Тайна старого замка

Танечке Зусь от автора
АЛЕКСЕЙ НАИМУШИН
ТАЙНА СТАРОГО ЗАМКА
роман (элогиум)
Автор благодарит кафедру литературы ГГПИ
и лично Людмилу Анатольевну Богданову,
чьи лекции помогли ему завершить работу над
четвёртой частью данного художественного произведения
Пролог
Однажды я прогуливался по музею и внимательно рассматривал выставку, посвящённую искусству западноевропейского средневековья. И в самом центре композиции неожиданно для себя заметил слишком яркий гобелен; казалось, все цвета радуги отразились в его красках. На нём был выткан рыцарь в кольчуге и наколенниках, украшенных гербом с оленем на золотистом поле. На заднем плане художник вышил разноцветными нитями излишне натурализованные изображения военных баталий и руин обветшалых феодальных замков. Самый старый и хорошо сохранившийся замок тогда привлёк моё внимание; окна его были изукрашены прекрасными витражами, на одном из которых мастер сложил из цветных стёкол портрет высокорослого черноволосого юноши с карими глазами, в которых бушевало энергичное пламя бешеной страсти. Юноша обнимал за талию девушку небесной красоты, с волосами цвета воронова крыла и точёной фигуркой средневековой принцессы. Во взгляде девушки были перемешаны между собой радость и печаль; она как будто предчувствовала скорую разлуку с любимым и знала, что их счастье будет недолгим. На другом витраже того же замка я вдруг увидел странного молодого человека в ветхом костюме менестреля; тонкими, почти девичьими руками он перебирал струны какого-то древнего музыкального инструмента. Его лик показался мне знакомым; по какому-то непонятному капризу природы он чем-то напоминал лицо моего деда по материнской линии. И я так увлёкся рассматриванием гобелена, что вдруг вообразил себя юным поэтом и бардом, путешествующим по разорённой междоусобной распрей стране. Перед глазами непонятно откуда появилась карта королевства Лайтфония; я входил в полуразрушенные города, чьи имена были одновременно неизвестны и знакомы мне, с ужасом и изумлением смотрел на дороги и поля, утоптанные лошадьми и заваленные человеческими трупами, реки и болота, залитые людской кровью… Ноги несли меня по проклятой людьми и богами лайтфонийской земле, и на каждом шагу я замечал только следы запустения, разорения и гибели. И чей-то божественно прекрасный голос, похожий на журчание ручья в жаркий летний день, рассказывал мне трагическую историю двух влюблённых, тщетно пытающихся остановить этот кровавый кошмар, поглощающий их многострадальную родину…
ГИМН ЛАЙТФОНИИ
(слова Алексиана д.*Аламбера, музыка Арендала Креноста)
1
Под небом голубым
Есть дивная страна:
Прекрасна и божественна,
Но там идёт война…
2
Дерутся принцы там
Но не на двух мечах;
Там полыхает вся страна,
И над землёй лишь прах.
3
И город там стоит:
Красив был как мечта,
Но стены в нём разрушены,
Разбиты купола…
4
И посреди полей,
Среди высоких крон,
Горит костёр огромный:
Да будет проклят он!
5
И снится людям сон,
Красивый дивный сон,
Что в день один прекрасный
Потушен будет он…
6
И мир тогда придёт
В ту дивную страну,
И счастье вдруг вернётся,
И победит войну…
Та-та-да-та-да-та
Та-та-да-та-да-та
И счастье вдруг вернётся,
И победит войну…
Под небом голубым
Есть дивная страна…
Эпиграф
И нет печальнее истории на свете,
Чем повесть о Ромео и Джульетте…
Вильям Шекспир
Часть первая
Война
У безумных королей безумно всё:
Мысли их безумны, как всегда,
Действия, поступки их безумны,
И нам не понять их никогда…
Не понять нам,
для чего народа кровь
Всё течёт рекою по стране
Не понять нам и того, кто прав,
И кто виноват в этой войне…
Алексиан д.*Аламбер
(из сборника "Философия безумия")
1
Часовой спал. Недопитая кружка эля стояла перед ним, и она была причиной его неожиданного сна. Солнце ослепляюще светило ему в глаза, но он не просыпался, и в замке, где он спал, шёл пир, но его уши не слышали звона бокалов и криков пирующих. Замок, охраняемый пьяным часовым, принадлежал Энтони VI, герцогу Нортумберелендскому, у которого в этот день сын родился. На званом пире, устроенном в честь рождения Энтони VII Нортумберелендского, присутствовали все вассалы герцога, и в огромном здании могла уместиться лишь половина его гостей, остальные же вынуждены были ночевать в домах крестьян, живших поблизости. Пьяный и довольный герцог Энтони VI требовал, чтобы его жена вынесла новорождённого, а почти половина его вассалов ползала под столом…
Вскоре требование герцога было исполнено, и в зал вошла его жена в белом халате и с младенцем на руках. Ребёнок плакал, как будто чувствовал, что в год его рождения пришла неудача в дом герцога Нортумберелендского: на престоле Лайтфонии сидел его соперник, Флио IV, герцог Айсонский. А ведь было время, когда званые пиры проходили не в старом замке, а в королевском дворце столицы Лайтфонии Арсеноя, среди золота и серебра, за круглым столом из дорогого дуба, и гости сидели в мягких крёслах, а не на деревянных табуретах…
Тут часовой проснулся и, взяв в правую руку кружку, сделал один ужасно громадный глоток, поперхнулся и кашлянул. Над замком герцога Нортумберелендского медленно поднималось солнце…
2
Арсеной ликовал. Жена короля Лайтфонии Флио IV наконец-то разрешилась от бремени, чего горожане и её муж ждали уже почти десять месяцев. И вот у королевы родилась дочь, которую нарекли Лилианной в честь матери. В женихи ей прочили сына Франсуа де Салона Анри, происходящего из богатого и преданного королю семейства, и этот жених по достижении совершеннолетия в условиях временного, выгодного для айсонцев, мира в стране должен был стать королём Лайтфонии. Об этой свадьбе говорили ещё до дня рождения девочки, когда старая колдунья предсказала её матери, что у неё родиться дочь…
Девочка родилась красивой: бездонно-карие глаза, длинные чёрные волосы и лицо, буквально списанное с небесных образов тех богинь, что висели над кроватью новорождённой, охраняя её от бед. Когда она родилась, мать её сильно забеспокоилась: Лилианна была до невозможности худой и тщедушной, и поэтому королева Лайтфонии велела привезти из родового замка герцогов Айсонских прекрасные божественные образа древних аустрелийских королев. А ещё колдунья, предсказавшая рождение маленькой принцессы, сказала, что эту девочку ждёт незавидная судьба и что в ней заключена единственная надежда на объединение страны; к тому времени уже было известно, что у герцога Нортумберелендского родился сын. Но на слова колдуньи тогда никто не обратил внимания, и все только радовались тому, что теперь король Флио IV уж точно сумеет отблагодарить род де Салонов за их безграничную, почти лакейскую преданность…
3
В доме арсенойского купца Алкмена Арцона обсуждали политические события, и пили из огромных кружек вкусное ячменное пиво. Старший член семьи, человек лет восьмидесяти, говорил:
- Опять начинается война. Герцог Нортумберелендский, вдосталь нагулявшись на дне рождения своего сына, снова собирает своё войско. Не успели мы оправиться от прошлогодней распри, а наши господа снова берутся за старое. Поля вытоптаны лошадьми, весь урожай вряд ли удастся собрать и нельзя ничего заготовить на зиму. Торговать нечем; наша гильдия на грани разорения. И когда всё это кончится?
- Это кончится, когда наши соседи-клементийцы расправятся с кочевниками Великой Пустыни и начнут завоёвывать Лайтфонию, - ответил старику черноволосый широкоплечий юноша, одетый в лёгкий шёлковый камзол и тонкие шерстяные рейтузы. Камзол юноши был перетянут широким поясом, на котором висели ножны с кинжалом, чья рукоять была украшена сапфирами и алмазами…
- Но извини, брат, - неожиданно вмешалась в спор белокурая красавица с зелёными глазами, - ведь рождение в семье герцога Айсонского девочки считалось знамением, колдунья Аэрона говорила о том, что этой маленькой богине суждено или объединить страну или умереть от рук сторонников своего отца. Почему ты думаешь, что сбудется второе предсказание колдуньи, а не первое?!
- Маленькую Лилию прочат в невесты не Энтони Нортумберелендскому, а Анри де Салону, так что пророчество колдуньи Аэроны вряд ли сбудется. Когда-нибудь Лилианна и Энтони встретятся и полюбят друг друга, но их любовь будет противна их родителям и их слугам, и тогда зло восторжествует над добром и смерть победит жизнь, а вражда между герцогами Айсонскими и Нортумберелендскими потом только усилится, и эта распря вконец разорит нашу страну, после чего на измученную и окровавленную лайтфонийскую землю придут завоеватели…
Плачевная песня
(слова Алексиана д.*Аламбера, музыка Арендала Креноста)
1
Слёзы текут по щекам;
Я вспомнил страны своей ночь;
Когда же вернётся день,
Когда он прогонит мрак прочь?!
2
Когда же поймёт народ,
Что герцог зовёт его в ад,
Когда же проклятый сброд
Не будет тянуть назад,
3
Всё то, что я совершил,
Всё то, что сделал я…
Когда же придёт счастья день?
Закончится ль эта война?!
4
Давно это было. Так давно, что мало кто уже помнит все подробности произошедших в те дни событий, потому что они обросли легендами, сплетнями и слухами, и теперь уже никто не знает, где здесь правда и где ложь. И нам известно только, что ещё до появления на свет Энтони VII Нортумберелендского в замке одной из знатнейших лайтфонийских дворянских фамилий случилась очень интересная любовная история…
Когда-то мимо этого замка проезжал красивый и великолепно одетый всадник. Черноволосый и широкоплечий с пронизывающим насквозь взглядом огромных карих глаз, в лёгких, блистающих позолотой доспехах с гербом предков (большерогий олень на золотистом поле), и с изящной шпагой, чей эфес был обильно украшен рубинами, этот юноша, казалось, всех окрестных девушек хотел своей импозантной внешностью свести с ума. И обитательницы феодального поместья невольно засматривались на него; его проникновенный взгляд притягивал их и заставлял забывать обо всех заботах и делах….
Дочь владельца замка в этот день сидела за рукоделием и, казалось, была поглощена этим занятием и совсем не обращала внимания на всё, что происходило вокруг. Её не интересовал великолепно одетый всадник; она не слышала разговоры горничных и дворовых девок, бурно обсуждавших каждую деталь одеяния молодого человека, потому что вышивание бисером контуров древних изображений богинь Аустрелии и Селантии было непростым занятием и требовало от исполнительницы глубочайшего погружения в мир древнейшей человеческой мифологии. И только когда последний штрих сложнейшей композиции был закончен, молодая дворяночка соизволила оторваться от своего увлекательного и чрезвычайно трудного занятия и посмотреть в окно. И тут же образ юного рыцаря заполонил собою весь её ум, и она долго провожала всадника взглядом и восхищённо смотрела ему вслед, пока он не исчез в лесу, расположенном за воротами замка…
Прошло несколько дней. Влюблённая в таинственного всадника девушка уже почти потеряла надежду встретиться с ним, когда в замок явились глашатаи и доложили её отцу о приближении к его владению огромной армии айсонцев под предводительством тогда ещё юного и молодого сына Флио III Айсонского.
И замок стал готовиться к обороне. Отец Жанны (так звали влюблённую дворяночку) был одним из вассалов герцога Нортумберелендского, и поэтому не ждал пощады от войска кровного врага своего сеньора и укрепил стены дополнительными башенками с окнами, в которых должны были сидеть опытные арбалетчики, установил пушки и катапульты над главными воротами и наполнил недавно высохший ров вонючими помоями со свинофермы, принадлежавшей одному из богатых крестьян его поместья. Потом он обеспечил подвоз оружия и продуктов со всех крестьянских наделов своего имения, обучил дворовых людей простейшим приёмам рукопашного боя и после этого спокойно лёг в постель, окончательно убедившись в том, что его замок сможет выдержать правильную осаду…
А на следующее утро к воротам подошло вражеское войско, и тут же начался штурм всех укреплений. Айсонцы вначале преодолели на плотах наполненный помоями ров, потеряв при этом половину своей армии, обстрелянной арбалетчиками и артиллеристами, дежурившими у катапульт и пушек, а потом, разъярённые и горящие желанием отомстить за своих соратников, остервенело полезли на стены. И тут же на них посыпались тяжёлые камни, полилась горячая смола, но вряд ли это могло их остановить; их было в несколько раз больше, чем защитников замка, и поэтому, несмотря на все усилия обороняющихся, некоторым айсонцам удалось проникнуть внутрь и открыть главные ворота, после чего толпа врагов хлынула во двор и устроила настоящую бойню, сметая и разрушая всё на своём пути…
И во главе этой разъярённой толпы ехал на великолепном сером в яблоках жеребце тот самый красивый всадник, в которого была влюблена дочь владельца замка. Его большие карие глаза уверенно смотрели вперёд, рука с мечом сносила головы защитников одну за другой, и, казалось, ничто не могло остановить и погубить его, как вдруг он заметил в одном из окон самой высокой замковой башни просветлённое любовной страстью восхитительное лицо Жанны и застыл, как вкопанный…
5
Вокруг него шла битва, а он теперь стоял на месте, и взгляд его был неотрывно прикован к лицу красавицы, которое виднелось в одном из окон высочайшей замковой башни. Постепенно айсонская армия захватила почти весь замок, но молодому рыцарю до этого теперь не было никакого дела; он видел только её и с каждой секундой всё больше погружался в бездонное море этих небесно-светлых голубых глаз. И желание овладеть этой божественной красотой переполнило всё его существо, захватило сердце и ум, затуманило разум; он перестал контролировать себя, выхватил у одного из своих солдат длинную деревянную лестницу, приставил её к стене и полез наверх…
И тут же в его сторону полетели все стрелы чудом оставшихся в живых арбалетчиков, но он уклонялся от этих маленьких смертоносных копий, и лез всё выше и выше, пока не добрался до заблаговременно открытого прекрасной обитательницей замка окна…
И, достигнув цели, наш рыцарь тут же снял свои позолоченные доспехи и великолепную одежду, после чего буквально набросился на Жанну. Он рвал на ней платье, целовал и тискал её великолепное молодое тело, с неизъяснимым блаженством вдыхал запах её духов, а юная дочь владельца замка нисколько ему не сопротивлялась, и каждое его прикосновение приносило ей неизъяснимое блаженство, и, когда он вошёл в неё, а потом ещё и кончил, из её уст послышался восхищённый стон, перекрывший все посторонние звуки…
В это же время в комнатку ворвался владелец замка с небольшим отрядом из дворовых, которые постепенно отступали вместе со своим господином перед всё возраставшим натиском солдат айсонской армии. Увидев возмутительную и неприличную сцену, которая происходила на кровати, отец Жанны сразу накинулся на возлюбленного своей дочери, как стервятник, и уже готов был заколоть его своим остро отточенным, как бритва, кинжалом, как вдруг тот обернулся и мощным ударом ноги выбил оружие из рук старого феодала. Потом он врезал своему противнику той же ногой по шее, после чего старик упал на пол и от боли потерял сознание…
Когда старый дворянин очнулся, обесчестившего его дочь врага в комнате уже не было, а истомлённая Жанна преспокойно спала на полу. Он тихо подошёл к дочери и осторожно переложил её тело на кровать, а потом отправил одного из своих преданных слуг с посланием к Энтони V, герцогу Нортумберелендскому, в котором просил своего сеньора как можно быстрее отправить отряд клементийской наёмной гвардии для освобождения замка…
Вскоре глашатай старого дворянина добрался до имения герцога Нортумберелендского и передал Энтони V послание своего господина. Прочитав послание, герцог тут же отдал распоряжение капитану своей гвардии Юлию дю Саннори отправить два взвода наёмников на помощь защитникам замка. Юлий дю Саннори был очень предан герцогу (ведь за преданность ему платили деньги) и поэтому тут же собрал всех своих подчинённых, отобрал из них лучших воинов и велел им исполнить повеление своего сеньора …
Прошло несколько дней. Слуги, вассалы отца Жанны и их оруженосцы, вооружённые арбалетами, продолжали почти чудом удерживать последний плацдарм обороны, которым был дом старого феодала, когда к разрушенным стенам замка подошли наёмники герцога Нортумберелендского под предводительством сына капитана клементийской гвардии Карла дю Саннори, и тут же атаковали айсонцев с тыла. Те обернулись, и начали было теснить гвардейцев, но в этот момент из дома выскочили вассалы и их оруженосцы и, соединившись с наёмниками, обложили противника со всех сторон, после чего Флио IV и его воины сочли своё положение безнадёжным, признали поражение и, сложив оружие, ушли ни с чем…
6
Вскоре стало известно, что Жанна в ту ночь зачла от айсонского рыцаря ребёнка, который в любом случае не мог быть признан членом её семьи, потому что его родители принадлежали к враждующим феодальным кланам. Но так уж получилось; мать до безумия полюбила своего сына, плод своей первой неразумной запретной любви и не хотела расставаться с ним. И все старания старого феодала, который приглашал повитух, чтоб те попытались убить дитя в материнском чреве, были бесполезны; непокорная дочь убегала из дому, пряталась у знакомых крестьян и уходила надолго в лес, где ела в основном грибы да ягоды. И, в конце концов, она замучила отца своего, и тот вынужден был разрешить дочери рожать, и по прошествии нескольких месяцев Жанна разрешилась от бремени мальчиком, после чего в старом феодальном замке на некоторое время воцарились тишина и спокойствие…
Но старые обычаи не позволили Жанне надолго засидеться в девках и заняться воспитанием своего сына. Она была единственной наследницей состояния своего отца, а передавать наследство по линии от отца к дочери в Лайтфонии запрещалось, и поэтому нужно было срочно выдать Жанну замуж, но наличие незаконнорожденного ребёнка портило репутацию её семьи, и поэтому по достижении трёх лет Арестана решили отделить от матери и воспитать в доме старого лесничего Аркестана Арнула…
И вот однажды утром его очень рано разбудили, быстро одели и буквально запихали в карету с защищёнными решёткой окнами. Через некоторое время карета понеслась по старой аустрельской дороге, и перед глазами мальчика с бешеной скоростью замелькали пейзажи старого обветшалого замка его предков. Он последний раз в жизни увидел высокие башни с маленькими бойницами, искорёженные айсонцами деревья, вытоптанное лошадьми и заросшее сорняком пшеничное поле рядом с замком и заплаканное лицо матери, так полностью и не смирившейся с потерей дорогого дитяти…
Прошло несколько часов, и летящая с бешеной скоростью карета остановилась рядом с ветхой избушкой, расположенной посреди огромной поляны, окружённой со всех сторон вечнозелёными хвойными деревьями. Из избушки вышел невысокого роста старичок с длинной бородой и огромными бакенбардами в сопровождении маленькой девчушки с тонкими белокурыми косичками и большими изумрудными глазами. Старичок тут же подошёл к кучеру и спросил:
- Вы привезли незаконнорожденного сына дочери моего сеньора?
- Да, - ответил кучер.
- Как его зовут?
- Арестан. Только учтите, теперь он будет носить вашу фамилию. Вы можете рассказать мальчику о его происхождении, но никому больше о нём не рассказывайте, даже своей дочери: пусть она знает имя мальчика, но даже не догадывается о его настоящей фамилии. Вы всё поняли?
- Да.
- Тогда прощайте. Надеюсь, мы больше не увидимся, потому что если я вернусь в ваш дом, то я приду к вам уже как палач, если вы не сохраните тайну появления мальчика в вашей семье и тайну его рождения.
После ухода кучера Аркестан Арнул познакомил приёмного сына со своей дочерью Полиной, провёл его в дом и усадил за стол. Арестан поел, потом поиграл с Полиной в салочки и лёг спать. Так начался новый этап в его жизни…
7
Шли годы. Время подгоняло развитие Арестана: он рос и узнавал окружающий мир. Его приёмный родитель был лесничим и начал учить своего воспитанника этому ремеслу. Но все его уроки были для ребёнка бесполезны: мальчик любил природу, ему были интересны названия животных и их повадки, он любовался растениями, но ему было жалко убивать зверей и птиц, вырубать деревья и сжигать траву вместе с цветами, и поэтому все виды охоты и все тогдашние способы использования природных даров его не интересовали. И тогда Аркестан Арнул стал приглашать знакомых крестьян и ремесленников, чтоб те могли хоть чему-то научить его воспитанника. Но мальчик совсем не хотел ничем заниматься. Новые учителя ничего не могли от него добиться, потому что Арестан всегда вначале вроде бы делал какие-то успехи в новом для него ремесле, но потом неожиданно забрасывал все занятия и куда-то исчезал из дому, возвращался через неделю и уже совсем не проявлял никакого интереса к тому, чему его пытались научить. Подобное положение дел не устраивало старого лесничего, и поэтому вскоре после очередной неудачи одного из учителей он решил сам всерьёз поговорить со своим приёмным сыном…
И вот однажды утром старый лесничий и его приёмный сын вместе отправились утром на охоту. Дело было зимой; белые хлопья снега медленно ложились на землю, где-то вдали по-волчьи завывал ветер, в глубине леса слышалось поскуливание хищников, и ветки деревьев были словно посыпаны сверху белой холодной снежной мукой. Аркестан и Арестан довольно быстро шли по сугробам на лыжах и при этом ещё успевали разговаривать и смотреть по сторонам. Когда вдали медленно растворился маленький домик старого лесничего, и наши герои вошли в самую сердцевину чащобы, Аркестан сказал:
- Ну, что, сынок, чему вчера тебя научил мой знакомый мастер- ювелир?
- Он научил меня распознавать различные драгоценные камни, то есть рубины, изумруды, опалы, сапфиры, агаты, алмазы и бриллианты, топазы и другие, потом научил меня отличать настоящее изделие от подделки…- тут Арестан неожиданно задумался и замолчал.
- Ну, что дальше? - продолжал расспрашивать его старый лесничий.
- Да, пожалуй, ничего.
- Это очень плохо, Арестан. Ведь ты уже не первый день учишься ювелирному ремеслу, ты уже должен знать о нём больше, чем я, а ты пока что знаешь меньше моего. Ещё к тому же твой учитель вчера жаловался мне на тебя, говорил о твоей нерадивости, и теперь он больше не желает учить тебя, потому что видит, что все его занятия проходят для тебя впустую.
- Ну и хорошо. А то он мне уже надоел. Не хочу я обучаться ювелирному ремеслу.
- А чего же ты хочешь?
- Не знаю.
- Жаль. Учти, Арестан, это был твой последний шанс чему-либо научиться. Теперь я и сам не знаю, что с тобой делать; ведь придёт время, я стану совсем старым и умру, и чем же ты тогда будешь зарабатывать себе на жизнь?
