Удачное воскрешение

УДАЧНОЕ ВОСКРЕШЕНИЕ

Глава 1.
Смерть насекомых.
Когда воскрес Протестейший было около 15 минут первого. Темень слегка побаиваясь, растекалась под светом 12 свечей расставленных вокруг алтаря. Помещение церкви было наполнено мерцанием , которое создавали горящие жирные свечи. Было похоже на немую и беззвучную постановку в исполнении труппы модных трансвеститов. Тени отчаяно кривляясь то подпрыгивали под самый купол, то расползались по полу, цепляясь когтями за расставленные по залу у икон подсвечники. Для любителей мистификаций было не плохо. Зайди в этот момент кто-то из прихожан (хотя кого бы могла занести нелегкая в столь поздний час) мог бы принять происходящее за служение черной мессы, какой нибудь тайной секты ожидателей конца света, или пришествия инопланетян или еще что-нибудь в таком роде.
Готвальд стоял у алтаря в черном спортивном костюме D&G . Капюшоном костюма он накрыл голову, хотя знал, что присутствие в церкви обязывает не носить головоной убор. Капюшон создавал иллюзию плаща, а это как нельзя кстати подходило к моменту.
Алтея держала его за руку и мысленно, как и все слушала мантру воскрешения, которая монотонно гудела в голове. Да это не было чтением мантры, это было именно прослушивание у себя в голове: … у этна сдол ту ми у этна сдол ту ми у этна сдол ту ми у этна сдол ту ми у этна сдол ту ми…, как будто все забыли выключить МП 3 встроенные в мобильники. Так сказал сделать Простейший, когда сообщил, что вернется.
Они все знали, что он ушел, потому что пришел его час, но любовь, которую они испытывали к нему, вдруг сменилась пронзительным горем, когда он заболел и они ничем не могли помочь. Так бывает со всеми, «просто пришло его время»- скажут знакомые, те, кто могут прийти выражать соболезнования. На самом деле кто знает, что это означает. Готвальд знал наверняка. Протестейший сказал ему за год до своего ухода. Он сказал, что до того, как прийти на землю он сам выбрал такую уникальную возможность уйти и опять вернуться в свое же тело. Поэтому он так следил за телом. Готвальд неоднократно подшучивал над ним, когда в разгар корпоративной пьянки, он, Готвальд, уже был «никакой» и с удовольствием прижимал к себе потеющую секретаршу шефа Леночку, шепча на ухо ей всякие липкие вещи. Нет ничего такого, просто не так много было вокруг «нестарых» баб, как вдруг, рядом оказывался совершенно трезвый и скучающий Олег (Протестейший - так его стали звать свои около года назад), и говорил отрезвляющую фразу: «звонила Аля, сказала, что уже поздно, она ждет еще час, а потом они с Владиком ложатся спать», я вызвал такси, оно уже здесь.» И по дороге домой, Готвальд слегка подрагивая своей головой, висящей как у теленка на плече Олега, шипел: «Ну что ты за тип, она уже была согласна…., ну ладно, поехали на стриптиз, выпьем, девок потрогаем» и добавлял - нет так нет, мамаша...»
И только утром придя в офис, Готвальд обычно понимал, как все-таки прав был Олег, вчера, который выпил за весь вечер только стакан Кока-колы. Надо было видеть его красные, как у мультяшного вампира, глаза, лицо, сохранившее на себе складки постели, прерывистое дыхание в сторону, (бо стеснялся) а аромат….! Смесь Хуго Босс, мятной джуси фрут без сахара, и нитроглицерина. Брррр, не стоило упоминать как брезгливо сторонилась Леночка, когда он , прикрывая рот папкой с отчетами, спрашивал у нее: « все-ли нормально». Что характерно, Готвальд каждое подобное утро, как и все любители и не только (в шутку, когда кто - либо предлагал «по маленькой», он обычно деланно отмахивался и произносил избитый каламбур: - нет, я не любитель…….нет, - профессионал!) говорил себе: какой-же я идиот, ну зачем же так нажираться, нет стаканчик кампари после водки был явно лишним, и кто вообще сказал, что если пить только дорогое и «очищенное серебром, или молоком или хрен там знает чем еще, плутонием», то голова на утро не болит?! Не помогал и дедовский метод – опохмелка, на спиртное утром смотреть было не возможно, а когда страшным усилием надломленной воли он таки опрокидывал в глотку «полтинник» коньяку, то становилось невыносимо дурно и он послушно подчиняясь рокочащему зову желудка шел блевать в туалет.
