Нызга

Пролог
Светлые точки звезд, размытые запятые туманностей. Затейливая вязь непонятных знаков щедрой рукой разбросана по черному бархату. Вон там угадываются фразы и даже целые абзацы. А здесь – сплошные провалы, оставленные то ли по недосмотру, то ли по злому умыслу. Теплой искрой скользит корабль сквозь паутину пространства, стараясь не зацепиться за поля притяжения небесных тел. Внутри звездного странника все спит, только бесшумная автоматика не знает покоя, ведя янтарную капсулу по заданному курсу.
Мерно вздымаются грудные клетки членов экипажа, погруженного в анабиотический сон. Подрагивает страницами книжка, забытая кем-то в кают-компании. Мигают огоньки оборудования в рубке. Тишина и полумрак в каютах, коридорах и рабочих комнатах. Корабль два дня назад вышел из подпространства и неутомимо движется к цели. Вот-вот застрекочут машины, возвращая людей к жизни, вот-вот наполнятся суетой и веселой беготней все закоулки мощного звездолета. Ну а пока все тихо. Дремлет, покачивая головой, кибер-попугай, застывший на жердочке. Отсвечивают цветными вспышками надписи на переборках. Да шевелятся, уползая и наплывая, тени в углах. Ни звука.
Но вдруг словно сквозняк проносится по пустынным лабиринтам, приоткрывая незапертую в спешке дверь, цепляя оставленный шутником полосатый волчок и заставляя его вертеться. Анализаторы вздрагивают, вытягивают щупальца в попытке уловить неучтенный параметр. Однако все уже снова в норме. Никаких искажений, никаких изменений. Безмолвие.
В темной области пространства проявляется вытянутая бесформенная тень. Покрутившись, чернильной кляксой она устремляется вслед кораблю. Нагнав, некоторое время следует рядом, будто присматривается, принюхивается. Плотная, гибкая, явно чего-то ищущая или ждущая.
Наконец то ли выбрав, то ли найдя, она единым рывком просачивается, растворяется в оболочке звездолета, не оставляя после себя никаких следов.
Янтарная капсула мчится по заданному курсу. Мигают приборы, отсвечивают цветными вспышками надписи. Анализаторы неподвижно находятся в своих нишах. Кибер-попугай уныло клюет носом в кают-компании. Все параметры в норме, отклонений нет. До пробуждения команды еще два дня.

Часть 1. Тени
Понедельник
До чего, оказывается, приятно подрыхнуть, друзья. А еще говорят, что анабиоз никак не влияет на деятельность организма. Да враки все это, вот что я вам скажу. Каждый раз одно и то же. Правда, матерым космическим волком меня пока сложно назвать, но ведь это уже третий полет. И всегда именно так. Пару дней в любом случае маешься от внезапно накатывающей вялости, а уж вставать утром – и подавно неохота. Вот, как и вчера, ко мне стучит Рыся, заливается звонким смехом:
- Верес, вставай! На зарядку, засоня! Проспишь все на свете!
Я что-то недовольно мычу, показываю двери язык и, перевернувшись на бок, собираюсь подремать еще немного. Но не тут-то было. Бодрая музыка разбивает покой каюты, врываясь через динамики с потолка. Это они тоже специально придумали, видимо, сонливость мучает не меня одного. Ну и ладно!
Вскакиваю, быстро споласкиваю лицо и бегу в спортзал, где собрались уже почти все наши. Только Данга не хватает да вахтенных.
- Похоже, Данг еще почище тебя будет, - подмигивает Рыся.
А Течер дружески пихает меня в бок.
- Да пошли вы все, - бормочу я и принимаюсь за комплекс упражнений.
Потом бассейн – Рыся никак не может удержаться, чтобы не окатить меня водой – душ, завтрак, на который в конце концов приплетается сонный Данг. Ребята подшучивают над ним, особенно старается, конечно, Течер, наш записной остряк. Но Данг непробиваем, и за это я его уважаю. Затем мы разбредаемся по рабочим местам, хотя дел у большинства из нас пока не густо. Вот прибудем на место, к предполагаемой планете, тогда и закрутится колесо.
Настраиваю приборы, запускаю программу наблюдения местных небесных объектов – сегодня, во время ночной вахты, мы с Дарой проверим корректность рассчитанного курса, по которому следует наш корабль. Хотя это я лукавлю, не мы – а одна Дара. Я просто предоставлю ей результаты наблюдений, проверять-то будет она. У меня нет квалификации штурмана, да и Дара никому не позволит соваться в ее работу. Кроме, конечно, капитана. Дара у нас очень серьезная девушка, не то что Рыся – смешливая, конопатая и рыжая. Ну, я не к тому, что рыжие – они плохие, нет, совсем даже напротив! Рыся вообще мой лучший друг здесь, если уж на то пошло. Просто она во всем видит сначала забавное, а уж потом что-то другое. Не зря Течер - ее близкий приятель. Хотя… Хотя вот насчет ее работы это не так. Тьфу! Совсем запутался. Короче, веселая она очень в отличие от Дары.
- Чего пригрузился, недотепа? – Рыся, хрустя яблоком, хитро щурит глаза из-за моей спины. – В программе косячок? Или вынырнули не там, где положено?
Вот ведь подкралась лисица! Как на мягких лапах!
- Сама недотепа! Ясно? А людей так пугать нельзя, заикой сделаешь.
- Тебя, что ли? Тысяча потов сойдет, пока сделаешь, - обгрызание яблока продолжается под ехидный смешок.
- Похоже, тебе совершенно нечем заняться. Верно? Вот и стращаешь товарищей. Чтобы, так сказать, заполнить лечебный отсек болящими.
- Дурачок ты Верес, уже и пошутить нельзя. Я и подумать не могла, что ты так струхнешь. Надо же, как задумался. Умора! Все о Даре? – тут Рыся изображает знойную красавицу и томно поводит очами.
Я не выдерживаю и прыскаю. А через секунду мы хохочем уже оба, не в силах удержаться.
- О чем это вы, братцы кролики? – в комнату заруливает Глисс и краснеет, выставившись на Рысю.
- Да так, ни о чем, - Рыся водит пальцем по краю стола, потом толкает меня локтем, и мы опять заливаемся смехом.
- Балбесы безработные, только бы развлекаться, - бурчит Глисс.
- Ну, почему же? Вот Верес вполне себе при деле. Разве нет?
- Ага, - поддерживаю я Рысю. – Мы, Глисс, с тобой трудимся, не покладая рук. А она вон знай себе развлекается. Ай-яй-яй, Рыся! Как тебе не стыдно!
Рыся щелкает меня по затылку, серьезно смотрит на Глисса и вдруг заявляет:
- Глисс, ты зря считаешь, что влюблен в меня. Это все ерунда, твои измышления, понимаешь? Даже если оставить в стороне то, что мы совсем не подходим друг другу, здесь мы все просто товарищи, сослуживцы. Не надо страстей и эмоций. В походе они лишние. Неужели не ясно?
Глисс вздыхает, шлепает большой ладонью по карманам комбинезона, словно что-то проверяет, и неловко поворачивается к двери.
- Вон и Верес тоже считает, что немножко влюблен. Только в Дару. Да, Верес? А на самом деле все это пустое. Шелуха! – Рыся вновь щурит на меня светлые, будто ставшие желто-рыжими глаза.
Я замираю, не зная, что ответить. Она права в том, что в полете нужна трезвость, ясный ум и твердые руки. Да, я солидарен с ней. Только что делать, когда при мысли о Даре что-то холодеет у меня внутри?
- Это несправедливо, лисица! Просто я ее боюсь. Вот и все, - чеканю я, и ни один мускул не дергается на моем лице.
Наверное, это правда. Дара такая сильная, рассудительная и умная, что диву даешься. А еще она необыкновенная красавица. Удивительная. Редкая. Незаурядная. Ну и что? Да я ведь просто пасую перед ней. Как дошкольник перед старшеклассником. Вот и весь ответ.
Рыся рассматривает меня, словно неизвестное насекомое. Льдинки недоверия скользят в ее лучистых глазах.
- Вот и славно! Пойдем, Глисс. Вместе проверим оборудование корабля. Мне все равно нечем заняться. Пусть Верес закончит свои наблюдения качественно. Да, дружок? – Рыся снова улыбается и машет мне рукой.
Они выходят, оживленно переговариваясь. План Рыси, конечно же, ясен. Она хочет так надоесть своим присутствием Глиссу, что все его чувства выскочат из того, как шарик для пинг-понга. Ну а мне тоже пора браться за дело.
Слева – темная полоса пространства. И так будет еще месяц. Но здесь уж ничего не попишешь – край галактики, только через три недели мы свернем немного вглубь, чтобы оказаться у звезды Ларда, где по предположениям ученых должна быть планета с очень странной и загадочной жизнью. Тогда и активизируются наши биологи-юмористы – Рыся и Течер, а до этого момента им остается только шутить, развлекая всех нас.
Профессия, вернее, практическое приложение ее у каждого из нашей команды крайне интересная. Кому еще суждено вонзаться в просторы Вселенной? Не торчать в обжитом уютном уголке, а открывать и узнавать что-то новое. Впервые. Что может сравниться с этим? И пусть до сих пор существуют аварии или случайности, обрекающие исследователей на медленную или мгновенную гибель, разве упоение поиска не стоит такого риска? В этом пункте со мной бы поспорила Рыся, которая считает, что никакая цель не оправдывает средства, поэтому нужно постепенно, маленькими шажками раздвигать границы обустроенного и безопасного мира, не рискуя, не оступаясь, используя все возможные средства страховки. Примерно такой же точки зрения придерживается и Зордан, наш капитан. Однако что-то в их суждениях не так, раз экспедиции посылают снова и снова, да и сами эти скептики почему-то соглашаются участвовать в рискованных походах. Значит, и в них таится сумасшедшинка, пробивающаяся перед очередным полетом. Разве нет? Вот взять ту же Рысю, она прикрывается тем, что якобы именно в экспедиции ее квалификация врача может спасти тех, кого не спасет другой эскулап. Звучит очень благородно, это да. Только по-моему мнению, Рыся просто маскирует свое истинное желание - увидеть и узнать то, чего до тебя не наблюдал никто. На самом деле, это одна из наших излюбленных тем в спорах. Ведь я не понимаю, зачем камуфлировать свою настоящую суть, желания, потребности. Нужно быть максимально естественным. Верно?
- Верес, а ты чего не на обеде? – в проем двери просовывается лохматая голова Лукки.
Он лукаво оглядывает помещение, в недоумении пожимает плечами.
- Пойдем есть, я тоже запоздал. Представляешь, один из роботов разладился настолько, что пришлось пересобирать часть его мозгов. Странная штука, вышло из строя сразу три кибера, а аппаратура не зафиксировала ничего необычного. Будто все в порядке. А какое же «в порядке», если три – это уже не случайность!
Я отъезжаю от монитора, пару раз кручусь на кресле, чтобы размяться, и, вскочив, выволакиваю Лукки из кабинета.
- Разве может быть заводской брак сразу у трех различных моделей? – продолжает мой товарищ.
- Да-а, непонятная вещь. Даже загадочная, - тяну я. – А что, все уже пообедали?
- Думаю, да. Ты на часы-то взгляни, лопух, - хмыкает Лукки.
И правда, вот я засиделся. Меньше надо о всякой ерунде думать.
Из столовой плавной кошачьей походкой выходит Дара, беседуя с Зорданом. Скользит по мне взглядом больших темных глаз, считает нужным чуть приподнять уголки губ в улыбке.
- Сегодня мы с тобой в паре. Не боишься? – жемчужные зубы, переливчатый смех.
- Что я, стажер какой-нибудь?? – задиристо произношу я, невольно отводя взор и дергая край куртки.
- Вот и я к тому же. Нам ведь помимо дежурства предстоит много работы, нужно еще раз проверить курс и при необходимости скорректировать его. Да, капитан?
Зордан тоже улыбается и подмигивает мне:
- Не дрейфь, Верес. Она не кусается, хоть и похожа на пантеру.
Смеясь, они скрываются в рабочем отсеке. Зордану хорошо, он давно женат на родной сестре Дары и знает все их семейные штучки-выкаблучки.
- Все никак не могу привыкнуть к этой девчонке! Как зверь на поводке, того и гляди покажет клыки, - вступает Лукки.
- Ну, это ты загнул, брат, - искоса поглядывая на него, говорю я. – «Девчонка» уже десять лет в космосе. И ни для кого не секрет, что она один из лучших штурманов в нашей эскадре.
- Да знаю я! Тоже мне нашелся знаток! Только на вид и точно пантера.
Мы неторопливо хлебаем суп, и каждый из нас думает о своем.
А вечером в кают-компании Лукки вновь обращается к теме одновременно вышедших из строя роботов и странности подобных событий:
- Нет, друзья, ну вы вот рассудите: перед полетом загрузили абсолютно исправных киберов, я сам проверял. И перед прыжком было все в порядке. И даже по его завершении! И вдруг бац, в те два дня после выхода, когда мы еще спали, киберы разом вышли из строя. Ну, не совсем разом, конечно. А с минимальным зазором. И больше всех пострадала модель «N-386» - электронные мозги вообще набекрень. Разве такое может быть?
- А ты проверял показания приборов? Что именно могло вызвать такую одновременную поломку? – Глисс в раздумье теребит подбородок. - Вот оборудование корабля в полном ажуре.
- Никаких странностей не зафиксировано, если ты об этом. Все в норме еще за секунду до аварии.
- Рыся, жизненные показатели экипажа не изменились? – голос капитана звучит чуть глуховато.
- Не беспокойся, Зордан. Все полностью здоровы, никаких отклонений ни в физическом состоянии, ни в химическом составе.
- Значит, повреждены только роботы… Но Лукки прав, на простое совпадение как-то непохоже, - задумчиво тянет капитан.
- Вот и я про то же! – стукает кулаком по колену Лукки.
- Меня смущает другое, - подхватывает разговор Течер. – Насколько я понял Лукки, повреждены только представители квазиживых организмов, обычные роботы оказались нетронуты.
- Да, да! Особенно модель «N-386», та, у которой есть мозги, - подтверждает Лукки.
- Не было ли это, так сказать, выстрелом наугад? – высказывает свое предположение Течер.
- Именно поэтому я поинтересовался у Рыси, нет ли проблем с членами экипажа, то есть с кем-то из нас, - заявляет капитан.
- Еще раз говорю, после пробуждения все было в порядке. Если есть сомнения, давайте проводить обследование каждые два-три дня. Таким образом мы сможем оперативно выявить непорядок и быстро локализовать его. Только мне непонятно, чего мы опасаемся, - Рыся принимается крутить прядь волос.
- Корабль находится в неизвестной части пространства, поэтому нужно постоянно быть начеку, чтобы не попасть в беду. В данной ситуации мне не нравится, что именно квазиживые киберы вышли из строя, словно попали под прицел того, кто метился в нас, - твердо произносит Зордан.
Рыся зябко поводит плечами и оглядывается в поисках этого неведомо кого. Я же снисходительно усмехаюсь. Но, думаю, холодок проходит между лопаток каждого из нас.
- Лукки, роботы исправлены? – уточняет капитан.
- Да, капитан! Убил на это полтора дня.
- Отлично. Не выпускай их из-под надзора. Рыся, поставь в график плановые обследования членов команды.
- Хорошо, Зордан.
- Глисс, усиль контроль деятельности систем корабля. Если что-то выйдет из строя, нам придется худо.
- Будет сделано, капитан.
В этот момент просыпается Пипер, наш кибер-попугай. Он наклоняет голову, подозрительно осматривается по сторонам и, раскрыв красный внушительный клюв, орет:
- Пр-р-р-раздник начинается! Пр-р-р-р-р-раздник начинается!

Вторник
Ноль-ноль часов по бортовому времени. Начало нового дня. Заступаю на вахту. Дара уже в рубке, следит за приборами, отмечает что-то в блокноте. И будто в нетерпении поводит плечами, задерживает кисть руки над клавиатурой. Брови сдвинуты, в глазах сосредоточенность, губы чуть приоткрыты. Сейчас я вижу ее в профиль, правильный, четкий, словно вырезанный из эбенового дерева.
- Привет, Дара. Неужели я опоздал?
Легкий поворот, едва заметная улыбка. Ни тени испуга или удивления.
- А я все думала, когда же тебе надоест подсматривать за мной, - Дара щурится почти насмешливо.
Потом вновь углубляется в свои расчеты, касается кнопок, переключает тумблеры над головой. Мышцы плавно перекатываются под тонкой тканью форменной рубашки. И я опять не могу отделаться от ощущения, что передо мной не человек, а огромная кошка, миролюбивая и вполне прирученная, однако готовая в любой момент нанести удар, если возникнет необходимость.
Сажусь в предназначенное мне кресло, взглядом пробегаюсь по показаниям приборов и экранам обзора. Все в порядке. Неплохо. На вахте всегда присутствуют не менее двух членов экипажа, чтобы один смог вовремя увидеть то, на что не обратил внимания другой. Это правило, которому мы неукоснительно следуем, ведь Зордан крайне въедлив в подобных вещах. Наверное, благодаря таким установкам он и является одним из самых успешных капитанов нашего флота. Пятнадцать лет полетов, и никаких серьезных аварий или потерь личного состава. А ведь экспедиции были – врагу не пожелаешь. Чего стоит, например, хотя бы обнаружение и исследование Нагулы! И ведь она не единственная в его послужном списке. Да уж…
Открываю результаты своих наблюдений, еще раз оцениваю наше положение в пространстве, кидаю быстрый взгляд на Дару. Ей пока не до меня, а значит я могу беспрепятственно рассматривать ее. По-моему, совсем неплохо. Верно?
- Займись-ка делом, Верес! – не поворачивая головы, слова – как пули.
Я вздрагиваю, едва не подпрыгивая в кресле. «Тебе бы в джунглях охотиться, а не кораблем управлять!», - проносится досадливая мысль. И тут же мне становится стыдно, ведь я веду себя как мелкий проказник. Ни больше, ни меньше. Ладно. Почесав в затылке, принимаюсь за расчет корректировок в программе наблюдений.
Проходит часа полтора. Тихо шуршит, не нарушая общего безмолвия, система прокачки воздуха. Да, совсем иначе представлял я дежурство с Дарой. Мне казалось, что мы будем общаться – нельзя же двенадцать часов провести в молчании! Общаться как друзья, верно? Причем я сумею быть и остроумным и интересным одновременно. И в конце вахты мой страх, трепет и волнение сойдут на нет.
- Верес?
- Что? – с трудом выдавливаю я, настолько врасплох меня застали.
- Может быть, уточним местоположение корабля? Как ты смотришь на то, чтобы оторваться от своей работы? – голова Дары лежит на сплетенных ладонях, в глазах – бесенята, должно быть, она давно наблюдает за мной. А я-то, лопух, раскис, все мысли – на физиономии. Ужас.
- Давно бы так! А то летим третий день непонятно где, - несколько запальчиво выдаю я, стараясь принять суровый вид.
- Какой же ты забавный! Совсем ребенок, - ее смех журчит как чистый ручеек.
Я хмурюсь, твердо сжимаю губы и недрогнувшей рукой давлю нужную кнопку.
Стопроцентно верно рассчитать курс до выхода из подпространства практически невозможно. Вот и сейчас мы вышли не совсем там, где планировалось. Однако подобные накладки не искажают основную линию полета. Поэтому мы движемся в нужном направлении, но в нескольких тысячах километров от планового курса. В общем, требуется корректировка, хотя и небольшая.
- Слева от нас огромные пустоты. Словно ведьминский мрачный лес по ту сторону освещенной улицы, - Дара опять улыбается. – Не страшно?
- А почему я должен бояться? Мне же не пять лет.
- Но ты ведь в первый раз на окраине галактики. Разве нет?
- Ну и что?
- Мы проходим по самой кромке невообразимого пустого пространства между галактиками. Там нет ни звезд, ни пыли, ни газа. Только чернота и пустота. И что в такой зловещей глубине может таиться, неизвестно никому. Ведь никто не пытался исследовать эту бездну.
- Ну, вероятнее всего, там ничего и нет. А разве ты здесь уже бывала?
- Конкретно здесь – нет, а так – уже третий раз. И всегда мне жутковато, если честно.
- Это тебе-то? – с недоверием спрашиваю я. – Разве так бывает?
- Конечно, бывает, - она снова смеется. – Ведь я человек. А ты, может быть, сомневался?
Я качаю головой. Мы некоторое время молчим, Дара покусывает верхнюю губу и гладит длинными смуглыми пальцами подбородок.
- Ты слышал легенды о нызге?
- В черном-черном городе на черной-черной улице… - начинаю шутливо завывать я.
- Нет, ну почему же? Я спрашиваю вполне серьезно.
- Никогда не прислушивался к замшелым россказням. Если ты это имеешь в виду, - презрительно хмыкаю я.
- Однако нызга все-таки ассоциируется у тебя с чем-то ужасным.
- Ну да. Как черт с рогами или баба-яга с кощеем.
- В общем, говорят, что нызга вечно голодна и вечно ищет себе хозяина. И живет в таких вот безднах, где ее нельзя ни увидеть, ни почувствовать. А тот, кто осмеливается забрести на ее территорию, неизменно погибает.
- Почему? – преувеличенно недоумеваю я.
- Она ищет хозяина, безмерно тоскует по нему. Ведь когда-то нызга была чем-то вроде цепного пса на службе у великих создателей. (Ну, гипотезы про создателей ты, наверное, знаешь, их слышали все). Но однажды создателям стало скучно, и они ушли отсюда, в мир с иной мерностью.
- И что?
- А нызгу оставили. То ли забыли, то ли стала не нужна. А, может, и специально приказали охранять те пределы, куда простым смертным проникать нельзя.
- Выходит, она отпугивает или загрызает всех? – продолжаю иронизировать я.
- Ну, не так все просто. Она ищет того, кто когда-то владел ею, поэтому, натыкаясь на любое существо, радостно кидается навстречу, надеясь обнаружить именно хозяина. Понимаешь? Надеется! А находит только чужака. Слабого, безвольного и ограниченного. Ну, это, конечно, если сравнивать с великими создателями. И тогда отчаяние нызги возрастает в сотни раз и превращается в ярость. Черную, злую и беспощадную. Согласно легенде уйти от нызги в этот момент уже невозможно.
- Неужели раздирает в клочья? – интересуюсь я, слегка усмехаясь, так как подобные бредни всегда вызывают у меня неприятие. И вот уж никогда бы не подумал, что Дара может верить им.
- Самое страшное, что она пожирает душу живого существа! – с убежденностью выдает Дара.
И тут я не выдерживаю:
- Душу? – преувеличенно ахаю я. - Ну, здесь ты явно перегнула палку. Точно! Согласно научным данным такого понятия в природе нет уже лет триста, не меньше. И я просто не понимаю, как ты, заслуженный штурман космофлота, можешь серьезно говорить о таких глупых небылицах!
- А вот здесь ты не прав! Это не небылицы. Вернее не совсем небылицы, - звучит звонкий голос у нас за спиной.
Мы с Дарой дергаемся от неожиданности. И ошалев, едва не стукаемся лбами, пытаясь обернуться. На пороге, опершись плечом о косяк стоит Рыся.
- А ты-то откуда тут взялась? – изумленно выдыхаю я.
- Никак не могу уснуть. В отличие от вас с Дангом, - язвительная усмешка в мою сторону. – Вот и решила проведать тех, кто тоже не спит. Скоротать, так сказать, время. А, может, и сон нагулять. И, оказывается, не зря шла! – опять смешок. – Столь интересного разговора я давно не слышала, признаться.
- Очень странно, что я не уловила твоих шагов, - Дара прищуривается и цокает языком.
- Не удивительно. Вы были крайне увлечены. И это можно понять: легенда о нызге – одна из самых волнующих и занимательных в современной истории.
- Ну вот, ты сама говоришь – легенда! Верно? – все еще запальчиво вставляю я.
- Но не думаешь ли ты, что легенды возникают на пустом месте? – выгибает бровь Рыся.
- Люди всегда любили тешить себя сказками, а особенно – страшилками, чтобы вот так, с глазу на глаз попугать друг друга. Особенно, когда знаешь, что вокруг тебя надежные стены, - парирую я.
- Верес, поверь, в основе любой сказки лежит крупица истины. Пусть и неузнаваемо трансформированная, но она там - всегда! Неужели ты думаешь, что в наш космический век полностью фантастическая выдумка могла бы распространиться так широко? – Рыся насмешливо кривит губы.
- Ты знаешь что-то определенное? – быстро спрашивает Дара.
Рыся опускает голову, как бы в раздумье постукивает ногой, потом пристально смотрит на Дару.
- Мне казалось, тебе тоже известно. Как и капитану. Вы столько раз были на краю бездны.
- К сожалению, нам никогда не сообщают ничего определенного. Все, что мы знаем, это слухи и легенды, ходящие среди звездолетчиков вот уже полтораста лет.
Снова медлительная пауза, в течение которой обе девушки не сводят друга с друга глаз, словно пытаются вычитать что-то в их глубине. А я сижу, сцепив руки на животе, и прокручиваю одну идею бредовее другой.
- Видишь ли, мне довелось в качестве врача, продолжительное время работавшего в космосе, участвовать в обследовании членов экипажа «Таэра», - наконец произносит Рыся.
- «Таэр» обнаружен?? Вот это новость! Но где же тогда Грегул, Пирес, Тена и все остальные? – вскрикивает Дара, стремительным движением придвигаясь к Рысе, словно опасаясь пропустить хотя бы слово.
««Таэр», «Таэр»… Что-то знакомое…», - думаю я, покусывая ноготь. Похоже, это тот самый корабль, который пропал лет восемь назад при подходе к звездочке Локаста 3875, обладающей мощным рентгеновским излучением. У них что-то случилось с двигателем, и корабль начало сносить в межгалактическую область, насколько я помню. Так.
- Послушай, Рыся, но ведь «Таэр» пропал без вести! И согласно официальной информации никаких данных об его обнаружении нет, - я смотрю на Рысю строго, будто собираюсь ее в чем-то уличить.
Дара секунду глядит на меня, затем снова обращается к Рысе:
- Почему ты молчишь? Это секретная информация?
Рыся прижимает ладонь к губам, словно не решаясь что-то сказать. Потом делает шаг по направлению к нам.
- «Таэр» найден два года назад, - начинает она. - Весь его экипаж мертв. Но я никогда не думала, что это настолько тайные сведения. Похоже, я была не права. Ладно, - она медлит. - Не кажется ли вам, что настало время подкрепиться? Прежде чем продолжать столь занимательные беседы.
Мы не успеваем вымолвить ни слова, как Рыся выходит. Все так же бесшумно и легко. Дара переводит взгляд на меня:
- Что ты обо всем этом думаешь?
- На шутку непохоже. Хотя Рыся и известная юмористка.
- Она к тому же крупный биолог и очень хороший врач. Разве нет?
- Да. Но не патологоанатом, - я важно надуваю губы.
- Она давно летает. И лично сталкивалась со многими болезнями, поражающими людей в космосе. Ее могли пригласить именно поэтому, - Дара трет пальцами лицо, потом смотрит вверх. – Ты же ее друг?
- Да, мы сошлись в предыдущей экспедиции. С ней всегда интересно, это точно. А еще она надежный товарищ. Но предупреждаю, Рыся жить не может без шуток!
- А еще она красива, - Дара, закинув руки за голову, откидывается на спинку кресла.
На самом деле я никогда не задумывался об этом, комментарий Дары ставит меня в тупик. Может быть, она и права. Рыжеволосая, кудрявая, вечно лохматая, волосы перехвачены сзади в пучок, вся в веснушках, светлые глаза, будто окаймленные рыжим пламенем. Лисица! Однако… Однако черты лица правильные, губы очерчены четко, да и сама она вся ладная, словно вылитая из единого куска золота. Надо же! И вправду красавица. С ума сойти…
- Э-э, это к делу не относится, насколько я понимаю, - мямлю я.
- Верно. Однако слова симпатичных девушек ты склонен воспринимать иначе, чем изречения дурнушек, - Дара выжидательно выставляется на меня.
- Хватит обсуждать меня в мое отсутствие, - Рыся вносит поднос с дымящимися отбивными, салатом и чаем. – Я вовсе не лгу. То, что я сказала – правда.
- Ладно, посмотрим, - Дара освобождает часть стола, недоверчиво косясь на Рысю.
Еда пахнет столь аппетитно, что мы втроем немедленно набрасываемся на нее. Останавливаемся только на чае.
- Так что там насчет «Таэра»? Или ты раздумала? – лукаво интересуется Дара, хрустя печеньем.
- Зачем же? Вон Верес не даст мне отойти от обещанного рассказа. Да, Верес?
- Да, Рыся! – с полным ртом отвечаю я, радуясь соседству двух хорошеньких девушек.
- Так вот. Не секрет, по крайней мере для меня, - усмехается Рыся. – Что помимо «Таэра» в разное время были обнаружены еще четыре пропавших звездолета. Причем, первые два найдены как раз лет сто пятьдесят назад. И результаты их обследования удручающе однообразны, - Рыся бросает на нас быстрый взгляд, словно чтобы убедиться, что мы внимательно слушаем.
- Хватит интриговать клиентов! – торжественно провозглашаю я, прихлебывая чай.
- В трех случаях из пяти – абсолютно исправный двигатель. Во всех пяти случаях обшивка не повреждена, системы жизнеобеспечения в норме, бортжурнал стерт. И только в двух случаях звездолетами подавался сигнал бедствия.
Дара вытягивается, стараясь не пропустить ничего. Сейчас она больше всего напоминает зверя, готовящегося к прыжку. Я не могу отвести от нее глаз.
- Ну, ну. Чего ты замолчала? – пришепетывая от волнения, произносит она.
- Самое удивительное заключается в том, что экипаж в полном составе присутствует на корабле. Но все они мертвы! И лишь в одном случае, да и то только трое из десяти космонавтов погибли будто в результате кровавой ссоры.
- Да-а, странное дело, - тяну я, крайне заинтересованный.
- Что это? Болезнь? Какие-то микроорганизмы? Сумасшествие, вызванное неким излучением? Что? Да не томи ты! – все больше нервничает Дара.
- Представляете, все люди абсолютно здоровы! Никакой инфекции, никаких изменений химического состава тканей, ни следа повреждений. Ни-че-го! Они просто вдруг умерли.
- Так не бывает! – заявляю я.
- Вот и комиссия так же считает. Поэтому и были привлечены врачи и ученые самой различной специализации. А результат, по сути, нулевой.
- Какая-то ерунда выходит. Ты нас за нос, часом, не водишь? – недоверчиво бурчу я.
- Там есть нечто, что поражает каждого, кто видит все это, - вытягивает губы дудочкой Рыся.
- И что же? – все еще сомневаюсь я.
- Выражение абсолютного, дикого ужаса, застывшее на лицах трупов. Абсолютного! Вплоть до выкатывания белков и неузнаваемого изменения черт. Некоторых опознавали по ДНК, если вам это интересно. И никаких следов борьбы. Даже не знаю, что такое нужно увидеть или почувствовать, чтобы испугаться до такой степени.
Мы молчим, удрученные услышанным. Сомневаться в правдивости рассказа лично у меня нет повода. Я достаточно хорошо знаю Рысю, шутить подобными вещами она бы никогда не стала.
- Насколько мне известно, - продолжает она. - Именно тогда возникли некоторые досужие вымыслы, ни подтвердить, ни опровергнуть которые не могут до сих пор – нет ни малейших зацепок, все на уровне чистого умствования, - она прищуривается, смотря на лампу. - Якобы существует некоторый вид созданий, зародившийся и живущий непосредственно в безвоздушном пространстве. В ходе эволюции эти создания смогли развить в себе способность проникать сквозь твердые тела, идеально мимикрировать и тому подобное. Это некие совершенные хищники, которым не нужны трофеи. Ну а людская молва накрутила остальное – служение великим создателям, тоску по хозяину и пожирание души.
- Знаешь, насчет хищника – это уж слишком, - хмыкаю я. - Думаю, подобную смерть проще объяснить излучением, в зону которого попали все эти корабли. Можно предположить, что некоторые объекты периодически или постоянно испускают лучи в некоей области спектра, чьи определенные характеристики приводят к столь печальным последствиям. Или же реликтовое излучение обладает пока неизвестными нам убийственными параметрами. Но выдумывать совершенно фантастическое существо? Рыся, ты же биолог!
- Верес, я рассказываю вам то, что знаю, слышала или видела. Все это не я ведь придумала. Ты назвал легенду Дары россказнями, я же попыталась донести до вас, что в основе ее лежат действительные и страшные события.
- Что же это за излучение такое, с которым не может справиться защита корабля? – поднимает голову Дара.
- Встречный вопрос: а что же это за существа, с которыми не в силах справиться не только защита, но и обшивка? – язвительно парирую я.
- Ты зря злишься, Верес! Я не пытаюсь напасть на тебя, а просто размышляю, - отвечает Дара.
- Тайны Вселенной настолько глубоки и неизведанны, что мы знаем только мельчайшую крупицу из них. Настолько мельчайшую, что ее не видно глазом. Что там скрывает космос в своих безднах, одному богу известно. Как сказали бы наши предки.
- Ну вот и бога приплели, - зевает Рыся. – Похоже, мне пора спать, если вы не против. Предстоит трудный день, буду всех вас заново осматривать и делать анализы.
Рыся смеется, потом встает, потягиваясь, и машет нам рукой. Мы вновь остаемся одни. Я брякаю костяшками пальцев по столу, Дара катается туда-сюда на кресле.
- Половина вахты прошла как один час. Умеет же твоя подруга скрасить досуг - до сих пор в себя придти не могу, - Дара зябко поводит плечами и отворачивается.
- Раньше я не замечал у нее склонности к мрачности. Да ведь и не выдумала она все это, чтобы произвести впечатление на коллег. Что знала, то и рассказала – к слову пришлось. Весь этот разговор как раз ты и начала.
- Ты такой смешной сидел, зажатый. Вот и захотелось тебя расшевелить. На самом деле легенду эту я считала тем, что называют «из рассказов бывалых космонавтов». И предположить не могла, что там правда спрятана.
- А что? – комично выпячиваю я грудь. - Сейчас я разве раскованный?
- Ага, хоть на человека стал похож. Ты меня боялся что ли?
- Более верное определение – благоговел.
- Все-таки ты ей-богу забавный… Да… А я ведь знала Грегула, хороший был парень. Толковый. А с Теной мы в одной космошколе учились, она на два курса выше. Вот так.
- Какая ужасающая смерть, с ума сойти. Почти двести лет, а ни к чему определенному придти не могут. Да еще всю информацию скрывают. Зачем?
- Чтобы всем нам было не так страшно отправляться в космос, наверное. Впрочем, кто ж знает, что у высоколобых руководителей в мозгах.
Мы согласно вздыхаем, возвращаемся к нашим экранам и приборам, а потом вместе протяжно зеваем и прыскаем от смеха.
Возвратившись с дежурства, я долго разглядываю себя в зеркало, щупая пальцами отросшую светлую щетину. Затем принимаю пузыристый душ, завтракаю и решаю немного поспать, чтобы быть более-менее в норме, ведь впереди обычный рабочий день.
Просыпаюсь как от удара и ошалело выставляюсь на часы. Спал почти три часа, это неплохо, и скоро надо было бы вставать. Но поднял меня вовсе не будильник. Так что? Чувствую себя разбитым и измотанным, будто не отдыхал, а тяжелые мешки таскал. Сев на кровати, пытаюсь поймать обрывки снов. Они ускользают, ловко уходя от моих мыслей. Впрочем, похоже, снилось что-то дико неприятное или жуткое, что и вытолкнуло меня на поверхность. Верно? Да, страшилки Рыси явно не идут мне на пользу.
Звенит зуммер вызова. Давлю кнопку приема.
- Все еще дрыхнешь, засоня? – Рыся весело смеется, ероша прядь волос.
- Вот посмотрю я на тебя после ночного дежурства!
- Ты бы пижамку то поправил, мистер, - вновь взрыв смеха. – Все же дама перед тобой.
Я растерянно оглядываю себя. И правда – пижама перекручена и раздернута на груди и животе, словно я пытался ее разодрать. Интересно, интересно. Может, во сне меня душили?
- Приношу извинения прелестной даме, - бормочу я, стараясь привести свой внешний вид в порядок.
- Да ладно, чего уж там! Жду тебя в медотсеке на досмотр. Ты бы пошевелился, что ли. Даже твоя прекрасная Дара уже посетила меня, между прочим.
- Она такая же моя, как и твоя! – буркаю я и отключаюсь.
Вот ведь лисица! Только бы ей и ехидничать. Впрочем, нельзя отрицать, что с Дарой мы вчера почти подружились. По крайней мере, стали добрыми приятелями. Что уже немаловажно.
Перекусив и побрившись, двигаю в медотсек. Рыся, не замечая меня, что-то сверяет на мониторе. Копна рыжих волос, перехваченных лентой, напряженная спина под зеленым халатом, уверенные движения рук. Не хватает только микроскопа и старомодных очков.
- Ну, вот и я-я-я! Ты ведь меня звала-а-а? Это я-я, ны-ызга-а-а, – заунывно взвываю я.
Рыся, как и ожидалось, вздрагивает, хотя и не взвизгивает, и стремительно оборачивается. Выражение ее лица не сулит мне ничего хорошего.
- А ты, оказывается, еще больший балбес, чем я предполагала, - сурово произносит она. – Нашел чем шутить в дальнем космосе. Да еще после того, что я вам вчера рассказала.
Веснушки четче проступают на ее щеках, глаза мечут молнии. И мне становится стыдно. Действительно, шутка получилась самого низкого пошиба, как у придурка школяра.
- Рыся, извини. Почему-то пришла на ум эта ваша нызга, ну и вырвалось по-идиотски.
- Вот и Дара сказала, что без конца думает о мертвых звездолетах, все пытается распутать загадку. Да только и без вас специалисты больше ста лет стараются ее разрешить, а без толку.
- Ты ведь не злишься?
- Уже нет. Давай топай в капсулу поскорее, у меня и без тебя сегодня дел по горло.
Вздыхая, я влезаю в капсулу для исследований. Бесшумно задвигается передняя панель, а в мои уши начинает вливаться расслабляющая музыка, пока медицинские приборы тщательно изучают организм.
- Выходи! Ты чего там? Уснул?
Медленно раскрываю глаза. Панель отодвинута, а передо мной стоит встревоженная Рыся.
- У тебя все в порядке?
- Вроде да, - смущенно отвечаю я. – Видимо, бессонная ночь дает о себе знать.
Рыся все еще с сомнением оглядывает меня, потом возвращается к своему столу.
- Так, посмотрим…
- Жить буду, док? – дурашливо вставляю я.
- На первый взгляд все в норме. Автоматика везде поставила тебе зеленый сигнал. Более подробную раскладку я сделаю и погляжу позже, ты на очереди не первый.
- А у других как?
- Расскажу вечером в кают-компании, когда мы соберемся все вместе, - сурово произносит она.
На «нет» и суда нет. Верно? Когда дело касается работы, Рыся просто неумолима. И куда девается рыжая проказница, непонятно. Взбодрив себя кофе, топаю на рабочее место.
После ужина экипаж, как обычно, стягивается в кают-компанию. Чтобы обсудить события прошедшего дня, наметить план на предстоящий, да и просто отдохнуть в хорошей компании. Зордан приглаживает непослушные кудри, Лукки задумчиво дергает нижнюю губу, Дара постукивает пальцами по подлокотнику кресла. А Пипер поводит одним глазом, ерошит перья, затем выдает:
- Пор-р-ра!
Зордан оглядывает нашу команду и интересуется:
- Ну что, Лукки? Докладывай ситуацию.
- Роботы в норме, капитан. Никаких странностей в поведении, никаких повреждений.
- Хорошо, - кивает Зордан. - Данг, ты проверил химический состав воздуха, как я просил утром?
- Да, капитан, - басит светловолосый красавец Данг, делая большие глаза Рысе. – Отклонений нет.
- Глисс, как бортовое оборудование? Защита?
- Тоже в норме, Зордан. Искажений нет, следов проникновения не обнаружено, аппаратура работает как положено.
- Так, теперь Рыся. Что у тебя?
- Были обследованы все члены экипажа, включая меня. Вывод прежний – команда полностью здорова, отклонений в функционировании каких-либо органов нет.
- Зордан, для чего все это? – удивленно поднимает брови Течер. – Думаю, такой же вопрос мучает каждого.
Зордан вновь внимательно оглядывает всех нас, потом едва заметно качает головой.
- Ребята, мы на краю галактики. Здесь случается всякое, - быстрый взгляд в сторону Дары. – Мне очень не нравится эпизод с выходом из строя сразу трех киберов. И не нравится даже больше, чем самому Лукки. Поэтому каждому из вас нужно быть предельно внимательным. Иногда мне кажется, что даже законы природы здесь иные, чем внутри звездной системы.
- У тебя что-то уже происходило тут? – Рыся твердо смотрит в сторону капитана.
- Нет. Не было. Но своим ощущениям я верю.

Среда
Просыпаюсь по будильнику на несколько минут раньше всеобщей побудки. Зеваю, тру глаза, поворачиваюсь на спину, сбивая одеяло в сторону. Опять снилось что-то мерзкое, противное. Но что именно, вспомнить не могу. Как и вчера, верно? Ладно, пора вставать, того и гляди, Рыся вновь начнет тарабанить в дверь. Подтягивая трусы, топаю в туалет, споласкиваю лицо. Тут меня и застает бодрая музыка, долженствующая объявить о начале нового дня.
Накидываю спортивный костюм, на скорую руку приглаживаю вихры и - в спортзал. После зарядки и бассейна – в душ.
- Слушай, Верес, а ты нормально спишь? – выглядывает из соседней кабинки Данг.
- Ну, вроде, - пожимаю я плечами. - А что?
- Прямо не знаю, может и ерунда все это, зря тебя беспокою, - мнется мой друг.
- Ну, ты загнул! Давай уже, рассказывай, если начал, - говорю я, намыливая шею и грудь.
- Представляешь, я уже три ночи маюсь! Как засну, снится всякая мерзость. Сразу и просыпаюсь. И так всю ночь. Только под утро отпускает, - немного нервничая, выкладывает он.
- А что снится то? – после паузы уточняю я.
- Чего? – доносится из соседней кабинки.
- Снится, спрашиваю, что? – ору я, стараясь перекричать шум воды.
Данг вновь показывается из-за стенки:
- Хуже всего, что как раз вспомнить ничего не могу! Только отвращение до тошноты, хоть к унитазу беги.
Я рассматриваю покрытое каплями воды лицо товарища и раздумываю, сказать ли о собственных проблемах. Данг терпеливо ждет, ухватившись рукой за перегородку.
- Хватит лясы точить, всю воду выльете! – хмыкает Течер, проходя мимо, и строит страшную рожу.
Провожая его взглядом, я почему-то решаю умолчать, что мне тоже снится какое-то дерьмо. Правда, сплю я, в отличие от Данга, хорошо.
- Знаешь, наверное, тебе стоит обратиться к Рысе, - наконец советую я. - Может, это реакция на анабиоз. А может, что-то психологическое.
Выключаю воду, заворачиваюсь полотенцем и, дружески похлопав Данга по мокрому плечу, направляюсь к выходу.
- Ну, да, нашел, что посоветовать! Как раз Рыся то и насмешничает надо мной больше всех, - укоризненно фыркает Данг.
Я оглядываюсь:
- Не будь дураком, Рыся очень хороший врач. Ты ведь понимаешь, еще несколько дней и ты отрубишься прямо на рабочем месте.
За завтраком я поочередно оглядываю каждого из нашей команды, словно пытаюсь прочесть то, что они прячут за улыбающимися и беззаботными физиономиями. Интересно, скольких еще мучают кошмары? О подобном осложнении я даже не слышал. Сонливость – да. Может быть, некоторая вялость в первые два дня. Но не страшные сны.
Вот за дальним столом Глисс рассказывает что-то веселое Рысе, мне не слышно. Она удивленно приподнимает брови, а потом начинает смеяться. И вдруг переводит взгляд на меня. Секунду смотрит, а затем подмигивает. Я сразу же поворачиваюсь в сторону, чтобы проказница Рыся не принялась подшучивать надо мной. И натыкаюсь на взор Дары. Она смотрит твердо, пристально и даже оценивающе. Вновь приходит мысль о звере, скрывающемся в засаде.
- Как дела, Верес? – красиво вырезанные ноздри чуть подрагивают, словно она вынюхивает что-то.
- А у тебя? – задаю встречный вопрос я.
- Я первая спросила, - парирует она.
- Неплохо, - я корчу серьезную мину. - Пытаюсь исследовать межзвездную среду.
- Звучит интригующе. Честное слово, - Дара едва заметно улыбается. – Приходи сегодня около полудня в рубку. Предстоит небольшой разворот, это потребует ручного управления. Наверное, тебе будет интересно.
- Да, звучит неплохо, - важничаю я.
- Вот и хорошо, - произносит она и обращается к Лукки, видимо, возобновляя прерванный разговор.
Теперь мне виден только ее затылок, вернее, небрежно забранные черные, как смоль, волосы. Занятно, зачем она пригласила меня? Чтобы что-то обсудить? Или я ей просто нравлюсь?
Ровно в полдень по бортовому времени захожу в рубку. Зордан поднимает голову:
- Да, Верес.
Дара оглядывается и, увидев меня, машет рукой:
- Это я его пригласила, если ты не против. Через пять минут будем делать поворот согласно корректировке курса. Думаю, членам команды не помешает посмотреть на это вживую.
Зордан усмехается, чешет кончик носа и комментирует:
- Ага, наверное, особенно в этом заинтересован Верес, - снова хмыкает. - Да ты, в общем-то, не стесняйся, - это он мне. - Устраивайся в том кресле. Сейчас все и начнется.
Чувствуя себя немного дураком, сажусь на край сидения. Дара, ободряюще улыбнувшись мне, возвращается к своим экранам. Зордан тоже склонятся к монитору. Наступает тишина, нарушаемая лишь попискиванием каких-то приборов – Глиссу лучше знать, каких. Одно дело находиться здесь во время дежурства, дилетантом, так сказать. А другое – когда положенные им места занимают асы. М-да, и чего приперся, спрашивается.
- Курс выверен и проверен. Можно начинать маневр, - подает голос капитан.
- Есть начинать маневр! – рапортует Дара.
Потом кидает взгляд на правый монитор, берется за ручки штурвала. Ее мышцы перекатываются под тонкой тканью, сильные пальцы уверенно сжимают рычаги управления кораблем, пряди волос струятся по спине, профиль словно выписан углем на светлой бумаге.
- Верес. Верес! Взгляни на центральный экран, это действительно достойно восхищения, - Зордан ехидно щурится и качает головой.
Послушный указанию я перевожу взор и в самом деле замираю от восторга. Тьма, что, казалось, преследовала нас последние несколько дней, все больше уходит влево, изгоняемая звездным роем, постепенно наплывающим справа. Корабль, не дрогнув ни одной своей частью, поворачивает, открывая взгляду россыпь драгоценных камней на черном бархате. Картина настолько великолепна, что я невольно ахаю и вновь отдаю себе отчет, что именно из-за этого многие идут в космос. Не за приключениями, не за новыми знаниями и открытиями, а именно для того, чтобы увидеть и ощутить бесконечную мощь и совершенство Вселенной. А увидев, усомниться в богоподобии человека.
- Ну, что? Потрясает? Никогда не смогу привыкнуть к этому, - Зордан понимающе улыбается.
- Поворот завершен, - докладывает черноволосая красавица и отпускает штурвал, передавая управление автоматике.
- Пойду принесу нам всем кофе, - Зордан встает.
- Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, - привередничает Дара.
- Как прикажете, милая леди, - Зордан делает шутливый полупоклон и выходит.
Дара внимательно смотрит на меня, приложив пальцы к губам:
- Понравилось?
- Будто ослепительный пример победы добра над злом, света над тьмой, - серьезно отвечаю я.
- Именно поэтому ты и был приглашен сегодня. Тебя слишком поразил рассказ Рыси, это было видно. Вся эта история и до сих пор не отпускает твою душу.
- С чего ты взяла? – искренне недоумеваю я.
- Ты словно ранен. Но не пулей, а чем-то таким, что разъедает постепенно. И началось все это с рассказа Рыси, а не с моей легенды. Будто она разбередила нечто в тебе.
- По-моему, ты сочиняешь, - пытаюсь улыбнуться я.
- Нет, ты тогда даже в лице переменился. И с того момента все время думаешь обо всех тех событиях. Как пазл пытаешься собрать. Только не получается.
- Да ну! Ты преувеличиваешь. Я действительно размышляю, уж больно там все непонятно. Однако, не все время, поверь.
- Как бы там ни было, сегодня ты воочию увидел, что тьма уступает давлению света.
- Подчиняясь твоей воле, - пытаюсь пошутить я.
- Пусть в данном случае и так, - Дара улыбается. – Не грузи себя тем, чего распутать не в силах. Это лишняя трата энергии. Пусть подобными делами занимаются те, кому такое по зубам. Выброси всю эту историю из головы, - она дружески кладет ладонь на мою руку.
Всматриваюсь в ее черные как ночь глаза и пытаюсь понять, зачем она затеяла этот разговор. Какая ей разница, печален я или весел, удручен или бодр? И откуда она взяла, что я постоянно думаю о тех найденных звездолетах?
- Просто мысли мучают тебя, и ты словно стареешь у меня на глазах, - тихо произносит Дара.
Она будто отвечает на незаданный мною вопрос, но так, что я отшатываюсь. Совершенно машинально провожу рукой по лицу, то ли стараясь обнаружить морщины, то ли убедиться в их отсутствии.
Входит Зордан с подносом в руках. Словно повторяется вчерашняя сцена: мы с Дарой вдвоем в рубке, и кто-то приносит нам еду и питье. Я смаргиваю, пытаясь разделить накладывающиеся друг на друга картинки. Что за бред?
- Ну что? Нашушукались? – интересуется он.
- Даре не нравится, что я слишком серьезный, - притворно жалуюсь я.
- Действительно? – Зордан иронически поднимает брови.
- Она сама сказала, что я слишком много размышляю и от этого старею.
- Думаю, она неправа, - успокаивает меня капитан. - Вероятнее всего, ее просто настораживает тот факт, что ты слишком симпатичный парень. Да, Дара?
- Прекрати свои дурацкие шуточки, Зордан! – вспыхивает Дара. - Тебе это не идет.
- Зордан, а что ты думаешь о легенде про нызгу? – неожиданно для себя спрашиваю я. – И известно ли тебе о найденных звездолетах: «Таэре», «Гильдэре» и остальных?
- Так вот о чем вы разговаривали, - медленно произносит Зордан и пристально всматривается в наши физиономии. – Да, занятная штука эти выдумки. Многое можно списать на них, - он стискивает губы и отводит взгляд в сторону.
Пауза затягивается и становится неприятной. Я поднимаюсь, чтобы уйти.
- Впрочем, очень хорошо, что сегодня мы начали удаляться от межгалактической тьмы. И многочисленные огни галактики прямо по нашему курсу, - Зордан улыбается, тени, появившиеся на его лице несколько минут назад, истаивают.
После всего этого в душе остается нехороший осадок. И я никак не могу вытравить его. Включаю в наушниках громкую музыку. Запускаю веселые мультики, пока моя программа делает расчеты. Пытаюсь по видеосвязи подшучивать над Течером. И даже разглядываю себя в зеркале, дабы найти подтверждение, что я остаюсь таким, каким был.
- Привет, партизан! Ты принципиально скрываешься от меня?
Легкий удар по плечу. Веселые светлые глаза в обрамлении красно-рыжих ресниц, широкая улыбка, копна легких кудрявых волос. Рыся появляется как свежий ветер, внезапно, резко и победительно. И я застываю, абсолютно пораженный ее неожиданным вторжением, вмешательством в мои бессильные потуги изгнать тревожащие мысли.
- Так ты еще и онемел? С ума сойти, как интересно! Раскалывайся немедленно, в чем дело.
Она тормошит меня, смеется, корчит веселые рожи, тараторит забавные истории. И от ее солнечного напора мне становится легче, словно камень какой с души падает. Ведомый этим порывом я без утайки рассказываю о разговоре в рубке. Рыся недоверчиво разглядывает меня, будто сомневается в правдивости моего повествования, потом снова смеется.
- Да откуда она вообще такое взяла? Надо же! Ну-ка, дай я еще раз тебя хорошенько рассмотрю, - Рыся берет мое лицо в ладони, затем отпускает. - Странно, зачем ей все это было нужно? – морщит она нос. - У тебя есть идеи?
- Самое смешное, что я вовсе не мучаюсь никакими размышлениями по поводу тех пропавших и нашедшихся звездолетов! Вообще, может, пару раз и подумал за все время. А уж насчет разъедания и старения – просто что-то запредельное.
В моем голосе проскальзывает предательская слабина, и Рысе тут же становится жалко меня.
- Ну успокойся. Ну успокойся, хороший мой, - гладит она меня по голове. – Может, так она проявляет симпатию? Может, она влюбилась в тебя? М-да… А ты действительно не изводишь себя мыслями о нызге?
- Ты держишь меня за идиота?? – возмущаюсь я.
- Ну хорошо, хорошо. Странно, ей богу. Неплохо бы покопаться в ее карточке. Надо же было такое выдумать! – Рыся вытягивает губы трубочкой.
- И, мне кажется, Зордану известно о тех случаях с кораблями, - добавляю я.
- Было бы удивительно, если бы он не знал, ты не находишь? Вероятнее всего, как раз капитаны в курсе всех событий.
- Однако ведь я не знал!
- Извини, милый, но ты рядовой член команды, простой специалист, - сурово констатирует она. - Возможно, от большинства действительно скрывают часть правды, а командиру ведь необходимо принимать решения и держать ответ за весь экипаж.
Это она права, честно говоря. Хотя…
- Но Дара утверждала, что и ей и Зордану известны только слухи! – заявляю я после паузы.
- Дара могла не знать то, что знает Зордан. Ведь Дара тоже рядовой член команды.
Мы с минуту молча рассматриваем друг друга. И я в очередной раз убеждаюсь, что ее выводы вполне правдоподобны.
- Ладно, сдаюсь, - в конце концов говорю я. - Однако мне все равно кажется, что Зордан знает о том, о чем неизвестно даже тебе. Иначе зачем вводить дополнительный контроль на корабле из-за незначительного, в общем-то, события? И потом, эта его откровенная радость по поводу ухода с окраины галактики…
Рыся пристально глядит на меня, и в ее глазах проскальзывает нечто вроде сожаления. Похоже, в своей запальчивости я перегнул палку, как бы она не стала принимать меня за идиота.
- Ну, во-первых, - начинает она. - Инцидент был совсем не незначительный, откровенно то говоря. И тебе это должно быть понятно, как и мне. Потом, до сих пор ведь неясно, по какой причине это случилось, разве нет? Кого или чего такие проблемы могут коснуться в рамках нашего полета – тоже можно только гадать. Поэтому, например, я на месте Зордана вообще бы усилила меры безопасности, а не ограничилась дополнительным контролем. Во-вторых, ему действительно может быть известна информация, о которой, допустим, я не знаю. В связи с чем он и осторожничает больше обычного. Ну, и в третьих. Не секрет, что вышли мы из подпространства в межгалактическую зону глубже, чем предполагалось. И вполне возможно, что у Зордана, неоднократно ходившего по краю галактики, уже были некие неприятные моменты, связанные с этой бездной.
Возразить мне нечего. Я усиленно чешу в затылке, делаю виноватый взгляд и вообще изображаю смирение. Но все-таки, что же капитан знает еще?
- А вот поведение Дары мне на самом деле непонятно. Но я подумаю на досуге, ты только не старей! – Рыся широко улыбается и делает прощальный жест. – И смотри, спи крепко!

Четверг
Мое тело облепляет что-то белое, мучнисто-белое, осклизлое, до омерзения противное, липнущее к коже. Я стараюсь выбраться из студенистой вонючей массы, но только глубже погружаюсь в нее, молочу руками, кручу головой, дергаю ногами.
И просыпаюсь от собственного крика. Сердце учащенно колотится, в горле пересохло, пижама взмокла от пота. Ну, замечательно! Отличное начало дня. Кстати, сколько там на будильнике? Два часа до побудки. Да… Откидываюсь на подушку и стараюсь привести мысли в порядок.
Так вот что мне снится которую ночь подряд! Ужас. Нет сомнений, и в предыдущие разы присутствовала эта дрянь, просто я не мог ничего вспомнить. Но ощущение отвращения было то же самое. Верно? Насколько я понимаю, навязчивость снов – это сигнал организма. Что-то разладилось в нем самом, либо извне на него воздействует какой-то раздражитель. Что же со мной не так? Два дня назад я проходил полный медицинский осмотр. Отклонений никаких. Значит, что-то беспокоит снаружи? Интересно, как дела у Данга? Продолжается ли ерунда с кошмарами? И что конкретно снится ему? Сегодня обязательно поинтересуюсь, ведь он первый поднял эту тему.
Бр-р, до чего противно, пижама липнет к телу, постельное белье тоже мокрое, к тому же пахнет как-то странно. Нужно все сменить и помыться. Встаю, сгребаю простыни в кучу и отправляю в люк стирки. Потом иду в душ. Провожу ладонями по лицу, разглядывая себя в зеркале: прилипшие ко лбу волосы, щетина, отчего-то расширенные зрачки. Но, вроде бы, никаких признаков старения. «Все вперед», - пытаюсь я себе улыбнуться. Выходит криво. Ну, и ладно. Скидываю пижаму и открываю воду.
Можно спать еще целый час. Свет ночника, свежая постель вроде бы настраивают на это. Однако уснуть уже не удается. Видимо, сказывается нервное возбуждение. Похоже, сегодня я буду как после ночной вахты. Хорошо, что реальное дежурство предстоит только завтра. Да уж. Может, мы проходим через область с некоторым неизвестным излучением? Надо будет еще раз проверить показания приборов, вполне вероятно найдется какая-нибудь зацепка. Ведь что-то вывело из строя роботов? Как бы последствия не оказались тяжелее, чем казалось раньше.
Сигнал побудки. Тяжело поднимаюсь, тело словно налито свинцом. Пока натягиваю шорты и футболку, слышу быстрый стук в дверь.
- Вставай, засоня!
Это Рыся. Снова раньше меня. Споласкиваю лицо, приглаживаю волосы и выхожу на зарядку.
На разминке обнаруживаю слева от себя Данга. Он, вроде, тоже как-то не слишком весел и энергичен. Я приглядываюсь к нему, пытаясь найти даже не знаю что. Когда мы вновь оказываемся рядом, спрашиваю:
- Как сегодня спалось?
Он дергается, с подозрением выставляется на меня. И тут же пропускает мяч.
- Что же ты, Данг? – кричит Глисс, с размаху хлопая того по плечу.
- Да, Данг! Ты что, заснул? – поддерживает с противоположной стороны Дара, легкая, стремительная и ослепительно белозубая.
- Проснись, Данг! И мы зададим этим шутникам, - Рыся улыбается и показывает язык Течеру, застывшему в преувеличенно презрительной позе.
Тот ахает, подпрыгивает и резво бросается за Рысей, быстро скрывающейся в двери, ведущей в коридор. Игра сразу расстраивается. Оставшиеся начинают заниматься кто чем. Данг, растерянно оглянувшись, машет рукой и идет к выходу.
- Так что же, Данг? – догоняю я его.
Он еще ниже наклоняет голову и ускоряет шаги.
- Постой же, дружище! В чем дело? Почему ты избегаешь меня?
Он тормозит, виновато поднимает глаза и стискивает на груди пальцы.
- А почему ты спрашиваешь? – с подозрением интересуется он.
- Ну, потому что ты сам на днях поднял эту тему, и мне совсем небезразлично, что с тобой происходит, мы же друзья.
- А-а, забудь. Ерунда все это, - Данг отмахивается и вновь старается уйти.
- Прошло, что ли? Само? – хватаю я его за рукав.
– У меня все в полном порядке, - сквозь зубы бросает он. – Да отцепись ты!
- Похоже, не в полном, раз ты такой нервный!
- Тебе то какое дело? – чуть не со злобой спрашивает он.
- Тебя послушать, так мы тут все враги друг другу. Видимо, ты забыл, что экипаж – это единая команда, горсточка людей в дальнем космосе. Если уж начистоту, то я прекрасно вижу, как ты измотан. Поэтому мой долг напомнить тебе о том, что, наверное, пора обратиться к Рысе.
- Вот сам и обращайся! – выкрикивает он.
- И обращусь! Тем более что у меня тоже появились кошмары.
- У тебя?? – Данг резко останавливается и бросает на меня острый взгляд.
- Ну, да. Снилось что-то до отвращения омерзительное, я даже проснулся. Но что именно, вспомнить не могу. У тебя же была такая же ерунда? Вот я и решил поинтересоваться. Ведь ненормально, когда нескольким людям снится одно и то же. Может, стоит поинтересоваться и у других? Может, пора бить тревогу?
- Сомневаюсь. Думаю, это совпадение. Просто после выхода из анабиоза я интенсивно работаю над химическими соединениями, которые могут присутствовать на планете XZ в системе Ларды. Вполне возможно, у меня всего лишь реакция на какие-нибудь компоненты. Вот и все. Никого обременять своими проблемами я не хочу. Но к Рысе, конечно же, схожу, не думай.
- Ладно. Без вопросов. Хотя, нет, один есть: что же тебе снится?
Данг вздыхает, возит носком ботинка по полу, словно не решаясь сказать.
- На самом деле, ничего особенного. Просто я чувствую такое омерзение, что трудно передать. В общем, несусь я, несусь по темным коридорам, где нет ни входа, ни выхода, и с разбегу натыкаюсь на липкое месиво, причем втяпываюсь и руками и ногами. Так противно! И вижу, что эта дрянь уже полностью обхватила какого-то человека, который в последнем усилии поворачивает лицо ко мне. Я знаю его, понимаешь? Стараюсь вспомнить, ухватиться. И в попытке этой просыпаюсь… Веришь, мне кажется, что тот человек – тоже я! – Данг срывается почти на крик.
Не знаю, что сказать. Переступаю с ноги на ногу. Потом крепко жму его руку, просто чтобы успокоить. Что можно сказать в таком случае? Тем более что его кошмар сильно напоминает мой. Ерунда какая-то, верно? Теперь у меня больше оснований считать, что на нас всех что-то воздействует, инициируя схожие сны. Вполне возможно, что эти видения – просто побочное явление какого-то более глубокого влияния. Да уж. Еще раз проверю показания приборов, поговорю с Рысей. И, наверное, пора будет ставить в известность капитана.
Данг уходит. Сгорбленный и ставший вдруг маленьким. Как подросток. Если без конца не спать, а задремав, видеть ту самую дрянь, поневоле окажешься за минуту до нервного срыва. Надо обязательно посоветоваться с Рысей, пусть она сама, по своей инициативе осмотрит его, раз уж он так боится.
Днем наваливается столько дел, что я забываю о своих подозрениях. И только за обедом, натолкнувшись взглядом на Данга, обреченно уставившегося в тарелку и вяло ковыряющего мясо, обо всем вспоминаю. Так. Вот и отличие: ясно, что Дангу кусок в горло не лезет, а я уже подчистую все смел и даже заказал добавку. Все-таки интересно, кого-нибудь из наших подобные же сны тревожат?
Обвожу взором тесную компанию. Рыся с Течером о чем-то увлеченно спорят, не обращая внимания на окружающих. Прислушиваюсь. Ага, о биологических видах, предположительно существующих на XZ. А конкретно, о возможной растительности, сумевшей сформироваться в суровых условиях планеты. Занимательно. Но ни один из них не выглядит человеком, страдающим от нервных расстройств. Румяные, здоровые, запальчиво и ехидно старающиеся уличить друг друга в неких, ведомых только им, несообразностях. Вообще, похоже, никто за столом, кроме Данга, разумеется, не страдает отсутствием аппетита. Странно, что Рыся не замечает явного недомогания моего друга. Хм.
А Глисс, вот ни за что бы не подумал, беседует с Зорданом о современных тенденциях в музыке. Умора, верно? Крепыш Глисс и музыка! Вроде бы несовместимые вещи. Ладно. Они оба тоже выглядят вполне себе выспавшимися и довольными жизнью. Остаются Дара и Лукки. Дара сейчас в рубке, пока ее не сменит капитан. А Лукки вместе со своими ребятками киберами монтирует экспериментальный лойер, летательный аппарат, который по разумению Лукки лучше всего подойдет к эксплуатации на XZ. И ну вот никак не в силах наш товарищ оторваться от этого занятия.
Хотя, нет, дезинформация! Лукки собственной персоной влетает в столовую, глаза блестят, рот до ушей, лицо перемазано. Заказывает бутерброды и нетерпеливо ждет, притоптывая ногой.
- Лукки, ты должен полноценно пообедать! – Рыся отвлекается от бурного и, видимо, крайне интересного спора.
Лукки делает вид, что не слышит.
- Лукки! Правильное питание – залог хорошего здоровья. Ты в курсе? – настаивает Рыся.
Лукки начинает насвистывать веселую песенку и смотрит в потолок. Тут из лючка доставки выскакивают румяные бутерброды и упаковка сока. Лукки хватает их и собирается делать ноги. Но наша подруга тоже начеку. Припечатав по заду замешкавшегося техника, она отправляет в утилизатор выпавшую из его рук еду. Здесь даже я сглатываю слюну, уж больно аппетитно пахли бутерброды.
- Так его, Рыся! – ехидно выгибает брови Зордан.
- Ничего смешного не вижу! – объявляет она и тащит упирающегося Лукки к столу. - Мне не нужны язвы желудка и двенадцатиперстной кишки. Тем более в походных условиях!
Ситуация более чем комичная, однако все старательно прячут улыбки и опускают глаза. С Рысей в такие минуты шутки плохи. Поставив перед Лукки обед, включающий салат, суп, второе и компот, она победно цокает языком и усаживается рядом с Течером, где и продолжает прерванную на полуслове фразу. Остальной народ в это время тихо подыхает от сдерживаемого смеха. Лукки неодобрительно осматривается, исподтишка грозит особо ярым юмористам внушительным кулаком и со вздохом принимается за еду.
Да, на страдающего от кошмаров Лукки явно не похож. А если учесть, что сегодняшнюю ночь он провел на дежурстве, то тем более. Вот такие дела, в наличии абсолютно нормальный и адекватный экипаж. Тогда, может, ну их к черту, все эти дурные сны? Может, Данг прав, и все это исключительно наше личное дело? Свои неурядицы и тому подобное? А ведь вполне приемлемый подход. Разве нет? Ф-фух, словно гора с плеч, ей богу.

