Петербургские Кресты

Санкт-Петербург
2008
В. Г.
Написано в застенках
Петербургские
Кресты
Невыдуманные истории
Роман-хроника
УДК 821.161.1-3
ББК 84(2Рос=Рус)6-44
В11
ISBN 978-5-98947-139-3 © В.Г., 2008
ВГ — это аббревиатура от имени и
фамилии автора. Данная книга прежде
всего не коммерческий, а творческий
проект, поэтому автор не считает
целесообразным делать акцент на свои
полные данные. Прежде всего, на ВАШ
(ЧИТАТЕЛЬСКИЙ) суд выносится тво-
рение, и суждение интересно лишь о нём,
а не об авторе. Поэтому выбросьте из
головы мысли на тему «кто автор?».
Автор — ВГ, и остановимся на этом.
[ 4
Всё, описанное в книге, правда.
Правда, сюжетная. Все фамилии и
имена действующих лиц изменены.
Все указанные цифры являются вы-
мыслом. Любое совпадение фами-
лий, имён и цифр является чис той
случайностью.
5 ]
Причиной написания этой книги по-
служила очередная газетная публика-
ция, прочитанная, кажется, в «АиФ», —
очередной, вырванный из той жизни
обыватель, проведший незначитель-
ное время в «Крестах» и похватавший
вершки, впечатлительно описывал
свои знания доверчивому чита телю.
Описывал всё безграмотно, неумело
и, что самое главное, неправдиво. Да
и что он мог знать, видевший лишь
поверхность.
— Что за чушь? — в очередной раз
произнёс Вадим. — Опять эти коман-
дировочные пассажиры пишут всякую
дребедень. А обыватель читает и ве-
рит, так, возможно, никогда и не узнав
настоящую правду. Да в принципе и
кто из знающих её будет всё излагать,
тем более в книге.
[ 6
— А ты возьми и напиши, если зна-
ешь лучше, — посоветовал сидящий
уже пять месяцев финский так сист, —
а я издам её в Финляндии.
— Напишу. Нет, действительно, на-
пишу...
[ ]
7 ]
ПРЕДЫСТОРИЯ
ИСТОРИЙ
Первый раз о «Крестах» Вадим услышал,
учась в военном училище на первом курсе.
Это было в Петергофе. Бывший замполит, а
ныне заместитель командира батальона по
воспитательной работе, майор Тиуков, собрав
баталь он, учил подчинённых уму-ра зуму.
Речь шла о поведении и о том, к чему может
привести это поведение, плохое, естественно.
В качестве примера, в заключение своей
речи, он привёл двух оболтусов — курсан-
тов, которые, совершив проступок, находясь
в увольнении, попали под статью Уголов-
ного кодекса, в итоге получив возбуждённое
против них уголовное дело. Од ного из них
даже поместили в «Кресты»...
— Плакал, бедный, чтобы быстрее мы его
вы тащили, — произносил майор Тиуков, —
хо рошо, что в итоге не поимели... Так что ду-
[ 8
майте своей головой. Попа дёте, вытаскивать не
будем. Поимеют вас там и превратят в девочек.
Первое впечатление, родившееся внутри
с чужих слов, состояло из загадочности объ-
екта и страха, который он вызывал. Тогда Ва-
дим и подумать не мог, что этот объект когда-
нибудь войдёт в его жизнь, причём довольно
надолго.
Эта неуёмная энергия. Он никогда не мог
сидеть на месте, и чем взрослее, тем непосед-
ливее он становился. Хотелось дальше, боль-
ше, разнообразнее. Фраза из текста психоло-
гической характеристики: «...устремлённый
вовне...» лучше всего его характеризовала.
Когда он закончил военное училище, через
месяц уволился из Вооружённых сил. После
морально и физически долгого увольнения он
наконец-то получил свободу [ещё тогда со всем
не понимая её истинной ценности, потом всегда
и везде он будет писать это слово только боль-
шими буквами] действий. Проявить себя — вот
была задача номер один. Оседлость и по сто-
янство? Ни в коем случае! Только творческая
активность! Но так как жизнь материальна,
на голом энтузиазме далеко не уедешь...
9 ]
Всё начиналось с мелочи, когда-то, что-то,
где-то забрали. Угрызений совести было че-
рез край, но, как говорится, глаза боятся, а
руки делают. Все в принципе с детства пони-
мают, что такое хорошо и что такое плохо, но
не все делают это самое хорошее. А наруше-
ния, любые, это трясина — чем дальше, тем
больше заса сывает. Безнаказанность рождает
вседозволенность. Да ещё этот адреналин, ко-
гда понимаешь, что на грани.
Тогда он совершил ошибку, как говорится,
сколь верёвочке не виться, всё равно конец
придёт. Вот он и пришёл, но это был не ко-
нец, а только начало. В одну из тёплых лет-
них ночей, в 2 часа 30 минут [время вреза-
лось в память] стали продолжительно долго
звонить в квартирную дверь. То ли спал он
тогда чутко, то ли проснулся от звонков, но
фразу «Откройте, милиция!» и шарканье се-
дого ста рика по коммунальной квартире, от-
крывшего дверь со словами:
«Пожалуйста, пожалуйста» он уже слы-
шал. Привычно бросившись опасности на-
встречу, он столкнулся на входе снимаемой
комнаты с молодыми сотрудниками уголов-
ного розыска.
[ 10
— Ты Вадим? — и понеслось и завер-
телось.
В отделении милиции он был первый раз.
Два-три человека внутри, на первом этаже,
монитор с подключенной камерой на входе и
ощущение чего-то искреннего и правдиво-
го — всё это хранит память. По приезде, стоя
на площадке рядом с лестницей, непривычно
ощущая себя в наручниках, он взглядом про-
водил уносимую в коробке «кобру (Panasonic
RX-77)» и подумал о «ворах в погонах», раз-
вив этот образ лишь впоследствии. Находясь
в возбуждённом состоянии, как ни странно
отнюдь не в подавленном и пессимистичном,
он прямо и откровенно написал — на пред-
ложение сотрудников изложить подробности
преступления — «признаю себя виновным в
грабеже [лучшего признания для доказатель-
ной базы не придумаешь]».
Это уже потом он оправдывал свои дейст-
вия тем, что и доказательства были прямые —
лежащие в ящике письменного стола доверен-
ность на вождение и техпаспорт от Mercedes
600 sell [и зачем, спрашивается, ос тавил] — и
при опознании его опознали. Но тогда... тогда
11 ]
он просто растерялся. Растерялся, превратив-
шись в ребёнка [так теряются практически все
вновь прибывшие в «Кресты»]. А учитывая,
что он действительно нашалил и воспитывал-
ся на фильмах типа «Место встречи...» и так
далее [так _____________что побольше таких фильмов, госпо-
да режиссёры], прививших ему положитель-
ное отношение к правоохранительным орга-
нам [они представители власти, государства,
несущие справедливость и наказания за пре-
ступления — именно такой образ был тогда в
его голове], он просто признался.
— Ну, нужно было подробнее.
— Если есть прописка, выйдешь на под-
писку.
Кто это всё говорил, он уже не помнит, но
на подписку он не вышел. Закрыли его в
какую-то клетку. Справа через проход, нахо-
дясь тоже в клетке, кричал постоянно какой-
то кавказец. Что, дескать, руки на себя сейчас
наложит, повесится, если не выпустят, и т. д.
и т. п. Ничего кроме ругани в свой адрес и
прикованных наручниками к решётке рук он
не добился.
[ 12
Ближе к утру появился выглядевший око-
ло 30-ти следователь Микайлов. Он был в оч-
ках и вёл себя так, как будто у него была лишь
мания величия в голове.
«Вы все параноики психи», — это его
ре акция на фразу, вычитанную в каком-то
журнале и повешенную на листке бумаги на
стену, там, в снимаемой Вадимом комнате в
коммуналке, — Only paranoics survives (толь-
ко па ра ноики выживают). Собственно, этим,
да ещё своей дерзостью и грубостью в обра-
щении он и запомнился.
Следственные действия [кому интересна
суть оных, может почитать УПК или узнать на
собственном опыте, при условии, конечно, что
эти действия будут проводиться по закону], не-
санкционированный вывоз за пределы изоля-
тора оперативным работником Хомуком —
на Васильевский ост ров в офис потерпевшей
стороны [при первой же возможности Вадим
заявит об этом следователю, а при нахождении
на свободе и в УСБ — дяде Вале, который заин-
тересуется, так как папа Хомука — начальник
одного из РУВД; так, для компромата, а не для
наказания], беседа в мягких кожаных крес-
лах, словесный контракт с потерпевшим
и опять отделение милиции.
13 ]
В отделении милиции закрыли, после от-
кры той клетки, именуемой везде «стака-
ном», в камеру. Как узнал Вадим позже, это
называлось ИВС — Изолятор временного
содержания.
Камера. Нет, сначала дверь. Неуклюжая от
массивности, обитая железом и представляю-
щая из себя грубое творение чего-то висяще-
го на петлях. Чего-то весящего, но явно даю-
щего понять, что преграда весомая, обратно
не выйти, и кричи не кричи, не услышат.
Чувства и ощущения? Никаких ярко вспо-
минающихся, слишком свежи были воспо-
минания о беседе в офисе, фразы «вор должен
си деть в тюрьме [и при чём тут вор, если всё
было забрано, открыто, попросту отнято]» и
ответ на заданный вопрос: «А какой я вор,
я просто налоги не плачу [Ах, Россия, Рос-
сия...]». Никаких ярких воспоминаний за ис-
ключением ощущения неизвестного, там, за
дверью.
Почти все лица он помнит отчётливо, осо-
бенно биолога — божью коровку [огром но-
го бородатого учителя биологии, пошедшего в
магазин, ограбленного, вернувшегося домой,
[ 14
взявшего кортик, морской кортик, подаренный
кем-то или оставленный в наследство, и про-
ткнувшего в сердце одного из нападавших].
Ка кого-то пожилого мужчину и мелкого юно-
го де била [дебилом он назовёт его уже потом,
когда поймёт суть слов и манеру жизни других
по принципу «мой дом — тюрьма»]. Все наки-
нулись с вопросами: «Как зовут?», «За что?»,
«Откуда?» и массой других, любознатель ного
характера. Беседа, признаться честно, подня-
ла настроение — не один с проблемой — за-
ставила зарядиться энергией и проникнуться
долей оптимизма.
Да, что касается внутреннего убранства
ка ме ры. При входе прямо на пороге слева,
зацементированный унитаз [стоящий санти-
мет ров на 20-ть над полом, на цементном по-
стаменте. В дальнейшем приходилось видеть
со оружения и повыше], буквально че рез шаг
настил-тумба из досок, сантиметров на 30-ть
выше пола и идущая до конца, до окна [Ок-
на. Какое оно бы ло? Не помню], в длину мет-
ров 7-мь, в ширину 4-е–5-ть, по диагонали
[ха-ха!]... Правильно говорит поговорка —
«лучше один раз увидеть, чем... [не помню
сколько] раз услышать».
15 ]
Время за разговорами пролетело быстро,
подошел ужин, дали [в вырезанное в двери,
по центру, окошечко, называемое попросту
«кормушкой»] котлеты с макаронами — в
ИВСах, как правило, хорошо кормят, т. к.
привозят готовые блюда из ближайших сто-
ловых [собственно, что за столовые, я не по-
нял до сих пор] — в алюминиевых мисках [не
тарелках, а мисках, именуемых в этих местах
«шлемки»]. Алюминиевые миски, алюмини-
евые ложки [алюминиевые огурцы...], всё это
было знакомо ещё по военному училищу.
Еда была более-менее. Можно даже сказать,
вкусной.
Унитаз [именуемый в застенках «дальняк»,
редко «параша»]. Его возвеличивание, воз-
вышение было неудобным с точки зрения
скромности, да и вообще приличия. Но опо-
рожнять кишечник надо, скромность в сто-
рону и... хорошо, что у кого-то была туалет-
ная бумага.
Быт. Так начинается новый, можно сказать
с полным основанием, тюремный быт.
Надежды были. Были, но оказались при-
зрачными. Постановление об аресте, лёгкой
рукой подписанное прокурором, и этапиро-
[ 16
вание... в «Кресты». Страх? Процентов на
10-ть. Больше ужас. От погружения всё даль-
ше и дальше. В трясину. Была последняя по-
пытка — надежда на всесильного офисного
Вову. Выслушал, но не помог. Правда, в даль-
нейшем обещание сдержал, никто на след-
ственные действия и на суд не являлся.
Дня два или три пришлось пробыть в этой
каморке. Возможно, каморка даже и не под-
ходящее словообозначение камеры в ИВС.
По метражу каморка, но по освещению впол-
не прилично.
Пожилой исчез через суток двое. Пошли
подозрения, что оказался он случайным, под-
садным [такое часто практикуется в ИВСах —
люди (а может, нелюди?) ошеломлены проис-
ходящим, особенно если первый раз, начинают
изливать душу, должен же кто-то всё это слу-
шать и доводить. Вот и слушают по дня два, то
там, то там, получая за это... А это уже по до-
говорённости с оперативниками, операми, мен-
тами, козлами (действительно, как много гряз-
ных эпитетов)]. Что он там выслушал — не
знаю, но проблем никаких [да и какие могут
быть проблемы, если всё признано] впослед-
ствии не было.
17 ]
Бородатый биолог был единственным
нормальным среди всей этой компании [хотя
критерии нормальности определяются в меру
испорченности определяющего]. Этот мелкий
де бил, насквозь пропитанный тюрьмою,
когда-то уже сидевший на малолетке, расска-
зывал, как надо себя вести при попадании в
камеру уже в тюрьме. Ну и наговорил он то-
гда всего [в дальнейшем Вадим такого никогда
не встречал. Может, это и было когда-то на ма-
лолетке, где колбаса, по словам, похожа на
причинное место, но скорее всего это фантазия
дебила], про кидаемые под ноги полотенца,
прямо с порога, вытертые или не вытертые
ноги и ещё всякую чушь. Хоть это и было
чушью, тогда это впитывалось, как вода
губкой. Ведь впереди была неизвестность,
«Кресты».
Утром вместе с бородатым биологом по-
сле проведённого обыска [который обычно в
этой среде называется «шмон»] — хлопанье
милицейских рук по твоему телу, выворачи-
вание носков и вынутые стельки [иногда дело
доходит и до снятия нижнего белья] — Вади-
ма повезли в ИЗ 45/1, или иначе «Кресты»,
на автозаке.
[ 18
Автозак [на тюремном жаргоне обычно ав-
то зэк, т. к. заключённый давным-давно пре-
вратил ся в зэка], автомобиль для заключён-
ных — это одно из величайших изобретений
российского автопрома, выполненного, прав-
да, по заказу ми лицейских чиновников. Сде-
лан он действительно для российского зэка —
без автогена не выбраться, хотя можно при
желании и соответствующих неполадках
уйти через люк, но, кажется, он вообще не
открывается, заварен ка питально. Никакой
схожести с американским типом тюремных
автобусов нет и рядом. В них едешь [хотя сам
не ездил и, думаю, не придётся] и всё видишь
вокруг, и чувствуешь себя человеком, а здесь,
в автозэке, чувствуешь себя килькой в жестя-
ной банке — где жарко и душно летом, где
холодно зимой, — и даже не знаешь, как вы-
бираться, если вдруг автомобиль перевернёт-
ся и ляжет на бок, или ещё чего хлеще, упа-
дёт в воду. Тогда скорее всего «хана», решёт-
ки закрыты на задвижку и замок, ячейки
такие, что еле-еле пролезает спичечный ко-
робок — до ЖИЗНИ, в случае чего, не дотя-
нуться. А сопровождение? Ну, эти-то спасут-
ся быст ро, защёлку влево или ручку вверх
19 ]
или вниз — и умирать не придётся. Убегут,
вылезут, уплывут и ключи заберут с собою
[хотя, может, кто-нибудь кинет или даже от-
кроет, более человечный]. Не всё так, конеч-
но, печально, есть «элит ные» места около ре-
шёток и, сидя на них, в боковую дверь, рядом
с которой сидит сопровож дение, в окошко
видно то, что проис ходит рядом с машиной,
по ходу её движения. Таких счастливчиков
ко гда двое, когда четверо. Счастливчиков
увидеть кусочек СВОБОДЫ через решётку.
Как хорошо было на улице и как темно и
мрачно внутри машины. Поникшие головы —
кто в первый, кто не в первый раз — со свои-
ми историями внутри, жёсткие лавки и нерв-
но дёргающие сигареты руки. Атмосфера.
При погрузке в автозэк была мысль сбе-
жать. Она родилась ещё до погрузки, но воз-
можности так и не представилось. Машина
подъехала слишком близко к проёму в стене
[на самом деле этот проём являлся дверью,
но называть его дверью, когда он ведёт в за-
точение, не хочется], буквально полметра
вверх по лестнице — и ты в машине. Неиз-
вестность. Как ехать? Сколько ехать? Что
будет дальше?
[ 20
Состоянием безысходности запомнилась
сле дующая картина: Исаакиевский собор,
груп па туристов, снующих вокруг с фото ап-
па ра тами и видеокамерами. Шум, гам, ин-
терес, неподдельный, к собору, и ты, катя-
щийся ми мо в жестяной банке. И хочется
крикнуть: «Спасите, заточили, увозят!..» Но
всё это глупо, потому что всё это делает
ВЛАСТЬ.
Машина резко повернула влево, колёса
под прыгнули, столкнувшись с бордюром пе-
ше ходной дорожки, — всё это визитная кар-
точка приезда «домой», уставшие после
су де бных заседаний зэки, сидящие и не ви-
дя щие ничего, по ней узнают, что уже при-
ехали — и встали перед воротами-шлюзом
[красные металлические ворота, даже не во-
рота, а одна створ ка, уходящая вбок], не сразу
заметными на фоне красных крестовских
кирпичных стен. Заехав, машина затормо-
зила. Один из конвойных, собрав оружие, вы-
прыгнул, — находиться с оружием на терри-
тории «Крестов» официально нельзя. После
этой про цедуры открылся ещё один, теперь
уже ре шетчатый, шлюз, и автозэк заехал во
внутренний двор [всего этого, безусловно, не
21 ]
видно из машины, информация приходит со вре-
менем, когда наблюдаешь отсюда, изнутри].
Все было незнакомо, таинственно и до бо ли
угнетающе. Здесь всё сразу же било по психи-
ке. Вниз ведущие ступеньки, тёмный проход и
уже никакого, пусть даже тюремного, свежего
воздуха. Поворот направо, по сравнению с ули-
цей тусклый свет «дневных» ламп, и вот она,
официальная приёмная — квадратная решёт-
ка с деревянным возвышением за ней, этакая
барная стойка, и стоящие за ней надзиратели.
Вадим старался не думать, не думать о том,
что дальше. Лучше просто смотреть на про-
исходящее, воспринимать то, что происходит,
не думая о том, что может произойти. Борода-
тый был рядом, и возникавшее от этого ощу-
щение, что ты не один, давало уверенность.
Здесь самое главное — не растеряться, не по-
зволить подавленности захватить себя. Про-
веденные годы в военном училище позволяли
поставить заслон всему негативному ощуще-
нию. Вадим мысленно отстранялся от этой
людской массы [человек 15-ть], только что
привезённой вместе с ним. Чувство превос-
ходства, особенности — я не такой, как они,
другой, случайный — помогало.
[ 22
Всех выстроили в две шеренги перед
решёт кой-приёмной.
— А, новая прибыль. Руки за спину!
— Хватит пиздеть, хуило.
— Значит, так. Прибыли в следственный
изо лятор номер один. Все передвижения с
разрешения командира. При передвижении
держать руки за спиной.
— Называю фамилию. Отвечаете имя, от-
чество. Год рождения, статью.
И пошло-поехало.
Жестокое обращение, грубость с только
что прибывшими, всё это специально для
воздействия на психику. На психику нович-
ка. Слушая всё это, понимаешь серьёзность,
серьёзность происходящего. Ты в чреве.
ТЮРЬМЫ. Всю эту грубость можно при-
нять за специальное психологическое воз-
действие, может, оно и задумывалось кем-то,
когда-то. Именно для обуздания, сломления,
для того, чтобы растоптать преступника. Мо-
жет быть. Но со временем Вадим понял, что
это лишь проявление слабости. Слабости
23 ]
там, на СВОБОДЕ, превращающейся здесь
во власть.
— Грабители хреновы. Удавил бы вас всех.
Только зашёл в подъезд, напрыгнули, пырну-
ли ножом, сняли куртку. Гопники, — один из
надзирателей высказывал свою реакцию на
названную статью, 161-ую [в Уголовном ко-
дексе Российской Федерации это грабёж, от-
крытое хищение чужого имущества].
Со временем, где-то через года полтора,
Вадим вспомнит его, узнает, как его зовут, и
будет использовать его как «ноги» [сокра-
щённо в тюремной переписке «н.». Обозначает
попросту человека, способного выйти на СВО-
БОДУ и что-либо сделать — встретиться с кем-
нибудь, что-нибудь занести]. Колян будет при-
носить ему батарейки для наручных часов,
звонить, давать телеграммы и даже прино-
сить водку. Но всё это будет потом. А тогда
он даже и предположить не мог того, что бу-
дет в дальнейшем. Лишь зрительная память
цепко фиксировала лица.
Хотелось оправдаться, ведь сказанная
тирада относилась ко всем разбойникам и
[ 24
граби телям [дознаватель метко определила,
161-я статья]. «Я не такой, я ограбил бога-
тых!» — мысль потонула лишь в желании,
так и не по явившись на свет.
Люди сменяли один другого, выходили из
шеренги к решётке, отвечали всё, что требо-
валось. Ко всему уже перечисленному доба-
вился вопрос: «Был ли на зоне?» В зависимо-
сти от ответа назывались разные номера ка-
мер [на тю ремном жаргоне «хата»] — сис тема
старается отделять уже сидевших и так на-
зываемых «первоходов». Перед Вадимом был
назван какой-то уже довольно пожилой му-
жичок. Ответив положительно на вопрос о
пребывании на зоне, он ушёл куда-то налево
[камеры были по обеим сторонам].
— На зоне был?
— Нет, — в ответе хотелось показать, что
ты впервые. Что ты нормальный, неиспорчен-
ный. В то же время в нём было некое облег-
чение оттого, что засиженные урки далеко
[все представления о тюрьме заключались во
фрагменте из гайдаевского «Джентльмены уда-
чи», когда герой Леонова, сидя по-турецки,
напускал страху на сокамерников], ведь не-
25 ]
смотря ни на что, была боязнь. Боязнь из-за
незнания.
— Девятнадцатая.
Время часа два дня, командирские, пода-
рок отца на 16-тилетие, точно показывали и
отсчитывали время. Ему 20-ть. Нет наркоти-
кам, алкоголю и табаку. Высшее образование,
перспективы в дальнейшем и... ТЮРЬМА.
Собачник [подвал в «Крестах», куда при-
возят и увозят откуда нарушителей закона].
Кто назвал его так и почему? Наверное, пото-
му, что есть большая схожесть с собачьими
конура ми. Схожесть тех камер, которые здесь,
в под вале, находятся.
По левой и по правой стороне примерно по
10-ть, чуть более, «сидячих [потому что нужно
сидеть] собачников». Практически одинако-
вого размера — приблизительно 6 кв. м.
«Почему стены такие ужасающие?» — ду-
мал Вадим, сидя на бетонно-каменной «лав-
ке». Она хоть и была с деревянной седенькой,
но чувствовался холод — цемент и гравий, и
облицовка готова.
[ 26
— Это специально, психологическое воз-
действие, — кто говорил, он уже не помнит,
но это был явно один из «продвинутых», за-
сиженных арестантов.
Психологическое воздействие? Возможно.
Но, как понял Вадим впоследствии, причина
такой облицовки была тривиальной. В го -
ро де-то редко встретишь не изрисованный
подъ езд или лестничную площадку, а здесь...
Несмотря на жару на улице, был июнь,
здесь было прохладно. Да это и понятно —
каменные стены с таким же полом, и всё это
ниже первого этажа, даже ниже земли, под
землёю, в подвале.
Всего было человек одиннадцать. Не-
сколько человек стояло, остальные сидели на
П-образной лавке. Воздух. Воздуха не хва-
тало. Поступать в камеру ему практически
было неоткуда. Два маленьких отверстия в
окне, сделанном из стеклоблоков, да «кор-
мушка», которая была... закрыта. Вот и вся
вентиляция.
И несмотря на это, все курили. Курили
друг за другом, а иногда и сразу вместе. Та-
27 ]
бачный дым, духота и отчаяние. Отчаяние
оттого, что СВОБОДА в ближайшее время
«не светит» никому.
Один из находящихся рядом рассказывал
о том, как его арестовывали:
— Только недавно сын родился. Приехали-
то всего лишь на встречу, поговорить. И тут
вдруг налетели, положили на асфальт. Да...
Лето только начинается, хотел отдохнуть
нормально, а теперь всё лето здесь париться.
Надо же.
«Почему-то никто не дорожит СВОБО-
ДОЙ на свободе. И вспоминает о ней лишь
в заключении. Я, к сожалению, тоже», — ду-
мал Вадим, рассматривая конструкцию пере-
говорного устройства, находящегося на стене,
близ выхода. Железная пластина с дырками
по центру, покрашенная в жёлтый цвет, кое-
где уже была поцарапана. Кто-то довольно
неумело нанёс всевозможные надписи тю-
ремного содержания — про плохих ментов
и про то, сколько дали. Все эти надписи ни-
чего хорошего не предвещали. — «Сколько
ещё сидеть? Когда будет ясность?»
[ 28
— Скорей бы подняли. В хате намного
лучше, чем здесь.
«Подняли. Куда подняли? И что там на-
верху?» — воображение рисовало большое
пространство с нарами [деревянные настилы,
стоящие друг над другом] и раздетых по пояс
заключённых в наколках.
Скрежет. Кто-то вставлял ключ в замоч-
ную скважину. Обороты ключа, и на пороге
открытой камеры сотрудник [он же мент,
ключник и т. д.]: «Выходим!»
Все вышли, он пересчитал и повёл за со-
бой. Пошли в какую-то комнату, где две де-
вушки, сидя за решётчатым огорождением,
записывали всех, Ф. И. О. и т. д., в тетрадь.
При этом, занося туда же название и цвет
одежды, обуви, одновременно интересуясь,
есть ли часы. При наличии часов они изыма-
лись, взамен давалась квитанция.
— А как можно забрать?
— Выйдете, заберёте или напишете дове-
ренность на кого-либо, и пусть с той стороны
заберут.
— Спасибо, понятно.
29 ]
«Почему забирают часы? — думал Вадим,
отдав свои “Командирские”. — Чтобы ли-
шить цивилизованных условий? Или чтобы
не было попыток побега, из-за отсутствия
точного времени и контроля за сотрудни-
ками? Сотрудниками... Менты они, козлы, а
не сотрудники. Козлы, — почему-то не было
ни злости, ни ненависти. — Сам попал, сам и
виноват».
Другая дверь. Отпечатки пальцев. Две
женщины быстро и умело наносили на паль-
цы краску, обмакивая их в неё, перенося её
уже в виде отпечатков на бумагу. Запом ни-
лась, потому что понравилась, одна из этих
женщин. Почему-то она ассоциировалась с ал-
коголем, развратностью и фильмом «Бата-
льоны просят огня». Этакая боевая по д руга,
форма была ей к лицу, лет под 40-к.
Отмывать эту краску было довольно труд-
но. Только губкой удалось добиться резуль-
тата. Вся процедура, из расчёта численности
пришедших, заняла не более 15-ти минут.
Периодически взятие отпечатков [на зэков-
ском жаргоне «игра на рояле»] прерывалось
раздражённостью женщин — почему-то
многие не могли правильно заполнить листы
[ 30
для отпечатков. Вроде бы всё ясно. Типо-
графским шрифтом обозначено, что и где
писать, бери и пиши. Но это оказывается не
под силу «высокоинтеллектуальным___________» заклю-
чён ным. С горем пополам процедура была
закончена.
И снова «сидячий собачник». Пока ходи-
ли туда-сюда, Вадим успел познакомиться
с отцом недавно родившегося сына. Из его
рассказа стало ясно, что он уже сидел рань-
ше в «КРЕСТАХ», знал многое и, что самое
главное, имел на примете адвоката [хоть в от-
делении милиции (сокращённо о/м) и появлял-
ся приглашённый следователем Микайловым
адвокат Акадов, надежда найти адвоката, спо-
собного «вытащить» на СВОБОДУ, не угаса-
ла]. Координаты адвоката он так и не дал,
ссылаясь на то, что тот слишком много тре-
бует за услуги, посоветовав лишь не болтать
много в «хате» и не говорить об учёбе в во-
енном училище.
Ближе к вечеру перевели в другое поме-
щение — «лежачий собачник», «спальник».
Нары в два этажа. На первом деревянном
настиле темень непроглядная. Ощущение то-
го, что на нём грязно и ползают всякие все-
31 ]
возможные насекомые, появлялось сразу же
после взгляда туда, в темень.
Заходил одним из первых и по примеру
многих быстро забрался на второй деревян-
ный настил. У кого-то попросив газеты, по-
стелил на «лежак» и лёг, пытаясь заснуть.
Кто-то что-то говорил. О своих злоключе-
ниях, надеждах и планах. Кто-то уже делал
чифир [крепко-крепко заваренный чай], ис-
пользуя для этого полотенца — видимо, ни
у кого не было кипятильника, хотя, если бы
он и был, подключить его было бы пробле-
матично, розеток нет вообще [наверное, они
когда-то были, но из-за особенностей пользо-
вателей давно «умерли»], и приходится чифи-
ристам [больные-то в принципе люди, нелю-
ди, превращающие чай в наркотик] жечь свои
полотенца, какие-то другие хлопчатобу маж-
ные тряпки, нагревая воду на горящих фа-
келах. Заваривая сразу же по 50-т граммов,
«поднимая» затем повторно — горячим ки-
пя тиль ником доводя до кипения, — жуя
при упо треблении конфету или кусок саха-
ра. Как известно, чай содержит кофеин, ко-
торый явля ется реактивом, воздействующим
на энергетику человека. Отсутствие спирта
[ 32
[офи циальное], кофе [потому что его просто у
мно гих нет] и желание изменить своё физиче-
ское состояние в сторону, далёкую от нор-
мальной, родили этот напиток. Не зря он в не-
далёком прошлом был запрещён в колониях.
