинации с риском скандала для Казначейства? - он опустил вторую половину своего вопроса "И где, во имя дьявола, здесь РЕАЛЬНАЯ ловушка для России?".
Брайтман с видимым интересом ожидала продолжения, явно не собираясь вмешиваться раньше времени.
-- А потом припомнил, помимо дешевой нефти, Вашей электронной промышленности как воздух необходимы дешевые редкоземельные металлы...
В глазах американки на неуловимое мгновенье мелькнуло торжество - русский изначально встал на ошибочную позицию и теперь на ее основе выстраивает стройную, но неверную систему размышлений.
-...с нефтью вопрос вы решили очень кардинально... -продолжал ничего не заметивший Раменов, - ...после ракетного удара по Ираку цены на нее объективно подскочили, а сие безусловно выгодно лишь странам производителям, например Мексике и арабам. Европа же как импортер пострадала, и это обстоятельство, кстати, вам тоже на пользу. Уже повысился индекс Доу-Джонс, упавший в последнее время не только из-за Клинтона, но и в связи с замедлением темпов роста и общим "перегревом" американской экономики. А с учетом предпринятого ранее сокращения ставки рефинансирования Федеральной Резервной системы США это может улучшить положение на фондовом рынке и в целом отодвинуть угрозу экономического спада в стране. Таким образом я не спроста упомянул про ракетные удары. Экономический эффект этой акции послужит своего рода катализатором для положительных сдвигов в экономике стран Северной Америки и создал предпосылки для преодоления негативных тенденций в их экономическом развитии...
- Вам бы лекции в Гарварде читать. - сухо заметила Лаура. - Вы прекрасно ориентируетесь в вопросах американской экономики, господин Раменов.
- Алексей. Просто Алексей. - улыбнулся Раменов. - Иногда, знаете ли, приходится и мозгами пораскинуть.
- Это Ваше несомненное преимущество... Алексей.
- Согласен. А продолжая свою мысль, перехожу к иридию. Как получить доступ к тем месторождениям, которые находятся хотя бы на территории Албании? Насчет Косово у Вас, я так полагаю, несколько иные планы... А вот в Албании все можно решить мирно, и, по возможности, дешево. А иридий сегодня стоит очень дорого, по крайней мере для Штатов - ведь существует ограниченное количество месторождений этого металла, куда вас допускают. Но вот прекрасная Лаура толкует, казалось бы, про совершенно бестолковые, на первый взгляд, действия Штатов в отношении этих самых динар... Стимулировать месторождения, говорите?
Алексей попросил Штольца подлить ему коньяку. Снова вдохнул аромат, улыбнулся и продолжил:
- Цены-то все равно не упадут. Значит в моих рассуждениях следует идти от общего к частному. Каким образом это может выгодно только Америке? Да очень просто: достаточно скупать иридий, возвращая албанцам разбросанную по всему миру их старую, но опасную для спекулятивного рынка валюту, в оплату за иридий... А в чем кайф, спросите Вы? Поправьте меня, если я не прав, но... я полагаю, возврат динар в обмен на металл будет производится по старому курсу... Лихо!
- Вы - страшный человек, господин Раменов! - ошеломленно пробормотала американка. - Я только собиралась посвятить вас в тонкости, а Вы... Но раз Вы и сами до всего дошли в своих блестящих размышлениях, то каков же будет Ваш ответ?
- Я согласен, Лаура! - просто ответил Раменов. - Я вижу в этом предприятии большие финансовые перспективы и глупо упускать их. Но подробности я бы предложил обсудить за ужином...

* * *
...- Я надеюсь, что после передачи чертежей меня переведут обратно в Европу?
Лаура мельком взглянула на своего собеседника, но тот молчал. Не отрывая взгляда от Пенсивания-Авеню, он никак не отреагировал на ее вопрос. Лаура пожала плечами и тоже стала смотреть на разноцветные городские огни.
В принципе, говорить им было особенно и не о чем. Выйдя на оперативную встречу со своим куратором, Лаура не ожидала ничего особенного. Не в его компетенции, что-то решать. Но через него она могла передать свои пожелания на будущее. И она очень надеялась, что ее руководство пойдет ей на встречу...

9 февраля 1999 года
Швейцария, Цуг
Директор компании "Аэробус-Лайнс" Алексей Раменов метался по своим апартаментам на Гартенштрассе. Угроза стала слишком очевидной. По большому счету, ему было бы плевать, что случится с Хозяином. Но лично он, Алексей Максимович Раменов, может потерять абсолютно все! Насчет этого оголтелого генпрокурора пусть у Хозяина голова болит. Небось найдет управу! Алексей не смог сдержать сардонической ухмылки - тоже, мне правозащитнички нашлись! Десятилетиями молчали, а как получили отмашку премьера, сразу стали борцами с коррупцией! А раньше, стало быть, коррупции не было! Она, надо полагать, возникла тоже по отмашке?
Но тем не менее развязанная кампания против его главного шефа грозила вовлечь всех, кто связан с его именем. А уж директора одной из головных компаний в его империи...
И никто не станет разбираться, принадлежит ли фирма Раменову лишь формально и имеется ли у него право подписи! И не спасут первоклассные адвокаты! Ноет... Ноет сердце! Слишком глубоко, как выяснилось, проник этот чекист. И где только информацию надыбал?! Неужели кто-то на фирме? Казачок засланный?
Чуть-чуть и за горло возьмет, зараза! И так уже все банковские операции самым непостижимым образом стали "прозрачными"! И это при швейцарском фанатизме в отношении банковской тайны!
А ведь, если грянет, не спасут даже аккуратно подшитые письменные поручения Хозяина, доставленные курьером, собственноручно написанные письма с основными направлениями стратегии компании... Откровенно говоря, Раменов лишь сегодня понял, насколько бесполезной может быть эта вещь - компромат. По крайней мере для человека с его положением! Не только бесполезной, но и опасной!
Вывалит он, предположим, документы перед следователем. Предположим, попытаются привлечь Хозяина к ответственности. А тот снова временно укроется в Париже. Или Вене. Или на Гавайях. А потом наиболее ретивого следователя уберут. Прокурора - в отставку. И скандал сойдет на "нет". О нем постепенно позабудут... А вот об Алексее Раменове никто уже не позабудет! И найдут его обезображенный труп, мирно покачивающимся на глади Цугского озера, параллельно туристическим теплоходам...
И каков вывод? А вывод очень прост - затаиться! И ни на йоту не отходить от самых кристальных и честных операций...
И... И закрыть проект по динарам! Срочно! Несмотря на его привлекательность. Черт с ними, с америкосами и их иридием. Тем более, какого-то их козла из Казначейства взяли за задницу! Да ну и хрен с ним!
Отвернуться от остальных дел и фирм Хозяина! "Аэробус-Лайнс" должна оставаться чистой и вне поля зрения российской прокуратуры или... упаси Бог, Интерпола...
И что же в этой связи прикажете делать?! Устраивать разборки с советской, тьфу, черт, российской разведкой?! А как прикажете быть, когда собственная дочь спуталась с этим шпионом хреновым!!
Алексей взвыл и ринулся к коньяку. Налил в пузатый фужер и завалился в огромное мягкое кресло, задрав ноги на стеклянный столик.
Вдохнул аромат пятидесятилетнего "Кальвадос". Коньячные пары проникли в мозг, пощекотали носоглотку, застлали слезой глаза. Дрожь унялась. По крайней мере, он вновь обрел возможность контролировать свой разум, который сразу же поделился с ним нетривиальной мыслью насчет непростых условий выживания в российском бизнесе образца 1999 года. Насколько ясна была ситуация. Хотя, следует признать, в достопамятной подольской перестрелке в июне шестьдесят девятого его шансы оценивались цифрой, близкой к нулю...

...В три часа по полудню 16 июня 1969 года они допили ставший противно-теплым за двадцать минут молочный коктейль, и девушка поднялась. Говорить бывшим супругам больше было не о чем. Да и встречаться-то за этими грязными пластиковыми столиками на площади Ленина славного города Подольска не имело никакого смысла. Она поплакалась на жизнь, поспрашивала, что ей теперь делать и как быть дальше, по ходу разговора, правда, заметив, что есть, мол, один парень...
Алексей с видимой скукой высидел эти двадцать с лишним минут, отвечая односложно и неразборчиво. Она стала абсолютно чужим человеком для него. Весь прошедший год после развода он не терял Альку из виду, иногда содрогаясь от ужаса, что они могли бы остаться вместе... Он, конечно, отдавал себе отчет, что и окружающая обстановка, и определенные условия, и прочее накладывают отпечаток на человека. Он и сам изменился, и наедине с собой мог честно сказать, что выпускник Бауманского института изменился не в лучшую сторону.
С тех пор как он познал Силу...
Вот почему он точно знал, что измениться до такой степени просто так невозможно...
Мысль перескочила на другую тему, и он подумал, что убил того официанта, конечно же, не из-за Альки! Она была всего лишь поводом. А причина...
Причина крылась в чем-то, для него пока недоступном. Он просто подчинялся внутренней Силе, которая постепенно овладела им полтора года назад. А для того, чтобы...
В высоких окнах витрины книжного магазина Алексей заметил два притормозивших неподалеку "Москвича". Он сидел к ним спиной и поэтому мог, не привлекая внимания, рассматривать их. Он насчитал семь голов в окнах автомобилей. Пока никто не выходил, но он знал, что они приехали за ним.
- Позвони мне как-нибудь, Леш!
Девушка не обратила внимания на машины. Она сейчас вообще ни на что не обращала внимания. Она была поглощена мыслью о предстоящей встречи с "одним парнем". Не дождавшись ответа, она сбежала с террасы.
Позади него хлопнули автомобильные дверцы... Он же стоял перед столиком и смотрел ей вслед...
Как-то уж очень громко проскрежетали затворы. И это-то в крупном районном советском центре! А может, и не громко, может, ему показалось...
Беззаботной была ее походка.
"Все с ней будет хорошо!" пронеслось в голове.
- Раменов!!
"Нет, нет, еще рано!" сдерживал он себя. Он не отрывал взгляда от удаляющейся фигуры.
Алька оглянулась и помахала ему рукой. В ее лице весь мир простился с ним, безучастный и поглощенный, как и она, лишь собой.
Но в тот же миг необъяснимая тоска охватила ее... Так и не сумев от нее избавиться, она пошла дальше.
"Все, прощание состоялось..." Он расстегнул куртку.
- Раменов!!!
Чуть повернул голову на вопль. Правая бровь изогнулась дугой, и полностью развернувшись, он выхватил из-за брючного ремня "ТТ"...

...Жгучее, слепящее пламя резануло по глазам, заставив вновь испытать ужас смерти. От рывка своего тела он раскрыл глаза и несколько секунд тупо смотрел на разлитый возле кресла коньяк. Машинально отметил не разбившийся бокал. Интересно, как долго его будут еще преследовать воспоминания тридцатилетней давности?
- Так долго, пока ты позволяешь им это!
Женщина вышла из тени штор. Наверное, он заснул, раз не заметил ее прихода. И еще не совсем пришел в себя, раз говорит вслух.
- Что-то случилось. - констатировала женщина, тряхнув прекрасными рыжими волосами. Подняла его бокал и заново его наполнила. - Когда у тебя неприятности, тебе всегда снятся кошмары. Это я уже успела заметить.
- Вся моя прошлая жизнь - кошмар! - буркнул Раменов, с благодарностью принимая фужер.
- Этот, как его... Кузнецов беспокоит?
Алексей кивнул. Она была в курсе всех его бед. Равно как и радостей. Надо же в конце концов доверять человеку, с которым через пару месяцев официально соединишь судьбу!
- Мне кажется, я знаю, как помочь тебе! - задумчиво проговорила Лаура, присаживаясь на подлокотник кресла и запуская руку в волосы бизнесмена...

12 февраля 1999 года
В этот день в разных точках земного шара...

США, Вашингтон
- Прошу садиться, господа!
Государственный секретарь США Мадлен Олбрайт ловко втиснулась в кресло за огромным овальным столом в здании Государственного Департамента на северо-западе американской столицы и поджала короткие ноги. В преддверии своего визита в Москву она проводила закрытую встречу с ведущими экспертами по России. Предстояло выработать мнение о стратегических подходах США к отношениям с Россией. По предварительным беседам Олбрайт знала, большинство приглашенных бизнесменов, в отличие, от силовиков, выскажутся за дальнейшее предоставление кредитов России в счет погашения ее внешней задолженности - практически у них у всех в России был интерес. Денежный интерес. И Америка не могла идти против своих финансовых интересов. А значит предстояли трудные переговоры...
-... Белый Дом должен настоять, чтобы все свои действия Россия осуществляла в тесной координации с Вашингтоном...
Кто это? А, милейший Стюарт. Стюарт Эйзенстат, ее заместитель по экономике, человек, всегда угадывающий ее настроение. Один из немногих, с кем у нее никогда не возникало ни малейших противоречий...
-...Думаю, имеет смысл увязывать нашу "благосклонность" в вопросе о долге с необходимостью существенной корректировки русской политики в отношении Багдада, Тегерана и Белграда.
- Какие еще рычаги воздействия по долговой проблематике мы имеем? - Олбрайт окинула собравшихся цепким взглядом поверх очков и черкнула несколько строк в своем блокноте.
- Германия. Крупнейший инвестор в частном секторе.
А это - умница Рубин, министр торговли. И как всегда почесывает нос. Значит скоро вынесет на обсуждение светлую мысль. Заметив, что ему удалось привлечь внимание, Рубин продолжил:
- Нужно использовать потенциал Германии. Насколько мне известно, в настоящее время проводится некое... ээ... мероприятие...
- Какое мероприятие? - крючковатый нос Олбрайт оторвался от бумаги и зафиксировался на министре торговли.
- По оказанию помощи. - невозмутимо пояснил Рубин и повернул голову к директору ЦРУ. - Я не ошибся с терминологией, господин Теннант?
- Не ошиблись, господин Рубин. - подтвердил главный шпион. - И смею заверить, уважаемые, шаги, предпринятые в этом направлении, принесут весьма эффективный результат! Германия посредством Швейцарии сможет надавить на Россию - очередной крупный шпионский скандал, замешанный на финансовых аферах Кремля...
- Не надоело еще, господин Теннант? - тон Олбрайт чуть похолодел. - В шпионов играть?
- Россия - ваша головная боль, госпожа Олбрайт! - пожал плечами директор ЦРУ. - У меня, знаете ли, и так проблем хватает. Однако, если Вас все же заинтересуют подробности, то вот они - мы проводим операцию в любом случае, независимо от Вашего мнения!
- Неужели?
- Да им просто надо замять некоторую неловкость, возникшую с этими злополучными чертежами! - хохотнул заместитель начальника Генштаба Вольфенсон.
Теннант вздул желваки и сдвинул брови.
- А чертежи? - заинтересовалась Олбрайт. - Кроме газетной информации, мне больше ничего по этому делу неизвестно!
- Да некий ловкий китаец Чан, прочно сидевший, как полагало доблестное ЦРУ, у них на крючке и действовавший, якобы, по их указке, вместе с чертежами двигателя для ракетоносителей, которые китайцам на хрен не нужны... пардон, госпожа Олбрайт, умудрился выкрасть чертежи какого-то там энергетического узла для космического корабля, что, как мне представляется, и являлось настоящей целью китайской разведки. Потому как наши крутые шпионы, как водится, прошляпили страстное желание Китая стать "космической державой"!
- Эта проблема не является темой для обсуждения настоящего совещания! - отрезал Теннант.
- Нет, отчего же! - живо отреагировала Олбрайт. - Вы предлагаете нам Вашу новую...хм, операцию, поэтому нам хотелось бы услышать в чем она заключается и каковы ее цели... ее истинные цели...
- Неужели? - саркастически усмехнулся директор ЦРУ.
- Но позже, прошу Вас! - Олбрайт кивнула в сторону специального представителя Президента США по вопросам энергетической дипломатии Вулфа. - Как у нас по нефти?
- У меня в руках обзор, подготовленный аналитиками Госдепа... прошу Вас, господа, перед каждым из вас лежит копия... так, значит... ага... о роли и месте России в реализации нефтяных проектов в свете ее национальной безопасности. Прошу Вас обратить на выделенный текст на пятой странице:
"...Сложность реализации каспийского проекта объясняется отсутствием у крупных западных корпораций уверенности в политической стабильности стран региона через которые будет транспортироваться нефть. Определенное влияние накладывает и следующее противостояние: Россия, Армения и Ирана / США, Турция и Азербайджан. Это противостояние пытаются в настоящее время использовать Грузия, Казахстан, Туркмения.
В целях обеспечения своих интересов Россия может предпринять следующие шаги:
- укрепление тройственного союза России, Ирана, Туркменистана в каспийском регионе при одновременном углублении двустороннего экономического сотрудничества с Казахстаном, изолируя, таким образом, Азербайджан;
- увязывание решения вопросов со странами каспийского региона с проблемой "соотечественников за рубежом", получая, таким образом, козырь для усиления своего влияния в Центральной Азии и Кавказском регионе, являющимися жизненно важными для России с точки зрения национальной безопасности;
- выработка в отношении стран каспийского бассейна конкретного внешнеполитического курса, который может стать частью общей доктрины национальной безопасности России и будет направлен на блокирование возможных шагов со стороны Запада и исламских государств, стремящихся к расширению своего присутствия в этом регионе;
- укрепление отношений с Ираном, Китаем, Индией в качестве ответной меры на попытки НАТО создать антироссийскую "южную ось" в каспийском регионе.
В этой связи, поскольку Россия и США имеют совершенно противоположные интересы в каспийском регионе, наша политика должна быть направлена на нейтрализацию указанных возможных шагов России, которые могут быть ею предприняты для обеспечения интересов своей национальной безопасности."
Закончив чтение, Вулф снял очки и взглянул на помощника Генерального Секретаря НАТО по политическим вопросам Клайберга. Тот кивнул, кашлянул и заговорил приятным низким голосом:
- Мы считаем, в этом вопросе необходима наша поддержка Баку, который находясь на перекрестке путей транспортных энергосистем в ближайшей перспективе приобретет исключительно важное значение. Кроме этого возможность реализации при помощи Баку международных нефтяных и газовых проектов заложит основы для изоляции России и постепенного вытеснения ее с Кавказа.
Вулф при этом добавил:
- Таким образом, вынужденная отвлеченность России на урегулирование ситуации на Северном Кавказе объективно создает сложности и затягивание выполнение работ по "Голубому Потоку". И мы сможем использовать это для форсирования начала работ по "транскаспийскому трубопроводу". Реализация нашего проекта "Баку-Джейхан" заложит основы для надежного закрепления США в прикаспийском регионе и усилит конкурентную борьбу между заинтересованными странами, а в перспективе приведет к формированию в регионе экономических противоречий, которые могут вылиться в острое противостояние.
- Вы имеете в виду... - на этот раз Олбрайт даже не стала поднимать головы, не переставая строчить ручкой в блокноте.
- Я... мы имеем в виду необходимость скорейшей дискредитации Балкан и одновременного обострения ситуации на российском участке транспортировки азербайджанской нефти. Например, в Чечне.
- Ну-ну, господа! - улыбнулась Олбрайт. - Право же...

Швейцария, Берн
В этот день Николай Кузнецов не покидал своего рабочего места в Посольстве до самого обеда. Из Москвы поступила информация о нескольких фирмах, которые подозреваются в финансовых махинациях. Судя по тексту, складывалась совершенно безумная, на первый взгляд, картина с непонятным ажиотажем вокруг никому на фиг не нужных албанских динар.
По этой причине Николай все утро "лазил" по всевозможным базам данных, включая открытый сайт Интерпола. А в настоящий момент по первому национальному каналу транслировали интервью с российским депутатом Госдумы из состава делегации, от сопровождения которой по Швейцарии Николай сумел отбиться всеми правдами и неправдами.
Речь в интервью шла о ситуации на Северном Кавказе, перемежаясь с кадрами БиБиСи про разрушенные чеченские села, слезы беженцев, откормленные и откровенно тупые лица в генеральских погонах...
Он смотрел на прекрасную операторскую работу, и холодное бешенство заполняло все его существо, темной силой бурля и завихрясь в области солнечного сплетения. Николай видел, как хитрый и коварный немецкий перевод интервью страшно "передергивает" ответы народного избранца. И в голове у рядового бюргера, кто еще интересуется Большим миром, осядет именно информация, умело преподносимая диктором. Дозированная, в отрыве от контекста проблемы. И этот до мерзости самодовольный депутат невольно наносит своей стране непоправимый вред, недостаточно тщательно выверяя свои ответы, по неразумению используя слова и выражение, трактуемые двояко... Покрасоваться захотел, сволочь, цветистую речь плетет, как узоры вяжет, совершенно не догадываясь, как эти узоры черным цветом опутают репутацию его Родины.
Но он этого даже не поймет - уедет в Москву, отпишется по командировке, по характеру задаваемых вопросов в интервью, отчитается перед избирателями - вот он какой крутой и ревностный - не боится выносить сор из избы, доводит проблемы простого российского жителя до заплывших жиром мозгов западного обывателя!
А посольство целый месяц после будет стоять на ушах, стараясь когда шуткой, когда откровенно опровергая, хоть как-то нивелировать ущерб словоохотливого идиота...
Рука сжала телевизионный дистанционный пульт, и палец сам лег на кнопку отключения. Не было ни сил, ни желания смотреть на этот откровенный обман. Тем более, Николай был одним из немногих, кто владел кавказской проблематикой, что называется, изнутри. Ему было известно главное, скрытое от простого обывателя -первопричины.
Но, не будучи допущенным в верхи, где, собственно и создавались эти первопричины, не мог устранять их по своему усмотрению. Он мог лишь бороться с ними, делая свою работу. И там - наверху и здесь - в посольстве, все работали вроде бы на благо своей страны. Только понимание это было абсолютно разным. Вот почему простые, но честные "полевые игроки" никогда не попадают во власть. И вот почему страна, несмотря на воистину титанические противодействие сверху, еще жива...
А он... Он должен работать. Не просто информировать Москву о важнейших событиях, а противодействовать всему, направленому против его страны. Даже если эта угроза исходит изнутри!
И придется перебороть себя и смотреть все телеканалы, дрожа от негодования и покрываясь испариной от жгучей ненависти. И значит нужно жать руки и улыбаться людям, которых презираешь. Презираешь за их сотрудничество с тобой, за их слепую веру в силу слова и свою собственную безгрешность. За замкнутость их всемогущего мирка... А после блестящих дипломатических приемов, замертво валиться на кровать...
И еще он понял то, чего никак не мог постичь ранее - почему многие опытные работники отказывались от последующих загранкомандировок, предпочитая пыльную работу в архиве или вообще увольнялись с болью в сердце и бесконечной тоской в глазах. Не каждый был в силах вынести эту извечную борьбу на два фронта. Борьбу с самим собой. Борьбу ради страны, которая завтра кинет в тебя камень - со злобой в глазах и раззявя крикливый рот...
Но одновременно он понял, почему так и не прервался поток молодых ребят с блестящим образованием, пренебрегших потрясающими воображение предложениями "со стороны". И почему не уходят те, кто нашел в себе силы продолжать работу. Кто делает ее, находясь меж двух огней, и чьи умение и таланты оценивались "охотниками за головами" не в одну тысячу "баксов".
Они не работали, памятуя о былом блеске и престиже. Нет.
Просто они по-прежнему находились на передовой.
Просто всегда кто-то должен принимать на себя первый удар.
Просто он со страшной ясностью осознал - Третья мировая уже идет... И началась она не сегодня и не вчера...
Он глубоко вздохнул и снова включил телевизор, мельком подумав о завтрашней встрече. А встречался он с Герхардом Кляйном, исполнительным директором департамента корпоративных клиентов и членом правления крупнейшего частного швейцарского банка. На днях Герхард сам связался с ним, предложив встретиться. Сказал, это очень срочно и очень важно! Всего несколько минут...
История знакомства молодого дипломата с "акулой империализма" была до чертиков банальна. Кляйн среди прочих читал лекции по теории монетаризма в высшей экономической школе Базеля. И Николай, набравшись смелости, подошел к седовласому профессору и одновременно одному из руководителей нехилого банка, того самого банка, где держала все свои счета компания некоего Раменова...

