-- : --
Зарегистрировано — 123 542Зрителей: 66 609
Авторов: 56 933
On-line — 6 963Зрителей: 1354
Авторов: 5609
Загружено работ — 2 125 489
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
В поисках утраченного прошлого. Остров Ольхон-Гулаг 20 века?!
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
15 февраля ’2013 
01:11Добавлено в закладки: 1
Надежда Николаева, Иркутск
Сергей Кретов, Баден-Баден
Февраль 2013 года.
Фото к теме можно посмотреть здесь.
Фотографии рыбаков 1947 года из архива семьи Урбахановых, Козулиных и материал из интернета «История Гулага».
Надежда Николаева.
Иногда бывает непонятно почему и, как мы начинаем заниматься тем, что вроде бы не нужно нам сейчас, а потом оказывается, что очень даже нужно и не только нам, а скорее другим людям.
В Древнем Египте было самое страшное наказание- лишение человека имени и человек был жив столько, сколько помнят его имя другие люди.
Благородная задача помочь другим людям жить долго и помнить их имена.
Разными путями и дорогами я пришла к тому, что стала заниматься поисками, связанными с исправительно-трудовым лагерем НКВД в Песчаной.
Во – первых, урочище Песчаное, это место, где долгое время жили мои родные - семья Роговых и так получилось, что история поселка, история лагеря и история жизни моих родных, тесно связаны между собой.
Во – вторых стало неожиданным открытием известие, что дед моего мужа Константин Рубель и его жена, бабушка Вера Васильевна Николаева были обитателями этого лагеря-призрака.
Интерес исследователя ведет меня по этому пути и появились только первые догадки и находки, и я думаю, что их будет еще немало.
Конечно, я знала ближайших своих родственников и это всё. А откуда они появились на Байкале и Ольхоне, кем они были, что сделали для страны. Начались расспросы живых ближайших родственников, поиски других живших в разных местах, переписка с ними. Вела поиски в архивах Иркутской, Читинской областях и даже в Москве. Результатом этих поисков стало создание своего сайта – Роговы - Гусихины, на котором мы все общаемся, заходят на сайт земляки и другие желающие. Но это о роде Роговых и Гусихиных.
Возник вопрос, а кто были предки моего мужа, как они попали на Байкал. В своё время мы по молодости лет не интересовались, а сейчас уже из них нет никого в живых. Дед мужа Рубель К.В. по национальности поляк а бабушка Николаева Вера Васильевна из Ленинграда.
Пролог
Чем дальше человечество удаляется в будущее, тем больше неясностей остаётся в нашем прошлом. Происходит это и у нас на Байкале, в частности в акватории Малого моря. Это сейчас всё побережье хаотично застраивается кемпингами, туристическими базами, а ведь ещё совсем недавно, буквально двадцать лет назад, убитые деревеньки влачили жалкое существование, а многие совсем исчезли с лица земли. Только знающий, намётанный глаз мог определить по следам на земле, где стояли дома, дворы деревень и улусов.
В начале прошлого века цивилизация уже далеко шагнула на север, северо-восток и Дальний Восток Российской империи, по Малому морю Байкала ходили караваны судов в Нижне-Ангарск, Баргузин. Туда везли промышленные товары, хлеб, мануфактуру, обратно лес, рыбу и рыбную продукцию, шкуры и мясо диких зверей, пушнину. А на острове Ольхон, мимо которого эти суда проходили, жизнь местного населения находилась как бы в далёком прошлом. Хотя местные жители в 1901 и 1902 годах стали свидетелями страшных корабельных драм-катастроф в районе улус Семисосны – мыс Кобылья голова.
- С 14 на 15 октября 1901 года пароход «Яков», ведший из Нижнеангарска на буксире три судна (первое - «Пота¬пов» с 549 бочками рыбы, 160 рабо¬чими и 15 членами команды; второе - судно рыбопромышленника Моги¬лева с 250 бочонками рыбы и боль¬шой группой рабочих; третье - судно Шипунова с 240 бочками рыбы и пассажирами) и три бурятских лодки-мореходки с рыбаками, пройдя ма¬лое море и не дойдя 15 верст до маяка «Кобылья голова», попал в сильную бурю.
Участь их была разной. Судно Мо¬гилева было выброшено на берег, а судно Шипунова смогло удержаться на якоре не более чем в 30 саженях от острой береговой скалы, о кото¬рую судно «Потапов» в ночь на 15 октября разбилось в щепки. Все быв¬шие на нем люди - 176 человек -погибли. На берег волны выбросили 27 обледенелых трупов. Буря дли¬лась двое суток и была настолько сильной, что тела несчастных рыба¬ков и рабочих, выброшенные на бе¬рег, примерзли к скалам на высоте 10 саженей (одна сажень равна 2,13 метра - Е.Г.). Но хотя из трех лодок-мореходок две выбросило на берег, а одну раз-било и утянуло на дно, все бурятс¬кие рыбаки спаслись.
В конце сентября 1902 года там же, в районе Малого моря, сильно пострадал пароход «Александр Не¬вский» и погибли буксируемые им баржи, на которых возвращались с путины рыбаки со своими семьями. Катастрофа произошла перед злопо¬лучным мысом Кобылья голова, при выходе из Малого моря в Малые Ольхонские ворота.
Натиск Сармы был настолько стре¬мительным и сильным, что матросы парохода были вынуждены обрубить канат, к которому были прилеплены баржи, и те оказались во власти вет¬ра и волн.
Одну баржу, что шла последней, выбросило на песчаную отмель, и люди на ней спаслись. А две другие кинуло на камни у мыса Кобылья го¬лова. Было так холодно, баржи по¬крылись толстой коркой льда и даже немногие счастливчики, сумевшие выбраться из ледяной воды на бе¬рег, погибли от переохлаждения.
Сам пароход чудом уцелел, стоя у подветренного берега на двух яко-рях и с двигателем, работавшим на полный ход.
Американский исследователь и антрополог Джереми Картин, посетивший остров Ольхон в 1900 году и российский учёный путешественник Николай Константинович Тихомиров два лета (1914 и 1915 гг.) работавший в экспедиции на Ольхоне, где занимался изучением флоры острова, писали в своих работах:
Вот к примеру:
- Ольхонские буряты разделялись на два клана и жили в нескольких улусах в сухой степной части острова на берегу Малого Моря. Люди селились на острове с незапамятных времен, я видел поросшие травой основания стен и древние жилища на скалистых мысах, более похожие на остатки древних крепостей. На Ольхоне я слышал о славном прошлом монгольского народа, а рыбаки время от времени находили бронзовое оружие и шлемы в песках мелководных заливов.
По переписи населения 1850 года, на острове жило около 2 000 человек.
Население сокращалось от таких болезней, как оспа, сифилис и проказа. Заболевание оспой как-то контролировалось при помощи вакцинации, несмотря на возражения бурят по религиозным верованиям. Сифилис в нескольких формах был распространен среди бурят со времени завоевания Сибири русскими. Кожные высыпания лечились синим купоросом (сульфат меди, известный россиянам как купорос), поэтому сифилис называли здесь «купороской». Я иногда слышал замечания: «Ничего серьезного у него нет, он просто схватил купороску».
Проказы боялись, от нее не было лекарства, и при первых ее признаках - опухолях или язвах, обычно они появлялись на шее или на пальцах, больного немедленно изолировали, поселяли в отдельную юрту в отдалении от улуса и не разрешали уходить оттуда. Пищу ему носили женщины, обычно это была мать, и оставляли у дверей. Если он не нарушал запретов, ему давали тарасун (национальное дурно пахнущее питье, приготовленное перегонкой кислого молока). После смерти его хоронили отдельно.
Ольхонские буряты хоронили своих умерших среди скал в холмах, поросших травой. Под голову клали седло, рядом - маленькую чашку и медные монеты. На тело и вокруг него наваливали тяжелые плоские камни, формируя своеобразный керн - каменную пирамиду, на траурной церемонии убивали лошадь.
Некоторые старые захоронения неподалеку обвалились, и можно было видеть скелеты с черепами, лежащими на седлах, и домашнюю утварь, разбросанную вокруг. Суровое наказание грозило тем, кто нарушал покой мертвецов.
На скалистом мысу острова под названием Кобылья голова стоял маяк, который функционировал с начала навигации, с июня до ноября, когда заканчивали работу рыболовецкие бригады и озеро начинало замерзать.
На скале, рядом с маяком, стоял небольшой домик смотрителя, он соединялся с маяком мостиком, который поддерживали две стальные балки. Мостик стоял над глубокой расщелиной, где всегда кружилась и кипела вода. Однажды свирепая Сарма сорвала эти балки и забросила их в море.
Главное селение острова, улус под названием Долон Нургун, что переводится, как Семь Сосен. Оно располагалось всего в 4–5 милях от домика смотрителя маяка.
На ближайших склонах холмов росли семь огромных старых деревьев - не сосен, на нижних ветках которых висели шкура жертвенной овцы и множество амулетов.
На краю улуса около двух дюжин столбов с округлыми коробками на вершинах, очень похожими на почтовые ящики, которые можно увидеть на сельских дорогах Америки. Это было что-то вроде домашних гробниц, и по их количеству можно было узнать, сколько юрт было в улусе. Селение расположилось в логе, и его строения в беспорядке рассыпались по травянистому склону. На самом краю, ближе к Малому Морю, стояли новая школа русского типа и ветхое здание старинной церкви св. Иннокентия Иркутского.
В Долон Нургуне уныние чувствовалось особенно сильно, когда задувала сарма. Школа стояла фасадом к Малому Морю, ничто не ограждало ее, кроме голого истоптанного откоса, и вся сила ветра обрушивалась на нее. Она не могла противостоять воздушным массам, обрушивающимся на нее снаружи, и содрогалась от ударов ветра, окна издавали монотонное дребезжание, и было видно, как там, в узком проливе, кипела и билась вода.
Это описание самого большого населённого пункта а кроме него были ещё улусы разбросанные по всему острову, в восточной, западной и северной его части.
Как упоминалось в исследованиях путешественников, в начале 20 века население острова было исключительно бурятское, размещавшееся в 17-18-ти улусах, которые, за исключением двух (в долинах: Идибэ и Хагай), располагались в долинах северо-западного склона Ольхона, близ берегов Малого моря. Как то - улусы Харгой и Елгай, Харанса и Нюргенэ, Хонхой и Сергетэ, Семисосны, Хужир, Халгай, Буругер, Усук, Ташкинэ, Бугэ и другие.
Всех бурят насчитывается до 1000 душ обоего пола, так что на каждый улус приходится не более 55 душ. Все население подразделено на два рода, называемые Абызаевскими, которые управлялись старшиной по выбору.
Царское правительство планировало использование Ольхона, как каторги, наподобие Сахалина. Провести там изыскательские работы и к началу строительства каторги, местное население с острова переселить на материк. Но тут грянула 1-я империалистическая война, революция и последовавшая за ней гражданская война сделали эти планы несбыточными.
В революцию и гражданскую войну последовало расслоение населения, борьба бедных с богатыми, белых с красными. Жертвы были с обеих сторон. В 60е годы в Хужире, за местным клубом, в небольшом домике жила старая бурятка, мать Татьяны Романовой, работавшей билетёром в этом клубе. В гражданскую войну, говорили, у неё отступавшие по западному берегу Байкала белые, казнили мужа воевавшего за красных. Кто его выдал из местных, она знала, но доносить в ВЧК не стала, как её не уговаривали. А выдавшие, жили рядом и, наверное, всю жизнь побаивались мести за совершённое зло.
В двадцатые-тридцатые годы прошлого столетия начинается освоение острова Ольхон, заселение его приехавшими с материка бурятам и русскими.
Так семья нашей землячки Намшеевой Антонины Романовны перебралась на Ольхон в 1922 году в деревню Харанцы из улуса Курма, Ольхонского района. Отец её Роман Намшеевич был столяром, мать Мария Харанутовна - домохозяйка. В семье было две дочери - старшая Антонина и младшая Анна. Девочки сначала окончили начальную школу в Семисоснах, затем семилетку в Еланцах.
Основная масса народа переезжала в начале тридцатых годов. Начавшаяся коллективизации, организация колхозов и преследование семей, так называемых кулаков и середняков, вызвали в крестьянской среде протест. Чтобы избежать высылки в северные районы страны, крестьяне заколачивали или продавали свои дома и исчезали из родных мест. Бежали куда глаза глядят, где их никто не знал, в отдалённые и малодоступные места. Неурожайные годы и начавшийся в стране голод тоже заставлял искать места, где можно прокормиться.
В 1932 году из Тунки, ещё почти юным приехал на остров Алексей Кириллович Тюменцев, его брат Григорий Тюменцев, где прожили долгие годы с перерывом на Великую Отечественную войну.
В 1934 г. из-за нехватки пахотных земель в Курети Ольхонского района, организовали отделение колхоза «Красный пахарь» в д. Харанцы на острове Ольхон. Но это официально. Скорее всего, организации отделения колхоза из Курети была связана с коллективизацией на Ольхоне, так сказать колхозный труд для примера. Какие на Ольхоне пахотные земли – сплошной песок, да и дожди на остров редко заглядывают.
Единственная отрада рыбалка, да и то это тяжёлый каторжный труд, коим является даже и сейчас. Возле рыбы можно прокормиться, но тоже нелегко. Советская власть создала инспекции рыбоохраны, поэтому сильно на море и реках не побалуешься, согласно закона от 07.08.1932 года, о хищениях социалистической собственности (в народе его называли «законом о пяти колосках».
Бурятский писатель Ким Балков в своей книге «Час смертный» вспоминая то время на восточном Байкале, пишет о том, что приём рыбного улова производили прямо на воде, выгребая рыбу у колхозников под чистую.
Одной из первых на Ольхон приехала семья Александра и Авдотьи Марковых с двумя детьми – Андреем и Лизой. Сюда же приехала семья Алексея Федоровича Маркова* – брата Авдотьи. Дом Александр и Авдотья купили маленький, на песках близ Байкала. Рядом с домом был утуг (сенокос), через который бежал к Байкалу ручей. Жили в Харанцах буряты и русские.
Елизавета Иннокентьевна Рудых (в девичестве Копылова) родилась в деревне Куреть. В семье было еще 3 брата – Михаил, Алексей и Николай. Отец, Иннокентий Федорович, три его брата и сестра жили общей семьей. Вели единоличное хозяйство. Всего в семье было 17 человек. Позже братья разъединились и стали жить самостоятельно. В 1935 г. Копыловы с детьми переехали на остров Ольхон. Здесь, в улусе Нуры был организован ОРС «Мало-Морскго гослова» – рыбного хозяйства от Иркутского рыбтреста. Отец рыбачил, мать – Анна Степановна, работала пекарем.
Из села Оймур Кабанского района Бурятии, в это же время переехала семья Березовских Андрея Фроловича и Марии Васильевны, в которой было пятеро детей, и поселились в улусе Ташкай. Андрей Фролович работал инспектором рыбнадзора, а его жена на обработке рыбы.
Сейчас анализируя фамилии старожилов Ольхона можно сказать, что заселение острова в начале 30х годов прошлого столетия, происходило в основном из Ольхонского района, как например Копыловы, Марковы и Кабанского района БМ АССР Восточно - Сибирского края. В воспоминаниях старожилов села Дубинино, близ Корсаково, в Бурятии упоминаются фамилии Темниковых, Баландиных, Куржумовых, Карачёвых, Роговых, Нелюбиных, живших да и живущих на острове Ольхон. А вот Гуралёвы видимо из одноимённого села Гуралёво, того же Кабанского райна. Вспоминают дубининцы и о том, что часть домов села, были перевезены с Ольхона, где были куплены в бурятских улусах.
Как происходила коллективизация на Ольхоне, сейчас уже не узнаешь, старожилов осталось не много. А в местном музее, если и есть история того времени, то она завуалирована ещё в советское время и подаётся по привычке в искажённом виде. А правда лежит в запасниках музея, которую не торопятся открывать для широкой публики. На острове было много зажиточных бурят, которым было нелегко расстаться с нажитым добром и пойти гнуть спину в колхоз за трудодни. Но примерно судить о том времени можно по советским фильмам «Поднятая целина», «Тихий дон» и другим тоже. Борьба шла ожесточённая, непримиримая.
В разное время люди, посетившие Ольхон и встречавшиеся с местными жителями, слышали разные истории. Вот одна из них:
- Бабушка, местная жительница Хужира лет 80-ти, поведала историю, случившуюся не так давно – в начале 20 века. Сегодня в окрестностях ходайской горы гуляет на приволье только ветер, да пара заросших травой фундаментов напоминает о том, что здесь жили люди. И улус был богатый. До революции в этих местах обитал местный богач Рубазай Аструнов. По преданиям, где-то там еще лежит закопанное аструновское золото.
Вот такая присказка. О трудной жизни наших земляков на Ольхоне, в биографических рассказах поведала нам Зинаида Ивановна Каплина. Они печатались в местной районной газете «Байкальские Зори» и в конце 2012 года были изданы отдельной книгой в городе Иркутске, а мы возвращаемся к «нашим баранам», то есть цели нашего исследования – Ольхонскому ГУЛАГУ. Все что-то слышали, но конкретного нет ничего. Поэтому возьмём за основу версии.
Колхозы на острове Ольхон были созданы, но даже старожилы помнят не все их названия: колхоз «Победа» в улусе Хадай, колхоз « Герои Арктики» в улусе Ялга, в улусе Семисосны колхоз имени Кирова, в улусе Харанца колхоз имени Кагановича, в улусе Халгай колхоз «Улан-Хушун» в переводе на русский язык «Красная сила», в улусе Буругер ( в переводе неправильный дом) колхоз имени Калинина. Род занятий колхозников животноводство и рыбалка.
На материковой части малого моря созданы колхозы в улусах Тутай; Шида,Сарма, Курма, Сурхаты входившие в колхоз им. М.В. Фрунзе, Зундуки, Зама (им. К.Е.Ворошилова), В Онгурёне в 1928-31 году создан колхоз «Худмэршин» переименованный в 1942 году в колхоз имени В.П. Чкалова, Кочериково (имени И.В. Сталина)
С 1932 года в улусе Ташкай, на острове Ольхон создан и работает Мало-Морский Гослов и его рыбоприёмный пункт, метеостанция. В лабазе солили, коптили и упаковывали рыбу в тару. В летнее время приходили баржи – самоходки из Иркутска, разгружали муку, соль, оборудование. Обратно увозили готовую продукцию. На рыбоприёмном пункте был даже двухэтажный деревянный дом. Недалеко от улуса Нуры была и начальная школа. Вскоре школу перевели в улус Хужиры, где в 1938 году открылся новый рыбоприемный пункт и из Ташкая начали перевозить Мало-Морский Гослов, строить рыбзавод, организовывать школу семилетку, На запрещенном шаманском месте развернулось строительство рабочего поселка Хужир с уклоном государственной рыбной промышленности и рядом обслуживающих, а так же бытовых организаций и учреждений.
