"Бобо - не Му-Му, а Лора - не дура". 9 глава

глава 9

Жизнь и смерть. Весёлое и грустное ходят рука об руку.


Часов с шести под окнами дома началось интенсивное собачье движение. Это означало только одно: у кого-то из двух самочек начался период повышенного интереса к противоположному полу. Хотя внешне это никак не выражалось, по крайней мере, со стороны самочек. А вот кобели просто как с ума посходили! Ходят табунами и оглашают округу зверским лаем – это они выясняют, кто более достоин чести иметь потомство. Ну, и конечно же Боня впереди планеты всей! Дина (а это оказалась именно она), сидела себе спокойно за сеткой ограды, на огороде, наблюдая за собачьим ристалищем. У калитки гарцевало, как минимум пять кобелей. Самым страшным зрелищем был мраморный дог Семён, с обрывком цепи на шее. Сеня по природе своей был парень очень доверчивый, но жутко возбудимый! Для хозяйки его потенция являлась сущим наказанием! Как можно выдержать вой прикованного к цепи пса, весом под 100 кг, который рвётся на зов инстинктов всей своей пятнистой массой? Правда, ещё не нашлось такой силы, которая смогла бы монстра удержать. Сёма уничтожил уже не одну цепь в своём слепом рвении удовлетворить половой голод. Среди людей подобных особей обычно называют Казанова или дон Жуан.
Видя такое дело, хозяин Дины молча пробрался на свой огород через другую калитку, взял поливочный шланг и окатил весь скуляще-лаящий коллектив радостной струёй! Правду говорят, что при истерике надо плеснуть водой в лицо страдальцу. Кобели рассыпались, как горох по склону. Гордеич постоял ещё минут пять со шлангом наперевес и, убедившись, что атака отбита, закончил сеанс «душа шарко». Дина радовалась визиту хозяина как щенок!
- Что, девочка? Достали тебя уже эти кобелины? Ни погулять во дворе, ни в лесу побегать! Эх, природа-матушка! - Сокрушался дядя, гладя Дину по голове. Та положила свою симпатичную мордочку на колени хозяина и смотрела преданными глазами на своего кумира.
- Да ладно, пап! Переживём, не впервой. Ещё деньков пять побегают, да и успокоятся. Кобели! Что с них взять – виляла хвостом Дина.
Вдруг откуда-то со стороны дома послышался визг тормозов, а потом душераздирающий собачий стон! В ужасе замерла вся округа. Скулёж не прекращался, а к нему присоединился детский плач и женский вопль.
Лера в этот момент чистила зубы, и так вместе со щёткой во рту, выбежала на балкон. На площадке у дома стояла «Нива» а рядом лежал окровавленный Туман.
- Господи, Лёша! Да как же так?! – голосила хозяйка Тумана, стоя на коленях перед бьющейся в конвульсиях собакой. Сын Дима уткнувшись в плечо отца, сидел у него на руках. Лера опрометью метнулась в туалет, быстро смыла пасту с губ и побежала во двор.
Вой, плач, стон, причитания!
- Валентина! Возьми Димку и уведи его домой, слышишь? – Лера тряхнула женщину за плечо. Та подняла полные ужаса глаза и зашлась в новом приступе плача. Это уже напоминало цепную реакцию. Лера хлестанула Валю по лицу и силой заставила её встать. Лёша обнял жену и повёл домой, держа сына на руках. Туман хрипел и стонал уже тише. Его задние лапы были раздроблены, а из месива шерсти и кожи торчали осколки костей. Кроме лап был задет и живот. Собака умирала. У Леры закружилась голова, и девушка отошла на шаг, но, взяв себя в руки, снова приблизилась и погладила Тумана по голове. Пёс не реагировал на нелепую ласку. Из глаз его текли слёзы. Ручьями. От боли.
- Лер, отойди. – Подошёл сзади Лёша. В руках он держал ружьё.
- Ты… - начала, было, Лера и замолчала.
- Да. Сама видишь.