Запах горелого материала, сигаретный дым,
«высокоинтеллектуальная» болтовня рожда-
ли ощущение дикарства в этой среде.
Вечером, часов в 18-ть, стали кормить.
Рабочий в чёрном, на тележке подкатил к ка-
мере бидон с какой-то кашей [предваритель-
но дав в камеру алюминиевую миску с облом-
ком ложки] и наложил полную миску. Прак-
тически ни у кого не было тарелок [как их
здесь называют — «шлёмки»], поэтому никто
кашу эту и не брал, засыпая вместо трапезы
рабочего вопросами. Суть вопросов была в
том, за что и каким образом что-то можно
продать. Это активизировались сидевшие
рядом наркоманы, многие регулярно употре-
бляли героин на СВОБОДЕ и после несколь-
ких дней воздержания пытались «поправить-
ся». За бесценок стали уходить куртки, часы
[у тех, кто их не сдал, они ещё были] и другие
ценные всевозможные вещи. Собрав всё это
на пару доз, рабочий не появлялся. Нарко-
33 ]
маны напрасно ждали до утра и надеялись,
так ничего и не получив.
Ночь. Было довольно душно, тревожно, по-
этому полноценного сна не получилось. Про-
снулся от звука открываемой двери, с удив-
лением обнаружив, что всё-таки заснул. Вы -
гнали криками всех в коридор, по пояс голые
выстроились на медицинский осмотр —
проверка на наличие телесных поврежде-
ний. После беглого осмотра всех опять заве-
ли обратно.
— В баню готовьтесь, — удар в дверь и
сразу же все засобирались.
C собою не было ничего. Абсолютно. Хоть
и забирали из дома, но т. к. ситуация была но-
вой — с милицией общался первый раз, по-
следствий общения не предполагал, да и во-
обще находился «в тумане», — ничего не
взял. Ни полотенца, ни мыла, ни банных та-
почек не было. А тут баня. Помыться хоте-
лось, хоть и прошло всего лишь пару дней.
Желание ощутить свежесть воды, а также
почувствовать радость от её воздействия по-
сле многодневного отсутствия, приобретён-
[ 34
ные ещё на полигоне, усиленно прорывалось
наружу.
Вывели всех, прямо по коридору и уже
слева кабинки для раздевания. Напротив ду-
шевые кабинки, 6-ть ответвлений из труб, по
3-и на каждую сторону, остатки кафеля на по-
лу и на стенах — душ. Загнали человек 5-ть.
Пошёл в носках, так как давно уже усвоил —
если без тапочек, то возможен грибок. Мыло...
Попросил у кого-то намылиться. Вдруг один
из стоящих рядом радостно за вопил:
— Ну, жена. Положила мне мыло в мыль-
нице, я и не смотрел до этого, а тут губною
помадой надпись.
Он всем, кто мылся рядом, показывал
мыло с надписью «Я тебя люблю!».
Вадим надолго запомнил этого чуть тол-
стоватого, высокого типа в очках. Радость
его не описать. Эти слова, эта надпись были
для него хорошей поддержкой. Показав всем
мы ло, он с сожалением начал намыливать им
губку, одновременно продолжая произносить
хвалебные эпитеты жене. Мылись недолго,
где-то минут 10-ть.
35 ]
Пришлось надевать всё на мокрое тело.
Кто-то предлагал полотенце, но из-за брезг-
ливости отказался. Волосы на голове были
коротко подстрижены, на улице лето, да и
внутри не особо холодно, так что особой не-
обходимости в полотенце не было. Чуть боль-
ше минуты на сборы и обратно.
Где-то до 10-ти никуда никого не выводи-
ли. Кто-то, ранее сидевший и осведомлён-
ный, сказал, что вскоре пойдём проходить
врачей. Действительно, после 10-ти всех вы-
вели, и началось:
— флюорография. Недалеко от камеры,
где провели ночь. Все функции выполняет
рабочий из числа осуждённых зэков [как,
впрочем, и все рабочие].
— Подбородок вверх. Руки в стороны.
Вдох. Следующий. — Проверка на чистоту
лёгких, а если быть точнее, на наличие ту-
беркулёза;
— анализ крови. У предыдущих кровь
брали из вены. Вадим никогда кровь из вены
не сдавал. Биться! Четыре года учёбы в воен-
[ 36
ном училище и ни одного анализа крови, взя-
того из вены. Только из пальца.
— Я из вены кровь сдавать не буду. Нико-
гда в жизни не сдавал и сдавать не буду.
— Надо сдавать. Все сдают. Обязательно.
Не хочешь неприятностей, лучше сдавай [до
этого Вадим слышал, что в противном случае
вызывается тюремный спецназ, именуемый
здесь «маски», (потому что ходят в масках на ли-
цах), «Маски-шоу», «Черепахи-ниндзя»...], —
говорила девушка лет 25-ти, высокая и... оде-
тая в белый халат. Фельдшер.
— Шприц одноразовый?
— Да, давай руку.
Одноразовая игла, одноразовый шприц...
одноразовые люди. То ли жгут, то ли резино-
вый шланг, для перетягивания вен. Фельд-
шеру помогает рабочий, а ты думаешь лишь
про...
Мнительность, что ли, была причиной или
что иное, но в глазах вроде бы потемнело...
— Солнышко, куда ты? — рука с ватой,
про питанной нашатырём, тянулась к нему.
37 ]
Резкий запах привёл в чувства. Кровь за-
полняла шприц, и вскоре процедура была
закончена;
— следующая дверь и внешний осмотр на
наличие венерических заболеваний. И посто-
янно в ожидании, когда пройдут все. После
одной процедуры все строем к другой двери.
И так пару часов;
— фотографирование. Был старенький
фотоаппарат «Смена 8М». В профиль и в фас.
Два щелчка и рабочий, который фотографи-
рует, кричит: «Следующий». Так и прошла
вся «очередь».
Так и прошли все процедуры. И опять в
«собачник».
Где-то около 14-ти часов, как раз после
обеда, который здесь с 12-ти и до 14-ти, ста-
ли выводить. Построили всех в коридоре
и стали называть фамилии по карточкам.
Отобрав чуть меньше половины, всех увели
куда-то налево. Кто-то пробурчал: «На этот
крест [ИЗ 45/1, в настоящее время ИЗ 47/1,
состоит из двух корпусов, — в среде зэков,
[ 38
крестов — каждый из которых имеет по четы-
ре отделения]».
— Остальные вещи взяли, за мной.
Все оставшиеся пошли направо за коман-
диром [ещё одно тюремное выражение, так на-
зывают здесь любого сотрудника]. На выходе
из тоннеля-коридора «звучащая» дверь, —
при открытии звенит звонок — далее свежий
воздух. Вышли под какую-то арку, направо
и... пространство.
Солнце светило умопомрачительно. Тепло,
и так хотелось купаться. Лето.
Построились и двинулись по асфальтовой
дорожке. Справа какое-то кирпично-красное
здание, слева деревья, растущие так, что на-
поминают садик, со скамейками и припар-
кованными автомобилями подле. Впереди
асфальтовое покрытие, такое большое, что
напоминает плац. Взгляд жадно ловил кар-
тинки — влево, вправо, вперёд и на 180 гра-
дусов назад, вверх... небо. И мрачно в небе
возвышается купол центра одного из крестов.
Обогнув далеко не старое на вид кирпично-
красное [здесь все постройки из красного,
39 ]
даже тёмно-красного, кирпича] здание, за-
шли вовнутрь. Поднявшись по ступеням,
командир позвонил в звонок. Электрозамок в
сторону — и дверь открыта. Зашли все, стол-
пились перед решётчатой дверью. Пока дверь
за нами не закрылась, та, другая, не открыва-
лась. Это так называемая локальная система.
Впереди длинный коридор — галёра на
жаргоне и галерея официально. Те же камеры
снаружи, как и в собачнике. У кого открыты
кормушки, у кого закрыты. Двери, правда,
светлее — серые. Там, в собачнике, чёрные.
Удручающее впечатление. Наверное, тюрьма
и должна быть такой, бесчеловечной. На каж-
дой камере номера, но уже не как в собачни-
ке — белой краской и большими цифрами,
а чёрной и на яйцевидно-вытянутом метал-
лическом кругляшке. Кругляшок этот покра-
шен «под медь», и встречаются такие старые,
что кажется, они ещё с девятнадцатого века.
Перед дверным проёмом на круг всех
остановили. Командир зачитал несколько фа-
милий и, скомандовав остальным идти на
круг и ждать его там, обратился к уже на-
званным:
[ 40
— По лестнице наверх [каждое отделение
имеет спуск на первую галерею, кроме того,
можно спуститься и через круг], на 3-ий этаж,
в стакан. Поднимаемся!
Лестница расположена в конце галереи,
ближе к кругу. Ступеньки железные, старин-
ные, почти что с резьбою. Такую старину в
оформлении можно увидеть нередко в ста-
рых, даже старинных, питерских домах, точ-
нее, в их подъездах.
Лестницы словно пронзают стрелою галё-
ры, начинаясь с конца одной, плавно перехо-
дя друг в друга и заканчиваясь в конце дру-
гой. Почти в начале и почти в конце.
На втором этаже, ближе к кругу, решётча-
тый и застеклённый «кабинет» режимника
[он отвечает за хозяйственно-бытовое содер-
жание отделения].
На 3-ем «стакан» и корпусная. «Стакан»
[как он называется официально, неизвестно,
даже командиры называют его так] тоже ре-
шётчатый, только без остекления, по краям
буквой «П» приварены лавки. Корпусная —
это подобие «кабинета» режимника, только в
корпусной есть телефоны [прямой и внутрен-
41 ]
ний], а в «режимке» нет. Корпусная — это
ра бо чее место корпусного и «ключников»
[корпусной является старшим, а так называе-
мые ключники официально у него в подчине-
нии], «стакан» — транзитное помещение для
заключённых.
Конечно, тогда Вадим ничего этого не
знал, идя по лестнице вверх вместе со всей
массой. Со всех сторон из открытых «корму-
шек» сыпались вопросы: «Новая прибыль?»;
«С воли?»; «С собачника?»
— С Кировского района кто есть? А из
Всеволожского?..
Многие пытались найти земляков. В ос-
нов ном, чтобы познакомиться и иметь воз-
можность «заезжать» к ним [т. е. обращаться
к ним] за сигаретами и чаем. «Землячество»
здесь фальшиво, часто представляет собой
лишь видимость, скрывающую истинные при-
чины. Это, как правило, не относится к тад-
жикам, казахам и другим «иностранцам».
Те на чужбине действительно поддерживают
друг друга в трудной ситуации. Хотя «в семье
не без урода», поэтому не абсолютно все.
[ 42
Зашли в стакан. Сразу же стало тесно.
Ждали часа два. По внутренним правилам
с вновь прибывшими должен беседовать
оперативный работник [«опер», «кум», «па-
пик»...]. Видимо, его и ждали. Вся беседа со-
стояла из того, что пришедший сотрудник
поочерёдно вызывал каждого и задавал не-
сколько вопросов:
— За что заехал?
— Проблемы [сексуального характера]
есть?
— С воли помогать будут?
Всё это было обычной формальностью,
т. к. вся «новая прибыль» уже распределена
изначально. Конечно, если во время беседы
всплывало что-нибудь этакое, — либо заклю-
чённый оказывался педиком, либо ещё что,
заставляющее его отделить-изолировать, или
он заинтересовывал опера материально, если
проговорился, камеру ему однозначно меня-
ли на другую, свою.
— 405-ть, — в итоге бросил Вадиму кор-
пусной.
43 ]
К камере подвели 3-их. Вторая галерея,
немного темно. Кормушка закрыта. «Ключ-
ник», шедший впереди, открыл ключом [клю-
чи большие, прямо как у Буратино Золотой
Ключик] замок, но дверь на себя не дёрнул,
отойдя в сторону.
Возникла двух секундная пауза. То, что
ключник не будет открывать дверь, Вадиму
стало ясно, как только тот отошёл в сторону.
Двое же других арестантов стояли и не со-
бирались, види мо, предпринимать вообще
ничего. Усилием воли протянул руку к ручке
[металлическая скоба, стоящая горизонталь-
но] и дёрнул на себя.
Ожидал увидеть что угодно, только не это.
И лысых с бородами, в наколках абреков, и с
папиросами в зубах «гнущих пальцы» заси-
женных зэков, и...
Между койками-нарами [на тюремном жар-
гоне «шконки»] натянуты канатики, стоит
шахматная доска и двое, сидя на койках,
играют в шахматы.
Зашёл, встал. Следом ещё двое. Дверь за-
крылась за ними, скрежет дверного замка
[звук довольно громкий].
Тишина.
[ 44
Молчание. Длилось довольно долго. Игра-
ющие посмотрели на вошедших и продолжа-
ли переставлять фигуры. Где-то полчаса.
Вадим стоял, осматривая помещение.
Правила хорошего тона принуждали поздо-
роваться, вроде бы так и сделал. Один из за-
шедших — бомжеватого вида, лысый, в воз-
расте мужичок — уселся на матерчатый топ-
чан у двери [здесь, в тюрьме, называется
«пуфик»]. Другой, какой-то молодой тип,
ещё моложе, чем Вадим, стоял рядом.
Закончив играть, один из играющих, кото-
рый был выше, подошёл к вновь прибывшим
и разорался на сидящего мужичка.
— Куда своей жопой грязной садишься?
Тот встал и отошёл в сторону. После этого
спустили какого-то молодого паренька с 3-ей
«шконки» [камера представляет собою поме-
щение, как говорят, 8 кв. м (сам не измерял),
состоящее из 6-ти шконок, по 3-и друг над дру-
гом по обе стороны, а также унитаза и ракови-
ны (первый «дальняк», «толчок»)] и, поставив
задачу о проверке на наличие бельевых вшей
[по крупному счёту в тюрьме два бича, это бель-
45 ]
евые вши, от которых никто не застрахован,
так как можно подцепить в собачнике при въез-
де, и клопы, которые есть в каждой хате (каме-
ре), исчезающие лишь на время после обрыз-
гивания], сели играть заново.
Проверка всех заняла минут 20-ть. Пар-
нишка быстро просмотрел швы на всех одеж-
дах, обнаружив лишь яйца бельевых вшей на
одежде бомжеватого вида мужичка. Хоть они
и были пустые, так как при сдавливании ног-
тями не щёлкали, рубашку положили в поли-
этиленовый пакет и выбросили на галёру.
После чего вышеупомянутый парнишка до-
стал из какой-то сумки рубашку и отдал её
взамен выброшенной [такое, как правило,
практикуется, взамен «вшивой» вещи даётся
поношенная, но чистая, другая. Только если
вещь хорошая, её пропаривают, заливая ки-
пятком, предварительно поместив в полиэти-
леновый пакет].
После этой процедуры началось краткое
знакомство:
— За что заехал?
— Как зовут?
— С воли грев будет? и т. д.
[ 46
Вопросы задавал один из играющих ра-
нее в шахматы, тот, который повыше. Звали
его Антон. Как потом выяснилось в процессе
общения, он обвинялся в хранении оружия и
похищении человека. В камере он являлся
старшим, на тюремном жаргоне «рулил»
[«руль», «рулевой», реже «смотрящий»].
Вообще в «Крестах», как раньше, так и
сейчас, существует два вида «рулящих», каж-
дый из которых целиком и полностью зави-
сит от вида камеры. Те в свою очередь, как
правило, подразделяются на «сливную» и
«купленную», «платную».
«Купленная» или «платная» камера это, как
и в прямом смысле купленная [деньги платят-
ся либо непосредственно оперативному работ-
нику, за которым закреплена камера, либо
кому-нибудь из начальства, как по оперской,
так и по воспитательной линии. Всё зависит от
того, на кого есть «выход», либо отсюда, либо
(что лучше) со СВОБОДЫ. Конечно, существу-
ет определённый вид расценок на покупку, на
аренду, но часто он индивидуален и зависит от
ситуации и человека. Хорошая камера с внут-
ренним ремонтом, как правило, полуторка или
двойная (об этих видах позже) стоит $300. Если
47 ]
человек богат, по информации оперов, могут
заломить и все $500 USA, безусловно, на руку
последним будет играть и неосведомлённость
первого в этом вопросе. Но это, как правило,
исключение из правил. Чаще всего распростра-
нён обычный способ арендной платы. Она со-
ставляет, где 500-т рублей (самый низкий
предел), где 1000-у, где $50 USA, где $100
USA. В зависимости от арендной платы варьи-
руются и «дополнительные услуги», предостав-
ляемые камерой. Например, на какой галерее
она расположена, куда выходит решётка, т. е.
есть ли какой-нибудь вид из окна и т. д. и т. п.
Если камера куплена, то её покупатель, как
правило, если его не «кидают», сидит в ней по-
стоянно. Если же за камеру просто платят, тем
более мало, могут и потеснить, переведя либо
всем составом, либо частью, вселив более «щед-
рых» клиентов. Безусловно, покупка не избав-
ляет от арендной платы, являясь по сути лишь
удовлетворением и внутренним возвеличива-
нием купившего. Ещё раз надо отметить, что
каждая ситуация индивидуальна и зависит от
статуса покупателя, а также от положения опе-
ративника, если вопрос по камере решался с
ним непосредственно.
[ 48
В «Крестах» где-то 44-е оперативника.
Исходя из количества отделений — 1,2,3,4, это
1-й корпус, 5,6,7,8, это второй корпус, 9-ка
(содержатся туббольные с открытой формой) и
10-ка («больничка» для заключённых с поро-
ком сердца... и для отдельной категории «кли-
ентов»), стоящие отдельно и к зданиям в фор-
ме крестов не относящиеся — на каждое при-
ходится по 3-и (иногда 4-е) оперативника,
один из которых старший опер на отделении,
плюс два оперативника на «рабочку (осуждён-
ные заключённые)» и два старших по корпу-
сам, первому и второму. Далее зам. началь-
ника ОО (Оперативный отдел), начальник ОО
и зам. начальника ИЗ 45/1 (47/1) по опера-
тивной работе.
Учитывая вышеизложенное, становится яс-
ным, что положение оперативника (например,
старший отделения или зам. начальника ОО)
довольно сильно влияет на уровень денежных
отношений с ним. И чем выше это положение,
тем всё «круче, круче и круче»], так и просто
арендованная камера, за проживание в ко-
торой «квартиранты» платят месячную пла-
ту. Рулит в ней, как правило, тот, кто перио-
дически выходит из камеры для бесед с опе-
49 ]
ративником. Как правило, потому что бы-
вают редкие исключения, когда рулит один,
«вопросы решает» другой. В такой камере
заключённых фильтруют, оставляя нужных
[в зависимости от материального благосо-
стояния и полезности для камеры] и «сливая»
[прося оперативника перевести в другую ка-
меру] ненужных. Собственно говоря, так и
образуются так называемые «сливные»
хаты.
В «сливных» камерах может быть как
абсолютная анархия, за редким исключени-
ем, так и коллективное главенство, а также и
единоличное. Более способный, иногда силь-
ный, что-то представляющий из себя в пре-
ступном мире, как правило, становится «гла-
варём». Не исключены и другие ситуации,
когда таковым можно стать, используя мате-
риальные возможности [«затянув», напри-
мер, в камеру телевизор]. По сравнению с
«платными» камерами, точнее с камерами,
где «решают вопросы», в «сливных» больше
вариаций на тему руления.
«Познакомившись», Антон распределил
спальные места — Вадиму досталась 2-ая
[ 50
шконка справа от входа, двое других «осели»
на 3-их шконарях.
Собственно говоря, на этом всё зна ком ство
и закончилось, по крайней мере, с остальны-
ми двумя новичками. Вадиму же Антон задал
в тот день ещё пару вопросов, явно выделив
его этим из общей массы. Наверное, потому
что он ему импонировал, да и поговорить
было интересно. Впоследствии Антон часто
доставал автомобильный журнал и, листая
его, показывал фотографии, интересуясь, как
выглядел тот 600-й Mercedes. Судя по всему,
хорошая машина была его давней мечтой, по-
этому он любил пообсуждать определённую
марку.
Тюремная нудная камерная жизнь. Быт.
Он здесь намного ближе, чем на СВОБОДЕ.
Собственно весь день из него и состоит. Ку-
шаешь, справляешь естественные надобно-
сти, и так каждый день, волей-неволей кон-
центрируясь на этом. Однообразие. Даже если
и устраивается в хате периодически разно-
образие [употребление алкогольных напитков
и наркотических веществ], всё равно жизнь
здесь слишком рутинна [собственно говоря,
51 ]
нередко таковой она является и на СВОБО-
ДЕ]. Хотя свои преимущества в изоляции от
мегаполиса есть. Здесь у тебя нет возможно-
сти постоянно быть в разъездах, встречах,
разговорах [потому что, как правило, нет теле-
фона], нестись в бешеном ритме социума, не
успевая порою подумать ни о чём. Здесь есть
возможность угомониться и поразмышлять
о жизни своей неспокойной, о смысле её и
предназначении МИРА.
В любой камере-хате из-за перезаполнен-
ности живут днём и ночью. Круглые сутки.
Днём, как правило, живёт так называемая
тюремная элита [собственное название], те,
кому повезло, кто выбился на этот уровень,
кто это купил или кто себя правильно поста-
вил. Численность живущих днём различна и
зависит от статуса камеры. Например, при
нахождении на 8-ми кв. м 14-ти человек
спокойно передвигаться — находиться внизу,
а не на спальном месте — может лишь один
человек. Где-то 3-и, а где и все 6-ть. Много-
образие. Как многие говорят: «В каждой
избушке свои погремушки». Стараться опи-
сать всё многообразие камерных жизней так
[ 52
же невозможно, как и выполнить поставлен-
ную задачу — описать ЖИЗНЬ везде, в
больницах, институтах, тюрьмах и на косми-
ческой станции [хотя на последней это более
реально, т. к. она одна]. Можно лишь вы-
явить закономерности. Общие. Для многих.
Днём в 405-той, в июле 98-го, постоянно
жили 2-а человека. Это при общей численно-
сти в 7-мь человек. Ещё двое — помощник на
«кухне», тот, который смотрел вещи на пред-
мет бельевых вшей, и Вадим — могли нахо-
диться внизу довольно часто и подолгу, в то
время как другие спускались вниз лишь но-
чью. Ночью они вели себя тихо, разговарива-
ли шёпотом, чтобы не разбудить спящих, и
имели на всё про всё часов 8-мь. Остальное
время находились в горизонтальном положе-
нии на шконках. Как-то с одним из них, во вре-
мя прогулки, когда в камере не было Антона,
у Вадима произошла словесная перепалка.
Она довольно быстро закончилась, и в конце
оппонент Вадима заметил, что в этой камере,
в отличие от других, тихо и спокойно, и это
спокойствие надо беречь. По его поведению и
интонации было видно, что он уже многое
53 ]
здесь, в тюрьме, видел. Да и сидел он уже боль-
ше года и знал, видимо, чем нужно дорожить.
Надежды. Надежды на скорейшее осво-
бождение не покидали.
Приходил следователь Микайлов. Разго-
варивали в кабинете с решётчатым стака-
ном [первый и единственный раз в этом ка-
би _____________нете]. Видимо, он настолько перепугал-
ся, — в ИВС при допросах Вадим был зол и
довольно нагл, — что выбрал именно этот
кабинет. Даже вели в наручниках, сняв их
уже после того, как поместили в стакан. Лю-
бопытство было поводом для разговора, без
протокола и писанины, куча всевозможных
вопросов, часто довольно отвлечённых. Чуть
позже, через несколько дней, появился Ака-
дов. Азербайджанец европейского стиля —
так его охарактеризовал Вадим. Бойкий, де-
ловой. Был бы только результат.
Самое приятное и запоминающееся. Бук-
вально сразу же, на следующий день, утром,
часов в 9-ть — сразу же после утренней про-
верки — пришла передача. Вещи и продук-
ты. Это мама и отчим примчались сразу же
после звонка адвоката.
[ 54
— Это они приехали часов в 6-ть утра. За-
няли очередь, чтобы быть одними из первых.
Вот так вот — говорил Вадиму Юра, семей-
ник Антона [Семейник. Один в поле не воин,
да и питаться одному здесь не принято — каме-
ра маленькая, коллектив тоже. Поэтому прихо-
дится объединяться, по 2-ое, по 3-ое и т. д. Вся
эта команда называется семья, составляющие —
семейниками].
Вадим это оценил, по крайней мере вну-
три, в себе. Сокрушаясь лишь по поводу
дороговизны покупок — даже железная
кружка — фарфоровые и стеклянные здесь
ЗАПРЕЩЕНЫ — была куплена в централь-
ном торговом доме Питера, а цены, как из-
вестно, там завышенные.
Безусловно, всё переданное облегчило бы-
товую жизнь. Посуда, полотенца, мыло и т. д.
оказались очень кстати. Просить и брать чу-
жое надоело, да и было неудобно и неловко.
Ожидание. Ожидание того, что вот-вот на-
зовут твою фамилию и придёт адвокат, и при-
55 ]
несут передачу, и закрутится машина... осво-
бождения.
Общение. Сокамерники особого интереса
не вызывали. Запомнился хорошо некий
Рома. Сидел он за разбойное нападение, хотя
и не делал ничего, а был только в машине,
ждал. Отец его и муж его сестры, блокиро-
вав в лифте коммерсанта, забрали у того 71-у
тысячу $ USA. Не придумав ничего лучшего,
они проиграли в казино и уже через 3-и дня
залезли в квартиру к этому же коммерсанту.
Потратив и это «приобретение», муж сестры
полез в квартиру ещё раз, теперь уже с кры-
ши через балкон. Альпинистская сноровка в
прошлом помогла ему спуститься, но глу-
пость помогла попасть прямо в руки мили-
ционеров [те увидели его спуск, проезжая
мимо]. Проверив квартиру на наличие ценно-
стей, он зачем-то опорожнил свой кишечник
прямо на стол, написал слово «СМЕРТЬ»
[по-английски] на стене и, выйдя из двери,
был арестован.
Рома. Сидел он, безусловно, не со своими
«подельниками» [от выражения — «проходя-
щие по делу»], так как существовало и суще-
ствует официальное разграничение сообщ-
[ 56
ников — изоляция. Сидел... и за нахождение
всего лишь в машине, но за пособничество
в совершении преступления получил 8-мь
лет лишения свободы.
— Жалуемся! — излюбленное здесь вы-
ражение на каждом шагу. На утренней про-
верке, при медицинском обходе [бывает
время от времени, раз в неделю] и вообще
практически при любом контакте с сотруд-
никами.
Запомнилась реакция одного из врачей на
утреннем обходе. Реакция на жалобы заклю-
чённого по поводу плохого самочувствия:
— У меня температура под 40-к. Голова
болит, жар, озноб... — лепечет арестант.
— Ничего страшного. Тюремный воздух
тебя вылечит! — отвечает ему врач.
Клопы. Искусали до «не могу». Антон
«затянул» через «ноги» баллон со специаль-
ной жидкостью. Продержал недели 3-и в ба-
уле и... его забрали при обыске [на тюремном
жаргоне «шмон». Так называемый «положня-
57 ]
ковый», т. е. положенный, проходит раза два в
месяц. Перевернут — когда сильно, когда не
очень — всё вверх дном, — хотя инструкции по
обыску требуют класть всё проверенное на
свои места — заберут запрещённое и уйдут].
Так с клопами и не «повоевали». Спустя где-
то месяц кусать почему-то перестали.
Питание. На тюремном жаргоне вся выда-
ваемая пища называется баландой. Это обыч-
ные каши, иногда с мясом [тушёнка]. «Ассор-
тимент» практически такой же, как в армии
[здесь многое с неё «слизано», как в тюрьме,
так и на зоне]. Всё зависит от того, что есть
на складе. Бывают даже овощи, но редко.
Рыбный суп здесь называется могилой. Ино-
гда, видимо, когда многое заканчивается, ме-
шают всё с чем ни попадя, например, пер-
ловую кашу с квашеной капустой. В обяза-
тельном порядке даётся хлеб [до середины
2001-го лишь чёрный] и сахар [норма на одно-
го человека 30 г]. Все остальные «разносо-
лы», если зашлют с воли. Официально раз-
решены лишь сухие продукты, каши быстро-
го приготовления — залил и готово, так
называемые «запарики», макароны и прочая,
прочая, прочая... Ни молока [простого], ни
[ 58
сметаны, ни кефира нельзя. Соки только
сухие, сгущённое молоко в полиэтиленовых
бутылках [железо не пропускают], варёный
картофель [сырой нельзя] даже пропускают
время от времени. Вообще, всё зависит от
смены на приёме передач [работают два че-
рез два]. Какая пропускает, какая нет. Из лю-
бой ситуации есть выход и из этой тоже. Дого-
вариваются. Идут в ход шоколадки и деньги.
И продукты питания, неразрешённые, несут
и несут в мешках [мешки из-под сахара и из-
под картошки] в камеры.
Ничего особенного в то время не про-
исходило. К рутинной тюремной жизни
Вадим привык за месяц, чуть меньше. По-
весив цветную простынь на канатик вдоль
стены, создал уют [как принято говорить в
тюрьме: «по возможности»]. Читал газеты,
журналы [они здесь, как правило, давние-
давние, 4–5-летней давности], какую-то рек-
ламную брошюрку про красоты Фин лян-
дии и время от времени, т. к. Антон вклю-
чал TV лишь на хорошие фильмы, смотрел
телевизор.