Туда же перевели сельсовет, больницу, магазин из Семисосен, склады и лабазы из Ташкая. Дети из Ташкая стали учиться в школе 4х летке улуса Семисосны. Жили на квартирах. В выходные дни шли пешком домой.
Всё побережье Малого моря от Кочериково до Бугульдейки было отдано государством для рыбалки. В 34 точках стояли рыбацкие бригады или были рыбоприёмные пункты. Множество удобных, пологих заливов побережья было очищено от утопленных стволов деревьев и коряг и использовалось для заводного невода.
Примерно такие же процессы происходят на восточном побережье Байкала, напротив острова Ольхон.
Бушующие в стране страсти по поиску вредителей и виновных в срыве государственных планов по индустриализации, усилении оборонной мощи государства и так далее не обходят стороной и этот забытый Богом уголок.
В начале ХХ века вблизи улуса Харанца, справа от дороги, был построен дацан. С 1923 года в дацане постоянно находились пять лам, часто приезжали ламы из Хоринского дацана. В 1930 году ламы были арестованы и позже расстреляны, а дацан прекратил свою деятельность. Деревянное здание дацана разобрали и перенесли на берег Байкала для рыбаков, а в 50е годы вновь перенесли, но уже в посёлок Хужир на улицу Обручева в качестве жилого дома.
Владимир Андреевич Зурмаев из улуса Тутай, учитель начальной школы, секретарь райкома комсомола, был арестован в 1938 году, получил срок 10 лет лагерей и 5 лет ссылки с поражением в правах. Наказание отбывал на Колыме и прошёл все круги тамошнего ада. Ему повезло, он остался жив. После освобождения из лагеря ссылку в пять лет отбывал там же. Вернулся на Ольхон в 1955 году и не один, а с семьёй – женой Галиной и сыновьями Владимиром и Валерием. Жена Зурмаева – Галина родом из Приморья, тоже прошла лагеря Колымы и ссылку.
Елизавета Иннокентьевна Рудых (Копылова) в пересказе З.И. Каплиной вспоминает:
- В 1937году её отца, Иннокентия Федоровича и его брата Ефима, забрали в НКВД. Вместе с ними были арестованы Березовский Андрей Фролович, Рыков и ещё несколько человек из бурят: Аримхеев Александр и его 3 брата, живших в Нурах, Малашкин и другие. Из разных мест Ольхонского района забирали людей. И всегда ночью. Люди шепотом передавали друг другу – того забрали, другого. Все боялись и ждали – чья очередь следующая. Из тех, кого забрали, никто обратно не вернулся.
Так, например, Андрей Фролович Березовский, 1891 года рождения, уроженец села Оймур Кабанского района БМ АССР, Постановлением тройки УНКВД по Иркутской области от 17 июня 1938 года был приговорён к расстрелу с конфискацией имущества. В 1958 году решением Военного трибунала Забайкальского военного округа постановление отменено, и дело в отношении Березовского Андрея Фроловича прекращено за отсутствием состава преступления. Он был реабилитирован, но, увы, поздно. Его жена Мария Васильевна пережила войну и умерла в Хужире в 1945 году.
Рогов Борис Тимофеевич родился в 1885 году в Кабанском районе БМАССР, русский, малограмотный, беспартийный и без определенных занятий. Проживал в улусе Ташкай.
Арестован 4 января 1938 года, приговорен тройкой УНКВД Иркутской области 15 февраля 1938 года по ст.58 пп -10, -11 УК РСФСР, к ВМН. Расстрелян 17 февраля 1938 г. Место захоронения - город Иркутск. Реабилитирован 23 февраля 1957 г. Президиумом Иркутского областного суда.
Брянский Василий Селивёрстович 1895 года рождения, уроженец улуса Кутул Ольхонского аймака, Иркутской области, проживавший в улусе Семисосны, колхозник колхоза имени Кирова, б/п, русский, арестован 03.03.38 года, постановлением тройки УНКВД Иркутской области от 09.07.38 г. по ст. ст. 58-1 "а", 58-2, 58-10, 58-11 УК РСФСР подвергнут расстрелу (исполнено 21.07.38 г. в г. Иркутске), реабилитирован определением Военного трибунала ЗабВО от 08.08.58 г. Номер архивного дела: 9025.
Дудеев Егор Михайлович 1881 года рождения, уроженец улуса Кунта Ольхонского аймака Иркутской области, проживал в улусе Семисосны Ольхонского аймака Иркутской области, колхозник колхоза им. Кирова в улусе Семисосны, б/п, бурят, арестован 08.03.38 г., постановлением тройки УНКВД Иркутской области от 09.07.38 г. по ст. ст. 58-1 "а", 58-2, 58-9, 58-11 УК РСФСР подвергнут расстрелу (исполнено 21.07.38 г. в г. Иркутске), реабилитирован определением Военного трибунала ЗабВО от 08.08.58 г. Номер архивного дела: 9025.
Уланов Константин (Кеска) Херхенович 1905 года рождения, уроженец улуса Халгай. Колхозник колхоза «Улан – Хушин», арестован в 1937, осуждён по 58 статье к ВМН. Расстрелян в Свердловске в этом же году. Реабилитирован в 50е годы, после смерти Сталина.
Фёдор Беклемишев осужденный по статье 58, восемнадцать лет провёл на золотых приисках Колымы. С подорванным здоровьем, но, слава Богу живой, вернулся в родные края. Продолжил свой род.
Номолов Илья Номолович 1890 года рождения, уроженец улуса Зама Иркутской обл., бурят, б/п, член сельхозартели им. Ворошилова улуса Зама. Арест: 1938.05.20 Осуждён 1938.06.17 тройкой УНКВД Иркутской обл.. Обв. по ст. 58-1 -9, -11 УК РСФСР Расстрелян 1938.07.04. Место расстрела город Иркутск. Реабилитирован 1958.05.06 Военным трибуналом ЗабВО,
Номолов Номон Номолович (1882,Иркутская обл., Ольхонский р-н,с.Зама---1938.02.08) бурят, б/п, рыбак Маломорского гослова, житель улуса Зама. Арест: 1937.12.08 Осужд. 1938.02.01 тройка при УНКВД Иркутской обл.. Обв. по ст. -7, -Ю, -11 УК РСФСР Расстр. 1938.02.08. Место расстрела: г.Иркутск Реабилитирован 1957.10.18 Военным трибуналом ЗабВО.
Это единицы, а сколько сгинуло людей, о которых уже никто не помнит.
Но были и исключения. Так Буинов Абзай Рубахаевич 1904 года рождения, из улуса Зундуки, Зама-Онгуренского булука, Кутульская инородческая управа, Верхоленского округа, Иркутской губернии. Государственный деятель 20-50-х гг., активный участник борьбы за укрепление Советов, почетный гражданин (№1) Ольхонского района (1997). Родился в семье бедняка.
До начала Великой Отечественной войны был председателем Еравнинского райисполкома и ответственным работником аппарата Совнаркома Б-М АССР. Был репрессирован. Просидел в тюрьме с января 1938 по сентябрь 1939 года. Освобождён за недоказанностью вины. В 1941 году вернулся в Ольхонский район и стал работать директором Маломорского рыбзавода. Все планы, которые были поставлены перед заводом в условиях военного времени, перевыполнялись. В январе 1945 г. А.Р. Буинов был избран председателем Ольхонского Райисполкома.
Проводимая в стране коллективизация подорвала основу деревни. Миллионы крестьян были насильно выселены в отдалённые районы страны, где погибали в большом количестве. А индустриализация требовала рабочей силы, которую негде было взять.
Планы форсированной индустриализации экономики страны и коллективизации сельского хозяйства к концу 20 — началу 30-х годов стали полностью определять направленность репрессивной политики государства и дали мощный импульс для реализации идеи широкого использования труда заключенных. Одним из проявлений этого исторического этапа, именуемого советской пропагандой «периодом наступления социализма по всему фронту», стала неизбежная территориальная экспансия, выразившаяся в поставленной перед ОГПУ задаче колонизации малонаселенных и экономически неразвитых районов СССР. Об этом говорилось в Постановлении СНК СССР от 11 июля 1929 г., когда было принято решение передавать в руки ОГПУ всех осужденных к лишению свободы на срок от 3-х лет и выше.
Цель законодательства состояла в том, чтобы заставить работать и дисциплинировать массы, не горевшие участвовать в продлении функционирования системы и ее воспроизводстве.
В конце октября 1929 года Всесоюзная конференция работников республиканских ГУМЗов (Главное управление мест заключения) предложила посылать заключенных в районы, куда не хотели ехать вольнонаемные рабочие, и на работы, которых последние избегали.
Созданное в апреле 1930 г. Управление исправительно-трудовых лагерей (УЛАГ) ОГПУ быстро развивалось и уже с 1 октября 1930 г. получило статус Главного управления. С этих пор аббревиатура ГУЛАГ стала символом бесправия, рабского труда и произвола. И действительно, на протяжении последующих лет ГУЛАГ принимал в свои недра все новые и новые жертвы репрессий.
Стремительно расползающаяся по стране система ГУЛАГА накрыла и Восточно-Сибирский край с входящей в него Бурят - Монгольской АССР.
Одновременно с Маломорским Гословом и рыболовецкими колхозами существовал на Байкале и в частности на острове Ольхон параллельный им мир – Рыболовецкий ГУЛАГ НКВД СССР.
Заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР, старший майор госбезопасности Лепилов А.П. на имя Берии, Круглова, Чернышева и Кобулова о работе ГУЛАГа в марте 1940 года в числе прочего докладывал:
Рыбная промышленность ГУЛАГа сосредоточена в двух специализированных лагерях :
Владивостокском и Прорвинском (Северо-Каспийский район), а так же в исправительно-трудовых колониях 6-ти краев, областей и АССР (Краснодарского края, Дагестанской АССР, Сталинградской области, Иркутской области, Бурят-Монгольской АССР, Хабаровского края).
Выловленная рыба на пунктах улова подвергается переработке, убирается в тару и направляется в адрес Главрыбсбыта СССР
Обработка рыбы производится на береговых стационарных и плавучих рыбозаводах. Кроме рыбозаводов, на отдаленных лагпунктах имеются подсобные и обслуживающие предприятия.
…Как уже сказано, рыбным промыслом, кроме специализированных лагерей — Владлага и Прорвлага, занимаются еще исправительно-трудовые колонии в следующих районах:
а) Краснодарского края — в юго-восточной части Азовского моря план вылова на 1940 год 7,5 тыс. цент. рыбы;
б) Дагестанской АССР — в северо-западной части Каспийского моря план вылова на 1940 год — 16 тыс. цент.;
в) Сталинградской области — на р. Волге у г. Астрахани; план вылова на 1940 год — 4,5 т. цент.;
г) Иркутской области — в западной части озера Байкал; план вылова на 1940 год — 2 тыс. цент.;
д) Бурято-Монгольской АССР — в восточной части озера Байкал; план вылова 3,5 тыс. цент.;
е) Хабаровского края — в низовьях р. Амура; план вылова на 1940 год — 20 тыс. цент.
В составе Владивостокского рыбного лагеря имеются 3 совхоза «Галенки», «Ипполитовка», «Сальск» и, кроме того, подсобные сельские хозяйства на промыслах.
И так, рыбная промышленность ГУЛАГа в Иркутской области в западной части озера Байкал упоминается в докладе, значит, она была, но парадокс состоит в том, что МВД Иркутской области, УФСБ и Иркутский филиал общества «Мемориал» сведений об этих ИТК не имеют.
Это сведения из доклада всесоюзного значения, а есть сведения более близкие нам прибайкальцам.
В статье «Структура и кадры мест лишения свободы в Бурят-Монгольской АССР в 20-х начале 50-х годов ХХ века» Курас Леонид Владимирович пишет:
В 30-е – 40-е годы ХХ века структура мест лишения свободы выглядела следующим образом:
ИТК № 1. Промколония г. Улан-Удэ, п. Стеклозавод. Начальник - Иван Александрович Лермо;
ИТК № 2. Исправительно-трудовая колония ст. Онохой. Начальник - Дмитрий Сергеевич Духанин;
ИТК № 3. Колония массовых работ п. Ново-Ильинск. Начальник - Афанасий Гаврилович Чащин;
ИТК № 4. Колония массовых работ г. Улан-Удэ. Начальник - Георгий Михайлович Сороковиков;
ИТК № 5. Поселок Зун-Мурино Тункинского района. Начальник - Стерликов;
ИТК № 6. Сельскохозяйственная колония в г. Кяхта. Начальник - Павел Денисович Провкин;
ИТК № 7. Промколонияи в поселке Джида. Начальник - Александр Леонтьевич Калекин;
ИТК № 8. Колония массовых работ на станции Челутай.
ИТК Корсаковская рыбопромысловая колония. Начальник - Василий Степанович Соболев;
ИТК№ 9. Колония массовых работ в поселке Селенгинск. Начальник - Василий Сафронович Сониев;
ИТК № 10. Сельскохозяйственная колония в поселке Мухоршибирь. Начальник - Александр Михайлович Блинов;
Лечебная колония. Главный врач - Яковлева Лидия Александровна;
Кабанская рыболовная ИТК в поселках Сахарово и Катково. Начальник - Карпенко;
Улан-Удэнская тюрьма № 1. Начальник - Г.Л. Попов.
Кяхтинская тюрьма. Начальник - Г.Н.Орлов;
Трудовая колония для несовершеннолетних (п. Илька). Начальник - Д.А. Анненков.
Также в состав пенитенциарной системы Бурят-Монгольской АССР входили тюрьмы в селах Кырен, Баргузин и Багдарин.
В 20е-40е годы все поселения в акватории Малого моря Байкала входили в состав Эхирит-Булагатского аймака Бурят - Монгольской АССР, Восточно - Сибирского края.
После революции все рыболовные угодья перешли в собственность госу¬дарства, которое передало их для эксплуатации предприятиям гослова, сельхозар¬телям и рыболовецким артелям.
В разных районах Байкала появляются рыбозаводы, как организационные центры рыболовства.
На рыбозаводах появляются производства: бондарное, се-тевязальное, канатное и другие, обслуживающие расширяющееся рыболовство.
Так только по Горячинскому сельскому совету БМ АССР было:
Деревня Катково (пункт рыбзавода)
Безымянка (рыбучасток),
Село Горячинск ( рыб.колхоз имени Сталина),
село Исток-Котокель (рыболовецкий колхоз имени Ленина),
остров Котокель (пункт рыбзавода),
село Гремячинск (Гремячнский рыбзавод), рыболовецкий колхоз «Свободный путь»,
деревня Баня (пункт рыбзавода),
деревня Черемушка (пункт рыбзавода),
Таланки (пункт рыбзавода).
И так. Вблизи острова Ольхон, вернее напротив него, существует 3 рыболовецких лагеря НКВД СССР в деревнях Корсаково, Катково и Сахарово Бурят-Монголской АССР. Ольхон и акватория малого моря относится тоже к Бурятии. Корсаково не имеет рядом с собой удобных рыбных промыслов и располагается далеко от берега. Напрашивается вывод, что из ИТК Корсаково был выделен ЛП (лагерный пункт) или ЛК (лагерная командировка) для организации рыбных промыслов в удобных заливах малого моря.
Так Алексей Кириллович Тюменцев ещё в конце 90х годов 20 века, а Коблев Алексей Ереджибович председатель хужирского сельпо, и сейчас утверждает, что на острове Ольхон находилось две ИТК НКВД СССР – в Семисоснах и в урочище Песчаное. Если про первый лагерь не говорят сейчас, то про второй, в Песчаной, время от времени появляются отрывочные сведения, упоминания. Корсаково находится почти на траверзе пролива Ольхонские ворота, расстояние не велико, а это удобно.
Малое море на Байкале в то время поистине было бездонной бочкой, из которой черпали и черпали рыбу. Как сиговых, так и частиковых пород.
Гослов, а в последствии рыбзавод сам ловил рыбу, а так же принимал и перерабатывал рыбу, поступающую из рыболовецких колхозов. Упоминаний о том, что рыбзавод принимал и перерабатывал рыбу, сдаваемую ИТК НКВД нет. Оставшиеся старожилы на острове это тоже отрицают.
Начавшаяся Великая Отечественная война требовала больших материальных ресурсов, а так же самоотверженного труда тружеников тыла: «Всё для фронта - Всё для победы». Даже в средине 60х годов прошлого века на фронтоне дома в улусе Хадай, можно было ещё прочитать этот зажигательный лозунг, написанный краской во время войны. Но ещё ярче мобилизационную работу коммунистической партии видно на редких сохранившихся кадрах кинохроники. Руководители областного звена летом 1941 года проводят митинг среди рыбаков ММРЗ в Хужире:
Старожилы вспоминают, что во время войны Маломорский рыбзавод был на военном положении. За любые нарушения, пусть даже не большие, трудовой дисциплины директор самостоятельно мог посадить под арест на 10-15 суток. Во время подготовки к навигации член команды судов не имел права сходить на берег. Собирали продовольственные карточки и отправляли одного человека отовариваться на берег.
ММРЗ в те годы рыбы ловил много. Кроме сетевых бригад было несколько закидных неводов и один ставной. Весь улов надо было собрать, засолить, закоптить и реализовать. Собирали добытую рыбу по рыбоприёмным пунктам, расположенным на острове и по побережью Малого моря: Хужире, Харанцах, Буругере, Песчаной, Ташкае, Тодокте, Шибетах, Шиде (соровая рыба), Халах, Улан-Хане, Крестовой (недалеко от Онгурёна)..
В 1942 г. для руководства и дальнейшего развития рыболов¬ства в Бурят-Монгольской АССР и Иркутской области был организован Байкальский государственный Рыбтрест и затем Рыбвод. В 1943 г. из Байкальского был выделен Иркутский Госрыбтрест.
Начальником иркутского рыбтреста до 1954 года был ЯКУБОВСКИЙ Якуб Александрович, старейший работник госбезопасности СССР с 1918 года.
В 1937 году был назначен начальником отдела трудпоселений и мест заключения УНВКД по Иркутской области. Снят с должности в 1954 году после гибели сейнера ММРЗ «Сталинградец» с 17 членами команды на борту.
Особое развитие в 1942 г. получила рыбная промышленность Восточной Сибири. Этому способствовало постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 6 января 1942 г. "О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке"
Госрыбтрест в составе девяти рыбозаводов и одной МРС был создан в Иркутской области. Здесь же было организовано 38 рыболовецких колхозов, а свыше 480 сельскохозяйственных колхозов привлечены к выполнению плана рыбодобычи.