Из окон и балконов торчали головы соседей. Лера обвела глазами все четыре этажа и вдруг крикнула:
- Уйдите все!!!
Приказ неожиданного командира исполнили все и моментально. Лера отвернулась и отошла к подъезду. Раздался оглушительный выстрел, и всё погрузилось в мёртвую тишину.
Алексей унёс Тумана в лес и похоронил. Валентина вышла во двор с ведром воды и замыла пятно крови. Проехал красный «форд» Анатолия, потом прошли отдыхающие в панамах и с ластами. Жизнь продолжалась. Жизнь для других, но не для Тумана.
На следующее утро у калитки огорода, где была заперта Дина, стоял один Семён. У всех остальных собак, по всей вероятности, был траур. Во всяком случае, Боня уже в половине шестого вытащил Леру гулять и прямиком бросился в лес, туда, где располагалось собачье кладбище. Лере ничего не оставалось, как прибавить ходу, чтобы догнать своего шустрого псёнка.
- Ну что, Туман? Помнишь, как мы с тобой года полтора назад Бекаса поминали? Смотри-ка, как оно всё обернулось: вот могила Бекаса, а вот – твоя, совсем свежая. Только ещё без имени на дощечке. Но это не беда – поскуливал, сидя у могилки Боня. Лера как раз только добралась до места.
- Бонь, ты плачешь? Надо же, плачешь. Боня, я не могу с тобой долго гулять, мне уже пора на работу идти. Ты остаёшься или со мной возвращаешься? - Лера присела рядом с беленьким пушистым Бонечкой. Тот лёг и положил голову на передние лапки, глубоко вздохнул, и тихонько завыл.
Лера встала и пошла домой. Она торопилась, так как её работу никто за неё не сделает.
В метрах трёхстах вниз, по тропе, у забора, который защищал честь и репутацию Дины, снова собралась ватага всё ещё на что-то надеющихся псов. Сеня, деловито пыхтя, старался по-быстрому сделать подкоп. Трое кобелей поменьше и поленивее, сидели чуть поодаль и пели серенаду. Фальшиво, не попадая в общий ритм, упрямо пели никому не нужную песенку вялотекущей страсти. Дина безучастно лежала по ту сторону забора и дремала. Семён чихал и кашлял, но работу не прекращал. Вот кто был бы среди людей героем-любовником!
- Бонь, Бобо! Ты откуда такой грустный? – Тявкнул Тузик, первым увидевший приятеля, медленно выходившего из-за поворота.
- К Туману на могилку ходил – хрипло отозвался Боня, равнодушно проходя мимо озабоченных сотоварищей.
- Пацаны! Дня через два-три надо будет всем вместе помянуть парня! – Резко бросив копать, встрял в разговор Семён. Его нос не был виден за большой шапкой сырой земли, налипшей на немаленький орган обоняния. Страсть страстью, но мужская дружба - прежде всего.
- Пока – вяло махнул своим хвостом-кисточкой Бонь, и направился к дому.
- Бося, а ты не будешь Дину ждать? – удивились приятели. Толстячок остановился, повернул мордочку к небольшому отряду настырных домогателей, грустно посмотрел на всех, и ничего не тявкнув, снова отвернулся. Бон был очень чувствительным и нежным созданием, несмотря на свою внешнюю дерзость. Вот как раз-то дерзость и не была свойственна пёсику от природы, эту черту характера собака в себе культивировала как способ защиты от жестокого внешнего мира.
Подойдя к дверям своей квартиры, Бончик лёг на коврик и даже не тявкнул. Через пару минут на пороге возникла мама.
- Боня, ты где это мотаешься? Мне на работу бежать, а тебя нет и нет! Ты забыл, что ли, что сегодня и я, и Лера на работе допоздна? Бонь, ты что такой кислый? Заболел? – Вдруг сменила тон с требовательного на беспокойный мама-Тоня. Пёсик взвизгнул, и посмотрел на женщину глазами, полными тоски и боли. Потом он с трудом поднялся и прошёл в комнату.