Пятница
Просыпаюсь весь в поту. Снова тот дурацкий сон. И снова омерзение. Включив лампу, тщательно осматриваю руки, ноги, все тело. Словно та мучнистая дрянь могла прилипнуть ко мне в реальности. До чего гадко, ужас. Даже подташнивает. Влажная белая кожа, поры, волоски. Да еще пижама липнет. Фу, какая гадость!
С остервенением сдираю с себя штаны и рубашку, бросаю в стирку. А сам тороплюсь в душ, где яростно намыливаю и не менее яростно драю, стараясь отмыть то осклизлое и противное, что еще несколько минут назад облепляло меня. Торчу под водой, наверное, не меньше часа. Потом надеваю чистое, ощущая физическую радость от соприкосновения с выглаженной хлопковой тканью. Еще бы побриться. А то физиономия оставляет желать лучшего, просто прожигатель жизни, ей богу. Эх!
Потом сижу на кровати, подперев голову. Пялюсь в стену. Забавная такая стена, вся в звездочках и корабликах. Да, судьба моя не радует меня совершенно. Сегодня же расскажу Рысе, дальше так продолжаться не может.
Сигнал побудки. Тупо смотрю на часы. Действительно, пора. Автоматически переодеваюсь, сую ноги в спортивные туфли и так же механически выхожу. Мимо пробегает крепыш Глисс, за ним – Рыся, которая немедленно хватает меня за руку и волочет за собой. Так паровозиком мы и влетаем в зал.
После зарядки, снявшей оцепенение, но не убравшей какой-то гадливости к себе и всему окружающему, иду завтракать. Пища вызывает новый приступ тошноты. Наверное, Данг чувствует то же самое, но посмотреть в его сторону нет сил. Может, у нас все-таки отравление?
- Ты почему ничего не ешь? – теплая ладонь Рыси ложится на мое плечо.
- Лучше обратила бы внимание на Данга. Похоже, он давно питается только воздухом, - бурчу я, не поднимая глаз.
- Да ну? – преувеличенно изумляется Рыся. - Как раз сегодня аппетит у него хоть куда.
Я непроизвольно поднимаю голову и гляжу в дальний конец столовой. И верно, Данг с удовольствием наворачивает фрикадельки с салатом, от одного вида которых меня начинает выворачивать. Стиснув зубы, бросаю ложку и встаю.
- Что-нибудь случилось? – не отстает моя подруга.
Медлю, не зная, что или как сказать. Потом все же решаюсь:
- Сегодня ведь медосмотр, верно? Вот тогда я тебе и расскажу. Даже совета попрошу. Ладно?
- Ла-адно, - неуверенно тянет она, не спуская с меня встревоженных глаз.
А мне до того не по себе, что не терпится поскорее остаться одному. Нет сомнений, что мое отвратительное состояние связано со сном. Но как именно? Идея отравления, химического или физического, по-прежнему остается самой актуальной. Ничего кроме этого я просто придумать не могу.
На рабочем месте сразу же принимаюсь за проверку показаний приборов в течение последней недели. Хотя, наверное, стоило бы и за месяц. Однако в подпространстве мое оборудование буквально «дуреет», поэтому автоматика корабля сама отключает его перед прыжком и включает сразу после выхода из него. Ясно, что ничего запредельного или опасного с точки зрения моих измерителей не было, иначе они мгновенно выдали бы соответствующие сигналы и поставили определенные метки. Но, возможно, там есть то, что запрограммированные устройства просто не заметили, ведь такой совокупности признаков или параметров не оказалось в их программе.
Для удобства распечатываю результаты в длинные ленты, которые удобно просматривать, отматывая и наматывая в рулоны. Время идет, близится час обеда. И я, к своему удивлению, начинаю чувствовать жуткий голод, от дурноты не остается и следа. Более того, в животе урчит, а перед мысленным взором предстают не комбинации цифр, а вполне себе прожаренные бифштексы, пельмени, посыпанные зеленым лучком, и прочая снедь. Чудеса, да и только.
В столовую прихожу первым. Не дожидаясь остальных, набрасываюсь на еду. Чем вызываю шутки постепенно подтягивающихся товарищей. Приканчивая второе, наконец ощущаю, что наелся. Так что появляется время понаблюдать за остальными. С аппетитом, похоже, у всех порядок. Даже Данг аккуратно подчищает свою тарелку. И Лукки, помня вчерашнюю выволочку, наворачивает вполне полноценный обед. Да уж, Рыся есть Рыся.
- Ребята, не забываем, что сегодня плановый осмотр! – будто прочитав мои мысли, подает она голос. – В период с обеда до ужина жду вас к себе.
- От тебя, Рыся, не скрыться! – подмигивает Глисс. – Только задумаешь пригреть вредоносного микроба или червячка, как ты тут как тут.
Все смеются, а у меня от образа этого самого червячка отвращение вновь подкатывает к горлу. Правда, всего на мгновение, сразу же и отпускает. Может, я подцепил глистов?
После обеда возвращаюсь к распечаткам, просматриваю, анализирую, прикидываю. Через несколько часов перед взглядом уже рябит. Пора передохнуть, пока глаза окончательно не вывернулись задом наперед. В общем, принимаюсь за написание небольшой программки, которая будет искать несообразности и совокупности отклонений в результатах наблюдений. И тут до меня доходит, что уже достаточно долго на правом крайнем экране дергается панелька сообщения. Наверное, Рыся, напоминает о визите. Ладно, обождет немного. Сейчас вот закончу блок, верно? Опа, а там уже два сообщения, кому-то явно не терпится. Ну, что такое?
«Про дежурство не забыл, малек?». И улыбающаяся рожица присобачена, что время от времени язык показывает, а ниже подпись «Дара».
Второе сообщение тоже от нее: «Ты меня принципиально игнорируешь?».
Меня даже в пот бросает, надо же, решила поинтересоваться. А при всех вроде и не замечает.
«Извини», - пишу. – «Просто заработался, не видел. Конечно, не забыл, без меня ведь корабль пропадет». И тоже рожицу вставляю.
«Ну, тогда до вечера».
«А ты на ужин разве не придешь?».
«Почему же? Поесть я люблю». Довольная рожица, поглаживающая себя по животу. «Но там ведь не поболтать, слишком много народу».
«А ты хотела бы поболтать?».
«А ты нет?».
«Хм. О нызге?».
Жду несколько минут, ответа нет. Обиделась, что ли? Посылаю ей картинку с букетом цветов. Результата ноль. Ну и ладно. Завершаю программку, запускаю ее. А сам продолжаю смотреть свои рулоны.
- Верес, ты опять последний остался!
От неожиданности я подскакиваю и растерянно оглядываюсь. Никого. Тьфу!
- Рыся, ты ей богу сделаешь меня заикой! Ну нельзя же так.
- С тобой можно, - смешок.
- Да ну тебя!
- Давай, не ленись. Поднимай пятую точку и ко мне.
Я вздыхаю, складываю рассыпавшиеся рулоны и иду к Рысе. Сегодня она меня ожидает, повернувшись лицом. Пальцы выбивают нетерпеливую дробь, брови сдвинуты как бы в раздумье.
- Глисс не был достаточно галантен? – пробую пошутить я.
Ответом мне служит хмурый взгляд и досадливая гримаса.
- Все же, проблемы у одной тебя или у всех нас? – вновь стараюсь наладить разговор я.
- Слушай, - с раздражением выдает Рыся. - Мне сейчас не до твоего остроумия. Шуруй в капсулу. И без разговоров. Понял?
Вот так дела! Что это с ней? Кто-то обидел? Или все гораздо серьезнее? Беспрекословно прохожу процедуру обследования. Когда раскрывается панель, я вижу, что Рыся сидит, сгорбившись, и пристально изучает свои таблички. Предпринимаю еще одну попытку:
- Рыся, как ты оцениваешь мое здоровье?
- На первый взгляд без отклонений, - она поджимает губы. - Верес, извини, мне надо подумать.
- А мне – проконсультироваться с тобой, - не отступаю я.
- По поводу чего? – глаза подруги слегка сощуриваются.
- Слушай, меня всю неделю мучают кошмарные сны, - доверительно сообщаю я.
- И тебя тоже?? – вырывается у нее.
- Ага. У Данга, я знаю, сходные проблемы.
- Он тебе рассказывал, что ли? – все еще не верит она.
- Конечно, мы же друзья. А в чем дело?
- Понятно. Но Данг ведь не единственный, - пауза. - В общем, получается, дела обстоят хуже, чем я предполагала. Да-а. Давай-ка, расскажи мне все подробно, - взгляд Рыси становится острым, будто клинок.
- Снится всегда одно и то же: белая тошнотворная масса, которая облепляет мое тело; я стараюсь выбраться, но только погружаюсь глубже и глубже. Однако основное не это, а всепоглощающее отвращение, настолько сильное, что оно переносится в реальную жизнь. Кажется, что уже не отмыться, а на еду и смотреть противно. Потом, правда, это проходит. До следующей ночи. Вот. А другим что снится?
- Интересненько, ей богу, - она вытягивает губы уточкой. – Сплошные вариации на тему «белой тошнотворной массы». Обстоятельства, конечно, разные, однако всех вас связывает именно образ отвратительной субстанции.
- А подробнее? – настаиваю я.
- Не могу, честное слово. Врачебная тайна, - Рыся принимается крутить носком туфли.
- Ладно, - со вздохом соглашаюсь я. - И что ты об этом думаешь? Ведь такое совпадение не может быть случайным.
- Пока не знаю, - она упирает лицо в стиснутые кулачки. - Видишь ли, по результатам осмотра у вас все в порядке. Чтобы делать какие-либо выводы, нужно что-то более определенное. Бессмысленно городить огород на пустом месте. Вероятно, нужны дополнительные исследования. Какие конкретно, мне и надо понять. А у тебя есть мысли по этому поводу?
- Еще сегодня днем я считал, что мы с Дангом просто отравились. Ну, может, это и по-другому называется, но суть в том, что в наш организм попала некая гадость, которая и вызывает такие последствия. Соответственно я предпринял некоторые меры, чтобы исключить возможность воздействия неизвестного излучения – в общем, тщательно просмотрел результаты наблюдений, осуществляемых моими приборами.
- И что?
- А ничего. Все в порядке, никаких сверхъестественных или странных событий не было.
- Вот и я не понимаю: все мы едим одну и ту же пищу, дышим одним и тем же воздухом, контактируем с одними и теми же людьми. Может, что-то случилось, пока мы были в анабиозе?
- Проверить все равно невозможно, ты же знаешь. Вне пространства и времени всегда все наперекосяк, - я качаю головой. - Ой, боюсь, человечеству еще аукнется использование законов, которые оно не понимает.
- Слушай, чего ты обобщаешь? Не об этом сейчас речь в конце концов, - Рыся забавно сдвигает темно-рыжие брови.
- Это точно, - иронизирую я. – У нас всегда так, все не вовремя. Ладно. А ты можешь сказать, кто, кроме меня и Данга, страдает этой ерундой?
- Пока нет, - как партизанка мотает головой моя подруга.
- Ну и балда! – комментирую я. - Мне же не из праздного интереса надо.
- Сам такой! – не остается без ответа Рыся. - А для чего тогда?
- Ну, посмотреть, как расположены наши каюты, - я пожимаю плечами. - Если это был направленный пучок, то он затронул бы тех, чьи комнаты расположены рядом.
- Уверяю тебя, вы в разных местах. Ты мог бы это понять хотя бы по себе и Дангу.
- Ну, ты молодец! – скептически замечаю я. – Нашла, что сказать! Между мной и Дангом всего две каюты, хозяева которых, может быть, тоже по ночам мучаются кошмарами.
- В общем, это не так, - она посматривает на часы. - Ладно, давай вечером еще поговорим, а сейчас мне нужно поработать. Что-то ведь надо делать с этой заразой.
- Рыся, а у тебя нет кошмаров? – закидываю удочку я. - Только честно.
- У меня - нет. Честно.
Заинтригованный Рысей я медленно бреду к себе, ведя пальцами по мягкой обшивке стен. Вот ведь какая ерунда получается – нас не двое, а больше. Пусть даже трое. Три – это уже не случайность. Верно? А что тогда? Ну… Кто ж его знает! М-да. Везде все в порядке, корабль полностью исправен, пробоев защиты не было, химический состав воздуха не изменялся, вода и продукты соответствуют нормам, однако несколько человек почему-то подцепляют одну и ту же болезнь, хотя другие члены экипажа остаются полностью здоровы. Вот я и говорю, ерунда какая-то. Может, дело в наших психологических особенностях? Может, существует некая деталь, которой мы отличаемся от остальных? Надо будет кинуть идею Рысе. Если, конечно, она не придумает ничего лучше.
Захожу в свою рабочую каморку. Программка уже завершила работу, мигает на все лады. Ну, что там? Прокручиваю результаты. Хм, по нолям. Замечательно то как, верно? Похоже, ничего такого за последнюю неделю мы не пересекали. Ну, либо мои детекторы недостаточно чувствительны, или же корабль попал в зону чего-то такого, о чем наша наука пока не в курсе. Дважды замечательно! Лавры первооткрывателя достанутся этому самому первооткрывателю посмертно. Ха-ха. Юмор висельника, конечно.
Вечером, после ужина, собираемся в рубке. Капитан привычно опрашивает Лукки, Глисса, Данга. Затем в разговор вступает Рыся:
- Зордан, я вынуждена сообщить, что у нас появились проблемы.
- У кого-то сбои со здоровьем? – лицо Зордана мгновенно становится серьезным, если не сказать каменным.
- Формально все полностью здоровы, - отвечает она. - Вплоть до мелочей.
- А неформально?
- Несколько членов экипажа после выхода из анабиоза страдают навязчивыми и изматывающими кошмарными снами.
Наша компания начинает подозрительно переглядываться. Видимо, как и я, все стараются визуально определить, кто же эти люди.
- Почему это выяснилось только сегодня? – жестко интересуется капитан.
- Насколько я поняла ребят, каждый из них считал, что это временное явление, и оно вот-вот исчезнет. Причем я не уверена, что на данный момент список страдающих подобными расстройствами исчерпан полностью. Возможно, кто-то до сих пор полагает, что кошмары – это его личное дело.
- На основании чего был сделан вывод о типичном характере расстройства? – продолжает уточнять Зордан.
- Суть сна одна и та же, - четко произносит Рыся. - Хотя обстоятельства могут отличаться. Главное здесь - вязкая, липкая белая субстанция, вызывающая сильное отвращение. Причем отвращение затем частично переносится на объекты реального мира.
Данг едва заметно кивает мне. Ну да, двое – это мы с ним, однако кто же другие?
- Ребята, необходимо сейчас же точно определить, кого из нас коснулась эта напасть. Рыся, назови нам, пожалуйста, имена, - Зордан заметно нервничает.
- Да, наверное, ты прав, - она медлит. – Размер проблемы действительно нужно зафиксировать, - Рыся стискивает кулачки. - Мне известно о следующих членах команды: Данг, Лукки, Течер и Верес. Кого-нибудь еще мучают кошмары?
Я бросаю быстрый взгляд на Течера и Лукки. Ни за что бы не подумал, что им снится такая же дрянь. Остальные тоже посматривают друг на друга. Дара сжимает пальцы в замок. Зордан потирает подбородок. Лукки кусает ноготь.
- Правильно ли я понимаю, что остальные видят обычные сны? – жестко спрашивает Зордан.
- А ты, Зордан? Что ты скажешь о себе? – неожиданно интересуюсь я.
Все взоры обращаются в мою сторону. Я опускаю глаза и не могу взять в толк, что заставило меня сделать подобный выпад.
- Это я! – вдруг подает голос Глисс. - Мне один раз снилась мерзкая белая масса. Больше такого не было, ну я и решил, что это последствия анабиоза, - Глисс неловко улыбается.
- То есть сейчас ничего такого тебе не снится? – спрашивает Рыся.
- Нет, это было один раз. И для меня проблемой не стало, как, видимо, для других, - поясняет он.
- Дара? – это снова капитан.
Дара отрицательно качает головой. Я вижу, что она взволнована.
- Рыся?
- Ты же понимаешь, что я бы включила себя в список первой, - Рыся округляет глаза на Зордана.
- Итак, налицо четыре явных случая и один, видимо, латентный. Уверяю тебя, Верес, мне кошмары не снятся, - это капитан бросает камешек в мой огород. – Рыся, что ты собираешься делать?
- Мне необходимо провести дополнительные обследования, - сообщает она. - В первую очередь - мозга. Затем еще некоторые анализы.
- Когда ты планируешь все это?
- К сожалению, сегодня уже поздно, а на такие процедуры нужно время. Поэтому предлагаю ребятам зайти ко мне завтра, сразу же с утра. А пока могу предложить только успокоительное, так как согласно сегодняшним исследованиям вы абсолютно здоровы, - голос Рыси ровен, но я вижу, как едва заметно дергается ее левая бровь.
Так: Рыся обеспокоена, Дара взволнована, капитан вообще как натянутая струна. Но почему?
- Ребята, прошу вас всех быть начеку, - говорит Зордан. - Контроль - удвоить. Обо всех хотя бы немного странных или подозрительных событиях немедленно докладывать мне. Происходит череда непонятных инцидентов, объяснить которые мы не можем. По крайней мере, пока. Но направление их развития мне крайне не нравится. Верес, я видел в твоем отсеке распечатки результатов наблюдений за некоторый период. Удалось что-то выявить?
Взоры всех вновь устремляются на меня, а я вздрагиваю. Получается, Зордан заходил в мою каморку, когда меня не было?
- Нет, - несколько замешкавшись, отвечаю я. – Судя по результатам, мы не пересекали никаких опасных зон. По крайней мере, о которых известно нашей науке.
- Кстати, почему ты решил произвести такой анализ? – уточняет капитан.
- Мне стало известно о кошмарах Данга, - пожимаю я плечами. - У меня было время соотнести их со своими.
- Понятно, - констатирует Зордан. - Но в следующий раз ты должен сначала поставить в известность меня.
Я киваю. Лица остальных становятся предельно серьезными. Думаю, сейчас всем нам наш мощный корабль кажется утлой скорлупкой в океане злобного мрака. Ну и дела!

Суббота
Двадцать три пятьдесят восемь по бортовому времени. Выдвигаюсь на дежурство. В рубке уже должна быть Дара. Ведь пары вахтенных устойчивы во время полета и меняются только при непредвиденных обстоятельствах. Более того, их заранее определяют еще до начала экспедиции и включают туда людей, различных по образу мышления, реакциям и эмоциональным составляющим, чтобы они могли дополнять один другого. Однако кроме различий у вахтенных должно быть и нечто общее, что делало бы их совместное пребывание действительно комфортным.
Мне нравится наблюдать за Дарой, стремительной, гибкой, решительной не только в движениях, но и в мыслях. Она настоящая пантера. В отличие от меня, северного медведя, который может казаться неповоротливым, медлительным и иногда даже туповатым. Однако в нужную минуту он не менее быстр, ловок и энергичен. Ведь оба они – хищники. Наверное, поэтому нам совсем неплохо в обществе друг друга.
Ноль-ноль. Вхожу в рубку. Дара действительно здесь, она всегда успевает раньше меня. Как ни тихо ступаю, она все равно оборачивается, насмешливо щуря глаза.
- Сегодня я, кажется, вовремя, - сообщаю я вместо приветствия.
- Никто и не собирается спорить, - иронически поднимает она брови.
Бросаю взгляд на экраны и табло. Везде без отклонений. Замечательно. Чтобы заполнить паузу, закатываю рукава рубашки, подстраиваю под себя кресло, отряхиваю несуществующую пыль со стола. Дара ждет. Но как только я усаживаюсь, продолжает:
- Очень странно, что у пяти человек из команды навязчивые сны. Я бы даже сказала, мне это не нравится.
- Ты повторяешь слова капитана, - с некоторой скукой замечаю я.
- Отнюдь. Сейчас я высказываю исключительно свое мнение, - парирует она.
Я вожу пальцем по краю подлокотника и не сразу решаюсь посмотреть на Дару в упор. Ого! Глазищи, заполненные темным пламенем, совершенные линии лица, черная копна волос.
- Неужели ты видишь меня впервые? – усмехается Дара.
- Просто каждый раз изумляюсь заново, - пытаюсь подыграть я ей.
- Давненько не слышала ничего подобного.
- Слушай, а почему вас с Зорданом так беспокоят накладки нашего полета? - вдруг не в тему выпаливаю я и, тем не менее, не отвожу взор.
На самом деле, ничего такого я не собирался спрашивать. Вылетело само. Но что-то проскальзывает в ее взгляде, она чуть плотнее, чем нужно, сжимает губы, сцепляет руки в замок.
- Неужели тебе все кажется нормальным? – после паузы спрашивает она.
- Ну да, идет не совсем гладко. Но тут ведь не детская площадка.
- Вот именно! Неужели ты еще не понял, что самая маленькая заковыка именно здесь и рискует перерасти в большую напасть?
- Ты, конечно, права, - соглашаюсь я. - Однако такое впечатление, что вы видите за происходящим нечто большее. То, что нам, другим членам команды, совсем не так очевидно.
- Я много лет провела в космосе и много чего повидала, - несколько наставительно произносит Дара.
- Я тоже, - хмыкаю я.
- Ты?? – поражается она.
- Конечно, - немного смущаясь, опускаю я голову. - Да будет тебе известно, что я родился и прожил первые пять лет в далеком космосе. Мои родители были участниками экспедиции на Тобос.
Глаза Дары расширяются, брови ползут вверх.
- Тобос? Постой, постой… Неужели? Так ты и есть тот самый малыш Вылчек?
Я морщусь. Вот ведь незадача, такое определение мне явно претит. Да еще через столько лет.
- Ну, как видишь, уже давно не малыш. Однако память сохраняет многое из того, что хотелось бы забыть. И я прекрасно помню, как череда якобы случайностей привела к беде.
Дара молчит, словно все еще не верит мне.
- Действительно, - продолжаю я. - Нужно быть настороже, четко отслеживать события. Но в вашем случае это не то. У меня четкое ощущение, что вы не просто начеку, а будто знаете что-то, будто видите некую аналогию. И страшно боитесь того, что может открыться вашим глазам.
- Может быть, ты и прав, - поглаживает она губы.
- Так поделись со мной, тебе в любом случае станет легче.
- Нет, ну с ума сойти! – не может успокоиться Дара. - Ведь я же тебя знаю, пусть и чисто визуально, еще с космической школы. И вдруг оказывается, что ты – тот самый малыш Вылчек!
Мне ясно, что Дара не хочет разговаривать на тему своих предчувствий, она сознательно уводит беседу в другую сторону. Ну, хорошо. На «нет» и суда нет. Верно? Займемся текущими делами. Склоняюсь к монитору, нацепляю обруч мысленных импульсов, и пошла работа.
- Что-то Рыся сегодня не идет, - как бы между прочим замечает Дара.
Я изумленно выставляюсь на нее:
- А что, она обещала?
- Мне нет, - блуждая взглядом по рубке, отвечает эта пантера.
- Тогда чего ради она должна придти? – продолжаю поражаться я.
- Ну, тебе лучше знать.
Я решительно снимаю обруч и продолжаю рассматривать свою спутницу. Да-а, действительно женская душа – это загадка. Вот к чему Дара спросила про Рысю? А? Ответов может быть много, и я не поручусь за верность ни одного из них.
- Развлекла бы нас, принесла еды. Разве плохо? – тут Дара глядит на меня в упор и усмехается.
Здорово! А вот это она к чему сказала? Дразнит меня, что ли? Или приглашает поиграть в некую игру? Ладно… Будь по-твоему.
- Ну, и что? Сильно я постарел по сравнению с прошлым разом? – прикидываясь поленом, интересуюсь я.
Ее зрачки чуть расширяются, она явно удивлена поворотом событий, однако никак не показывает этого. Склоняет голову набок, принимается крутить прядь волос.
- Так что, рыжая красавица Рыся не навестит сегодня малыша Вереса Вылчека?
Я чувствую, как лицо мое каменеет. Девушка, вне сомнений, издевается надо мной. Отлично! Однако какая муха ее укусила? Неужели задел вопрос о том, что они там с Зорданом скрывают?
- Знаешь, - после паузы произношу я. - Вот все думаю, не начать ли мне красить волосы, пока они совсем не поседели. Как ты считаешь?
Дара кусает губы, потом начинает смеяться:
- А ты востер, признаться. Ладно, ничья.
Интересно, в какие игрушки она играет? Что, вообще, все это значит? Надеваю обруч и тянусь к монитору.
- Значит, ты проверил все показания приборов и ничего не обнаружил? – не отстает она.
- Слушай, - с досадой бросаю я. - Я бы хотел поработать. Извини.
- Брось дуться! Это тебе не идет, - тут Дара кидает в меня скатанный бумажный шарик.
Развлечение продолжается? Но взор ее удивительно ясен, а выражение лица вполне себе бесхитростное. Ну, хорошо.
- Давай, баш на баш? – предлагаю я. - Тебе ведь любопытно, это очевидно. Я тебе свои выводы, ты мне – свои.
- Все-таки, как-то не хватает Рыси, - с сомнением тянет Дара, потом быстро взглядывает на меня и снова смеется. – Ну, ладно, этот совет проведем без нее, так и быть.
- Какой совет?? – недоумеваю я.
- Военный, конечно же! Какой же еще? – распахивает она глаза.
Опять издевается! Вот чертовка.
- Чур, ты рассказываешь первым.
- Ну, ладно, - соглашаюсь я. - Что именно ты хочешь услышать?
- Хотелось бы понять, почему ты вообще решил начать проверку.
- Ну, как тебе сказать… Конечно, тогда я еще не знал, что нас, как минимум, четверо таких. Но мне уже было известно, что у Данга схожие проблемы, он мне сам рассказал, - начинаю я. - В общем, очень странно, когда двое на корабле мучаются кошмарами сходного содержания, хотя условия существования этих двоих ничем не отличаются от образа жизни других членов экипажа. Поэтому я предположил, что после выхода из подпространства корабль попал в узкую зону некоего излучения, вполне возможно, очень точечного. Но ничего конкретнее на тот момент придумать не удалось, считал, что если что-то нащупаю, то и разобраться смогу. А на самом деле, обнаружить что-либо так и не получилось. Видимо, дело здесь все-таки в чем-то другом.
- И теперь, когда ты знаешь о четверых, твое мнение не изменилось? – она принимается постукивать пальцами по столу.
- Естественно, нет. Заковыка здесь в какой-то другой вещи, которая объединяет всех нас. Но в какой именно, сказать не берусь, - я развожу руками.
Дара качает ногой, задумчиво хмурит брови:
- Дело в том, что в областях, близких к межгалактическому пространству, пропадает намного больше кораблей, чем где-либо еще – ты должен знать статистику.
- Это легко объяснить, разве нет?
- Не так уж и легко, - говорит она. - Чем отличается неисследованная область внутри галактики от аналогичной вне ее? Ведь теория имеется и на то, и на другое. Тогда почему на один корабль, исчезнувший внутри нашей звездной системы, приходится три из тех, что покинули ее границы?
Недоуменно пожимаю плечами, так как, честно говоря, никакой подобной статистики не видел, и такие сведения для меня новость. То, что хотя бы раз в несколько лет пропадает корабль, это, конечно, знает всякий. Но ведь люди интенсивно осваивают космос, и мало ли что может случиться на его неизведанных просторах, ведь человек – крайне хрупкое создание, как, впрочем, и все его машины. И по большому счету, что он может противопоставить безбрежному пространству Вселенной кроме своего разума?
- Кроме того, - продолжает она. - Как правило, те, у кого возникают проблемы вне галактики, даже не подают сигнала о помощи.
- Слушай, ну это уже вообще не аргумент! – досадую я. - Ты ведь не член комиссии, у тебя нет полных данных обо всех прецедентах. Да и в любом случае, такая ерунда может объясняться перебоями в туннельной связи именно в абсолютно пустом пространстве.
Дара недовольно замолкает, видимо, ей не по душе противодействие с моей стороны. Но в конце то концов все эти страшные-страшные истории осточертели мне еще в детстве! Либо у тебя есть факты, либо их нет. А напускать туману любой дурак сможет, знай накручивай всякую муть.
- Ты лучше расскажи о своих впечатлениях! Что конкретно у вас происходило? – спрашиваю наконец я.
Дара все еще сердится. Конечно, разные зомби и выходцы с того света гораздо интереснее сухих данных. Или вот еще нызга, к примеру, верно?
- Перестань сердиться, - настаиваю я. - Мы же договорились баш на баш.
- Ой, да ну тебя! – отмахивается она.
- А все же? – придвигаю я кресло.
Она покачивает ногой, поглаживает губы, наклоняет голову. Однако не выдерживает:
- Главное, это ощущение ужаса, который к тому же возрастает по мере движения вглубь темной области.
Тут я еле удерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Тоже мне, прожженный космический волк! Рыси на них всех там не хватало!
- Ну, а что еще? – напираю я. - Материальное что-нибудь есть?
- Выходит из строя аппаратура. Начинается с мелочи, а дальше, как снежный ком. Причем не понять, в чем причина неполадок. Когда в прошлый раз мы сумели чуть не на инерции выползти из темной области, нас спасло только то, что поблизости оказалась база Д1.
- Это ведь был один случай? Правильно? Ты не задумывалась, что это просто невезение?
- Не буду ничего тебе говорить! Я, что, одна там пыталась разобраться?? Есть отчеты специалистов, в конце концов!
- Ладно, ладно, успокойся! – примирительно поднимаю я ладони.
Она недоверчиво смотрит на меня и отворачивается. Мы молчим несколько минут.
- Извини, больше не буду, - легонько дергаю я ее за рукав. – Расскажи, пожалуйста, дальше! Ведь было же еще что-то?
- Ну, было. В последний раз помимо поломок началось какое-то помешательство среди киберов. Причем техник, отвечающий за них, и сам сошел с ума. Он до сих пор в госпитале. А ведь был такой веселый парень! – Дара цокает языком.
- Это случилось в команде Зордана? – спрашиваю я.
- Да. Зордан твердо убежден, что лучше держаться подальше от темных областей.
- Но почему? – удивляюсь я.
- Насколько я знаю, практически ни один рейс вблизи границ галактики не проходит гладко, - не без доли мрачности сообщает она.
Вот так-так. Я всегда считал, что нашим ребятам сам черт не страшен, а, оказывается, чем дольше они летают, тем больше суеверий собирают. Или это элементарная осторожность? Но если Дара не преувеличивает, то прослеживается интересная закономерность, и странно, что никто не пытался изучить ее. Надо покопаться в архивах, посмотреть, какие именно звездолеты выходили за пределы звездной системы, и если есть статистика, то какое именно оборудование получало неполадки.
У себя в каюте я наскоро завтракаю и залезаю в уютную постель, дабы потом не засыпать как сурок на каждом углу. Медленно плывут стены моей каморки, и накатывает сон.
Синий безбрежный океан. Солнце, теплая вода. Бултыхаюсь, лениво поводя руками и ногами, как в невесомости. И вдруг мгновенно все вокруг темнеет. Раз! И я уже облеплен отвратительной белой массой, внезапно всплывшей из глубин. Два! Тону в ней, безуспешно пытаюсь выплыть. Дрянь поднимается выше, лезет в уши, рот, нос. Три! Задыхаюсь! Нет кислорода, повсюду только мерзейшая густая субстанция, глаза вылезают из орбит. Наконец я вижу, что меня поглощает скопище гнусных жирных белых червей! Мучнисто белых, опоясанных чуть более темными кольцами. Шевелящихся. Склизких. Извиваясь, они наполняют мой рот. Стремятся дальше. Еще секунда, и я взорвусь от нехватки воздуха и отвращения!
Но меня сотрясает банальная рвота. Чувствую, как выходит мой скудный завтрак, выбрасывая этих тварей вон. Корчусь в судорогах, вцепляюсь в простыни. И просыпаюсь, все еще дрожа от рвотных импульсов. Боже мой! Угажена кровать, пижама и даже пол. Бессильно опускаюсь на подушку, переводя дыхание и стараясь унять сердце. С ума сойти! Нет, так нельзя. Тошнота вновь подступает к горлу. И я, собрав волю в кулак, встаю. Стараясь не дышать, собираю постель, сдираю пижаму, бросаю все в стирку. Включаю очистку помещения. А сам по стенке тащусь в душ.
Думаю, это уже слишком. Рыся должна хоть как-то помочь мне. Ведь она врач в конце концов! Стою под горячей водой. Потом под холодной. Затем снова под горячей. Смыть, уничтожить эту гадость! Извожу немереное количество мыла, а мне все кажется мало. Наконец останавливаю себя. Хватит!
Надев чистое, осторожно выглядываю в комнату. Я знаю, что все убрано до мельчайшей пылинки. Меня действительно встречают ароматы цветущего луга. Но, кажется, ноздри улавливают мерзейшую подкладку этого запаха. Желудок выворачивает заново, однако уже почти всухую. Трясущимися пальцами вновь запускаю дезинфекцию, сдираю одежду. И понимаю: пора к Рысе.
Она сидит вполоборота ко мне. Постукивает пальцами по столу. Ступни твердо уперты в пол, спина напряжена. Ясно, Рыся крайне озабочена. Впрочем, я тоже. Словно почувствовав мое присутствие, она оборачивается.
- А, это ты, - слабая улыбка. – Проходи.
- Я не вовремя, что ли? – несколько теряюсь я.
- Нет, почему же? Были уже все. Ты, как обычно, последний.
- Я ведь с дежурства, разве ты забыла?
- Отчего же? Помню отлично, - Рыся болтает кистью руки, сжимает и разжимает губы, потом смотрит на меня в упор. – Ничего не понимаю! Веришь? Думаю, твое обследование тоже ничего не даст. Ерунда какая-то, ей богу!
- Никаких отклонений? – пытаюсь усмехнуться я.
- Все в норме. Все! – взгляд Рыси неподвижен, лицо будто пустое.
Но мне известно, что мозг ее в это время бешено работает, пытаясь отыскать любые несообразности, нестыковки, хоть что-то, за что можно уцепиться пусть даже одним коготком, и оттуда начать осторожненько разматывать клубок, чтобы извлечь решение проблемы наружу. Но я также вижу, что никаких зацепок найти она не может, доходит до конца и начинает заново.
- Рыся, мне стало хуже, - считаю нужным вставить я.
- Что, прости? – не понимает она.
- Мне. Стало. Хуже, - произношу чуть не по слогам.
Ее взгляд приобретает некоторую осмысленность, она явно пытается уяснить, к чему я клоню:
- Что еще случилось?
- Это черви, Рыся. Черви! Они лезли в рот, в нос, везде. И меня вывернуло. По настоящему, в реальности. Угадил все, что мог, - с содроганием вспоминаю я.
- Черви? Черви… А это мысль! Сделаем-ка мы еще парочку анализов, - пальцы Рыси принимаются резво бегать по сенсорному экрану.
- Меня тошнит… Рыся!
- Серьезно? Тогда поторопись в капсулу, - не отвлекается от работы она.
Мутит так сильно, что я едва осознаю, что делаю. Скрючившись на дне капсулы, стараюсь ни о чем не думать, чтобы невольные мысли не вызвали новый приступ отвращения. Из-за стенок доносится еле слышное бормотание Рыси.
- Так. Странно. Хм. Температура снижена, на кожных покровах испарина. А тут что? Ну-ну. А эта развертка? Хм.
Дальше становится уже совсем неразборчиво. Или просто ничего не понимаю из-за слабости. А затем меня будто подключают к источнику энергии. Тошнота отступает, дрожание прекращается, сознание проясняется.
- Ну, выходи, герой. Озадачил ты меня выше крыши.
Отодвигаю панель и нос к носу сталкиваюсь с раскрасневшейся Рысей.
- В каком смысле? – выдавливаю я.
- Да с одной стороны ты здоров как бык, а с другой – у тебя явный упадок сил. Пришлось ввести тебе лошадиную дозу общеукрепляющего и сделать очистку пищеварительной системы. Ну, это так, для проформы. Как себя чувствуешь?
На самом деле очень сильно хочу есть, это самое сильное ощущение. И никакого тебе дискомфорта или еще какой-нибудь ерунды. Но Рыся так уморительно серьезно смотрит на меня. Даже кончик языка высунула.
- Ну-у… - начинаю я. – Как бы это сказа-ать… Ну, так, как бы этого…
Рыся не выдерживает и пребольно щипает меня за руку.
- Хватит комедию ломать! Говори так, как есть. Устроили мне тут. Психоневрологический диспансер. Ух, всех бы отшлепала!
Когда Рыся злится, шутки с ней действительно плохи, навалять может по самое «не хочу», она отменный боец, даст фору любому парню. Поэтому я принимаю смиренную позу и кротко отвечаю:
- Никакой тошноты, ничего не болит. И неплохо бы пообедать. Полноценным, так сказать, обедом, - от маленькой шпильки удержаться все же не могу и теперь опасливо отодвигаюсь в сторону.
Но она только бросает сердитый взгляд, машет рукой и отворачивается. Обиделась, что ли?
- Ну, Рыся. Ну ты чего? – подступаю я.
- Задали мне тут задачку! Четыре здоровых балбеса, Глисс не в счет.
- Почему это Глисс не в счет? Неужели он настолько галантен? – делаю я большие глаза.
- Трепло гороховое! Просто у него сны не повторяются и ужас не вызывают. В отличие от других четырех опупевших от безделья лбов.
- Ты перегибаешь палку, Лукки ведь трудится как проклятый. Скоро ночевать будет в своем лойере.
- Ну, это я так. Обобщила, - она раздраженно фыркает. – Ты у меня дождешься, побью.
- Ладно-ладно, молчу. Кхе… Ну, что, док, жить то мы будем?
- Похоже, да, - короткий смешок. – С сегодняшнего дня будете пить успокоительное, - Рыся в раздумье чешет подбородок. – Такое впечатление, что нечто неизвестное просто дало импульс некоторым глубоко скрытым в вас страхам. О которых вы и сами не подозревали. Схожесть образов можно объяснить схожестью первопричины страха. Возможно, это боязнь космоса или неизведанного.
- Хорошее объяснение для звездолетчика, - недоверчиво хмыкаю я.
- К сожалению, я не специализировалась в психологии. Но думаю, вывод мой в основной своей сути верен. Что-то послужило толчком, вот и все. И у кого-то спровоцировало реакцию, а у кого-то нет. Физические реакции здесь вторичны, а не первичны. Вот так.
Интересная теория, верно? И я бы послушал еще, но голодные спазмы в желудке становятся уже просто невыносимыми. Поэтому наскоро распрощавшись, чуть ли не бегом двигаю в столовую, где к своему удивлению натыкаюсь на Лукки и Данга, с аппетитом поедающих второе и успевающих к тому же обмениваться нечленораздельными замечаниями. Мое стремительное появление вызывает у обедающих смешки.
- В нашей команде, смотрю, прибыло, - подмигивая Дангу, замечает Лукки.
- Да, давненько Верес не ел. Видимо, оголодал неимоверно, - еле сдерживаясь, подхватывает Данг.
Я всматриваюсь в них, пытаясь понять причину такого веселья. Но вызываю только новый взрыв хохота.
- Да ладно, расслабься. Течер уже ушел, - это снова Лукки.
- Ага. Набил брюхо под завязку. На добавку претендовать не посмеет, - старательно жуя, поддерживает товарища Данг.
- Э-э, а вам не кажется, что время обеда давно прошло? – наконец вступаю в беседу и я.
- Кажется! – хором подтверждают мои коллеги и снова смеются.
- Ну и чего же вы тут наворачиваете, спрашивается? – с вызовом интересуюсь я.
- Обед! Полноценный. С полным набором питательных веществ, - тут они уже просто не могут.
Ерунда какая-то. Что это на них нашло? Я заказываю тоже обед и, все еще озадаченно косясь на своих товарищей, принимаюсь за салат. А те только что не хрюкают. Наконец Лукки выдыхает:
- Какой он у тебя по счету сегодня?
- Кто? – вытаращиваю я глаза.
- Вот умора! Дед Пихто, ха-ха. Обед, конечно.
Медленно перевожу взгляд с одного на другого. Совсем с катушек съехали. Просто помешались. Поневоле вспомнишь Дару с ее рассказами.
- Первый, естественно, - говорю в конце концов. - Я же на дежурстве был, потом у Рыси.
- А-а, - разочарованно тянут они. – Неинтересно.
- Что не интересно? – продолжаю удивляться я. - А вы то почему не ели со всеми?
- А мы ели! – с готовностью отвечает Лукки.
- А через некоторое время ели еще, - подхватывает Данг. - Уже втроем. А потом и еще.
- Ага, - прыскает Лукки. - И недоумевали, куда же запропастился наш Верес.
- И почему же он искажает нам статистику, - ухмыляется во весь рот Данг.
- Точно! – подтверждает Лукки.
- Вы третий раз едите полный обед?? – изумляюсь я.
- Ага.
- И куда в вас столько влазит?
- Это, пожалуйста, к Рысе, - вылизывая тарелку, замечает Лукки.
Я пялюсь на них, не переставая поедать удивительно вкусный суп.
- У Рыси ведь был? Был, - будто сам с собой разговаривает Данг.
- Пищеварительную систему прочищал? Прочищал, - поддерживает Лукки.
- Общеукрепляющее принимал? Принимал! Короче говоря, жди результат, дружище. Все, что не доел в последние дни, будешь наверстывать в ближайшие часы! – торжественно провозглашает Данг.
- Именно! – ставит точку Лукки.
Ну, с ума сойти, верно? В общем, выясняется, что черви им не снились, однако одна мысль о грядущем завтраке вызывала у всех троих нешуточные позывы к рвоте. Поэтому никто из них не притронулся к еде, раздумывая, как поступить дальше. А спасительной палочкой-выручалочкой для ребят стал плановый визит к Рысе.
Вечером в кают-компании, когда мы устраиваемся, кто почитать, кто поболтать, а кто и поиграть, Зордан вновь опрашивает ребят:
- Лукки, как роботы?
- Все в порядке, капитан.
- Лойер готов?
- Надеюсь завтра-послезавтра закончить, мои пацанята работают без выходных.
- Отлично. Глисс, как у тебя дела?
- Все системы корабля функционируют в штатном режиме, каких-либо угроз за последние сутки выявлено не было.
- Понятно. Данг?
- Состав воздуха в помещениях корабля и питьевая вода соответствуют нормам.
- А ты, Верес, ничего нового не учудил? – Зордан чуть-чуть улыбается.
Я от неожиданности не сразу нахожусь с ответом, потом понимаю, что капитан просто шутит.
- Никак нет, господин капитан! Все производимые действия соответствуют уставу корабля и космического флота!
Ребята фыркают, Зордан качает головой. Немного помедлив, обращается к Рысе:
- Ну что, Рыся, нового?
- Проведенный дополнительный комплекс исследований позволил подтвердить первоначальное заключение: все пятеро физически абсолютно здоровы. Вследствие этого подкрепленного фактами вывода рискну предложить следующую рабочую гипотезу: расстройство сна связано исключительно с психологическими причинами. А именно: некий неизвестный мне фактор послужил катализатором глубоко скрытых страхов членов экипажа, видимо, имеющих схожую подоплеку. Четверо оказались более подвержены влиянию данного фактора, чем остальные. Почему, сказать не берусь. Указанная гипотеза, как мне представляется, яснее всего объясняет сложившуюся ситуацию.
В кают-компании воцаряется молчание, похоже, мои товарищи пытаются переварить информацию, которая для меня новостью уже не является.
- И что же нам делать? – начинает Лукки.
- С сегодняшнего дня вы будете принимать успокоительное, - поясняет Рыся. - Чтобы нейтрализовать тревогу, вырвавшуюся из закутков вашего мозга. Изначально мы исходили из того, что это болезнь или повреждение, нанесенное так или иначе организму. Сейчас я считаю, что все соматические проявления вторичны. А дальше посмотрим, как пойдут дела.
- Ясно, - Зордан обводит взглядом всех присутствующих. – Еще вопросы будут?
Но Дара уже занимается Пипером, дразня ехидную и острую на язык птицу. Глисс заводит разговор с Течером. А Рыся едва заметно кивает мне, приглашая посмотреть фильм.

Воскресенье
Снова вязкая белая масса. Обволакивает, давит, поднимается выше. Молочу руками и ногами, стараясь выбраться, оттолкнуть, выплыть. Но это не помогает. В какой-то момент я понимаю, что вокруг осклизлые, до ужаса мерзейшие мучнисто-белые черви, опоясанные по всей длине чуть более темными полосками. Отвращение. Твари лезут и лезут. Лезут и лезут! Крик застревает в горле, когда я захлебываюсь этими гаденышами. И тут что-то пребольно вцепляется мне в живот, чуть повыше пупка. Потом еще и еще уже по всему телу. Напрягаю зрение и из последних сил пытаюсь вылезти. Боже! У этих тварей появляются рты с острыми как бритва зубами, их тупые безглазые морды с остервенением вгрызаются в меня. Кровь, повсюду кровь. Они сжирают меня заживо! А-а-а-а! А-а-а-а! Помогите! А-а-а-а!
С гулко бьющимся сердцем и открытом в немом вопле ртом сажусь в постели. Таращусь в темноту, с трудом сглатываю. А руки уже сами ощупывают тело в поисках многочисленных ран. Но повсюду только гладкая кожа, покрытая испариной, волосы, комки мышц. Повреждений нет. Что же это со мной?
На корабле глубокая ночь. Все спят. Может, я все-таки болен? Встаю, нащупываю ногами тапки, зажигаю свет. На столе брошенная с вечера книжка, в кресле свалены как попало вещи, стойка с кристаллами необходимой в работе информации, вместо стен ночная степь, где освещенный лампой пятачок выглядит инородным телом. Ветер волнами колышет травы, принося их удивительный запах. Ничего необычного, все как всегда. Хм.
Бреду в туалет, шаркая тапками. Пижаму в стирку, сам под душ. Занятненько! Этак через пару ночей твари сожрут меня целиком. И ведь не подавятся, сволочи! Что же за скрытый в моих мозгах страх заставляет их выползать на поверхность? А? Или Рыся ошибается? Ведь ее лекарство, получается, не помогает. Жуть какая, верно? Хм, хм. Ладно хоть постель сегодня не угадил, и то вперед. Так. А физиономия то какая страшная. Похудевшая, помятая. Щетина вон повылезала. Под глазами синяки. Красавчик! Ладно.
Постельное белье тоже кладу в стирку, застилаю чистое. Настраиваю вместо лампы луну и ложусь, прикрываясь до подбородка шелковистой простыней. Уставляюсь в потолок. Вернее, в небо, усыпанное звездами. С древнейших времен люди пытались приоткрыть завесу их тайны. Сначала в мыслях и сказках, затем в описанных затейливыми формулами законах, а потом и в реальных полетах. В каждом поколении встречались безумцы, рвавшиеся в космос. Да ведь и я сам принадлежу к их числу. Все верно, закономерно и точно. Все так. Но неужели ни у кого и никогда не возникало предположения, что путь туда нам заказан? Мы слишком юны, наивны и неопытны, чтобы соваться в неизмеримые темные его глубины. Куда нам до великих создателей, перемещавшихся по галактике как по квартире, то торопясь по неотложным делам, то медленно шествуя в шлепанцах за чаем. Игравших скоплениями звезд как фишками настольных игр. Украшавших гирляндами газовых шлейфов те или иные уголки своего дома. Переговаривавшихся между собой на расстоянии тысяч световых лет. Творивших миры. И уничтожавших их. Экспериментирующих, мечтательных и любознательных. В общем, тех, кому в конце концов стало скучно, и они оставили этот мир, уйдя в неизвестность. Привязали цепную собаку, оставили открытыми окна, но не попрощались навсегда. А в оставленном хозяевами доме начали плодиться пауки, мухи, тараканы, залетать комары и бабочки, сквозь щели пробиваться трава. Двор зарос сорняками, покосился забор. Вконец одичали куры и кролики, выломали стойла коровы. Но слово «навсегда» произнесено все-таки не было…
Сигнал побудки. Еле раздираю глаза, сглатываю горькую слюну и снова падаю на подушку. Торопливый стук в дверь. Еще раз. Нетерпеливые попытки войти. Бряк-бряк.
- Вставай же, засоня! Сколько можно ждать!
Ох уж эта Рыся! Ни минуты покоя.
- Зарядка, душ, обливание! Только правильный образ жизни способен излечить ваши дурацкие мозги. Ау!
Приказываю двери открыться, а сам сажусь, зевая и потягиваясь. Ну вот и наша Рыся. Во всей своей, так сказать, красоте и величии. Рыжие волосы нимбом вокруг лица, сверкающие глаза, мохнатые ресницы, улыбка в полфизиономии, смешные веснушки. Широкие шорты с цветочком, футболка в крапинку, разноцветные кеды. Энергична, бодра и собрана. В отличие от меня.
- Ах, ты еще спишь, лежебока? Собирайся! – она пытается стащить меня с постели.
- Рыся, ну разве воспитанные девушки так себя ведут? – канючу я, стараясь отбиться.
- Шорты, футболка. Ага! – Рыся бесцеремонным образом роется в моем шкафу.
- Нет, ну как это называется? Я, вообще, можно сказать, сегодня не спал. А ты меня дергаешь! – сопротивляюсь я как могу.
- Не спал? – она мгновенно поворачивается ко мне. – Неужели не помогло? Рассказывай!
На самом деле, ни зарядка, ни беседы не входят в мои текущие планы. Мне бы вздремнуть часок-другой. Но Рысе объяснить это оказывается невозможным. Поэтому попрепиравшись несколько минут, я выбираю занятия спортом. Переодевшись, образцово-показательно бегом делаю круг почета вокруг Рыси и устремляюсь в спортзал. Она спешит за мной, продолжая задавать вопросы.
На игру мы, конечно же, опаздываем, зато на разминке отрываемся на славу. Потом бассейн, душ, завтрак. Рыся пристально следит за всей нашей четверкой. Видно, ей не терпится узнать, как мы себя чувствуем. Что касается меня, то сегодня я голоден как волк. Впрочем, вроде бы, аппетитом не обижены и другие. Одна Дара вяло ковыряет ложкой кашу. И вообще, похоже, она не в настроении. Ладно, чуть позже попробую выяснить, в чем дело.
- Лукки, Верес, Течер и Данг, после завтрака жду вас у себя. Лукки, перестань делать вид, что ты меня не слышишь! – объявляет Рыся, обводя нас строгим взглядом.
Мы невпопад киваем, допивая кофе. Потом ребята устремляются вслед за Рысей, а я подсаживаюсь к Даре.
- Привет!
Она поднимает глаза, в который уже раз опаляя меня темным пламенем. Обжигает с такой силой, что я ежусь под ее взором.
- Что-то не так? – задаю я самый дурацкий из всех возможных вопрос.
- Мне страшно, - говорит она еле слышно.
И я вздрагиваю, так как этот ответ самый невозможный из всех предполагаемых. Ведь мне доподлинно известно, что Дара – единственный штурман, который смог увести корабль с планеты Зигль, в то время как остальные погибли, погубив и ведомые ими корабли, когда планета вошла в фазу Q. Никто тогда не знал, что такая фаза случается раз в три года, и именно в этот промежуток жуткие фантомы, которые порождает биосфера планеты, становятся абсолютно реальными. Нужно иметь стальные нервы, крепкие руки и бесстрашное сердце, чтобы выжить на Зигле в такой период.
- В каком смысле? Я не понимаю, - кладу я руку на безвольно лежащие пальцы девушки.
Она едва заметно качает головой, вытаскивает свою кисть из моей ладони и с усилием продолжает:
- Хуже, чем раньше. Мы движемся к чему-то такому ужасному, что у меня все замирает внутри. Мы подошли слишком близко. Слышишь?
- Зордан знает?
- Он не поймет. Да это уже и бессмысленно, обратного пути нет, - она вздыхает со всхлипом и отворачивается.
- Дара, это все только твои страхи, поверь! Корабль пересек какую-то зону, и у нас появились кошмары, а у тебя – страхи. Рыся ведь вчера очень толково объяснила.
На ее глазах слезы. Она снова качает головой:
- Нам не нужно было выходить в этом месте, вот и все. Остальное уже не изменить.
- Но ведь и место не изменить. Разве нет?
- Ты тоже не понимаешь! Если бы мы вышли в другой точке, ничего бы не случилось.
- Да чего не случилось бы, Дара?? – почти кричу я.
- Того, что уже не изменить, - еще тише произносит она, сгорбившись встает и словно тень выскальзывает из комнаты.
Сижу, будто оглушенный. Сила ее слов такова, что я сам почти в панике, готов метаться, орать и биться, требуя выпустить отсюда во что бы то ни стало. Мне видится огромная пасть, разверзшаяся над нашим кораблем. Пасть, которая уже начала сдвигать челюсти, усеянные отвратительными клыками. Видение настолько парализует мою волю, что пальцы до боли вцепляются в край стола, а на лбу выступает холодный пот.
- Верес, немедленно пройди в мой кабинет! Похоже, ты решил, что ты особенный? – прямо над ухом звенит рассерженный голос Рыси.
И я едва не подпрыгиваю, вскрикивая как раненый зверь. Оглядываюсь, тру ладонями виски, сглатываю. И пелена перед глазами постепенно истаивает. Что за ерунда, в самом деле? Какая такая еще опасность, гадство? Корабль полностью исправен, защитное поле в норме, экипаж здоров, идем по курсу без отклонений. Что за бредни сивой кобылы в конце то концов? А?
- Верес! Ты у меня точно дождешься! – похоже, Рыся уже вне себя.
- Да, Рыся. Уже иду. Не злись.
Бегу по коридору в медотсек, а сам все не могу осознать, что хотя бы на несколько минут поверил идиотскому вымыслу. Словно на моем месте оказался не закаленный и много раз проверенный звездолетчик, а неуравновешенный человек с расшатанными нервами. Ужас!
- Ты где это болтался?? – не откладывая дел в долгий ящик, начинает Рыся.
- Слушай, да ладно тебе, в самом деле! Похоже, тот фактор, о котором ты нам вчера столь убедительно вещала, подействовал и на Дару, только несколько иначе, чем на нас четверых.
- В смысле? С ней что-то не так?
- Представляешь, она твердо уверена, что мы почти вплотную подошли к какой-то неотвратимой опасности, что на корабле вот-вот случится нечто ужасное. Причем все это уже никак не предотвратить.
- Действительно? – Рыся прищуривается и уточкой сдвигает губы.
- Реально! И сила ее убежденности такова, что и я, ты только вообрази, на какое-то время поверил во все эти россказни.
- Ну, с тебя то, конечно, станется, - усмехается Рыся. – Ты поверишь всему, что она расскажет.
Я молчу, постукивая пальцами по столу. Что бы Рыся ни говорила, но сейчас у меня нет сомнений, на Дару влияет то же, что и на меня, Лукки, Течера и Данга. И, похоже, это было не разовое воздействие, как мне казалось раньше. Ведь еще два дня назад никаких подобных ощущений у нашего штурмана не было. Правильно? Что же это за штуковина такая, которую ни уловить, ни почувствовать нельзя? Ни органами чувств, ни приборами? Настоящая ерундень получается, если пораскинуть мозгами.
- Ты чего набычился? – интересуется Рыся.
- Да мне тут пришло в голову, - поясняю я. - Что тот самый пресловутый фактор по-прежнему действует, так как раньше у Дары таких бредней не было.
- Может, так, а, может, и нет. Нельзя исключать, что у нее просто более длительный инкубационный период.
- Но, похоже, ты права насчет извлечения потаенных страхов. Происходящее с Дарой только подтверждает твои предположения.
- Неужели там все так серьезно? – не верит моя подруга.
- А ты решила, я шучу, что ли? Поговори с ней сама. Тебе, как врачу, в любом случае надо это сделать. Даре требуется помощь, это даже не обсуждается. И, мне кажется, то, что творится с ней, аналогично нашим расстройствам.
Рыся в раздумье крутится в кресле. Туда, сюда, туда, сюда. Потом смотрит на меня в упор:
- Ладно. Убедил. Кстати, я ведь совсем забыла посмотреть ее карточку. Помнишь, мы говорили? Ну, по поводу, не было ли у нее подобных нарушений в прошлом, - она старательно разглядывает меня. – А ты, я вижу, стареть вовсе не спешишь, - ехидный смешок. - Несмотря на недосыпания и плохое самочувствие. Да. Так ведь и собрались то мы здесь как раз из-за тебя. Опять не спал сегодня?
Надо же, а я то даже и подзабыл о сегодняшних неурядицах, до того Дара выбила меня из колеи.
- Чего молчишь, партизан?
- В общем, - начинаю я. - Кошмар был еще тот! Представляешь, эти твари принялись пожирать меня. Причем ощущения оказались настолько реальными, что уснуть я больше не смог. Хм, хм, правда, на аппетите это никак не сказалось.
- Вот как, значит. Так-так. Лекарство пил? – Рыся потирает ладони.
- За кого ты меня держишь? – возмущаюсь я.
- За балбеса и хулигана, конечно.
Ну и новости! Вот, например, я к ней очень серьезно отношусь, несмотря на то, что она известная шутница.
- Обиделся, что ли? Ну и зря. Если бы ты мне не нравился, мы бы не подружились, - Рыся встает, медленно, словно выверяя каждый шаг, двигается по комнате. Потом останавливается и поворачивается ко мне. - Знаешь что? Давай-ка никаких спешных выводов пока делать не будем. Подождем денька три. У меня ощущение, что это вот-вот должно прекратиться. Ведь остальные сегодня спали практически нормально. Что скажешь?
- Как прикажете, госпожа доктор, - скромно бубню я.
- Вот и хорошо. А с Дарой я обязательно сегодня поговорю. Наверное, ты прав, и с ней что-то не то.
Выхожу из медотсека вполне себе обнадеженным. Топаю, насвистывая мелодию из последней серии «Космических бродяг». Стены лучатся мягким светом, под ногами еле слышно шуршит ковер, будто трава под ветром. На корабле тишина, только Пипер орет в кают-компании. Похоже, с ним снова пытается заниматься Течер. У двери Дары я вдруг останавливаюсь. Поднимаю руку, чтобы постучать. Несколько секунд держу и опускаю. Что же могу я ей сказать? Как обнадежить? Эх, наверное, Рыся недалека от истины, утверждая, что я балбес. Уж лучше присоединюсь к Течеру, может, вдвоем мы научим Пипера хорошим манерам.
Заруливаю в свою каюту, чтобы переодеться. Присаживаюсь на кровать и неожиданно отключаюсь.
- Верес, а Верес? Ты дома? – голос Данга будит меня.
- Ага, - с трудом соображая, отвечаю я. – А что?
- Ты чего на обеде не был?
- Как не был??
- Ну обыкновенно. Ты спишь, что ли?
- Похоже, что да. Ну я даю!
- Да ладно, чего там. Вон Лукки весь день со своим лойером возится, даже Рыся ему не указ, - Данг весело смеется. – Может, в футбол погоняем?
- Хорошая идея. Давай через полчаса? Я хоть перекушу немного. Может, Глисса и Течера позовем?
- Ага, Глисс все около Рыси крутится, не оторвать. А ей, похоже, сегодня не до него. Что касается Течера… Ну, ты же знаешь, я с ним не очень. Может, вдвоем погоняем?
Да, Течер уж больно часто подшучивает над Дангом. Нашел на ком упражняться! Вон с Рысей бы и сцеплялись языками. Она бы показала ему, где раки зимуют. А Данг скромный, тихий парень и кулаками махать не любитель, в отличие, кстати сказать, от Глисса.
В столовой пусто. Пока готовятся салат и мясо, обхожу комнату по периметру, похлопывая ладонью по спинкам диванов. Столы блестят, упругие сиденья без единого пятнышка, матовый пол чист. Не верится, что еще недавно здесь было много людей. Они ели, разговаривали, смеялись. И будто растворились.
Звуковой сигнал сообщает о готовности заказа. Взяв обед, усаживаюсь за крайний стол, лицом ко входу. Когда сидишь вот так, один, кажется, что на всем корабле никого больше нет. И щемящее чувство одиночества начинает скрести душу. Ведь ты один не только на корабле, но и на многие тысячи световых лет. Ужасное ощущение. С трудом сдерживаюсь, чтобы не заорать какую-нибудь муть. Просто чтобы развеяться.
В проеме появляется тень. Это Данг. В спортивной форме, с мячом в руках.
- Вот пришел поторопить тебя, - говорит он, перебрасывая мяч из одной ладони в другую.
- И правильно сделал. А то мне тут так тоскливо одному стало, не поверишь. Будто я один на целом свете, - пытаюсь я улыбнуться.
- Вот и мне что-то грустно. Все разбрелись по своим делам. В которых мне, оказывается, места нет.
- А где все?
- Ну, Зордан в рубке, Рыся в своем кабинете, Лукки все с лойером. Остальные кто где.
- А Дара?
- Не знаю, не видно ее, наверное, в каюте или в рубке.
- Как она? – интересуюсь я.
- Вроде нормально, - удивленно смотрит на меня Данг. – А что?
- Да нет. Ничего. Просто спрашиваю. Невеселая она какая-то была утром.
- А-а. Она почему-то отдельно сидела и ушла быстро.
- А Рыся с ней не говорила?
- Слушай! Пойдем играть, а? Хватит пузо то набивать, - не выдерживает моей болтовни Данг. - Вот сам у Рыси и спрашивай, если так надо.
После ужина наша команда, как обычно, собирается в кают-компании. Переговариваемся, рассаживаемся. Я стараюсь незаметно наблюдать за Дарой. Она явно не в настроении, пальцы сцеплены в замок, губы сжаты, голова опущена. Интересно, была ли она у Рыси? Рыся, кстати, тоже особого восторга не выражает. То ли разобраться с нами не может, то ли надоело все. Ладно.
- Так, - вступает Зордан, обводя сидящих взглядом. – Все в сборе? Кхм. А где Лукки?
Ребята оглядываются по сторонам, словно пытаются в соседе обнаружить именно Лукки.
- Похоже, он заработался с лойером. Вроде, хотел сегодня закончить, - объясняет Глисс.
- Ведь и на ужине его не было. Правильно? – уточняет капитан.
- Да, вроде, не было. Я последний уходил, - это Течер.
- Ни к чему хорошему такое рвение не приводит, - капитан с досадой стискивает рот, нажимает кнопку вызова в коммуникаторе. – Лукки, ты в техническом отсеке? Давай бегом в кают-компанию, все уже здесь, - пауза. – Лукки! Ты меня слышишь? Ты там? – снова пауза. – Странно, - Зордан переключает кнопки, и теперь уже по всему кораблю звучит громкая связь.- Лукки! Лукки, ты слышишь меня? Ответь!
- Может, он отключил коммуникатор, чтобы его не отвлекали? – снова Глисс.
- Но громкую связь он не может не слышать! – подключается к разговору Рыся.
- Да, непонятно. Может, случилось что-то? – это Данг.
- Ага. Восстание машин, - пробует шутить Течер.
- Знаешь, не всегда твои шутки бывают удачными. Ты бы иногда имел это в виду, - встреваю я.
- Лукки! Лукки, ответь! – Зордан вновь пытается связаться с нашим товарищем.
Молчание. Капитан с каким-то недоумением глядит на каждого из команды, словно мы действительно решили его неудачно разыграть. Лукки по-прежнему не отвечает.
– Так. Глисс, Течер, посмотрите Лукки в техническом отсеке. Данг и Верес – в жилой части корабля. По результатам немедленно доложить.
Обернувшись на Рысю и Дару, поднимаюсь. Лицо Рыси крайне напряжено, руки стиснуты в кулаки. А Дара словно окаменела, в бездонных глазах застыл страх. Я беру Данга за плечо и мы стремительно выходим.
Каюты, коридоры, столовая, спортзал. Включаем и гасим свет, шарим в каждом уголке, выкрикиваем Лукки по имени. Данг движется молча, с каждым шагом плотнее сжимая губы и сдвигая брови. Его походка становится мягкой, упругой, как у хищника. Я сам тоже предельно собран и, кажется, готов к любым неожиданностям. Но в голове пусто, собраться с мыслями никак не удается, лезет только какая-то ерунда.
- Слушай, куда же он делся?? – вопрос Данга звучит как выстрел.
Я дергаюсь, признаться, во всех этих закутках как-то не по себе. Однако уподобляться истеричным девицам – последнее дело.
- Понятия не имею. На шутку не похоже, Лукки серьезный малый. Сердечный приступ? Так он здоровяк.
- А может, это болезнь?
- Какая болезнь?
- Ну, эти наши кошмары. Ведь Рыся не знает наверняка, она просто предполагает, - щурит глаза Данг.
- Предполагай, не предполагай, но приборы то не врут: у нас все в норме, братишка, - я дружески похлопываю товарища по спине.
Мне и правда кажется, что дело в чем-то другом. Но вот в чем?
- Ты ведь понимаешь, гадать, не имея никакой информации, последнее дело, - медленно произношу я после паузы. – Надо найти хоть что-то, а уже после делать выводы.
Данг, конечно же, согласен со мной. Но неизвестность деморализует, заставляя возникать всякую чепуху.
- Вероятнее всего, что-нибудь случилось с его роботами, - со вздохом говорю я.
И тут срабатывает громкая связь:
- Экипажу немедленно спуститься в технический отсек, ячейка номер три! Немедленно! Поиски прекратить. Повторяю: экипажу немедленно спуститься в технический отсек, ячейка номер три! - в голосе капитана лязгает металл.
Мы с Дангом переглядываемся и пожимаем плечами. Такую жесткость в Зордане наблюдать мне еще не приходилось, Дангу, наверное, тоже. Похоже, ребята нашли там что-то совсем неприятное.
Вылетаем в коридор и несемся по спуску, не дожидаясь подъемника. И все равно оказываемся в нужном месте позже девушек. Ребята толпятся в дальнем углу, а в ячейке номер восемь пацанята Лукки по-прежнему возятся с лойером, который выглядит уже совершенно готовым. Все почему-то молчат. И мне вдруг становится трудно дышать.
Лукки лежит на спине, опрокинутый навзничь. Рукава рубашки закатаны, ворот ослаблен. Растрепанные темно-русые волосы, заголившиеся лодыжки. Ладони раскрыты, словно он пытался от кого-то защищаться. И выражение неимоверного ужаса. Нечеловеческого.
Дрожащими пальцами расстегиваю рубашку, сдавливаю рукой горло, чтобы не закричать. Мир начинает кружиться перед глазами, и мне приходится опереться о стену, чтобы не упасть.
Рыся с трудом сглатывает, закусывает губу и будто под принуждением наклоняется к Лукки. Тишина, только киберы иногда звякают и жужжат чем-то.
- Лукки мертв, - наконец говорит она.
Рыся озвучивает приговор, смысл которого был ясен и прежде, стоило лишь взглянуть на Лукки, чтобы не иметь сомнений. Но тут все словно выдыхают, принимаются переглядываться и переступать с ноги на ногу. Однако по-прежнему никто не произносит ни слова.
Зордан вытаскивает из кармана платок и промокает лоб. Стиснув челюсти, некоторое время свирепо смотрит в стену. Потом, словно очнувшись, обводит всех взглядом.
- Рыся, нужны причины смерти. Займись этим немедленно. Течер поможет тебе. Глисс, проверь в первую очередь роботов, затем системы и оборудование. Верес, ты присоединишься к Глиссу. Данг, вы с Течером отнесете Лукки в медотсек. Дара, проконтролируй текущий курс корабля. Я займусь составлением экстренного сообщения в центр. Все. Жду вас всех через два часа в кают-компании. Вопросы есть?