МРС (моторорыболовецкая станция) в иркутской области была создана в улусе Сахюрта, что находится на берегу бухты в проливе Ольхонские ворота. Надо полагать, что это аналогия МТС в сельском хозяйстве. И, наверное, даже был политотдел. В колхозах, да и в Гослове рыбалка осуществлялась на гребных баркасах, поэтому маломерные суда стали большим подспорьем рыбакам.
Это, видимо, оттуда перешли позже в маломорский рыбзавод маломерные суда типа кавасаки: «Байкалец», «Ольхон», «Сарма», «Омуль», «Щука», «Хариус», «Нерпа», «Маломорец».А также ММРЗ получил мощные американские автомобили, поставленные в СССР по ленд-лизу: студебеккеры, доджи ¾, виллисы. Но американцы потребовали возвращения оставшихся после войны автомобилей назад в Америку и на Ольхоне стали появляться Зис-5, затем Газ-51, крейсеры наших дорог.
Старожил МРС (Сахюрта) Зинаида Кузьминична Александрова, работница местной почты, рассказывала:
— Приехала я сюда еще маленькой девочкой с матерью. Здесь, на берегу Байкала, тогда стояло всего четыре бурятских юрты. Даже дороги не было. С организацией здесь МРС построили механический цех для ремонта судов, лодок и сетевязальный цех. В самый разгар Великой Отечественной войны, в 1943 году, я еще ребенком начала работать в этой сетевязалке. Сети вязали для разной рыбы — на окуня, сига, бычков. Местные рыбаки ловили даже ерашек и желтокрылок — на корм скоту. Рыбы было столько, что ее даже за еду не считали! Каждый брал, сколько хотел. Хорошую, крупную рыбу отдавали государству, а остальное выбрасывали. Здесь же, в МРС, я пошла в первый класс... Зинаида Александрова была старшей из всех детей. В семье было еще трое младшеньких. Приходилось помогать матери. Сетевязалка работала и летом, и зимой. Постепенно в МРС приезжали люди и оставались здесь. Мехцех стоял на самом берегу озера, в зоне затопления, поэтому в 1972 году его перенесли в другое место, подальше от воды. В 70-х годах МРС передали рыбзаводу и мехцех закрылся. Чинильщики сетей стали на вес золота, так как рыбаков в поселке осталось много. До шестидесятых годов, уже прошлого века, платили по тогдашним меркам неплохо — рублей сорок. Потом стали платить меньше. В нашей сетевязалке я проработала до 1963 года, десять лет подряд, без выходных, сети рыбакам чинила. Потом пошла работать на почту.
- Вспоминает старожил Ольхона, Иван Романович Романов, партийный и государственный деятель Иркутской области, родившийся в улусе Сарма. Во время Великой Отечественной войны познавший на себе тяжесть рыбных промыслов. Автор книги «Колесо времени»:
- Лозунг «Всё для фронта, всё для Победы!» стал девизом Ольхонского района. Ушедших на фронт отцов, братьев, сестёр заменили старики, женщины, подростки. Изменился уклад жизни, пришла мобилизационная экономика. Район перешёл в статус рыболовецкого, появились новые структуры, например «Рыбакколхозсоюз», новое предприятие – МРС (моторорыболовецкая станция). Колхозы, ставшие рыболовецкими, МРС обслуживала технически и обеспечивала орудиями лова, техникой, рыболовными судами и прочим. В ту пору сложилось у нас свыше 20 рыбколхозов. По всему периметру Малого моря от Куртуна до Качериково выставили они свои бригады.
Природа «славного моря» порою была непредсказуемой, рыбка доставалась нам нелегко. Выдающихся бригадиров Урбаханова, Дудеева, Ханхабаева, Балтаханова, Номолова, Даханова, Хальиева и других знала вся область.
В годы войны и после Малое море также бороздили бригады Иркутского завода тяжёлого машиностроения имени Куйбышева, ИТК, «Спецторга». Кроме этого имелось разрешение на право получения «продрыбы» всем колхозникам в конце летней путины – по 1 бочке (100–120 кг).
И ещё, он же, Иван Романович Романов в интервью газете:
- Двадцать рыболовецких колхозов поставляли рыбу на фронт. Рыболовецкие бригады комплектовались в основном из женщин и детей, а возглавляли бригады в основном престарелые колхозники. Труд был тяжёлым, невода тянули лошадьми и вручную. В сутки делали по 2-3 притонения. Это 12 – 15 часовой рабочий день. Ежедневно сотни тонн байкальской рыбы сдавалось на приёмные пункты на расстоянии 10-20 км на гребнях.
Ежегодный лов рыбы составлял в среднем 35 – 40 тыс. центнеров.
Передовыми были признаны бригады Урбазая Урбахановича Урбаханова, Данила Дудеевича Дудеева, Ильи Виссарионовича Баландина, Мухтарги Ханхабаевича Ханхабаева, Босоя Намоловича Намолова, Мазая Неновича Ненова, Духая Матхановича Матханова и другие.
Василий Семёнович Ермолаев в 90е годы прошлого века в Иркутске вспоминал:- Нашу семью во время войны выселили из Мордовии в Сибирь, в пгт. Качуг, а оттуда в составе рыболовецкой бригады отправили добывать рыбу на Ольхон.
Ольга Алексеевна Черных вспоминает о войне и рыбалке на Байкале:
- После окончания I курса педучилища нас отправили на Байкал на рыбалку. Мы ехали по незатопленной еще Кругобайкальской железной дороге до порта Байкал, а оттуда до Хужира плыли на корабле «Ангара», который теперь стоит на приколе, как музей.
Я попала при распределении в неводную бригаду. В бригаде было 10 мальчишек из Черемхово, из ФЗУ, будущих шахтеров, и нас 10 девочек из педучилища. Дали нам невод в 200 метров, погрузили в баркас, прицепили на веревке за катер, и мы поплыли на тоню (место, откуда забрасывают невод). А бригадира нам дали 16-летнего парня-бурята, единственного, который знал от отца, как надо рыбачить. И тут впервые мы попалив шторм на Байкале. Очень долго нас трепал ветер «сарма», почти прибив нас к скалам. Мы остались живы, а две сетевых бригады утонули тогда.
Рыбу мы сдавали на Ольхоне в Хужире, где был рыбзавод. Однажды нам посчастливилось сдать на завод 8 центнеров омуля. Невод мы сгрузили на берег, а катер приплавил нас на завод. На носилках мы сами перетаскали всю рыбу в огромные чаны, где она солилась. По цехам завода стояли бочонки с омулем, на них было черной краской написано «Для фронта!».
А в августе мы поймали и сдали на завод 5 центнеров сигов. Это были самые большие уловы. Теперь, когда изредка покупаю сига на рынке, вспоминаю тех, пойманных во время войны.
.
Рядом с этими рыбзаводами, рыболовецкими колхозами и другими организациями существуют ольхонские рыболовецкие ИТК НКВД СССР – призраки.
О них упоминает в своём докладе заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР, старший майор госбезопасности Лепилов А.П. руководству наркомата.
Докладывает начальник ГУЛАГа НКВД СССР комиссар государственной безопасности 3 ранга Наседки 17 августа 1944 года Народному Комиссару Внутренних дел СССР Генеральному Комиссару государственной безопасности Берия Л.П.:
- В ГУЛАГе имеется специализированный рыболовецкий лагерь (Астраханский), 8 рыболовецких колоний и 45 подсобных рыбных хозяйств. За 1941-1944 годы выловлено 420.000 центнеров рыбы, или 25% от всей потребности исправительно-трудовых лагерей и колоний.
Но нет сведений в архивах МВД России и ФСБ. Поэтому придётся обобщить всё, что когда-то писалось и говорилось об этих «призраках».
Сергей Кретов:
- О лагере в Песчаной, я впервые услышал в 1960 году от мальчишек старше меня на 3-4 года, соседей по 16 бараку на улице 19 партсъезда. Дети времени и улицы Юра Краснов, братья Валера и Володя Убошкины, Володя Храмцов по прозвищу Глухой нашли на месте бывшей ИТК старый наган с патронами. Отчистили наган от ржавчины и грязи, а потом в лесу расстреляли все патроны. В самой Песчаной побывал в 1966 году зимой, ездили своим шестым классом ставили там для начальной школы кукольный театр. Но ничего не запомнил. Ездили в кузове грузовой машины Газ-51, холодно, зуб на зуб не попадает. Во время спектакля отогрелись и обратно. Кругом дома, бараки, школа, лёд Байкала, снег и песок, да ещё дорога, по которой мы ехали, из скреплённого скобами деревянного лафета, для проезда одной машины, кажется по три с каждой стороны.
О том, что мать Юры Краснова, Галина, была узницей Ольхонского ГУЛАГА, узнал уже спустя десятилетия.
Позже, уже в конце 90х, в частной беседе Алексей Кириллович Тюменцев сказал, что на Ольхоне в улусе Семисосны и в урочище Песчаное были ИТК НКВД СССР. Беседа продолжения не получила, Алексей Кириллович ещё восстанавливался после перенесённого инсульта, а позже и забылось. Несмотря на возраст и болезнь Тюменцев обладал прекрасной памятью, имел много знакомых и друзей, участник войны, и достаточно повидал на своём веку, жаль, что не расспросил его, не записал. Но человек не вечен, он умер в 2005 году и похоронен в Иркутске.
Ещё в середине 60 годов на Ольхоне и в Хужире жило много бывших ссыльнопоселенцев из репрессированных народов украинцев, немцев, литовцев, эстонцев, латышей, поляков и других.
Российский, а в то время ещё советский народ отходчив, не злопамятен и принимает всех. Привезли сотни переселенцев западников - бандеровцев, из Прибалтики - лесных братьев. За дело были они сосланы или нет, знают только они сами, да работники госбезопасности, проводившие следствие или высылку.
Кто там будет разбираться, что это за люди, среди островитян много пострадавших от советской власти, они просто сострадательно относятся к ним, работают рядом с ними. Это сейчас просто, зайди в интернет и тебе сразу станет понятно, кто есть кто. В Украине и Прибалтике открыто восхваляют гитлеровских пособников, возводят их в ранг национальных героев, устанавливают им памятники, хотя фашизм и преступления против человечества всеми осуждаются без срока давности.
Спецпереселенцы, по воспоминаниям ольхонских жителей, жили свободно в пределах предоставленном им законом СССР
*Спецпоселенцы пользовались всеми правами граждан СССР, за исключением ограничений: не могли самовольно переходить с одного места работы или службы на другое без разрешения спецкомендатуры НКВД; не имели права отлучаться за пределы района расселения, обслуживаемого данной комендатурой, причем самовольная отлучка рассматривалась как побег, и это влекло привлечение к уголовной ответственности по ст. 82 УК РСФСР (20 лет каторжных работ); спецпереселенцы были обязаны в 3-дневный срок сообщать в спецкомендатуру НКВД о всех изменениях, произошедших в семье (рождение ребенка, смерть члена семьи, побег и т.п); ежемесячно требовалась обязательная явка в спецкомендатуру, для отметки в регистрации.
На каждого спецпоселенца заводилось личное дело, в котором находились следующие документы: справка об основании к выселению и содержанию на спецпоселении, анкета выселенца с фотокарточкой, расписка об объявлении выселенцу постановления СНК СССР № 35 от 8 января 1945 года и Указа ПВС СССР от 26 ноября 1948 года, постановления о наложении административных взысканий, справки по заслуживающим внимания агентурным донесениям и компрометирующие материалы, заявления выселенца о произошедших изменениях в составе семьи и изменении места жительства, материалы о привлечении к уголовной ответственности, заключения и справки об освобождении, отобранные личные документы приобщались к личным делам в отдельном пакете по описи.
Литовцы и другие старательно трудились вместе с аборигенами, не были подвержены пьянству и вскоре заняли многие ответственные посты на производстве. Так, например, начальником стройцеха в ММРЗ до середины 60х годов был Виктор Григорьевич Белицкас.
В конце 40-х годов в Хужире стала строиться новая больница. Строили больницу спецпереселенцы – литовцы, во главе с местным прорабом Александром Болдоновым. По воспоминаниям жителей Хужира медработников тогда не хватало, и поэтому разрешили принять на работу медсестёр из числа «спецпереселенцев» (это высланные из Прибалтики люди после Великой Отечественной войны и находившиеся в Хужире под надзором комендатуры МГБ СССР).
Спецпереселенцы строили консервный цех в Песчаной и осваивали производство рыбной продукции. Ими же был построен пирс для судов в Песчаной. Работали на рыбалке и на многих других работах необходимых для деятельности ММРЗ.
Песок в Песчаной, сильно досаждал людям, дорогу в урочище постоянно засыпало, и временами она становилась непроходимой. И тогда кто-то из пришлых предложил построить деревянную дорогу, настил-лежнёвку. Руководство ММРЗ эту идею одобрило, и вскоре таковая появилась. Из окаймлённых с двух сторон брёвен (лафета) была проложена колея для прохода машин и конных повозок. До сих пор в отдельных местах сохранились остатки полуистлевшего настила.
Литовцы не только помогали поднимать народное хозяйство на острове, но и помогали увеличивать прирост населения в семьях вдов и матерей одиночек.
Так в семье Шуры Стецюк, тоже высланной из Украины, имевшей довоенного сына Вячеслава, друга моего дяди Виктора Ланина, появилась очаровательная девчушка Оленька, моя школьная подружка и одноклассница.
В семье Марии Косаревой, имевшей дочь Людмилу, появился сын Василий, мой будущий одноклассник, а позже ещё один сын Евгений. Их отец Пузинаускас из бывших ссыльных, был прекрасным бондарем. Бочки изготавливал для рыбы на работе в бондарном цехе, а дома выполнял частные заказы, изготавливая бочки для питьевой воды и маленькие бочки, так называемые лагушки, диаметром сантиметров 40 и высотой сантиметров 20, в которых отправляли посылкой рыбу. В лагушках даже в летнее время посылка с рыбой в рассоле доходила превосходно. Пузинаускас уехал, наверное, самым последним в конце 60х, начале 70х годов.
Я не ерничаю по поводу прироста населения, нет. Дело житейское и все люди нуждаются в ласке и тепле.
Ссыльнопоселенец Альберт Шабляускас, прекрасный рыбак, женился на цыганке, дочери бывшего ольхонского узника Осипа Мурзина. Дети в семье были все чёрные, в цыганскую породу. Уехали с Ольхона в конце 60х.
В конце 40х годов ссыльных на остров завезли столько, что почти вдвое увеличилось население острова. Видимо из-за этого отпала надобность держать здесь узников ГУЛАГа. Те же бесправные рабы, но не требующие охраны и расходов на содержание. Ссыльнопоселенцы создали строительный цех в Хужире, который производил всё самое необходимое для строительства жилья и производственных помещений. Благодаря этому Хужир быстро расстроился, переселились люди из бараков в отдельные, пусть не большие, но квартиры. Работал свой кирпичный завод, на месте которого сейчас располагается известная туристам «Усадьба Бенчарова».
Для спецпоселенцев достаточно было держать на острове коменданта МГБ, который наблюдал за ними, производил отметку.
Кроме комендатуры для ссыльных, видимо в целях политико – воспитательной работы, был и «Красный уголок» - деревянное здание, стоявшее на дальней у леса улице – Лесной. Там были подшивки советских газет и журналов, читались лекции, можно было посмотреть фильм с кинопроектора «Украина». К середине 60х «Красный уголок» закрыли и в здании разместили местную, хужирскую гостиницу для гостей и командированных. При гостинице жила семья ссыльных украинцев Левощук. Сам Левощук работал в рыбзаводе, а жена была хозяйкой гостиницы. Детей они не имели, никуда не ездили, но и на родину возвращаться не стали.
О ссыльных литовцах тепло отзывается бывший начальник планового отдела ММРЗ Иван Романович Романов:
Фамилии некоторых сосланных литовцев он помнит до сих пор.
Среди них начальник стройцеха Виктор Григорьевич Белицкас, солидный, образованный, культурный; два брата Пиликас, на конюшне работал Буткус; Петька Виркявичус, муж с женой Гиржюнас; семья Альберта Шабляускас, он слыл хорошим рыбаком, будучи на поселении женился на Мурзиной Шуре, дочери боевого цыгана. Из литовцев ещё помнит Виктора Пузинаускаса, Костю Буткус.
В своей книге «Колесо времени» И.Р. Романов называет «асами» рыбного лова молодых бригадиров-западников С.В.Шендра, С.В. Венцак, Р. Кардащук, литовца А. Шабляускас.
Из этих бригадиров в начале 60х годов Степан Венцак уже не рыбачил, а работал водителем водовозки на базе Газ-51.На ней суетно, но спокойнее чем на море. Но всё же и здесь не обошлось без беды, он совершил преступление – неумышленное убийство. Нет не специально или по злобе, а по элементарной пьянке. Во время работы, днём выпил с мужиками и продолжил работать, посадив собутыльников в машину. Поскольку в Газ-51 в кабине тесно для троих, третий мужик встал между бочкой и кабиной. Но там площадки нет, поэтому мужик держался чисто зубами за воздух. На повороте, с улицы Пушкина на Кирпичную, напротив сельпо, человек не удержался и вылетел на дорогу, и от полученных травм скончался. Мать моя Зинаида Дормидонтовна была этому свидетельницей, но в суде показаний против Степана не дала. Погибший не имел семьи, а у Степана рос сын, будущий последний директор нашего ММРЗ. Степан отделался условным сроком наказания.
В Хужире, наверное, предметом зависти было то, семья Венцак получали в то время посылки из Америки или Канады от своих родственников, живущих там. Так что не всё так и просто в жизни.
Жена Степана, Марта, тоже из ссыльных западников, всегда пользовалась у односельчан уважением. Наверное, не столько, потому, что имела отношению к распределению дефицита, так как работала продавцом в «большом» магазине у конторы рыбзавода, а просто, как человек была хороший и отзывчивый.
А вот сестра её Владя была известной не только на Ольхоне, но и в Иркутске, как сейчас говорят предпринимательницей, а тогда со ссылкой на уголовный кодекс – спекулянткой рыбой или попросту говоря - барыгой. У неё везде были подвязки и блат. ОБХСС ждёт её с самолётом Ан-2 в аэропорту Иркутска, а ей по радио уже сообщили и самолёт может сесть в аэропорту Усть-Орды или в Иркутске укатить на дальнюю стоянку, где выгрузят рыбу. А она без рыбы чихать хотела на ОБХСС. Я из – за неё один раз чуть не опоздал на самолёт до Хабаровска, когда летел транзитом, так же катались по иркутскому аэродрому, чтобы выгрузить рыбу Влады. Она имела богатую квартиру в центре Иркутска, но богатство не сделало её счастливой, она была подвержена пьянству и, кажется, плохо кончила.