В такие дни он собирал себя по частям на работу. Во время бритья старался не делать резких движений головой, поскольку каждое такое движение отдавалось тупой болью в висках, а на завтрак судорожно глотал Боржоми, стараясь сдержать рвотные позывы.
Придя в офис и уставившись мутными, не видящими глазами в ЛСД (так он называл жидкокристаллический монитор своего сетевого компа), он осознавал, что все бессмысленно и напрасно, и, опустив голову, бросал проходя мимо - Леночке – «я - на встречу», выбегал за угол офисного центра, туда, где стояли мусорные баки, их специфическая вонь была особенно невыносима в такие моменты и служила отличным катализатором рвоты. Вдоволь проблевавшись, он хватал в ларьке пару банок «Стеллы» и, откинувшись на заднем седенье такси, ехал спать.

Алтея

Аля Скипидарова, работала переводчицей в Украинском филиале фонда Сороса. Она закончила Романо-Германский факультет Университета и получала удовольствие от общения с очкастыми и седовласыми капиталистами, которые приезжали сюда с выпученными от удивления глазами, поскольку понимали ровно ничего из того, что писали в своих бизнес планах талантливые, но начинающие украинские предприниматели. Суть этих планов сводилась к колоссальному желанию получить доступ к халяве западных денег. Однако денег по западным меркам они требовали настолько мало (например один из местных «Кулибиных», который действительно обладал интеллектом реинкарнировавшего Эйнштейна, собирался за пять тысяч долларов изобрести силовую установку на расщепленном водороде, точно такую, которую компания «Тойота» в будущем поставила на свои экологически чистые авто, стоимостью в 140000 долларов США, да еще в придачу к этому собирался создать двадцать рабочих мест для талантливых украинских инженеров) что побуждали у капиталистических акул в отставке отцовские чувства к этим милым, стремящимся обрести национальное сознание людям. Все бизнес планы, как правило не подавали на рассмотрение руководству, за их ничтожностью, поскольку размер отката не окупал стоимость ужина с тем же руководством. Поэтому гранды получали в основном нагловатые, бесстрашные ребята, которые давно научились делиться с ментовскими крышами и занимались преимущественно высокоинтеллектуальным, полезным бизнесом, получившим всенародное признание и со страниц государственных СМИ именовавшимся «обналичкой». Аля была неглупа, и завела знакомство с одним из таких перспективных ребят. Его звали Стас, он подъезжал на черном «мерсе» в 140 кузове, к небольшому офису, где кроме секретарши у него было несколько черно-белых ТВ, на которые камеры постоянно транслировали изображение со всех подъездов и подходов . Офис находился на пересечении улиц, названных в честь основателей города и народа, по праву считающегося наиболее значимым в здании человечества. Зассаный котами и людьми двор, как нельзя лучше отражал величие бизнес проектов, рожденных в этом финансовом институте. Тем не менее, Стас и Аля иногда проводили время за ужином в ресторанчике на Приморском бульваре и строили планы относительного того, что в скором времени им удастся накопить достаточно денег для открытия собственного банка, и у бизнеса появится официальное лицо. И клиенты, которые будут приходить за пачками наличных твердых и хрустящих долларов в обмен на деревянную и быстро таящую гривну, уже не будут бояться налета «Собра» в масках. Одним словом они, как и основная масса людей, ходивших, спавших и евших под высокими платанами этого южного города, мечтали о стабильной и спокойной жизни, где за возможность зарабатывать больше, чем среднестатистическая единица населения, не нужно было бы платить постоянным страхом оказаться с проломленным черепом или в СИЗО.

Шло время и Аля, все еще принимавшая документы от соискателей халявы, начала замечать, что те, кому она переводила тексты несбыточных бизнес-планов, по прежнему удивленно смотрят на окружающую их действительность, но удивление их носит скорее природу зависти, а не любопытства. Хотя «Кулибиных» не стало больше, однако денег просили все больше те, кому просто нужны были деньги. А вокруг строились заводы и супермаркеты. Нищие в прошлом владельцы уличных ларьков переодевались в Мак Квин, пересаживались в Порши и брали миллионные кредиты. Настало время, когда риск и бизнес стали словами синонимами и от-того первый потерял свою устрашающую природу и стал чем-то вроде коротковолнового радио в путешествии на авто - выключить нельзя, поскольку есть вероятность заснуть за рулем.