Курение. Вадим не курил. Антон тоже,
Юра вроде также. Остальным разрешалось
59 ]
курить лишь вне камеры. Они, конечно, ды-
мили по ночам, втихую___________, в «вытяжку» [отвер-
стие в углу, в стене, наподобие дымохода], и
Антон даже пытался пресечь это, но зависи-
мость была сильнее.
Всё на виду, при желании всё замечаешь.
Заметил Вадим и низменность человече-
скую. Часто читая по ночам, он видел, как
идёт борьба между «ночниками» за хлеб
насущный.
— Мне побольше положи. Себе-то вон
какой кусок положил, — неслись упрёки в
адрес того, кто раскладывал баланду из об-
щей шлёмки.
До какой же границы низмен человек?
Ответ на вопрос даёт сама ЖИЗНЬ. Точ-
нее, жизненные ситуации. И чем они труднее
и больнее переносятся, тем отчётливее про-
яв ляется человеческая внутренняя сущность
каждого.
— Да, покатался я прилично. И со строга-
чами сидел [общее название ранее сидевших
[ 60
арестантов], и по таким хатам проехал... За-
ехал в одну, так мне без разговоров по голове
заехали сковородой [если в хате нормально
с деньгами, то есть не только сковороды, но
и тостеры с соковыжималками]. Потом кинули
в другую, более спокойную, так я лёг у реш-
ки на матрац и больше мне ничего было не
надо, — говорил Антон.
В камере не пили. Антон читал обычно
свою настольную книгу «Синтез Йоги» Шри
Ауробиндо Гхош и даже зачитывал отдель-
ные фразы. Юра, кстати главный энергетик,
подозреваемый в получении взятки, как пра-
вило, читал журналы, смотрел TV и доволь-
но часто, причём мастерски, играл в шахма-
ты. Вадим старался при случае составлять
им компанию, то с Антоном сыграет в шах-
маты, то с Юрой поразгадывает кроссворды.
Но тесного общения не получалось, видимо
из-за разницы в возрасте, с Антоном на 11-ть
лет, с Юрой и того больше — на 15–20-ть.
Антон периодически показывал свои фот-
ки — вот он в Индии на рикше, вот он на
фоне пальм...
61 ]
Время летело медленно. Медленно, когда
смотришь вперёд, и быстро, довольно бы-
стро, когда смотришь назад.
Прошёл день рождения — 21-н год. Ан-
тон уехал на этап, суд у него был в области
[этапом называется любой вывоз за пределы
изолятора]. В камере началась «анархия».
Ещё при Антоне заехал [«закинули», переве-
ли... — поместили в камеру] некий «Алик-
Одесса» [прозвище, погоняло, кличку здесь
либо дают, либо арестант сам её придумывает,
подписывая таким образом все свои записки.
На тюремном жаргоне «малява»], мошенник
по призванию и аферист. Сидел он уже чуть
больше года, правда, за кражи, а не за мо-
шенничество.
— Вы мне скоро на голову сядете, — ча-
сто восклицал он, обращаясь ко всем.
Заехав ещё при Антоне, нормально с ним
общаясь — улыбаясь, шутя, вместе кушая, —
после его отъезда он начал настраивать всех
в камере против него.
[ 62
— Вы его не слушайте вообще, когда он
приедет. Пошлите его куда подальше...
Так Вадим первый раз столкнулся с —
именно так всё это называется на тюрем-
ном жаргоне — интриганством и интрига-
ном. «Одесса» был именно интриганом.
Два его жизненных принципа-правила: «На-
еби ближнего своего [Ах, богатый и могучий
русский язык], дабы он, не наёбанный то-
бой, не наебал тебя первым»; «ЧЧВ — че-
ловек человеку волк», постоянно сквозили
в его действиях. Сегодня ты для него «друг»
[видимо], завтра при других он тебя обольёт
уже грязью.
К нему часто приходила его гражданская
жена, Оксана. Так как камера была на 2-й
галерее, из 405-той «не стреляли» [записки,
ко торые написаны на СВОБОДУ, выстре ли-
ваются за пределы изолятора из бумажного
духового «ружья». Оно представляет собою
скрученные в трубочку газеты, диаметр про-
извольный, нередко делается по батарейкам.
Ружья, как правило, 2–3-х коленные, в местах
стыка они запаиваются полиэтиленом. При
нормально сделанном ружье и хороших лёг-
63 ]
ких пуля, которая делается из бумаги с углу-
блением внутри под палец, с хлебным нако-
нечником на конце для веса, может пролететь
все 60–80-т метров. Записка-малява заклады-
вается вовнутрь], вся стрельба велась из ка-
меры выше. Оттуда пули с сооб щениями от-
лично долетали и попадали адресату. Обще-
ние. С теми, кто на СВОБОДЕ, обычно
общаются таким способом, он самый про-
стой и доступный [в отличие, например, от
сотового телефона, который есть не у всех].
С той стороны отвечают, как пра вило, напи-
сывая рукою буквы по воздуху. Либо пишут
так, либо вообще никак. Соберут малявы и
уходят. Безусловно, для тех, кому разрешает
орган ареста, один раз в месяц можно схо-
дить на часовое свидание, телефонное — че-
рез стекло смотрите друг на друга, разго-
вариваете через телефонные трубки. Более
дорогой способ — это оформить родствен-
ника помощником адвоката. Доволь но ча-
сто в последнее время родственника оформ-
ляют в качестве общественного защитника,
тогда он приходит довольно часто и видеть-
ся с ним можно так же, как с адвокатом, без
перегородок.
[ 64
Это практически все варианты общения
с теми, кто на СВОБОДЕ.
Если люди платёжеспособны, отсюда или
оттуда, то можно устроить и личное сви-
дание, проведя в изолятор человека и вы-
звав арестованного в подвал. Нередко сам
следователь приводит, якобы для участия
в следственных действиях, кого-нибудь с
собою.
Общение внутреннее. Признаться чест-
но, слово общение (общаться) в тюремных
условиях так искажается, что от одного его
звучания становится противно. Как прави-
ло, в тюрьме с общением связан поиск нар-
котиков, наведение интриг и козней. Одна
грязь.
Передача маляв [записок] между каме-
рами может происходить как через рабочих,
раздающих пищу [на жаргоне «баландёр»,
официально раздатчик пищи, и баланда соот-
ветственно], так и другими, чисто тюремны-
ми способами. В разряд других можно от-
нести и сквозные дыры [как правило, в рай-
оне вытяжек или, как было в 405-той, в месте,
где крепится батарея], и так называемые до-
роги [что ближе всего к тюрьме, этакая её
65 ]
основа] — из камеры в камеру через зареше-
ченные окна закидывают длинные, из х/б ни-
ток или из шерстяных, канатики [именно ка-
натики, а не канаты, толщиною в мизинец,
чуть меньше]. И по этим канатикам из каме-
ры в камеру идут малявы и бандяки [ещё
одно выражение из тюремного жаргона, обо-
значающее полиэтиленовый пакет с любым
содержанием внутри, как правило, это «зава-
руха» чая да пяток сигарет]. Туда-сюда, сюда-
туда. Три стука в стену или в пол (потолок) —
внимание, дескать, зовём, два стука — отбой.
Канат, который кидают ниже этажом, че рез
реш ку обычно, называется конём. Нередко,
когда нет никаких движений-пере движений
на галерее, кидают из камеры в камеру на-
против друг друга. Умудряются закидывать
даже по галёре через одну и две камеры
по одной стороне. Официально существует
изо ляция между камерами, подельники вме-
сте не сидят, поэтому всякое об щение, меж-
камерное, запрещено. Но, как говорится,
«голь на выдумки горазда», вот и выдумала
она когда-то давно эти способы... бр-р-р...
общения.
[ 66
Ночью, часа в 2-а, назвали по фамилии
через закрытую дверь, стукнув предвари-
тельно по ней. Добавив: «С вещами».
Радостное оживление в голове. Нако нец-
то действия. До этого, дней за пять, при-
ходил адвокат и говорил, что скоро Вадим
поедет «на меру» [в тюрьме это звучит имен-
но так, официально — на суд, по поводу из-
менения меры пресечения]. Вот и настал мо-
мент. Вещи не брал. Быстро оделся и стал
ждать.
— Подогнал бы мне эти ботинки, Ва-
дим, — это активизировался «Одесса», —
или давай обменяем?
— В чём заехал, в том и выйду, — отрезал
Вадим.
В тюрьме многие живут за счёт других.
Вещи обменивают, проигрывают — всё это
в этой среде называется «развести». Нередко
практикуется откровенное попрошайни че-
ство-убалтывание.
— Подгони. Ну, подгони, что тебе жаль,
что ли...
67 ]
Многие из-за внутренней мягкости, как
правило, или по другим причинам «разво-
дятся».
«Без лоха и жизнь плоха!» — этот девиз,
жизненное правило встречается здесь на каж-
дом углу.
«Выдернули» [открыли дверь и выпустили
из камеры] часа в 4-е утра.
— Вниз по лестнице, на круг, — скоман-
довал корпусной.
Спустился по лестнице на круг. Впереди,
по центру, стояли 3-и «маски». Все арестан-
ты, лицом к стене, руки за спину, стояли
правее.
— В затылок последнему вставай, —
рыкнул один из «пчеловодов» [ещё один эпи-
тет тюремного спецназовца из группы «ТАЙ-
ФУН» — последнее общее название тюремного
спецназа].
«Вот я и на кругу, — думал Вадим. — Но-
чью при тусклом свете всё по-другому. Днём
[ 68
оживление. “Движуха”. А ночью... Именно
ночью на кругу понимаешь всю серьёзность
и величие застенков [хотя это до поры до
времени, пока не привыкнешь. Ведь человек
такая скотина, ко всему привыкает]».
Круг. Круг — это центр креста, с высо-
ким, как в церкви, куполом вверху и натяну-
той сеткой между вторыми галереями внизу.
С кучей кабинетов по всему диаметру на
этажах. Центр. Походов к адвокату, на сви-
дание, этапы и... в подвалы к операм, на рас-
крутку.
Собрали всю четвёрку, всех, кто ехал се-
годня за пределы изолятора. Собралось чело-
век 25-ть.
— Называю фамилию, поворачиваетесь.
Отвечаете имя, отчество, год рождения, —
голосил корпусной.
— Степанов...
Проверив всех, те ли стоят, скомандовал:
«Налево, руки за спину, за мной». Впереди
корпусной, сзади вереница зэков, замыкает
маска. Шли по 4-ке к выходу.
69 ]
«Обратно. Это же обратный путь, — ду-
мал Вадим, — на СВОБОДУ!»
Кто-то полез к открытой кормушке по
пути движения, то ли за малявой, то ли ещё
за чем, и получил от идущей сзади «маски»
пинок по заднице — сам виноват, обнаглел,
не увидел представителя власти.
Вышли на улицу. Сердце защемило. Лето.
Тепло. Ночь. Ночное небо. Звёзды. Хотелось
рвануть...
— В колонну по двое разобрались!
Пересчитав, корпусной повёл дальше.
Сзади замыкал шествие спецназовец.
Шли тем же путём, что и тогда, на первый
крест, после распределения. Чуть левее осуж-
дённые в черной рабочей форме получали
хлеб в хлебных лотках, из большого окна в зда-
нии. Звенящая дверь. Прямо. Поворот напра-
во и... приёмная. В шеренгу по двое. Фамилии,
номера камер и... ждать.
Ждать приходится долго. C 4–5-ти до 9-ти.
Кто дольше, до 10-ти. Люди сидят и ждут сво-
его часа, когда приедет автозак с конвоем и
заберёт.
[ 70
Ожидание смерти подобно. Кто читает га-
зету, кто спит, кто слушает музыку по радио.
И все, практически все, курят, курят и курят.
Дымовал.
Ближе к 8-ми проверка-пересчёт. Внеш-
ний осмотр — по пояс голые — на наличие
синяков. Обыск [шмон]. Беглый просмотр
карманов, содержимого пакетов, сумок и опять
сидеть... ждать.
Первого выдернули где-то в 8-30-ть, в
Горсуд. Перед этим, в 7-мь часов, завели про-
цессников [тех, кто ездит на суд каждый день
и поэтому «приходит» позже других — если
есть разрешение судьи, за отдельную плату
этот вопрос можно решить с корпусным, «вы-
дернут» позже]. Те ждали движений часа 2-а.
Стало пустеть. Из пятнадцати человек, за-
ведённых в камеру ранее, осталось всего
3-ое. Спустя время выдернули и остальных.
Вадим остался один.
«Почему не выдёргивают? Что стряс-
лось?» — вопросы проносились в голове,
оставаясь без ответа.
Часов с собою не было, время, казалось,
остановилось. Неизвестность плюс ожида-
ние внутри — ТОСКЛИВО.
71 ]
Через огромное количество времени
дверь открыли. Завели одного арестанта.
У него были электронные часы, показывали
они 15-ть часов. За эти долгие часы Вадим
внутренне совсем извёлся, хотя внешне со-
хранял спокойствие — ждать он умел, и на-
бросился на заведённого арестанта с во-
просами. Выяснилось, что тот ездил на суд,
но из-за того, что не пришли свидетели, суд
перенесли.
— А меня так и не дёрнули, — констати-
ровал Вадим.
— Видимо, конвой не приехал. Или за-
явки не было, — заметил собеседник [для
этапирования из изолятора, сначала при-
сылается запрос-уведомление от органа аре-
ста и вы возимого «готовят» — спускают в
«собачник». Затем приезжает конвой и при-
возит листы-подтверждения на вывоз. По-
следние составляются непосредственно пе-
ред вывозом, за сутки, и могут не содержать
в себе заявки на кого-либо запрошенного
ранее. В итоге арестант так и «торчит» в со-
бачнике до приезда остальных, кого не от-
пустили].
[ 72
— Я своему адвокату втык вставлю, — го-
рячился Вадим. — Неужели нельзя было дать
отбой?
Со временем стали закидывать по одному,
по двое, по трое съездивших «счастливчи-
ков». «Счастливчиков»... Горечь, боль и пу-
стота в глазах. В их глазах. Ощущение от все-
го виденного, слышанного не передать.
— Дали восемь...
— Прокурор «запросила» 6-ку. Перерыв
10-ть минут. Последнее слово и судья вле-
пила 6-ть. Сколько «запросили», столько и
дали...
— 15-ка. Я в отказе, один хрен влепили.
На Вадима это произвело прескверное
впечатление. Со многими, кого «закидыва-
ли» после суда, он сидел полночи в собачни-
ке. Видел их лица, полные надежд... Тогда.
А сейчас выражения лиц были совершенно
другими — какими-то чумными, озабочен-
ными, угасшими и погасшими. Кто-то пы-
тался смеяться, но нервно, шутить, но не-
естественно. Практически из десятки вер-
73 ]
нувшихся девятерых «окрестили» [ещё одно,
признаться честно, прескверное тюремное
выражение]. На «незакалённого» ещё тюрь-
мою Вадима всё это воздействовало доволь-
но мрачно. Было ощущение, как будто ты
перенёсся во времени. Не видел происшед-
шего, а увидел сразу результат.
После обыска немного продержали ещё
внизу и партиями стали «поднимать».
Вернулся уставший и злой, злой на адво-
ката за ожидание.
В камере ничего интересного не проис-
ходило. Антон так и не приехал. Юра уехал
тоже, судиться. С «Одессой» было повеселее
и посвободнее. Если Антон все «заходив-
шие» продукты складывал в баул и выдавал
по своему усмотрению, то Алик-Олег, рас-
крывая баул, кричал: «Что будете пито-
нить?» — обращаясь к Вадиму и ещё одному
сокамернику. Надо отдать должное, он был
демократичнее во многих отношениях —
знал, чем расположить к себе людей.
Адвокат пришёл где-то через неделю. Уже
со следователем из военной прокуратуры.
[ 74
Выяснив, почему не состоялось судебное за-
седание, — Акадов сослался на то, что в тот
день дежурил не очень хороший военный
судья [уголовное дело из-за идущего по нему
в качестве обвиняемого подельника-курсанта
было передано в Военную прокуратуру, как
следствие, Военный суд и военный следова-
тель], поэтому надо было перенести, — Ва-
дим набросился с упрёками на Акадова, ути-
хомирив свой пыл лишь после негативного
удивления следователя.
Показания по уголовному делу и, как итог
беседы с адвокатом, новая дата судебного
разбирательства, всего через четыре дня.
Время до суда тянулось долго. Особо ни-
чего не радовало. Вадим слушал приколы и
рассказы «Одессы» и ждал. Ждал, надеясь на
освобождение.
— Да что вы его провожаете, — ворчал
«Одесса», часа в 3-и ночи, — всё равно не
отпустят.
За сутки до этого он объяснял, как надо
вскрывать наручники, приводя в пример свои
75 ]
успехи в отделении милиции, когда он булав-
кой открыл наручник и сбежал, выпрыгнув в
окно. Булавку «Одесса» носил на обратной
стороне джинсов, на уровне пояса.
У Вадима в голове мелькнула отчаянная
мысль.
— Дай булавку, Олег!
— Держи!
«Одесса» полез в баул за джинсами и, от-
стегнув булавку, протянул её Вадиму. Тот
сразу же пристегнул её на изнанку своих
джинсов, слева.
— Так, на всякий случай, — добавил
Вадим.
Настрой психологический — вот что са-
мое главное. Вадим бесповоротно решил —
«В ТЮРЬМУ не возвращаться!»
На этот раз около 10-ти уже забрали. При-
ехала машина с солдатами, Вадим залез в
кунг, на базе Газ-66-го, и помчался, смотря
в окно. Везли одного. Вообще одного. Путь
[ 76
следования был виден отлично. В отличие
от «ментовского воронка» в этой машине
было стекло, правда, закрытое решёткой,
и всё хорошо просматривалось. Улицы, лю-
ди, машины, деревья... Глаза жадно ловили
СВОБОДУ.
Заседание было назначено на 11-ть. По-
местили в какую-то крохотную, по сравне-
нию с крестовским собачником, камеру-
кутузку. Вадим старался быть внутренне
спокойным, но напряжение не проходило.
Взгляд то и дело натыкался на надписи на
стенах, да на деревянной скамье. Буквы кри-
чали о сроках. Мысли в голове крутились
лишь об одном... побеге. Акадов не обнадё-
жил, говоря, что посмотрим на месте. По-
этому Вадим продумывал свои действия,
мысленно вспоминая увиденную дорогу.
«Здесь главное — решиться. Если рвануть,
дальше только вперёд. Назад путь будет от-
резан...» — думал он, когда дверь наконец-
то открыли.
Вывели, надели наручники и в зал. Про-
шли буквально семь метров. В зале уже
были люди, там же был и адвокат. Вадима
77 ]
завели в решётчатый стакан, наручники же
при этом не снимали. Сопровождавшие сол-
даты сели рядом со стаканом, развалившись
на лавках. Подошёл Акадов, дал рекомен-
дации по поводу поведения и содержания
ответов.
— Встать! Суд идёт! — эта знакомая для
многих фраза, фраза начала судебного засе-
дания.
Выступил Акадов. Эмоционально и убе-
дительно доказывая необходимость выхода
на СВОБОДУ своего подзащитного. Гово-
рил он не очень долго, всего минуты 3–4-е.
Поднялся прокурор и...
— Я думаю, целесообразно удовлетворить
ходатайство обвиняемого, доводы защиты
убедительны.
После этого судья дал возможность вы-
сказаться и Вадиму. Тот в свою очередь стал
уверять судью в том, что обязательно устро-
ится на работу. Возьмётся «за ум», не будет
нарушать закон и...
— Суд, совещаясь на месте, постановил:
«Меру пресечения обвиняемому с заклю-
чения под стражу изменить на подписку
о невыезде. Освободить немедленно, в зале
суда».
79 ]
ВОЛЬНЫЕ
ИСТОРИИ [ ]
Балансируя
на краю пропасти
Признаться честно, Вадим толком, ясно
ничего не соображал тогда. Длительное ожи-
дание, моральная борьба и... «Неужели ре-
зультат?» — не верилось!
Подошёл к двери в стакан, солдат открыв
её, снял с Вадима наручники. Далее к секре-
тарю, указать адрес, по которому убываешь,
и расписаться. Свободен! Судья уже давно
удалился, зал опустел, и никому не было дела
до бывшего заключённого.
Акадов с улыбкою поздравлял. Вышел из
здания вместе с ним и... СВЕТ, СОЛНЦЕ,
ТЕПЛО, СВОБОДА!!!
Некий туман в голове и нереальность не
проходили. Под ногами асфальт, свобода пе-
редвижений и мягкое кресло адвокатской ма-
[ 80
шины. Совсем недавно жёсткая скамейка в
армейском газоне, не менее жёсткая в камере
и вот уже мягкое автомобильное сиденье,
бурлящая ЖИЗНЬ и ВОЗДУХ, воздух СВО-
БОДЫ. Разница ощутимая.
Акадов подбросил до «Чернышевской»,
дал денег и укатил по делам. Ему, ни разу не
вырванному из этого мира, состояние Вади-
ма было незнакомо. Тот же, впервые, ровно
через месяц и 15-ть дней, перейдя дорогу, на-
правился в метро.
Состояние сна не исчезало. Свыкнуться с
мыслью, что всё вокруг реально и ты уже на
СВОБОДЕ, пока не удавалось. Все спешили
куда-то, бежали, летели, и никому дела не
было до только что вышедшего из застенков
молодого человека. Хотелось крикнуть: «По-
смотрите на меня, я появился! Я был в “Кре-
стах”, а сейчас рядом с Вами!» СУЕТА, жиз-
ненная суета. Что ты был рядом, что тебя нет,
ЖИЗНЬ продолжалась и продолжается.
81 ]
Внимание! Гиблое место.
Не подходи, не надо
На следующий день, с утра пораньше, Ва-
дим поехал... к «Крестам». Когда выходил,
никому ничего не обещал, но ощущение-осо-
знание того, что надо подойти, не покидало.
С рождения не был толстокожим, а осознание
того, что люди, которых узнал, остались там,
в застенках, само собою толкало вперёд. По-
дошёл, встал на набережной напротив 4-ки и
обомлел. Громадное массивное здание с крас-
нокирпичной кладкой стояло перед ним вели-
чаво, внушительно и неприступно.
Вадим был один на набережной, не считая
одного-двух рыбаков, ловивших рядом рыбу
[около «Крестов» хорошо клюёт, т. к. канали-
зация, в которую постоянно выбрасывают пи-
щевые отходы, находится прямо напротив].
Его, видимо, как будто только и ждали. С де-
сяток рук, казалось их сотни, торчали из ре-
шёток и махали ему. Полетело несколько
пуль, одна упала рядом, в полуметре. Вади-
му казалось, что все «Кресты» сверлят его
взглядами, и было очень неловко находиться
под таким пристальным вниманием. Ощу-
[ 82
щение было не из приятных. Признаться
честно, Вадим даже растерялся от непри-
вычки. Пытался отписывать рукою буквы по
воздуху, но особого успеха не добился. Хо-
тел было крикнуть, но...
Провидение:
«Что за глупое человеческое создание?
Дали ему свободу передвижений, оно же
норовит залезть в каменный ящик об-
ратно. Опо мнись, подумай, постой! Опо-
мнись...»
К Вадиму слева подходили двое милицио-
неров. Сразу он их и не заметил, т. к. был «за-
нят» изучением тюремных бойниц. Заметив,
не стал дёргаться и просто продолжал стоять
и смот реть на «достопримечательность».
— Ваши документы, будьте добры, — об-
ратился один из них. Оба были молоды, в от-
утюженной форме.
— Пожалуйста, — Вадим протянул во-
енный билет, второй, сделанный ещё ранее в
военном училище и считавшийся действи-
тельным.
83 ]
— Служишь?
— Курсант.
— Сидит, наверное, кто-нибудь из твоих?
— Да нет, просто смотрю.
— Увидим, что машешь руками или кри-
чишь, заберём [и забирают, так как находить-
ся напротив тюрьмы и ловить записки, кричать
и т. д. нельзя. Это нарушает общественный по-
рядок. Обычно, чтобы не сидеть долго в отде-
лении милиции, платятся деньги. Или прямо на
месте договариваются, чтобы часок постоять
— Да, конечно, понятно, — и вздох облег-
чения внутри.
«Ну его на фиг. Вчера только вышел и
опять в лапы ментам?» — подумал Вадим.
Постоял для приличия — менты удаля-
лись медленно, и не хотелось уходить сразу
же, как будто их испугался — ещё немного и,
повернув налево, стал уходить из этой не-
гативной крестовской ауры, распространяв-
шейся вокруг.
«Вроде бы вот, ТЮРЬМА рядом. Протяни
руку и дотронешься. А приходится лишь хо-
дить вокруг и глазеть — никак не связаться.
«без проблем»]. Понятно?
[ 84
Как трудно выйти оттуда и как трудно, уже
отсюда, “зайти” туда в виде мыслей и слов, к
тем, кто ещё там остался, — думал Вадим,
сидя на лавочке рядом с улицей Боткина. —
Обратно! Обязательно обратно! Надо свер-
нуть эти стены и найти лазейку».
Где-то после 20-ти, вечером, проходя мимо
фасада, наткнулся на знакомое лицо — вроде
бы ключник. Тот шёл на работу, торопясь к
цент ральному входу.
— Вы не на 4-ке сейчас работаете? — об-
ратился к нему.
— Нет! — тот испуганно обошёл Вадима
и быстрее зашагал дальше.
На «нет», как говорится, и суда нет. «По-
пробую выловить Оксану», — мелькнула
мысль в голове.
После получасового ожидания увидел на
набережной её. Как только она перебежала
дорогу, чтобы поймать пулю, познакомился.
Всё объ яснил, дал свой телефон и попросил,
чтобы из тюрьмы загнали ноги [«н.» — это
единственный способ общения, помимо сото-
вого телефона].
85 ]
Вскоре позвонил и человек, назначив
встречу: «Связь готова, можете разговари-
вать».
Куча телефонов в малявах, куча последу-
ющих встреч по ним. «Ты просто наши “ноги”
на воле», — писал «Одесса». За день Вадим
проворачивал столько дел, и всё по просьбам
«Одессы» и других, что сам порою удивлялся
своей активности.
Провидение:
«Он, видимо, ничего не понимает. Занима-
ется тем, чем не нужно, берёт то, что не
надо. Вроде бы не глупец, но сам, видимо,
не поймёт очевидное. Очень жаль, при-
дётся помочь. Жаль. Но что поделать».
Спустя 5-ть дней после освобождения по-
ехал к «Крестам», на встречу с Оксаной.
Надо было встретиться, поболтать, узнать
как дела, да может что «Одесса» напишет.
Приехал...
Вадим иногда открывал глаза, осознавал,
что лежит и его куда-то везут, и снова прова-
ливался в никуда. Ясности не было, телесных
ощущений тоже.
[ 86
В очередной раз открыв глаза и увидев
склонившееся над собою красивое лицо
женщи ны, одетой в белый халат [незабывае-
мое было ощущение: физическое тело не чув-
ствовалось вообще; лёгкость в мышлении и от-
сутствие каких-либо «задних» мыслей — что
вижу, то и говорю, не задумываясь, как ребё-
нок, «резавший» правду про голого короля],
выпалил:
— Вы красивая.
Та заулыбалась и стала говорить каким-то
тёплым и приятным голосом:
— Тут вещи твои. Надо расписаться, что
сданы на хранение. Джинсы, рубашка и боти-
нок, к сожалению, один.
В голове после последних слов пронес-
лось сожаление-жалость. Новые, недавно ку-
пленные в «Гостинке» ботинки, сохра нён-
ные в «Крестах», восстановлению не под-
лежали.
— А что со мною случилось?
— Тебя машиной сбило.
87 ]
«Наверное, дорогу переходил неправиль-
но», — подумал Вадим. Женщине, видимо
медсестре, каким-то образом удалось таки
добиться, чтобы рука Вадима что-то вывела
на листе бумаги. Она подняла её, поводила
вставленной между пальцев ручкой по листу
бумаги и бережно положила руку вдоль тела.
— Четыре часа был без сознания, — доба-
вила она.
Вадим не смог осознать последних слов,
так как опять «отключился».
Очнулся ещё раз, когда перекладывали с
«каталки» на койку в больничной палате.
Пробуждение было недолгим, через пару се-
кунд всё перед глазами поплыло опять. От-
ключился.
Когда, в конце концов, открыл глаза осно-
вательно, было уже далеко за полдень. Пыта-
ясь ощупать себя взглядом, приподнял голо-
ву. Тело вообще не чувствовалось. Руками
вроде бы пошевелил, ноги же лежали без
движений, не слушаясь.
Вроде всё на месте, но что с ногами? Пы-
тался вспомнить, что же произошло, но как
[ 88
ни силился, не смог. Память открывала
лишь приезд на Финляндский вокзал (так
назы ваемый «Финбан»), путь до «Крестов»
и поворот с Михайловской улицы в арку.
Далее пустота и лишь одна последующая
кар тина — Оксана с мокрыми от дождя
воло сами и каплями воды на лице. Больше,
как Вадим ни старался, память ничего не
открыла, поглотив, как бездна, всё то, что
было — дескать, придёт время и сам всё
узнаешь.
— А что с ногами, доктор?
— На снимках переломов нет. Сильные
ушибы, поэтому такие большие отёки. Плюс
сотрясение мозга. Недели две полежишь, вы-
пишем, — говорил врач на следующий день
при утреннем обходе.
Отёки действительно были большие, хо-
дить вообще было невозможно, поэтому при-
ходилось только лежать и думать. Нет, не о
произошедшем — всё равно ничего не знал
(Вадим это воспринял как должное, как соб-
ст венную неаккуратность), а о будущем, о
действиях дальнейших, о ЖИЗНИ.