Сейчас мы осуждаем сталинские репрессии, но не все спецпереселенцы были уж так безобидны.
Бандеровцы в Украине, вооружённые формирования в Прибалтике активно сотрудничали с гитлеровцами, служили в элитных войсках СС, участвовали в карательных акциях против партизан и местных жителей. Особо известны дивизия СС «Галичина», батальоны «Роланд» и «Нахтигаль» в Украине.
Батальон «Роланд» один из первых иностранных легионов вермахта. Вместе с батальоном «Нахтигаль» был одним из двух легионов (батальонов) спецназначения Абвера, созданных в начале Второй мировой войны. Командир — штурмбанфюрер Евген Побигущий.
Батальон входил в группу «Юг» и также был известен, как Дружина Украинских Националистов. Роланд представлял собой вооруженный отряд, состоящий преимущественно из членов и сторонников ОУН(б), сформированный и обученный абвером II (Amt Abwehr II) для действий совместно с 1-м батальоном диверсионного подразделения «Бранденбург 800» (нем. Lehrregiment "Brandenburg" z.b.V. 800 в операции «Барбаросса» на территории Украинской ССР.
Еще десяток лет после окончания войны то тут, то там остатки бандеровцев убивали мирных и ни в чем не повинных людей. Окончательная победа над бандеровским движением была одержана только осенью 1953 года, после применения жестких мер. А до этого времени бандформирования ОУН-УПА действовали по принципу «Украина для украинцев», то есть, истребляли всех, кто не подходил под гордое звание украинца и их националистическую идеологию. В общем, под нож и пулю пускались и немцы, и поляки, и русские, заподозренные в сочувствии советским войскам и государственной власти.
И не тем ли спецпоселенцам МГБ СССР на Ольхоне, обласканным нашими добрыми островитянами с конца 40х и до средины 60х, скрывшим своё кровавое прошлое ставят сейчас памятники в Прибалтике и в Украине.
Латышский легион Waffen SS, который прославился в годы второй мировой войны своей особой жестокостью и цинизмом при уничтожении еврейского и славянского народов, в современной Латвии сегодня поистине увенчан лаврами героев.
(С мая 1943 года все военизированные части латышей, включая полицейские, по распоряжению Гиммлера начинают именоваться «Латышским легионом». Генерал-инспектором легиона был назначен бывший министр обороны Латвии Рудольф Бангерскис, получивший звание группенфюрера СС).
Особыми зверствами отличались литовские батальоны при уничтожении еврейского населения Литвы и Белоруссии.
Бандформирования, так называемых партизан – лесных братьев, оказывали сопротивление в Прибалтике до 1967-69 годов. И воевали они не только против регулярных сил Красной армии. А в основном уничтожали партийный и комсомольский актив, работников местной администрации без разбора, кто перед ними мужчины, женщины или дети, в основном свои латыши, литовцы, эстонцы.
И только применение жестоких мер по выселению в отдалённые места большого количества населения Прибалтики, напрямую или косвенно поддерживавших лесных братьев, выбило почву из - под ног бандформирований, лишило их поддержки.
В Хужирском фотоателье, за местным клубом, работал фотографом литовец из ссыльных. Как фотограф он был неплохой, у меня в семейном альбоме до сих пор лежат фотографии и портреты, выполненные им. В ателье имелся задник написанный маслом с видом местной достопримечательности Бурханом, для выполнения художественной фотографии.
Он раскрашивал портреты, изготавливал поздравительные открытки, которые пользовались успехом у местных жителей. В средине 60 годов по посёлку прошёл слух, что фотограф арестован, как шпион. Об этом так же в своей работе упоминает Любовь Глебовна Кирильчук (Власова). Она говорит, что приехавшие оперативники КГБ прилично попотели, бегая за ним по лесу, прежде чем задержали. Фотограф был в хорошей физической форме, вынослив и был в звании полковника.
Как сейчас я понимаю, что для нас деревенских все чужаки были шпионами.
А скорее всего этот литовец служил в одной из сформированных литовских частей, активно сотрудничавших с гитлеровцами, и отличился зверствами на оккупированной территории, из-за чего попал в разработку органов госбезопасности СССР. И расплата его настигла. Больше о нём ничего не слышали и вскоре забыли, но с тех пор и фотоателье в Хужире не было.
Местные жители, которым нужны были фотографии для паспортов, военных или комсомольских билетов обращались к Ревякину Н.М. или к бывшему ссыльному поляку с интересной фамилией Козел. Фото получались посредственные, но как говорится на безрыбье и рак рыба.
В Хужире есть два кладбища. Одно в центре посёлка старое, на котором не хоронили, наверное, уже с пятидесятых годов, а другое за посёлком на опушке леса, откуда открывается живописный вид на берег Байкала и Приморский хребет. На этом кладбище, в самом его начале, 5 или 6 захоронений литовцев с высокими, метра 4, чуждыми для православных крестами. Захоронения до начала 60х годов. Столько же примерно литовских захоронений в урочище Песчаное, месте жительства ссыльнопоселенцев из Прибалтики. Для сотен ссыльных прибалтов со средины 40х и до средины 60х, когда уехали последние, это немного, естественная убыль населения. В девяностые годы после распада советского союза, литовцы получили разрешение на перезахоронение прахов родственников на родину в Литву, что они и сделали. Но кресты на месте могил оставили. Так они и возвышаются среди могил разросшегося поселкового кладбища.
Из ссыльных немцев на Ольхоне к началу 60х годов жили в Хужире на Шаманке большая, многодетная семья Нейберг, семья Гро имевшая одного сына Павла, да на Песках в бараке жили два пожилых немца, плохо говорящих на русском языке. Одного фамилию я не помню, а другой был Лефтер. Лефтер с хужирскими стариками Ветровым, Ивановым, Вокиным, Черкасовым зимой чистил общественные помойки и уборные в домах принадлежащих рыбзаводу, работал на смолокурне с ними же. Ходил слух, что его обвиняли в попытке изнасилования или изнасиловании хужирской школьницы, но дело спустили на тормозах. Девчонка вскоре школу бросила, а позже вышла замуж.
Местные мальчишки любили передразнивать Лефтера, как он неправильно произносит фразы. Вместо слова барышня он говорил барышка и так далее.
Летом 1964 года этих двоих немцев и жившего на Шаманке юродивого по прозвищу «Алёха, Бог его знает» забрали и увезли в Иркутск, где их определили на жительство в интернат для нищих, бездомных инвалидов войны и одиноких, не имеющих семьи. Видимо выполняя ряд Указов Президиума Верховного Совета ССР, как то:
Немцев в Хужире больше не видели, а «Алёха, Бог его знает» зимой этого же года убежал из интерната и босиком пришёл пешком из Иркутска в Хужир на Ольхон за 360 километров, тогда дорога шла ещё через Хогот. Он обладал невероятной силой и выносливостью, зимой жил в домике на берегу Байкала без окон и дверей. К тому времени домик, в котором он жил на берегу Сарайского залива разобрали и перевезли в Хужир. Юродивого вновь забрали и увезли в интернат. Позже дошёл слух, что он вновь убежал из интерната, и в Иркутске попав под трамвай, погиб.
Я с родителями приехал на Ольхон в 1959 году, жили в бараке. Кого только там не было, а в семьях сплошная безотцовщина. Рядом с нами жили тётка Наталья Рыкова, подруга моей бабушки и дальняя родственница с дочерью Матрёной Дмитриевной. Это я сейчас знаю, что Матрёна Дмитриевна имея фельдшерское образование, годами оказывала медицинскую помощь жителям острова не хуже любого врача. А тогда скромно жила рядом.
Другая соседка Валентина Дурноляпова с дочерью Галиной. Галина хорошо сложенная молодуха, не замужем, работает в рыбзаводе. Про Валентину Дурноляпову взрослые злословили, что она во время войны выдала фашистам на оккупированной территории толи раненых офицеров и красноармейцев, выходящих из окружения, толи их семьи. Поэтому находились на Ольхоне на спецпоселении вместе с дочерью.
Сама Валентина худощавая, пожилая женщина, довольно приветливая, работала поваром у рыбаков в Песчаной, а позже поваром в детском саду в Хужире.
В 1961 году всех семейных из барака расселили по отдельным квартирам, получили квартиру и Дурноляповы. Галина во время путины работала в рыбзаводе на обработке рыбы, а в не сезонье в лесотарном цехе в бригаде Галины Зурмаевой на малой пилораме. В конце 60 х, начале 70х семья Дурноляповых из Хужира исчезает после шумного происшествия, которое позже забывается.
Галину я встречал два раза в Иркутске. Один раз, в середине 80х, увидел в домоуправлении в посёлке Энергетиков, куда заглянул по квартирному вопросу. Второй раз в конце 90х, там же в Энергетиках, на похоронах двоюродной сестры моей матери Тамары Евлампиевны Шипициной, жившей там и работавшей заведующей детским садом. Но общаться с ней желания у меня не появилось.
Спустя годы о том, давнем происшествии напомнила мне землячка, жившая на соседней улице в те давние годы в Хужире. Фамилию называть её не буду, чтобы не вызвать не нужных эмоций в её адрес, достаточно, что я знаю, кто сказал.
Так вот:
- Тётя Валя Дурналяпова, уехала из Хужира потому, что её опознал один приезжий турист - отдыхающий, который в продуктовом магазине в очереди, видимо узнав её, налетел на неё с кулаками и кричал, что она предала красных командиров и издевалась над ними - служила в Гестапо.
Дурноляпова от него еле вырвалась и через гору убежала домой (это было в большом магазине у завода), а на завтра улетела с дочерью самолётом в Иркутск, и больше её в Хужире не было. А ведь всегда была милой, улыбчивой старушкой. Она работала в садике поваром, я её хорошо помню. Внучка её любит бывать на Ольхоне и о прошлом своей бабули не знает. Да и ладно, как говорил товарищ Сталин: «Дети за отцов не отвечают».
Но Дурноляпова ещё легко отделалась, ведь одним из пунктов УК определялось:
- Пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
Та же моя землячка вспоминает и литовцев:
- с Лаймой Гиржюнайте я ходила в одну группу в детском садике, а потом учились в школе в одном классе. Мы с Лаймутей дружили, она бывала у нас дома, я бывала у неё. Один раз была очевидцем собрания литовцев, они о чём-то беседовали при закрытых ставнях на окнах дома, а когда я пришла, меня впустили, но быстро выключили свет в комнате, где сидели взрослые. О чём они говорили, я не знаю, да и не прислушивалась. Просто память детская крепкая, вот и запомнила этот момент. Сохранилась у людей и фотографии родителей этой подружки.
Вот и думай, для чего бывшие ссыльные собирались при закрытых окнах. Если даже на собрание баптисткой секты, то они (секты) в советском союзе были запрещены. После выезда основной массы бывших ссыльных, в Хужире ещё остались толи полячки, толи белоруски, как например Екатерина Желтунецкая. А в Хужире махрово расцвела баптистская секта, в которую вошли многие хужирцы, как например семья Коноваловых, в ней были даже учителя хужирской школы. А сектантство, всем известно, направляется из страны всемирной демократии – Америки.
Чтобы меня не обвинили в предвзятом отношении к осужденным или спецпоселенцам, я расскажу о том, что и мою семью не обошло стороной то лихое время.
Мой дед по матери, Чулин Дормидонт Максимович, 1904 года рождения, уроженец села Анга Качугского района Иркутской области. Это рядом с Ольхоном, через Сарминское ущелье Приморского хребта, буквально рукой подать, километров 80-100. В 1933 году Тройкой УНКВД СССР Восточно-Сибирского края приговорён к 10 годам лишения свободы. Причём на следствие в Иркутск добирался сам на перекладных, потом месяц ходил к следователю НКВД на улицу Литвинова. Вины за собой не знал, что и доказывал. Но червонец свой – ни за что, получил. А кому определяли - за что получали ВМН социальной защиты.
Дом и имущество конфисковали. Бабушка со свекровью и дочерьми, которым одной было 4 года, другой полгода пошли скитаться по Качугскому району. Видимо родственники сделали справки из колхоза, и свидетельства о рождении записанные со слов, на бабушкину девичью фамилию – Воронцова. Так семья врага народа избежала участи кормильца и главы семьи, он погиб в БАМЛАГЕ НКВД СССР в 1935 году.
Свидетельство о смерти деда нам так и не выдали, хотя его реабилитировали. Говорят, не могут назвать причину смерти, мол, документы уничтожены. Хотя кладбищенская книга, где указана причина смерти, и место захоронения хранится вечно.
В печати мелькало сообщение, что в Бамовских лагерях не расстреливали, а выводили за ворота и разбивали голову заключённому деревянной колотушкой. Натан Френкель, из одесских воров и контрабандистов, бывший в то время начальником лагеря был экономным рационализатором. Это он, отсиживая свой срок в лагере СЛОН, обосновал применение рабского труда в народном хозяйстве СССР. Вот по этой причине и не указывают причину смерти.
Бабушка моя Анастасия Павловна только в 1949 году купила в Хужире у Глызиных старый маленький домик, в котором прожила свои последние двадцать лет.
В 2012 году мои друзья прислали фото дедова дома в Анге, которому уже больше 100 лет. Там даже стайка для скота, которая тоже сохранилась, больше последнего бабушкиного дома в три раза.
Что бабушке с семьёй пришлось пережить, знали только они, но никогда я не слышал, чтобы они ругали Сталина или советскую власть. Мать иногда вспоминала, как дети и взрослые плакали, слушая по радио трансляцию траурной церемонии с похорон И.В. Сталина, особенно когда выступал Л.П. Берия со своим, похожим на сталинский, акцентом.
Ближайшую отцовскую, Кретовскую родню, репрессии не коснулись в Минусинске. Старший брат Александр погиб на фронте. А вот родню Кретовых, из села Кавказское, забрали в разное время и расстреляли пятерых. Это только те, кто занесён в книгу памяти Красноярского Мемориала жертв политических репрессий.
Родственники моей жены, советские немцы, тоже пострадали в разное время. Так прадед, дед и дядя по матери по фамилии Гох и сват деда с сыном по фамилии Герц были арестованы в Днепропетровске летом 1938 года по обвинению в участии в немецкой контрреволюционной диверсионно-повстанческой организации по ст.ст.54-10 ч.2 и 54-11 УК УССР.
Постановлением особой Тройки УНКВД УССР по данному обвинению были осуждены к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего личного имущества. Приговоры были приведены в исполнение.
В горбачёвское время в газетах мелькнуло сообщение со ссылкой на зарубежные источники, что в тридцатые годы принимал участие в расстрелах начальник отдела кадров Днепропетровского НКВД, будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Поэтому в его биографических справках время и место работы с 1933 по 1943 годы, опущено. Может это пули Черненко, лишили жизни пятерых родственников жены.
С началом Великой Отечественной войны, лица немецкой национальности, проживавшие до 22 июня 1941 года на оккупированной территории, были объявлены Гитлером фольксдойче (немецкий народ), со всеми вытекающими правами и обязанностями.
Когда немецкая армия, терпя поражение, стала отступать на запад, то впереди армии шли беженцы, немцы из западных республик советского союза. И когда Сталина обвиняют в тирании, и войне с собственным народом, не нужно забывать, что дыма без огня не бывает и раскладывать всё по полочкам. Любая воюющая держава отселит из прифронтовой полосы этнические нации, принадлежащие к нации своего противника. Другое дело, как это было сделано. Но вопреки своему правительству советские люди будь, то русские, казахи или узбеки оказывали посильную помощь репрессированным, боясь самим попасть под тот же Молох.
С немецкой армией ушли из Днепропетровска и оставшиеся родственники моей жены, но в суматохе войны оказались на территории Польши в Кемпене, где их и освободила Красная Армия. При освобождении документы, выданные немецкими оккупационными властями, о принадлежности семей Гох и Герц к фольксдойч изъяли и уничтожили, а их погрузили в теплушки и отправили на поселение в село Тургеневка, Баяндаевского района Иркутской области. Позже их перевели в Иркутск под надзор комендатуры МГБ СССР, для работы на кирпичном заводе.
И вот здесь другой интересный момент.
Дед жены по отцу тоже немец из Запорожья, при раскулачивании в начале 30х годов попал со своей семьёй в ссылку в Нарымский край, там умерла его жена. Дед после отбытия пятилетнего срока ссылки вернулся на Украину, женился и с семьёй уехал в Сибирь, в деревню под Омском. Там прожил всю войну и остаток своей жизни до 1976 года. Трудовая армия и репрессии против немецкого народа его самого и детей не коснулись. Во время войны при проверке документов возникал вопрос у проверяющих, но тут же отпадал, узнав, что они свободные люди и имеют паспорта. Так, что и репрессии коснулись не всех немцев.
Будущий отец моей жены свободный человек, работал в Иркутске на кирпичном заводе мастером у своих собратьев, находящихся под комендатурой, в том числе и у жены. Не смотря на то, что отец свободный, его родившаяся дочь, как и мать попала под комендатуру и была поставлена на учёт, и только в конце 90х годов прошлого века получила справку о реабилитации.
А теперь обобщим скудные сведения о ИТК НКВД СССР в урочище Песчаное на Ольхоне.
*В рамках нашего исследования мы узнаём, что в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 07 июля 1945 года в течение июля – августа 1945 года были полностью ликвидированы ИТК 6,7, отдельные лагерные пункты Джидалага и на сульфатном заводе. Всего из лагерей и колоний Бурятии было освобождено примерно 20 процентов от общего числа осужденных по состоянию на 01 января 1946 года. И здесь; Внимание! – так же закрыты рыболовецкие колонии в посёлках Корсаково и Кабанск.
В 1954 году согласно приказу Министерства юстиции СССР номер 0238 от 05 октября 1953 года был ликвидирован Селенгинский ИТЛ. Непосредственно ликвидация началась ещё раньше, в сентябре 1953 года, в соответствии с приказом начальника управления Селенгинского ИТЛ, Министерства юстиции СССР номер 088 от 26 сентября 1953 года.
Мы предположили, что ольхонские ИТК - командировки от забайкальских лагерей. Но поскольку забайкальские рыболовецкие лагеря были закрыты ещё в 1945 году, то почему они работали на Ольхоне до 1950 года, а после закрытия заключённые и охрана были переведены в Слюдянку. В то же время Слюдянский ИТЛ был передан Южлагу в Улан-Удэ, а тот в свою очередь Тайшетскому ИТЛ НКВД СССР. Замкнутый круг.