Стас не добивался Али и это немного злило ее. Так бывает, когда много времени проводишь в обществе одного человека, становиться либо скучно, либо хочется его трахнуть. Нельзя сказать, что Аля была лишена внимания противоположного пола, отнюдь, скорее у нее не было настоящих подруг. Аля была общительным человеком, так сказать, коммуникатором. Ей ничего не стоило повстречать на корпоративе какую-нибудь бизнес – вумен и завлечь ее рассказом о колечке, которое она недавно увидела в бутике ДК, или о владельцах магазина, приехавших из Венгрии с голой ж…, а через год пересевших на Лексусы, или …. да о чем угодно. Нет, Аля не делала над собой никаких усилий, искусство увлекать и очаровывать вербально, было ее генетической предрасположенностью и талантом. А бизнес-вумены где – то нутром чуяли в ней свою и с удовольствием поддавались на ее чары.
Со Стасом было не так просто. Он был не красавец, такой типичный вид для преуспевающих бизнесменов: слегка полный, с животиком, достаточно крупного и массивного телосложения, на толстой борцовской шее круглая, коротко стриженая голова, нос, похожий на небольшую картофелину и глаза, мерцавшие серым, холодным светом. Ничего особенного. Для Али Стас был настоящей загадкой, он, прочитавший в школе последнюю книгу, из тех, что задают по программе для обязательного чтения, абсолютно лишенный каких-либо эмоций, всех своих друзей (у него их было четверо) называвший братьями (просто так было модно), интересовал ее только потому, что не обращал на нее внимание, как на женщину.
Она даже стала приходить к нему в офис и интересоваться технологией его способа зарабатывания денег. Технология оказалась не сложной. Точнее сказать это и не было никакой технологией, просто надо было договориться с одними людьми, чтобы они тебя не сдали, а другим объяснить, почему тебе не выгодно будет сдать их. Да и еще были третьи, которым нужно было объяснить, что даже если будет необходимо кого-то сдать, то пусть это будет кто-то другой. Это было величайшее достижение человеческой коммуникации, поскольку никаких письменных соглашений не составлялось и все держалось на тонком балансе интересов всех участников.
Аля поняла, что это то самое поприще, на котором уж ей-то не сложно будет сделать карьеру и решила уйти из Фонда к Стасу, который уже давно намекал, что те 400 долларов, которые ей платят капиталисты в месяц, он, Стас, с легкостью пропивает в ночь с пятницы на субботу. Так началась ее «риал лайф».

Готвальд.

Готвальда все знали как Геннадия Николаевича Кожемякина. Он был ростом около 180 см, овальное лицо дополняли голубовато-серые глаза, в которых светилась доброта, пополам с инфантильностью, в прочем и то и другое говорило о высоком уровне интеллекта и хорошем родительском воспитании. Гена всегда стремился быть лучшим, сначала в школе, которую он закончил с медалью, в институте, на химико-технологический факультет которого, его толкнула судьба. Об этом можно бы поподробнее. В последнем классе средней школы Гена, как и все советские школьники в возрасте 15-16 лет, проходил военно-медицинскую комиссию, поскольку на горизонте маячила славная, пропитанная боевым духом и вонью потных портянок перспектива отдать долг Родине-матери. Гена был невысок ростом, сказывалась задержка в половом созревании, щупловат, и спирометрические показания были на уровне, позволяющем выкурить одну сигарету в течении минуты, но не позволяющем надуть шарик перед Первомайским парадом. Поэтому его не взяли в десантники, однако сочли возможным отправить на службу в Военно-Морской Флот. Такая перспектива конечно – же немного польстила Геннадию Николаевичу, его узкие плечи развернулись, подставившись под полосатый крой гвардейского «тельника», в мозгу заискрилась, глуповато подмигивая, мысль, что мол, не такой-то ты Генка и дохляк. Все бы и хорошо, и узнал бы Гена, что Гальюн – это не морская рыба из средних глубин, а сортир, если бы не посещение кабинета врача-проктолога, которое изменило все. Лысоватый доктор взглянул на него так, как лаборант смотрит на подопытную лягушку, дергающуюся в цепких прорезиненных пальцах, - раздевайтесь – прозвучало, как приговор. …Сделав свое дело, и брезгливо отбросив использованную перчатку в урну, врач сел за стол, как ни в чем не бывало взял ручку, и снова, уже по дружески глядя поверх очков, осведомился: фамилия, имя, отчество? …. Смущенный Гена промямлил: «Ну, …доктор, после всего, что между нами было, - просто Гена.»