89 ]
Пролетела неделя, и как-то, с утра порань-
ше, в палату зашёл мужчина лет 40-ка. Разо-
бравшись, кто есть кто в палате, и определив,
что Вадим именно тот, кто ему нужен, он
присел напротив койки на стул, недалеко от
входа.
— Позвольте узнать, кто вы такой, — стал
интересоваться Вадим.
И пришедший мужчина, назвавшийся му-
жем какой-то женщины, которую, признаться
честно, Вадим даже не помнил — но это было
не так, просто память всё цепко хранила, стал
рассказывать, немного разочарованный тем,
что Вадим ничего не знает.
— Вы стояли напротив «копейки», там у
меня сын сидит, прямо рядом с прогулочны-
ми двориками стояли. Ты, Оксана и моя жена.
Ловили малявы от нашего сына, и вас всех
сбили. Машина вылетела прямо с дороги на
тротуар, проехала дальше и подмяла под себя
вас. Слава богу, все живы. Они сейчас на Ва-
вилова, обе лежат в больнице. У Оксаны пе-
релом таза, у моей жены вдобавок ещё пере-
[ 90
лом бедра и ключицы. Я к тебе приехал,
думал, ты что-то знаешь. Беседовал со следо-
вателем, тот ничего не говорит, удалось толь-
ко вытащить из него номер автомобиля. Вот
так вот. Ну, ничего, будем бороться.
Впоследствии удалось узнать всю истин-
ную картину произошедшего. Сбили не спе-
циально, а случайно — машину подрезали, и
та вылетела в более «безопасное» место, а
там люди. Единственное, что поразило, так
это то, что за рулём автомобиля был один из
членов преступной группировки, да и маши-
на была «общаковская» (т. е. принадлежала
группировке). И при всём при этом, несмотря
на то, что людей сбили у «Крестов», винов-
ники заплатили деньги сотрудникам дорож-
ной службы, следователю, ведущему дело о
ДТП (Дорожно-транспортное происшест вие)
и... наплевали на тех, кого сбили. Всё это за-
родило в душе Вадима ненависть к любому
проявлению преступного мира.
91 ]
В психушке
Следователь уж слишком рьяно взялся за
дело, приобщая к нему все нужные и ненуж-
ные бумажки. И как ему в голову пришло
приобщить один из оставшихся образцов
письма Саддаму Хусейну, изъятый в Петер-
гофе при обыске квартиры, Вадим до сих пор
не может понять. Что его так в этом письме
«задело»? Может, он не любил Саддама и сим-
патизировал американцам? А может, в его
голове не укладывалось то, как нормальный
человек может писать главе другого госу-
дарства? Что побудило его так подумать, зна-
ет лишь он сам, но решение, вынесенное
им на основании письма, было однознач-
ным: амбулаторная судебно-психиатрическая
экспертиза.
А всё так неплохо начиналось...
*********************************
Вадим, что греха таить, всю свою созна-
тельную жизнь ненавидел Соединённые
Штаты. Эта страна для него была страной
двойных стандартов, страной лжи и обмана
[ 92
по отношению к окружающему миру. А глав-
ное, это был враг, враг Советского Союза, а
теперь и России. И откуда появилась эта
шальная мысль — написать письмо Саддаму
Хусейну, пожалуй, единственному на тот мо-
мент антиамериканскому лидеру? Ну не Ель-
цину же было писать? Действительно.
«Уважаемый Саддам Хусейн! Вниматель-
но слежу за ситуацией вокруг Вашей страны,
осуждаю введение ООН санкций против Ира-
ка. Считаю эту организацию подконтрольной
США и неспособной на объективные дей-
ствия. Поддерживаю Вашу политику и мыс-
ленно всегда с Вами».
Переводить текст на арабский отправился
в «Ego Translating». Заплатив приличные в то
время деньги за экзотический перевод, стал
думать, как лучше отправить адресату.
Родившись, мысли вскоре преобразова-
лись в твёрдо принятое решение: «Отправ-
ляю через Главпочтамт, DWL, по электрон-
ной почте и... лично через посольство».
Первые три отправления прошли «без
сучка и задоринки», максай только деньги.
93 ]
А вот последний... В Питере консульства не
оказалось, посольство в Москве нашёл...
услышав по телевизору. Денег было впри-
тык, поэтому Вадим поехал до Москвы, как
многие футбольные болельщики, на элект-
ричках.
Действующий военный билет в те вре ме-
на творил чудеса. Контролёры не «достава-
ли». Набрав в дорогу хлеба из училищной
хлеборезки [Вадим до сих пор помнит эту жен-
щину, сколько добра она ему сделала, давая
хлеб и батоны Министерства обороны] в 8-емь
с копейками сел в электричку на Малую Ви-
шеру. Дальше, прождав часа два, отпра вил-
ся до Окуловки. От Окуловки до Бологого,
от Бо логого до Твери, а уже от Твери до
Моск вы. В Москве был в 11-ть вечера. Во-
прос с ночлегом для армейского паренька не
стоял — на ближайший вокзал, куда можно
просочиться, и спать сидя в зале ожидания.
Таким вокзалом оказался Казанский. Уже
в шесть утра, без жетона, по военнику, ехал
в Московском метро. Время было, поэтому
решил посмотреть красоты столичных стан-
ций. Где-то в 10-ом часу Вадим уже топал по
нужной улице.
[ 94
Настежь открытые ворота посольства, с ин-
тересом разглядываемые глазами. Кажется,
цель близка. Но, как говорится, не тут-то
было. Из будки рядом, а казалось, что там ни-
кого нет, вылез... милиционер.
— Вам назначено? — спросил он.
— Нет, я только письмо хотел передать
через посла.
— Ничем помочь не могу, нельзя.
— А как же?..
Ну, нельзя, так нельзя. Но это ведь не пре-
града, когда чётко поставлена задача и есть
опыт прохождения полосы препятствий на
полигоне.
«Способен на успешное выполнение зада-
чи, несмотря на её длительность и трудно-
сти», — гласила психологическая характери-
стика на Вадима.
Недолго думая, Вадим, обошёл здание по-
сольства вокруг. «Эх, придётся через за-
бор» — спустя время, с помощью стоящего
рядом дерева, мысль была реализована. Очу-
95 ]
тившись во внутреннем дворике посольства,
по сути уже Ирака, зашёл в первые же от-
крытые двери. Взору предстал небольшой
зальчик в арабском стиле, с коврами на полу
и на стенах, какими-то кувшинами и кар-
тинами и кальяном. Ни души. Не было ни-
кого и за другими, открытыми после, с ули-
цы, дверями. Пришлось подняться на второй
этаж, чтобы услышать стук клавиш и уви-
деть множество разных табличек на русском
и арабском языках. Дверь с одной из таких
табличек, то ли было написано «Пресса»,
то ли «Журналисты», набравшись смелости,
открыл.
Трое арабов, судя по тёмному цвету кожи,
восседали за своими рабочими местами.
Все в этот момент работали. На появивше-
гося Вадима отреагировали доброжелатель-
но, стали улыбаться и что-то говорить на ло-
маном русском. Спросил у них, где посол, на
что получил ответ рукой, указывающей на
центральное здание. В глаза бросилось бес-
численное количество плакатов с изображе-
нием Саддама Хусейна. Они целыми горами
лежали на столах. Вадим, как ворона на бле-
стящее, уставился на них. В его взгляде для
[ 96
всех окружающих читалось одно — жела-
ние иметь. Один из арабов понял это без
слов. Он отобрал три разных плаката и вру-
чил Вадиму. «Это-о-о Сатам и флаг, это Са-
там в наша одежда, это Сатам в костюме
Европа», — прокомментировал добродуш-
ный араб. Вадим был счастлив [как мало
порою бывает надо для счастья]. Такие пла-
каты не купишь и не достанешь. Он от всей
души тряс руку доброжелателю и благо-
дарил его.
Оставив ребят-арабов работать в своей
комнатушке, Вадим принялся обходить зда-
ние. Осторожно, аккуратно, чтобы мент из
будки не видел. Вот он уже и внутри.
БОЛЬШЕ ВСЕГО БРОСИЛОСЬ В ГЛАЗА
ТО, ЧТО ВСЁ, ВЕЗДЕ В ИРАКСКОМ ПО-
СОЛЬСТВЕ БЫЛО НАСТЕЖЬ ОТКРЫТО
И НИКОГО НИГДЕ НЕ БЫЛО ВИДНО.
ЗДЕСЬ НИЧЕГО И НИКОГО НЕ БОЯЛИСЬ!
Никого. Слева от входа, за прозрачными
стёклами, маленький зальчик в арабском сти-
ле. «Видимо, для ожидающих приёма», —
подумал Вадим. Дальше холла идти он про-
97 ]
сто не решился и так и остановился на входе,
сместившись чуть в сторону, дабы его не
было видно в открытые двери.
«Сколько придётся ждать, как долго? —
задавался вопросом. — Ну, главное, цель
близка!»
Из левого крыла здания в правое, по кори-
дору, протопали каблучки. Какая-то женщи-
на, не глядя в сторону, прошла по своим слу-
жебным делам. Вадим почему-то не решился
о себе заявить, промолчал и спустя букваль-
но десять секунд уже винил себя за нереши-
тельность. На его счастье, та же женщина
вскоре пошла обратно, и тут, уже решив-
шись, Вадим заявил о себе негромким по-
кашливанием.
— Вам кого? — среагировала она.
— У меня письмо, хотел бы передать его
послу.
— Подождите.
Она ушла и спустя пару минут появилась
в сопровождении араба в белом одеянии
и чалме-тюрбане на голове, тоже, кстати,
белой.
[ 98
— Это советник Усамэ, — представила
она его. — Говорите. (Вадиму показалось,
что она немного резковата и грубовата.)
Это был не посол, но для разговора на тот
момент для Вадима было вполне достаточно.
— Я хотел бы передать письмо Саддаму
Хусейну, — начал воодушевлённо автор. —
Вот русский, английский и арабский вариант
послания.
В этот момент женщина-переводчик да-
вала для Усамэ пояснения на английском.
После «появления на свет» арабского вари-
анта все листочки из рук Вадима перекочева-
ли в руки советника. Он пробежал глазами
текст вязью справа налево, заинтересованно
оторвал глаза и на английском высказал свою
реакцию.
— Мы передадим это письмо адресату,
если будет ответ, мы вас уведомим, — закон-
чила аудиенцию российская сотрудница ирак-
ского посольства в Москве.
99 ]
**********************************
Запутать двух старых пердунов-психи ат-
ров на амбулаторной психиатрической экс-
пертизе, проходившей в здании военной про-
куратуры на Шпалерной, не составило боль-
шого труда. Как показалось Вадиму, они са ми
были немного «того».
У них уже ничего давно «не стояло». По-
этому для них звучало ненормальным жела-
ние молодого человека при нормальной по-
тенции прекратить заниматься сексом.
— Да, — заливал им Вадим, — сделаю
себе операцию, как раньше гитлеровцы на-
сильникам — усечение нервных перифери-
ческих окончаний, чтобы не было эрекции, и
откажусь от этой животной зависимости.
У жаждущих секса, но, видимо, не могу-
щих спариваться докторов человеческой пси-
хики, «глаза на лоб лезли» от удивления.
— Надо бы вас, батенька, проверить, — в
ито ге заявил один из них, с козлиной бородкой.
[ 100
Если бы тогда Вадим знал, во что выльет-
ся эта проверка, обязательно вёл бы себя по-
другому.
С распухшими ногами, в тапочках, так как
нельзя было надеть другую обувь — послед-
ствия ДТП проходили долго, по решению
следователя и медицинских светил Вадим по-
ступил на стационарную судебно-пси хи ат-
рическую экспертизу, при 5-й психи ат ри че-
ской больнице.
Действо началось.
Сначала всё сняли, раздели буквально
догола. Основание — не положено ничего
из своей одежды. Взамен дали серую пижаму,
штаны и куртку. Никаких поясов, никаких
бритвенных станков, ничего лишнего.
Так Вадим первый раз в жизни подцепил
чесотку. Вот от этой больничной пижамы.
И почему они их не прожаривают, пропари-
вают, не стирают, что ли? Вообще, чесот-
ка — это бич психушек и тюрем. Как это вы-
яснилось в жизни позже. Все, кто проходил
экспертизу в тюремной дурке на Арсеналь-
ной улице, приезжали обратно с чесоткой.
101 ]
Дальше санитар отвёл к главврачу, которо-
му Вадим «впарил» то же самое, и в общую
большую палату, показать, где койка.
Надо отметить, что на такую стацио-
нарную судебно-психиатрическую эксперти-
зу попадают лишь те подозреваемые/об-
виняемые, кто находится на свободе. Под
подпиской о невыезде. Те же, кто сидит,
проходят проверку в тюремной психушке
на Арсенальной улице.
Никто на появление новичка не отреаги-
ровал. Это сначала, при медбрате-санитаре
(звали его, кстати, Вадим и жил он в Старом
Петергофе, прекрасно зная ВОКУ). Но стои-
ло ему уйти...
— Ччч-чё на-а-атворил? По-о-од кого ко-
сишь? — кричал из дальнего угла пациент.
— Геночка, успокойся, — ответил ему
подходящий к Вадиму интеллигентного вида
сухонький старичок. — Владимир, — пред-
ставился он, — художник-реставратор. Вы
не обращайте внимания, это Гена, он дей-
ствительно дурак. Какую-то курицу украл
[ 102
рядом с домом, вот его на экспертизу и поме-
стили. Вы вообще не обращайте внимания
здесь ни на кого. Здесь только пара человек
нормальных, я, Диджей и Поэт.
— Что за Диджей? — спросил Вадим.
— C «Балтики». С радиостанции. Себя
пытался отравить, да девушку свою. В чай
что-то намешал... Обоих откачали, а его сюда,
про веряться. А поэт ещё та, знаменатель-
ная, личность. Написал в своё время песню
«Наташка-Наташка...», здесь тоже стихи по-
писывает. Да вы располагайтесь, молодой че-
ловек, я потом вас со всеми познакомлю, —
закончил он свою речь и отошёл в сторону.
Вадим положил зубную щётку и прочие
средства личной гигиены в прикроватную
тумбочку, проверил, есть ли постельное бе-
льё под заправленным, как в армии, одеялом,
и... услышал возглас-предупреждение.
— Будьте аккуратнее, молодой человек, —
продолжил вводить в курс дела новый зна-
комый, — почаще смотрите по сторонам,
оглядывайтесь. Здесь у нас есть Ванечка, он
любит из-за спины бить подушкой по голове.
103 ]
Это у него такое развлечение. Его периодиче-
ски санитары связывают, когда особо буй-
ный. Но чаще он без смирительной рубашки
расхаживает. Вас, как новенького, обязатель-
но «звезданёт».
После этих слов Вадим огляделся по сто-
ронам. Через койку от него сидел уже этот
самый Ванечка, мял в руках подушку и что-
то бубнил себе под нос. Волосы на голове
его были взъерошены, лет на вид было
тридцать.
— Он свою маму подушкой так и замо-
чил, — продолжал рассказывать Владимир-
реставратор, — ударил её, та сознание по-
теряла, а он подушкой лицо закрыл, она и
задохнулась.
«Работаем на опережение» — мысль про-
неслась, придя откуда-то со стороны. После
неё Вадим, не раздумывая, двинулся к по-
душко-убийце, попутно, c соседней койки,
схватив подушку. Ни слова не говоря, он по-
дошёл к Ванечке и со всей дури ударил того
подушкой наотмашь. Псих завалился, а Ва-
[ 104
дим его пару ударами добил — пригвоздил
к койке. После этого проверил пульс, сказал
всем: «дышит» и вернулся к своему буду-
щему ночлегу.
Никто из окружающих никак не отреаги-
ровал на это. Даже реставратор промолчал.
Многие вообще не смотрели ни на что, зани-
маясь своими делишками. Вадим принялся
внимательно изучать всё вокруг. В палате
было человек 15–20-ть, точно он не сосчи-
тал. Кто-то спал, кто-то лежал, сидел и буб-
нил себе под нос свои слова-мысли. Кто-то
читал. Один из книголюбов был рядом, и Ва-
диму удалось прочитать на обложке —
Л. Брежнев «Малая Земля». Лысенький му-
жичок, лет 50-т на вид, изучал разложенные
на койке газетные вырезки. Другой психо-
узник стоял и смотрел в решётчатое окно
[сначала стояла рама со стеклом, затем решёт-
ка]. С виду просто благодать. Даже Ванечка,
оклемавшись, перебрался к себе на койку и,
охая и ахая, принялся листать какой-то жур-
нал с картинками на всю страницу. Вадим
вскоре последовал его примеру и тоже «зава-
лился» на койку. Думать. Так, в раздумьях,
его и застал вечер.
105 ]
— Господа психи, ложимся баиньки. Тушу
свет, — заявил ранее не видимый Вадимом
старенький санитар. После объявления отбоя
он выключил в палате свет. Тот выключался
в коридоре.
Началась ночная жизнь.
— Ой, держите меня, не могу! — резкий
возглас-крик на всю палату, буквально через
минуту после отбоя. И после слов дикий
хохот.
В сумерках больничной комнаты Вадима
нашёл Владимир.
— Не пугайтесь, это у нас каждый вечер
происходит, — продолжал он вводить в курс
дела. — Пашка-танкист спать укладывается,
а Ванька, которого вы подушкой «набуцка-
ли»... И правильно сделали, поделом ему!..
каждый вечер хохочет. Я тут уже месяц. Каж-
дый раз одна и та же история.
На койке, буквально в центре комнаты,
пытался заснуть Пашка-танкист. Он подбра-
[ 106
сывал простыню, видимо хотел ею укрыться,
и мигом ложился. Та, взлетев метра на... три (!)
планировала вниз. И каждый раз не на Паш-
ку. Всё чаще на соседей по палате. Те, кто
ещё не спал, брезгливо откидывали её на пол.
Танкист лез за ней через койки, комкал её
в руках и снова подбрасывал.
— Так будет минут тридцать, а то и час, —
промолвил реставратор и вздохнул, — мы тут
с Поэтом ему уже пару раз простыню укора-
чивали, чтобы быстрее накрывался.
— А почему танкист? — поинтересовал-
ся Вадим, смотря на отход ко сну Пашки и
улыбаясь.
— Служил в армии, в танковых войсках.
Люк не закрепил, и он ему по башке. После
это го и стал дураком. А сидит тут на проверке,
хоть и дурак по справкам, но положено прове-
рять. Он машину чужую угнал, а потом разбил.
На всю палату то и дело раздавался смех
подушко-убийцы.
— Да заткнись ты! Сука! — Вадим не на
шутку завёлся и уже взял в руки подушку.
107 ]
Смех прекратился. Потом, правда, про-
должился, но уже приглушённый и не такой
громкий. Наверное, в подушку.
Пашка укладывался ещё долго-долго. Ча-
сов не было, а ощущение времени в такой
обстановке напрочь отсутствовало. Вадим
лежал и наблюдал, лишь изредка улыбаясь,
за простынёю и танкистом. Откровенно сме-
яться ситуация не располагала. «Сколько тут
придётся торчать? Когда выйду?» — мысли
одна за другой неслись в голове.
Когда палата погрузилась в сплошной
мрак, Пашка наконец-то затих. Простыня, в
который раз уже спланировав, кое-как накры-
ла его ноги. «Замучился, бедняжка», — при-
шла в голову мысль.
Спать не хотелось, да и чего ждать от этих,
действительно, психически больных людей,
Вадим не знал.
«Час от часу не легче», — мысль-реакция
на появившегося психпациента в вертикаль-
ном пространстве палаты — кто-то встал сре-
ди ночи и стал ходить. Тихо, медленно, шар-
кая больничными туф лями. То пройдёт метра
с три, замрёт, постоит, побормочет что-то
[ 108
под нос и двинется дальше. Остановки, на-
верное по длительности мыслей-воспо мина-
ний, были разными по продолжительности.
Кроме этого постоянно ходящего, кто-то
не спал ещё. Время от времени раздавались
скрипы и шумы, кто-то ёрзал, сидел, вставал,
лез в прикроватную тумбочку, стоял у койки
и снова ложился.
Туалет находился за дверью, где в коридо-
ре дежурил — сидел и читал книгу, тот самый
старенький санитар. Но никто, кроме Вадима,
так за ночь ни разу в него и не вышел. Под
утро, когда давно уже лёг и лунатик, и никто
не вставал, не сидел, не ходил, его сморило.
Проснулся он от луча солнечного света,
бившего прямо в глаза. Пока тёр глаза и на-
ходил своё место в действительности, в па-
лату в сопровождении двух санитаров зашёл
главврач.
— Уважаемые пациенты, — начал он без
тени иронии, — какие пожелания, пред-
ложения?
И тут же, осмотрев всё вокруг, пройдя не-
много по палате, — на выход. Ни кому, соб-
109 ]
ственно говоря, и не давая сказать о своих
пожеланиях и предложениях.
— Мне бы с вами поговорить, — слова
Вадима «поймали» его уже в дверях.
— А-а-а, вчера поступивший... Ну-ну, я
слушаю вас, молодой человек.
— Мне бы лично, в кабинете.
— Пойдёмте, — это он ответил Вадиму. —
Таблеточки не забываем принимать, — это
уже, развернувшись вполоборота, остальным
в палате.
Вадим не стал больше юлить и в кабинете
главврача сразу же «вывел себя на чистую
воду». Сказалась бессонная ночь, увиденное
и, главное, неопределённость в обретении
СВОБОДЫ.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — заливался
врач. — И они повелись на эту лабуду? —
реа гировал он на рассказ Вадима об амбула-
торной экспертизе.
— Я был серьёзен.
— Конечно, у них проблемы, импотенты
старые, — сказал он с презрением. — Голуб-
[ 110
чик, придётся вам две недельки здесь попа-
риться. Правила, понимаете ли. Я должен за
вами понаблюдать, чтобы составить заклю-
че ние. А чтобы вам было менее диском -
форт но, переведём вас в палату для тихих
па циентов. Чтоб вы больше никого поду-
шкой не били...
— А это какая была палата? — поинтере-
совался Вадим, уводя в сторону разговор.
— Мы называем её для буйных, — спо-
койно ответил ему главврач.
Уходя собирать вещи и переезжать, Вадим
всё думал про себя: «А у главврача есть ли
проблемы с потенцией?» Выйдя из кабинета,
увидел очередь в коридоре. Это буйные па-
циенты стояли за получением таблеток. Ко-
гда они их получали — маленькие такие, зе-
леноватые, две штучки, — им давали воду,
чтобы запить, и проверяли после рот, прогло-
чено ли.
Пройдя мимо раздачи пилюль, Вадим бы-
стренько собрал всё из тумбочки в пакет.
В этот момент к нему подошёл рестав-
ратор.
111 ]
— Меня тоже скоро переведут, — с неуве-
ренностью заявил он. — А потом и вообще
выйду. Мать заявление заберёт и выйду.
— А чем она недовольна, мать-то? — по-
интересовался Вадим, собираясь выходить.
— Кошек ей жалко. Совсем рехнулась,
дура! Я новую живопись открыл. Понима-
ешь? Пишу картину, — он вдохновенно при-
крыл глаза и развёл руками, — и добавляю
здесь немного меха, здесь кошачьими уси-
ками пену волны, а багровый закат пишу
кровью... — он неожиданно поперхнулся
и выплюнул таблетки. — Совсем про них
забыл. Я их прячу за зуб мудрости. Глуп-
цы-санитары под язык смотрят, а я их дурю
постоянно.
Уходя из палаты, Вадим покидал одного
из нормальных, вместе с Поэтом и Диджеем,
пациентов. Покидал и думал: «Неужели у
него есть зуб мудрости?»
Палата для тихих находилась рядом, за
стенкой, и в отличие от первой не имела две-
рей. А главное, сюда не было доступа для
нормальных и ненормальных пациентов па-
латы для буйных.
[ 112
Оглядевшись вокруг — лишь один боль-
ной спал, остальные шатались по кори до-
ру, завалился спать. Просто сказалась бес-
сонная ночь.
Здесь было всё спокойно и очень тихо.
Больные играли в шахматы в коридоре (там
стояли столы), по субботам и воскресеньям
их посещали родственники. И они в этом же
коридоре сидели и беседовали с ними. Точ-
нее, родственники говорили, а тихие больные
пожирали домашнюю снедь, так заботливо
приготовленную и принесённую им. Из этой
массы, было человек 10-ть, Вадим особо не
выделил бы никого. Разве что Сашку. Он тоже
в своё время сидел в «Крестах» и с ним было
о чём поговорить. Под конец этих двух не-
дель он, правда... сбежал. Напросился с сани-
тарками мусор в бачках во двор больницы
выносить и там, прямо в спецодежде сиганул
через забор. Никто особо не проявил никако-
го шума, и переполоха не было. Главврач, ко-
нечно, дал взбучку санитаркам, но на этом
всё и закончилось. Как сказали Вадиму, этот
Сашка не первый раз уже убегает, раз пятый.
И каждый раз его ловят милиционеры дома.
Так что скоро обязательно появится.
113 ]
Реставратор так и не появился в этой па-
лате. Зато через пару дней за Вадимом пе ре-
ехал Поэт. Общение с ним было высоко по-
этичным и просвещающим. Он, хотя и был
заторможенным (может, из-за таблеток, он их
исправно регулярно принимал), на бумаге из-
лагал мысли прекрасно. Писал чудные стихи,
читая вечерами их Вадиму. Чтобы не отста-
вать от него и показать, что и он не лыком
шит, Вадим сочинил тогда это:
Больше всего на свете...
Я Вам хочу отомстить!
Душу и сердце поранить Вам,
Чтоб не смогли Вы жить.
Брать и порой Вам сниться,
Чтоб просыпались в поту
И чтоб метались по комнате,
Не зная, откуда приду.
В душу Вам так запасть,
Чтоб Вы порою сохли,
Встречи со мной искав.
Чтоб испытали Вы то,
Что испытал я из-за Вас.
[ 114
Поэт, послушав, никак не отреагировал.
Вообще. Вместо реакции он прочитал ещё
одно своё стихотворение. А когда закончил,
сказал: «Лоза-то мою песню поёт, про плот».
Врал он тогда или нет...
Две недели в психушке закончились засе-
данием комиссии врачей-психиатров в каби-
нете главврача. Вадим был не первым. Его
вызвали пятым или шестым. Кого-то дёрнули
на неё даже из палаты для буйных. Перед Ва-
димом был Поэт.
Зайдя в уже немного привычный кабинет
главпсиха, сразу же увидел двух дуриков с
амбулаторного обследования. Вежливо кив-
нул им и улыбнулся, как старый знакомый.
Они тоже поулыбались, снисходительно так,
как человек улыбается, видя пойманную кры-
су в капкане, прекрасно осознавая своё пре-
восходство.
Руководил процессом отнюдь не главврач,
что не соответствовало ожиданиям Вадима.
Был совсем другой, чёрненький, в воз расте,
одетый в гражданку, специалист по боль ным
душам. Он показался тогда самым здраво-
мыслящим, без пелены в мозгу, человеком
115 ]
среди всей присутствующей компании. Ко-
нечный вердикт выносился просто. Главврач,
ведущий себя на этот раз в удивительно за-
искивающем тоне и порабощенно, за чи тал
пред ысторию и запись бесед с пациентом
[вот это агентурная работа так работа — за-
писать исповедь].
— ...считаю, что дальнейшее содержание
под наблюдением не имеет смысла, — закон-
чил он свою речь.
— Я тоже раньше закончил военное учи-
лище, — сказал трезвомыслящий в граждан-
ском Вадиму, при этом чувствовалось в тоне,
что он хочет побыстрее закончить установ-
ление диагнозов. — Частично вменяем или
вменяем полностью. Выбирайте!
Воображение нарисовало годы здесь, при
первом варианте ответа.
— Вменяем. Совершил преступление,
буду за него отвечать по всей строгости зако-
на, — практически не думая, выпалил Вадим.
— Свободен! Удачи! Не попадайтесь
больше.
[ 116
Развернувшись как в кабинете старшего
по званию, через левое плечо, с левой ступ-
нёй на носочке — по всем правилам строевой
подготовки, увидел раскрытые рты «амбула-
торщиков» и возникающее возражение, гото-
вое из них вырваться.
— Молчать! Я всё сказал. Изменений не
будет, — крик-вердикт старшего светила за-
крыл им рты и пригвоздил их к стульям.
Радости Вадима не было предела. Он вы-
летел из кабинета буквально на крыльях сча-
стья, прямо в руки адвоката Акадова. Тот ра-
дость выписки не разделил — она заставляла
его работать, стал интересоваться подробно-
стями и, узнав предложенный вариант «ча-
стично вменяем», охать.
— Не слушаешь ты меня, Вадим. Согла-
сился бы на этот вариант, легче было бы в суде.
Сам себе всё испортил, — сокрушался он.
Про ночь в палате буйных, про пилюли,
про уколы для психов, про приговоры с при-
нудительным лечением «частичной вменяе-
117 ]
мости» Вадим не стал ему говорить. Он был
просто счастлив. Счастлив от того, что ещё
одни двери открылись, выпустив его на СВО-
БОДУ. ЖИЗНЬ продолжалась.
Осторожно, двери закрываются?
Нет, заело!
Адвокату не звонил где-то чуть ли не ме-
сяц. Он же сам не мог найти Вадима, так как
просто не знал, где его искать в Петербурге.
Как-то в один из осенних вечеров пришла на-
вязчивая мысль: «Надо бы позвонить». По-
звонил и словно как чувствовал:
— Вадим, — говорил по телефону Ака-
дов, — у нас с тобою завтра утром заседание
в Горсуде. Ты уже недели две как должен
быть арестован. Судья позвонила тебе домой,
трубку никто не взял, и она вынесла поста-
новление об аресте. Хорошо я узнал, успел
обжаловать. Завтра рассмотрение, а тебя ни-
где нет. Хорошо, что позвонил, а то я думал,
что всё, конец твоей подписке.