- Боник, мне некогда, я уже убегаю, а ты там на кухне сам разберешься. Я всё на твоей тарелочке оставила. Сима в спальне. Пока! – мама захлопнула дверь, и Боня услышал звук поворачиваемого ключа в замке. Теперь в квартире остались только животные. Первым с работы придёт Вовыч и выпустит их погулять.
- Бобо! Извини, что не пошла с тобой. Я так понимаю, что это сугубо собачье дело. Вы дружили, и я не хотела тебе мешать. Только очень беспокоилась, что к тебе без меня начнут цепляться твои дружки – Тихо и вкрадчиво начала мурчать Симона.
Бон медленно подошёл к кровати и с трудом забрался на неё. Сима чуть отодвинулась, уступая любимцу нагретое место. Пёс не стал противиться, и лёг. Симуля тут же устроилась рядом, и принялась вылизывать сыночка.
- Сим, знала бы ты, как муторно на душе! Туман ведь младше меня был и вот… - Боня тяжело вздохнул и тихонько заскулил.
- Ничего, Бося, все когда-нибудь умирают. И мы с тобой тоже умрём. Главное – это верить в то, что душа животного бессмертна. У Тумана была очень короткая, но хорошая жизнь. Посуди сам: он жил в тёплой чистой квартире, ел по режиму, ездил с хозяином на охоту.
- Он был никудышным охотником – перебил кошку Боня.
- Ну и что из этого? Ты вот вообще не охотник, и что? Тебя от этого меньше любят? – встрепенулась Симка.
- Я не о том. Вечно Туман попадал в какие-то неприятности: то его пчела ужалит, то дети усы обстригут, то – помнишь, это уже при тебе было – он в кастрюлю с лаком попал? Тогда Алексей в хозяйственный за растворителем бегал. и Туману хвост обрили наголо! – Бончик рассмеялся, вспомнив, как Туман первый раз после обработки растворителем и стрижки, вышел на двор. Как хохотали девочки, Висла с Диной!
- Помню, как же! Мне даже пришлось этим вертихвосткам пригрозить, что бы ни насмехались над чужим горем. Слышала, Динка-то сейчас течная? – поменяла тему Сима.
- Ага! Семён решил подкоп сделать, дурень! Сейчас Гордеич приедет и устроит этому шахтёру завал в штольне! – ехидно тявкнул Бонь, отвлекшись от грустных мыслей. Мудрая Симона знала, что делает, упомянув живых собак. Бонечка по факту своего рождения был собакой весёлой и не злопамятной, а поэтому долго не мог находиться в депрессняке. Кошка старалась всячески поддержать весёлую тему.
- Бончик, а ты знаешь, что мама-Тоня оставила на кухне? – вкрадчиво поинтересовалась Симка.
- Что? – настороженно-заинтригованно спросил Бон.
- Лучше один раз увидеть и съесть, чем сто раз услышать и сглотнуть слюну! Идём на кухню, малыш! – Сима решительно спрыгнула на пол и повернулась к Боне, который уже готовился к прыжку. Приземление получилось как всегда громким и неуклюжим, но скорым. Оба зверя поспешили на кухню, где у стены стояли четыре тарелочки: две для Симы и две для Боси. И одна, и другая были полными. В Босиной миске стояла свежая вода, а у Симы белело молоко.
- Ой, а я молочка хочу! – хрюкнул Бончик, и приник своей волосатой мордой к Симиной миске.
- Кушай-кушай, солнышко! Я вот мяско варёное поем с удовольствием. Да это курочка! Просто великолепно! – Радостно мяукнула кошка, нагоняя своими комментариями аппетит на сынулю. Боня был настолько охоч до еды, что мигом забывал про все проблемы, как только попадал на кухню. Вот и сейчас собачка уминала всё что видела, и из своей тарелки, и из Симкиной. Кошка не протестовала. За то время, которое прошло с момента знакомства с Боней, она превратилась совершенно в другое существо. Сима благоговела перед своей лохматой драгоценностью, отдавая предпочтение только ему, Боне. Своих котят она так и не признавала. Их приходилось топить. Бывают в жизни аномалии, например - отсутствие материнского инстинкта у Симоны.