Если Ольхонские лагеря самостоятельные подразделения, то почему нет конкретных документов в архивах Иркутской области.
Продолжение во второй части.
Сергей Кретов, Баден-Баден
Февраль 2013 года.
Фото к теме можно посмотреть здесь.
Фотографии рыбаков 1947 года из архива семьи Урбахановых, Козулиных и материал из интернета «История Гулага».
Надежда Николаева.
Иногда бывает непонятно почему и, как мы начинаем заниматься тем, что вроде бы не нужно нам сейчас, а потом оказывается, что очень даже нужно и не только нам, а скорее другим людям.
В Древнем Египте было самое страшное наказание- лишение человека имени и человек был жив столько, сколько помнят его имя другие люди.
Благородная задача помочь другим людям жить долго и помнить их имена.
Разными путями и дорогами я пришла к тому, что стала заниматься поисками, связанными с исправительно-трудовым лагерем НКВД в Песчаной.
Во – первых, урочище Песчаное, это место, где долгое время жили мои родные - семья Роговых и так получилось, что история поселка, история лагеря и история жизни моих родных, тесно связаны между собой.
Во – вторых стало неожиданным открытием известие, что дед моего мужа Константин Рубель и его жена, бабушка Вера Васильевна Николаева были обитателями этого лагеря-призрака.
Интерес исследователя ведет меня по этому пути и появились только первые догадки и находки, и я думаю, что их будет еще немало.
Конечно, я знала ближайших своих родственников и это всё. А откуда они появились на Байкале и Ольхоне, кем они были, что сделали для страны. Начались расспросы живых ближайших родственников, поиски других живших в разных местах, переписка с ними. Вела поиски в архивах Иркутской, Читинской областях и даже в Москве. Результатом этих поисков стало создание своего сайта – Роговы - Гусихины, на котором мы все общаемся, заходят на сайт земляки и другие желающие. Но это о роде Роговых и Гусихиных.
Возник вопрос, а кто были предки моего мужа, как они попали на Байкал. В своё время мы по молодости лет не интересовались, а сейчас уже из них нет никого в живых. Дед мужа Рубель К.В. по национальности поляк а бабушка Николаева Вера Васильевна из Ленинграда.
Пролог
Чем дальше человечество удаляется в будущее, тем больше неясностей остаётся в нашем прошлом. Происходит это и у нас на Байкале, в частности в акватории Малого моря. Это сейчас всё побережье хаотично застраивается кемпингами, туристическими базами, а ведь ещё совсем недавно, буквально двадцать лет назад, убитые деревеньки влачили жалкое существование, а многие совсем исчезли с лица земли. Только знающий, намётанный глаз мог определить по следам на земле, где стояли дома, дворы деревень и улусов.
В начале прошлого века цивилизация уже далеко шагнула на север, северо-восток и Дальний Восток Российской империи, по Малому морю Байкала ходили караваны судов в Нижне-Ангарск, Баргузин. Туда везли промышленные товары, хлеб, мануфактуру, обратно лес, рыбу и рыбную продукцию, шкуры и мясо диких зверей, пушнину. А на острове Ольхон, мимо которого эти суда проходили, жизнь местного населения находилась как бы в далёком прошлом. Хотя местные жители в 1901 и 1902 годах стали свидетелями страшных корабельных драм-катастроф в районе улус Семисосны – мыс Кобылья голова.
- С 14 на 15 октября 1901 года пароход «Яков», ведший из Нижнеангарска на буксире три судна (первое - «Пота¬пов» с 549 бочками рыбы, 160 рабо¬чими и 15 членами команды; второе - судно рыбопромышленника Моги¬лева с 250 бочонками рыбы и боль¬шой группой рабочих; третье - судно Шипунова с 240 бочками рыбы и пассажирами) и три бурятских лодки-мореходки с рыбаками, пройдя ма¬лое море и не дойдя 15 верст до маяка «Кобылья голова», попал в сильную бурю.
Участь их была разной. Судно Мо¬гилева было выброшено на берег, а судно Шипунова смогло удержаться на якоре не более чем в 30 саженях от острой береговой скалы, о кото¬рую судно «Потапов» в ночь на 15 октября разбилось в щепки. Все быв¬шие на нем люди - 176 человек -погибли. На берег волны выбросили 27 обледенелых трупов. Буря дли¬лась двое суток и была настолько сильной, что тела несчастных рыба¬ков и рабочих, выброшенные на бе¬рег, примерзли к скалам на высоте 10 саженей (одна сажень равна 2,13 метра - Е.Г.). Но хотя из трех лодок-мореходок две выбросило на берег, а одну раз-било и утянуло на дно, все бурятс¬кие рыбаки спаслись.
В конце сентября 1902 года там же, в районе Малого моря, сильно пострадал пароход «Александр Не¬вский» и погибли буксируемые им баржи, на которых возвращались с путины рыбаки со своими семьями. Катастрофа произошла перед злопо¬лучным мысом Кобылья голова, при выходе из Малого моря в Малые Ольхонские ворота.
Натиск Сармы был настолько стре¬мительным и сильным, что матросы парохода были вынуждены обрубить канат, к которому были прилеплены баржи, и те оказались во власти вет¬ра и волн.
Одну баржу, что шла последней, выбросило на песчаную отмель, и люди на ней спаслись. А две другие кинуло на камни у мыса Кобылья го¬лова. Было так холодно, баржи по¬крылись толстой коркой льда и даже немногие счастливчики, сумевшие выбраться из ледяной воды на бе¬рег, погибли от переохлаждения.
Сам пароход чудом уцелел, стоя у подветренного берега на двух яко-рях и с двигателем, работавшим на полный ход.
Американский исследователь и антрополог Джереми Картин, посетивший остров Ольхон в 1900 году и российский учёный путешественник Николай Константинович Тихомиров два лета (1914 и 1915 гг.) работавший в экспедиции на Ольхоне, где занимался изучением флоры острова, писали в своих работах:
Вот к примеру:
- Ольхонские буряты разделялись на два клана и жили в нескольких улусах в сухой степной части острова на берегу Малого Моря. Люди селились на острове с незапамятных времен, я видел поросшие травой основания стен и древние жилища на скалистых мысах, более похожие на остатки древних крепостей. На Ольхоне я слышал о славном прошлом монгольского народа, а рыбаки время от времени находили бронзовое оружие и шлемы в песках мелководных заливов.
По переписи населения 1850 года, на острове жило около 2 000 человек.
Население сокращалось от таких болезней, как оспа, сифилис и проказа. Заболевание оспой как-то контролировалось при помощи вакцинации, несмотря на возражения бурят по религиозным верованиям. Сифилис в нескольких формах был распространен среди бурят со времени завоевания Сибири русскими. Кожные высыпания лечились синим купоросом (сульфат меди, известный россиянам как купорос), поэтому сифилис называли здесь «купороской». Я иногда слышал замечания: «Ничего серьезного у него нет, он просто схватил купороску».
Проказы боялись, от нее не было лекарства, и при первых ее признаках - опухолях или язвах, обычно они появлялись на шее или на пальцах, больного немедленно изолировали, поселяли в отдельную юрту в отдалении от улуса и не разрешали уходить оттуда. Пищу ему носили женщины, обычно это была мать, и оставляли у дверей. Если он не нарушал запретов, ему давали тарасун (национальное дурно пахнущее питье, приготовленное перегонкой кислого молока). После смерти его хоронили отдельно.
Ольхонские буряты хоронили своих умерших среди скал в холмах, поросших травой. Под голову клали седло, рядом - маленькую чашку и медные монеты. На тело и вокруг него наваливали тяжелые плоские камни, формируя своеобразный керн - каменную пирамиду, на траурной церемонии убивали лошадь.
Некоторые старые захоронения неподалеку обвалились, и можно было видеть скелеты с черепами, лежащими на седлах, и домашнюю утварь, разбросанную вокруг. Суровое наказание грозило тем, кто нарушал покой мертвецов.
На скалистом мысу острова под названием Кобылья голова стоял маяк, который функционировал с начала навигации, с июня до ноября, когда заканчивали работу рыболовецкие бригады и озеро начинало замерзать.
На скале, рядом с маяком, стоял небольшой домик смотрителя, он соединялся с маяком мостиком, который поддерживали две стальные балки. Мостик стоял над глубокой расщелиной, где всегда кружилась и кипела вода. Однажды свирепая Сарма сорвала эти балки и забросила их в море.
Главное селение острова, улус под названием Долон Нургун, что переводится, как Семь Сосен. Оно располагалось всего в 4–5 милях от домика смотрителя маяка.
На ближайших склонах холмов росли семь огромных старых деревьев - не сосен, на нижних ветках которых висели шкура жертвенной овцы и множество амулетов.
На краю улуса около двух дюжин столбов с округлыми коробками на вершинах, очень похожими на почтовые ящики, которые можно увидеть на сельских дорогах Америки. Это было что-то вроде домашних гробниц, и по их количеству можно было узнать, сколько юрт было в улусе. Селение расположилось в логе, и его строения в беспорядке рассыпались по травянистому склону. На самом краю, ближе к Малому Морю, стояли новая школа русского типа и ветхое здание старинной церкви св. Иннокентия Иркутского.
В Долон Нургуне уныние чувствовалось особенно сильно, когда задувала сарма. Школа стояла фасадом к Малому Морю, ничто не ограждало ее, кроме голого истоптанного откоса, и вся сила ветра обрушивалась на нее. Она не могла противостоять воздушным массам, обрушивающимся на нее снаружи, и содрогалась от ударов ветра, окна издавали монотонное дребезжание, и было видно, как там, в узком проливе, кипела и билась вода.
Это описание самого большого населённого пункта а кроме него были ещё улусы разбросанные по всему острову, в восточной, западной и северной его части.
Как упоминалось в исследованиях путешественников, в начале 20 века население острова было исключительно бурятское, размещавшееся в 17-18-ти улусах, которые, за исключением двух (в долинах: Идибэ и Хагай), располагались в долинах северо-западного склона Ольхона, близ берегов Малого моря. Как то - улусы Харгой и Елгай, Харанса и Нюргенэ, Хонхой и Сергетэ, Семисосны, Хужир, Халгай, Буругер, Усук, Ташкинэ, Бугэ и другие.
Всех бурят насчитывается до 1000 душ обоего пола, так что на каждый улус приходится не более 55 душ. Все население подразделено на два рода, называемые Абызаевскими, которые управлялись старшиной по выбору.
Царское правительство планировало использование Ольхона, как каторги, наподобие Сахалина. Провести там изыскательские работы и к началу строительства каторги, местное население с острова переселить на материк. Но тут грянула 1-я империалистическая война, революция и последовавшая за ней гражданская война сделали эти планы несбыточными.
В революцию и гражданскую войну последовало расслоение населения, борьба бедных с богатыми, белых с красными. Жертвы были с обеих сторон. В 60е годы в Хужире, за местным клубом, в небольшом домике жила старая бурятка, мать Татьяны Романовой, работавшей билетёром в этом клубе. В гражданскую войну, говорили, у неё отступавшие по западному берегу Байкала белые, казнили мужа воевавшего за красных. Кто его выдал из местных, она знала, но доносить в ВЧК не стала, как её не уговаривали. А выдавшие, жили рядом и, наверное, всю жизнь побаивались мести за совершённое зло.
В двадцатые-тридцатые годы прошлого столетия начинается освоение острова Ольхон, заселение его приехавшими с материка бурятам и русскими.
Так семья нашей землячки Намшеевой Антонины Романовны перебралась на Ольхон в 1922 году в деревню Харанцы из улуса Курма, Ольхонского района. Отец её Роман Намшеевич был столяром, мать Мария Харанутовна - домохозяйка. В семье было две дочери - старшая Антонина и младшая Анна. Девочки сначала окончили начальную школу в Семисоснах, затем семилетку в Еланцах.
Основная масса народа переезжала в начале тридцатых годов. Начавшаяся коллективизации, организация колхозов и преследование семей, так называемых кулаков и середняков, вызвали в крестьянской среде протест. Чтобы избежать высылки в северные районы страны, крестьяне заколачивали или продавали свои дома и исчезали из родных мест. Бежали куда глаза глядят, где их никто не знал, в отдалённые и малодоступные места. Неурожайные годы и начавшийся в стране голод тоже заставлял искать места, где можно прокормиться.
В 1932 году из Тунки, ещё почти юным приехал на остров Алексей Кириллович Тюменцев, его брат Григорий Тюменцев, где прожили долгие годы с перерывом на Великую Отечественную войну.
В 1934 г. из-за нехватки пахотных земель в Курети Ольхонского района, организовали отделение колхоза «Красный пахарь» в д. Харанцы на острове Ольхон. Но это официально. Скорее всего, организации отделения колхоза из Курети была связана с коллективизацией на Ольхоне, так сказать колхозный труд для примера. Какие на Ольхоне пахотные земли – сплошной песок, да и дожди на остров редко заглядывают.
Единственная отрада рыбалка, да и то это тяжёлый каторжный труд, коим является даже и сейчас. Возле рыбы можно прокормиться, но тоже нелегко. Советская власть создала инспекции рыбоохраны, поэтому сильно на море и реках не побалуешься, согласно закона от 07.08.1932 года, о хищениях социалистической собственности (в народе его называли «законом о пяти колосках».
Бурятский писатель Ким Балков в своей книге «Час смертный» вспоминая то время на восточном Байкале, пишет о том, что приём рыбного улова производили прямо на воде, выгребая рыбу у колхозников под чистую.
Одной из первых на Ольхон приехала семья Александра и Авдотьи Марковых с двумя детьми – Андреем и Лизой. Сюда же приехала семья Алексея Федоровича Маркова* – брата Авдотьи. Дом Александр и Авдотья купили маленький, на песках близ Байкала. Рядом с домом был утуг (сенокос), через который бежал к Байкалу ручей. Жили в Харанцах буряты и русские.
Елизавета Иннокентьевна Рудых (в девичестве Копылова) родилась в деревне Куреть. В семье было еще 3 брата – Михаил, Алексей и Николай. Отец, Иннокентий Федорович, три его брата и сестра жили общей семьей. Вели единоличное хозяйство. Всего в семье было 17 человек. Позже братья разъединились и стали жить самостоятельно. В 1935 г. Копыловы с детьми переехали на остров Ольхон. Здесь, в улусе Нуры был организован ОРС «Мало-Морскго гослова» – рыбного хозяйства от Иркутского рыбтреста. Отец рыбачил, мать – Анна Степановна, работала пекарем.
Из села Оймур Кабанского района Бурятии, в это же время переехала семья Березовских Андрея Фроловича и Марии Васильевны, в которой было пятеро детей, и поселились в улусе Ташкай. Андрей Фролович работал инспектором рыбнадзора, а его жена на обработке рыбы.
Сейчас анализируя фамилии старожилов Ольхона можно сказать, что заселение острова в начале 30х годов прошлого столетия, происходило в основном из Ольхонского района, как например Копыловы, Марковы и Кабанского района БМ АССР Восточно - Сибирского края. В воспоминаниях старожилов села Дубинино, близ Корсаково, в Бурятии упоминаются фамилии Темниковых, Баландиных, Куржумовых, Карачёвых, Роговых, Нелюбиных, живших да и живущих на острове Ольхон. А вот Гуралёвы видимо из одноимённого села Гуралёво, того же Кабанского райна. Вспоминают дубининцы и о том, что часть домов села, были перевезены с Ольхона, где были куплены в бурятских улусах.
Как происходила коллективизация на Ольхоне, сейчас уже не узнаешь, старожилов осталось не много. А в местном музее, если и есть история того времени, то она завуалирована ещё в советское время и подаётся по привычке в искажённом виде. А правда лежит в запасниках музея, которую не торопятся открывать для широкой публики. На острове было много зажиточных бурят, которым было нелегко расстаться с нажитым добром и пойти гнуть спину в колхоз за трудодни. Но примерно судить о том времени можно по советским фильмам «Поднятая целина», «Тихий дон» и другим тоже. Борьба шла ожесточённая, непримиримая.
В разное время люди, посетившие Ольхон и встречавшиеся с местными жителями, слышали разные истории. Вот одна из них:
- Бабушка, местная жительница Хужира лет 80-ти, поведала историю, случившуюся не так давно – в начале 20 века. Сегодня в окрестностях ходайской горы гуляет на приволье только ветер, да пара заросших травой фундаментов напоминает о том, что здесь жили люди. И улус был богатый. До революции в этих местах обитал местный богач Рубазай Аструнов. По преданиям, где-то там еще лежит закопанное аструновское золото.
Вот такая присказка. О трудной жизни наших земляков на Ольхоне, в биографических рассказах поведала нам Зинаида Ивановна Каплина. Они печатались в местной районной газете «Байкальские Зори» и в конце 2012 года были изданы отдельной книгой в городе Иркутске, а мы возвращаемся к «нашим баранам», то есть цели нашего исследования – Ольхонскому ГУЛАГУ. Все что-то слышали, но конкретного нет ничего. Поэтому возьмём за основу версии.
Колхозы на острове Ольхон были созданы, но даже старожилы помнят не все их названия: колхоз «Победа» в улусе Хадай, колхоз « Герои Арктики» в улусе Ялга, в улусе Семисосны колхоз имени Кирова, в улусе Харанца колхоз имени Кагановича, в улусе Халгай колхоз «Улан-Хушун» в переводе на русский язык «Красная сила», в улусе Буругер ( в переводе неправильный дом) колхоз имени Калинина. Род занятий колхозников животноводство и рыбалка.
На материковой части малого моря созданы колхозы в улусах Тутай; Шида,Сарма, Курма, Сурхаты входившие в колхоз им. М.В. Фрунзе, Зундуки, Зама (им. К.Е.Ворошилова), В Онгурёне в 1928-31 году создан колхоз «Худмэршин» переименованный в 1942 году в колхоз имени В.П. Чкалова, Кочериково (имени И.В. Сталина)
С 1932 года в улусе Ташкай, на острове Ольхон создан и работает Мало-Морский Гослов и его рыбоприёмный пункт, метеостанция. В лабазе солили, коптили и упаковывали рыбу в тару. В летнее время приходили баржи – самоходки из Иркутска, разгружали муку, соль, оборудование. Обратно увозили готовую продукцию. На рыбоприёмном пункте был даже двухэтажный деревянный дом. Недалеко от улуса Нуры была и начальная школа. Вскоре школу перевели в улус Хужиры, где в 1938 году открылся новый рыбоприемный пункт и из Ташкая начали перевозить Мало-Морский Гослов, строить рыбзавод, организовывать школу семилетку, На запрещенном шаманском месте развернулось строительство рабочего поселка Хужир с уклоном государственной рыбной промышленности и рядом обслуживающих, а так же бытовых организаций и учреждений.