- Не знаю.
- Тогда подумай над моими словами. Завтра приезжает мой брат, он - старый и опытный колдун, неплохой поэт и хороший исполнитель своих песен, может быть, он тебя чему-нибудь научит. Только учти, для этого нужен особый талант, а его у тебя может и не быть.
- Хорошо, я подумаю, - ответил тогда Арестан…
А на следующий день возле избушки старого лесничего остановился всадник на рыжевато-пегой лошади, одетый в длинный чёрный балахон, расписанный древней аустрельской колдовской символикой. Это был Арустан Арнул, брат Аркестана Арнула…
Остановившись, всадник спешился, передал поводья вышедшей ему навстречу Полине и вошёл в дом, где его уже давно ждали Аркестан Арнул и Арестан. Они хорошо подготовились к приезду знаменитого мага; накрыли обильный стол из десяти блюд, в состав которого входили и жареная рыба, и различные сорта маринованных грибов со сметаной, варёная и тушёная дичь, изысканные сорта лайтфонийских и клементийских вин и чрезвычайно вкусное пиво, изготовленное из выращиваемого на Границе Болот ячменя. Измученный долгой дорогой путник тут же начал набивать свой пустой желудок различной снедью, обильно запивая её вином и пивом, и, наевшись, спросил:
- Ну, что, Аркестан, говори теперь, зачем ты оторвал меня от важных дел?! Ведь ты же прекрасно знаешь, что у меня совсем нет свободного времени. Каждый день у меня до сотни больных и всех надо вылечить, каждый день люди хотят услышать новую песню, и мне приходится сочинять что-нибудь новое. Для чего ты вызвал меня?
- Мой юный воспитанник ничему не желает учиться. Может быть, тебе удастся заинтересовать его?
- А ты думаешь, что он сможет?!
- Да.
- Зря ты так думаешь. Знаешь, Аркестан, я уже много лет живу на свете и только одного не могу понять: почему обывателям кажется, что труд поэта, сказителя и колдуна самый лёгкий?! Почему ты думаешь, что если для того, чтоб написать хороший текст, не нужно прилагать видимых усилий, то это значит, что написать что-нибудь прекрасное намного легче, чем построить дом или изготовить какой-нибудь бытовой предмет?!… Молчишь. Ну, да, я понимаю, ты не можешь ответить на мой вопрос. Потому что ты сам никогда не лечил людей и не сочинил за свою жизнь ни одной новой прекрасной поэтической строки. В общем, не буду долго распространяться, всё равно ты всего не поймёшь; надо самому быть поэтом и колдуном, чтоб понять то, что хотелось бы мне сказать. Короче говоря, труд поэта - это такой же тяжкий труд, как труд крестьянина, воина или ремесленника и, может быть, ещё более тяжёлый, чем все виды труда вместе взятые. Ведь мы лечим не только тела, но и души, а обо всех тонкостях человеческой души не знает никто. В общем, твой воспитанник может не выдержать это испытание и сломаться, измениться в худшую сторону или вообще погибнуть.
- Но же мне тогда делать, брат мой?
- Так ты говоришь, что он ничему не хочет учиться?!
- Да.
- Интересно. М да… Старею. Уже забыл многое из того, чему меня научила моя собственная жизнь. Чёрт меня побери, ведь если юноша ни к чему не проявляет настоящего желания, то это значит, что он сможет себя проявить себя только в искусстве слова. Ведь об этом мне говорил мой учитель, великий маг Аргест Аргеной. Да и я сам когда-то был таким же, как этот юноша. Не хотел заниматься торговлей и только под давлением отца стал купцом. И понял я, в чём моё настоящее призвание, только тогда, когда умерла моя милая жёнушка… Ладно брат, попробую я заняться твоим приёмным сыном, может быть, из него кто-нибудь получиться…Всё равно мне надо кому-то передавать свои знания…
8
И вот утром начались совместные занятия Арустана и Арестана, и перед первым занятием ученик спросил своего учителя:
- Что такое поэзия?
- Но ты же должен знать самое простое определение этого слова.
- Да, учитель, я знаю, что есть люди, слагающие простые слова в музыкальный ритм и называющие себя поэтами. Но мне почему-то кажется, что все эти люди понимают своё ремесло по-разному. Кто-то из них и в самом деле создаёт великие вещи, то есть стихи, способные зажечь и повести за собой душу читающего их человека, и тогда подобные произведения, их ритм, слова и основная суть запоминаются надолго. Но среди них есть и те, кто просто складывает слова, как ему угодно, и нет в них тогда ни смысла, ни какой-либо высокой идеи, и живут такие стихи недолго: обычно их начинаешь читать или слушать, но так и не доходишь до конца и уже по прошествии нескольких дней забываешь всё, что успел прочитать…
- А как ты их различаешь?
- Точно сказать не могу. Просто когда пытаешься понять то, что написали первые, душа в каком-то смысле переворачивается, и ты оказываешься в каком-то другом мире, и тебя начинают переполнять прекрасные идеи, которые до этого никогда не приходили тебе в голову, а когда сталкиваешься со вторыми, то ничего особенного не происходит.
- Интересно. Ты ещё незнаком с основными приёмами моего ремесла, а уже начинаешь мыслить, как настоящий поэт…
- А всё-таки, учитель, что такое поэзия? - настаивал Арестан.
- В конечном счете, ты сам должен ответить на этот вопрос, потому что как ты сам уже сказал, каждый поэт понимает это по-своему. А пока что запомни самое простое определение: поэзия есть искусство творить из отдельных слов прекрасные миры, и в этом творении должны выражаться не только общепринятые значения знакомых слов, но и восприятие поэтом окружающего мира, его душевные качества и его отношение к тем, кто читает эти творения. Проще говоря, поэзия есть отражение окружающего мира глазами художника, который создаёт свои картины не при помощи кисти и красок, а при помощи слов, и при этом художник должен быть достаточно умён и талантлив для того, чтоб уметь пользоваться этим очень своеобразным орудием труда.
- Интересно. Наверно мне стоит подумать над вашими словами, учитель.
- Стоит. Но только ты должен это сделать до начала нашего следующего урока. И, кстати, ты так и не ответил на мой первый вопрос.
- А мне кажется, что часть этого ответа заключалась в моём вопросе.
- Интересно, каким же это образом, я должен выделить эту часть?
- Понимаете, учитель, мой вопрос был вызван тем, что вообще-то я ещё в три года впервые услышал песню, посвящённую войне между двумя герцогами в нашей стране, и уже тогда эта народная песня заинтересовала меня, и я постарался её запомнить.
- А ты сможешь мне её спеть?
- Наверно смогу… И тут Арестан запел:
Меня воспитала ты,
Но жизнь твоя трудной была;
Ведь бедность предков твоих
На плечи твои легла.
Ты с честью несла этот груз,
И ты дала мне понять,
Что в нашей несчастной стране
Безумия властвует рать…
И тут глаза учителя начали постепенно расширяться от удивления, потом он долгое время вслушивался в слова своего ученика, после чего неожиданно воскликнул:
- Но это же стихи Алексиана д.*Аламбера! Арестан, ты не можешь мне сказать, где ты услышал эти строки?!
- Я впервые услышал эту песню от кормилицы в имении своей матери.
- А кем была твоя мать?
- Она принадлежала к довольно известному дворянскому роду.
- М да. Не думал, что этот молодой поэт настолько известен. А кто написал музыку к этим словам?
- Арендал Креност.
- Ещё одно известное имя! - воскликнул старый маг. - Ну, мальчик, ты далеко пойдёшь и станешь великим поэтом! У тебя есть талант, требующийся настоящему мастеру слова! А теперь иди, готовься к нашему уроку…
9
Прошло несколько дней. И каждый день теперь был для Арестана переполнен чем-то до невозможности новым и интересным; ему казалось, что он заново постигает окружающий мир благодаря творениям своего учителя, благодаря неизвестным ему до этого стихам Алексиана д.*Аламбера и других поэтов той, уже почти забытой человечеством эпохи. И чувствовалось, что эти поэты пытались в основном забыть про этот реальный мир войны, горя и крови, и только один Алексиан д.*Аламбер писал постоянно об этой проклятой войне и в своих произведениях видел смысл и суть своей жизни:
Хочу я уйти от себя;
Хочу убежать из страны:
Хочу погубить тот огонь,
Уйти от этой войны.
Но тень висит надо мной;
Над нею не властен я:
И эта тень есть мой долг:
Сгубить этот ад навсегда…
И эти стихи заполонили тогда всю душу молодого стихотворца, и в один прекрасный день он сказал своему учителю:
- Вы уже на протяжении нескольких уроков внушаете мне одну мысль: поэт должен увлекать читателя в другой, более прекрасный мир, чтоб читатель забыл о горестях мира окружающего.
- А ты не согласен с этой глубокой мыслью, внушённой мне моим учителем Аргестом Аргеноем?
- Да. Мне почему-то кажется, что поэт должен отражать явления и события мира окружающего, пропускать их через свою душу и доносить до читателя при помощи слов и образных выражений, для того чтобы тот, в конечном счете, под его мудрым влиянием изменил себя и весь мир в лучшую сторону.
- Значит, ты согласен с ещё не всеми признанным мнением Алексиана д.*Аламбера, и теперь тебе придётся покинуть родной дом и искать по всей Лайтфонии этого человека, потому что я уже больше не смогу ничему тебя научить.
- Да, учитель, я сделаю это.
И уже на следующее утро Арестан покинул дом приёмного отца и отправился странствовать. Помимо небольших запасов еды и одежды он взял с собой подаренную учителем скреллу - очень популярный в то время в Лайтфонии пяти-струнный музыкальный инструмент. На этом инструменте он собирался исполнять свои песни и этим ремеслом зарабатывать себе на жизнь…
10
Дом отца Арестана располагался неподалёку от города Ореста, и именно здесь юный менестрель попытался сыграть на скрелле одну из известных народных мелодий. Вначале Арестану удалось заработать совсем немного денег, но этой небольшой суммы, как ни странно, оказалось вполне достаточно, чтоб провести ночь в одной из лучших гостиниц города. И в этой гостинице он познакомился с тайным агентом герцога Айсонского Ардастом Руцком, с которым ночевал в одном номере. Перед сном новые приятели довольно долго беседовали между собой, и, в конце концов, договорились до того, что решили далее путешествовать вместе.
На следующее утро Ардаст Руцк велел хозяину гостиницы Албукерку Албарту подать завтрак к себе в комнату. Завтрак агента герцога Айсонского состоял из жареного на вертеле тетерева, горячей каши из пшеничных зёрен и двух бутылок прекрасного вина, изготовленного из дикого винограда, росшего вокруг Ореста в изобилии. И, когда Арестан и Ардаст довольно плотно и неплохо позавтракали, пришло донесение от одного из крестьян, который был уже давно подкуплен айсонцами, которое гласило: "Собака собирает своих сородичей, чтобы оттяпать ноги благородному койоту".
Теперь всё было ясно: герцог Нортумберелендский готовился к очередному этапу междоусобной войны в Лайтфонии, и, узнав об этом неприятном известии, Ардаст Руцк быстро прикончил остатки своего завтрака, оседлал своего рыжего мерина и, подсадив на круп Арестана Арнула, поскакал в Аркунтаун к Франсуа де Салону, своему сеньору и господину, которому он передал шифровку подкупленного крестьянина. Франсуа де Салон снимал дом в центре Аркунтауна, где дома богатых купцов и дворян смешались с трактирами, гостиницами, кабаками, богадельнями и увеселительными заведениями. Он располагался рядом с "Аустрелией" - одной из богатейших гостиниц города и выделялся своей богатой и красивой отделкой витражей, изображавших сцены из аустрело-селантской мифологии, высокими золотыми шпилями башен и чеканкой, выбитой клементийским мастером. И, когда наши приятели, прибыв в город, добрались до этого памятника архитектуры и вошли в его центральную залу, поджидавший их хозяин, выслушав доклад, спросил Ардаста:
- Кого это ты привёл с собою?
- Молодого и малоизвестного поэта и музыканта Арестана Арнула.
- А ты уверен в его преданности нашему клану?
- Нет.
- Тогда он поедет со мной в Арсеной…
Потом по прошествии нескольких дней к арсенойскому королевскому дворцу подъехали всадники, облачённые в тяжёлые металлические латы и вооружённые огромными двуручными мечами с крестообразной рукоятью. Мчавшийся впереди колонны всадник отличался от своих спутников громадным ростом и ярким пурпурным плюмажем на шлеме. Подъехав к дворцу, он спешился, снял шлем, обнажив копну кудрявых и длинных белокурых волос, и объявил:
- Гонцы из Аркунтауна к королю Лайтфонии Флио IV! В качестве посланников прибыла колонна горожан под предводительством графа де Салона. Граф требует срочной аудиенции у его величества.
Через пять минут из королевского дворца вышел слуга в зелёной ливрее и впустил внутрь всадника с пурпурным плюмажем на шлеме, который сразу же прошёл в кабинет короля. Тот сидел за столом и, иронически улыбаясь, что-то записывал в свой личный дневник. Да, Флио IV, герцог Айсонский и король Лайтфонии вёл дневник, и каждый день в небольшой книжечке из сшитых между собой грубой нитью маленьких листков пергамента появлялась новая запись. А, сейчас, заслышав шаги в передней, Флио IV закрыл книжечку и сказал:
- Входите, граф, надеюсь у вас очень важное сообщение.
- Да, - ответил Франсуа, воспользовавшись королевским приглашением, - у меня очень важные вести. Из Ореста в Аркунтаун, а теперь и в Арсеной поступили сведения о том, что герцог Нортумберелендский снова собирает в Оресте своё войско и, наверно, уже через неделю это войско будет в Солесте, после чего начнётся восстание сторонников Собачьего герцога, так что готовьтесь к новой внутренней войне, ваше величество…
11
Утром в Оресте сильный и мощный звук огромного колокола на главной башне ратуши разбудил весь город, и тут же каждый орестонец невольно вспомнил о том, что у городских стен стоят войска их сеньора - герцога Нортумберелендского. Далее эти войска продолжат своё путешествие, и будут двигаться по стране до города Солеста, чтоб потом дойти по старой лайтфонийской дороге до Арсеноя и попытаться захватить столицу Лайтфонии…
А ещё каждый житель Ореста знает, что войска герцога Нортумберелендского вместе с самим герцогом Энтони VI ведёт Карл дю Саннори - командир наёмников из Клементии и его ближайший соратник. В эту ночь у жены Карла дю Саннори родилась дочь Диана, которую родители Энтони VII собирались выдать за своего сына - ведь отец Дианы был лучшим другом Энтони VI, и поэтому Диана и её старший брат Верикс должны были стать лучшими друзьями и соратниками и ещё к тому же ближайшими родственниками Энтони VII Нортумберелендского…
В полдень армия герцога Нортумберелендского покинула Орест, и двинулась к Окантую, где снова остановилась на ночлег. После ночи, проведённой в лучших гостиницах Окантуя, нортумберелендцы переночевали в Гренобле, и через три дня прибыли в Эраст, где соединились с Крестьянской повстанческой армией Грая Гирцона, двигавшейся в столицу Лайтфонии от Границы Болот. А следующим пунктом следования стал город Аргал, но под Аргалом случилось кое-что непредвиденное, заставившее герцога круто изменить план своего похода к Арсеною…
Тем временем герцог Айсонский, узнав о намерениях своего кровного врага, собрал довольно солидное войско для подавления восстания своего соперника в борьбе за лайтфонийский престол. Это войско состояло из дворянской конницы под предводительством Франсуа де Салона, нескольких частей крестьянской пехоты, возглавляемой небезызвестным читателю Ардастом Руцком и сводного отряда горожан, вооружённых арбалетами, руководителем которых был назначен Арестан Арнул, чья преданность айсонской партии была заверена со слов его случайного дорожного приятеля. Эта огромная и сильная армия была поделена на две части, и сводный отряд горожан вместе с крестьянской пехотой направились навстречу нортумберелендцам под руководством самого короля Лайтфонии, а дворянская конница осталась в столице и должна была там ждать гонцов с указаниями от Флио IV…
Тайные агенты сообщили герцогу Айсонскому, что нортумберелендцы уже почти добрались до города Аргала, и вскоре крестьяне и горожане, опередив вражескую армию, дошли до этого города и укрылись в высоченной ковыли, со всех сторон окружавшей его стены. Соответственно, когда нортумберелендское войско оказалось возле городских стен, айсонцы напали на своих врагов, и именно с их атаки началась одна из крупнейших битв в истории междоусобных войн в Лайтфонии - битва при Аргале…
12
Ошеломлённые неожиданной атакой айсонцев, солдаты герцога Нортумберелендского вначале отступили, а потом это отступление превратилось в паническое бегство. Но, когда поражение нортумберелендцев стало почти неизбежным, вдруг выяснилось, что повстанческая армия Грая Гирцона отступила первой и, пока остальные части армии герцога Нортумберелендского в панике покидали место сражения, скрылась в небольшом хвойном бору и вместе со своим предводителем поджидала захваченного азартом победы противника. Потом часть айсонцев, возглавляемая Арестаном Арнулом и Ардастом Руцком, подошла к лесу, и тут повстанцы-крестьяне неожиданно выстрелили из луков, и Арестан увидел, как стоявший перед ним горожанин-арбалетчик, не успев зарядить своё оружие, был пронзён стрелой и замертво свалился на землю. Потом ещё один айсонец, истекая кровью, скончался у него на глазах, после чего нортумберелендская конница незаметно обошла айсонскую пехоту и обрушилась на неё с тыла. Вокруг Арестана потоками полилась кровь, ему даже показалось, что он тонет в этом безбрежном красном море, а трупы врагов и друзей всё падали и падали на землю, тошнотворный запах смерти и крови обволакивал его, затуманивал разум, и он уже не видел и не слышал ничего; туманное марево захватило каждую клетку мозга и тела и потянуло Арестана за собой…
Он уже не видел ничего; рука его машинально поднимала и опускала тяжёлый двуручный меч, отбивая и нанося удары. И в один из моментов этой страшной кошмарной бойни Арестан, отрубив голову одному из нортумберелендцев, вдруг заметил, как голова врага медленно покатилась к его ногам. И тогда до невозможности ужасная гримаса смерти, застывшая на лице поверженного противника, испугала его так сильно, что, уже не осознавая того, что делает, он побежал вглубь леса, ударился о первое попавшееся на пути дерево, получил страшное сотрясение мозга и в полном изнеможении упал на залитую кровавыми потоками землю…
Очнувшись, Арестан почувствовал страшную головную боль. Превозмогая эту ужасную боль, он оглянулся по сторонам и заметил, что уже никого из оставшихся в живых нет рядом, медленно и осторожно поднялся с земли и пошёл к дороге, ведущей в Арсеной…
Прошло несколько дней. Арестан продолжал свой путь по истоптанной копытами лошадей дороге, и по обеим сторонам дороги видел страшные следы войны; с невыразимым ужасом смотрел он на превращённые в бесплодные степи и полупустыни поля, искорёженные деревья, обглоданные воронами и шакалами трупы людей, зверей и птиц. И каждый день в нём росло чувство ненависти к тем, кто затеял эту ужасную бойню, что изматывала и истощала его родину, и он решил сделать всё, что сможет, для того, чтоб остановить эту кровавую стихию…
На пятый день пути Арестан подошёл к городу Джудивилю, в котором остановилась измотанная в битве при Аргале армия герцога Нортумберелендского. И теперь, после изнурительного сражения эта армия была вынуждена двигаться медленно, и, поэтому, кое-как залечив свои раны и наполнив бурдюки с вином и рюкзаки с пищей, нортумберелендцы прошли сравнительно небольшое расстояние и снова остановились, раскинувшись лагерем неподалёку от Сараста…
И вот ночью, когда все солдаты нортумберелендской армии спали, на их лагерь напала дворянская конница под предводительством вассалов Флио IV Франсуа де Салона и Лиона де Фруассара.
Вначале могло показаться, что вассалам герцога Айсонского повезло больше, чем их сеньору. Они быстро опрокинули пехоту нортумбереленцев, посеяли панику в рядах противника, но довести победу до конца им помешали крестьяне Грая Гирцона. Они стеной встали на пути войск короля Лайтфонии, и после столкновения с крестьянской армией айсонская конница не продвинулась ни на шаг. А тем временем рыцари и наёмники - клементийцы под предводительством Карла дю Саннори обошли королевское войско со стороны леса и ударили в тыл. Теперь айсонцам уже ничто не светило, и они вынуждены были отступить обратно, чтобы быть как можно ближе к Арсеною, который уже готовился к долгой осаде под предводительством ещё одного айсонца, главы арсенойского городского парламента Аркома Араноя, обещавшего Флио IV, что враг никогда не откроет обитые железом дубовые ворота столицы Великой Лайтфонии…
Покинув Сараст, армия нортумберелендцев соединилась с Городской Повстанческой армией Дарсуна Дарцана и двинулась к Арсеною. Когда армия подошла к столице Лайтфонии, герцог Нортумберелендский послал парламентёров к Аркому Араною с предложением сдать город и признать Энтони VI своим сеньором. Но председатель арсенойского городского парламента не согласился на это предложение и приказал всем жителям лайтфонийской столицы встать на защиту своего города от "проклятых нортумберелендских собак". И в ответ на неповиновение Аркома Араноя герцог Энтони IV Нортумберелендский захватил все деревни и сёла в окрестностях города. Потом он распределил свои войска по эти населённым пунктам и осадил Арсеной, в котором вскоре закончился запас воды и пищи и почти прекратился подвоз оружия из дальних провинциальных вассальных городов герцога Флио IV Айсонского, всё ещё чудом сохранявшего тогда за собою шаткий и постоянно переходящий из рук в руки лайтфонийский престол…
13
Прошло две недели беспримерной обороны столицы Лайтфонии, возглавляемой сподвижниками Флио IV Айсонского. Но терпение тех, кто был против той бесполезной траты человеческой крови, что называлась борьбой за лайтфонийский престол, не было вечным, и они организовали восстание против Флио IV и его соратников. Восстание возглавили чудом спасшийся после битвы при Аргале Арестан Арнул и его сестра Полина. В этом восстании участвовали почти все жители города, и к концу первого дня почти все улицы были охвачены возмущением. На второй день восстания возмущённая толпа уже заняла городскую ратушу, арестовала всех членов городского парламента вместе с Аркомом Араноем и под конвоем заточила в одной из самых затхлых и вонючих старых камер городской тюрьмы. После этого повстанцы под предводительством Арестана Арнула направились к королевской резиденции и на глазах у вышедших на балкон придворных стали издеваться над картонным чучелами, изображавшими герцогов Айсонского и Нортумберелендского и их активных сторонников…
В это же время войска герцога Нортумберелендского воспользовались беспорядками в Арсеное и немедленно начали штурм городских стен…
После восстания город продержался всего два дня, после чего был сдан Энтони VI Нортумберелендскому, который уже в тринадцатый раз за свою жизнь стал королём Лайтфонии. Но как читатель уже понял, положение его на престоле было очень нестабильным и шатким: его соперник Флио IV Айсонский уже набирал свою армию в городе Умане, расположенном на западе от столицы Лайтфонии. И так продолжалось уже очень долго; уже много лет бедная и несчастная страна истекала кровью по прихоти тех, кому была выгодна эта проклятая междоусобная война…
14
На небе над главной улицей города Умана гасли последние звёзды, и первые лучи солнца посреди постепенно затухающей зари возвещали рассвет нового дня. Жители города проснулись очень рано от сильного грохота, вызванного топотом лошадиных копыт по мостовой, и с удивлением заметили на городских улицах солдат армии герцога Флио IV Айсонского, собравшихся под предводительством самого герцога и Франсуа де Салона. Они остановились в городской ратуше и в домах именитых горожан, в одном из которых временно проживал Ареной Саной - брат той самой колдуньи Аэроны, что предсказала дочери Лилианны Айсонской, что эта девочка или будет женой Энтони Нортумберелендского, или умрёт под кинжалами тех, кому была выгодна та война, которая уже более двух столетий разоряла, разлагала и обедняла всю Лайтфонию, начиная с замков вассалов герцога Нортумберелендского и герцога Айсонского и кончая деревнями и сёлами, где эти вассалы являлись полноправными сеньорами и властителями…
Вообще рождение девочки в семье Флио IV Айсонского считалось в народе добрым предзнаменованием. Каждый, кто прекрасно понимал, что старая междоусобица между двумя претендентами на престол несёт стране только разорение и гибель, верил в то, что рационализм возобладает в душах сеньоров над жаждой власти, и они сделают всё, чтобы свести между собой Лилианну и Энтони и объединить королевство. Но кто в разорённой войной стране будет прислушиваться к гласу измученного народа, даже если эти гласом управляет истина?!…

Будь проклята эта война!