Доктор долго смеялся и не находил в себе сил продолжить заполнять карточку призывника. Потом вдруг резко посерьезнел и произнес: «Так вот, Гена, иди-ка ты лучше в институт.»
Институт. Утром Готвальд постучался в комнату своего товарища по группе Сергея Чебуркова. Чебурков прочитал толстый труд Фрейда, после чего начал консультировать девушек, соседок по комнате, на предмет их психологической совместимости с половым партнером, благо сексуальная жизнь общежития была бурной и сей повод всплывал достаточно часто. Чебурков даже стал представляться: Сергей, психолог. Так вот, на стук открыла слегка примятая подруга Психолога, Света. Почесав ногу, плотная форма которой говорила о предках – колхозниках, Света пробасила: «Серый – тут Гот притащился», после чего громко захлопнула дверь. Ободренный таким приемом Гена выдохнул в закрытое пространство двери и еще раз стукнул, уже ногой.
Высунулся Серый, в узкую щель приоткрытой комнаты просочилась сначала голова, затем плечи, а затем и весь корявый торс Чебуркова, который очевидно только проснулся.
- Чего тебе – промямлил Он.
- С.. с.. лушай, прочему-то заикаясь тоже промямлил Гена, ты не мог бы со мной сходить сегодня… на собеседование.
- Какое такое собеседование?
- Ну на работу я хочу поступить, ну то есть попасть.
-Куда?
- Ну в банк, тут открылся неподалеку, Коммерческий, набирают студентов на практику с дальнейшим трудоустройством.
- Нафига?
- Ну бабки нужны, да и вообще… перспектива.
- Ну а я –то, зачем? Спросил, почесав нос, Серый.
- Да просто сходим вместе, ты же экономист и психолог (Психолог закончил финансово-экономический техникум, который потом стали называть «Колледж»).
- Ну пошли. Щас, костюм натяну, а то ты вон в галстуке даже, и кто тебя завязывать научил… ткнул грязным ногтем в центр небрежного узла Сергей.
Слышь Гот! Ты чай будешь?- Окликнула Света из душевой.
- Давай, отозвался Гена.
- Ну возьми там, в тумбочке… И мне сделай…. И Серому…
- Гена забренчал чашками, которые были расставлены на полотенце, рядом с тумбочкой, где стоял электрочайник. Такой, старинный алюминиевый электрочайник, который можно было найти где-нибудь в сарае у бабушки.

Попив чайку, все трое вышли из комнаты, на лестнице было слегка наплевано, но пусто – минул уже десятый час утра и все сообщество разбежалось кто учиться, кто работать.
На улице приятели попрощались со Светой – она все-таки решила пойти на вторую пару.
Банк назывался длинным и очевидно наполненным неким зарядом успешности и богатства словосочетанием «Генеральный Народный Инвестиционный Дом Аваль».
Серый прочитав табличку засмущался и спросил: может не пойдем?
Да ты чего? Не бойся я с тобой! Утвердительно пихнул его в плечо кулаком Гена. Да нет, я не боюсь. Просто если аббревиатуру представить, то получиться ГНИДА… как то не очень, стеснительно прохрюкал Сергей, косясь на мощного охранника.
Да ладно, ГНИДА так ГНИДА. Там посмотрим, что это за ГНИДА.
Гена выдохнул воздух и вошел в приемную. Симпатичная секретарша подняла на него накладные ресницы, которые делали и без того красивые и большие глаза, просто ну очень выразительными. Вы к кто? Произнесла богиня.
Я… на собеседование. На работу. Студент … финансы и кредит, бойко заикаясь, протарахтел Геннадий.
Пойдемте… вынесла себя из-за стола секретарша. Затем она сделала легкое движение пальцами, приглашая идти следом и нисколько не сомневаясь, что приказание будет точно исполнено, вышла в коридор. Гена немедленно пошел за ней, даже не успев оценить ее фигуру. То есть он все отметил, но мозг работал только в направлении предстоящего собеседования, очевидно и инстинкты, которые тоже направляли его следом за секретаршей, были скорее инстинктами выживания, а не размножения.