Понедельник
Роюсь в программном обеспечении систем, задействованных в техническом отсеке. Рядом Глисс возится с роботами, копаясь с помощью анализатора в их мозгах. Слышатся его сопение и чертыхания. Я работаю же молча, слишком выбитый из колеи, чтобы что-то обсуждать. Мысли лихорадочно бегают, стараясь зацепиться хоть за что-нибудь реальное. Как такая смерть вообще могла произойти?
- Вот убей не могу понять, какого черта ему понадобилось в третьей ячейке, если он работал в восьмой? – словно злясь на кого-то, цедит сквозь зубы Глисс.
- Ну, может, инструменты какие-нибудь или составные части, - с неохотой предполагаю я.
- Ага! Ты же видишь, что здесь сплошь запаска систем жизнеобеспечения корабля.
- Вот сам тогда и объясняй, раз такой умный! – огрызаюсь я, разговаривать нет никакого желания.
Глисс молчит, сопя громче обычного. Потом неожиданно трескает кулаком по столу:
- И еще эти сволочи записали только внутренность лойера да пустую часть ячейки! Ненавижу! Тупые болваны!
- А звук они разве не пишут? – спрашиваю я.
- Не предназначены. Черт! Единственно видно, что Лукки спешно пересекает поле съемки идиота N-386.
- Лукки идет один?
- Ага. Он торопится и совершенно здоров! Больше Лукки на записях нет. Впрочем, эти кретины сегодня в основном работали внутри лойера.
- А по времени как? – продолжаю уточнять я.
- Что по времени? - выдвинув нижнюю челюсть, интересуется Глисс.
- Не тупи, Глисс! Во сколько он вышел из ячейки?
- Сейчас. Так. В четырнадцать двадцать восемь по бортовому времени.
- Может, его кто-нибудь вызвал?
- По коммуникатору, что ли?
- Ну, - соглашаюсь я. - Или крикнул.
- Черт! А ты не дурак, - Глисс прищуривается и начинает переключать виртуальные кнопки систем связи. – Зараза! Коммуникатор ведь тоже ничего не записывает, как же я мог забыть. Но мысль хорошая. Точно.
Снова молчим. Глисс заканчивает с роботами и принимается за функционирующее оборудование отсека.
- Слушай, так ведь это означает, что его кто-то убил. Кто-то из наших, - сопение опять становится громче.
- Вовсе не обязательно, - замечаю я.
- А как тогда?
- Ну, может, он что-то услышал, бросился узнать, и бац! Удар тока, - предполагаю я. - Слушай, надо подождать, что Рыся скажет, а потом строить догадки. И вообще, и так тяжело до невозможности, а ты тут со своими беседами… Извини.
Глисс отворачивается, вцепляется в подлокотники. Я вижу, как у него начинает подергиваться щека. Вот и пусть остынет немного. Пока. Да, чего говорить, Лукки был таким хорошим парнем, веселым, задорным. И дело свое знал отлично. Был… Какое поганое слово для молодого, полного сил человека. Ужас. И что с ним могло приключиться? На защищенном, работающем в штатном режиме корабле? А? Ну, выходит, нет у нас больше кибертехника.
Я до боли сжимаю руки в кулаки. Как вообще такое может быть? Утром еще был рядом, шутил, подначивал Течера. И вот… Дерьмо какое-то с нашей экспедицией. То одно случится, то другое. А сейчас и вовсе мрак. Как будто колечко цепляется за колечко, пока не вытянется вся цепь. И ведь мы еще даже не на месте! Лететь не менее трех недель. Что же будет там, на планете XZ? Подумать страшно.
И тут мне на память приходят слова Дары. И холодеет где-то в груди. Неужели она права? И впереди нас ждет нечто еще более ужасное? Но что? Что может быть страшнее гибели близкого товарища? И почему он умер? На записи, которую прокрутил Глисс, Лукки действительно куда-то торопится. Куда и зачем? Что могло вызвать такую спешку? Сообщение по коммуникатору или посторонний звук? Или он что-то увидел? Да, сплошные вопросы без ответов.
Глисс дергает меня за плечо, его лицо залито слезами. Перекошенное, почти зверское.
- Ты знаешь, что Лукки был моим другом? Знаешь? – буквально выплевывает он слова.
Я пытаюсь вырваться, ведь его ручища сдавливает меня словно клещи.
- Нет! – настаивает он. - Ответь, знаешь?
- Да знаю я! Ты мне кости сломаешь, идиот! Отпусти, говорю! Или я тебе вмажу.
Глисс неожиданно всхлипывает, разжимает руку и утыкается в мою грудь. Его большое тело сотрясается от рыданий.
- Я клянусь тебе! Клянусь! Я убью того, кто это сделал. Размажу гада по стенке! – Глисс отталкивает меня, закрывает ладонями лицо. – Мы с Лукки с первого класса за одной партой. Все дела – вместе. И вот… Как же так?
Смотрю на Глисса и понимаю, что еще секунда и сам начну всхлипывать, как ребенок. Но этого делать ни за что нельзя! Неимоверным усилием воли я сдвигаю комок, подступивший к горлу, куда-то вниз, вниз, поближе к кишкам, открываю рот и выдавливаю:
- Даже если это будет Рыся?
- Что Рыся? – непонимающе вытаращивает он глаза.
- Ну, если гад окажется Рысей, - продолжаю я.
Глисс выпучивает глаза еще больше. Потом его лицо искажает ненависть, он сощуривается, сжимает кулаки и тихо, с присвистом сообщает:
- Ах ты, сволочь! Ах ты, мразь! Да я сейчас тебя… Да я сейчас тебе…
Мы тяжело глядим друг на друга, готовые броситься и бить, бить.
- Ребята, вы что, с ума посходили?? – в проходе стоит Данг и с изумлением наблюдает за нами. – Такая трагедия! А вы ведете себя, как последние… - Данг запинается и явно не находит слов. – Как бездушные скоты, в общем!
Мы с Глиссом горько вздыхаем, опускаем головы. И правда, что это на меня нашло? Надо же было приплести Рысю! Ведь я видел, что он не в себе. Чего я добивался, идиот? Совершенный кретин, честное слово.
- Глисс, прости. Не знаю, какая муха меня укусила, - виновато говорю я и протягиваю ему раскрытую ладонь. – Можешь ударить, я этого заслуживаю.
Глисс снова сопит, неловко отворачивается, потом, взглянув исподлобья, отвечает:
- Ладно, забудь. Я и сам хорош, чего уж там. Нам всем нелегко, вот и срываемся, где не надо. Мир, в общем.
- Да что тут между вами происходит? – не унимается Данг.
- Мы все на нервах, вот и все. Данг, не лезь еще и ты! – замечаю я.
Глисс пожимает мою руку, и мы возвращаемся к своим делам.
- Я, собственно, пришел напомнить вам, что через сорок минут все должны собраться в кают-компании, - Данг вздыхает, притоптывает правой ногой. – Ну, а на самом деле мне просто как-то жутковато одному.
Глисс согласно кивает, я ободряюще улыбаюсь, и Данг пристраивается на краешке кресла у стены.
Я заканчиваю первым, откидываюсь на спинку стула и оглядываюсь. Глисс, ссутулившись, просматривает какие-то схемы, Данг все так же неприкаянно сидит в углу.
- У меня все без отклонений, ничего необычного. А у тебя? – обращаюсь я к Глиссу.
- Пока тоже в норме. Но я еще не закончил, - бурчит он.
- Ладно. Ну, что, Данг, а как там дела наверху?
- Рыся и Течер произвели анализ тканей, начали вскрытие, этого я уже выдержать не смог, - виновато улыбается Данг. – Дара и Зордан, насколько мне известно, в рубке.
- Понятно, - я складываю пальцы в замок, изучаю заусеницы, потом перевожу взгляд на потолок.
Однотонный, серый материал, без видимых швов и стыков. Именно он стал свидетелем последних минут жизни Лукки, да только узнать ничего у него нельзя. Как обидно, что мы до сих пор не умеем управлять временем, отмотали бы его назад и вытащили Лукки живого и невредимого в текущее настоящее. Верно? Хотя и пространство то, по большому счету, тоже не в нашей власти.
- Ну все, давайте двигать на совет, - объявляет Глисс. – Правда, ничего путного мне сообщить будет нечего.
В кают-компании уже ждут капитан и Дара. Пальцы Зордана сцеплены на остром колене, а желваки так и ходят по щекам. Он кивает нам, но не произносит ни слова. Голова Дары опущена, темные пряди волос закрывают лицо. Согнувшись, она сидит в кресле, словно чужая нам всем. И у меня не хватает духу подойти и как-то ободрить ее.
Через несколько минут входят Рыся и Течер. Капитан пристально смотрит на них, будто не решаясь о чем-то спросить. Ребята рассаживаются, поднимают глаза. Однако их лица ничего не выражают.
- Итак, - начинает Зордан. – Мы собрались здесь по очень печальному поводу. Но прежде, чем горевать, нам необходимо выяснить причины и обстоятельства гибели Лукки. Рыся, тебе первой слово.
Рыся несколько раз стискивает и разжимает губы, затем сообщает:
- Тело и внутренние органы Лукки без повреждений, состав тканей и жидкостей без особенностей, следов поражений микробами и вирусами не обнаружено, - Рыся медлит, двигая нижней челюстью. – Смерть наступила ориентировочно между четырнадцатью тридцатью и пятнадцатью часами. Причина смерти: внезапная остановка сердца.
- Так! – тяжело подытоживает Зордан.
- Есть еще небольшая ремарка, - продолжает Рыся, глядя в пустоту. – Я бы сказала, внезапная остановка сердца вследствие пережитого ужаса. Думаю, Течер поддержит меня в данном выводе.
Взоры устремляются на Течера, который незамедлительно кивает.
- Чем именно был вызван этот ужас, сказать не берусь. Однако я уже неоднократно видела подобное выражение лица.
Зордан делает предостерегающий жест, но Рыся не останавливается.
- Да, капитан. Неоднократно. Думаю, тебе тоже известно об аналогичных случаях.
- Рыся! Сейчас не время! – грозно замечает капитан.
- Может быть, как раз сейчас и время, Зордан! – сдвигает брови Рыся.
- Немедленно прекрати! Это приказ.
Рыся и Зордан в упор смотрят друг на друга, словно сходятся в поединке. Мы озадаченно переглядываемся, и только Дара не меняет позы.
- А в чем, собственно, дело? – вступает Глисс, оборачиваясь ко мне и Течеру за поддержкой.
Рыся цокает языком, барабанит пальцами и с кривой усмешкой провозглашает:
- Наверное, капитан прав. Сейчас это не тема для разговора. Считай, что я ничего не говорила.
- Но как же так? Если вы что-то знаете, это должны знать все, - не унимается Глисс.
- Правильно ли я понимаю, что по вашему заключению смерть Лукки наступила от естественных причин? - повышая голос, обращается к Рысе и Течеру Зордан.
- Формально – да. Фактически же у него было абсолютно здоровое сердце, железное здоровье.
- Может ли его смерть быть связана, например, с галлюцинациями, спровоцированными навязчивыми кошмарами? – снова спрашивает Зордан.
- Такую возможность исключать нельзя, - немного помедлив, отвечает Рыся. – Мы по-прежнему считаем, что остановку сердца вызвал очень сильный испуг, - Рыся переглядывается с Течером. – Но вполне возможно, что испытанный Лукки ужас мог быть вызван жуткими галлюцинациями, визуальными или слуховыми.
- Понятно, - в раздумье замечает капитан.
- И все-таки, что за аналогичные случаи тебе встречались, Рыся? – опять встревает Глисс.
- Глисс, тема закрыта! – лицо Зордана каменеет. – Попрошу отчитаться по произведенным тобой исследованиям.
Глисс сопит, откашливается и, ни на кого не глядя, начинает говорить:
- Оборудование работало в штатном режиме, никаких сбоев или неполадок отмечено не было. Роботы в указанный период были заняты завершением монтирования и отладкой внутренних систем лойера. На видеосъемке, автоматически проводимой роботами, Лукки появляется только однажды, так как управление киберами, как вы знаете, осуществляется дистанционно. Видно его спину и понятно, что он спешно выходит из ячейки. Сейчас я покажу кусок записи. Как предположил Верес, - кивок в мою сторону. – Лукки мог кто-то вызвать. Голосом или по коммуникатору. Если у него действительно были галлюцинации, то такой вызов мог ему почудиться. Если ничего такого не было, то его кто-то специально выманил, - свирепый взгляд из-под насупленных бровей. – И убил. Вернее, испугал так, что он умер сам, - короткая пауза. – Если так, то, клянусь, этого ублюдка ждет такая же смерть!
Все молчат. Экспрессивное выступление Глисса и правда производит сильное впечатление. Пока он готовит запись к просмотру, Зордан, оглядев всех, жестко спрашивает:
- Ты подозреваешь кого-то конкретно, Глисс? Укажи, пожалуйста, пальцем.
Глисс начинает сопеть сильнее, переступает с ноги на ногу и бурчит:
- Да никого я не подозреваю! Просто если совершено убийство, то кто-то в любом случае это сделал. Правильно? А кроме экипажа на корабле никого нет. Вот и все.
- Тогда кто, Глисс? – настаивает капитан. - Посмотри каждому из ребят в глаза. Кто это? Течер? Данг? Верес? Я? А, может быть, Рыся или Дара?
При упоминании Рыси Глисс дергается, видно, что ему большого труда стоит удержать свои кулаки в бездействии.
- Рысю попрошу не трогать, - сквозь зубы произносит он.
- Но почему, Глисс? – преувеличенно недоумевает капитан. - Ведь она тоже член экипажа. Разве нет?
- Зордан, Рыся никогда не смогла бы такого сделать! Рыся не такой человек!
- Какой «не такой»? А кто тогда, по твоему мнению, такой?
- Зордан, да что ты к нему пристал? – не выдерживаю я. – Всем известно, что Лукки был старым другом Глисса.
- Ты не понимаешь, Верес! – бешено смотрит на меня капитан. – Если каждый начнет подозревать каждого, то в скором будущем, очень скором, уверяю тебя, мы превратимся в свору диких зверей и в конце концов перебьем друг друга, без всяких, заметь, на то оснований! - Зордан вновь обводит взглядом свою команду. - Ребята, я хочу, чтобы вы все уяснили, что озлобление – это путь в пропасть, откуда выхода не существует. Тем более, что никаких причин для подозрений нет. Сейчас мы посмотрим запись, но предварительно я собираюсь вам напомнить, что согласно заключению, Лукки умер вследствие естественных причин. Не отравления, не применения оружия, а естественных причин! – Зордан делает паузу. – Рыся предполагает, что его испугали. Да, пусть так. Но я убежден, устрашили Лукки его собственные призраки, а не что-то реальное. А теперь Глисс, запускай запись.
На экране отображается кусок отсека, время от времени загораживаемый внутренней обшивкой лойера. Появляется фигура Лукки, который быстро пересекает поле зрения камеры. Он действительно виден только со спины.
Глисс останавливает запись и запускает ее вновь в замедленном режиме. Лукки вновь проходит мимо лойера, руки отведены в стороны, он ими размахивает, как делает всегда, когда торопится. Он спешит, но не бежит. Спина не напряжена. Волосы взлохмачены не больше обычного. Ясно, что в этот момент он еще ничего не боится и не подозревает о грозящей ему через минуту опасности.
- Запись сделана в четырнадцать двадцать восемь по бортовому времени, - уточняет Глисс.
- Да, получается, мы видим его непосредственно перед гибелью, - Рыся сцепляет руки на груди. - Лукки в это время выходит из ячейки номер восемь. С какой-то целью заглядывает в ячейку номер три. Где и встречает смерть. Хотя, судя по внешнему виду, чувствует он себя хорошо.
- Версия с галлюцинациями кажется наиболее правдоподобной, - замечает Течер. – Хотя, насколько мне известно, кошмары среди нашей четверки прекратились.
- Если Лукки стал жертвой снов, так сказать, вырвавшихся на поверхность реальности, то и тебе, и мне, и Вересу нужно быть особенно внимательными. Нельзя исключать, что у нас могут возникнуть аналогичные проблемы, - чуть заикаясь, произносит Данг.
- Честно говоря, я слабо себе представляю, что кто-то из нас смог бы напугать Лукки, который вовсе не трус, до такой степени, что он умер. Причем умер так быстро, что не попытался ни с кем связаться и попросить помощи, - медленно говорю я.
- Тогда давайте подытожим, - вступает Зордан.
- А что думает по этому поводу Дара? – обращаюсь я к застывшей девушке, не принимающей никакого участия в разговоре.
- Я? – поднимает она бездонные глаза. – Ты ведь уже знаешь, что я думаю по этому поводу.
- Знаю? – изумляюсь я. – Так у нас же еще не было возможности поговорить с тех пор, как пропал Лукки.
- Это все звенья одной цепи: проблемы с киберами, ваши сны, смерть Лукки. Мы неотвратимо идем к гибели с момента выхода из подпространства. И этого уже не изменить. Что бы вы ни делали, что бы ни решали, впереди нас ждет только смерть. Неужели вы не видите? – Дара с удивлением оглядывает всех сидящих.
Не знаю, как других, а меня мороз продирает от этих слов. И как и два дня назад я невольно подпадаю под власть ее убежденности. Охватывает такая тоска и безысходность, что хоть волком вой.
- Дара, прекрати! – хлестко, будто дает пощечину, говорит Зордан. – Хватит играть в Кассандру! Будь уверена, еще одно такое высказывание, и тебе придется уйти из флота.
- Ты ведь понимаешь, что это уже неважно. Ведь я права, - усмехается Дара.
- Разве ты не помнишь, что говорила в предыдущем полете? – с яростью спрашивает он.
- Я говорила не так. Разве нет? И обстоятельства там были иные. Точнее, они изменились.
- А здесь они поменяться не могут, верно? Дара, ты меня знаешь, предупреждаю в последний раз – прекрати!
Дара качает головой, откидывается на спинку кресла и демонстративно прикладывает ладонь к губам.
- Зашибись! – выдыхает Глисс.
Потом я медленно бреду позади всех, так как выдавливать из себя какие-то слова нет никакого желания. В своей каморке плюхаюсь в кресло и уставляюсь в темную кромку неба. Кажется, стоит сделать лишь шаг и тебя обхватит высокая колышущаяся трава, цветы лягут в твои ладони, а ты будешь идти и идти по бескрайнему простору к одному тебе ведомому пределу. Но это только иллюзия, дарованная космическим скитальцам, чтобы они не теряли рассудок. Милость, благодеяние, забота. Однако именно сейчас от этой бутафории тянет противным душком фальши, ведь перед ликом смерти многое кажется ложью.
Резким движением отключаю искусственный мираж, и взору немедленно предстает унылая комнатенка со стандартным набором мебели и вещей. Прижимаю ладони к лицу, наклоняю голову, а из груди рвется то ли стон, то ли вой. С Лукки мы были знакомы еще до полета, общались, здоровались за руку, хотя тогда нам и не доводилось работать вместе. Он был приятный малый, надежный, легкий на подъем, с золотыми руками. И вот его нет. Нигде. Никогда он не поздоровается, не подмигнет, не встанет рядом с тобой плечо к плечу. Плохо то как, господи! Хуже, наверное, только вахтенным. Я хотя бы могу лечь спать или включить кино или сделать еще тысячу вещей, чтобы отвлечься. А им там куда деваться от своих мыслей? Вот то-то же. Эх…
Какая глупая смерть. И какая непонятная. Ведь я же видел Лукки там, как, впрочем, и все остальные. Дикое, без кровинки, искаженное страхом до неузнаваемости лицо, выпученные глаза. И руки. Большие веснушчатые кисти, по детски выставленные вперед в попытке защититься от слишком внезапно нагрянувшей опасности. Что могло настолько напугать рослого, сильного парня, закаленного тяготами полетов к звездам? Ведь он не сосунок, не стажер, психологическая подготовка у нас дай боже! Ерунда какая-то, честное слово. И кроме объяснений капитана, ничего более правдоподобного в голову не идет. Судя по записи, Лукки торопился. Но в столовой он уже был. Как говорит Глисс, Лукки сумел увернуться от Рыси и поел на ходу. Столовую он покинул где-то сразу после четырнадцати часов. Получается, Лукки вернулся в восьмую ячейку, приступил к работе и сразу же куда-то ринулся. Действительно, какого черта ему нужно было в третьей ячейке? Наверное, ничем кроме галлюцинаций этого и не объяснить. Ладно.
Однако не одной Рысе кое-что напомнила смерть нашего товарища. Ведь согласно ее же рассказу звездолетчики, найденные на «Таэре» и других кораблях, тоже словно подверглись атаке чего-то невообразимо жуткого. Насколько я помню, она говорила, что их лица представляли собой просто маску ужаса. Так, может, Дара права, и это только начало?
Меня вновь продирает холод. Стиснув руками плечи, я вперяюсь в картинку напротив, где отец показывает мне звездное небо, давая объяснение движению небесных светил. Зачем он делал это так страстно, что наперекор моим страхам сумел зародить в детской душе мечту о других мирах, пространствах и измерениях? Не попадая зубом на зуб, залезаю под одеяло, регулирую подогрев и укрываюсь с головой в попытках согреться.
Просыпаюсь от звука побудки. Недоуменно открываю глаза, ведь спать хочется дай боже. Плотнее укутываюсь, намереваясь от зарядки отлынить, и тут вспоминаю все. Сразу же сажусь. Нет, боль потери не стала меньше, что бы ни говорили. А, значит, надо занимать себя делами. Чтобы не думать, не вспоминать и не терзаться бесполезными предположениями.
Похоже, у всех эта ночь выдалась не очень, ведь мы действительно стали одной командой, и трагическая гибель одного из нас бумерангом чиркнула каждого. Не слышно бодрых криков и веселых возгласов, взгляды старательно отводятся в сторону, а сама разминка выполняется как бы по принуждению.
Отбыв эту повинность и не перемолвившись, кроме приветствий, ни с кем ни словом, пытаюсь привести себя в порядок. Принимаю душ, бреюсь, приглаживаю волосы. И неожиданно понимаю, что никаких кошмаров мне сегодня не снилось! Даже замираю от изумления, уставившись в свое отражение в зеркале. Надо же, неужели свободен? Прислушиваюсь к ощущениям внутри. Не тошнит, никакой слабости или чего-то в этом роде. Ну, хоть какая-то радость в жизни, и то вперед.
После обеда меня вызывает Рыся:
- Слушай, если будет время, зайди, пожалуйста.
Топаю пустыми коридорами, ведя ладонью по обитым мягким материалом стенам. Корабль словно вымер. Ни разговоров, ни смеха. Да и трапезы наши сейчас проходят в траурном молчании, ведь вон там слева за столом пустует место Лукки. И до сих пор кажется, что он вот-вот войдет, засмеется и спросит: «А чего это у вас здесь как в морге?».
- Ну, а ты сам что обо всем этом думаешь? – услышав мои шаги, оборачивается Рыся.
Лицо у нее осунулось, веснушки четче выступили на побледневшей коже, по углам рта появились морщинки. У нее выдалась, наверное, самая невеселая ночь.
- Куда вы положили Лукки? – интересуюсь я, подходя ближе, и усаживаюсь рядом.
- В изоляционную капсулу. Куда же еще? Когда вернемся домой, его еще раз посмотрят специалисты, а потом тело передадут родственникам. Кстати, есть ли у него родственники?
- Честно говоря, не знаю. Мы общались и раньше, но разговор как-то не касался таких тем.
- Ты не ответил на мой вопрос, - измученный взгляд устремляется прямо в мои глаза.
- Вопрос не из легких, верно? Честно говоря, не знаю, что и думать, - я протяжно вздыхаю. – Мне тоже кажется, что перед смертью Лукки предельно сильно испугался. Увидев его лицо, нельзя не придти к такому выводу. Стало ли именно это причиной его гибели, судить все-таки не мне, - я принимаюсь барабанить пальцами по столу. – Что мне действительно непонятно, так это зачем он приперся в ячейку номер три, столь спешно покинув свое рабочее место, на которое, кстати сказать, он только что вернулся после обеда.
- Может быть, он услышал какой-нибудь шум?
- Может быть. Сплошное поле для гадания. Ведь про вызов я ляпнул Глиссу просто так, чтобы он отвязался, не лез с разговорами, когда хочется просто помолчать. А вот потом подумал, что наравне с другими высосанными из пальца предположениями это вполне на уровне. Шум или крик, или сигнал коммуникатора, но что-то заставило Лукки выйти. И версия Зордана кажется мне наиболее правдоподобной. По-крайней мере на данный момент.
- Да. Мысль интересная, признаться. Мне вот такое в голову не пришло. Однако, если это следующий этап вашего расстройства, то приятного мало. Кстати, как ты сегодня спал?
- Самое удивительно, что когда я в конце концов смог заснуть, то никаких кошмаров не было.
- Хотя бы одна хорошая новость, - слабо улыбается Рыся. – Да, я ведь отыскала и просмотрела карточку Дары. Наверное, тебе интересно, - она прищуривается в мою сторону.
- И что? – разглаживаю я на коленях брюки.
- Никаких нервных срывов, никаких постэкспедиционных синдромов. У нее удивительно крепкая психика, насколько можно судить по наблюдениям врачей. А они у нас придирчивые, как ты знаешь.
- Я очень рад, - помимо моей воли в груди разгорается солнышко. - Ты разговаривала с ней?
- Да, вчера, до той трагедии, - Рыся тщательно счищает со стола какие-то пылинки. – Вернее, до того, как мы узнали о ней. В общем, Дара считает, что у нее есть некие предчувствия, озарения, даже знание, если это можно так назвать, которые присутствуют в ней без какого-либо участия ее самой, то есть сами по себе, - тут Рыся бросает на меня быстрый взгляд. – Причем эти способности, как говорит Дара, у нее появились не сейчас, а довольно давно. Поэтому ее поведение достаточно сложно уложить в схему проявления ваших страхов. Хотя нельзя отрицать, что в ее случае на поверхность выходят тоже страхи.
- А что ты думаешь о том, что она говорит?
- Ты имеешь в виду наш неминуемый конец? – усмехается Рыся одним уголком рта.
- А ты – что-то другое?
- У меня нет повода считать, что это правда, - Рыся медлит, потом поднимает на меня глаза. – Ты же знаешь, что ни в какие паранормальные способности я не верю. Я ученый, врач. Поэтому к рассмотрению принимаю только факты и научно обоснованные положения. То есть в случае с Дарой у меня есть основания полагать, что таким способом у нее выплескиваются потаенные страхи.
Мне нечего сказать в ответ, кроме того, что «измышления» Дары имеют удивительное свойство убеждать слушателей, вне зависимости от их веры или неверия.
- Ты ведь была во время обеда в столовой, когда туда заходил Лукки? – после паузы спрашиваю я.
- Конечно. И мне, к сожалению, не удалось заставить его нормально поесть. Наверное, если бы я сумела задержать Лукки, трагедии бы не случилось. Вот чего простить себе не могу, - Рыся скорбно сжимает губы. – Тебя, кстати, почему-то не было. Я посчитала, что ты завалился спать, и не решилась тебя будить.
- Точно. Недосып доконал меня. Где сидел, там и упал, - пытаюсь я пошутить. – Если бы не Данг, так бы и дрых дальше, - я медлю. - Ну, и как вел себя Лукки?
- Да обычно, в этом все и дело. Никаких признаков нездоровья, весел, бодр, энергичен. Торопился закончить лойер, так не терпелось ему опробовать его в виртуальной среде.
- Ну, а другие?
- А ты к чему спрашиваешь? – с подозрением косится на меня Рыся.
- Не знаю, честно говоря. Наверное, просто хочется восстановить то, что я пропустил. Может, в этом пропущенном и таится нужная зацепка. Всегда кажется, что разгадка прячется там, где мы не были, - невесело усмехаюсь я.
Рыся встает и делает несколько шагов по комнате, обхватывает себя руками.
- В том то и дело, что все шло как обычно. Таких обедов за мою летную практику накопилось сотни.
Я подпираю голову рукой, внимательно рассматриваю носок своего ботинка.
- Ты ведь видела такие же тела на «Гильдэре», «Лэкисе» и других кораблях? Я не ошибаюсь?
Рыся крепче сжимает руки и словно съеживается. Садится на стул спиной ко мне.
- Нет, не ошибаешься. И именно это действительно пугает меня. Это, а не россказни Дары.

Вторник
Постепенно жизнь на корабле приходит в норму. Все понемногу оправляются от удара, нанесенного смертью Лукки. На разминке затеваются игры, и даже Глисс пробует улыбаться. Но в столовой по-прежнему никто не смотрит на пустующее место нашего товарища.
Иду после завтрака на рабочее место, веду ладонью по упругой стене коридора. Рыся уже не раз высмеивала эту привычку, но отучить от нее так и не смогла. «Пока», - как выражается она. Что заставляет меня касаться пальцами упругого ворсистого материала? Может, его тепло? Проходя по тоннелям корабля я вновь и вновь поднимаю руку и прижимаю ее к стене. Словно глажу по боку громадное доброе животное, которое защищает, кормит и дает кров. Ведь отблагодарить его за это можно только лаской. Наверное, я выгляжу смешным. Ну, и пусть.
Помигивают индикаторы, тихо шелестят детекторы. Просматриваю результаты наблюдений за прошлые сутки. Корректирую и запускаю программу на текущий день, вношу изменения в положение телескопа. Так. Вроде бы насущные дела пока закончены. Хорошо бы поговорить с Дарой, но она сейчас не одна. Ладно, отложим на послеобеденное время.
Приглашаю Данга погонять в футбол, все равно ему сейчас нечем заняться. Когда появляюсь в спортзале, он уже ждет меня, лениво ударяя кулаком по боксерской груше.
- Ну, что? Начали? – кричу я Дангу, коварно выбивая из-под его ноги мяч.
- Ах, ты так? – изумляется Данг и пускается вслед за мной, пытаясь перехватить инициативу.
Минут через сорок мы, тяжело дыша, останавливаемся. Весело глядим друг на друга.
- Ага! Выдохся, слабачок? – подначиваю я Данга.
- Это кто слабачок? – картинно выдвигает он нижнюю челюсть и выпячивает грудь. – Это мы сейчас посмотрим, кто слабачок! – и толкает меня в плечо.
Я пихаю его, он – меня. И через минуту мы катаемся по полу, рычим, выкрикиваем ругательства, мутузим вполсилы один другого. В конце концов я усаживаюсь сверху, блокирую его руки и требую:
- Проси пощады, несчастный!
Он мычит, свирепо вращает глазами, но сдаваться не спешит. И, улучив момент, сбрасывает меня. Боремся еще какое-то время. А потом просто лежим, глядя в потолок.
- Закончились твои ужасные сны, Данг? – поворачиваю я к нему голову.
- Закончились. А у тебя? – жмурится он.
- И у меня тоже. Со смертью Лукки.
- У меня раньше. Так жалко его, слов нет. Не понимаю, как можно умереть от остановки сердца таким молодым и таким полным сил, - Данг задумчиво кусает ноготь.
- И я не понимаю. Ты не знаешь, у него остался кто-нибудь? Вы ведь, вроде, ближе общались.
- Ну, да. Родители. И девушка. Симпатичная такая, черненькая, - Данг переворачивается на живот и кладет голову на скрещенные руки.
- А ты, Данг, когда семьей обзаводиться собираешься? – шутливо спрашиваю я.
Данг серьезно смотрит, цокает языком и наконец произносит:
- Все бы тебе ерничать. А дело то это ведь непростое. Берешь на себя ответственность, думаешь о детях, беспокоишься за всех, - Данг садится и упирается подбородком в колено. – Вот налетаюсь, тогда и подумаю. Только представь, каково сейчас родным Лукки.
- Думаешь, им уже сообщили?
- Не знаю, - неохотно отвечает он. – Но какая же бессмысленная смерть у него вышла! Ладно бы при аварии или в вылазке на чужой планете. А так, это то же самое, что умереть у себя в постели. Глупо. Зачем тогда было лететь в такую даль?
- А! Вот вы где! Почему коммуникаторы не взяли? – в проеме двери стоит Течер.
- И точно. Не взяли. Почему ты не взял его?? – свирепо трясу я обалдевшего от неожиданной атаки Данга. – Разве ты не в курсе, что по кораблю ходит маньяк-убийца?? Р-р-р-р!
- Дураки вы оба! – объявляет Течер. – Мало ли что. Ведь с Лукки то ничего не понятно, если уж начистоту. Рыся вон беспокоится, что на обед не пришли. Обед то чего пропустили?
- А мы пропустили обед? – хором спрашиваем мы с Дангом и изумленно смотрим друг на друга.
- Который час? – деловито интересуюсь я у Течера.
- Да пошел ты, - отмахивается он. - Лучше бы меня тоже пригласили погонять мяч. Втроем то веселее.
- Тогда уж и Глисса надо было звать, - замечаю я.
- Да Глиссу не до того, ты же понимаешь.
- Черт, это я, не подумав, ляпнул. Извини.
- Передо мной то чего извиняться? – Течер качает ногой. – Вы бы все-таки коммуникаторы брали и за временем следили, честное слово. Советую связаться с Зорданом и Рысей. Ну пока!
В столовой действительно никого уже нет. Мы заказываем обед, Данг рассматривает картинки на стене, потом переключает тему, картинки меняют свое содержание. И так несколько раз, пока изображаемое окончательно не удовлетворяет его. Тогда он с чувством выполненного долга садится за стол, куда я переношу наши порции.
- Считаешь, что теперь все правильно? – важно спрашиваю я, с интересом наблюдая за Дангом.
Он усмехается и кивает. Принимается за салат. Быстро разделывается с ним, приступает к первому. Ест, аккуратно положив руки на стол. Брови – домиком, рот – буквой «о», на затылке – хохолок, челюсти мерно двигаются.
- Слушай, а кем ты хотел стать в детстве? – вдруг интересуюсь я.
Он переводит взгляд на меня, крутит пальцем у виска и продолжает трапезу.
- Нет, ну правда? – не отстаю я.
- Фокусником, - невнятно отвечает мой друг. - А ты?
- Лесником.
Данг фыркает:
- Далеко же тебя занесло, браток. Дальше не бывает.
- А тебя, будто, нет, - понарошку обижаюсь я.
- Ну, так ведь химик – это то же самое, что фокусник. В определенном, конечно, смысле.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Ну, а как ты в звездолетчики то попал?
- Ну-у, - тянет он. - Хотелось приоткрыть тайну неизвестного. Лично. Как, наверное, и многим из нас. Понятно?

И снова я в своем кабинете. Хожу из угла в угол, испытывая неясное чувство беспокойства. Причину понять не могу, хотя, впрочем, наверное просто давно не видел Дару.
Она в рубке одна. Сидит спиной ко мне. Прямая, тонкая. Волосы пышной волной до пояса, руки уверенно лежат на пульте. Стою и не могу оторваться. Ни переступить порог, ни уйти. Так бы смотреть на нее и смотреть. Не зарекаясь на большее, ничего не придумывая и не воображая.
- Ну, что, нагляделся? – Дара медленно поворачивается ко мне.
И я вновь изумляюсь бездонности ее глаз, четкости линии губ и необъяснимой способности чувствовать чье-то присутствие даже затылком.
- Разве тебя в детстве не учили, что подглядывать – нехорошо? – прищурив глаза, интересуется она.
Не знаю, что ответить. Торчу как дурак, словно околдованный, не в силах ни произнести слова, ни сделать жеста.
- Ладно уж, заходи. Я не кусаюсь, - она легко встает, со смехом берет меня за руку и усаживает в кресло напротив. – Странный ты все-таки, Верес. То ли боишься меня, а то ли я тебе просто нравлюсь. Не могу понять. И еще тебя что-то гложет, разъедает изнутри. Только не вижу, что. Видимо, Тобос оставил в тебе отметину. Он ведь тогда никого не отпустил без своего клейма. Верно? Ты почти единственный, кто остался в живых из вернувшихся оттуда.
Она права. И я, к тому же, самый младший. Тобос иногда снится мне. И мы снова не можем выбраться оттуда. Пытаемся вновь и вновь. Теряем людей, блуждаем в миражах. И в отличие от реальности гибнем там все.
- Ты ведь помнишь многое, несмотря на то, что был маленький, - то ли спрашивает, то ли констатирует Дара.
Мне приходится превозмочь себя, чтобы ответить. Потому что мое общение с ней не нуждается в словах.
- На самом деле, я помню практически все. Ну, или мне кажется, что помню.
- Расскажи мне что-нибудь, - просит она, подбирая и закалывая волосы на затылке.
- Я не люблю это вспоминать. А, кроме того, есть тома официальных отчетов, анализа и выводов. Наверное, тебе известно, что планета закрыта для нас, как, впрочем, и для всех других. Поэтому у границ планетной системы, куда входит Тобос, человечеством поставлен охранительный кордон.
Дара не сводит с меня глаз:
- Мне интересно твое мнение, а не сухая информация.
- Тот мир не для нас, - медленно начинаю я. - Он слишком текучий, меняющийся без конца. Там не на что опереться, и нет ничего определенного. Это касается всего – физической составляющей, понятий, мер, норм. И ты уже не знаешь, где правда, а где ложь, что хорошо, а что плохо, что ты это ты, здесь верх, а там низ. А самое главное, ты не уверен, что рядом с тобой папа и мама. Вот это действительно страшно, честное слово, - я делаю паузу. – До сих пор ведь неясно, что это – склонность к подражанию, тактический ход или просто удивительная пластичность. Природа ли создала тот удивительный мир или приложил руки разум? И вообще встретились ли мы там с иной цивилизацией? Ответов то так и не найдено.
Дара молчит, крутя в руках скомканный бумажный шарик. Не поднимая головы тихо произносит:
- Не знаю, что сказать. Думаю, мы просто не готовы к восприятию таких вещей. И не знаю, будем ли готовы когда-нибудь, - через минуту. – Ты действительно прав, сейчас ворошить все это не надо. А давай…
- Дара, проверь-ка эти вычисления, - быстрым шагом входит Зордан. Заметив меня, останавливается. – А, и ты здесь? Есть что-нибудь новое?
Я затрудняюсь соотнести его вопрос с чем-либо определенным, поэтому спрашиваю:
- Что ты имеешь в виду?
- Твои наблюдения, конечно. Что же еще?
Пожимаю плечами, мало ли какой смысл можно подразумевать в его словах. Тем более, в наших обстоятельствах.
- Ничего из ряда вон выходящего. Немного усилилось дзета-излучение, но в данной области пространства это нормально.
Капитан кивает и спешит к Даре. Я понимаю, что становлюсь лишним. Тихонько встаю и покидаю рубку.
Вечером вся команда, как обычно, собирается в кают-компании. Зордан поочередно оглядывает нас, как будто стремится удостовериться, что с каждым из его экипажа все в полном порядке.
- Глисс, как у тебя дела? Разобрался с работой Лукки?
- Да. Лойер закончили, завтра займусь моделированием виртуальной среды.
- Дара, что с системами корабля?
- Функционируют в обычном режиме. Глисса стараюсь не отвлекать.
- Да отвлекай, чего уж там, - старается усмехнуться Глисс. – Надеюсь скоро вернуться к основным обязанностям.
- Понятно. Данг?
- Все в норме, капитан.
- Отлично. Рыся?
- Плановое обследование всего экипажа намечено на завтра. Что касается навязчивых снов, то у ребят их по-прежнему нет. Считаю, что эту проблему мы преодолели.
- Ясно. Через полторы недели по бортовому времени входим в планетную систему звезды Ларда, - Зордан улыбается. – Прошу не расслабляться.

Среда
И снова мы с Дарой вдвоем в рубке. Половина первого ночи по бортовому времени. Тихо попискивают приборы, едва слышно шуршит воздуховод. Дара занята своими делами и на меня не обращает внимания. Сижу, откинувшись на спинку кресла, краем глаза слежу за ней. Чтобы не пропустить то мгновение, когда она повернется ко мне.
- Опять смотришь? Знаешь, такое ощущение, что я постоянно под прицелом, - не глядя в мою сторону говорит Дара.
Ее способность видеть затылком в очередной раз поражает меня. Я откашливаюсь, пытаюсь отвести глаза. Но они опять возвращаются на прежнюю точку. Да уж. Что же делать, если мне нравится смотреть на Дару? В ней нет ничего лишнего, неправильного или негармоничного. Тренированное гибкое тело, тонкая кость, маленькие замечательно красивые уши, правильные и четкие черты лица, большие немного миндалевидные глаза с длинными загнутыми ресницами, прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, удивительная линия губ, черная как ночь копна волос. А еще – полные скрытой силы, точные, мягкие движения пантеры. Дара вся как произведение искусства, на которое невозможно не любоваться.
- Не жалеешь, что стал звездолетчиком? – разворачивается она ко мне.
Голос у нее глубокий, с низкими обертонами. Можно закрыть глаза и просто слушать. Впечатлений будет ничуть не меньше.
- Верес, ты меня не слышишь? – с ноткой беспокойства интересуется она.
- Почему же? Слышу, - открываю я глаза. – Жалеть тут не о чем. Я родился в космосе. По сути, именно здесь моя родина.
- Однако он не предназначен для человека. Жалкие скорлупки, в которых мы путешествуем, ничто по сравнению с мощью вселенной.
- С этим, конечно, не поспоришь, - я подпираю голову. – Думаю, со временем придумают что-нибудь совершенно иное. Ведь великие создатели наверняка не сразу были такими уж великими.
Дара усмехается, отводит взгляд в сторону и прикладывает пальцы к губам:
- Надо же, всего третий день, как погиб Лукки, а мы можем вот так светски беседовать. Будто его и не было совсем.
- Знаешь, есть один очень хороший способ отодвигать такие события, не избавляясь от них совсем. Меня ему научили еще в детстве, иначе бы я сошел с ума. В общем, нужно всего лишь представить, что Лукки уехал. Срочно отбыл на родину. Он не умер, не погиб, а просто его сейчас нет рядом. И если в будущем мы никогда не встретимся, это проблемы исключительно нашей коммуникации, а не чего-то еще. Попробуй. Помогает.
- Интересно, кто будет следующим? – задумчиво спрашивает она.
- А ты уверена, что следующий будет? – Рыся появляется неожиданно для нас обоих. – Прошу прощения, я вас испугала. Но опять не могу уснуть, вот и решила скоротать время в вашем приятном обществе, - полуулыбка в сторону Дары, потом мне.
Рыся встрепана и, можно даже сказать, слегка помята. Видимо, ворочалась и укладывалась не один час. Рыжие волосы нимбом вокруг головы, усталые немного припухшие глаза, халатик небрежно завязан у талии, теплые носки.
- Похоже, от всех этих треволнений я слегка простудилась, - Рыся передергивает плечами, шмыгает носом и усаживается в свободное кресло. – Так что там по поводу следующего? К чему вообще такой фатализм?
Дара, прищурившись, смотрит на нее, кусает губы и словно решается:
- Никакого фатализма здесь нет. Разве он может быть у пилота, корабль которого потерял управление и стремительно падает вниз? Если дело происходит на чужой планете вдали от базы, то пилот просто знает, что это конец.
Рыся оглушительно чихает, прикрывается ладошкой и виновато глядит на нас.
- А давай-ка я приготовлю тебе отвар трав? Завтра будешь здоровехонька! Мне все эти рецепты от прабабки достались. Не бойся, - усмехается Дара. – Они столетиями опробовались.
Рыся пожимает плечами, достает платок и скромно утыкается в него.
- Ты мне не доверяешь? – глаза Дары становятся серьезными.
- Да нет. Дело не в этом. Ты же знаешь, вся эта ерунда лечится на «раз». Наверное, мне просто захотелось немного «покиснуть». Вот и все.
- А почему ты решила, что мы «стремительно падаем вниз»? – решаю я вернуть их в границы интересующей меня темы.
Дара вновь обращает ко мне свои глазищи и недоуменно качает головой:
- Твой друг заболел, а тебе хоть бы что.
- Ну, в рамках твоей теории мы все равно скоро умрем. Зачем тогда обращать внимание на какую-то простуду?
- Да никакой теории у меня нет, - Дара досадливо дергает бровями. – Есть определенные ощущения, которые сродни знанию. Совсем как у того пилота.
- Ну, хорошо. Тогда зачем же ты выполняешь свою работу, стремишься помочь Рысе? Ведь это бессмысленно, - не отступаю я.
- Нет, ты передергиваешь, - морщится Дара. - Вступая в эту жизнь, мы подписываемся на определенную роль, которую нам нужно стараться отыграть безупречно. До самого конца.
- Да, ребята, с вами крайне интересно, - откладывает в сторону платок Рыся. – Поиски смысла жизни – очень занятная вещь. Что же, Дара, по-твоему получается, человек сам выбирает свою роль? И даже жизнь?
Дара какое-то время молчит, сцепив пальцы в замок. Потом продолжает:
- Об этом мне, к сожалению, неизвестно. Однако у меня нет сомнений, что у человека есть выбор, заходить сюда с этой ролью и в этом расположении фигур или нет. А уж если ты здесь появляешься, то должен стремиться прожить свою жизнь безупречно.
- А то что? – ехидно встреваю я.
- Если ты будешь предельно совершенен, то тебе удастся освободиться. А иначе придется снова и снова играть в осточертевшую игру, - в подтверждение своих слов Дара твердо сжимает губы.
- И что дает такая свобода? – начинает Рыся и опять оглушительно чихает.
- А вот что! – усмехается Дара. – Сейчас мы тебя полечим, а затем продолжим, если будет интересно! - и, решительно схватив Рысю за руку, выволакивает из рубки.
- Эй, вы куда? – бросаю я, выглядывая в коридор.
- Я сделаю ей отвар. И заставлю выпить! Иначе она нас тут совсем зачихает, - отвечает через плечо Дара.
Возвращаюсь обратно. Кручусь в кресле. От нечего делать принимаюсь копаться в программе, которой занимался днем. Да, что-то Рыся разболелась, и, наверное, ей действительно хочется «покиснуть», как она выразилась, если она не лечится сама. Видимо, ей хочется, чтобы ее немножко пожалели, приняли, так сказать, участие в ее судьбе. А что? Я бы, вероятнее всего, и сам был бы не прочь, чтобы со мной вот так повозились.
Хмыкаю. Интересное мировоззрение у Дары. Честное слово! Кажется, знаешь человека, постоянно с ним сталкиваешься. И вдруг – бац! Перед тобой откровенный незнакомец. Может, и Лукки скрывал что-то в себе. То, что внезапно взорвалось и уничтожило его самого.
Проходит около часа. В коридоре наконец слышатся голоса. А вот и Дара с Рысей собственными персонами. Да, подруга моя выглядит явно бодрее и здоровее, чем раньше. И повеселее, если уж на то пошло. В руках Дары поднос с едой.
- Верес, - говорит она. - Я не смогла принести все. Захвати, пожалуйста, остальное, будь другом.
- Представляешь, Дара не дала мне взять второй поднос. С ума сойти! Сказала, боится, что я все опрокину. Слушай, ну мне же не двести лет. И я отнюдь не умираю! – Рыся упрямо засовывает кулачки в карманы халата и топает ногой в смешном тапочке.
- Слушайте, хватит спорить, - прерываю их я. - Сейчас принесу, дел то на две секунды.
В столовой и правда стоит поднос с салатом и чайными принадлежностями. Я ставлю туда три чашки, захватываю печенье и выхожу. В коридоре полумрак, горит только ночное освещение. И голоса из рубки звучат как с того света.
- Интересный вкус у твоего отвара. Он применяется только при простудах? – это Рыся.
- В основном да. А также при коликах в желудке, - отвечает Дара.
- Ну-ну. А травы ты где берешь? – снова Рыся.
- Собираю. Когда возвращаюсь домой. Сила нашей планеты вливается в соки ее растений. Мы – тоже ее дети. И тоже вбираем ее силу. В том числе и через соки растений, - звучит смех Дары. – Тебе ведь стало легче? Верно?
- Ну, стало.
Я так и вижу, как Рыся вытягивает губы в трубочку, двигает нижней челюстью, и одновременно помахивает ступней в тапочке.
- Что-то Верес задерживается, - снова Рыся.
- Знаешь, мне кажется, он не задерживается, а вполне себе добропорядочно шпионит под дверью, - иронически замечает Дара.
- Серьезно?
Ну, это уже слишком. Я преувеличенно громко топаю и выхожу на свет. Обе красавицы одновременно поворачиваются ко мне, стараясь сдержать хохот. Надо же, выставил себя дураком. А ведь совсем не нарочно, просто заслушался.
- Хватит издеваться над бедным юношей, - пытаюсь сгладить я ситуацию.
- Это ты то бедный?? – ехидничает Рыся.
- Это ты то юноша? – вторит ей Дара.
Потом мы мирно ужинаем, болтая о всякой ерунде. И, думаю, намеренно не касаемся в беседе смерти Лукки, а уж, тем более, грядущих жертв.
Выспавшись после дежурства, закидываю руки за голову, рассматриваю потолок своей каюты. Да, с Рысей время пролетело веселее. Она какая-то своя, родная, понятная. Как сестра, которую знаешь с малолетства. Не то, что Дара, загадочная, прекрасная, иногда пугающая. Однако мысли мои почему-то занимает именно Дара и никто другой. Странное дело, признаться. Вот как устроены человеческие мозги? Выходит, по-идиотски. Ведь никакой души, как было доказано умными людьми, нет. А, значит, человек любит мозгами. Так вот, если рассудить здраво, с Рысей мне было бы комфортно и легко. Но тянет меня почему-то к Даре.
Вообще, здорово так рассуждать, выбирать. Причем именно мысленно. Потому что в действительности еще бабушка надвое сказала, приняла ли Рыся бы меня в роли ухажера. Это, на самом деле, совсем не факт. Наверное, в лучшем случае послала бы подальше. И все. А так лежу себе. Выбираю. Да, забыл отметить, что уж такая то красавица, как Дара, тем более послала бы в далекие края. Умора, честное слово.
- Верес! Ты куда опять запропастился?? – требовательный голос Рыси взрывает тишину моей каморки. – Просто наказание какое-то!
Легка на помине. Долго жить будет, как говорят. Бросаю взгляд на часы. И вовсе не так уж долго я отдыхал. Бывало и хуже. Верно?
- Верес! Ты там оглох?
- Доброе утро, дорогая, - вкрадчиво замечаю я.
На том конце замолкают и принимаются чем-то стукать. Видимо, в раздумье.
- Кхе… Ты в своем уме? – нерешительно начинает Рыся. – Дорогой! – тут она фыркает.
- А что такое?
- Утро было такое же доброе, как и давно идущий день. В общем, немедленно ко мне на осмотр! – после паузы, - Интересно, ты и в школе был последним?
- Ну, почему же? Вполне себе на первых ролях. Умненький такой. Сообразительный. Физически и духовно развитый, - скромно сообщаю я.
- М-да, верится с трудом. Ты, наверное, еще и не вставал? Так мне, почему-то, кажется, - ехидно продолжает она.
- Ну, и не вставал. Сейчас встану, чай попью и к тебе.
- Ну, ладно. Жду.
Щелчок отбоя. Со вздохом поднимаюсь, разминаю мышцы, иду в душ. Приведя себя в порядок, топаю в столовую. Там, конечно же, пусто. Уютно горят лампы, тикают часы. Слегка мигают картинки, подобранные Дангом. На них зима, Новый Год, веселье. Заказываю завтрак. Устраиваюсь под картинкой с праздничной елкой. Все-таки мне трудно привыкнуть к тишине на корабле. Предыдущие мои экспедиции были большими, включали множество людей и техники, поэтому всегда кто-нибудь где-нибудь да торчал. А здесь сутки можно ходить, так никого и не встретив. Ну, если специально не знать, кто где находится. Наверное, больше не полечу в такой маленькой команде. Невесело, грустно даже. Тем более, если вспомнить, что один из товарищей уже погиб. Причем как-то до ужаса нелепо погиб то. Словно его высосала, погубила та пустота и одиночество, что за стенами корабля. Да что за стенами! Пустота и одиночество, которые уже просочились сквозь стены и стремятся привести окружающее к подобному себе вакууму.
Рыся что-то рассматривает в микроскоп. И меня сначала не замечает.
- Привет доблестным эскулапам! – возвещаю я.
Она вздрагивает, стукается лбом о какую-то штуковину и шипит:
- Умеешь же ты подбираться! Вот что бы тебе стоило культурно постучать у входа? Нет ведь! Прямо как тать в ночи.
- Ну, кто бы говорил, конечно, - парирую я. - В рубку ты прокрадываешься так, что даже Дара не слышит! А это уже что-то. Кстати, Дара тоже мастер по бесшумной ходьбе.
Рыся хмыкает, вытягивает губы в трубочку и принимается двигать нижней челюстью.
- Да. А как твое драгоценное здоровье? – вдруг вспоминаю я. - Извини, что не спросил сразу. Знаешь, забегался, замотался. То, се.
- Ну-ну. Забегался он, понимаете ли. Замотался, - иронизирует моя подруга. - Отсюда вижу, насколько ты перетрудился.
- Вопрос, милая леди! Был задан вопрос.
- Нормально мое здоровье, как ни странно, - бурчит она. - Даре бы не штурманом работать, а врачом. Надо будет посоветовать.
- Пригласи посмотреть, когда наметишь этот разговор. Я понаблюдаю. Предполагаю много интересных моментов, - острю я.
Рыся не ленится подняться, ставит мне щелбан и отправляет на обследование.
Как и ранее, результаты самые отличные. Здоровье у меня более чем в норме. Точнее сказать, я просто здоровяк. Вкупе с прекратившимися кошмарами это не может не радовать. Порадовавшись вместе с Рысей, я направляюсь на рабочее место.
Незадолго до окончания работы ко мне заходит Данг, нерешительно стучит и шаркая подошвами ботинок – от смущения, что ли? – плетется к креслу.
- Может, погоняем?
- Так хочется размяться? – потягиваюсь я.
- Да мне как-то не по себе. А спортивные игры всю эту ерунду прогоняют на «раз», - виновато хмурится Данг.
- Не дает покоя смерть Лукки?
Данг взглядывает на меня, теребит воротничок форменной рубашки, потом отворачивается и говорит:
- Не только. Хотя мы были близкими приятелями, - снова смотрит. – Тебя не беспокоит то, что рассказывает Дара?
Я медлю, решая, что и как говорить ему, а о чем - умолчать.
- Видишь ли, дружище, Даре кажется, что она умеет предвидеть будущие события. Это, конечно, ее дело. Однако мне кажется совсем по-другому.
- Что она все придумывает, что ли?
- Ну, это слишком сильно, - закидываю я ногу на ногу. - Скажем, Дара любит приукрашивать возможную действительность, расцвечивая ее в радужные или мрачные тона. Наверное, так ей интереснее жить. И это ее право. Но нужно уметь проводить границу между наиболее вероятным будущим и тем, которое предлагает наш штурман.
- То есть, ты считаешь, что все, что она предсказывает, бред сивой кобылы? – прикусывает нижнюю губу Данг.
- Ну, более или менее, - тут я хмыкаю. - Не зря ее так жестко прерывает капитан.
- Неужели она больше ничего тебе не говорила? – недоверчиво поднимает брови мой друг. - Вы ведь дежурите вместе.
- Ну, например, она сказала, причем с беспрекословной интонацией, что мои мозги заняты исключительно нызгой, поэтому я старею на глазах, - я усмехаюсь. – То есть по ее версии мысли об этой самой нызге буквально живьем пожирают меня, - тут я откровенно смеюсь. – Во-первых, ни о какой нызге я не думаю вообще, а во-вторых – посмотри на меня, какое к черту старение? Слушай, выброси ты всю эту ерунду из головы! Дара – красивая девушка, один из самых опытных штурманов, в конце концов, интересный в общении человек. Но не более.
Данг вздыхает, возит концом ботинка по полу, снова вздыхает.
- Данг, ну ты же ученый! – продолжаю настаивать я. - А не старая бабка, чтобы верить всяким россказням. Подумай логически: корабль в исправности, идем проложенным курсом, защита в норме, Центр на связи. Конечно, неизвестно, что нас ждет на XZ да и вообще в планетной системе Ларды. Так ведь это обычный риск, на который мы осознанно идем, соглашаясь участвовать в той или иной экспедиции. Чтобы этот риск убрать, надо просто не летать. И все. Тогда предсказаний Дары не будет вовсе.
- В общем, ты ничему не веришь? – не отводит он от меня внимательных глаз.
- Нет! Не верю! – начинаю я злиться. - Напридумывать можно все, что угодно. Вот, могу тебе сейчас рассказать, что в машинном отсеке живет ведьма, а у тебя под кроватью – домовой. И поэтому с наступлением корабельной ночи в эти места лучше не соваться. Что? Поверишь?
- Ладно, - он медлит. - Но неужели смерть Лукки не кажется тебе странной?
Я некоторое время молчу, постукивая пальцами по подлокотнику. С одной стороны, Данг явно деморализован выдумками Дары, которые удачно накладываются на трагическое событие. Но, с другой стороны, мы ведь разговариваем начистоту?
- Кажется, - наконец говорю я. - Однако я не связываю гибель Лукки со сказками Дары, - делаю паузу. – На самом деле, выражение лица Лукки очень напоминает то, что видела Рыся на «Таэре» и некоторых других кораблях. Да, тех, что нашли, - быстро замечаю я, предвидя расспросы Данга. – Их объединяет маска ужаса, застывшая на лицах мертвых членов экипажа. И вот как раз это меня беспокоит, скажем так. Ведь совпадения – не простая вещь. Однако чтобы делать какие-то выводы, нужно иметь больше информации на руках. А у нас ее нет. Поэтому я чувствую неудобство в связи с обстоятельствами смерти Лукки, но отнюдь не страх.
Дан качает головой, пытается улыбнуться:
- Нельзя сказать, что ты обнадежил меня. Скорее, добавил новые темы для размышления.
- Слушай, давай погоняем мяч. А? – хлопаю я его плечу и растягиваю губы от уха до уха.

