Иштар. Глава 1. Энкиду

Глава 1



Cлеза медленно скатилась по щеке и остановилась, отражая в себе как в капельке росы последние лучи заходящего солнца, но к счастью этого никто не видел, да и сама богиня была настолько погружена в свои мысли, что не заметила своей минутной слабости. До Ура, где находился в это время отец, было рукой подать, но богиня не торопилась, она вновь и вновь возвращалась к событиям последних дней, пытаясь найти причину своих проблем. Досадных неудач с ней произошло и так слишком много, поэтому совсем не хотелось давать еще лишний повод недругам злословить в свой адрес, глядя на ее заплаканное лицо. Достаточно и того, что она больше положенного стала краснеть в последнее время, постоянно попадая, в какие то глупейшие ситуации, в которых выглядит как последняя дура, а неприятности в последние дни ее просто преследуют одна за другой, так что радости никакой, не стало в личной жизни, а пришли одни разочарования. Конечно, это еще не катастрофа, бывало и похуже, но очень неприятно. Стоило ей вообще связываться с этими людьми и начинать с ними свои интрижки, что бы все время оказываться в столь глупом положении. Делаешь им добро, предлагая самое ценное, что есть в жизни и тут такая неблагодарность. Казалось бы, что может быть важнее любви? Ничего. По крайней мере, она так считала до последнего времени, и опять ошиблась. Люди, по всей видимости, стали думать иначе, не так как раньше, как будто не понимают своего счастья. Она подумала: может, просто он такой попался – не от мира сего. Какой-то неправильный, не такой как все. Наверно в этом вся беда? Да, что я все о нем, в самом деле. Кто он такой? Как вообще посмел этот ничтожный человечишка, пусть даже и полубог так посмеяться над ней. Над кем! Их же покровительницей и благодетельницей - одной из шести самых почитаемых богов Междуречья, Восточного Средиземноморья, да и всего Мира. Великой царицей Иштар – дочерью самого Наннара (Сина) – бога луны, и отца всех богов.
В тот день, Великая богиня, от одного имени которой вздрагивали враги, вдруг проиграла заурядное сражение, в победе которого нисколько не сомневалась, какому-то провинциальному царьку. Для нее это было полной неожиданностью. Впрочем, это была и не битва вовсе, а так игра влюбленных, если бы все было по настоящему как на войне, она без сомнения использовала бы и лук и свой волшебный меч, но здесь ничего подобного не понадобилось. Это была даже не война, а, скорее всего противоборство, в котором Иштар пыталась применить другое свое оружие - красоту и обольщение. Пока же из ее затеи ничего не получилось, и победа досталась сопернику. Противник попался серьезный, надо честно сказать, и она недооценила его выдающиеся способности, поэтому ее оружие против него не устояло, и чары здесь ее оказались бессильны. Все ее усилия были тщетны, как будто она уперлась в стену, которую никак нельзя преодолеть – только лишь разбить, но этого пока делать совсем не хотелось, вдруг за ней окажется ее судьба, кто знает. Сломать никогда не поздно, а вот построить заново, порой куда сложнее. Для этого может не хватить ни сил, ни терпения, поэтому с разрушением своего возможного счастья она пока решила повременить. Она все-таки по природе своей боец и не привыкла отступать, пусть условия в этой игре не совсем привычны, но ей хотелось выиграть, во, что бы то ни стало, поэтому она и не здавалась. А коли не вышло с первого раза, у нее и зародилось подозрение, что кто-то из своих ему усиленно помогает. Нашел видно высокого покровителя, по рангу не ниже чем она, который и обеспечивает ему надежную защиту. Ей же, наоборот, постоянно мешают и хотят сделать какую-нибудь гадость. Насолить, напакостить, подставить подножку, все что угодно, хоть ущипнуть, на худой конец, но лишь бы доставить неприятность и дискредитировать в глазах общественности. Ее недоброжелатели, или, скорее всего недоброжелатель, видно думает, что для этого любые средства хороши, чтобы вывести богиню из равновесия. Пусть она начнет нервничать, совершать ошибки, утратит репутацию благопристойной очаровательной богини пекущейся о благе своей паствы и высоких моральных принципах. Неверно ее недоброжелатель полагает, что если ему хоть на немного удалось очернить богиню, то день у него не прошел даром.