Серега остался топтаться у двери приемной в коридоре.
Гену подвели к двери с табличкой ЭйчАр Менеджер. Ну конечно же, Эйч и Ар были буквами английского алфавита, менеджер, слава богу, было написано на русском. Вас примет Виктор Сергеевич. Зайдите к нему через пять минут.
Виктор Сергеевич оказался добродушным усатым мужичком, видимо ранее ходившим на судах Советского флота в должности помощника капитана по политической работе. Он бегло прочитал короткое резюме, из которого следовало, что Гена родился и учился, отложил бумажку в сторону и уставившись поверх очков на стесненного соискателя произнес: зарплата на первые два месяца – 50 долларов ежемесячно, плюс обед, потом если получиться – будешь хорошо зарабатывать. Должность – заместитель начальника управления по работе с корпоративным бизнесом. Подходит?
Ген судорожно сглотнул и промямлил…а что нужно делать?
Узнаешь… Приговорил его Виктор Сергеевич. Идите. В понедельник в 9.00 у меня.
Так Гена оказался на серьезной должности в перспективном коммерческом банке. Надо сказать, что на то, чтобы освоить азы банковского дела Геннадию Николаевичу потребовалось около года. Вкалывать приходилось с раннего утра и до позднего вечера. Работа заключалась в том, чтобы выслушать идеи различных коммерсантов, которых отправлял к нему на прием его начальник Валера. Валерию Петровичу было самому недосуг вникать в коммерческие бредни начинающих капиталистов, поскольку он уже давно сидел на откатах нескольких крупных заемщиков. Среди таких заемщиков особенно колоритной была фигура выходца с Кавказа по фамилии Амбарцумов. Господин Амбарцумов был основателем фирмы «Торговый дом МЕГА» и занимался куплей – продажей всего, чего только можно. Он торговал польской сантехникой, китайскими тапочками, иранскими полотенцами, антиквариатом, турецким золотом и имел авторские права на прокат нескольких фильмов, выпущенных российскими киностудиями перед банкротством. Правой рукой Амбарцумова был чеченский воин Камо. Когда Амбарцумов заходил к Валерию Петровичу подписывать очередной кредитный договор, Камо всегда был рядом. И хотя он не произносил не слова, но его сплюснутый боксерский нос и поломанные борцовские уши всегда являлись незыблемым (хотя впрочем, и единственным) подтверждением стабильности и непоколебимости бизнеса г-на Амбарцумова. После подписания очередного кредитного договора Амбарцумов и Валера, как правило, посещали грузинское кафе, куда пару раз брали и Гену. Гена был в курсе, поскольку именно он оформлял все бумаги. Поэтому ему иногда бросали кость в виде порции шашлыка. Однажды Амбарцумов даже оплатил Гене трехдневный отдых в Алуште.
Правда, у Гены имелись сомнения в правильности принятия решений о кредитовании под гарантии Камо. Но начальство не спрашивало одобрения, кредитный комитет заседал раз в неделю и после каждого заседания пьяные члены комитета дружно ехали в сауну. Очевидно, и там никого не интересовало мнение заместителя начальника управления. Впрочем, Гена не особенно страдал от такого положения вещей, тем более, что примерно через полгода, когда он въехал в систему активных операций банка, у него самого появилась парочка благодарных заемщиков. И хотя львиную часть «отката» приходилось нести наверх, все таки и у него появилась возможность съехать из общаги в однокомнатную квартиру неподалеку от банка и перемещаться по городу на такси. Так продолжалось около года, когда вдруг выяснилось, что большинство кредитов придется списать на убытки, а банк ликвидировать. Гена один из первых почувствовал тухлый запах банкротства и написал заявление по собственному желанию.