Четверг
Проснувшись, долго лежу в постели, чмокаю губами, подкладываю под щеку то одну то другую ладонь. Вставать еще рано и можно понежиться. А вот недельки через две мы все будем впахивать так, что не приведи господь. Начнутся недосыпы и нервные перегрузки. Неизвестно, как примет нас неисследованный мир. Так что лучше наотдыхаться заранее. Верно?
Странно устроена жизнь. Взлеты и падения. Боль и радость. Счастье и горе. Почему нет ничего ровного? Считается, что постоянную радость могут испытывать только душевнобольные люди. Но почему? Хорошо, пусть говорят, что «полосатость» жизни оттого, что мы неразрывно связаны с животным миром и, по сути, недалеко ушли от него. Пусть. Однако помимо животного в нас есть и то, что называют искрой божьей. Так что же сдерживает развитие этой самой искры? Огонек, разгоревшийся в пламень счастья, любви, полета мысли, вот что должно быть в нас. Разве нет?
Сигнал побудки. Пора на разминку. Я потягиваюсь, кручу кулаками, зеваю и мигом выпрыгиваю из постели.
В спортзале почти пусто. Только Глисс и Течер. Потом подтягивается заспанная Рыся. Последней проскальзывает Дара. Делаем зарядку, подтягиваемся, отжимаемся. Затем разбиваемся на команды, чтобы поиграть в мяч.
- И где же опять этот Данг? Вот ведь засоня! – недовольно бурчит Рыся. – Нет, Глисс! Трое против двоих, это нечестно! Нечестно, слышишь?
Глисс тем временем пытается пристроиться то в одну команду, то в другую. И выглядит совсем потерянным. Течер вяло тыкает носком кроссовки скамейку, а Дара хладнокровно заплетает косу.
- Ладно, ребята, - говорю я. – Пойду, поплаваю. Давай, Глисс, за меня.
Хлопаю замершего Глисса по плечу, подмигиваю недовольной Рысе и выхожу. Раздевшись, бросаюсь в воду, всей кожей ощущая ее прохладную свежесть. Делаю несколько мощных гребков, выносясь сразу же на середину бассейна, и переворачиваюсь на спину. По потолку скользят блики. Сливаются, расходятся, колышутся. Их игра завораживает и почти гипнотизирует.
Шлеп, шлеп. Шлеп, шлеп. Кто-то приближается к краю бассейна. «Рано же они закончили», - думаю я. Но поворачиваться лень. Плеск, шум. Человек явно плывет в мою сторону. Если это Течер, то почти наверняка начнет топить. Ладно. Оглядываюсь и нос к носу сталкиваюсь с Зорданом.
- А чего ты не с остальными? – улыбаясь, спрашивает он.
Капли воды блестят на его смуглом лице, мокрые волосы откинуты назад. Впервые за несколько дней я вижу его так близко и не могу не отметить, что он похудел, углубились морщины на переносице и у рта. Видимо, неурядицы полета, а особенно смерть Лукки нелегко дались Зордану. Казаться спокойным и не терять голову – трудная работа.
- Да никак на команды разделиться не могли, - отплевываясь, произношу я. – В одной три человека, в другой – два. Вот я и ушел, все равно хотелось поплавать.
- Дай угадаю, - усмехается Зордан. – Даю сто очков вперед, что Данг снова проспал.
- А разве он сегодня не дежурил с тобой?
- Ай, яй, яй! Чем вчера вечером были забиты твои уши? Данга я перевел в пару к Глиссу. Ему нельзя пока дежурить в одиночку, - Зордан медленно шевелит руками, всматриваясь в мое лицо. – А давай-ка наперегонки до конца бассейна и обратно? – вдруг предлагает он.
Зордан – известный пловец, и состязаться с ним мне бессмысленно. Однако он не спал ночь, а я вполне себе бодр и боеспособен. Рискнуть, что ли? Кидаю оценивающий взгляд на капитана, а он, хитро прищурившись - на меня.
- Давай, давай! Я ведь измучен бессонной ночью. Устал, - он снова смеется. – У тебя есть реальный шанс, не упусти его.
И я решаюсь. И делаю все возможное. Но все равно проигрываю.
За завтраком Глисс обсуждает с Течером электронную ловушку для насекомых. Конечно же, предполагаемых насекомых планеты XZ. Рыся рассеянно блуждает взглядом. Дара молчит.
- Как поиграли? – без интереса спрашиваю я.
- Ну, выиграли, - так же без интереса отвечает Рыся. – Но это скучно, ведь Дара специально поддается.
- А! – замечаю я. – А вот Зордан мне сегодня совсем не поддавался, оставил буквально на задворках судьбы.
- Он плавал? – поворачивается Дара.
- Ага. Сейчас, наверное, отдыхает. Кстати, сказал, что перевел Данга в пару к Глиссу.
- А ты разве не слышал вчера? – вставляет вопрос Рыся.
- Нет, не слышал! – строю я ей рожу. - Мало того, что от Зордана нахлобучку получил, так еще и вас приходится выслушивать.
- Да. Что-то Данг вообще разоспался. Ребят, вы Данга сегодня не видели? – обращается Рыся к спорящим коллегам.
- Ночью увижу обязательно, - смеется Глисс. – Обещаю!
- Они будут дежурить? – это Дара.
- Да, их очередь, - задумчиво тянет Рыся. - А завтра мы с Течером.
Допиваю кофе, ставлю чашку в ячейку автоматической уборки и поднимаюсь:
- Ну, ладно, ребята. Увидимся.
Глисс и Течер только руками на меня машут, Дара провожает взглядом, а вот Рыся привстает вместе со мной:
- Слушай, постучи к Дангу, ты ведь мимо проходить будешь. Хватит ему уже бока отлеживать.
Это точно. Дангу давно пора вылезти из его каморки. Иду пустынным коридором, ведя ладонью по теплой упругой стене. Повороты вправо, влево. А вот и комната Данга. Прислушиваюсь. Внутри тихо. Стучу костяшками пальцев в дверь. Снова прислушиваюсь. Ни звука.
- Данг! Данг-засоня! Вставай!
По-прежнему без ответа. Странно. Опять стучу. И хоть бы кто пошевелился в комнате. Ладно же, Данг. Сейчас ты у меня получишь. Я толкаю дверь, она легко уходит в стену. Значит, была не заперта. Делаю шаг вперед. Внутри темно, свет пробивается только из коридора.
- Данг! Данг, ты где? Что за шутки!
Шарю рукой в поисках выключателя. Щелк!
И отшатываюсь. Стукаюсь головой о книжную полку, сшибаю книги, статуэтки, коробочки. Горло пережимает, становится трудно дышать.
Прямо передо мной на полу полулежит Данг. В пижаме с задранными рукавами, босой. Руки разведены в стороны, пальцы скрючены, ноги неловко подогнуты, голова чуть склонена направо. Словно он упал, отшатнувшись, как и я. Отшатнувшись и защищаясь.
Его лицо. Боже! Его лицо…
Вывернутое, искаженное ужасом почти до неузнаваемости. Вылезшие из орбит глаза, перекошенный в беззвучном крике рот, бледный до синевы цвет кожи, вставшие дыбом волосы. Холодом чего-то неизмеримо жуткого веет от этого лица.
Я сглатываю, зачем-то вытираю рот, сдавливаю рукой горло, а спиной вжимаюсь и вжимаюсь в стену, стараясь оказаться вне этого страшного помещения. И наконец вываливаюсь в коридор, падая на спину. Но тут же вскакивают, делаю два шага и опускаюсь на корточки, обхватываю голову. Качаюсь из стороны в стороны и тонко скулю. Цветные пятна плывут перед моими глазами.
Не знаю, сколько проходит времени, но меня немного отпускает. Ощупываю карманы, достаю скомканный платок и провожу им по физиономии. Так. Надо немедленно сообщить капитану. Я шарю и шарю по куртке, пытаясь обнаружить коммуникатор – маленькую штучку, которая постоянно должна быть в ухе. И в конце концов извлекаю его из нагрудного кармана.
Когда Зордан отвечает, я не могу выдавить ни звука, только хриплю, как недорезанный.
- Верес, Верес, это ты? Что-нибудь случилось? Ответь, Верес! – голос капитана звенит от сдерживаемого напряжения.
- Зордан, - сиплю я. – Кхе. Кхе-кхе.
- Верес! Что там случилось? Да отвечай ты, черт! Где ты?
- Зордан… Зордан… Короче, Данг… Он умер, Зордан! – всхлипываю я и начинаю рыдать.
- Что?? Как умер?? Ты уверен? Где ты? Вот черт!
Я вою в голос, размазывая слезы по лицу.
- Это ужасно, Зордан! Ведь только вчера я его убеждал, что бояться нечего. Нечего! Я!
- Ты офицер или последняя размазня?! Возьми себя в руки, черт побери! Ты в каюте Данга?
- Да. Рядом, в коридоре. Только вчера, Зордан!
Капитан отключается. А через несколько секунд он объявляет по громкой связи:
- Рыся и Течер, срочно к каюте Данга! – пауза. – Ребята, случилось несчастье. Просьба всем подойти к каюте Данга.
Я вытираю нос, с всхлипыванием вздыхаю, пробую подняться. Дрожат колени, руки трясутся, как заведенные. Поправляю куртку, сглатываю сухой ком в горле, провожу ладонью по лицу. А вдали уже слышится топот ног.
Первым появляется Зордан. Оглянувшись, он жестко схватывает мою кисть, дергает к себе и шипит сквозь зубы:
- Возьми же себя в руки, Верес! Он в каюте?
Я киваю, вырываю руку и до крови закусываю губы. В левом проходе показываются Рыся, Дара и Течер. Глисс прибывает последним. Капитан с шумом выдыхает воздух и шагает в открытую комнату. Рыся тут же спешит за ним. Остальные толпятся у двери.
- Рыся? – слышится голос капитана.
Пауза, только какой-то шелест. Вскрик Дары. Снова безмолвие.
- Данг мертв, - слова Рыси звучат странно обезличенно, словно говорит не она, а робот.
- Так. Ладно. Течер и Глисс, отнесите тело в медотсек. Рыся, нужно немедленно произвести вскрытие! Так. Дара, прекратить истерику! Мне одного Вереса хватает! Черт!
Капитан выходит, сжав челюсти, с каменным выражением лица. Отступает в сторону, давая дорогу Течеру и Глиссу, неловко несущим Данга. Физиономия Глисса дергается, думаю, он тоже вот-вот сорвется, хотя и пытается из последних сил сдерживаться. Рыся, опустив голову, спешит за ними.
Дара прислоняется к косяку и очень четко произносит:
- Теперь всем ясно, что погибнет каждый? Выхода не существует. На корабле нызга.
Течер вздрагивает и роняет Данга. Обернувшись, он с ужасом смотрит на Дару. Рыся застывает, но не оглядывается, только как-то горбится, вжимая голову в плечи. А я, раскрыв рот, сползаю по стенке.
Зордан еще больше выпрямляется, стискивает зубы так, что они скрипят, и бешено взглянув на Дару, с присвистом произносит:
- Дара, я тебя уже предупреждал! За невыполнение приказа ты будешь отстранена от полетов.
Дара усмехается, будто капитан несет откровенную чушь. Оттолкнувшись от косяка, она делает шаг в сторону. Лицо Зордана белеет, он сжимает кулаки и глухо отдает приказы:
- Рыся, как только закончите, сразу же ко мне. Глисс, проверь коммуникатор Данга. Общий сбор через полтора часа в кают-компании. Верес, пойдешь со мной. Так.
Капитан шагает широко и быстро, я едва успеваю за ним. А он не оборачивается в полной уверенности, что я следую позади. Мы входим в кают-компанию, он закрывает дверь, садится. Принимается барабанить пальцами по столу. Потом глядит на меня в упор.
- Рассказывай!
Я облизываю губы, одергиваю куртку и, сжав ладони, усаживаюсь на краешек кресла напротив.
- Собственно, и рассказывать то нечего.
- Ну?! – кажется, что Зордан меня сейчас сам разорвет, собственными руками. – Хватит дурака валять! Говори все, что знаешь!
- Не дави, Зордан! Я тебе не студентка-практикантка, - я чувствую, что внутри меня тоже что-то каменеет. – Рассказывать нечего. Мы завтракали, Данга не было. Когда я собрался уходить, Рыся попросила разбудить его.
- То есть сам ты до этого не мог додуматься?
- Нет! Я забеспокоился бы позже. После обеда. Все знают, что Данг любит поспать. Зачем его тревожить? Через две недели и так будем на ушах.
- Так, - припечатывает капитан.
- Постучал, позвал. Тронул дверь, а она не заперта.
- Не заперта? – поднимает он брови.
- Нет, - подтверждаю я.
- Так.
- Ну, зашел и увидел... Увидел… - при воспоминании меня вновь пробирает дрожь.
- Ну, хорошо, - соглашается Зордан. - А что ты там говорил по поводу каких-то внушений?
- Каких еще внушений? – изумляюсь я, раздумывая, не путает ли он меня с Дарой.
- Черт! Ты сказал, что убеждал в чем-то Данга, а сейчас жалеешь об этом, - Зордан сплетает и расплетает пальцы, не отводя взгляда от меня.
- Ах, вот ты о чем, - доходит до меня. - Данг был встревожен словами Дары, спросил меня, что я об этом думаю. Ну, я и выложил.
- И что же ты думаешь о словах Дары? – голос капитана режет не хуже ножа.
- Да что она большая фантазерка! – отвечаю я. - Не может человек предвидеть будущее. Ну, не может! Нет у него таких способностей. Строить вероятностные прогнозы на основе реальных данных – да. Но не более.
- Понятно, - Зордан откидывается на спинку кресла, желваки так и ходят на его щеках. – Ладно. Спасибо за информацию, можешь идти.
Я поднимаюсь, поправляю зачем-то воротник рубашки и выхожу. За мной задвигается дверь. В коридоре пусто, слабо мерцают стены, попискивает какое-то оборудование – Глиссу лучше знать, какое. Медленно направляюсь на рабочее место, пытаясь мыслями зацепиться хотя бы за что-то.
Нет сомнений, смерть Данга подобна смерти Лукки. И, вероятнее всего, официальной ее причиной будет названа остановка сердца. Но ясно, что эту остановку вызвало нечто, что напугало Данга. Напугало так сильно, что он умер. Скверно. Дверь моего друга была не заперта, хотя он или спал, или готовился ко сну – точнее время скажет Рыся. Конечно, формально запирать двери нет никаких оснований, однако каждый делает это, наверное, в силу неуничтожимой тысячелетней привычки, въевшейся в подсознание. Ладно. Тогда получается, что Данг открыл дверь кому-то, впустил его и задвинул, но не запер дверь, подразумевая, что этот кто-то скоро уйдет. Так, что ли? И вот этот кто-то, кого Данг хорошо знал, а знал он, естественно, всех, воспользовавшись доверчивостью Данга, убил его. Да-а… Но это полный абсурд! Зачем кому-то из нас планомерно уничтожать других членов экипажа? Ну, вот зачем? Какая-то ерунда получается, честное слово! Любой из команды незаменим, а без Зордана и Дары мы вообще никогда не сможем вернуться домой. Выжить в одиночку в космосе тем более нереально. Так-так. Выходит, среди нас безумец, сумасшедший? Интересненько. Однако я общаюсь со всеми каждый день и ничего такого не замечаю. Да и Рыся не в курсе. Иначе она бы мне сказала. Ну, а самое непонятное, как этот гипотетический психопат может убивать. Что нужно сделать, чтобы тренированный, закаленный во многих экспедициях человек испугался до такой степени? А? Я вот не понимаю.
М-да, проще предположить, что у Лукки и Данга начались галлюцинации. Мне, как и Зордану, сейчас это кажется наиболее адекватным допущением. Ведь навоображать можно такое, что не только описаешься, но и на тот свет отправишься. Причем галлюцинации вполне могут быть следующей стадией некоей болезни, которая ранее проявлялась только ночными кошмарами. Верно? И Лукки, и Данг как раз входили в группу страдающих этими самыми кошмарами. К которой, кстати, принадлежу и я. Так-так. Стоп. А не могут ли такие иллюзии являться наведенными и абсолютно реальными в нужный момент? Как, например, на планете Зигль?
Самое скверное то, что еще вчера я убеждал Данга, что все его тревоги – ерунда и пустые измышления. Вот чего простить себе не могу. Если бы не мои увещевания, Данг был бы осторожнее. Он доверял мне и моим выводам, а вышло вот как! Ужас.
Ну, хорошо. Пусть. Но разве не открыл бы я дверь, например Рысе, Даре или Зордану, несмотря на все свои опасения? Открыл бы как миленький. Ясно, что в видениях Данга присутствовал тот, кому он верил без всяких условий. Ну и что дальше? Все равно тупик. Что нам дает то, что смерть пришла к Дангу в образе Зордана? Если это болезнь, то ее надо как-то лечить. А вот если галлюцинации наведенны, то опять встает вопрос, кому это надо? Тьфу!
- Эй, поосторожнее, братишка!
Я вздрагиваю от неожиданности и вдруг осознаю, что уже какое-то время стараюсь пройти сквозь некое препятствие. Причем безуспешно. Поднимаю голову и вижу, передо мной стоит Глисс, в грудь которого я упираюсь лбом. Занятно.
- И давно я так? – мрачно спрашиваю Глисса.
- Да, наверное, с минуту. Неважно. Не сумел тебя обойти, ты будто намеренно искал столкновения, - он невесело усмехается. – Даю сто очков вперед, что ты размышлял о смерти Данга и Лукки. Угадал?
- Угадал, - со вздохом отвечаю я. – Все пытаюсь понять, зачем он открыл дверь.
- И как, успешно?
- Мне кажется, это действительно галлюцинации. Иначе ничего не вяжется.
- Узнаю, что за ублюдок это делает, убью! – свирепо сдвигает брови Глисс.
- Слушай, ну для чего кому-то из наших убивать своих же? И, главное, как?
- Может, придурок совсем спятил, и все.
- Ладно. Спятил. Но как, допустим, Течер или Рыся могут напугать человека до смерти? Чем?
- Оставь Рысю в покое! – сжимает кулаки Глисс.
- Извини, я не подумал. Но вот как можно испугать тебя? Вот как?
- Так я тебе и ответил! – с вызовом заявляет крепыш.
- Да ты мне не ответишь, потому что не знаешь! Согласен, что какие-нибудь видения, вроде исчадий ада, могут ужаснуть. Но человек в плоти и крови?
Глисс задумывается, почесывает нос, недоверчиво качает головой:
- Любишь ты, Верес, все усложнять!
- Я просто пытаюсь разобраться. Ведь, возможно, Дара права.
Через два часа мы собираемся в кают-компании. Рыся бледна, капитан предельно собран, Глисс с подозрением посматривает на каждого.
- Погиб еще один член нашей команды. Это крайне прискорбно, так как Данг был хорошим ученым и отличным товарищем, - Зордан замолкает. – Боюсь, что под угрозу ставится сама наша экспедиция. Так. Рыся, каковы твои выводы о причинах смерти?
Рыся стискивает и разжимает пальцы. Вновь стискивает.
- Тело и внутренние органы без повреждений, состав тканей и жидкостей без особенностей, следов поражений микробами и вирусами не найдено. Ориентировочно смерть наступила между пятью и шестью утра по корабельному времени. Вызвана смерть внезапной остановкой сердца.
- Это все? – спрашивает Зордан.
- Да. Ввиду необычности обоих смертей и причастности Лукки и Данга к группе тех, кого мучили навязчивые сны, предполагаю провести дополнительные исследования тел. На это потребуется время.
- Сколько?
- Семь – десять часов в зависимости от обстоятельств.
- Ты подозреваешь что-то конкретное? – нервно интересуется Течер.
И тут я замечаю, что он сильно возбужден и то и дело бросает быстрые взгляды на Дару, которая безучастно сидит в кресле. Похоже, Течер на грани истерики. Этого нам только еще не хватало! Украдкой смотрю на Рысю. Да, нет сомнений, она тоже обеспокоена состоянием Течера.
- Ты сам видел, что ничего конкретного нет, - обращается она к нему. - Просто сейчас как будто появляется связь между кошмарами и последующей смертью. Но, надеюсь, вы все прекрасно понимаете, такая связь может быть ложной. Я хочу либо подтвердить, либо опровергнуть ее наличие.
- Хорошо, Рыся. Хотелось бы услышать мнение каждого по поводу этих несчастий. Думаю, вы осознаете, только сообща мы сможем нащупать истину. И помочь нам, к сожалению, здесь некому, - капитан делает паузу. – Глисс?
Крепыш ерзает в кресле, словно устраиваясь поудобнее, выдвигает нижнюю челюсть и, ударив кулаком по колену, выдает:
- Я считаю, что кто-то хладнокровно и преднамеренно убивает. Настолько хладнокровно, что обставляет преступление как несчастный случай. В этом смысле Дара права, если мы не найдем, кто это делает, мы умрем все. Кроме этого ублюдка. Зачем он убивает? - Глисс делает предостерегающий жест в мою сторону. – На этот вопрос я ответить не сумею, - Глисс пыхтит и хмурит брови.
- Так. Понятно. Что думаешь ты, Течер? – продолжает опрос капитан.
- Я считаю, что все дело в нызге, - Течер грызет ноготь и время от времени пугливо оглядывается. – Она пробралась на корабль и убивает. Без причины. Причина ей не нужна.
- Течер, да ты спятил! – гневно поворачивается к нему Рыся.
- Почему же? Как раз в нызге и дело, - вступает Дара, подаваясь вперед.
Течер с ужасом выставляется на нее и вжимается в кресло. Лицо Зордана искажается:
- Хватит мне уже этих сказок! Осталось приплести еще каких-нибудь вурдалаков для колорита! Рассматривать нужно только факты. Факты, слышите?
- Что касается фактов, - подключаюсь я. – То наиболее правдоподобной мне кажется как раз твоя версия с галлюцинациями. На данный момент, по-моему, прослеживается следующая последовательность событий: Лукки вызывает (в дверь к Дангу стучится) кто-то хорошо знакомый ему, то есть кто-то из нашей команды; Лукки спешит навстречу (Данг открывает дверь) этому кому-то; затем в некий момент этот кто-то преобразуется в нечто совершенно ужасное, то что со стопроцентной уверенностью может убить данного конкретного человека, - я делаю паузу и оглядываю своих товарищей. – Именно так видится произошедшее мне. Однако никто из нас не умеет ни в кого трансформироваться, человеческая физиология этого не позволяет, это раз. Два – только сам человек может знать, сознательно или подсознательно, про себя то, что для него страшнее всего. И именно поэтому убийцей не может быть никто иной, как галлюцинация.
Я вижу, что все слушают меня с предельным вниманием, Рыся даже пододвигает кресло, чтобы не пропустить ни слова.
- Любопытная теория, - задумчиво тянет она, кусая губы.
- Уже другой вопрос, связаны ли галлюцинации с болезнью или они наведены кем-то, как, например, умеют делать на Зигле. Ну, Дара лучше знает, - я киваю в сторону девушки. – Если это болезнь, то и меня, и Течера тоже может ожидать нечто подобное. Что, конечно, само по себе крайне печально. Ну, а если галлюцинации все-таки кто-то наводит, то опять встает вопрос об убийце, который уже поднимал Глисс. Однако данная ветвь в логической цепочке кажется мне тупиковой. Потому что я не вижу адекватного ответа на вопрос «зачем?».
Все молчат, наверное, прокручивая в уме только что услышанное. Я потираю ладони и жду реакции. Дара, полуприкрыв веки, наблюдает за мной. Интересно, о чем в данный момент она думает?
- Ну, что же, - подытоживает Зордан. – Предлагаю принять предложенные положения за рабочую гипотезу. У кого-нибудь есть вопросы?
- Ты сам то в это веришь? – широко раскрывает глаза Дара.
- Дара, ты ведь прекрасно понимаешь, что версия Вереса больше похожа на правду, чем разные сказки, - досадливо замечает Рыся.
- Похожее на правду не является априори правдой. Ты тоже прекрасно это понимаешь, - усмехается в ответ Дара.
- Так. Хватит! – подает голос капитан. – И мне, и Даре хорошо известно, что на окраине галактики случается много странного, того что трудно объяснить имеющимися в нашем распоряжении знаниями. Однако это означает только то, что мы пока слишком мало знаем об окружающем нас мире, особенно вне пределов нашей солнечной системы. А приплетать сюда персонажей небылиц – просто не умно.
- Согласен с Зорданом, - басит Глисс.
- Ну вот и отлично. Рыся, ждем результатов исследований. Надеюсь, это все-таки не инфекция, иначе заражен уже каждый.
Собрание заканчивается, все встают, направляются к выходу. Рыся чуть задерживается возле меня и легонько кивает:
- Думаю, ты близок к истине. А еще меня огорчает, что мы давно не беседовали. Сегодня, боюсь, не получится тоже, - она опускает голову. – Но боже, до чего жалко Данга!
Я пожимаю ее руку и устремляюсь вслед за Дарой, неспешно удаляющейся по коридору. Мышцы перекатываются под тонкой тканью ее рубашки, волосы схвачены в узел. Она идет уверенно и легко, ничего не боясь. Словно на свете не существует того, что могло бы испугать ее. А ведь совсем недавно она признавалась, что ей страшно. Исключительное самообладание.
- Ты замечательно держишься, - догоняю я Дару. – Особенно, если сравнить с Течером, явно уже наложившим в штаны.
Она взглядывает на меня и тихонько качает головой:
- Глупо бояться тараканов, если у тебя отказал двигатель.
Я никак не комментирую ее высказывание, просто шагаю рядом, ведя ладонью по стене коридора.
- Ты что-то хотел сказать мне? – через некоторое время спрашивает она.
- Нет, не сказать, а поговорить.
- О чем? – недоуменно поводит она плечами.
- О планете Зигль.
Дара морщится. Видно, что тема крайне неприятна ей. Потом останавливается и поворачивается ко мне.
- Зачем тебе это? Без нужды я не хотела бы ворошить такое прошлое, оно доставило мне слишком много боли.
- Знаешь, мне не дает покоя мысль о наведенных галлюцинациях. Что, если это правда? И что-то желающее нам зла именно так расправляется с нами.
Дара усмехается, прислоняется к стене и глядит в упор:
- Это твое «что-то» – нызга, границы владения которой мы случайно нарушили.
- Да у тебя просто какая-то навязчивая идея, черт побери! Ладно, пусть с твоей точки зрения все так и есть, но мне - слышишь? - мне хотелось бы услышать о планете Зигль.
Она прищуривается, проводит пальцами по губам:
- Что конкретно ты желал бы услышать? Как ты сам однажды сказал, все есть в официальных отчетах. И, в отличие от Тобоса, Зигль не закрыт, он довольно успешно исследуется, результаты регулярно публикуются. В общем, насколько я понимаю, многие лелеют надежду в конце концов установить контакт с чем-то таким этаким на планете.
- Ну неужели я стану рыться в официальных отчетах? – не выдерживаю я. - Мне важно услышать мнение непосредственного участника той, первой, экспедиции.
- Так ты еще и настойчив? Вот это новость! Ладно, пойдем в столовую, там все равно сейчас никого нет.
Мы идем, слегка касаясь друг друга локтями. И мне хочется, чтобы так мы шли вечно. Вместе. Рядом. К одной цели.
- И что бы тебе хотелось узнать? – усаживается Дара на ближайший диван.
- Просто расскажи мне об этих миражах. То, что осталось в твоей памяти.
Дара откидывает волосы со лба, задумчиво потирает висок, потом сцепляет руки в замок и кладет их на стол.
- На Зигле достаточно богатая биосфера, многообразие и многочисленность которой просто поражают. Рай для космобиологов. Нас там было около ста человек, в основном ученые зоологи и ботаники. Мы уже знали из отчета поискового отряда, который и открыл планету, что на ней постоянно присутствуют миражи, самые разные – прекрасные или жуткие, вызывающие тоску или веселье, заставляющие поражаться или размышлять. В общем, они имеются на Зигле повсеместно, легко рвутся и пропадают, однако на их месте образуются новые и новые. Обычные, знаешь, такие миражи, цветные или черно-белые картинки. В ходе исследований было установлено, что источником этих картинок является биосфера. То есть, мираж – это побочный продукт ее жизнедеятельности.
- Получается, что организмы сами создают такие миражи? – уточняю я.
- Да. Но сомневаюсь, что осознанно. Ну, я не знаю, с чем сравнить. Хм-хм. Ну, вот человек потеет. Или у него выпадают волосы. Он же не специально это делает. В его теле происходят некоторые физиологические процессы, побочным итогом которых является пот или выпавший волос. Так и здесь.
- Ага, - киваю я.
- Так вот еще раз напоминаю, что это были обычные иллюзии. Но с определенного момента и очень постепенно разрастаясь начали случаться необъяснимые вещи, часто с трагическим исходом. Затем рост их числа начал увеличиваться лавинообразно. В общем, можно сказать, что все миражи ожили, стали абсолютно реальными, и логика их поведения оказалась совершенно непредсказуемой. Среди участников экспедиции, отдельными лагерями рассеянной по планете, началась паника. Никто тогда и не предполагал, что это просто фаза, которая закончится через три месяца по нашему времени. Было огромное количество жертв. Я не люблю об этом вспоминать.
- Правильно ли я понимаю, что, допустим, лягушка с Зигля может создать фантом графа Дракулы, овеществить его, а затем рассеять?
- На Зигле нет лягушек, - усмехается Дара. – И она не генерит его осознанно и уж тем более не овеществляет и не рассеивает. Овеществление происходит без участия живого организма вследствие некоторых процессов, которые происходят на планете, когда та находится в определенном положении относительно своего светила. Как и почему – тут я не специалист. Рассеивание – тоже вне, так сказать, компетенции твоей лягушки.
- Ну ладно, ладно, - соглашаюсь я. - Это я немного обобщил и упростил. Слушай, а не приходило ли тебе в голову, что мы могли вторгнуться в некую зону, где вакуум или частицы пыли или газа при определенных условиях, конечно же, воздействуют на мыслящих существ аналогично той самой лягухе с Зигля?
Дара распахивает глаза и слегка искривляет в изумлении губы.
- Верес, - произносит она после некоторого молчания. – Ты в самом деле такой интересный. В некотором роде я восхищаюсь тобой. Столько необычных идей за один вечер! Наверное, ты смог бы взглянуть на многие проблемы в науке с неожиданных сторон. Жаль, что нам осталось так мало времени, - печально заканчивает Дара.
- Что за фатализм постоянно у тебя! – восклицаю я и ударяю ладонью по столу. – Пока человек живет, он надеется на лучшее. Даже в твоем примере с отказом двигателя пилоту просто необходимо верить в хороший исход. Иначе смерть придет раньше столкновения с землей.
- Какая разница? – поднимает она брови. - Ведь умрет то он в любом случае.
- Нет! Перед каждым раскинуты тысячи вариантов исхода событий. И как раз своей убежденностью человек определяет выпадение того или иного варианта. В этом смысле он может управлять казалось бы не зависящими от него обстоятельствами. А ты настроена только на гибель. Дара, очнись! – я беру ее за плечи и встряхиваю. – На Зигле ты сумела вывести корабль с планеты, в то время как другие подписали себе смертный приговор заранее. А ты считала, что смерть просто не властна над тобой. Разве не так?
Дара долго смотрит мне в глаза, потом откидывается на спинку дивана и медленно произносит:
- Тобос подарил тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Надеюсь, нызга сумеет оценить этот дар и оставит тебе жизнь. Хотя я не представляю, для чего нужна жизнь в пустом, населенном только призраками твоих друзей корабле, которым ты, к тому же, не умеешь управлять. В корабле, ушедшем столь далеко, что Земля не сумеет тебе помочь, - Дара делает паузу. – Нет, уж лучше умереть, - она стучит обеими руками по сиденью дивана и встает.
- Ты делаешь столь жуткие предсказания и сразу уходишь? – пытаюсь удержать я ее ладонь.
- Извини. Просто я так вижу, - тихо говорит она и выдергивает руку. - И я не хочу такого будущего для тебя. Честно. Ведь в определенном смысле ты стал мне дорог.
Дара поворачивается ко мне спиной и как тень выскальзывает из комнаты.

Часть 2. Шепоты
Пятница
- Всем собраться в кают-компании! – звучит твердый приказ капитана. – Повторяю. Всем собраться в кают-компании!
Я откладываю книжку и смотрю на часы. Начало первого ночи. Видимо, Рысе есть что сказать, если нас собирают так поздно. Вскакиваю, одергиваю рубашку, приглаживаю волосы и открываю дверь. В коридоре пусто. Наверное, все разбрелись по рабочим местам, а не торчали в своей каюте, как я. Что ж, но после разговора с Дарой мне стало так тяжело на душе, что и описать невозможно. Сила ее убеждения такова, что теперь и я испытываю серьезные сомнения в удачном исходе нашей экспедиции. А это крайне плохо, ведь если ты веришь, что впереди тебя ждут одни неприятности, то они точно произойдут. Скверно.
В кают-компании я появляюсь последним. И тут же все с нетерпением уставляются на Рысю, а капитан объявляет:
- Несмотря на поздний час я попросил вас собраться здесь, так как сообщение Рыси имеет огромную важность для нас. Рыся?
- Я тщательным образом еще раз осмотрела оба тела, взяла пробы, провела определенные исследования. И пришла к следующему выводу, - Рыся замолкает и оглядывает присутствующих. – Так вот, по некоторым косвенным признакам мне стало ясно, что гибель наших товарищей является следствием болезни, первоначальными проявлениями которой были кошмарные сны.
Течер начинает ерзать, он явно чувствует себя не в своей тарелке.
- Но ведь конкретных доказательств ты не нашла! – выкрикивает он.
- Течер, давай поспокойнее, - советует, нахмурившись, Зордан.
Течер кидает на него взгляд, кажущийся мне совершенно диким, и вжимается в кресло. Похоже, у нашего биолога совсем расшалились нервы. Надо бы посоветовать Рысе обратить на это внимание.
- Да, признаки косвенные. Причем я даже не уверена, что болезнь может передаваться от человека к человеку. Однако во избежание гипотетической эпидемии я бы рекомендовала разместить зараженных членов экипажа в карантинном отделении медотсека. Не менее, чем на две недели, - Рыся твердо стискивает губы, лицо ее становится почти суровым.
- То есть ты хочешь разделить команду? Верес и Течер в карантинном отделении, я, ты, Дара и Глисс остаются в основной части корабля, правильно? – уточняет капитан.
- Нет, немного неправильно. У Глисса тоже были признаки болезни, поэтому его также нужно на время изолировать от экипажа.
- Неужели вы не понимаете, что этим вы подписываете всем смертный приговор, уже не подлежащий обжалованию? – спокойно спрашивает Дара.
Течер дергается, вцепляется в подлокотники, лицо его белеет. Он не отрываясь смотрит на Дару. Рыся цокает языком, закусывает губу и медленно поворачивается к девушке:
- Позволь узнать, почему?
- Да потому что нызга не просто на корабле, она среди нас. Более того, она – один из нас. Разделив команду, вы даете ей настолько замечательный шанс справиться с делами побыстрее и поинтереснее, что она ни за что не упустит это! – Дара говорит абсолютно серьезно и с такой убежденностью, что холодок страха, думаю, скользит между лопаток не только у меня.
Течер сглатывает, подмышки его рубахи намокают, на висках появляются капли пота. Взгляд Зордана становится жестким, он в раздумье дергает верхнюю губу, затем спрашивает:
- С чем связаны такие выводы? Ты можешь обосновать их?
- На самом деле, предполагаемая последовательность событий, обрисованная вчера Вересом, верна. Я тоже считаю, что убийство происходит именно таким образом, - Дара делает паузу. – За некоторым исключением. Никаких галлюцинаций у ребят не было! Все мы хорошо знаем друг друга, верно? Вот поэтому нызга имела возможность беспрепятственно отозвать Лукки в дальнюю часть отсека и зайти глубокой ночью в комнату Данга. Ни у кого из них не было сомнений в том, кто перед ним. И, как вы понимаете, это может быть любой из нас, - Дара останавливает взгляд на каждом.
Мне становится так не по себе, что я с удовольствием оказался бы где угодно, но только не здесь. И, судя по внешнему виду остальных, у них проскальзывают похожие мысли.
- Так вот, - продолжает Дара. – Нызга входит в контакт с будущей жертвой, какое-то время наслаждается последними минутами жизни ничего не понимающего человека, а затем убивает его. После чего спокойно уходит.
- Отлично! – задиристо выкрикиваю я, пытаясь собственным напором привести себя в чувство. – Но зачем она убивает?? Какой ей от этого прок? Ведь мы уже далеко от границ ее владений!
- Нызга – совершенно чуждое нам существо, поэтому ее действия не поддаются объяснениям обычной, нашей, логики. Однако я попробую. Думаю, всякого, кто попадает по эту сторону ее ответственности, она априори относит к племени своих хозяев. Ей хочется верить, что владелец наконец-то вернулся к ней. Она, как собака, бросается навстречу. И… разочарование ее не знает предела. Вот и все.
- Эти сказки мы уже слышали, Дара, - твердо произносит Рыся. – И ты знаешь, как я отношусь к тебе, поэтому – ничего личного. Однако мне абсолютно непонятно, каким образом твоя нызга настолько хорошо и точно прикидывается человеком, что никто, в том числе ни я, ни мои приборы, не в состоянии отличить ее от обычного представителя хомо сапиенс. Не говоря уже об индивидуальных особенностях личности и организма каждого члена экипажа.
- Да, - присоединяюсь я. – Ведь это же совершенно невозможно!
Дара откидывает волосы назад, опирается о подлокотник кресла, устало прикрывает веки и объясняет:
- Нызга не трансформируется в человека, она просто живет в ком-то из нас, а когда необходимо, показывается во всей красе, убивая намеченную жертву. И, вероятнее всего, носитель даже не подозревает о смертоносном существе, находящемся внутри него.
Течер начинает дрожать, кажется, он вот-вот упадет в обморок. Глисс заботливо поддерживает его и попутно интересуется:
- Слушай, ну ладно, ну пусть так. Ладно. Но почему эта твоя нызга не убивает человека, в котором она торчит? Залезла, убила, залезла, убила. Ведь так проще, к чему ей сложности?
- Возможно, носитель в чем-то особенный для нее. Или ей комфортнее находиться в одном месте, а не скакать туда-сюда.
- Ну, хорошо, - вновь вступает Рыся. – А как ты объяснишь тот факт, что у обоих погибших ранее были навязчивые кошмарные сны?
Дара постукивает пальцами по губам, опять рассматривает всех нас и наконец тихо говорит:
- Мне кажется, эти ребята отмечены ею. По какой-то причине, мне неизвестной, она выделила их, они ей кажутся более приемлемыми кандидатами, что ли. Однако никто из нас не является великим создателем, - Дара грустно улыбается. – Поэтому сначала она уничтожит тех, кто с меткой, а затем остальных… Не надо разделять команду! Не нужно самим класть голову под топор!
- Замечательно, - губы Течера трясутся, он заикается. – Что же тогда предлагаешь ты?
- Думаю, самое целесообразное в данной ситуации – держаться вместе днем, а на ночь запираться в каютах и никому не открывать, утром выходить в одно и то же время. И ни в коем случае не отделяться от команды, ни в одиночку, ни парами. А главное, начать расчет параметров для возвращения домой. Если у нас и есть шанс, то только на Земле.
- А почему… - начинает Глисс.
Но Зордан перебивает его. Я уже долго наблюдаю за капитаном, за все время не проронившим ни слова, и вижу, что лицо его все больше каменеет, пальцы сжимаются в кулаки, а взгляд прожигает не хуже молнии.
- Так! Прекратить всю эту ерунду! Вы все ведете себя, будто поверили бредням Дары. С серьезным видом задаете вопросы, обсуждаете то, что является откровенной чепухой. Вздором! С этого момента я запрещаю даже касаться подобной чуши. У нас есть задание, которое мы должны выполнить. И у нас есть определенные проблемы. Какое возвращение домой? О чем вы говорите? Угроза эпидемии и реальное решение, дабы избежать ее, вот единственная здравая вещь, которую я услышал. Рыся, доложи о готовности карантинного отделения.
- Зордан, - замечает Дара. - А тебе никогда не приходило в голову, что именно в тебе поселилась нызга? И определенным образом она управляет ходом твоих мыслей? Подумай хорошенько. Ведь если ты будешь настаивать на своем приказе, на твоем корабле не останется ни одного живого человека, - Дара печально смотрит на капитана, ее губы кривит страдальческая усмешка.
Лицо Зордана искажается от гнева, мышцы напрягаются, готовясь поднять тело. Но вскакивает Течер, трясясь как полоумный, в его руке откуда-то появляется пистолет. Все замирают, ошарашенные. Брови Зордана удивленно ползут вверх.
- Стоять, сволочь! – кричит Течер Даре. – Не двигаться!
- Течер, успокойся, - Рыся предостерегающе вытягивает ладонь.
- Молчать и ты, дура! – продолжает визжать Течер. – Так просто вам меня не взять, не на того напали. Нызга среди нас, я чувствую ее. Она не дает мне спать, дышать, она убивает меня. Я не могу так больше! – он прикладывает пальцы к виску.
Зордан едва заметно кивает мне и Глиссу. Мы сжимаем подлокотники, готовые вскочить по сигналу.
- Всем оставаться на месте! – Течер недвусмысленно поводит в нашу сторону оружием. – Надо уничтожить эту гадину прежде, чем она уничтожит нас. Что, дрянь, думала, я не догадаюсь? – глумливо скалит он зубы в сторону Дары.
Дара откидывается на спинку кресла, спокойно складывает руки и ровно, без малейшего напряжения, произносит:
- Ты сошел с ума, Течер.
- Молчать, гадина! – шипит он.
И стреляет.
Дара тихо вскрикивает, как тряпичная кукла свешивается через подлокотник кресла и в одно мгновение с глухим стуком складывается на полу. На груди по краям раны дымится ткань рубашки.
- Дара!! – ору я. – Дара, милая, родная. Дара!
Бросаюсь к телу, трясущимися руками стараюсь приподнять. По уху больно чиркает, и по щеке стекает что-то теплое, мокрое. Пытаюсь стереть это ладонью и вижу – кровь.
- Помогите ей! Помогите же кто-нибудь, - невнятно, сквозь всхлипы, говорю я. – Рыся! – оглядываюсь через плечо. – Рыся, сюда!
Все как в тумане. Словно на картинку накладываются матовые фильтры, а на звуки – вата. Плохо соображаю, где я и что я. Какие-то крики, перемещение цветных пятен. Пустота. Потом меня заставляют хлебнуть из кружки. И мир постепенно проясняется.
- Давай, давай, дорогой. Только не раскисать!
Сбивчивая скороговорка Рыси повторяется снова и снова. Я моргаю, моргаю и наконец начинаю видеть четко, в ушах словно лопается пленка.
- Где все? – спрашиваю я.
Удивленно осматриваюсь. Передо мной только бледное лицо Рыси со следами слез. Волосы ее встрепаны, на курточке следы крови.
Кровь! Дара! Кидаюсь вперед. У кресла тоже кровь. И на моем плече. Трогаю саднящее ухо, там пластырь.
- Где она? – охрипшим голосом спрашиваю я.
Рыся гладит меня по голове, безмолвно шлепает губами, будто не может вымолвить ни слова. Потом, после короткого вздоха, говорит:
- Зордан и Глисс скрутили Течера. Поместили под арест. Закрыли в одной из палат карантинного отделения. До суда. А я вколола ему лошадиную дозу успокоительного. Он помешался, Верес. Пытался и тебя убить.
- Что… Что значит «и тебя»? – губы мгновенно пересыхают.
- Верес… Дара мертва. Помочь ей было невозможно. Надо постараться привыкнуть к этому, - едва слышно, но четко произносит Рыся.
И вдруг сама начинает рыдать. Утыкается в ладони, отворачивается.
В дверях появляется Зордан. Он словно постарел лет на десять, лицо прорезали морщины, глаза запали.
- Ну что, как дела, ребятки? - голос капитана тоже стал хриплым, будто и он потерял былую звонкость. – Да… Нет больше нашей девочки. И некому больше рассказывать волшебные сказки, - он пытается усмехнуться. – В одном Дара оказалась права, нам придется возвращаться на Землю. Пытаться выполнить задачу вчетвером – верное самоубийство.
- Мы возвращаемся? – спрашиваю я, хотя теперь мне совершенно все равно.
- Да. Сегодня же сяду за расчет параметров перехода, - пауза. – Рыся, поможешь составить сообщение в Центр?
- Конечно, - поднимает она заплаканные глаза. – Вот только Вереса отведу.
- Куда отведешь? – не понимаю я.
- В изолятор. Куда же еще? – отвечает за Рысю Зордан.
- Туда же, где находится этот убийца?? Вы что, с ума посходили? Да я же его придушу!
- Течер арестован, - устало объясняет Зордан. – И заперт в одной из палат. В двух других будете находиться вы с Глиссом. Пока не закончится карантин.
Я перевожу взгляд с него на Рысю. Неужели они все еще считают, что на корабле эпидемия? А, впрочем… Впрочем, да какая теперь разница? Рыся берет меня за руку. Тянет к выходу.
И мы идем пустыми коридорами. Но я не прикладываю ладонь к теплой пушистой стене.
- Ты не боишься оставаться вдвоем с Зорданом?
- Боюсь? – удивленно спрашивает Рыся. – А почему я должна его бояться?
- Ну, после всего, что сказала Дара, - глухо говорю я.
Рыся останавливается и поворачивается ко мне. Внимательно смотрит, словно пытается что-то найти в моем лице. Вздыхает.
- Вот и Глисс тоже почти поверил. Не говоря уже о бедняге Течере. Способность к убеждению у Дары, конечно, была поразительная.
- Так ты считаешь Течера беднягой? – мои губы вновь начинают вздрагивать.
Рыся берет обе мои ладони и складывает их лодочкой.
- То, что он сделал, ужасно! Особенно для тех, кто близко общался с Дарой. То есть, и для нас с тобой, - лицо ее искажается. – Но, Верес, ведь он спятил! Если бы не эти страшные происшествия, я бы обязательно заметила неладное. Не смогла бы не заметить, - она замолкает. – Знаешь, как мне тяжело? Знаешь? Нет, тебе не понять.
Я молчу, даже не пытаясь найти нужные слова.
- Я должна была увидеть, что с ним что-то не то! Но не увидела, - Рыся всхлипывает. - И вот это так давит, что не приведи господь. Ведь одно дело, когда случается нечто такое, чего ты все равно не смог бы отодвинуть. А другое – когда нити были в твоих руках. Вот здесь, - показывает она мне свои ладошки. – А ты, занятый чем-то иным, не придал им значения. Если бы я заметила хотя бы чуть раньше, Течера бы изолировали, и Дара была бы жива!
- Слушай, мне тоже казалось, что он не в себе. Однако я и подумать не мог, что все так серьезно. Мне это и в голову не приходило! Ведь неустойчивость психики отслеживается еще на уровне предполетной подготовки, - я сглатываю и сжимаю губы. – В любом случае, это не оправдывает его преступление.
Рыся дергает меня за рукав, и мы идем дальше. Она опускает голову, хмурится, кажется, вот-вот заплачет.
- Просто судить его надо не здесь, а на Земле, - поднимает она глаза. – С учетом вашей проклятой болезни.
- Думаешь, он свихнулся из-за этого?
- Да, из-за болезни. Плюс исключительный дар убеждения Дары.
- Как же ты можешь идти со мной рядом? Ведь тогда я тоже заразный, - стараюсь усмехнуться я.
- Мне до сих пор непонятно, как распространяется инфекция. Если воздушно-капельным путем, то заражены все, и мера, которую я предложила, бессмысленна. Но если иначе?
Я киваю. Рыся толкает дверь медотсека, и та медленно отъезжает в сторону. Перед входом в карантинное отделение мы останавливаемся. Рыся опять берет мои руки в свои.
- Твой бокс третий, в первом – Глисс. А между вами закрыт Течер, - она грустно улыбается. - Заказ и доставка еды – как обычно. Все удобства - в боксе. В общем, до встречи.
- Ладно, Рыся. И все-таки, будь осторожна с Зорданом. Вдруг то, о чем говорила Дара, правда, - предостерегаю ее я.
Дверь за мной закрывается с коротким щелчком. А в маленьком холле перед палатами меня уже ждет Глисс. Он сидит, сцепив руки на колене, челюсть мрачно выдвинута вперед.
- А вот и Верес, - приветствует он меня.
- Ну, и как ты тут? – интересуюсь я, прикасаясь к одной из картин, развешанных по стенам.
- В общем, заперли как кроликов, - Глисс меняет позу и принимается постукивать костяшками пальцев по подлокотнику своего кресла. – А этот иуда закрыт в среднем боксе. Ему не выйти оттуда, - Глисс кидает на меня быстрый взгляд. - Ты не беспокойся, я успел расквасить гаду физиономию. И вообще бы разобрался! – зубы крепыша зловеще скрипят. - Да Зордан остановил. И верно, пусть суд с ним разбирается.
Я чувствую, как мое лицо начинает подергиваться. Нет! Нельзя. Сжимаю кулаки, отворачиваюсь, чтобы не видел Глисс. Через несколько секунд на мое плечо ложится твердая ладонь, а сам Глисс топчется сзади и сопит.
- Да ладно тебе, поплачь. Может, легче станет, - гудит он. – Красивая она была, Дара. И штурман отличный, - Глисс откашливается. - А все этот сволочной Течер! Будь он проклят! И без того какая-то гадина косит наши ряды. Так нет, надо еще и самолично приложить руку! Урод… Ненавижу!
Вытираю слезы, неловко пытаюсь вытащить из кармана платок. Глисс тут же сует свой, чистый. На меня глядят его ясные голубые глаза, все еще подернутые гневом. И я верю, да, была бы его воля, он прикончил бы Течера на месте.
- Ты веришь в эту болезнь, Глисс? Только честно.
- Давай-ка спать, дружище. Уже черт знает сколько времени. А я… Сейчас и не понять, чему именно верю я.
Мы расходимся по комнатам. Я слышу, как стукает его дверь, как щелкает моя. Сбрасываю одежду, запихиваю ее в стирку, а сам встаю под душ. В голове толпятся мысли, но ни одной из них я не даю ходу. Спать. Кажется, уснуть невозможно. Но коснувшись подушки, мгновенно проваливаюсь в черную ватную пустоту.
Осторожный стук в дверь. Покашливание. Опять стук. Шарю по тумбочке в поисках лампы. Из пустоты выныривать нелегко, она обволакивает, затягивает.
- Верес, дружище! Ты там жив? Подай хотя бы голос.
Это Глисс. Наверное, случилось что-нибудь еще.
- В чем дело? – спросонья хриплю я.
- Ну, слава богу! Ты в курсе, что уже пять вечера? Ты проспал весь день, и я начал беспокоиться. У тебя все в порядке?
- Ага. Через пять минут выйду.
Слышатся шаги. Потом звуки фильма. Похоже, «На окраине Вселенной». Ну, да. Хороший выбор. А у меня трещит голова и очень хочется есть. Ладно. Сую ноги в тапки, шаркаю в санузел. Да, выгляжу довольно неважно. Вся эта чехарда событий порядком изматывает. Хоть бы, для разнообразия, произошло что-то радостное. Эх.
Глисс, вытянув ноги, с детским интересом следит за событиями на большом экране. И не сразу замечает меня.
- Ну что? Отлегло немного? – вопрошает он.
- Ты не составишь мне компанию? Хочу пообедать, - ухожу я от ответа.
- Пообедать? – удивляется Глисс. – Ну ты силен! Кхе, кхе. С обедом, конечно, я пас. Да ладно, не обижайся, зато я готов полакомиться сырничками. Тебе ведь неважно, что именно я буду есть? Вот и хорошо.
Расставляем столик, получаем заказ. Я разглядываю упрямый хохолок на макушке товарища и неожиданно спрашиваю:
- Как прошла ночь?
- А это ты к чему? – удивляется он еще больше. – Дрых без задних ног, как это ни удивительно. А ты?
- Слушай, а ведь сейчас, наверное, нет ночных вахт. Не могут же Рыся и Зордан дежурить по очереди.
- Ну почему не могут? – пожимает Глисс плечами. – Я бы смог. Но Рысе бы не рекомендовал. Она и так вся замотанная.
- Ребят, вы меня охраняете, что ли? – доносится из-за запертой двери.
- Заткнись, придурок! – свирепо бросает Глисс. – Не то открою и придушу! Много чести охранять такого урода. Ага.
За дверью возятся, пытаются сдвинуть ее в сторону.
- А чего вы тут торчите тогда?
Кулаки Глисса сжимаются, он принимается особенно тщательно прожевывать сырник, а у меня отбивная просто встает посреди горла.
- Вот ведь гад, - шипит мне Глисс. – Прямо иуда какой-то, честное слово. После того, что сделал, еще и разговаривать с нами пытается. Другой бы на его месте прижался и сидел без хвоста. А этот… - Глисс потрясает кулаком в сторону двери.
- Значит, нас всех все-таки заперли. М-да… Крайне глупое решение. Я видел результаты исследований. Рыся ошибается. Она видит то, что хочет видеть. К сожалению.
Глисс вскакивает и в мгновения ока оказывается у входа в бокс номер два.
- Заткни свою грязную пасть, я сказал! Иначе, - он с наслаждением пинает дверь. – Иначе, клянусь, я переломаю тебе все кости.
- Можешь не трудиться, - тихий смешок. – Если я промазал с Дарой, то нас вскорости перережут как курей. А что это там Верес то замолчал? Только тебя и слышно, Глисс, дружок.
- У-у, гнида! – сквозь зубы выдавливает Глисс.
- А-а, так красавчик Верес просто игнорирует меня? – не унимается Течер. - Старается уничтожить презрением? Ха-ха. Страшно смешно. Глисс, ты все еще там? Знаешь, Рыся в своем научном рвении доходит до идиотизма. Выдает желаемое за действительное. Ха-ха.
Физиономия Глисса краснеет, кажется, еще немного и он взорвется.
- Не разговаривай с ним, - едва слышно говорю я. – Не поддавайся. Он специально старается нас разозлить.
- Что, Верес, жалко Дару? Несмотря на то, что в ней могла быть нызга? Ну, а кто теперь поручится, что ее в Даре не было. А? А может, нызга вылезла из Дары и залезла в кого-нибудь еще? Чего ты все молчишь, Верес? Супом подавился?
- Как ты мог убить ее, скотина?? – не выдерживаю я. – Если уж так руки чесались, то выстрелил бы в меня. Убить беззащитную девушку, что может быть гнуснее?
- Нызга в ней была, нызга, - принимается бормотать Течер. – Ее устами говорила, ее глазами смотрела. А сейчас выскользнула. И скользит, крадется темными коридорами, черными углами. Цап! И влезает, упс, упс, в красавчика Вереса. Или красавчика Глисса. Ха-ха. Это уж у кого какой вкус, - бурчит он почти неразличимо.
Мороз продирает от этого шепота. Я оглядываюсь на Глисса. Он тоже держится из последних сил.
- Рыся, - дергаю я коммуникатор. – Рыся, он нас тут с ума сведет!
- Что? – кашляет коммуникатор. – Что ты говоришь? Это Верес?
- Да! Почему мы должны сидеть с этим полоумным? От его бормотания свихнуться можно.
- Хм, похоже, Течеру хуже. По расписанию инъекция только через полчаса. Так, сейчас посмотрим, как он.
- А… - начинаю я.
- Но мы сделаем ее раньше, - прерывает меня Рыся. – У вас с Глиссом все в порядке?
- Ага. Глисс передает тебе привет.
- Вижу. Тоже помаши ему рукой. Ну, пока.
- А как у вас дела? – успеваю спросить я.
- Да нормально. Более или менее. Зордан ведь знал Дару с четырнадцати лет, с того момента как познакомился с ее старшей сестрой. Так что сам понимаешь. Да и мы, можно сказать, сдружились с ней в последнее время. Жуть, в общем, - Рыся протяжно вздыхает.- Но капитан не сдается, занимается расчетом обратного перехода.
- Что говорит Центр?
- Одобрили откат экспедиции. Завтра должны передать параметры выхода вблизи Солнечной системы. Да уж, - пауза. – Там нас будет ждать целый батальон психологов, если не психиатров. Прославимся не хуже первой звездной, - пауза. - Гадство. Ну ладно, мальчики, держитесь.
Рыся отключается, мы вновь остаемся с Глиссом наедине. Он качает ногой, искоса поглядывая на меня. В палате Течера тихо, видимо, тот прислушивается, что делается снаружи. Затем, судя по звукам, пытается спрятаться. Но не тут то было.
- А-а! А-а! Сволочи! Гады! – вопит Течер.
А потом замолкает. Мне не составляет труда вообразить, как ведомые указаниям Рыси из стены бокса выдвигаются клешни «медбрата», фиксируют Течера и непогрешимо идеально вводят ему лекарство.
- Вот в такие моменты, - передергивает плечами Глисс. – Мне приходит на ум, что будет, если техника перестанет нам подчиняться.
Похоже, он тоже живо представил происходящее за дверью.
- Идея, конечно, избитая и тысячу раз обсосанная, - комментирую его высказывание я. - Но услышать ее от тебя? Ты меня удивляешь.
- Вот именно поэтому – от меня. Ты просто не представляешь, насколько сложно все устроено. И когда-нибудь должен произойти сбой. Ну, или качественный скачок. Это просто дело времени, - Глисс облизывает ложку. – Второе то чего не доедаешь? Уже остыло все.