...А ведь никто и не пророчил в тридцатые годы молодому сапожному подмастерью Герхарду Кляйну блестящего будущего. Возможно, не было бы этого будущего, не случись Большой войны, во время которой юноша ринулся, очертя голову, в свое Большой Приключение.
Вскоре у него закружилась голова от быстроты победного шествия германской армии по Западной Европе. И в конце сорок второго он написал рапорт о переводе его на Восточный фронт. Да только неудачно он выбрал момент, попав вместе с генералом Паулюсом в окружение.
Но Кляйн не унывал и в холодных сибирских лагерях. За неимением лучшего, он взялся за полное собрание сочинений Маркса - благо в лагерной библиотеке оно имелось на немецком языке - по-видимому как раз в расчете на пленных. И одолев "Капитал", паренек задумался. Он осознал, глядя на цифры, графики - это для него! По его просьбе, лагерное руководство, явно довольное приобщением молодого фашиста к марксизму, выписало из столицы доступные учебники по экономике. И Кляйн утонул в этой стихии, с упоением лавируя между подводных камней всевозможных экономических учений, сопоставляя и делая выводы.
По его расчетам была перестроена вся лагерная бухгалтерия, и начальник лагеря был готов расцеловать "фрица", когда спустя три месяца получил грамоту из рук Самого Главнокомандующего за выдающиеся достижения в области экономии в народном хозяйстве.
А Кляйн со временем вернулся на свою германщину, подучился, да и укатил в благополучную Швейцарию, где был принят с распростертыми объятиями. Только любовь к снежным российским просторам сохранилась на всю жизнь... И никто кроме Николая не знал этого...
13 февраля 1999 года
На следующий день...

Москва, Кремль
- Послушайте, Владимир! Я, я буду с Вами откровенен. Да, откровенен. Предельно откровенен! Ситуация мне... мне не нравится! Она просто вышла из-под контроля! Да, из-под контроля.
Человек не был взволнован. Просто он быстро говорил, высказывая скороговоркой очевидные и будничные вещи. Просто ошибались очень многие, принимавшие быструю речь за признак тревоги или даже, смешно сказать, паники. Просто был он невысок, слегка сутулился и был черняв, а это, как ни крути, не могло добавить ему любви со стороны очень уж разборчивой российской общественности.
Собеседник за маленьким столиком, сервированным приборами с кофе, являл собой (по крайней мере, внешне) само спокойствие. Был подтянут, и весь вид говорил о непоколебимой уверенности в контроле над ситуацией. Любой. Слишком мощные силы стояли за этим невысокого роста худощавым человеком, чтобы он проявлял признаки волнения. Волновать его мог лишь паршивого качества, по сравнению с собеседником, костюм-тройка. Однако и эта проблема его не волновала.
Он вжал подбородок в грудь, грустные (а может - усталые) глаза некоторое время наблюдали за золотой ложечкой, которой он помешивал кофе.
- Так. Давайте поговорим более определенно. - Губы его сложились в решительную складку. - Скажите конкретно, кто или что Вас беспокоит, и мы примем меры.
- Кто меня беспокоит? - человек потер свою голову, где так катастрофически не хватало черных жестких волос, бегло улыбнулся. - Володенька, меня все беспокоят. Вы меня тоже, кстати, беспокоите! - Заметив недоуменный взгляд, добавил. - Перед Вами открываются блестящие перспективы, а Вы, так сказать, ничего не предпринимаете!
- А что, конкретно, Вы предлагаете? - тон стал деловым.
- Милый мой, это, извините, Ваше дело - предлагать!
Помолчали. Померялись взглядами. Попили кофе.
- И все-таки, в чем конкретно нужна моя помощь?
- Да не тычьте Вы "конкретикой"! Всего лишь небольшое содействие, Володенька! Есть несколько направлений, по которым... ну, Вы понимаете...
- Какие именно?
- Господи, Володя! Ну, ладно... У Вас остались связи там... за бугром? Хотя, что я говорю... У Вас их и раньше-то... не очень... Ладно, оставим это...
- А что это Вы имеете в виду? - обидчиво поспешил уточнить собеседник чернявого. - Я, между прочим, сам!
- Ладно, ладно... сам... с блестящими результатами... просто Вас не совсем оценили, да? Ну, ничего, Бог даст, сможете поквитаться. Пока же меня Ваш бывший начальник беспокоит...
- А чем Вас премьер-то не устраивает? - тон искренний и снова деловой.
- Вы шутить изволите, Володя? Однако...
Вздутые желваки на лице отзывающегося на имя Володя.
- Да на меня сейчас всех собак спустили! - скороговорка. - А знаете, если накопают? Куда протянутся нити? Наши друзья на Западе и рады бы глаза закрыть... да только... Да что я говорю, сами же видите под кого сейчас копают! Ничего святого... - смешок, - не осталось... Сможете прищучить хоть этого прокурора косноязычного?
- Посмотрим. - На лице спокойная уверенная задумчивость. - По крайней мере, могу обещать адекватные действия! Но... но у него поддержка... и народ...
- Народу, Володя, до чертиков! Это НТВ-шники искренне считают, народ днем и ночью следит за политической жизнью страны. А сие есть миф, Володя! За политикой, как и положено, следят только те, кому это положено, простите за каламбур! Народу же - наср... Народ водку пьет. И последний лихой год правления нашего общего друга лишь подтверждают этот тезис!
- И каким же образом Вы намерены...
- Не вопрос, Володя! Перваков и так подорвется! В настоящее время три проблемы определяют политику России. И по всем трем направлениям у милейшего Максима Евгеньевича большие проблемы, знаете ли!
- А эти направления... Вы имеете в виду нефть?
- И нефть тоже. Да. И ВТО. А вступление в эту организацию для России будет увязываться с созданием с Киргизией зоны свободной торговли и затем неизбежный выход Киргизии из Таможенного Союза. Это станет дополнительным стимулом для США и ЕС попытаться вырвать из Союза и Казахстан, а затем и Белоруссию. А так как Перваков слишком уж державно повел себя, то западники будут дожимать свои условия до конца. Поэтому разрубать этот узел, как обычно, придется мне... Или на России как на мировой державе - пределе мечтаний народа - можно будет поставить крест.
- А третье направление? Коррупция?
- Далась всем эта коррупция! - нервно воскликнул невысокий человек. - При главном коррупционере в лице Вашего скромного слуги! Нет, Володя, не коррупция, будь она не ладна... А экономика. Экономику, Володя, нужно знать! Циферки разные, знаете ли, графики. А у нашего премьера, видите ли, ни малейшего представления, как эту экономику двигать. И в каком направлении! Ему бы все национализировать! А Западу это не нравится, Володя! Они в этих действиях большевистские замашки усматривают. И не без основания, кстати! А слова о национальной идее чего стоят! А ставка на военный потенциал! Да это же прямой вызов! Как бы тут до какого-нибудь переворотика не дошло, а, товарищ чекист? - он выразительно посмотрел на собеседника. - Сумеете на этом направлении принять меры?
- А... имеются основания? - удивился Владимир. - Мне пока ничего неизвестно...
- Вам все станет известно, дорогой! - обнадежил его невысокий. - В свое время. И тогда уж не оплошайте... И про коррупцию, Володенька, мы с Вами поговорим подробнее!..
- А нефть? - наморщив высокий лоб, проявил настойчивость собеседник. Видно, эта тема волновала его больше остальных, даже больше угрозы какого-то нелепого переворота. - Здесь-то все в порядке? Ведь он сможет на одной нефти выехать...
- Мог бы, Володя. Безусловно, мог бы... Если бы не наш Кавказ... Как Вы понимаете, я слегка разбираюсь в этом вопросе... Когда был... гм... миротворцем... Так вот... Я Вам скажу, если Вам, конечно, интересно... ничего привыкайте... сегодняшняя кризисная ситуация на Северном Кавказе явилась следствием резко обострившейся в последнее время конкурентной борьбы за раздел нефтегазовых запасов Каспия. И, по моим источникам, эта ситуация была инспирирована Баку и Вашингтоном, которые напрямую заинтересованы в укреплении своих позиций в прикаспийском регионе. Для окончательного закрепления выгодной им схемы перекачки туркменского газа в Турцию. Помяните мое слово, Володя, Россия будет втянута в затяжную войну. И война эта ограничит, а затем и сведе к минимуму влияния России в регионе Каспия. А там, кстати, сосредоточены вторые в мире запасы нефти и газа.
- То есть Вы полагаете... снова Чечня?
- Чечня, Володя, Чечня! А мы будем снова миротворить. Кстати могу Вам сообщить по секрету, ха-ха... Глен Хорвард...
- Этот тот, который из Центра стратегических оценок США? - проявил осведомленность человек, деловито сжав губы.
- Он самый, Володя, он самый. Вы знаете, из Турции он направился в Грозный?
- Мне докладывали об этом. Мне также известно, об обсуждаемых перспективах создания нефтепроводного коридора из Чечни через Грузию в Турцию. Nichts Neues!
- А Вам докладывали о другой его миссии? Мои источники сообщили, речь шла также и возможной поддержке США и Турцией чеченских сепаратистов. И это нам впоследствии может пригодиться!
- А откуда Вам это известно... - несколько растерянно спросил худощавый человек.
- У меня есть свои источники, Володя. Переговоры-то вести с кем-то надо.
- А обойтись без войны никак нельзя? - тихий голос, напряженный взгляд в черный и уже холодный кофе.
- Никак, Володя... - казалось, его собеседник пронзил черными глазами стену позади него. - И запомните на будущее... Без войны не обойтись... Слишком много проблем завязано на ней... И большие деньги... Но даже если и забудете... Вам напомнят... Всему свое время...

Швейцария, Цюрих.
...- Да... - протянула Евгения, с некоторым разочарованием оглядываясь по сторонам. - Это - не реализм.
Посетители стайками перемещались от одного экспоната к другому - в толпе дурь не так заметна. Наиболее циничные уже уплетали по второй порции тюрингских сосисок...
Николай обратил внимание спутницы на медную табличку прямо у них под ногами рядом с идеально ровной дырой в асфальте, диаметром десять сантиметров. Табличка извещала, что перед уважаемым посетителем скважина, глубиной ровно один километр.
- Наверное, это должно навевать какие-то мысли... - задумчиво проговорила Женя.
- Глубокие... - поддакнул Николай. - А вот еще один шедевр...
Он указал рукой на обычный стог сена, из которого торчит монитор с огромным и часто мигающим хитрым глазом.
- Понятно, почему иностранцы осаждают безумными очередями Третьяковку... - заметила девушка. - Ну ладно, пойдем лучше по городу погуляем, раз уж здесь оказались - да и снежок перестал валить. А идиотов пусть из себя другие изображают...
После обеда Николай повез ее в Цюрих, надеясь, что его расчет окажется верным, и швецы станут менее пристально отслеживать его "любовные" маршруты. А по пути от нечего делать Николай казенным тоном профессионального гида рассказывал девушке о наиболее выдающихся достопримечательностях славного города...
До встречи с Кляйном оставалось около трех часов.
Подумав, молодые люди решили, что неплохо было бы перекусить, а затем Женя отправится в торговый центр "Галерея", а Николай - к месту встречи возле выставочного комплекса.
На "Банхофштрассе", самой. Пожалуй, дорогой улице Европы, где расположились офисы крупнейших мировых банков, они заметили то, что нужно - золотые драконы, растекшиеся длинными усами по вывеске с хитроумными иероглифами. И шут их разберет - были ли эти иероглифы настоящими или же просто стилизованными каракулями.
Дождавшись разрешающего сигнала светофора, Николай уже собрался было перейти через улицу, но почувствовал руку девушки на своем локте. Не мудрствуя, Женя потянула дипломата в оружейный магазин, который он миновал, не заметив.
- Автоматец какой прикупить решила? - поинтересовался Николай.
- Да все как-то недосуг было зайти самой, - уклончиво ответила девушка, - просто интересно.
- Понятно. Дело, как говорится, житейское. - Николай вздохнул и звякнул колокольчиком над входной дверью.
Небольшой уютный зал вмещал в себя столько орудий убийства, что даже у него, служивого человека, совершенно по-мальчишески загорелись глаза.
Наверное, этот самый блеск и встревожил продавца - здорового детину с длинными рыжими кудрями до плеч и обвислыми рыжими же усами. Он положил длань на рукоять револьвера в поясной кобуре и поинтересовался, что даме и господину угодно.
Им оказалось угодно осмотреть ту груду железа, что он пытается "впарить" честным людям под видом доброго оружия. Детинушка обиделся и вывалил на прилавок несколько блестящих образцов крупнейших фирм. Не снимая с лица скепсиса, Николай повертел в руках "Смит&Вессон Компак" и заявил, что готов обменять пистолет на русскую матрешку. Продавец сокрушенно вздохнул и с горечью в глазах заявил, что одна у него уже есть. Тогда Николай сказал, что в следующий раз принесет ему хохломскую ложку с калибром девять миллиметров. Продавец оценил шутку, улыбнулся краешками губ и согласился на следующий раз.
- Жмот! - подвела на улице итог Женя и мстительно добавила, - Ни за что не приду сюда покупать!
- А что есть такое намерение? - удивился Николай, почему-то очень ясно и четко представив себе эту девушку с пистолетом в руке - они очень даже органично смотрелись.
- Так хрупкую девушку всякий обидеть норовит! - опустила глазки Женя.
Николай с сомнением посмотрел на ее спортивную фигурку, но ничего не ответил и перевел-таки ее через улицу.
Оба обладали достаточным опытом трапезы в китайских ресторанах, поэтому палочки не вызывали у них чувства недоумения, и управлялись они с ними так ловко, что подошедший официант-китаец восхищенно заявил, что молодые люди несомненно орудуют палочками гораздо виртуознее самих китайцев, потому что настоящие китайцы просто подносят тарелку ко рту и палочками сгребают пищу через край.
Прекрасные впечатления несколько смазал инцидент в самом конце трапезы. Дело в том, что к креветочному салату, почему-то подаваемому неправильными китайцами в конце, Евгения, на свое усмотрение, заказала белое французское вино, чему Николай ни в коей мере не препятствовал, зная прекрасный вкус девушки.
Им принести вино, и Евгения, взяв бокал с подноса, так словно он висел в воздухе на том самом месте, где ему и положено было быть исключительно ради нее, попробовала и ледяным тоном, не глядя на китайца, а словно бы в пустоту, сообщила, что вино несвежее. Николай попытался было в шутку возразить, что, мол, нечего в китайском ресторане заказывать французское вино, но девушка безапеляционно заметила, что за свои деньги, она не собирается пить помои. Тут официант окончательно сломался, повинился и сознался, что бутылку действительно открыли два часа назад.
Видно в глазах Евгении отразилось нечто такое, что китаец пулей метнулся в сторону кухни, откуда спустя пару секунд вынырнул с бутылкой "Шато де Монрэ" урожая шестьдесят четвертого года, непрестанно кланяясь и прося принять божественный напиток за счет их заведения.
Евгения небрежным кивком головы приняла его извинения и милостиво согласилась.
Только тогда Николай окончательно понял, какая пропасть отделяет богатого человека от прочих. И дело даже не в том, что он сам и не заметил бы разницы, а заметив, не обратил бы внимания, а обратив внимание, все-равно с удовольствием выпил бы.
Дело было в том неуловимом отношении к окружающим людям. Этому нельзя научиться. Огромные деньги тоже не делают человека аристократом - наоборот, серая посредственность, дорвавшись до настоящих денег, как правило, превращается в абсолютное ничтожество.
Нет! С этим вырастают. Можно как угодно гордо поднимать голову, метать глазами молнии и презрительно кривить губы - кроме как по шее ничего не получишь. И он был уверен, что если бы он поднял шум по поводу вина, то его просто выволокли бы дюжие молодцы и вышвырнули бы за порог как дебошира...
Над вопросом, откуда у дочери пусть и в далеком прошлом, но все-таки уголовника есть внутренний стержень аристократизма, Николай размышлял на обратном пути до тех пор, пока по радио не передали подробности наводнения в Женеве минувшей ночью - затоплено примерно половина подвалов города, за тридцать минут сильнейшего ливня 90 профессиональных пожарных и 270 добровольцев выезжали 180 раз. Вот тебе и раз - вчера, оказывается, там ливень свирепствовал, а Цюрихе сегодня - кружит легкий снежок. Красота...
А потом девушка заснула, откинув спинку автомобильного сиденья почти до горизонтального состояния. Только тогда он вернулся к подробностям встречи со своим визави.
Сказать, что встреча эта разочаровала, значит не передать и сотой доли того чувства разочарования, которое Николай испытал после ее завершения.
...Они действительно уложились в пятнадцать минут. Но этих пятнадцати минут хватило, чтобы ошарашенный дипломат узнал о поступившем Герхарду Кляйну предложении занять пост одного из директоров в Мировом Банке в Вашингтоне. На передачу дел выделили неделю.
Немец очень сокрушался по этому поводу. И Николай вдруг осознал, Герхард переживает из-за него - Николая. И он впервые за все время своей деятельности почувствовал, как внутри несильно, но чертовски неприятно засвербело.
Раскрыл было рот, но Герхард не дал сказать ему и слова, заявив, ему безразлично, является ли его молодой друг дипломатом или... Или лишь использует свою должность. Ему неважно. Важно лишь то, что он - Герхард Кляйн - глубоко убежден в порядочности Николая. Он уже давно перестал верить в глупые россказни о государственных тайнах и выдаваемых секретах. Это - для газет! Настоящий шпион не вредит чужой стране. И помогает Кляйн этому русскому, давно поняв - тот стоит на пути криминала и беззакония, какой бы национальности они ни принадлежали...
Вот тогда-то Николай в полной мере осознал, у него теперь есть друг, с которым они, возможно, больше и не увидятся.
Кляйн сообщил, на его место приходит очень толковый работник, мама которого, кстати, была русской, поэтому сохранится даже преемственность в симпатиях к стране Николая. А на вопрос дипломата, пойдет ли этот новый работник... Люти... на контакт, немец заверил - не просто пойдет, а побежит, так как у него в российскую экономику вложены большие суммы. Личные. Кляйну сообщили, когда руководство банка стало искать ему замену на этот сложный участок, Люти сам выставил свою кандидатуру. Они уже обстоятельно разговаривали, и за знакомство с человеком из экономической секции посольства Люти готов принять дела у Кляйна без ревизии!
Немец смеялся, а в глазах плавала грусть.
- А отказаться Вы никак не можете? - задал Николай совершенно уж детский вопрос.
Собеседники проходили мимо Вассеркирхе, Церкви на Воде, отстроенной на месте казни римлянами святых Феликса и Регулы за их христианские проповеди. Но неугомонные сподвижники не успокоились, вскочили на ноги и подхватив под мышки свои отрубленные головы, довольно резво отмахали метров пятьсот - до пустыря, где впоследствии и был возведен Собор Карла Великого. Возможно поэтому в словах немца зазвучал некоторый философский подтекст.
- Знаете, Николай, в чем разница между человеком молодым и... скажем так, человеком в годах? - носком ботинка Кляйн поковырял гравий парковой тропинки вдоль Лиммата. - Голову молодого человека, ее... вид... облик... формирует прическа. А где-то после пятидесяти... уже голова, ее форма формирует остатки волос в подобие прически... Я известный финансист, Николай, я один из директоров очень крупного банка, но при этом я - старый человек... И... я уже не могу позволить себе роскошь отказываться...
Таким образом, к Раменову придется рыть новый тоннель. С помощью некоего Люти, взявшего отныне под личный патронаж в том числе и счета компании "Аэробус-Лайнс". А двухлетняя работа шла, кстати, коту под хвост. Все сначала...