Она мне мешает жить,
Будь вечно проклятой она;
Её не могу я любить;
Я лишь ненавидеть могу
Бездонного моря кровь,
Которая льётся в стране,
В которой потеряны мир и любовь…
Алексиан д.*Аламбер
(Из сборника "Будь проклята эта война).

15
В тот же вечер Флио IV Айсонский и Франсуа де Салон заключили договор о том, что когда дочери бывшего короля Лайтфонии исполнится 15 лет, она выйдет замуж за сына Франсуа де Салона Анри. Договор был подписан с согласия обеих сторон, а согласия будущих супругов никто не спрашивал; они родились почти одновременно и ни тот, ни другая даже ещё не умели говорить и тем более не умели сознательно думать…
А в Арсеное в это же время Карл дю Саннори, его жена Рената и Энтони Нортумберелендский со своей супругой Жанной д.*Арестудай подписали ещё один брачный договор. По этому договору Энтони VII Нортумберелендский должен был стать мужем Дианы дю Саннори, и, естественно, согласия будущих жениха и невесты тоже никто не спрашивал.
Эти два брачных договора потом сыграют ужасную роковую роль в истории Лайтфонии: в ночь их подписания был упущен единственный шанс сделать измученную междоусобицей страну мирной, единой и неделимой. Теперь Лайтфонии уже никогда не суждено было объединиться, и процесс полного развала страны должен был стать необратимым. И после этого спада Лайтфония уже не сможет отразить атаки своих соседей-завоевателей из Клементии и окажется под их пятой…
16
А дети - Лилианна и Энтони, Диана и Анри преспокойно росли, ничего не зная ещё о своей не слишком счастливой судьбе, которая неумолимо поджидала их в будущем. Почти одновременно они научились ходить и говорить, почти одновременно стали сознавать, кто они такие. Лилианна постепенно привыкала к тому, что с ней постоянно рядом был Анри, а Диана привыкала ко всевременному присутствию рядом с ней Энтони. Они также постепенно привыкали к тому хаосу, что царил в стране, и учились ненавидеть тех, кто разжёг эту проклятую междоусобную войну. Они, как и большинство детей того времени, не могли понять, для чего нужна эта война, и не верили романтическим россказням своих родителей, потому что видели почти каждый день только море крови и горы трупов, только вытоптанные поля пшеницы и риса, напрочь потерявшие своё плодородие, только разорённые деревни и сёла, и никак не могли понять, зачем нужно приносить в этот мир столько зла всего лишь для того, чтобы в течение нескольких недель или дней поспать под вышитым золотыми нитями балдахином и поносить золотую, с вкраплениями изумрудов, аметистов, бриллиантов и агатов корону. Они жили, как живут обычные дети; играли, бегали, учились грамоте у шаманов и знахарей, ели, пили, спали. Им было не до войны. Иногда им даже казалось, что войны не существует, что она идёт в другом мире, мире, в котором нет места их играм и учёбе - мире взрослых - но они прекрасно знали, что в этот мир им ещё суждено вступить... И тогда эта война должна будет стать основной частью их жизни, основным её смыслом, основной причиной всех бед и несчастий, что поджидали их в этой проклятой всеми аустрельскими и селантскими богами стране, живущей бесконечной кровавой бойней, а не нормальной человеческой жизнью…

Когда рождался я на свет,
Светили ночью звёзды мне.
И солнце, мне сказав: "Привет!",
Вдруг утонуло в синеве.
Когда я в юности хотел
Увидеть эту синеву,
Ко мне посланник прилетел,
Меня отправил на войну;
И проклинаю я его:
Он у меня мечту украл,
Безумьем счастье заменив,
Он синь небес огню предал…
Алексиан д.*Аламбер
(Из сборника "Философия безумия")
17
Случилось это через 13 лет после рождения Лилианны и Энтони. На престоле Лайтфонии сидел Энтони VI Нортумберелендский, а Флио IV пытался сбросить своего дальнего родственника с шаткого лайтфонийского престола. Но в стране, где жили эти два постоянно воюющих принца, жило также три человека, которым их война уже порядком поднадоела, да к тому же они хотели, чтоб их дети не видели никогда этого моря крови, затопившего всю Лайтфонию, и поэтому все трое решили остановить эту войну любым путём. И вот в один из долгих и холодных зимних вечеров 412 года от образования Лайтфонии и Клементии в одной из самых дорогих таверн Артуньяна остановились три всадника. Один из них ехал из Лоеста и звали его Алексиан д.*Аламбер, а остальные пробирались по древним аустрельским болотным тропам из Арондая; то были Ареной Саной и Арестан Арнул. Алексиана д.*Аламбера знал весь Лоест, и его можно было запомнить с первого взгляда по длинным иссиня-чёрным волосам, чьи прямые пряди выступали из-под шлема, тёмно-карим глазам, горевшим адским пламенем, когда в его руках оказывались двуручный меч, довольно тяжёлая шпага с алмазной рукоятью или огромное копьё с мощным стальным наконечником, и непропорциональному телосложению: тонкая шея, широкие плечи по странному капризу природы переходящие в тонкие, почти девичьи руки, довольно массивный торс, впалый живот и мощные ноги прекрасного жокея и бегуна, состоявшие из массивных бёдер и стальных икр. Он был последним представителем основной ветви дворянского рода д.*Аламберов, известным актёром, писателем, поэтом и драматургом. Колдуны Лайтфонии знали одну странную легенду, в которой говорилось о том, что он был внебрачным сыном Артуриана д.*Аламбера и его кормилицы Антонины Орестонской. После рождения Алексиана Артуриан д.* Аламбер женился на своей троюродной сестре, но та была бесплодна, детей у них не было, и после смерти отца тогда ещё юному Алексиану досталось небольшое имение неподалёку от Лоеста и несколько вассальных деревень, расположенных вокруг Арсеноя. В двадцатилетнем возрасте молодой Алексиан, к тому времени уже получивший наследство после смерти отца, убитого в одной из стычек между нортумберелендцами и айсонцами, отправился в одну из своих деревень на священный праздник, посвящённый древнему богу Солнца Арону. По пути он свернул с мощёной камнем и щебнем дороги в лес, чтоб быстрее добраться до места назначения. В лесу будущий знаменитый писатель заблудился и вышел оттуда только через несколько дней, неожиданно постаревшим, поседевшим и осунувшимся. Всем, кто расспрашивал Алексиана о том, где он был, молодой дворянин рассказывал о том, что ему удалось побывать в каком-то другом мире. В этом мире люди умели летать по воздуху на "железных птицах", быстро преодолевать огромные расстояния в странных экипажах, двигающихся без помощи лошадей, стрелять огнём по отдалённым целям и многое, многое другое - всё, что казалось его соотечественникам в ту древнюю эпоху невозможным и недостижимым. Насмотревшись на страшную, непонятную и абсурдную жизнь того мира Алексиан многое понял, повзрослел и в один прекрасный день таким же странным образом вернулся в свою родную Лайтфонию. После возвращения д.*Аламбер очень изменился, забросил почти все военные упражнения и стал по ночам писать стихи. В своих поэтических виршах он ругал и высмеивал лайтфонийских королей, развязавших распрю в своей стране, и, в конце концов, добился того, что вскоре после выхода в свет первого сборника его поймали клементийские гвардейцы герцога Нортумберелендского и отвели к тогда ещё молодому Энтони VI. Герцог назвал начинающего поэта предателем и отправил его под охраной в глубокие подземелья своего родового поместья. Но и за решёткой Алексиан не бросил своё пагубное занятие и, выломав из стены кусок штукатурки, создал ещё один сборник стихотворений под названием "Философия безумия". После этого молодой дворянин дал почитать свой сборник стражнику, тот проникся его идеями и вместе с Алексианом сбежал из тюрьмы. Покинув душное узилище, новые друзья добрались по старой дороге до Лоеста, остановились в городском трактире под вывеской "Шакал" и за одну ночь написали гимн Лайфонии. А утром Арендал Креност (так звали освободившего поэта стражника) и Алексиан д.*Аламбер покинули Лоест и вскоре прибыли в фамильное поместье рода д.*Аламберов. Потом из своих лакеев и дворовых людей Алексиан создал странствующую театральную труппу, для которой за неделю он написал целую драматическую тетралогию, состоявшую из четырёх пьес: "Рождение", "Гибель", "Война" и "Мечта о мире". В первой, второй и третьей частях своей тетралогии д.*Аламбер рассказал трагическую судьбу одной крестьянской семьи, которая была загублена лайтфонийской междоусобицей, а последняя часть стала своеобразным философско-аллегорическим эпилогом, в котором два крестьянина - представителя различных партий своих господ в диалоге между собой ругают своих сеньоров. Премьера этой тетралогии принесла её автору всенародную популярность, он стал знаменитым и во всех городах Лайтфонии на спектакли его труппы собирались огромные толпы зрителей, которые забрасывали автора и актёров деньгами и драгоценностями. Заработав на постановках немалую сумму, Алексиан поехал в Арсеной и там всерьёз занялся историей своей родины; на основе дневников лайтфонийских королей он составил и издал "Хроники войн между айсонцами и нортумберелендцами". В "Хрониках…" им были выделены три периода войн: 1) начальный (с первого года царствования Энтони III Нортумберелендского и до начала правления Флио II Айсонского), 2)срединный (до начала борьбы между Энтони VI и Флио IV) и 3) завершающий, причём завершение долголетней распри он связывал со своей надеждой на объединение страны благодаря браку между Энтони VII и дочерью Флио IV Лилианной. При помощи своих книг новоиспечённый писатель хотел образумить вечно воюющих герцогов, но по прошествии некоторого времени понял, что это невозможно, и стал думать о том, как можно прекратить кровавую междоусобицу без помощи предводителей воинствующих кланов. Долгое время он странствовал со своим театром по стране и вскоре однажды ночью вместе со своими актёрами оказался в городе Гренобле, который располагался неподалёку от Арсеноя. На следующее утро Алексиан проснулся, позавтракал вместе с труппой и отправился в городскую ратушу, чтоб договориться насчёт предполагаемого представления. И при входе в ратушу столкнулся с невысоким и хрупким юношей, одетым в изодранное до невозможности рубище. Юноша сидел на ступеньке и сосредоточенно смотрел в небо, как будто пытаясь увидеть в этой чистой голубой синеве что-то таинственное и непознанное. Странный взгляд юного мечтателя привлёк внимание опытного и зрелого поэта, и после разговора с главой городского парламента Алексиан как бы невзначай подошёл к нему и сел рядом. Юноша долгое время не обращал никакого внимания на д.*Аламбера и думал о чём-то своём, а потом вдруг запел:
I
Когда чёрная ночь
Вдруг закроет день
И Луны белой тень
На землю упадёт,
Каждый вспомнит тот год,
Каждый вспомнит тот день,
Когда война королей
Начала бедам счёт.
II
Когда в той стране,
Где счастье текло
Бесконечной рекой
Золотых лет,
Началась война:
Распря королей;
Им прощенья народного
Нету и нет.

III
Но народ ещё верит,
Что день придёт:
Образумятся, может быть, короли,
Этот день с собой радость
Тогда принесёт,
И забудем пожар мы
Той страшной войны.
IV
И в стране опять
Зацветут поля,
И всем снова в ней
Будет править любовь,
И пусть сбудется
Эта простая мечта;
Вера в мир, пока
На земле льётся кровь…
Выслушав юного певца до конца, д.*Аламбер слегка коснулся его плеча рукою, тот обернулся, и тогда Алексиан спросил его:
- О чём это вы пели, юноша? О любви и войне?!
- Да.
- А какое вам дело до этой треклятой войны?
- Эта война разорила моего отца Алкеноя Саноя, превратила его из зажиточного фермера вначале в батрака, а потом в подмастерье у одного старого и богатого арсенойского плотника. Этот плотник вскоре умер, и его лучший ученик уволил Алкеноя, после чего мой отец стал бомжем, нищим забулдыгой и пьяницей. Проклятая война практически уничтожила мою бедную мать, которая во время взятия нашей деревни клементийскими наёмниками герцога Нортумберелендского была изнасилована ими, и после этого от страшного волнения у неё начались преждевременные роды, она выбросила из своего лона меня и скончалась. Потом я и моя сестра Аэрона росли в семье уже разорившегося к тому времени Алкеноя Саноя и работали на побегушках у хозяев моего несчастного папаши. Когда отец умер, мне в наследство достались лишь только незнатная крестьянская фамилия, талант певца-сказителя, которым Алкеной Саной не сумел воспользоваться по причине своей бедности, да к тому же старая кобыла Пегасиха в придачу. Похоронив отца, я зарезал почти вконец одряхлевшую к тому времени Пегасиху, продал на рынке её мясо какому-то колбаснику и, покинув Арсеной, отправился странствовать по всем городам и весям Лайтфонии. Останавливался я, где придётся, часто ночевал в поле, но иногда мне удавалось своими песнями о "несправедливой войне двух герцогов" разжалобить полуразорённых этой самой войной крестьян, и тогда они брали меня к себе на постой, за что мне часто приходилось платить не только пением, но и физическим трудом. И вот теперь я возвращаюсь после долгих странствий тем же бедным певцом-сказителем. И единственное, что меня утешает, - это то, что мои песни со временем стали популярны в народе и часто, попадая в ранее незнакомый мне город, я слышал свои баллады в исполнении его жителей. Такова история моей жизни. Теперь сами решайте, есть у меня основания ненавидеть эту войну или нет.
- Да, не повезло вам, юноша. Кстати, как вас зовут?! Мне хотелось бы помочь вам; зачислить в свою театральную труппу и издать книгу, в которой будут собраны все ваши баллады.
- Меня зовут Ареной Саной. А вас как?
- Алексиан д.*Аламбер…
Прошло полчаса. Новые друзья успели не только познакомиться, но и поесть в одном из самых дорогих трактиров Гренобля, где остановилась театральная труппа д.*Аламбера, а потом Ареной вполне успешно участвовал в уличном спектакле на главной площади города, и Алексиан лишний раз убедился в том, что интуиция его не подвела - юноша и в самом деле был очень талантлив - и вместе им будет гораздо легче бороться против междоусобной войны в Лайтфонии…
На следующее утро труппа Алексиана д.*Аламбера покинула Гренобль и отправилась в Арсеной. Появляться в столице Лайтфонии Алексиану было небезопасно (за ним до сих пор охотились тайные шпионы обоих герцогов) и поэтому друзья остановились в одной из самых захудалых гостиниц, где в то время жил также и Арестан Арнул. Спустившись на ужин, Арестан совершенно случайно уселся за тот столик, который заняли Алексиан и Ареной. Слегка перебродившее вино, принесённое хозяином по заказу д.*Аламбера, развязало языки всем троим, и они начали, на чём свет стоит, ругать вечно воюющих лайтфонийских герцогов и, в конце концов, договорились до того, что заключили антивоенный триумвират и расстались только утром, предварительно решив встретиться при малейшей возможности. К сожалению, такая возможность представилась им нескоро - для соблюдения конспирации им приходилось участвовать в этой треклятой войне то на стороне герцога Нортумберелендского, то на стороне герцога Айсонского - но, тем не менее, даже по прошествии более чем десятка лет они не забыли о своих обещаниях и, как только в войне наступило некоторое временное затишье, сразу же нашли время и место для этой встречи…
Из сборника "Баллады о войне между двумя безумными правителями, созданные народным певцом-сказителем Ареноем Саноем и записанные его другом и соратником, известным сочинителем стихов и пьес Алексианом д.*Аламбером":
Баллада вторая
1
Тёмная ночь, закат,
Звёзды горят в окне;
Я вновь вступаю в град;
Снова пою о войне…
2
Жалкой судьбой гоним,
Вечным я странником стал;
Дом мой всего лишь дым;
В нём лишь мой дед обитал…
3
Ну, а потом война
В дом мой однажды пришла;
В прах вдруг разрушила всё,
Счастье моё унесла…
4
И я бреду по стране,
Песни свои пою;
Чтобы развеять тоску,
День я вином залью;
5
День я вином залью,
Чтобы вновь петь про войну,
Чтобы народ вдруг понял,
Что тень закрывает страну,
Чтобы он счастье нашёл
В мире, а не в войне;
Я ради этого только живу
Наперекор судьбе…
18
Встретившись в таверне "Аустрелия", трое единомышленников заказали себе по бокалу вина, после чего Алексиан д.*Аламбер сказал:
- Ну, что будем делать господа?! Война идёт, кровь льётся бесконечным потоком, а мы сидим здесь и пьём вино, как будто это нас не касается.
Ему ответил юный бродячий актёр и певец-сказитель Ареной Саной:
- Эти двое должны обязательно встретиться. Другого шанса прекратить эту проклятую войну нет, и уже никогда не будет. Лилианна Айсонская и Энтони Нортумберелендский полюбят друг друга при первой же встрече и с первого взгляда, и их любовь спасёт Лайтфонию от завоевателей из Клементии.
- Не знаю, как вы, господа, - неожиданно вмешался Арестан Арнул, а я другого выхода не вижу. Лилианна и Энтони должны стать супругами после смерти своих родителей, или нашу страну ожидает полный развал, после которого она станет колонией Клементии.
- М…да, - сказал тогда Алексиан д.*Аламбер, - но всё-таки войско герцога Айсонского двигается к Арсеною, и там мы устроим встречу этим двоим, и пусть они полюбят друг друга…
19
А войско герцога Айсонского двигалось к Арсеною, выигрывая одно за другим сражения с отдельными отрядами сторонников герцога Нортумберелендского. Но не война стала в тот год основным событием для страны, а громкая свадьба Энтони Нортумберелендского и Дианы дю Саннори, которая должна была состояться в конце года. Диана любила своего мужа до безумия, и Энтони тоже вроде бы любил Диану, по крайней мере, он так говорил, чтоб угодить своим родителям и чтоб они наконец-то отвязались от него с этой свадьбой. Для него важнее была война, юный сын герцога Нортумберелендского был поклонником кровавых схваток и беспощадных боёв, и казалось, что война, разорявшая Лайтфонию, началась именно для того, чтоб сделать из него величайшего воина всех времён и народов. Но, если честно, Энтони не мог быть ни хорошим полководцем, ни прекрасным мужем для Дианы; всё его бахвальство, его желание как можно быстрее жениться и снова взяться за меч было таким же наигранным, как и его любовь к Диане…
Среди многочисленных слуг и вассалов герцога Нортумберелендского умом и талантом полководца выделялся не только Карл дю Саннори, но и молодой граф Жак де Шантажё, бывший не только лучшим фехтовальщиком Лайтфонии, но ещё и военным советником при дворе герцога Нортумберелендского. Этот граф и был лучшим другом Энтони VII, и именно с ним юный принц разговаривал за два дня до свадьбы. Они говорили о войне, о женщинах, о том, какая красивая свадьба будет вначале у Энтони, а потом у его друга, который вскоре должен был жениться на младшей сестре Дианы Эллине дю Саннори. На столе в доме графа Жака стояли две кружки и графин с крепчайшим элем, который и был причиной того, что два друга заговорили вдруг о том, о чём, будучи в трезвом состоянии, наверняка не сказали бы ни слова…
- Как же мне надоела эта война, - говорил Энтони, - вчера моего папашу развезло после кружки деревенского самогона, и он обозвал своего противника собакой и гадом, грозился отрезать ему голову, а мне это претит, я, если честно, и меч-то поднимаю только, когда чувствую, что клинок противника щекочет мне глотку, а чтоб убить человека просто так, всего лишь за то, что когда-то наши предки были врагами - этого я не могу. Я вообще не понимаю, во имя чего льются эти реки крови, и зачем меня женят на дочери старого палача Карла дю Саннори, когда говорят, что Лилианна Айсонская гораздо красивее и умнее её; видно, кому-то выгодно это, видно, кто-то втихаря пьёт, ест и наслаждается горем, которое буквально разъедает нашу страну, и мне иногда сильно хочется отрубить ему голову, только я, к сожалению, ничего не знаю о том, кто наживается на этой войне…
- Галиматью ты болтаешь, Энтони, - отвечал ему Жак, - Всё равно от твоих слов ничего не измениться, всё равно завтра ты женишься на Диане, потом я женюсь на Элине, хоть я её и не люблю, а потом мы опять отправимся подавлять восстание сторонников герцога Айсонского, и снова наши мечи напьются крови, и, как это ни печально, снова наша Родина утонет в этом бездонном кровавом море…
20
Свадьба, которая состоялась на следующий день после описанного в предыдущей главе разговора, была просто великолепной: со всей Лайтфонии понаехали гости, разодетые в пух и прах, а невеста была самой красивой на свадебном балу; её бело-голубое платье, идеально сочетавшееся с белокурыми волосами и глазами цвета ночного неба, превращало невзрачную на первый взгляд Диану дю Саннори в настоящую богиню, и взоры великолепных кавалеров и самого Энтони VII Нортумберелендского были прикованы только к ней, как к самой яркой звезде на небосклоне двора короля Лайтфонии Энтони VI…
А ещё больше поражало веселье, царившее на этом балу; казалось, все забыли о войне между айсонцами и нортумберелендцами, и дела нет никому до армии герцога Айсонского, разбившей городское ополчение, посланное под предводительством Грая Гирцона навстречу айсонцам... Все пили, гуляли и танцевали, даже не предполагая, что айсонская армия уже стоит в Аркадае и вскоре может оказаться у стен Арсеноя…
А пока что свадебный пир был в самом разгаре, но трое приглашённых гостей стояли в стороне от пирующих и о чём-то говорили между собой. То были Алексиан д.*Аламбер, Арестан Арнул и Ареной Саной, присутствовавшие на этом пиру как бродячие актёры, чья труппа за последние три месяца стала самой известной в Лайтфонии. Они ставили маленькие сценки из жизни городских обывателей. И в этих маленьких сценках было столько комизма и наивности, что они смогли завоевать большую популярность, и именно благодаря постановке во время свадебного пира одной из этих сценок актёрам удалось привлечь внимание всех гостей на пьедестал, расположенный напротив обильно накрытого стола, и остаться на бал, чтоб, отделившись от общей толпы, спокойно обсудить свои планы…
Арестану Арнулу сильно хотелось, чтоб войска герцога Айсонского побыстрее ворвались в Арсеной, и встреча Лилианны и Энтони наконец-то состоялась. Он так же, как и Ареной Саной, верил в предсказание сестры Ареноя Аэроны, а Алексиан д.*Аламбер был противником подобного отношения к делу и говорил своим товарищам:
- Нет, господа, ваши романтические мечты насчёт любви этих двоих, скорее всего никогда не сбудутся. Насколько я знаю, юная Лилия до безумия влюблена в Анри де Салона, и ей нет дела до других мужчин. Если б вы знали, какая идиллия царит во дворце герцогов Айсонских, вы бы не были так уверены в любви с первого взгляда между принцессой Айсонской и Энтони VII Нортумберелендским. Я был там недавно и видел, как Анри буквально целует ноги Лилианны, а та, снисходительно улыбаясь, всё время ловит его восхищённые взгляды и отвечает на них с не меньшим восхищением. Они всегда неразлучны, и за неделю я ни разу не видел, чтоб они ссорились. Так что всё намного сложнее, чем вы думаете, господа, и не знаю, как вы, а я б не брался за разрушение любви Анри и Лилианны: это почти невозможно…
21
Теперь перенесёмся в Аркадай, где в то время находилось войско герцога Айсонского. Посмотрим, чем занимаются в этот знаменательный для герцога Нортумберелендского день дочь его врага и сын Франсуа де Салона Анри де Салон.