[ 118
Из дома вышел минут за 15-ть до начала
заседания. Жил тогда на Фонтанке, 24-е, от-
куда рукой подать до Фонтанки, 16-ть, где на-
ходится Горсуд. Надел белую водолазку, бе-
лый цвет всегда был к лицу и располагал к
себе, скромненькую кожаную куртку, чтобы
не думали, что «крутой», и пошёл. Заседание
начали где-то спустя минут двадцать после
назначенного времени. Выступил Акадов,
показал наглядно, что Вадим не скрывается,
работает, учится и оснований для изменения
меры пресечения нет.
— Мне не понятно, чем руководствова-
лась судья, вынося постановление об аресте?
Судебного заседания не назначалось, на ко-
торое должен был явиться мой подзащитный,
он никуда не скрывался... — отстаивал СВО-
БОДУ Вадима Акадов. И... отстоял.
— Суд постановил. Меру пресечения под-
судимому оставить прежнюю, уголовное де-
ло передать для рассмотрения другому судье,
в этот же суд.
— Поздравляю, — промолвил Акадов, —
чаще мне звони, иначе ситуация выйдет из-
под контроля.
119 ]
Признаться честно, обрадоваться даже не
успел. Слушал и шёл затем к выходу, совер-
шенно не думая. А вот когда вышел, увидел
пасмурную питерскую погоду, вдохнул све-
жий воздух, то понял: «Свободен! Я по-
прежнему на СВОБОДЕ!!!»
Провидение:
«Случайностей нет. Есть закономерности
и предупреждения. Им только нужно внять,
иначе двери действительно закроются.
А вот когда откроются, неизвестно».
Буддист
С Антоном связался по телефону месяца
через два после освобождения.
— Ты уже вышел? Что же так поздно зво-
нишь? Давай приезжай на «Просвет» [про-
спект Просвещения], я тебя встречу.
На встречу Антон приехал на стареньком,
но роскошном внутри «мерседесе». Поката-
[ 120
лись по городу, поболтали, вспомнили о бы-
лом, в общем, продолжили знакомство.
Антон любил часто звонить по телефону
и зачитывать Шри Ауробиндо Гхош, из его
«Синтез Йоги», а также цитировать Гиту:
— Открыть надо свой ум, заставить его
замолчать самого, для получения открове-
ний свыше.
— Для того чтобы сделать шаг вперёд,
к новому творению, необходимо научиться
поддерживать безмолвие разума и возносить-
ся в божественное сознание.
Он оказался довольно экстравагантным
и непредсказуемым человеком — любил по-
сидеть в андеграундовской тусовке, покурить
гашиш или анашу через кальян, поговорить
на любые темы в свойственной ему манере
простоты и конкретики. Он, никогда не обхо-
дил своё авто, если оно ему мешало передви-
гаться, он просто шёл по капоту. Поднимал
ногу, что при его росте под два метра удава-
лось ему без труда, вставал на машину и шёл.
Покупал, как правило, только творог, зани-
мался по утрам йогой и кёкушином и катал
121 ]
девчонок, наслаждаясь... словесным обще-
нием с ними.
Был он также и жаден, к сожалению. Ки-
дал на счёт мобильника по доллару, по два.
Заправлял в авто чуть ли не по литру и ездил
на резервном отделении бака. Да, был жаден,
а может, так экономил. Вадим в конечном
итоге перестал с ним общаться, так как он
слишком много хотел в процентном отноше-
нии денежных средств с определённых про-
тивозаконных операций.
Где-то месяца два у Вадима, в прямом
смысле этого слова, был страх. Страх перед
нарушением закона. Жил он на получаемые
денежные средства от родителей, точнее от
мамы. В конце концов «висеть» на шее у ро-
дителей надоело и... мелочь за мелочью, и
вот уже серьёзные вещи, квалифициру е мые
по УПК (Уголовно-процессуальный кодекс)
как тяжкие и особо тяжкие преступления.
Провидение:
«Опять всё сначала. Один раз наступил
на грабли, наступит и второй. Посмо-
трим, может быть, образумится. Хотя
предупредить не мешало бы».
[ 122
Так как Вадиму с детства объясняли, что
воровать нельзя, это бессовестно и стыдно,
а обманывать он не мог, так как это непоря-
дочно, да и честность с прямолинейностью
все гда была его коньком, он просто забирал.
Забирал с оружием в руках, у богатых, с эле-
мен тами порядочности, шутками и прибаут-
ками, никогда не забирая последнее. Нико-
гда не забирая всё!!!
Порядочность? Да, порядочность. В пре-
ступлениях она бывает, но, несмотря на
неё, они, преступления, не перестают быть
преступлениями.
После очередного «жадного» наезда Ан-
тона Вадим плюнул на все эти отношения-
общения, забрал всё себе плюс «волыну» и...
ушёл из чужой ЖИЗНИ.
Как-то, приехав встречать одну знакомую
на «Просвет», Вадим попал под жернова вла-
сти, которой был арестован. Пока он стоял в
вестибюле метрополитена, его успел заме-
тить бывающий часто в этом районе Антон.
Тот не придумал ничего лучше, как подойти
123 ]
к сотруднику охраны метрополитена — это
была его своеобразная месть — и заявить,
что Вадим находится в розыске. И тот под бе-
лые ручки препроводил его, Вадима, в пикет
милиции. Судя по всему, Антон делал расчёт
на наличие у Вадима с собою оружия, но про-
считался. Обыск в пикете ничего не дал, уста-
новление личности дало отрицательный от-
вет на нахождение в розыске. По закону
должны были отпустить, но Антон погово-
рил с одним из сотрудников, и Вадима пре-
проводили в другой пикет, на углу проспек-
тов Просвещения и Энгельса. Держали там
до позднего вечера, часов 5-ть.
Середина 98-го, скоро Новый год.
Неужели опять за решётку? Неужели
опять в «Кресты»?
И ничего не совершал ведь!!! Ничего!
Нет, должны выпустить. Должны!
«Если выпустят, не буду делать ничего
противозаконного вообще...» — думал Ва-
дим, сидя на жёсткой деревянной лавке в же-
лезном вагончике пикета милиции.
[ 124
Как оказалось, Антон заплатил деньги
«ментам», и те просто перевели его в другой
пикет для установления и подтверждения
личности. А так как в этом, другом, пикете не
было компьютерной базы данных, то и дер-
жали «до лучшего момента», тем более закон
это позволял [по действующему в России зако-
нодательству задержание по подозрению без
предъявления обвинения в 98-ом году допу-
скалось обычно до 72-х часов, в 2002-ом стало
до 48-ми часов].
Где-то около 23-х перевели в отделение
милиции на Хошимина. Там, проверив на ро-
зыск, сразу же отпустили, спросив, правда,
почему Вадим попал в подозрение. На что,
тот честно ответил — происки бывшего со-
камерника по «Крестам».
Вышел на улицу, вдохнул воздух... —
ощущение не передать. Ах, этот пьянящий
воздух СВОБОДЫ!!!
Когда уходил, видел глаза и выражения
лиц остающихся. Ожидание и моральная
боль загнанного в угол зверя читалась в
их глазах.
125 ]
Провидение:
«Внемли предостережениям, когда они
делаются. Потом их не будет».
Когда переводили из пикета в пикет, Ан-
тон шёл рядом и твердил:
— Позвони мне обязательно. Обязательно
позвони...
Видимо, это тогдашнее желание Антона
услышать, увидеть Вадима, а может быть,
ещё более насолить-отомстить, стало причи-
ной следующих событий.
По лезвию бритвы
По повестке явился в суд. Дело ещё не
было рассмотрено — потерпевшие, по дого-
ворённости, не появлялись — и каждый раз
судебное заседание переносили на два меся-
ца. Вадим приходил, получал под подпись
[ 126
очередную повестку и был свободен. Вот
и в очередной раз, где-то в феврале 99-го,
в суде был уже адвокат Акадов, с которым и
зашли вместе в зал.
— У тебя никаких проблем с милицией
нет? — спросил он перед входом в зал.
— Да вроде нет, Закир Балуевич. Но если
вдруг вам позвонят от меня, сразу же при-
езжайте, за появление $50 USA вам обес-
печены.
Суд опять не состоялся. Судья Кировского
суда Иванкова передала очередную повестку
Вадиму, и в этот момент дверь в зал откры-
лась, позволив войти двоим молодым мужчи-
нам. Собственно, даже не войти, а втиснуть-
ся, так как Вадим, Акадов и Иванкова стояли
прямо у выхода.
— Мы этого молодого человека заберём
с собою, — сказал один из них.
— Кто такие и куда вы его хотите за-
брать? — стал интересоваться Акадов.
— Какая разница, — ответил другой, —
всё в пределах закона.
127 ]
— Ребята, это несерьёзно, — вступила
в разговор Иванкова, — адвокату-то можете
сказать.
— Петроградское РУВД. Уголовный ро-
зыск, — выпалил один из них.
— Ничего не говори по 51-й, — услышал
Вадим вдогонку от Акадова.
Ожидая увидеть милицейский «уазик»,
Вадим был приятно удивлён, сев в «жигули»
7-й модели красного цвета. Они стояли пря-
мо рядом с милицейским «козелком» и до по-
следнего момента не было ясности, на чём
поедем.
— Смотри, на чём поедем. Всё для тебя.
Как человек поедешь, на мягком сиденьи.
— Это ваша машина?
— Моя.
— Наверное, должны доплачивать за бен-
зин?
— Да кто там доплачивает! Тянешь всё из
своего кармана, — повозмущался владелец
красного авто и, погрузившись на водитель-
ское место, завёл машину.
[ 128
Оба опера сели на передние сиденья, по-
местив Вадима на заднее. Закрыв защёлки на
дверях, один из них заметил: «Наручники на-
девать не будем. Не дёргайся! Если что, при-
стрелить успеем».
Приехав в отделение и побеседовав со сле-
дователем Камажоровым, Вадим понял, в
конце концов, откуда ветер дует. Антон не
успокоился. Подговорил Игоря и тот написал
заявление о совершении разбойного нападе-
ния на него, обвинив Вадима. Всё стало по-
нятно. Дал показания, честно рассказав про
свои взаимоотношения с Антоном и Игорем.
Вроде бы должны были отпустить, но не тут-
то было. Следователь, сунув бумагу под под-
пись, заявил, что надо отдохнуть дня три,
пока он во всём разберётся. Ненавистная ка-
мера [сколько их ещё будет!]. Завели в пер-
вую по левой стороне. Какой-то пожилой,
явно засиженный урка и ещё один молодой
оболтус. Темно, но вроде не холодно.
— Я ещё в шестидесятых, прихватив ору-
жие, с части убежал в Уссурийск. Помотался
там пару дней, вот приключений было. По-
129 ]
мню, в первый день налетел на... — «садился
на уши» уркаган. Вадим же его не слушал,
думая о том, что делать. Лежал на деревян-
ном настиле и ждал адвоката. Ждал и ду-
мал — ...вот та-а-ак вот.
— Но, может быть, завтра выпустят. Срок
заканчивается, должны вообще-то — всё бол-
тал уркаган.
— Подожди, тебя завтра выпускают?
— Должны, срок задержания заканчивает-
ся. А у них нет ничего на меня. Ну ни хрена
нет! Всё чисто вообще. Ай-ла-ла! Лучше не
придумаешь.
— Позвонить человеку сможешь, если вы-
пустят? Тебе денег там дадут, когда записку
принесёшь.
— Конечно. Мне не трудно. Только чем
писать будешь и на чём? Ни ручки, ни бумаги.
— На чём найдём, — Вадим достал из
джинсов предварительно спрятанный ещё
при перевозке в машине, на уровне паха, во-
енник. Там, в обложке, были листочки. —
А вот чем?
Мысль за мыслью, и вроде вот оно, ре-
шение.
[ 130
— Дай спичку [курить было нельзя, но
у мелкого оболтуса в одежде были спрятаны
спички и пара сигарет]!
Взял спичку, достал приколотую булавку
«Одессы» (вот когда она пригодилась), про-
ткнул ею мизинец на левой руке и, выдавли-
вая по капле кровь из пальца, стал писать.
Старался писать немного, вкратце и по су-
ществу. Обмакивая спичку в кровь, выводил
маленькие буквы, какие хорошо, какие еле
читаемые, так как толщина и чёткость вы во-
димых линий была различна. Писаться стало
не сразу, дерево сначала кровь впитало в
себя, потом, когда впитывать стало некуда,
начало переносить её на бумагу. Теперь впи-
тывать кровь стала она.
— Слушай, не дашь перчатки меховые?
А то зима, а я без перчаток. Тебе они всё рав-
но не понадобятся, — проснулся урка.
— Будешь выходить, получишь, —
буркнул Вадим и продолжил свои худо-
жества.
— Готово. На, спрячь. Позвонишь, встре-
титесь, отдашь. Он всё поймёт. Денег даст, я
131 ]
написал, — Вадим протянул записку и стал
зализывать мизинец.
«Было бы неплохо, чтобы этот тип отдал
Саше записку. Тот бы поехал к Борису и взял
бы у меня деньги, спрятанные под лосиными
рогами. Отдал бы их Акадову, и тот бы меня
вытащил. Хотя, возможно, этот тип подсад-
ной, тогда ничего не получится. А Саше пусть
звонят опера, всё равно ничего не узнают», —
думал Вадим.
Между тем, скорее всего, уже пришёл ве-
чер, слишком много времени прошло. «Ко-
мандирские» опять забрали, и ясности по
времени не было. «Акадов, наверное, не при-
дёт», — засыпая и накидывая на голову ка-
пюшон «пилота», домысливал Вадим.
Ночью было довольно холодно. Пару раз
даже просыпался.
Утро началось с открывания камеры, про-
верки наличия задержанных и обыска. Когда
обыскивали, Вадим старался не думать о том,
что могут найти военник и деньги в джинсах
[ещё после выхода из «Крестов», буквально
сразу же, он спрятал в левую штанину джин-
[ 132
сов — туда, где штанина подвёрнута вовнутрь,
обёрнутые в полиэтилен и скрученные трубоч-
кой 10-ть $ USA, по одному доллару. Впослед-
ствии он увеличил сумму, сменив эти бумажки
на десять десятидолларовых купюр. Всё это
было сделано с одной целью — иметь денеж-
ные средства при по падании в «Кресты»].
Хлопки рук по телу и...
— Свободен! Следующий.
— В туалет кто-нибудь пойдёт [в камере
таковой отсутствовал]?
И, конечно, шли. Хотя бы умыться под кра-
ном, набрать воды и вообще пройтись. Вадим
старался вести привычный для себя образ
жизни — гимнастика, тридцать отжиманий
от пола, всё для того, чтобы разогнать кровь.
Закончив зарядку, стал ждать событий.
«Выдернули» где-то часа через два. Думал,
адвокат. Зайдя в кабинет, увидел усатого
мужчину средних лет. «Наверное, опер», —
подумал Вадим.
— Ну что, рассказывай. Куда оружие спря-
тал, где вообще в городе живёшь? Что это за
133 ]
ключи у тебя от машины с собою? Выкла-
дывай!
— Я без адвоката ничего говорить не
буду! — бодро заявил Вадим.
— Ты чё, охренел?! Американских филь-
мов насмотрелся?! Либо ты будешь отве-
чать на мои вопросы, либо я тебя так рас-
кручу, буду под тебя копать, рыть, всё, что
смогу, на тебя повешу. Вылезать заебёшь-
ся! Понял?
— Ладно, ладно. Давайте по-хорошему, —
отступил Вадим. — Ключи от машины, моей,
стоит, правда, на ремонте, на бывшем Ма-
клина. Живу у друзей, как правило, так что
определённый адрес указать не могу. В па-
спорте же есть адрес прописки! Что, мало,
что ли? А эти оболтусы всё гонят, злые на
меня, вот и гонят, они...
Поработали они в дальнейшем на славу.
Нашли машину, обыскали. Искали, как потом
сказали автослесаря, оружие. Адвоката так и
не было. Вадим терялся в догадках, ища при-
чину его отсутствия. Следователь также не
приходил. Засиженного уркагана отпустили.
Вадим подогнал ему перчатки, напомнив, что
[ 134
за маляву ему дадут деньги, надо только её
донести.
«Только бы связался, — думал Вадим. —
Акадов тянет, наверное, потому что ждёт де-
нег. Вообще тишина. Ожидание смерти по-
добно! Ну, ничего, прорвёмся!»
Развязка наступила на 3-ий день. Дёрнули
где-то часа через три после утренней провер-
ки. Вадим, уходя, оглянулся на остающих-
ся — закинули ещё двоих задержанных, —
подмигнул троице и произнёс: «Пошёл бо-
роться!» Больше он к ним не вернулся.
Думал, к следователю, но вывели дальше
и стали поднимать, в наручниках, выше на
несколько этажей, в кабинет. «Ага, знакомые
всё лица, — мелькнула мысль в голове, когда
увидел двоих молодых оперов, вёзших в от-
деление. — И этот усач тоже здесь. Сейчас
замучат вопросами».
— Присаживайся, вон на стул. Наручни-
ки? Ничего, посиди пока в наручниках.
— Ну что, нашли мы твой ствол. На хрен
ты его под подушкой прятал? Я-то подушку
135 ]
просто поднял, а он лежит — на тебе, заби-
рай. Даже неинтересно стало.
— Как нашли-то, где я живу?
— Придёт время, узнаешь. Скажи лучше,
зачем тебе так много девчонок? В записной
книжке телефонов тридцать. Не лучше ли с
одной познакомиться? И дешевле, и безопас-
нее. На фиг так много? Не понимаю, — это
разглагольствовал один из молодых оперов.
— А кто ездил-то на обыск?
— Мы, вдвоём. Мы тебя забирали из суда,
ну, мы и поехали.
Вадим активизировался. Ностальгия, чув-
ства, эмоции стали переполнять сердце.
— А вы видели, какое я панно из камней
купил девчонке? А орхидея в коробочке не
завяла? Купил — думал подарить, а тут вы
коррективы внесли. Да-а-а...
— Ну, это ты сам виноват. Друзья у тебя
такие, что заявления на тебя пишут. А вообще-
то неплохо устроился. Со вкусом всё. Зелень
прикольная — красиво! Ладно, давай по делу.
Друг твой, заявитель, позвонил тут, узнал,
что ты пойман, и исчез просто. Сколько ему
[ 136
ни звонили, сколько его ни вылавливали, го-
ворят, что такой здесь не живёт. Так что надо
что-то делать. Со следователем будешь гово-
рить, скажи...
В этот момент дверь открылась, в кабинет
вошёл один из ментов, которого Вадим видел
до этого внизу, в ИВС. Сев напротив Вадима,
он сунул ему бумагу и ручку.
— Распишись [А-я-яй! Грамотеи. Ведь за-
помнить просто — «Роспись на потолке, а на
документе подпись!»] на постановлении
внизу. Следователь просил у прокурора про-
длить срок задержания до 10-ти суток [серд-
це внутри ёкнуло], но тот отказал. Вот твои
документы, трубка, деньги — пересчитай.
Проверь всё и распишись.
Вадим потянулся закованными в наручни-
ки руками к ручке.
— Ребята, наручники бы сняли. Мы его
освобождаем. И вообще, что вы его держите,
он уже свободен.
137 ]
Один из молодых оперов подошёл и рас-
стегнул наручник. Сначала один... потом
другой...
Вадим достал из полиэтиленового пакета
портмоне с деньгами, проверил, всё ли
остальное на месте, и подписался.
Вместе с пришедшим ментом вышел и
усатый опер. «Это, наверное, их старший», —
мелькнула мысль.
— В общем, смотри, — начал один из
оставшихся, — дело есть, и чтобы не было
глухаря, надо хотя бы признать, что ты у это-
го Игоря забрал его долг. Тогда самоуправ-
ство. А с волыной [это оружие] ерунда, ви-
дишь, прокурор же срок не продлил. Вот тебе
лист, напиши, что забрал долг. Не угрожая, не
избивая...
И Вадим на радостях написал. Написал
всё, что ему диктовали (в данном случае это
была уловка со стороны оперов — им надо
было хоть что-то выжать из этого дела). Пока
писал, один из молодых заметил:
[ 138
— Наш босс считает, что ты регулярно
разбоями занимаешься. Пару раз в месяц, на-
пример.
Вадим промолчал, продолжая дописывать
текст.
Зашёл усатый босс.
— Ну что, вы ему всё объяснили?
— И не вздумай адвокату платить, он здесь
ни при чём. Мы просто под тебя копать не
стали, поэтому ты выходишь [всё больше и
больше «лапши на уши»].
— Понял, — Вадим был в приподнятом
настроении, и ему хотелось благодарить всех
и вся. — Может, вам компьютер купить сюда,
в кабинет? А?
— Не надо. Мы теперь и сами можем себе
компьютер купить, — сказал один из прово-
дивших обыск оперов.
Вадим подумал о деньгах под лосиными
рогами.
— Ты, наверное, колешься? Героином? —
стал провоцировать усатый.
139 ]
— Нет! Почему вы так решили?
— Мы у тебя кучу шприцев нашли в шка-
фу, — ответил молодой.
Вадим вспомнил про упаковку инсу-
линовых шприцев, купленных по просьбе
«Одессы», но так и не отправленных в
«Кресты».
— А-а-а. Так это уже давно валяется.
В «Кресты» надо было загнать. Вот и лежит.
А я не колюсь, вот руки, посмотрите.
— Ты хитрый, я знаю, — ехидно улыба-
ясь, промолвил усатый, — ты в бедро ко-
лешься, чтоб не видно было.
Последними словами он просто задел Ва-
дима. Гнев из-за несправедливых обвинений
в его адрес заставил разнервничаться.
Расстегнул пуговицу на джинсах, молнию,
достал военник, прокомментировав: «Это
чтобы ездить бесплатно», — и оголил бедро.
— Нате, смотрите. Наркоман, да? — Ва-
дим разошёлся не на шутку. — Сами вы нар-
команы. Курите, а никотин — это наркотик.
[ 140
Немного успокоившись, вернул всё в ис-
ходное положение, засунув военник теперь
уже в карман «пилота».
Усатый, казалось, удовлетворился [и толь-
ко в момент написания этих строк пришла
мысль о том, что усатый просто хотел подки-
нуть героин, если бы обнаружил следы уколов
на теле. Вышел бы из ИВС, а на улице сразу же
взяли бы, препроводив под белые ручки обрат-
но. За решётку].
— Ты лучше вот что. Пожрать купи. Кол-
басы, булки, молока. Да следователю Кама-
жорову, он у нас любитель выпить, бутылку
водки не забудь. Сейчас к нему сходишь, по-
беседуешь, а потом сразу же дуй в магазин.
— Хорошо. Сделаю. Я человек слова. Обя-
зательно принесу!
— Вот принесёшь и проверим. Из кабине-
та выйдешь налево, там, в конце коридора,
найдёшь.
Ещё из коридора в открытую дверь увидел
Акадова.
— Тебя не били? С тобою всё нормаль-
но? — забеспокоился он, увидев Вадима.
141 ]
— Закир Балуевич, вы почему ко мне не
приходили? Я тут три дня торчал, а вас всё не
было и не было.
— Меня не пускали к тебе, Вадим. Если
бы я на прокурора раньше следователя не вы-
шел, торчал бы здесь и все десять.
Камажоров сидел напротив него и что-то
писал.
— Подпишись у следователя, что убыва-
ешь по адресу прописки, и пойдём, я тебя
дове зу.
Камажоров, окинув взглядом подписан-
ный лист и сухо сказав: «До свидания», по-
ложил его в ящик письменного стола.
— Закир Балуевич, опера мне трещали,
что вы ни при чём. Что это, дескать, они та-
кие хорошие, — говорил Вадим, сидя в адво-
катской машине.
— Вадим, это же опера. Они всегда заин-
тересованы тебя расколоть. Молчал бы луч-
ше, и ствол бы не нашли. Я же тебе говорил,
молчи, а ты опять героя из себя корчишь, язы-
[ 142
ком тренькаешь. А этой опергруппе лучше во-
обще ничего не покупай. Обойдутся. Давай
лучше со мною по договору всё решим.
— Вот здесь притормозите, — сказал
Вадим, когда они проезжали по Садовой
к Нев скому. — Мне как раз здесь нужно
выходить.
Отсчитав три тысячи рублей, подписав
договор, вылез из машины.
— Завтра утром мне позвони. Встретимся,
обсудим это дело, — отъезжая, прокричал
Акадов.
Постоял, посмотрел вслед уезжающему
адвокату и только сейчас понял, что на СВО-
БОДЕ.
«На СВОБОДЕ!» — мысли неслись стре-
мительно. Приподнятое настроение и пере-
полняющие сердце хорошие чувства. На
взводе, можно сказать, на пике эмоций, по-
нёсся делать покупки.
«Слово дал, слово сдержал! Дисциплини-
рует. Не хочешь, не говори», — думал Вадим,
143 ]
не задумываясь о ценах, покупая всё по выс-
шему разряду. Вдобавок ко всему купил ещё
и пузырь операм — пусть нажрутся.
Вернулся в кабинет, где сидел в наручни-
ках ещё сегодня, часа через два. Все были в
сборе, словно ждали его. Выложил всё на
стол, особенно отметив, какая бутылка сле-
дователю.
— Вы ему сами отдайте [говорил, признать-
ся честно, не особо надеясь, что так и сделают].
Я же не понесу ему сам. Кстати, кто же всё-
таки сказал, где я живу? Как вы узнали?
— Девчонок у тебя слишком много, я же
тебе говорил, — заметил тот, который мог
сам уже купить компьютер, — мы по запис-
ной книжке всех обзвонили, одна и сказала
твой домашний телефон. Юля её зовут, ты с
ней недавно познакомился.
Вадим вспомнил вульгарную, сексуаль-
ную девицу, которая не то чтобы ему понра-
вилась, а просто захотелось затянуть её в по-
стель — она родила в нём сильное желание.
Он тогда дал ей два телефона, домашний и
[ 144
трубку. «И зачем, спрашивается, дал домаш-
ний телефон? Зачем? Да, она же перезва ни ва-
ла и дала свой телефончик. Ну, я ей устрою!»
— Так что оставь себе одну, проверенную.
И денег будет уходить меньше, и беспокой-
ства будет не так, как сейчас.
— Спасибо за информацию, советам по-
стараюсь внять.
— Давай, пока. Не попадайся больше, —
заключил напоследок усач.
Уже на следующий день Вадим перед отъ-
ездом в Выборг набрал незнакомый номер
телефона этой крали.
— Юля?
— Да-а-а.
— Привет, это Вадим. Мы с тобою только
недавно познакомились. Слушай, у тебя
слишком длинный язык, и тебе его в конце
концов укоротят. Будь аккуратнее.
Больше говорить ничего не стал. Вчераш-
няя злость и ярость прошли бесследно, сме-
нившись философским настроем. «В прин-
145 ]
ципе сам и виноват, нечего было телефоны
раздавать. Нечего».
Память вспомнила 98-й, когда из-за таких
же раздач и приводов в гости приехали опе-
ра — Хомук и ещё трое — из Кировского
РУВД.
«Сколько же можно на одни и те же грабли
наступать? А, Вадим?» — подсознание ис-
кренне удивлялось.
Симпатия под чашечку капучино
Как оказалось впоследствии, деньги под
рогами действительно нашли. Смутные по-
дозрения после заявленной фразы о покупке
компьютера подтвердились.
Наличие денег проверил сразу же в день
освобождения. Достал целлофан из-под до-
щечки-основания и победоносно закричал —
через прозрачный пакетик смотрел портрет
Франклина. Развернув, понял, как жестоко
ошибся. Из пяти купюр по сотне осталась
лишь одна. Молодые ребятки-опера взяли
[ 146
четыре сотни. «И зачем оставили сотню?» —
размышлял впоследствии Вадим. Может
быть, хотели оставить хоть что-то на жизнь,
как часто делал он сам [ибо забирать всё —
значит, на все сто процентов озлоблять чело-
века]? Или сделали так, чтобы было трудно
доказать, что взяли? Одно дело «было и нет»,
другое, «было и есть», а вот сколько, это уже
доказать трудно.
«Ну и хрен с ним! Сам виноват. Хорошо,
что в другом загашнике есть ещё 2-е с поло-
виной, значит, жить можно. Вот только жаль,
что забрали диктофончик карманный. Навер-
ное, приглянулся для работы. Ладно, с меня
не убудет», — на этом закончив думать, со-
брал всё и покинул чужие Пенаты.
Дня три носился по городу, как оголтелый.
С единственной мыслью — уехать! Уехать не
куда-нибудь, а вообще из страны.
«В Италию! В Лидия-да-Осту! В русскую
мафию на Западе. Свои-то на чужбине про-
пасть, думаю, не дадут. Да хоть апельсины
собирать... Рвать надо, рвать! Иначе поса-
дят», — с такими мыслями и жил.
147 ]
Рвануть мешало отсутствие загранпаспор-
та. А липовый же загранпаспорт пока най-
дёшь, да и на границе с таким могут «тормоз-
нуть». Вот и «бегал» по всем своим связям,
зондируя почву.
В конце концов позвонил Акадов:
— Вадим, я всё сделал. Ты теперь чист, за
исключением, конечно, Кировского района.
Надо встретиться завтра. Я тебе всё объясню.
Как и говорил, всё стоит 500-т $ USA. Дела
закрыты, так что будь спокоен. Утром жду
тебя у себя в конторе. До встречи.
Неделю назад до этого звонка Вадим
встречался с Акадовым лично. Встреча была
рядом с о/м, где Акадов, видимо, защищал
чьи-то интересы.
— Я всё веду к тому, что дела закроют.
Вообще-то за это в нашей адвокатской кон-
торе берут 1000-у $ USA. Но тебе, так как я
постоянный твой адвокат, придётся запла-
тить всего долларов 500-т. Только я должен
быть уверен, что ты не пойдёшь на преступ-
ление. У тебя есть такие деньги?