Россия, Москва
Благодаря стараниям Каюрова, Стоцкому был выделен отдельный кабинет в левой башне, если смотреть со стороны Смоленки. Но до сих пор покрытые с ног до головы пятнами краски рабочие делали в нем ремонт, оклеивая новыми обоями, убирая в стену электропроводку и меняя старую рухлядь на вполне приличную мебель. И хотя опасность вляпаться во что-нибудь эдакое, с трудом отмывающееся уже миновала, все еще оставался всем знакомый запах, терпеть который было под силу лишь современнымм тинэйджерам с полиэтиленовыми мешками на голове.
Именно в силу этих обстоятельств Стоцкий, да и Каюров тоже, продолжал наслаждаться веселым и подчас шумливым обществом своих молодых подчиненных. Впрочем, жаловаться на них не было ни малейшего повода - несмотря на временную нехватку кадров, их отдел успешно справлялся с огромным потоком информации, поступавшей к ним со всего мира. Ребята подобрались настолько толковые, что Стоцкий стал постепенно отходить от принятой в Министерстве дурацкой практики, при которой основную работу выполняют начальники отделов. Он со спокойной совестью поручал Алексею подготовить аналитические справки и даже ноты, зная, что количество исправлений с его стороны будет минимальным.
Не подкачал и Сева, всего два месяца назад приступивший к работе в экономической секции российского посольства в Бонне, но уже заваливший отдел своими сводками, прогнозами и отчетами. Он вспомнил, как гордился Каюров - ведь это он посоветовал Севе вписаться в "вакантный" список по неметчине.
Каюров же не вмешивался в текущую работу милого его сердцу отдела, хотя по старой привычке частенько заходил в их кабинет. Голова у него сегодня болела по поводу Белграда. По личному приглашению Первакова, Каюров присутствовал вчера на совещании Совета Безопасности, посвященном Балканским проблемам. Состав участников закрытого совещания был расширен и весьма неоднороден: помимо руководителей силовых структур, Министерства Иностранных дел и спецслужб, на совещании присутствовали представители Российской Академии Наук.
Так как речь шла о ситуации в Югославии, которая накалялась буквально с каждым днем, то Каюров должен был сделать доклад, подготовленный его управлением с выводами, которые некоторое время назад Стоцкий устно изложил Шерсткову, на основе чего затем была подготовлена аналитическая записка на имя премьера.
Он выступал перед военными, и это обстоятельство придало ему уверенности - это не вертозадые политики, зачастую предпочитающие закрывать глаза на очевидные, но находящиеся вне государственной концепции вещи. Военным не надо доказывать, что война есть война, так же как нет нужды объяснять сапожнику разницу между гуталином и гуашью...
- Люди! - завопил, вбегая в комнату Игорь Шерстюк, вечно взбаломошный и куда-то торопящийся работник третьего отдела. Осекся, заметив Каюрова. - Извините, Игорь Алексеевич...
После этого он встал посередине комнаты и трагически воззвал:
- Не дайте погибнуть блестящему дипломату, проницательному аналитику и просто хорошему человеку!
Каюров с удовольствием откинулся в кресле, радуясь возможности отвлечься в компании своих молодых коллег от тревожных размышлений. И не ошибся.
- Об чем речь-то? - спокойно поинтересовался Алексей, моментально принявший вид вдумчивый и отрешенный.
- Речь о ящике пива. - Сразу же сориентировался Игорь.
- Пойдет. - Кивнул Алексей. - А в чем состоит проблема?
- Из директората по секторам спустили какой-то циркуляр, а мой зверь... Простите, Игорь Алексеевич... - снова смутился Игорь. - А мой начальник вдруг затребовал у меня реакции на него уже через час! А я ни сном, ни духом! Помогите, братцы!! Вкратце, в чем там дело?
Каюров вспомнил про циркуляр в кабинете Стоцкого, предписывающий провести опись персональных компьютеров по секторам для подготовки инсталяции локальной компьютерной сети. Стоцкий - молодец, толковый начальник, подумал Каюров. Судя по его письменной резолюции, он и не подумал загружать своих сотрудников этой ерундой, сразу же озадачив этим распоряжением бездельников из секретариата.
Исходя из этих соображений, Каюров сделал вывод, что присутствующие в комнате молодые люди даже и не подозревают, о чем идет речь. И ему было интересно, как же они намерены отстаивать ящик пива...
- Циркуляр... - задумчиво проговорил Алексей, перебирая листки на своем столе. - А... вот он...
Со своего места Каюрову было видно, что Алексей уставился в абсолютно чистый лист бумаги. Он широко ухмыльнулся. Алексей же поднял затуманенные мыслями глаза на свою жену.
- Мариш, это по поводу инцидента в Грузии... - сообщил он.
- Аа! - Маришка тоже не брезговала пивом. - Видишь ли, Игорек, вчера, шедший по улицам Тбилисси российский дипломат стал свидетелем довольно неприятной сцены...
- На его глазах один гражданин зарубил другого гражданина, но был схвачен грузинской полицией. - Словно бы читал Алексей по своему листку.
- Проверка через грузинское МВД показала, что злодей является гражданином США Джонсоном, а зарубленный им человек - заместителем помощника Шеварнадзе, кстати, яростного сторонника полного разрыва отношений с Россией и скорейшего вступления Грузии в НАТО... - бойко и без тени улыбки доложила Маришка, прямо-таки излучая неуемное желание помочь товарищу из соседнего сектора.
- Возникла, как ты понимаешь, Игорек, довольно щекотливая ситуация... - подхватил Алексей, наморщив лоб и явно озабоченный этой самой ситуацией. - ...которая к тому же осложняется присутствием российского дипломата! Грузины почему-то именно в этот факт и вцепились мертвой хваткой...
Алексей поднял палец и закатил глаза, Маришка кивала головой, словно сетуя на жизнь, которая постоянно подкидывала подобные сюрпризы. Игорь лихорадочно строчил в своем блокноте, прикусив кончик языка.
- Не забудь, что тут увязаны и американские интересы в отношении трубопровода каспийской нефти и размещения американских военных баз! - весомо заключил Каюров, не в силах более сдерживаться.
- Спасибо, Игорь Алексеевич! - растроганно произнес Игорь и устремился к выходу.
- Тезка! - окликнул его Каюров. - У тебя теперь писанины часа на два, а буфет закрывается через двадцать минут...
- Понял, Игорь Алексеевич! - улыбнулся Игорь. - Через десять минут дамы и господа смогут насладиться пивом! - Уже почти выскочив в коридор, оглянулся. - А чем зарубили-то?
- Ледорубом. - Веско сказал Алексей.
Дверь закрылась. Несколько секунд царила звенящая тишина, а затем кабинет взорвался дружным хохотом. В такие моменты Каюров остро жалел о своем служебном повышении и завидовал Стоцкому. Тот хоть и сидит отныне в отдельном кабинете, но это все-таки его отдел...
Поняв, что в такой обстановке сосредоточиться не удастся, Каюров запихал все свои бумаги в портфель и направился в сторону своего кабинета, пробурчав по дороге, чтобы не забыли его позвать, когда Игорь притащит пиво.
И в тишине он наконец-то смог проанализировать события последних дней.
Бумага из вашингтонского посольства:
"Американские финансисты и эксперты прогнозируют дальнейшее снижение в 1999 году базовых экономических показателей России. по их оценкам, ВВП сократится на 6%, а годовая инфляция составит не менее 75%.
Экономическое сотрудничество с Россией по ряду объективных причин (небывалое ослабление российской экономики, скандал вокруг американского президента, перераспределение центров мирового влияния) уходит на периферию политики Белого дома. поскольку под фактическим патронажем Вашингтона не удалось добиться эффективного реформирования российской экономики, ни Клинтону, ни Гору не выгодно выносить эту тему на заметное место во все обостряющейся в США внутриполитической борьбе. Приоритет в российско-аериканских отношениях и переговорах представителями Белого дома в ближайшее время будут отдавать проблемам разоружения и нераспространения (ратификация СНВ-2 в Государственной Думе, ограничения сотрудничества России с "пороговыми" странами), а также в сфере урегулирования конфликтных ситуаций (Косово, Ирак). Эксперты не исключают, для достижения своих политических целей Вашингтон может воспользоваться экономической слабостью России и пытаться вести диалог с позиции силы."
Телеграмма заслуживала доверия.
В целом выводы отдела Стоцкого относительно возможного доведения до апогея конфликта между сербами и косовскими албанцами, и вероятной войны в Европе были поддержаны руководителями силовых структур. Последующие доклады руководителей разведывательных служб отмечали, дело было, как всегда, не в самих претензиях, а в тупой принципиальности по этим претензиям. И каждый упоенно дожимал противника, совершенно не обращая внимания на сотрясаемый ими окружающий мир. Некоторые разногласия возникли лишь с определением времени начала конфликта.
Каюров вновь вернулся мыслями к прошедшему вчера заседанию Совета Безопасности. После протокольных выступлений Перваков дал слово Председателю Комиета по Северу Российской Академии Наук Чурсину Григорию Яковлевичу.
Академик начал свой доклад с исторической справки о том, что в тридцатые годы советское правительство финансировало исследования геофизической обсерватории имени Ваейкова, что под Питером. Суть проводимого экспериента заключалась в попытке уменьшения альбеды, то есть отражательной способности арктического льда. Для этого несколько самолетов покрывали пылью древесного угля десятки квадратных километров Карского моря. Однако, несмотря на личный патронаж Сталина, для продолжения эксперимента банально не хватило денег. Когда же деньги нашлись, то поднялось сильное возмущение прозревшей мировой общественности. Сильнее всего протестовала Германия, портить отношения с которой Сталину было не с руки.
Поэтому документы засекретили настолько, что добраться до них оказалось возможным лишь год назад. Непосредственных экспериментаторов, как водится, расстреляли и постепенно об этом забыли, чему в немалой степени способствовала Вторая мировая война...
Затем последовали хитроумные академические выкладки насчет того, что потепление Арктики, нарушило бы природное равновесие. Ибо льда нарастает за зиму ровно столько, сколько стаивает. Чтобы уменьшить отражательную способность на 10 процентов, нужно покрыть лишь одну треть площади, после чего паковый, в просторечье - однолетний, лед начнет интенсивно таять. А когда дело дойдет до многолетнего льда, то процессы станут необратимыми...
Никто пока не задал ни единого вопроса, справедливо полагая, что академик приглашен не ради поднятия культурного уровня присутствующих. И не ошиблись. Пока на белом экране мелькали кривые графики, умопомрачительные уравнения и формулы, Чурсин доступным языком втолковывал неоспоримые выгоды для стран, которые сводились к следующему.
Итак, после того как процесс таяния многолетнего льда в течении двух лет станет необратимым, одновременно будут проистекать два взаимосвязанных процесса: уровень воды в Северном полушарии поднимется на 1,5 - 2 метра и наступит потепление Арктики. В силу своего географического положения в России улучшится судоходность рек, произойдет потепление климата, преимущества которого для сельского хозяйства очевидны.
С другой стороны, такие страны, как Великобритания, Нидерланды, Швеция, Дания, северные земли Германии и большая часть Канады полностью скроются под водой. На территории же южной Европы будет преобладать климат, схожий с современным климатом Центральной Африке...
Вот, собственно, почему, так называемая, мировая общественность встала на дыбы в далекие тридцатые. В конце двадцатого века подобный эксперимент не будет стоить ни огромных денег, ни времени. Для успешного его проведения достаточно запуска одной баллистической ракеты "Тополь-М" с одной ядерной боеголовкой. Во время очередных учений, скажем, Тиоокеанского флота, на пару градусов сбивается наведение, и ракета, не представляя абсолютно никакой опасности ни для кого, улетает в такие безлюдные просторы Арктики...
С этого момента, как нетрудно догадаться, обстановка на заседании заметно оживилась. Начальник Генштаба возбужденно вскочил на ноги и, водя по экрану рукой, углубился в дебри формул. Остальные вразнобой задавали вопросы Чурсину, спорили друг с другом. И лишь премьер-министр, чуть улыбаясь, смотрел на участников...
Анализируя итоги вчерашнего совещания с позиции сегодняшнего дня, Каюров старательно гнал от себя опасения, что Перваков способен использовать бредовую идею растопления арктических льдов для достижения своих политических целей. Эдакое секретное "русское оружие"! Даже в теории! Даже для поднятия пошатнувшегося было рейтинга!
Тем более этот доклад выглядит угрожающим в своей непонятности сегодня, когда всенародно избранный гарант "планово внезапно" слег в Центральную клиническую больницу...
Игорю Алексеевичу казалось, что он достаточно хорошо знает Первакова, чтобы сомневаться в способности премьера проводить подобную авантюру в принципе, и тем более вести игру за спиной президента... А значит, причину присутствия на заседании Совбеза академиков следует искать в другом месте! Кто помимо Первакова мог бы организовать выступление? Мог бы... Верховный, как известно, главнокомандующий... А для чего?.. Может быть запланирована "утечка"? Тогда - для кого?.. Да нет, бред! Все гораздо проще! Президент попросил заслушать доклад и все.
А сам слег в клинику.
Вроде президент сам определяет состав Совбеза. А с другой стороны - он в больнице. Ему, конечно, доложат, но всем известно, что как бы ты не был информирован, но когда дойдет до ответственности, то в первую очередь посмотрят на личное присутствие...
Несколько устав от напряженной работы мысли, Каюров поставил заваривать кофе. Пока булькала и шипела вода, он развернул "Вашингтон Пост", но не успел расположиться в кресле, как звякнул телефон.
- Каюров.
- Игорь Алексеевич, Игорек пиво приволок! - хмыкнул в трубку Стоцкий.
- Он еще не разоблачил вас?
- Он только что пошел писать, так что о результатах узнаем позже! - расхохотался Сергей. - Через часок заходите, ребята из магазина ветчины принесут, так что сэкономим на обеде в столовой.
- Договорились.
Каюров положил трубку и плюхнулся-таки в кресло. На первой полосе чернел аршинный заголовок: "Китайский скандал":
"Очередной скандал, связанный с хищением из секретной лаборатории НАСА чертежей ракетного двигателя, разразился в Вашингтоне. После довольно продолжительного замалчивания, заместитель госсекретаря собрал пресс-конференцию, на которой ответил на вопросы журналистов. Надо отметить, Госдепартамент пошел на подобный шаг, лишь после того, как по китайскому спутниковому каналу "CRC-2" было показано интервью с бывшим ведущим инженером лаборатории НАСА США доктором Фрэнком Ли, попросившего политического убежища в Китае. В своем интервью Ли объяснил причины своего предательства моральными терзаниями по поводу "неприкрытой экономической войны Америки против его "исторической родины". В этот "трудный" для своей страны час Ли не мог продолжать работать "на врага".
Между тем китайские власти, полностью отрицают как факт предоставления Ли политического убежища, так и получение от него каких-либо чертежей или иных секретных бумаг. Об этом заявлено в ноте, переданной американскому послу в Бенджине.
В чем заключается истина, мы пока не знаем. Специальный агент ФБР, проводящий расследование, заявил о преждевременности каких-либо выводов. Фактами, которыми на сегодняшний день располагает следствие, являются исчезновение американского гражданина Ли, похищение некоторых чертежей и наличие пяти трупов за чертой города в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, идентифицированных, как жители Лос-анжелесского Чайна-Тауна. ФБР не готово дать однозначный ответ о взаимосвязи между этими фактами..."
Каюров, зевнув, отшвырнул газету и свалил себе на колени ворох телеграмм, касающихся намеченного на следующую неделю визита Госсекретаря США Мадлен Олбрайт...

Россия, Москва
- Да, да... совершенно верно!
Большая комната отдела протокола, в обиходе - третий отдел, бурлила. Надрывались сразу несколько телефонов, молодые дипломаты с ослабленными галстуками проносились мимо, ни на кого не обращая внимания. Начальник же отдела, Приходько Владимир Сергеевич явно наслаждался процессом. Он откинулся в новеньком кожаном кресле, держал в руке огромную чашку с заваренным зеленым чаем, фанатичным поклонником коего слыл и благодушно взирал на своих подчиненных.
Каюров прошел к его столу и бухнулся в "гостевое" кресло. Уже вдвоем они уставились на взмыленного Игоря, третьего секретаря второй категории, с ненавистью шипящего в телефонную трубку:
- Да, господин Роуэлл. Мы направляли на Ваше имя факс еще на прошлой неделе!.. Примите мои поздравления. Надеюсь, Вы хорошо отдохнули?.. И что Вы теперь прикажете мне делать?.. Расспросите лучше Вашу Клэр!.. У меня лимит на бумагу, господин Роуэлл...
- Во, шпарит твой тезка! - с покровительственной ноткой удовлетворения заметил Приходько, прихлебывая чаек. - Моя школа! Ишь как - лимит у него на бумагу! Лимитчик, блин... И не покраснеет ведь!
- А в чем проблема-то? - усмехнулся Игорь Алексеевич, между делом наливая себе в "гостевую" кружку кипятка и опуская предложенный Приходько пакетик чая.
- Да с этой Олбрайт задолбали! - пожаловался Приходько. - У нас уже за месяц все было расписано и подготовлено. Так ведь нет! Каждый американец в Москве считает своим личным долгом перепроверить... Вот Игорек и отдувается! Ничего, пусть знает, как записываться на вакансии в Нью-Йорк!
- Внес свою фамилию на "штатовский лист"? - изумился Каюров.
- Молодой, наглый! - удовлетворенно проговорил Приходько. - Его, видишь ли, совершенно не волнуют работающие в нашем американском департаменте "внуки маршалов", он, видишь ли, плевать хотел на старый добрый блат!
-...За каждым автомобилем глав дипломатических делегаций... - между тем отдувался молодой и наглый. - Успеваете? Далее. У охраны и Госсекретаря - свои автомобили. А Вы не знали, господин Роуэлл? Не устраивают их, видите ли, "Жигули"... Для прессы будут выделены автобусы. Для сотрудников Вашего посольства выделяются спецпропуска. Каждый участник также получит пропуск, в соответствии с уровнем тех мероприятий программы, в которых он будет участвовать...
- Слушай, Володь, не подскажешь телефончик тайваньского торгового представительства? - прошептал Каюров. - А то мои орлы куда-то дипсправочник задевали...
-... Каждой заявленной телекомпании будет выделено по два спецпропуска...
Приходько протянул старому товарищу красный дипломатический справочник Москвы, откуда тот переписал себе нужные номера телефонов.
Игорек, рявкнув пожелания наилучшего, швырнул трубку и тут только заметил директора департамента. Глаза его подернулись дымкой грустных воспоминаний.
- Знаете, Игорь Алексеевич, - печально промолвил Игорь, намекая на недавний розыгрыш, виртуозно проведенный под непосредственным патронажем Каюрова, - я давно так не веселился... Особенно, когда меня премии лишали...
- А ты поменьше по сомнительным отделам шляйся! - сурово одернул его Приходько и укоризненно взглянул на рыдающих и корчащихся от хохота сотрудников. - Своей головой думать надо!
Часть 3

22 марта 1999 года
Россия, Москва
- Заходите, Игорь Алексеевич!
Каюров сухо поприветствовал седовласого человека в отутюженном темно-синем костюме в мелкую полоску и строгим галстуком. Как ему сообщили, этот человек, генерал Денис Матвеевич Суховлинский, непосредственно курировал работу с "нелегалами".
Интересно, а за каким чертом он понадобился разведке? Каюров начал ломать голову над этим вопросом сразу же после звонка Шерсткова. Заместитель министра попросил уделить несколько минут господам в темных очках, которые, однако, решительно предложили ему занять место в автомобиле.
Чтобы скрыть свое раздражение, во время поездки дипломат стал обдумывать примерную схему предстоящих переговоров российско-американской торговой сессии в Нью-Йорке. Ходили слухи о планах Первакова взять с собой на встречу с Гором Каюрова, так как предполагались переговоры и по Югославии. Как водится, сам Каюров ни о чем подобном понятия не имел, и никакого предложения ему пока не поступало. Вместо этого он зачем-то тащится в недра госбезопасности. Правда, какие уж там недра...Каюров до сих пор не пришел в себя от изумления, с того момента, когда его ввели в современный, облицованный голубым зеркальным стеклом комплекс на севере Москвы
Суховлинский жестом пригласил Каюрова занять место напротив и прикурил от настольной зажигалки.
- Не тридцать седьмой год на дворе, чтобы людей-то похищать! - брюзгливо нарушил паузу Каюров.
- Да ладно Вам, право! - улыбнулся Суховлинский. - Просто захотелось одним глазком взглянуть на одного из самых выдающихся дипломатов России.
- Да что Вы! - интонации мидовца не изменились. - И кто же дал столь лестную характеристику?
- Наши с Вами общие знакомые, гм... Игорь... кхе... Алексеевич.
- Неужели?
Голос Каюрова стал совсем ледяным. Ну никак не мог он себе представить этих самых общих знакомых. Не было у него с современными чекистами никаких общих знакомых. Раньше - да, но не теперь...
Ни мало не смущаясь прохладных тональностей своего собеседника, Суховлинский попыхивал тонкой сигаркой. Имидж поддерживал, надо полагать. Глаза дружелюбно мерцали, отражая пронзительный свет галогеновых светильников, губы растянуты в улыбке. Каюров с удивлением обнаружил, улыбка эта искренняя.
- Видите ли, мы хотели бы предложить Вам своего рода сотрудничество... Точнее... - со стороны могло показаться, будто генерал замялся, но так мог подумать только идиот. - Я буду откровенен с Вами... мы хотим попросить Вас оказать нам услугу.
- Сомневаясь в своих силах выполнить ее! - резче, чем, может, ему хотелось, ответил Каюров.
- Вы так и не смогли простить нам свою дочь? - тихо спросил Суховлинский.
- Насколько я знаю, разведка не занимается розыскной работой на территории Союза, тьфу, России! - с горечью ответил дипломат.
Генерал сделал несколько затяжек, прежде чем возразил:
- В то время госбезопасность была единым целым... и я ни в коем случае не слагаю с руководителей разведки того времени ответственности... Я пришел позже и не знаю всех тонкостей Вашего дела, Игорь Алексеевич, но уверен, не надо было сдаваться!
Каюров зажмурил глаза, чтобы едкие слезы не заструились по щекам. Словно наяву перед ним возникло живое веселое личико его девочки с тающими снежинками на пушистых ресничках... Такая маленькая и такая серьезная в свои два годика... Девочка моя...
- Я никого и ни в чем не виню! - Каюров раскрыл глаза. Его голос был тверд, руки спокойно лежали на мягких подлокотниках. - Я уверен, ребята сделали все от них зависящее и большего требовать я был не в силах. Дело закрыто.
Они смотрели в глаза друг друга, двое битых жизнью мужчин, два тертых профессионала, которые в иных обстоятельствах могли бы стать друзьями. В иных обстоятельствах... и в иное время...
- В отношении же Вашей просьбы... я все еще никак не могу взять в толк, в какой лотерее Вы вытащили мое имя.
- Ваше прошлое, Игорь Алексеевич, позволяет нам думать...
- Мое прошлое Вам неизвестно, Денис Матвеевич! - отрезал Каюров. - И в мои планы не входит делиться с Вами воспоминаниями.
- Можете ли себе представить, но некоторые из Ваших друзей, Игорь Алексеевич, полагают, будто в наше говенное время личные амбиции для людей Вашего уровня являются непозволительной роскошью...
- Как интересно... - усмехнулся Каюров. - В наше, говорите, время? Крайне интересно! И кто же, позвольте полюбопытствовать, проповедует в наше время подобные идеалы? Хотя бы один человек?..
- Я. - послышался низкий густой голос. - Приношу свои извинения за опоздание. Вижу, вижу, не сладко Вам пришлось Денис Матвеевич... Добрый день, ...Владислав!
В комнату, сдерживая тяжелое дыхание, входил Максим Евгеньевич Перваков...
23 марта 1999 года
Одна из ключевых дат. Начало...

Швейцария, Цуг
Сморгнув с ресниц соленую влагу, Алексей Раменов несколько секунд таращился в темный ночной потолок, прислушиваясь к грохоту сердца.
Кряхтя, слез с кровати и прошлепал к столику со спасительным коньяком.
"Сны, однако! Тоже мне - кошмар на улице Вязов!" ошарашено мельтешили мысли. Еще нужно будет простыни осмотреть, а то потом со стыда - хоть в озеро! Старичок в детство впал! В его его-то пятьдесят шесть на голых баб во сне глазеть...
Совершенно не к месту ему еще подумалось, если бы подобное снилось на зоне, то не протянул бы там и нескольких дней. А отсидел целых десять лет. От звонка до звонка. Правда, после того, как его основательно подлатали и извлекли из разных органов тела десяток пулек...
Алексей взглянул на свое отражение в зеркале. Весьма упитанный солидный господин. Большие залысины от высокого лба. Круглое лицо с жесткой складкой тонких губ.
От него веяло надежностью. Надежностью и солидностью.
Он удовлетворенно похлопал себя по "пивному" животику и улыбнулся - ничего общего с худым и грязным оборванцем, каким он вернулся после отсидки в свой городок под Москвой. Тьфу, дыра! Даже вспоминать не хочется...
А потом... Если бы кто знал, чего стоило возвращаться в так называемую нормальную жизнь, вгрызаться зубами в судьбу и разрывать когтями соперников, отстаивая свой кусок! Убедить себя в праве на счастье, а затем - переступить через себя и других. И добиться!
Он занял свое место под солнцем, заплатив самую высокую цену Силе, овладевшей им в юности и которая вела по жизни. Он отдал свою душу! Он превратился в хищника! Неужели это так много за уютный дом на побережье одного из швейцарских озер и респектабельную работу? За славную девушку, которая зовет его отцом? А еще... неужели у него появилась любящая женщина? Впрочем, если кто-то считает, это много, то ради чего вообще стоит жить?! А, какого черта...
Спать расхотелось. Алексей оделся, убедился, Лаура спит, и закрыл дверь в спальную комнату. Некоторое время боролся с искушением позвонить дочери, но решил все-таки отложить звонок до утра - не стоит беспокоить девочку в три часа ночи только ради того, чтобы узнать как у нее дела...
Дочка...
Недавно отметили ее двадцатидвухлетие. Невысокого роста, изящная и стройная от природы, она при этом не жалела ни сил, ни отцовских денег для дальнейшего физического совершенствования. А с душой и так все было в порядке. Широкий кругозор и несколько иностранных языков - результат максимального задействования денег и возможностей. Заядлая театралка и ценитель художественной живописи. Знаток современной и классической литературы, с успехом поддерживающая беседу и о последних голливудских новинках. Короче говоря, эта девушка совершенно не была похожа на единственную дочь очень и очень богатого российского бизнесмена, чему этот самый бизнесмен, то есть господин Алексей Раменов, был несказанно рад. Он откровенно гордился дочерью, да и собой тоже, благословляя небеса за врожденную у нее страсть к знаниям и всему новому в этом переменчивом мире.
И лишь одно ее желание ставило его в тупик - страстное и непреклонное желание работать в МИДе. Ее не прельщали ни бизнес, ни возможность делать большие деньги. Невзирая на уговоры Раменова, предложившего ей пять лет назад на выбор Оксфорд, Кембридж или Йель, Женька тайком подала документы в МГИМО, сдала вступительные экзамены и была зачислена на юридический факультет. Лишь после она позвонила отцу в Бонн (в то время он создавал новую финансовую структуру для "Аэробус-Лайнс" в Германии) и сообщила о своей победе. Раменов молчал минуты две, а затем почувствовал, как из защипавших глаз потекли слезы. В неполные семнадцать лет она умела добиваться своей цели. Сама. Она выросла. А он... он только постарел...
Через пять лет, после ее успешного окончания института, Раменов задействовал свои многочисленные связи для устройства дочери годичной стажировки в российском посольстве в Берне. И ему хорошо - под боком (он возглавил швейцарский бизнес Хозяина), и ей польза перед поступлением в вожделенное Министерство Иностранных Дел...