Суббота
Просыпаюсь от страшного крика. Лежу, боясь пошевелиться. Тишина. Но прозвучавший вопль эхом бьется в ушах. Что это было? Осторожно сажусь, вцепившись в простыню. Сердце стучит часто-часто, капли пота катятся по вискам. У Глисса чпокает дверь. И тогда я решаюсь. Откинув одеяло, как был, в пижаме и босиком, выбегаю в холл. Там уже стоит настороженный Глисс, взъерошенный, без рубашки. Нахмуренные брови, стиснутые челюсти.
- Ты слышал? – прищуривая глаза, спрашивает он.
Я нерешительно поднимаю брови:
- Вроде, кричал кто-то.
- Не я, - он переводит взор на меня. – И не ты. Тогда кроме него, - кивок в сторону палаты Течера. – Кричать больше некому.
Мы подходим ближе. Оттуда ни звука. Однако дверь приоткрыта. Мы переглядываемся.
- Странно, - шепчет Глисс. – Очень странно.
Неожиданно он по-кошачьи устремляется к выходу из карантинного отделения. Дергает внешнюю дверь.
- Заперта, - бормочет он. – Хм. Удивительно. Не трогай! – приказывает он, когда я пытаюсь толкнуть дверь Течера. – Подожди.
Осторожно ступая, Глисс возвращается обратно. В раздумье кусает губы.
- Слушай, все равно надо посмотреть, - начинаю я.
- Понятное дело. Давай так: я пойду первым, ты – за мной. Если там кто-то затаился, от меня больше проку будет. Вот только надо взять что-нибудь поувесистей.
Мы осматриваемся, ни на секунду не выпуская из поля зрения подозрительную щель. Но обстановка вокруг предельно проста: кресла, столик, две картины, экран. Зацепиться абсолютно не за что. Глисс растерянно моргает и по-детски вытаращивает глаза.
- Постой. Кажется, у меня есть идея, - шепчу я и скрываюсь в своем боксе.
Не знаю, как у Глисса, но в углу моей комнаты стоит высокая напольная ваза. На первый взгляд – из искусственного камня. Из нее торчат какие-то засушенные былинки, наверное, долженствующие навевать покой на обитателя палаты. Выдернув стебли, я подхватываю вазу и спешу назад.
Глисс нетерпеливо топчется перед дверью.
- Ну что ты там застрял? – шипит он. – Вот как выскочит сейчас оттуда чудо-юдо рыба-конь, будешь тогда знать!
Я прикладываю палец к губам, передаю ему вазу, и мы вновь оказываемся перед боксом Течера. Глисс перекладывает вазу из ладони в ладонь, чуть пригибается и рывком отодвигает дверь. Внутри слишком темно, но медлить нельзя. Мы делаем шаг вперед, оба шарим в поисках выключателя, готовые среагировать мгновенно, если произойдет нападение.
Свет зажигается. И в ту же секунду мой товарищ слегка подается назад, а затем словно твердеет. Из-за его широкой спины мне ничего не видно. Поэтому я стараюсь пролезть сбоку. И тоже застываю.
- Чертова падь, - еле слышно говорю я, и голос мой дрожит.
Перед нами на кровати лежит Течер. Рубашка его сбита, штанины задраны, открывая бледные волосатые ноги. Руки с расставленными пальцами раскинуты в стороны. Но главное не это. Искаженная ужасом физиономия повернута прямо к нам, на губах до сих пор пузырится пена, а выпученные глаза диким взглядом вгрызаются в мой мозг. От всех линий тела веет такой жутью, что и я, и Глисс невольно пятимся в холл. И только там немного переводим дух.
Глисс оглядывается на меня и заикаясь спрашивает:
- Т-т-ты в-видел?
Я не могу подобрать слов и всего лишь киваю, приложив ладони к лицу. Потом опускаюсь по стенке на пол. Глисс аккуратно ставит вазу на стол и пристраивается рядом.
- Какие, к черту, призраки, - медленно произносит он и потирает пальцы. – Здесь был кто-то. Понимаешь? Кто-то здесь был и сделал это.
- Почему? – безжизненно интересуюсь я.
- Все. Больше такие штуки не пройдут. Миражи, ага. Как же, держи карман шире, - Глисс сопит, свирепо раздувая ноздри. – Это делает реальное существо. Даже без вопросов.
- Да с чего ты взял? – неожиданно ору я и, сам испугавшись, вжимаю голову в плечи.
Глисс немного отъезжает в сторону, с удивлением смотрит на меня, а затем выразительно крутит пальцем у виска.
- Совсем свихнулся, что ли? Чего ты вопишь как резаный? Будто без тебя проблем не хватает, - Глисс похлопывает меня по колену и продолжает. – Дверь к Течеру была открыта? Была. А ведь отпереть то ее можно только снаружи! – он снова сопит и косится из-под насупленных бровей.
Боже мой! Я поворачиваюсь к Глиссу, не зная, что сказать. Только теперь до меня доходит, что убийство Течера совершил кто-то из нас двоих. Видимо, что-то скользит по моему лицу, так как Глисс начинает смущенно посмеиваться и вновь хлопает меня по колену.
- Не обязательно ты или я. Вовсе нет. Хотя, конечно, причин у нас предостаточно. Как ни прискорбно, это мог сделать любой из оставшихся снаружи.
Я изумляюсь все больше. Впервые мой товарищ вводит в круг подозреваемых Рысю. Что-то новенькое на нашей сцене. С ума сойти.
- Но ведь та дверь заперта, - замечаю я. - Ты что, забыл?
- Ну и что? – бросает он. - Разве долго или трудно ее запереть?
- Но тогда убийце надо пробежать через холл и закрыть дверь. На это требуется время.
- Оно у него было. Но не очень много, раз он не запер палату Течера. Думаю, минуты три-четыре. Именно столько понадобилось тебе, чтобы проснуться, сообразить, что почем, и рвануть в холл. Ведь так?
- Наверное, да, - вынужден согласиться я.
- Знаешь, дружище, если бы это был кто-то из нас, бокс Течера оказался бы заперт, - выдвигает нижнюю челюсть Глисс. - Потому что как раз у нас время было.
Я молчу, переваривая сказанное. Возможно, в словах Глисса есть здравое зерно. Но если это так, то держать нас здесь дальше не имеет смысла.
- Нужно немедленно сообщить Зордану и Рысе, - говорю я. - Мы не должны тут оставаться.
- Так вот и я про то же, - вторит мне Глисс. – Это не болезнь, а хладнокровное убийство. Надеюсь, теперь ты не станешь со мной спорить.
- И кого же ты подозреваешь? – не могу удержаться я.
- Ты ведь не делал этого? – прищуривается он.
- М-м, - медлю я, прокручивая воспоминания. - По крайней мере, я этого не помню. Меня разбудил крик, значит, я спал.
- Меня тоже разбудил крик, - серьезно произносит Глисс. – Я даже раздумывал, не приснилось ли мне все. Ну, вроде, не вернулись ли кошмары, - он кусает губы, потом сдвигает брови. – Но на самом деле это неважно. В данном случае убийца будет идентифицирован стопроцентно.
О чем он говорит? Откуда? Я лихорадочно перекидываю мысли, пока, кажется, не начинаю понимать. Камеры! Ведь все пространство изолятора буквально утыкано ими, чтобы врач в любой момент смог отследить поведение больного. Эврика!
- А, так ты понял? – посмеивается Глисс. – На этот раз гаду не уйти, помяни мое слово! И кем бы он ни оказался, ему придется понести наказание.
- Ну, а если им окажешься ты? Не страшно?
Глисс хмурится, сопит, выпячивает челюсть. Потом смотрит мне прямо в глаза:
- Знаешь, уж лучше знать наверняка, чем вот так мучиться. Кто-то вырезает нас как котят, и мы должны обезвредить его раньше, чем он прикончит всех. Не знаю, сумасшедший он, или в нем действительно поселилась нызга, но расправиться с ублюдком мы должны в любом случае.
Я вызываю Зордана, Глисс звонит Рысе. И через десять минут нас становится четверо. Зордан бледен до синевы, желваки так и ходят по его щекам, а пальцы сжимаются и разжимаются без остановки.
- Как это произошло? – голос капитана бьет наотмашь.
- Не понимаю, к чему такой тон? – не менее твердо парирует Глисс. – Все мы здесь в одной лодке и в одинаковом, между прочим, положении.
- Что ты имеешь в виду, – зло щурит глаза Зордан.
- Убить Течера мог любой из нас четверых. А это означает, что убийца действительно среди команды, как и говорила Дара. Рыся, надеюсь, ты больше не настаиваешь на версии инфекции? – Глисс делает полушутливый поклон в сторону всклокоченной девушки, растерянно переступающей с ноги на ногу.
Рыся стискивает кулачки на груди и в замешательстве открывает рот.
- При чем тут убийство? – все еще не понимает Зордан, настроенный, кстати сказать, крайне решительно.
- Когда мы с Вересом выскочили на крик Течера, а произошло это минуты через три после того, как мы услышали вопль, дверь в его палату оказалась приоткрытой. Хотя, раньше она, естественно, была заперта, - Глисс делает эффектную паузу. – А призраки, насколько мне известно, двери не отпирают!
- Это правда? – кидает на меня быстрый взгляд капитан.
- Да, - кивком головы подтверждаю я рассказ товарища.
- Так. То есть ты хочешь сказать, что кто-то зашел, открыл бокс Течера и убил его? А затем скрылся? Так, что ли? Не кажется ли тебе это абсурдным?
- Нет! Не кажется. Какой бы болезнью ни страдал Течер, он не смог бы отпереть свою дверь, закрытую снаружи! По-моему очевидно, что это сделал кто-то другой, - лицо Глисса принимает свирепое выражение.
- Так. Что же. Тогда, как я понимаю, будет легко установить злоумышленника, - размышляет вслух Зордан. - Ведь так, Рыся?
- Если ты имеешь в виду записи, сделанные с камер наблюдения, то, думаю, да, - с запинкой отвечает Рыся.
- Отлично! – провозглашает Зордан. – Где их можно посмотреть? Предупреждаю, только без резких движений! – оборачивается он к нам.
Глисс хмыкает:
- Кто бы говорил! – и выразительно шевелит огромными кулаками.
По-моему Глисс непозволительно дерзок. Несмотря на трагические события на корабле должна оставаться четкая субординация, иначе воцарится полная анархия, а это, в свою очередь, грозит непредсказуемыми и крайне серьезными последствиями. Однако вступать с ним в пререкания в присутствии капитана тоже не выход. Пока не доказано, что к убийствам причастен Зордан – мало ли что в пылу спора могла сказать Дара – мы должны неукоснительно выполнять распоряжения капитана. Да и зачем ерепениться, если через десять минут все станет ясно?
- Мне кажется, ты забываешься, Глисс! – жестко чеканит слова Зордан, а его лицо не предвещает ничего хорошего. – Столь оскорбительный тон вполне можно приравнять к попытке бунта на корабле! Статья сто десять, пункт «а» правового кодекса.
А Глисс, похоже, и сам уже понимает, что переборщил. Он топчется, дергает губами, преувеличенно громко сопит. Если на корабле в самом деле действует убийца, то им может оказаться любой из нас. Включая его самого.
- Приношу извинения, - четко говорит он. – Я был неправ.
- Вот так то лучше, - констатирует капитан. – Рыся, будь любезна, проводи нас.
Рыся несколько озадаченно оглядывается, словно не совсем отдает себе отчет в происходящем. Видимо, смерть Течера и крушение собственных теорий значительно поколебали ее представление о действительности.
- Так что же, Рыся? – оборачивается у входа Зордан. – Сами мы будем искать непозволительно долго.
Девушка вздрагивает, отнимает кулачки от груди и растерянно направляется к двери. Мы пристраиваемся следом.
У своего рабочего стола она уже более уверенно включает необходимые экраны, сводит изображения нужных камер в единую ячеистую картинку, выставляет параметры прокрутки.
- Какую точку отсчета по времени задавать? – не оборачиваясь, спрашивает Рыся.
- А мы сейчас узнаем, чего гадать то? Во сколько вы отправились спать? – обращается Зордан к Глиссу.
Глисс двигает бровями, с сомнением смотрит на меня:
- Где-то в одиннадцать – двенадцать. Да, Верес?
- Да. Ориентировочно, - пожимаю я плечами.
- Отлично. Рыся, поставь время на одиннадцать тридцать. Если что, перекрутим.
Рыся согласно кивает, настраивает что-то еще, затем уточняет:
- Поехали?
- Еще раз предупреждаю всех! Без резких движений, - предостерегает капитан. – Давай.
На четырех изображениях появляемся мы с Глиссом, рассуждающие о нелегких судьбах бытия, в частности – в приложении к нашей экспедиции. Потягиваем мятный чай и время от времени плачемся друг другу в жилетку. М-да, как-то ни одному из нас не приходило в голову, что все это записывается. Надеюсь, я не сказал ничего двусмысленного или резкого за период пребывания в изоляторе. Было бы крайне неприятно. А вот Глиссу приходится несладко, он ерзает, украдкой посматривает на окружающих и вообще чувствует себя не в своей тарелке. С полдвенадцатого до ноля десяти он успел не менее двух раз признаться в безответной любви к Рысе, раз пять пригрозить расправой Течеру и, как минимум, один – усомниться в благонадежности капитана. Весело.
Течер в это время угрюмо лежит на кровати, рассматривая потолок и крутя пальцами сложенных на животе рук. В одиннадцать сорок ему доставляют молоко. Он со злобой косится на него и оставляет без внимания. Без пяти двенадцать Течер поднимается и принимается кружить по комнате как загнанный зверь. Глаза его сверкают, лицо подергивается. Он явно ищет выход, и, честно говоря, встретиться с ним в тот момент совсем не хотелось бы. Во всех движениях, в скрюченном теле столько ненависти, что я невольно ежусь.
В десять минут первого мы с Глиссом поднимаемся, убираем за собой и, попрощавшись за руку, расходимся по своим комнатам. Совершив определенные процедуры гигиены, которые Рыся из стыдливости прокручивает быстрее, сначала Глисс, а потом и я ложимся спать. Течер тоже успокаивается и садится в кресло. В течение примерно получаса ничего не меняется. Пока все именно так, как рассказал Глисс.
- Рыся, а в котором часу погиб Течер? – подает голос Зордан.
- Вскрытие, как ты знаешь, еще не производилось, поэтому можно сказать крайне ориентировочно. Так как в пять нас уже вызвали ребята, то значит где-то между тремя часами и пятью.
- Во сколько ты услышал крики, Верес? – обращается капитан ко мне.
- На часы я, конечно же, посмотрел не сразу. Но, думаю в четыре тридцать.
- Так. Рыся, делай быструю прокрутку до трех утра. Затем в более медленном режиме. Если кто-то из нас или ты сама подаст команду, останови.
Теперь мы видим быструю смену кадров. Большинство изображений практически не меняются, в лучшем случае я перевернусь на другой бок, да Глисс в туалет сходит. В холле без изменений. А вот Течер ведет себя нервно. То мечется с выпученными глазами, то ложится в постель. Но часам к двум и он засыпает. И картинки везде становятся неизменными.
В четыре двадцать на изображениях всех, кроме установленных в боксе Течера, камер внезапно появляются сплошные помехи.
- Что за ерунда! – восклицает в сердцах Зордан, и, думаю, каждый из нас соглашается с ним. – Рыся, установи прокрутку в реальном времени.
Течер, судя по записи, спокойно спит. Через две минуты дверь в его палату начинает отъезжать в сторону.
- Максимальное увеличение на камеру слева! – командует капитан.
Вот дверь открыта полностью, в комнату ложится квадрат света из холла.
Я напрягаюсь, вцепившись в край своего кресла. Главное сейчас - не пропустить нужный момент, не сморгнуть. Кто же сию секунду предстанет перед нашим взором?
Край тени наползает из правого угла. Но прежде чем нам удается разглядеть темный силуэт, помехи полностью закрывают изображение.
- Какого черта! – одновременно выкрикивают Глисс и Зордан.
И переглянувшись, досадливо кривят губы. Тем временем Течер просыпается. Видимо, от шороха двери или шагов. Опираясь на руки, садится, вглядывается. Затем прищуривает глаза и недобро усмехается. Очевидно, что он знает пришельца и ничуть не испуган.
- Тебе чего здесь надо? – издевательским тоном интересуется Течер.
Ему не отвечают. И с лица Течера постепенно сходит ухмылка, а брови лезут вверх.
- Максимальное увеличение! Максимальное! – сквозь зубы шипит Зордан.
И тут ухо угадывает нечто вроде всхлипа, картинку неожиданно искажают помехи, и все мы слышим душераздирающий вопль Течера, от которого у меня уже второй за сегодня раз кровь стынет в жилах.
- Интересненькое дело, - медленно произносит Зордан.
Четыре двадцать девять. Все камеры так же внезапно начинают передавать изображение в обычном режиме. Видно, как Глисс ошалело крутит головой; как я, вздрогнув, боюсь открыть глаза (не совсем достойное поведение, конечно). Холл пуст. В палате номер два лежит мертвый Течер с выпученными глазами и искаженным от ужаса лицом. Вот из своего бокса выбегает Глисс. Несколькими секундами позже из своего – я. Мы переговариваемся, Глисс проверяет входную дверь. Потом я приношу вазу, мы входим к Течеру. Сначала Глисс, затем я.
- Так, - говорит Зордан. – Значит, вы уверены, что Течера убил кто-то из нас двоих?
- Запись только подтверждает это, - Глисс виновато опускает глаза. – Извини, Рыся. Так получается.
- Ладно, - капитан задумчиво трогает подбородок. - Рыся, ведется ли наблюдение входа в изолятор со стороны медотсека?
- Нет, конечно же, - удивленно отвечает Рыся. – Этого совсем не требуется. У нас ведь не тюрьма.
- Так, - подводит итоги Зордан. – Плохо дело. Ясно, что с самими камерами все в порядке, производилось искажение сигналов. Глисс, можно ли как-то убрать помехи?
Глисс пожимает плечами:
- Ну, могу попытаться. Только я не уверен.
- А ты попробуй! Мы же пока постараемся сделать какие-нибудь выводы. Кстати, при твоем непосредственном участии. Итак, Рыся?
- Теперь нет сомнений, - запинаясь, говорит она. - Что на корабле убийца: кто-то открыл дверь в бокс Течера и отбрасывал тень. Все свои предположения по поводу болезни снимаю как несоответствующие действительности.
- Так, Верес?
- По-моему, очевидно, что внешне убийца похож на кого-то из нас. Вспомните, Течер совсем не испугался и не насторожился, увидев его.
- И к тому же, этот кто-то хорошо разбирается в технике, - не дожидаясь своей очереди, бурчит Глисс.
- Не обязательно, - парирует Зордан. – У него мог быть генератор помех.
Глисс чмокает губами:
- Да, гадство. Вполне может быть. Однако понятно, что мы с Вересом мирно спали и проснулись от крика. Значит, убийца пришел извне, - тело Глисса напрягается. – Знаешь, Зордан, мне кажется, что это ты!
Капитан молчит, будто со всех сторон обдумывает услышанное. Чешет бровь и ни на кого нападать не собирается.
- Ну, во-первых, не очевидно, что убийца пришел со стороны медотсека, - начинает Зордан. - Подожди, - упреждающе поднимает он ладонь в сторону Глисса. – Помехи на записях исчезают в четыре двадцать девять, а Течера, судя по воплю, убивают в четыре двадцать шесть, - Зордан выпячивает нижнюю губу, отчего его лицо приобретает несколько брюзгливый вид. – Соответственно, у психопата было не менее трех минут, чтобы скрыться. Мне кажется, что этого хватает за глаза. И чтобы выйти в медотсек, и чтобы скрыться в боксе. Разве я не прав?
Глисс неохотно кивает.
- Так, - продолжает Зордан. – Что же в конце концов мы имеем? Во-первых, совершенно непонятны мотивы всех убийств. Лично у меня складывается впечатление, что единственной целью является планомерное уничтожение нашего отряда. Во-вторых, убийства производятся постепенно, шаг за шагом. Возможно, это объясняется тем, что от нагнетания страха и напряженности внутри экипажа убийца что-то получает. Конкретнее ничего предположить не могу. Но явно, что это делается специально. В третьих, пока ликвидируются члены команды, у которых ранее были кошмарные сны. Почему «пока»? Потому что нельзя исключать, что за этими «помеченными» последуют и остальные.
Глисс принимается ерзать. Рыся кидает на него встревоженный взгляд.
- Что-нибудь удалось разобрать? – немедленно реагирует капитан.
- В том то и дело, что нет! – с досадой бросает Глисс. – Видно, что действовал профессионал.
- Либо у него было профессиональное оборудование, - добавляет капитан.
- Ну да. Либо так, либо этак. Везде одни вероятности, нигде ничего определенного, - бурчит Глисс, кусая ноготь. – Нет, ну разве это правильно?! – с вызовом обращается он ко всем нам.
- В этом полете все неправильно. Разве нет? – вступаю я. – Начиная с того, что мы вышли достаточно далеко от расчетной точки.
- Так, - вставляет капитан.
- Мне кажется, Дара была права, когда говорила, что истоки всех наших бед нужно искать в месте выхода. Мы просто оказались там, где быть не должны, - я оглядываю своих товарищей. – Ты сам сказал, что мотивы убийств абсолютно неясны, - обращаюсь я к Зордану. - Действительно, какой дурак станет рубить сук, на котором сидит? Ведь ясно, что члены команды незаменимы, исчезновение каждого – это, помимо чисто человеческой потери, невосполнимая брешь для экспедиции. Без Дары и Зордана мы вообще не сможем вернуться на Землю.
- Да, но Дару убил как раз обычный человек, который на данный момент и сам мертв, - замечает Рыся.
- Однако Течер изрядно помог убийце-невидимке. Если еще и Зордана не станет, мы навсегда останемся в этой части пространства, - я не могу скрыть своего волнения. - Извини, Зордан, я просто констатирую факты.
- Так, так. Продолжай, - поощряет капитан.
- Версия об убийствах казалась мне идиотичной именно ввиду абсурдности цели подобных действий и выбранного способа ее достижения. Поэтому ранее я поддерживал версию капитана о галлюцинациях. Сегодня, конечно, все изменилось бесповоротно. Поэтому как раз ввиду очевидной для любого из нас бессмысленности убийств и их изощренности, я вынужден предположить, что на корабле присутствует чуждое разумное существо.
- То есть все-таки нызга? – недоверчиво усмехается Глисс.
- Что собой представляет нызга и есть ли она на самом деле, никто из нас не знает. Верно? – замечаю я. - Поэтому мне кажется, что целесообразнее говорить «чуждое разумное существо». И со своей точки зрения, думаю, оно действует вполне логично. Просто логика его нам совершенно непонятна и чужда. Это же касается и его целей.
- Так, - крякает капитан. – Рыся?
- Да, - вступает после некоторого раздумья она. – Если эволюция разумных существ и условия их бытия, например, иная мерность их мира, сильно отличались от нашего развития, то это может соответствовать правде.
- Ну, про иную мерность ты загнула, - комментирую я. – Там может быть что-нибудь попроще. Например, просто другая среда или иное строение организмов. Нет?
- Наверное, да, - подтверждает Рыся.
- Ладно, пусть так, - включается Глисс. – Вот только где оно, это ваше «ЧРС»? А?
- Кто? – почти одновременно изумляемся мы все.
- Ну, это, - неохотно тянет Глисс. – Ваше чуждое разумное существо. По мне так лучше уж его нызгой и называть.
- У тебя есть по этому поводу мысли? – обращается ко мне Зордан.
- Здесь опять «либо \ либо». В общем, либо эта нызга сама по себе присутствует на корабле и при необходимости принимает нужный облик. Либо, как и предполагала Дара, она поселилась в ком-то из нас. Отдельный вопрос, как она вообще проникла на корабль. Вот это мне совсем непонятно, - развожу я руками.
- Но ведь проводились неоднократные обследования членов экипажа! – запальчиво замечает Рыся. – И ничего чужеродного ни у кого обнаружено не было.
- Тут могут быть два объяснения, - поясняет Зордан.
- Как и всегда – развилка! – с сомнением хмыкает Глисс.
- Тут уж ничего не попишешь, Глисс. Так вот, первое, лежащее на поверхности объяснение – нызга существует на корабле автономно. А второе – она имеет совершенно иной, чем у нас, принцип построения организма. Обо всем этом уже сказал Верес.
- Не понимаю! – настаивает Рыся.
- Например, - подхватываю я. – Нызга – это некоторое поле, прилипшее к человеку. Или газ, проникший в его в легкие. М-м, ну или совсем экзотическое – просто совокупность частиц, зацепившаяся где-то в теле. Настолько малая, что ее не обнаруживают твои приборы. Или не малая, хм-хм, а сами частицы нам неизвестны.
- Ну, пусть так, - гнет свою линию Глисс. – Но нам то что теперь делать? – он с подозрением рассматривает каждого из нас. – Как подумаю, что в ком-то сидит эта тварь и заставляет притворяться своим, даже дрожь берет. Бр-р.
Капитан сцепляет руки на колене, сдвигает брови, несколько раз поводит в разные стороны носком ботинка и наконец говорит:
- Не думал я, что наш поход закончится столь трагично, что мы потеряем четверых товарищей, не достигнув даже пределов планетной системы Ларды, - Зордан замолкает, сурово глядя в одну точку. – В Центре поддержали принятое мною решение немедленно возвращаться, - он твердо сжимает челюсти. - Сегодня я, вероятнее всего, закончу расчеты благоприятной точки входа. И поведу туда корабль. Это может занять несколько дней. Так.
Капитан вновь делает паузу. Наша маленькая компания тоже безмолвствует, не сводя с Зордана глаз. Глисс мнет край воротника рубашки, Рыся кусает губы. А я просто сижу, ожидая вердикта капитана. На корабле удивительная тишина.
- М-да, так вот, - продолжает Зордан. – Ситуация у нас с вами крайне сложная, поэтому предложение, высказанное в этой связи Дарой, - лицо капитана дергается. – Считаю наиболее приемлемым в данных условиях. А именно: никаких передвижений в одиночку или парами; в дневное время суток находиться всем вместе во избежание новых попыток нападения. Судя по предыдущим случаям, нызга всегда атакует человека, находящегося в одиночестве. Соответственно рисковать в группе людей она не станет, - Зордан недобро усмехается. – Этим мы и должны воспользоваться. На ночь необходимо запираться в своих каютах. Не открывать никому! Слышите? И ни при каких обстоятельствах. Утром выходить в одно и то же время, например, в семь тридцать.
Вновь молчание. Капитан двигает бровями, сцепляет и расцепляет пальцы, чешет висок.
- А почему парами нельзя? – неожиданно спрашивает Глисс.
- А? – откликается Зордан. – Ну, а что ты будешь делать, если человек рядом с тобой окажется нызгой?
- Слушай, - вступаю я. – Но ведь замки и многолюдность отнюдь не панацея. Если нызга сумела проникнуть на защищенный корабль, что ей стоит пройти сквозь запертую дверь? Или напасть сразу на двоих?
- Верес, - хмурится капитан. - Ясно, что мы ничего не знаем об этой твари, кроме некоторых особенностей поведения, которые вполне могут быть просто привычкой, ритуалом или бог ведает чем еще. Однако другого у нас нет. Нам неизвестно, кто она, что собой представляет, какие возможности имеет. Ни-че-го. Поэтому мы вынуждены опираться на те факты, которые у нас точно есть: во всех случаях нызга выбирала или провоцировала момент, когда рядом с человеком никого не было, это раз; а два – в эпизоде с Дангом – вынудила его открыть дверь. Заметь, не проникла самостоятельно, а чьим-то знакомым голосом попросила впустить ее.
От этого последнего замечания у меня внутри холодеет, словно скользит ледяной клинок. Да, думаю, и не у меня одного – физиономия Глисса бледнеет, а Рыся пытается сжаться в незаметный комок. Я вглядываюсь в каждого и стараюсь понять, кто?
- Заковыка еще в том, - продолжает капитан. – Что у нас есть часть работ, которые мы не можем выполнять одновременно в одном помещении. То есть, не разделяясь, - Зордан задумчиво постукивает костяшками пальцев по столу. – А ведь придется как-нибудь выкручиваться!
- А что за работы? – сопит Глисс.
- Во-первых, нам нужно еще раз обшарить корабль на наличие чужеродного организма. Этим займетесь вы с Вересом. Смонтируете датчики, установите их таким образом, чтобы было перекрытие. Ну, и проследите за результатами. Мне же за это время необходимо закончить расчеты.
- Ты все-таки не исключаешь возможности автономного существования нызги? – уточняет Рыся.
- Мы ни в чем не уверены, мы можем только предполагать.
- А во-вторых? – торопится Глисс.
- А во-вторых, мне нужен помощник для управления кораблем в период подхода к расчетной точке и в момент вхождения в нее, - Зордан оглядывает нас. – Требуются хотя бы минимальные навыки. Однако ни у кого из вас их нет. Поэтому необходим жесткий виртуальный тренинг, - капитан останавливает глаза на Глиссе. – И этим помощником придется стать тебе. Имеющийся у тебя опыт управления лойером будет хорошим подспорьем в этой нелегкой задаче.
Глисс слегка кивает, разглаживая манжеты рубашки.
- Так. А сейчас нам необходимо перенести Течера в капсулу. И – по домам, - заканчивает разговор Зордан.
Мы поднимаемся, ждем, пока Рыся отключит свое оборудование, затем все вместе идем в бокс. Открытая дверь. Яркий свет, окрашивающий окружающее в неестественные цвета. Течер. Он лежит, все так же раскинув руки, выпучив глаза и разинув рот. Лицо его – маска ужаса, на которую нельзя смотреть без содрогания. Хм, «все так же»… Интересно, а что бы я испытал, если бы в комнате что-нибудь изменилось?
Мы с Глиссом переносим тело товарища в одну из капсул, туда где уже спят вечным сном Лукки, Данг и Дара. Наши ребята, еще совсем недавно такие веселые, сильные, энергичные, живые… Рыся чуть дрожащими руками устанавливает необходимые параметры хранения. И мы делаем шаг назад. Руки по швам, мысли – о них.
Будь ты проклято, существо из иных миров! Гадина, тайком пробравшаяся на корабль, чтобы сеять смерть, ужас, безумие и отчаяние. Желаю тебе в полной мере ощутить страдание от потери близких, страх остаться один на один с другом, безнадежность того что ждет впереди. Нет наказания, которое смогло бы искупить твою вину. Будь ты проклято!
Резкая боль пронзает мое сердце. И, схватившись за грудь, я падаю, скручиваюсь в комок, лишь бы закрыть, изолировать пылающий кусочек плоти слева, не дать пламени поглотить меня целиком. «Верес! Верес, что с тобой?», - звучат отдаленные голоса. Искаженные, почти неузнаваемые.
- У него сердечный приступ. Да пустите же меня! – голос Рыси вонзается в мозг как шило.
- Куда? Куда нести? – это Глисс.
- Скорее! Глисс, помоги. Скорее! – капитан рокочет совсем у уха.
Теплые нежные руки. Медный привкус во рту. Вялость всех членов. Тяжелые веки.
- Ну же, Верес. Очнись! – Рыся тормошит меня, прикладывает что-то ко лбу.
- И напугал ты нас, братишка! – сопит Глисс. – Думали, сейчас копыта откинешь.
- Но теперь с ним все в порядке? – встревожено интересуется Зордан.
Я открываю глаза, делаю глубокий вдох и улыбаюсь. Боли нет, лишь какая-то усталость.
- Ему надо хорошенько отдохнуть. Просто переутомление и нервный срыв, - отвечает Рыся на негромкие расспросы капитана. – Верес, вставай. Хватит придуриваться. Ты уже в норме.
- Мы стольких потеряли! – неожиданно вырывается у меня. – Как будто Тобос повторяется снова, - и всхлипываю.
- Не мели ерунды, - быстро вмешивается Зордан. – Там погибло очень много людей.
- При чем здесь Тобос? – удивленно восклицает Глисс.
- Малыш Вылчек перед вами. Ха-ха, - смеюсь я. – Дара любила дразнить меня этим прозвищем.
- Ты «малыш Вылчек»? – изумляется еще больше Глисс.
- Прекратить истерику! – сквозь зубы приказывает Зордан. – Рыся, успокоительного! Сердечный приступ у него не повторится?
- У Вереса здоровое сердце. Переутомление, отчаяние. Может быть, страх. Видеть всех четверых там - тяжело, капитан. Тем более – Дару…
- Нам всем нужно хорошо отдохнуть, ребята. Выспаться, - твердо говорит капитан. - Чтобы быть во всеоружии против невидимого врага и не дать ему ни единого шанса. Мы должны выстоять, продержаться, - пауза. - Насколько это вообще возможно, - негромко заканчивает он.
Расходимся по каютам. Капитан еще раз предупреждает, дверь никому открывать нельзя, общий сбор в одиннадцать. За моей спиной щелкает замок, в комнате пусто и уныло. Оглядываю знакомые предметы, трогаю пальцами забавную безделушку на столе. И со вздохом приваливались спиной к краю кровати. Вытягиваю ноги, руки сцепляю на животе.
Прошли всего сутки, а кажется, отсутствовал здесь целую вечность. Все выглядит незнакомым, чужим. Я бы даже сказал, необжитым. Когда я покидал порог этой комнаты, Дара и Течер были живы. Как же много смертей за два дня! Даже не верится, что еще в четверг утром нас было семеро. Семеро! А сейчас – всего четверо. Половины команды как не бывало. Вжик, хрясь, и готово. Такими темпами в понедельник корабль будет уже пуст. Может, нызге требуется межзвездный транспорт? Ха-ха, очень смешно.
Не понимаю, зачем кому-то убивать нас. Ну, вот зачем? Бред какой-то, ей-богу. Наверное, проще размышлять, используя аналогии. Верно? Так. Я ведь разумное существо? Разумное. Допустим, встречаю представителей другой цивилизации, тоже разумных существ. Об их разумности говорят следующие признаки: искусственное средство передвижения, множество приборов, которые они используют, а главное – речь. И несмотря на все это, я начинаю их уничтожать? Бр-р! Как-то совсем не сходится. Убивать, даже не попытавшись наладить контакт, заговорить? Полная чушь. Проще предположить, что нызга – бессмысленное создание, животное, охотящееся в этих краях. И тогда мы – дичь. Ладно, но ведь зверь всегда преследует дичь ради пропитания. Разве нет? Хм.
Я меняю позу, несколько секунд таращусь в стену напротив. И тут в моей голове всплывают воспоминания о легенде, которую столь живо рассказывала Дара. Душа! Нызга поедает душу. Если это, конечно, нызга. М-да. Приходится признать, что в таком случае она очень экономно расходует свои запасы. Зачем, допустим, волку вырезать все стадо овец, если ему хватит и одной? Верно? Когда проголодается, вернется за следующей. Закончится стадо, побежит искать другое.
У меня даже дыхание пережимает от таких мыслей. Выходит, мы просто овцы. Бараны, так сказать. Чудненько. Замечательненько. Вот только одна неувязочка, сэр. Какая? Да вот такая. Души то ведь нет! Ха-ха.
Ладно, надо поспать хотя бы пару часов, работы предстоит много, судя по озвученным капитаном планам. И когда спишь, мозг хотя бы сознательно не перемалывает в сотый раз мысли об ушедших. Ставлю будильник на десять сорок, расправляю постель и, устроившись в теплом гнездышке, смежаю веки.
Время пролетает незаметно. Сигнал будильника, стремление не опоздать. Толкаю свою дверь ровно в одиннадцать. Щелкают еще три замка, и в коридоре появляются Рыся, Глисс и Зордан.
- Предлагаю размяться минут пятнадцать, - кивает капитан. – Приемлемая физическая форма нам не помешает.
- А как же душ? – хрипит со сна Глисс.
- Каждый в своей каюте. Выйдем одновременно. Иначе никак.
Рыся выглядит понурой и измотанной. Видимо, три часа отдыха не пошли ей на пользу. Наверное, так и не смогла уснуть.
- Здравствуй, лисенок, - приветливо улыбаюсь я.
Она хмурится, отворачивает голову и словно несколько сторонится меня.
- В чем дело, дружище? – пытаюсь я взять ее за руку.
- Как ты можешь? – она беспокойно всматривается в меня. – Нет, как ты смеешь быть таким довольным, когда четыре наших товарища мертвы? Среди живых нет Данга, которого ты называл своим другом, и Дары. Ведь она нравилась тебе!
- Рыся, послушай…
- Нет, это ты послушай! – веснушки ярче выступают на ее побледневшем лице. – По кораблю разгуливает чудовище, еще более ужасное тем, что разгуливает оно в чьем-то обличье. А ты беспечен и весел, - Рыся поднимает ресницы и в упор глядит мне в глаза. – Но, может быть, ответ в том, что ты и есть это чудовище?
От изумления я закашливаюсь и останавливаюсь. Слова мгновенно вылетают у меня из головы. Что за бред? Как она вообще может такое думать?
- Эй, там, позади! – оглядывается Зордан. – Не тормозить. Двигаемся слаженной группой.
- Ты иногда думай, что говоришь! – с негодованием выкрикиваю я. – Совсем уже с ума посходили.
- Да что там у вас происходит? – вмешивается капитан.
- Просто Рыся сегодня, похоже, кусается, - миролюбиво замечает Глисс.
- Ты только посмотри на его довольную физиономию! – с яростью обращается Рыся к нему.
- Господи! Этак мы сами друг другу глотку перегрызем. Неужели нельзя выразить радость, что все мы живы? – обращаюсь я за поддержкой к капитану.
- Ты действительно этому рад? – интересуется он.
- Можно подумать, что ты – нет! Уж лучше тогда держаться от всех подальше, чем выслушивать такие обвинения!
Я разворачиваюсь, но Зордан крепко хватает меня за плечо:
- Нызга именно этого и ждет, - негромко говорит он. – Что каждый будет исподволь искать в другом следы зверя. И находить. И бояться. Что все мы разделимся, будем прятаться друг от друга. Неужели вы не понимаете? – обращается Зордан ко всем. – Нужно держаться вместе и быть командой. А не сворой волчат.
- Вот уж никогда бы не подумал, что Рыся набросится на тебя, - удивляется Глисс. – Вы ведь такие друзья. И какая муха тебя укусила? – спрашивает он Рысю.
Рыся поводит плечом, стискивает губы. Опустив голову, устремляется вперед. Зордан качает головой и, грустно усмехнувшись, говорит:
- Давайте догонять даму, ребята. Чтобы она не наломала дров.
В спортзале мы разбиваемся на двойки. Я вместе с Глиссом против Зордана и Рыси. Играем в баскетбол. Довольно вяло и натужно. А через полчаса капитан дает отбой. Снова топаем в каюты, откуда должны выйти ровно через полчаса. Просто тюрьма какая-то, все по режиму. Однако я понимаю, что по-иному нельзя. Дара предложила, наверное, единственный способ выжить. А капитану хватило ума применить его.
Потом мы все вместе тащим в рубку необходимые детали и инструменты для монтирования датчиков. А затем мы с Глиссом начинаем собирать их. Капитан продолжает вести расчеты с прицелом закончить все сегодня. А Рыся от нечего делать возится с Пипером, запрещая тому разговаривать.
Вечером, после унылого ужина, Глисс помогает Зордану подключить к его каюте дополнительный модуль управления кораблем – ведь ночных дежурств теперь нет. И мы, пожелав друг другу спокойной ночи, расходимся по своим комнатам.

Воскресенье
Лежу без сна. Смотрю в потолок, ворочая одни и те же мысли. И постоянно прислушиваюсь. Время от времени кажется, что за дверью кто-то крадется, шуршит, даже покашливает еле слышно. Напрягаю слух и понимаю, что это просто толчки крови да разыгравшееся воображение. Но лоб все равно покрывает холодная испарина.
На чем мы основываемся? На том, что нызга не сможет пробраться сквозь запертую дверь? Но как тогда она проникла на корабль? Думаю, все наши переборки и силовые заслоны для нее не преграда. Убивая так, как убивает она, нызга просто соблюдает некие одной ей ведомые ритуалы. Переступить через которые ей легко позволит голод. Если, конечно, охотится она для насыщения. Поэтому все наши новые правила поведения просто отсрочка, не более. Нам представляется, что спасение в быстром уходе в подпространство. Однако это может быть очередной иллюзией. Неизвестно, как чудовище поведет себя там. Может, просто перебьет всех скопом. А что? Если оно передвигается без летательного аппарата, то что помешает ему комфортно существовать вне временных и пространственных рамок?
Вновь какой-то шорох. Там в темном углу. Рубашка под мышками мгновенно взмокает. Нет, похоже, это что-то в коридоре. Я осторожно сажусь, с трудом сдерживая лязгающие зубы. Выждав, на цыпочках крадусь к двери, проверяю ручную блокировку замка. Да, все в порядке, снаружи дверь не открыть. Прикладываю ухо к теплому пластику.
- Брр-чака… Маруцака… Мррука-бака… - неразборчиво бормочут вдалеке.
Я холодею. Что за абракадабра? Не в моей ли голове рождаются эти бессмысленные звуки? Сглатываю, пытаюсь отлепиться от двери, но нет сил. Сползаю на пол. Будет смешно сойти с ума здесь, на корабле, где задает правила игры изощренный убийца.
- Хррр… Щщщ… Чака-бака! – шипят непосредственно под моей дверью.
Прямо на заду я отпрыгиваю в сторону, больно ударяя руку. В ушах звенит, из носа выкатывается капля крови. Чертова падь! Да ведь это просто Пипер, черт бы его побрал! Шею бы ему сейчас свернуть, негодяю! От досады луплю кулаком по полу. Вот маленький засранец.
- Чшшш… Маррручака…
Тьфу! Разминаю пересохшее горло, в глотке прямо как в пустыне. С трудом поднимаюсь, наливаю воды. Еще пара таких ночей, и привет! Ага. Горячий душ, отвар мяты и теплая удобная постель. Вот что сейчас мне жизненно необходимо. Первое и третье вполне себе имеется в наличии, а вот со вторым – проблемы. Надо обращаться к Рысе. Или к Даре… Нет, о ней лучше вообще не думать. Уехала. Причем далеко. На другой конец галактики. Ясно?
Кхе. Залезаю под одеяло, закрываюсь до подбородка и смежаю веки. Какие-то цветные искры, завихрения. Полной темноты нет. И исподволь вновь пробираются неприятные мысли. Я их отгоняю, поворачиваюсь на другой бок. А они напирают и напирают.
Если наши выводы верны, то нужно бояться каждого из оставшейся команды, каждого, кого я хорошо знаю или с кем сдружился в полете. И как можно в таких условиях работать, сосуществовать, жить в конце концов? Вот, например, Рыся. Ну неужели мне надо постоянно ждать от нее некоего кошмарного преображения? Милая, родная Рыся. Дружище. Просто не представляю, как можно быть с ней постоянно настороже. Или вот Глисс, с которым я сошелся в последнее время. Добродушный крепыш, надежный, немного застенчивый, по смешному влюбленный в Рысю. Его светло-голубые, словно эмалевые, глаза до сих пор глядят на мир с детской непосредственностью. И вот что, теперь мне необходимо всегда видеть в нем врага, убийцу? Ужас. Ничего хорошего из таких всеобщих подозрений выйти явно не может. Проще считать, что нызга на корабле сама по себе, и решать что-то придется только в том случае, если появится сразу два Зордана, например. Проще… Проще… Гхгм..
Звонок будильника разрывает мозг. Вытягиваю руку, чтобы заткнуть ненавистный механизм, и вспоминаю, что просыпать нельзя. Ладно. Эх-х. Полночи маялся без сна, а сейчас никак не встать. Щека так и тянется к подушке, а к спине будто привязан груз. Ох ты господи боже мой. Р-раз! Сели. Д-два! Встали. Три-четыре, три-четыре, бодро рванули в туалет. Отлично, так держать.
Ровно в семь тридцать выхожу из комнаты. С задержкой в доли секунды в коридор выходят остальные. Нас по-прежнему четверо, и это не может не радовать. Зордан тепло улыбается, пожимает каждому руку, хлопает по плечу.
- Ребята, мы выдержали целые сутки. В сложившихся обстоятельствах это много. Поздравляю! Однако прошу не расслабляться, мы все должны быть начеку. А сейчас разминка, затем завтрак. И у нас куча работы, - капитан устремляется вперед.
- Не сердишься на меня за вчерашнее? – Рыся поднимает на меня виноватые глаза.
- Эй, ребята, не отставать! – подталкивает нас Глисс. – Разборки разборками, а военные условия военными условиями.
- Как ты сказал? – переспрашивает Рыся, шагая рядом со мной и касаясь моей руки локтем. – Разве мы на войне?
- Фигурально выражаясь, да! – торжественно провозглашает Глисс. – Мы и нызга по разные линии фронта. Причем у нас перевес в силе.
- Балаболка ты, Глисс, - замечает Рыся. – Конечно, нас четверо, а нызга одна… Но что мы стоим против нее?
- Ты считаешь, что у нас нет шансов? – интересуюсь я.
- Так ты не сердишься? – вновь спрашивает она.
- Так! – командует Зордан, выбирая мяч. – Хватит шушукаться, пора за дело.
В столовой Рыся подсаживается ко мне. Глисс, шедший было с подносом к моему столу, нерешительно замирает.
- Да ладно, балаболка! У нас от тебя секретов нет, - приглашает его Рыся. – Так что, не злишься? – поворачивает она лицо. - Просто столько всего навалилось за раз, а тут твоя довольная физиономия. Вот я и сорвалась.
- Да разве на тебя можно злиться? На такое рыжее солнышко. Да, Глисс?
- Ты смотри! – шутливо грозит он. – Чтобы без фокусов. Это для меня Рыся – солнышко, а для тебя – просто друг. Понятно?
- На самом деле, я сегодня полночи не спал. Все думал, как это можно жить, не доверяя никому, в каждом подозревать зверя, - разглядываю я обоих друзей. – Вот смотрю я на вас и не представляю, как из кого-то может вылупиться ужасное нечто. Эх, быстрее бы все закончилось!
- И все остались бы живы, верно? – заканчивает Глисс.
- Так! – вступает Зордан, постукивая ложкой у соседнего стола. – Непосредственно после завтрака займемся выведением корабля на новый курс, а затем необходимо установить датчики. Задачи на сегодня ясны?
- Ясны, - в разноголосицу подтверждаем мы.
- Отлично. Тогда, за работу.
Кресло у пульта управления в рубке пустует. Зордан избегает садиться в него без необходимости. И я понимаю капитана. Кажется, что сила Дары, ее энергетика или еще черт знает что все еще присутствует в этом месте. Столь необычный человек не мог просто так уйти в никуда. Он оставляет после себя что-то, что мне трудно объяснить. Но мне кажется, что если резко обернуться и позвать «Дара», то кресло обязательно развернется в твою сторону, а в нем будет находиться девушка, хрупкая и сильная одновременно, ослепительно красивая, ловкая и мудрая. Та, которой так не хватает. И, думаю, не мне одному.
- Итак, - говорит Зордан. – Точка входа рассчитана. Сегодня из Центра были переданы координаты точки выхода вблизи Солнечной системы. Таким образом, мы можем приступать к движению домой. Чтобы достигнуть места, откуда начнется переход, при существующей скорости нам понадобится пять дней, - он обводит нас взглядом. – Это долго. Однако развивать большую скорость перед прыжком нельзя. Придется как-то выкручиваться в соседстве с невидимым убийцей, - Зордан хмурит брови. - Сейчас я скорректирую программу и выведу корабль на другую траекторию. Систему Ларды в этот раз нам увидеть не удастся, - капитан грустно улыбается. - Есть замечания, вопросы?
- Хм. А побыстрее нельзя? Мало ли что эта тварь придумает за пять дней, - вставляет свое слово Глисс.
- Можно задать определенное ускорение. Однако затормозить мы не успеем и, следовательно, выйдем в нужную точку со скоростью, превышающей значение, приемлемое для провала в подпространство, - капитан задумчиво вращает носком ботинка. – На самом деле, Глисс, корабль и так достигнет рассчитанного места со скоростью, приближающейся к предельной возможной для перехода. Поэтому еще раз повторяю, главное для нас сейчас – выжить.
Капитан поворачивается к экранам и начинает вводить новый курс в систему управления. Мы с Глиссом заканчиваем с датчиками. Рыся, бесцельно побродив по комнате и, видимо, не решившись мешать Зордану, садится на корточки рядом с нами.
- Интересно, Рыся? – подвигав бровями, в конце концов спрашивает Глисс.
- И что эти штуковины будут делать? – Рыся не прочь поболтать, ведь заняться ей нечем.
- Обеспечивать наблюдение в разрезе всего известного нам спектра, - Глисс важно сопит и не прочь покрасоваться. – Это поможет нам отслеживать любое движение внутри корабля. Вне зависимости от того, где находится нызга. Ну, сама по себе или, - он заговорщицки подмигивает. – В Зордане.
Рыся выразительно крутит пальцем у виска, потом осуждающе качает головой:
- Я же говорю, балаболка. Если эта тварь существует, то вероятность того, что она в Зордане, ничуть не меньше, что она в тебе. Так что думай сначала.
- Да ладно тебе, - гудит в ответ он. – Я же пошутил.
- Знаете, те помехи на записях из изолятора не дают мне покоя, - перевожу я их разговор на иную тему. – Это означает, что ничего путного из нашего наблюдения не выйдет.
- Почему же? – серьезно спрашивает Глисс.
- Ну, получается, что там, где мы должны были бы ее увидеть, будет один шум. Разве нет?
- Вот! Эти помехи и укажут нам месторасположения гадины. «Разве нет?», - передразнивает он меня.
Рыся фыркает:
- А что? Похоже получается. Давненько Вереса никто не высмеивал.
- Готово, - встает капитан. – Курс задан. Сейчас я вручную выведу на него корабль. Хотите посмотреть?
Зордан пересаживается в кресло Дары, ерзает, плотнее устраиваясь в нем. Берет в руки штурвал, оборачивается к нам:
- Внимание на центральный экран. Видите ту яркую звезду? Это Ларда, - он невесело кривит губы. – Прощай, милая. До встречи. А теперь - поехали!
Капитан поворачивает рычаги, следя за показаниями приборов. Корабль едва заметно вздрагивает. Дрожит и изображение на экране. Затем яркая звезда начинает плавно отъезжать влево, пока полностью не скрывается за кромкой. Перед нашим взором открывается захватывающая дух проекция на центр галактики – громадную массу звезд и их скоплений.
- Сейчас мы находимся в одном из рукавов галактики, вблизи ее окраины. Чтобы сделать прыжок, нам необходимо чуть-чуть сдвинуться по направлению к ядру, - поясняет Зордан.
Затем он закрепляет выбранный курс и отпускает штурвал.
- Ну вот, представление окончено. Время заняться датчиками. Да, ребятки? – обращается он к нам.
Мы с Глиссом переглядываемся и согласно киваем.
- У вас все готово? – продолжает спрашивать капитан.
- Так точно! – рапортует Глисс, смешно выпячивая грудь.
Я уверен, что он просто хочет развеселить Рысю, которая действительно как-то не очень. Может, ей тоже мерещились разные звуки? Надо бы не забыть спросить.
Сложив смонтированные нами приборчики в большую коробку, волочем ее по коридору к лифту. Сзади нас, понурив голову, топает Рыся. Рыжие пряди то и дело падают ей на лоб, и она с досадой пытается завести их за уши. Но волосы Рыси не менее упрямы, чем она сама, и после минутной борьбы, они вновь победоносно торчат вокруг ее лица, в очередной раз своевольно свешиваясь на лоб. Рыся вытягивает уточкой губы и начинает двигать нижней челюстью – признак крайнего раздражения или глубокой задумчивости. Глисс сопит сбоку и время от времени тоже посматривает на девушку.
- Расклеился наш лисенок, - тихо говорит он мне.
Я киваю, что тут еще скажешь? Зордан замыкает шествие. Наверное, это называется «прикрывать сзади». Входим в лифт, выбираем нижний ярус и терпеливо ждем, когда кабина остановится. В техническом отсеке тишина и полумрак, поэтому наши шаги слышны очень отчетливо, словно мы предупреждаем кого-то о своем прибытии. Думаю, не я один невольно навостряю уши, стараясь и боясь уловить нечто постороннее.
Вот и ячейка номер восемь. Вокруг застывшего громадной каплей лойера торчат по стойке «смирно» киберы. Мы ставим коробку, и Глисс, оглядываясь по сторонам, осторожно обходит свои временные владения.
- Что же, все именно так, как я и оставлял, - преувеличенно громко заявляет он. – Ничего не тронуто.
- Хочешь сказать, что твой двойник здесь не появлялся? – хмуро интересуется Рыся, ковыряя башмаком пол.
- Как ты говоришь? – не понимает он. – А почему непременно мой?
- Да ладно, расслабься. Это я так. От дурного характера. Двойник может быть чей угодно, - Рыся вновь с раздражением заделывает прядь за ухо. – И куда пропала моя ленточка? Глисс, ты не видел?
- Нет, - обиженно пожимает он плечами. – У тебя же их должна быть целая куча!
- А мне нравится именно эта! С узором. Дара сказала, что это оберег.
- Дара, конечно, много чего говорила. И, получается, что все в тему. Но насчет оберега ты перегибаешь палку, - настаивает Глисс. – Взяла бы любую другую ленточку.
- Ребята, хватит дурака валять, - оборачивается в нашу сторону Зордан. – Займитесь лучше делом. Что-то не нравится мне тут.
Глисс, ворча, принимается копаться в программах управления роботами. Предполагается, что именно они установят и настроят датчики, ведь нам самим лазить по темным закоулкам корабля совсем небезопасно.
- А ты считаешь, что нызга все-таки существует автономно? – спрашиваю я Рысю, присевшую на краешек стола.
- А ты разве думаешь иначе? – удивленно поднимает она брови.
- Не знаю, - задумчиво дергаю я себя за нос. – Пока все, что мы принимали за вероятную истину, оказывалось ерундой.
- Камень в мой огород? Правильно я понимаю? – щурит глаза Рыся.
- Чего ты злишься? – немного обижаюсь я. - Ты ведь знаешь, что огород у нас общий, коллективный.
- Верес, помоги мне, пожалуйста! – зовет Глисс.
Я кидаю еще один взгляд на понурую Рысю и спешу к товарищу. Зордан тем временем вынимает и раскладывает датчики.
- Слушай, надо задать маршруты наших рядовых, - говорит Глисс. – А я, гадство, запутался с планом. Вот это что за ерундень?
Склонившись, мы принимаемся разбираться с направлениями, затем - вводить программу. К нам подключается Зордан. Рыся же бесцельно бродит вокруг, не зная, чем заняться.
- Что за шутки опять у триста восьмого?! – вспыливает Глисс. – Черт бы его побрал!
- В чем дело? – спокойно интересуется Зордан.
- Да снова задержка с выполнениями команд. Придется вручную поковыряться. А ведь я не Лукки!
- Пойдем, посмотрим вместе. Ассистентом быть я точно смогу, - капитан улыбается одними уголками губ.
Они отходят к заартачившемуся роботу, а я продолжаю вводить маршруты, стараясь не упустить ни одного тупика или кладовки.
- То есть ты считаешь, что эта дрянь затаилась в ком-то из нас? – бормочет вдруг Рыся за моим плечом.
Я от неожиданности дергаюсь. Умеет же эта девчонка сделать жизнь разнообразной! Ни минуты покоя.
- Ну и напугала ты меня, - пытаясь сдержаться, оборачиваюсь я.
Она стоит, засунув руки в карманы. Сгорбившаяся, растрепанная. И с вызовом смотрит в упор. Я пытаюсь взять ее за локоть, Рыся отшатывается.
- Так что же? – снова спрашивает она. - Почему ты не отвечаешь?
- Я не знаю, - насколько возможно мягче отвечаю я. – Любая из гипотез имеет право на существование, потому что факты не дают перевес ни одной из них.
- Ладно, - говорит она. – И кого конкретно ты подозреваешь?
Чертова падь! Отшлепал бы и поставил в угол. Когда не заняты руки, мозги совсем съезжают набекрень.
- Да никого! – сквозь зубы произношу я. – Тебя, что ли, подозревать? Или Глисса? А, может, капитана, без которого мы никогда отсюда не выберемся? Чего ты взъелась? Ведь это бессмысленный разговор!
- Вы там, никак, ругаетесь? – озадаченно интересуется Зордан.
- Нет, все нормально. Так, небольшое выяснение отношений. Пока Глисс в отлучке, - пытаюсь отшутиться я. – Неужели ты не понимаешь, - обращаюсь я вновь к Рысе. - Что если гадина внутри кого-то, то либо она полностью подчинила его разум себе, и нам ни за что не увидеть отличия, либо засела так глубоко, что он и не подозревает о ней! А?
- И? – кусая губы, не унимается Рыся.
- Да нам ни за что не вычислить такого носителя! Если она внутри, то нам полный конец. Увидеть нызгу можно только в действии. А она, сволочь, очень осторожна… Так что лучше просто неукоснительно придерживаться правил, предписанных капитаном, - уже спокойнее добавляю я.
- Что тут у вас? – набычившись, сопит Глисс.
- Да так… Просто Рыся решила уточнить, кто же все-таки у нас нызга.
- Получилось? – подходит Зордан.
- Вы же понимаете, что ее не определить. Она может сидеть в любом из нас. В тебе, в тебе…
- Или в тебе, - заканчивает за меня Зордан.
- Вот именно! Я смотрю на вас и ни в ком, слышите, ни в ком не могу усомниться. Все как обычно, все как всегда. И это – самое страшное! А если так, то зачем себя мучить, изводить мыслями о том, конкретно кто? Бессмысленно занятие. Самое правильное просто следовать твоим инструкциям, и не давать ей шанса. А Рыся все хочет дознаться, доискаться. Зачем?
- Слушай, а если нызга во мне, и инструкции мои заведомо ложны? – хитро прищуривается капитан.
- А-а-а-а-а-а-а-а! – кричит Рыся, сжимая голову руками.
- Какого черта?? – с кулаками подступает к капитану Глисс.
Я хватаю бьющуюся девушку и пытаюсь удержать.
- Нашел время упражняться! – со злостью бросаю я Зордану.
Он проводит ладонью по лицу, сглатывает, обводит нас немного растерянным взглядом:
- Извините. Сорвался. Слишком тяжело. Слишком, - пауза. – Думаете, мне легко? Вы отвечаете только за себя, а мне приходится – за всех! И ситуация давно уже вышла из-под контроля. И гибнут люди. Мои люди, слышите? И среди них те, с которыми я давно работаю, друзья… Никто помочь нам не может. Вы должны четко отдавать себе в этом отчет. Мы ходим по краю. По самой кромке. Одно неверное движение, и всем нам действительно конец, - пауза. – Боже, как же я ненавижу окраины! Здесь всегда все наперекосяк. Дара была права, мы вышли слишком далеко…
- Зордан, - кладет ладонь ему на плечо Глисс. – Послушай, мы – единая команда. Мы все тут вместе. Ты не один, Зордан. Иначе нам не выжить.
Рыся затихает и, всхлипывая, утыкается мне в грудь. Глаза Зордана, до этого жесткие как клинок, постепенно оттаивают. Он пробует улыбнуться. Глисс крепко пожимает ему ладонь.
- Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках! – помолчав, произносит капитан. – Не забывайте историю с Течером. Потерять такого штурмана! Никогда не прощу себе.
- Нужно запереть оружие, - басит Глисс. – Мало ли что.
- Это уже сделано, Глисс, - устало отвечает Зордан. – Проблема только в том, что никто, включая меня самого, не может быть уверен в себе. Верес прав, носитель, вероятнее всего, не знает о том, кто он.
Глисс выдыхает и садится, упираясь спиной в блок управления, прямо на пол:
- Уф-ф, как все сложно. Пять дней. Надо выдержать пять дней.
- Но мы ни в чем не можем быть уверены в подпространстве, - вступаю я. – Возможно, тварь проникла к нам именно там.
- Верес, прекрати. Нам и без этого безумно страшно, - стонет, придуриваясь, Глисс.
- Ребята! Я хочу, чтобы вы все знали. Пока мы здесь, пока мы живы. Ребята, я всех вас очень люблю. Спасибо вам за то, что вы всегда были рядом, - с трудом выговаривает слова внезапно побледневшая Рыся.
- Так! – начинает капитан. – Хватит прощаться, мы, слава богу, не тонем. Глисс, ты закончил настройку?
- Да, - поднимается Глисс. – Сейчас нажму «Старт», и останется только открыть доступ к блоку управления из рубки.
- Отлично. Не мешкай, нам всем пора на обед.
Глисс завершает процесс, и киберы, зашевелившись, трогаются в путь. Капитан крепко берет за руку Рысю, широким шагом направляется к выходу. Мы спешим следом.
После обеда вновь собираемся в рубке. Глисс колдует у одного из мониторов.
- Ну что? – спрашивает капитан. – Есть уже какие-нибудь результаты?
- На данный момент покрыта где-то половина корабля. Никаких странностей датчики не регистрируют, - отвечает Глисс. – Знаете, ребята, - поворачивается он к нам. – Я считаю, зря мы друг на друга думаем… Ругаемся, оправдываемся, нападаем. Как идиоты, честное слово. Не может безмозглое существо, зверь по сути, управлять человеком. Отдельно она где-то. Сама по себе. И мы обнаружим ее. Вот увидите!