[ 148
— Найдём, Закир Балуевич. Найдём.
— А где ты собираешься искать? Опять
противоправной деятельностью будешь за-
ниматься? — Акадов словно специально за-
водил Вадима.
— Вот деньги! Берите прямо сейчас! —
Вадим достал из портмоне пять сотен и по-
махал ими перед носом Акадова.
— Убери, убери, — Акадов смущённо от-
вёл глаза. — Завтра встретимся, поговорим.
Я позвоню. И не носи ты эту штуковину с со-
бою, — сказал, показав на торчащую из-под
жилетки рыжую кобуру, — вдруг обыщут.
— Всё нормально будет, Закир Балуевич.
«Как безапелляционно, Закир Балуевич.
Жду и всё! А вдруг я не смогу? Ну ладно. С де-
лами, я так понимаю, всё нормально, значит,
можно не дёргаться. А 5-ть сотен Акадову...
Чуть попозже. Позлю его, а то подумает, что я
бездонная бочка и из меня можно качать LOVE
[так на криминальном жаргоне звучит слово
«день ги»]. Сделаю лучше для ПМ-а глу ши тель,
а придёт время, с Акадовым рассчитаюсь».
Думая так, Вадим нёсся вместе со своим
закадычным другом по городу на авто.
149 ]
Провидение:
«Лучше всё же уехать, быть на СВО-
БОДЕ и собирать апельсины. Здесь это
добром не кончится. Нет, не кончится.
И когда он, наконец, это поймёт? Сам.
Сам, наверное, никогда».
ЖИЗНЬ била ключом. Бесконечные встре-
чи, компании, тусовки. Вадиму были инте-
ресны новые люди, новые сленги и вообще
всё, всё, что делает ЖИЗНЬ интереснее и
разнообразнее. В этом разнообразии было
всё, что ему способствует, но Вадим брал
только женщин, начисто отбрасывая нарко-
тики и алкоголь. Да, противоположный пол
вносил в его ЖИЗНЬ львиную долю разно-
образия.
Как-то вместе с Сашей заехали на кварти-
ру, что на Зверинской улице, в районе метро
«Горьковская». Её месяца три тому назад, в своё
время, снимал Вадим. Из-за проблем с Анто-
ном, тот знал телефонный номер в квартире,
пришлось съехать. И чёрт его знает, что заста-
вило туда ехать — вроде бы забытый Жень-
кин тулуп из овчины, но всё же поехали.
[ 150
Старался всегда быть культурным и не за-
являться без предупреждений, поэтому взял
и позвонил. Предупредить, что заедет, да
проверить — дома ли кто.
Звонок в дверь, «здравствуйте» на пороге,
минут 5-ть в комнате и вроде бы всё, «до сви-
дания».
Но, как говорится, «не тут-то было».
Длинный пронзительный звонок в дверь.
И по дозрительная готовность хозяйки: «Кто
там?»
— Откройте, милиция!
Взгляды хозяйки и Вадима встретились.
Та как бы ждала реакции Вадима на ска-
занное.
— Не открывайте, — сказал как-то еле
слышно и неуверенно, не совсем понимая,
при чём тут милиция.
Та словно не слышала его. Подошла
к двери и открыла её. В квартиру зашёл че-
ловек в кожаной куртке, держащий в руке
пистолет.
151 ]
— Вот он, — заявила хозяйка, взглядом
показав на Вадима.
— Пройдёмте со мною, — промолвил во-
шедший, спрятав, правда, оружие.
— Пойдёмте. Но я думаю, вы не по адресу
приехали. Пойдём, Сань, сейчас разберёмся.
Вадим был спокоен. Уверенность в себе
все ляло наличие товарища рядом, присут-
ствие денег с собою, ствол за пазухой, да
осознание «чистоты» совершённых престу-
плений.
На удивление Вадима, мент оказался один.
На все вопросы о причинах данного «знаком-
ства» он отвечал, что поступил звонок и в от-
деле всё проверят. Уже на улице, видя, что
никто не собирается бежать, он заметно рас-
слабился. Проходя мимо машины, узнав, что
она принадлежит сопровождаемому, он пред-
ложил на ней доехать до отделения милиции.
Оказалось, что он выдвинулся на задержание
«на своих двоих», без машины.
Когда подъехали, он взял военник Ва-
дима и вышел. Вадим же давал рекоменда-
ции Саше на случай своего длительного за-
держания.
[ 152
Уже внутри опер в штатском куда-то ис-
чез, оставив Вадима у окошка дежурного.
Никто его не обыскивал и не задерживал, так
что можно было спокойно уйти. Напряжение
внутри росло, но бежать не хотелось, пока не
было ясности. Не прошло и десяти минут,
как ушедший опер вернулся, явно успокоив-
шись, и предложил Вадиму пройти выше
этажом. Всё это без наручников, в сопровож-
дении одного и того же лица, что вселяло
надеж ду на недолгое задержание. Перед по-
воротом налево, на лестницу, еле подавил же-
лание рвануть — дверь была так близко,
справа внизу. Пошёл наверх за опером уже
знакомой ранее дорогой. По этим ступеням,
буквально месяц тому назад, Вадима вели в
наручниках к операм на беседу. По ним же он
нёс пакет с продуктами и водкой, уже вкусив
тогда вкус освобождения.
«И что, неужели опять всё сначала?»
На лестничной площадке между эта жа-
ми увидел симпатичную молодую де вуш-
ку. Та стояла спиною к лестнице и смотре-
ла в окно. На звук шагов поднимаю щи хся
обернулась, окинув взглядом проис хо -
дя щее. Взгляд Вадима и её взгляд встрети-
153 ]
лись. Сердце открылось, впустив симпатию
к ней.
«Если пойду обратно, обязательно позна-
комлюсь», — подумал он, продолжая подни-
маться.
Есть встречи, которым суждено произой-
ти. И сколько бы ты не тянул время, они всё
равно случаются.
В беседе с опером Вадим честно расска-
зал, что был уже здесь недавно. Разговаривал
с Камажоровым, с операми, в общем, давал
понять, что существовавшая ранее причина
его задержания, скорее всего, отпала.
Повертев ещё немного военник Вадима в
своих руках, позвонив куда-то, но так и не
получив ответа, он сказал, что на этом всё и
теперь можно идти.
— Был телефонный звонок, а из какого
дома — непонятно. Мы и проверили две квар-
тиры в разных подъездах, — словно оправды-
вался он, когда Вадим выходил (на самом деле
он неумело пытался завуалировать действия
хозяйки квартиры, которая, по данной ещё
несколь ко месяцев тому назад вводной, сра-
ботала только сейчас — её-то никто не пред-
[ 154
упреждал об отбое). Тот же его не слушал, в
голове была только одна мысль: «Стоит ли
она ещё там?»
Она ещё стояла. Всё так же смотря в окно
или делая вид, что смотрит.
— Извини, пожалуйста, позволь честно и
откровенно сказать. Ты мне понравилась, и я
хотел бы с тобою познакомиться. Я не наби-
ваюсь ни в друзья, ни в любовники, позволь
просто стать твоим знакомым. Давай как-
нибудь встретимся, посидим за столиком где-
нибудь, выпьем по чашечке кофе и поболта-
ем? — всё это Вадим выдал быстро, словно
на одном дыхании, не давая ей возможности
вставить хотя бы слово.
— Ну, я не знаю. У меня ведь муж есть... —
начала она неуверенно.
— Ну и что? У меня, может быть, тоже
жена где-нибудь есть. Разве это мешает нам
выпить по чашечке кофе вместе и поболтать?
— Ну, давай. Вот, возьми, — она достала
из сумочки календарик и протянула его Ва-
диму. — Я здесь работаю. Приедешь завтра,
и попьём кофе.
155 ]
Вадим взял маленький календарик и по-
смотрел на фото, изображённое на нём.
— Это мой начальник и я, — вставила
она.
На календарике на фото красными буква-
ми было написано Le Balsen.
— А здесь что делаешь? — Вадим решил
задать ещё пару вопросов для сближения.
— Мужа жду. Его забрали пару дней тому
назад. Сейчас должны выпустить, — ответи-
ла она.
В этот момент дверь в дежурку открылась,
и она испуганно дёрнулась в сторону, подаль-
ше от Вадима. Тот же, сказав что-то типа «До
встречи», стал спускаться вниз.
Из дежурки выходила какая-то женщина.
«А она, видимо, думала это её муж», — по-
думал Вадим и, окрылённый уже не только
СВОБОДОЙ, но и новым знакомством, сел
в поджидавшую его машину.
На следующий день ближе к вечеру по-
нёсся в Le Balsen, что на Старо-Невском___________.
[ 156
Сашу оставил в машине, припаркованной
рядом. Пошёл в жилетке, оставив куртку в
машине.
Её увидел сразу же, она сидела за барной
стойкой и что-то листала. В зале в это время
было пустовато, что было, собственно гово-
ря, наруку. Водрузившись на стул возле стой-
ки, стал бесцеремонно и откровенно её рас-
сматривать.
— А, это ты. Всё-таки приехал, — замети-
ла она его (да и не заметить было нельзя —
перед барной стойкой сидел лишь он один).
— Раз обещал, значит, приехал. Да и зачем
я тогда знакомился? Чтоб общаться на рас-
стоянии?
— Ты знаешь, многие обещают, но не де-
лают. Да не смотри ты на меня так изучающе,
мне просто неловко. Давай я лучше кофе сде-
лаю, ведь ты предлагал пить кофе. Какой?
Эспрессо или капучино?
— Лучше капучино. А смотрю так, пото-
му что ты мне нравишься. Мне приятно смот-
реть на красивое.
157 ]
И так слово за слово. С ней было приятно
разговаривать. Она была настоящей женщи-
ной в разговоре — сплетничала, говорила о
быте и вообще, похоже, постепенно прини-
мала Вадима за подружку.
Тому было интересно, так как до этого он
никогда не был в роли доверительного лица,
и данная ситуация забавляла.
За почти трёхчасовое общение они пере-
брали столько тем и поговорили о таких все-
возможных вещах, о которых малознакомые
люди просто не разговаривают. Вадим узнал
и о причинах её нахождения в отделении, и
о её родителях, и даже про постель речь за-
шла. Можно сказать, что она была просто бол-
тушкой, но это всё же не соответствовало бы
действительности. Она просто говорила, а
Вадиму было просто приятно от осознания
того, что расположил её к себе и дал по нять,
что ему можно доверять [в местах не столь
отдалённых слова «просто» и «так» звучат по-
особенному, извращенно: «просто» — значит
«в жопу», а «так» — «в рот»]. Ах, эти злые
зэки. Но кто придумал это, старые ли уголов-
ники или новая, иная поросль, неизвестно.
[ 158
— Ты знаешь, а передачи не берут. Гово-
рят, что я не жена. Поэтому нельзя. А мы как
бы вместе, сам понимаешь. Я должна ему
помогать... Говорила ведь ему, не стоит идти
разбираться. А он ничего слушать не хотел.
Взял газовый пистолет и пошёл к этим ха-
чикам, разбираться. Пострелял там, в па-
виль оне, где коньяк этот палёный купил, да
разбил витрину. Еле договорились, чтобы
выпустили. Тысячу взяли, долларов, пред-
ставляешь?
И всё в таком же духе. Капучино, при-
знаться честно, был не очень. Заказал свой лю-
бимый свежевыжатый грейпфрутовый сок.
На удивление, разговору практически ни кто
не мешал. Отдельные посетители приходи-
ли, отдельные уходили. Она иногда отлуча-
лась, но тут же быстро возвращалась к нему...
к Вадиму.
— Ой! Ты знаешь, я через десять минут
заканчиваю. Подождёшь меня?
— Конечно, подожду. Сколько, кстати,
с меня?
159 ]
— За кофе платить ничего не надо, это я
тебя угощала. А за сок я сейчас выбью.
Подождал её совсем немного. Открыл пе-
ред ней дверь, и вот уже с ней на улице.
— Может, тебя довезти?
— Ты что, он меня встречает всегда, скан-
дал закатит. Лучше поймай мне машину.
В темноте удалялись горящие стоп-
сигналы автомобиля. С ними удалялась и она.
Недавно казавшаяся такой близкой и родной,
и оказавшаяся такой далёкой и чужой.
«Чужой! Вот именно, чужой. Ничего уди-
вительного, просто человеческие судьбы пе-
ресеклись, немного пройдя вместе рядом», —
подумал и пошёл к машине.
Сашка дрых, откинув спинку в горизон-
тальное положение. Постучал по стеклу, раз-
будив.
— Ну ты вообще. Столько времени там
торчать, — сказал он, посмотрев на часы. —
[ 160
Я бы за это время успел бы с Янкой позажи-
гать. Ну что, поехали?
— Поехали, Саня, отсюда. Ну их всех на
фиг!
Работа малая в висок
Вадим уже давно съехал от Бориса. Адрес
был засвечен, и появляться там ни в коем слу-
чае было нельзя. Было нельзя, но всё же по-
явился.
Был в этом районе, время часа 2-а ночи,
домой через весь город тащиться не хоте-
лось, вот ___________и решился — «дай, думаю, заеду».
Позвонил, узнать, не появлялся ли кто из
ментов, и поехал.
Одну из комнат уже сдали. Перекусил не-
много на кухне продуктами, что купил по до-
роге, и пошёл спать. Лёг на раскладушке в
комнате, где спал Борис и его мама, тётя
Паня. Заснул практически сразу и тут же
(судя по часам) проснулся от звонка дверь.
Началось...
161 ]
Один звонок, второй, третий. Мысли ста-
ли лихорадочно нестись одна за другой:
«Попал! Говорила мама, не ходи, не надо.
Доходился! Скорее всего, это менты. Кто-то
один пас. Заметил, что я появился, и вот уже
через полчаса вся группа захвата здесь. И не
убежать никуда, балкона нет, пятый этаж,
не выпрыгнуть! Крышка!!! Неужели крыш-
ка? А в тюрьму не хочется. Ой как не хочет-
ся! Если возьмут, лет 15–20-ть обеспечено,
это к гадалке не ходи. Улики прямые, не от-
вертеться. Проиграл. Мысли неслись, словно
в голове загнанного зверя. Звонки же из ред-
ких превратились в постоянные. Всё настой-
чивее они резали слух. Давно проснулся
Борис, всё порывался пойти открыть. Еле
остановил, убедив вести себя тише.
— Это менты. Не открывай. Выследи-
ли, суки! И зачем приехал? Дурак! — сказал
шёпотом. — Слушай, квартирант-то дома?
— Дома. — Как бы не проснулся, не пошёл,
не открыл. Да, дела-а-а. Влип конкретно.
Проиграл. Воображение рисовало тюрем-
ную камеру, колючую проволоку и долгую,
[ 162
долгую неволю. Всё это то же самое, что
свободолюбивому волку нарисовать клетку-
вольер в зоопарке. Рисовало... И в конце кон-
цов привело к законченной мысли.
«Проиграл. За действия, ведущие к про-
игрышу, нужно платить, Вадим. Будь сильнее
и смелее. Вспомни японцев. Если они про-
игрывают, то достойно принимают пораже-
ние. Уходят и стреляются в кабинете. Само-
убийство это не слабость, это смелость!
Смелость признать проигрыш».
Сознание подходило к финалу, а в дверь
откровенно ломились. Удары сыпались друг
за другом, того и гляди выломают дверь. Спу-
стя секунд 5-ть всё стихло. Звук отъезжающе-
го лифта, скорее всего вниз, и тишина.
— Вадим, там всё стихло, — зашевелился
Борис, трезвея, — может, тебе выйти и спря-
таться у мусоропровода?
— Нельзя. Они на площадке наверняка
засаду устроили. Только этого и ждут. Выйду,
а они под белые ручки... Не надо.
Подошёл к окну, раздвинул немного
шторы и, посмотрев вниз, понял — попал!
163 ]
Попал окончательно, конкретно и бес-
поворотно.
Внизу, на дороге у дома, стоял мужчина в
гражданке и откровенно смотрел на окно
квартиры, медленно куря сигарету.
«Опер в гражданке, — мелькнула мысль, —
обложили! Думают, что уйду через окно.
Хрен тут уйдёшь. До земли пять этажей, до
крыши четыре».
Была мысль спуститься по простыне, но
после увиденного бесследно исчезла.
«Может, выкинуть ствол? А что это даст?
Останусь вообще беззащитным. Беззащит-
ным и попаду прямо в лапы ментам. Прямо
в лапы...» — подумал и представил послед-
ствия.
«Я себе не прощу этого. Потом кусать лок-
ти буду, выть от бессилия, умирать от беско-
нечно долгого ожидания и осознания того,
что был слаб сейчас. Никогда!» — мысли
прекратились, сменившись действиями.
Достал ПМ, снял с предохранителя, пат-
рон всегда в патроннике — перезаряжать
не надо. Прислонил дуло к правому виску,
вспоминая прочитанное: «После выстрела он
[ 164
остался жив. Пуля выбила оба глаза и пере-
била переносицу». Вспомнив, направил дуло
под углом в мозг.
«Пора заканчивать», — мысль должна
бы ла стать последней. Указательный палец
лёг на металл спускового крючка и двинул
курок на полхода назад. Назад к ударнику,
бьющему по капселю патрона. Ах, как плав-
но пошёл курок к развязке, как по маслу —
последнее осознание происходящего перед
небытием.
— Подожди, стой! Лучше их постре ляй.
Успеешь сам застрелиться, — завопил окон-
чательно протрезвевший Борис, — у тебя па-
тронов штук 150-т. Две обоймы. Отстрели-
ваться и отстреливаться. Успеешь ещё! —
с блестящими от слёз глазами говорил он.
«И действительно, — подумал Вадим, —
я же не использовал все существующие воз-
можности».
Боясь, что квартирный телефон прослу-
шивается, стал звонить с трубки. Звонил до-
мой, на сотовые, «скинул» текст на пейдже-
165 ]
ры — тишина. Полчетвёртого утра, все
словно вымерли. А ты погибай тут спокойно,
Вадим. Хотелось, чтобы приехали оттуда —
снаружи, и отбили СВОБОДУ и ЖИЗНЬ.
Хотелось, и мысли были лишь об этом. Теле-
фоны же упрямо молчали.
«Когда надо, никого не бывает рядом», —
подумал и вспомнил про неё, про Ирочку —
она наверняка возьмёт трубку.
Вспомнил и позвонил. Уже после второго
звонка она сняла трубку (она всегда снимала
быстро трубку, даже когда спала).
— Привет! Извини, что разбудил. Но я,
возможно, последний раз разговариваю с то-
бою в этой ЖИЗНИ...
Суть разговора передать можно, его ат-
мосферу — нет. Всё было серьёзно и не так,
как в кино. Она плакала, слушая в трубку
удары в дверь, а он просил её записать его
предсмертные просьбы. Трагедия. И в от-
личие от киношной трагедии, реальная, на-
стоящая — они действительно прощались.
Навсегда.
[ 166
Разговаривая по телефону, Вадим слышал
то стуки в дверь, то тишину, то снова стуки,
то опять тишину. Промежутки между были
то маленькими, быстрыми, то долгими, боль-
шими. И порою казалось, ничто не нарушает
стоящую тишину.
«Почему они до сих пор не сломали
дверь? — думал Вадим, продолжая разгова-
ривать по телефону. — Если это ОМОН,
СОБР или ещё что-то в этом роде, давно бы
уже выломали дверь. Ведь это и дверью-то
нельзя назвать. Деревянная, правда, с двумя
замками и открывается наружу. Но это не
преграда для крепких милицейских бойцов.
Может, у них нет санкции на обыск, и их
сдерживает лишь это?»
Что бы там в итоге ни было, он ещё не в
их лапах, жив, здоров (хоть и психологиче-
ски расстроен), и это радует.
С Ирочкой к тому времени наговорил уже
минут 40-к по трубке. Подумав о том, что на
счету не останется денег и счёт пойдёт в ми-
нус, прервал разговор.
Тишина. Она установилась минут трид-
цать тому назад и продолжала стоять до сих
пор, до боли давя на уши.
167 ]
— Затаились. Ждут, наверное, санкции на
обыск, — сказал Вадим Борису. — Надо бы
проверить, что там происходит снаружи. Ска-
зал и пошёл к окну, посмотреть.
— Что это за лужи на полу, тётя Паня? —
обратился Вадим к уже давно проснувшейся
70-летней маме Бориса.
— Что-то. Обоссалась я! Со страху. Стре-
ляться, стреляться! Задумал ещё чего. Дурак!
Тебе стреляться, а я тут мокрая сижу.
— Тётя Паня, если выберусь из этой пере-
дряги, компенсирую.
— Иди ты! — и она побрела к выходу из
комнаты, в сторону ванной и туалета.
— Борис. Давай позвоним Берёзе, пусть
он придёт, проверит, что к чему?
— Давай наберу, — моментально отозвал-
ся Борис и через десятки секунд ожидания
уже разговаривал.
— Он не хочет, — сказал он в итоге Вади-
му. — Спать, говорит, сильно хочет и никуда
не пойдёт. Предлагает, чтобы мы через Мак-
са всё узнали.
— Вот видишь, Борис, какие у тебя дру-
зья. В трудную минуту бросают.
[ 168
— Да какой мне Берёза друг. Так, собу-
тыльник.
— Ладно. Звони Максу. Попроси его спу-
ститься вниз за газетами, пусть посмотрит,
что к чему.
Макс жил в этом же подъезде, на два эта-
жа выше. Он был мужем дочери одной из
знакомых Бориса.
После недолгого ожидания тот взял труб-
ку, и Борис стал с ним разговаривать. На
удивление он легко согласился выполнить
просьбу и через 10-ть минут уже перезва-
нивал.
— В подъезде никого. А на скамейке
у дома сидит какой-то мужчина. Я с ним за-
говорил о том о сём и выяснил, что его не
пускают в квартиру, комнату в которой он
снимает. Один замок он открыл ключом,
а от второго замка ключа у него нет. Вот
так вот.
— Борис! — взорвался Вадим. — Где твой
квартирант?
— Дома должен быть. Сейчас посмотрю.
169 ]
Борис достал запасной ключ от комнаты и
пошёл смотреть. Комната оказалась пустая.
— Иди на улицу и веди его сюда, — сказал
Вадим Борису, — узнаем, он ли ломился к
нам всю ночь.
Ожидая прихода последнего, на всякий
случай занял оборону. Лёг на пол на выходе
из комнаты и направил на входную дверь пи-
столет. Время потянулось медленно, секунда
за секундой, рождая длительное ожидание.
Дверь в конечном итоге открылась. Пер-
вым вошёл Борис со словами «Но пасаран!
Враг не пройдёт!»
— Всё нормально, Вадим, — сказал он.
За ним вошёл мужчина лет 35-ти. Увидев
Вадима, лежащего на полу и наставившего
на него пистолет, он уставился на оружие.
Бог его знает, что он в этот момент подумал.
Но, зная все обстоятельства, можно досто-
верно предположить, что именно пронеслось
в его голове.
[ 170
— Вы не пугайтесь, — начал Вадим. —
Я думал милиция, а встречаться с ней у
меня желания нет. Поэтому так долго не
открывали.
— Понятно, — успокоительно вздохнул
тот. — А я сам специально комнату снял,
так как меня повестками в суд уже завалили.
Хотят, чтобы явился на суд, а у меня там
111-ая [по действующему Уголовному кодексу
в России, это «умышленное причинение тяжко-
го вреда здоровью»]. Боюсь, что закроют, вот
и бегаю.
В принципе, вся ситуация стала вскоре яс-
ной, да и время уже подходило к 6-ти утра,
надо было ехать.
Набрал знакомый номер и услышал утом-
лённый ожиданием голос Ирочки. Объяснил
ей всё как мог, с долей юмора и тоном изви-
нения, чтобы не думала, что разыграл.
— Да? Ну вот, видишь, как всё хорошо, —
сказала она устало, но в голосе чувствовался
произошедший часами ранее психологиче-
ский срыв.
171 ]
— Ладно. Я перезвоню тебе. Ложись спать,
а то я у тебя всю ночь отнял.
Находясь уже на улице и поджидая марш-
рутку, почувствовал, что проголодался. Ку-
пил в ближайшем ларьке упаковку амери-
канских куриных сосисок и стал их жадно
поглощать.
Свежий воздух, вид просыпающегося го-
рода да специфический вкус сосисок рожда-
ли желание ЖИТЬ...
Всё произошедшее казалось страшным
сном, так, к радости, и несбывшимся.
Провидение:
«Все дороги ведут в Рим. Кроме одной —
дороги криминала. Последняя практиче-
ски всегда ведёт за решётку».
[ 172
Мини-тюрьма в лифте
День проходил за днём. Стояла предлет-
няя жара, был конец мая. Друг за другом про-
исходили приятные события. Поездки туда-
сюда, весёлые гулянки, взаимные симпатии
под свет цветных дискотечных прожекторов и
беззаботная-беззаботная праздная ЖИЗНЬ.
Хотелось вернуться назад и продлить дет-
ство. Счастливое, лёгкое и, к сожалению, та-
кое далёкое. Тунеядство, дармоедство и осо-
знание преступности полученных денег
от хо дили на второй план. Деньги. Самое
главное, что они есть, а каким образом по-
лучены, в веселье не важно.
Провидение:
«На чужом х... в рай не вье... За всё надо
будет платить. Бесплатный сыр бывает
только в мышеловке. Пора бы свернуть
с дороги. Кривая не вывезет».
Как-то одним из вечеров позвонил Коню.
Квартирант Бориса съехал практически сразу
же после той истории. Комната была пуста,
там и расположился. С Конём договорились
173 ]
встретиться минут через тридцать, он дол-
жен был подъехать к подъезду. Пока ждал,
разобрал ещё раз ПМ-ку и проверил внут-
реннее состояние всех узлов. Когда подъ-
ехал Конь и отзвонился с трубки, надел та-
почки и в спортивном костюме пошёл вниз.
С пятого-то этажа можно было спуститься
и пешком, но решил вызвать лифт. Пока спу-
скался вниз, продумывал построение разго-
вора. Мысли так затянули в иллюзорный мир,
что сразу и не понял, что произошло. Где-то
под конец пути, как потом выяснилось меж-
ду 1-ым и 2-ым этажом, лифт встряхнуло.
Послышался какой-то скрежет, визг, лязг, и
лифт заклинило. Выйдя из мира иллюзий,
хотя всё относительно и самая главная ил-
люзия — это наш МИР, стараясь сохранять
спокойствие, стал нажимать на кнопки. Ни
одно из нажатий результата не дало, ни одно
из нажатий и ни одна из попыток разжать
двери. До 1-го этажа было всего сантиме-
тров 20-ть, которые не доехал лифт, чтобы
открыть двери.
«Всего 20-ть сантиметров до СВОБО-
ДЫ», — пронеслась мысль.
[ 174
Где-то минуты через три в подъезд кто-то
зашёл. Подойдя к лифту, дёрнул створки
в стороны. Через открывшуюся щель разме-
ром в длину спичечного коробка на Вадима
смотрела... милицейская кепка.
— Ну что, попался?
Воображение сразу же нарисовало специ-
ально запланированную акцию по поимке,
с блокировкой в лифте. А с собою ничего, ни
трубки, ни ствола — всё оставил дома. Одни
тапочки, да спортивный костюм, да ещё но-
совой платок в кармане, чтобы высморкаться
или поплакаться в него.
— Застрял, что ли, говорю? — видимо,
повторно повторила милицейская кепка, вы-
рвав Вадима из оцепенения.
— Да вот, лифт что-то не едет. Может, вы-
звать кого? — сказал и сразу же представил
ответ: «Не надо. Уже вызвали, видишь, при-
ехали».
— Хорошо, сейчас домой приду, позвоню.
175 ]
«Да, у страха глаза велики, что правда, то
правда. И Коня что-то нет, уехал уже, что ли?
Ну, ладно, успокоились, взяли себя в руки.
Остаётся лишь ждать», — подумал и присел
в ожидании.
Провидение:
«Не так страшен чёрт, как его малюют.
Но в каждом таком намалевании есть,
прежде всего, предупреждение. Поэтому
будь осторожнее, оступишься».
Судя по часам, ждать пришлось минут 40-к.
Ремонтники что-то отключили наверху, в
лифтовой под крышей дома, и открыли ло-
мом двери. В образовавшееся отверстие и
пролез. Сначала вышел на улицу — убедить-
ся, что никто не ждёт, потом пошёл домой,
раз и навсегда зарёкшись — лифтами не
пользоваться и ничего не оставлять.
Придя домой, поставил Высоцкого и под
чашечку кофе стал слушать. А из динамиков
неслось:
[ 176
«Ты не вой, не плачь, а смейся.
Нынче слёзы не простят.
Сколь верёвочка не вейся,
Всё равно укоротят.
Всё равно укоротят».
Одесса
Свобода затягивает. Новые люди, новые
события... и тебе уже нет дела до того, кто в
застенках, если только это не твой родствен-
ник или закадычный друг. Так и Вадим спу-
стя 2-а месяца забыл про Одессу. Вопрос о
ДТП Одесса не решил, все его обещания
о решении вопроса через сидевшего тогда на
централе «Кресты» [любая центральная тюрь-
ма в городе на жаргоне-сленге называется
«централом»] Ефима так и остались обе ща-
ниями. С Оксаной Вадим больше не виделся,
она вышла из его ЖИЗНИ. С нею из его
ЖИЗНИ вышел и Одесса.
Всё-таки Санкт-Петербург маленький го-
род, и в этом убеждаешься всякий раз, когда,
177 ]
специально того не желая, встречаешь
какого-нибудь знакомого.
С Оксаной и её родным братом Жень-
кой — типе, помешанном на игровых авто-
матах, встретился случайно на переходе в ме-
трополитене. Они ехали как раз от Одессы
и везли с собою кучу маляв от него. На удив-
ление Вадима, одна из этой кучи маляв пред-
назначалась ему.