Туда же перевели сельсовет, больницу, магазин из Семисосен, склады и лабазы из Ташкая. Дети из Ташкая стали учиться в школе 4х летке улуса Семисосны. Жили на квартирах. В выходные дни шли пешком домой.
Всё побережье Малого моря от Кочериково до Бугульдейки было отдано государством для рыбалки. В 34 точках стояли рыбацкие бригады или были рыбоприёмные пункты. Множество удобных, пологих заливов побережья было очищено от утопленных стволов деревьев и коряг и использовалось для заводного невода.
Примерно такие же процессы происходят на восточном побережье Байкала, напротив острова Ольхон.
Бушующие в стране страсти по поиску вредителей и виновных в срыве государственных планов по индустриализации, усилении оборонной мощи государства и так далее не обходят стороной и этот забытый Богом уголок.
В начале ХХ века вблизи улуса Харанца, справа от дороги, был построен дацан. С 1923 года в дацане постоянно находились пять лам, часто приезжали ламы из Хоринского дацана. В 1930 году ламы были арестованы и позже расстреляны, а дацан прекратил свою деятельность. Деревянное здание дацана разобрали и перенесли на берег Байкала для рыбаков, а в 50е годы вновь перенесли, но уже в посёлок Хужир на улицу Обручева в качестве жилого дома.
Владимир Андреевич Зурмаев из улуса Тутай, учитель начальной школы, секретарь райкома комсомола, был арестован в 1938 году, получил срок 10 лет лагерей и 5 лет ссылки с поражением в правах. Наказание отбывал на Колыме и прошёл все круги тамошнего ада. Ему повезло, он остался жив. После освобождения из лагеря ссылку в пять лет отбывал там же. Вернулся на Ольхон в 1955 году и не один, а с семьёй – женой Галиной и сыновьями Владимиром и Валерием. Жена Зурмаева – Галина родом из Приморья, тоже прошла лагеря Колымы и ссылку.
Елизавета Иннокентьевна Рудых (Копылова) в пересказе З.И. Каплиной вспоминает:
- В 1937году её отца, Иннокентия Федоровича и его брата Ефима, забрали в НКВД. Вместе с ними были арестованы Березовский Андрей Фролович, Рыков и ещё несколько человек из бурят: Аримхеев Александр и его 3 брата, живших в Нурах, Малашкин и другие. Из разных мест Ольхонского района забирали людей. И всегда ночью. Люди шепотом передавали друг другу – того забрали, другого. Все боялись и ждали – чья очередь следующая. Из тех, кого забрали, никто обратно не вернулся.
Так, например, Андрей Фролович Березовский, 1891 года рождения, уроженец села Оймур Кабанского района БМ АССР, Постановлением тройки УНКВД по Иркутской области от 17 июня 1938 года был приговорён к расстрелу с конфискацией имущества. В 1958 году решением Военного трибунала Забайкальского военного округа постановление отменено, и дело в отношении Березовского Андрея Фроловича прекращено за отсутствием состава преступления. Он был реабилитирован, но, увы, поздно. Его жена Мария Васильевна пережила войну и умерла в Хужире в 1945 году.
Рогов Борис Тимофеевич родился в 1885 году в Кабанском районе БМАССР, русский, малограмотный, беспартийный и без определенных занятий. Проживал в улусе Ташкай.
Арестован 4 января 1938 года, приговорен тройкой УНКВД Иркутской области 15 февраля 1938 года по ст.58 пп -10, -11 УК РСФСР, к ВМН. Расстрелян 17 февраля 1938 г. Место захоронения - город Иркутск. Реабилитирован 23 февраля 1957 г. Президиумом Иркутского областного суда.
Брянский Василий Селивёрстович 1895 года рождения, уроженец улуса Кутул Ольхонского аймака, Иркутской области, проживавший в улусе Семисосны, колхозник колхоза имени Кирова, б/п, русский, арестован 03.03.38 года, постановлением тройки УНКВД Иркутской области от 09.07.38 г. по ст. ст. 58-1 "а", 58-2, 58-10, 58-11 УК РСФСР подвергнут расстрелу (исполнено 21.07.38 г. в г. Иркутске), реабилитирован определением Военного трибунала ЗабВО от 08.08.58 г. Номер архивного дела: 9025.
Дудеев Егор Михайлович 1881 года рождения, уроженец улуса Кунта Ольхонского аймака Иркутской области, проживал в улусе Семисосны Ольхонского аймака Иркутской области, колхозник колхоза им. Кирова в улусе Семисосны, б/п, бурят, арестован 08.03.38 г., постановлением тройки УНКВД Иркутской области от 09.07.38 г. по ст. ст. 58-1 "а", 58-2, 58-9, 58-11 УК РСФСР подвергнут расстрелу (исполнено 21.07.38 г. в г. Иркутске), реабилитирован определением Военного трибунала ЗабВО от 08.08.58 г. Номер архивного дела: 9025.
Уланов Константин (Кеска) Херхенович 1905 года рождения, уроженец улуса Халгай. Колхозник колхоза «Улан – Хушин», арестован в 1937, осуждён по 58 статье к ВМН. Расстрелян в Свердловске в этом же году. Реабилитирован в 50е годы, после смерти Сталина.
Фёдор Беклемишев осужденный по статье 58, восемнадцать лет провёл на золотых приисках Колымы. С подорванным здоровьем, но, слава Богу живой, вернулся в родные края. Продолжил свой род.
Номолов Илья Номолович 1890 года рождения, уроженец улуса Зама Иркутской обл., бурят, б/п, член сельхозартели им. Ворошилова улуса Зама. Арест: 1938.05.20 Осуждён 1938.06.17 тройкой УНКВД Иркутской обл.. Обв. по ст. 58-1 -9, -11 УК РСФСР Расстрелян 1938.07.04. Место расстрела город Иркутск. Реабилитирован 1958.05.06 Военным трибуналом ЗабВО,
Номолов Номон Номолович (1882,Иркутская обл., Ольхонский р-н,с.Зама---1938.02.08) бурят, б/п, рыбак Маломорского гослова, житель улуса Зама. Арест: 1937.12.08 Осужд. 1938.02.01 тройка при УНКВД Иркутской обл.. Обв. по ст. -7, -Ю, -11 УК РСФСР Расстр. 1938.02.08. Место расстрела: г.Иркутск Реабилитирован 1957.10.18 Военным трибуналом ЗабВО.
Это единицы, а сколько сгинуло людей, о которых уже никто не помнит.
Но были и исключения. Так Буинов Абзай Рубахаевич 1904 года рождения, из улуса Зундуки, Зама-Онгуренского булука, Кутульская инородческая управа, Верхоленского округа, Иркутской губернии. Государственный деятель 20-50-х гг., активный участник борьбы за укрепление Советов, почетный гражданин (№1) Ольхонского района (1997). Родился в семье бедняка.
До начала Великой Отечественной войны был председателем Еравнинского райисполкома и ответственным работником аппарата Совнаркома Б-М АССР. Был репрессирован. Просидел в тюрьме с января 1938 по сентябрь 1939 года. Освобождён за недоказанностью вины. В 1941 году вернулся в Ольхонский район и стал работать директором Маломорского рыбзавода. Все планы, которые были поставлены перед заводом в условиях военного времени, перевыполнялись. В январе 1945 г. А.Р. Буинов был избран председателем Ольхонского Райисполкома.
Проводимая в стране коллективизация подорвала основу деревни. Миллионы крестьян были насильно выселены в отдалённые районы страны, где погибали в большом количестве. А индустриализация требовала рабочей силы, которую негде было взять.
Планы форсированной индустриализации экономики страны и коллективизации сельского хозяйства к концу 20 — началу 30-х годов стали полностью определять направленность репрессивной политики государства и дали мощный импульс для реализации идеи широкого использования труда заключенных. Одним из проявлений этого исторического этапа, именуемого советской пропагандой «периодом наступления социализма по всему фронту», стала неизбежная территориальная экспансия, выразившаяся в поставленной перед ОГПУ задаче колонизации малонаселенных и экономически неразвитых районов СССР. Об этом говорилось в Постановлении СНК СССР от 11 июля 1929 г., когда было принято решение передавать в руки ОГПУ всех осужденных к лишению свободы на срок от 3-х лет и выше.
Цель законодательства состояла в том, чтобы заставить работать и дисциплинировать массы, не горевшие участвовать в продлении функционирования системы и ее воспроизводстве.
В конце октября 1929 года Всесоюзная конференция работников республиканских ГУМЗов (Главное управление мест заключения) предложила посылать заключенных в районы, куда не хотели ехать вольнонаемные рабочие, и на работы, которых последние избегали.
Созданное в апреле 1930 г. Управление исправительно-трудовых лагерей (УЛАГ) ОГПУ быстро развивалось и уже с 1 октября 1930 г. получило статус Главного управления. С этих пор аббревиатура ГУЛАГ стала символом бесправия, рабского труда и произвола. И действительно, на протяжении последующих лет ГУЛАГ принимал в свои недра все новые и новые жертвы репрессий.
Стремительно расползающаяся по стране система ГУЛАГА накрыла и Восточно-Сибирский край с входящей в него Бурят - Монгольской АССР.
Одновременно с Маломорским Гословом и рыболовецкими колхозами существовал на Байкале и в частности на острове Ольхон параллельный им мир – Рыболовецкий ГУЛАГ НКВД СССР.
Заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР, старший майор госбезопасности Лепилов А.П. на имя Берии, Круглова, Чернышева и Кобулова о работе ГУЛАГа в марте 1940 года в числе прочего докладывал:
Рыбная промышленность ГУЛАГа сосредоточена в двух специализированных лагерях :
Владивостокском и Прорвинском (Северо-Каспийский район), а так же в исправительно-трудовых колониях 6-ти краев, областей и АССР (Краснодарского края, Дагестанской АССР, Сталинградской области, Иркутской области, Бурят-Монгольской АССР, Хабаровского края).
Выловленная рыба на пунктах улова подвергается переработке, убирается в тару и направляется в адрес Главрыбсбыта СССР
Обработка рыбы производится на береговых стационарных и плавучих рыбозаводах. Кроме рыбозаводов, на отдаленных лагпунктах имеются подсобные и обслуживающие предприятия.
…Как уже сказано, рыбным промыслом, кроме специализированных лагерей — Владлага и Прорвлага, занимаются еще исправительно-трудовые колонии в следующих районах:
а) Краснодарского края — в юго-восточной части Азовского моря план вылова на 1940 год 7,5 тыс. цент. рыбы;
б) Дагестанской АССР — в северо-западной части Каспийского моря план вылова на 1940 год — 16 тыс. цент.;
в) Сталинградской области — на р. Волге у г. Астрахани; план вылова на 1940 год — 4,5 т. цент.;
г) Иркутской области — в западной части озера Байкал; план вылова на 1940 год — 2 тыс. цент.;
д) Бурято-Монгольской АССР — в восточной части озера Байкал; план вылова 3,5 тыс. цент.;
е) Хабаровского края — в низовьях р. Амура; план вылова на 1940 год — 20 тыс. цент.
В составе Владивостокского рыбного лагеря имеются 3 совхоза «Галенки», «Ипполитовка», «Сальск» и, кроме того, подсобные сельские хозяйства на промыслах.
И так, рыбная промышленность ГУЛАГа в Иркутской области в западной части озера Байкал упоминается в докладе, значит, она была, но парадокс состоит в том, что МВД Иркутской области, УФСБ и Иркутский филиал общества «Мемориал» сведений об этих ИТК не имеют.
Это сведения из доклада всесоюзного значения, а есть сведения более близкие нам прибайкальцам.
В статье «Структура и кадры мест лишения свободы в Бурят-Монгольской АССР в 20-х начале 50-х годов ХХ века» Курас Леонид Владимирович пишет:
В 30-е – 40-е годы ХХ века структура мест лишения свободы выглядела следующим образом:
ИТК № 1. Промколония г. Улан-Удэ, п. Стеклозавод. Начальник - Иван Александрович Лермо;
ИТК № 2. Исправительно-трудовая колония ст. Онохой. Начальник - Дмитрий Сергеевич Духанин;
ИТК № 3. Колония массовых работ п. Ново-Ильинск. Начальник - Афанасий Гаврилович Чащин;
ИТК № 4. Колония массовых работ г. Улан-Удэ. Начальник - Георгий Михайлович Сороковиков;
ИТК № 5. Поселок Зун-Мурино Тункинского района. Начальник - Стерликов;
ИТК № 6. Сельскохозяйственная колония в г. Кяхта. Начальник - Павел Денисович Провкин;
ИТК № 7. Промколонияи в поселке Джида. Начальник - Александр Леонтьевич Калекин;
ИТК № 8. Колония массовых работ на станции Челутай.
ИТК Корсаковская рыбопромысловая колония. Начальник - Василий Степанович Соболев;
ИТК№ 9. Колония массовых работ в поселке Селенгинск. Начальник - Василий Сафронович Сониев;
ИТК № 10. Сельскохозяйственная колония в поселке Мухоршибирь. Начальник - Александр Михайлович Блинов;
Лечебная колония. Главный врач - Яковлева Лидия Александровна;
Кабанская рыболовная ИТК в поселках Сахарово и Катково. Начальник - Карпенко;
Улан-Удэнская тюрьма № 1. Начальник - Г.Л. Попов.
Кяхтинская тюрьма. Начальник - Г.Н.Орлов;
Трудовая колония для несовершеннолетних (п. Илька). Начальник - Д.А. Анненков.
Также в состав пенитенциарной системы Бурят-Монгольской АССР входили тюрьмы в селах Кырен, Баргузин и Багдарин.
В 20е-40е годы все поселения в акватории Малого моря Байкала входили в состав Эхирит-Булагатского аймака Бурят - Монгольской АССР, Восточно - Сибирского края.
После революции все рыболовные угодья перешли в собственность госу¬дарства, которое передало их для эксплуатации предприятиям гослова, сельхозар¬телям и рыболовецким артелям.
В разных районах Байкала появляются рыбозаводы, как организационные центры рыболовства.
На рыбозаводах появляются производства: бондарное, се-тевязальное, канатное и другие, обслуживающие расширяющееся рыболовство.
Так только по Горячинскому сельскому совету БМ АССР было:
Деревня Катково (пункт рыбзавода)
Безымянка (рыбучасток),
Село Горячинск ( рыб.колхоз имени Сталина),
село Исток-Котокель (рыболовецкий колхоз имени Ленина),
остров Котокель (пункт рыбзавода),
село Гремячинск (Гремячнский рыбзавод), рыболовецкий колхоз «Свободный путь»,
деревня Баня (пункт рыбзавода),
деревня Черемушка (пункт рыбзавода),
Таланки (пункт рыбзавода).
И так. Вблизи острова Ольхон, вернее напротив него, существует 3 рыболовецких лагеря НКВД СССР в деревнях Корсаково, Катково и Сахарово Бурят-Монголской АССР. Ольхон и акватория малого моря относится тоже к Бурятии. Корсаково не имеет рядом с собой удобных рыбных промыслов и располагается далеко от берега. Напрашивается вывод, что из ИТК Корсаково был выделен ЛП (лагерный пункт) или ЛК (лагерная командировка) для организации рыбных промыслов в удобных заливах малого моря.
Так Алексей Кириллович Тюменцев ещё в конце 90х годов 20 века, а Коблев Алексей Ереджибович председатель хужирского сельпо, и сейчас утверждает, что на острове Ольхон находилось две ИТК НКВД СССР – в Семисоснах и в урочище Песчаное. Если про первый лагерь не говорят сейчас, то про второй, в Песчаной, время от времени появляются отрывочные сведения, упоминания. Корсаково находится почти на траверзе пролива Ольхонские ворота, расстояние не велико, а это удобно.
Малое море на Байкале в то время поистине было бездонной бочкой, из которой черпали и черпали рыбу. Как сиговых, так и частиковых пород.
Гослов, а в последствии рыбзавод сам ловил рыбу, а так же принимал и перерабатывал рыбу, поступающую из рыболовецких колхозов. Упоминаний о том, что рыбзавод принимал и перерабатывал рыбу, сдаваемую ИТК НКВД нет. Оставшиеся старожилы на острове это тоже отрицают.
Начавшаяся Великая Отечественная война требовала больших материальных ресурсов, а так же самоотверженного труда тружеников тыла: «Всё для фронта - Всё для победы». Даже в средине 60х годов прошлого века на фронтоне дома в улусе Хадай, можно было ещё прочитать этот зажигательный лозунг, написанный краской во время войны. Но ещё ярче мобилизационную работу коммунистической партии видно на редких сохранившихся кадрах кинохроники. Руководители областного звена летом 1941 года проводят митинг среди рыбаков ММРЗ в Хужире:
Старожилы вспоминают, что во время войны Маломорский рыбзавод был на военном положении. За любые нарушения, пусть даже не большие, трудовой дисциплины директор самостоятельно мог посадить под арест на 10-15 суток. Во время подготовки к навигации член команды судов не имел права сходить на берег. Собирали продовольственные карточки и отправляли одного человека отовариваться на берег.
ММРЗ в те годы рыбы ловил много. Кроме сетевых бригад было несколько закидных неводов и один ставной. Весь улов надо было собрать, засолить, закоптить и реализовать. Собирали добытую рыбу по рыбоприёмным пунктам, расположенным на острове и по побережью Малого моря: Хужире, Харанцах, Буругере, Песчаной, Ташкае, Тодокте, Шибетах, Шиде (соровая рыба), Халах, Улан-Хане, Крестовой (недалеко от Онгурёна)..
В 1942 г. для руководства и дальнейшего развития рыболов¬ства в Бурят-Монгольской АССР и Иркутской области был организован Байкальский государственный Рыбтрест и затем Рыбвод. В 1943 г. из Байкальского был выделен Иркутский Госрыбтрест.
Начальником иркутского рыбтреста до 1954 года был ЯКУБОВСКИЙ Якуб Александрович, старейший работник госбезопасности СССР с 1918 года.
В 1937 году был назначен начальником отдела трудпоселений и мест заключения УНВКД по Иркутской области. Снят с должности в 1954 году после гибели сейнера ММРЗ «Сталинградец» с 17 членами команды на борту.
Особое развитие в 1942 г. получила рыбная промышленность Восточной Сибири. Этому способствовало постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 6 января 1942 г. "О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке"
Госрыбтрест в составе девяти рыбозаводов и одной МРС был создан в Иркутской области. Здесь же было организовано 38 рыболовецких колхозов, а свыше 480 сельскохозяйственных колхозов привлечены к выполнению плана рыбодобычи.