Но такое равнодушие со стороны кошки распространялось на всё и всех, кроме Бобо. Ну ещё симпатию у Симы вызывали члены семьи. Симпатию, но не любовь и преданность. Сима оказалась дремучим однолюбом, вернее, дремучей однолюбкой.
После весьма плотной трапезы собаке полегчало. Боня, тяжело переваливаясь с боку на бок, неуклюже как тюлень на пляже, побрёл в спальню. На кровать он уже запрыгнуть не смог, и попросил Симону:
- Сим, ты мне чего-нибудь мягонького кинь? Я, пожалуй, на полу полежу. Тяжеловато мне сегодня прыгать.
- Тут Лерины спортивные штаны лежат и футболка. Что тебе? – с готовностью откликнулась кошка.
- Да, всё бросай! Лера не обидится, думаю – проворчал Бон, и принял на свою лохматую голову ворох одежды..
Сделав себе некое подобие гнезда, пёс устроился посередине, поудобнее улёгся и засопел. Снилось ему, что на опушке поляны стоят Туман и Бекас. Они о чём-то очень спорят, перебивая друг друга. Вдруг оба замирают и одновременно поворачивают свои морды в одну сторону. Боня торопится пересечь поляну, однако трава начинает расти буквально на глазах, делая невозможным дальнейшее продвижение. Боня лает, ругается, пытается топтать траву, но всё тщетно: Зелёная масса встаёт стеной между Босей и его друзьями. Тогда пленник зелёного буйства начинает выть!
- Бонечка, мальчик мой! Что с тобой? Проснись! – услышал пёс. Он подскочил на месте от неожиданности.
- Я что, уснул? Это сон был? Тьфу ты, прям как на яву! Сима, меня трава за лапы держала и не пускала. Думал, что уже никогда с места не сойду – пожаловался кошке Боня, тяжело барахтаясь в ворохе Лериной одежды.
- Ты меня прости, дорогой, но это – последствие обжорства. Да, да, именно обжорства! Ты от расстройства поел уж слишком плотно и сразу пошёл спать. Вот организм и мстит за перенапряжение желудка – резонно заметила Симона.
- Да уж! Тут и не поспоришь, переел! – Согласилось с доводами подружки кряхтящее чудо.
- Давай-ка, Бонечка, немного поразминаемся! Тебе просто жизненно необходимо немного побегать, чтобы жирок порастрясти! – Симка поддела хвост собачки своими миниатюрными передними лапками, и парочка начала гоцать по комнате, кружась в загадочном танце, который, по мнению Симы, должен был способствовать Бониному похудению. Собака с воодушевлением приняла правила игры, и животные принялись мотаться по всей квартире, не на шутку увлёкшись. Особенно Боне нравилось кататься по не застеленному ковром паркету. При беге по нему раздавалось такое нешуточное цоканье, что можно было подумать, буд-то в комнате находится как минимум пони! Сима вошла в такой раж, что принялась орать по примеру мартовских котов.
Ну что тут можно сказать: зверьки устроили настоящий та-ра-рам! Правду говорят: если хочешь снять стресс – отвлекись на другой стресс. Клин клином вышибают!
- Это что ещё тут такое делается?! – Вдруг раздался голос Вовыча. Папочка пришёл на обед, а тут сосед к нему с вопросом о странной тусовке в квартире.
- Ты, Вовыч, не ругайся! Всё тип-топ! Немного порезвились. Дела житейские. Ты лучше себе чего разогрей да поешь! – тут же подскочила к ногам хозяина Сима, ласково мурлыча.
- Ага, папочка, мы больше не будем, честно-честно! – поторопился последовать примеру своей опекунши Бончик. Вовыч тут же забыл о своём желании разобраться в причине эдакого раскардаша. Он присел на корточки и потрепал Босю за ухо. Сима моментально впрыгнула мужчине на колени. Инцидент исчерпался, не начавшись.