Швейцария, Берн
Вот и все...
Николай не опускал стрелку спидометра ниже двухсот километров, флегматично посылая к черту фиксирующие скорость фотокамеры. Ему предстоит завершить самое крупное свое дело. Кто бы мог подумать... Против всех канонов... В успехе вербовки Люти Николай нисколько не сомневался - Москва шагала стремительными темпами.
Слава Богу хоть эта стерва, его бывшая жена, за это время была отправлена в Россию. Кто бы мог подумать, что...
А что, ко всем чертям он еще ожидал от женщины, целыми днями слоняющейся по дому, ограниченной жесткими рамками его оклада и блестящей перспективой в любой момент оказаться на пару с мужем "персоной нон грата"!
Вот и заскучала дамочка... Когда-нибудь приходит пресыщение даже от ежедневных бабских сплетен и интриг местного разлива. Обрыдший периметр посольского комплекса давил на мозги с неумолимостью атмосферного столба. Добраться до "цивилизации" в то время пока мужья на работе - нереально. Чем бы еще себя занять?
Конечно, заняться изучением местного языка. То есть немецкого. Тем более, что преподаватель дьявольски красив. Маттиас Краас, филолог из бернского университета, предложил свои услуги, после того, как чета Кузнецовых познакомилась с ним на "Вечере русской поэзии" в Посольстве.
И понеслось...
А ведь предупреждали. Ходили об этом Маттиасе легенды, что падок он до скучающих жен дипломатов. Узкая у него, так сказать, специализация.
Но не верил. Тогда еще не хотел верить. Думал, что можно еще спасти... Хотя что спасать-то? Детей у них так и нет, спят он в разных комнатах... Что, спрашивается, спасать-то?!
Но теплилась еще в душе надежда, что займи ее... Вырви из этого омута, и все нормализуется... Но... Все встало на свои места, когда коллеги услужливо сообщили ему, что все... свершилось. "Вступили в интимную связь..."
Вот после этого "события" жизнь в "росколонии" для Николая превратилась в ад. Внешне ничего не изменилось. Соседи и коллеги по-прежнему здоровались по утрам, обсуждали какие-то мелочные проблемы. Но поворачиваясь к ним спиной он просто ощущал идущее от них мощное излучение. Природу этого излучения он понять пока не мог, но чувствовал нечто мерзкое.
Выход был. Он был прост как швабра и не менее банален. Но в эффективности не уступал лучшим образцам этого инструмента. Работа. Раз дома - швах, то отныне его домом станут просторные помещения посольства. Там, где совершенно не остается времени на пустые разговоры. Там, где обтачиваются звездочки и, случается, что обмывают ордена.
И очертя голову он ринулся в работу, взваливая на себя самые сложные запросы и нагло напрашиваясь на встречи с самыми крупными политиками и бизнесменами...
...И вот остался последний штрих - передать Люти на связь "человеку из Москвы". И с завтрашнего дня иностранец становится головной болью Центра.
"Но это завтра, а пока..." А пока состав резидентуры с приятностью размышляет о наградах. В зависимости от служебного положения, мысли эти, натурально, весьма существенно разнились. Кое-кто (в основном в Москве), наверняка, нацепит следующую звездочку. Конечно, и ему что-то перепадет... Может должностное повышение... Хотя поощрение в размере валютного оклада было бы не в пример лучше...
А ведь никто и не предполагал такой расклад - готовились к долгому и изнурительному подкопу под Раменова. С тех пор, как на новогоднем застолье руководитель нацелил сотрудников на новое приоритетное направление - "отмывание" денег. И существенную помощь в этом может оказать разработка Николая - высокопоставленный банкир Герхард Кляйн, курирующий в том числе счета фирмы "Аэробус-Лайнс", которая, по поступившим из Москвы сведениям, пропускала через себя эти деньги.
Именно тогда, во время праздничного вечера шеф и посоветовал подкопаться к Раменову с помощью... дочери бизнесмена. Да, да, той самой девушки, которую папочка устроил на стажировку в консульское управление. Работа шпиона во всем великолепии. Прошу любить и жаловать...


23 марта 1999 года
Продолжение...

Швейцария, Берн
- Привет, Жень!
Встрепенувшись от звука его голоса, Женя улыбнулась Николаю. Огромные глаза заискрились на ее красивом лице, обрамленном короткой, мальчишеской стрижкой. В его присутствии она не то, чтобы терялась (окружающие вообще не смогли отыскать в ней этой способности), но мысли странным образом начинали путаться, а лицо жарко полыхать.
- Заходи, Николай.
Василий Федорович Лебеда, резидент российской разведки, передвинул квадратик настольного календаря на сегодняшнюю дату - 5 января 1999 года - и откинулся в кресле, запыхав сигарой.
Ему было шестьдесят лет, сорок из которых он посвятил разведке. Причем нелегальной. На Ближнем Востоке. Один из трех русских на территории бывшего Советского Союза, кто без малейшего акцента говорил на пушту. Именно это обстоятельство сделало возможным его собственное проникновение в ближайшее окружение афганского президента Амина в конце семидесятых. Именно деятельность в том числе и Василия Федоровича подготовила свержение Амина и ввод советских войск.
Всем советским шпионам из этой группы тогда присвоили звания Героя Советского Союза и всех их пришлось срочным образом эвакуировать из разных точек находящейся на грани мятежа страны. Некоторое время они поддерживали друг с другом связь, а затем служба раскидала их по разным континентам, и они продолжили свою работу. В новых обличьях, с новыми именами, пока позволяли здоровье и условия...
Николай как всегда позавидовал навечно въевшимуся загару шефа и занял место напротив. Лебеда выпустил струю ароматного дыма и покосился на сигару:
- Вот, понимаешь, решил бросить курить.
Николай поднял брови, разглядвая торчащую изо рта Лебеды пушку. Заметив недоумевающий взгляд Кузнецова, Василий Федорович пояснил:
- Сигары я выкуриваю три штуки в день, а сигарет - две пачки. Математика налицо. Так вот постепенно... сведу совсем на нет...
- Интересная теория, Василий Федорович. - вежливо ответил Николай, стараясь не улыбнуться.
Некоторое время помолчали. Николай с интересом ждал, когда с кончика сигары обрушится целая гора пепла.
Лебеда, пошуршал бумагами, поднес к глазам листок и пробежал глазами текст. И вот от этого движения пепел рухнул на лацкан, постаравшись покрыть как можно большую площадь. На резидента это событие не произвело ни малейшего впечатления, Николаю даже показалось, что тот не обратил на это даже внимания.
Опер спокойно ждал. Разноса быть не могло - не время для отчетов и оценок из Центра. Да и тон не тот. Значит можно не волноваться. Единственное, что ему может грозить - небольшой запросик из Москвы, после которого весь аппарат обычно встанет на уши.
Он вспомнил свой первый запрос из Центра в самом начале его загранкомандировки и не смог сдержать улыбки. Переданная ему тогда телеграмма вопрошала: "В связи с возможным расширением НАТО на Восток просим по-возможности информировать Центр о намерениях командования альянса в этом направлении и предпринимаемым потенциальными странами-членами НАТО шагам." Ни много ни мало. Хоть иди и стреляйся. Ну как русский шпион может выведать планы командования Северо-Атлантического блока?! На прием что ли записаться?! Но резидент, видя ужас в глазах новичка, поспешил успокоить: никто не требует от оперработника лезть с риском для жизни в окна штаб-квартиры блока, чтобы взорвать сейф с секретными документами, не стоит также захватывать "языка" из числа высших офицерских чинов. Все гораздо проще и в то же время сложнее - работа разведчика заключается не в беготне по крышам, отстреливаясь от назойливых полицейских. Работа разведчика заключается в умении анализировать. Нужная информация всегда лежит на поверхности - нужно лишь ее увидеть. При этом, вероятнее всего, складывать поступающие из разных точек мира кусочки по той или иной тематике будут в Москве...
... - Насчет твоего знакомого... Этого... Раменова. Алексея Максимовича.
- "Аэробус-Лайнс"?
- Он самый... - Лебеда протянул листок Кузнецову. - Вот прочитаешь потом. А вкратце суть такова - сидел твой Раменов. Зэк. Серьезный. После отсидки наскреб по сусекам первоначальный, как говорится, капитал и медленно стал карабкаться в гору. А во время перестроичной эйфории и сошелся с одним из будущих... хм... олигархов. Вместе начинали автомобили "толкать". Тот, якобы, и помог с переездом в Германию и с организацией фирмы.
Николай пожал плечами. Лебеда стрельнул глазами на опера и сощурился на дым.
- В принципе, можно было бы и не заострять на этом обстоятельстве особого внимания... Но видишь ли, фамилия у этого алигарха особенная... типично русская, знаешь ли, фамилия. И поступил сигнал, что владелец-то Раменов - номинальный. А главным над ним - угадай кто?
- Если провести аналогию с соседней страной, то могу догадаться, что и здесь главным выступает тот самый... русский. - кивнул Николай.
- Вот-вот! - удовлетворенно улыбнулся Лебеда. - А политику правительства на сегодняшний момент в целом представляешь, да?
- В том что касается олигарха - да. - в ответ улыбнулся Николай. - Наступление осуществляется, насколько я понимаю, по всем направлениям.
- Вот-вот! - снова любимое выражение резидента. - И было бы неплохо на нашем... - он выделил слово "нашем", - ...направлении внести посильный вклад в благое дело... На основании нашей прошлой информации дело это приняла к производству Генпрокуратура. Чуешь? Нам дают все козыри в руки - есть небезосновательные подозрения, что через эту фирму протекает один из ручейков нелегальных денег. Как и в случае с Германией, предполагается, будто бы в счет сомнительных денег миллионые суммы переводятся из Москвы на счета этой компании. Так что, Коль, собери по фирме все, что сможешь, проанализируй ее финансовое положение, балансы разные, кредитную историю... покопайся в ее адвокатах... более плотно и целенаправленно займись Кляйном. Ориентируй его исключительно на "Аэробус".... В общем, сам знаешь, что надо сделать! Тем более когда московский адресат имеет такую прописку! Отныне эта тема - приоритетная...
Когда Николай покидал кабинет, Лебеда окликнул его:
- Кстати, с завтрашнего дня в консульском отделе будет проходить стажировку его дочка! Изъявила, понимаешь, желание в МИД устроиться! Черт разберет этих богатых, чего им не живется спокойно! Начни с нее...
Николай кивнул и закрыл дверь. Василий Федорович Лебеда закрыл глаза, немилосердно дымя и сверкая белыми зубами на дочерна загорелом лице...
...Немного окрепнув после новогодних возлияний, совпавших с отъездом экс-супруги, он как-то раз спускался в подземную стоянку, но тут вспомнил слова шефа о новом сотруднике. Точнее - сотруднице. "А почему бы и не познакомиться?" подумалось Николаю, "Вон я какой видный и крутой шпион! Все роковые красавицы -мои..."
Все еще посмеиваясь и насвистывая, он преодолел причудливо изгибаемый светлый коридор и приблизился к широкой двери приемной визового отдела. Там в ожидании томилось три человека, явно восточной наружности. Насколько Николай смог понять, все журналы и рекламные проспекты, восхваляющие охоту в Сибири, были изучены от корки до корки, и смуглокожие черноокие господа откровенно зевали.
"Приятно сознавать, не все лукавые демократы разрушили!" улыбнулся Николай, "Наши чиновники остались прежними! Слава им!" Он прошелестел по ковролину и толкнул дверь секции делопроизводства.
- Добрый день! - бодро начал Николай и осекся.
Взгляд его приковался к девушке, которую он видел первый раз. Без труда опытный разведчик сообразил, это как раз и должна быть дочка Раменова, и сразу же холодок в животе заговорил с ним чуть ли не человеческим голосом, вопрошая, как же он сможет причинить ей вред?! Ну не ей конкретно, а ее отцу, а еще точнее - его фирме... И даже, как выясняется вовсе и не его фирме... Но все равно!
Господи, как она красива! Овальное, правильной формы лицо, на котором лучились, да-да, именно лучились большие карие глаза, полуприкрытые сейчас пушистыми ресницами. Изящный нос с тонкими крыльями. Мягко очерченный рот, уголки которого, казалось, каждую секунду готовы были заискриться в улыбке. Изумительно красивые кисти рук с длинными от природы ногтями лежали поверх стопки бумаг, и Николай с непонятной для себя радостью отметил отсутствие обручального кольца.
Жены у Раменова не было, и дипломат не знал, была ли она у него когда-нибудь, но девушка была похожа явно не на отца. Значит на мать. Наверное.
- Добрый день... - голос зазвучал хрипло, но Николай моментально справился с ним. - Меня Николай зовут!
Девушка чуть насмешливо смотрела на молодого человека, а когда заговорила, то голос у нее оказался именно таким, каким его себе Николай и представлял - искренним, каким-то весенним и задорным:
- И здесь Вы, конечно, оказались совершенно случайно! Заблудились?
- Как же, заблудится он! - буркнул со своего места старший референт Поздняков, пожилой и вредный товарищ. - Вы поаккуратнее с ним, Ксения Алексеевна! Гэбэшник он!
- Болтаете много, господин Поздняков! - холодно посмотрел на него Николай. - А как насчет пяти лет с конфискацией за разглашение?
Поздняков уткнулся в разложенные перед ним паспорта.
- Аа, так Вы - Штирлиц? - улыбнулась девушка. - Ах, если бы Вы только знали, как забилось мое девичье сердечко!
Николай опешил. Лицо его моментально вспыхнуло, горячая волна, докатилась, казалось, даже до кончиков пальцев. Он совершенно не представлял, каким образом вести себя с этой молодой особой, и Николай Кузнецов был весьма близок к позорному бегству без оглядки из проклятой комнаты. А к Раменову он и так найдет подход! Без...
-- А может господин разведчик пригласит трепещущую девушку на ужин? Или Вы заскочили за приглашением на въезд для родственников?

...Да, именно так все и началось. И развивалось не менее стремительно, чем история с вербовкой Люти.
В тот вечер он не повез ее в шикарный французский ресторан, рассудив, в таких заведениях она, наверное, завтракает каждый день.

...Да-да, он также решил избежать простой "сырной" швейцарской кухни.
Когда он подъехал на своем скромном БМВ к ее апартаментам в дорогом районе Эльфенау, как раз в том месте, где зеленая мощеная улочка спускается практически к зеленой глади реки, и она, ослепительно красивая, села рядом, то он вырулил в направлении замка Мерингшлосс. Замок этот в череде многих нависал над неспокойными в этот ветреный день водами Аары, но выгодно отличался от своих собратьев небольшой ресторанной площадкой, выдававшейся метров на десять над рекой. В ресторанчике подавали одноименное вино, производимое на принадлежащих замку виноградниках, которое неизменно собирало обильный урожай медалей на ежегодных фестивалях молодых вин в Женеве. Меню же сочетало в себе изысканность французских деликатесов с добротностью испанской кухни, приправленной изумительными итальянскими соусами, то есть можно было сразу определить родовую принадлежность владельцев замка к утонченной северной Италии.
Замок девушку привел в восторг. Она с удовольствием обошла все его подвалы, до самого потолка уставленные пыльными бутылками. С совершенно детским восторгом потопталась на винной бочке, размером с не самую маленькую танцевальную площадку. И наотрез отказалась спрятаться от пронизывающего ветра в уютном и теплом зале с камином, а упрямо заняла столик как раз на той самой площадке над стремительной рекой. Николай лишь поплотнее намотал шарф и подозвал официанта...
- А позвольте полюбопытствовать, ведь Вы не замужем? - как можно более безразличным тоном поинтересовался Николай отправляя в рот ароматный кусок стремительно остывающего на ветру бифштекса.
К тому времени они уже о многом поговорили. Николай рассказал о некоторых курьезных случаях на работе. Поведал об особенностях проживания в жилом комплексе. Задал несколько вопросов про учебу и узнал в том числе и об ее намерении подать в июне документы в МИД.
И вот черт дернул его задать этот вопрос! Девушка вскинула на него свои поразительные глаза, и Николай с ужасом заметил в них фейерверк задорных искорок. Он поспешил сосредоточиться на блюде, основу которого составляла красная капуста, страстно желая себе провалиться в холодные волны стремительной реки.
Но к его удивлению никакой язвительной реплики не последовало. Довольно долго вообще только ветер завывал в ушах. Несколько осмелев, Николай поднял глаза.
Женя отрешенно смотрела на речную рябь, а ветер беспрепятственно ерошил ее челку.
- Возможно, у меня несколько завышенные требования к современным молодым людям!
Ее задумчивый голос словно был обращен к реке. Или к великим героям древности, некогда заселявшим эти берега. Но они промолчали. Смолк даже злой и мокрый ветер.
- Как-то так сложилось нехорошо, но много времени приходилось проводить среди... обеспеченных людей. - она кинула быстрый взгляд на Николая, но он так и не понял, то ли ему радоваться, что он не в их числе, то ли повторно утопиться. Однако дальнейшие ее слова рассеяли его сомнения. - Соответствующий круг общения дочери моего отца, знаете ли... А юноши, вовлеченные в этот наш круг... ну, знаете, банки, иностранные компании... они... как бы это сказать... с неким совершенно излишним и ненужным достоинством ощущают стабильность своего положения в полуголодной стране! Мне сложно подобрать слова, чтобы объяснить свои чувства...- Николай сделал знак, мол, прекрасно понимает. - Эти люди даже выработали свою философию, некую этику... И их совершенно не волнует, как, например, стране выбираться из дерьма, в котором она оказалась... Они знают, если что... они просто уедут, и любое государство с радостью примет их деньги, а значит и их самих.
Она сделала паузу, отпила вина, а когда заговорила вновь, то голос ее звучал еще тише.
- А я воспитана несколько старомодно...- Николаю даже показалось, она покраснела, но, вполне возможно, это неверное вечернее освещение сыграло шутку. - И для меня понятия "моя страна", "Родина" имеют куда большее значение, нежели этому принято придавать значение сегодня... Я даже не знаю, откуда во мне это... Отец-то не отличается каким-то уж особенным патриотизмом. Но когда все мои знакомые... прежде всего мужчины, конечно, думают лишь о себе... мне это не нравится...
- Но ведь наше государство вплоть до девяносто первого приказывало думать только об общественном благе, и тоже ничего путного не вышло! - тихо, боясь спугнуть этот налет искренности у собеседницы, возразил дипломат.
- Да, но тогда были четкие разграничения! - словно бы задумалась Женя. - Был друг, а был враг. Понятия "патриотизм", национальная идея, какие-то расплывчатые, но цели, смысл жизни в стране и чувство гордости за нее! Олимпийцы плакали, слыша гимн Советского Союза при вручении золотых медалей!
- И все мы, русские, лелеяли мечту, " когда-нибудь, чем черт не шутит, пройдемся, засучив рукава, по Елисейским Полям и Пикадили, поливая от пуза веером..." - тихо добавил Николай.
- Да, это сидит во мне с детства, несмотря на моего папу-буржуя! - просто ответила Женя. - А у сегодняшних юнцов этого ничего нет и мне это не нравится! А насчет "от пуза веером..." - ее глаза великодержавно сверкнули, - это Вы здорово сказали, Николай...
- Это не я сказал, - грустно улыбнулся разведчик, - а писатель один...
- А Вы-то сами! - девушка окончательно вышла из своей задумчивости и с аппетитом доела блюдо. - Получаете скромную, скажем так, зарплату - даже здесь, газеты поливают вас грязью, "мидаки" злорадствуют, разрушенные семьи... Ой, извините!
- Все в порядке. Прошлое. - и к своему удивлению Николай действительно почувствовал - все в порядке. В полном. Теперь.
- Но ведь не увольняетесь! - закончила Евгения и с вызовом уставилась на него. - И честно говоря, даже не представляю, чем вы вербуете свою агентуру...
- Деньгами! - буркнул Николай. - Деньгами вербуем. Вы бы удивились, если бы я рассказал Вам, как респектабельные и совсем не бедные люди с радостью предоставляют возможность расплачиваться за них в ресторанах...
- Ничуть я не удивилась бы! - прошептала девушка, загораживаясь бокалом с вином.
-...А потом забираются на заднее сиденье "Роллса" и едут в свой замок. - не расслышав ее, продолжил Николай. - В принципе, все! Человек - на крючке. Пусть даже он сам об этом и не подозревает. Не обязательно станет полноценным агентом, но работать на меня будет. Такой тип людей, видите ли. И это видно на первой встрече - пойдет человек на поводу или нет. А Вы изволите насчет патриотизма толковать... А не увольняюсь потому, ну, просто некуда. Кому я "в народном хозяйстве" нужен?!
- Ой ли! - воскликнула девушка. - У Вас, извините, какое образование?
- Неважно это совершенно! - смутившись, нахмурился Николай.
- Да уж, конечно, что тут особенного! - передразнила его Женя. - Всего лишь экономфак МГИМО, школа бизнеса Сент-Галена и по мелочам несколько "коротеньких" дипломчиков...
- Вы прекрасно информированы, мадемуазель! - ошарашено заметил Николай..
- Я же - в консульском отделе! - удивилась девушка. - А перед нашей встречей я не поленилась "полистать" компьютер.
Николай кивнул, подумав про себя, неплохо было бы поговорить с тем, кому пришла в голову "гениальная" идея засадить личные дела дипломатов в компьютер.
Девушка же ничуть не смутившись, продолжила:
- Ну и превосходные зарубежные связи, которые Вы просто обязаны коллекционировать в процессе командировки. - Она усмехнулась. - Действительно, куда уж Вам с такими данными соваться!
Он ничего не ответил. Он не знал ответа. И, похоже, она и не ожидала от него возражения.
- Я Вам скажу, отчего Вы не уходите. - улыбнулась девушка. - По одной простой причине - Вы не сможете без Вашей разведки! Никогда. Это - Ваш мир...
- "...И Советский Союз, прежде чем развалиться, напихал в голову всяких глупостей, из-за которых теперь болтаешься между небом и землей и не можешь через некий порожек переступить..." - процитировал Николай.
- Тоже... писатель?
Николай кивнул.
- Ну и я не лыком шита! - воскликнула девушка, несколько секунд подумал и с чувством продекламировала. - Значит так,
О, господа...
дальше там, парам-пам-пам, и вот
Вы стали выше, все затмили
Своим сиянием и величием.
Окутав паром безразличия
Эпохи разума и света!
Презрев все наставления свыше,
Стремитесь на вершину мира,
Все время падая назад!
Туда, где темнота и мрак,
Где нету места для рассвета,
А виден лишь один закат!
- Примерно так. Не помню, к сожалению автора... То ли Пру..., то ли Тра... Тре... Тро... Фро... Да и не важно. Лихо, а?
- Это все романтика, Евгения! - улыбнулся он. - Чрезвычайно опасная и ненужная сегодня госпожа. Государство, к сожалению, не в состоянии оплачивать свое хобби, а внешняя политика вкупе с разведкой - это ничто иное, как хобби. Чем сильнее государство, тем... Да это очевидно! Многие, очень многие уходят!
- Мне достаточно того, что Вы не уходите! - тихо возразила девушка и снова стала смотреть на реку.
Ее слова отозвались сладкой дрожью где-то в области солнечного сплетения. Он возликовал смутным мыслям и невысказанным словам. Кровь в висках застучала бойкими молоточками.
Но Николай поспешил сменить ставшую почему-то щекотливой для него тему разговора и ненавязчиво начал расспрашивать ее об отце. И тут он услышал такое, что по силе воздействия могло сравниться с добрым ударом копытом шайрского тяжеловоза.
- Мошенник он, мой папочка! - примерно так это прозвучало для ушей ошеломленного разведчика...

...А спустя пару недель, в середине января, девушка познакомила Николая с отцом. Такой стремительности не ожидал даже старый опытный шеф...

- Пап, ты, наверное, помнишь Николая Кузнецова? Он утверждает, вы встречались когда-то!
Директор "Аэробус-Лайнс" несколько секунд морщил лоб, будто бы вспоминая, затем покинул свое рабочее кресло и прошел к центру комнаты, протягивая руку.
- Конечно. Лозанская выставка "Аэро-98", не так ли? Как поживаете, господин Кузнецов?
- Можно просто Николай.
Дипломат пожал протянутую руку, и с удовольствием откликнулся на предложение занять место на кожаном диване под торшером.
Пока гости усаживались, Раменов исподлобья наблюдал за парой. Они неплохо смотрелись вместе, надо признать. И все же неприятное чувство не покидало Алексея. Безо всяких на то оснований, он не мог избавиться от убеждения, когда Женя покинет его, он умрет. Ни больше, ни меньше. Откуда и когда это ощущение в нем укрепилось, Алексей сказать не мог. Это было на уровне подсознания, мысли, никогда не оформленные в виде таковых. И судя по всему, момент этот не за горами. А ему еще столько надо сказать ей...
Но в этот момент у Раменова появился новый повод для тревоги - он поймал на себе короткий, словно молния, пристальный взгляд дипломата. За свою жизнь Раменов достаточно насмотрелся подобных взглядов, острых, как стрела и проницательных, как рентген.
А если припомнить маленькие и совсем незначительные фактики последнего времени... О! Совсем незначительные, но тем не менее... То денежные переводы в банке задерживают... да и вопрос с гарантией банка по аккредитиву как-то странно завис... И это в отношении одного из самых лучших клиентов - фирмы Раменова, коей лично занимается один из членов правления банка!
Определенно, нужно будет навести более подробные справки об этом Кузнецове... возможно придется задействовать Москву... Ничего, пусть тоже поработают - не все же халявные бабки срубать!..
Николай совершенно не обратил внимания на душевные переживания хозяина, взгляд его привлекла красивая настольная рамка.
- Это Женя?!
Николай во все глаза смотрел на небольшую, словно обрезанную под размер портмоне черно-белую фотографию. Маленькая девочка, похожая на маленького медвежонка в своей темной шубке. На голове - меховая шапочка с длинными завязочками, на концах которых висели меховые шарики. Шарфик подпирает румяные от мороза щечки. Но глаза!... Большие, огромные глаза... Глазищи, чуть сощуренные от морозного ветра. Глаза, в которых читается вся мудрость человечества.
Они притягивали.
Завораживали.
От них невозможно было оторваться, так неестественно взрослыми выглядели эти спокойные, чуть грустные глаза на лице малютки...
Николай вздрогнул от неожиданного звука голоса Евгении:
- Какая смешная, не правда ли...

