БелоПруссия

Если с федеральной трассы Калининград – Москва спуститься на юг, пересечь железнодорожный переезд в Знаменске, которую охраняет старая водонапорная башня из красного кирпича, через десяток километров попадешь в очень интересные места. Внешне ничего не изменится: такие же, как и по всей области заросшие бурьяном поля, покосившиеся немецкие домики и старинные кирхи, узкие дороги, бегущие трусцой под конвоем «последних солдат вермахта». Все вроде бы так, как и везде. Но – не так. Это понимаешь, если обращаешь внимание на названия населенных пунктов: Новобобруйск, Мозырь… Только Бобруйска не хватает.
- Что ж вы удивляетесь? - говорит дядя Ваня, жилистый старичок лет 70 от роду из поселка Липово. – Тут после войны семьи из Белоруссии селились. Мы вот тоже из-под Борисова…
Сейчас белорусов в Мозырьском сельском поселении не больше, чем остальных. Большинство – русские, но есть и экзотичные в этих местах дагестанцы. Например, как сказали местные жители, некто по фамилии Рамазанов здесь упорно занимается сельским хозяйством и ему принадлежит львиная доля недвижимости в Мозырьском поселении. Например, почти что целехонькая немецкая мельница, которая, увы, не работает уже несколько лет.
Мы посетили три поселка в этих местах – Новобобруйск, Гусево и «столичный» Мозырь. Здесь так же чисто, как и в самой Белоруссии, но на этом сходство (не считая географических названий) и ограничивается. Типичная калининградская глубинка – с редким населением, огромными площадями пустующей земли и брошенными домами. Последних, как показалось, здесь особенно много.
- Что поделать, - разводит руками глава администрации Мозырского сельского поселения Тамара Кевлич. – Народ бежит отсюда, а дома остаются. А заселиться в них никто не имеет права. Ведь практически все брошенные дома имеют хозяев. В основном они принадлежат так называемым асоциальным семьям – родители находятся неизвестно где, может быть умерли уже, а дети – в интернате. И прописать в эти квартиры мы никого не можем. Законодательство не позволяет. Чтобы как-то использовать эти брошенные дома, нужно вносить поправки в Семейный кодекс.
В БелоПруссии насчитывается более 60 опустевших домов и квартир. С каждым годом их состояние становится все хуже и хуже – владельцы (если они и живы) не появляются, у муниципалитетов денег на то, чтобы содержать это жилье, нет. Годовой бюджет сельского поселения, в котором проживают две с лишним тысячи человек, равен стоимости однокомнатной квартиры в Гурьевске – 1,5 миллиона рублей. На такие деньги не пошикуешь. Вот и получается, что жилья в нашей области очень много – особенно в глубинке, - но его нет. Красноречивая иллюстрация этому парадоксу – БелоПруссия. Поезжайте и убедитесь сами.