Посреди городской площади в Аркадае раскинулся огромный шатёр герцога Айсонского и несколько небольших палаток его вассалов. Шатёр герцога сшит из дорогой ткани с золотыми прожилками, а около входа в шатёр стоят двое часовых, возле ног которых сидят громадные, размером в половину человеческого роста волкодавы…
В шатре, на мягких подушках, набитых гусиным пухом, сидят двое: черноволосая и кареглазая девчушка лет тринадцати и голубоглазый четырнадцатилетний юноша, среднего роста, с суровым и мрачным лицом, на котором сильно выделяется орлиный нос, унаследованный им от матери. Девчушку зовут Лилианна, и она - дочь Флио IV Айсонского, а юноша - Анри де Салон, её жених и уже через неделю после дня рождения Анри должна состояться их свадьба…
- Ох, Анри, - говорит девчушка, - как ты мне надоел со своим властолюбием. Сдался тебе этот лайтфонийский престол. Ты же сам видишь, сколько крови льётся во время этой распри, не лучше ли этот поток остановить?
- Моя милая Лилия, как же ты ещё наивна, - отвечает дочери герцога Айсонского Анри де Салон, - ведь эта война длится уже больше ста лет, и никто ещё не нашёл средства прекратить её. Она вечна, Лиля. Вечна, пока живы потомки братьев-близнецов Энтони и Флио. Так что не надейся на мир в нашей стране.
- А Аэрона сказала, что можно восстановить мир в Лайтфонии, - возразила Лилианна.
- Дура старая твоя Аэрона, - ответил Анри, - ничего не понимает в этой жизни.
- Мне кажется, Анри, ты слишком высокого о себе мнения, - говорит ему Лилианна Айсонская, - запомни на всю жизнь - народная мудрость гораздо древнее нашей, а её выводы редко бывают неверными. И вообще, оставь меня одну: ты мне за эту неделю уже порядком поднадоел со своей высокомерной болтовнёй…
22
И в этот же день Энтони VI Нортумберелендский через своих шпионов узнал, что войско его заклятого врага направляется к Арсеною, и послал ему навстречу всю свою наёмную гвардию под предводительством Карла дю Саннори…
Тем временем Ареной Саной вызвал в Арсеной свою сестру Аэрону. Ареной и Аэрона были близнецами и могли передавать друг другу свои мысли на любые расстояния, и именно этим способом Ареной вызвал свою сестру из пограничного города Ланкура в столицу Лайтфонии…
Она прилетела на своей огромной метле через два дня после того, как её вызвали, и была одета в блестящий чёрный колдовской костюм из мантии, кофты и длинных рейтузов, и, прилетев, сразу принялась за приготовление магического зелья. Зелья, которое должно было приворожить Энтони VII Нортумберелендского и Лилианну Айсонскую, заставить их полюбить друг друга до безумия и ради счастья в любви установить мир в измученной кровавыми феодальными распрями стране…
А войско герцога Айсонского в этот момент столкнулось с наёмниками Карла дю Саннори, и началась кровавая схватка…
Наёмники-нортумберелендцы отважно отбивались от превосходящих сил противника, стараясь задержать их, чтобы Энтони VI успел собрать все свои силы и выйти за стены столицы…
Но все их усилия были напрасны: Флио IV Айсонский знал о том, что в Арсеное собраны основные силы его противника в борьбе за престол Лайтфонии, и поэтому хотел уничтожить хотя бы треть армии герцога Нортумберелендского, которую составляли наёмники Карла дю Саннори…
И герцог Айсонский приказал своим солдатам нападать ожесточённей и убивать как можно больше нортумберелендцев, и жестокая схватка тогда превратилась в кровавую резню. На каждого наёмника Карла дю Саннори приходилось по десять солдат герцога Айсонского, которые убивали наёмника за несколько секунд, и вскоре поле боя покрылось трупами и кровью нортумберелендцев, а в небе закружили вороны, предчувствуя добычу. В этой схватке были убиты почти все наёмники; спаслись только предводитель отряда Карл дю Саннори и его оруженосец Артур де Калеместань…
На следующее утро войска герцога Айсонского подошли к Арсеною, захватили все окрестные крестьянские поселения, обложили столицу Лайтфонии со всех сторон, и армия герцога Нортумберелендского, а с нею и Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной, Арестан Арнул и маленькая актёрская труппа оказались зажатыми в четырёх стенах огромного города-крепости…
Арсеной не мог долго продержаться в осаде; в городе не было достаточных запасов оружия и продовольствия. Но солдаты герцога Нортумберелендского и его вассалы совершали каждую ночь смелые вылазки, обеспечивая армию и самого герцога пищей и вином. Узнав о вылазках, айсонцы выставили кордоны конников, дежурившие на всех выходах из города днём и ночью. Вскоре после этого в войске герцога Нортумберелендского начался голод, и Энтони VI был вынужден открыть ворота, после чего армия айсонцев вступила в город, где наткнулась на ожесточённое сопротивление нортумберелендцев, защищавших каждую улицу и каждый дом…
Но силы нортумберелендцев постепенно таяли, дома и улицы занимались айсонцами, и хотя возле каждого дома сторонники герцога Нортумберелендского гибли сотнями, поражение было неизбежно, и Арсеной вскоре должен был достаться Флио IV Айсонскому, который после его взятия становился королём Лайтфонии…
И вот войска герцога Айсонского подошли к королевскому дворцу, где засели последние силы нортумберелендцев. И, дойдя до долгожданной цели, Флио IV послал парламентёров к герцогу Нортумберелендскому, предлагая своему кровному врагу унизительные условия мира: Энтони VI предлагалось распустить свою армию и навсегда покинуть Лайтфонию, больше никогда не возвращаться и не пытаться вернуть себе королевский престол…
Но герцог Нортумберелендский расстрелял парламентёров из арбалета, назвал своего родственника гадом и подонком, а герцог Айсонский, узнав об этом, усилил атаки на армию Энтони VI, надеясь взять королевский замок как можно быстрее…
23
В это же время колдунья Аэрона, смешав свой гремучий раствор, продолжала колдовать над ним, и пар поднимался над небольшой каморкой, в которой жила ворожея. Ей во всём помогали её верные друзья - Ареной Саной, Арестан Арнул и Алексиан д.*Аламбер. Они таскали воду, собирали травы для колдовского зелья и готовили пищу, а вечером поили уставшую Аэрону деревенским самогоном, чтоб она спокойно спала и видела красивые сны…
Тогда же колдун Аркеной из города Ореста разузнал при помощи хрустального зеркала, стоявшего в его кабинете, о том, что известная колдунья Лайтфонии Аэрона Саной пытается помочь восстановлению мира в стране. И, узнав об этом, поскакал в Арсеной на своём единственном муле, прихватив с собой всё своё колдовское снаряжение: волшебные кольца, способные одним только прикосновением заставить двух юных созданий полюбить друг друга и приворотные зелья, приготовленные весной, когда вся природа оживает, и любовь расцветает буйным пламенем, поглощая влюблённых до такой степени, что они, любя друг друга, забывают обо всём. И ещё он взял с собою волшебные портреты принцессы Лилианны Айсонской, при взгляде на которые любой мог полюбить эту хрупкую черноволосую красавицу, даже если б она была толстой, уродливой и безобразной…
Выехав из Ореста, Аркеной через два дня прибыл в Орестаун, где купил хлеба и вяленого мяса в дорогу. Здесь же он переночевал в трактире "Форнлио" ("Знаменитость"), а потом поехал дальше, и по прошествии нескольких дней прибыл в Арсеной…
В Арсеное Аркеноя встретили Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной и Арестан Арнул, узнавшие о его приезде от Аэроны. Они проводили знаменитого колдуна до дома, где остановилась Аэрона. А потом миротворцы сели на своих жеребцов и поскакали к границе с Клементией, чтоб доехать до Лабиринта и помолиться Великому и Ужасному богу Лабиринта Бэлсону и попросить его помочь остановить кровавые распри в Лайтфонии, могущие привести лайтфонийское королевство к гибели; ведь ради спасения Родины три старых друга были готовы на всё…
Через некоторое время Ареной Саной, Алексиан д.*Аламбер и Арестан Арнул приехали в Сорборг, где переночевали и сменили лошадей. Потом они остановились в Лансае, переправились по мосту через Великую реку Селену в клементийский город Скалат, после чего уже без остановок добрались до Лабиринта…
Лабиринт считался самым древним памятником истории Аустрелии и Серантии, и никто не знал, кем и когда было построено это прямоугольное сооружение из человеческих костей, чьи стены поднимались выше самых высоких деревьев, что окружали Лабиринт со всех сторон…
В жертву Великому и Ужасному Бэлсону друзья принесли молодого козлёнка, которого зарезали и разделали на старом алтаре, что стоял в центре Лабиринта. Когда животное было разделано, неожиданно послышался сильный грохот, и перед изумлёнными взорами бродячих актёров появился сам бог Лабиринта, который грозно спросил:
- Почему вы не принесли человеческих жертв?!!
- В Лайтфонии распря итак уносит много человеческих жизней, - попытались оправдаться друзья.
- Ладно. Постараюсь помочь вам, - сказал тогда Бэлсон и исчез, забрав с собой козлёнка…
24
А на следующее утро королевский замок в Арсеное был взят войсками герцога Айсонского. И когда войско Флио IV вошло в ворота замка, из окна, расположенного на самой высокой башне, повинуясь какому-то непонятному импульсу, высунулся Энтони VII и увидел черноволосую обворожительную красавицу, въезжавшую в ворота замка на белой лошади рядом с герцогом Айсонским. То была дочь Флио IV Лилианна, которая тоже заметила застывшего в изумлении Энтони. Их взгляды встретились, и нежная улыбка мелькнула на губах Лилии Айсонской, а Энтони в ответ подмигнул ей. Между ними установилась невидимая никому связь, которую уже никто не мог разрушить: они полюбили друг друга с первого взгляда с той пылкостью, которая всегда присуща всепоглощающей юношеской любви. Теперь им было неважно, что их родители враждуют между собой, для них гораздо важней стали теперь собственные чувства друг к другу…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Они полюбили друг друга, и их любовь стала единственной светлой страницей в истории междоусобных войн в Лайтфонии. Также их любовь стала последней надеждой на объединение страны и прекращение кровопролитной внутренней распри, которая длилась более двухсот лет. Если б это зависело только от них, они, конечно, сделали бы всё, чтоб восстановить мир и спокойствие в Лайтфонии. Но кое-кому было выгодно проливать чужую кровь, потому что на любой войне всегда кто-то наживается, и, когда одни проливают свою кровь и умирают за какие-то идеи или из чувства долга, другие пируют и веселятся за их счёт. И эти другие сделают всё возможное и невозможное для того, чтоб кровопролитие продолжалось как можно дольше, и чаще всего войны затягиваются именно благодаря тем, кому они выгодны…

Часть вторая.
Лилианна и Энтони или Любовь.
Опять я сажусь на коня,
И снова берусь за меч
И снова моя рука
Пытается тело рассечь.
Но я не хочу воевать!!!
Я вынужден так жить;
Ведь принцам нет, не понять,
Что мир нельзя не любить:
Они привыкли к войне,
Она им даёт силу, власть,
Она им богатство даёт,
Вином заливает им пасть…
Но день придёт, знаю я,
И мир вернётся в страну,
Когда любовь их детей погубит эту войну…
Алексиан д.*Аламбер
(из сборника "Будь проклята эта война")
1
Колдунья Аэрона и колдун Аркеной вылили остатки приворотного зелья в камин, и камин вспыхнул разноцветными радужными огнями. Потом маги вошли в шатёр, где отдыхали после долгого путешествия Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной и Арестан Арнул, и провозгласили:
- Всё! Дело сделано! Энтони VII Нортумберелендский и Лилианна Айсонская полюбили друг друга! Скоро придёт конец распрям в Лайтфонии.
- Да, они полюбили друг друга, - сказал Арестан Арнул, - я сам видел, как Энтони восхищённо смотрел на Лилианну, и молодая принцесса отвечала ему тем же. Но это ещё не всё. Война ещё не кончилась и не скоро кончится. Но, теперь, по крайней мере, у нас появилась надежда на то, что вскоре мир и спокойствие снова воцарятся в Лайтфонии…
2
В это же время Лилианна Айсонская ходила по королевскому замку Арсеноя слишком торопливыми и нервными шагами, тщетно пытаясь разобраться в том, что происходило в её душе. Она мысленно спрашивала себя: "Что же это такое со мной? Почему мне хочется сесть на коня и мчаться по пятам за убежавшими кровными врагами своего отца? И почему взгляд того юноши, что подмигнул мне во время штурма королевского замка, до сих пор волнует меня? Ну, да, придётся признать; я снова хочу почувствовать, как сердце моё трепещет от того пламени, которое полыхало тогда в глазах молодого нортумберелендца. И с каждой секундой это желание становиться всё сильней, я никак не могу преодолеть его… И что же теперь делать? Я же точно знаю, что из дворца меня без охраны не отпустят, да и в стане врага никто не ждёт меня с распростёртыми объятьями… А, ладно, была, не была! Дождусь вечернего затишья, и попробую потихоньку сбежать из замка королей Лайтфонии… Может быть, тогда мне удастся разобраться в том, что происходит со мной…"…
И целый день молодая принцесса не находила себе места; желание увидеть Энтони становилось всё более непреодолимым, и ночью, когда все заснули после трудного дня и бурного коронационного вечера, Лилианна Айсонская встала с кровати, быстро надела своё походное платье и, на цыпочках пройдя в конюшню, вскочила на свою белую лошадь и поскакала на запад от Арсеноя…
Она ехала долго и уже почти добралась до города Сарая, когда вдруг неожиданный стук копыт, ясно слышимый со стороны лайтфонийских болот, заставил её остановиться и посмотреть на север. Приглядевшись, дочь Флио IV увидела черноволосого юношу, скачущего на вороном жеребце, но в темноте Лилианна не смогла различить черты его лица. Когда он приблизился, юная принцесса узнала в этом юноше Энтони Нортумберелендского, который тоже заметил её и сказал:
- Ну, вот мы и встретились, прелестная незнакомка. Я долго искал вас и наконец-то нашёл. Как вас зовут?
- Лилианна Айсонская.
- Выходит, вы дочь злейшего врага моего отца. Но только мне нет до этого никакого дела, и я не вижу в вашем происхождении ничего плохого, потому что люблю вас и никогда не смогу считать вас своим врагом.
- Я тоже люблю тебя, - ответила Лилианна, и губы их слились в бурном, страстном и пылком поцелуе первой юношеской любви…
3
Расстались они только утром, когда заря осветила своим ярким пламенем окружающий дорогу лес, и красный шар Солнца начал медленно подниматься на востоке. С трудом оторвавшись друг от друга, влюблённые сели на своих лошадей и разъехались в разные стороны: Лилианна возвращалась в ещё не проснувшийся после буйного вечера Арсеной, а Энтони поскакал в сторону города Солеста, возле которого располагался лагерь нортумберелендцев. Тишина, царившая вокруг них, помогла им незаметно встретиться, и теперь она же помогла их расставанию: в такой тишине можно было услышать малейший шорох и исчезнуть до появления свидетелей. После этой встречи, после прекрасной ночи любви принцесса Айсонская была на вершине счастья, и только предполагаемая свадьба с Анри де Салоном, который был ей совершенно безразличен, могла испортить её прекрасное настроение, но Лилианна всё-таки надеялась после смерти родителей расстаться с Анри…
Прошло два дня. И в первый, и во второй день Лилианна Айсонская жила только ожиданием вечера, а вечером она встречалась с Энтони, и хотя влюблённые виделись каждый вечер и каждую ночь, им было этого мало; они хотели встречаться не только ночью, но и днём, что при том наблюдении, которое велось за Лилианной и Энтони, представлялось почти невозможным. Но вскоре Энтони договорился с Алексианом д.*Аламбером, Ареноем Саноем и Арестаном Арнулом о том, что эти три бойца за мир в Лайтфонии найдут потайное место, где влюблённые могли бы встречаться и днём. Эти местом стали руины старого замка периода начальной истории Клементии и Лайтфонии. Замок располагался между городами Сараем и Джудивилем, и со всех сторон был окружён лесом, так что никто не мог догадаться, что посреди этого леса мог стоять старый полуразрушенный феодальный замок…
***
Белая тень на стене;
Меня вчера обозвали опять;
Меня повернули лицом к тебе;
Я стал дураком; не могу я понять,
Зачем я чужую пролил кровь?
Зачем я разрушил счастье, любовь?