...Спустя всего два месяца Николай не может представить свою дальнейшую жизнь, если в ней не будет невысокой девушки с короткой стрижкой и лучистыми глазами.
Эта мысль пульсировала в нем каждый день. Справедливости ради следует заметить, девушка полностью разделяла его чувства. Они не отдавали себе отчета в происходящем с ними, просто им было хорошо друг с другом. После работы они садились в автомобиль Николая и уезжали из города, или до поздней ночи бродили по тихим узким историческим улицам...
Всю неделю моросил противный серый дождь. Целыми днями напролет. Когда случается такая напасть, Берн погружается в спячку. Серый пустой городишко, с кривыми узкими улочками. Именно в такие дни "Штирлица рвет на родину", малодушные загружаются дешевым виски по дипломатической скидке. Именно такая серость вгоняет шприц в разбухшую от перетяжки вену, вкладывает пистолет в руки, дрожащие от бессильной злобы на человечество...
Вот почему завтра - двадцать четвертого марта - они обязательно будут вместе. Весь день. После того, как он завершит дела в Цюрихе...
23 марта 1999 года
Окончание...
Швейцария, Цюрих
Бросив на въезде в город взятый напрокат автомобиль, Николай Кузнецов, полный тезка легендарного разведчика советской истории, неторопливо проследовал к остановке трамвая N 13. Он любил этот участок пути, пролегающий мимо статуи одного из бургомистров Цюриха. Прославился, кстати, этот средневековый деятель, вняв жалобам простого народа в отношении постоянного шума от дворовых собак и повелев истребить все поголовье этих животных. А когда вместо собачьих стай по улицам города стали бродить охамевшие от безнаказанности орды волков и лис, раздраженные горожане вздернули самого бургомистра на воротах его же особняка. А позднее, как водится, воздвигли памятник.
Николай был относительно спокоен, хотя неприятно подергивал нерв правой щеки. Оно и понятно - на нем была наклеена борода и усы, а вкладыши в рот окончательно меняли форму его лица. Примитивно и довольно рискованно, и если ему на пути встретится кто-либо из знакомых, их не введет в заблуждение этот грим, а вот о поведении самого Коли они призадумаются. При этом, зная швейцарский менталитет, он был просто уверен, своими размышлениями и выводами они непременно поделятся с криминальной полицией. Но приходилось идти на подобный риск, ибо финансовая столица альпийской республики нашпигована камерами, способных выявлять заданные биофизические параметры лиц.
Но в три часа пополудни в славной исторической резиденции Карла Великого все было спокойно. Купив по пути в ларьке журнал "Facts", Кузнецов миновал женский монастырь, первыми аббатистками которого были правнучки великого императора и влился в бурлящую Банхофштрасе. Отрадно, повседневная жизнь города не нарушалась воплями, типа "Баа, герр Кузнецофф, что это с Вами?!" и прочими бурными изъявлениями идиотского восторга, откровенного недоумения и подозрительного изумления.
Он расположился в конце уютного вагончика, предъявив свой проездной билет и раскрыл журнал, время от времени лениво обозревая редких пассажиров.
Конечной целью разведчика был небольшой городок Мейлиген. Покинув пригородную электричку, он совершил нелогичный переход через противоположную сторону вокзальной площади к остановке "11-го" автобуса, будучи уверенным, если кто и выполнит подобный маневр, то только "наружка".
Но нет, идиотов больше не нашлось, и автобус тронулся, оставляя на площади последний осадок неуверенности и тревоги. Теперь сомнения не должны были мешать работе. Он и его товарищи сделали все возможное, чтобы он был "чистым". А теперь извечный вопрос - или-или - решался без его участия - на уровне везения...
Через пятнадцать минут он входил под тень огромных каштанов парка Джакометти. Изумительный воздух напоенный ароматами пихты радостно заструился через легкие. Воровато оглянувшись, Кузнецов одним ловким движением избавился от бороды и сопутствующих ей бакенбардов, следующий взмах руки освободил его рот от каучуковых вкладышей.
Приобретя нормальный человеческий облик, разведчик бодро углубился по гравиевой дорожке в лесопарк. Не доходя до условленного места - двух деревянных скамеечек над крутым спуском к Цюрихскому озеру - Николай остановился и присел за объемной старой сосной, держа под наблюдением все пешеходные и велосипедные дорожки.
Ждать пришлось недолго. Со стороны входа показалась одинокая фигура, неспешно бредущая к лавочкам. Кузнецов внимательнейшим образом обшаривал взглядом окрестности, стараясь уловить подозрительные моменты.
Более никого не было. Ничья тень в этот жаркий день не стлалась между соснами и редкими березами. Только этот человек, Беат Люти, швейцарец американского происхождения, временно исполняющий обязанности исполнительного директора "UBS" и лично курирующий компанию "Аэробус-Лайнс", удовлетворенно опустился на одну из скамеечек и прикрыл глаза.
Беат Люти правильно оценивал степень своего риска. Да, он работал на деньги американцев, выполняя задание этой сумасшедшей рыжей кошки Брайтман.
Да, он был "подставой", призванной разоблачить русского шпиона. И громкий скандал отведет удара от "Аэробус". Американцы основательно попотели, уговаривая руководство швейцарского банка пожертвовать одним из своих ценнейших сотрудников и услать его за океан. А затем создать видимость приема на работу нужного им человека. И лишь когда на высоких уровнях было обещано подусмирить разохотившихся до швейцарских капиталов "жертв Холокоста" (численность которых в настоящее время превысила количество всех жертв Второй мировой), банк сдался.
Однако... Однако, он предполагал, акция американцев является не совсем официальной. И помимо примитивного шпионского скандала, преследовались и другие цели, о которых ему никто не спешил докладывать. Он не мог знать, увязывались ли эти цели с "Аэробус-Лайнс", но... нечто грандиозное витало в воздухе. Такое, к чему он стремился хотя бы прикоснуться! Но все великое и "грандиозное" проходило мимо. Его роль была мала и, прямо скажем, незаметна... Другого могла бы утешить мысль, мол, из таких вот винтиков и состоит слаженная машина большой политики. Но его это место не устраивало. Он хотел быть на самом верху! Необходимо серьезно поговорить с американкой после окончания "акции".
Единственный вывод, который он мог с большой долей уверенности принять, заключался в следующем - это не частная война Брайтман и ее русского толстого любовника, как можно было бы подумать. Как, наверное, и следовало думать непосвященным, тем кто не знал Лауру так как знал ее он! И это знание позволяло сделать вполне определенный вывод - ЦРУ ведет одну из своих "грандиозных" операций, не посчитав нужным, как обычно, поставить в известность своих швейцарских коллег. До поры до времени...
И для начала им зачем-то оказалось необходимым спровоцировать "шпионский скандал", причем на швейцарской территории, да так, чтобы об участии американцев никто не узнал... Теперь он был уверен, дело вовсе не в шпионах... Все гораздо тоньше... Недаром Брайтман получила аккредитацию в качестве представителя Федерального казначейства, а не другого учреждения. И для их замыслов "крупный клиент банка" Раменов оказался подходящей фигурой.
На какой-то миг Люти даже стало немного жаль этого русского - он представлял себе, для участников эта крупная закулисная игра не пройдет бесследно...
Но сорок тысяч родных швейцарских франков, стойких к любым финансовым потрясениям, Люти платили не за жалость. В конце концов он был профессионалом по "подставам". И ЦРУ уже не раз пользовалось его услугами, именно в качестве провокатора.
Но пока этих денег у него не было. Как обычно он получает плату после. Здоровый американский рационализм - ведь он в настоящее время рисковал ничуть не меньше этого русского дипломата, еще одной пешки, с которым в середине февраля его познакомил Кляйн. Вот почему в интересах швейцарца было соблюдать все правила и условия конспирации. Для родимых сограждан он впоследствии так и останется финансистом банка, которого пыталась завербовать российская разведка. Что и требовалось доказать... для обывателя.
За прошедший с момента их знакомства период Люти приложил максимум усилий, чтобы Николай поверил в него. "Свидетельства" опытного провокатора о нелегальном потоке миллиардов албанских динар через счета Раменова попали, что называется, "в жилу"...
Размышляя обо всех этих перипетиях, Люти спокойно сидел на лавочке и ждал, пока русский дипломат подойдет к нему сам.
Рядом прошуршал гравий, и к обрыву протянулась тень. Швейцарец раскрыл глаза и приветливо улыбнулся:
- Добрый день, Николай.
- Здравствуй, Беат. - они давно перешли на "ты".
Кузнецов присел рядышком, пошуровал во внутренних карманах своей короткой кожаной куртки и передал Люти белый конверт. Тот улыбнулся.
- Должен заметить... мое руководство высоко оценило Ваше прошлое сообщение. Мы перепроверили информацию... - Кузнецов задумался. - И скажу Вам, в большей степени благодаря ей, в России вот-вот "накроют" крупную преступную группировку, на верхушке которой стоят очень и очень известные люди...
- Рад слышать. - усмехнулся Люти. - Хотя не скрою, конверт... - он похлопал себя по груди, - ... радует меня больше.
- Понимаю.
На секунду Николай задумался, восстанавливая в голове предварительный план беседы, одобренный резидентом, и начал говорить. Он говорил о том, какой ценной фигурой является для них Люти. О специальном человеке из Москвы, который впоследствии и будет работать с иностранцем. И так далее в том же духе...
...Люти напряженно размышлял. О подобном развитии событий его никто не предупреждал. Какой-то человек из Москвы... Нашли резидента, вашу мать! А по большому счету... Какое ему-то дело? Пусть у Брайтман голова болит! И у Раменова. Теперь ему придется попотеть, обдумывая, какую информацию отныне сплавлять русским - игра становилась слишком серьезной, в которой дилетанты не выживают...


20 марта 1999 года
За несколько дней до описанных выше событий...

Россия, Москва.
Посольство Соединенных Штатов устраивало торжественный прием в честь прилета в Москву госсекретаря Мадлен Олбрайт. В Большом Зале собрался весь политический бомонд во главе с верхушкой МИДа, иностранный дипломатический корпус, работающий в Москве, начиная с советников-посланников, парочка первых вице-премьеров правительства России.
После официальной части, растянувшейся, из-за спича посла на целый час, публика с радостным оживлением, но не теряя чувства достоинства ринулась к накрытым ля-фуршет столам. Молниеносно засновали официанты с шампанским, вспыхнули гирлянды легкомысленных лампочек, обрамляющие громадные американские флаги на стенах. Ненавязчиво вступил приглашенный джаз-банд. Смокинги мужчин, оголенные спины и плечи дам, бабочками порхают визитные карточки, контрразведка противодействует разведкам, напряженные лица внутренней охраны...
Постепенно возбужденная и беспорядочная толпа разбилась на отдельные группы, меняющие меняли свой состав и темы разговоров каждые две-три минуты. Именно эти группки и определяли дальнейшую судьбу мира. Именно в этих разговорах зарождались будущие направления внешнеполитических концепций. Именно за бокалом шампанского решались судьбы кредитов и очередных траншей...
- ...я полагаю, для России есть прямой резон поддержать кандидатуру на пост Генерального директора ВТО от Таиланда, господин министр! - радостная улыбка играла на тонких губах торгового представителя Тайландца в Москве Джеймса Ли. - Вы видели в ходе декабрьских выборов, насколько велики противоречия между основными претендентами! Господин Парибатра же станет компромиссной фигурой для всех. В первую очередь он крайне выгоден России, господин министр, ибо намерен проводить разумную политику, направленную на предотвращение поспешной глобализации и либерализации торговли. - Ли отпил немного шампанского. - Более того, я уполномочен заявить, Россия могла бы рассчитывать на благоприятные для нее изменения в позиции Бангкока по ряду конфликтных вопросов, в частности, о снятии дискриминационных ограничений на ввоз в Таиланд российского стального проката!
- Это чрезвычайно интересная постановка вопроса, господин Ли. - министр иностранных дел Сидоров улыбнулся в ответ и развел руками. - К сожалению, Россия все еще не является членом ВТО, поэтому высказываться в пользу того или иного кандидата, по нашему мнению, было бы неэтично...
- Совершенно с Вами согласен, господин Сидоров! - вступил в беседу вновь подошедший Лейф Лагерстед, координатор торговой политики департамента стран Центральной и Восточной Европы министерства иностранных дел Швеции. - И мы считаем, России не следует особенно стремиться к вступлению, если это будет ущемлять ее национальные экономические интересы. Евросоюз в свое время неправильно подошел к развитию торгово-экономических отношений с Россией. Надо признать, Европа занимала надменную позицию, не считаясь с требованиями России. Кстати, такую же позицию занимает и Международный Валютный Фонд, с которым бьется Ваш Перваков! Но Россия - великая страна и имеет все возможности отстаивать национальные интересы в диалогах с международными организациями! - Лагерстед поднял бокал. - Кстати, по секрету сообщу Вам, Евросоюз в данном вопросе поддерживает Штаты, которые выступают против таиландца... А знаете, господа, почему Америка выступает против? - Швед сделал многозначительную паузу, поискал глазами какого-нибудь американца. Не нашел и, успокоившись, выдал величайший секрет Америки, - У них сильные профсоюзы... по-моему, AFL-CIO... - видно было, аббревиатуры дались дипломату с величайшим трудом, из-за необычайной своей сложности, надо полагать. - А они, эти проф...ффсоюзы всерьез опасаются тайского противодействия их генеральной линии на увеличение себестоимости продукции в развивающихся странах за счет закрепления уровня оплаты рабочей силы и обязательных отчислений в фонд защиты окружающей среды. Вот так-то! Думайте, господин Сидорофф...
После краткой лекции по мировой экономике шведский дипломат, слегка покачиваясь, как потрепанный бурями корабль, прошествовал к другим гостям.
Ли в процессе всего непредвиденного спича сохранял на лице вежливую улыбку. И лишь убедившись, что швед далеко и кроме того основательно занят симпатичной девушкой из секретариата, вновь вернулся к прерванной теме разговора:
- Довольно занудно, но какой убедительный тон и сколько пылу!
Ли был умным человеком, но поставив перед собой цель, во что бы то ни стало привлечь на свою сторону Сидорова, совершенно не заметил, министр-то как раз занят размышлениями по поводу слов пьяного Лагерстеда, нежели слушает рассудительного и вкрадчивого Ли.
- Замечу также, - как ни в чем не бывало продолжал тот, - сегодня реальным инвестором для России могла бы стать Юго-Восточная Азия, господин министр. В ближайшее время, по нашей "теории больших циклов", Тайвань, Южная Корея, Сингапур будут выводить со своей территории устаревшие наукоемкие производства. По ряду причин тайваньские и южнокорейские фирмы не хотят размещать их на территории Китая... - Ли сделал многозначительную паузу, после которой его улыбка стала еще шире и радушнее. - Наиболее вероятным для нас представляется Россия...
- Все плетете заговоры против нашей страны, господин Ли? - с легким поклоном к беседе присоединился посол Китайской Народной республики.
Вместе с послом находился руководитель представительства Китайской национальной нефтегазовой корпорации в Москве господин Чжан Чэн-У. И хотя радушием улыбки китайцев могли поспорить с Ли, в глазах таиландца вспыхнули гнев и непримиримая вражда. Он был крайне раздосадован новым вмешательством в разговор.
- Господин Сидоров! - между тем обратился посол Китая к русскому министру, словно не замечая Ли. - С господином Чжаном мы обсуждаем некоторые нефтяные проблемы и были бы весьма счастливы услышать Ваше мнение.
- А по какому поводу? - несколько вымученно улыбнулся Сидоров. Подобный рабочий график был явно не для него.
- По поводу вопросов безопасности нашей страны, господин министр! - поклонился посол Чан, покосившись в сторону Ли. - Точнее связанной с этим актуализации проблемы диверсификации источников поставок нефти в Китай. Не так ли, господин Чжан?
- Совершенно верно, господин посол! - подхватил Чэн-У, не забыв, разумеется, ослепительно улыбнуться. - В этом свете мы хотели бы рассматривать Россию в качестве основного потенциального партнера. Как известно, в настоящее время девяносто процентов нефти нам поставляют из Омана, но импорт из России существенно возрос, и мы надеемся на сохранение подобной тенденции и в будущем.
- Не будучи крупным специалистом в этой области, замечу, наши экономисты тоже постоянно твердят о целесообразности развивать восточное направление в противовес западному, господин Чжан. - вежливо ответил министр. - Похоже, в этом вопросе у нас схожая точка зрения.
- Это крайне отрадно для нас, господин Сидоров! - снова поклонился посол Чан и добавил, словно продавец довесок колбасы к целому батону. - Кроме того, я сейчас припомнил... - Все оценили театральную паузу после этих слов. - ...экономическая секция нашего посольства склоняется в сторону России, участвующей в тендере по инвестиционному проекту "Asian Gas Grid". Скоро на имя господина Первакова поступит подробное описание и наши предложения по поводу этого проекта.
- И что же это за великий проект? - желчно поинтересовался Ли. - Реставрация Великой Стены?
Сидоров чувствовал себя человеком, которого четвертуют. Он был несчастлив и проклинал все проекты на свете.
- Строительство гигантской сети газопроводов от Индонезии до Шанхая. - посол оставался невозмутимым, несмотря на саркастическое выражение лица тайландца. - Общая протяженность сети составляет около пяти тысяч километров стоимостью семь миллиардов долларов. И Россия могла бы принять самое активное участие.
- Никто и не сомневался, сеть именно "гигантская"! - обронил Ли.
- Прошу извинить меня, господа! - торопливо проговорил российский министр иностранных дел, не желая втягиваться в выяснение отношений двух враждующих сторон.
- Вам не скучно, господа? - поинтересовался хозяин американского посольства, возникая рядом с политиками и поигрывая бликами на хрустале.
Он сделал знак, и моментально бокалы участников разговора оказались заменены на полные. Обстановка несколько разрядилась. Но тем не менее, сославшись на важность обсуждаемой проблемы, представитель Тайланда удалился вместе с российским министром.
- Похоже им действительно есть о чем поговорить! - вскользь заметил посол США, бросая косой взгляд на китайского посла.
Тот в ответ лишь улыбнулся. Чэн-У с поклоном отошел в сторону.
- Политика, политика...- американец поднял бокал, отвечая на здравницу кого-то далекого у противоположной стены. - Сколько мы с Вами знакомы, господин Чан?
- Шесть лет, господин Манн. - ответил Чан.
- Шесть лет... - американец стал задумчив. - А я до сих пор не могу разгадать Вас. Мне скоро возвращаться домой, а я так и не получил представления, что же Вы за человек!
- Если это единственное Ваше упущение, Вас можно поздравить с великолепным завершением дипломатической миссии! - китаец поднял свой бокал.
Некоторое время оба посла наблюдали за неторопливо прохаживающимися политиками, финансистами, дипломатами.
- Кстати, господин Чан! - светским тоном обратился Манн к своему собеседнику. - А как Вы относитесь к разгоревшемуся скандалу с похищенными чертежами?
- Я, слава Богу, далек от него! - чуть растянул губы Чан.
- Но ведь какая-то позиция у Вас имеется? - продолжал допытываться американец.
- Моя позиция полностью соответствует заявлениям нашего мудрого правительства, господин посол!
- Вы имеете в виду, похищение совершено китайцами не с санкции правительства Вашей страны?
- Я имею в виду, - спокойным тоном пояснил Чан, - похищение, если оно вообще имело место, проведено одной из преступных группировок, в которую, вероятно, входили лица китайского происхождения. Всему миру известно, Америка - подлинный рай для организованной преступности, господин посол, в том числе и из Китая. Ваша страна просто притягивает всякое отребье...
Американский посол даже не подумал обидеться на подобные слова. Они действительно были знакомы давно. Так же давно они играли в эту игру: Чан - непримиримого представителя коммунистического Китая, Манн - государства, претендующего на мировое господство. Поэтому он просто продолжил развивать свою мысль, видимо, чрезвычайно его интересующую:
- А как же быть с телетрансляцией интервью этого физика?
- Спутниковый канал, господин посол... Не мне Вам объяснять, за деньги они покажут кого угодно и где угодно! Насколько мне известно, этот канал уже запретили в нашей стране!
- Значит Вы все-таки интересуетесь этим вопросом! - торжествующе воскликнул американец.
- Вы правы, я интересовался этим вопросом. - подтвердил Чал, поворачиваясь к нему лицом. - Интересовался настолько, чтобы понять - это, якобы, похищение является абсолютно бесполезным для моей страны, господин посол! С глазу на глаз я Вам могу сообщить... по непроверенным слухам, подлые преступники, явно желающие рассорить наши страны, действительно пытались предложить нашему правительству эти несчастные чертежи...
- И что же? - легкая поспешность выдала нешуточный интерес американца.
- Видите ли, эти бумаги - вчерашний день для моей Родины. - китаец пригубил шампанское и улыбнулся. - Этой технологией мы начали пользоваться еще три года назад, и всем разведкам мира и Вашей в том числе, господин посол, это прекрасно известно. В военной промышленности секреты держаться очень недолго! Вот почему я со всей ответственностью заявляю - мое правительство ни в коей мере не причастно к этой афере. Однако...
Слушая Чана, Манн лишь внутренне усмехался! Как же, непричастно! Из секретного циркуляра, поступившего в американские дипломатические представительства от Госдепа, ему было известно, вся операция проводилась под полным контролем ЦРУ, внедрившего своего агента в самый эпицентр событий. И этот агент, имя которого послу, конечно, не сообщалось, однозначно идентифицировал руководителя операции как одного из ближайших и доверенных помощников руководителя китайской военной разведки. По всем направлениям, экономическим и политическим, велась большая игра с целью нейтрализации Китая в преддверии разрабатываемой операции НАТО "Союзническая сила".
Естественно, им было известно о применяемых в Китае технологиях. Поэтому, собственно, и была организована утечка именно этих чертежей! Вот, наверное, их военные чертыхались, разобравшись, какие именно бумаги им подсунули. Правда пришлось пожертвовать тем парнем, физиком из НАСА, но тут уж ничего не поделаешь, тем более, господа, предательство-то он совершил ведь самое натуральное!
Размышления американца были внезапно прерваны последним словом китайского коллеги. Он удивленно уставился на него:
- Что - "однако"?
- Однако, - невозмутимо продолжил Чан, - краем уха я слышал, будто подлые преступники, убедившись в непреклонном желании моего правительства соблюдать международные нормы права, собираются предложить эти бумаги некоему Слободану Милошевичу, чрезвычайно, надо заметить, заинтересованному в совершенствовании своих вооружений...
- Но... - американский посол растерянно смотрел на Чана, уже набирая в мыслях текст срочной "шифровки".
- А какое им дело до эмбарго и прочих международных хитросплетений, от которых ум заходит за разум! - пожал плечами Чан. - Они же - преступники, отстои! Милошевича вы тоже считаете, как минимум, тираном. Так стоит ли удивляться, что преступники нашли друг друга?
- Передача чертежей уже состоялась? - жадно спросил Манн, стараясь не замечать откровенной насмешки в глазах китайца.
- Насколько я слышал, еще нет. - протянул китаец. - Но кто знает...
- А кто знает? - тонко улыбнулся американский дипломат.
- Знает об этом лишь Творец. - уверенно ответил китаец. - Господин Манн, наша беседа доставляет мне истинное наслаждение и я прошу Вас назначить мне время, когда мы смогли бы ее продолжить, но могу ли я нижайше попросить Вас еще об одной очень неоценимой для меня услуги? Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы смогли походатайствовать перед милейшей госпожой Олбрайт буквально о десяти минутах ее бесценного времени для ее покорного слуги! Боюсь, не буду понят в Пекине, если паче чаяния упущу такой случай и не узнаю ее мудрого мнения о некоторых, чрезвычайно важных для моей страны вопросах. Чтобы и Вы, мой милый друг, были в курсе, сообщу Вам - речь пойдет о дальнейших шагах моей страны для вступления в ВТО и о том, какие, по ее мнению, существуют препятствия, которые мы, я уверен, сообща могли бы решить...
Американец остолбенел. До него медленно стала доходить истина, в которую его не удосужились посвятить. А китаец раскрыл ему глаза на бездонную глубину настоящей игры, недвусмысленно шантажируя США в ее же собственном посольстве!
- Конечно... - пробормотал посол, пытаясь унять вихрь, бушующий в его голове. - Прошу Вас, я полагаю, сейчас самый что ни на есть подходящий момент...
Он подхватил под руку своего коллегу и увлек его в направлении самой многочисленной и блестящей группы, окружающей Госсекретаря. Не доходя нескольких метров, китаец легко тронул плечо американца. Тот слегка наклонил голову, продолжая улыбаться гостям.
- Только между нами, господин Манн... - тихо сказал китаец, совершенно не меняя своего дружелюбного выражения лица. - Я очень надеюсь на благоразумие советников Вашего президента! А то... опять же между нами, ведь общеизвестен тот факт, как только его поимеют... во всех отношениях... так он сгоряча начинает во все стороны ракетами расшвыриваться... Так что, любезный господин Ман, Вы, уж, постарайтесь довести до сведения президента, что наше посольство в Белграде ни при чем. Ни сейчас, ни впоследствии...