- Пусть будет так, если от этого ему будет легче, но я все равно узнаю кто это такой. - Иштар говорила тихо в пол голоса, чтобы ее никто не слышал.
- Как все это мелко и низко. Предатель подлый. И кому я только перешла дорогу, раз меня так все не любят. Видно на самом деле все это так. Других объяснений просто нет», - размышляла богиня, направляясь к своему отцу.
Она была уже в городе, но шла медленно, как бы собираясь с мыслями, хотя в начале еще бежала что было сил, лишь бы быстрее уйти от позора и поскорее приняться за подготовку своего грандиозного плана - полного уничтожения Урука вместе с их царем.
Если бы не измена в ее окружении, и не чинимые ей препоны, она бы своего уже давно добилась, пока что ей нечем хвалиться, одни досадные промахи, да сплошные неудачи, возникшие в последнее время. Почему ему всегда везет и у него все получается – а у нее никак, как будто сглазил кто-то. За что не возьмется, все валится из рук, что же это за напасть такая. Она подумала: « Надо срочно совершить ритуал омовения и смыть свои грехи, тем самым, возводя барьер от нечистой силы. Вот никогда не думала, что на земле ей самой придется защищать себя от других. А вот ему, похоже, не надо искать никакой защиты, чтобы он не задумал у него все и так выходит быстро и красиво. Любое, им начатое дело, он доводит до конца, и быстро движется вперед к своей намеченной цели. Он прошел почти все испытания и скоро станет таким же, как мы. По крайней мере, кто-то сильно этого желает».
- Ну, это мы еще посмотрим, станет ли он богом или нет. – Продолжала свои рассуждения богиня. - Но то, что у него имеются задатки быть великим из смертных, нет никакого сомнения. Тогда, тем более его строптивость надо унять пока не поздно и покорить гордыню. Иначе он станет одним из нас. А этого допустить нельзя ни в коем случае.
Гильгамеш с этим недоноском Энкиду, мало того, что убил ее любимого быка, последний аргумент в затянувшемся с ним споре, так и в довершение позора посмел бросить ей прямо в лицо его главное достоинство вместе с хвостом.
- Фу, какая мерзость, - ее передернуло от одного только воспоминания, - На кого поднял руку царь Урука? На саму богиню! Как посмел, и почему у него тут же не отсохла рука от такого богохульства.
- Что он о себе возомнил, этот ничтожный выскочка, будто сравнялся с нами, и ему все позволительно? – Не унималась Иштар. - Я его поставлю на место, и еще покажу кто хозяин в этом доме. Правда, бросал все-таки не он, а Энкиду. Но это слабое утешение для меня, а за такое оскорбление он в любом случае, еще поплатится и ответит за это своей головой. Осталось подождать совсем чуть-чуть, ведь приговор уже вынесен на верху и дни его сочтены. Такого святотатства ему никто из нас не простит, даже если он и не простой смертный, к тому же ему припомнят еще и Хумбабу, которого он убил вместе с Гильгамешем. Между прочим, он был нашим личным сторожем и охранял не только Кедровый лес, но и наш покой. Разве это не кощунство и не святотатство: прийти в чужой дом и убить твоего охранника? Даже мы придерживаемся священных законов, установленных свыше, за нарушение которых полагается штраф, почему им в таком случае позволяется такое, чего не разрешается и нам, только лишь потому, что они любимые создания Мардука? Мы его, конечно, уважаем и соблюдаем завещание оставленное нам перед вознесением, но закон должен быть един для всех, иначе у нас будет не демократия, а железная диктатура. Наверно не должно быть избранных. Даже мы чтим древние традиции, за несоблюдение которых можем быть наказаны, потому, что и над нами есть судьи, а у них? Энкиду разве бог? Нет. В таком случае ему тем более не должно быть никакого снисхождения и должен быть вынесен самый суровый приговор. Мы должны отбить у него охоту раз и навсегда, насмехаться над богами и тем более поднимать руку на женщину. Вот когда наступит час расплаты, и почувствует на себе гнев господень, тогда наверно и вспомнит про меня. А может так ничего и не поймет, потому, что человеком то он стал совсем недавно, и не успел далеко уйти от животных, а у них в голове что? Одни инстинкты – еда и похоть, ничего более. Кто он вообще такой? Всего лишь ошибка природы – внебрачный сын богини Аруру, который и создан то был для того, чтобы противостоять Гильгамешу. А вышло что? Какое-то сплошное недоразумение, хотели как лучше - получилось как всегда.