МРС (моторорыболовецкая станция) в иркутской области была создана в улусе Сахюрта, что находится на берегу бухты в проливе Ольхонские ворота. Надо полагать, что это аналогия МТС в сельском хозяйстве. И, наверное, даже был политотдел. В колхозах, да и в Гослове рыбалка осуществлялась на гребных баркасах, поэтому маломерные суда стали большим подспорьем рыбакам.
Это, видимо, оттуда перешли позже в маломорский рыбзавод маломерные суда типа кавасаки: «Байкалец», «Ольхон», «Сарма», «Омуль», «Щука», «Хариус», «Нерпа», «Маломорец».А также ММРЗ получил мощные американские автомобили, поставленные в СССР по ленд-лизу: студебеккеры, доджи ¾, виллисы. Но американцы потребовали возвращения оставшихся после войны автомобилей назад в Америку и на Ольхоне стали появляться Зис-5, затем Газ-51, крейсеры наших дорог.
Старожил МРС (Сахюрта) Зинаида Кузьминична Александрова, работница местной почты, рассказывала:
— Приехала я сюда еще маленькой девочкой с матерью. Здесь, на берегу Байкала, тогда стояло всего четыре бурятских юрты. Даже дороги не было. С организацией здесь МРС построили механический цех для ремонта судов, лодок и сетевязальный цех. В самый разгар Великой Отечественной войны, в 1943 году, я еще ребенком начала работать в этой сетевязалке. Сети вязали для разной рыбы — на окуня, сига, бычков. Местные рыбаки ловили даже ерашек и желтокрылок — на корм скоту. Рыбы было столько, что ее даже за еду не считали! Каждый брал, сколько хотел. Хорошую, крупную рыбу отдавали государству, а остальное выбрасывали. Здесь же, в МРС, я пошла в первый класс... Зинаида Александрова была старшей из всех детей. В семье было еще трое младшеньких. Приходилось помогать матери. Сетевязалка работала и летом, и зимой. Постепенно в МРС приезжали люди и оставались здесь. Мехцех стоял на самом берегу озера, в зоне затопления, поэтому в 1972 году его перенесли в другое место, подальше от воды. В 70-х годах МРС передали рыбзаводу и мехцех закрылся. Чинильщики сетей стали на вес золота, так как рыбаков в поселке осталось много. До шестидесятых годов, уже прошлого века, платили по тогдашним меркам неплохо — рублей сорок. Потом стали платить меньше. В нашей сетевязалке я проработала до 1963 года, десять лет подряд, без выходных, сети рыбакам чинила. Потом пошла работать на почту.
- Вспоминает старожил Ольхона, Иван Романович Романов, партийный и государственный деятель Иркутской области, родившийся в улусе Сарма. Во время Великой Отечественной войны познавший на себе тяжесть рыбных промыслов. Автор книги «Колесо времени»:
- Лозунг «Всё для фронта, всё для Победы!» стал девизом Ольхонского района. Ушедших на фронт отцов, братьев, сестёр заменили старики, женщины, подростки. Изменился уклад жизни, пришла мобилизационная экономика. Район перешёл в статус рыболовецкого, появились новые структуры, например «Рыбакколхозсоюз», новое предприятие – МРС (моторорыболовецкая станция). Колхозы, ставшие рыболовецкими, МРС обслуживала технически и обеспечивала орудиями лова, техникой, рыболовными судами и прочим. В ту пору сложилось у нас свыше 20 рыбколхозов. По всему периметру Малого моря от Куртуна до Качериково выставили они свои бригады.
Природа «славного моря» порою была непредсказуемой, рыбка доставалась нам нелегко. Выдающихся бригадиров Урбаханова, Дудеева, Ханхабаева, Балтаханова, Номолова, Даханова, Хальиева и других знала вся область.
В годы войны и после Малое море также бороздили бригады Иркутского завода тяжёлого машиностроения имени Куйбышева, ИТК, «Спецторга». Кроме этого имелось разрешение на право получения «продрыбы» всем колхозникам в конце летней путины – по 1 бочке (100–120 кг).
И ещё, он же, Иван Романович Романов в интервью газете:
- Двадцать рыболовецких колхозов поставляли рыбу на фронт. Рыболовецкие бригады комплектовались в основном из женщин и детей, а возглавляли бригады в основном престарелые колхозники. Труд был тяжёлым, невода тянули лошадьми и вручную. В сутки делали по 2-3 притонения. Это 12 – 15 часовой рабочий день. Ежедневно сотни тонн байкальской рыбы сдавалось на приёмные пункты на расстоянии 10-20 км на гребнях.
Ежегодный лов рыбы составлял в среднем 35 – 40 тыс. центнеров.
Передовыми были признаны бригады Урбазая Урбахановича Урбаханова, Данила Дудеевича Дудеева, Ильи Виссарионовича Баландина, Мухтарги Ханхабаевича Ханхабаева, Босоя Намоловича Намолова, Мазая Неновича Ненова, Духая Матхановича Матханова и другие.
Василий Семёнович Ермолаев в 90е годы прошлого века в Иркутске вспоминал:- Нашу семью во время войны выселили из Мордовии в Сибирь, в пгт. Качуг, а оттуда в составе рыболовецкой бригады отправили добывать рыбу на Ольхон.
Ольга Алексеевна Черных вспоминает о войне и рыбалке на Байкале:
- После окончания I курса педучилища нас отправили на Байкал на рыбалку. Мы ехали по незатопленной еще Кругобайкальской железной дороге до порта Байкал, а оттуда до Хужира плыли на корабле «Ангара», который теперь стоит на приколе, как музей.
Я попала при распределении в неводную бригаду. В бригаде было 10 мальчишек из Черемхово, из ФЗУ, будущих шахтеров, и нас 10 девочек из педучилища. Дали нам невод в 200 метров, погрузили в баркас, прицепили на веревке за катер, и мы поплыли на тоню (место, откуда забрасывают невод). А бригадира нам дали 16-летнего парня-бурята, единственного, который знал от отца, как надо рыбачить. И тут впервые мы попалив шторм на Байкале. Очень долго нас трепал ветер «сарма», почти прибив нас к скалам. Мы остались живы, а две сетевых бригады утонули тогда.
Рыбу мы сдавали на Ольхоне в Хужире, где был рыбзавод. Однажды нам посчастливилось сдать на завод 8 центнеров омуля. Невод мы сгрузили на берег, а катер приплавил нас на завод. На носилках мы сами перетаскали всю рыбу в огромные чаны, где она солилась. По цехам завода стояли бочонки с омулем, на них было черной краской написано «Для фронта!».
А в августе мы поймали и сдали на завод 5 центнеров сигов. Это были самые большие уловы. Теперь, когда изредка покупаю сига на рынке, вспоминаю тех, пойманных во время войны.
.
Рядом с этими рыбзаводами, рыболовецкими колхозами и другими организациями существуют ольхонские рыболовецкие ИТК НКВД СССР – призраки.
О них упоминает в своём докладе заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР, старший майор госбезопасности Лепилов А.П. руководству наркомата.
Докладывает начальник ГУЛАГа НКВД СССР комиссар государственной безопасности 3 ранга Наседки 17 августа 1944 года Народному Комиссару Внутренних дел СССР Генеральному Комиссару государственной безопасности Берия Л.П.:
- В ГУЛАГе имеется специализированный рыболовецкий лагерь (Астраханский), 8 рыболовецких колоний и 45 подсобных рыбных хозяйств. За 1941-1944 годы выловлено 420.000 центнеров рыбы, или 25% от всей потребности исправительно-трудовых лагерей и колоний.
Но нет сведений в архивах МВД России и ФСБ. Поэтому придётся обобщить всё, что когда-то писалось и говорилось об этих «призраках».
Сергей Кретов:
- О лагере в Песчаной, я впервые услышал в 1960 году от мальчишек старше меня на 3-4 года, соседей по 16 бараку на улице 19 партсъезда. Дети времени и улицы Юра Краснов, братья Валера и Володя Убошкины, Володя Храмцов по прозвищу Глухой нашли на месте бывшей ИТК старый наган с патронами. Отчистили наган от ржавчины и грязи, а потом в лесу расстреляли все патроны. В самой Песчаной побывал в 1966 году зимой, ездили своим шестым классом ставили там для начальной школы кукольный театр. Но ничего не запомнил. Ездили в кузове грузовой машины Газ-51, холодно, зуб на зуб не попадает. Во время спектакля отогрелись и обратно. Кругом дома, бараки, школа, лёд Байкала, снег и песок, да ещё дорога, по которой мы ехали, из скреплённого скобами деревянного лафета, для проезда одной машины, кажется по три с каждой стороны.
О том, что мать Юры Краснова, Галина, была узницей Ольхонского ГУЛАГА, узнал уже спустя десятилетия.
Позже, уже в конце 90х, в частной беседе Алексей Кириллович Тюменцев сказал, что на Ольхоне в улусе Семисосны и в урочище Песчаное были ИТК НКВД СССР. Беседа продолжения не получила, Алексей Кириллович ещё восстанавливался после перенесённого инсульта, а позже и забылось. Несмотря на возраст и болезнь Тюменцев обладал прекрасной памятью, имел много знакомых и друзей, участник войны, и достаточно повидал на своём веку, жаль, что не расспросил его, не записал. Но человек не вечен, он умер в 2005 году и похоронен в Иркутске.
Ещё в середине 60 годов на Ольхоне и в Хужире жило много бывших ссыльнопоселенцев из репрессированных народов украинцев, немцев, литовцев, эстонцев, латышей, поляков и других.
Российский, а в то время ещё советский народ отходчив, не злопамятен и принимает всех. Привезли сотни переселенцев западников - бандеровцев, из Прибалтики - лесных братьев. За дело были они сосланы или нет, знают только они сами, да работники госбезопасности, проводившие следствие или высылку.
Кто там будет разбираться, что это за люди, среди островитян много пострадавших от советской власти, они просто сострадательно относятся к ним, работают рядом с ними. Это сейчас просто, зайди в интернет и тебе сразу станет понятно, кто есть кто. В Украине и Прибалтике открыто восхваляют гитлеровских пособников, возводят их в ранг национальных героев, устанавливают им памятники, хотя фашизм и преступления против человечества всеми осуждаются без срока давности.
Спецпереселенцы, по воспоминаниям ольхонских жителей, жили свободно в пределах предоставленном им законом СССР
*Спецпоселенцы пользовались всеми правами граждан СССР, за исключением ограничений: не могли самовольно переходить с одного места работы или службы на другое без разрешения спецкомендатуры НКВД; не имели права отлучаться за пределы района расселения, обслуживаемого данной комендатурой, причем самовольная отлучка рассматривалась как побег, и это влекло привлечение к уголовной ответственности по ст. 82 УК РСФСР (20 лет каторжных работ); спецпереселенцы были обязаны в 3-дневный срок сообщать в спецкомендатуру НКВД о всех изменениях, произошедших в семье (рождение ребенка, смерть члена семьи, побег и т.п); ежемесячно требовалась обязательная явка в спецкомендатуру, для отметки в регистрации.
На каждого спецпоселенца заводилось личное дело, в котором находились следующие документы: справка об основании к выселению и содержанию на спецпоселении, анкета выселенца с фотокарточкой, расписка об объявлении выселенцу постановления СНК СССР № 35 от 8 января 1945 года и Указа ПВС СССР от 26 ноября 1948 года, постановления о наложении административных взысканий, справки по заслуживающим внимания агентурным донесениям и компрометирующие материалы, заявления выселенца о произошедших изменениях в составе семьи и изменении места жительства, материалы о привлечении к уголовной ответственности, заключения и справки об освобождении, отобранные личные документы приобщались к личным делам в отдельном пакете по описи.
Литовцы и другие старательно трудились вместе с аборигенами, не были подвержены пьянству и вскоре заняли многие ответственные посты на производстве. Так, например, начальником стройцеха в ММРЗ до середины 60х годов был Виктор Григорьевич Белицкас.
В конце 40-х годов в Хужире стала строиться новая больница. Строили больницу спецпереселенцы – литовцы, во главе с местным прорабом Александром Болдоновым. По воспоминаниям жителей Хужира медработников тогда не хватало, и поэтому разрешили принять на работу медсестёр из числа «спецпереселенцев» (это высланные из Прибалтики люди после Великой Отечественной войны и находившиеся в Хужире под надзором комендатуры МГБ СССР).
Спецпереселенцы строили консервный цех в Песчаной и осваивали производство рыбной продукции. Ими же был построен пирс для судов в Песчаной. Работали на рыбалке и на многих других работах необходимых для деятельности ММРЗ.
Песок в Песчаной, сильно досаждал людям, дорогу в урочище постоянно засыпало, и временами она становилась непроходимой. И тогда кто-то из пришлых предложил построить деревянную дорогу, настил-лежнёвку. Руководство ММРЗ эту идею одобрило, и вскоре таковая появилась. Из окаймлённых с двух сторон брёвен (лафета) была проложена колея для прохода машин и конных повозок. До сих пор в отдельных местах сохранились остатки полуистлевшего настила.
Литовцы не только помогали поднимать народное хозяйство на острове, но и помогали увеличивать прирост населения в семьях вдов и матерей одиночек.
Так в семье Шуры Стецюк, тоже высланной из Украины, имевшей довоенного сына Вячеслава, друга моего дяди Виктора Ланина, появилась очаровательная девчушка Оленька, моя школьная подружка и одноклассница.
В семье Марии Косаревой, имевшей дочь Людмилу, появился сын Василий, мой будущий одноклассник, а позже ещё один сын Евгений. Их отец Пузинаускас из бывших ссыльных, был прекрасным бондарем. Бочки изготавливал для рыбы на работе в бондарном цехе, а дома выполнял частные заказы, изготавливая бочки для питьевой воды и маленькие бочки, так называемые лагушки, диаметром сантиметров 40 и высотой сантиметров 20, в которых отправляли посылкой рыбу. В лагушках даже в летнее время посылка с рыбой в рассоле доходила превосходно. Пузинаускас уехал, наверное, самым последним в конце 60х, начале 70х годов.
Я не ерничаю по поводу прироста населения, нет. Дело житейское и все люди нуждаются в ласке и тепле.
Ссыльнопоселенец Альберт Шабляускас, прекрасный рыбак, женился на цыганке, дочери бывшего ольхонского узника Осипа Мурзина. Дети в семье были все чёрные, в цыганскую породу. Уехали с Ольхона в конце 60х.
В конце 40х годов ссыльных на остров завезли столько, что почти вдвое увеличилось население острова. Видимо из-за этого отпала надобность держать здесь узников ГУЛАГа. Те же бесправные рабы, но не требующие охраны и расходов на содержание. Ссыльнопоселенцы создали строительный цех в Хужире, который производил всё самое необходимое для строительства жилья и производственных помещений. Благодаря этому Хужир быстро расстроился, переселились люди из бараков в отдельные, пусть не большие, но квартиры. Работал свой кирпичный завод, на месте которого сейчас располагается известная туристам «Усадьба Бенчарова».
Для спецпоселенцев достаточно было держать на острове коменданта МГБ, который наблюдал за ними, производил отметку.
Кроме комендатуры для ссыльных, видимо в целях политико – воспитательной работы, был и «Красный уголок» - деревянное здание, стоявшее на дальней у леса улице – Лесной. Там были подшивки советских газет и журналов, читались лекции, можно было посмотреть фильм с кинопроектора «Украина». К середине 60х «Красный уголок» закрыли и в здании разместили местную, хужирскую гостиницу для гостей и командированных. При гостинице жила семья ссыльных украинцев Левощук. Сам Левощук работал в рыбзаводе, а жена была хозяйкой гостиницы. Детей они не имели, никуда не ездили, но и на родину возвращаться не стали.
О ссыльных литовцах тепло отзывается бывший начальник планового отдела ММРЗ Иван Романович Романов:
Фамилии некоторых сосланных литовцев он помнит до сих пор.
Среди них начальник стройцеха Виктор Григорьевич Белицкас, солидный, образованный, культурный; два брата Пиликас, на конюшне работал Буткус; Петька Виркявичус, муж с женой Гиржюнас; семья Альберта Шабляускас, он слыл хорошим рыбаком, будучи на поселении женился на Мурзиной Шуре, дочери боевого цыгана. Из литовцев ещё помнит Виктора Пузинаускаса, Костю Буткус.
В своей книге «Колесо времени» И.Р. Романов называет «асами» рыбного лова молодых бригадиров-западников С.В.Шендра, С.В. Венцак, Р. Кардащук, литовца А. Шабляускас.
Из этих бригадиров в начале 60х годов Степан Венцак уже не рыбачил, а работал водителем водовозки на базе Газ-51.На ней суетно, но спокойнее чем на море. Но всё же и здесь не обошлось без беды, он совершил преступление – неумышленное убийство. Нет не специально или по злобе, а по элементарной пьянке. Во время работы, днём выпил с мужиками и продолжил работать, посадив собутыльников в машину. Поскольку в Газ-51 в кабине тесно для троих, третий мужик встал между бочкой и кабиной. Но там площадки нет, поэтому мужик держался чисто зубами за воздух. На повороте, с улицы Пушкина на Кирпичную, напротив сельпо, человек не удержался и вылетел на дорогу, и от полученных травм скончался. Мать моя Зинаида Дормидонтовна была этому свидетельницей, но в суде показаний против Степана не дала. Погибший не имел семьи, а у Степана рос сын, будущий последний директор нашего ММРЗ. Степан отделался условным сроком наказания.
В Хужире, наверное, предметом зависти было то, семья Венцак получали в то время посылки из Америки или Канады от своих родственников, живущих там. Так что не всё так и просто в жизни.
Жена Степана, Марта, тоже из ссыльных западников, всегда пользовалась у односельчан уважением. Наверное, не столько, потому, что имела отношению к распределению дефицита, так как работала продавцом в «большом» магазине у конторы рыбзавода, а просто, как человек была хороший и отзывчивый.
А вот сестра её Владя была известной не только на Ольхоне, но и в Иркутске, как сейчас говорят предпринимательницей, а тогда со ссылкой на уголовный кодекс – спекулянткой рыбой или попросту говоря - барыгой. У неё везде были подвязки и блат. ОБХСС ждёт её с самолётом Ан-2 в аэропорту Иркутска, а ей по радио уже сообщили и самолёт может сесть в аэропорту Усть-Орды или в Иркутске укатить на дальнюю стоянку, где выгрузят рыбу. А она без рыбы чихать хотела на ОБХСС. Я из – за неё один раз чуть не опоздал на самолёт до Хабаровска, когда летел транзитом, так же катались по иркутскому аэродрому, чтобы выгрузить рыбу Влады. Она имела богатую квартиру в центре Иркутска, но богатство не сделало её счастливой, она была подвержена пьянству и, кажется, плохо кончила.