Берн, Швейцария
Сегодня они пойдут в бассейн. Тот самый, что расположен за чертой города, вольготно раскинувшись на гектаре лесопарковой зоны. Вокруг причудливо изломанного здания бассейна разбился изумительной красоты сад, возделанный в японском стиле. Чертыхаясь, молодые люди просеменили под косыми струями дождя через добрый десяток мосточков, прежде чем приблизились к окошку кассы. К их великому удивлению в окошке оказалось вполне европейское лицо, без проблем выдавшее им хитромудрые ключи от переодевательных кабинок.
Внутри бассейн также поражал своими размерами. Вокруг центрального, размером с хорошее озерцо, на разных уровнях расположились водные глади поменьше, соединяемые друг с другом посредством каналов, водопадов, сквозных гротов.
Они вволю наплавались, нанырялись, время от времени подставляя тела мощным потокам воды, низвергаемым в центральный бассейн сверху. А затем Николай потянул девушку к обыкновенным на вид джакузи.
Поступок его для Евгении стал понятен лишь когда они очутились в горячей пузырящейся воде. Размеры пузырьков - вот что было необычного в этой шестиугольной емкости. Они были размером с футбольный мяч, превращая поверхность воды в некое подобие вакханалии у Нептуна. И она взглянула на привычную вещь совершенно иными глазами: сидишь на пузырях, перед глазами пузыри, в плавках большой пузырь, при этом пузыри тебя ощутимо подбрасывают, и опускаешься на многострадальный зад, лопая очередной пузырь. Сильное штормовое ощущение.
После джакузи долго решали, куда бы направиться дальше - в кинозал или в сауну. Решили, что в кинозале в мокрых плавках недолго и околеть, а вот в сауну - в самый раз. И Женя потянула Николая вверх по лестнице, где расположились солярий и кабинки парилок.
В какой-то степени можно сказать, что оба были все-таки несколько оторваны от народных масс - Николай пользовался посольской сауной, Евгения тоже не баловала общественные места. И слишком поздно оба вспомнили, что такое немецкая сауна. Но большая табличка при входе помогла им освежить память:
"Просим посетителей солярия и сауны оставлять свои купальные костюмы в шкафчиках при входе. С собой разрешается проносить полотенце."
- Вот так-то! - констатировала Женя, лукаво взглянув на Николая. - Однако Вы коварны, господин дипломат! Заманили девушку...
Николай готов был провалиться сквозь землю. Подобная промашка для человека, знающего страну лучше своей собственной, недопустима! Он поднял страдальческие глаза, надеясь уговорить ее пойти поплескаться, и обомлел. Девушка, решив не тянуть впустую оплаченное время, уже скинула свой купальник и вложила его в ячейку.
Когда время неторопливо отсчитало несколько минут, не изменив при этом положения дипломата ни на милиметр, Евгения сообщила ему:
- Теперь, как честный человек, Вы просто обязаны на мне жениться! Иначе окружающие неправильно истолкуют Ваш столбняк.
Он сморгнул и нерешительно посмотрел на свои плавки.
- Вот именно! - подтвердила его опасения девушка. - Вот как раз и ячеечка свободная.
Но, раздевшись, бывалый дипломат не сплоховал. Он ловко обмотал свое огромное полотенце вокруг талии на манер юбки и лишь после этого выдернул из-под него мокрую материю.
Евгения демонстративно громко вздохнула, чем окончательно вогнала Николая в ступор. Да тут еще, как назло, из стилизованных под гроты помещений появился бюргер, закончивший, судя по всему, париться и загорать, и Николай так ошеломленно на него уставился, что тот стал украдкой осматривать себя - может что не так? Не без основания, кстати говоря...
Воспрявшая Женя нетерпеливо схватила Николая за руку и потянула внутрь. И за то время, что они прогуливались мимо лежаков под кварцем и кабинок парилок, его грудь постепенно горделиво выпячивалась, а походка приобретала уверенный ритм - на фоне старичков, наслаждающихся в это время местными благами, он выглядел настоящим Апполоном. Но окончательно его раздела стоградусная жара в одной из парилок. А когда взмокшие они плюхнулись в прохладу бассейна, то уже не понимали, зачем людям вообще нужны купальные костюмы....
И уже перед самым домом Жени, они заскочили в фотостудию, где делали фотографии в стиле ретро. Выбрав коричневатый эффект конца прошлого века, молодые люди получили соответствующую одежду. При этом Николай должен был изображать офицера кавалерии североамериканских Штатов прошлого века, а Евгению, облачив в потрясающее платье с пышной юбкой и всевозможными оборочками и рюшечками, усадили на стул.
Девушка лихо заломила великосветскую шляпку на затылок и взялась за за старинный зонтик словно за самурайский меч. Николай же в своем синем и мешковатом мундире был скорее похож на вставшего на дыбы гризли, раздобывшего по нелепой случайности саблю. Зато он откровенно любовался девушкой, вполне искренне полагая, что она опаздала родиться лет так на сто...

...А в это время министр иностранных дел России страдал. Он отделался от дружелюбного, но весьма настойчивого господина Ли и ему стало вдруг скучно. Все эти люди чего-то от него хотели, что-то предлагали... И прием оказался на самом деле скучным, хотя вокруг России развернулась нешуточная борьба, точнее возня, а еще точнее... Если уж быть совсем точным, то у него жутко болела голова, поэтому все дипломатические интриги, страстным любителем которых он был, сегодня доставляли ему лишь раздражение. Он с трудом подавил желание прижать фужер с шампанским к пульсирующему левому виску. Его массивное лицо свело легкой судорогой.
Разговоры в зале приемов слились в один зудящий гул. Хорошо, хоть от него на время отстали. Ему и так вполне хватило вчерашнего заседания Совбеза, которое затянулось до часа ночи! Он прикрыл глаза, обманув себя, будто так - гораздо легче. Однако спустя несколько секунд глаза пришлось открыть, чтобы остальные гости приема не приняли его мимику за некие судьбоносные знамения. Мимику или жест?... А "мимикрия" - это из этой же области или... А, к черту все эти изыски! Господи, как хорошо, оказывается, быть просто Первым заместителем министра...
- У меня тоже жуткая мигрень. - Доверился голос рядом.
Российский министр повернул голову. Голос принадлежал Рите Хайенс, представителю США при ВТО. Весьма миловидная женщина с твердым характером и стальными нервами - иначе на этом посту долго не протянешь - сожрут. В душе Сидоров проклял все на свете ибо понял - настоящие его мучения только начинаются.
- Может давление? - выдавил улыбку министр.
- А может похмелье? - сверкнула ответная улыбка Хайенс, а затем она подняла руку. - Шучу, шучу, Игорь Сергеевич!
Довольно мило прозвучало из ее уст его полное имя.
- Ну, как, Ваш премьер Перваков остался доволен результатами Вашего боннского вояжа?
- Более или менее. - министр пожал плечами, помянув про себя в очередной раз недобрым словом Лившица - из-за его отсутствия на совещании "шерпов" стран "Большой Семерки" в январе, Сидоров приехал уже к подготовленным без участия России рекомендациям и решениям партнеров. В итоге российская делегация выглядела довольно бледно. Наверное, как и он сам в настоящее время... - Помилуйте, Рита, я ведь менее полугода на этом посту!
- Что же, вполне приличный срок, учитывая некоторые... национальные особенности России! - позволила себе шутку Хайенс, а затем довольно жестко добавила. - Только в ВТО вы прорываетесь годами!
Министр отпил шампанское и поморщился - оно стало неприемлемо теплым. Оно покосился в сторону Хайенс, словно намереваясь спросить, а у нее такое же теплое, но вместо этого поинтересовался с кривой улыбкой:
- А как же друг Билл? Неужели не поможет?
Хайенс не поддержала шутливого тона. Она словно ждала того момента, когда Сидоров по-настоящему втянется в серьезный разговор, и не собиралась упускать этот момент:
- Вам ведь известно о двух подходах в нашей Администрации к проблеме вступления России в Торговую Организацию? В частности, вы могли бы иметь неплохих союзников в лице Федерального казначейства, которое выступало за "мягкий" подход с предоставлением всевозможных льгот и положенных России отсрочек. А вот небезызвестные господа Барщевски и министр торговли Рубин наоборот считают, всяческие поблажки и льготы России противопоказаны.
- А Вы, Рита, за какой подход выступаете Вы? - скорее из вежливости поинтересовался Сидоров, уже зная ответ.
- Я, Игорь Сергеевич, получаю указания от своего правительства и следую им. Я могу лишь рекомендовать.
- И каковы же могли бы быть Ваши рекомендации?
- России нужно жестче использовать методы политического давления. У Вашей позиции имеются некоторые козырные элементы.
- И какие же? - не удержался Сидоров.
- Помилуйте, Игорь Сергеевич, кто из нас министр? - делано изумилась Хайенс.
Оба рассмеялись. Некоторое время просто смотрели на группы людей, где в настоящее время делалась мировая политика.
- Кстати, миссис Хайенс, - снова вернулся к теме разговора Сидоров. - Вы упомянули про "мягкий" подход...
- Да, бытовало такое мнение. - улыбнулась Хайенс. - Но к несчастью... - мнистру показалось, пауза была неслучайной. Это обстоятельство заставило его внимательнее воспринимать казалось бы неофициальный и ни к чему не обязывающий разговор. - ...к несчастью, Казначейство в настоящее время по уши погрязло в финансовом скандале. Вы, наверняка слышали об этой разгорающейся афере с... то ли динарами, то ли с рупиями... не помню точно... Какие-то подставные фирмы, российский опять же преступный капитал... Грязная история, должна заметить. И она еще не закончилась... Так что, Казначейству сейчас не до вас, ему, честно говоря, плевать на ВТО. Боюсь, союзников у России нет...
- Стало быть...
- Стало быть, - официальным тоном ответила Хайенс, - при нынешнем состоянии российско-американских отношений мы, скорее всего, не согласимся на смягчение своих подходов. Более того, нельзя исключать их демонстративного ужесточения, если в Белом доме будет доминировать мнение, будто политика Первакова эволюционирует в нерыночном отношении...
- А... доминирует именно подобное мнение? - спокойно уточнил Сидоров.
Хайенс посмотрела Сидорову в глаза, где тот и прочитал ответ.
- Мы, знаете ли, не можем пройти мимо заявлений Евгения Первакова, где он намекает на пример Пекина... цитирую по памяти: "обойти выдвигаемые к нему требования и перейти в контрнаступление, а именно готовность самостоятельно определять правила своего поведения в мировой торговле в двадцать первом веке..."
- Да, Максим Евгеньевич склонен к некоторой экспансии... - у министра дернулся уголок рта.
- Не надо, господин Сидоров! - жестко сказала Хайенс. - Перваков очень умный и тонкий политик. Я не знаю человека, который был столь же далек от экспансивности. Каждое его слово тысячу раз проверено и несет именно тот эффект, на который он рассчитывает!
- Разве усиление государственного регулирования, защита национальной валюты и проведение таможенной политики...
- Все это безусловно прекрасно для Вашей страны, господин Сидоров! - прервала его Хайенс. - Но именно эти пункты вступают в явное противоречие с нашим требованием к России о более глубинном открытии рынков!
Сидоров чувствовал, голова его сейчас просто лопнет, словно перезрелый арбуз. Сейчас он не был готов к подобному разговору. А разговорчик-то получается интересный, да еще если увязать его с введенными в конце февраля экономическими санкциями против десяти российских организаций.
Он хотел возразить, мол, государственник Перваков не пойдет ни на какие уступки, вредные для страны... Но ведь на Первакове свет клином не сошелся, а Россия все равно пойдет к Западу... вот только с кем?.. И к своему ужасу министр понял, что оказался перед выбором...


23 марта 1999 года
Швейцария, Берн
...Сегодня от Жени не ускользнуло, что, несмотря на прекрасный день, молодой дипломат находится будто бы в растерянности.
Молодой человек покусывал губы, взгляд его скользил по всему кабинету, словно в поисках достойного объекта, но при этом старательно огибал девушку. Словом, невооруженным глазом было видно, что Николай или чем-то крайне озабочен, или стоит на пороге чего-то такого, что...
- Я люблю тебя.
Сначала Ксении показалось, что... вот-вот, что именно показалось. Но его глаза загорелись такой решимостью, что девушка отбросила все мысли о галюцинациях. А после того, как она прониклась действительностью, лицо ее просто вспыхнуло факелом.
Зато мысли перестали мельтешить.
Их вообще не стало.
В голове просветлело и загудело.
Тем не менее она нашла в себе силы подняться из-за стола и сделать два шага к Николаю.
А последний метр они преодолели одновременно, и она спрятала лицо у него на груди, а он крепко прижал девушку к себе, чувствуя то же, что, наверное, чувствует каждый любящий человек - они нашли друг друга, и ничто не сможет разлучить их. Что в мире защелкнулся еще один замочек в поддерживающей хрупкое равновесие цепи...
- Однако... - прошептала Лаура Брайтман, наблюдая эту сцену сквозь стекляные двери из приемной Генерального консула.
Она потянулась к "сотовому" телефону, но передумала и лишь улыбнулась, глядя на молодых людей. И странно было видеть на холодном и бледном лице опытной разведчицы искреннюю радушную улыбку - настолько сильно она контрастировала с неизживной болью в глазах...

23 марта 1999 года
Россия, Москва
...Неприступного вида женщина в зеленой форме пограничника недоуменно взглянула на пожилого американца, чей паспорт она в данную минуту штамповала на вылет. Американец улыбался неизвестно чему, его карие глаза без цветных, ставших за многие десятилетия родными, линз были подернуты дымкой воспоминаний. Добрых и светлых. И против своей воли, женщина-пограничник тоже улыбнулась, возвращая паспорт...
Шла регистрация рейса швейцарской авиакомпании по маршруту "Москва - Цюрих"...
В салоне американец с удовольствием развалился в кресле возле иллюминатора и придирчиво осмотрел ремень безопасности. Заказал красного сухого вина и смежил веки. "Ну, Евгенич!" весело подумал он, поглаживая непривычно гладкий бритый подбородок. "Устроил под старость заварушку. Спасибо! Ему, видите ли, важнее довести до конца это дело, чем брать меня в Вашингтон! А ведь не врали, черти... действительно хотели включить в состав делегации... ишь ты... Да и Лебеда тоже хорош! Ишь ты, зараза, вспомнил ведь, хрыч старый! Ну ничего, прилечу - покажу им Центр!"
С этими странными мыслями "американец" еще раз с нежностью улыбнулся и заснул, моментально вспомнив умение засыпать, если необходимо, в любое время...

* * *
...- Однако! - только и произнесла Женя, смахивая пот с его лба.
Блуждающий взор Николая упал на электронный будильник. Четыре часа утра. Значит уже двадцать четвертое...
Двадцать четвертое марта...
Весна...
Он в своей квартире...
И она с ним....

24 марта 1999 года
Заключительная и кульминационная, надо полагать, дата...
Швейцария, Цуг
Обстановка в кафе была спокойной. Посетители в этот час не баловали своей многочисленностью, те же, которые заскочили прогреть свои внутренности после мерзкого, моросящего и холодного дождя, кучковались в основном вокруг стойки, в меру своего интеллектуального развития любезничая с двумя миловидными барменшами.
Столики, за исключением трех, оставались пустыми. Возле самого выхода расположились двое серьезного вида мужчин, негромко спорящие над разложенными исписанными листками. По внешнему виду, этих двоих можно было принять как за работников операционного зала среднего банка на ланче, так и за лаборантов университета.
"Хотя у лаборантов не бывает такого острого взгляда!" мелькнула одна и та же мысль у разменявшего шестой десяток мужчины и его спутницы, на рыжих волосах которой блестели крупные капли дождя. Полные нежности взгляды, обращенные друг к другу; переплетенные пальцы рук на поверхности столика. Ничем не примечательная картина, если бы не мелькающее тревожное ожидание в глазах. И вот с этим они-то ничего и не могли поделать, какими бы искусными физиономистами они ни были.
Через два столика лицом к ним попивал пивко дородный бюргер, напрашивающийся на ярлык "Короля сосисок". Словно подтверждая свой имидж, перед ним на тарелке были навалены тонкие венские сосиски обрамленные хрустящей красной капустой и ломтиками жареного картофеля вперемешку с вареными овощами. Ел он не торопясь, словно смакуя, и было видно, человек получает удовольствие от самого процесса...
Общая ситуация несколько оживилась с приходом нового посетителя. Прикрыв за собой звякнувшую колокольчиком входную дверь, он потоптался, стряхивая воду с ботинок и, опуская воротник промокшего насквозь пальто, решительно направился к столику с толстяком. Шляпа с прогнутыми под напором дождя полями скрывала его лицо, делая посетителя похожим на голливудскую легенду Хэмфи Боггарта.
Толстяк удивленно взглянул на мужчину, кивнул в ответ на его тихие слова и, пожав плечами, растерянно предложил сесть на свободный стул напротив.
Влюбленная пара словно рада была отвлечься от своих дум и с видимым интересом наблюдали за этой сценой, не забывая про соленые орешки.
Трое поглощенных спором "лаборантов" по-прежнему ни на кого не обращали внимания.
Посетителей у стойки вообще ничего в этом мире, кроме разреза на блузке барменши, не интересовало...
Между тем беседа за столиком толстяка оживилась настолько, что тот даже стал подпрыгивать на стуле.
Однако, чем радостнее и даже одухотвореннее становилось его лицо сосисочника, тем скучнее и даже раздраженнее выглядел наблюдающий за ним мужчина. Женщина же, напротив, полностью сосредоточилась на новом посетителе. Он же, словно вняв ее желаниям, обернулся и жестом заказал себе пива.
Увидев его лицо, рыжеволосая вскрикнула, типично женским движением прикрыв рот, а ее спутник в сильнейшем возбуждении вскочил со своего стульчика, опрокинув его на пол...

Россия, Москва
- Добрый день, Вячеслав Иваныч! Шерстков беспокоит.
- Здравствуйте, Валерий Михайлович! Давненько не было слышно о Вас...
- Так не удивительно! В Центральной лежу, с двадцать второго. Вместе, так сказать с Самим! - Смешок.
- Но хоть не в одной палате? - легкое, позволительное проигрывание в лояльный либерализм.
- Что Вы, уважаемый! - притворный ужас. - Я храпа не выношу.
Вежливый смех по обе стороны особой связи.
- Я что звоню-то, Вячеслав! - молчание, обдумывание. - Помните письмецо-то Ваше?
Исчезла показная легкость общения. Теперь не оплошать.
- Какое именно, Валер? От моего имени знаешь, сколько в день уходит?
- Да коротенькое... От братьев-славян на имя премьера...
Отчетливое тиканье напольных часов. Интересно, а сколько они здесь уже находятся?.. Так-так... От братьев-славян могло быть только одно письмо, точнее срочная шифртелеграмма о намеченной НАТО дате вторжения в Югославию. А дата-то... сегодняшняя... Теперь очень осторожно! Связь-то, конечно, особая, но...
- Ах это! - голос должен быть ровным. - Мы отправили, премьер получил, полетел мозги кое-кому вправлять... Что тебя беспокоит-то, Валерий Михалыч?
- Понимаешь, Слав... Не успел Максимыч-то прочитать телеграммку... Только сегодня она вылезла из вороха бумаг. Так образом, он летит, понимаешь, навстречу сюрпризу... Был у нас Киндерсюрприз, а теперь будет Примуссюрприз! Вот так-то... - Пауза, долженствующая высказать особое расположение... некое приобщение... - Да, сплоховали наши шифрики... Знаешь, какой обычно ад перед визитами творится! Ну и затерялась где-то бумаженция-то... Да и взыскать не с кого - человек в за бугром... По просьбе Ваших же товарищей, кстати... А тут еще все мы, как назло... ха-ха... в ЦКБ завалилась... Как раз, понима-аш, на эти числа! Вот ведь совпаденьице, а, Вячеслав Иваныч?
Как интересно! Оказывается, волосы и в самом деле шевелиться умеют.
- Понятно...
- Вот и хорошо, Валер... Просто предупредить... Ты-то свое дело сделал? Отправил? Контрольная дата исполнения стоит? Вот и чудненько... И у нас все было завизировано соответствующими датами! И представляешь, разгильдяйство какое! Эх, Юрия Владимировича на них бы!
- Понятно, Валерий Михалыч, а что же Сидоров-то?
- Ну... - пауза, - ... я же говорю, Слав... визит... суета... не до того ему! Да и не отследишь все телеграммы-то! Все-таки "Гор-Черномырдин"! То есть, тьфу - "Перваков". Пока еще...
- "Пока" - что?
- А о чем это ты?
Пауза.
- Понятно... А кто в командировке-то? Скажешь? Кого сдали, а, Валерий Михайлович?
- Слава! Дорогой, "кого сдали"?! О чем ты? Просто человек не вовремя уехал, деньжат, понимаешь, подвернулась возможность срубить на "краткой". Забыл, значит, правило - когда начальники по командировкам разъезжают, то информационный поток прерываться не должен. Я лично это так понимаю... А с подчиненных какой спрос-то? Они по неопытности и пропустили "срочную" в потоке... Я и тебе-то звоню успокоить, мол, ты свое дело сделал профессионально, грамотно и вовремя.
- Понятно, Валера. Так кто же?
- Ах ты настырный какой! Да ты не знаешь его! - пренебрежительный тон. - На пенсию просто товарищу уже пора! Недавно взлетел на высокий пост, ну и давай пользоваться благами...
- Так кто же, Валер?
- Да говорю же, не знаешь ты его. Слава Аллаху, разведка не всех работников МИДа под себя подмяла!
- А ты попробуй, Валерий Михалыч...
- Ну ладно... - неохотно, - Некто Каюров... Игорь.. по-моему, Алесеевич... И Слав...
- Слушаю, Валерий Михайлович.
- Подумай хорошенько... Не бери греха...
- Выздоравливайте, Валерий Михайлович! И этому... пациенту привет передавайте!..
Отбой...