4
Тем временем приближался день свадьбы Анри де Салона и Лилианны. В замок королей Лайтфонии, где должны были проходить торжества, из всех городов и деревень, сеньором которых был герцог Айсонский, привозили в крытых повозках и на огромных телегах, запряжённых тяжеловозами, лучшие вина и яства. И в этот же замок каждый день прибывали кареты многочисленных мелких вассалов герцога Айсонского, приглашённых на праздник…
Но, несмотря на все приготовления, несмотря на то, что день свадьбы дочери Флио IV и сына Франсуа де Салона был назначен уже давно, несмотря на знамения небес, якобы предсказывавшие счастливую и долгую жизнь будущим супругам и, несмотря на то, что, по сведениям разведчиков, посланных в тыл нортумберелендцев, неожиданных нападений в день свадьбы не предполагалось, праздник всё-таки не состоялся, потому что в то утро, когда должна была пройти свадебная церемония, на центральную площадь Арсеноя вдруг ворвались Алексиан д.*Аламбер, Арестан Арнул, Ареной Саной и жители города Джудивиля, нанятые Алексианом д.*Аламбером специально для того, чтоб сорвать свадьбу Анри де Салона и Лилианны Айсонской…
Между жителями Джудивиля и сторонниками герцога Айсонского завязалась жестокая кровавая схватка, в пылу которой никто не заметил, как Лилианна Айсонская выпрыгнула из окна самой высокой башни королевского замка и была поймана ещё в полёте Алексианом д.*Аламбером, который вначале усадил её на свою лошадь, и потом, спешившись, повёл благородное животное к воротам Арсеноя…
Когда они покинули город, схватка ещё продолжалась, а в лесу, росшем неподалёку от Арсеноя, царила тишина, в которой был слышен каждый шорох. Они ехали медленно, наслаждаясь запахами леса, а лесная чащоба скрывала их от людей, придавая волшебную фантастическую таинственность их долгому путешествию…
После нескольких часов пути Алексиан д.*Аламбер и Лилианна Айсонская вышли на большую поляну, среди которой стоял старый полуразрушенный замок, поражавший своей величественностью: высокие башни его поднимались до небес, крыши башен тонули в облаках, а стены замка блистали драгоценными каменьями, искусно вкраплёнными в гранит…
5
В самом замке, в его единственной ещё почти не тронутой ни людьми, ни временем башне их ждал Энтони VII Нортумберелендский, сидевший за круглым столом, уставленным яствами и вместе с ним сидели за эти столом Арестан Арнул, Ареной Саной, Аэрона Саной и Аркеной. Как только Лилианна и Алексиан вошли, слуги поставили на стол семь приборов, после чего начался пир, посвящённый недавно расстроившейся свадьбе Лилианны Айсонской и Анри де Салона…
А в Арсеное тем временем происходили довольно странные события: вначале куда-то убежали неожиданно ворвавшиеся жители Джудивиля, а потом обнаружилось, что вместе с ними пропала и невеста. Начались поиски дочери Флио IV Айсонского, предполагавшийся праздник был окончательно сорван, а юную принцессу так и не нашли и вскоре по всей Лайтфонии поползли слухи о её гибели во время схватки, хотя никто не мог понять, как её могли убить, если она во время этих событий сидела в самой высокой башне арсенойского королевского замка, где её охранял лучший лакарстойский полк гвардии герцога Айсонского…
6
Лилианна не появлялась в Арсеное в течение недели. За эти несколько дней её родственники потеряли всякую надежду найти юную принцессу, а она радовалась жизни вместе с Энтони, не замечая, как летит время. И только в тот день, когда из Солеста приехал Жак де Шантажё и сообщил сыну Энтони VI, что его отец выступает в поход, Лилианна вдруг вспомнила, что не видела своих родителей уже целую неделю, и вернулась в Арсеной…
И в королевском замке сразу началась суматоха; родители Лилианны снова начали готовиться к провалившемуся из-за исчезновения невесты свадебному торжеству. Да вот только невеста почему-то была не рада тому, что вскоре ей придётся распрощаться со своей свободой: целый день после своего возвращения в Арсеной она не появлялась на людях, и никто не мог понять, почему Лилианна закрылась в своей комнате и даже не откликалась на призывы родителей…
Никому даже не приходило в голову, что Энтони Нортумберелендский тогда смог тайком проникнуть в арсенойский королевский замок и закрылся вместе с Лилианной Айсонской в её комнате. Так они провели вместе ещё один день, и целый день целовались, изредка подкрепляя силы вином, принесённым Энтони. Причём влюблённые умудрялись делать всё так тихо, что в замке никто даже не подозревал, что в комнате Лилианны обитает тот единственный и неповторимый человек, которого она любила по-настоящему, любила, не притворяясь, и который платил ей тем же…
И в конце этого дня эти двое додумались до плана, который мог им позволить объединить враждующие лайтфонийские дворянские кланы и вернуть своей родине мир и стабильность. Они решили сделать всё для того, чтобы их родители уничтожили друг друга, после чего юные создания должны были пожениться, предварительно расставшись с теми, кто стал их супругами из-за расчётливости предков. Вроде бы всё было до гениальности просто, но ни Энтони, ни Лилианна никак не могли придумать, как можно было осуществить этот план…
7
А на следующее утро наконец-то начался пир, посвящённый свадьбе Анри де Салона и Лилианны Айсонской. Невесту нарядили в белое полупрозрачное платье с низким корсажем, а жених вышел на площадь перед королевским дворцом в чёрно-буром камзоле и таких же рейтузах, причём и камзол, и рейтузы были расшиты причудливыми золотыми узорами, состоявшим из изображений животных, переплетённых необычным способом. После жениха и невесты на площади появились Флио IV Айсонский с женою и Франсуа де Салон с Александриной де Салон, матерью Анри де Салона…
Вся церемония бракосочетания заняла не более десяти минут, после чего начался пир, продолжавшийся всю ночь. Но первая брачная ночь жениха и невесты так и не состоялась: посреди пира, когда все гости и жених были пьяны до такой степени, что не понимали того, что вокруг них происходило, Лилианна вышла из дворца, прошла по спящему Арсеною, а за городскими воротами её уже поджидала повозка, управляемая Алексианом д.*Аламбером…
И эта повозка опять привезла Лилианну Айсонскую в старый замок. И снова она увидела Энтони Нортумберелендского, и снова они всю ночь провели вместе, а утром Лилианна вернулась в ещё не очнувшийся от сна Арсеной…
А войска герцога Нортумберелендского в этот же день выступили в поход. Энтони VI наконец-то собрал под своими знамёнами всех сторонников и вассалов, разбежавшихся после очередного прихода к власти герцога Айсонского, и, составив маршрут, который пролегал через города Эдиборг, Аргал, Джудивиль и Сарай, отправился отвоёвывать для себя трон Великой Древней Лайтфонии, которую давно уже за её пределами никто не называл Великой. (С тех самых пор, как Энтони III Нортумберелендский и Флио I Айсонский начали бесконечную междоусобную войну, разделив страну на части и превратив её в сплошное колоссальное поле битвы за лайтфонийский престол.)…
И войска герцога Нортумберелендского выступили из города Лендона, и через неделю подошли к Эдиборгу, успев предварительно запастись провизией в тех деревнях, что попадались им на пути…
8
И в день выступления армии своего отца Энтони VII написал стихотворение, посвящённое Лилианне Айсонской:
***
Тот день был светлым днём, счастливым,
Когда мы встретились с тобой,
Когда средь стен кроваво-красных
Заметил я вдруг облик твой
И был навеки очарован
Твоей небесной красотой…
Мне не нужны теперь другие;
Одну тебя теперь люблю,
И чтоб счастливым быть с тобою
Готов отдать я жизнь свою;
Одной тобой теперь болея,
С тобой блаженство познаю…
И для меня уже не важно,
Что ты из партии врагов:
Мне войны эти надоели,
Для меня хуже нет оков,
Чем чьё-то мнение чужое,
Что мы должны врагами быть,
Что нам нельзя любить друг друга,
Этой любовью дышать и жить.
И цепи эти роковые
Я сам когда-нибудь сорву -
С тобой в любви соединившись
Кровавый этот пир прерву…
9
И в это же время Лайтфония снова полыхала в пожаре междоусобной войны. Опять вытаптывались копытами лошадей крестьянские поля, вновь реками лилась дворянская и крестьянская кровь, и снова горели деревни и леса от Лендона и до Арсеноя, и рушились недавно полностью восстановленные стены Эдиборга, Аргала, Джудивиля, Сарая и других городов-вассалов герцога Нортумберелендского, осаждаемых айсонцами, которые пытались лишить армию Энтони VI продовольствия и оружия, заранее приготовленного жителями этих городов для своего сеньора…
Но всё равно в стране ещё жила надежда на то, что эта война когда-нибудь закончиться, и Лайтфония опять заживёт стабильной и прекрасной мирной жизнью… Но эта надежда, эта мечта пока что была несбыточной: ведь были ещё живы главные виновники междоусобных войн в Лайтфонии - герцоги Айсонский и Нортумберелендский, родители тех двух влюблённых друг в друга созданий, чье освящённое жрецами бога семьи Алдуста соединение в браке должно было восстановить в Лайтфонии долгожданные мир и спокойствие…
Больше всех о мире и спокойствии в родной стране мечтала влюблённая Энтони Нортумберелендского Лилианна Айсонская. Поэтому с некоторых пор её лучшей подругой и единственной собеседницей стала старая колдунья Аэрона Саной, с которой она виделась чуть ли не каждый день…
О чём же могли говорить между собой молодая принцесса и старая колдунья?! Да о чём угодно. О графе де Салоне и его сыне, о любви и войне, о счастье и несчастье и, главное, о том, как столкнуть в смертельном поединке Флио IV Айсонского и Энтони VI Нортумберелендского, столкнуть их так, чтоб ни один из них не выжил после этого ожесточённого сражения…
10
- Я попробую помочь тебе, девочка, - говорила Аэрона, - потому что сама хочу вернуть мир и спокойствие в Лайтфонию. Я знаю; мои лучшие заклинания смогут помочь тебе и твоему возлюбленному, и я сделаю всё, чтоб достать те предметы, которые мне нужны для их выполнения.
- А что тебе нужно для твоего колдовства, кроме твоих рук и твоей памяти, великая колдунья Аэрона? - спросила Лилианна, задумчиво глядя вдаль, где за окном простиралась заросшая ковылем бескрайняя лайтфонийская степь.
- Мне нужны мои верные слуги - монстры из руин Аустрелии и кровь погибших в последнем сражении между нортумберелендцами и айсонцами людей, чьи трупы лежат возле дороги между городами Эдиборгом и Горестом. Я сегодня же вечером отправлюсь туда и заберу всё, что мне требуется, а потом поеду в клементийский город Арестан, который расположен неподалёку от аустрельских руин, где живут мои верные слуги. Я приманю монстров свежей кровью, и они, как всегда, помогут мне. А ты сиди и жди меня, чтоб тоже помочь мне и моим слугам совершить то колдовство, которое заставит Флио IV и Энтони VI столкнуться между собой в смертельной схватке…
11
Аэрона Саной отправилась в своё длинное, долгое, опасное и трудное путешествие в тот же вечер, взяв с собой только маленький кинжальчик с исписанной оригинальными колдовскими символами рукоятью и небольшую деревянную тарелочку для смешивания измельчённых трав и других волшебных компонентов. Она пошла по древней аустрельской дороге, пролегавшей между городами Сарай, Джудивиль, Солест, Сараст, Сорборг, Лансай, Лоест и Артуньян. За рекой Сереной эта дорога плавно и гармонично пересекалась с длинной клементийской дорогой, проходившей через Арестайтаун, Алатройтаун и Ардентаун. И везде у Аэроны были свои друзья и союзники, которые, как и она, занимались магией и колдовством и хотели помочь Энтони VII Нортумберелендскому и его возлюбленной объединить измученную междоусобицей Лайтфонию, потому что нарушенное войной равновесие часто мешало им, превращая белую магию в чёрную и наоборот, и тем самым портило жизнь не только людям, обращавшимся к колдунам за помощью, но и самим магам и знатокам их волшебных тайн - их ученикам…
В Сарае Аэрона остановилась в доме Аристарха Хандрая - местного мага и волшебника, жившего при сарайском храме бога Арона. Этот колдун прославился на всю Лайтфонию тем, что, смешивая различные снадобья из болотных трав, росших за границей болот на севере страны, открыл эликсир молодости и благодаря этому эликсиру не старел уже более ста лет. Аристарх Хандрай помнил и первого короля Лайтфонии Энтони Арсоя, и великого реформатора, сына Энтони Арсоя, Энтони Аленсоя и тех, кто затеял междоусобицу в Лайтфонии - братьев-близнецов Энтони III Нортумберелендского и Флио I Айсонского. И он прекрасно понимал, что после того, как близнецы втянули в междоусобную войну всю Лайтфонию, и над его родиной поднялся кровавый туман, не произойдёт ничего хорошего, и потому всеми силами старался вернуть мир, но долгое время не мог найти союзников, потому что все колдуны и колдуньи завидовали его бесконечной молодости…
А Аэрона Саной хоть и знала, что Аристарх Хандрай живёт на этом свете уже более трёхсот лет, но нисколько не завидовала ему, потому что была его ученицей, и, если что, могла попросить учителя поделиться с ней своим секретом, и Аристарх не отказал бы своей последовательнице, потому что любил её без памяти. Да и не эликсир молодости нужен был Аэроне, ей нужно было другое снадобье, которое помогло бы сестре Ареноя Саноя проникнуть на территорию древних руин Серантии и Аустрелии и встретиться там со своими верными слугами - монстрами и вампирами, родившимися от смешанных браков между строителями Древнего Лабиринта и людьми, то есть селантами и аустрелами…
Два дня Аристарх Хандрай собирал травы и ещё полдня варил из них колдовское зелье. Зелье получилось густое и жёлто-зелёное, как гороховая каша, приготовленная из дикого лайтфонийского гороха, что до сих пор растёт в тех местах, где в древности протекала Великая река Серена. И отдал колдун это зелье Аэроне Саной, которая уже следующим утром снова двинулась дальше и вскоре дошла до города Джудивиля…
Город Джудивиль располагался на том месте, где когда-то находилась маленькая аустрельская деревушка, разрушенная потомками строителей Лабиринта, и в этом городе на всех его улицах всё ещё валялись старые кирпичи, оставшиеся после ого всепоглощающего пожара, который погубил в древности маленькую деревушку торговцев, ремесленников и скотоводов…
Войдя в город через главные ворота, Аэрона Саной сразу отправилась на рынок, где её ждал ещё один союзник, с которым ей предстояло продолжать свой дальнейший путь. Этим новым союзником был Арустан Арнул - старший брат приёмного отца Арестана Арнула, в молодости торговавший тканями в Арсеное, но после того, как при родах умерла его молодая жена вместе с ребёнком, ставший известным народным целителем; после смерти супруги в нём неожиданно проявился талант костоправа. И больные стали приходить к нему каждый день, в течение трёх лет он лечил их, после чего одного дара костоправа ему показалось мало, и Арустан отправился в Клементию, в город Алатройтаун, где научился у известного клементийского мага Аргеста Аргеноя основам древней магии серантских жрецов и аустрельских шаманов…
Арустан Арнул встретил Аэрону с большой радостью и напоил её крепким, настоянным на болотных травах чаем. Потом он долго собирался в дорогу; складывал большой вещмешок зелья, настои и отвары, залитые в маленькие бутылочки и скляночки, запасную одежду, амулеты, талисманы и другие магические принадлежности. После этого Арустан снял с гвоздя древний аустрельский бронзовый меч, на котором были нарисованы древнейшие шаманские руны. Этот меч когда-то принадлежал одному из предков Арустана, который был шаманом ещё во времена расцвета древней Аустрелии. Он передавался из поколения в поколение в семье Арнулов и последним его владельцем как раз оказался Арустан Арнул, как самый старший член семьи…
На следующее утро Арустан Арнул и Аэрона Саной отправились в осаждённый айсонцами Солест. Все тропы и проходы, ведущие в город, были перекрыты пехотной гвардией Флио IV и постами айсонской кавалерии, причём и те, и другие были вооружены луками и арбалетами, и не пропускали за городские стены никого, кроме вассалов своего благодетельного и благородного сеньора…
К Солесту колдуны подъехали поздно ночью. Солнце уже закатилось за горизонт, и лишь только полная луна да звёзды освещали им путь. Дойдя до первого поста, колдун вручил часовому небольшой свиток пергамента, и тот, предварительно прочитав его, неожиданно бросился Арустану на шею и зажал его в своих медвежьих объятьях, почти задушил знаменитого целителя, а потом, отпустив костоправа, прошептал:
- Приветствую вас, благородные маги! За трудное вы взялись дело, но лучше пусть помогут вам все великие древние боги Аустрелии и Серантии, чем ничего из вашей затеи не получится. Добро пожаловать в мой шатёр!
И воин провёл Арустана и Аэрону в свою палатку, где всё уже было готово к их приезду: на небольшом ковре были разложены тарелки с едой, и стоял кувшин, наполненный великолепным шипучим вином, а в углу лежали два пуховых матраса. Аркестан Арнул, брат Арустана Арнула и отец Арестана Арнула - а встретившим магов воином был именно он - первым делом напоил и накормил своих гостей, о приезде которых сообщалось в свитке, поданном Арустаном, после чего Аэрона легла спать, а давно не видевшие друг друга братья всю ночь разговаривали, последними словами ругая и Энтони VI Нортумберелендского и Флио IV Айсонского и ту треклятую войну, которая до сих пор по прихоти этих герцогов взимала свою жестокую кровавую дань с жителей Лайтфонии. А утром Аэрона и Арустан направились к следующему пункту своего путешествия - городу Сарасту, где их ждали Алексиан д.*Аламбер и Ареной Саной со своей артистической труппой…
Алексиан д.*Аламбер и Ареной Саной встретили магов возле ворот Сараста, и Алексиан сразу же начал рассказывать Арустану о событиях, произошедших в городе за несколько дней до прибытия колдунов:
- Несколько дней назад нам удалось снабдить экипировкой и оружием почти всех недовольных войной, и они подняли восстание в Сарасте, которое до сих пор продолжается, и поэтому у нас нет возможности где-нибудь поселить вас, и вам придётся остановиться в одном из наших походных шалашей. Ареной проводит вас, а я вернусь в город, чтоб принять участие в восстании; ведь я - главный зачинщик этого бунта, и восставшие избрали меня своим вожаком. Так что до свидания и счастливой спокойной ночи вам, уважаемые маги…
И Алексиан д.*Аламбер ушёл, а Арустан и Аэрона, разместившись в палатке, достали свои магические инструменты и начали помогать повстанцам города Сараста. Им очень нужна была победа этих смельчаков, восставших против несправедливости окружающего мира: от неё зависели успех и спокойствие их похода, а в случае поражения повстанцев им пришлось бы по-шпионски, минуя кордоны армии герцога Нортумберелендского, медленно пробираться через города по ночам, потому что герцог уже давно знал о цели их путешествия…
И вот их заклинания начали действовать, и дома сторонников герцога Нортумберелендского заполыхали, и небо над их крышами засветилось кроваво-красным заревом. Нортумберелендцы в страхе повыскакивали из окон и тут же попали в руки восставших, которые учинили над своими врагами жестокую расправу. Так колдун Арустан Арнул, колдунья Аэрона Саной и их друзья и родственники пытались за счёт малой крови воссоединить Лайтфонию, считая, что эти жертвы потом окупятся и народ будет им благодарен…
Следующим пунктом назначения, куда уже вчетвером и под охраной повстанческого войска отправились наши путешественники, стал город Сорборг, расположенный на месте разрушенного строителями Лабиринта аустрелийского города Браванта. В Сорборг Аэрона Саной, Арустан Арнул, Ареной Саной и Алексиан д.*Аламбер прибыли ночью, когда все гостиницы уже были закрыты, и они остановились в придорожном трактире…
И эта ночь стала для Арустана Арнула и Аэроны Саной ночью колдовства, длинной ночью белой магии. И пока их спутники спали, они вызывали древних богов Аустрелии и Серантии. И великие древние боги откликнулись на призыв магов, и комната озарилась ярчайшим ослепляющим светом, когда перед глазами колдунов предстали Аукон, творец и создатель окружающего мира, и его сын бог Солнца Арон…
И первым задал свой вопрос верховный бог солнца Арон:
- Что вам нужно от нас, древних богов, чья эпоха давно уже закончилась?!
- Нам нужно, - ответил Арустан Арнул, - чтоб вы помогли соединиться двум влюблённым.
- Нам нужно, - добавила Аэрона, - чтоб вы, помогая влюблённым, прекратили гражданскую войну в Лайтфонии.
- Мы сделаем всё, что вы просите, - ответил Аукон и добавил, - Но только помните: если в этой стране, измученной кровопролитной междоусобицей, найдутся люди, которым выгодна эта война, то мы будем помогать им, а не вам, потому что мы питаемся кровью жертв, приносящихся в угоду знатным людям. Так что постарайтесь расправиться с теми, кто поддерживает это кровопролитие.
- Мы сделаем всё, о чем вы нас просите, о, великие боги, только помогите нам и нашей многострадальной стране.
- Мы поможем вам, - ответили тогда Арон и Аукон, - но только помните: все наши условия - не пустой звук, ибо мы обязательно их выполним…
На следующее утро маги отправились дальше - в осаждённый айсонцами Лансай. Путь до Лансая был долгим и трудным; он пролегал через непроходимые хвойные леса, граничащие со знаменитыми лайтфонийскими болотами…
И они продирались через эти леса, потому что путь по дороге был недоступен для них: по ней шли всё новые и новые части войск герцога Айсонского. А леса ставили им преграды из старых, поваленных ветром елей и сосен и сцепленных веток колючей хвои. Но Арустан и Аэрона всё равно шли вперёд, разрушая своими заклинаниями все препятствия…
В Лансае их поджидал ещё один великий лайтфонийский маг - Аркентост Баренц, который родился, жил и работал в этом городе. Дом Аркентоста Баренца находился неподалёку от старой аустрельской тропы, по которой он вместе с Аэроной, Арустаном и их охраной должен был дойти до Лоеста…
Они переночевали у Аркентоста и отправились дальше. В Лоесте они остановились только на час - там они пополнили запасы провизии и убедились в надёжности спокойствия в Клементии и в возможности пересечь границу неподалёку от Артуньяна…
Прошло несколько дней. Они дошли до Артуньяна и остановились в гостинице "Орлы Лайтфонии". В этой гостинице маги и их охрана роскошно поужинали, а потом колдуны попрощались со своими спутниками и втроём покинули Артуньян.
Через несколько часов после прощания с охраной они уже шли по болоту, расположенному неподалёку от дороги из Артуньяна в клементийский город Арестайтаун, и они не прошли по этому болоту, а благодаря магии пролетели по нему, после чего пересекли границу с Клементией…
Из сборника " Баллады о войне между двумя безумными правителями, созданные народным певцом-сказителем Ареноем Саноем и записанные его другом и соратником, известным сочинителем стихов и пьес Алексианом д.*Аламбером":
Баллада третья
1
Моя страна!
Ты утонула в крови тех, кто
Каждый день дерётся за престол.
И каждый раз безумно,
Без конца, идёт туда,
Где Бог войны прошёл…
2
И чёрный день когда-нибудь придёт:
Поднимутся враги вдруг на войну:
Завоеватель землю заберёт,
Если не сможем мы создать страну,
В которой мир будет всегда един,
В которой будут думать о судьбе
И о других, не только о себе;
Лишь только разум,
В ней он полный господин…
3
И верю я, наступит этот день;
И тень любви на землю упадёт;
Война пройдёт, когда
Принц Энтони однажды
С прекрасной Лилией
Вдруг счастье обретёт…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Кажется, им сильно повезло - нашлись люди, готовые бескорыстно помочь им. Но ведь этого мало, потому что людей этих немного - их только шестеро, а сторонников войны на земле их многострадальной родины - тысячи, а, значит, для того, чтоб повернуть ход событий в другую, выгодную для себя сторону, им ещё нужно убедить эти тысячи в том, что междоусобная война - это, прежде всего трагедия, это топор, который медленно, но верно подрубает ствол и без того не очень крепкой лайтфонийской королевской государственности. Вот только как объяснить всё это простейшим языком, чтоб дошло оно до ума тех, кто, подобно стаду баранов, идут за своими неразумными господами, которым почести, роскошь и собственное богатство дороже собственной жизни и жизней слуг и членов их семей. Ведь эти люди составляют толпу, а толпа - это стихия, на которую легче всего воздействовать пустыми обещаниями, террором или криком, но ни в коем случае не разумными доводами. Так что вряд ли им удастся убедить эти тысячи в своей правоте…
Хотя вообще-то у них есть одно оружие, да вот только слабое оно - это их любовь друг к другу, и слабо это оружие потому, что толпа не знает, что такое настоящая любовь; ей понятны только низменные животные инстинкты. А, значит, всё безнадёжно, и только наши влюблённые по молодости лет и по наивности своей ещё на что-то надеются…
Часть третья.
Энтони и Лилианна или Любовь.
За что же я тебя люблю,
Моя безумная страна,
За что, за что себя гублю,
Пытаясь разум
Возвратить тебе всегда.