Понедельник
Просыпаюсь до будильника. Лежу, шевеля пальцами, ощущаю шелковистость и тепло простыней. Приятно чувствовать себя в безопасности. Почему-то кажется, что тварь сегодня не нападет. А значит, мы выиграли у нее еще один день. Здорово. Еще три, и корабль уйдет в подпространство. А на выходе нас уже будут ждать наши. И уж они то проклятой нызге спуска не дадут! Верно?
Сажусь, ощупываю отросшую щетину. Наверное, встану, приведу себя в порядок. Надо побриться, ногти постричь, разобраться со сваленной в кучу одеждой. Решено. Поднимаюсь, иду в туалет. Потом тщательно причесываюсь, рассматриваю свое отражение. Да, вот вернусь и буду отращивать бородку. Для солидности. После таких событий стремительно взрослеешь. Как после Тобоса. Когда я походил на маленького старичка. Но ведь отошел, снова стал ребенком. Так и здесь. Через год-два все станет далеким и ненастоящим. Как легенда.
А вот и сигнал побудки. Одеваюсь, поправляю брюки и выхожу. Сегодня на долю секунды позже остальных. Ура! Все снова в сборе. Глисс приветливо машет рукой, Зордан кивает, улыбаясь. Ну, и Рыся что-то бурчит.
- Ребята, поздравляю! Мы все живы и здоровы. Через три дня начнем торможение, чтобы подойти к расчетной точке с минимальной скоростью, - капитан не может сдержать радости.
Пока идем в спортзал, Глисс тихо спрашивает:
- Слушай, ты как сегодня спал?
- Хорошо, - поворачиваюсь я к нему. – У тебя что-то было не так?
Глисс сопит, от смущения начинает ковылять словно медвежонок. Видно, что ему неловко.
- Да ладно, давай рассказывай! Если не мне, то кому? – поощряю я его.
- Ну, - тянет он. – В общем, полночи кто-то толкался под моей дверью. А еще эта тарабарщина. То ближе, то дальше. Короче, думал, что с катушек съезжаю.
Он поднимает на меня глаза, голубые и невинные как у куклы. Растерянно хлопает ресницами, поводит плечами, будто пытается сбросить давящую ношу.
- О чем это вы там опять шушукаетесь без меня? – подозрительно интересуется Рыся, чуть притормаживая шаг.
- Да так, - отводит взгляд в сторону Глисс. – Ни о чем.
- А вот как раз и о чем, - серьезно заявляю я. – А ты, Рыся, ничего такого странного ночью не слышала?
- Нет, - неуверенно отвечает она. – А что?
- Я вчера слышал, а сегодня Глисс, - я подмигиваю. – В общем, это Пипер. Его надо либо закрывать в кают-компании, либо забирать с собой. А то он сведет с ума кого угодно.
- Ты уверен, что это Пипер? – недоверчиво спрашивает Глисс.
- Абсолютно. Я слышал шорох крыльев, - я усмехаюсь. – Ну, если, конечно, нызга не летает. С ним никто не занимается, вот у него и клинит программу.
- Ну, - начинает Глисс.
- А ты возьми его сегодня к себе. Вот и проверим.
- Ладно, - басит он. – А ты не подшучиваешь надо мной?
- Нет. Шутки – это вотчина Рыси, - серьезно говорю я.
Рыся хмыкает и отворачивается в сторону.
Третий день мы делаем все строго по расписанию, прямо как в тюрьме. Даже в туалет ходим строем. И это не может не сплачивать. Мы чувствуем друг друга единой семьей, где ни у кого нет секретов. Мысли и желания каждого, как на ладони. Поэтому мне в очередной раз приходит мысль, что ни в ком из нас не может укрываться чуждое существо, ведь оно проявило бы себя так или иначе. Не может же оно постоянно быть в отключенном состоянии. Однако и наблюдения наши ничего не дают. Датчики размещены уже повсюду, исключая личные комнаты. Но – никаких помех, никакого возмущения или движения.
- Ну как, Глисс? Есть что-нибудь? – время от времени спрашивает Зордан, перелистывая какой-то допотопный журнал.
- Нет, - с досадой отвечает он.
И раздражение это легко понять. Ведь если твари нигде не видно, значит, она все-таки в ком-то из нас.
- Ну, хорошо, - Зордан откладывает журнал. - Будем надеяться, что существо обнаружит себя позже. А нам в любом случае нужно начинать подготовку к переходу. Неотложные дела выполнены, ведь так? – обращается он ко всем нам. – Пора заняться тренингом. Готов, Глисс? Сейчас я раскопаю обучающие программы, они обязательно должны быть где-то, состыкую с виртуальной средой штурвал. И вперед! – улыбается капитан.
Глисс кивает. Кроме него в такие сроки никто с такой задачей справиться не сможет. Ни я, ни Рыся никогда не водили большие аппараты. Оторвавшись от монитора, смотрю влево, на свою подругу. За прошедшие дни она сильно похудела. Четче обозначились скулы, распахнулись удивительные рыже-карие глаза, а руки, да и все тело обрело хрупкость… Даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, хм… Хрупкость хрустальной вазы. Ей точно тяжелее, чем нам. Женщине вообще сложно выдерживать такие психологические нагрузки. А ее, видимо, еще и гложет чувство вины. Ведь она искренне считала, что права, и сумела убедить в этом капитана. Если бы Рыся тогда усомнилась, то вероятнее всего Зордан прислушался бы к словам Дары, и что-то пошло иначе. Хотя сама Дара считала, что все бессмысленно.
- Ты скучаешь по ней? – неожиданно спрашиваю я Рысю.
Она будто нехотя поднимает глаза. В них бесконечная усталость. Словно Рыся уже проиграла и смирилась с этим проигрышем, и сейчас просто дотягивает дурно поставленный спектакль. Кошмар, мы так давно с ней не разговаривали по душам. Что именно могло вызвать такую реакцию? Ведь нас по-прежнему четверо. Половина команды. Опускать руки нельзя, мы должны выжить. Рыся меняет позу и обреченно кривит губы.
- Слушай, на Тобосе было хуже, - твердо говорю я. – А мне тогда было слишком мало лет. Совершенно беззащитный и маленький. Но вопреки всему – тот мальчик остался жив, когда вокруг гибли те, кого он хорошо знал. Знаешь, вернулись только шесть человек из пятидесяти. Не смей раскисать! Ведь ты же человек!
- К сожалению, мы подружились почти в конце, - ее рот снова кривится. – В конце ее жизни. Но она была такой сильной. Смелой и решительной, - пауза. – И она была не такая, как все. Она была другая. Ну, ты понимаешь, - пауза. – Да, мне ее не хватает. Как, впрочем, не хватает и Данга, Лукки. А Течер… Какой он был шутник и балагур. И хороший ученый, к тому же. А что стало с ним?? Как такое вообще могло произойти? Ведь он семь лет в космосе… Не понимаю, - Рыся тискает руки.
- Честно говоря, про Течера я вообще не хочу говорить.
- Зачем? – перебивает она меня. – Зачем она убивает нас?
- Нызга? – уточняю я.
- Да, эта тварь. Что ей нужно? Если мы вторглись в ее границы, чем-то помешали, то просто отпугнула бы. Или уж уничтожила бы всех разом. Но для чего она так изводит, мучает? Какой в этом толк?
Она смотрит на меня с отчаянной надеждой, словно вот сейчас и только я способен дать ей единственный верный ответ. А еще видно, что сейчас Рыся заплачет. И невольно судорога подкатывает и к моему горлу. Я смаргиваю. А в следующий момент она глядит уже в другую сторону, будто забыв о моем существовании.
- Опять ты Рысю чем-то расстроил? – укоризненно сопит Глисс, собираясь подойти.
Но Зордан просит его не отвлекаться, и он возвращается к экранам. По напряженной спине нашего друга я угадываю, что разговор между мною и Рысей ему очень не нравится. Что ж, сейчас мы предоставлены сами себе, в отличие от Зордана и Глисса. И наши мозги вынуждены пережевывать одну и ту же жвачку из сожалений, горя, страха и невысказанных слов. Я беру ладони Рыси в свои и тепло пожимаю, чтобы она поняла, что она не одна наедине с жестоким убийцей.
А вечером, после унылого ужина мы расходимся. Как обычно, в двадцать два ноль-ноль по бортовому времени. Глисс подманивает Пипера и с довольной улыбкой тащит его к себе. Глиссу сегодня есть чем гордиться, Зордан объявил, что столь талантливого ученика он давно не встречал:
- Ты просто уникум. Тебе, как минимум, нужно выучиться на штурмана. Ты должен водить большие корабли. И я не шучу. Сколько уже летаешь? Пять? Неужели не надоело ковыряться в бортовых системах и железках?
Глисс смущается, нерешительно смотрит на Рысю, потом на меня.
- Да я как-то не думал, - бурчит он.
- Ну и зря! Такому талантливому парню нельзя засиживаться в бортинженерах. Даже не думай, я лично переговорю с деканом штурманского отделения.
- Ну, это как-то неудобно, - еще больше краснеет Глисс.
Но Зордан крепко пожимает его руку, я тепло обнимаю. И даже Рыся дарит ему улыбку.
- Смотри, не проспи завтра от счастья, - шучу напоследок я.
Глисс вперевалку уходит с Пипером под мышкой. А я некоторое время стою у раскрытой двери, всматриваясь в полутемный коридор. Словно хочу наконец увидеть ту, что причинила нам столько горя.

Вторник
Никак не могу проснуться. Будильник звенит и звенит. Но нет сил пошевелиться, чтобы отключить его. Веки будто налиты свинцом, а тело разбито. «Странно», - думаю я в полудреме, с трудом двигая мысли в густом тумане сна, - «Не заболеть бы». Наконец будильник взвывает особенно громко, и мне становится ясно, что до общего выхода остается десять минут. Все, хватит!
Спускаю ноги с кровати, растираю ладонями лицо и с удивлением прислушиваюсь к каким-то звукам в коридоре.
- Кошмаррр! Ужжжас! Пиперрру стрррррашно! Стррррашно малллышу!
Что за ерунда? Какого черта Пипер делает там до семи тридцати? Если он так надоел Глиссу, что тот вышвырнул его до времени, то парню придется иметь серьезный разговор с капитаном. Правила нарушать нельзя. Тем более за три дня до перехода. Ладно.
Споласкиваю лицо, одеваюсь, не попадая конечностями в штанины и рукава. Вижу, что не успеваю, как минимум, на несколько секунд. И слышу крик. Это Рыся. Кидаю взгляд на часы. Пора в любом случае. Дергаю дверь.
В нескольких метрах от меня, у комнаты Глисса, стоит на коленях Рыся и, заламывая руки, рыдает. Зордан с каменным лицом пытается ее поднять. Во рту у меня мгновенно пересыхает, сердце ухает вниз, и я чувствую, что вот-вот упаду вместе с ним. Прислонившись к косяку, несколько раз глубоко вздыхаю. Потом сжимаю похолодевшие пальцы и шагаю к товарищам. Мне уже ясно, что произошла беда, однако я стараюсь ни о чем не думать, пока не увижу, что случилось.
Глисс лежит навзничь. Прямо на пороге своей каюты. Словно он собирался выйти. Руки раскинуты в стороны. На лице – выражение предельного ужаса. Однако кроме этого читаются слабые отголоски изумления, переходящего в ярость. Глисс был сильным и смелым человеком и просто так не собирался сдаваться. Однако силы оказались слишком не равны. Едва сдерживая дрожь, я кладу ладони на плечи Рыси и стараюсь ее поднять.
- Не надо, милая. Не помочь этим ему. Оставь, - тихо произношу я.
Она поворачивает заплаканное лицо и, сузив глаза, очень четко говорит:
- Ты же видишь, он знал того, кто пришел за ним. Доверял ему, раз открыл дверь. А разглядев, что происходит, пытался сопротивляться. Нет! Так дальше жить невозможно… Убери руки. Не трогай меня! – она передергивает плечами и почти с ненавистью смотрит на нас. – Глисс так верил тебе. Ослушаться приказа командира он тоже бы не смог.
- Так. Убийцей мог стать любой из нас, - твердо говорит Зордан. – Слышишь? Любой! И как раз в тебе, Рыся, он не сомневался больше всего. Потому что любил.
Рыся всхлипывает и вновь утыкается в ладони.
- Верес - его друг, в последнее время - почти брат, - продолжает капитан. – Ну а моим приказам, как ты верно заметила, он вынужден был подчиняться, - пауза. – Необходимо просмотреть записи. Хотя мне кажется, там снова будут помехи, - рот Зордана неприятно кривится, а ноздри раздуваются. – Все! Хватит. Нужно что-то решать.
Он подхватывает Рысю, заставляет ее встать. Кивком головы предлагает мне поддержать девушку с другой стороны. Я обхватываю напряженное тело.
- Оставьте меня! – кричит, вырываясь, она. – Мне все это уже надоело до чертиков! Зачем что-то делать вообще, если все бесполезно? Да отпусти же меня!
Лицо Зордана белеет, он стискивает челюсти и несколько секунд буравит девушку взглядом.
- Ты офицер в конце концов или базарная баба? – рявкает он. – Немедленно взять себя в руки!
Я вижу, как сжимаются его кулаки, и понимаю, что еще мгновение и мне придется встать на защиту Рыси. Но миг проходит, и Зордан говорит уже более спокойно:
- Проще всего сдаться. Отказаться от борьбы. Но среди нас нет трусов и слабаков. Это я знаю абсолютно четко. Поэтому изволь наконец вести себя, как подобает члену экипажа звездного флота Земли.
Рыся размазывает слезы по щекам, дергает рыжую прядь волос и упрямо шепчет:
- Дара была права, все бессмысленно, умрет каждый. Так для чего растягивать удовольствие этой твари?
Зордан медлит, будто подбирает слова. Потом твердо говорит:
- Пока есть надежда, пренебрегать ею нельзя. В этом я убежден. Убить себя в двух шагах от перехода – последнее дело. Надеюсь, это вы понимаете оба, - пауза. – Ну неужели ты позволишь безмозглой гадине одержать победу? Не верю! – сквозь зубы произносит он.
- Ладно, - соглашается Рыся. – Пусть будет по-вашему.
Кивнув, Зордан разворачивается и, четко печатая шаг, идет к рубке. Поникшая Рыся семенит следом. Я, поминутно оглядываясь, замыкаю нашу маленькую процессию.
В рубке все как всегда, никаких изменений. Помигивает цветными огоньками пульт, шуршит воздуховод, сиротеет кресло, отодвинутое вчера Глиссом. Капитан включает экраны, сводит нужные раскладки данных в одну.
- Верес, помоги мне, - обращается он ко мне.
Я, все еще оглушенный новым несчастьем, путаюсь в показаниях датчиков. Однако привычные манипуляции приводят меня в чувство.
- Во сколько начал орать Пипер? – спрашивает капитан.
- Я услышал его где-то в семь пятнадцать.
- А мне кажется, он принялся блажить еще в семь, - кусая губы, уточняет Рыся.
- Так. Давайте посмотрим, начиная с шести тридцати. Насколько мне известно, Глисс вставал рано.
Зордан запускает записи, и примерно минут десять ничего не происходит. А в шесть сорок одну на всех частотах одновременно возникают помехи, заканчиваясь в шесть пятьдесят девять. Никакого движения, никакой активности. В видимой части спектра отображается пустой коридор, неподвижно лежащее тело Глисса. Через две минуты вылетает ошалевший Пипер и принимается носиться, выкрикивая что-то бессвязное.
- Так, - говорит капитан. – Теперь ознакомимся, какая обстановка была в это время в других отделениях корабля.
Насколько я вижу, автоматические анализаторы в период с шести до семи тридцати ничего не уловили. Наверняка это понимает и Зордан, однако, чтобы удостовериться на сто процентов, он включает записи на просмотр. Мы сидим, уставившись в экраны, пока не становится очевидным, что активностей нет. Никто никуда не двигался, не излучал и не поглощал. А это означает…
- Так. Мне кажется, сомнений больше не существует, - Зордан оглядывает меня и притихшую Рысю. – Нызга сидит в ком-то из нас троих.
Рыся сжимает рот в узкую щель и стискивает кулачки на груди. Я провожу языком по вдруг онемевшим губам. Одно дело – чисто теоретически предполагать, другое – знать наверняка. Так в ком же из них притаилась тварь?
- Выскажу свои соображения, - продолжает капитан. – Последние дни я наблюдал за всеми, в том числе и за собой. Вынужден признаться, что сомнений в подлинности того или иного человека у меня не возникло. Каждый действует так, как поступал бы конкретный человек в соответствующей ситуации под давлением угнетающих событий, - он замолкает на некоторое время. – Так вот. Поэтому я пришел к следующим выводам: человек не осознает, что в нем поселился кто-то чужой, и по этой причине ведет себя совершенно естественно; убивая, он не понимает, что делает, и не помнит о содеянном, - Зордан еще раз обводит нас взглядом. – Думаю, каждый считает, что мирно спал. Ничего не видел, ничего не слышал. И даже снов не припомнит. Верно?
Рыся округляет глаза, прижимает пальцы ко губам. Я едва заметно киваю, потому что выкладки капитана безусловно логичны.
Зордан вздыхает, у его рта залегают скорбные складки:
- Короче говоря, я считаю, что если бы у Глисса был пистолет, он успел бы его применить. То, что оружия при нем не было, моя ошибка, стоившая жизни одному из нас. Честно говоря, раньше я полагал, что оружие может спровоцировать психическую реакцию, аналогичную той, что случилась у Течера, и это перевешивает потенциальную выгоду от использования пистолета. Сейчас я думаю по-другому.
Капитан меняет позу, сцепляет ладони на колене. Я только сейчас замечаю, что до боли сжимаю подлокотники, словно меня пытаются насильно выдрать из кресла. А Рыся подается вперед, боясь упустить хотя бы слово.
- Нас осталось слишком мало, - продолжает капитан. – Без помощника мне будет крайне трудно проделать те маневры, которые требуются. Поэтому Вересу придется попробовать научиться хоть чему-то. Это раз, - пауза. – Во вторых, с сегодняшнего дня каждый будет иметь при себе пистолет и обязан носить его всегда. Ясно?
- А ты не боишься, что мы попросту перестреляем друг друга, вообразив то, чего нет на самом деле? – наконец подает голос побледневшая Рыся.
Капитан медлит, водя желваками.
- Знаешь, я больше усомнился бы в себе, если бы после сегодняшнего убийства не отдал такого приказа.
- То есть, ты предполагаешь, что нызга может быть в тебе? – дрогнувшим голосом спрашиваю я.
- Она в ком-то из нас, теперь я в этом уверен. Так же, как уверен и в том, что этот кто-то не подозревает об ужасном соседстве. Я – один из троих, значит, мои шансы – тридцать три процента. Так. Единственное, о чем прошу вас, старайтесь трезво оценивать обстановку, и никому не открывайте в ночные часы, - пауза. – Если бы Глисс в точности выполнил мои указания, он остался бы жив. А мы, вполне вероятно, узнали бы, кто скрывает в себе тварь.
- С чего ты это взял? – Рыся смотрит на него во все глаза.
- Глисс назвал бы нам человека, постучавшего к нему в шесть сорок.
- Думаю, нызга не дала бы ему такой возможности, - медленно произношу я, тщательно подбирая слова.
- Да ну? – капитан с интересом поворачивается ко мне.
- Это не входит в ее планы, - поясняю я. - И перед лицом разоблачения она отбросила бы свои ритуалы и вошла через запертую дверь.
- А ты откуда знаешь? – с подозрением выставляется в мою сторону Рыся.
- Мне так кажется, вот и все. Проникла же она как-то на корабль, что ей тогда тонкая переборка.
- Странно все это… Мне вот так не кажется, - тянет Рыся, отодвигаясь от меня.
- Ребята, искать виновного сейчас – бесполезное занятие. Полагаю, носитель даже не допускает мысли о своем сожителе. Как вот ты, Рыся, - невесело усмехается Зордан.
- Я?! – изумляется девушка. – Ну, это уже полная чепуха! Я хорошо помню все свои действия. И убить никого не могу.
- Ты не можешь, тварь – вполне, - парирует капитан.
Рыся сжимает губы, втягивает голову в плечи и становится похожей на испуганного зверька, готовящегося задорого отдать свою жизнь. Мой дружок, загнанный в угол.
- Ладно, хватит попусту языком молоть, - подытоживает Зордан. – У нас много дел. Нужно перенести Глисса, позавтракать и приниматься за тренинг. Да, Верес?
Хорошенькое занятие научиться быть вторым пилотом за два дня. Не представляю, как это можно сделать в такие сроки. У Глисса хотя бы имелся какой-то опыт. У меня – ноль. Капитан подает знак, мы поднимаемся и уныло топаем к месту последней трагедии. Если Зордан прав, то мне, замыкающему шествие, бояться нечего, ведь убийцей является кто-то из идущих впереди. Однако я чувствую, как страх ледяными когтями касается моей спины. Оглядываюсь раз, другой. Пусто. Мерцающий коридор, скрывающаяся за поворотом рубка. Ощущение опасности не отпускает.
Глисс лежит так, как мы его оставили. Возле него в почетном карауле хохлится Пипер. Рыся жестом останавливает нас, вновь опускается на колени и с нежностью приглаживает взъерошенную шевелюру нашего друга. Дотрагивается до его щеки, что-то шепчет едва слышно. Да. Никогда больше не будет веселых посиделок по вечерам, по настоящему смешных и беззлобных шуток и ощущения действительно крепкого и надежного плеча рядом. А еще – никто не посмотрит доверчиво голубыми, будто пуговичными, глазами.
Мы провожаем его в последний путь минутой молчания, закрываем капсулу и выходим, подавленные и удрученные. Я и Рыся уж точно. Насчет капитана – не уверен. Все-таки он более выдержанный, психологически тренированный и жесткий. Как скала. Не то, что мы. Но если бы рядом с нами не было такого кремня, нам пришлось бы крайне туго.
Потом тащимся в оружейную, где Зордан каждому выдает по лучевому пистолету, а затем тщательно запирает комнату. Легкое оружие почти не оттягивает ремень, зато уверенности прибавляет точно.
- Ребята, еще раз предупреждаю, что применять оружие следует только в случае явной опасности. Нас так мало, что повторение истории с Течером станет непоправимым ударом для нашей крошечной команды. Оставайтесь, пожалуйста, людьми, - голос Зордана предельно серьезен.
- Твои указания будет трудно выполнить тому, кто носит нызгу, - мрачно иронизирует Рыся.
Капитан поднимает глаза и долго смотрит на нее. То ли о чем-то раздумывает, то ли что-то оценивает. Наконец, потирая подбородок, произносит:
- «Дорогу осилит идущий»… Давно это было написано. И совсем не про нас, - он скорбно кривит губы. – Однако сложно сказать лучше. Поэтому оставайтесь, пожалуйста, людьми, пока это еще возможно.
Рыся ежится как от пронизывающего ветра и ничего не отвечает. Я тоже молчу. А что говорить, если капитан прав? Мы попали в такую передрягу. Опустишь руки и точно пропадешь.
Весь день Зордан натаскивает меня на управление кораблем. Так, что к вечеру перед моим взором мечутся показания многочисленных табло и экранов – даже если зажмуриться, в ушах шуршит на разных тональностях двигатель, а в руках будто постоянно зажат штурвал – пальцы не разогнуть. Рыся в это время занимается с Пипером или читает. И вот это хуже всего. Когда нет свободной минутки, ты физически не имеешь возможности бесконечно перемалывать ту тухлую жвачку, что скопилась в наших мозгах. Ну, а Рысе, видимо, приходится худо. От меня не укрывается, что она становится более беспокойной и дерганой, глаза словно не могут остановиться на чем-то одном, а ноги выстукивают только ей ведомый ритм.
- Рыся, - беру я ее за руку, когда мы выходим из рубки. – Перестань беспрестанно думать обо всей этой трагедии. Ведь это не приведет ни к чему хорошему. А в итоге - сведет тебя с ума.
- Ты такой добрый, - язвительно замечает она, однако пальцы из моей ладони не выдергивает.
- Послушай, ты мой друг, - говорю я тихо. - А я потерял здесь слишком много друзей, чтобы вот так, запросто, разбрасываться ими.
- Ну, а как не думать? Как?
- Нужно отвлечься. Тогда мысли приобретут ясность и остроту. И, возможно, ты сумеешь взглянуть на ситуацию с иной стороны. А так ты только изнуряешь мозги, душу и тело.
- Ладно. Пусть. Но разве ты не боишься? – она с сомнением вытягивает губы.
- Разумеется, мне страшно. Но судя по частотности убийств сегодня нам ничего не грозит.
- С чего ты взял? – распахивает она глаза.
- Если не случится ничего непредвиденного, тварь в ближайшие сутки убивать не станет. Ты же помнишь, что зазор между гибелью наших товарищей – в среднем, два-три дня.
- Логично, - внезапно поворачивается к нам Зордан. – Но от соблюдения правил зависит ваша жизнь. Не забывайте об этом.

Среда
Уже час лежу без сна. Образ Глисса неотступно стоит перед моим взором. Вот он живой, смущенный и даже чуточку радостный, вдохновленный перспективой управлять межзвездными лайнерами. А через секунду – мертвый. Раздавленный страхом. Но не порабощенный и не отступивший.
А вот Дара. Прекрасная черная пантера. Проницательная, насмешливая, загадочная. Пламень и вода в едином сосуде. Гибкие движения, острые суждения, отточенный ум… Удивительная. И любимая.
Данг, застенчивый, милый друг. Любитель тихих закоулков, старых книг и фортепианной музыки. Подающий надежды ученый. Так и не успевший обзавестись семьей.
Лукки. Его я знал хуже. Но улыбчивое лицо с лукавыми глазами и ямочками на щеках забыть сложно. Один из ведущих кибертехников.
Течер… Нет! Лучше не будем о нем.
Ладно. Вот так. Куда они все ушли? А главное, почему? И насколько близка к истине была Дара, утверждавшая, что мы просто оказались там, где быть не должны?
Шуршание, переходящее в негромкое треньканье. Вздрагиваю от неожиданности, оглядываюсь на дверь. Но это не там. Звенит, переливаясь огоньками, коммуникатор. Странно. Может быть, что-то случилось? Беру его и вижу, что на том конце Рыся.
- Да, - говорю я слегка недовольно.
- Похоже, ты тоже не спишь, - голос усталый и словно надломленный.
- У тебя все в порядке? – на всякий случай уточняю я.
- Тип-топ, - пауза. – Мучают кошмары? Или подруга-бессонница?
- Просто не могу заснуть. Навалились мысли, воспоминания. Подумать только, чуть больше двух недель назад все были живы, здоровы и веселы.
- А-а, ну понятно, - невнятное чпоканье. – Теория расходится с практикой? Кто мне сегодня нотации читал?
- Ну я. Ну читал. У меня хотя бы днем мозги заняты делом. А у тебя – круглосуточные каникулы. Ты чего не спишь то? Таблеточку - ам, и готово. Или еще что-нибудь применить. Я, честно говоря, не в курсе ваших методов.
- Чтобы отключиться, надо хотя бы на несколько минут отбросить то, о чем говорил Зордан. Ну, насчет стопроцентности нызги в ком-то из нас. А отбросить не получается, - выкладывает свои проблемы Рыся. - Что, вот если она во мне?
- Не знаю, можно ли что-то сделать в таком случае, - пытаюсь иронизировать я. - Вот лично я чувствую себя абсолютно обычным, нормальным человеком. И никаких странностей в своем поведении или деятельности организма не замечаю. Ну, если отбросить те, давнишние сны. А ты что ощущаешь?
- И у меня все как всегда. Но, на самом деле, как раз это и есть самое страшное.
- Почему? – недоумеваю я.
- Потому что иначе меня можно было бы изолировать. А так – живешь, испытываешь какие-то чувства, с кем-то дружишь, кого-то любишь. А потом… Сам и убиваешь дорогого тебе человека. И главное – не помнишь об этом. Как будто в какой-то миг происходит подмена, тебя убирают и подсовывают другого, - она делает паузу. - Вот у тебя есть сестра или брат?
- Нет, я у родителей один.
- Ну, хорошо, вот у тебя есть отец, ты его любишь, уважаешь. И он знает тебя с малолетства, таку-усеньким.
- И что?
- Да то, что у него и мысли не может возникнуть, что ты монстр! А ты вдруг бац – и лишаешь его жизни. Причем самым зверским образом. Доверять нельзя никому, даже самому близкому, и это – ужасно.
- Ну, а если ты неправа. И, допустим, Зордан что-то чувствует. Этакое. Тогда твои мысли вообще ни к чему, только себя мучаешь.
- Вот это уж точно полная ерунда. Зордан – капитан, и он отлично знает, какие действия, ну или их отсутствие, могут иметь какие последствия. Уверяю тебя, если бы он что-то заметил, он бы сам себя изолировал.
Мы некоторое время молчим, дыша в трубки.
- Знаешь, - начинаю я. – Думаю, тварь действительно в ком-то живет. Ну, я имею в виду, что она не превращается в того или иного человека.
- И?
- И большую часть времени свое тело контролирует сам человек. Но в определенные моменты нызга берет управление в свои руки, отключая личность.
- Ну, да. Наверное, так и есть. Ты к чему это говоришь то?
- К тому, что теоретически должен быть некий, пусть и очень маленький, переходный период, когда этот самый контроль переходит от одного существа к другому. И, наверное, это можно почувствовать. А почувствовав, попытаться бороться за себя.
- Гхм… Ну, это ты загнул. Сегодня я весь день копалась в памяти, пыталась найти хотя бы крохотную зацепку в событиях, предшествовавших каждой трагедии. И ни-че-го! Во всех случаях я спала, по поводу снов лучше не спрашивай, не помню. И только во время убийства Лукки – работала, - запальчиво заявляет Рыся.
- М-да, - хмыкаю я. - А я так и вообще всегда спал. Может быть, как раз это и странно? Бывают же эти, как их… Лунатики, что ли.
- Короче, мы в такой дыре, что и подумать страшно, - добавляет Рыся.
- Да у нас везде и все страшно. Ха-ха. Ты бы лучше, чем мозги впустую ломать, попыталась разобраться, почему именно нам пятерым снились кошмары. Должна же быть для этого какая-то причина. Хм, если уж на то пошло, погибли четверо из нас. Я – последний. Как представишь, что ты следующий на очереди, мороз продирает.
Рыся не отвечает, в трубке раздается стук, словно она бренчит в раздумье неким предметом. Я тоже безмолвствую.
- Мне кажется, что сейчас мы все в одинаковом положении, - наконец произносит она. – Хотя, несомненно, в ваших кошмарах что-то такое есть. Как предвестие, что ли. В общем, не трепещи, - смешок. – Лодка то у нас одна.
- Легко тебе говорить… - вздыхаю я. - Ну да ладно, спать уже пора.
- Ага, - протяжный зевок. – Пора. До завтра, в общем.
- Ну, пока. Не забывай, что выходить и открывать дверь до семи тридцати нельзя.
- Это уж точно! Спокойной ночи.
Рыся отключается. И в каюте воцаряется прежняя тишина. Я кладу руки под голову и смотрю в потолок, стараясь ни о чем не думать. Действительно, страшная штука эта тварь внутри. Если она там, то жутко представить, что временами контроль над телом и сознанием переходит в ее руки. А ты становишься безвольным болванчиком, тряпичной куклой, подвластной воле бесконечно чуждого и злонамеренного существа. Но зачем нызга поселилась в чьем-то теле? Для чего убивает?
Я раскрываю ладонь и подношу ее к глазам. Розовая кожа, линии, голубоватые сосуды. Сжимаю и разжимаю пальцы. Мышцы сокращаются, такие послушные сигналам, идущим из мозга. И разве можно вообразить, что приказания этой руке может давать иное создание, отличное от меня? Где, когда переходится грань между мною и тварью?
Качаю головой, тру виски. Наверное, схожие мысли мучают Рысю. Да, вполне возможно, и капитана. Вчера стало абсолютно ясно, что никакого другого существа, кроме нас троих, на корабле нет. Следовательно, тварь манипулирует либо мной, либо Рысей, либо Зорданом. Есть еще вероятность, что она переходит из тела в тело. Но мне кажется, что это предположение далеко от истины.
М-да. Вообще-то, вид, к которому принадлежит нызга, обладает крайне любопытными и новыми для человечества возможностями. Возможностями, которые для нас, на текущем этапе развития науки, нереальны. Например, проникновение сквозь твердые тела, встраивание в чужую органическую структуру, путешествие без летательного аппарата. Признаюсь, знакомство и сотрудничество с такой цивилизацией было бы интересным опытом и благом для нас.
С единственным «но»: если бы представитель этой цивилизации стремился к сотрудничеству, а не к убийству! Странная у них логика, честное слово. Вот бы мы пришли на Сого и принялись уничтожать людей. Пусть непохожих на нас, внешне вызывающих отторжение, но ведь людей же! Разумных существ, сумевших сжиться со своей планетой настолько тесно, что их сосуществование больше похоже на симбиоз. Или вот представители Тегела решили бы под корень изжить нашу цивилизацию. Тоже абсурд. Разумные существа стремятся к миру и дружбе, а не к войне. Может, нызга не разумна? Непонятно все это…
Безмолвие начинает угнетать. Кажется, удушающее ватное поле потихоньку сжимает смертельные объятья. Да, так поневоле заорешь и выскочишь за дверь, чтобы не свихнуться. Прямиком в руки таинственного убийцы. Вполне вероятно он и действует то не напрямую, как мы считаем, звонком там или стуком. А опосредованно, вынуждая человека, как вот меня, выйти к нему. Стоит, поди, сейчас под моей дверью и колдует.
Ужас. Я передергиваю плечами, стараясь сбросить гнетущее оцепенение. Затем подключаю преображение комнаты, выбирая все ту же степь. И через секунду меня обвевает запашистый ветер, что качает высокие травы вокруг. Далекие звезды складываются в знакомые узоры. А на грани слышимости тявкает лисица…
Звонок будильника. Я дергаюсь, принимаюсь шарить по столу. И наконец отключаю навязчивое кваканье. В лицо бьет солнце, легкие облака плывут по небу, на расстоянии вытянутой руки кивают как хорошему знакомому яркие цветы. М-да. Пора вставать.
В коридор выхожу секунда в секунду. И тут же чмокают еще две двери – появляются заспанная Рыся и вполне бодрый Зордан. Замечательное утро, нас по-прежнему трое. И уже завтра мы уйдем в прыжок.
- Привет, как спалось? – спрашиваю я Рысю.
- Последовала твоему совету насчет снотворного. И, видимо, переборщила, - она виновато улыбается. – Еле глаза разлепила.
- Так. Оружие при вас? – с удовлетворением потирает руки капитан.
Мы оба выразительно хлопаем по правому бедру.
- Отлично. Сегодня последний день перед переходом, нам нужно быть в хорошей физической форме. Поэтому план такой: разминка, завтрак, замедление корабля, обед, тренинг – завтра мне понадобится серьезная помощь Вереса, разминка, ужин, свободное время, сон. Есть вопросы?
Мы отрицательно мотаем головой. Все предельно ясно. Мне хочется поговорить с Рысей наедине, но пока это невозможно. Вернее, это невозможно вообще, кроме как ночью по коммуникатору. Однако за завтраком капитан всегда предоставляет нам возможность сесть отдельно за дальний стол. Так сложилось, что на корабле он близко общался только с Дарой. Видимо, это связано с необходимостью сохранять некоторую дистанцию между собой и командой. Хотя, лучше других его знал еще Данг, с которым Зордан приятельствовал и вне работы.
Взяв два подноса с завтраком, подсаживаюсь к Рысе. Она берет кашу, водит в ней ложкой, а затем принимается вяло намазывать масло на хлеб. Ее волосы перехвачены лентой, но все равно торчат в разные стороны, будто веселые медные проволочки. Вот она поднимает на меня глаза, с мрачным видом откусывает бутерброд и невнятно произносит:
- Не понимаю, как мы можем продолжать жить, есть, пить в то время, как они все умерли… На душе до того плохо, что вот так легла бы и подохла. Так нет же! Проклятый организм вне зависимости от воли моей личности во что бы то ни стало стремится к жизни. Я вынуждена поедать эту кашу и этот омлет вне зависимости от того, что внутри меня все плачет! Вот что самое поганое.
Она отставляет тарелку и уныло отпивает кофе. А я не знаю, что сказать. Ведь она права на сто процентов.
- Знаешь, ночью после разговора с тобой я даже подумывала, а не прогуляться ли мне по кораблю. Без пистолета, без какого-либо оружия. Просто взять и выйти. Вот она я, жри меня, тварь. Только уж побыстрее.
- Что за… - начинаю я.
Но Рыся меня перебивает:
- Однако ведь никуда я не вышла! У самой двери остановилась, - пауза. – Не хватило духу. Поэтому и проревела часа полтора. Как обычная баба! – зло добавляет она. – А потом напилась снотворного. И просто провалилась в черное ничто.
Такими словами она ранит меня больнее, чем я мог бы себе вообразить. Все, что она говорит, ворошит то, что я столь старательно засовывал в самые дальние уголки сознания. И старался забыть о них. Хотя бы на время. Чертова падь!
Чувствуя, что мой голос предательски дрожит, я все-таки говорю:
- Не знаю, как сказать. Но лучше, что они умерли сразу. Поверь, гораздо тяжелее, когда человек мучается, цепляется за тебя в призрачной надежде. А перед самой смертью, уже ничего не понимая и не видя, пытается найти выход… Падает, поднимается на трясущихся ногах, тычется в мебель, в стены. Снова падает… И ты ничем, слышишь? Ничем не можешь ему помочь.
Я резко отворачиваюсь, чтобы скрыть слезы. Рыся кладет теплую руку на мое плечо, прижимается к спине лбом.
- Бедный! – пауза. – Но как такое могло случиться? Ведь ты говоришь не об экспедиции.
- Отец был в отъезде, когда все началось. А мама оказалась первой среди тех, кто пал жертвой так называемого синдрома Тобоса. Мы были одни в нашем доме в глухой тайге, - я перевожу дыхание. – Пользоваться глетчером и блиттером я не умел. Вообще, в доме мало что из техники находилось, родители придерживались старого уклада жизни. Ты ведь знаешь движение возвращенцев? Ну, вот… Чертова падь! – я до боли закусываю губу. – Мне было только шесть лет.
- Зря я затеяла этот разговор, - после молчания тихо произносит Рыся. – Ты прав, сразу – гораздо лучше. А еще – представлять, что они уехали далеко-далеко. Но обязательно когда-нибудь вернутся. Ты придумал хороший способ. Да, - пауза. – Жаль, что я не смогла сдержаться. Знаешь, мне чертовски плохо.
- Что это вы, ребята, тоску там развели? – вырастает перед нами Зордан. – Главное, не опускать руки. Помните всегда: дорогу осилит идущий!
Весь день мы проводим в рубке. После завтрака начинаем торможение корабля, чтобы завтра подойти к нужной точке с необходимой скоростью. Затем обед, тренинг, где Зордан буквально измочаливает меня выработкой автоматических реакций на те или иные действия. Рыся копается в личных карточках членов нашего экипажа, пытается найти связь между теми ребятами, кому снились навязчивые сны. Занятие, конечно, высосанное из пальца. Потому что сейчас то, какая разница, чем мы были связаны? Однако это отвлекает ее от безысходных мыслей. Что является большим плюсом в нашей невеселой действительности.
Вечером, прежде чем разойтись, Зордан вновь предупреждает:
- Так. Рыся, Верес, еще раз обращаю ваше внимание на крайнюю осторожность, которую вы должны проявить сегодняшней ночью. До перехода остается тринадцать часов. Не исключено, что нызга попытается предпринять определенные шаги, чтобы помешать осуществлению прыжка.
- Ты считаешь, подпространство смертельно для нее? – уточняет Рыся.
- Конечно же, нет. Тем более что, возможно, мы подцепили эту гадину именно там. Дело в другом. Главной изюминкой ее теперешнего путешествия являемся мы, люди. Мне кажется, что и убивает то она ради того ужаса, который внушает человеку. Развлечение это для нызги или еда, бог ее знает. Не в том суть. Просто, как вам известно, буквально через час после начала перехода экипаж погрузится в искусственный сон, ведь нам лучше пережидать время прыжка в отключенном сознании. Следовательно, привычных манипуляций нызге не добиться. А на выходе корабль поджидает силовой мешок, откуда вырваться кому бы то ни было будет крайне сложно. Все мы знаем об этом, соответственно, знает и нызга.
- Думаешь, она попытается помешать? – вступаю я. – Но тогда это будет нетипично для нее, со смерти Глисса прошло чуть больше суток.
- Ну и что? – поворачивается ко мне Рыся. – Нызга попытается сохранить пропитание свеженьким. Зачем же упускать такую добычу?
- Да, но только в том случае, если мы – пропитание, - не отступаю я. - А не что-то еще, чего не жалко и выпустить из когтей.
- Когтей? – преувеличенно удивляется Зордан. – А разве ты ее видел?
- Конечно же, не видел, - досадую я. – Но для меня очевидно, что это опасный хищник. Наделенный разумом или нет, другой разговор. Ну а разве существуют хищники без когтей, клыков и прочей амуниции?
- Что скажешь, Рыся? – поглаживает подбородок капитан.
- Без амуниции – нет. Должны же они чем-то убивать.
- Так. Ладно. В общем, дверь никому не открывать, из комнат не выходить. Это приказ! – Зордан пытливо всматривается в наши глаза. – Ребятки, вы такие молодые. Дорожите, пожалуйста, своей жизнью.

Четверг
Выхожу из ванной прямо в степь. Показывается луна, окутывая серебряным светом травы. Дует слабый ветерок, несет душистые запахи. Эх! Пора, наверное, завязывать со всем этим космосом. Остаться на Земле, гулять по ее просторам, впитывать всеми клетками то, что по-настоящему является родным и близким. А не оказываться раз за разом в числе тех, кто запирает себя в тесные «консервные банки» и несется навстречу запретному и непознаваемому. Да.
Бурчит коммуникатор. Неужели нызга? Ох, нет, ха-ха. Это, конечно же, Рыся.
- Привет, неспящим, - грустно произносит она.
- Привет. Что, последняя перед переходом ночь тревожит?
- Ага. Не по себе как-то.
- Надеюсь, сегодня тебя не тянет погулять по безлюдному кораблю? – строго спрашиваю я и зачем-то грожу коммуникатору пальцем.
- Нет, - невеселый смешок. – Сегодня мне жутковато.
- Почему? Вроде уровень опасности на стабильной красной отметке, - пытаюсь пошутить я.
- Почему-то кажется, что вот-вот что-то случится, - протяжный вздох.
- Берешь пример с Дары?
- Ну, зачем ты так, - пауза. – Я до сих пор не могу вспоминать о ней без слез. А ты как автомат бесчувственный! Еще притворялся, что влюблен в нее, - явственный всхлип.
Я и сам чувствую, что зря заговорил о Даре. Тема слишком болезненна для меня. Поневоле перед глазами встает образ смелой, умной и поразительно красивой девушки. Вот она сидит вполоборота, вот поднимает голову… Глазищи обжигают черным пламенем. Точные движения изящных рук, легкая походка, привычка поглаживать пальцами губы. Чертова падь! Какой же я болван.
- Извини. Ляпнул, не подумав, - слова даются мне с трудом.
- Все вы такие, - пауза. – Как коряги неживые, честное слово.
- Ну, хватит. Все. Чего ты начинаешь? Ей богу…
- Эх…
- А Пипер у тебя? – перебиваю я ее, прислушиваясь к шорохам за дверью.
- Ага. А что? – встревожено интересуется Рыся. – Не пугай меня попусту. Мне и так страшно.
- Хм, вроде показалось. Ладно. Ты, главное, дверь никому не открывай. Даже если я постучусь, - снова пытаюсь я пошутить.
- Не смешно! – парирует она.
- И правда. Знаешь, наверное, на тебя слишком подействовали рассуждения Зордана. Он, конечно, прав, спору нет. Но ты ведь не хочешь свихнуться как Течер? Подумай о нем, он то как раз сбрендил из-за страха.
- Ну… Это верно, - говорит она после паузы. – Только мне все равно очень неспокойно.
- Надеюсь, завтра в это время мы уже будем дрыхнуть без задних ног.
- Я тоже надеюсь, - слабый смешок. – Ну, ладно. Спокойной ночи?
- Ага. Не трусь, лисище! Прорвемся, мы ведь по-прежнему команда. Пока!
Она отключается. А я закидываю руки за голову и принимаюсь рассматривать звезды на иллюзорном небосклоне. Вот они, эти самые мерцающие точки, и привели нас сюда. Человечество не могло допустить, чтобы что-то оставалось неразгаданным. И неважно, что чем больше оно узнавало, тем обширнее становился океан непознанного. Людской род всегда стремился раскрыть тайны, от самых простых и обыденных до несомненно глобальных. Но, может быть, ему сначала нужно вырасти, а уж потом соваться ночью в густой лес?
Шлеп, шлеп. Шлеп, шлеп. В коридоре за дверью. Шлеп, шмяк. Буль-буль.
Это еще что за ерунда?? Я даже привстаю на локтях, всматриваясь в овал закрытой двери. На лбу и под мышками мгновенно выступает пот. В такой час там никого быть не должно! Верно? Неужели нызга пришла за мной? Чертова падь! Во рту пересыхает. Я осторожно спускаю ноги с кровати. Так. Согласно логике сейчас ко мне постучатся или свяжутся по коммуникатору. Гхм. А если тварь перехитрить?
Дрожащими руками отключаю коммуникатор и надеваю наушники. Теперь пусть хоть забарабанятся и изорутся. Все равно мне ничего не слышно. Ага. Тишина.
Шлеп-буль. Шмяк-шлеп.
Звуки становятся более отчетливыми и словно оттеняются эхом.
Кхе, гадство! Что за ерунда, честное слово? Неужели все это в моей голове? С ума сойти. Да-а, сильна гадина… Телепатия, что ли? Гхм.
И что же делать? Так просто я ей не сдамся. Это точно. Если она воздействует непосредственно на мозг, то его надо отрубить. Верно? Верно. Замечательно. Я принимаюсь рыться в верхнем ящике стола. А, вот оно! Так-так, еще посмотрим, кто кого.
Приняв лошадиную дозу успокоительного, откидываюсь на подушку. Вот и славненько. Поплыли степные просторы, глаза начинают слипаться, и я чувствую себя безмятежно, легко и наплевательски. Звуки еще пытаются пробиться сквозь стену равнодушия, чего-то там булькают, шлепают. Но не пошли бы они, а?
Бренчит будильник, призывая меня восстать. Я вяло шарю руками, стараюсь разлепить веки и пошевелить языком, который словно разбух и заполнил шершавой сухой массой весь рот. М-да. Тело ломит, будто перед простудой. И вообще жизнь целиком видится в исключительно мрачных тонах. Похоже, переборщил я вчера с этими лекарствами. Кхе. Зато жив остался.
Опять звонит. Пора, пора, а то напугаю Рысю и капитана. Ладно. Руки так, ноги вниз. Раз, два. Веселее и живее. Вот так. Ну, и рожа! Бррр. А нам все равно, верно? Умыться, одеться. И вперед.
Почти вовремя. И это, конечно же, здорово. Напряжение на лицах товарищей сменяется облегчением.
- Ты чего так долго возился? – шепчет Рыся, показывая кулак.
- Приношу извинения! Никак не мог заснуть, принял слишком много успокоительного. Сейчас, честно говоря, чувствую себя как использованная тряпка, - виновато улыбаюсь я.
- Так, - провозглашает капитан. – Я очень рад, что мы успешно пережили эту ночь. Сегодня…
Внезапно взвывает сирена. Корабль ощутимо встряхивает, и мы едва не падаем от толчка.
- Что за черт? – бормочу я.
- Тревога! – сообщает автомат. – Всеобщая тревога! Пробита защита. Курс корабля изменен. Повторяю…
Замешательство длится долю секунды. Капитан рычит:
- Только этого еще и не хватало! Быстро в рубку! Не мешкать.
Мы срываемся и бежим. В рубке Зордан бросается к экранам управления, быстро перелистывает данные, сквозь зубы запрашивает обстановку. Автомат торжественно объявляет:
- Пробой в техническом отсеке, сектор «А». Перебои в питании двигателя. Изменение курса на тридцать секунд. На текущий момент защита корабля восстановлена, перебои устранены. Двигатель работает в штатном режиме. Курс уравновешен, однако требуется корректировка человеком. Повторяю…
- Заткнись! – шипит капитан. – Причины пробоя?
- Э-э, - почти по человечески затрудняется с ответом система управления. – Причина пробоя устанавливается. На данный момент можно исключить метеор, пучок античастиц и искажения силовой природы.
- Здорово! – преувеличенно восхищается капитан. – Продолжать работы! Так, - оборачивается он к нам. – Ребята, сейчас действовать нужно быстро. Верес, немедленно в сектор «А». Заделать пробоину, устранить последствия, о выполнении доложить.
- Есть, - рапортую я, лихорадочно вспоминая необходимую степень защиты при таких происшествиях.
- Рыся, необходимо вручную проверить работоспособность двигателя. О калибровке доложить.
- Есть, - несколько неуверенно подтверждает Рыся, видимо, прокручивая в уме необходимые манипуляции.
- Я занимаюсь корректировкой курса. Гос-с-споди! И это за три часа до перехода. Все! По местам.
Мы, сталкиваясь плечами, выносимся из рубки и мчимся по коридору. Затем Рыся направо, я налево. Скачком в лифт, и вниз. Рву дверцу шкафа. Да, скафандр высшей защиты здесь. Выволакиваю его и, кляня свою неуклюжесть, надеваю, заращиваю прорези, проверяю, беру инструменты. И дальше. Стуча башмаками, отпыхиваясь с непривычки.
Технический отсек. Ячейки, ячейки… А вот и сектора пошли. Ага, нужный здесь. Включаю индикатор. Медленно продвигаюсь, шаря глазами, водя индикатором. Метр, другой. Метр, другой. И так до конца.
Что за черт? Никакой пробоины. Странно. Начинаю заново. Метр за метром. Метр за метром. Подключаю анализатор. Та же ерундень. Ничего не понимаю. Ни пробоины, ни обломков, ни изменения состава воздуха, ни колебаний радиационного фона. Пытаюсь вытереть со лба пот и натыкаюсь на стенку шлема. Как там капитан сказал? «Здорово»? Ага.
- Зордан! Зордан, прием. Это Верес.
Тишина. Гхм.
- Зордан! Зордан ответь! Это Верес. Прием.
В чем дело, черт побери?! Кручу сенсор настройки. Пробую на другой частоте. Потом на третьей, шестой. В груди начинает шевелиться беспокойство, а по спине ползет ледяная струйка страха.
- Зордан! – кричу я, срывая голос.
Стоп. Так нельзя. Нужно попытаться связаться с Рысей.
- Рыся, прием! – ору я. – Рыся, ответь! Это Верес. Прием!
- Ну, прием, - устало и как бы нехотя отзывается Рыся.
- Рыся, слава богу! – ликую я. - У меня тут что-то непонятное. Представляешь, никакой пробоины! А у тебя?
- Да, как тебе сказать, - пауза. – В общем, никаких перебоев в подаче питания не было. Двигатель как работал, так и работает. Ц-ц-ц-ц, - щелкает она языком.
- Что?? – не верю я и от внезапной слабости прислоняюсь к стене. – Как ты говоришь?
- Ты с капитаном связывался? – неожиданно жестко спрашивает Рыся.
- Д-да, - мямлю я. – Он не отвечает…
- Вот и мне не отвечает. Похоже, с ним что-то случилось, - она медлит. – Короче, я туда, здесь мне все равно больше делать нечего.
Меня окатывает волна страха. Страха, отчаяния. И, черт возьми, понимания. Я стараюсь откашляться и хриплю в трубку:
- Рыся! Постой! Не смей! Это он! Слышишь?
- Пока!
- Рыся! – вою я, пытаясь бежать.
На ходу откручиваю шлем, рву соединения.
- Рыся! Не надо! Это он! Рыся!
Но скафандр так просто не снять. Это не спортивный костюм. И мне приходится грохотать во всей амуниции. До конца сектора. Затем к началу отсека. Подъемник, коридор. А сердце так и бухает, не давая дышать.
Дверь в рубку открыта. Рыся стоит спиной ко мне, загораживая что-то лежащее рядом. Медленно оборачивается - лицо ее меня просто ужасает - и поднимает пистолет.
- Стоять, мразь! – четко произносит она.
- Что? – я с трудом сглатываю. – Рыся, что происходит? Опусти эту штуку!
- Не подходи, дрянь! Нызга проклятая!
- Ты с ума сошла! – кричу я. – Какая к черту нызга? Что происходит?! – и делаю шаг вперед.
Лицо Рыси еще больше каменеет, затем его искажает судорога ненависти. И палец нажимает курок.
Что-то больно бьет меня в грудь, отбрасывая назад. Я стукаюсь головой и сползаю на пол.
Когда прихожу в себя, Рыси в рубке нет. На моем скафандре, в районе сердца, небольшая впадина. Если бы не он, меня бы уже не было в живых. От этой мысли под мышками тут же взмокает. А в скафандре немедленно включается система отвода жидкости и продува. Замечательно. Может, Рыся действительно сошла с ума? И где же, черт побери, Зордан?
Я неуклюже поднимаюсь, радуясь, что выстрела в голову не последовало. Оглядываюсь по сторонам. Господи! Внутри все сразу сжимается, заставляя меня поперхнуться. У пульта управления ничком лежит капитан, в побелевших пальцах зажат пистолет. Неужели Рыся его убила? Если так, то мы совершенно пропали.
Подхожу ближе. Руки Зордана разведены в стороны, глаза выпучены, а на лице застыла маска беспредельного ужаса. Да, это конец. И пировал здесь не человек, а нызга. А если так, то ею не может быть никто иной как Рыся. Но почему же она не убила и меня заодно? Впрочем, если бы не скафандр, то я был бы мертв. Верно? Однако стреляла в меня вовсе не тварь, а человеческая сущность Рыси. Перепуганная и окончательно потерявшая почву под ногами. А лакомый кусочек нызга оставила себе на потом.
Капитан мертв, в этом нет сомнений. А до перехода остается два часа. Что же делать? Не думаю, что сумею провести все манипуляции правильно. Но попробовать просто необходимо, ведь иного шанса у нас не будет - рассчитать новые параметры прыжка я не смогу, и это означает, что мы окажемся похороненными в дальнем космосе. Так, главное, не изводить себя раньше времени. Нужно перетащить капитана в капсулу, а затем подкрепиться, иначе силы могут покинуть меня. Ладно.
Подхватываю Зордана и волоку его к выходу, надеясь, что Рыся не пересечет мой путь. Вот так, вот так. Коридор, медотсек. Какой же тяжелый наш капитан. С трудом складываю его в капсулу хранения, задаю характеристики, аналогичные тем, что рядом. И минуту стою, прощаясь. Невыносимо горько смотреть на шесть заполненных капсул. Они словно саркофаги с телами наших товарищей. Еще недавно живых, деятельных и таких разных. А вот сейчас нивелированных смертью до уровня неподвижных предметов. Лукки, Данг, Дара, Течер, Глисс. И Зордан…
Мои губы начинают дрожать, и я понимаю, что отчаяние вот-вот захлестнет меня. Ведь так нельзя, неправильно, несправедливо! Что за мерзкая штука жизнь, в которую мы все приходим, чтобы умереть? Ну, ладно те, кто стар, истомлен болезнями или устал. Но почему полные сил, здоровья, веселые и молодые?
Я стискиваю кулаки, прижимаю к глазам и чувствую соленый привкус на губах. Пора. Запинаясь об порог, выхожу. Бреду к лифту, спускаюсь вниз. Ясно, что все это замыслила и виртуозно отрежиссировала нызга. А мы оказались послушными марионетками в ее руках. Ну, конечно, скучно убивать по ночам, неинтересно. Да ведь? Гораздо занятнее разделить нас в двух шагах от спасения и лишить жизни того, без кого мы точно пропадем. Ха-ха, какая проказница! А мы как идиоты бегаем, суетимся, пытаемся исправить то, чего никогда не случалось. До чего весело!
Чертова падь! Вероятнее всего, в управляющие системы была введена программка, моделирующая такую ситуацию. И ведь никто не насторожился, не почувствовал неладное. Хотя… Если бы произошел реальный пробой, то по-другому действовать было бы нельзя. Однако ведь была зацепка, была. Не случайно системы столь затруднялись с причиной аварии. Конечно, как определить эту самую причину, когда все в порядке? Эх…
Аккуратно складываю скафандр на место. Ведь против нызги он не поможет. Оглядываю пустынное помещение и спешу наверх. До перехода остается мало времени, нужно подготовиться по максимуму. В столовой никого. То ли Рыся уже поела, то ли избегает меня. Заказываю завтрак и сажусь за обычный наш столик. Странно, но сейчас чувства страха уже нет. Когда появляется определенность, многое приобретает четкие очертания. Нет сомнений, что нызга живет в Рысе. Поэтому чего дергаться, нервничать, думать на того или другого? И если прыжок не получится, рано или поздно она меня убьет.
Плотно подкрепившись, откидываюсь на спинку кресла, принимаюсь за кофе. Здравый рассудок и ясный ум сегодня мне не повредят. Ладно. Складываю посуду в мойку и, не таясь, топаю в рубку. Толкаю дверь.
- Ни с сместа, сволочь!
Дуло пистолета вновь направлено в мою сторону. Рыся сидит в штурманском кресле и, видимо, пытается разобраться в управлении кораблем. Мои пальцы холодеют, теперь уж точно все пропало.
- Рыся, послушай. Так у нас ничего не выйдет, неужели ты не понимаешь? Пусти меня к штурвалу, осталось мало времени!
- Ага. Нашел дуру! – губы Рыси издевательски искривляются. – Чтобы ты отправил корабль черт знает куда. Ха-ха. А я то еще доверяла ему… Как ты мог всех убить, ублюдок?
- Черт! Не в этом сейчас дело. Если через тридцать минут мы не совершим прыжок, то останемся здесь навсегда! Дай мне доступ, идиотка.
- Еще один шаг, и ты покойник, - она хмыкает. – И ничто тебя не спасет. Ни скафандр, ни моя жалость.
- Да задумайся хоть на минуту! – срываюсь на крик я.
- А я уже задумалась, не беспокойся, - жестко отвечает она. - И если ты не станешь меня отвлекать, то я попытаюсь сделать хоть что-то.
- Что! Что ты попытаешься сделать?? Ты же ничего не умеешь! Из нас двоих только у меня есть хоть какие-то навыки. И если нам суждено выполнить переход, то это будут исключительно мои заслуги. Неужели так сложно уяснить?
Она внимательно разглядывает меня и слегка опускает пистолет.
- Знаешь, если бы ты был только ты, то я бы пустила тебя. Но у меня нет никаких гарантий, что в нужную минуту из тебя не вылезет нызга и не отправит корабль в тартарары. И в этом случае у меня нет ни единого шанса, - глаза Рыси тверже стали. - Понимаешь? А если у рычагов управления буду я, то пусть и крошечный, но шанс у меня все-таки есть.
Я бросаю взгляд на часы. Ужас! Пятнадцать минут до перехода.
- Да нет у тебя этого шанса! – четко произношу я. – Ты не можешь управлять тем, чего не знаешь и не понимаешь. Отойди от пульта!
Мешкать больше нельзя. Или сейчас или никогда. Я стискиваю губы, стараюсь унять биение сердца и решительно двигаю к штурвалу, надеясь успеть перехватить правую руку Рыси до того, как она выстрелит. В том, что она попытается это сделать, у меня, после утренних событий, сомнений нет.
Резкая боль обжигает левое плечо. Ткань дымится. Я падаю, крутясь волчком, прижимаю ладонь к ране. Вот и все.
- Я тебя предупреждала! – кричит Рыся. – Убирайся из рубки, иначе я разрежу твое тело на куски. И это не шутки!
Боль пульсирует, заставляет послать к чертям все мои планы и идеи. Сейчас мне на это наплевать. Только бы унять ее, только бы заговорить.
- Вон отсюда! Давай! – понукают меня.
Я нетвердо ступаю в коридор, приваливаюсь к стене. Сзади щелкает замок. Пусть. Надо добраться до медотсека, где-то там должен быть автомат для экстренной помощи. Разве нет? Шаг, другой. Шаг, другой. Смелей, не расслабляться! Шаг, другой. Вот и нужная комната. Так. Где же проклятый автомат? Кружу по помещению, шатаясь как пьяный. А кровь по-прежнему толчками выходит из раны. Нет, похоже, мне его ни за что не найти. Попробуем по-другому.
Залезаю в капсулу обследования, задвигаю переднюю панель. Оборудование должно включиться само. Так и происходит. Что-то начинает жужжать, шуршать, и меня окутывает волна покоя. Слава богу, я рассчитал все правильно, автоматика капсулы не сможет проигнорировать открытую рану, хотя это и не основной ее профиль. Руку фиксируют и принимаются что-то с ней делать. Смотреть я боюсь.
Легкий треск, звон колокольчика. Панель отъезжает в сторону. Замечательно. Кидаю взгляд на плечо. Там повязка и почти никакой боли. Ладно. Стараюсь вылезти, и тут корабль встряхивает. Одиннадцать ноль-ноль. Значит, Рыся все-таки попыталась. Однако, судя по ощущениям, ничего у нее не вышло. Мы навсегда остаемся здесь.
Пробираюсь в свою комнату, запираю дверь и сваливаюсь в постель. Кажется, у меня небольшой жар. Укрываюсь одеялом, закрываю глаза. Уютная пустота не заставляет себя долго ждать.
Сквозь цветные искры и всполохи слышится вызов коммуникатора. С трудом разлепив веки, отмечаю, что это Рыся. Да и кто бы мог быть еще? Выключаю его и вновь проваливаюсь в сон.
Настойчивый стук в дверь.
- Слышишь ты, нызга проклятая! Это из-за тебя! Это все из-за тебя! Мы никогда не сможем выйти отсюда. Будь ты проклята! – отчетливый всхлип.
Прячу голову под подушку. Плотнее закрываю глаза. И снова ухожу.
Просыпаюсь вечером. Шесть часов. Плечо немного саднит, но в общем чувствую себя нормально. Поднимаю голову и прислушиваюсь. На корабле тишина. Пропал даже Пипер. Ладно. Нужно поесть и все-таки посмотреть, куда нас направила судьба в виде Рыси.
В коридоре мерцают стены, звуки шагов отдаются где-то рядом, а затем глохнут. Столовая тоже пуста. Светятся веселым блеском картинки. Тоскливо сиротеют идеально чистые столы, кресла, стулья. Никого. И даже не верится, что раньше здесь была куча народу. Оглядываюсь на темный овал двери. Жутковато. Хотя сейчас то вот чего бояться? Никаких тайн больше не существует. Все ясно предельно. И моя смерть – это просто вопрос времени.
Заказываю ужин. И пока ем, размышляю, что по иронии судьбы Рыся считает, будто нызга во мне. Она неоднократно заявляла мне об этом. И ее домыслы можно было бы принять к сведению, если бы не некоторые «но». Я отчетливо помню все события после псевдо аварии. Провалов в памяти нет. И еще: я слабо представляю себе, что ношусь по кораблю в полной амуниции, вваливаюсь в рубку, совершаю кучу движений. Скафандр высшей степени защиты достаточно громоздок, чтобы в нем преспокойно разгуливать, а тем более – бегать. Вот так.
Закончив, убираю за собой и, не торопясь, иду в рубку. Она открыта. И пуста. Сверяюсь с проложенным Зорданом курсом. Стараниями Рыси мы отклонились на пятьдесят секунд, однако прыжок совершить не смогли. Смешно. Надо же было ей уверить себя, что она сумеет все сделать одна да еще и не имея опыта. Глупее и придумать нельзя. Даже не знаю, что сейчас можно предпринять.
Интересно, насколько мы далеко от объектов, так или иначе освоенных человеком. Посмотрим. Ввожу параметры в программу сопоставления. Так. Ага. Здорово, ха-ха. До ближайшей планетной системы, имеющей достаточно регулярную связь с Землей, двести сорок световых лет. Есть, черт побери, время, чтобы хоть как-то изучить теорию переходов. Этим и надо будет заняться на досуге. Без сомнений, ха-ха. Иначе надежд никаких. Спасатели? Если не знать точных параметров выхода, то разброс точек, где может появиться их корабль, очень велик. Соответственно, им никогда не найти нас. Именно поэтому корабли, потерявшие управление в пространстве, предоставлены сами себе.
Ладно. На самом деле, у нас есть альтернатива. Первое: попытаться войти в систему Ларды и крутиться возле нее, так как посадить корабль я не смогу; сообщить свое местонахождение в Центр. Тут есть вероятность, что спасательный корабль все-таки вышлют. А второе – лететь к той системе, что связана сообщением с Землей, может, лет за пять я и освою навыки прыжка. Но, вероятнее всего, в результате моих стараний корабль потеряется в подпространстве.
Весело. Похоже, вариант у меня все-таки один, тот, что первый. Хорошо. Тогда надо попытаться вырулить к системе Ларды. А для этого необходимо рассчитать нужный курс. Чего ранее мне делать не приходилось. Ну и что же? Ведь времени навалом. Пока нызга не оприходует меня. Так, сначала нужно точно определить наше местонахождение.
- Ты чем это здесь занимаешься, подонок? – голос звенит за моей спиной, и я ощущаю, как сжимаются лопатки, предчувствуя выстрел.
- Ничего особенного, - стараюсь, чтобы голос не дрожал. – Просто пытаюсь исправить то, что натворила ты.
- Не поворачиваться! Руки на стол! – пауза. – И не сваливай свои грехи на меня, сволочь.
- Спокойнее, Рыся. Только без резких движений, пожалуйста.
Ствол упирается в шею у самого затылка.
Замечательная встреча двух лучших друзей. Замечательнее не придумать. И никаких сомнений, сейчас тело и разум Рыси под ее собственным контролем.
- Отвечай четко и без увиливаний! – приказывает она. - Иначе отстрелю тебе голову.
- Дружок, зачем же стрелять? Позволь нызге внутри себя расслабиться, и она сделает эту работу за тебя, - не без злорадства замечаю я.
- Что ты сказал?? –переходит Рыся почти на шепот.
Дуло дергается, я физически чувствую, что курок вот-вот будет нажат.
- Нет, что ты сказал? - повторяет она. - Ты утверждаешь, будто нызга во мне? Ты это серьезно?
- Конечно. Я так же уверен в этом, как, видимо, ты – что она во мне.
Сзади тишина. Наверное, Рыся обдумывает мое заявление.
- Любопытное предположение, - наконец произносит она. – То есть ты хочешь сказать, что абсолютно непричастен к смерти Зордана?
- Именно, - подтверждаю я.
- Но ведь и я этого не делала!
- Послушай, - пытаюсь хмыкнуть я. - Кроме нас двоих на корабле никого нет.
- И что? – с вызовом интересуется она.
- Либо это сделала ты, либо я. Другого не дано.
- Однако я хорошо помню все свои действия, - твердо говорит Рыся. - И в рубку я зашла, когда капитан был уже мертв. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы сделать определенные выводы, верно? Ужаснее всего – четко осознать, что твой ближайший друг – тот самый убийца! Не знаю, как с ума не сошла, - Рыся со всхлипом вздыхает.
- Знаешь, то же самое я могу сказать и про себя. Я тоже прекрасно все помню. На самом деле, когда капитан перестал отвечать, я решил, что нызга в нем. Ведь никто лучше Зордана не сумел бы подстроить мнимую аварию, чтобы разделить нас и поодиночке уничтожить. Ты заявила, что не медля отправляешься в рубку, и я жутко испугался за тебя, ты сама шла навстречу гибели.
- Да, мне тоже стало ясно, что заваруха устроена не случайно. Вовсе нет. Она устроена для того, чтобы убрать капитана, нашу единственную надежду на спасение. Вот поэтому я кинулась на помощь ему. Чтобы опередить тебя! – пауза. - Но опоздала…
- Ладно. Ты права. Но тогда я считал, что опасность грозит именно тебе. Ну, или мне, - я замолкаю. – Послушай, ты не могла бы убрать эту штуковину от моего затылка? Уверяю, что бросаться на тебя совсем не собираюсь.
- Я в этом не уверена!
- Чертова падь! Рыся, ну не можем же мы так разговаривать! – начинаю я злиться. – Одно неловкое движение, и ты останешься одна.
- Зато в безопасности! – она почти кричит.
- Тогда убей меня сразу! Чего же ты медлишь? Все вопросы будут решены скопом. Разве не так? Хватит играть мне на нервах.
Стиснув зубы, я медленно поворачиваюсь, каждую секунду ожидая выстрела. Но Рыся курок не нажимает. Только внимательно всматривается в мое лицо.
- Да, сейчас ты обычный человек, - в конце концов констатирует она.
- Вот и чудно. Тогда давай обсудим сложившуюся ситуацию и возможные способы выхода из нее.
- Ладно, - соглашается она. - Вопрос прежний: чем ты тут занимался без меня?
Я складываю руки на животе, не спеша кручу пальцами, словно выжидая. Рыся тоже выглядит вполне привычно за вычетом следов утомления и переживаний. Поникшие пружинки волос, потухшие глаза, опущенные углы рта. Ей тяжело быть в постоянном напряжении, зная, что единственный оставшийся в живых человек в любую секунду может нанести смертельный удар. Интересно, но сам я этого не боюсь. Страшиться надо неизвестности, а здесь все и так разложено по полочкам. Мой будущий убийца в двух шагах от меня, и скрыться от него мне некуда. Так чего же трястись попусту? Когда настанет время, нызга в любом случае нападет, спастись от нее невозможно. Ведь капитан успел вынуть пистолет и даже выстрелил. Однако все равно погиб.
- Бессмысленно бояться того, что произойдет вне зависимости от обстоятельств, - тихо произношу я. – Ты считаешь, что тварь во мне. Я считаю, что она в тебе. На самом деле это все неважно. Ясно, что убийца кто-то из нас двоих. Нужно попытаться избежать гибели, но зачем же трусить до такой степени?
Рыся с трудом разлепляет губы, ее глаза прищуриваются, а рука медленно вкладывает пистолет в кобуру.
- Позволь мне самой решать, что для меня важно, а что нет. Насколько я вижу, ты не боишься смерти. И для меня это дополнительный довод в пользу того, что именно ты являешься убийцей… Ладно, отложим выяснение до будущих времен. А пока, может быть, обсудим, как выкарабкаться отсюда?
- Знаешь, мне просто хочется помочь тебе. Ведь нет смысла изматывать себя тем, что произойдет наверняка. Согласна? Тогда успокойся, попробуем разыскать выход.
Она нерешительно шарит взглядом по моему лицу, потом вздыхает и согласно кивает.
- Вот и замечательно, - сообщаю я. - Ты застала меня за попытками рассчитать курс на Ларду.
- На Ларду? – недоуменно поднимает брови Рыся. – Но зачем нам лезть туда? Экспедиция в нашем составе обречена на провал.
- Ни о каких исследованиях, конечно, и речи не идет. Более того, посадить корабль на планету я не сумею. Дело тут в другом.
- Ну? - она уже почти заинтересована и даже садится на краешек ближайшего кресла, не выпуская, правда, руки из кармана.
- Приблизительные параметры перехода к Ларде у Земли есть, верно? Соответственно, Центр, ориентируясь на них, сможет выслать спасательный корабль.
- А мы просто будем ждать его в системе Ларды, - заканчивает за меня Рыся.
- Точно! – восклицаю я. – Теперь дело за малым. В кавычках, разумеется, - на моем лице появляется усмешка. - Необходимо установить наше точное местоположение, рассчитать курс и вывести звездолет на него.
- Разве ты сумеешь все это проделать? – с сомнением замечает она.
- По крайней мере, попробую. Ведь других вариантов все равно нет.
- Ладно. Ты не против, если я тут посижу? Неподалеку, держа тебя в поле зрения, - она саркастически дергает углом рта. - Одной мне совсем неуютно.
- Не вопрос. Только постарайся не стрелять в меня без повода. Хорошо? – стараюсь я перевести в шутку ее тревогу.
Девушка наклоняет голову и вытягивает уточкой губы. Замечательно. Есть основания думать, что бессмысленной бойни все-таки не будет.
Идет время, двигает стрелки часов в рубке. Рыся дремлет в кресле за моей спиной. Уже поздно, а я, помимо определения координат корабля, ничего толкового сделать не успел. Самостоятельно рассчитывать курс мне раньше не доводилось, вот и не выходит ничего. Ладно, хоть в программе разобрался более или менее. Придется, похоже, откладывать на завтра. А это означает, что координаты нужно будет уточнять вновь.
- Рыся, - негромко говорю я, чтобы не испугать ее. – Рыся, дружок, пойдем спать.
Она все же вздрагивает, вскидывает на меня глаза, полные беспокойства, ерзает.
- Что, уже закончил? – спрашивает она.
- Нет, я ничего не успел. Вернее, не сумел. Просто поздно уже, и мозги гудят. Завтра попробую, - устало отвечаю я. – Вставай, надо отдохнуть.
Она вздыхает, откидывает со лба прядь волос, медленно опускает ноги на пол.
- Ну, пойдем. Только, чур, я сзади.
Вот глупышка, все еще боится. Впрочем, а вдруг она права, и нызга застанет нас обоих врасплох… выскочив из меня? Кстати, любопытно, откуда именно она появляется. Хотя, нет, неинтересно. Пусть проваливается в тартарары, лишь бы оставила нас в покое.
Мы бредем по пустому коридору. Я впереди, Рыся на три шага позади. Затем тихо прощаемся и скрываемся каждый за своей дверью. Прожит еще один день. Верно?

