позднее раскаяние

Поджав ноги под себя, сидит он на зелёном холме, за спиной у него красивый горный пейзаж, а перед ним плещется море. Скорбь опечаталась на его измученном лице. Он жалок и худ, бос, в тёмных брюках и рубахе того же цвета. В руке его небрежно болтался пистолет. Он был задумчив, казалось, что-то терзает душу его и не даёт покоя. Безразличие выражало его лицо, словно всё вымерло в округе, ибо царила тишина, иногда нарушаемая всплеском волн. Память терзает его воспоминаниями прошлого. Он не может забыть того, что совершил. Ему грустно. Хочется поговорить, но с кем? на ближайшие мили, ни души. Здесь нет даже рыбаков, туристов. Никого. Но видимо кто - то был с ним не согласен.
Неожиданно он почувствовал чьё-то присутствие и, испугавшись сам не зная чего, обернулся и увидел перед собой мужчину в белых одеждах.
- Можно составить вам кампанию? – вежливо обратился мужчина.
- Если не зануда, то милости прошу, - буркнул он и поспешил спрятать пистолет под себя.
Незнакомец сделал вид, что не заметил. Не боясь испачкать дорогой элегантный костюм, он сел на траву, рядом с ним. Помолчали. Это молчание длилось долго, каждый находился во власти своих дум, наконец, он робко обратился к незнакомцу:
- Можно с вами поговорить?
- Конечно. Что – то случилось?
Но вместо ответа он закрыл лицо руками и сквозь слёзы тихо сказал:
- Я убил человека, боже я убил, я убил свою жену, господи, не знаю, что на меня нашло, помутнение какое-то, ах, ах…
- Ну-ну успокойтесь, товарищ, - ласково похлопал его по плечу незнакомец, - расскажите мне, чужой человек всегда поймет беду, нежели близкий человек.
- Глеб, - представился он, протянув руку.
- Гавриил, - вежливо пожал руку незнакомец, улыбаясь белозубой улыбкой, и не сводя с него голубых глаз.
Тепло и любовь исходило от неизвестного мужчины, внезапно захотелось открыться этому человеку и признаться в убийстве, которое томило его душу уже много часов. Не давало ему покоя.
- Мне страшно, я боюсь, я болен, - тихо сказал Глеб, глядя на море.
- Зачем же ты согрешил?
- Она изменила мне с моим лучшим другом. Я уезжал, а когда вернулся, то застал обоих в постели. Я не хотел убивать. Но раздался выстрел, и он упал, она потянулась к телефону и снова выстрел. Боже мой, что я наделал, - рыдал отчаянно Глеб, - теперь меня посадят за двойное убийство. Может даже пожизненно. Боже я не хочу в тюрьму.
- Дадите чистосердечное признание и судья, возможно, смягчит наказание, - ласково сказал Гавриил.
- Вы что из милиции? – испугался Глеб и приподнялся, чтобы ретироваться.
- Нет, я просто гулял здесь и, увидев вас, решил составить вам кампанию, - улыбаясь вежливо, говорил Гавриил.
Глеб, подозрительно глядя на невесть откуда взявшегося незнакомца, спросил серьёзно:
- Кто вы? скажите мне, прошу.
Гавриил не сводя глаз с Глеба, ответил ему тихо и серьёзно:
- Я твой Ангел - Хранитель. Я пришёл за тобой.
- За мной? Но я же жив.
- Жив? Ты забыл, что совершил, когда убил жену и друга.
Внезапно Глеб изменился в лице
- Ах, боже, неужели я это сделал?
- Я покажу тебе всё, - сказал Гавриил и взмахнул рукой.
И тогда словно во сне исчезает внезапно красочный живописный край и сменяется другою картиною; он увидел свою квартиру в момент убийства и вот видит Глеб себя, но со стороны. Словно осмотрит кино на большом экране, где главным героем был он сам. На тумбочке пистолет. Труп обнажённой женщины на окровавленной постели. На полу труп обнажённого мужчины.
Одинокий пленник своего греха, он смотрит в окно, прохожие, словно призраки в пелене серого осеннего дождливого переулка. Они спешат по делам, они ещё не знают, что произошло убийство. Внезапно в мокром окне нарисовались силуэты двух мужчин в мундире, они быстрыми шагами шли к дому Глеба. Показалась машина с мигалкой. Возможно, соседи, услышав выстрелы, вызвали милицию. Ещё немного и на руки наденут наручники, закроют в камере, а потом суд, тюрьма, боже мой, может даже пожизненно. Видит Глеб, как он отчаянно вскричав «Не-е-ет» упал на колени перед трупом и горько зарыдал. Внезапно постучали. Пригрозили выломать дверь. Трясущаяся рука, омытая слезой осени потянулась к пистолету. Дверь выломали. Взгляды встретились. Дуло коснулось виска, раздался выстрел. Квартира дымкой тумана исчезает, и они снова видят море.
- Что означает это новое? – спросил Глеб.
- Позднее раскаяние пригнало тебя сюда на монолог с совестью, - отвечал таинственно Ангел.
- Меня теперь в Ад, - робко спросил Глеб.
Гавриил, убрав руки за спину, прошёлся по берегу и отвечал:
- Видишь ли, Глеб, так уж устроена Система Бытия. Допустим, человеку дано было прожить 60 лет, а он покончил с собой в 30. Стало быть, следующие 30 лет он будет томиться в Чистилище. И лишь потом оберет свободу.
- А я, - дрогнул голос грешника.
- Ты раскаялся, но кары тебе не избежать, - отвечал Ангел, - я уведу тебя в иной мир, на суд не человеческий, на Суд Божий. Там всё решится. Может Господь и смилуется над тобой.
- Мне бы этого хотелось.
Гавриил не ответил он взял Глеба за руки, и они исчезли в дымке осеннего утра.