Но ты не хочешь, видно, понимать,
Что распря вечная
Бывает лишь вредна;
Мечтаешь ты
В костре этом сгорать,
Пока не кончится
Проклятая война…
Алексиан д.*Аламбер
(из сборника "Философия безумия")
1
Итак, Арестан Арнул и Аэрона Саной успешно преодолели границу между Лайтфонией и Клементией, а сама Лайтфония в это время всё ещё продолжает полыхать в пожаре междоусобной войны, начавшейся за двести лет до рождения Энтони VII Нортумберелендского и Лилианны Айсонской. Войска герцога Нортумберелендского после непродолжительного отдыха покинули Эдиборг и пошли к Аргалу. Одновременно из Арсеноя Флио IV Айсонский отправил войско под командованием Франсуа де Салона и его сына Анри, чтоб остановить продвижение армии своего соперника к столице Лайтфонии. Естественно, теперь две враждующие армии не могли не столкнуться…
Кровавая схватка между представителями двух враждующих дворянских кланов началась через два-три часа после того, как войска герцога Нортумберелендского покинули Эдиборг. Вначале для айсонцев всё складывалось довольно удачно: они буквально разгромили вражескую пехоту и наёмников Карла дю Саннори, но в тот момент, когда все уже были уверены в успехе армии Анри де Салона, из Кероста неожиданно прибыло подкрепление под командованием Верикса дю Саннори, и чаша весов склонилась в другую сторону. Прибыв на место, Верикс выхватил меч и начал размахивать им направо и налево. После каждого его удара на землю падал мёртвый нортумберелендец, а бандиты, которых он набрал в трущобах лайтфонийских городов, завершали кровавое и гнусное дело не щадя никого и добивая на месте больных и раненых. Кровь текла обильной и бурной струёй, глаза предводителей горели алчным огнём; они наслаждались этой бойней и никак не могли остановиться. И битва не закончилась, пока получившие страшный удар в спину и истекающие потом и кровью конники-айсонцы в паническом порыве не покинули место сражения…

2
А тем временем Энтони VII Нортумберелендский покинул лагерь и добрался до лайтфонийской столицы другой, окольной дорогой, проходившей мимо деревень, сёл и городов Граст, Солон и Слон. Он галопом промчался по мощёной камнем и щебнем дороге и въехал в Арсеной через восточные ворота, которыми давно уже никто не пользовался: они были замурованы с тех самых пор, как через них вошла в Арсеной армия крестьян-повстанцев ещё в период правления Энтони Аленсоя, до того, как в стране начались распри между герцогами Нортумберелендскими и Айсонскими, как представителями двух равноправных ветвей королевской династии, претендовавших на лайтфонийский престол…
Преодолев Восточные ворота, Энтони спешился, зашёл в первую попавшуюся гостиницу, оставил там коня на сохранение хозяину, соответственно заплатив ему за эту услугу, после чего побрёл к противоположной окраине города…
Он шёл очень медленно, внимательно осматривая каждый дом и заглядывая в самые тёмные закоулки столицы Лайтфонии, туда, где были расположены беднейшие кварталы города, где рекой лились помои, сильно воняло человеческими (да и не только) отходами и где даже днём ходить без оружия было небезопасно…
За время пути его несколько раз останавливали разные негодяи, требовали денег и угрожали, но потом, когда Энтони поднимал забрало своего шлема, бандиты сразу узнавали в нём сына герцога Нортумберелендского и великодушно отпускали молодого принца, не забрав ни денег, ни какой-либо части имущества…
Лишь только в конце дня Энтони наконец-то дошёл до обветшалой, наспех сколоченной из досок лачужки, которая находилась в одном из самых захудалых кварталов города. И именно здесь, в этом полу развалившемся от времени домишке его ждала та, которую он любил. Она принесла вести о путешествии колдуньи Аэроны Саной к границам Великой Клементии, которое должно было обеспечить помощь нашим влюблённым со стороны монстров, питавшихся человеческой кровью и живших в руинах древних городов Аустрелии и Серантии…
Лилианна ждала своего милого целый день, и, когда Энтони появился на пороге, вначале даже не поверила своему счастью. И лишь только через несколько секунд, услышав любимый голос, бросилась в объятья сына герцога Нортумберелендского, которого она не видела уже несколько месяцев…
3
Потом последовали взаимные уверения в любви, новые поцелуи и частые нежные объятья, продолжавшиеся в течение получаса, и это время показалось влюблённым слишком коротким, чтоб сделать всё, что им хотелось бы. И Лилианна промолвила:
- Энтони, а ты знаешь, что Аэрона сейчас в Клементии?
- Извини. Не знал. И что она там делает?
- Пытается нам помочь.
- Чем?
- Она ничего точно не сказала перед путешествием, сказала только, что заключит новый договор со своими союзниками, чтоб они помогли нам столкнуть наших отцов в смертельном поединке.
- Ну, а мы?! Что мы должны делать?!! Сидеть, сложа руки, и ждать, пока добрая Аэрона преподнесёт нам счастье?!!! Я так не думаю. Мы тоже должны действовать. И, прежде всего нам нужно точно определить то место, где мы будем время от времени встречаться, потому что мне, честно говоря, надоело таскаться за тобой по всей Лайтфонии. Да, я люблю тебя, но пойми меня правильно, Лилия, ведь ты уже давно знаешь, что в последнее время мои - да и твои тоже - отлучки из лагеря боевых действий и из столицы становятся слишком частыми и слишком длинными, да и замок в лесу между Джудивилем и Арсеноем - не очень надёжное место для тайных свиданий. И поэтому, я думаю, нам с тобой, моя милая Лилечка, нужно поменять место наших встреч и видеться теперь в одном из старых аустрельских замков, что расположен неподалёку от Артуньяна. В этом замке когда-то жил один из богатейших землевладельцев древней Аустрелии. Замок уже наполовину разрушен, но в некоторых его комнатах ещё можно жить. Он расположен посреди болот и вряд ли кому-нибудь придёт в голову нас там искать. Вот там и будут происходить наши встречи. Ты согласна?
- Не совсем. Понимаешь, Энтони, надо вначале посмотреть на эти руины, а потом уже решать, пригодны они для нас или нет.
- Ну, если хочешь, мы можем вскоре поехать туда. Там сейчас живут Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной и их союзники-крестьяне. Они приготовят всё к нашему приезду.
- Ну, тогда я не против. Когда мы встретимся в следующий раз?
- Наша армия медленно, но верно подходит к Арсеною. Наверно, мы с тобой встретимся через 2-3 недели во время штурма стен спорного города. Более удобный момент для встречи нам в ближайшее время вряд ли представиться, а на сегодня мне придётся попрощаться с тобой, Лиля, меня уже, наверно, хватились в лагере. До свидания, встретимся в этом же городе во время его осады войсками герцога Энтони VI Нортумберелендского, моего отца…
И после этих слов влюблённые в последний раз поцеловались, и вскоре молодой сын герцога Нортумберелендского покинул Арсеной…
В конце того же дня Энтони прибыл в лагерь нортумберелендцев, где за него уже давно беспокоились. Но в лагере все были очень сильно утомлены после долгой и изнурительной битвы с айсонцами, и поэтому молодой принц отделался сравнительно легко: он рассказал, что ездил на разведку, чтоб узнать, где спрятались остатки айсонской армии, и ему поверили на слово…
4
На следующее утро в лагерь герцога Нортумберелендского прибыл Арестан Арнул с подкреплением из города Солеста. Солдаты тут же разместились в приготовленных заранее шатрах, а Арестан отправился к Энтони VII, чтоб поговорить с ним тайком о новых планах тех, кто помогал юному принцу видеться с его возлюбленной…
Когда Арестан вошёл в шатёр, Энтони сидел на подушке, прижав ноги к груди, и медленно потягивал эль из кружки, которую держал в руках. Увидев Арестана, юноша залпом допил остатки эля и встал, чтоб поприветствовать товарища, и после приветствий и дружеских объятий спросил:
- Ну, что, Арестан, старый замок Арондуя готов к тому, чтоб принять своих новых жителей?
- Замок уже давно готов к вашему приезду, мой принц. Все комнаты заново отделаны, в них стоит мягкая мебель, и погреба замка доверху заполнены едой и бочками с вином.
- А ты уверен в том, что никто, кроме тебя, Алексиана д.*Аламбера и Ареноя Саноя ничего не знает об этом старом аустрельском замке?
- Всё делалось в глубокой тайне, принц, - с заметной уверенностью в голосе ответил Арестан. - В отделке и обустройстве замка никто, кроме меня, Алексиана д.*Аламбера и Ареноя Саноя не участвовал.
- Это хорошо. Значит так. После взятия Арсеноя я и моя любимая Лилечка сможем отправиться в замок?
- Да, принц. Мы уже давно приготовили всё к вашему приезду.
- Ладно, Арестан, расслабься, выпей вина и немного отдохни после долгого изнурительного пути.
- Ну, от бокала вина я, конечно, мой принц, не откажусь, а вот с отдыхом придётся подождать: меня ждут в ставке Верикса дю Саннори. Надо же соблюдать тайну. Никто не должен знать о том, что я, Алексиан, Ареной и несколько дипломированных колдунов королевства против войны между герцогами Нортумберелендским и Айсонским.
- Да, приходиться всё держать в тайне или наш план провалится, и я уже никогда не смогу обрести семейное счастье, - и тут Энтони достал из-под подушки флягу с элем и, налив дурманящий напиток в кружку, подал сосуд Арестану. Тот залпом выпил эль и вышел из палатки, а Энтони ещё долго смотрел на вход в шатёр, всё ещё надеясь, что его друг вернётся обратно, для того чтобы продолжить разговор…
5
Прошло несколько дней. Жалкие остатки айсонской армии, чудом уцелевшие после боя, окольными путями вернулись в Арсеной за подкреплением, а нортумберелендцы покинули свой лагерь, расположенный неподалёку от Аргала, и дошли до Джудивиля. Нортумберелендское войско двигалось к столице очень медленно: торопиться герцогу и его соратникам было некуда, потому что теперь Флио IV нескоро должен был решиться выступить против своего конкурента в борьбе за лайтфонийский престол…
А Энтони VII совсем не нравилось то, что армия его отца не слишком быстро приближается к Арсеною: ему хотелось поскорее встретиться со своей возлюбленной. Без неё он не спал по ночам, без неё жизнь была для него сплошным мучением, без неё весь мир казался ему сплошным кровавым адом, и никто, кроме прекрасной дочери заклятого врага его отца, не был тогда ему нужен…
Дни тянулись долго и медленно; солнце еле-еле катилось по небу: сыну герцога Нортумберелендского было скучно и грустно без любимой. Стычки с айсонцами, перемещения из города в город, пустая болтовня с друзьями, которые только называли себя таковыми, пирушки после каждой удачной битвы с врагом, прибытие новых подкреплений из отдалённых городов - всё давно ему приелось, и вообще вся жизнь казалась юному принцу ненужной и надоедливой без Лилианны, без пламенного взгляда её бездонно-карих глаз и её певучего голоса эта кровавая бойня превращалась для него в бесконечно длинный тёмный туннель, в котором не было ни малейшего просвета…
Он ещё никогда и никого так не любил. Он вообще ни разу не любил до этого. Среди молодых девушек, окружавших его мать, было много красавиц, любивших Энтони, и мечтавших стать его жёнами, но никто из них так и не мог достучаться до его сердца, а в Лилианну Айсонскую он влюбился пылко и пламенно с первого взгляда и точно знал, что уже никогда не сможет забыть её…
Вообще-то предполагалось, что Энтони VII был хоть немного любить Диану дю Саннори, свою законную жену. Но так как его женили на ней, даже не интересуясь тем, хотел ли он вообще жениться, то Энтони, естественно, был совершенно равнодушен к Диане. К тому же во внешности этой голубоглазой блондинки не было ничего примечательного, и она казалась замухрышкой по сравнению с божественно прекрасной Лилианной Айсонской, и поэтому Диана вряд ли могла когда-нибудь стать для Энтони больше, чем другом детства, с которым он когда-то разделял свои первые наивные печали и радости…
Долгое время брак с Дианой был для Энтони обычной формальностью, которую он хотел устранить сразу после смерти Карла дю Саннори и своего отца. Но Энтони ещё не знал тогда, что есть одно обстоятельство, которое мешало разрушить этот брак без каких-либо последствий: принцу Нортумберелендскому даже и в голову не могло придти, что Диана уже давно безнадёжно влюблена в него, и ни в коем случае не согласиться расстаться со своим богом и кумиром, даже если это несогласие могло грозить ей гибелью; ведь разлука с Энтони была для неё страшней смерти…
И Диана дю Саннори уже давно подозревала своего мужа в измене. Ведь со своей женой Энтони почти не разговаривал; чаще всего он вообще не замечал её присутствия, как будто Дианы вовсе не существовало. И так проходили дни, недели, месяцы и годы. И, наконец, пришло время, когда Диане порядком поднадоело невнимание любимого мужа, который любил кого угодно, но только не её, и поэтому она решила узнать, с кем же изменяет ей Энтони…
6
Был у Энтони Нортумберелендского старый слуга, отличавшийся собачьей преданностью. И звали этого слугу Эрцай Эркил. И у этого Эрцая был сын, которого звали Арестай. Этот Арестай был тайно влюблён в Диану, но до поры до времени дочь Карла дю Саннори не знала об этом. И вот в один прекрасный момент не выдержало пылкое сердце и признался Арестай в любви Диане, та вначале эту любовь отвергла, но, когда почувствовала, что кто-то мешает Энтони любить её, сразу вспомнила об этом скромном черноволосом пареньке с зелёными кошачьими глазами и тут же вызвала его к себе.
Арестай явился без промедления и с порога спросил:
- Что нужно моей возлюбленной госпоже?
- Постарайся проследить за моим мужем и выясни где и с кем он пропадает целыми днями. Наградой тебе будет горячий и пламенный поцелуй твоей прекрасной и обворожительной госпожи.
- Я всё сделаю по слову моей божественной сеньоры - пылко и восхищённо воскликнул осчастливленный верный слуга.
7
А старый Эрцай Эркил уже давно был неизлечимо и смертельно болен, и вскоре пришло время, когда он уже не мог встать с кровати, и тогда его сын нанял для отца сиделку, занял его место среди слуг Энтони VII Нортумберелендского и начал выполнять приказ своей возлюбленной госпожи Дианы дю Саннори, жены наивного принца Нортумберелендского…
Это случилось ночью, в том самом старом замке неподалёку от Артуньяна, где Энтони VII собирался встречаться со своей возлюбленной. И началось всё с того, что Энтони спешно покинул нортумберелендский лагерь и отправился в Артуньян. Перед самым отъездом Арестаю Эркилу удалось его убедить в своей беззаветной преданности, и в замок под Артуньяном господин и слуга поехали вдвоём…
Так тайному агенту Дианы дю Саннори стало известно о том старом замке, где должны были встречаться наши влюблённые. Только он пока что не знал об этом…
В ту ночь Арестай Эркил, как обычно охранял своего господина, спавшего в одной из самых отдалённых и таинственных комнат старого замка. Ночь была тихой и спокойной - даже ветер не дул - лишь только полная луна и звёзды слегка разгоняли своим ярким светом царивший вокруг замка полумрак…
И вот посреди ночи резкий слепящий свет факела озарил летние сумерки, и своей ослепляющей яркостью этот факел сумел даже перекрыть свет звёзд и Луны. Тут же очнувшийся от лёгкой дремоты Арестай Эркил увидел странную карету, приближавшуюся к воротам замка. С виду карета была вполне обычной, таких серых дорожных карет с небольшим факелом-фонарём на крыше много ездило тогда по Лайтфонии, но не появление кареты в ту ночь удивило и даже испугало слугу Энтони Нортумберелендского, а кое-что другое, то, что Арестаю ещё никогда не приходилось видеть в жизни: карета была запряжена не лошадьми и даже не волами, а какими-то страшными ужасными монстрами, чьи фигуры напоминали людей, но при этом чудовища обладали огромными головами, лишёнными носа и подбородка, и лишь только красные огненные глаза и огромные рты с четырьмя острыми клыками были неотъемлемой частью их лиц. Они быстро бежали на четвереньках, и ещё издали было заметно, что эти монстры несутся быстрее любой, даже самой крупной, сильной и выносливой лошади…
Когда карета приблизилась к воротам замка и остановилась, из неё вышли три человека, одетых в одинаковые длинные чёрные балахоны, исписанные аустрельскими и серантскими символами. Они подошли к главным воротам замка и представились следующим образом:
- Аэрона Саной, Арустан Арнул, Аркентост Баренц - три самых известных мага Лайтфонии вернулись из Клементии и привезли хорошие новости для своего лучшего друга и господина Энтони VII Нортумберелендского…
И Арестай Эркил впустил колдунов в главную залу замка и пошёл будить своего господина. А тот не желал просыпаться: ему снился бесконечный прекрасный сон о мирной и счастливой Лайтфонии и о том, как он и Лилия были бы счастливы в этой стране и их счастью не мешали бы проклятые междоусобные распри. И Арестаю пришлось долго трясти Энтони: он уже весь покрылся потом, когда принц наконец-то открыл глаза и спросил:
- Арестай, что случилось, почему ты будишь меня посреди ночи?
- Приехали какие-то лайтфонийские колдуны и требуют срочной аудиенции.
- Что им нужно?
- Они говорят, что привезли хорошие новости из соседней Клементии.
- Хорошо, пусть подождут несколько минут, я сейчас оденусь и выйду к ним…
Потом Энтони встал с постели, быстро натянул рейтузы, накинул и запахнул камзол и, покинув комнату, направился в главную залу. Там он увидел магов, уже снявших свои священные чёрные балахоны и сидевших в своём обычном ежедневном одеянии, состоявшем из коротких белых ситцевых рубашек и длинных хлопковых брюк…
И теперь они рассказывали о своей поездке в Клементию и обратно тому, ради кого они истратили столько времени и сил и кто после их путешествия был уже просто обязан превратить их мечты о мире в Лайтфонии в реальность…
А Энтони сидел рядом с ними и молча выслушивал их рассказ о том, как они преодолели вброд Великую реку Серену, добрались до города Арестайтауна и, переночевав в самой лучшей гостинице, отправились в долгий путь по аустрельским руинам к своим друзьям-монстрам, которые обещали помочь принцу Нортумберелендскому добиться своего и стать мужем Лилианны Айсонской и королём объединённой и мирной Лайтфонии…
8
- Теперь всё зависит только от тебя, Энтони: ты должен знать, кому может быть выгодна эта война, длящаяся уже более ста лет и превратившая когда-то богатую и обильную страну в вечно бедный, мрачный и голодный военный лагерь. Мы поможем тебе их уничтожить, только назови их имена, а дальше… Дальше всё будет очень просто и легко…
- Но это же давно понятно, давно уже ясно всем, кто наживается на этой войне - это главные её зачинщики, точнее говоря, их потомки, мой отец Энтони VI Нортумберелендский и отец моей возлюбленной Флио IV Айсонский. Именно их вы мне поможете уничтожить, не так ли?!
- Да, - ответили колдуны, - мы всё сделаем по твоему слову, принц, ты назвал правильные имена, и придёт тот день, когда эти двое уничтожат друг друга, и вскоре после этого дня в Лайтфонию вернутся мир и спокойствие…
Но только Энтони назвал имена далеко не всех подлецов, что наживались на тех междоусобных войнах, которые сотрясали Лайтфонию уже в течение более чем двух столетий. И мы ещё увидим, как эти люди (если их ещё можно назвать людьми!) погубят все замыслы Энтони VII и его друзей…
И в ту же ночь Арестай Эркил, который слышал все подробности разговора между Энтони VII и колдунами сел на коня и отправился в Лоест, где его ждала возлюбленная госпожа. Там он сообщил Диане о результатах своей слежки, и, получив награду в виде бесчисленных поцелуев, вернулся в замок неподалёку от Артуньяна…
А тем временем в Арсеное Лилианна Айсонская собиралась в дальнюю дорогу: она оделась, запрягла свою любимую лошадь и посреди ночи покинула верхом лайтфонийскую столицу. И никто даже не подозревал о том, что она едет на встречу со своим возлюбленным…
Утро Лилианна встретила в Аруке, располагавшемся в нескольких километрах от Арсеноя. Чтоб не вызывать лишнего шума, принцесса Айсонская остановилась в захудалой гостинице на окраине города под вывеской "Старый вяз". Неподалёку от гостиницы росло огромное дерево, которое со временем сгнило, после чего его срубили и пустили на дрова. Как говориться, дерево засохло, а название осталось…
Ночь в гостинице прошла вроде бы спокойно, и в полдень Лилианна села на лошадь и поскакала к перекрестку двух дорог, одна из которых шла на запад от Лансая, а другая - на север до Арандуна, и на этом перекрестке наша принцесса встретилась с Арестаном Арнулом. У Арестана Лилианна разузнала дальнейший маршрут своего пути, после чего они вдвоем доехали до еще одного перекрестка и свернули на запад к Лоесту по старой аустрельской дороге, превратившейся за тысячелетия в тропу. Дорога эта шла через Солест до замка, где принцессу поджидал Энтони VII Нортумберелендский…
Вечером Лилианна и Арестан подъехали к Солесту. Здесь они расстались: Арестан поехал в нортумберелендский лагерь, а Лилианна задержалась в Солесте надолго, чтоб дождаться, когда колдуны покинут замок и можно будет встретиться с любимым наедине…
Одна странная особенность есть у юношеской любви: с одной стороны эта любовь самая пылкая и страстная, а с другой - влюбленные постоянно ищут препятствия, мешающие им видеться всегда, ежечасно и ежедневно. Они как будто бояться растерять пыл первой страсти, думая, что испытания сделают их чувство более сильным, крепким и долговечным. И теперь принцесса Айсонская полностью следовала тому, что мы уже описали выше: интуитивно чувствуя, что каждый километр приближает момент ее встречи с любимым, она старалась преодолеть этот очередной километр как можно медленнее, чтобы отдалить миг своего безбрежного счастья…
9
В это же время соперница молодой принцессы Айсонской Диана дю Саннори послала своих верных служанок - близнецов Артунеллу и Александрину Руни к Флио IV Айсонскому. Они должны были сообщить отцу Лилианны Айсонской о том, что его дочь в действительности любит не Анри де Салона, а Энтони Нортумбереленского, и что если её нет во дворце, то это значит, что она поехала в старый аустрельский замок под городом Артуньяном, где её уже давно поджидал её возлюбленный.
Узнав о любви своей дочери к Энтони VII,Флио IV хотел вначале послать погоню, чтоб поймать Лилианну и доставить её силой во дворец, но потом призадумался и решил сделать похитрее: в ту ночь, когда Артурнелла и Александрина покинули королевский замок, он тайно направил своих верных слуг, чтоб те проследили за его дочерью и сообщили своему господину о том, что будет происходить в старом аустрельском замке, а потом уже Флио Айсонский сам решит, что ему делать с непокорной принцессой, посмевшей отмести все обычаи более чем двухсотлетней междоусобицы и влюбиться в сына своего кровного врага.
Тайные агенты герцога Айсонского прибыли в Артуньян поздно вечером, когда розовая пелена заката уже закрывала собой почти всё небо, голубым куполом висевшее над городом. Агентов было пятеро, и чтоб никто не мог их заподозрить, они остановились в нескольких номерах самого дёшевого городского трактира и, скромно поужинав, отправились в Лоест, чтоб проследить за Лилианной Айсонской, которую они уже давно уже смогли обогнать.
И в тёмную ночь шпионы Флио IV дошли до старого аустрельского замка и спрятались в одном из его дальних переходов, куда доносились все слова, произносимые в центральной зале древнего творения архитекторов Аустрелии.