Сейчас мы осуждаем сталинские репрессии, но не все спецпереселенцы были уж так безобидны.
Бандеровцы в Украине, вооружённые формирования в Прибалтике активно сотрудничали с гитлеровцами, служили в элитных войсках СС, участвовали в карательных акциях против партизан и местных жителей. Особо известны дивизия СС «Галичина», батальоны «Роланд» и «Нахтигаль» в Украине.
Батальон «Роланд» один из первых иностранных легионов вермахта. Вместе с батальоном «Нахтигаль» был одним из двух легионов (батальонов) спецназначения Абвера, созданных в начале Второй мировой войны. Командир — штурмбанфюрер Евген Побигущий.
Батальон входил в группу «Юг» и также был известен, как Дружина Украинских Националистов. Роланд представлял собой вооруженный отряд, состоящий преимущественно из членов и сторонников ОУН(б), сформированный и обученный абвером II (Amt Abwehr II) для действий совместно с 1-м батальоном диверсионного подразделения «Бранденбург 800» (нем. Lehrregiment "Brandenburg" z.b.V. 800 в операции «Барбаросса» на территории Украинской ССР.
Еще десяток лет после окончания войны то тут, то там остатки бандеровцев убивали мирных и ни в чем не повинных людей. Окончательная победа над бандеровским движением была одержана только осенью 1953 года, после применения жестких мер. А до этого времени бандформирования ОУН-УПА действовали по принципу «Украина для украинцев», то есть, истребляли всех, кто не подходил под гордое звание украинца и их националистическую идеологию. В общем, под нож и пулю пускались и немцы, и поляки, и русские, заподозренные в сочувствии советским войскам и государственной власти.
И не тем ли спецпоселенцам МГБ СССР на Ольхоне, обласканным нашими добрыми островитянами с конца 40х и до средины 60х, скрывшим своё кровавое прошлое ставят сейчас памятники в Прибалтике и в Украине.
Латышский легион Waffen SS, который прославился в годы второй мировой войны своей особой жестокостью и цинизмом при уничтожении еврейского и славянского народов, в современной Латвии сегодня поистине увенчан лаврами героев.
(С мая 1943 года все военизированные части латышей, включая полицейские, по распоряжению Гиммлера начинают именоваться «Латышским легионом». Генерал-инспектором легиона был назначен бывший министр обороны Латвии Рудольф Бангерскис, получивший звание группенфюрера СС).
Особыми зверствами отличались литовские батальоны при уничтожении еврейского населения Литвы и Белоруссии.
Бандформирования, так называемых партизан – лесных братьев, оказывали сопротивление в Прибалтике до 1967-69 годов. И воевали они не только против регулярных сил Красной армии. А в основном уничтожали партийный и комсомольский актив, работников местной администрации без разбора, кто перед ними мужчины, женщины или дети, в основном свои латыши, литовцы, эстонцы.
И только применение жестоких мер по выселению в отдалённые места большого количества населения Прибалтики, напрямую или косвенно поддерживавших лесных братьев, выбило почву из - под ног бандформирований, лишило их поддержки.
В Хужирском фотоателье, за местным клубом, работал фотографом литовец из ссыльных. Как фотограф он был неплохой, у меня в семейном альбоме до сих пор лежат фотографии и портреты, выполненные им. В ателье имелся задник написанный маслом с видом местной достопримечательности Бурханом, для выполнения художественной фотографии.
Он раскрашивал портреты, изготавливал поздравительные открытки, которые пользовались успехом у местных жителей. В средине 60 годов по посёлку прошёл слух, что фотограф арестован, как шпион. Об этом так же в своей работе упоминает Любовь Глебовна Кирильчук (Власова). Она говорит, что приехавшие оперативники КГБ прилично попотели, бегая за ним по лесу, прежде чем задержали. Фотограф был в хорошей физической форме, вынослив и был в звании полковника.
Как сейчас я понимаю, что для нас деревенских все чужаки были шпионами.
А скорее всего этот литовец служил в одной из сформированных литовских частей, активно сотрудничавших с гитлеровцами, и отличился зверствами на оккупированной территории, из-за чего попал в разработку органов госбезопасности СССР. И расплата его настигла. Больше о нём ничего не слышали и вскоре забыли, но с тех пор и фотоателье в Хужире не было.
Местные жители, которым нужны были фотографии для паспортов, военных или комсомольских билетов обращались к Ревякину Н.М. или к бывшему ссыльному поляку с интересной фамилией Козел. Фото получались посредственные, но как говорится на безрыбье и рак рыба.
В Хужире есть два кладбища. Одно в центре посёлка старое, на котором не хоронили, наверное, уже с пятидесятых годов, а другое за посёлком на опушке леса, откуда открывается живописный вид на берег Байкала и Приморский хребет. На этом кладбище, в самом его начале, 5 или 6 захоронений литовцев с высокими, метра 4, чуждыми для православных крестами. Захоронения до начала 60х годов. Столько же примерно литовских захоронений в урочище Песчаное, месте жительства ссыльнопоселенцев из Прибалтики. Для сотен ссыльных прибалтов со средины 40х и до средины 60х, когда уехали последние, это немного, естественная убыль населения. В девяностые годы после распада советского союза, литовцы получили разрешение на перезахоронение прахов родственников на родину в Литву, что они и сделали. Но кресты на месте могил оставили. Так они и возвышаются среди могил разросшегося поселкового кладбища.
Из ссыльных немцев на Ольхоне к началу 60х годов жили в Хужире на Шаманке большая, многодетная семья Нейберг, семья Гро имевшая одного сына Павла, да на Песках в бараке жили два пожилых немца, плохо говорящих на русском языке. Одного фамилию я не помню, а другой был Лефтер. Лефтер с хужирскими стариками Ветровым, Ивановым, Вокиным, Черкасовым зимой чистил общественные помойки и уборные в домах принадлежащих рыбзаводу, работал на смолокурне с ними же. Ходил слух, что его обвиняли в попытке изнасилования или изнасиловании хужирской школьницы, но дело спустили на тормозах. Девчонка вскоре школу бросила, а позже вышла замуж.
Местные мальчишки любили передразнивать Лефтера, как он неправильно произносит фразы. Вместо слова барышня он говорил барышка и так далее.
Летом 1964 года этих двоих немцев и жившего на Шаманке юродивого по прозвищу «Алёха, Бог его знает» забрали и увезли в Иркутск, где их определили на жительство в интернат для нищих, бездомных инвалидов войны и одиноких, не имеющих семьи. Видимо выполняя ряд Указов Президиума Верховного Совета ССР, как то:
Немцев в Хужире больше не видели, а «Алёха, Бог его знает» зимой этого же года убежал из интерната и босиком пришёл пешком из Иркутска в Хужир на Ольхон за 360 километров, тогда дорога шла ещё через Хогот. Он обладал невероятной силой и выносливостью, зимой жил в домике на берегу Байкала без окон и дверей. К тому времени домик, в котором он жил на берегу Сарайского залива разобрали и перевезли в Хужир. Юродивого вновь забрали и увезли в интернат. Позже дошёл слух, что он вновь убежал из интерната, и в Иркутске попав под трамвай, погиб.
Я с родителями приехал на Ольхон в 1959 году, жили в бараке. Кого только там не было, а в семьях сплошная безотцовщина. Рядом с нами жили тётка Наталья Рыкова, подруга моей бабушки и дальняя родственница с дочерью Матрёной Дмитриевной. Это я сейчас знаю, что Матрёна Дмитриевна имея фельдшерское образование, годами оказывала медицинскую помощь жителям острова не хуже любого врача. А тогда скромно жила рядом.
Другая соседка Валентина Дурноляпова с дочерью Галиной. Галина хорошо сложенная молодуха, не замужем, работает в рыбзаводе. Про Валентину Дурноляпову взрослые злословили, что она во время войны выдала фашистам на оккупированной территории толи раненых офицеров и красноармейцев, выходящих из окружения, толи их семьи. Поэтому находились на Ольхоне на спецпоселении вместе с дочерью.
Сама Валентина худощавая, пожилая женщина, довольно приветливая, работала поваром у рыбаков в Песчаной, а позже поваром в детском саду в Хужире.
В 1961 году всех семейных из барака расселили по отдельным квартирам, получили квартиру и Дурноляповы. Галина во время путины работала в рыбзаводе на обработке рыбы, а в не сезонье в лесотарном цехе в бригаде Галины Зурмаевой на малой пилораме. В конце 60 х, начале 70х семья Дурноляповых из Хужира исчезает после шумного происшествия, которое позже забывается.
Галину я встречал два раза в Иркутске. Один раз, в середине 80х, увидел в домоуправлении в посёлке Энергетиков, куда заглянул по квартирному вопросу. Второй раз в конце 90х, там же в Энергетиках, на похоронах двоюродной сестры моей матери Тамары Евлампиевны Шипициной, жившей там и работавшей заведующей детским садом. Но общаться с ней желания у меня не появилось.
Спустя годы о том, давнем происшествии напомнила мне землячка, жившая на соседней улице в те давние годы в Хужире. Фамилию называть её не буду, чтобы не вызвать не нужных эмоций в её адрес, достаточно, что я знаю, кто сказал.
Так вот:
- Тётя Валя Дурналяпова, уехала из Хужира потому, что её опознал один приезжий турист - отдыхающий, который в продуктовом магазине в очереди, видимо узнав её, налетел на неё с кулаками и кричал, что она предала красных командиров и издевалась над ними - служила в Гестапо.
Дурноляпова от него еле вырвалась и через гору убежала домой (это было в большом магазине у завода), а на завтра улетела с дочерью самолётом в Иркутск, и больше её в Хужире не было. А ведь всегда была милой, улыбчивой старушкой. Она работала в садике поваром, я её хорошо помню. Внучка её любит бывать на Ольхоне и о прошлом своей бабули не знает. Да и ладно, как говорил товарищ Сталин: «Дети за отцов не отвечают».
Но Дурноляпова ещё легко отделалась, ведь одним из пунктов УК определялось:
- Пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
Та же моя землячка вспоминает и литовцев:
- с Лаймой Гиржюнайте я ходила в одну группу в детском садике, а потом учились в школе в одном классе. Мы с Лаймутей дружили, она бывала у нас дома, я бывала у неё. Один раз была очевидцем собрания литовцев, они о чём-то беседовали при закрытых ставнях на окнах дома, а когда я пришла, меня впустили, но быстро выключили свет в комнате, где сидели взрослые. О чём они говорили, я не знаю, да и не прислушивалась. Просто память детская крепкая, вот и запомнила этот момент. Сохранилась у людей и фотографии родителей этой подружки.
Вот и думай, для чего бывшие ссыльные собирались при закрытых окнах. Если даже на собрание баптисткой секты, то они (секты) в советском союзе были запрещены. После выезда основной массы бывших ссыльных, в Хужире ещё остались толи полячки, толи белоруски, как например Екатерина Желтунецкая. А в Хужире махрово расцвела баптистская секта, в которую вошли многие хужирцы, как например семья Коноваловых, в ней были даже учителя хужирской школы. А сектантство, всем известно, направляется из страны всемирной демократии – Америки.
Чтобы меня не обвинили в предвзятом отношении к осужденным или спецпоселенцам, я расскажу о том, что и мою семью не обошло стороной то лихое время.
Мой дед по матери, Чулин Дормидонт Максимович, 1904 года рождения, уроженец села Анга Качугского района Иркутской области. Это рядом с Ольхоном, через Сарминское ущелье Приморского хребта, буквально рукой подать, километров 80-100. В 1933 году Тройкой УНКВД СССР Восточно-Сибирского края приговорён к 10 годам лишения свободы. Причём на следствие в Иркутск добирался сам на перекладных, потом месяц ходил к следователю НКВД на улицу Литвинова. Вины за собой не знал, что и доказывал. Но червонец свой – ни за что, получил. А кому определяли - за что получали ВМН социальной защиты.
Дом и имущество конфисковали. Бабушка со свекровью и дочерьми, которым одной было 4 года, другой полгода пошли скитаться по Качугскому району. Видимо родственники сделали справки из колхоза, и свидетельства о рождении записанные со слов, на бабушкину девичью фамилию – Воронцова. Так семья врага народа избежала участи кормильца и главы семьи, он погиб в БАМЛАГЕ НКВД СССР в 1935 году.
Свидетельство о смерти деда нам так и не выдали, хотя его реабилитировали. Говорят, не могут назвать причину смерти, мол, документы уничтожены. Хотя кладбищенская книга, где указана причина смерти, и место захоронения хранится вечно.
В печати мелькало сообщение, что в Бамовских лагерях не расстреливали, а выводили за ворота и разбивали голову заключённому деревянной колотушкой. Натан Френкель, из одесских воров и контрабандистов, бывший в то время начальником лагеря был экономным рационализатором. Это он, отсиживая свой срок в лагере СЛОН, обосновал применение рабского труда в народном хозяйстве СССР. Вот по этой причине и не указывают причину смерти.
Бабушка моя Анастасия Павловна только в 1949 году купила в Хужире у Глызиных старый маленький домик, в котором прожила свои последние двадцать лет.
В 2012 году мои друзья прислали фото дедова дома в Анге, которому уже больше 100 лет. Там даже стайка для скота, которая тоже сохранилась, больше последнего бабушкиного дома в три раза.
Что бабушке с семьёй пришлось пережить, знали только они, но никогда я не слышал, чтобы они ругали Сталина или советскую власть. Мать иногда вспоминала, как дети и взрослые плакали, слушая по радио трансляцию траурной церемонии с похорон И.В. Сталина, особенно когда выступал Л.П. Берия со своим, похожим на сталинский, акцентом.
Ближайшую отцовскую, Кретовскую родню, репрессии не коснулись в Минусинске. Старший брат Александр погиб на фронте. А вот родню Кретовых, из села Кавказское, забрали в разное время и расстреляли пятерых. Это только те, кто занесён в книгу памяти Красноярского Мемориала жертв политических репрессий.
Родственники моей жены, советские немцы, тоже пострадали в разное время. Так прадед, дед и дядя по матери по фамилии Гох и сват деда с сыном по фамилии Герц были арестованы в Днепропетровске летом 1938 года по обвинению в участии в немецкой контрреволюционной диверсионно-повстанческой организации по ст.ст.54-10 ч.2 и 54-11 УК УССР.
Постановлением особой Тройки УНКВД УССР по данному обвинению были осуждены к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего личного имущества. Приговоры были приведены в исполнение.
В горбачёвское время в газетах мелькнуло сообщение со ссылкой на зарубежные источники, что в тридцатые годы принимал участие в расстрелах начальник отдела кадров Днепропетровского НКВД, будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Поэтому в его биографических справках время и место работы с 1933 по 1943 годы, опущено. Может это пули Черненко, лишили жизни пятерых родственников жены.
С началом Великой Отечественной войны, лица немецкой национальности, проживавшие до 22 июня 1941 года на оккупированной территории, были объявлены Гитлером фольксдойче (немецкий народ), со всеми вытекающими правами и обязанностями.
Когда немецкая армия, терпя поражение, стала отступать на запад, то впереди армии шли беженцы, немцы из западных республик советского союза. И когда Сталина обвиняют в тирании, и войне с собственным народом, не нужно забывать, что дыма без огня не бывает и раскладывать всё по полочкам. Любая воюющая держава отселит из прифронтовой полосы этнические нации, принадлежащие к нации своего противника. Другое дело, как это было сделано. Но вопреки своему правительству советские люди будь, то русские, казахи или узбеки оказывали посильную помощь репрессированным, боясь самим попасть под тот же Молох.
С немецкой армией ушли из Днепропетровска и оставшиеся родственники моей жены, но в суматохе войны оказались на территории Польши в Кемпене, где их и освободила Красная Армия. При освобождении документы, выданные немецкими оккупационными властями, о принадлежности семей Гох и Герц к фольксдойч изъяли и уничтожили, а их погрузили в теплушки и отправили на поселение в село Тургеневка, Баяндаевского района Иркутской области. Позже их перевели в Иркутск под надзор комендатуры МГБ СССР, для работы на кирпичном заводе.
И вот здесь другой интересный момент.
Дед жены по отцу тоже немец из Запорожья, при раскулачивании в начале 30х годов попал со своей семьёй в ссылку в Нарымский край, там умерла его жена. Дед после отбытия пятилетнего срока ссылки вернулся на Украину, женился и с семьёй уехал в Сибирь, в деревню под Омском. Там прожил всю войну и остаток своей жизни до 1976 года. Трудовая армия и репрессии против немецкого народа его самого и детей не коснулись. Во время войны при проверке документов возникал вопрос у проверяющих, но тут же отпадал, узнав, что они свободные люди и имеют паспорта. Так, что и репрессии коснулись не всех немцев.
Будущий отец моей жены свободный человек, работал в Иркутске на кирпичном заводе мастером у своих собратьев, находящихся под комендатурой, в том числе и у жены. Не смотря на то, что отец свободный, его родившаяся дочь, как и мать попала под комендатуру и была поставлена на учёт, и только в конце 90х годов прошлого века получила справку о реабилитации.
А теперь обобщим скудные сведения о ИТК НКВД СССР в урочище Песчаное на Ольхоне.
*В рамках нашего исследования мы узнаём, что в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 07 июля 1945 года в течение июля – августа 1945 года были полностью ликвидированы ИТК 6,7, отдельные лагерные пункты Джидалага и на сульфатном заводе. Всего из лагерей и колоний Бурятии было освобождено примерно 20 процентов от общего числа осужденных по состоянию на 01 января 1946 года. И здесь; Внимание! – так же закрыты рыболовецкие колонии в посёлках Корсаково и Кабанск.
В 1954 году согласно приказу Министерства юстиции СССР номер 0238 от 05 октября 1953 года был ликвидирован Селенгинский ИТЛ. Непосредственно ликвидация началась ещё раньше, в сентябре 1953 года, в соответствии с приказом начальника управления Селенгинского ИТЛ, Министерства юстиции СССР номер 088 от 26 сентября 1953 года.
Мы предположили, что ольхонские ИТК - командировки от забайкальских лагерей. Но поскольку забайкальские рыболовецкие лагеря были закрыты ещё в 1945 году, то почему они работали на Ольхоне до 1950 года, а после закрытия заключённые и охрана были переведены в Слюдянку. В то же время Слюдянский ИТЛ был передан Южлагу в Улан-Удэ, а тот в свою очередь Тайшетскому ИТЛ НКВД СССР. Замкнутый круг.
Если Ольхонские лагеря самостоятельные подразделения, то почему нет конкретных документов в архивах Иркутской области.
Продолжение во второй части.
Голосование:
Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 0
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Нет отзывов
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