Началось же все с того, что старейшины Урука тогда пожаловались богам и стали умолять их создать существо, равное Гильгамешу, с которым он мог бы помериться силой, оставив законопослушных граждан в покое. Только - грубая животная сила, по их мнению, должна была остановить их царя от разгула и постоянного издевательства над горожанами. Конечно, Гильгамеш видный мужчина огромного роста и сердце его наполнено отвагой, недаром он на две трети бог и только на одну треть человек – все это так, никто не спорит, но измываться над людьми то зачем. Не зная, куда приложить свою силу, говорят, он буйствовал тогда днем и ночью со своими приближенными, не оставляя сына родителю, дочери - матери. Его только недавно короновали и у молодого царя проявились диктаторские замашки. Молодой неопытный, у пожилых то, и то сносит башку после восшествия на престол, так, что же говорить про него. В общем, тот не управлял государством, а пустился в разгул, поэтому старейшины и решили попросить Аруру помочь обуздать нового царя, что бы не порочил священный город Отца всех богов.
Богиня Аруру, вняв просьбе возмущенных горожан, создала в сердце своем подобие Ану. Омыв в воде руки, чтобы к ним ничего не прилипало, она взяла ком глины, прошептала заклинание, три раза плюнула через левое плечо, и с силой швырнула его в степь. Он обвалялся в земле коровьем навозе, налип колючками, и вот из этого необычного материала она собственноручно и слепила необычное существо – Энкиду. При этом она особенно, и не стараясь получить совершенные формы – чем проще, тем лучше, к тому же сильно торопилась, поэтому и вышло из ее рук не то не се. Одним словом получился Йети какой-то - больше зверь, чем человек, зато обладающий безмерной силой. Поэтому нет ничего удивительного в том, что тело Энкиду покрывала густая шерсть, а на голове волосы стояли дыбом, как у богини Нисабы. Только Нисаба на зверя мало походила, ведь она одна из немногих женщин кто получил ученую степень Доктора Естественных наук из рук самого Энки, заслужившая должность богини писцового искусства, чисел, науки, архитектуры и астрономии. Одним словом стала министром образования и культуры при совете Игигов. Ну а волосы? Просто так многим казалось, что это не естественная растительность, а солома. К тому же это были и не волосы вовсе, а такая необычная тиара с колосками пшеницы вокруг короны. На портретах она изображалась с распущенными волосами и финиками в руке, как ни как именно она была ответственной за урожай. Вообще то Нисаба не просто великая богиня, она ко всему прочему необычайно образованна, к тому же еще красавица. Ведь она дочь самого Энлиля, сестра Нинурта, на земле она олицетворяет «мудрость Энки» - «та, что открывает людям уши» для разума и понимания. Так что сравнивать ее с Энкиду просто неприлично, а прическа на портретах, может быть какой угодно, ничего не говорящая об умственных способностях изображенных персонажей. Энкиду тоже был не совсем простой как может показаться некоторым, хотя и создавался как оружие возмездия. Наспех состряпанный из подручного материала, он не должен быть обладать высоким интеллектом, предполагалось, что ему будет достаточно и первобытных инстинктов для осуществления своего предназначения. Цивилизации ему была вроде также совсем ни к чему, поскольку жить он должен был в степях и лесах, до своего совершеннолетия. Так оно и было, он общался с диким зверьем, защищая их от охотников, кормился травой и пил с ними из одного ручья на водопое. Когда же он вырос и окреп, боги решили поэкспериментировать с несчастным созданием и познакомить его с другой жизнью, но вышло из этого совсем не то, на что рассчитывали создатели. Они совсем не учли того обстоятельства, что когда Аруру творила Энкиду в спешке она все-таки отвлеклась какими-то мыслями, и свои богатые знания каким то образом вложила ему в голову, которые спали до поры до времени.