А ничего не подозревавшие влюбленные мило болтали между собой, читали друг другу гениальнейшие стихи знаменитых лайтфонийских трубадуров, пили прекрасное вино, изготовленное виноделами города Лендона - вообще довольно неплохо проводили время, даже и не думая, что вскоре их светлая и чистая первая любовь перестанет быть тайной для их врагов…
И потом была бесконечно длинная ночь любви, после которой Лилианна и Энтони расстались, а агенты герцога Айсонского покинули свой наблюдательный пункт и поскакали в Арсеной, чтоб сообщить своему господину о том, что они видели и слышали…
Когда агенты прибыли в Арсеной поздно вечером, через два дня после первой ночи Энтони и Лилианны в старом аустрельском замке, Флио IV поджидал их в своём кабинете и сразу спросил их:
- Ну, что, какие новости?
А шпионы ему ответили:
- Мы всё видели. Они провели вместе целую ночь…
10
А тем временем войско герцога Нортумберелендского снова приближалось к Арсеною. Повторялся старый цикл, изматывающий Лайтфонию уже в течение более чем двух столетий: воцарение одного наследника неизменно обращалось восстанием в той части страны, где властвовал его соперник. И снова лились реки крови, вытаптывались пшеничные, ячменные и ржаные поля, разорялись города и крестьянские селенья; в стране постепенно назревал кризис, но пока что до него никому не было дела, потому что все были увлечены этой бесконечной игрой со смертью, этой разорительной для всей страны междоусобицей, выгодной только двум претендентам на престол и их многочисленным приспешникам, наживавшимся на ограблении простого народа…
Но вернёмся к нашим влюблённым. Покинув после прекрасной ночи замок, Лилианна и Энтони расстались неподалеку от Артуньяна и решили встретиться после взятия Арсеноя войсками герцога Нортумберелендского. В том, что Арсеной будет взят, Энтони нисколько не сомневался: в городе с каждой новой осадой росло недовольство королевской властью, которая постоянно переходила из рук в руки. Дело оставалось за малым: нужно было только найти человека, способного направить этот бурный поток в нужное Энтони VII Нортумберелендскому русло…
Тем временем Флио IV, недолго думая, снарядил небольшой отряд из нескольких верных слуг своих и отправил их, чтоб перехватить по дороге Лилианну Айсонскую и доставить в Арсеной. Сие предприятие оказалось не очень сложным; принцесса медленно пробиралась к столице окольными тропами, и верные люди разъярённого самовольством дочери отца догнали её неподалёку от Джудивиля. Там они схватили девушку, связали её и увезли в королевскую тюрьму, расположенную на окраине лайтфонийской столицы. Там по приказу герцога Айсонского юная принцесса должна была провести в затхлой и грязной камере на полуголодном пайке как минимум полгода. Тем самым Флио IV надеялся заставить её забыть о своей преступной любви и стать верной и преданной супругой Анри де Салона. Но из этой затеи ничего не вышло: заточение Лилианны только подлило масла в огонь народного возмущения в Арсеное, которое теперь не замедлило перерасти в открытое восстание, руководителем которого стал старый друг Алексиана д.*Аламбера и Ареноя Саноя, бывший клементийский наёмник и сподвижник Карла дю Саннори Гвиан Дюсон. Этого рыжеволосого бродягу, вечно одетого в потрёпанные, едва прикрывающие длинную крестьянскую рубаху и короткие штаны доспехи, вечно пьяного и любящего побалагурить, а также неплохо владеющего не только луком и стрелами, но и булавой, мечом и кинжалом, этого забулдыгу, пристающего ко всем девицам лёгкого поведения, что попадались ему на пути, знали во всех питейных заведениях города, где у него был неограниченный кредит, когда-то специально выбитый для него самим Энтони VI Нортумберелендским, и каждый купец, и любой пивовар Арсеноя благодаря скандальной известности Гвиана вскоре узнал, что Дюсон решил собрать всех повстанцев в одном из кабаков, принадлежавших Артуру Круассану - самому богатому городскому бюргеру, который сам был прежде всего недоволен разорявшей все его предприятия нортумберелендско-айсонской междоусобицей…
Немного посовещавшись, богачи города Арсеноя решили начать восстание в пять часов утра, чтоб к полудню занять весь город. Первыми должны были подняться бедные кварталы, за ними - кварталы менял и торгашей. Оружие все доставали сами: в связи с постоянной и непрекращающейся войной каждый горожанин имел дома целый арсенал вооружения, обычно начинавшийся с маленького, но острого, как бритва, кинжала и заканчивавшегося неплохим луком или арбалетом. Кое у кого даже валялись в доме целые камнеметательные машины, чьи части были разбросаны по всем углам, так что в день восстания все уже были вооружены до зубов и более, план был подготовлен и участники ждали теперь только заветного сигнала, которым должен был стать звон колоколов всех храмов города и на специальной звонарной башне городской ратуши…
И вот ровно в пять утра прозвенели колокола, и вскоре город был охвачен стихией народного бунта. Флио IV в это время ещё спал и даже не мог предполагать, что в девяти часам утра большая часть Арсеноя будет в руках восставших. Он вообще не знал, что в городе могло произойти (мало того! уже началось!) восстание…
И к полудню (как и предполагалось) восставшие заняли все важнейшие здания в городе, освободили прекрасную Лилию и послали к королю Лайтфонии своих глашатаев, которые передали герцогу Айсонскому следующий ультиматум:
"Мы, жители города Арсеноя, самого крупного и богатого года Лайтфонии, недовольны тем, что происходит в нашей стране. Нам надоела эта кровавая бойня, которая длится уже более двух столетий и которую ведут два принца, обладающие одинаковыми правами на лайтфонийский королевский престол, нам надоела постоянная смена власти и запреты на торговлю с городами противоположной партии. Мы со страхом думаем о том, что страна наша беднеет год от года, а соседняя Клементия богатеет и постепенно готовится к завоеванию нашей измученной внутренней распрей родины. Короче говоря, нам нужен один правитель, способный вернуть Лайтфонии былое богатство, процветание и единство, а не два сумасброда-короля, которые постоянно грызутся и разоряют нашу страну. И если этого не случится, мы возьмём штурмом королевский дворец и убьём одного их этих вечно воюющих самодуров. Вот и все наши условия. Теперь сами решайте, будете вы их выполнять или нет.
С почтением представители восставшего
населения города Арсеноя, руководители
восстания Гвиан Дюсон, Артур Круассан
и Алкмен Арцон".
11
Когда глашатаи доставили ультиматум и Флио IV прочитал его, в королевские покои вошёл слуга и доложил:
- Колдуны и маги Лайтфонии Аэрона Саной, Арустан Арнул и Аркентост Баренц требуют срочной аудиенции у вашего величества.
- А зачем я им нужен?
- Они сказали, что расскажут об этом только вашему величеству.
- Хорошо. Впусти их и закрой все двери в замке, чтоб никто нас не слышал…
И вскоре они вошли. Их было только трое - Аэрона Саной в белой, расшитой серебром мантии, Арустан Арнул в красном парчовом халате и Аркентост Баренц в белых штанах и белой рубахе. Все они опирались на тяжёлые, обитые железом дубовые посохи, а за плечами у них висели сумки с хлебом. Эти маги отослали в Клементию своих друзей-монстров и, переодевшись, покинули древний аустрельский замок под Артуньяном, после этого прошли пешком всю Лайтфонию и доставили в Арсеной послание монстров из руин Аустрелии и Серантии к королю Лайтфонии. Послание, которое предупреждало Флио IV о том, что монстры могут вскоре напасть на Лайтфонию, если в этой стране не закончится междоусобная война…
Так король Лайтфонии оказался в довольно затруднительном положении. И тут же приказал отрубить головы и глашатаям горожан, и колдунам…
Казнь состоялась на следующий день на площади перед королевским дворцом. Там был водружён небольшой помост. Приговорённые один за другим поднимались на этот помост, и Анри де Салон, облачённый в чёрный костюм палача, подходил к несчастным миролюбцам и отрубал им головы своим тяжёлым двуручным мечом. И только Аэрона Саной за несколько минут до начала казни сумела произнести короткое заклинание, после чего превратилась в горлицу, взлетела над помостом и растворилась в лучезарной голубой дали лайтфонийского неба…
А войско герцога Нортумберелендского уже стояло у стен Арсеноя. Энтони VI расположился лагерем неподалёку от одной из небольших деревушек, окружавших столицу. Эта деревенька принадлежала его соратнику Карлу дю Саннори, и возле неё герцог разместил своих солдат на ночлег. А в самой деревне, на центральной усадьбе, в доме, принадлежащем командиру наёмной нортумберелендской армии, поселился юный принц Энтони. И поздно вечером, когда все жители деревушки и солдаты Энтони VI уже спали, в этот дом через окно проникли Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной и Арестан Арнул. И под их надёжной охраной, с их помощью туда же попала освобождённая горожанами Лилианна Айсонская…
Очередная долгожданная встреча двух влюблённых состоялась…
12
А тем временем со стороны границы с Клементией на Арсеной надвигалась ещё одна опасность: монстры руин Аустрелии и Серантии, узнав о казни колдунов, решили исполнить свою угрозу; переплыли Великую реку Серену, преодолели границу между Клементией и Лайтфонией и двинулись к лайтфонийской столице…
Это случилось очень давно, ещё в то время, когда древние страны Аустрелия и Серантия пали под давлением инопланетных завоевателей и одичавшие орды аустрелов, серантов и серамов носились по руинам древних городов в поисках пищи и жилья. Потом инопланетяне покинули многострадальную Землю и унеслись в бесконечные космические дали, и от их беспорядочных половых связей с земными девушками появились на свет страшные монстры. Они питались человеческой кровью и кровью диких животных, были бесплодны, но бессмертны и неуязвимы для холодного оружия и только огнём можно было их умертвить…
А ещё они умели летать. Напившись крови до полного изнеможения, монстры поднимали свои тела в воздух и могли пролететь около двух тысяч километров при скорости полёта до пяти тысяч ярдов в минуту. Но летать эти уроды умели только за пределами древних руин, и поэтому им пришлось переплыть Серену, после чего они напились крови тех зверей, что жили поблизости от Великой реки и полетели к Арсеною…
А в Арсеное продолжалось восстание. Озлобленные из-за смерти своих глашатаев горожане снова схватились за оружие и стали громить все армейские заставы в столице. Рыцари и наёмники пытались отбиться от них, но тщетно: повстанцев было слишком много и остановить эту озверевшую и чем попало вооружённую толпу было невозможно. Заставы брались одна за другой и все их защитники погибали: горожане с изощрённой жестокостью убивали всех, даже больных и раненых. Весь город был охвачен кровавой бойней, и вскоре эта резня добралась до королевских апартаментов и дворец лайтфонийских королей тогда оказался в кольце…
После этого прилетели монстры и Флио IV попал в безвыходное положение: под стенами города стояли войска нортумберелендцев и армия монстров, а в самом Арсеное, как вы уже знаете, горожане взяли в кольцо королевский дворец…
13
И тогда герцог Айсонский послал гонцов к Энтони VI с предложением сразиться в смертельном поединке, который должен был решить раз и навсегда, кто же будет королём Лайтфонии, к горожанам с известием о том, что он принимает их условия, и к монстрам с сообщением о том, что война в Лайтфонии закончиться после поединка, и миссия колдунов будет выполнена. Алексиану д.*Аламберу, Ареною Саною и Арестану Арнулу удалось убедить герцога Нортумберелендского, восставших горожан и монстров принять условия Флио IV. К тому же они предложили своё условие: после смерти одного из предводителей враждующих кланов должна была состояться свадьба между Лилианной Айсонской и Энтони VII Нортумберелендским. Свадьба, которая должна была обеспечить мир в Лайтфонии после смерти того герцога, который выиграет поединок. Горожане и монстры приняли это условие, а герцоги под их давлением тоже вынуждены были согласиться…
И на следующий после прибытия монстров день состоялся поединок между герцогами. Они взяли двуручные мечи и вышли на центральную площадь Арсеноя. Долгое время было непонятно, кто сможет выиграть этот поединок, но силы противников постепенно иссякали, и вскоре одно стремительное движение герцога Айсонского решило исход дуэли. Герцог Энтони VI не смог отбить удар, нанесённый прямо в сердце, и медленно свалился на землю, после чего многим показалось, что выиграл Флио IV, но во время падения его смертельный враг успел метнуть кинжал, вонзившийся в горло герцогу Айсонскому. Никто не победил в этой схватке, и лайтфонийский престол достался Энтони VII, который тут же приказал убрать трупы двух непримиримых врагов и зарыть их на арсенойском кладбище…
А через день состоялась свадьба Лилианны Айсонской и Энтони Нортумберелендского. Весь город пировал во время этой свадьбы. Со всей страны в Арсеной съехались бродячие актёры и своими представлениями целый день развлекали народ. А вечером великолепный свадебный кортеж прошествовал через весь город, и Лилианна в этот день была прекрасна, как никогда: её длинные шелковистые чёрные волосы развевались по ветру, на щеках играл румянец и глаза молодой принцессы блестели от счастья…
Лайтфония ликовала. Все теперь думали о будущей счастливой жизни и казалось, что проклятая кровавая междоусобная война закончилась навеки. И никто тогда ещё не знал, что вскоре те, кому была выгодна двухсотлетняя кровавая бойня, изматывавшая страну, смогут ввергнуть Лайтфонию в пучину новой кровопролитной и ужасной распри…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
Кажется, они добились счастья. Сбылось предсказание колдуньи Аэроны: в их страну вернулись мир и процветание. И теперь будущее казалось им безоблачным, оно просто тонуло в розовых и радужных тонах…
Но к сожалению были ещё живы люди, которым не нравилось это счастье. Они гребли золото лопатой, когда другие проливали кровь своих братьев, и они были готовы на всё, ради того, чтоб снова вернуть страну в прежнее положение, и для выполнения своей гнусной цели начали готовить заговор против Лилианны и Энтони, двух влюблённых, наконец-то добившихся своего долгожданного счастья…
Их не волновала судьба Энтони и Лилианны - им только нужна была новая война, чтоб снова наживаться на чужой крови. И собственное благосостояние им было дороже независимости Родины. Они не были патриотами; они были предателями и преступниками, и для них все моральные принципы были пустым набором слов и нужны были им только богатство и роскошь…
Часть четвёртая
Тайна старого замка или Снова война.
Быть может, руки на себя я наложу,
Когда судьба страны в моих руках,
Вдруг дрогнет…И я в мир иной уйду,
Если война не превратиться в прах…
Алексиан д.*Аламбер
(из сборника "Будь проклята эта война")
Плач (по былому)
(Из третьего сборника,
который назывался
"Мечтою о мире живя…")

1
Мечтою о счастье живя,
Страну создал король;
С соседями мир подписав,
Сыграл свою мудрую роль…
2
Мечтая справедливость в закон
Своею рукой претворить,
Другой король сел на трон,
Парламент сумел утвердить…
3
Но тень на землю пришла;
И кончился этот рай:
Престол вдруг заняли два короля,
Дерутся, кричат: "Убивай!"
"Губи своё счастье народ!
И пепел рассей по полям,
Пока новый враг не придёт;
Пока не погубишь ты сам
Свою родную страну
Пока ты в полон не отдашь
Коварному злому врагу
Со стрелами не убирай ягдташ…
1
Анри де Салону всё это не нравилось. Тихая и мирная жизнь Лайтфонии была ему не по нутру. Когда кругом кипели боевые страсти, сотнями и тысячами гибли люди, реками и морями разливалась по всей стране кровь безвинных и виноватых, врагов и друзей, дворян, горожан и крестьян, он чувствовал себя намного лучше, и за то время, пока шла междоусобная распря, ему удалось скопить огромное количество награбленного добра, а сейчас... Сейчас он уже почти два месяца не погружал свой длинный и тяжелый двуручный меч в человеческое тело и буквально подыхал со скуки…
Анри прекрасно понимал, что так долго продолжаться не могло, что эта постоянная депрессия не сулила ему в будущем ничего хорошего, и нужен был какой-то выход из создавшегося малоприятного положения. Но этот самый выход найти было непросто, и поэтому Анри целыми днями сидел за запертыми воротами собственного замка и от безделья потягивал ароматное клементийское вино, тщетно стараясь при этом забыть свою грусть и все проблемы, связанные для его души с мирной жизнью в стране…
И может быть Анри де Салон окончательно бы спился, если б в один прекрасный день к его замку не подъехал довольно странный на вид рыцарь в медных доспехах, вооружённый бронзовым кинжалом и арбалетом, который по какой-то оригинальной прихоти владельца заряжен был стрелами с каменными наконечниками…
2
Этот очень оригинальный всадник первым делом постучал в ворота замка так, что стены его задрожали и хозяин был вынужден оторваться от кубка вина, наполовину погрузившего его в сон. Потом обладатель медных доспехов увидел опухшую с затёкшими с похмелья от ночных и дневных возлияний глазами рожу Анри и крикнул так, что одна из бойниц на западной стене замка отвалилась и похоронила под собой одного из слуг, после чего де Салон протрезвел от удивления и спросил:
- Кто вы такой и что вам нужно в моём замке?
- Ты что, презренный, не знаешь, с кем говоришь, - высокомерным тоном ответил рыцарь в медных доспехах, не догадываешься, что к тебе соизволил обратиться сам кровавый серантский бог войны Укран!
- Ну и что кровавому богу от меня нужно?
- Мне нужно сказать тебе одну очень важную вещь: у тебя есть союзники, ты не один страдаешь от мира на лайтфонийской земле. Твои союзники - это Верикс дю Саннори, его друзья и вассалы.
- Но они же нортумберелендцы!
- Ничего, это вам не помешает: объединитесь, уничтожьте Арину и Энтони, а потом можете разойтись по разным лагерям.
- Это радует. А ещё больше радует то, что кровь снова польётся рекой и снова бесконечным потоком потекут богатства в мои руки…
- Поплывут, забурлят и польются фонтаном. Только постараться надо Постараться найти в себе силы выдержать ненависть к нортумберелендскому противнику и договориться с ним…
На следующее утро после этого необычного события Анри опять проснулся в состоянии глубочайшего похмелья: у него ужасно болела голова, его мучила сильнейшая жажда, он не мог встать с кровати из-за страшной ломающей боли в мышцах, да ещё к тому же дворецкий сообщил утром, что вино в погребе кончилось, и теперь некому было вернуть его ещё оставшиеся после долгого запоя силы. И если б не счастливый и неожиданный случай, то, вполне возможно, мне бы уже далее не пришлось упоминать имя Анри де Салона в этой трагической истории…
Итак, Анри де Салону казалось, что для него всё потеряно в этой жизни, что вскоре смерть настигнет его, и гибель станет неумолимой и неизбежной надеяться теперь уже не на что. Но ещё не знал, что бог Укран не соврал ему и действительно не он один страдал от мира в Лайтфонии, но в отличие от Анри, этот мученик не сидел в собственном имении, молча и медленно потягивая награбленное во время войны вино и постепенно превращаясь в вонючего алкоголика, а действовал…
3
Уже вторую неделю Верикс дю Саннори не слезал с коня, уже вторую неделю не появлялся дома и ночевал, где придётся: или в крестьянской избушке, или в придорожном трактире, или вообще в поле, завернувшись в свой чёрный непромокаемый походный плащ. Он уже загнал несколько лошадей, истратил для добычи пищи все стрелы к своему арбалету, иступившиеся от крови убитых зверей, затупил той же кровью остриё своего кинжала, сломал о медвежью кость свой старый двуручный меч, и в качестве оружия у него остались только тяжёлая боевая палица да кольчуга, прикрытая камзолом и дорожным плащом…
Его уже несколько дней шатало от усталости, ежедневная вынужденная потребность в вине истомила его окончательно, но не смотря на все неприятности, он всё-таки с каждым днём всё ближе подъезжал к замку своего бывшего заклятого кровного врага Анри де Салона. И, когда он добрался до цели этого долгого и тяжёлого путешествия, Верикс просто свалился с измученной и покрытой потом, пеной и кровью лошади, в последний момент перед падением успев увидеть башни древнего замка зрелого айсонца…
4
С земли Верикса поднял старый слуга, вышедший за территорию замка, чтоб добыть в ближайшем крестьянском селении вино для своего измученного постоянным похмельем господина. Подняв истомлённого нортумбереленца с земли, Акалуйтан (так звали слугу) спросил его о том, что он здесь делает, на что Верикс вполне вразумительно ответил, что ищет замок Анри де Салона. Тогда слуга посоветовал дю Саннори отправиться вместе с ним, чтоб потом двум бывшим врагам за стаканом вина было легче договориться между собой…
И вот вечером, после долгого, но далеко не бесполезного поиска вина у крестьян, Вериксу и Акалуйтану удалось наконец-то достать несколько бутылок опьяняющей жидкости, и они отправились в замок бывшего вассала Флио IV весёлые и радостные, предвкушая довольно обильную пирушку. И теперь Верикс дю Саннори был твёрдо уверен в том, что его длительное изнурительное путешествие через всю Лайтфонию принесёт свои кровавые плоды, и в стране начнётся новая война, которая, разоряя королевство, наполнит их карманы и погреба награбленным золотом и вином…
Почти вконец измученный похмельем Анри де Салон встретил своего старого слугу и Верикса дю Саннори с распростёртыми объятьями. При виде винных бутылок глаза Анри загорелись огнём, головная боль моментально отступила, и, когда Акалуйтан влил ему в глотку благословенный напиток, бывший вассал Флио IV быстро поднялся с постели, обнял своего старого слугу, пожал руку тому, кто был когда-то его кровным врагом, после чего достал из-под кровати две кружки, поставил их на стол, разлил вино и отправил Акалуйтана за закуской, чтоб остаться с глазу на глаз с Вериксом дю Саннори…
5
После того, как кружки были наполнены во второй раз, Анри де Салон сказал:
- Ну, что, вот мы и встретились, мой старый враг, встретились, чтоб стать вечными соперниками в борьбе за лайтфонийский престол. И я рад тому, что сбылось предсказание бога войны Украна, что этот тихий мирный ад наконец-то закончится. А теперь давай обсудим все наши проблемы за бутылкой хорошего вина, а о предсказании я расскажу тебе потом, когда все статьи нашего с тобой договора будут обсуждены и подписаны.
- А что ты можешь мне предложить? - спросил его тогда Верикс дю Саннори.
И Анри ответил:
- Ничего особенного. Могу только предложить тебе временный мирный договор между нами. Договор, который поможет нам свергнуть с престола Энтони VII и его жену Арину, после чего наш договор о мире будет расторгнут и награбленное добро снова рекой потечёт в наши руки.