Швейцария, Цуг
Они вскочили одновременно - Раменов, Лаура и три господина за соседним столиком.
Раменов застыл с раскрытым ртом и полными ужаса глазами. Изумленные посетители невольно стали оглядываться в поисках по меньшей мере призрака отца Гамлета.
- Влад! - взвизгнула обычно хладнокровная американка.
Собеседник Люти повернул на крик голову и побледнел.
Трое господ с другого столика также ничего не сказали. Они молча и целенаправленно ринулись мимо ошарашенной пары прямо к столику Люти, так и не успевшего доесть свои "венские".
Однако, довести свой маневр до конца они не успели. Первый из них кубарем полетел, подсеченный стройной, но очень тренированной ножкой Лауры.
Второй успел среагировать и перепрыгнул через ногу. Но лишь для того, чтобы быть сбитым в воздухе страшным ударом вытянутой руки поперек груди. При падении он грохнулся головой о край стола и затих на полу.
Третий не растерялся и моментально сунул руку под плащ, решив не испытывать судьбу. Но пока он уворачивался от тел своих товарищей, драгоценные секунды были потеряны. И когда он уже почти вытащил пистолет, раздался сухой треск электрического шокера в руке неугомонной американки. И третье бездыханное тело грудой одежды обрушилось на пол.
Все действо заняло не более десяти секунд. Никто больше не успел ничего предпринять. Да и не хотел.
Теперь уже Лаура подскочила к столику Люти и схватила за руку его соседа.
- Скорее, Влад! Через кухню...
- Господи, Лаура, рад видеть тебя в добром здравии! - только и успел пробормотать тот, к кому она обращалась.
- Госпожа Брайтман, что же это происхо... - начал в величайшем изумлении Люти, но его речь перешла в хрип, в горле забулькало, и изо рта хлынула кровь.
Когда Лаура отдернула от его горла руку, он был мертв...


Россия, г.Энгельс
Боевой вертолет Ми-8, старая, но надежная машина, завис над лесным массивом. В тесном пассажирском отсеке зажглась красная лампочка. Один из находящихся там восьми людей встал и, держась на протянутый вдоль борта трос, прошагал к кабине пилотов.
- Все, капитан! - стараясь перекричать грохот винтов, проорал пилот. - Дальше нельзя, засекут! Там внизу прогалина... Думаю, удастся снизиться метров до десяти. Справитесь?
Капитан молча поднял большой палец, хлопнул по плечу пилота и вернулся в отсек. Его встретили семь пар глаз, выражение которых можно было бы одним словом - спокойствие. Они привыкли не задавать лишних и, как правило, бестолковых вопросов - командир на то и командир, чтобы вовремя отвечать на незаданные вопросы и нести груз ответственности, обладая знаниями...
Поднятый по тревоге час назад, капитан поднес к уху трубку настолько экстренной связи, что у дежурного заметно подрагивали руки, когда он ее передавал. А дальше -низкий рокочущий голос премьера, зашифрованное факсимильное сообщение-"молния", загрузка в вертолет...
Он окинул взглядом группу. Вооруженные до зубов новейшим стрелковым оружием, вымазанные гримом лица, горящие в преддверии боя глаза. "Для них это всего лишь очередная заварушка!" с завистью подумал капитан, чье имя, так же как и имена его подчиненных останутся для истории тайной. Всего лишь заварушка... Поставлена оперативная задача, проведен детальный инструктаж, посекундно отработана схема...
Всего лишь очередная заварушка... Отработали, получили премию, три дня отпуска и снова тренировки... А он... он в свои тридцать пять чувствует себя стариком. Потому что он - командир. Потому что он владеет знанием. Потому что он знает, что нет никакой гарантии, что завтра ты не получишь конверт в котором будет написано имя твоего вчерашнего собутыльника. У него нет постоянных врагов. Понятие "враг" появляется лишь из конверта. В данном конкретном случае в довесок с кодами на уничтожение всех ракет "Тополь-М", "приписанных" к данной станции. И неважно, где они будут находиться - в шахте, на боевом дежурстве или в воздухе. Такие вот полномочия-с... Выше некуда. Последний довод образца конца ХХ века...
Врагом на этот раз оказался его бывший командир по Западной группе войск в Германии, а ныне - генерал-полковник Галкин. Там наверху, наверняка знали, что когда-то Галкин, будучи командиром танковой дивизии под Магдебургом, ежедневно принимал рапорт молодого тогда командира отдельного разведывательного батальона.
И вот спустя десять лихих лет они снова встретятся. На этот раз не будет никакого рапорта. Не будет вообще разговоров! Приказ, полученный командиром спецгруппы, предельно ясен - никаких переговоров. Полное физическое уничтожение мятежников! Ввод кодов. Отмена пока еще не введенных задач...
А Галкину так и не суждено узнать, чьи же глаза в прорези шерстяной маски полыхнут огнем скорострельного пистолета-пулемета.

* * *

...Владислав в нетерпении мерял шагами огромный рабочий кабинет Раменова, изредка бросая злые взгляды на хозяина апартаментов, который закрыв глаза развалился на тахте. Он лежал так уже около пятнадцати минут, с тех самых пор, как открыл дверь, и гостеприимным жестом пригласил всех входить.
Глупо и непрофессионально, но куда им было еще направляться после заварушки в кафе?! Все гостиницы с минуты на минуту перекроют - швейцарцы не любили, когда за просто живешь дубасили их контрразведку.
- Мы точно с Вами нигде не могли встречаться? - уже третий раз задал он один и тот же вопрос Алексею. И в третий раз тот отрицательно покачал головой. Глаз при этом он даже не раскрыл.
Лаура смешивала коктейли. Тоненькое звяканье хрусталя откровенно ябедничало о душевном состоянии американки. После вопроса Владислава, она резко развернулась, плесканув коньяком на бежевый ковер:
- Это единственное, что тебя сейчас волнует?! - ее голос едва не сорвался на крик. - Я потеряла тебя больше двадцати лет назад! Я думала, ты убит! Столько слухов ходило по Управлению!! Я не знала, что делать!! Как мне жить дальше?! Я стала шлюхой на этой чертовой работе!! Я несколько минут назад убила ради тебя человека в центре Европы, а ты спрашиваешь, не встречался ли ты с этим господином?!
Она не сдержалась, швырнула фужером в угол и зарыдала.
Владислав непроизвольно дернулся утешить ее, но, словно наткнувшись на невидимую преграду, остановился, покачал головой и присел на краешек рабочего стола Раменова.
Пока ему многое было непонятно. Точнее непонятно было все, за исключением имеющего факта "подставы". Но вот какого черта в дела рядовой фирмешки, пусть даже и связанной с именем "олигарха", оказалось замешанным доблестное ЦРУ в лице все еще прекрасной Лауры? Это совпадение?!
Нет, господа хорошие, вот этого-то я как раз принять и не могу. Весь мой разум кипит и пучится при подобном допущении! Скорее всего, вопрос звучит примерно так: что ЦРУ понадобилось от Раменова, или от его фирмы, или от... от истинного хозяина фирмы? Ну да, господа шпионы! Вот именно он американцам и надобен... И видимо, срочно, надолго и много, раз они решили подставить свое Казначейство на этой откровенной афере с динарами. Опустим пока прилагательное "албанские", а то уж совсем паранойя получается - ведь именно его департамент в МИДе курирует Балканскую тематику...
А может поэтому именно его и послали?
Ага, чтобы подставить?
Не хочу пока даже думать об этом! Просто афера! Грязные деньги! И ничего больше!..
Ох, Владик, седая твоя башка! Давненько ты не ввязывался в подобные игры... Сидел бы себе на "Смоленке"! Так нет! Расчувствовался, старому другу решил помочь! Да Евгенич и сам хоро...
Стоп!
Так-так... Евгенич, говорите... И его "бодание" с "олигархом", говорите?.. Ну и кого же поддерживают америкосы?! И каким, позвольте спросить, образом?! Кому из двух дуэлянтов был бы выгоден прекрасно срежисированный "шпионский скандал"?
А вот на этом месте вставим первый тезис. И чисто формально допустим, что "бизнесмену", по большому счету, это выгодно... А взамен? Чем же он может привлечь их? Явно не своими автомобилями и даже не самолетами! Думай, дипломат, думай! Чем еще славен этот человек?..
Правильно! Своей просто параноической страстью к Кавказу! А дальше выстраивается стройная цепочка Кавказ - нефть - газ - официально признанная зона геополитических интересов США! Молодец, портняжка, славно залатал! А если вот теперь подпустить к себе поближе словосочетание "албанские динары", то получаются изумительной остроты ножницы. А чуть было не пойманный с поличным русский шпион превращают ножницы в трехпалую тяпку, которой при определенном усилии и оформлении очень даже ловко можно выковырнуть Россию если не с мировой политической арены, то временно отстранить от некоторых щекотливых вопросиков - пусть себе пока отмывается от говнеца-то...
И что же в этой связи предпринять лично ему?
Да ничего.
Пока ничего. В Москве отпишется в два адреса и на этом для него официальная часть будет завершена. Дальше пусть у отцов-командиров голова болит.
А он... а он наконец-то выйдет на пенсию! И снова отрастит бородку...
- Мерзавец ты все-таки, Влад! - шмыгнула Лаура, поразительно быстро перестав рыдать в голос.
Раменов по-прежнему безучастно полулежал среди подушек. Он лежал и удивлялся своему бездействию... Ведь план-то не сработал! Шпионского скандала не получилось... И какая разница, почему эта бешеная американка так поступила и какая связь... какая связь у нее с этим... А вот фирма... Аа, да и хрен с ней, в конце-то концов!
Щелкнул дверной замок. Голова молодой девушки просунулась в образовавшуюся щель. Удивленно расширенные глаза.
- Шумно тут у вас, однако! Привет честной компании!
Взгляд ее остановился на Владиславе, и она охнула. Глаза расширились... Но быстро справилась с собой:
- Ой, извините! Вдруг показалось, мы знакомы...
Она еще раз скользнула взглядом по незнакомому пожилому человеку, с улыбкой приподнявшего одну бровь, прошла к напиткам, неторопливо налила себе апельсиновый сок и повернулась к Лауре:
- И не подозревала, что ты можешь плакать, железная леди!
Та в ответ лишь шмыгнула носом.
- Ты еще много чего не подозреваешь...
Алексей еле слышно пробормотал, но Женя его услышала и моментально повернулась к нему, сверкнув глазами:
- А... Что-то с Колей?
- Да при чем тут твой чекист?! - недовольно буркнул Раменов.
- Коля... Коля... Это не Кузнецов ли? - поинтересовался Владислав, решив отложить выяснения отношений до того момента, когда внезапно появившаяся девушка снова покинет их. - Весьма толковый молодой человек, должен заметить! Я имел удовольствие долгое время болтать с ним по... несущественным темам.
- Да что Вы! - улыбнулась девушка. - Я рада, что Вам понравился мой жених.
Раменов резко сел на диване, широко раскрыв глаза. Лаура еще раз шмыгнула носом, но удивления никакого не высказала. Владислав уже некоторое время с интересом разглядывавший девушку, улыбнулся в ответ:
- Думаю, ему очень повезло, ээ...
- Евгения. - представилась девушка. И добавила. - Думаю, это мне повезло! А ты так не считаешь, папочка?
Раменов ничего не ответил, погруженный в некий транс. Мало того, ему не удалось избавиться от Кузнецова "официальными" методами, так сказать, не оказывая прямого давления на дочь; мало того, провалилась операция, на которую возлагал огромные надежды Хозяин, мало того его будущая жена знакома с этим... Так еще потенциальный родственничек объявился! И дочка... его дочка... скоро...
Раменов зарычал, в голове у него щелкнуло, и разлилась чернота, застлав взор. В черепной коробке бухал чей-то громкий и низкий глас "Время... Время пришло..." "Чье, чье время?!" истошно вопил разум бизнесмена. "Твое время..."
И совершенно не к месту Алексей Максимович вспомнил тот далекий то ли шестьдесят четвертый, то ли шестьдесят пятый год, когда он впервые столкнулся с Силой...
...Вот уже неделю, как ректорат в полном составе, институтский комитет комсомола и партячейка заседали, увязнув в безнадежных спорах относительно того, что делать с молодым и подающим надежды выпускником "Бауманки" Алексеем Раменовым, совершившим беспрецедентный поступок в истории советского высшего образования - отказавшись от госраспределения после окончания, он просто исчез. Более того, ему по-видимому было совершенно наплевать, получит он свой диплом об окончании или нет. А пока ученые головы и комсомольские вожаки ломали головы, где он мог бы скрываться, Алексей превосходно себя чувствовал в составе геологической экспедиции под руководством своего дальнего родственника, заслуженного геолога СССР Виктора Павловича Богдана. Вняв страстным мольбам молодого Алексея, сам настрадавшись от принудительного распределения, Богдан включил юношу в штат экспедиции в качестве разнорабочего.
Шла третья неделя их пребывания под Красноярском. Алексей уже не вскрикивал от восторга при виде прекрасных сибирских пейзажей, его легкие не ликовали от изумительного таежного воздуха, а обоняние свыклось с мерзким, навечно въевшимся запахом средства против комаров. Солнце еще только мазнуло розовым самые высокие верхушки мачтовых сосен, когда Алексея бесцеремонно растолкали.
Он высунул голову из спального мешка и вытаращился на своего дядю. Тот усмехнулся в свеже отросшую бородку и пробубнил:
- Ты, парень, давай сегодня произведи замеры самостоятельно... по графику...
- А Вы?
Алексей еще не до конца проснулся и никак не мог взять в толк, зачем ради этой новости потребовалось будить его в пять утра.
- А мы с Димкой отъедем тут... поохотиться. Так что не волнуйся, к вечеру обернемся...
- А я...
Виктор Павлович вынужден был прервать вопль юноши своей огромной дланью.
- Ну, раз так, собирайся! - улыбнулся он. - Пять минут.
- Спасибо! - радостно прошипел Алексей, чтобы не разбудить товарищей по палатке...
...Ехать приходилось цепочкой, так что конь Алексея иногда покусывал хвост впередиидущей кобылки под Дмитрием, геологом-разведчиком, и старым приятелем Богдана. Они выехали из сказочного просыпающегося леса, миновали лесоповал и снова углубились в тайгу. Однако тропа стала достаточно широкой, чтобы Алексей смог неуклюже подгарцевать к дяде.
- А на кого охотимся, дядя Вить? - поинтересовался он, поглаживая двуствольное изделие знаменитого тульского оружейного завода, выданное ему под расписку дядей. - Мясо что ли закончилось?
- Мяса, паря, у нас еще до хрена! - прокашлялся Богдан и плотнее закутался в свою военную плащ-палатку. - Народ с заимки жаловаться стал, мол, рысь к ним повадилась! Совсем, говорят, житья не стало - всю птицу передушила, телятам хребты перебила... А у них всего мужиков-то - один Федор-хромой остался, остальные лишь к концу недели с заготовки вернутся! Ну, как не помочь?
Алексей озадаченно посмотрел на дядю, словно не доверяя его словам, затем расчехлил свой ТОЗ и проверил, легко ли выходят из гнезд патронташа патроны с крупной картечью.
- А что, Витек, далеко ль еще? - полуразвернулся к ним Дмитрий, чья норовистая кобыла то и дело уносила своего седока вперед на пару корпусов.
Потом, значительно позже, они спорили до хрипоты о том, какие это такие могли оказаться у коней причины, чтобы не учуять хищника. Но тогда никто ничего толком не успел ни заметить, ни тем более предпринять. Светлая молния расчертила пространство от огромного раскидистого кедра и смела Дмитрия с седла.
Захрипев, его лошадь попятилась и пустилась прочь по тропе. Остальные четвероногие как по команде встали на дыбы, так что их всадники вылетели из седел и грохнулись о землю. Несколько секунд Алексей не имел возможности вдохнуть - так велика была сила удара. Да еще ружьем, которое он не выпустил из рук, раскроил лоб. Рядышком стонал Богдан, поддерживая как-то неестественно висевшую правую руку.
Алексей перекатился на живот и похолодел от ужаса. Огромная пятнистая кошка сомкнула ужасные клыки на цевье карабина Дмитрия, а тот тащил его за приклад. Взгляд безумный, рот зашелся в беззвучном крике, костяшки побелели.
Раменов не знал ничего о повадках рыси, он не знал, нападают ли они на людей, он не знал, какого черта ей вообще от них понадобилось. Он хотел только одного, мчаться со всех ног прочь отсюда. Но вместо этого он нащупал мокрыми от обильного пота пальцами два патрона и через мгновенье уже пытался встаивть их в переломленное ружье.
Попал.
Защелкнул.
Вытянул ружье перед собой. Долго пытался поймать застлавшимся потом взором мушку.
Сморгнул.
Тяжелое ружье замерло, словно его дрожавшие крупной дрожью руки вмерзли в ледник.
Оглушительный грохот выстрела. Ослепительная вспышка. Почти человеческий крик. Словно в замедленных кадрах смотрит он, как пушистый ком кувырком отлетает от геолога.
"Добей..."
Алексей встал на ватные ноги, преодолел, покрывшись мурашками, три метра до извивающегося прекрасного звериного тела. Судороги прекратились. Из травы поднялась красивая голова крупной рыси. Она была очень красивая, практически однотоная, лишь на лбу небольшой темный островок. Прижатые маленькие ушки с кисточками. Пасть закрыта. И глаза... Огромные желтые глаза...
"Убей меня... Последний шаг... Сила..."
"Какая сила?!" он чувствовал, что сходит с ума. В голове стоял перезвон. Чьи-то голоса вразнобой кричали, шептали, увещевали...
Он приставил ствол к голове зверя. Желтые глаза полыхнули нестерпимым светом. Выстрел. Свет потух...

Не дождавшись от Раменова объяснения его рыку, присутствующие демонстративно занялись своими делами: Лаура промокала глаза и пудрила щеки, время от времени поглядывая на часы. Евгения сосредоточилась на соке, изредка бросая взгляды на незнакомца.
- Странное дело! - пробормотал незнакомец. - Я вот битый час пристаю к Вашему отцу с вопросом не знакомы ли мы с ним. А теперь... теперь действительно готов непрестанно спрашивать о том же и Вас! Но успокойтесь! Несмотря на явно присутствующий старческий маразм, я не смог бы забыть такую красивую девушку!
Он галантно наклонил голову и заработал веселую улыбку девушки. Затем, не зная чем себя еще занять до некоего часа "Х", еще раз обвел глазами кабинет, потер уже заросший подбородок и, от нечего делать, сосредоточил взгляд на столе.
Дерево. Старинной работы. Вычурные, далеко выступающие когтистыми лапами ножки.
Стильный канцелярский прибор.
Массивные часы. По-видимому из натуральной бронзы.
Сложенные аккуратной кучкой рабочие бумаги.
Светильник авангардной формы.
Фотография.
"Все... готовься... время..." Раменов приоткрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая за "московским хрычом".
Владислав слегка развернул фотографию к себе...
Звон разбитого стекла привлек внимание всех кроме Раменова. Он, очень спокойный, сидел на диване, лишь приоткрыв веки.
Пустая рамка причудливо смотрелась на массивной ножке стола. Взгляды присутствующих с недоумением уставились на фотографию, которую каждый из них видел минимум тысячу раз. Каждый из них, за исключением Владислава.
Обычная, старая черно-белая фотография маленькой Женечки. Словно обрезанная под размер портмоне, но по прихоти хозяина вставленная в настольную рамку.
Будто во сне, когда движения с таким трудом даются, Владислав достал из внутреннего кармана пиджака потертый кожаный бумажник коричневого цвета и медленно раскрыл его. Но даже не посмотрел на него. Лицо исказилось судорогой. Раскрытый бумажник упал на письменный стол.
Заинтригованные его поведением, Лаура и Женя приблизились к московскому визитеру и подняли портмоне.
И они увидели вставленную в прозрачное отделение потертую и выцветшую от времени, черно-белую студийную фотографию.
На этой фотографии была запечатлена маленькая, примерно двух годиков от роду, девочка. Светлые волосики заплетены в маленькие косички, улыбка, способная растопить сугроб, и обрамленные пушистыми ресничками огромные лучистые глазки, доброжелательно смотрящие в объектив.
Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы однозначно идентифицировать эту девочку с изображением на письменном столе. Только на фотографии, которая была вставлена в бумажник, девочка одной ручкой обнимала плюшевого мишку, а другой...
Другая ручка обвилась вокруг шеи молодого Владислава!
Человека, который спустя двадцать лет стоит сейчас посреди роскошной комнатой и тщетно пытается унять дрожь рук, а губы непослушно кривятся...
- Господи Всемогущий! - прошептала Лаура, переводя взгляд с одной фотографии на другую. - Ты... твоя... дочь... Не удивительно, она тебе знакомой показалась... Ты же эти глаза каждый день в зеркале видишь...
- А я-то все время голову себе ломала, почему, хоть убей, но как-то сложно у меня с дочерней любовью! - ошеломленно прошептала девушка.
После этого комнату затопила тишина.
- Кто-нибудь объяснит мне, какого черта тут происходит?! - не выдержала первой американка. - А то я чувствую себя героиней сериала "Даллас"!
Женя молчала. Не мигая, она неотрывно смотрела на Владислава, словно никак не могла насмотреться на него. На человека, оказывается, утерянного ею двадцать лет назад.
Все встало на свои места. Смутные образы, пугающие ее своей неопределенностью и неразборчивостью, которые являлись ей в детских снах, и от которых она не смогла избавиться и по сей день... Непрерывно тянется кирпичная глухая стена, уходя своей бесконечностью за линию снежного горизонта... причудливые переплетения страшных труб, протягивающие свои облезлые и вонючие пальцы к маленькой удивленной девочке... почему-то темный снег на утрамбованной дороге, и ее беззвучный крик...
Символы, остававшиеся за гранью ее сознания. Сон, преследующий всю ее жизнь, заставляя почти каждую ночь просыпаться от липкого ужаса.
Она снова сравнила фотографии. Нет, сомнений быть не может - это она. А вот откуда...
Господи, да что она про какую-то ерунду думает?! При чем тут фотография!! Получается...
- Думал, пришил тебя тогда, сука... Да видно, удачлив...
Тихий голос Раменова среди накаленной тишины прозвучал гулко и раскатисто.
Именно этот голос и вывел Владислава из состояния ступора. Он нагнулся, поднял все еще дрожащими пальцами фотографию, стряхнул с нее остатки стекла и убрал в карман своего пиджака:
- Ты позволишь? - его голос совершенно не выдавал человека, только перенесшего сильнейшее потрясение. Словно зациклившись, история оттачивала на нем некие тенденции. - Ты даже на свой стол поставил ту самую... Ты украл у меня дочь, так зачем понадобилось еще и фото вынимать? Грехи замаливал?! - Владислав в один момент перебрал все ругательства, но так и не смог подобрать подходящего слова, чтобы обозвать Раменова. Не тот уровень проблем.
Раменов молчал. Его уже ничего не волновало. Ему было странно наблюдать волнение людей в этой комнате. Из-за чего-то они нервничали. Все же ведь было просто. Ну да - убил, ну да - ограбил, ну да - забрал девчонку и... кстати, воспитал. Ну да - все теперь разрешилось, хоть до сих пор и не верилось в правдоподобность происходящего... Чего им еще-то надо?!
- Не добил... везунчик... - видимо только эта мысль еще и трепыхалась в сознании.
- Лучше бы добил! - воскликнул Владислав, которому на минуту изменила его поразительная выдержка. - Ты не знаешь, какие это были двадцать лет! Ты, паскуда, даже представить себе не в состоянии, как люди могут страдать...
- Ты ошибаешься! Я знаю, что такое страдание. - а затем голос Раменова стал циничен. - Да и потом... Ты потерял дочь, когда ей было два года, а я, по-видимому, теряю ее сейчас... после двадцати счастливых лет! После того, как я вырастил ее, как вложил в нее.. Да нет! что я говорю! Это она вложила в меня душу! Это она своим присутствием заставила меня превратиться в человека...
Лауру все как-то упустили из вида, а зря. Она не все поняла из русской речи - сказалось долгое отсутствие разговорной практики - но суть она уловила. И вот теперь разъяренной кошкой метнулась к дивану, на котором сидел Раменов.
Никто не успел ничего предпринять, а одним коленом она уже придавливала бывшего любовника к дивану, вцепившись левой рукой ему в волосы, а в правой блеснул никелем маленький револьвер, ткнувшись тупым рыльцем в рот Алексея.
- Нет!!
Владислав перехватил ее руку с револьвером, всунув большой палец под боек. Лаура повернула к нему пылающее бешенством лицо:
- Ты понимаешь, это - не человек! Ведь это он! Он убил тебя! Понимаешь!! Он снова убил тебя!! Он отнял тебя у меня!!
- Это не так, Лаура! - мягко проговорил Влад. - Ты ошибаешься.
- Ничего она не ошибается! - тихо проговорила Женя. Разговор снова велся на английском. - Папочка... я имею в виду вот этого! - презрительный кивок в сторону Раменова. - Он не только мошенник, как я думала до сих пор! Кстати, именно ты и сделал для меня совершенно неприемлемым само понятие "бизнес"... Так ты еще, оказывается, и убийца... Знаете, память - удивительная вещь! Я была маленькая, я многого, почти ничего не понимала, и память услужливо спрятала от моего разума непонятные и неприятные воспоминания. И вот... вот пришел час, я стала сильной, мне... открылось... а... а я не могу даже заплакать... Хотя теперь я помню... мои маленькие лыжи... кровь на снегу... нож рядом с... моим папой... настоящим... А он почему-то лег на снег и не встает... А я ведь зову его... Я уже довольно далеко укатила, поэтому я очень громко кричала!
Ее голос звучал ровно, словно она пересказывала содержание нудной книги, не прочитав которой, не получишь зачет по литературе.
Она смотрела на свою черно-белую фотографию в портмоне Владислава, который она все еще держала в руках.
И говорила, говорила.
О том, как дядя нагнулся к папе и залез ему в карманы.
А потом он подошел к ней, протягивая мандарины, которые они до этого у него же и купили, но она не испугалась, наверное, еще не знала, что такое страх. А может, дядя сказал, он - тоже папа, но другой, и ее папа попросил пока присмотреть за нею. А сам он очень устал. И пока он будет отдыхать, папой побудет этот дядя - Алеша. И новый папа покажет ей новый дом... А старые папа с мамой приедут позже... гораздо позже...
- Чувствительный я был слишком, - кровь с разбитой револьвером губы капнула Алексею на белоснежный воротничок сорочки. - ...ребенка жалко стало. Стояла ты такая маленькая, ручки растопырены, как у медвежонка, а глаза... Боже мой, наверное, из-за глаз я и не смог тебя там оставить... И... я постарался воспитать тебя иной... Я не знаю хорошим ли я был отцом или нет, но... но я не хотел, чтобы тебе пришлось карабкаться по жизни, обдирая ногти... Ты - другая... дочка...
Девушка совершенно не обратила внимания на того, кто двадцать лет был ей отцом... Неплохим, надо признать, отцом...
Она подошла к Владиславу, провела рукой по его колючему подбородку:
- Ты калюций, папа...
Уже не таясь, слезы катились по его щеке, иногда зависая на крыльях носа, иногда огибая верхнюю губу. Он изо всех сил сжал зубы, чтобы не зарыдать в голос.
- Только... - Женя вынула из бумажника фотографию, да так и осталась стоять с ней, прижимая к себе. - ... только мне нужно время... Понимаешь? Мне двадцать два года, я... больше не ребенок... Мне нужно привыкнуть... ко многому привыкнуть... Я не могу так вот сразу закричать "папа" и повиснуть у Вас... то есть тебя на шее...
- Я подожду... дочка... - прошептал старый дипломат и разведчик. - Что мне теперь время!
Девушка кивнула и посмотрела на обратную сторону фотографии. "Ксюшка, папа и Миша. Февраль, 1979 г." Она поочередно посмотрела на Раменова, на американку и буднично сообщила:
- Меня, кстати, Ксенией зовут...

