Безмушие.

На отделении пропали мухи. Не совсем конечно, но их стало очень мало.

Отделение или участок, - это населенный пункт, дворов 150, построенный еще в советское время рядом с животноводческими фермами. Эти участки, которых по России великое множество, как бы застряли, забуксовали в прошлом легкими грузовичками. Эти машинки, должны были кормить города. Если станицы формировались спонтанно, вольными казаками, после указа Екатерины Великой, и в процессе развития становились городами или поселками городского типа уже при коммунистах, а так же в следствии коллективизации совхозами или колхозами. Отделения именно и являлись дочерьми или скорее падчерицами этих урбанизированных станиц.

Чем являлась деревня для России? Главным производителем зерна, мяса, молоко - сырья, из которого на городских предприятиях пекли хлеб, делали колбасу и так далее. Эта была основная задача деревни, стать рогом изобилия, но в начале века, то есть сегодня, в связи с массированным импортом, эта задача превратилась в невыполнимую, поэтому и исчезли мухи.

Муха в сознании человека всегда ассоциировалась с грязью и нечистоплотностью. Грязь пища мух. Они не отъемная часть колорита отделений - была. Помню, в 90-ых, когда отец и мать приняли решение переехать из города, испугавшись начинающей набирать обороты инфляции и кризиса, на отделение, родину отца, где он вырос и его хорошо знали, тогда я впервые столкнулся с ними и удивился их количеству. Они по хозяйски летали по двору, сбиваясь в черные жужжащие и жирные тучки. Местные относились к ним смиренно, как к вынужденной необходимости, и с юмором, называя их соседями. Городские друзья, приезжавшие в гости, в следствии чего во дворе, летом, накрывали стол, за радостными разговорами и новостями прятали брезгливость, и ели мало, хотя всего было много, но почему то не отказывались от разнообразной снеди, которую от русской неуемной щедрости, им накладывала мать с собой. Насекомые перебивали аппетит. Как и полагается мухам, они были назойливы, кусались, особенно в ранний осенний период, лезли на продукты, мешали спать. Особенно их было много на заднем дворе, где обычно держали, в обшарпаных, грубо сбитых деревянных сараях, скотину: свиней, быков, коров разнообразную, домашнею птицу. Здесь было царство мух. Своеобразный мушиный социум, со своей иерархией и укладом.

А теперь они почти исчезли, потому что крестьянин, стал условным крестьянином. Просто человеком проживающим на земле Скотину стало выращивать не выгодно, и ее перестали держать. Обрушилось когда-то великое государство, обрушилось громко и это обрушение подняло волну, которая смела фермы. На их месте торчат, как пальцы серо красные колонны, а на них обгрызенными ногтями виднеются остатки балок и шифера. Животноводческие фермы вымерли и умерли. А рынки наводнились изобильно и разнообразно биохимическим мясом, порошковым молоком, селитрокарбонатовой, водянистой картошкой. Эти продукта меняют нас на клеточном уровне. Сейчас справедливо звучит - Я то, что я ем!
У мухи осталось одно пристанище туалетная яма на внутреннем дворе.Последний мушиный оплот. И суть в том, что если муха, а как не крути это насекомое часть природы, покинет и это место, то можно вполне считать - человек полностью стал оторван от природы биологички и психологически. Или с другой стороны - природа нас отвергла за не нужностью, что ей бесполезно даже наше дерьмо. И получается, что не нам противны мухи, а мы им, то есть природе.