Искать работу в статусе бывшего заместителя начальника управления банка по корпоративному бизнесу было проще, чем студенту последнего курса Университета. Гена уже многое умел и знал, особенно это касалось схем по переводу безналичных денежных средств в наличные и наоборот. Дело в том, что законодательство менялось каждую неделю и выживали те, кто быстрее мог придумать как обойти вновь принятые ограничения и запреты. Таки способы обхода и сравнительно честного отъема или увода денег назывались схемами. В Гениной среде общения со временем твердо укоренилось мнение, что «схема» всегда существует, нужно только иметь мозги, чтобы ее найти и иметь смелость, чтобы потом ее применить. Такие интеллектуалы по выращиванию схем, как Гена пользовались в предпринимательской среде большим уважением, и хотя, новомодное слово «консалтинг» еще только вливалось в словарный запас начинающих отечественных бизнесменов из голов познавших мир аферистов – эмигрантов, это и был настоящий консалтинг.
Однажды Гена шел по улице, в руке он держал бутылку импортного пива и думал о неминуемо приближающемся блестящем будущем, как вдруг, его внимание привлек рекламный щит, с рисунком изображавшим красавицу, в деловом костюме с глубоким декольте. Красавица манила прохожих пальцем, а надпись ниже извещала, что если кто-то хочет быть с ней, то нужно звонить по пятизначному телефону. Внизу крупные буквы и описывали место, где это могло произойти. ШПАРКАССЕ ИНВЕСТ- трастовый фонд. Гена заинтересовался формами зовущей девицы и подумал, что трастовый фонд, возможно, это - то место, где его навыки могли бы пригодиться, и записал телефон.
Ночью Гена спал плохо. Накануне вечером он плотно поужинал в ресторане с приятелем по универу – Серегой. На двоих они традиционно осушили 0,7 дм. Куб. «Смирновской», отчего ночью приходилось несколько раз выпивать по стакану воды. При этом сухие губы нащупывали стакан, совершенно доверяя чутью интеллекта, который в отличии от потерявших всякую чувствительность губ, твердо был уверен, что это именно стакан с водой а не шершавые стенки колодца из сна к которому подходит Гена в образе истощенного верблюда. Во сне верблюд все никак не мог попасть головой в колодец, ему приходилось периодически отходить от колодца, чтобы «поправить прицел» и он снова устремлялся вперед и снова натыкался на сухую стенку колодца. От постоянных неудачных попыток попасть в освежающий омут жидкости у верблюда онемели губы. Попытки напоить верблюда во сне напоминали неумелые манипуляции гоблинами в ранних версиях «ВОРКРАФТА». Кроме того доставала девица, которая периодически отражалась в темной водной прохладе колодца говорила «Гена, выбирай я или Шпаркассе Траст. Мы не можем быть твоими одновременно». Звуки голоса деловой красавицы эхом разносились из глубины колодца и Гена уже почти схватил ее онемевшими губами верблюда, как вдруг девица скинула пиджак и достала из кармана блузки огромный колокол, о который Гена – верблюд ударился головой. Бум зазвучало у него церковным звоном в голове. Гена просунулся. Его и вправду онемевшие губы плотно уперлись в спинку кровати а шея болела от неестественного изгиба. Звон, звучавший в голове, был сигналом мобильника (мобильник Гена называл «рельсой», помня о героях повести о Павки Корчагине, строивших железную дорогу. Там на работу людей тоже созывали используя возможности дистанционной связи через рельсу, висящую на веревке. В рельсу били железной дубинкой и она служила таким колоколом собраний). Гена оторвал от подушки чугунную голову, растер шею и поплелся на кухню, разыскивать в холодильнике предусмотрительно купленную вечером бутылку пива.
Он отхлебнул глоток пиво и зажмурился. Яркий утренний свет отражался от снега на отливе за окном и через глаза приходил внутрь Гены, где смешивался с золотым пузырящимся пивом и эта смесь алхимировала животную радость…. Да .. да … шепотом восторженно прокричал Гена, Шпаркассе Траст, я выбираю Шпаркассе Траст.
Через 2 часа.
«Алло, Трастовый фонд «Шпаркассе», чем могу помочь» - прозвучал неожиданный вопрос телефонного референта. Гена немного растерялся от такой искренней вежливости и воспитанности, но собравшись, сказал, что он Заместитель начальника управления коммерческого банка, который хочет работать в трастовом фонде.
Все тот же терпеливый голос сообщил: «Оставьте свой телефон, с вами обязательно свяжутся».
Гена отправился в общагу к Сереге, где ничего не стал рассказывать о странном сне, верблюде и о звонке в трастовый фонд. Поскольку Серега тоже чувствовал себя паршиво, а денег у него не было, то Готвальду пришлось раскошелиться на десяток бутылок пива и курицу – гриль.