- Я согласен, - сказал тогда Верикс, - Ведь я же не зря не слезал с коня, не зря изматывал себя, не зря издевался над своим телом, чтоб как можно быстрей добраться до этого замка и хотя бы попытаться договориться с тобой, попытаться предложить тебе участие в исполнении плана, придуманного моей сестрой Дианой, плана придворного заговора, целью которого станет убийство Энтони VII и его жены.
- Этот заговор, - продолжал дю Саннори, - в котором, кроме меня и Дианы участвуют ещё несколько придворных, станет удачным только при вашем, Анри де Салон, участии. В один из ближайших дней вы должны в гордом одиночестве приехать в Арсеной, якобы для того, чтоб предложить руку и сердце моей сестре, а потом, когда будет происходить подписание брачного договора и торжественная пирушка, кто-нибудь из моих единомышленников незаметно подольёт в стаканы с вином яд так, чтоб только в стаканах Энтони и Лилианны доза этого яда была смертельной. А когда эти двое уже не будут похожи на людей, ты бросишь в камин свиток с текстом брачного договора и предоставишь мне распоряжаться судьбой Дианы, а сам уедешь в имение герцога Айсонского, провозгласив меня новым королём Лайтфонии, и пригрозив, что ещё вернёшься, чтоб отомстить за свою бывшую жену и после этой мести самому властвовать в королевском дворце Арсеноя.
- Ну, что ж, я согласен, - ответил Анри на предложение своего кровного врага, - но я ещё хочу добавить, что нам нужно внести ещё один пункт в текст нашего договора, пункт, в котором обязательным условием будет постоянная вражда и война не только между нами, но и между нашими потомками. Пусть распря в Лайтфонии станет вечной и освящённой, ведь, как ты уже, наверно, понял, приход бога Украна в мой замок был настоящим, он и взаправду спустился с небес на землю и пожелал мне удачи. А раз всё сложилось так хорошо, то это значит, что наш договор нужно назвать священным, вечным и нерушимым…
- Да, нужно, - согласился с ним Верикс дю Саннори, - нужно, хотя бы для того, чтоб поверить в успех нашего предприятия…
Согласился и скрепил своё согласие рукопожатием…
Потом старые враги, ставшие на некоторое время друзьями, составили письменный текст своего священного договора и распрощались. Теперь они должны были встретиться только по прошествии нескольких дней в столице Лайтфонии Арсеное…
6
Тем временем в арсенойском королевском дворце царила семейная идиллия. Впервые за последние два столетия никто не готовился к внутренней войне, и слуги не ругали королей за их постоянные распри, а ходили на цыпочках, чтоб не мешать влюблённым наслаждаться друг другом, и в каждой комнате дворца царило невообразимое счастье, которое, как многим тогда казалось, могло обеспечить вечный мир и спокойствие в измученной постоянными кровавыми междоусобицами стране…
Всё постепенно вставало на свои места: сразу после вступления на престол Энтони VII подписал указ о создании нового парламента на выборной основе, отменил высокие подати, ликвидировал различные армии враждующих кланов, создав из тех, кто постоянно вынимал мечи друг против друга, единую мощную лайтфонийскую армию…
В Лайтфонии впервые за несколько десятков лет наконец-то наладилась торговля между городами, сеньоры которых принадлежали к разным феодальным придворным партиям. Первый год царствования Энтони VII и Лилианны Айсонской был самым урожайным за последние два столетия; весь хлеб впервые был засеян и убран вовремя, потому что крестьянские поля не вытаптывались теперь лошадьми наёмников и рыцарей враждующих армий вечно воющих принцев, и многие из тех, кто разорился из-за этого побоища, смогли наконец-то восстановить своё пошатнувшееся благосостояние. И вообще, в стране, измученной вечным хаосом и бесконечной кровавой бойней наступила долгожданная стабильность, о которой все её жители могли раньше только мечтать, и вся Лайтфония жила и дышала теперь ощущением вечного прекрасного и бесконечного мира, ещё даже не догадываясь о том, какие страшные испытания ждали её впереди…
7
Первым предзнаменованием предстоящего нового бедствия стала страшная смерть колдуньи Аэроны Саной, предсказавшей счастливое состояние страны после свадьбы Лилианны и Энтони. Какие-то подлецы, видимо, недовольные изменениями в стране, ворвались в дом к этой мудрой женщине и подожгли его вместе с хозяйкой. Дом великой колдуньи полыхал бешеным неугасимым пламенем полдня, после чего взводу личной гвардии Энтони VII под руководством Алексиана д.*Аламбера с горем пополам удалось потушить это пламя и предотвратить пожар всего Арсеноя, в основном застроенного в то время деревянными домами…
Но на этом страшные предзнаменования не закончились: прошло всего несколько часов после смерти Аэроны Саной, и в Арсеной въехал с огромной, вооружённой до зубов свитой Верикс дю Саннори, бывший когда-то главным мародёром и грабителем во время лайтфонийских междоусобиц. Мало того, через два дня после приезда Верикса в Арсеное появился ещё один активный участник всех распрей в стране: им был Анри де Салон. Правда в отличие от дю Саннори он приехал один и был вооружён только довольно тяжёлой палицей, но этого уже было достаточно, чтобы многие жители Арсеноя подумали, что мир, установленный ЭнтониVII и Лилианной Айсонской, вскоре сильно пошатнётся…
Вообще-то приехавший после Верикса Анри де Салон первоначально не проявлял никаких враждебных чувств по отношению к ЭнтониVII и его жене. Оказалось, что он явился в Арсеной только для того, чтоб предложить свою руку и сердце Диане дю Саннори, которая после помпезной свадьбы двух влюблённых проживала в небольшом деревянном особнячке, расположенном на западной окраине лайтфонийской столицы. И, узнав об этом предложении, Энтони послал за своей бывшей жёнушкой двух старых служанок, постоянно прибиравшихся в королевском дворце, и вскоре те привели с собой эту новую невесту…
Как ни странно, увидев Анри де Салона, когда-то до безумия влюблённая в Энтони VII Диана сразу согласилась на этот брак и даже предложила отметить помолвку, которая, казалось, ещё больше должна была укрепить мир в Лайтфонии, на что все придворные тут же согласились. После этого Энтони VII тут же назначил день пиршества, а слуги вскоре начали готовить пищу и вино, предназначенные для предстоящего застолья…
8
И только один человек прекрасно понимал, что подозрительность почти одновременного появления двух старых врагов была не случайной, да к тому же быстрота заключения помолвки ещё больше убедила Алексиана д.*Аламбера в том, что и приезд Верикса и Анри, и удачное предложение де Салона были частью какого-то коварного плана, направленного против нормального мирного развития Лайтфонии. И, убедившись в своей правоте, Алексиан сообщил об этом Арестану Арнулу, находившемуся в это время в Арсеное, и не дожидаясь появления в столице брата Аэроны Саной, два старых друга начали действовать…
Первым делом Алексиан д.*Аламбер разыскал двух своих верных оруженосцев, с которыми он давно не виделся по причине их ранения, полученного в последнем сражении между армиями Флио IV Айсонского и Энтони VI Нортумберелендского. Потом он поручил им следить за Вериксом и Анри, а Арестан Арнул в это же время покинул лайтфонийскую столицу, чтоб потом неожиданно появиться в самый неподходящий для врага момент…
9
Двух верных оруженосцев Алексиана д.*Аламбера звали Орнел и Орестул д.*Ористолус. Они были братьями-близнецами и не могли жить друг без друга: каждый из них всеми своими клетками ощущал радость и горе брата. Зная эту особенность обоих близнецов, Алексиан д.*Аламбер отправил одного из них на поиски Ареноя Саноя, а второй должен был разобраться в странных и одновременных появлениях Верикса дю Саннори и Анри де Салона…
Ареноя Саноя долго искать не пришлось: оказалось, что в это время брат великой колдуньи был сражён известием о смерти своей слишком мудрой сестрицы и поэтому целыми днями перемещался из трактира в трактир в поисках весёлых пьяных компаний, которые он развлекал своими солёными скабрезными рассказами о серантских богах и которые его за эти истории спаивали до такой степени, что Ареной потом сам не мог покинуть очередной кабак, и хозяин этого заведения вынужден был выталкивать его из помещения и именно в таком состоянии Орнел д.*Ористолус обнаружил его в одной из сточных канав на южной окраине лайтфонийской столицы…
Найдя старого друга своего сеньора, Орнел отнёс его на своей спине в дом своей пожилой матери. Там он раздел Ареноя, помыл и уложил в кровать, чтобы тот проспался. После этого Орнел тщательно вычистил одежду знаменитого актёра, превратившегося на время в забулдыгу и пьяницу, и отправился на западную окраину Арсеноя, чтоб встретиться там со своим братом Орестулом, который к тому времени должен был разузнать всё о приезде Верикса дю Саннори и Анри де Салона…
Когда Орнел подошёл к месту встречи, Орестул был уже там и даже успел купить в ближайшем трактире несколько бутылок пива.
Открыв бутылки с благословенной пенящейся жидкостью, братья д.*Ористолусы покинули стены Арсеноя и отправились в собственное имение, расположенное неподалёку от столицы Лайтфонии. Здесь чудом сохранился в нетронутом первозданном состоянии старый храм древнего бога Солнца Арона, и возле этого храма наши близнецы остановились, после чего Орнел сделал первый глоток и сказал:
- Ну, что, брат Орестул сумел ли ты понять, зачем эти мародёры, пьяницы и любители помахать мечом явились в нашу столицу?
Орестул тоже приложился к бутылке и ответил:
- Сумел. Оказывается, эти двое приехали друг за другом не случайно. При дворе Энтони VII происходят довольно интересные и не очень приятные события, и именно поэтому Верикс дю Саннори и Анри де Салон покинули свои родовые замки и приехали в Арсеной.
- Ну и какие события происходят при дворе Энтони VII?
- Существует придворный заговор против короля Лайтфонии и его милой жёнушки. Диана дю Саннори, Анри де Салон, брат Дианы Верикс еще несколько бывших вассалов Энтони VI Нортумберелендского и Флио IV Айсонского подписали временный мирный договор между собою и решили отправить Анри де салона к Энтони VII для сватовства к Диане дю Саннори. Когда дело решится положительно и будет назначен день помолвки, Верикс в день пиршества в честь удачного сватовства Анри к Диане капнет немножко яда в чарки с вином и сделает так, чтоб только в чарках Энтони и Арины этих капель было слишком много - и они умрут, если выпьют это вино, а у остальных лишь немного поболит сердечко, причём эта боль вскоре пройдёт и уже никогда не вернётся. После этого Анри де Салон провозгласит своего заклятого кровного врага новым королём Лайтфонии под именем Энтони VIII и пригрозит ему вернуться, чтоб отомстить за свою названную сестрёнку. И он вернётся, я знаю точно - его возвращение и неудачная месть предусмотрены заранее в том договоре который наши заговорщики заключили между собой. Что будем делать, братец?
- Я думаю, что нужно рассказать о заговоре нашему сеньору, и пусть он решает, что делать.
- Я согласен…
10
А на следующий день было назначен пиршество в честь удачного заключения брачного договора. Оно начиналось довольно неплохо, и ничто до поры до времени не смущало присутствующих. Слуги подавали яства, звучала прекрасная музыка, непонятно откуда появившийся Ареной Саной впервые читал на публику некоторые свои стихотворения, как вдруг…
Как вдруг, делая очередной глоток вина, Энтони VII и ещё несколько гостей поперхнулись, потом покраснели, побледнели, пожелтели, и в это же время двое слуг, разносивших вино, отпили часть жидкости из тех стаканов, что были у них в руках, и тоже вначале побледнели, покраснели, пожелтели… Но, если гости и Энтони VII вскоре обрели нормальное состояние лица, то двое побледневших слуг в это время упали замертво, после чего Алексиан д.*Аламбер и Арестан Арнул молча вынесли их трупы…
11
Когда Алексиан д.*Аламбер и Арестан Арнул вышли, со своего места поднялся с некоторых пор вечно пьяный и вдруг протрезвевший от яда Ареной Саной и произнёс следующий тост:
- А теперь выпьем за тех смелых людей, которые всё-таки посмели испортить сегодняшний праздник. За тех, кто, не смотря ни на что, всё-таки желает снова взяться за оружие и проливать чужую кровь, но теперь уже не ради идеи, а только для того, чтоб набить свой кошель золотом и наполнить погреба своих окроплённых человеческими жертвами (!!!) замков пивом, мёдом и вином и усладить свой испорченный войной взгляд видом мёртвых тел тех, кто виноват только в том, что этим жалким кровожаждущим скотам снова захотелось утопить Лайтфонию в море людских слёз, в океане того горя и несчастья, которое несёт с собою любая война. Я больше уже ничего не буду говорить, я теперь только попрошу этих нелюдей встать, покинуть королевский дворец и больше никогда сюда не возвращаться, потому что если они не поднимутся сейчас со своих стульев, то я за себя не отвечаю: у меня с собой в кармане лежит маленький арбалет, который можно очень быстро зарядить отравленными ядом волчьего лыка стрелами, а вы знаете, что не смотря на испорченное постоянным чтением пергаментных свитков зрение, я всё-таки могу, не целясь, попасть в человека из этого небольшого орудия, и сегодня вряд ли промахнусь и вряд ли перепутаю гадов с нормальными людьми, потому что знаю этих негодяев в лицо…
Речь Ареноя Саноя тут же была правильно понята теми, к кому он обращался, и Диана дю Саннори, её брат Верикс, Анри де Салон и несколько мелкопоместных дворян тут же демонстративно встали и покинули дворец, и в полной тишине, установившейся после умопомрачительно страшной речи брата недавно погибшей колдуньи, стали вдруг отчётливо слышны стенания Алексиана д.*Аламбера, который оплакивал смерть двух своих верных оруженосцев…


12
Прошло несколько месяцев, и постепенно всё стало вставать на свои места в лайтфонийской столице. Начавшая было бурлить высшая богатая прослойка ремесленников постепенно успокоилась под влиянием действий Алексиана д.*Аламбера и Ареноя Саноя, направленных на предотвращение придворного заговора, а ведь всё могло сложиться гораздо хуже для его участников: Арестан Арнул приехал из провинции совершенно некстати и подстраховал своих товарищей тем, что публично объявил о заговоре на собрании самых известных и богатых купцов города Арсеноя, которое организовал и провёл сам. Возмущённые наглостью заговорщиков ремесленники и торговцы хотели было взяться за оружие, но Арестан вовремя приостановил их, сказав о том, что "браться за мечи и кинжалы ещё рано, нужно только подготовиться к восстанию на случай, если братья д.*Ористолусы не согласятся пожертвовать своими жизнями ради спасения родины". Как читатель уже знает, кровопролития не было, но удалившиеся из Арсеноя заговорщики вскоре придумали новый план, о котором теперь знали лишь его создатели и исполнители…
И вот в один из жарких летних вечеров Энтони VII и Лилианна получили довольно странное анонимное письмо. В этом письме точно указывалось место новой встречи старых заговорщиков и были изложены некоторые пункты договора между Анри де Салоном и Вериксом дю Саннори с тонким намёком на то, чтоб Энтони VII разорвал свой брак с Лилианной Айсонской и вернулся к старым междоусобным распрям. После этого ясно говорилось о том, что в случае отказа Энтони начать новую гражданскую войну автор малоприятного письма обещает сделать всё для того, чтоб убить Энтони и Лилианну и потом стереть всякую память о них в среде народной.
И в тот же вечер Энтони VII обратился за помощью к своим лучшим друзьям Алексиану д.*Аламберу, Ареною Саною и Арестану Арнулу, чтобы они помогли ему ответить на один вопрос:
- Что мне делать, разрывать брачный договор со своей возлюбленной или нет?
И вот что ответили три миротворца:
- Нет, брак с Лилианной пока что разрывать не стоит, нужно только прибыть на место совещания раньше заговорщиков, переговорить с ними и, если они не согласятся драться между собой только на рыцарских турнирах, то их следует вначале арестовать и посадить в тюрьму, а потом устроить народный суд, и пусть народ сам решает, что делать с этими преступниками…
И тёмной ночью, под холодным светом Луны и звёзд, Энтони VII, Лилианна Айсонская, Алексиан д.*Аламбер, Ареной Саной, Арестан Арнул и несколько клементийских гвардейцев под предводительством Арендала Креноста ещё одного активного сторонника мира в Лайтфонии, бывшего наёмника в войске Карла дю Саннори, отправились в город Артуньян, под которым когда-то находился старый аустрельский замок, где когда-то тайком от родителей встречались Лилианна и Энтони и где вскоре должны были собраться заговорщики…
Но заговорщики обманули Энтони VII и его возлюбленную и прибыли в замок на два-три дня раньше, опередив короля Лайтфонии и его свиту. И с собою Верикс дю Саннори и Анри де Салон привели в замок огромное войско из своих оруженосцев и многочисленных бывших вассалов Флио IV, в основном недовольных тем, что творилось тогда в Лайтфонии…
Итак, заговорщики были уже в том самом замке, где Энтони и Лилианна раньше встречались и где все стены были расписаны сердцами, которые рисовали влюблённые друг в друга дети главарей двух враждующих рыцарских кланов. А со стороны Арсеноя к этому замку приближалось войско под предводительством самого Энтони VII и его лучших чётырех друзей. И возле стен замка два войска встретились и началось кровопролитное сражение…
И вот началась схватка. С обеих сторон сражались так ожесточённо, что многие из эпизодов этой битвы навсегда вошли в мировую историю под видом легенд и сказаний. Алексиан д.*Аламбер тогда был больше похож на многоглавого дракона, чем на человека: несколько раз враги пытались отрубить ему голову, но Алексиан почти неуловимым движением шеи отворачивался от клинков и при этом ещё умудрялся проткнуть своим тяжёлым мечом очередного противника, причём одним ударом д.*Аламбер вспарывал ему живот, из которого потом медленно вываливались внутренности. Ареной Саной в тот день, как назло был почти безоружен, и только доспехи защищали его от врагов, но в руках он держал длинную верёвку, и как только кто-либо из вассалов Флио IV приближался к нему, он тут же накидывал на него эту верёвку, медленно затягивал петлю на вражеской шее, и вскоре холодный труп падал к ногам его лошади. Арестан же Арнул снял с луки седла арбалет и, забравшись на верхушку одного из деревьев, окружавших замок, буквально расстреливал всех, кто оказывался поблизости. В общем, вскоре выяснилось, что войску Энтони VII удалось выиграть эту жесточайшую битву, после которой вся поляна вокруг замка была залита кровью и усеяна трупами…
И чтобы отпраздновать победу, Энтони VII, Лилианна Айсонская и их сторонники вошли в замок, где их поджидала ещё одна неожиданность: весь замок был почти до отказа заполнен слугами и оруженосцами тех дворян, чьи тела лежали на поляне перед его стенами. Этих оруженосцев и слуг успели предупредить о приближении Энтони и его друзей чудом спасшиеся от смерти в битве и бежавшие с поля боя Анри де Салон и Верикс дю Саннори, и те, озлобленные и преданные своим сеньорам, всей оравой набросились на молодого короля и его немногочисленную армию…
И тут началась настоящая резня: слуги и оруженосцы бывших вассалов Флио IV нападали на своих противников со спины и втыкали в их тела острейшие кинжалы из прочнейшей стали, и по всему замку были слышны вопли подло умерщвляемых клементийских наёмников, сражавшихся под предводительством Арендала Креноста. А сам их предводитель тщетно пытался спасти свою жизнь: на него одного набросились сразу двадцать оруженосцев с огромными тяжёлыми палицами в руках, и одна из этих палиц вскоре опустилась на его голову, расплющила шлем и заставила Арендала распрощаться с мечтой когда-нибудь богатым и независимым вернуться в Клементию, в родной город Алатрой, где когда-то он появился на свет в одном из самых нищих и обездоленных кварталов…
И в то же время, когда труп Арендала Креноста упал на холодный каменный пол старого аустрельского замка, три стрелы одна за другой были пущены Анри де Салоном в сторону двери, и тут же три человека, которые больше всех старались установить мир в Лайтфонии навсегда покинули эту бренную землю. То были Ареной Саной, Алексиан д.*Аламбер и Арестан Арнул, в действительности не являвшийся сыном своего отца, а бывший незаконнорожденным ребёнком Флио IV Айсонского и Жанны д.*Арестудай, жены Энтони VI Нортумберелендского…
13
И теперь Энтони и Лилианна оказались одни в окружении целой толпы врагов. Энтони вынул из ножен меч, когда-то верой и правдой служивший его отцу, и решил, видно, продать свою жизнь подороже, но на него в ответ набросились только Верикс и Анри, вооружённые тяжёлыми булавами. Молодой король долгое время успешно отбивал все атаки, но враги оказались сильнее, и, вскоре ослабевший сын Энтони VI согнулся в три погибели от удара де Салона, направленного в живот, потом получил удар по голове от дю Саннори и уже бездыханным упал на холодный каменный пол старого замка. Примерно в это же время началась битва между Дианой дю Саннори и Лилианной Айсонской. Две молодые девушки сцепились, как кошки, кусали, лягали и били друг друга, визжали и ревели от боли и напряжения. Хрупкая и изящная Лилианна вскоре выдохлась, и тогда бывшая жена Энтони VII так пнула молодую принцессу, что та отлетела к стене, сильно ударилась о каменные плиты головой и медленно сползла по стене на пол, оставляя за собою пятна крови и мозговой жидкости…
После этого старые враги разъехались, и Анри де Салон провозгласил себя герцогом Айсонским, а Верикс дю Саннори, женившись на собственной сестре, стал герцогом Нортумберелендским, и кровавые распри в стране начались заново. Лайтфония теперь опять беднела день ото дня, а соседняя Клементия процветала и вскоре неминуемо должен был наступить день завоевания окончательно разорённой Лайтфонии, день, который наконец-то объединил земли обоих герцогов в одну из лучших провинций единого богатого лайтфонийско-клементийского королевства…
ЭПИЛОГ
Так закончилась история двух влюблённых. Они думали, что добились счастья, но они глубоко ошибались: слишком сильны были те, кто не хотел этого счастья. Они мечтали о счастье не только для себя, но и для других, но и этого им добиться не удалось: видно, тогда не только людям был не угоден мир в той стране, где они родились. И вообще они слишком многого в этой жизни хотели, но ничего не могли сделать, потому что их враги хотели большего; просто у них было больше врагов, чем друзей. И ещё: читатель уже давно, наверно, понял, кто был автором одного из витражей, о которых говорилось в прологе - им был Энтони VII Нортумберелендский, один из этих влюблённых. А тайна старого замка, на стене которого были выложены изображения Энтони и его возлюбленной, в том, что после смерти двое влюблённых были похоронены в одном из его подвалов, и до сих пор там стоит деревянный гроб, в котором вместе лежат их нетленные тела…
КОНЕЦ
Алексей Наимушин,
1997-2006 гг.