«Что это Одесса решил написать?» —
пронеслось в голове, когда забирал написан-
ное и переписывал в записную книжку теле-
фон Оксаны. Уже в вагоне электропоезда,
сняв полиэтилен [в тюрьме принято покры-
вать записку полиэтиленом и запаивать, чтобы
уберечь от любопытных], принялся читать.
Ничего особенного в ней не содержалось:
обычное «привет» и обычное «пока»; описа-
ние ЖИЗНИ своей и вопросы о твоей; «бу-
дет время, пиши» и т. д. и т. п. Ни одной
просьбы, если не считать «присмотреть за
Оксаной». Ни одной просьбы, и тем не ме-
нее Вадим, поддавшись внезапному порыву,
послал на следующий день, посылкой, Одес-
се пару блоков сигарет. Послал, думая, что
[ 178
совсем забыл, завертясь в этой ЖИЗНИ
о том, что тот ещё сидит.
Обстоятельства после происков Антона
заставили в скором времени воспользоваться
телефоном Оксаны. По телефону узнал адрес,
собрал вещи и приехал... ЖИТЬ. День за
днём, месяц за месяцем, и тут уже нельзя
было забыть про Одессу. Он был всегда в раз-
говорах и головах Оксаны, Женьки и даже,
наверное, её маленького сына Вали. Вадим,
помогая Оксане отвозить передачи и стоять в
длиннющих очередях, всё больше и больше на-
страивался на силовое освобождение Одес-
сы. На силовое освобождение в случае судеб-
ной неудачи.
Но никаких серьёзных, требующих пре-
ступления действий предпринимать не при-
шлось. В один из майских дней, заснув на ди-
ване, Вадим проснулся и увидел стоящих
перед ним Оксану и Одессу. Было непривыч-
но смотреть на человека после почти годич-
ного его отсутствия.
6-ть на 5-ть условно (т. е. 6-ть лет наказа-
ния с 5-летним испытательным сроком) —
вот лёгкий испуг, которым он отделался. И по-
прежнему весёлость, улыбчивость и сквозя-
179 ]
щий в словах аферизм. Он совершенно не
изменился.
— Вадим, нужно брать, когда дают, — лю-
бил говорить он. — Если лох сам лезет в ру-
ки, почему бы его не одурачить.
— Покажи мне этого сладкого, в карманах
которого пара тысяч баксов. Да я его зубами
остановлю.
И в этом был весь он. Он всегда проду-
мывал и не кидался на тему [сленговое выра-
жение преступления], а если она сама под-
ворачивалась, быстро всё схватывал и, как
правило, выходил победителем.
К уже известным его выражениям:
«Наеби ближнего своего, дабы он, нена-
ёбанный тобою, не наебал тебя первым» и
«ЧЧВ — человек человеку волк» можно до-
бавить ещё и «Половой акт не повод для из-
мены».
Видимо, так он и думал, когда, буквально
через неделю после освобождения, поплёлся
провожать домой одну из подруг ещё сидев-
шего подельника. И это при находящейся ря-
[ 180
дом Оксане, с которой он расписался перед
освобождением. Женьке тогда стоило большо-
го труда успокоить распсиховавшуюся Окса-
ну и найти заплутавшего Одессу.
Нормального человека в Одессе отталки-
вала, с одной стороны, опасность, которая от
него исходила. Он слишком часто говорил об
обмане и никогда о порядочности и честно-
сти. С другой стороны, привлекала его весё-
лость — шутки, прибаутки, умение найти
выход из каждой ситуации, по крайней мере
моральный, а также доля авантюризма [на
тюремном сленге «блудняк»], с которой всё
это делалось. Вадима же притягивала вдо-
бавок ко всему ещё и надежда: общаясь
с Одессой, выйти на серьёзные деньги. Ибо
он доверчиво верил каждому его красочному
воспоминанию, в котором тот выглядел ска-
зочным хозяином ЖИЗНИ.
Как говорится, доверяй, но проверяй. К со-
жалению, возможность проверить выдалась
слишком поздно.
Перед тем летним июльским утром, как
раз всё благополучно получилось. И Вадим,
осознавая приятную тяжесть денежных па-
181 ]
чек в кармане, собственную безнаказанность,
с долей адреналина в крови нёсся по ночному
городу в компании друзей-подельников.
Ночь так и шептала — возьми и исчезни,
езжай отдыхать на юг. В ЖИЗНИ надо, хотя
бы иногда, прислушиваться к интуиции.
Прислушиваться не стал, вместо этого по-
ехал домой к Одессе, всю оставшуюся ночь
ел мороженое и смотрел военные видеофиль-
мы. Так и дотянул до утра. Денег всегда мало,
тем более, по имеющейся информации, по-
явилась возможность забрать перевозимые
12-ть тысяч $ USA, поэтому недолго думая
поехали.
Часов в 9-ть утра были уже на Чернышев-
ского. Вадим, Одесса, Женька и ещё один
пацан за рулём авто. Из подручных средств
взяли с собою пистолет с глушителем и ко-
роткоствольный автомат. Выехав на набе-
режную Робеспьера и повернув налево, спра-
ва через Неву увидели «Кресты».
«Надо быть умным», — подумал Вадим,
уносясь по набережной под мост.
[ 182
Провидение:
«Гонит неудачников
По миру с котомкою,
ЖИЗНЬ течёт меж пальчиков
Паутинкой тонкою.
Ты на милость не надейся,
Стиснуть зубы да терпеть.
Сколь верёвочка ни вейся,
Всё равно совьёшься в плеть.
Всё равно совьёшься в плеть».
Быть умным можно лишь в том случае,
если обращаешь внимание на мелочи. На ме-
лочи Вадим обращать внимание не стал. На
все предложения убрать оружие махнул ру-
кою и ответил, что в случае чего прорвёмся.
Никто, на удивление, не стал настаивать, ви-
димо, преграда Провидения стояла серьёз-
ная___________. С этим и ехали.
Припарковавшись на глухой, без проход-
ных дворов, улице, где находился заветный
банк, стали ждать. Тихо, спокойно. Но, ви-
димо, завертелась где-то машина, дающая от-
счёт времени до назначенного часа. Сзади
взвизгнули тормоза патрульной машины, и
рядовая проверка документов превратилась
183 ]
в досмотр спортивной сумки, лежащей на
зад нем сидении автомобиля.
Впору было пропеть:
Сколь верёвочка ни вейся,
А совьёшься ты в петлю.
А совьёшься ты в петлю.
Бежать никуда не стал, стараясь сохранять
спокойствие. Да и куда убежишь, все дворы
тупиковые [как говорят в Питере, «колодцы»].
Дёргаться к сумке тоже не стал, в розыске
не числился, да ещё согрела мысль: «А вдруг
пронесёт?»
Но не пронесло. Проверяющий докумен-
ты прапорщик задал такой ненужный в тот
момент вопрос: «А что в сумке?» и, не дожи-
даясь ответа, принялся её доставать. Попы-
тался схватиться за последнюю соломинку:
«Слушай, там оружие. Забирай сумку и бак-
сов 400-та ещё дадим...» — но она бессовест-
но обломилась, прапорщик пропустил всё
мимо ушей. Открыв сумку и обнаружив со-
держимое, он, видимо, только тогда понял
суть сказанных Вадимом слов.
[ 184
— Наручники на него, быстро! — сказал
он непонятно кому, так как сам же застегнул
«браслеты» на запястьях спокойно стоящего
Вадима.
— Что ты встал? Возьми автомат! — это
уже к стоящему рядом с милицейской маши-
ной и потянувшемуся после сказанных слов
за брошенным в машине автоматом молодо-
му сотруднику.
Паника. Их просто охватила паника. Было
бы интересно наблюдать за этим со стороны,
но, к сожалению, ты сам становился участ-
ником.
Уже сидя в милицейской шестёрке на зад-
нем сиденье, со скованными в наручниках
руками, поинтересовался у молодых, слуша-
ющих Кучина ментов (в принципе нормаль-
ных-то пацанов):
— Что вы деньги-то не взяли?
— Да это наш старший, прапорщик, такой
дурной. Как попадём с ним дежурить, так без
денег и остаёмся. А тот, кого задерживают,
потом с операми всё решает.
185 ]
«Ну, мне от этого не легче, что он дурной.
Хотя дурной на самом деле здесь я», — про-
неслось в голове у Вадима.
Спустя некоторое время понаехало штук
пять патрульных машин, слетевшихся, как
мухи на... повидло.
Один из приехавших принялся обыски-
вать карманы Вадима. Обнаружив портмоне,
он извлёк его из кармана, отдал назад за ма-
шину и вернул, но уже без денег.
Вадим пытался обратить внимание окру-
жающих на это, но попытка осталась без -
успешной. Кругом были одни менты, и до-
ждаться помощи от них было нереально.
Отделение милиции, разочарованный до-
знаватель и пытающийся оправдаться пра-
порщик:
— Да это его сумка, он сам говорил.
— Чья сумка? — спросил он, уже обраща-
ясь к Вадиму.
Ну, конечно, он решил геройски себя по-
вести: «Моя!»
[ 186
— Вот, слышали, слышали, — обрадовал-
ся прапорщик.
Откуда-то привели двух рабочих, ремон-
тирующих трубопровод. Они, по действую-
щему законодательству, должны были высту-
пить в роли понятых.
Один из них, тот, который был в очках,
сказал Вадиму:
— Я раньше сидел, знаю кое-что. Ты мо-
жешь не говорить, что это твоё.
— Там, к сожалению, мои отпечатки... —
последнее, что сказал перед завертевшейся
машиной. Машиной... ареста.
Одесса был перепуган. Ещё бы, прошло
всего лишь месяца полтора после освобожде-
ния и снова решётка. Как мог, успокоил его,
заверив, что тот выйдет. Женька и тот был
спокойнее, нежели Одесса. Держался спокой-
нее, хоть и вид у него был поникший. Через
полчаса после понятых дёрнули к операм.
Разговор был не очень долгим. Короткое —
«две тысячи баксов и ты на СВОБОДЕ»,
вносило полную ясность. С разрешения стал
187 ]
звонить по телефону. Палец набирал номера,
а в голове крутилась мысль о том, что могут
кинуть.
Все отказали. Последним отказал Кази-
мир. Когда ты в беде, редко кто помогает.
Ворота свободного соглашения закрылись, и
скоро приехали из Главка, фотографировать.
Спустившись вниз, в стакан, всё доходчи-
во объяснил Одессе. Это была последняя по-
пытка-надежда на помощь — дома у Одессы
был профессиональный японский фотоаппа-
рат, его можно было заложить за 2-е тыc.
$ USA на время (благодаря показаниям Вади-
ма, Одессу должны были выпустить).
Поздним вечером вернули изъятые ве-
щи — часы да портмоне (стали готовить к пе-
ревозу в ИВС). Открыв, обнаружил всего
150-т рублей — это всё, что осталось после
«обыска». Недолго думая дал деньги Одес-
се — на такси, чтобы доехал с Женькой до-
мой. Их отпустили минут через 20-ть. Ждал
их в дальнейшем напрасно. Лишь позже узнал,
что Одесса, спустя две недели, забрал у Бо-
риса все шмотки и прочее, прочее, что ему,
Вадиму, принадлежало. На следующий день
уеха ло и последнее имущество — машина.
[ 188
Провидение:
«Только дурак наступает на одни и те же
грабли дважды. Умный же знает, что
второй раз они бьют намного больнее».
Продолжение следует...
189 ]
ПОДБОРКА
«НА ТЕМУ» [ ]
[ 190
Из собственных статей, опубликованных
в газетах «Мир криминала», «За решёткой»,
«Криминальный курьер», «Вне закона».
P. S. Во всех статьях все имена и фамилии
изменены.
191 ]
Преступный синдикат
Тюремный фельетон
Любая система в государстве имеет свои
внутренние порядки — правила и даже, мож-
но сказать, обычаи. Учитывая, что всё запрет-
ное тянет к себе и сладко. А также то, что
правила для того и созданы, чтобы их нару-
шать. Их в итоге и нарушают.
Собственно, так и произошло в централь-
ном питерском изоляторе «Кресты». Некая
группа медицинских работников, видимо же-
лая попол нить денежное довольствие, выда-
ваемое им в системе ГУИН, а именно —
врач-ЛОР Сергей Владимирович и терапевт
Ки монова, мужчина и женщина, развили ак-
тив ную деятельность. Так как в «Крестах»
ходят наличные деньги и есть состоятельные
заключённые, нужно только умудриться пред-
ложить товар, пользующийся спросом, и дей-
ствовать. Именно так и стал делать врач-ЛОР,
нося в изолятор медицинский спирт в ре-
зиновой грелке. Приносил за пазухой через
[ 192
проходную и продавал через рабочего-са -
ни тара по 500 рублей за 0,5 л. Этого было,
без условно, мало и в дополнение, что в
«Крестах» практикуется регулярно, он стал
по могать отправлять заключенных в МОБ
им. Газа (меж областная больница) системы
ГУИН, делая фик тивные справки о заболева-
нии. В среднем такая услуга стоила $200
USA. Деньги передавали как сами заключён-
ные непосредственно, так и родственники на
свободе. Для этого врач-ЛОР одевался не-
презентабельно и, встречаясь на Финлянд-
ском вокзале, получал деньги. Их он спешно
прятал в шапочку и ретировался. Долго не
подходил, смотрел со стороны, прямо как
шпион, и убегал в неизвестность, словно по-
хититель яблок из соседского сада.
Если вы хотите позвонить по сотовому те-
лефону Siemens, это не составит труда. Тера-
певт вызовет вас специально из тюремной
камеры в кабинет и предоставит данную
услугу. Ну а если вы хотите употреблять нар-
котики в изоляторе, да ещё вводя их внутри-
венно специалистом-врачом, вам опять же
к этому же терапевту. Или можно к фельд-
шеру. Есть в «Крестах» и такой.
193 ]
Каждый крутится, как может, особенно
если государственная система не платит до-
стойно, а даёт крохи медработникам (и не
только последним). Крутится, но надо ведь
и границы знать, дорогие товарищи. Вконец
распоясавшийся врач-ЛОР, возомнив, види-
мо, себя под покровительством братков, стал
просить последних дать взбучку оперативно-
му работнику, разоблачающему его. Хорошо,
что братки попались благоразумные и, чисто
по-человечески поразмыслив, предупредили
крестовского опера о готовящихся происках
врача-ЛОРа. Вот так вот. Недалеко, оказыва-
ется, идти от медицинского работника до за-
казчика избиения и убийств. Не так долог
этот путь.
Вышеуказанные персоны работают и по-
ныне. Делайте выводы. Рука руку моет. Ви-
димо, не одни они в синдикате.
[ 194
Туда-___________сюда, обратно.
Тебе и мне приятно
За решёткой свои порядки. С одной стороны те,
которые устанавливает местная администра-
ция, с другой те, которые устанавливались го-
дами тюремным обществом. Незнание первых
приведёт новичка-первохода в карцер. Незнание
вторых сделает из мальчика девочку, навсегда
причислив его к обиженным и петухам.
Не зная броду, не суйся в воду
Незнание тюремных правил, установив-
шихся за многие годы в тюрьме, может дей-
ствительно привести к пагубным последстви-
ям для новичка-первохода, оказавшегося по ту
сторону забора. Правил этих, общих для всех,
не так уж и много, и в каждой камере, даже
самой беспредельной, считают своим долгом
объяснить их новичку. Объяснить для того,
чтобы спросить с него, если он их нарушит.
«Нельзя ходить без спроса в туалет, когда
в камере кто-нибудь ест!» и «Нельзя брать
195 ]
чужого! На воле это воровство, а в тюрьме
крысятничество!» — вот то, что слышит
каждый, переступивший порог тюремной
хаты. Слышит, но часто забывает и бежит в
туалет, когда кто-то трапезничает и, не в си-
лах совладать со своей манией воровства,
крысит у других арестантов вещи и продук-
ты. А правила на то и существуют, чтобы за
их нарушением следовало наказание.
В тюрьме, в условиях изоляции от про-
тивоположного пола, вопрос сексуального
удовле творения всегда стоит довольно остро.
Наверное, поэтому за нарушение правил на-
руши телей наказывают наказаниями сексу-
ального характера. Лидеры чёрного тюрем-
ного движения без устали пишут в тюрем-
ных прогонах-обращениях к арестантам, что
членом не наказывают, что все сексуальные
действия могут происходить только на вза-
имной основе, от этого, правда, петухов мень-
ше не становится.
Зэки на то и зэки, чтобы нарушать все
правила, если речь идёт об их ЖЕЛАНИЯХ.
Где этого нельзя сделать в открытую, в дело
идут ухищрения, хорошо «подвешенный»
язык и умение «подвести» жертву к необхо-
[ 196
димому финалу. Ну а если жертва сама даёт
повод, грех не воспользоваться им. Здесь,
в тюрьме.
Аккумулятор
Андрею Кохану было восемнадцать, когда
за кражу автомобильных колёс и аккумуля-
торов его посадили в тюрьму. Кражи были
обусловлены употреблением наркотиков, на
которые постоянно были нужны деньги, по-
этому он и стал... воровать. И если все доро-
ги ведут в Рим, то дорога воровства ведёт за
решётку. По этой дороге Кохан, в конце кон-
цов, и дошёл до железной двери в тюремную
камеру.
Тяжёлая старая дверь со скрипом отвори-
лась, и он оказался на пороге тюремной хаты.
На тот момент в ней парились двенадцать
зэков, и на Кохана поэтому смотрело сразу
двенадцать физиономий. Встретили его как
обычно для босяцкой хаты — не пинками
и тумаками как у беспредельщиков, а рас-
спросом о жизни — кем он в ней был и что
делал. Узнав, что он наркоман, посочувство-
197 ]
вали, но со всеми в картишки перекинуться
не предложили, указав на угол. Посиди, де-
скать, там, не мешай.
Кохан, устроившись в углу, стал изучать
тюремную камеру, точнее, то, что ему было
видно, так как угол был закрыт висящими
на канатиках одеялами. Блуждающий взгляд
вскоре наткнулся на висящий рядом полиэти-
леновый пакет. Недолго думая он решил
проверить, что там. Аккуратно снял с гвоздя
одну из шуршащих ручек пакета и засунул
руку внутрь. В пакете оказались пирожки.
Радости его не было предела. После трёх
дней в собачнике, когда есть пришлось толь-
ко перловку с хлебом, хотелось чего-нибудь
домашнего и вкусного.
Желание съесть пирожок было таким ог-
ром ным, что Андрей, начисто забыв про пре д-
упреждения на входе, стал жевать. Один пи-
рожок только разыграл аппетит, и за ним вско-
ре последовал другой. Тут его и застукали.
Хоть в камере и шла увлечённая игра в
карты, шум шуршащего пакета услышали
все. А заглянув в угол, обнаружили Кохана,
прозванного уже между собой Аккумулято-
ром, жующего чужие пирожки.
[ 198
Обычно за крысятничество пищи в тюрь-
ме делают следующее. Дают голодной «кры-
се» тюремную еду (на жаргоне баланду) и
предлагают есть её без ограничений. До тех
пор, пока любителя чужих продуктов не вы-
рвет или он, поддавшись уговорам, не согла-
сится на что-нибудь.
В камере, в которую попал Аккумулятор,
так и сделали. Дали ему две большие миски
с перловкой (на жаргоне шлёмки) — как раз
то, что давали на завтрак, — и буханку чёр-
ного хлеба (белый хлеб в тюрьме считается
диетпитанием). «Хочешь есть, значит, жри», —
сказал ему один из арестантов. «А не будешь
жрать, мы тебя головой в унитаз засунем», —
добавил другой.
Делать нечего, вот Аккумулятор и стал,
еле ворочая ложкой, жевать ненавистную
перловку. Рядом же с ним сел один из зэков, у
которого лучше всех был «подвешен» язык, и
стал совращать: «Ну что, хреновая перловка?
Так ты её не ешь. Есть способ жить лучше,
вкусно питаясь. Подрочишь разок и всё».
Когда оставалось ещё полшлёмки перлов-
ки и половина буханки хлеба, Аккумулятор
не выдержал и... согласился.
199 ]
Аня
Радостные зэки повесили между нарами
одеяло, чтобы не было видно того, что будет
происходить. Аккумулятора попросили по-
мыть руки и, отодвинув одеяло в сторону,
дали возможность пролезть за него. Сами же,
путём жребия, выбрали счастливчика. Тот
с гордым видом удалился в камерную опочи-
вальню.
Аккумулятор думал обойтись лишь одни-
ми прикосновениями, но не тут-то было. За-
сиженный зэк объяснил ему, что в тюрьме
если взялся за член, то придётся идти дальше,
пока он не подставит попу. Но, безусловно,
можно всё сделать иначе, ведь они одни и ни-
кто не узнает, что между ними происходило.
Аккумулятор сделает несчастному, истоско-
вавшемуся по интимным ласкам зэку минет,
а тот скажет всем, что ничего не было, что
Аккумулятор даже и не дрочил. Находясь
за одеялом, в кромешной темноте, Аккуму-
лятор плохо соображал и не почувствовал
подвоха. Раз зэки полезли за одеяло и на-
хо дились там некоторое время, то никого
не удастся убедить в том, что между ними
[ 200
ничего не было. Превозмогая отвращение при
виде чужого мужского достоинства, он стал
доставлять изголодавшемуся зэку сексуаль-
ное удовольствие.
Если новичок-первоход попал в лапы за-
сиженных зэков, то они уже не выпустят его,
пока не разведут на всё, в том числе и на его
зад. Шаги, правда, в этом направлении дела-
ются осторожные и деликатные, на то они и
засиженные зэки, а не беспредельщики. Если
последние попросту заламывают руки и на-
чинают насиловать, жестоко и сильно, не ис-
пользуя порою даже крем, то хитрые урки
грамотно всё объяснят и дадут выбрать из
двух зол меньшее, не прослыв при этом бес-
предельщиками.
Так и сделали дальше зэки с Аккумулято-
ром, точнее, уже с Аней, так они его прозва-
ли после похода за шторку. Сначала дали воз-
можность доесть «вольные» пирожки, затем
стали плакаться и говорить, что вот он те-
перь, дескать, доволен, а они такие бедные
и несчастные и многие годы без женщин. Что
раз он столько времени был за шторкой, то по
тюремным понятиям они имеют право его
поиметь. Но они всё понимают и предлагают
201 ]
ему выбор: либо все его будут иметь, либо он
им всем по очереди подрочит. Естественно,
Аккумулятор-Аня выбрал(а) последнее.
И вот зэки вереницей, друг за другом,
с промежутком в двадцать-тридцать минут
потекли за шторку к уже камерному петушку.
Понятное дело, что никто не ограничился
лишь тем, что было заявлено вначале. Ане
пришлось удовлетворить всех и орально.
Чем дальше, тем спокойнее себя чувст-
вовал Андрей Кохан. «Работа» становилась
привычнее, тем более каждый раз после неё
он получал и вкусную еду, и хорошие сига-
реты. Зэки теперь пользовались его «услуга-
ми» по мере необходимости, кто чаще, кто
реже. Аккумулятор привыкал, зэки же выжи-
дали, когда он морально свыкнется со своей
ролью. Когда минула вторая неделя сексу-
альных камерных утех, один из особо нетер-
пеливых решил совратить Аню вконец.
Убеждения ___________его были просты. «Член сосал?
Сосал. В другой хате, значит, уже давно бы
отымели в зад ницу, да ещё без крема. Либо
дашь мне с твоей попкой поиграть, либо мы
тебя всей хатой отымеем». Делать нечего, и
Ане пришлось подмываться. Одним мужским
[ 202
достоинством дело не ограничилось. За од-
ним разом последовал другой, а за первым
зэком второй. Зэки же, удовлетворяясь, всё
приговаривали: «Не бойся, это не больно.
Это как какать, только в обратную сторону».
Вскоре вся камера уже имела свою Аню
так, как хотела. А Аня, удовлетворяя всех, дума-
ла: «Как хорошо, что в этой камере и с кремом,
а вот если бы в другой, да ещё грузины...»
Спустя три месяца Кохана осудили, дав
год колонии общего режима. И когда автозак
вёз его на ближайшую зону, он думал о том,
что на этом всё закончилось и там ему удаст-
ся стать опять самим собой. Тем же этапом
один из заключённых вёз про Аккумулятора
записку-маляву, где писалось про все его сла-
бости и прегрешения. Ведь зэки хитрый на-
род — попользовался сам, дай попользовать-
ся другому, на то оно и тюремное братство.
203 ]
С камнем за пазухой,
или Кто сидит в наших тюрьмах
Для стороннего наблюдателя тюрьма предста-
ёт неприступной стеною с решётками на окнах.
За этой стеною своя жизнь, свои порядки, за ре-
шётками на окнах другие, иные, люди. Люди, ко-
торые недавно были рядом с нами, а теперь ока-
зались ТАМ.
Кто же всё-таки сидит за решёткой? И что
представляют из себя эти люди? Перед вами
взгляд изнутри устами очевидца.
Немного о психологии
Не претендуя на объективность, но долгое
время наблюдая за более чем тремястами за-
ключёнными, можно с уверенностью сказать,
что в душе большинства из них надломлен-
ность и смятение. Особенно если арест в их
жизни первый. Страх. Страх перед неиз-
вестностью. «Что будет дальше? А что там,
в тюрьме?» и т. д. и т. п. Страх перед сис-
темой, ментами и... зэками. Боязно, словно
[ 204
перед прыжком в бурлящую воду, но прыгнув
и окунувшись... Спустя время — недели, ме-
сяцы, годы — любой привыкает и успокаи-
вается. Недаром говорится, что человек та-
кая скотина, которая ко всему привыкает. Но
успокоение наступает не навсегда. Перед да-
той суда, особенно перед приговором, если по
делу нет положительной ясности, сердечко
начинает учащённо биться, нервишки ша-
лить, а внутривенное давление неумолимо ра-
сти. И чувство это у многих такое, которое
можно разве что сравнить с беспокойством
и мандражом перед экзаменами, но увеличен-
ное раз в пять, десять. Ну, бог с ним, с этим
чувством и беспокойством, оно и понятно,
хоть и неприятно. Любой будет волноваться,
когда на его жизни вот-вот поставит крест
возможно не очень праведный человек в су-
дейской мантии. Более всего изматывает
и убивает арестованного человека неизвест-
ность по поводу жизни его родственников на
свободе и беспокойство за них. «Своя рубаш-
ка (как известно) ближе к телу», — именно
этим выражением многие преступники оправ-
дывают для себя преступления, совершённые
против других людей.
205 ]
С камнем за пазухой
Можно всегда все подменить и пере ина-
чить, сделав для себя исключение, но под-
сознательная оценка того, что такое «хорошо»
и что такое «плохо», остается неизменной.
Плохо приносить несчастье другому, ведь
«на чужом несчастье счастья не постро-
ишь» и «как аукнется, так и откликнется».
Эти прописные истины заложены в каждом
с рож дения, но большинство их просто за-
глушает, находя компромисс со своей ...сове-
стью. Многие из находящихся за решёткой,
видимо, уже давно заглушили их прояв-
ление, заставив заглушить свою совесть...
навсегда. Можно вести длительные дискус-
сии на тему такого психологически-про тиво-
естественного явления, называя в качестве
первопричин и само общество, и бытовые
условия, и российский менталитет, включа-
ющий в себя лень. И в конце концов, воз-
можно, будет найдена истина. Но тем не ме-
нее я просто не понимаю, в моей голове не
укладывается просто всё нижеизложенное.
Нарушив закон, люди попадают в застенки,
кто действительно как виновник, а кто лишь
[ 206
по недоразумению. Различные типы харак-
теров, социальный статус и мировоззрение
часто, как «белое» и «черное», как «небо и
земля», различают их. Но, несмотря на это, я
всё чаще и чаще от различных этих «слоёв»
слышу одно и то же. Где вся суть заключает-
ся в торжестве и получении удовлетворения
от гибели... сотрудников силовых ведомств.
Именно всех силовых ведомств, так как сле-
пая ярость, направленная против тех, кто
участвовал при аресте, уже не различает ни-
чего. Ни плохих, ни хороших, ни ментов, ни
федералов. Радости нет предела, и когда со-
общают о гибели сотрудников ОМОНА в
Чечне, и когда становится известно о гибели
военных там же. Даже в момент захвата за-
ложников в Театральном центре приходи-
лось слышать о желании массовой гибели...
спецназа. Все симпатии по чему-то на сторо-
не чеченцев, а ненависть и зло выплёскива-
ются иск лючительно на Российское государ-
ство. Практически все ненави дят Путина, и
лишь потому, что он выходец из спецслужб.
Практически все утверждают, что милиция
не нужна и без нее... было бы лучше. Что
это? Деградация? Или нежелание признать
207 ]
себя истинным виновником своих бед? Или
проявление собственной слабости как фи зи-
ческой, так и духовной. В любом случае, это
однозначно извращённое мировоззрение.
Миро воззрение, противоречащее само себе
и показывающее свою слабость и не устой-
чивость. Ибо когда они в застенках, то их
враги исключительно в погонах, без раз ли-
чия принадлежности к структурам. А ко гда
они на свободе, вред наносится обычным
гражданам, очевидно из-за того, что обыч-
ные граждане слабее структур.
Умом можно понять всё. Только, к сожа-
лению, не Россию, где в начале XXI века
большая часть зэков люто ненавидит власть,
призывая к её свержению и анархии. По-
следнее вызывает недоумение и никак не ас-
социируется с современной цивилизацией.
