Маленькая истина

Маленькая истина.

Шестилетний Глеб Местечкин носился по детской площадке как кусочек натрия по поверхности воды.
- Вонючка! Я нашёл Американскую Вонючку!
- Где!? Покажи! Дай сюда!! Это не Американская! Американская зелёная!! - обиженно вопил Серёжа в полосатой майке.
Кучка девочек в бантах завороженно следила за беготнёй мальчишек. Младшие перестали топать ногами и хлопать в ладоши и тоже вытаращились на братьев Местечкиных. На какое-то время в садике воцарилась Американская Вонючка.

Старшая медсестра Марья Ивановна всегда начинала очень серьёзно.
- Вы знаете что, Саша. (Пауза). - Вам необходимо сделать одно очень важное дело.
- Да, конечно. - Я с готовностью отложил метлу в сторону.
- Там - где-то на площадке - зарыта собака. Вы узнайте у воспитателей, где именно она зарыта, найдите и отнесите в мусорный бак. А то её найдут дети, а вы сами знаете: маленькие дети всё в рот тащат.
- Да. Дети не должны найти, где собака зарыта. Я её откопаю - сказал я.
- Сделайте обязательно – серьёзно закончила медсестра, направляясь в здание.

Найти собаку оказалось не так просто. Воспитатели знали только о её существовании и не более.
- Нужно спросить у братьев Местечкиных, это они её откопали.
Поймать Местечкиных, занятых Американской Вонючкой, тоже заняло некоторое время. Серёжа с Глебом сразу затеяли обиженный и не совсем понятный спор. Один из них показывал в одну сторону, другой махал рукой в противоположную. Постепенно выяснилось, что они три раза перекапывали собаку в новое место и где она находится сейчас, неизвестно. Наконец, Глеб ткнул рукой в пятачок рыхлой земли возле песочницы и тут же убежал. Я выкопал яму в штык глубиной и метр в поперечнике, смутно догадываясь, что так глубоко собака зарыта всё-таки быть не может. В мою голову уже начинали заползать неопределённо-бесформенные мысли типа «А что здесь, собственно говоря, вообще имелось ввиду», когда ко мне подошли две девочки с тремя косичками и сказали, что мальчишки дураки, а они (девочки) похоронили собаку за кустами возле забора. Заветное место мы отыскали по палочке-крестику с двумя сучками, торчащей из земли. Лопата легко вошла в песок и глухо ударилась обо что-то твёрдое. Звук был явно деревянный и сразу напомнил мне историю, рассказанную другом, проведшим своё детство в деревне.

Затяжная зима ударила в марте двадцатиградусными морозами. Андрей уже возвращался от соседнего колодца с ведром ледяной воды, когда мимо него проскрипела подвода, заполненная грудой мохнатых сосновых досок грубого распила. Два мужика в черных овечьих тулупах, дыша туманом, начали сгружать короткие извилистые с толстой рыжей корой доски на землю около сельсовета.
- Это для чего ж такие доски? - спросил Андрей, осторожно ставя полное ведро на землю.
- Какие доски? Не доски, а волки!
- Волки? - оторопело переспросил Андрей, всматриваясь в странные обрубки, сваленные перед крыльцом. Мохнатая кора оказалась слипшейся рыжей шерстью, оскаленные морды странно незаметно вырастали из плоских туловищ. Волки так же были похожи на доски, как походят обозначающие их слова. Андрей поёжился от внезапного порыва ветра и поднял воротник.
В лесу было так холодно, что у волков мерзли зубы. Намаявшись голодной суровой зимой, вогнав бока до самых рёбер и зарезав с десяток колхозных овец, они нашли мирное пристанище в виде мохнатых сосновых досок с толстой рыжей корой.

Я копнул глубже и извлёк трижды перекопанную собаку на свет. Величиной она была с небольшую кошку и толщиной в ладонь. Блекло-серая шерсть пучками покрывала плоское высохшее тело. Лет ей, по виду, было немало. Умерла она, однако, скорее всего, зимой и потому прекрасно сохранилась. В нижней челюсти, правда, чего-то недоставало, поэтому вид у кошки был немного грустный - или даже обиженный. А может быть, эта обида относилась к тому, что её снова откопали? Маленькая истина, прячущаяся от своих не в меру назойливых искателей.
Я оглянулся. Последние пары подготовительной группы, размахивая руками, скрылись за зелёным углом павильона. Я взял лопату и тихо перекопал кошку-собаку в самый дальний угол детского сада.