Пятница
На часах десять утра. Ну и здоров я поспать! Будто и нет никаких забот и несчастий. До чего же может быть бесчувственным человек. Отупелым, точнее говоря. Столько всего навалилось, что эмоции просто отключаются. Ведь если горевать о погибших и терзаться безвыходностью ситуации непрестанно, то элементарно двинешься рассудком. Тогда уж лучше самому застрелиться. Но пока ты жив, ты должен пытаться найти способ выбраться из той ямы, куда тебя столкнула судьба. Иначе ты не человек.
Душ, смена белья, бритье. Несколько упражнений в столовой, так как собственная каюта слишком мала. Завтрак. Пустота, ни звука. Где же, интересно, Рыся? Еще пару недель назад я бы просто постучал к ней, но сейчас это немыслимая штука. Даже если с ней все в порядке, она ни за что не откроет.
Топаю мерцающим коридором в рубку, по привычке зарываюсь пальцами в пушистую стену и тут же отдергиваю руку. От омерзения просто передергивает. Словно дотрагиваюсь до клубка тех червей, что изводили меня во сне. Странно, вроде, стены как стены, ничего необычного. Наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть. Мягкий ворс, такой же, как всегда. Шерстка. Однако даже мысль о прикосновении вызывает волну отвращения. Тошнота подступает к горлу. Что за ерунда?
Ладно. Пойдем дальше. Будто ничего не случилось. Самому мне не понять, а консультироваться с Рысей бесполезно, снова все припишет проявлениям нызги. Хм, а вдруг, это и правда нызга? Вдруг это действительно я убил Данга, Глисса и остальных? Жуть какая, честное слово! Передергиваю плечами, чтобы отделаться от этой ужасающей мысли. Ерунда! Я же помню все абсолютно четко. Верно? Однако и Рыся утверждает то же самое. Бред какой-то. Еще немного и мне придется опасаться самого себя. Ха-ха!
Вот и рубка. Сдвигаю дверь. Внутри никого. Приглушенный ночной свет, мигание приборов, еле слышный шорох воздуховода и огромный центральный экран, усеянный точками звезд. Любой подросток с удовольствием поменялся бы со мной ролями, чтобы оказаться здесь. Так интересно, загадочно, страшно. Ни один мальчишка не отдает себе отчета, что жизнь - не игра. Всем им кажется, что в нужный момент они просто выключат некую кнопку, и ужас прекратится, а смерть исчезнет. Не зря каждое поколение раз за разом пишет на стенах, столах, в сети, да вообще на всякой подходящей поверхности фразу «Мы не умрем никогда». Вот дурачье. Я с таким заблуждением расстался в раннем детстве и не жалею об этом. Знание неизбежности смерти придает смысл и осознанность совершаемым действиям. Поневоле отметаешь ненужное, ложное, бесполезное. Да.
Включаю дневной свет и вновь приступаю к вычислениям. Тишина давит на уши, беспокойство за Рысю неприятным ощущением шевелится в груди. Однако я стараюсь не обращать на все это внимание. И вот через пару часов задача сдается. Ура! Остается только надеяться, что это действительно курс на систему Ларды, а не к черту на кулички. Сейчас необходимо уточнить местоположение корабля, внести изменения в рассчитанное направление и повернуть наше корытце куда нужно.
Стук двери, легкие шаги.
- Привет, - невеселый голос позади.
- Привет! – оборачиваюсь я. – Как дела?
Рыся выглядит неважно. Круги вокруг глаз, морщинки у рта, бледный цвет лица.
- Что с тобой? – не могу удержаться я от вопроса.
- Очень плохо спала. Утром сходила поесть и опять завалилась. Удалось заснуть только со снотворным, - она слабо отодвигает протянутую мною руку и садится рядом. – Знаешь, я устала тебя бояться, устала горевать по ушедшим. Мне все надоело. Будет лучше, если ты убьешь меня сразу. Давай!
- Тебе нужно отдохнуть, - с тревогой вглядываюсь я в ее осунувшиеся черты. – Сама подумай, какой резон мне убивать тебя? Чтобы остаться одному на сотни световых лет? Да от такого рехнешься через пару дней.
- Нызге только это и нужно, - тихо говорит она. – Поэтому позволь ей выйти из тебя. Поверь, я так больше не могу.
- Чушь какая. И ты отлично это знаешь, - я беру ее безвольные пальцы в свои. – Слушай, ясно, что нызга в ком-то из нас. Но в ком конкретно, ведь непонятно. Так что перестань мучить себя. Это бессмысленно, - я вздыхаю. – Принимай обстоятельства такими, какие они есть. Вот и все. Будь готовой защищаться, если ты веришь, что тварь во мне. Но зачем так изводить себя страхами?
- А ты не боишься совсем? – поднимает она запавшие глаза.
- Наверное, самую капельку. Честно говоря, меня так сильно напугали в детстве, что смерть я воспринимаю просто как неизбежность. Трагедией она становится, только когда настигает близкого человека.
- Тебе хорошо, - шепчет Рыся. – Но неужели тебя не угнетает то, что ты никогда не увидишь Дару или Глисса?
- Угнетает. Поэтому я предпочитаю думать, что они всего лишь ушли, уехали, а вовсе не умерли. Поверь, так легче.
- Правда? – сомневается она.
- Правда. Иди отдохни, хорошенько выспись. А когда я закончу, то разбужу тебя, и мы вместе поужинаем. А потом посмотрим кино. Пусть проклятая нызга удивится нашему спокойствию и выдержке, - пробую я пошутить.
- Ладно, - нехотя соглашается Рыся.
Она встает и, опустив плечи, выходит. Бедная Рыся! Если бы у меня была возможность, я бы отдал ей свою жизнь. Какая разница, умрет ли мое тело сейчас или чуть позже? Но пока человек жив, он борется. Верно? И я вновь принимаюсь за работу. Определяю текущие координаты, ввожу поправки в проложенный курс и, наконец, берусь за ручки штурвала.
Корабль чуть заметно дергается. Но это от моей неловкости. Плавно, стараясь, чтобы не дрожали руки, вывожу звездолет на нужное направление. Затем отпускаю рычаги, позволяя автоматике самой выровнять доли секунд. Замечательно. Если не будет неожиданностей, через пятнадцать дней мы достигнем границ планетной системы Ларды. Так. А сейчас необходимо связаться с Центром.
Составляю донесение, куда вношу отчет о последних событиях и просьбу о помощи, сообщаю о дальнейших шагах. Проверив на три раза написанное, отправляю через нуль-связь. Завтра можно будет ждать ответ. А теперь нужно разбудить Рысю и попытаться вселить в нее хотя бы немного бодрости.
Ладно. Для этого не помешало бы устроить праздничный ужин с вкусным тортом на сладкое. Верно? Что же ей нравится больше всего? Ага, если мне не изменяет память, то шоколадный торт с орехами. Шоколад должен быть разным. Темным и молочным. А в самом низу даже горьким. Ну, что же, не подведи, автоматический кондитер!
Стучу в знакомую каюту. Не отвечают. Стучу еще раз, уже менее деликатно. Затем барабаню со всей силы, стараясь не думать о плохом.
- Верес, это ты? – слабый голосок из-за двери. – Чего ты так ломишься?
- Уф-ф! – с облегчением выдыхаю я. – А ты почему не отвечаешь? Я уже беспокоиться начал.
- Ну, спала, как сурок, наверное.
- В общем, все в порядке, - докладываю я. - Идем к Ларде. Предлагаю отметить это событие. Может, сыграем в мяч, а потом посидим за чем-нибудь вкусным?
- Верес, а это ты? – смешок. – Не нызга?
Я оглядываю себя, щупаю руки, ноги, будто Рыся может видеть меня в этот момент. Затем говорю:
- Проверил, вроде я. Ну, что скажешь?
- Хорошо, только умоюсь.
- Тогда жду тебя в спортзале, - с энтузиазмом заявляю я.
- Ага.
Судя по разговору, она чувствует себя получше. Это неплохие новости, верно? В спортзале, насвистывая, выбираю мяч. Хлопаю, ударяю им об пол, заставляю подпрыгивать. Нужно, чтобы игра удалась. Ведь это позволит Рысе хотя бы чуть-чуть развеселиться, а хорошая разминка не помешает нам обоим.
- Ну, вот и я, - звенит ее голос за моей спиной.
Я немедленно оборачиваюсь. Рыжие волосы аккуратно собраны на затылке, глаза блестят, да и вся Рыся уже нисколько не напоминает ходячий труп. Я улыбаюсь, несколько раз подбрасываю мяч, затем внезапно кидаю девушке:
- Лови!
Но застать ее врасплох не удается. В ответ Рыся смеется и легко ловит его. Обходит меня справа, забрасывает мяч в корзину и вновь устремляется в сторону. Потом инициатива переходит ко мне. Мы пихаемся, вырываем мяч друг у друга, прыгаем, бегаем. Рыся на секунду останавливается и неожиданно показывает язык. Я ахаю и бросаюсь за ней. И так минут сорок.
- Ну что, устала? – спрашиваю я замершую девушку.
- Да не особо! Наверное, это ты выдохся, - ехидно заявляет она.
Щеки ее алеют, плечи расправлены. Передо мной та самая Рыся, которую я знаю давно. Замечательно.
- Приглашаю вас, сударыня, на праздничный ужин, - торжественно произношу я и склоняюсь в полупоклоне.
Она фыркает, поводит бровями. Немного поломавшись, соглашается. И вот мы вновь идем по коридору, изредка касаясь локтями.
- Не страшно было топать в спортзал в одиночку? – интересуюсь я.
- После смерти Зордана я везде хожу в одиночку, - чуть усмехнувшись, отвечает она.
- Неужели больше не боишься? – с притворным испугом вытаращиваю я глаза.
Рыся с любопытством рассматривает мою физиономию, вытягивает уточкой губы:
- Неа. Ты ведь Верес как Верес, - она подмигивает мне. И неожиданно договаривает: - Пока нызга не вылезет. Ладно уж, пошли, герой.
В столовой мы придирчиво составляем меню, горячо отстаивая каждое понравившееся блюдо. Потом чинно садимся и принимаемся за салаты.
- Ты так странно относишься к смерти, - с набитым ртом заявляет Рыся.
- Почему? – не менее невнятно спрашиваю я.
- Ну… У меня такое впечатление, что тебе все равно, когда она придет, и придет ли вообще. Это странно, ей богу.
- Считаешь, лучше постоянно ее бояться?
- Может, и не лучше, - продолжает она. - Но так более естественно, что ли. Мне кажется, любое живое существо страшится смерти. Вернее, того небытия, которое наступает вслед за ней.
- Наверное, ты права. Может, дело в том, что я умер еще в детстве? – принимаю я задумчиво-рассеянное выражение.
- Балбес ты! – фыркает Рыся. – Тоже мне, нашелся покойничек. Ага. Здоровее всех живых. Вот умора. Нет, ну я ведь серьезно тебя спрашиваю.
Я откидываюсь на спинку кресла, уставляюсь в разноцветный потолок, складываю руки на животе. Рыся молча и с любопытством наблюдает за моими телодвижениями. Рассмотрев световые пятна вверху, вновь обращаю свой взор на собеседницу, не скрывающую явного интереса к моей персоне.
- Серьезно, говоришь? – с апломбом вопрошаю я.
- Ага, ага, - скромно подтверждает Рыся.
- Ну, что тут можно сказать? – томно начинаю я.
- Правду! – корчит преувеличенно серьезную гримасу она.
- Только под давлением неумолимых обстоятельств решаюсь раскрыть свой секрет…
- Ага, ага, - понукает Рыся.
- Слушай, - наконец говорю я. - Ну она ведь все равно наступит, верно? Бессмертных среди нас нет. Чего тогда, в самом деле, страшиться неизбежного?
- М-да, - с сомнением замечает Рыся. – А ты разве не боишься боли, страданий?
- Ну… На моих глазах погибло столько людей, а мне ведь в то время было года три-четыре, что я научился относиться к смерти философски. Тем более, мне кажется, боятся не того, что ты перечислила, а неизвестности. И еще, что жизнь будет идти своим чередом - всходить солнце, петь птицы, распускаться цветы, а тебя, который сейчас настолько вещественен и жив, здесь уже не будет.
- Ну-у, - тянет Рыся. – Может, ты и прав.
- Ясно, что в ком-то из нас таится убийца. Также нет сомнений, что носитель не подозревает о засевшем в нем зле. Ведь и я и ты уверены в своей чистоте, - я медлю. – Послушай, ты очень дорога мне. Поэтому прошу тебя как друга, всегда носи при себе оружие и будь готова без промедления применить его, если начнутся метаморфозы. Но пока я человек и, возможно, человек на все сто процентов, ты можешь доверять мне как самой себе.
Рыся снова вглядывается в мое лицо, потом кладет подбородок на сложенные руки, отчего ее рожица приобретает определенное сходство со спелой грушей, и, прищурив глаза, произносит:
- А ты совсем-совсем не опасаешься меня?
- Ну, вероятность нашей опасности друг для друга, как ты знаешь, пятьдесят на пятьдесят. То есть, заражен либо я, либо ты. Верно? Если тварь живет в тебе, то рано или поздно ты все равно нападешь на меня. Иллюзий по поводу выживания в такой ситуации у меня нет, - я невесело усмехаюсь. – Но постоянно прятаться, безвылазно сидеть в каюте, дергаться от каждого шороха, когда рядом живой человек, друг – не для меня. Зачем портить последние впечатления от жизни? А смерть… Она ведь настигнет если не сейчас, то потом. Пусть заставляет корчиться от страха кого-нибудь другого.
- Ну, а если нызга в тебе? – не унимается Рыся.
- Вот этого я действительно страшусь. И даже не столько из-за того, что стал возможной причиной гибели пятерых товарищей… В большей степени мне жутко, что могу убить тебя. Сейчас, когда ты совсем одинока и без защиты. Это было бы по-настоящему чудовищно. Да, наверное, лучше всего нам не встречаться, - я с трудом выдыхаю. – Хотя мне это будет чертовски трудно.
- Не представляю, как кто-то из нас останется один, - качает она головой. - Знать, что ты погубил всех… И тех, кто верил тебе. И тех, кого ты любил… Вот что самое жуткое для меня.
- Да-а, это точно! Слушай, но неужели твои аппараты совсем-совсем ничего не видят? Должна же эта тварь где-то находиться! – с горячностью восклицаю я.
- На этот вопрос ты сам когда-то дал исчерпывающий ответ, - она печально кривит губы. – Конечно, можно попробовать еще раз, ведь круг подозреваемых сужен до минимума. Но, думаю, это ничего не даст. Вспомни, сколько попыток уже было.
- А давай еще раз, последний? Нам ведь ничего не мешает. Верно?
- Ладно, - со вздохом соглашается Рыся.
- Ну, а теперь праздничный торт! – торжественно провозглашаю я. – Сегодня нам есть что отметить.
Я поднимаюсь и иду к люку выдачи блюд. В углублении уже красуется шоколадный, еще теплый после выпечки, торт. Весь коричневый, от светлого на верхушке до очень темного внизу. Такой аппетитный, что у меня самого тут же начинают течь слюнки.
- Оп-ля! – произношу я, ставя поднос посередине стола.
- Ого! – изумляется Рыся. – Ну ты даешь!
- Отчего же? - скромничаю я. – У нас отличный повод. Корабль на полной скорости топает к Ларде. Все получилось, пока ты отдыхала, - я не без самодовольства выпячиваю губы.
- Вот я была дура вчера! Простить себе не могу, - она отворачивается. – Если бы не мой идиотизм, мы бы уже дрыхли в подпространстве.
Я беру ее за подбородок и поднимаю упрямо опущенную голову. Слезы блестят в глазах девушки, углы губ подергиваются.
- Прекрати винить себя! – твердо говорю я. – Значит, так и должно было произойти. Ты ведь до ужаса боялась меня. Точно? Верила, что пошлю корабль в какую-нибудь чертову пропасть. Ты была абсолютно искренна в своем порыве, и этого уже не изменить. Так зачем же изводить себя? При подобной раскладке ты вновь поступила бы так же.
- Если бы я позволила тебе управлять кораблем, все было бы по-другому.
- «Если бы» да «кабы»… Знаешь поговорку? – пытаюсь я пошутить.
- Да ну тебя!
- Брось! Давай лучше есть торт.
Рыся хлюпает носом, минуту-другую еще отнекивается, но затем как бы исподволь тянется к отрезанному мной куску. Кладет в рот, зажмуривается и с наслаждением начинает жевать.
- Вкусно-о, - выдает она. – А можно мне еще кусок?
- Да хоть все, - радуюсь я. – Мне хватит и одного.
- А вдруг я стану толстой? – сомневается она.
- Ага! – радостно соглашаюсь я. – Как слон!
- Да ладно тебе! – снова жмурится она.
Мы тихо сидим, наслаждаясь покоем и какой-никакой, а все-таки уверенностью в будущем. Уютно мерцают лампы, играет негромкая музыка, а со стены напротив глядит веселый Дед Мороз в красной со звездами шубе и потрясает мешком с подарками.
Потом мы, не спеша, идем к каютам. И Рыся доверчиво держит ладонь в моей руке. А я, ей богу, готов убить себя, если та гадина все же торчит во мне. Эх, знать бы наверняка! Ведь предать того, кто так полагается на тебя, что может быть хуже?
Дома я медленно сажусь на кровать, упираю ладони в ее край и невесело качаю ногой. Что за исчадие ада поселилось на нашем корабле? Разрушило все, что было хорошего, светлого, надежного. И теперь мерзко хихикает, пристроившись где-то в уголке. Вот я: руки, ноги, голова, тело. Мысли – только мои. Воспоминания – без недомолвок. Вроде бы весь ясный и незапятнанный. Но неужели в глубине моей сущности та отвратительная тварь уже потирает гадкие ручонки, предвкушая очередное убийство? Жутко.
- Верес, привет! – звонко говорит Рыся из включенного коммуникатора.
- Привет, - с запинкой откликаюсь я.
- Как дела? – бодро интересуется она.
- Вот сижу, спать как-то не хочется. А ты?
- А я уже готовлюсь. Проторчали в столовой, да? Даже кино не посмотрели.
- Верно. Не посмотрели, - соглашаюсь я.
- Давай тогда перенесем на завтра. Ладно? Как ты относишься к «Волшебным изыскателям»?
- Положительно, - улыбаюсь я. – Занятный фильм.
- Ага. Ну, тогда спокойной ночи?
- Точно. До завтра, Рыся, - говорю я и отключаюсь.
«Ты, главное, доживи, милая!» - думаю я.
Господи, кто прервет эту муку? Смерти я не боюсь, да. Но как обезопасить доверяющее тебе существо от того, кто может таиться внутри? Как отвести руку убийцы? Чертова падь! Привязать себя, что ли? Стискиваю руками голову, склоняюсь к своим коленям. Вот как может быть: боишься не за себя, а за другого.
Если начистоту, думаю, до Ларды не доживет никто. Пятнадцать дней – это слишком долго, нызге требуется подпитка не реже, чем раз в три дня. Нам физически не дотянуть. Сначала она убьет обычного человека, а затем своего носителя. Что же, тогда надо задать программу таким образом, чтобы корабль автоматически затормозил внутри планетной системы. В этом случае спасатели, которые прибудут непременно, сумеют обнаружить наш звездолет. А также тела с искаженными от ужаса лицами. Ха-ха. Еще одна монетка в копилку, где уже покоятся «Таэр», «Гильдэр», «Лэкис», «Вонд», и, наверное, многие другие.
Не понимаю, что нызге все-таки нужно от всех нас. Просто не понимаю. Неужели в космосе, где так редка жизнь, существует вид, добывающий пропитание в межзвездном пространстве? Мне кажется это абсурдным. Можно рыскать сотни тысяч лет и не наткнуться ни на кого. Конечно, у нызги, вероятно, есть что-то вроде нюха, но это ровным счетом ничего не объясняет. Ладно. Тогда если не пропитание, то что? А? Может, ей требуются развлечения? И она элементарно кайфует, нагоняя на нас смертельный ужас? Тоже попахивает бредятиной. Хотя… Здесь уже не требуется обязательного наличия популяции жертв в открытом космосе. Есть Петрушка, есть и представление, а нет, ну и так перебьемся. Верно? Да, да, похоже, именно здесь скрыто зерно истины.
Но что это дает нам? Если бы из таких выводов можно было извлечь практическую пользу, это помогло бы выжить Рысе и мне. Однако ничего подобного я тут не вижу. Заменить одно развлечение другим? Перестать бояться? Все ребята были не робкого десятка, а Глисс и Зордан даже пытались сохранить самообладание и защищаться. И где они сейчас? Похоже, ужас, внушаемый тварью, настолько всеобъемлющ, что сдержать его не представляется возможным. Ладно. А если залечь в анабиоз? Так! Кстати, это мысль. Наверное, мало интересного пугать спящего человека. Верно? Или нызга сумеет проникнуть и в сны? М–да… Однако раньше она нападала только на бодрствующих. Причем соблюдая определенные ритуалы.
Ну, что же, подобьем бабки. Вполне вероятно, анабиоз - это на данный момент единственный путь к спасению. Единственно, нужно получить подтверждение Земли и запрограммировать торможение. И вроде бы явных изъянов в данном решении не видно. Верно? Хорошо, тогда завтра прямо с утра необходимо переговорить с Рысей.
Я устало вытягиваюсь в постели, завожу руки за голову и медленно закрываю глаза. Теперь – спать.

Часть 3. Крики
Суббота
Неужели половина одиннадцатого? С ума сойти. Что-то чем дальше, тем больше я склонен подрыхнуть. Ох, Зордан устроил бы мне выволочку, была бы его воля. И Рыся меня почему-то не будит.
В сердце тут же втыкает игла страха, а все ли с ней в порядке? Я провожу языком по губам, пошире раскрываю глаза и начинаю нащупывать коммуникатор. Где же он? Ага, вот. Нажимаю кнопку вызова. Чего же Рыся не отвечает?
- Восстал наконец-то? – вопрошает бодрый голос.
И я с облегчением падаю обратно в постель. Слава богу, пронесло.
- Ага. А ты давно проснулась?
- Давненько, в общем-то. В девять часов. Уже и зарядку сделала и позавтракала, а ты все никак, - она смеется.
- Так чего же ты меня не разбудила? – шутливо досадую я.
- Ну, решила дать тебе возможность отоспаться. Хотя, честно говоря, мне было страшновато: вдруг с тобой что-нибудь случилось.
- Ну? – преувеличенно изумляюсь я.
- Чего понукаешь то? В общем, решила дождаться двенадцати, а потом уж что-то предпринимать, - голос звучит чуть виновато.
- Ладно! Прощена! – с напором заявляю я. – Посидишь со мной за завтраком? Чтобы мне скучно не было.
- А если ты превратишься в монстра?
- Э-э, - я улыбаюсь. – Постараюсь вести себя прилично. Уж больно тоскливо в одиночку.
- Так и быть, - она вновь смеется. – Стукни в мою дверь, когда пойдешь.
- Есть!
Отключаю коммуникатор, несколько минут лежу под одеялом, рассматривая потолок. Потом встаю. Надо привести себя в порядок, немного размяться – а то того и гляди жирок нагуляю. Затем поесть и попытаться убедить Рысю в необходимости анабиоза.
По пути в спортзал захожу в рубку, чтобы проверить, не отклонились ли мы от курса, и не появились ли проблемы. Но судя по показателям, корабль функционирует в штатном режиме и неуклонно движется к Ларде. Замечательно.
Выглядываю в коридор. Направо и налево мерцающий тоннель, так и зовущий пробежаться. Я подскакиваю и несусь вдоль отсвечивающих стен, мимо слегка утопленных в них дверей. Влетаю в спортзал, торможу. Оборачиваюсь и неизвестно отчего начинаю вопить нечто нечленораздельное. Просто чтобы снять накопившееся напряжение. Потом надеваю перчатки и принимаюсь за боксерскую грушу. Поддаю ей то так, то этак. Луплю то справа, то слева. Словно именно в ней и торчит ненавистная нызга.
Выдохшись, останавливаюсь. Тяжело дышу, вытираю со лба пот. Неплохо размялся, мышцы так и гудят. Теперь в душ и на завтрак.
В душевой настолько непривычно пусто, что мне становится не по себе. Того и гляди, из дальнего закутка кто-нибудь выскочит. Кап, кап. Кап, кап. Похоже, еще и вода где-то не закрыта. Ежась и поминутно оборачиваясь, заглядываю в каждую кабинку. Да, крайне неприятная штука быть одному в столь огромном помещении. Конечно, есть Рыся. Но здесь, не видя ее, кажется, что на корабле больше никого нет. Жуткая вещь, признаться. Надо уж было помыться у себя в каюте, честное слово.
Дома переодеваюсь, приглаживаю волосы и, пытаясь усмирить позывы голода, чинно направляюсь в столовую. Стучу в комнату Рыси.
- Уже? – осведомляется голос из-за двери.
Быстрые шаги. А вот и она сама с большим красным яблоком в руке, откусывает его и вкусно хрумкает. От такой картины у меня даже желудок подводит.
- Ну, что? – осведомляюсь я. - Посидишь со мной? Я, ей богу, голоден как волк.
- Ага, пойдем.
Рыся закрывает дверь и, доверчиво взяв меня за руку, ведет по коридору. В столовой усаживается напротив меня, подпирает руками голову. А я, заказав большой завтрак, с жаром принимаюсь за еду.
- Ну, ты и здоров поесть! – восклицает она с веселым изумлением.
- Дрых, дрых. Потом боксировал долго, - с набитым ртом поясняю я.
- А-а, - строит веселую рожицу она.
Удовлетворив первичный голод, я интересуюсь:
- Надеюсь, сегодня ты ничего не боялась?
- Нет. Спала себе спокойно. Да и по кораблю разгуливала без страха.
- Оружие у тебя при себе? – прищуриваюсь я.
- Неа. Чего его зря таскать?
- Это как? – я даже перестаю есть и выставляюсь на нее.
- А вот так! – задиристо заявляет она. – Я вчера много думала и пришла к выводу, что ты прав. Ну, насчет неизбежности и бессмысленности.
- Нет, это ты брось! – твердо говорю я. – Одно дело я, другое ты.
- Почему? – не уступает она.
- Потому что я мужчина, могу за себя постоять. И вообще побывал в разных переделках.
- Знаешь, ребятам совсем не помогло то, что они были мужчинами, - печально замечает Рыся.
- И в конце концов вчера я тебе излагал свой взгляд на жизнь. И это совсем не означает, что он подходит каждому! – я уже почти сержусь.
- Ты чего злишься? – недоумевает она.
- Ты неоправданно рискуешь! И ведешь себя легкомысленно.
- А ты?
- Слушай, - перевожу я разговор на другую тему. - Как ты смотришь на то, чтобы нам до прибытия спасателей погрузиться в анабиоз?
- Чего? – удивляется она.
- Ну, вчера я тоже много думал и предположил, что если мы будем спать, нызга не сможет причинить нам вреда.
- А как же корабль?
- Сегодня постараюсь добавить к основной программе полета задание на торможение при входе в планетную систему Ларды, - поясняю я. - Будем крутиться вокруг звезды, пока нас не разбудят спасатели, или же пока сами не проснемся по окончании заданного периода.
- М-да. А Земля тебе уже ответила?
- Пока нет. Но, полагаю, они дадут «добро».
- Ладно. А с чего ты взял, что во сне нызга нас не тронет? – Рыся вытягивает губы уточкой и недоверчиво качает головой.
- Ну, во-первых, она еще ни разу не нападала на спящего. А во-вторых, вчера я пришел к выводу, что тварь просто развлекается, пугая людей до смерти. Поэтому возиться со спящим человеком ей будет неинтересно. Реакция, видишь ли, совершенно не та, даже если вторгнуться в сон, - я постукиваю ложкой по столу и внимательно слежу за Рысей.
- Понятно, - с сомнением произносит она. – Хм, хм, - пауза. - Слушай, а ведь это похоже на правду, - в конце концов выносит вердикт Рыся, и в ее глазах загорается огонек надежды.
- Вот и я про то же. Ведь ее действия не похожи на утоление голода. Если питаться раз в миллион лет, то точно и давно окочуришься. Верно?
- Да уж… Нашими кораблями сыт не будешь, - она медлит. - А других мы как-то не встречали.
- Так ты принимаешь мое предложение? – уточняю я.
- Скорее да, чем нет… Давай, я подумаю до вечера?
Я испытующе смотрю на нее, сцепляю и расцепляю пальцы:
- Ну, хорошо. Однако ты должна понимать, что тянуть нам нельзя. Каждый час может стать смертельным для кого-то из нас.
- Я понимаю, - медленно произносит она. – Только хочется спокойно оценить все «за» и «против».
- Ладно. Я пока внесу изменения в программу полета - это потребует некоторого времени - и дождусь ответа Земли. Также хотелось бы, чтобы ты все-таки еще раз обследовала нас обоих. Вдруг нызга расслабилась, и ее можно будет как-то обнаружить.
Рыся поднимает глаза, берет мою руку и пожимает. Потом встает:
- Договорились. Держи меня в курсе.
- Постой. А ты чем собираешься заниматься? Я считал, что ты составишь мне компанию в рубке.
- Я хотела продолжить работу с личными данными ребят. Ведь, мне кажется, эти навязчивые сны были не просто так, - Рыся вытягивает губы и поводит нижней челюстью. – Но все это я вполне могу делать и в рубке. Рядом с тобой.
- Не забудь, пожалуйста, про оружие, - тихо напоминаю я.
Она хмыкает, но возражать не спешит. Вот и славно. Убрав посуду, мы не переговариваясь топаем в рубку. Я сажусь за вычислители, а Рыся пристраивается в углу. Сосредоточенное лицо, плотно сжатые губы, напряженная фигура. Родной человечек, дружок. И никого кроме нас двоих на сотни световых лет.
Часа три безмолвие только изредка прерывается вздохами Рыси да моими чертыханиями. Разбираться в хитросплетениях программы автоматического управления – сложная штука, предназначенная явно не для таких новичков как я. Однако экстремальность ситуации хорошо подстегивает мозги, и в конце концов мне становится более-менее ясно, как можно разрешить задачу. Гудит зуммер нуль-связи. Рыся сразу поднимает голову.
- Что там? – спрашивает она.
- Сейчас посмотрю, - отвечаю я, тянусь к приемнику, пробегаю глазами сообщение. – Ага. Подтверждают мое предложение. Крайне удручены сложившейся у нас ситуацией. Выражают соболезнования. Призывают к предельной осторожности. Спасательный бот предполагают выслать в течение двух дней. По выходе из подпространства он пойдет на сближение с Лардой, где и собирается встретиться с нами.
- Сколько им понадобится времени, чтобы дойти до планетной системы?
- В зависимости от того, где они выйдут, дорога у них займет от двух до четырех недель по корабельному времени.
- Вероятнее всего, они обнаружат только наши трупы, - грустно иронизирует она.
- Чтобы такого не случилось, нам нужно погрузиться в сон, - твердо отвечаю я.
- Да я поняла твою мысль, не беспокойся.
И вновь только мое сопение да скрип кресла со стороны Рыси. Закончив с расчетами, ввожу изменения в программу полета, фиксирую поправки и оглядываюсь на девушку.
- Ну что? Как дела?
- Да непонятно. Физические характеристики и возраст у всех отличаются, учились вы в разных местах, по работе раньше не пересекались, в одних и тех же участках космоса не были, никаких одинаковых заболеваний не наблюдается. Даже родились вы крайне далеко друг от друга. Странно. Что же может объединять вас?
- Может, наше исключительное здоровье? – пытаюсь пошутить я.
- Не смешно, - щурится она. – Мы здесь все исключительные здоровяки с абсолютно устойчивой психикой.
- Особенно Течер, - не могу смолчать я.
- Да, с ним произошло нечто необъяснимое, - поджимает она губы. - Ведь я его давно знаю, мы неоднократно работали вместе. Ни за что бы не подумала, что с ним может такое случиться. Центру точно придется с этим разбираться.
- Слушай, я закончил. Как насчет обследования? Не передумала?
- Ну что же, давай. Что-то ведь надо делать, - Рыся сбрасывает ноги с кресла и поднимается.
Я с улыбкой наблюдаю за ней. Рыжий лучик солнца, гибкий и подвижный. Правда, довольно грустный, словно в преддверии зимы. Ну и пусть. Главное, что он не погас.
- Ты всю жизнь собираешься летать? – спрашиваю я, пока мы идем в медотсек.
- Не знаю, - отвечает она. - Наверное, нет. Участвую в экспедициях, потому что интересно. Хотя в подобные переделки, конечно же, попадать не приходилось. Если выживу, видимо сделаю перерыв. Займусь диссертацией.
- В области медицины или биологии?
- Да я ведь давно изучаю растения с Хареба. Разве ты не знал? Те, что обладают нейро-физиологической структурой. Terra Polaticus. Может быть, слышал?
Я отрицательно мотаю головой. Человечество побывало на многих планетах, в большинстве мест оставило свои станции. Открытий сделано множество, и обо всей совокупности их, думаю, не знает никто.
- А зря, - продолжает Рыся. – Замечательные организмы. Работать приходится, конечно же, урывками. Но если выделить года два-три, выйдет, наверное, что-нибудь любопытное. Жаль только, что Течер больше не будет участвовать в этих работах.
- Вы были партнерами в этих исследованиях? – удивляюсь я.
- Да, - она невозмутимо выдерживает мой взгляд. – И уверяю тебя, он был толковым ученым, - пауза. - Этого у него не отнять, несмотря на смерть Дары.
- Ладно, - стискиваю я зубы. – Будь Дара жива, она что-нибудь придумала бы.
- Да ничего она не придумала бы! – почти выкрикивает Рыся. – И ты отлично это знаешь. Дара была уверена, что ничего изменить нельзя, - уже спокойнее добавляет она.
Несколько недовольные друг другом мы входим в медотсек. Рыся устремляется к своему оборудованию, а я принимаюсь бесцельно блуждать по довольно большому помещению, оглядываясь по сторонам. Вот дверь в изолятор, она не заперта и мягко отходит в сторону. Стол, кресла, пружинящее покрытие. И три бокса, где еще недавно пребывали мы с Глиссом. А также свихнувшийся Течер. Да… Сейчас в живых нет уже ни того, ни другого. Замечательная штука жизнь! Чем дальше, так сказать, тем интереснее.
- Верес, иди сюда! Чего ты там топчешься?
- Да вот, - бубню я. - Решил посмотреть, как мы там жили. Почти двое суток.
- Все готово. Я настроила две капсулы, чтобы исследования велись параллельно.
Мы залезаем в тесные ячейки, передняя панель закрывается, и погружаемся в полумрак, испещренный разноцветными вспышками. Негромкое гудение и щелчки не дают впасть в ступор. Но вот наконец мелодичный звонок дает понять, то процесс завершен. Панель отходит в сторону. Я выползаю наружу, а за мной из соседней кабинки – Рыся.
- Как самочувствие? – интересуюсь я.
- Ты думаешь, мое оборудование способно причинить вред? – усмехается она.
- Да я просто шучу.
- Вот-вот.
Рыся подходит к экранам, касается их пальцами, затем надевает обруч прямого управления. Чтобы не мешать ей, я вновь устремляюсь в изолятор, включаю верхний свет. Даже не знаю, зачем меня туда тянет. Заглядываю в свой бокс, затем в палату Течера. Никаких перестановок не производилось, в ту ночь мы просто унесли тело. Так, смятая постель, отброшенный стул, повсюду изорванная клочками бумага. Ага, а это что? Ногой я сдвигаю обрывки, что лежат кучкой в полутора метрах от кровати. Наклоняюсь ближе. Зажигаю лампу.
Похоже на остатки какой-то жидкости. Желтовато-белой, почти бесцветной. Едва различимой только под определенным углом зрения. Что же это может быть? Две небольшие размазанные капли. Странно.
- Рыся! Рыся, иди сюда, - кричу я в дверь.
- Ну что там у тебя такое? – недовольно отвечают мне.
- Иди сюда!
- Слушай, мне некогда. Что случилось?
Я медленно встаю и осторожно выхожу, прикрывая за собой дверь. Рыся все так же сидит перед экранами.
- В боксе Течера я нашел на полу следы какой-то жидкости. Ты не могла бы проверить, что это такое?
- Что? – не понимает она. – Ты мне мешаешь.
- Это важно, Рыся. Посмотри, пожалуйста.
Она со вздохом встает, снимает обруч. Роется на одной из верхних полок, откуда извлекает наконец белую коробочку.
- Ну, пойдем, - все еще сердится моя подруга. - Взглянем на то, что ты нашел. И не дай бог, это ерунда. Уши ведь оборву!
Но в боксе Течера она уже не ругается. Присев на корточки, с интересом разглядывает сквозь лупу остатки желто-белого вещества.
- Любопытно-любопытно, - бормочет Рыся. – Ну что же, посмотрим.
Она покрывает коробочкой одно из пятен, касается пальцами верха прибора и секунду-другую ждет. Я стою рядом крайне заинтригованный.
- Ой, как интересно, - выдает в итоге Рыся. – Совершенно непонятный состав. Вернее, вместо состава одни знаки вопроса. Ну-ка, а в таком разрезе? – пауза. – Ага. Строение тоже крайне любопытное, - она поднимает голову и смотрит на меня. – Скажем так, неизвестное земной науке строение.
- То есть, получается, данное вещество имеет инопланетное происхождение? – вставляю свое слово я.
- Ты верно заметил, инопланетное. Причем такое, с каким мы еще не сталкивались. Анализатору просто крышу сносит.
Я приваливаюсь спиной к косяку двери, сцепляю руки на груди.
- Что же это значит? Помимо подтверждения, что мы встретились с совершенно иным организмом.
- Ну, иные способности, иные возможности, - задумчиво начинает Рыся.
- Да я не про то! – немного досадую я. – То, что это существо находилось в комнате, мы знали и раньше. Верно? Но вот то, что оно поранилось, пусть даже самую малость, нам было неизвестно.
- Поранилось? – поднимает брови Рыся. – Сомневаюсь, чтобы создание, свободно проникающее сквозь защиту и переборки корабля, а также без проблем путешествующее в космосе, могло чем-нибудь пораниться здесь. Это абсурд.
- Как же тогда ты объясняешь происхождение этих пятен? – упорствую я.
- Ну, не знаю… Ты чего пристал то ко мне как репейник?? – внезапно злится она. - Сам вот и объясняй! Только всякие там царапины у подобного организма – совершеннейший идиотизм!
- Ладно! – неожиданно легко соглашаюсь я. – Согласен. Пусть. Но, ведь может быть так, что, сливаясь с организмом носителя, вещество нызги и само трансформируется на время?
Рыся вытягивает губы, принимается крутить прядь рыжих волос. Прищурившись, косится на меня:
- Ну, наверное. И что?
- А то, что ты царапин или порезов неделю назад у себя не находила?
Она двигает нижней челюстью. Потом пальцами еще больше вытягивает губы и отпускает их.
- М-да, интересная мысль, - пауза. – Нет. Представь, не находила. А ты?
- К сожалению, я тоже. Вот чертова падь!
- Почему «к сожалению»? – она поднимается и смотрит на меня в упор.
- Потому что тварь эта хитра как дьявол! Какую бы зацепку мы не нашли, все они ведут в никуда! – раздраженно восклицаю я.
- А может, это просто значит, что нызги среди нас нет? – она принимается задумчиво дергать себя за нос.
Я со вздохом отлепляюсь от стены, для чего-то поправляю воротник рубашки. Изображаю раздосадованного хомяка и шепеляво констатирую:
- Может, и так. Только тогда где она?
- Ну, слилась с какой-нибудь переборкой, - Рыся цокает языком. - Или еще что-нибудь в этом роде. Тебе лучше знать.
- Ага. Знаток выше всяких похвал! – иронизирую я. – Все равно никак не объяснить, почему датчики не улавливают движения внутри корабля помимо наших собственных перемещений. Впрочем…
- Что?
- Ой, да ничего! Тут нужен целый научно-исследовательский отдел, а не заштатный сотрудник.
Рыся недоверчиво качает головой и усмехается. Сейчас точно выдаст что-нибудь про показное самоуничижение. Но нет. Берет пробы со второго пятнышка, потом молча идет в свою лабораторию. А я, как болван, торчу на месте.
За ужином она вновь поднимает ту же тему:
- Знаешь, чем больше я думаю над всей этой ситуацией, тем больше не понимаю, зачем этому существу нужны такие сложности. Если мы ему мешаем, прикончил бы всех за раз, и дело в шляпе. Так нет! Мимикрия, нагнетание страха, какие-то правила в совершении убийств. Зачем все это?
- Ну, тебе же известно, что мы не одни такие. Как минимум еще пять кораблей попадали в подобную ситуацию.
- Вот я и не могу взять в толк, к чему все это.
- Ты опять заставляешь меня строить предположения. А все, что я могу тебе сказать, это то, что, возможно, - я делаю паузу. – Заметь, именно возможно, раса нызги имеет определенные ритуалы. Или же конкретно этот экземпляр следует некоторым понятным только ему правилам. Или же, отчего же нет? Тварь является обыкновенным маньяком.
- Кем-кем? – Рыся скептически хмыкает.
- Ты же читала про них? Маньяков то этих. И изучать маниакальные состояния вы должны были.
- Ну и что? Ну и изучали. Здесь то это при чем?
- Они ведь тоже никогда не убивают скопом, а мучают по одиночке. Верно? А еще очень любят наводить ужас. Чем более напугана жертва, тем им приятнее.
- Занятно! – Рыся принимается крутить носком туфли. - Ну и выдумщик же ты, ей богу. В сценаристы податься не подумывал? Вот умора.
- Ну а что? Вот еще полетаю немного, надоест и подамся. Слушай, я хоть какие-то гипотезы высказываю, а ты только вопросы задаешь, - я брюзгливо поджимаю губы и отворачиваюсь.
Некоторое время слышен только стук ложки о тарелку да нарочитое чавканье. Слава богу, похоже, Рыся вернулась к своему обычному уравновешенному состоянию с элементами, так сказать, шутовства и иронии.
- Ну ладно. Ну извини, - наконец выдает она. – Что поделать, если мне в голову ничего путного не приходит?
- Ты приняла решение по поводу анабиоза? – твердо спрашиваю я. – Сегодня третий день, не забывай. Мы сильно рискуем, откладывая возможный выход. Еще раз обращаю твое внимание на то, что каждый час может стать последним для кого-то из нас.
Рыся поднимает на меня глаза, заводит руки за голову и откидывается на спинку кресла. Никто не произносит ни слова. Затем она ставит локти на стол, опирается подбородком на сложенные ладони и произносит:
- Да, я оценила возможные «за» и «против». И пришла к выводу, что в данном случае у нас, вероятно, есть шанс. Пусть небольшой, но он все же есть. А иначе, судя по обнаруженным кораблям, его нет вовсе. Нызга не остановится, пока не уничтожит всех.
- Отлично! – подвожу итог я. – Тогда сейчас я сообщу о нашем решении в Центр, и ты займешься всеми необходимыми манипуляциями. Хорошо?
- Ага. Только давай мы сначала все-таки посмотрим «Волшебных изыскателей». А? Когда еще увидим? Думаю, полтора часа ничего не изменят, - Рыся просительно жмурится, и мне трудно ей отказать.
- Ну, не знаю, - начинаю я. – На самом деле, я и так сглупил, выделив тебе еще один день.
- Зато мы получили пробы неизвестного вещества. И это прорыв! Ведь раньше тварь не оставляла никаких следов. Специалистам будет чем заняться, верно? – она весело улыбается.
- Ну хорошо, - соглашаюсь я. – Тогда пойду составлять и передавать сообщение на Землю, а ты подготовь все необходимое к анабиозу. Ладно?
- Ага. Встречаемся в кают-компании через час. Смотри, не опаздывай, - Рыся подмигивает мне.
И вот я снова один. Пустой мерцающий коридор, приоткрытая дверь рубки. Осторожно захожу туда, но там никого нет. Да и кому быть то, если пораскинуть мозгами? Двойнику Рыси? Или моему двойнику? А, может, кому-нибудь из восставших товарищей? Ха-ха. Но мне почему-то становится не по себе. Словно кто-то чужой встает за спиной. Я оборачиваюсь, и там, конечно же, пусто. Задвинутая дверь, стена, два кресла. И мой дискомфорт.
Ладно. Зря я все-таки пошел на поводу у Рыси. Чем быстрее мы уснем, тем лучше. По-крайней мере, опасаться ничего не будем. Верно?
Склонившись над передатчиком, набираю наши текущие координаты, отчитываюсь о ситуации, уведомляю о решении погрузиться в анабиоз до прилета спасателей, сообщаю об обнаруженном веществе. Составив депешу, проверяю ее. А затем отправляю через нуль-связь.
Все, дела закончены. Сладко потягиваюсь, бросаю взгляд на часы. До назначенного Рысей времени еще пятнадцать минут. Вполне возможно, свою часть работы она завершила раньше, ведь две капсулы - не десять, главное, запустить нужную программу. Верно? Ну, что ж, получить подтверждение Земли я уже не успею. Да это и не важно. Какая разница, застанут нас ребята бодрствующими или спящими?
Пора. Я поднимаюсь и, стараясь отделаться от тревожного чувства, выхожу. Дверь оставляю открытой. На всякий случай. Чтобы, если что, сразу увидеть, что происходит в рубке. Вновь мерцающий коридор, пушистые стены, прикоснуться к которым меня теперь не тянет. И, интересно, где же Пипер?
Отодвигаю дверь в кают-компанию. Делаю шаг вперед. Хм, Рыси здесь нет, хотя экран уже включен. Неужели все еще возится с капсулами? Странно. Может, неувязка какая вышла? Надо пойти посмотреть. Я разворачиваюсь, собираясь направиться в медотсек. И тут резкая боль сдавливает мне грудь. Что-то не так. Верно?
Я медленно оглядываюсь. Да. Кресла сдвинуты в центр. Хотя, даю голову на отсечение, никто из нас двоих после смерти Зордана сюда не входил. Под мышками взмокает. Я стискиваю губы, сжимаю руки в кулаки. Крадучись двигаю вперед. И через два шага замираю, словно пораженный молнией.
Рыся, мой маленький славный дружок, лежит за одним из кресел. Раскинув руки, выставив ладони. Застывшее лицо искажено ужасом, а в остекленевших глазах такой страх, что я вцепляюсь зубами в свои пальцы, чтобы сдержать крик.
Но этот вопль, этот вой безмерного отчаяния, безысходности и муки все же прорывается сквозь мою глотку. И, как мне кажется, потрясает весь корабль. Поднявшись до визга, он, слава богу, погружает меня в спасительную тьму.

Воскресенье
Свет брезжит в моих глазах, моргаю, пытаюсь сфокусировать зрение. Руки шарят вокруг, но нащупывают лишь длинный ворс покрытия. Где я? Что случилось? Стараюсь приподняться, и ледяной кинжал вспоминания мгновенно втыкается в мое горло.
- А-а-а-а-а-а-а-а! – кричу я. – Не-е-е-е-ет!
Невозможно. Такого быть не должно. Немыслимо.
- А-а-а-а-а-а-а-а! За что мне это?? А-а-а-а-а-а-а!
Сдавив кулаками лицо, я качаюсь в из стороны в сторону, давясь своим горем, своим невыносимым страданием. Как же? Как же так, а? Закусив губы, утыкаюсь в шелковистый ворс и продолжаю выть. Но спасения нет.
И мне приходится встать. Сначала на колени, а затем в рост. А потом приходится сделать шаги, всего счетом четыре. И увидеть вновь. И вновь зайтись хрипом.
Рыся мертва. Это не розыгрыш, не галлюцинация и не сон. Ее руки холодны, а кончик языка прикушен.
- Какого черта, Рыся!! – мычу я. – Где твое оружие, милая? Где оно, черт побери??
Я падаю около тела, и рыдания снова душат меня. Бью кулаками об пол, рву волосы. Хочется умереть.
Но время идет, и я затихаю, привалившись спиной к крайнему креслу. Не отрываясь, смотрю на Рысю, безуспешно и по-детски пытавшуюся защитить свою жизнь. Где же бродит сейчас, где таится та адская тварь, что принесла нам эту боль? Сволочь!! И почему, ну почему я согласился подождать? Прояви я больше твердости, мы оба были бы живы. Боже, еще несколько часов назад мы разговаривали, даже подшучивали друг над другом, надеясь на скорое освобождение. И вот…
Как несправедлива жизнь! Как тяжела ее поступь… И насколько все мы ничтожны в своих потугах и устремлениях. Мы рождаемся, чтобы умереть. И часто – до срока, не успев ничего увидеть, ничего сделать. Нам не дают возможности реализовать хотя бы малую толику того, что в нас было заложено. Кем? Господом? Природой? Да какая, к черту, разница!
Три ночи. Как долго я здесь сижу, уставившись на человека, ставшего мне по-настоящему близким. Сижу, бездействуя, не пытаясь найти и отомстить гадине, что забрала всех. Всех! Да кто же я теперь? Подлый трус, слизняк. Верно?
Встаю и, шатаясь, направляюсь к выходу. Перед глазами плывет, голова раскалывается. Пусть! Так просто это оставлять нельзя. Но что же… Что же с Рысей? Бедная девочка. Солнышко. Лисенок. Неужели бросить ее здесь вот так просто? Одну? Словно напоминание о торжестве твари. Нет!
Я возвращаюсь. Дрожащими ладонями приподнимаю неожиданно легкое податливое тело и, прижав к груди, выношу из комнаты. Длинные пряди ее волос щекочут лицо, а сердце разрывает осознание, что вот тут, в моих объятиях, только предмет, кукла. Неживая, холодная, пустая. Ни души, ни энергии, ни личности. Господи! Голова, руки свешиваются, словно тряпки. Где? Куда ушла ее сила? Почему?
В медотсеке я снова не могу сдержать слез, ощущение утраты режет, протыкает насквозь. Вот отодвинутое Рысей кресло, брошенные впопыхах бумаги, еще помнящие тепло ее пальцев. Выдвинутые капсулы для анабиоза. А моего дружочка уже нет…
Стою перед штабелем мертвых друзей. Как на кладбище. Даты жизни и смерти. Фамилии и имена. Шестеро. Сейчас к ним будет добавлена еще одна герметичная упаковка. Кабина, капсула, гроб. Да как ни назови, смысл не изменится. Верно? Я остался один. Словно проклятый. Ждущий, жаждущий тоже найти покой. Не отделяться от остальных. Вот так. Минута, пять минут тишины. Безмолвного прощания с теми, кого любил, кем дорожил и кого уважал.
Пять утра. Чего же все торчу здесь, в отсеке для мертвых? Почему не пытаюсь отыскать убийцу и воздать ему по заслугам? Или я так слаб? Слишком боюсь? Чушь! Погибнуть в честном бою, уже не веря в спасение. Что может быть лучше, спокойнее и чище? Да вот только честным сражением тут и не пахнет. Тварь изворотлива, хитра и непременно нанесет удар из-за угла. Ну и пусть!
- Где же ты, гадина?! – вскакиваю я. – Отзовись, сволочь! Выйди лицом к лицу! Или ты трусишь? Прямое столкновение не для тебя? Дрянь! Дрянь!
Выбегаю из медотсека и, выкрикивая бессвязные оскорбления, принимаюсь носиться по кораблю. Желая столкнуться с этим исчадием ада и хотя бы попытаться нанести удар (как Глисс и Зордан), прежде чем погибнуть. Но нызга остается глухой к моим воззваниям. И через некоторое время я бессильно сползаю на пол, чтобы остаться там до утра.
Беспокойный сон. Вспышки неясных кошмаров. Ноющее от неудобной позы тело. Со стоном поднимаю голову, оглядываюсь по сторонам. Все те же мерцающие стены, уходящие в разные стороны тоннели. И жуткая, мертвящая тишина. Я совсем один.
С трудом встаю, прижимаюсь лбом к сложенным ладоням и пытаюсь сообразить, что же мне делать. Жутко саднит горло, хочется пить. Ведомый этой жаждой бреду в столовую, где с трудом вспоминаю, как сделать заказ. Два стакана воды и один – кефира. Очень хорошо. А теперь – снова поиск. Сжимаю кулаки, стараюсь упорядочить мысли, и вновь коридоры, лабиринты, отсеки, помещения. Вверх, вниз. Вправо, влево.
- Выходи, нызга! Не прячься, как последний слизняк! – ору я. – Давай, один на один! Чего же ты медлишь? Ведь никого больше нет.
Вперед, назад. Вверх, вниз. Ноги заплетаются, силы иссякают. И я, запнувшись, опять падаю, утыкаюсь физиономией в мягкий ворс стены. Переждав дрожь, пробую подняться. Но оказываюсь только на четвереньках. Мотая головой, стараюсь сосредоточиться. Перед глазами плывет, в мозгах будто раскаленный котел, а тело словно изломано. Ладно. Мне просто необходимо отдохнуть. Горячий душ. Удобная постель. Несколько часов сна. Верно?
Прищурившись, пытаюсь определить свое местонахождение. Ага, я на жилом уровне, от каюты меня отделяют каких-нибудь триста-четыреста метров. Ну, что ж, последний рывок. Цепляясь за ворс, принимаю стоячее положение. Шаг, другой. Шаг, другой. Вот так, вот так. Чудненько.
А вот и моя комната. Отодвигаю дверь, вваливаюсь внутрь. Душистый ветер ударяет в лицо, вдали колышутся травы, цветы. Ярко светит солнце. Который же теперь час? Ага. Где же этот чертов хронометр?
- Четыре пополудни. Неплохо, - усмехаюсь я слипшимися губами.
Едва соображая, что делаю, запираю дверь. Стаскиваю вымазанную и едко пахнущую потом одежду, запихиваю в стирку. А затем встаю под тугие замечательно горячие струи воды. Смыть, счистить с себя все! Стать словно снова новорожденным, ясным, легким, не запятнанным памятью и мыслями. Ух! Растеревшись полотенцем, приникаю к холодному крану. Напиться вдосталь и спать! Верно?
Сумерки. Шелест трав. Негромкие переклики птиц. Открываю глаза и поворачиваюсь на спину. Заходит солнце, окрашивая горизонт в красный цвет. Завтра, по-видимому, будет ветрено. Ага? Потягиваясь, рассматриваю потемневшее небо. Ладно, что у нас на повестке дня?
Девять вечера. Сильно хочется есть несмотря на горе. Так, о произошедшем лучше пока не думать. Верно? Просто все отправились погулять. Да, все вместе. Конечно же, далеко. Но скоро они вернутся! Иначе и быть не может. Гхм.
Умыться, побриться. Слегка причесаться. Оружие? Да, обязательно. Не страх, что вы! Просто надо отомстить. Ладно. Защелкиваю дверь. Иду, стараясь не оглядываться, в столовую.
Тут все по-прежнему. Как вчера оставили мы с Рысей. Рыся, говоришь? Ну, а Рыся, само собой, вышла погулять. Ага, вместе с остальными. Обратно? Да довольно скоро. Ага. Жду на днях.
Только вот стаканы разбросаны, непорядок. Это, видимо, я утром шарашился, пить хотел. Ха-ха. Такой вот проказник. В мойку их, в мойку. Ага.
Ладно. Заказываю плотный обед, чтобы обязательно были суп, салат, второе. Так. Вокруг знакомая обстановка: столы, стулья, кресла. Картинки с Новым Годом. Данг их настраивал, точно. Где Данг? Он тоже вышел. Погулять. Ха-ха.
Посмеиваясь, беру поднос с едой и жадно набрасываюсь на суп. Зубы стучат о ложку, концы губ неизменно ползут вверх. Ха-ха. Напротив сидел Глисс. Всего неделю назад. Ха-ха. Глисс вышел, ну что вы? Гуляет с остальными.
Поперхнувшись, я вижу, что руки мои трясутся в бешеном темпе, а смех неудержимо рвется из горла. Ха-ха.
- Стоп! Стоп, черт возьми! – кричу я и, сжав кулаки, что есть силы луплю ими по столу.
Потом до крови закусываю губы и бью себя по лицу. Наотмашь.
Хорош, нечего сказать! Разнюнился как последний сопляк. Нервы у него, понимаешь, расшалились. Дохляк! Нечего было и соваться в дальнюю разведку, раз такой нервный. Остался один. Да. Но это еще не повод съезжать с катушек. Ведь ты же человек! Верно?
Растираю саднящее лицо, разминаю разбитые руки и вновь принимаюсь за суп.
Да, здесь сидел Глисс. А там Зордан и Дара. А слева Данг. Чуть дальше – Лукки, Течер, Рыся. Да, все они были тут. Были, а сейчас их нет. Правда.
Однако все еще есть я. И именно я представляю сейчас человечество. Во мне сосредоточены его взлеты и падения, достижения и провалы, а прежде всего – человеческое достоинство, которое ни в коем случае нельзя запятнать трусостью, малодушием и предательством. Нет, твари ни за что не сломать меня, как бы она ни старалась!
Я выпрямляюсь, откидываю голову назад и клянусь остаться человеком. Чего бы мне это не стоило.
На корабле по-прежнему тишина, словно не было моего срыва, криков, обещаний. Похоже, нызга все так же глуха, слепа и нема. Вероятнее всего, она просто сыта. Ладно. Надо держать себя в руках. В любом случае. Верно?
Медленно доедаю остывший обед, тщательно прибираю со стола и, нарочито не торопясь, двигаю к рубке. Один… Как же это нелепо, неправильно. Странно. Столько помещений, коридоров, отсеков - и никого. Поневоле вдоль позвоночника пробегает дрожь, и все время хочется обернуться.
Сдвигаю дверь рубки, захожу. Шуршит подача воздуха, мигают огоньки приборов. А на центральном экране во всем великолепии отображается одна из ветвей нашей галактики. Зордан прав, именно за этим мы все стремимся в космос. Нервничаем, терпим неудачи, подрываем здоровье. Но все равно идем вновь и вновь. И наше счастье, что до сих пор мы не напоролись ни на что такое, что могло бы глобально потрясти, разрушить нашу цивилизацию. Сейчас я ясно понимаю, что нам просто везло, что существуют вещи, которые лучше не трогать, не знать о них вовсе. И не дай бог разбудить или вторгнуться в границы владения тех, кто вцепится в нас сам.
Корабль строго следует намеченному курсу, и лишь тринадцать дней отделяет меня от пределов планетной системы звезды Ларда. Хорошо. Я просматриваю показания приборов и, насколько могу судить, все системы работают в норме. А вот и сообщение с Земли. Центр подтверждает получение моей информации. Желает удачи.
Да. Именно ее нам и не хватило вчера. Ее и моей сообразительности, расторопности, осторожности. Вполне возможно, и чего-то еще, ведь нызга безумно хитра. Поэтому у нас не было ни единого шанса несмотря на мои надежды. Вероятнее всего, анабиоз действительно стал бы нашим спасением. Однако погрузиться в него эта тварь ни за что бы не позволила нам. Не согласись я на просьбу Рыси, она подловила бы нас в другом месте. Непонятно одно, почему Рыся, а не я? Ведь Лукки, Данг, Течер и Глисс ушли первыми. Из тех, кому снились эти черви, остался только я. И по логике, если предположить, что те сны – отметина, нызга должна была забрать меня раньше. Логика… Чертова падь! Да у нее своя собственная логика, не поддающаяся человеческому анализу. Верно?
Выхожу, плотно закрывая дверь. И шагаю в сторону кают-компании. В память о Рысе я непременно должен посмотреть фильм, который она предлагала увидеть вместе.