Тюремная оппозиция
О времена, о нравы... В человеческой жиз-
ни всё меняется, на то и существует про-
гресс. В российских тюрьмах и зонах издав-
на существовала и существует оппозиция
[ 208
действующей администрации. Оппозиция,
состоящая из заключённых. На её существо-
вание не повлияла ни передача зон и тюрем в
ведение Министерства юстиции из-под кры-
ла Министерства внутренних дел, ни этот
самый приход прогресса. Только оппозиция
видоизменилась. На смену фраерам пришла
братва, воров в законе и положенцев допол-
нили смотрящие: за корпусом, за галёрой, за
общим (в тюремной переписке обозначается
буквой о), за медикаментами, за ширпотре-
бом (большей, наверное, ахинеи придумать
нельзя), да и само звание вора в законе стало
легко купить за деньги. Купить, даже ни разу
не побывав за колючей проволокой. Появи-
лись так называемые бандюки-отморозки,
беспредельщики, которые не прислушива-
ются к «братьям своим старшим» — ворам,
а мочат их «без суда и следствия». Влились
новые кадры — наркоманы и прочие окаты-
ши жизни. И оппозиция, именующая себя чёр-
ным движением, пропагандирующая всюду
и везде за колючей проволокой воровство,
неповиновение ментам и карточную игру как
смысл людской жизни, превратилась в раз-
нородную смесь старых засиженных зэков
209 ]
с прогнившими зубами и с больными ту-
бер кулёзом лёгкими и новых преступников
с трясущимися продырявленными иглами
руками. Смесь карт, маляв (записок новых
преступников) и больших столовых ложек с
раствором в сознании. Но в любой оппо-
зиции, даже самой разнообразной по соста-
ву, есть свои лидеры и свои тёплые, редко ва-
кантные места. Думается, как раз и пришла
пора задать этот непонятный, не очень хоро-
шо звучащий по-русски вопрос: «Ху из ху?»
Русский его аналог — «Кто есть кто?» зву-
чит куда эффектнее.
Так кто же, кто в этой тюремной оппо зи-
ции? И чем она отличается по сути своей от
политической партии, от церкви или от биз-
нес-структуры? В ней, как и во всех вышепе-
речисленных явлениях общественной жизни,
есть свои тезисы и принципы, свой образ
жизни и сленг. Но ведь всё это было и у анар-
хистов батьки Махно, и у коммунистов мно-
гих стран. Но куда вели их идеи?
«Процветание всюду Хода Воровского!» —
лозунг, девиз и цель конечного существова-
ния тюремной оппозиции в одном лице. Что-
то очень это похоже на «Пролетарии всех
[ 210
стран, соединяйтесь!», но в более извращён-
ной и деградированной форме — «Преступ-
ники и воры России, объ еди няй тесь!». Со-
ветские коммунисты мечтали, или делали
вид, что мечтали, об обществе рабочих и кре-
стьян. Судя по слоганам чёрного движения,
основная масса только, видимо, и мечтает,
что о полной победе правонарушителей в
стране (а может быть, и во всём мире). «Кого
же тогда обворовывать и грабить будете, го-
спода?» — хочется задать такой вопрос пред-
ставителям криминала. Грош цена тем иде-
ям, которые заведомо невыполнимы и состоят
из ахинеи. Думается, к сказанному добавить
нечего. Одна фраза иногда содержит в себе
больше, чем толстая книга.
Если с абсурдностью воровских идей всё
понятно, то на тему того, что же вызвало
появ ление тюремной оппозиции, можно по-
раз мышлять. Вероятнее всего, первопричи-
ной её появления стало недовольство тех,
кого арестовали, теми, кто арестовал. Но это
только первопричиной. Основой тюремной
оппо зиции, как и политической партии,
церкви и бизнес-структуры, прежде всего
является борьба... за деньги и за власть, за
211 ]
положение в этой структуре. Всеми прав-
дами и неправдами, прикрываясь совест-
ливыми человеческими лозунгами (прямо
как баллотирующиеся депутаты) и лицеме-
ря, лицемеря, ползут вверх адепты, дабы по-
лучить... положение. Положение в структу-
ре, использующей своих членов. Бедность и
голытьба — вот что породило появление тю-
ремной оппозиции, именуемой чёрным хо-
дом. Желание жить за счёт других, за счёт
того, что у них есть, за счёт их труда породи-
ло то, что есть — блатных, мужиков и друго-
го вида вариации на тему «Кто ты по жиз-
ни... по нашей жизни?». Желание пожить на
халяву, пожить на халяву, ленясь, — вот дви-
гатель подсознания тех, кто именует себя
блатными в тюремной оппозиции. Возмож-
но, это и есть проявление русской сущности
во всей своей красе. В красе воровства и пре-
ступности.
Враг номер один для тюремной оппози-
ции — это администрация. Что, собственно
говоря, и естественно. Вам бы понравились
ваши надсмотрщики на плантациях? Но этот
враг не только в лице администрации, он ещё
и в лице всех без исключения ментов и вооб-
[ 212
ще всех тех, кто носит погоны. Без разбора,
одним совком, в эту кучу гребут «высокоода-
рённые» зэки и военнослужащих, и пожар-
ных, и налоговиков, и вообще всех пред-
ставителей власти. Бей ментов, конфликтуй
с ними и... Но это здесь, за решёткой. Там же,
на свободе, они почему-то насилуют, убива-
ют, грабят и воруют у обычных граждан,
у нас с вами. У мирного населения, которое в
этой войне не участвует. Почему? Почему эти
одухотворённые своей идеей гопники (дру-
гое слово подобрать трудно) не выискивают
квартиры милиционеров, не выслеживают по-
следних тёмными вечерами, а предпочитают
грабить старушек, несущих свои сумочки
с пенсией? Потому что внутри все эти отбро-
сы трусливы, и менты им мешают лишь то-
гда, когда охраняют и не выпускают на свобо-
ду или задерживают. Очередное лицемерие?
Су дя по всему, да!
213 ]
Игры в клетке
«В каждой избушке свои погремушки» — эту
фразу очень любят повторять те, кто, вступив
в конфликт с законом, оказался на жёстких тю-
ремных нарах. При этом под словом «избушка»
подразумевают «хату» — так на зэковском жар-
гоне кличут камеру СИЗО. Камерная система
формирует свой мир, или, точнее, мирок, свой
внутренний микроклимат. А уже из происхо дя-
щих в этих «избушках» событий складыва ется
общая картина о тюрьме в целом. Счастлив-
чик тот, кто не своими глазами увидел эту кар-
тину, а узнал о ней из рассказов очевидцев и прес-
сы. Ибо самому испытать такое — не при веди
Господь...
«Скушно, аж жуть...»
В российской тюрьме эти слова из песни
Высоцкого наилучшим образом отражают
повседневное положение вещей. Порою так
скучно, что в четырёх стенах приходится
в буквальном смысле лезть на стену. Чтобы
[ 214
не сойти с ума от однообразия и обыден-
ности, зэки придумывают всевозможные
игрища-развлекалово, нередко калечащие
морально и физически таких же, как и они,
сидельцев.
Первыми, кто попадает под такие штучки-
дрючки, становятся первоходы. Они часто
нравственно ушиблены всем произошедшим
с ними и становятся лёгкой добычей более
опытных уголовников. Принимая всё за чи-
стую монету, до конца не осознавая, что их
окружает мир обмана и интриг, где основным
занятием является «развод лоха», они, рас-
крыв рот и развесив уши, слушают подсев-
шего к ним «доброжелателя». А доброже-
латель для забавы своей и сокамерников и
в ду шу заглянет, и посочувствует, и подведёт,
в конце концов, под монастырь.
Обычно над первоходами, используя их
огромное желание быстрее выбраться на
свободу, шутят таким образом. По действую-
щим правилам содержания заключенных
в изоляторе, сотрудники вечером объявляют
фамилии дежурных в каждой камере на бли-
жайшую ночь. Основная задача дежурно-
го — поддерживать ночью порядок в камере:
215 ]
следить, чтобы горел свет, не было попыток
побега, суицида, конфликтов между сока-
мерниками. В случае какого-либо ЧП в каме-
ре именно дежурный первый, независимо
от своего непосредственного участия в ин-
циденте, подвергается наказанию.
Безусловно, вновь прибывший в тюрьму
и ведать не ведает, что обозначает для него
стук ботинка в дверь и объявление его фами-
лии. Никогда и никто из сотрудников этого
ему не объясняет. Поэтому объясняют сока-
мерники, желающие поразвлечься и позубо-
скалить над неопытным сидельцем. «Повез-
ло тебе, паря, — вздыхает кто-то рядом. —
Утром ты поедешь на хлебозавод, машину
для тюрьмы загружать. Сорваться можно по
дороге, а если вдруг не получится, так хоть
в магазин или ларёк сходишь, если деньги
есть. Только если в три часа не откроют, ты
сам стучи в дверь, а то “цирик” проспать мо-
жет все на свете».
И вот, не услышав вовремя скрежета от-
крываемого замка, в три часа ночи с криками,
что «тюрьма останется без хлеба», «разве-
дённый лох» ломится в дверь «хаты». Никто
в камере, разумеется, не спит. Арестанты
[ 216
лежат на шконках, с трудом сдерживая смех.
В «крытке» при постоянном напряжении и
давящих стенах дай лишь повод для смеха —
разрядка нужна всем. И когда за кричащим и
доведённым до отчаяния из-за того, что его
«забыли», первоходом закрывается дверь и
невыспавшиеся, а потому злые как черти
вертухаи ведут его писать объяснительную
и учить дубиналом не нарушать ночью ти-
шину в СИЗО, камера, хватаясь за животы,
хохочет.
Полёты во сне и наяву
Вышеописанная развлекуха — всего лишь
детский лепет по сравнению с «приколами»,
которые прибавляют немало седых волос лю-
дям, впервые столкнувшимся с зэковскими
шутками-прибаутками. Например, взяв в обо-
рот первохода и посадив его рядом с собою
на нары играть в карты, сначала без интереса,
а потом на приседания и отжимания, опыт-
ный сиделец-картежник делает за пару часов
217 ]
игры из первохода такого должника, что тому
остается только броситься головой с третьего
шконаря.
Проигравшемуся завязывают глаза поло-
тенцем, и если тот не прыгает вниз сам, стал-
кивают вниз. Тот, до прыжка и когда летит,
успевает попрощаться со своей небезгреш-
ной жизнью, дав страшную клятву: если слу-
чится чудо и он выживет после этого своего
последнего полёта, то навсегда «завяжет»
и не дотронется больше даже до чужой ко-
пейки. Но до пола он, естественно, не до-
летает — синяки и переломы (а потом, как
следствие, беседы с тюремным «кумом» и рас-
селение по другим «хатам») скучающим зэ-
кам абсолютно не нужны. В тот самый мо-
мент, когда одни завязывают глаза, другие на
уровне второй шконки натягивают одеяло.
Ожидание прыжка, полёт и приземление —
для одних повод для смеха, для «парашюти-
ста» же нередко испуг, заикание и прочие
воспоминания на всю оставшуюся жизнь.
Смех смехом, а реальность реальностью.
Желание повеселиться понятно — без сня-
тия напряжения, хоть и таким не совсем гу-
манным способом, в тюремных застенках
[ 218
можно легко спятить. А вот как объяснить
желание поиздеваться, поглумиться, унизить
рядом сидящего заключённого? И пусть за
ним обман (по тюрьме «фуфло»), кража у
своих же сокамерников («крысятничество»),
ситуация, когда для одного эта провинность
становится постоянным издевательством над
его человеческой сущностью, а для других
повседневной обыденностью, не поддаётся
пониманию.
«Мальчики по вызову»
В одной из тюремных камер известного
всей стране следственного изолятора, в ше-
стиместной, при общей численности заклю-
чённых двенадцать человек, жили, в прямом
смысле этого слова, лишь три человека.
Именно жили, тогда как другие лишь суще-
ствовали. И что сидящих в ней привело на
тюремные нары, пусть останется следовате-
лям и прокурорам. Посмотрим на бытовую
сторону камерной жизни.
219 ]
Троица жила днём, смотрела телевизор,
играла в шахматы и нарды. Читала книги.
С виду вполне спокойное, благообразное си-
дение арестантов. Если бы не несколько
«но»... Если кто-то из них проголодался, он
кричал: «Повар!» На этот крик с нар спускал-
ся арестант, одевался в белую рубашку и на-
девал колпак, после чего готовил еду. Когда
же всё было готово, он в свою очередь кри-
чал: «Официант», — и через пять минут си-
делец, одетый в чёрные брюки и белую руба-
шечку с бабочкой, обслуживал «клиентов»,
желающих поесть.
Двое из троих курили. Поэтому после сыт-
ного завтрака (обеда, ужина) выкуривалась
сигаретка. Пепел стряхивался прямо на пол,
а окурок тушился в пепельнице. Как толь-
ко курение завершалось, следовал возглас
«Уборка!» и из-под нар вылезал «человек-
пылесос». Точнее, два пылесоса. Один из них
был двигателем и держал за ноги другого.
Тот же, в свою очередь, был шлангом. Заса-
сывая в рот пепел и прочую грязь с камер-
ного паласа — толстого одеяла, он лизал
языком то, что прилипло. Этакий моющий
пы лесос. Так эти подшконочные жители и
[ 220
убирались изо дня в день, меняясь каждый
раз, и, видимо, уже давно свыклись со своей
участью.
Окурки иногда тлели в пепельнице, и если
от них шёл дым, кто-то из троих кричал:
«01». На крик появлялся арестант с брыз-
галкой из пластмассовой бутылки, в склеен-
ном из бумаги пожарном шлеме. Он, являясь
камерным пожарным, тушил тлеющий оку-
рок. Нередко в камеру светило солнце. То-
гда кто-то из живущих говорил: «Жалюзи!»,
и солнечный свет переставал проникать в
поме щение. Вообще описывать работу жа-
люзи неблагодарное дело, так как это прос-
то надо видеть. Двое, одетые в костюмы
с галсту ками (!), постоянно в течение дня
сидящие рядом с решёткой, сдвигались при
слове «Жалюзи!», не пропуская солнечный
свет, и раз двигались в стороны при слове
«Солнце!».
Если в камере раздавалось «03», то это
означало, что кому-то требовалась таблетка
и стакан воды. И под звук сирены, в белом ха-
лате и колпаке врача, на обжитом простран-
стве камеры появлялся фельдшер. Он же,
если у пациента наблюдалось вздутие жи-
221 ]
вота и повышенное газообразование, вы-
зывал «форточника», тот... вдыхал газы и,
добе жав до решётки, выдыхал их прочь из
камеры.
Ближе к ночи появлялся «массажист» с
массажным маслом, мыл руки и начинал мас-
сировать всех по очереди. Спину, ноги. Тот
же из троих, кто расслабил своё тело, листал
журнал знакомств, выбирая себе по фото по-
нравившуюся шлюху. Нет, её не заказы вали
в тюрьму, хотя по телефону в салон дейст-
вительно звонили, узнавали о цене, договари-
вались об услугах и, говоря, куда приехать
девочке, хохотали. После такого звонка у зво-
нившего действительно появлялась «ночная
бабочка», одетая в женские колготки, корот-
кую юбку, обтягивающую блузку. Это был
камерный пидор. И пусть женская грудь у
него отсутствовала, зато на голове был насто-
ящий женский парик, губы под крашены, бро-
ви подведены, а лицо напудрено. И выполнял
он все те услуги, звучавшие ранее по теле-
фону. Правда, вместо денег он получал хоро-
шую еду взамен баланды, но ощущение от
посещения борделя ни у кого из троих «хозя-
ев жизни» не исчезало.
[ 222
Автор позволил себе собрать воедино
все случаи, которые реально происходили
в разных камерах и разных СИЗО. Суть же
всего изложенного одна — жестокая тюрем-
ная действительность часто навсегда калечит
жизнь многим попавшим в неё.
223 ]
Тюремный быт,
или То, что остаётся за кадром
Об этом, как правило, не пишут, не говорят.
Это не сенсация, не увлекательная история. Это
быт, из которого складывается и вся тюремная
жизнь.
Чистота воздуха
Маленькое тесное пространство и посто-
янный контакт с другими людьми — вот вся
суть камерной жизни. У человека нет воз-
можности уединиться, он постоянно на виду.
На виду у других.
И с этими другими ему приходится жить,
справлять естественные потребности, умы-
ваться и кушать. А это всё очень не просто,
ой как не просто. Туалет в камере и умываль-
ник один. На унитазе долго не посидишь,
зубы долго не почистишь. Да и не поспишь
вволю. Спальных мест, именуемых нарами
и шконками, частенько не хватает на всех.
[ 224
По этому спят по очереди, меняясь. Внизу,
между нарами тоже всем не пободрствовать,
так как места попросту на всех нет. Ко всем
этим неудобствам со временем привыкаешь,
но есть многое, к чему привыкнуть не может
никто. Главное в камере — это воздух. Если
он не чист и очень влажен, то это ведет не
только к дискомфорту, но и к туберкулезу
лёг ких. Настоящий бич камерного воздуха —
это сигареты. Курильщики хотят курить и
травят и себя, и всех остальных. Во многих
камерах этот процесс происходит по-разному.
Где-то сидят и дымят всей камерой сразу (ча-
сто это происходит в камерах засиженных
урок). Например, все десять человек как
возьмут и закурят... Дымовал стоит до потол-
ка. Провет рить нельзя, с решки (решётка в
тюрьме) ветер не дует, кормушка (окошко во
входной двери) наглухо закрыта дневальным
по этажу, и поэтому циркуляции воздуха прак-
тически нет. Концентрация никотина огром-
на. Он оседает не только в лёгких, но и на
стенах, матрацах и одежде. Желтизна в ито ге
присутствует в камере везде. Там, где сидят
люди поумнее, кто хочет выйти на свободу
более-менее здоровым, курят по очереди, ус-
225 ]
та навливают в вытяжку вентилятор и дымят
прямо в его крутящиеся лопасти, куря стоя.
Есть камеры, в которых большинство не ку-
рит или «власть» держит пара-тройка спорт -
сменов. В таких не курит никто. Никогда. Ку-
рящие зэки, сидящие в таких хатах (камерах),
курят лишь на прогулке, в бане, у адвоката и
в ожидании свидания, сидя в стакане (место,
огороженное решёткой) на галере (этаж). Ку-
ря щим в таких камерах приходится трудно,
мно гие дымят ночью, когда некурящие спят,
рискуя при этом своим здоровь ем. За куре-
ние тайком жёсткие спортивные ребята мо-
гут не только проучить тумаками, но и за-
ставить съесть не одну пачку сигарет, про-
жёвывая и запивая водой. После такой еды
от вращение к сигаретам у питавшегося длит-
ся от суток до недели, позже он опять начина-
ет хотеть... курить. Не бросает никто. Какими
бы страшными не были последствия и нака-
зания со стороны других заключенных. Из-
люб ленные оправдания таких зэков — «уши
пухнут без сигарет»; «я гоняю (нервничаю) пе-
ред судом и без сигарет успокоиться не могу».
Воздух портят не только сигареты, но и
естественные действия для каждого — по-
[ 226
ход в туалет. Зэки, так как в камере нет осве-
жителей воздуха, жгут спички, а нередко бу-
магу, включают также воду в унитазе. Вода
не даёт скапливаться источнику запаха и за-
глушает звуки, которые, поверьте, слушать
постоянно ой как не хочется. Вода делает в
этом случае не только доброе, но и злое
дело — подготавливает предстательную же-
лезу к простатиту и аденоме. Раз уж речь за-
шла о туалете, то обязательно стоит отме-
тить и такой момент, как проблемы и особен-
ности мочеиспускания в камере. Там, где
сидят глупцы или царит хаос в управлении
камерной жизнью, это делают стоя. При этом
звук струи в камере звучит постоянно, и всё
вокруг унитаза забрызгивается жёлтой жид-
костью. Люди думающие и брезгливые, не
желающие «фаршмачить» всё вокруг отхо-
жего места, делают эту процедуру сидя. От-
дельно стоит отметить, что стульчак с крыш-
кой для унитаза администрацией не пре-
дусмотрен. Зэкам дан в камере сам унитаз,
не редко с трещинами и подтекающий, и вы-
нуждены они, со свойственной всем попав-
шим в беду людям смекалкой, с честью выхо-
дить из неё. Крышку для унитаза (черепаху)
227 ]
делают, как правило, из доски, обтягивая её
сверху куском кожаной куртки, подложив под
неё для мягкости (унитаз с крышкой в камере
используют как сидячее место, так как си-
деть кроме нижних шконок и топчана-пуфика
не на чем) вату из матраца. Сам стульчак
(именуемый в камере бублик) делают из скле-
енной между собой бумаги или картона, под-
ложив для мягкости ту же самую вату, обмо-
тав её сверху полиэтиленом и дважды мате-
рией (часто используют ленты из простыни).
Верхнюю регулярно сти рают, сматывая, а по-
том снова наматывая, подшивая. К слову, че-
рез такой вот бублик в камере часто идет рас-
пространение чесотки. С ягодиц больного она
переходит на ткань, а далее и на ягодицы
(именуемые в тюрьме ласково «булки») здо-
рового. В камерах с иерар хией таких бубли-
ков два, один для де монов, чепушил, бандер-
логов (неопрятных людей, потенциальных пе-
ре носчиков заболеваний), другой для элиты.
В завершение темы ещё об одном набо-
левшем явлении, связанном с чистотой ка-
мерной атмосферы. Это газы. Когда человек
не спит, он может себя контролировать, а ко-
гда спит? При газовой атаке жгут газеты и
[ 228
будят всех спящих, предлагая последним схо-
дить в туалет. Многие отнекиваются, говорят,
что это не они. Тогда в дело вступает камер-
ная проверка на источник газов. Подозревае-
мому резко бьют кулаком в живот. Если это
он, сзади раздаётся характерный звук, и тогда
тумаков и затрещин ему не избежать. В каме-
ре с иерархией изобличение происходит го-
раздо проще. Есть определённый зэк-нюхач
(на малолетке есть форточник, который вды-
хает все газы в себя и бежит к решётке, выды-
хать), который нюхает воздух возле поп спя-
щих и точно выносит вердикт, кто виновен.
Винов ные подвергаются изощрённому нака-
занию. Это и «полёт в космос» («космонавт»
становится немного наклонившись вперёд,
подняв кверху зад, зэк — пусковая установка
виснет на руках между шконками и, раскачав
ноги, с силой бьёт ими по заду другого —
если впереди дверь, тот может потерять со-
знание при полёте), и армейский лось (руки
провинившегося сплетаются в рога над голо-
вою, чуть выше лба, ладонями наружу, бьют
по ним кулаком, стараясь пробить «рога»).
Однажды в одном из изоляторов лежащие под
нарами заключённые получили серьезные ожо-
229 ]
ги, так как в ответ на газовую атаку спортсмен-
беспредельщик, командующий в камере, за-
жёг толстушку-газету и бросил под шконку,
закидывая обратно, когда её выбрасывали.
Наверное, лишь в тюрьме, в камере, пони-
маешь всю прелесть одиночества. Одиноче-
ства, доступного на СВОБОДЕ.
Прогулки и банные дни
Разнообразия в камерной жизни немного.
К свиданиям, походам к адвокату и поездкам
на суд стоит лишь добавить, безусловно, про-
гулку да баню. Прогулка ___________по условиям режи-
ма содержания должна длиться не менее часа
и быть каждый день. На деле бывает наобо-
рот. Словно специально, преследуя только
им одним — сотрудникам — известные цели,
в тёплое время года прогулка длится как мож-
но короче, сорок, а то и тридцать минут. Зи-
мой же, когда температура воздуха далеко за
минус, зэков оставляют гулять на весь час,
а то и на два. Вообще-то в этом есть логика,
[ 230
которая приходит в голову, если знаешь неко-
торые особенности. Летом хочется дышать
воздухом дольше, а за это нужно платить. 50,
100 рублей — и у камеры длительная прогул-
ка и большой дворик. Кроме того, летом боль-
ше зэков идет гулять, и чтобы вывести всех,
«прогульщики» сокращают время прогулки.
Зимой же народу идет гулять мало, заво дить
обратно в камеры не торопятся, дескать, пусть
погуляют, замёрзнут и больше не пойдут.
Сами дворики очень малы и для прогулки
большого числа заключённых — от шести
человек — непригодны, поэтому стараются
идти не всем составом хаты. Чтобы размять-
ся, многие бегают, чаще на месте. Делают
импровизированные мячи и играют в футбол.
Делают самодельные «лапы» и стучат по
ним, набивая кулаки. Всё это нарушение ре-
жима содержания. Зэк должен только ходить
и дышать воздухом, не занимаясь спортом.
Занятия спортом — это подготовка к побегу,
так, наверное, в своё время думал тот, кто за-
прещал. Конечно, если камера платит, во дво-
рике можно делать всё. Многие даже виснут
на решётчатой проволоке над головою и под-
тягиваются, как на турнике.
231 ]
Баня это настоящий праздник, целое со-
бытие, позволяющее смыть накопившуюся
недельную грязь. Если, конечно, его не испор-
тят «банщики», сократив помывку до мини-
мума. Если удается помыться пятнадцать ми-
нут, то, значит, просто повезло. Чаще бывает
так, намылятся зэки, а их уже гонят одевать-
ся. Те самые 50, 100 рублей дают возмож-
ность помыться дольше. Не у всех в тюрьме
есть деньги, поэтому зэки приспособились
мыться в камере. Самое простое, что можно
сделать, это принять «джакузи». Или иначе
сесть на унитаз задом наперёд и поливать
себя водою. Нередко покупают у хозобслуги
парниковую плёнку и делают из неё «душ».
Если плёнки в камере нет, то, скопив опре-
делённое количество больших полиэтилено-
вых пакетов, делают «кишку» из них, вшивая
с одной стороны молнию. В итоге получается
этакая труба, с двумя отверстиями. Крепится
она на канатиках за нары и вбитые в стену
гвозди. Залезет в такую зэк, застегнёт мол-
нию и принимает душ. Воду подают, если
хоро ший напор, либо через шланг, либо —
чаще — льют большими железными литро-
выми кружками (чифирбаки). В таком мытье
[ 232
есть одно «но» — при обыске такой душ изы-
мают, ссылаясь на запрет. Вот и прячут его
до поры до времени то под матрац, то в наво-
лочку, изображая подушку.
Прелесть одиночества
Несмотря на большое количество людей в
камере, некоторые живут одни. Договорятся
с оперативником, за которым закреплена ха-
та, платят ему определённую месячную пла-
ту и обустраивают камерный быт под себя.
Понаберут в камеру людей падших — ал-
коголиков и наркоманов, одного помоложе
и посерьёзнее, чтобы поддерживал порядок
ночью, и живут... днём. Остальные, как след-
ствие, ночью. При этом днём обе нижние
шконки пустуют. Зато ночью настоящее раз-
долье, так как количество сидячих мест воз-
растает. Одному и места больше и комфорт-
нее жить. Установил в камере свой порядок,
воспользовался методом кнута и пряника и
сидишь себе спокойно, ждёшь конца след-
233 ]
ствия или суда. С моральной точки зрения
такое жизнеустройство в хате бесчеловечно
и несправедливо. На что такой сиделец мо-
жет ответить, что где, дескать, вы на свободе
видели справедливость, когда одни живут
так, другие эдак? Нередко от таких одиночек
можно услышать, что с этими бандерлогами
я бы на свободе есть и пить не стал, так по-
чему же должен жить бок о бок здесь? У каж-
дого своя правда. И правда в тюрьме за теми,
у кого известность среди братвы да деньги,
для создания своего камерного уюта. А для
других, сидящих вшестером на «пальме»,
лежа щих валетом под нарами, это хорошая
жизненная школа, учащая лишь одному —
НЕ ВОРОВАТЬ!
[ 234
СОДЕРЖАНИЕ
[117] ПРЕДЫСТОРИЯ ИСТОРИЙ
[179] ВОЛЬНЫЕ ИСТОРИИ
[179] Балансируя на краю пропасти
[181] Внимание! Гиблое место.
Не подходи, не надо
[191] В психушке
[117] Осторожно, двери закрываются?
Нет, заело!
[119] Буддист
[125] По лезвию бритвы
[145] Симпатия под чашечку капучино
[160] Работа малая в висок
[172] Мини-тюрьма в лифте
[176] Одесса
[ ]
235 ]
[189] ПОДБОРКА «НА ТЕМУ»
[191] Преступный синдикат
[194] Туда-сюда, обратно.
Тебе и мне приятно
[203] С камнем за пазухой,
или Кто сидит в наших тюрьмах
[213] Игры в клетке
[223] Тюремный быт,
или То, что остаётся за кадром
[ 236
Книга не является источником для проверки
правописания и правил русского языка.
При желании просьба направлять отзывы по
e-mail: Vadimusja@yandex.ru
237 ]
Советую читать
под песни Сергея Наговицына,
для лучшего восприятия.
Значит, ставим диск и читаем ещё раз?
☺
[ 238
Чтобы эта книга увидела свет,
автору пришлось с метлой и лопатой в руках
«зачистить» 709 вагонов из-под угля
239 ]
Все авторские права зарегистрированы
должным образом, поэтому...
ПЕРЕПЕЧАТКА ОТДЕЛЬНЫХ
ЧАСТЕЙ КНИГИ... РАЗРЕШЕНА
БЕЗ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ПРОДАЖИ!
ССЫЛКА НА АВТОРА
ОБЯЗАТЕЛЬНА
ПЕТЕРБУРГСКИЕ «КРЕСТЫ»
Невыдуманные исто рии
роман-хроника
Корректор Н. Д. Потановская
Оригинал-макет Л. А. Борисова
Издательско-полиграфическая фирма «Реноме»
ISBN 978-5-98947-139-3
Подписано в печать 07.10.2008. Формат 70×90 1/32.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 9,9. Тираж 500 экз.
Заказ № 139-3.
Отпечатано в типографии
издательско-полиграфической фирмы «Реноме»,
192007, Санкт-Петербург, наб. Обводного канала, 40.
Тел./факс (812) 766-05-66
E-mail: RENOME@comlink.spb.ru
www.renomespb.ru
9 785989 471393__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________