- И вот когда он повзрослел, они то в нем и проснулись, и начались сплошные мои неприятности, - Иштар докопалась все-таки до источника своих неудач. – Энкиду во всем виноват, заключила она. – Если бы у него совсем не было мозгов, то все сложилось бы иначе.
Она стала вспоминать его незатейливую биографию, и все как бы встало на свои места в ее умозаключениях. Появление Энкиду уже не выглядело столь странным и смешным, а во всем просматривался определенный замысел, направленный, в конце концов, не против Гильгамеша, а против нее самой. История же была проста и незамысловата, как и сам ее хозяин.
Как-то раз один охотник случайно увидел Энкиду у водопоя. Тот в этот момент вырвал дерево с корнем и глушил им рыбу в реке, заодно гонял крокодилов, чтобы те не мешали рыбалке. Он их хватал за хвост и швырял далеко на берег, те, которые сразу не околели с ужасом убегали в горы, пытаясь забраться на неприступные скалы. Охотник сначала не понял что происходит – почему это зверье разбегается в разные стороны от реки, может быть там пожар? Но дыма не видно, значит здесь что–то другое, поэтому решил посмотреть на причину их беспокойства с более близкого расстояния. Он осторожно подкрался к реке, выглянул из-за куста и открыл рот от удивления, куда незамедлительно влетел комар. Он поперхнулся, сглотнул с досады, как тут же увидел крокодилов карабкающихся по отвесной скале, а потом парочку сидевших на дереве на самой верхушке. В жизни он не видал ничего подобного. Только он повернул голову на странный звук, раздающийся с реки, так сразу увидел красные глаза, внимательно наблюдающие за ним из под густо сросшихся бровей. Это и был Энкиду. Его простой взгляд не предвещал ничего хорошего, и у егеря встали волосы дыбом. Испугавшись страсти господней, молодой егерь сначала перекрестился, затем хотел залезть на дерево, но вовремя заметил там крокодилов и передумал. Он благоразумно решил убежать, благо существо находилось на значительном расстоянии, поэтому, не раздумывая, рванул назад, что есть, было, мочи. Неудивительно, что он побил тогда мировой рекорд на сорокакилометровую дистанцию по пересеченной местности. Так быстро он никогда в жизни еще не бегал, и повторить свое достижение он вряд ли сумел бы вновь в спокойной обстановке, но тогда он сумел бы наверно и не такое. Дороги он не выбирал и двигался прямо как снаряд, не огибал препятствий, если был кустарник, он ломился сквозь него, скала, преодолевал ее с разбега, а водные преграды брал с прыжка, или вплавь, главное было не оглядываться назад, поэтому прибежал домой ровно за час. Немного отдышавшись, все рассказал отцу. Отец про крокодилов, лазающих по скалам и деревьям, совсем не поверил, а вот про снежного человека уже слышал от кого-то, поэтому предложил сыну доложить о странном существе царю Гильгамешу. Вдруг он заинтересуется таким сообщением, да и к тому же егерь просто обязан был докладывать своему царю обо всех происшествиях в его владениях. Царь, принял охотника и внимательно выслушал его доклад. Рассказчик так убедительно изложил свою историю, что он ему поверил, и также захотел посмотреть на странное создание; тогда было модно держать в своих зоопарках диковинных животных, поэтому такой экземпляр был просто необходим для его коллекции, чтобы было, что показать другим правителям. Немного поразмыслив, он, решил сделать необычный ход – Гильгамеш придумал поймать странное создание на «живца», для чего направился в храм Иштар. Он вызвал самую прекрасную из