Понедельник
Далеко за полночь. Выключаю экран, расставляю кресла, сдвинутые мной таким образом, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. И неожиданно натыкаюсь на Пипера. Искореженного, разбитого. Словно тот, кто это сделал, был в припадке сумасшедшего бешенства. Такая жестокость абсолютно непонятна, ведь наш попугай был совершенно безвредным созданием, не имеющим камеры или записывающего устройства. Чем простейшее устройство, призванное скрашивать будни экипажа, могло навредить убийце? А? Неужели Пипер мог указать на него? Но на кого? Ведь кроме меня тут никого не осталось. Странно. Непостижимо.
Вздыхаю, бережно поднимаю кибера и отношу на кладбище, в которое превратилось одно из помещений медотсека. Бессмысленная жертва, ненужная. Словно примененная для того, чтобы полностью лишить меня какого-либо общения. Чтобы я сошел с ума, рехнулся. Будь ты проклята, нызга!
Запираю дверь каюты, устало растягиваюсь на кровати. Интересно, сколько еще я протяну? Да и нужно ли? Смешно, в пять лет подобные мысли не приходили мне в голову, я безусловно хотел жить. А сейчас… Ушли все, и инстинкт самосохранения как-то тоже иссяк. Капсула для анабиоза, наверное, все еще в полной готовности. Но я ею не воспользуюсь. Верно?
Подкладываю ладонь под щеку, пытаюсь подумать о чем-нибудь еще. Однако проваливаюсь в сон. И вновь меня что-то мучает, изводит. Я плачу, кричу. И просыпаюсь.
Кошмары… Куда от них деться? Не помню ничего, а заснуть страшно. Ворочаюсь, вздыхаю, и усталость все же берет свое.
Утром после завтрака вновь направляюсь в кают-компанию. Запускаю фильмы и смотрю, смотрю. Когда начинают болеть глаза, а герои и события окончательно перепутываются, отключаю прокрутку и откидываюсь на спинку кресла. Смежаю веки.
Какая удивительная тишина. Ни шороха, ни звука. И можно вообразить, что ты на Земле, в библиотеке космошколы или в доме родителей. И за этими стенами не бездушное мертвое пространство, а парк или лес. И люди.
Великие создатели действительно были великими, раз могли путешествовать вне таких «консервных банок», вести диалог через огромные расстояния и творить миры. Как знать, ведь и наша цивилизация вполне может оказаться следствием их экспериментов. Да что ж это я? Наверняка не «может», а «является». Точно?
Вытягиваю ноги, сцепляю пальцы на животе, устраиваюсь удобнее.
То, что мы вынуждены использовать столь громоздкие механизмы - космические корабли - кажется мне доказательством, что человечество движется в неверном направлении. Что-то должно быть по-другому, не так. Но как иначе, я не знаю. Вот.
Безмолвие и одиночество рождает страхи. Чудятся какие-то стуки, шепоты. А сзади будто вот-вот кто-то набросится. М-да, несладко. Видимо, нечто подобное ощущал владелец средневекового замка, оставаясь один. Но, возвращаясь к нызге… Где же она прячется? Почему датчики не улавливают ничего? Ведь должна же она как-то передвигаться, менять структуру? Судя по найденному веществу, она способна уплотняться. Но только как и где? Совершенно непонятно. А еще эта осмысленная, извращенная жестокость. Просто садизм, если называть все своими именами. С таким я тоже не сталкивался. Даже на Тобосе. Там мы просто не знали правил игры, вторглись в процесс, которому и дела не было до нас. Но чтобы кто-то сознательно, маниакально, неотвратимо уничтожал весь экипаж? Ерунда какая-то…
Потягиваясь, встаю. Делаю несколько прыжков. Да, не помешало бы сходить в спортзал. Верно? Вновь мерцающие коридоры, полутемные помещения, где мерещится всякая дрянь. И хорошо освещенный спортзал, в котором я часа полтора гоняю мяч, молочу боксерскую грушу и выполняю силовые упражнения.
Потом душ, смена одежды. И невеселые мысли. Пора бы нызге активизироваться. Разве нет? Подходит к концу второй после последнего убийства день. А иногда она нападала и раньше. Эх… Но все же почему жертвами сначала становились те, кому снились кошмары? Это по-прежнему напоминает метку. Тогда отчего она выбрала именно нас? Рыся тщательно проверила личные карточки, однако никаких общих моментов не нашла. Рыся? Рыся, если мне не изменяет память, вышла на прогулку! Сейчас ее нет, точно. Но она обязательно вернется! Слышишь?
Так, ладно. А ведь в любом случае нас должно что-то объединять, пусть мелочь или пустяк. Ни за что не поверю, что тварь просто указала пальцем на первых попавшихся людей! Должен существовать некий критерий. Должен. Хотя… Какая сейчас разница?
Разница то это да, ее нет никакой. Но ведь объяснение, конечно, есть. И мы его элементарно не замечаем. Хорошо же.
Я устраиваюсь в рубке и, получив доступ к личным данным, принимаюсь просматривать карточки. Ага. На первый взгляд действительно ничего общего. Разные команды, разные корабли, нет пересечения по местам работы. Отличается практически все. Однако меня не покидает ощущение, что нас все-таки что-то связывает. Вот только не могу ухватить, что.
Откладываю обруч в сторону, встаю. Десять шагов туда, десять обратно. Десять – туда, десять – обратно. Так. Движемся мы стабильно, без отклонений. Двенадцать дней, и корабль окажется в пределах системы Ларды. Ага. Оборудование, вроде бы, функционирует нормально. Хотя, если будет не нормально, то что? Ха-ха, смешной анекдотец. Верно? Проверим показания датчиков. Понятно. Нызга ничем себя не проявляла. Так-так.
Вновь возвращаюсь к личным данным и с лихорадочной быстротой начинаю просматривать их, словно подстегиваемый некой волей. Так, так. Здесь. Ага. И тут меня пронзает отблеск понимания. Я замираю, стараясь вцепиться в уходящую ниточку. Ведь промелькнула же какая-то мысль! Ведь было же!
Оп! Пересыхает во рту. Я сглатываю. И вдруг вижу абсолютно ясно:
- Глисс Лант; место рождения: Солнечная система, спутник Земли Луна;
- Течер Дикк; место рождения: система звезды Лакеус, планета Зоркая;
- Лукки Майков; место рождения: корабль «Отважный», экспедиция к туманности Трекул в рукаве нашей галактики;
- Данг Кениг; место рождения: корабль «Тиус», разведка в дальнем космосе;
- Верес Вылчек; место рождения: корабль «Митор», экспедиция к планете Тобос в системе звезды Кассандра, окраина галактики.
Точно! Вот что объединяет всех нас! И как никто не замечал этого раньше? Мы все родились вне планеты Земля. Что, на самом деле, не такая большая редкость в наше время. Четверо из нас, по сути, вообще дети дальнего космоса. А я появился на свет вне пределов галактики, пусть и совсем рядом с одной из звезд, входящей в ее границы. «Митор» тоже выкинуло дальше расчетной точки, но, насколько мне известно, у экипажа никаких проблем из-за этого не было, они начались уже на Тобосе.
Вот это да! Похоже, нас пометили именно по причине рождения в космосе. Либо… Либо наша память, включающая младенческие воспоминания, вошла в некий резонанс с воздействием твари. Глисс отпал почти сразу. Это тоже можно объяснить. Он родился всего лишь на Луне, в непосредственной близости к колыбели нашей цивилизации. Ладно. Вполне возможно, что эта самая колыбель охраняет всех своих детей от чего-то такого. Ха-ха. Чего лучше не трогать. Верно?
Боже, как просто! А мы этого не видели. Вот так, чертова падь, и проверяется косность и зашоренность мозгов. Да уж. Ну, хорошо. Пусть даже я понял, что к чему. Однако, что это мне дает? А, похоже, ничего. Ну почуяла нызга нечто знакомое, оставила значок. Или разбудила скрытые воспоминания. И что?
Радоваться, признаться, нечему. Ладно. По крайней мере, хоть что-то стало более понятным. Смешно, ни за что бы не подумал, что как раз прославленные наши звездолетчики появились на свет не в космосе: Дара, словно родившаяся вместе со штурвалом корабля в руках – в африканском селении; Зордан, имеющий неповторимое и не раз спасавшее его команду чутье – на побережье Тихого океана; а Рыся, одна из лучших врачей дальнего космоса – в сибирских лесах.
Да... Пора на отдых.

Вторник
Вспышка. Больно глазам. Блики на серых стенах. Нечеткое зрение. Тяжелое дыхание. Быстрые шаги откуда-то сзади.
- Верес! К чему такая спешка? – голос знаком до жути. – Что-то случилось?
Область видения смещается. Впереди силуэт человека, искаженный и слегка вытянутый. Но не узнать его нельзя. Темно-русые взлохмаченные волосы, веселые карие глаза, четкая линия скул. Коммуникатор, все еще зажатый в руке.
- Верес, да что с тобой, дружище?? – встревоженный Лукки делает шаг вперед.
Что-то распирает. Выдавливает. Зона зрения окрашивается в бордовый, затем зеленый цвет. И вместе с этими изменениями меняется лицо Лукки, глаза вылезают из орбит, рот перекашивается.
- А-а-а-а-а-а-а! – кричит он. – А-а-а-а-а-а-а-а-а!!
Выставляет дрожащие руки вперед, пытается отшатнуться.
Изображение ближе и ближе. Радость, удовлетворение. А затем внезапно – безмерное отвращение, ненависть и отчаяние.
Тело Лукки начинает дергаться, на губах появляется пена, лицо искажается до неузнаваемости.
- А-а-а-а-а, - хрипит он.
И падает.
- А-а-а-а-а-а-а! – ору я.
И с этим криком просыпаюсь. Весь в поту, с пересохшим горлом. Трясется каждая жилка, а дыхание словно у загнанного зверя.
Обвожу диким взглядом комнату, с трудом сглатываю, прислоняюсь к стене. Сердце бьется как бешеное.
Что?? Что это было, черт побери??! Может мне объяснить кто-нибудь?
Вот ерунда. Вот дерьмо. Лукки. Приснился. Неужели так было на самом деле? Ужас!
Провожу ладонями по лицу. Ага. Сволочная нызга все-таки нашла, как меня достать, вывести из себя, заставить подвинуться рассудком. Вот дрянь! Ее изворотливость и выдумка не знает границ.
- Но так просто я тебе не поддамся, сволочь! – выдыхаю я.
Шатаясь, поднимаюсь. Бреду в туалет. Подставляю голову под холодную воду. Долго пью. Жуть жуткая, честное слово. Привидится же такое! Сжимаю виски, слизываю безвкусные капли с губ. Гхм. Да. Если подобное повторится, то уж лучше анабиоз с полной отключкой.
Сажусь на кровать. Вцепляюсь в край простыни. Боже, как я устал. Тяжело. Ломит все тело. Вот так. Склоняюсь на подушку, отвожу волосы со лба.
И вновь проваливаюсь в сон.
Вспышка. Блики. Трудно двигаться. Обзор слишком узок. Объекты в поле зрения искажены.
Человек впереди напряженно всматривается в мониторы. Пальцы его перескакивают с одного экрана на другой. Черные коротко стриженые волосы, смуглые сильные руки.
Вот он оборачивается. Твердый подбородок, резкие черты лица, нахмуренные брови.
- Что? Так плохо?? – он чертыхается. – Так я и думал!
Вскакивает, подходит ближе. Это без сомнения Зордан.
- Так. Докладывай ситуацию. Чего ты молчишь? – пауза. – Погоди, я не понимаю…
Он делает шаг назад, и в его глазах что-то проскальзывает. То, от чего его подбородок выдается вперед, рот стискивается, а правая рука начинает шарить по бедру.
Миг, и область моего зрения окрашивается в бордовые тона, затем в зеленые. Нечто лезет, выпирает, душит.
Лицо Зордана страшно бледнеет. Он хрипит. Глаза вытаращиваются. Губы кривятся, обнажая верхний ряд зубов.
- Иуда! – выдавливает он.
Ненависть. Ненависть. Ненависть!
Тело Зордана охватывает сильная дрожь. Не находя опоры, он начинает падать. Но прежде чем рухнуть, капитан находит в себе силы нажать курок пистолета. Луч выстрела уходит влево от поля зрения и чем-то гасится.
Темнота. Раздавленный ужасом я пытаюсь вынырнуть из глубин сна. Стараюсь зацепиться хоть за что-нибудь, что вытянуло бы меня отсюда. Однако воронка кошмара засасывает вновь.
Кают-компания. На зажженном экране прыгают мультяшные герои. Над спинкой одного из кресел торчит нимб рыжих кудрявых волос.
Поле зрения подергивается, искажается. Тяжелое дыхание. Вспышки света.
Смех, знакомый и родной. Человек поворачивается, свешиваясь через подлокотник. Милое лицо в конопушках, доверчиво распахнутые глаза.
- Ты чего так долго? – голос звенит от недавнего смеха. – Я уже заждалась тебя. Все подключила, настроила. А ты как обычно!
Изображение становится ближе, но начинает окрашиваться в бордовые тона.
- Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? – от беспокойства Рыся принимается ерзать в кресле.
Медленно втекают зеленоватые ручейки. Картинка еще ближе и отчетливее.
Ненависть. Ненависть. Ненависть!
Не-е-е-е-ет! Не-е-е-е-е-ет! Не надо!!
Ненависть! Ненависть!! Ненависть!!!
- Беги, - хрипит кто-то.
Брови Рыси ползут вверх. Рот раскрывается. Пальцы стискивают подлокотник. Она с трудом сглатывает и едва слышно шепчет:
- Так вот оно что…
Ненависть! Ненависть!! Ненависть!!!
- Беги же! Не могу… - выхаркивает слова кто-то невидимый.
- Пусть так, - начинает Рыся, ее побелевшие губы еле двигаются.
Изображение одним толчком заливает темно-зеленый цвет. Что-то словно лопается.
Глаза Рыси вылезают из орбит, руки дергаются в тщетной попытке защититься, лицо окончательно искажается, превращаясь в маску ужаса. Девушка заваливается набок. Затем ее тело сотрясает крупная дрожь, и она падает на пол.
Ненависть!!!
- Не-е-е-е-ет! – кричу я. - Не-е-е-е-ет!
И сажусь в постели, весь мокрый, словно меня окунули в воду. Отчаяние бьет, хлещет, выворачивает внутренности.
- А-а-а-а-а-а, - рыдаю я. – Не надо! Зачем???
До боли закусываю губы, вцепляюсь в лицо. Раскачиваюсь из стороны в сторону, чтобы стало легче.
Ветерок неприятно холодит тело, одежда противно липнет к коже. Издав нечленораздельный звук, я с остервенением сбрасываю с себя все. И утыкаюсь во влажную подушку.
До чего погано! Эта сволочь добилась своего. И как быстро… Не хочу, не могу жить. Хватит! И почему гадина тянет? Почему не идет?
- А-а-а-а-а-а, - вою я.
Лучше смерть, покой. Чем вот так. Чего тварь мешкает?
Пот высыхает, и мне становится холодно. Зубы лязгают, меня всего трясет. Дрожащими руками закутываюсь в одеяло, но тут же скидываю его – оно мокрое насквозь. Проклятье! Кидаюсь к шкафу в поисках запасного. Роюсь, чертыхаюсь. И затихаю, напялив и навертев на себя все, что можно.
Тишина. Пустота. Отсутствие.
Хочется пить. Но для этого нужно встать. А это невозможно.
Пустота. Тишина. Отсутствие.
В желудке бурчит. Неплохо бы поесть. Но для этого необходимо подняться и по коридору, пустому и зловещему, пройти в столовую. Это немыслимо.
Отсутствие. Пустота. Тишина.
- Верес, - раздается из ниоткуда заспанный голос. – Ты чего так рано? Что-нибудь случилось? Подожди секунду, я тапки надену.
Данг явственно шлепает босыми ногами. Звуки замирают, глохнут в тишине.
- Верес… Верес… Верес… Подожди… Чего так рано… Рано… Рано…
Я плотнее закутываюсь в одеяло, закрываю глаза.
Темнота. Пустота. Отсутствие.
- Рыся? Что с ней?? – голос дрожит от тревоги. – Да не молчи ты! Верес, брат, в чем дело? – Глисс начинает пришепетывать от волнения.
- Иуда! – выдавливает Зордан.
- Верес, ты чего так рано? – интересуется Данг.
- Так вот оно что, - отвечает Рыся.
Бульк. Шлеп. Шлеп-шлеп. Шмяк. Бульк.
- Смотрите-ка, заявился! – издевательски констатирует Течер. – Мстить, что ли, пришел?
- К чему такая спешка? – вторит Лукки.
- Пусть так, - еле слышно произносит Рыся.
- Рыся? – обращается к ней Глисс.
- Подожди, я тапки надену, - вступает в разговор Данг.
- Верес, что-то случилось? – настаивает Лукки.
- Что с ней? – нервничает Глисс.
- Докладывай ситуацию, - твердо говорит Зордан.
- Я уже заждалась тебя, - отвечает Рыся.
- Ты чего так рано? – недоумевает Данг.
- Мстить, что ли, пришел? – поддерживает его Течер.
- А-а-а-а-а-а-а! – кричу я им всем. – А-а-а-а-а-а-а-а!
Зажимаю уши. Бьюсь лбом о стенку шкафа. С головой зарываюсь в разбросанные вещи.
Тишина. Пустота. Отсутствие.
Темнота.
Шлеп. Шлеп-шлеп. Шмяк. Бульк!
Приваливаюсь спиной к чему-то мягкому. Провожу сухим языком по сухим губам. Пытаюсь сглотнуть.
- Ты чего так долго? – опять начинает Рыся. - Я уже заждалась тебя. Все подключила, настроила. А ты как обычно!
- Иуда, – бесстрастно комментирует Зордан.
- Ты плохо себя чувствуешь? – игнорирует его замечание Рыся.
- Верес, да что с тобой, дружище? – подхватывает Лукки.
- Что-нибудь случилось? – присоединяется Данг.
- Верес, брат, в чем дело? – вступает Глисс.
- Смотрите-ка, заявился! – издевается Течер.
- Иуда! – продолжает настаивать Зордан.
- Все!!! Все!!! Хватит!!! – не выдерживаю я. – Перестаньте!! Я так больше не могу!
Вскакиваю и как раненый зверь принимаюсь метаться по каюте, сшибая все на своем пути. Кричу что-то бессвязное. Бьюсь об стены, луплю кулаками. И, обессиленный, сползаю на пол.
Бульк. Шлеп. Шлеп-шлеп. Шмяк. Бульк.
Отсутствие. Пустота. Тишина.
Верес?.. Секунду… Они говорили «Верес»? Упоминали мое имя?
Я с трудом поворачиваюсь на бок и выставляюсь в ночное небо над головой.
Что все это значит? Что это значит?? А?
Какая-то страшная мысль начинает проникать в мой мозг. Обезоруживая, лишая воли. Липкая, мерзкая, гадкая. Чудовищная.
Нет. Нет! Не может этого быть… Не может… Нет!!

Среда
Я не отрываясь смотрю в стену. И отказываюсь это принять. То, что назойливо лезет и лезет. То, что неотступно разъедает мои представления о самом себе, мои воспоминания и чувства.
Тварь навязывает мне убеждение, что все это сделал я. Она подсовывает ложную память, не стыдится в средствах. И верно, ведь в таком свете становится понятным многое. Например, почему ее не могли засечь наши датчики, или почему каждый из погибших без тени сомнения шел навстречу смерти. Верно? Теперь это совершенно ясно.
Нет! Невозможно! Просто немыслимо!
Господи… Глисс называл меня братом. Данг считал лучшим другом. А роднее Рыси у меня никого не было. Жуть жуткая…
Утыкаюсь лицом в ладони. Принимаюсь тихо стонать. Больно настолько, что почти теряю сознание.
Господи… А с каким дьявольским усердием я убеждал ребят здраво смотреть на вещи, не терять голову. Чтобы потом… Чтобы придти… Ужас!!
Я вновь закусываю губы, сжимаю горло.
А у тебя, у самого хватит смелости сдавить ладони? До конца? Вот сейчас?
- А-а-а-а-а! – вою я. – Как же так? Как же могло?
А что, если нызга изводит меня? Если последний, прежде чем сгинуть, должен хлебнуть по максимуму? А? Что у меня есть? Только появившиеся из ниоткуда воспоминания. Верно? Да, крайне реальные и объясняющие, но родившиеся из пустоты.
Я вцепляюсь в эту мысль, как утопающий в соломинку.
Конечно. Если Зордан действительно стрелял в меня, то на скафандре должны остаться отметины! Вот так! А кроме следа от выстрела Рыси, я ничего там не видел.
«Может быть, ты просто плохо смотрел?» - вплывает ядовитый шепоток. И я готов вновь заорать, чтобы забыть, выкинуть его вон. Так. Стоп! Не стоит нервничать, давать твари дополнительную возможность свести меня с ума.
Хорошо же. Нужно всего лишь сходить вниз, в технический отсек. И взглянуть! Что может быть проще? Верно?
Встаю на четвереньки, потом на дрожащие от слабости ноги. Держась за стенку пробую сделать шаг. И чуть не падаю.
Ну, спокойнее, спокойнее. Необходимо выровнять дыхание, немного выждать, чтобы сердце стало биться четче. Вот. Вот. Уже лучше. До двери. Затем коридор. Дальше.
У столовой я останавливаюсь. Гляжу в светлый проем. Мне нужны силы. Много сил. Иначе не справиться. Не победить. Ведь нызга хитра, изворотлива. А я голоден и отчаянно хочу пить. Ладно.
Заказываю воду. Целый литр. И плотный обед. А потом пью и пью. И пью. И набрасываюсь на еду. Но, оказывается, в меня мало что влезает. Жалко.
Откидываюсь на спинку кресла. Прикрываю глаза. И неожиданно засыпаю.
Тилинь-дилинь. Шлеп, шлеп. Шмяк!
Что за ерунда, в конце концов? Вздрагиваю, тело занемело от неудобной позы, шею ломит. Я осторожно осматриваюсь, не застали ли меня врасплох, и только теперь замечаю, как сильно разбиты руки. Да, не мешало бы заглянуть в медотсек. Но сейчас не время. Верно?
Поднимаюсь. Шарю вдоль правого бедра. Оружия, конечно же, нет. Ладно. Иду вперед. Снова коридор. Поворот. Небольшой спуск. Лифт. Нажимаю нужную кнопку.
Оп! Вот и технический отсек. Медленно выхожу. Тишина, серые стены, входы, загородки, коридоры. Никого. По правую руку, шагах в пятидесяти, нужный мне шкаф. Крадусь, держа в поле зрения максимально доступную зону обзора. Надеюсь, я сумею достаточно быстро скрыться, если понадобится.
Отодвигаю дверцу. Взору предстают ряды аккуратно развешанных скафандров. Тот, что мне нужен, должен быть вторым слева. Ага. Этот. Вот и вмятина на груди от выстрела Рыси. Ладно. Насколько я помню сон, Зордан стрелял куда-то влево от нызги. Так, бок в порядке, на груди никаких дополнительных отметин. Смотрю дальше… И вижу то, от чего холодеет внутри.
На левом плече зарубцевавшийся след. Едва заметный, но явный. Не удивительно, что тогда, неделю назад, я не обратил на него внимание. Такое можно обнаружить только в случае, когда знаешь, что ищешь.
Провожу пальцами по неровной кромке и чувствую, как кишки начинают наматываться одна на другую. Еще мгновение, и несусь в туалет.
Обессиленный, приваливаюсь к стене. Боже, неужели все это правда? Но где, как скрывается эта тварь?? Осматриваю свое тренированное и несколько похудевшее за последние двое суток тело. Не может быть. Не может! Похоже, она по-прежнему водит меня за нос. Не иначе. Ведь прошла неделя, у нее было время сделать со скафандром все, что угодно. Верно?
Как же мне узнать наверняка? А? Неужто нет никакого способа? Сползаю на пол, сжимаю голову ладонями. Нет, сволочь, так просто тебе меня не взять! Еще посмотрим, кто кого. Верно?
Ведь должно быть что-то, какая-то стопроцентная улика. То, что подвергнуть сомнению действительно трудно. Ведь должно? Я копаюсь в памяти, перебираю воспоминания последнего месяца. Вновь и вновь перемалываю одни и те же факты, детали, моменты. И неожиданно натыкаюсь на кое-что, способное мне помочь.
Вещество, обнаруженное нами с Рысей на полу бокса, где был убит Течер! Тогда я предположил, что с тварью непосредственно перед нападением должны происходить определенные метаморфозы, которые позволяют ей трансформироваться в нужного человека. Она становится плотной и вполне вещественной. И именно в этом состоянии может пораниться. Разве нет?
Так вот. Если предположить, что нызга все-таки присутствует на корабле не сама по себе, а таится, словно паразит, в моем теле, то одежда, в которой я был в ту ночь, должна быть порвана! Ведь чтобы зацепить плоть, нужно продрать ткань. Ха-ха! И вот здесь то тварь точно попадает впросак. Никаких царапин или ссадин у меня тогда не было! И дыру я бы не смог не заметить…
Вновь полутемные помещения, коридоры, бесшумный лифт, который, кажется, способен завезти тебя совсем не туда. Чудящиеся шаги за спиной. Ощутимое присутствие кого-то еще. Я оглядываюсь, замедляю поступь, останавливаюсь за каждым поворотом. Но вокруг по-прежнему пустота и безмолвие. Тревога растет, однако формально для нее нет никаких оснований.
Вот и каюта. Сдвигаю дверь. Внутри такой бедлам, словно там похозяйничал безумец. И это мне не нравится. Твари нельзя давать ни единого шанса. Поэтому я принимаюсь методично складывать, расставлять по местам, поправлять. А что надето на мне? Ужас! В припадке нервного расстройства я напялил на себя все, что попало под руку, и сейчас выглядел как настоящее пугало.
Ладно. Со всяким бывает. Верно? В данный момент важно другое. Вытаскиваю стопку пижам и начинаю перебирать их. Ага. Именно в этой, если мне не изменяет память, я и был в ту ночь. Посмотрим, посмотрим. Рубашка. Штаны. Так. Ну, я же говорил! Ну я ведь это и предпола… гал…
Горло внезапно пережимает. Становится трудно дышать. Сердце на секунду замирает, а затем принимается колотиться как бешеное. В глазах темнеет.
Схватившись за край стола, я пробую удержаться от падения. И мне это почти удается. С трудом проталкиваю сухой комок в глотке. На миг прикрываю веки.
Так вот оно какое, тяжелое прозрение? Перед мысленным взором носятся цветные пятна, складываются в узоры и, не успев построиться окончательно, рассыпаются. Что же я увидел? Можно ли этому верить?
Открываю глаза, сжимаю губы и беру в руки выпавшую вещь. Да. Это здесь. Очевидное, явное, четкое. Крошечный вырванный клочок ткани. Если не знать, то и не заметишь.
Сглатываю внезапно ставшую горькой слюну. Крика нет. Только звон в удивительно пустой голове. Медленно, шаря по стене, сажусь, сцепляю пальцы. Снова сглатываю.
Ага. Вот, значит, как. Такие, получается, эти… Я опять сглатываю. В общем, дела. Ага. Убил всех… Ходил, улыбался, строил теории, налаживал дружеские связи, шутил, поддерживал. А в подходящий момент, значит, того?
- Да?? – я срываюсь на визг. – Сволочь, дрянь!!
Хитрил, втирался в доверие, притворялся?
Визг поднимается на высокую ноту, режет уши. Я зажимаю рот, утыкаюсь в подушку, но остановить его не могу. Словно он внутри. Мечется, раздирает внутренности, уродует.
Невольно я сильнее вдавливаюсь в подушку. Не могу дышать. Тело рвется назад, а разум не пускает. Пусть. Вот. Сейчас! А-ах!
Ветер холодит вспотевший лоб, я гляжу в вечернее небо и слизываю слезы, вопреки моей воле катящиеся по щекам, скапливающиеся в уголках губ. Порыв оказался неудачным. Спонтанным и неудавшимся. Однако направление задано верное. Да? Мне и укрывшемуся во мне чудовищу нет места в этом мире.
Чувствую, как рот начинает подергиваться, а лицо сморщивается. До чего жалко себя, боже! У любой мысли есть изнанка, особенно, если эта мысль угрожает тебе самому. Разве нет? Вот и подтверждение. Идея причинить себе вред вызывает настоящий отпор. Но как жить после всего, что случилось?
Медленно сажусь, некоторое время не двигаюсь, уставившись в пустоту и вцепившись в край постели. Выбора нет. Возможно, его не было никогда. Ладно. Встаю, иду в душ. С отчаянной силой пытаюсь отдраить тело мочалкой, потом бреюсь. Лицо похудело, глаза ввалились, и выгляжу я, наверное, ничем не лучше выходца с того света. Надеваю все чистое, непослушными пальцами застегиваю пуговицы форменной рубашки, вглядываюсь в зеркало.
Достаточно твердыми шагами направляюсь в рубку. Последний раз окидываю взором великолепнейшее, но столь холодное звездное небо на центральном экране. И подношу пистолет к виску. Внутри все мгновенно поджимается, словно от озноба. Пальцы начинают дрожать.
- Забавно, - пытаюсь усмехнуться я застывшими губами. – Главное, решиться на первый шаг. Остальное от тебя уже зависеть не будет.
Человеческий шепот звучит дико в заледеневшей тишине. Вздрагиваю, испуганно оглядываюсь.
И нажимаю на курок!
Безмолвие. Пустота. Бессмыслие.
Осечка.
Еще раз.
Осечка.
Жму.
Безмолвие. Пустота.
Давлю снова и снова, вытаращив глаза и открыв рот, словно умалишенный.
Бессмыслие.
- Ах, так, зараза! – выдавливаю сквозь зубы.
Повернувшись, направляю дуло в сторону двери и, скривившись, нажимаю на курок.
Шипит оплавленный материал. Тут же старается сам себя зарастить.
Пустота.
Вновь к виску! Вот так, вот так, вот…
Отбросив бесполезное оружие, утыкаюсь в ладони. Сухие глаза, дергающиеся губы, влажные пальцы.
Безмолвие.
Несколько часов сижу на полу в рубке. Не думая, не чувствуя. Выпотрошенный и обессиленный.
Но так оставлять этого нельзя. Верно? И я поднимаюсь. И иду в столовую. И, заказав салат, нетерпеливо притоптываю. А затем хватаю вилку. Вонзаю себе в грудь!
Бессмыслие, милый.
Она останавливается в доле миллиметра от моей плоти. И ни в какую не двигается дальше.
- Черт! – истерически выкрикиваю я.
Бросаюсь в технический отсек. С пеной у рта стараюсь открыть люк в выходной шлюз, сдираю ногти, рассекаю щеку. Затихаю в безмолвном плаче, скрючившись на полу.
И вновь кидаюсь. Теперь уже туда, где изолирован двигатель. И снова бьюсь, пытаясь прорваться, чтобы уничтожить себя.
Раз за разом. Здесь и там. Тысячью возможными способами.
Бессмыслие, милый. Бессмыслие. Пустота. Отстраненность.
Измученный, вымазанный собственной кровью, в изорванной грязной одежде я бессмысленно пялюсь в пустоту и чувствую отстраненность от всего происходящего. Тик-так, шлепает секундами время. Скуля, вторя ему, сворачиваюсь в клубок и мгновенно отключаюсь.

Четверг
Тени, тени ходят вокруг меня. Водят странные хороводы. Шепчут мертвыми губами. Глядят застывшими глазами. Их голоса эхом отдаются в бездонной тьме.
- На зарядку, засоня! Проспишь все на свете!
- О чем это вы, братцы кролики?
- Странная штука, вышло из строя сразу три кибера.
- Сегодня мы с тобой в паре. Не боишься?
- Не беспокойся. Все полностью здоровы, никаких отклонений ни в физическом состоянии, ни в химическом составе.
- Пр-р-р-раздник! Пр-р-р-раздник начинается!
- Слева от нас огромные пустоты. Не страшно?
- Ну, не так все просто. Она ищет… Ищет… Ищет…
С криком я просыпаюсь. Ошалело смотрю по сторонам, провожу языком по пересохшим губам. Сердце колотится. А в душе такой ужас, что я продолжаю вопить, стараясь сжаться в комок.
Где я? Почему я здесь? И отчего мне так страшно?
- Мама, мамочка… - всхлипываю я. – За что?..
Как холодно, боже. Подгибаю ноги, обхватываю плечи. Зубы стучат, дрожь пробегает по телу.
- Лукки мертв, - печально произносит Рыся.
Я дергаюсь. Обвожу воспаленными глазами полутемное помещение.
- Ч-что?? Что ты сказала? – заикаясь, бормочу я.
- Тебя не беспокоит то, что рассказывает Дара? – интересуется Данг.
Вжимаюсь в стену, непроизвольно начинаю учащенно дышать.
- Какого черта, Данг?? Ты здесь?? – стараюсь не обезуметь я.
- Нельзя сказать, что ты обнадежил меня, - отвечает он.
- Что за шутки? – взвизгиваю я в ответ.
- Данг мертв, - слова Рыси звучат странно обезличенно.
С воем откидываюсь назад и принимаюсь долбить затылком о стену. Заглушить! Заткнуть! Заставить замолчать! Невыносимо!!
Наступает тишина. Все еще всхлипывая, ощупываю голову. На ладонях остается кровь. Наверное, следовало бы в конце концов посетить медотсек. Но я этого не сделаю никогда. Поднимаюсь, опираясь на руки. Оглядываюсь. Как хорошо, когда вокруг безмолвие. Словно обволакивает тебя бархатной шалью. Технический отсек, ячейка номер восемнадцать. Эк, куда же меня занесло! Ладно. Пора выбираться отсюда.
Топаю к выходу, но воспользоваться лестницей нет сил. Толкаю дверь лифта, нажимаю номер жилого уровня и равнодушно наблюдаю, как за прозрачной перегородкой плывут, растворяясь в темноте, унылые помещения.
Вдруг мне кажется, что в одном из коридоров скользит черная тень. Не успев ни о чем подумать, я жму останов, в нетерпении дергаю дверь, не желающую открываться, и бросаюсь вперед.
- Нызга! Ты здесь? – ору я. – Сволочь!! Выйди, покажись! Или честный бой не для тебя??
Мой крик отражается от стен, приходит обратно искаженными звуками. А я ношусь туда-сюда в тщетной попытке разглядеть в полумраке нечто. Свет зажигается надо мной и гаснет сзади, создавая ощущение опасности за спиной. Я резко оборачиваюсь, бегу назад, размахиваю кулаками, надсаживаю глотку. И так до бесконечности. Устав, усаживаюсь в угол, обхватываю плечи. В голове пустота.
- Надо уничтожить эту гадину прежде, чем она уничтожит нас! – где-то далеко визжит Течер.
Я сглатываю, закрываю глаза, плотно зажимаю уши и склоняюсь вперед.
- Можешь не трудиться, - тихий смешок Течера совсем рядом.
Принимаюсь раскачиваться, гудя на одной басовитой ноте.
- Нызга в ней была, нызга, - бормочет Течер. – Ее устами говорила, ее глазами смотрела. А сейчас выскользнула. И скользит, крадется темными коридорами, черными углами. Цап! И влезает, упс, упс, в красавчика Вереса! Хи-хи-хи…
- А-а-а-а-а-а-а!! – кричу я. – Отвяжись! Отстань, ради бога! А-а-а-а-а!
- Так красавчик Верес просто игнорирует меня? Старается уничтожить презрением? Ха-ха. Страшно смешно, - продолжает издевательским тоном Течер. – Небось, жалко Дару?
Мой крик переходит в хрип. Ногтями я вцепляюсь в лицо, стремясь разодрать его, а головой вновь бьюсь о стену. Может же в конце концов она расколоться как орех? Ведь может?!
- Милый. Только не раскисать! – нежно и примиряющее шепчет Рыся.
И словно ласковые руки гладят меня по щекам, успокаивают разошедшуюся боль. Со стоном я отлепляюсь от стены, ничком падаю на пол и погружаюсь в темноту.
Придя в сознание, сначала не могу понять, где нахожусь. Страшно хочется пить, горло саднит, в рот будто насыпали песка. А тело ноет. Особенно желудок. Так. Желудок?
Я широко открываю глаза. Тварь не дает мне убить себя. Зачем, не знаю. Ее дело. А мое – свалить из этого мира, уйти как можно скорее. Но если обычными способами это не удается, то выйдет ли с помощью голода? Не станет же она меня кормить насильно. Верно?
Ладно, хорошо. Но пить хочется невыносимо. И я вновь поднимаюсь и бреду к лифту. Нужная кнопка здесь. Вот. Поехали.
К чему ей так издеваться надо мной, а? Не понимаю. Чик-чик, убила бы, и готово. Ведь нет! Изводит и изводит галлюцинациями. Сволочь! А, может, их несколько? Ну, нызг этих? Шнырк, шнырк по кораблю. Шнырк, шнырк… Ах-ха-ха-ха-ха! Шнырк-шнырк. Ой, умора…
Мерцающий коридор. Чуть более темные провалы боковых ответвлений. Столовая. Трясущимися пальцами заказываю воду. И еле удерживаюсь, чтобы не выбрать суп или второе. Пью большими глотками. Заказываю еще. Наполняю флягу, засовываю в карман.
До чего же хочется есть! Бульон с золотистыми гренками… Пельмени… Или нет, котлета! Прожаренная, с корочкой… Горка картошки с грибами…
Чертова падь! Черт!! Решительно разворачиваюсь и тащусь на подгибающихся ногах в свою каюту. Тут по-прежнему прибрано и, наверное, даже уютно. Подготовка к последнему шагу была вполне себе ничего. Верно? Я издевательски хмыкаю, сглатываю все еще обильно выделяющуюся слюну и укладываюсь лицом вниз в постель. Поворачиваю голову влево, высвобождая нос.
Цветы колышутся на ветру, волнуются травы. Вдали скачет табун лошадей. Идиллия, черт побери! Так тебя растак! Эх… Что за жизнь?
Шарю рукой по пульту настройки и выключаю всю эту ерунду. Щелк! Ага. Узкая, не совсем удобная и достаточно унылая комната. Разве нет? Но до чего здорово лежать в кровати. Не на полу, не скрючившись от холода. А вполне вот так сибаритски. Верно?
- Ты слышал? – начинает Глисс.
И я сквозь сон отвечаю стоном.
- Ты видел? – настаивает он.
Принимаюсь ворочаться, не в силах проснуться.
- Как это произошло? – голос капитана бьет наотмашь.
- Убить Течера мог любой из нас четверых. А это означает, что убийца действительно среди команды, как и говорила Дара, - сообщает Глисс.
Вскакиваю, оглядываюсь по сторонам. Вокруг только комната. Шкаф, стол, картинки. Ничего лишнего.
- Зачем? – спрашивает Рыся. – Зачем она убивает нас?
Я до крови закусываю губы и принимаюсь рыться в ящике стола в поисках наушников.
- Верес - его друг, в последнее время - почти брат, - отвечает капитан.
- Гадство! – выкрикиваю я.
Дрожащими руками извлекаю наконец проклятые наушники и втыкаю в уши. Тишина-а-а.
- Убери руки. Не трогай меня! – шипит Рыся. – Глисс так верил тебе…
Вытаращив глаза, я смотрю в голую стену и будто вижу Рысю, заплаканную, почти сломленную. До онемения сжимаю кулаки и прижимаю ко рту, стараясь сдержать вопль, который вновь рвется с моих губ.
- Тревога! – сообщает автомат. – Всеобщая тревога! Пробита защита. Курс корабля изменен. Повторяю…
- Заткнись! – приказывает капитан. - Извините. Сорвался. Слишком тяжело. Слишком. Боже, как я ненавижу окраины! Здесь всегда все наперекосяк. Дара была права, мы вышли слишком далеко…
- Верес, ты с капитаном связывался? – неожиданно жестко спрашивает Рыся.
Безмолвие. Только мое учащенное дыхание.
- Стоять, мразь! – четко произносит Рыся. - Не подходи, дрянь! Нызга проклятая!
- Теперь всем ясно, что погибнет каждый? Выхода не существует. На корабле нызга, - устало, но убежденно говорит Дара.
- Ты чего так долго? – голос Рыси звенит от недавнего смеха. – Я уже заждалась тебя. Все подключила, настроила. А ты как обычно!
Господи, как больно! Как невыносимо больно. Словно поворот ножа, дергающего и вытаскивающего наружу внутренности. А-ах!
Дай мне умереть, сволочь. Просто умереть! Слышишь?

Пятница
Жадно поедаю мясо. Голыми руками хватаю куски и запихиваю их в рот. Мясо, тушеные овощи, пельмени. Снова мясо.
И тут меня выворачивает наизнанку. Прямо на стол. Желудок содрогается в конвульсиях, выкидывая съеденное. А напоследок выдает что-то едко пахнущее. Ослабев от этой атаки, я сваливаюсь в проход. Да так и остаюсь там. Без сил, без мыслей, без желаний.
Звездное небо вертится над головой. Светила то ближе, то дальше. Голубой гигант слева. Желтый карлик справа. Туманности прямо по курсу крутят хвостами. Расползается пятно сверхновой. И миры, миры, планеты. Странные существа, удивительные привычки. И вновь звезды складываются в узор, пляшут, подмигивают, отдаляются. А внизу, под ногами галактика. Одна, другая, третья. Скопления. Ячейки… Восторг бросает вперед. И вот та, что казалась далекой, стремительно нарастает, превращаясь из маленькой запятой в огромную, с широкими завихрениями систему. Но одновременно с этим растет отчаяние, безысходность и боль. Захватывает целиком, скручивает, ломает…
- Тобос подарил тебе гораздо больше, чем ты думаешь, - печально произносит Дара. - Надеюсь, нызга сумеет оценить этот дар и оставит тебе жизнь. Хотя я не представляю, для чего нужна жизнь в пустом, населенном только призраками твоих друзей корабле, которым ты, к тому же, не умеешь управлять. В корабле, ушедшем столь далеко, что Земля не сумеет помочь тебе, - Дара медлит. – Нет, уж лучше умереть.
Я дергаюсь, пытаюсь открыть глаза, шарю руками, стараюсь подняться.
- Проще всего сдаться. Отказаться от борьбы. Но среди нас нет трусов и слабаков. Это я знаю абсолютно четко, - твердо говорит Зордан. - Пока есть надежда, пренебрегать ею нельзя. В этом я убежден. Убить себя – последнее дело. Надеюсь, это понятно, - пауза. – Ну неужели ты позволишь одержать ей победу? Не верю! – сквозь зубы тихо заканчивает он.
Ирония судьбы, что Зордан вещает устами (или что там у нее?) твари. И призывает не сдаваться. Нелепо. И смешно, если бы я мог хотя бы улыбнуться.
- Забвение и смерть… Забвение и смерть… - тихо шелестит что-то рядом.
Да, может она и права. Но через восемь дней корабль вступит в границы планетной системы звезды Ларда, а я до сих пор жив. Не лелеет ли нызга надежду проникнуть на корабль спасателей? Если так, то у меня есть еще долг – составить сообщение и настроить его автоматическую передачу на всех доступных земным кораблям частотах. Чтобы предупредить, предостеречь соплеменников о страшном грузе, что таится в моем теле. Нужно суметь, нужно подняться.
Я снова пробую встать. Тело не слушается. Ладно. Выждем, отдохнем. А потом уцепимся за стол, постараемся подтянуться. Ну же! Ну же!
Раскис, поддался на провокации… Дурак! Пусть внутри чудовище, пусть. Но подвергать опасности других нельзя. Ни за что! Не удалось прикончить себя? Так нужно было остановиться, а не идти на поводу у гадины. Как послушный баран, ей богу. Дурак!
Стою. Теперь привалиться, переждать сердцебиение. Давно не ел? Значит, перекусить. А не обжираться как свинье! Верно? Так. Так. Небольшая чашка бульона с парой гренок и крошечным кусочком курицы. Вот. Хорошо. Тошнит? Снова отдохнуть. Помаленьку, полегоньку. Ну, вот миска и пуста. Неплохо.
Устраиваюсь на диване прямо здесь. Смежаю веки. Если нызге понадобится, она без труда избавится от меня. Хоть тут, хоть в каюте. Разве нет? А мне необходимо беречь силы. Чтобы успеть, чтобы суметь выполнить последнюю работу.
Недолгий сон, на сей раз без кошмаров. И вновь чашка бульона с несколько большим кусочком мяса. И опять отдых.
На третий раз чувствую, что без лишнего риска уже могу отправиться к себе. Мерцающий коридор, длинный теплый ворс стен, провал незапертой двери в каюту. Спать… Спать… Ничком падаю в смятую постель и тут же засыпаю.
Сколько времени? Времени сколько, черт возьми? Шарю по тумбочке в поисках часов. Три часа дня. Как много, а необходимо столько сделать. Нужно вставать. Отдых принес мне силы. Силы и твердость. Медленно сажусь, рассматриваю израненные, покрытые синяками руки, избитые ноги. Сколько истрачено энергии, и все впустую. Выплеснуто непонятно куда. Верно? А еще от меня пахнет.
Поднимаюсь, бреду в душ. Положив ладони на раковину, гляжу в зеркало, откуда на меня мрачно выставляется худой заросший щетиной, взлохмаченный бабуин со ссадинами на щеках и лбу. Он щурит недобрые глаза и кривит рот. М-да, картинка впечатляет.
Включаю воду, долго моюсь, шипя, когда мочалка невзначай сдирает коросты. Потом бреюсь и пытаюсь расчесать сбившиеся колтуном волосы. Надеваю чистую, ставшую просторной одежду. Вновь обращаюсь к зеркалу. Да, ситуация явно улучшилась. Мужичок по ту сторону зеркала перенес, видимо, затяжную болезнь, а может быть, и нападение своры бандитов, однако на данный момент он выглядит вполне сносно. Что ж, сдаваться никто не собирается.
Теперь необходимо немного подкрепиться. В столовой, помимо бульона, заказываю детскую порцию второго. Не торопясь, поглощаю. Удивительно, но больше никаких галлюцинаций. То ли нызга подустала, то ли сменила тактику. Вероятнее всего – последнее, так как предыдущий опыт говорит мне, что измотать эту тварь невозможно. Ладно. Постараемся проявлять максимум осторожности.
Убрав посуду, направляюсь в рубку. В коридорах пусто и холодно, словно ледяное дыхание космоса постепенно вторгается в маленький оплот человечества. Это напоминает медленное, но неуклонное разрушение дома, когда его покинули люди. Один измученный человек не способен поддерживать корабль в должном порядке. Хотя нет, не измученный, а разъедаемый злобным и непостижимым существом.
Мигают огоньки сигналов, тихо шелестит воздуховод, звездолет упорно движется по проложенному мною курсу. Он продолжит свой полет и тогда, когда меня здесь уже не будет. А достигнув пределов планетной системы, он станет вечным спутником звезды. Если, конечно, его не найдут спасатели, или с ними самими чего не случится. И чтобы этого не произошло, необходимо мое сообщение. Так.
«Всем, всем, всем! Говорит Верес Вылчек, первый астрофизик экспедиционного бота «Ролц». Уведомляю, что необходимо соблюдать ПРЕДЕЛЬНУЮ осторожность при вхождении в контакт с нашим кораблем! На боте присутствует неизвестное земной науке инопланетное существо, являющееся по отношению к людям жестоким хищником. Насколько удалось выяснить, оно внедряется в одного из членов команды, а затем принимается убивать. При этом сам носитель совершенно не подозревает о своей смертельной опасности для окружающих.
Экипаж звездолета «Ролц» мертв, члены команды помещены в изоляционные капсулы. Это:
- Зордан Войчич, командир корабля;
- Дара Ресковиц, штурман;
- Глисс Лант, бортовой инженер;
- Данг Кениг, химик;
- Рыся Сегова, врач, биолог;
- Лукки Майков, кибертехник;
- Течер Дикк, биолог.
Вечная вам память, друзья!
Также хочу предупредить, что на данный момент хищник скрывается во мне, Вересе Вылчеке, первом астрофизике бота «Ролц». В связи с чем я, Верес Вылчек, представляю фатальную угрозу для любого представителя человечества.
Ввиду огромной важности указанной информации прошу при возможности передать данное сообщение другим кораблям».
Вроде бы все. Верно? Осталось только отправить депешу в Центр и настроить локальный передатчик.
- Мне страшно, - тихо, но явственно произносит Дара. - Это все звенья одной цепи: проблемы с киберами, ваши сны, смерть Лукки. Мы неотвратимо идем к гибели с момента выхода из подпространства. И этого уже не изменить. Что бы вы ни делали, что бы ни решали, впереди нас ждет только смерть.
Я дергаюсь и оглядываюсь. Никого. Ну, конечно. А как иначе? Но привыкнуть к таким представлениям неимоверно трудно.
Задаю параметры нуль-передачи, регулирую локальную рацию и запускаю свое сообщение. Теперь даже если меня не будет, или я это буду уже не я, информация о страшных событиях, случившихся на нашем корабле, дойдет до назначения.
- Не жалеешь, что стал звездолетчиком? - продолжает разговаривать со мной Дара.
И мне кажется, что гибкая темная фигурка проходит к штурманскому креслу, садится, распахивает бездонные глаза.
- Разве ты меня не слышишь, Верес?
Я сглатываю, облизываю пересохшие губы и сдавленно отвечаю:
- Знаешь, тебя трудно не слышать. А ты сейчас…
- Однако, - перебивает меня Дара. - Космос не предназначен для человека. Жалкие скорлупки, в которых мы путешествуем, ничто по сравнению с мощью вселенной.
- Кхе. С этим, конечно, трудно не согласиться. А ты…
– Странный ты все-таки, Верес, - смеется она и прикладывает пальцы к губам. - То ли боишься меня, а то ли я тебе просто нравлюсь. Не могу понять.
- Дара, – со стоном выдыхаю я.
- Тебя что-то гложет, разъедает изнутри. Только не вижу, что. Видимо, Тобос оставил в тебе отметину. Он ведь тогда никого не отпустил без своего клейма. Верно? Ты почти единственный, кто остался в живых из вернувшихся оттуда, - она сцепляет ладони и в задумчивости выгибает бровь.
- Где искать тебя, Дара? Ведь так невозможно, – стремительно поднимаюсь я из своего кресла.
Легкий удар по лбу. Звездный хоровод над головой. Крутящиеся спирали и вытянутые шары галактик. Пыль пространства, несущаяся навстречу. И далекие тени гигантских существ, перебрасывающихся яркими огнями.
Я лежу на полу, что, видимо, уже вошло в мою привычку в последнее время. Чувствую противный вкус ворса, забившегося в приоткрытый рот, звон в голове и боль в неловко подогнутой руке. Ладно. Приподнимаюсь, встаю на четвереньки. Кресло штурмана пусто. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Нызга, видимо, решила продолжить свои эксперименты. На удивление, впрочем, человеколюбивые, если судить по продолжительности моей жизни после последнего убийства.
Тобос… Уже второй за сегодня раз мне указывают на некую отметину, которую якобы оставила во мне эта планета. Любопытно. Да. Это было бы крайне интересно, если бы не одна деталь: голос Дары причиняет мне боль. Он заставляет меня на долю секунды поверить, что она жива. Хотя это, разумеется, не так. Поэтому, думаю, главное в предоставляемых монологах Дары не информация, а дополнительный способ вызвать страдания. В общем, какая разница? Долг выполнен, пора заканчивать затянувшийся спектакль.
- Эй, сволочь! Может, все-таки покажешься? Давай! Я уже готов умереть! Не медли, чертова дрянь!
Крутящиеся звезды. Воронки черных дыр. Вуали межзвездного газа. И мир, звонкий, светящийся, разноцветный. Тени, прыгающие, перетекающие одна в другую, сливающиеся и разлетающиеся в стороны. Звуков нет. Они отсутствуют полностью. Однако, несмотря на это, мне слышится веселый детский смех, стук мяча, свист скакалки, топот маленьких и легких ног. Мгновение, и я уже вижу их всех, девчонок и мальчишек самых разных возрастов, с радостными воплями носящихся по огромной детской площадке, оборудованной по последнему слову техники. Площадке, которая без конца меняется, и где нет ничего определенного. Это касается всего – физической составляющей, понятий, мер, норм. И ты уже не знаешь, где правда, а где ложь, что хорошо, а что плохо, что ты это ты, здесь верх, а там низ. А самое главное, ты не уверен, кто находится рядом с тобой. И это настолько смешно, забавно и интересно, что некогда сбегать на обед. Мир, сотворенный целиком как праздник и нескончаемый ослепительный фейерверк.
- Тобос! – вскрикиваю я, открывая глаза.
Так вот чем является эта планета на самом деле! Развлекательный центр, детская площадка, покинутая своими создателями в давние времена и продолжающая, вне зависимости от обстоятельств, исправно функционировать на полную катушку и занимать посетителей таким образом, чтобы они не закисли от скуки.
И я действительно отмечен Тобосом, который не мог не заметить во мне ребенка. Пусть и не принадлежащего расе великих создателей, но все же несмышленого малыша, требующего пристального внимания, развития и заботы. И именно поэтому нызга не решилась прикончить меня, как всех остальных, включая тех, что родились в космосе, и в связи с этим удостоились ее особого интереса.
М-да, занятно. Во многих вещах Дара была поразительно недалека от истины. И от осознания этого факта мое восхищение ею просто зашкаливает. Если честно, счастье хотя бы общаться с таким человеком. Не говоря уже о большем. А мы, даже Зордан, наивно полагали, что она все выдумывает. Идиоты!
Поднимаюсь, одергиваю куртку, вправляю постоянно выползающую из-под ремня рубашку. Тварь, видимо, считает, причем не без оснований, что я сломлен. Однако по большому счету, победа осталась на нашей стороне. Ведь переступить через клеймо великих создателей их цепной пес не сумел. Наверное, тоску, отчаяние и боль нызги понять можно, но простить ее ненависть и злобу – невозможно.
Сокрушительный удар валит меня с ног. Всепоглощающая ярость топит сознание. Я вновь в клубке омерзительных белых червей, слепых, глухих, но имеющих прожорливую пасть. Они отвратительно шевелятся, облепляя мое тело сверху донизу. Меня передергивает сильнейшая судорога.
Черное бездонное пространство. Яркий сгусток звездной системы очерчивает границу, вдоль которой нужно вести неустанный поиск. И вдруг, впервые за некоторое время, запах разумных существ. Рывок вперед, погоня, скулеж. Настигнуть. Застать. Слиться!
Со стоном я отрываю голову от пола, стараюсь откашляться. Да, в этом Дара тоже оказалась права, мы просто вышли не там, где следовало. Нам исключительно не повезло. Расправляю неловко подогнутые члены, усаживаюсь, ощупываю лицо. Хотелось бы знать, сколько эта тварь еще будет мучить меня? Оставила бы в покое, раз не может убить. Вообще, странное дело, великих создателей здесь нет уже миллионы лет, а их слуги, судя по деятельности нызги и парка аттракционов на Тобосе, продолжают безотказно работать. Замечательное долголетие.
- Эй, нызга! – негромко зову я. – Слушай, ты ведь отчаянно хочешь, чтобы я отбросил копыта. Верно? Похоже, это желание просто сводит тебя с ума, - тут я позволяю себе издевательский смешок. – Ведь пропасть между мною и твоими хозяевами неизмерима. Разве нет? Так оставь меня, уйди, ради бога! Поверь, счеты с жизнью я сведу сам.
Она не отвечает. То ли не понимает, то ли не считает нужным вести диалог со столь незначительным в ее понимании созданием, каким является человек. Я поворачиваюсь, собираясь подняться.
И тут меня накрывает. Шквал цветных пятен, провалы бездонных пространств, радуга бесчисленных звезд и ослепляющее сияние их скоплений. Я чувствую, что тону, падаю, растворяюсь. А ураган подхватывает, скручивает, выдирает, причиняя ощутимую, но столь необходимую боль.
Я навсегда расстаюсь с телом, отдельной мыслящей частицей вливаясь в сознание нызги, с которой буду неразлучен до тех пор, пока мне это не надоест. Пока наша галактика не превратится в нечто иное, а вселенная не выгнется россыпью не существующих сейчас измерений. Иными словами, пока не откроется мир, сверкающий и загадочный, манящий неисчерпаемыми чудесами и тайнами. Мир, в котором я узнаю свой дом.

Эпилог
Мигают огоньки приборов в рубке, на грани слышимости шелестит воздуховод. Тишина послушно отбывает свою вахту на затерявшемся в космосе корабле. Ни звука, ни движения. Мерцающие коридоры, провалы дверей. Полутемные помещения технических уровней. Застывшие роботы. Команды не видно, и можно решить, что ее здесь никогда и не было.
Но посреди рубки лежит человек. Так, словно он устал и решил отдохнуть. Подложенная под затылок ладонь, свободно раскинутые ноги. Однако грудная клетка не вздымается, тело исхудало, а в широко раскрытых очах отсутствует жизнь. Постойте, не торопитесь!
Будьте добры, обратите внимание на его лицо. Нет, нет, не на прекрасные голубые глаза, выглядящие сейчас немного стеклянными, не на безупречной формы нос. Совсем нет. Взгляните чуть ниже. Видите эту счастливую и немного застенчивую улыбку? Да, да, вот так. Все верно.
Не знаю даже, как сформулировать… Впрочем, ладно.
Скажите, а вас ничего не пугает?