Москва, Россия
Директор разведки аккуратно положил трубку и снял очки. Протер их тряпочкой, которая всегда находилась на массивном столе, и отложил их в сторону.
Откинулся в кресле и закрыл глаза.
Он слышал, как приоткрылась и снова закрылась дверь. Гул голосов в приемной. "Я уже знаю..." с непонятной для себя самого отстраненностью подумал он. "Я уже все знаю... Поэтому они подождут..."
Ему предстояло принять гораздо более важное решение...
А может...
Не получится. Он уже знал - не получится, так же как он знал - решение им уже принято. Просто это было так непросто... снять трубку.
А ведь и после него ничего не изменится. Разведка останется, ведь не на нем же, в самом деле, она держится! Более того, наедине с собой он мог признаться, по большому счету он не так уж много и сделал для нее...
Но ведь он не политик... Он профессионал. Он - разведчик. Разведчик до мозга костей. А может это и плохо?... Может во главе нужен политик?... Бред... Это - усталость...
"...помощник генерального директора Всемирной Торговой Организации Кит Роуэлл заявил в интервью английской компании БиБиСи, доля России в мировой торговле весьма незначительна. Россия должна быть больше заинтересована в достижении согласия и поэтому должна идти на уступки..."
Голос диктора канала НТВ заставил вздрогнуть и кинуть быстрый взгляд по пустому кабинету. Он и не заметил, как палец машинально включил кнопку на пульте управления телевизора. Да, точно... время новостей...
"...тактика затягивания и со стороны Евросоюза. Запад рекомендует России "сделать паузу" в процессе присоединения к ВТО. Главный выдвигаемый ими аргумент - обстановка в России "в корне изменилась". Появляются новые требования, среди которых самым важным является продолжение реформ, отказ от государственной поддержки отечественных производителей и мер по защите внутреннего рынка. Возможен сценарий, при котором Запад может потребовать от России "начать все сначала", что привело бы к утрате уже имеющихся позитивных для России наработок. Аналогичной тактики Запад придерживается и при рассмотрении технических вопросов.
Таким образом, некоторые политические комментаторы все чаще высказывают мысль о явной неугодности Первакова Западу..."
Политик... Вашу мать...
Он снял красную трубку прямой связи:
- Соедините меня с Перваковым. Срочно... Я знаю... Соединяйте с бортом, черт возьми!..

Швейцария, Цуг
Телефон мелодичным перезвоном привлек к себе внимание. Вздрогнула только Лаура, остальным не было дела до внешних раздражителей.
Трель еще раз нарушила тишину.
- Может возьмешь трубку, хозяин? - язвительно осведомилась американка.
Она уже спрятала револьвер, но колено с груди Раменова убрала только что. Тот равнодушно взглянул на нее, пожал плечами и на третий перезвон начал шарить у себя за спиной. Спустя пару секунд он вытащил беспроводную трубку, на которой, оказывается, сидел, и пискнул кнопочкой:
- Раменов.
Он долго слушал, уставившись в мокрое пятно на ковре. Так же молча отключил телефон. Не поднимая взгляда от пола, пробубнил:
- Криминальная полиция перевернула все вверх дном в моем офисе. Собирается ехать домой... то есть сюда. Лотар, помощник, прорвался к телефону, как только сумел. При средней загруженности дорог, бравые ребята объявятся у нас минут через десять. - Он тускло усмехнулся и добавил. - Желающие посмотреть шоу - приглашаются остаться.
Присутствующие переглянулись. В глазах девушки растерянность - ее привычный мир стремительно рушился на глазах. И что ей теперь делать - она совершенно не представляла!
Владислав пожал плечами.
Лаура поморщила лоб и решительно изрекла:
- Собираемся и идем. Все вместе.
- Хватит самодеятельности, черт тебя возьми! Ты уже постаралась... - улыбка Раменова вышла кривой. - Замочила своего кретина и половину полиции... Конечно, на кого же они теперь собак спустят...
- У тебя вещей много? - спросил Владислав у Ксении.
Она отрицательно покачала головой:
- У меня отдельная квартира.
- Вот туда и поедем! - обрадовалась американка.
Теперь, когда появился хоть какой-то выход, она снова стала деятельной и вездесущей.
- Счастливо оставаться!
Голос Раменова пригвоздил всех к месту. Никто не заметил, как он встал и оказался возле своего рабочего стола. Сел в просторное кресло и приоткрыл один из ящиков.
- Дело чисто криминальное, поэтому вряд ли они... - тихо пробормотал он себе под нос. Потом громче добавил, глядя на Ксению. - Зайди сегодня вечерком к госпоже Сабине Раухшмутц. Адрес в телефонном справочнике. Это мой личный адвокат, никак не связанный с делами компании.
- Зачем? - с высокомерным презрением спросила девушка.
- Она все объяснит. - устало отмахнулся Раменов. - Все, всем счастливого дня! И... я люблю тебя... Женька...
Девушка отвернулась.
Владислав долго смотрел в глаза человека, исковеркавшего всю его жизнь, но никакой ненависти в них не видел. Там был только приговор. Самому себе. Отсроченный во времени... возможно, благодаря неожиданному появлению в его жизни девочки... но приводимый в исполнение сейчас.
Дипломат кивнул и молча направился к двери. Ксения только и успела совершенно по-детски уцепиться за его рукав.
Лаура искривила рот в циничной усмешке, но ограничилась простым кивком.
Никаких прощаний не последовало.
Расставались чужие друг для друга люди. Никаких чувств, никаких переживаний.
Раменов хотел попросить оставить ему фотографию девушки, но холодный мозг крупного, не знавшего проигрыша бизнесмена подсказал, так будет лучше. Для нее. Она тоже уходила и навсегда забудет о нем и обо всем, с ним связанном. Также как и все остальные.
Он снова оставался один. Достал из ящика пистолет.
"Что ж, двадцать лет жизни... обычной человеческой жизни - тоже неплохо!" подумал Раменов, безучастно глядя, как закрывается входная дверь. "Помнится, в древности люди умирали и в более раннем возрасте. А у меня вон какая красавица выросла! Доченька..."
Гордый блеск глаз потух. Он несколько секунд любовался изящными линиями автоматического пистолета, провел пальцем по затвору, погладил резное колесико курка...


Россия, г.Энгельс
Командный пункт ракетных войск
стратегического назначения
- До начала обратного отсчета осталось пять минут.
Громкоговоритель умолк. Несколько генералов в расстегнутых кителях и ослабленных галстуках переглянулись. Не говоря ни слова, один из них подошел к блестящему сейфу и достал бутылку "Столичной" с черной этикеткой. Для разлива использовал фужеры рядом с граненым графином на тумбочке. Каждый из присутствующих подошел и сам взял фужер. Снова переглянулись и не чокаясь, без всяческих тостов выпили.
- До начала обратного отсчета осталось четыре минуты.
Невольно взгляды метнулись в сторону электронных часов над командным пультом.
Согласно правилам, в Главном помещении пункта не было никого посторонних, кроме двух операторов - прапорщиков, в напряжении замерших над радиолокационными экранами и двух человек проверенной охраны - крепко сбитых контрактников, за свою военную жизнь побывавших практически во всех известных и совсем неизвестных "горячих точках".
Генерал-полковник Галкин сделал пару шагов и остановился позади одного из операторов.
- До начала обратного отсчета осталось три минуты.
- Прапорщик Свиридов, введите новые координаты.
Голос Галкина был сух и трескуч как обычно. Ничто не выдавало его волнения и огромного напряжения. Он протянул оператору листок бумаги с цифрами.
Свиридов удивленно повернул голову и растерянно возразил:
- Но ... но это не земля Франца-Иосифа...
- Выполняйте приказ, прапорщик! - Галкин выказал некоторое раздражение, но не больше обычного, чем когда младшие по званию начинают гнуть свою линию. - Сейчас не время блистать эрудицией!
- Но я не могу... изменить подписанный Верховным главнокомандующим план проведения запуска баллисти...
- До начала обратного отсчета осталось две минуты.
Не слова ни говоря, генерал извлек из внутреннего кармана кителя сложенный вдвое лист бумаги и развернул его. На бланке Президента перед глазами изумленного оператора распластался двуглавый орел. Профессионально Свиридов скользнул глазами по тексту, зацепившись за цифры новых координат... Подпись...
Бормоча себе под нос, прапорщик забегал пальцами по компьютерной клавиатуре, вводя новые данные.
Присутствующие по-прежнему молча наблюдали, как на огромном экране в общем зале управления и слежения смещаются синусоиды траектории полета баллистической ракеты, пролегая через контуры Арктики.
- До начала обратного отсчета осталась одна минута.
На маленьком командном экране возникла предупреждающая надпись о возможности внесения изменений или отмены перед окончательной кодировкой. Свиридов подтвердил изменения и нажал "ввод".
- До начала обратного отсчета осталось тридцать секунд.
Генерал-полковник Галкин протянул руку и провернул по часовой стрелки рукоять с надписью "пуск".
- До начала обратного отсчета осталось двадцать секунд.
Свиридов и Галкин одновременно вытащили свои пластиковые идентификационные карточки. Вспыхнувшая красная лампочка известила о постановке задачи и фиксации окончательного решения.
- Начинается обратный отсчет. До запуска ракеты осталось десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пуск.
С последним словом бесстрастной системы оповещения, генерал-полковник Галкин поднял руку с бесшумным пистолетом "МОЛ-97" и, приставив его к голове Свиридова, нажал спуск. В ту же секунду второй оператор рухнул простреленной головой вперед на пульт, заливая его своей кровью. Один из охранников равнодушно спрятал обратно в кобуру свой пистолет и засунул за ремень пистолет, брошенный ему Галкиным. Генерал же тем временем высек зажигалкой пламя, и оно скрутило президентский бланк, жадно поглощая его, вплотную подбираясь к ухоженным блестящим ногтям генерала.
- Ах ты, Свиридов... диверсант проклятый! - пробормотал он, брезгливо глядя на безжизненное тело двадцатипятилетнего прапорщика. - Что же ты наделал...
... Баллистическая ракета "Тополь-М", растекаясь по небосводу зеленоватыми отблесками газового облака, стремительно взмыла вверх из шахты в степи, унося ко льдам Арктики ядерный боезаряд мощностью в одну мегатонну...

* * *
...Гулкий звук выстрела застал их возле дверей роскошного лифта. Обернувшись на дверь апартаментов, Ксения шагнула было в лифт, но развернулась и побежала обратно. Нажала на золоченую ручку и вошла.
Лаура хотела ее догнать, но передумала и только молча покачала головой.
Девушка перешагнула через порог и подбежала к столу.
Раменов сидел в кресле, уронив голову на поверхность стола, и заливая бумаги своей кровью. Пистолет валялся рядом с креслом, под свисающей рукой.
Ксения взглянула на распростертое в высоком кожаном кресле тело и пожала плечами. Со стороны могло даже показаться, в этом жесте сквозила досада, а красивое лицо уже не было искажено презрением. Большие карие глаза словно отгородились от окружающих проблем пленкой усталости - той самой усталости, когда начинаешь воспринимать далекий от совершенства мир с определенной долей равнодушия и цинизма.
Она еще раз упрямо пожала точеными плечиками и, тускло усмехнувшись, прошептала: "И как, папочка, теперь-то ты доволен?"
По понятным причинам вопрос ее остался без ответа - в комнате кроме нее никого не было. По крайней мере, живых. Тем не менее, несколько секунд она прислушивалась к полнейшей тишине, пожала плечами в третий и последний раз и стремительно вышла из квартиры...
Лаура нетерпеливо поджидала ее возле лифта, держа палец на кнопке "Стоп" и прислушиваясь, не взвоет ли поблизости полицейская сирена.
Ксения спокойно взглянула в глаза американки и буднично произнесла:
- Он застрелился.
- По-видимому, это самый лучший его поступок! - бледно улыбнулась Лаура и взяла девушку под руку. - Ты в порядке? - получив в ответ утвердительный кивок, заторопила, - Идем скорее! Когда не нужно, швейцарцы могут быть чертовски оперативны!
- А где... где ... он? - Ксения заглянула в пустой лифт.
- Где кто - "он"?
- Мой... - Ксеня растерянно оглядывалась в пустом холле, куда выходила только одна дверь. Та, из которой она сама только вышла.
- Твой "кто"? - Лаура нетерпеливо подталкивала ее в кабину безразлично дожидавшегося лифта.
- Он уже уехал?
- Да Господи Боже мой, девочка! - воскликнула Лаура, со всей силы вжимая в золоченую панель кнопку подземного гаража. - Кто и куда, ко всем чертям, уехал?!
Но Ксения лишь вздохнула и печально покачала головой...

...Не могу сказать, будто за этой сценой я наблюдал сверху. Или сбоку. Или откуда-то еще. Трагедия, разыгравшаяся в шикарных апартаментах, была... она была вокруг меня. Она окружала меня. Она была во мне...
Может быть, вы ждете продолжения? Или рассказа о рае? Или ответа на вопрос, есть ли жизнь после смерти?..
А может быть, вы считаете себя достаточно умными предположить, будто сами уже ответили на эти и многие другие вопросы?
Не выйдет! Ничего у вас не получится! Потому что меня нет! Я вам только пригрезился.
Я не исключаю, все описанное могло происходить на самом деле. Более того, вероятно, именно так все оно и было.
А может, и нет.
Я этого не знаю.
И не узнаю никогда.
Так же, впрочем, как и вы.
Дело в том... вот уже двадцать лет, как я мертв...

* * *
"Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации
Секретный фонд
Дело "Балканы"

24 марта 1999 года началась операция НАТО "Союзническая Сила", продлившаяся до 20 июня 1999 года.
С международно-правовой точки зрения, применение военной силы без санкции ООН с целью оказания поддержки одной из сторон внутреннего конфликта, в данном случае, между центральной властью СРЮ и вооруженными сепаратистами провинции Косово и Метохия, является военной агрессией...
Противостояние сербов и косовских албанцев - это составная часть серии балканских конфликтов, связанных с распадом СРЮ на самостоятельные государства: Югославию, Боснию и Герцеговину, Словению, Хорватию и Македонию..."

Из архива ИТАР ТАСС

Дело Персоналии
Том 5

"В марте1999 года Специальным Указом Президента России Бориса Ельцина был временно отстранен от должности Генеральный прокурор России Юрий Скуратов. В отношении печально известной видеокассеты, предъявленной сотрудниками ФСБ для экспертизы, руководитель этой службы заметил в интервью телеканалу ОРТ..."

* * *
"В марте 1999 года Указом Президента России Бориса Ельцина Директор Федеральной Службы Безопасности России Владимир Путин назначен на должность Секретаря Совета Безопасности с сохранением предыдущей должности..."
* * *
"12 мая 1999 года Указом Президента России Бориса Ельцина был снят с должности Председателя Правительства России Евгений Примаков. Несмотря на оказываемую премьеру поддержку практически во всех слоях общества, а также в политической элите, президент пошел на этот шаг, как и предсказывал наш журнал..."

* * *
"В сентябре 1999 года Генеральный прокурор Швейцарии Карла Дель Понте была переведена на должность Комиссара Евросоюза по правам человека. Таким образом, вполне реальная опасность, нависшая не только над бизнесом известного предпринимателя Бориса Березовского, но и над его персоной, перешла из практической плоскости в виртуальную... "

* * *
"В сентябре 1999 года Указом Президента России Бориса Ельцина Секретарь Совета Безопасности Владимир Путин назначен на должность Председателя Правительства России..."

* * *
"19 декабря 1999 года в результате выборов в Государственную Думу России депутатом от округа Карачаево-Черкессии стал известный бизнесмен Борис Березовский, чье имя связывается со многими делами, находящимися..."

* * *
"31 декабря 1999 года Борис Ельцин добровольно сложил с себя полномочия Президента России. Исполняющим обязанности Президента России стал Председатель Правительства России Владимир Путин..."

* * *
"В ходе подготовки досрочных выборов на пост Президента России Евгений Примаков снял свою кандидатуру..."

* * *
"В результате досрочных выборов Президента России 26 марта 2000 года среди кандидатов на этот пост победу одержал исполняющий обязанности Президента России Председатель Правительства России Владимир Путин..."
Заключение
Июль, 2000 год
Россия, Москва
Она запрокинула голову назад, пытаясь охватить взглядом всю каменную мощь одной из московских "высоток". Не получилось...
Ей припомнилось, будто раньше в Москве было всего семь высотных зданий, которые являлись гордостью и символами столицы!
Наверное, сотни раз глазела на громаду МИДа, проезжала мимо, заходила в "Красный перчик" напротив, гуляла неподалеку, стараясь быстрее выйти из холодной тени...
Но тогда это было совсем другое. В то время это было просто здание. Высокое, и не сказать, уж очень красивое - сегодня центр города (да и не только центр) застроен гораздо более красивыми "стекляшками". А это... оно просто поражает своей мощью. Давящий на психику отесанный камень... окна с пыльными стеклами, будто защитные бойницы крепости... По бокам от массивных, окованных железом дверей развеваются трехцветные флаги... Явно тесная для десятков автомобилей автостоянка.
Интересно, а, правда, островерхий "купол", сделан на самом деле из фанеры? Ходит такая байка среди знающих людей...
...Для скучающего на площади милиционера в бронежилете и вооруженного до зубов, для лысоватого мужчины, ловко списавшего ее паспортные данные в "разовый" пропуск с красной диагональю, для всех них она была пока еще никем... Она не была приобщенА!
Но скоро мечта всей ее жизни воплотится... "В жизнь". Ну конечно, куда же еще воплощаются мечты! С тех самых пор, как погиб отец, ее настоящий отец - кадровый дипломат и, как выяснилось, разведчик, фотографию которого она увидела на почетной доске института, и взвихрившаяся память, сметя временные барьеры, досказала остальное, она поставила перед собой эту цель - непременно работать на Смоленской площади...
Хотя... хотя если бы ей задали вопрос "а зачем", то ответить было бы весьма сложно. Деньги? Да какие там деньги! Смех один. Гордость? Ну да, что-то шевелится там внутри... но на большую часть тринадцати миллионов населения столицы звучание слова "дипломат" не производили такого впечатления, как лет тридцать назад. Никто не отвлечется от своего "мобильника", не разинет рта, не расширит восторженно глаз. Романтика в двадцать первом веке становится таким же архаизмом, как, скажем, и понятие...
"Обязательно употреби "понятие чести"!" усмехнулась она своим мыслям, "Нечего терзать душу! Тяни эту тяжеленную дверь и шагай навстречу своей мечте..."
Но она растягивала этот момент... Хотя уже со вчерашнего дня заочно стала одной из... Одной из тех, кто постоянно входил и выходил в огромные двери, косясь на невысокую, поразительно красивую девушку с карими сверкающими глазищами...
Мир остыл после Балканского противостояния, отпелись погибшие, беженцы уже ни у кого не вызывают интереса. "Земля Сияющей Власти" снова успокоилась. До следующего раза... Который обязательно наступит...
Так и не стала достоянием гласности попытка группы генералов Генштаба произвести несанкционированный запуск ядерного заряда в сторону Арктики. Также остались неизвестными их мотивы и цели. Более того, стартовавшая ракета самоликвидировалась в воздухе через две минуты после запуска, а группа высших военных чинов покончили с собой прямо на командном пункте.
Но мир спокойно пережил гибель оставшихся безымянными генералов, не подозревая об их роли в политической истории России того времени...
Никто пока не знал, что ждет впереди, каким будет наступивший двадцать первый век. Похоже, человечество получит короткую передышку перед... Может перед следующей войной... А может... кто знает, может оно наконец и утихомирится! Хотя, вряд ли...
Но пока мировые проблемы никак ее не касались. Являясь человеком, для которого чувство внутренней свободы было преобладающим, она пока не соразмеряла свои уверенные шаги с семенящими, с оглядками, шажками России на мировой арене.
А потому, пропустив еще одного хмурого человека лет тридцати, не обратившего впрочем на нее совершенно никакого внимания, она решительно взялась обеими руками за огромную, местами обколотую дверную ручку и потянул на себя. И ни он, ни она еще не подозревали, каким причудливым образом уже переплелись их жизни в книге судеб...
Старая люстра в холле, темнеющий трещинами мрамор пола, размеренное движение людского потока поразили ее несоответствием с внешним величием. С фасадом.
И словно сомневаясь, она замерла в дверном проеме. Но, отражая, Бог знает, откуда взявшийся из низких грозовых туч солнечный луч, сверкнуло обручальное кольцо, и в его блеске сгорели последние сомнения.
И вновь, но на этот раз демонстративно, для всего мира она оглянулась на золотую доску слева от дверей, на которой было выбито:
МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Удачи, девочка моя...

Конец
Москва, 1998-2000 гг.
О дальнейшей судьбе героев - в романе "Шагнуть в пропасть и полететь..."
ГРУ - Главное Разведывательное Управление
Nichts Neues (нем.) - ничего нового.