храмовых блудниц Шахмат и велел ей в сопровождении охотника отправиться на водопой, где был замечен Энкиду, а там ей надо попробовать соблазнить его, лишив избытка сил. В принципе все получилось, как задумал Гильгамеш, только Шахмат не стала предаваться радостям любви в кустарнике и в присутствии охотника, а притащила его за собой в город, как Кинг-Конга на веревочке. Энкиду естественно был настолько очарован красивой игрушкой, что последовал бы за ней хоть на край света, только бы она не досталась никому другому. И только в городе приведя его под покровом ночи к себе, чтобы не распугать случайных прохожих, они и предались любовным утехам. Шесть дней и семь ночей он наслаждался ее объятиями, после чего с ним и случилось удивительное превращение, Шахмат даже вскрикнула от удивления, открыв утром глаза: "Ты красив, Энкиду, ты подобен богу" – шерсть начала отваливаться с его плеч, а лицо приобретало правильные очертания. Даже лоб как-то стал выше, а надбровные дуги не столь сильно выступали над переносицей. Аполлоном он, конечно, не стал, тот слишком хил был для него, а вот с Гераклом если бы он жил в то время запросто мог помериться силой. Но и в Междуречье тогда достойных соперников было ничуть не меньше чем у греков в свое время. Вот тогда и произошло самое великое событие в жизни Энкиду - узнал, наконец, что такое счастье, и радость любви, хотя и со зверями в свое время чувствовал себя неплохо. Но все познается в сравнении – то, что казалось раньше верхом совершенства, после знакомства с людьми выглядело аморально и не пристойно, и об этом было бы лучше не вспоминать при них, дабы не прослыть диким и отсталым варваром. Близкое общение с животными ни у каких народов не вызывает особых симпатий, тем более у женщин.
- Хотелось бы посмотреть на ту героиню, которая его приласкала, - не унималась Иштар. - И чем интересно он ее прельстил, если пришел к ней без гроша в кармане и в первозданном виде - может, этим и околдовал ее? Интересно, а, на кого она сама-то была похожа - наверное, ему под стать? А может и обычная женщина, говорят даже симпатичная. Если она действительно одна из моих жриц, то ее надо наградить за мужество и отвагу, а портрет повесить на доске почета - пусть все видят, что не все продается за деньги, бывают и светлые чувства. Должны быть и безвозмездные пожертвования.
Таким образом, и получилось, что жрица любви Шахмат была дважды вознаграждена царями: один раз Гильгамешем, а другой - самой Иштар. Но самым ценным подарком был сам Энкиду, потому, что добрее и отзывчивее людей она еще не встречала. Пусть он сначала был как ребенок, но через неделю его было не узнать - он мог уже рассуждать о высоких материях, так, что ему стало скучно общаться со жрицей, и он пошел в люди. Та его так сильно полюбила, что не хотела отпускать, но потом смирилась с горькой женской долей, и благословила его, да и смогла ли бы она его удержать, когда он начал познавать мир заново. На прощание сказала ему, что будет помнить и любить его всегда, а двери ее дома никогда не будут для него закрыты. Они обнялись, и она выпустила его на волю. Да, любовь слепа – полюбишь и козла, впрочем, в жизни бывает и не такое, - она то, вот влюбилась в Гильгамеша. Чем та блудница была ее хуже?
- Но так он же человек, да и царь к тому же. – Размышляла богиня сама с собой, пытаясь выяснить причину своих неудач. - А тот кто? Маугли – без рода и племени. Так, что сравнения здесь не уместны – мы боги, а они люди, и этим все сказано.
Да чудеса еще встречаются. Как бы то, не было, но когда Энкиду после своего «медового месяца», пожелал опять присоединиться к диким зверям, они, к его удивлению, бежали от него. Так вот и получилось, что с потерей невинности он был, отвергнут животными и принят людьми. Тогда Энкиду понял, что обрел разум. После этого он стал осознавать себя одним из них, Энкиду начал носить одежду, есть человеческую пищу, пасти овец, охотиться на львов и волков. Вот тогда-то он и познакомился с Гильгамешем. Эта встреча имела огромное значение для обоих, но в последствии становится роковой для Энкиду. Вначале они пытались, по мужски, выяснить между собой отношения, кто из них сильнее. Говорят, тогда была великая и долгая битва между богатырями, от которой стонала земля, но победить никто не смог. Жилы их вздулись, ноги погрузились в землю по колени, пот покрыл их лица, но ни один из них не мог взять верх. Даже Шамаш, обходящий весь мир от начала времен, не видал такой схватки. Боролись, боролись, а потом встали и посмотрели друг другу в глаза: « А что это мы не поделили между собой, и чего ради мы калечим друг друга?» Встали и обнялись, а потом Гильгамеш пригласил Энкиду к себе в гости. По пути во дворец жители Урука, увидевшие героев, идущих в обнимку, встретили их хлебами и хмельными напитками. Энкиду, не знавший до сих пор ни хлеба, ни браги, вкусил хлебов досыта, а браги выпил семь кувшинов. Потом он, подобно людям, умастился елеем, крепким дезодорантом, нейтрализующим любые запахи в течение недели, и облачился в одежды. Однако во дворце веселье было продолжено, где они стали еще ближе, выпив неимоверное количество пива и вина, закусив все копченным фаршированным бычком. Тогда же Энкиду был представлен его родителям, и те нашли его очень милым, только посоветовали мыться почаще, а то звериный дух порой исходит от него, а в остальном парень он что надо – добрый и бесхитростный. Таким образом, Союз был заключен. И как ни странно после того самого знакомства с царем Урука, нисколько ни уступающего ему в силе, они становятся братьями. Такой дружбы люди еще не знали на Земле, ведь ничего подобного у них еще не было. Братья же готовы были отдать жизнь друг за друга, просто так и ничего не требуя взамен. И лишь в последствии в память о той священной дружбе люди сочинят свои прекрасные поэмы. Конечно, найдутся потом злые языки, которые будут утверждать, что их связывала не только дружба, а нечто большее. Все это вранье. Нет, это самая настоящая дружба. И она тому свидетельница. Пусть и любовь, если это так нравится кому-то, но любовь братская, и ничего более. Может, в этом то и был корень всех ее проблем. Она ревновала Гильгамеша к Энкиду – тот любил друга, а на нее не обращал никакого внимания. Ей же хотелось любви. Скорее всего, именно эта дружба привела к таким проблемам, свалившимся на ее голову, что лучше бы ее и не было. Но видно этому суждено было сбыться. Ведь только после того как они побратались у нее и начались сплошные неприятности, а до этого вроде, как их и не было на любовном фронте. Хотя, по правде сказать, со своей сестрой отношения у нее не складывались с самого детства. Но это семейные дела, и к личной жизни они не имеют никакого отношения. Иштар прошептала вполголоса: « К тому же, мы все-таки боги, а не люди. А Я, так вообще богиня любви, и уж здесь у меня никаких недоразумений и быть не должно. Так откуда же такие неудачи, черт возьми?» Она с силой топнула ногой и отшибла пятку о камень.
На деле, же получается, что ее могущество распространяется не на всех? И кто она после этого, если простые смертные перестают ей подчиняться? Это, не лезет уже ни в какие ворота. Более того если братья позволяют себе прилюдно оскорбить богиню любви на глазах у всех горожан ко всеобщей их радости. Как будто она и не богиня вовсе, а дворовая девка или рабыня, с которой можно делать все что угодно. Побить, оскорбить, надругаться, продать на худой конец, и она все стерпит.
Возмущению Иштар не было предела: « Но я же не она, ведь с нами так нельзя обходиться, да и не положено вовсе - нас любят или боятся. Приносят жертвы и молятся на нас. В любом случае помнят про наше существование. А здесь? Никакого уважения, полное отсутствие воспитания и всякое пренебрежение к своим родителям и создателям. Приличным манерам им еще учиться и учиться. Дикость какая-то первобытная. Один то ладно только вышел из леса, а другой? Он же царь, откуда у него только эти вульгарные выходки, набрался же дури у своего дружка, что сравнялся с ним. Конечно, простота нужна порой, но не до такой же степени, чтобы сравняться с быдлом, надо ведь и меру знать. Думает, что если стал говорить языком простолюдинов и уголовников, то стал ближе к народу, глубокое заблуждение, народу нужны светлые мысли и мудрая речь, что бы было с кого брать пример. А если сам царь нисходит до самых низов, то не будет к нему никакого уважения в обществе. Нет наказать надо обоих, - заключила богиня и ступила на парадную лестницу дворца.